Статья 1. Приключение 1 Леший. Какова его жизнь

Лошадь шла, спотыкаясь о каждую камень или кочку.
Читать, подпрыгивая в седле, было неудобно, поэтому я отложила свиток и стала оглядываться по сторонам.
Лес как лес. Березки как березки. Пни как пни. Леший как леший…?!
- Ну, здравствуй, красна – девица. – Леший сел на пенек и стал перебирать грибы в корзине. – Зачем в лес мой пожаловала? Беда случилась, по делу? Али может лес мой разорять пришла?! – грибы были красивые. Толстые, словно сахарные ножки, и разнокалиберные шляпки. Леший посмотрел на меня и снова спросил:
- Быть может, помогу чем?
- Быть может, и поможете. – Я слезла с лошади и достала из сумки свой паспорт.
Двадцать лет назад, по всей Луговии были разосланы гонцы, дабы убедиться, какое количество народу проживает в стране. Результаты оказались для короля более чем плачевные – воры, разбойники и другие беглецы спокойно уехали из страны, их даже на границе с Моревией видели, но остановить не посмели – подумали что ошиблись. Расторопных стражей границ оштрафовали на сотню золотых, а по всей стране ввели свиток, с именем и личной информацией того или иного жителя. Документ подписывался самим Секретарем короля и его заместителями (таких в Луговии насчитывалось ровно восемь), и припечатывался, в дополнение ко всему, оттиском страны. Два года ушло на введение таких вот документов, и после непосильных трудов, работа была закончена.
Вообще, система выдачи паспортов была введена во всех государствах, которые были известны Луговии (а это – Лесовия, Половия, Моревия, Горовия, Холмовия), но как нестранно Луговия воспользовалась этой системой намного позже, чем все, а именно через восемьсот лет.
Но вот беда. Когда выдавать документ? В одних государствах его выдавали с рождения, в других – с восемнадцати лет, а в третьих – с десяти. Третьим государством была Холмовия. Луговия была в дружеских отношениях с этой страной, и наш король мечтал жениться на принцессе, (чей характер не был мягким, ходили слухи, что она владеет ратным боем, отлично разбирается в ядах) и соединить два граничащих королевства. Чтобы потом не было разногласий, он решил – выдавать паспорта только с десяти лет. Король умер, а жениться так и не сумел. Во избежание лишних проблем, решили, оставить все как есть.… И вот, паспорта даже спустя четверть века выдают с десяти лет.
Но вот уже как восемь лет мой паспорт обитает на самом дне сумки. Изредка его достают, дабы убедиться, что это я, и засовывают обратно…
И вот мой паспорт, мятый, словно моя лошадь старательно жевала его на протяжении всего пути, нахмурив брови, просматривает леший. Когда он закончил, то улыбнулся и протянув мне документ произнес:
- Алевтина Лурикянова, - леший ухмыльнулся, - что ж Алевтина, меня лешим кличут, а ты раз уж по делу, то и Прохором Чщеславовам звать можешь.
- Мне знать нужно, чем зимой вы занимаетесь, - я посмотрела в корзину, с верхушкой наполненную грибами, - летом, как я вижу, вам везет, грибы собираете.
- Да, не-е…. – протянул леший, махая рукой. – Это мне Боровик помог. – Прохор Чщеславович встал, поправил красный пояс на штанах, и стал перешнуровывать лапти. – Ну, коль остановиться тебе негде, ко мне пойдешь, а заодно статью допишешь.
Я закивала.

