Москва – Сан-Диего,
или повесть об одном путешествии
М О С К В А
В посольстве меня завернули. Симпатичная негритоска, сидевшая за ореховым столом, пригласила меня присесть и выдала мне пакет с моими бумагами, на котором красовался жирный штамп – ОТКАЗАТЬ. Не то что бы я был к такому варианту событий не готов, но всё-таки обидно после всех этих очередей, бланков, нервов, собеседований и глупых улыбок (в особенности), получать отказ. Вот и сейчас она мне улыбнулась очень широко, пластмассово, по-американски; красивые зубы, ничего не скажешь. Сверкнул звёздно-полосатый флажок на лацкане её тёмно-синей блузки, у меня заныла старая пломба. Интересно, у них у всех такие улыбки?
- Извините, но, к сожалению, во въездной визе в Соединённые Штаты Америки Вам отказано,- приятный низкий голос пустил по левой руке мурашки. Сердце ёкнуло, поджелудочная сжалась, выбрасывая в кровь адреналин. Зрачки сузились. Да-а-а…
- Причину отказа, вероятно, вы не сообщаете? – хрипловатый, замученный мой голос прозвучал так, как будто меня сейчас на расстрел поведут. Тупая какая-то безысходность нахлынула.
- Да, это одно из правил. Можете попробовать через два месяца снова подать прошение, его рассмотрят в обычном порядке и может быть, Вам повезёт.
По-русски говорит совсем неплохо, гораздо лучше моего английского, который я зубрил весь прошлый год.
Ну да, если уж приглашение Слима не помогло, то новое прошение поможет, ага, как пить дать. Что за бред! Ну, допустим, она-то этого не знает. Мило так, сочувствующе улыбается, зараза.
Да она здесь не при чём.
Слим – профессор психологии из Беркли, Калифорния. Бородатый такой мужик, приятный – большой, толстый, в бейсболке, футболке с надписью «Сal.com» и широченных штанах, на фотке видел, Лиза показывала, хиппарь какой-то, а не профессор. Уверен, что с косяком он смотрится ещё лучше. Лично я его, конечно же, не знаю, но зато знает Лизок, она как-то помогала ему с его лабораторией в Сан-Франциско, да так, что он счёл возможным прислать мне приглашение на международную конференцию, посвящённую проблемам переходного возраста умственно отсталых детей. Я в этом ничегошеньки не понимаю, мне главное было в Сан-Франциско попасть, но всё равно было очень кстати; в электронных благодарностях на ломанном английском, переданных по мылу, я просто рассыпался; да я и правда был ему очень благодарен, хотя, вероятно, он просто счёл, что у Лизы не может быть негативных знакомств и этот white single russian guy from Moscow – не исключение, даром что russian; и…в принципе, он прав. Я, конечно, не мать Тереза, но далеко и не Карабас Барабас; обычный чел, которому очень захотелось повидать одну прекрасную девушку, которая по какому-то роковому стечению обстоятельств оказалась в Ю-Эс-Эй, но не today, а уже почти как одиннадцать лет тому назад. Я про неё и знать не знал год назад, и тут нате вам…получите и распишитесь в своей полной несостоятельности в области противоженской устойчивости и вообще ко всем этим милым телячьим нежностям.
Хотя я не в обиде. Она того стоит.
Негритоска пристально на меня смотрит уже минуту. Ах, да, надо уходить.
- Thank you very much. – не зря же я его учил.
- Have a nice day. –дежурная улыбка, взлёт длинных черных ресниц – накладные, стопудово. Ну хоть что-то у неё не так.
Спустился вниз, на выходе охранник подмигнул.
Это Джим, мы с ним уже успели скорефаниться, давно ещё, когда америкосы бомбили югов, а радикальные русские студенты ходили к посольству кидаться банками с чернилами и яйцами. Джим стоял в оцеплении, и я долго что-то пытался ему доказать, завязался разговор на повышенных тонах. Я пообещал разукрасить к едрене фене весь его чёрный хлебальник, на что он ответил:
- Whats mean edrenja fenja?..
