неавтобиографичная повесть. начало

Я пью кофе в Оберхольце и смотрю в окно. Там показывают снег. Метель сбивает прохожих с ног и белыми мушками въется вокруг света вечерних фонарей. Мой кофе (большой латте от которого как обычно у меня болит живот) давно остыл, но я не заказываю еще. У меня нет денег и желания вставать из-за столиком на втором этаже. Передо мной стоит лэптоп. Я разговариваю одновременно с мамой, Бэном из Канады и Иркой из Киева. Больше всего я жду сообщения от друга, имени которого не буду называть. Он сейчас в Лондоне и я надеюсь увидеть его здесь в Берлине уже через пару дней.

Парочка за соседним столиком громко разговаривает и до меня долетают обрывки их диалога. «мне нужно больше самостоятельности», - говорит девушка в зеленом джемпере. У нее красивые светлые волосы и почему-то не по погоде весенние туфли. Ее собеседник – рыжий парень с загорелой кожей и арафаткой на шее – скорее всего ее приятель или брат. Он постоянно заглядывает в мобильный и пьет мятный чай. «Я попрошу папу купить мне квартиру в Митте», -продолжает блондинка, - «тогда я смогу делать все, что захочу.»


На экране компьютера загорается новое сообщение от мамы. Она рассказывает про свои очередные приключения за рулем (она –типичная женщина-водитель из анекдота) и спрашивает, сколько денег мне нужно выслать, чтобы я купила себе приличную одежду, а «не этот клоунский наряд с последней фотографии.»

Отец сейчас в Африке, делает фоторепортаж для Рейтерс. Что-то социальное. Мама волнуется, что он «сгорит на солнце, потому что забыл солнцезащитный крем», «потеряется в джунглях, ведь он такой любопытный и такой рассеянный» и «уйдет к черной женщине с огромной грудью.» Я в свою очередь уверяю ее, что солнцезащитный крем можно купить и в Танзании (а еще там есть электричество и интернет – если поискать), что там где сейчас папа джунглей нет, одна саванна и что у черной женщины, к которой он уйдет будет типичная для данной местности большая задница – но никак не грудь. Я выдумываю все это на ходу, но мама злится и шлет мне разъяренные смайлики в ответ. Потом она вспоминает, что ей надо на пилатес, в супермаркет и поговорить с подружкой. Уходит в оффлайн.

Бен пишет мне, что он сейчас тоже сидит в кафе рядом с университетом Мак-Гил и что у девушки напротив шикарное декольте. С Беном мы вместе год учились в университете и даже по-моему целовались пару раз, но у меня никогда не было шикарного декольте, поэтому мы и остались просто друзьями.

Бен, который как и я хочет стать писателем, сейчас подрабатывает в службе психологической поддержки. Вчера, например, он ходил домой к старичку-гомосексуалисту, который недавно потерял партнера, с которым прожил 40 лет. Старичок наливал Бену чаю с жасмином и плакал, глядя на черно-белую фотографию на столе.

Мне становиться грустно и я ухожу в оффлайн. Рыжий друг из Лондона так ничего и не написал. Кафе сегодня забито под завязку и за моим столиком пристроился еще какой-то молодой парень-японец с черным макбуком и огромными наушниками. У него блестящие длинные волосы и я молча завидую, потому что сама недавно неудачно подстриглась. Теперь мои кудряшки торчат в разные стороны, как пружины на бабушкиной кровати. Чтобы выглядеть более-менее прилично, я нацепила вязанную шапочку, которую купила в Норвегию на случай очень суровой зимы. В кафе жарко и голова у меня вспотела, но мысли о взрыве на макаронной фабрике у меня на голове не дают мне ее снять.

Японец напротив поглядывает в мою сторону, а я поглядываю в окно, за которым все еще бушует вьюга. Японец уходит и я замечаю, что он забыл свои наушники на подоконнике. Я не спешу его догнать – мне просто лень и не до благих поступков. Тем более мои собственные наушники позавчера приказали долго жить под весом Томаса, моего соседа, который удачно на них плюхнулся.