Домом у лешего был огромный дуб. Стоял он посреди поляны, дымоход выпускал пушистых овечек дыма, ребята возились на холмике неподалеку от дома, рядом, на веревках, пухлая дама развешивала белье.
Вокруг дома – дерева, весело наяривая круги, ходили куры, петухи, цыплята, гуси и другая птица. На пороге (это были три корня – ступеньки, торчавшие из-под земли) лежал толстый, словно шар с лапами, ушами и хвостом, кот. Он совершенно безразлично взирал на процессию живой дичи, изредка помахивая хвостом, словно говоря: «Да живой я, живой!..»
Корова, стоявшая на том же лугу, что и сидевшие дети, занималась скорее не щипанием травы, а отгоном от себя детей. Детей словно это не стесняло, они все с тем же рвением и энтузиазмом продолжали дергать корову за хвост, и пытаться забраться на нее.
Осмотрев весь участок, я привязала лошадь к забору.
- Проходи, не стесняйся. Марфа! – позвал леший, открывая калитку и пропуская меня вперед.
К нам подбежала та самая пухлая женщина. Краснощекая, круглолицая, коса до пояса, черноглазая. Одето красиво: сарафан на ней красный - праздничный, платок пуховый – узорчатый, шелковой лентой коса перевязана.
- Гости к нам пожаловали?! – удивилась жена лешего. – Устали? Есть хотите? Прохор! Чего стоишь?! Иди баню топи! Кому говорю?! – Прохор удалился, ворча что-то про то, что устал от всего, да и поспать бы ему не мешало. – Куда такая красна – девица путь держит?
- Да вот, - отвечаю я, - Для газеты столичной, статью о вас и вашей жизни написать хочу.
- И не боишься одна по лесу гулять? – спросила лешуха, ставя на стол самовар с кадушку объемом.
- Я ратному делу обучена, - говорю я обижено – хоть я и не воин, за себя постоять могу!
- Не серчай на меня. Не со зла я. Просто знаю я, таких как ты. Как увидят нас, так сразу плеваться начинают. – Хозяйка огорченно посмотрела мне в глаза. – А ведь мы совсем не такие. Коли что с человеком случиться, да он о помощи попросит, так всегда с радостью поможем. Сколько раз к нам приходили… и травы, и отвары какие… так всегда помогали…. А однажды человек с соседней деревни пришел… говорит: жена умирает, то ли ягода, то ли гриб отравлен был…. Так мы три недели за ней смотрели, а после он помог крестьянам сарай спалить…
- Я на Прохора Чщеславовича не плевала, да и сарай не сжигала. – Сурово произнесла я. – Хотите, у него спросите.
- Да ни-и… - протянула лешуха, ласково улыбаясь, - Хоть люди те на тебя и были похоже, верю я тебе, как никому из них. Добрая ты, глаза у тебя добрые. Как звать то тебя?
- Алевтина я. Родителей своих не знаю. Выросла я у старухи Поликсены, а с восьми лет в церковную школу пошла, а уже оттуда – в город.
- Ну и какого в городе-то? – Заинтересовано спросила лешуха.
- У вас лучше. – Отвечаю я. – Там народу много, и все куда – то спешат, бегут.
- Меня Марфой Васильной величать, - сказала хозяйка, расставляя тарелки, - а на счет города, так оставайся у нас – четвертой дочкой будешь.
Тут в дом вбежали три девочки. Три милых, простоволосых девчушки, в разноцветных сарафанах, да в огромных лаптях, по виду, недавно связанных.
 - Эту Оксаной зовут. – Представила Марфа Васильна, указывая на самую старшую дочь, - Евлампия – лешуха указала на среднюю дочь, - ну а это Димильяна. – Самая маленькая из всех присутствующих кивнула, и полезла на печь.
- Оксана, принеси воды. Димильяна – молока, Евлампия – яиц.
Дети разбежались, вот только самая маленькая, спрыгнув с печи, поднесла мне какой-то сверток.
- Что это? - Спросила я.
- Люди, что живут в соседней деревне, зовут это газетой. – Она позволила взять в руки пожелтевшие листы, и развернуть их.
«Мошенники были наказаны за злодейское преступление против короля, как оказалось, это был сам король». Заголовок так и светился. Еще бы, первая страница, да еще и жирный шрифт. Эту статью писал один мой однокурсник, который тоже предпочитал не «желтые мысли» высказывать, а писать только правду. Ведь действительно, король решил разнообразить жизнь своего королевства. «Как это так?! Половия и Холмовия живут как хотят, у них что не день – то праздник. Моревия – так это вообще, они могут хоть повоевать с государством морским, а Луговия? Мы – как обычно в стороне…»
И король придумал.… Через неделю из казны, в неизвестную сторону ушли деньги… Да что рассказывать? Лучше вот…

«Мошенники были наказаны за злодейское преступление против короля, как оказалось, это был сам король

Напоминаем, что три месяца назад, король Тихонвий III публично сообщил, что городская казана, была опустошена на 10%, (что составляет примерно 800.000 золотых), грабителей видели у западного выхода, но догнать не успели – они скрылись в Западном лесу.
Неделю назад, поймали двух подозреваемых, которые немедленно сознались в совершенных ими злодеяниями. Двое преступников, которые уже получили паспорт, были приговорены к недельному заключению в загородной тюрьме. Толпа жителей, которая присутствовала на самом заседании (состоялось оно на главной площади столице), была возмущена таким приговором, и устроила что – то вроде мини революции. Дело все в том, что загородная тюрьма считалась, что-то вроде загородного домика – постель, еда, развлечения. Единственная разница – вид на частокол, да режим построже. Туда попадали мелкие карманники, воришки яблок, да те, кто нечаянно разбил горшок на базаре. Большую часть заключенных составляли дети. Заключенных отправили в тюрьму, не посмотрев даже на толпу, которая требовала смертной казни.
Два дня назад, когда наш король пробовал снадобья в одной из тюрем, то наткнулся на склянку со снадобьем против головной боли. Это оказалось зелье справедливости. Король сам сознался, что обокрал себя, дабы немного развеселить народ, живший в его Королевстве.
«Я сознаюсь! Прошу не бейте меня! Дело все в том, что жизнь очень скучна, а так она стала немного веселее». Короля никто не бил, это зелье оказывает влияние, словно его пытали. Как стало известно далее, что король заплатил тем подозреваемым, и обеспечил им полную безопасность.
Но деньги… Куда можно было подевать 800.000 золотых? Король забыл. Он списывает все на травму головы, полученную еще в детстве.
Ведутся поиски 800.000 золотых, разосланы гонцы, подозреваемые из тюрьмы отпущены.
Все признания происходили в присутствии трех дюжин журналистов. Одним из них оказался я – Венедикт Расторопный.
Спасибо за внимание, до новых встреч!»

Да.… Видимо король действительно получил травму головы.
- Ты работаешь там? – Маленькая девочка посмотрела на меня.
Я посмотрела на название газеты: «Политика мира сего».
- Нет. – Я аккуратно свернула газету, и положила ее на лавку рядом с собой, - Эту газету печатает самый главный, он меня знает, я у него работаю, но газета где печатаюсь я, называется «Магический взор».
- Но ты же знаешь этого главного? – С надеждой спросила Димильяна
- Да. – Кивнула я. – Понимаешь, этот дядя держит четыре газеты: «Политика мира сего», «Магический взор», «Заграничный гость», «Прогнозник». Мой друг, тот самый что написал эту статью, работает в «Политике мира сего», я – в «Магическом взоре», несколько моих знакомых – в «Заграничном госте». Кто в чем лучше понимает, тот туда и идет. Во всяком случае, я так поступаю.
- Значит, ты работаешь под начальством того злого дяди, который газеты выпускает?
- Ну… кто сказал тебе что он злой? – Спросила я.
Захар Гневный был довольно мягким человеком. Его фамилия не раскрывала весь его характер.

- Запомните – главное это показать себя с лучшей стороны. Захар Гневный – человек суровый, и довольно злой. Не пререкайтесь, не смейтесь когда он вам что – то объясняет. На экзамене – тишина! – Каллистрат Лопухин рявкнул, посмотрев на Венедикта, который старательно нажимал на сумку, в которой что-то пищало. Венедикт, даже не смутившись, пнул сумку что есть силы, и повернулся к Каллистрату Лопухину, с самым чесным выражением лица.
- Если вы не понравитесь ему хотя бы лицом, то пиши - пропало, отправят в «Прогнозник», и сидите там!!! – он посмотрел на наши сонные лица.
- А если понравимся? – Раздался голос с конца толпы.
- А если понравитесь, то и в «Заграничного гостя» можно попасть. – Сурово ответил Каллистрат Лопухин.
- Ну, как же? Вся толпа в «Заграничник»? – все тот же нахальный голос уже был ближе.
- «Заграничник», как вы выражаетесь, газета для одаренных. Кто попадет - молодец.
- А что хуже, «Политика мира сего» или «Магический взор»? – хозяин голоса вынырнул из общей толпы, и встал перед учителем. Это был Ерофей – сам6ый маленький с нашего курса, самый вредный, самый интересный и самый приставучий человек в мире.
- Ну, не знаю. – Каллистрат Лопухин покосился на меня. Уж кому, как не ему знать, что я все шесть лет, что учусь в Столичной Школе Журналистов, мечтаю попасть в «Магический взор».
- Ну, смотрите: «Заграничник» - дает шанс уехать заграницу, «Политик» - позволяет завести полезные связи, «Взор»…
- Ладно, удачи вам. – Произнес Каллистрат Лопухин, отпихивая Ерофея в сторону, - Если все сдадите, то разрешу вам праздновать всю ночь. – Добавил он более тихо.
Руководитель распахнул дверь, она громко ударилась о косяк. По коридору прошелся звук эха, и мы ступили в прохладный коридор, из которого через пять часов я выбегу, и повиснув у незнакомца на шее заору: «Магический взор»!!!