Приходит смс от Мориса – мы вместе учимся в школе дизайна. Он пишет, что я сволочь, потому что давно с ним не встречалась и что он сейчас прийдет ко мне, потому как знает, где я (такая сволочь) просиживаю холодными зимними буднями. Я не спешу ему ответить, но тут приходит смс от рыжего друга, который просит зайти в сеть. Это самое лучшее сообщение за сегодняшний день. Я довольно кликаю мышкой и пока компьютер ищет сеть заказываю себе мятный чай.

Друг поменял свой ник на «Влюбленный в кофеин...и не только». Я мысленно улыбаюсь. Он пишет, что в Лондоне холодно, пиво жутко дорогое и женщины ужасно некрасивые. Я отвечаю, что зашла в чат не для того, чтобы выслушывать/высматривать его банальности и тогда он пишет, что скучает, любит и что он всегда знал, что я ненавижу его и всех осталльных людей в придачу.

Я думаю о том, насколько безсмысленные разговоры люди ведут в чатах и посылаю ему разъяренный смайлик. Приходит Морис. На нем желтая парка и насквозь промокшие конверсы. На носу у него выскочил огромный красный прыщ и я всенепременно объявляю это на все кафе. Морис смущается, называет меня врединой и что я не заслужила шоколодки, которую он купил специально для меня. Я быстро замечаю, что прыщ не такой уж и заметный (он занимает пол носа, ей богу) и получаю заветный батончик. Морис спрашивает, сдала ли я последний проект и пойду ли я с ним в гости к наркоманскому другу с философского факультета. Мне хочеться покурить и расслабиться и поэтому я соглашаюсь. Официант приносит чай, который заказал Морис и мед. Я добавляю немного в свой недопитый чай и горьковатый вкус гречихи на губах почему то напоминает мне о Рыжем Друге. Я заглядываю в лэптоп.

Он пишет, что мы должны серъезно поговорить и что Старбакс в Лондоне намного лучше берлинского, потому как интернет там бесплатный и ему не приходится выкладывать лишие деньгт за ожидание моего ответа.

Я пытаюсь пошутить и поэтому пишу, что еще не готова родить ему двух детей, сопровождая предложение подмигивающей рожицей. Он почему то ничего не отвечает и уходит в оффлайн. Мне почему то кажеться, что вечер безнадежно испорчен. Я смотрю на Мориса –тот в ответ делает вопросительное лицо. Пока я смотрела в лэптоп он успел сходить в туалет и заклеить нос пластырем. Теперь он похож на боксера после поединка. Я вспоминаю про вечеринку. Мы встаем, я наматываю на шею желтый шарф, засовываю лэптоп в синюю сумку (подарок Рыжего Друга) и мы выходим на улицу. Метель уже закончилась, но снег все еще идет. Теперь она падает красивыми большими хлопьями, залепляя окна стоящих автомобилей и тая на канализационных люках.

Мимо нас проходит бездомный, который держит шапку с маленькой собачкой. «Смотри Вулфи,» - говорит он ей – «какой красивый сегодня город.»

Уже 11 часов вечера и мы подходим к дому наркоманского друга. В кармане вибрирует телефон. Это Мартин, мой бывший парень и хороший друг, пытается узнать, могу ли я пойти с ним на фотовыставку в среду. Я говорю, что с ним хоть на край света, но только не в музей. Морис тянет меня вверх по лестнице я наконец мы находим нужную квартиру.

Людей немного. Везде горят расставленные на полу свечки и пахнет травкой. Я знаю почти всех присутствующих, незнакомых людей всего несколько. Девушек почти нет. Я беру непонятно откуда взявшийся косяк, затягиваюсь и падаю на продавленный диван, где уже сидит какой то красавец-блондин.

Я медленно курю и думаю о своих друзьях, оставленных дома, о Мартине, маме, саванне, львах, затворах фотоаппарата, новых духах, двух детях от Рыжего Друга, цвете подушек на диванчике напротив, незаконченном эскиезе у меня на столе, о новой девушке Мориса, которая только что зашла и предстоящей поездке в Монако с украинским приятелем. Мой сосед-блондин пытатся завязать разговор, но я говорю, что устала и не могу разговаривать. Тогда он предлагает подвезти меня домой. Я чувствую в его словах подвох, но я слишком устала и поэтому соглашаюсь.

 ***