- Так какой он, если не злой? – Допытывалась малышка.
- Ну…

- Я рад. Очень рад, что вы попали ко мне. – Захар Гневный ходил из угла в угол, - Вы будете работать напряженно. «Заграничный гость» принимает более меньшие заботы, там на одном месте сидят – голубями сообщения отправляют, а вот «Политические вести» - затрачивают много сил, за королями, графами – бегать, надо постоянно. «Магический взор» - только ездят по дорогам, да про нечисть пишут, только это сложно, бой мечами, да магия хоть какая должна в вас быть. «Прогнозник» - маленькая работенка, но и на большую зарплату не рассчитывайте, сидите в кабинете, да о дожде пишите.
Захар Грозный был маленьким, полненьким человечком. На кончике его кривого носа сидели очки, которые он постоянно поправлял. Одет он был богато, лапти яркие, рубаха белая, штаны красные. Его фамилия, в первый день работы, пугала нас. После двух дней – вводила в заблуждение. После трех – забавляла. Да и сам Захар Грозный приговаривал, когда какой-нибудь работник плохо трудился: «Я Грозен! Когда ж вы поймете это?!»
Обижаться на него было нельзя, а точнее просто невозможно, настолько был добр по отношению к нам, Захар Грозный.

- Он не злой. Я сколько раз просыпала, а он ни разу не накричал. – Сказала я.
- Значит там легко? – Спросила Димильяна.
- Ну… - Я задумалась.
Помню, как первый раз писала свое сообщение, там следовало описать любого зверя, только так, чтоб интересно было. Я просидела всю ночь, чуть не опоздав на первый урок.
- Нет. Там стараться надо. Надо уметь писать, читать, считать.
- Жалко… - Девочка огорченно вышла на улицу, не забыв прихватить газету.
- Что с ней? – спросила я у Марьи Васильны.
- Да. – Махнула рукой хозяйка, - Проезжал как-то западной дорогой парень один. У него из сумки выпала газета, а Димильяна возьми - да подбери. Как одержимая уже восемь лет ходит, говорит, что журналистом станет.
- А вы не очень этого хотите? – спросила я.
- Да, как… - замялась Марфа Васильна, - ведь ты журналист, значит не все они плохие.
- На нашем курсе разные были. Несколько раз у меня воровали мои курсовики, а один раз пропал диплом. К счастью, я знаю один заговор, прочитать диплом было нельзя, если это не я. В общем, не все журналисты так плохи.
- Пойми, она не человек. Приедет в город, а ее и повесят, или сожгут. – Марфа Васильна посмотрела на дверь, видимо она боялась, что Димильяна услышит разговор.
- Поэтому-то я и хочу написать статью, чтобы вас приняли такими, какие вы есть.
- Аля… мы и тут живем неплохо. Просто на нас то охота, то игры объявят, мы же ничего поделать не можем.
- Но ваши дети. Им интересен город, они хотят обычной жизни.
- Да. Я не спорю. Было бы очень хорошо, если бы они в город пробились, но кто их возьмет?
- Я с работой им помогу. Да и со статьями помогу. Только надо сначала написать, что вы не путаете людей в тропах лесных, что еду у них не воруете, да и детей не топите. – Я полезла в сумку, пытаясь записать основную мысль разговора.
- Нет, детей мы не воруем. Тут, лет пятнадцать назад, нашли мы у реки люльку, а в той люльке – ребенок. Мы его к себе взяли, Оксаной назвали, как свою воспитали.
- Вот! То - что нужно! Всем нужно показать, что вы чувствовать можете! – Я записала несколько мыслей, чтобы потом включить их в статью.
- Это ты знаешь, что мы можем чувствовать, а ведь люди не поверят первому сказанному…
- Поверят… - Заверила я, захлопывая записную книжку.

Через полтора часа на столе появилась домашняя картошка, жареная рыба, маринованные грибы, щи и вареники с творогом и вишней. Все это исчезло меньше чем за двадцать минут. Да не в одной харчевне столице, какого бы класса она не была, такой еды найти было невозможно. Видимо, истосковавшись по дому, по еде, приготовленной специально для тебя, я стала какой-то многодумающей…. Для меня это довольно странно, ведь вообще я сначала пишу, потом понимаю.
- Значит, ты хочешь журналистом стать? – Спросила я у Димильяны.
Девочка кивнула.
- И в какую газету? – Допытывалась я.
- Не знаю. – Призналась малышка, пожимая плечами, - а что, их много?
- А то. – Хмыкнула я. – Для казначеев и секретарей - политика интересна, значит, «Политика мира сего» - газета для них. Если торговец, или гонец какой, то «Заграничного гостя» читают, чтобы знать что в королевствах других твориться. А для магов, адептов травников, интересны заговоры, советы, да новости мира магического, поэтому и обращаются в «Магический взор». Ну а кому завтра важно, что с погодой твориться, то открывают «Прогнозник», там про дождь, снег, ветер и солнце.
- А где интереснее? – Спросила Димильяна, полностью погруженная в разговор.
- Ну, как сказать… - задумалась я. – И «Прогнозник» интересным может быть, лишь бы только запал был.
- А куда все идут? – Малышка разрывалась. Сначала ничего, а вот теперь так много и сразу…
- В основном в «Заграничного гостя», есть шанс и денег, и славы накопить.
- А в «Магический взор»? – спросила девочка.
- Хе… - я удивилась. Да ей можно хоть куда. У нее есть все для «Политика», да и для «Заграничника» ей можно дотянуть. В ней была какая-то искорка, заставляющая раскрываться в разговоре. – Да и в «Взор» можно, только зарплата – маленькая, а ссадин много. Путешествуешь по своей стране, каждый месяц привозишь в столицу статью, сдаешь ее, расписываешься, и опять по трактам…
- Но это интересно, ведь так? – Спросила меня Димильяна.
- Не спорю. Это довольно интересно, вот только и мечом драться приходиться, и магией…
- А какой? – Не отставала малышка.
- Разной. Атакующей - когда нападет кто, иди целебной - если в деревне ранен житель.
- И много ты так путешествуешь? – Поинтересовалась молодая будущая журналистка.
- В восемь лет я в церковную школу пошла, - принялась считать я, - в девять в Школу Столичных Журналистов, в пятнадцать я только вышла из нее, поступив в редакцию Захара Грозного. И вот, мне почти восемнадцать… - я задумалась, - Два с половиной года… - рассчитала я, просветлев.
- Здорово… - протянула малышка, - и как?
- Знаешь, похоже, словно пишешь огромную книгу, и все пытаешься доехать до дома…
- Обидно, я бы тоже хотела поездить как ты… - призналась Димильяна.
- Сколько тебе лет? – спросила я.
- Двенадцать. – Коротко ответила девочка.
- Ничего. Поступишь через годик в церковную школу, а оттуда – в столицу.
- Кто меня возьмет? Я дочь лешего.
- Ну и что. – И тут меня осенило. – Скажи, а дочки лешего, кто они?
Девочка посмотрела на меня, а потом, улыбнувшись, произнесла:
- Боги, те, что создали природу, поставили сторожей, которые должны были всегда жить, и нести добро. Перепутав заговор, они сотворили и добрых, и злых; светлых, и темных. Боги ушли, оставив новых обитателей одних. Спустя множество лет, они стали основывать города, и вот пришли люди. Погубив множество деревьев, и перебив большинство обитателей леса, они остались в их городах, выгнав коренных обитателей. Жители леса ушли в глубины дремучих лесов, и там остались.
Девочка глубоко вздохнула.
- Ну, а кто вы? – повторилась я.
- Мы нимфы. Вечно молодые, красивые, умные. – Девочка улыбнулась.
- Значит, нимфы пошли от леших? – спросила я, открывая записную книжку.
- Да. Когда мне стукнет ровно сто лет, я по старым обычаям покину дом родителей, и уйду к нимфам. На ваши мерки мне будет тогда только-только… лет двадцать.
- Откуда тогда лешие?
- Они… - девочка улыбнулась. – Их творит природа. Каждое дерево творит лешего или лешуху.
- Понятно, - пробормотала я, быстро водя карандашом по бумаге.
- А у тебя есть газеты?
- Да. Только они старые.
- Можно… - замялась девочка.
- Да бери! – Я улыбнулась, - Они в сумке. – Я встала, - схожу – принесу.
Выйдя во двор, я оглянулась. Солнышко закатывалось за горизонт. Куры попрятались в курятник, который стоял поодаль дома и был похож на сказочный терем. Вся живность тоже ушла, видимо она уходила сама, так как хозяева из-за стола ни разу не выходили.
На траве уже выпала роса. Лошадь, стояла, облокотившись на забор, я спешилась, не хватало еще, забор завалить.
Под ногами у кобылы крутилось что-то подозрительно рыжее и пушистое, подойдя поближе, я увидела кота, нагло лопавшего соловья чуть ли не под копытами. Идея шугнуть рыжего нахала, пришла в голову сама собой.
Запрыгнув на Серенку, я пошла прямо на рыжего:
- Куда прешь?! Не видишь, ест животное?!
Лошадь встала, нахально покосившись на меня одним глазом.
- П-простите… - промямлила я, «немного» пораженная криком.
- «Простите» - в карман не положишь! – Рявкнул кот, беря дохлого соловья за хвост и уходя в кусты.
Не удивлюсь, если после такого, я ночь не смогу уснуть.

Утро выдалось ясное. Петя пропел, как только встало солнышко, и хозяева дерева – дома поднялись с кровати.
Прохор Чщеславович слез с печи, чуть не свалившись оттуда, запутавшись в шторе; дети и я выбежали из маленькой комнатки; а Марья Васильна кажется, и вовсе не ложилась. Стоило нам встать, как мы увидели на столе скатерть белую, пирожки румяные, блины горячие. Прохор Чщеславович, выйдя из дому как только встал, вернулся после пасеки с горшочком меда. Мед был янтарный и вкусный.
- Вкусный мед? – Спрашивал он меня, явно ожидая похвалы.
- Угу. – Кивнула я, не в силах остановиться, блинчики с медом удались на славу.
- А пчелы дикие… - Похвастался он. – Подойди, кто к пасеке моей – закусают! – Захохотал он, подливая мне еще меду.
- Да ты кушай, не стесняйся! Вон, какие ребра торчат! Бедняжка…. Все по трактам, да по тропкам, через болота да по рекам… поесть, поди, некогда… - Вздыхала хозяйка, подкладывая мне пару блинчиков.
- Да ыа не хаху бофе… - отказывалась я.
Мои крики души услышаны не были.

Я вышла во двор. Неплохо проехаться по округам, осмотрев окрестности, поспрашивать местных жителей…
Снова вскочив в седло, (и чуть не упав с него – видимо, ремень расстегнулся, узда тоже) я пустила Серенку в галоп. Не проехав и ста локтей от калитки, я увидела кота, переходящего дорогу на задних лапах. Насвистывая, помахивая мешком, висевшего за плечами. Лошадь резко остановилась, притормозив в шаге от рыжего разбойника.
- Ну и чего ты хочешь добиться этим?! – Рявкнула я, спрыгивая с лошади, и в ярости бросаясь к коту.
- Ага, я на своей территории, а значит - хожу, где хочу!!! – зло ответил кот.
- Да я тебя! – Взяв рыжего проказника за шкирку, я подняла его на уровне глаз, - Ты как со мной…
- Тебя не спросил! – рявкнул кот. – Эй! Аккуратно! – Взвыл кот, но было поздно. Мешок упал на землю. Мыши и крысы хлынули из него нескончаемым потоком, и визжа бросились в кусты.
- Что творишь! – взвыл он, - Пусти! – отчаянно махая лапами, он задел мое запястье.
Плавно приземлившись на четыре лапы, кот, опустив уши, огорченно взял мешок:
- Ну что же ты… - промямлил он, - целое утро собирал!
Потупившись, он направился к кустам.
- Эй! Давай так, объявляем мир! – Заорала я. Кот резко обернулся, и внимательно насторожил уши. – Я собираюсь в город, ты мне составишь компанию, а за то, что мышей шугнула - что хочешь куплю.
- Идет! – Кот рыкнул, и в одно мгновение оказался на крупе кобылы.
- Ты зачем, морда рыжая, мне подпругу развязал? – спросила я.
- Дык… - замялся кот, - Вижу что не наша. Зачем приехала? Опять спалишь что, а потом отстраивай…
- Спалишь?! Ты, когда со мной говоришь, первым делом не желудком думай, а головой! – Взъелась я, - Кого я палить буду, так это тебя, дабы неповадно было ремни расстегивать!!! – Потом, немного угаснув, продолжила. Тихо, но строго, - Отстраивать! Что ты, счастливый обладатель четырех лап, можешь сделать?! Гвозди забивал, али бревна таскал?!
- Не то, ни другое. – Спокойно ответил кот. – Я курятник рисовал…
- Ты?! – Не поверила я, - И как, нарисовал?!
- Не говори мне, что не заметила его!!! – Улыбнулся кот.
- Заметила…
- И как? – Спросил рыжий, с довольной улыбкой на морде.
- Не плохо. – Ошарашено произнесла я.
- Нет, скажи, как? – Загомонил кот.
- Не плохо! – Рыкнула я.
- У меня на него две минуты ушло… - похвалился четырехлапый архитектор.
- Я рада. – Серьезно и без эмоций произнесла я. – Что это там?
Мой дрожащий палец указывал на центральную площадь маленького городка. Народу там собралось видано-невиданно, и все глазели куда-то в угол…
- Посмотрим…. Спрыгнув, кот направился к толпе, и растаял среди множества ног.
Пока отсутствовал кот, я оглядывалась по сторонам. Это бы не город. Этому маленькому поселку до города еще было далековато. Частокол (в нем я особой нужды не видела – я проехала сквозь одну из дыр, отказавшись платить стражам на въезде) был довольно высокий, сооружен он был давно. Я нашла несколько дверей в кустах, которые явно свидетельствовали о том, что не я одна знаю о браке защитного сооружения.
Из толпы выглянула изрядно помятая кошачья морда:
- Там у них фестиваль. – Сухо произнес он.
- И чего? – спросила я, все еще оглядываясь по сторонам.
- Да как тебе сказать… там про леших, - кот хитро посмотрел на меня, - Маг столичный, решил деревенскому люду показать то, как от них спасаться нужно.
- И как зовут этого столичного гостя? – презрительно спросила я.
- Зовут его… - кот вынул из воздуха брошюрку, внимательно в нее всмотрелся, а через несколько секунд произнес, - Титай…
- Ка-ак? – переспросила я, приподнимаясь в стременах.
Кот повторил.
- Ах, он… - договорить я не успела.
Со всех сторон площади покатились клубы серебристого дыма, и на сцене материализовался маг Титай. О нем по всей Луговии ходили слухи, но он не был великим укротителем домовых, или дрессировщиком леших. Из Столичной Школы Белой Волшбы его выгнали, да еще и с позором – он оскорбил местных домовых! А ведь этого до него себе никто не позволял!
- И что? – спросил кот самого себя, - щаз же…
«Щаз же» наступило довольно быстро – маг заблудился в тумане, и вышел не на сцену, а за ее кулисы. Напускать морок еще раз было глупо, выходить на сцену пешим – позорно.
Он решил поступить по второму методу – выйдя на сцену, от рассеял клубочки дыма, в которых уже не наблюдалось особой необходимости. Делал он это с молниями, грохотом, и страшными заклинаниями в которых я не видела нужды.
- Приветствую вас, о великие и несчастные. – Угрюмо произнес маг, таинственно пряча лицо в капюшоне.
«Великие и несчастные» дружно загомонили, приветствуя мага.
- Я вижу, как ваш милый город окружает нечистая сила, я вижу это, и предугадываю все заранее… - его взмах руками ничего не дал…
Видимо он еще более мелкий колдунишка, чем я предполагала. Силы не хватает, только вот на что?
- Я знаю, что может произойти, и я покажу вам это!
- Болван! – произнесли мы с котом, провожая скептическим взглядом заскучавшую четверть толпы «великих и несчастных».
- По-моему, он хочет создать иллюзию, – предположила я, оценивающе окидывая мага.
- А по-моему, он надеется взлететь, - засмеялся кот.
Что ж, хочешь иллюзию? Получай!!!
По всей площади прокатилась волна сине-серебряных молний. Народ охнул. Посреди площади возникли фигуры рыцарей, заточенных в черный доспех. Люди боролись с этими войнами ночи, а нечисть, которую не давно обзывал наш маг, боролась на стороне людей.
Маг замер, а через несколько секунд, сделав более благородный вид произнес:
- Вот то, что вас ждет!
Вся площадь притихла.
Я развернулась к воротам.
- Ты куда? – спросил рыжий.
- Мне не чего здесь делать, он может соврать, что я – прислужница нечестии, а мне на руку это вряд ли сыграет, - ответила я, косясь в сторону сцены. – Даже такой маг как он, может определить источник магии.
- Подожди, я с тобой! – сказал кот, прыгая на спину кобыле.
- Нет, ты остаешься здесь и перескажешь все события дома. – Строго сказала я, спихивая кота с седла.
- А «как на счет чего хочешь куплю»? – лукаво спросил рыжий.
- Ну и чего ты хочешь? – спросила я, поворачиваясь к коту.
- Одно желание! – заявил кот.
- Знает, что просить… - вслух подумала я.
- Согласна? – спросила морда.
- По рукам, – резко произнесла я.
- И лапам! – твердо добавил кот, и исчез в толпе.

Я седела на лавочке и писала статью. Свиток был размотан на несколько локтей, но я так и не добилась более-менее нормального вида статьи.
Во дворе появился кот. Он вышел из самых дальних кустов малины, беззаботно и как обычно с самым наглым выражением его лица (морды?).
- Как? – взволновано спросила я, помогая забраться коту на лавку, кажется, он возместил ущерб потерянных мышей.
- Отлично! – произнес кот, свешивая лапы и развязывая мешок. – Титай понял, что если он скажет что лешие плохие, то в его чародействе усомнятся. Поэтому нечистью он назвал армии врагов, которые придут к нам в неизвестный срок.
- Хорошо. Очень хорошо. – Я задумалась. - Теперь все точно поверят статье…
- Ты написала ее? – полюбопытствовал кот. Доставая из мешка палку колбасы.
- Конечно… - взъелась я, - нет, - добавила я, сворачивая свиток.
 
- Эх, Аля – Аля… оставайся у нас! – ворковала Марья Васильна, крепко меня обнимая.
- Нет, не могу я. – Отвечала я.
- Ну, приезжай! – прощально произнес Прохор Чщеславович, махая мне рукой.
- Приезжай, - просила Димильяна.
- Приеду. Я тебя к Столичной школе готовить буду. – Говорила я.
- Ты главное про желание не забудь, - попросил кот, пожимая мне руку.
Со всеми попрощавшись, я вскочила в седло и медленно выехала со двора.

Пели птицы. Была середина лета. Рыжий кот кого-то ждал, сидя на пеньке. Услышав цокот копыт, его уши заинтересовано насторожились. Когда из-за огромного дуба выехала серая лошадь с наездницей, то он улыбнулся, но не встал.
- Ты видно за мной следишь… - произнес кот, беря узелок, припрятанный за пеньком.
- А ты видно со мной собрался, - улыбнулась наездница.
- А то ж. Вы к королям на балы ходите, а там кормят на убой! – протянул кот, жмурясь в улыбке.
- Угу. – Угрюмо подтвердила собеседница кота, - Обедаю я только с упырями, лешими, домовыми, эльфами, гномами, - стала перечислять наездница, старательно загибая пальцы.
- Ладно, ладно… - сдался кот, - упыри тоже сойдут.
Забросив на колени наездницы свой узелок, кот прыгнул в седло.
Лошадь тронулась. Ожидая дальнюю дорогу, она плелась медленно, желая остановиться седьмой раз за день, и перекусить.
И вдруг за поворотом послышался голос, задавая не уместный вопрос:
- А куды мы едем?


Леший. Какова его жизнь.
Во все времена считалось, будто леший – путает в тропах лесных каждого, кто во владения его зайдет. Что будто бы лешие детей воруют, и как своих растят. И что лешие – не кто иные, как дьяволы, черти и бесы лесные. Всю жизнь прожила бы в доме столь гостеприимных хозяев – лешего и лешухи. Выражая мысль города, который находиться совсем рядом с местом обитания семейства лешего, я хочу сказать, что огромная доброта скрывается в этих обитателях леса, которых родила сама природа.
Самое главное, это сохранить полное равновесие сил – человеческих и природных.
Не так давно, а именно 47 дня от начала лета, великий маг показывал свои ведения, и на защите людей там были лешие.
Прошу вас, вдумайтесь, ведь эти люди леса тоже хотят жить. В скором времени их не останется вовсе.
Для вас и «Магического взора» раскрывала тайны чащ и болот – Алевтина Лукрияновна. До новых встреч!