Сейчас уже смешно, а тогда ненавидели друг друга. Меня так обескуражил этот его вопрос, что я договорился с ним о встрече на Патриарших на следующий день. Он оказался прикольным парнем из многодетной американской семьи с Юга, стал снабжать меня американскими сигами, а я его учить нашим ругательствам – даром что морпех, а ругаться не умеет. Или это просто Москва так действует.
- Нет, Джимми, не еду. Не дали визу. – Кислую мою рожу пора заливать щёлочью.
Джим давно в курсе моих проблем, сходили с ним пару раз в Борхаус на Курской, крепко выпили, пообщались по душам, получили по морде от каких-то отморозков – Джим чёрен, как угольная шахта, а в Москве полно придурков, которые не могут отличить морпеха США от студента из Уругвая, вот и пришлось им объяснять, что к чему. До того, как приехал наряд, мне зуб выбили, а Джиму бровь рассекли, ну и так, по мелочам, синяки, ссадины – отлично, в общем, время провели. Нас отпустили, конечно же, когда во всём разобрались, Джимми начал ещё паспортом своим махать, кричать что-то про Миссисипи, свою маму и деда, который на Эльбе в сорок пятом братался с нашими дедами и прадедами… Потом я спрашивал – действительно, у него дед мочил фашистов, и на Эльбе он тоже был, чуть ли не одним из первых не только негров, но и американских солдат вообще. Ну, скажу вам, на московских милиционеров это слабо подействовало – вот американский паспорт, это другое дело. Хоть драку и мы затеяли, уставший старлей решил нас отпустить восвояси.
- Иди, иди, придурок, с черножопыми корефанишься, мы тебя, сука, найдём – в спину на выходе из отделения, четыре бритых головы. Скинов, в принципе, тоже можно понять, но иногда они бывают такими тупыми! Вот этих проблем мне как раз и не хватало.
В Борхаус я с тех пор так и не заглядывал.
- Эй, Дэн, не бери в голову. Не волнуйся, старичок, всё наладится. Всего два месяца.
- Джим, нету у меня этих двух месяцев. Нет времени, понимаешь? Мне без неё плохо.
- Слушай, но она ведь ждёт тебя, так?
Я промолчал. Не знал, что ответить.
- Ну так подождёт ещё немного, и всё!
Смешной ты, Джим. И добрый. И глупый. Не могу я больше ждать. Кредит выплачен за тачку, долги все отданы, деньги накоплены, насчёт отпуска я уже договорился на работе – кровных четыре недели. Что ещё? Только виза.
- Джимми, братуха, я больше не могу. Хочу к ней, понимаешь? Как до тебя не допрёт наконец, чёрная твоя жопа! - начинаю горячиться. Нехорошо. Джим-то тут при чём?
Маленькая чёрная рожица ухмыльнулась, посмотрела исподлобья.
- You’re ugly mother fucker snow, don’t you know that?
Джимми обиделся. Плохо, зачем ему-то настроение портить? Зря.
- Да ладно, не злись. Извини, я весь извёлся просто. So tired, you know?
Долгая пауза, широкая негритянская улыбка – не чета той дуре, у Джима уже четыре золотых зуба за пять московских лет.
- Да всё нормально. Don’t think about this shit. Позвони как нибудь, прошвырнёмся вместе.
- Давай. Наберу.
Улыбается. Отлично! Умеет подобрать слова…
Попрощался с ним, вышел на улицу. Холодный апрельский дождь, слякоть, хмурое небо, на душе хреново. Машину оставил у посольства, пешком дошёл до «Суфле», сшибая ногами редкие чёрные сугробы, сел за столик, машинально закурил. Правый ботинок начинал протекать. Зараза, купил только этой зимой. Принесли меню – я его и так уже наизусть знаю. Заказал длинноногой официантке, слегка переборщившей с косметикой, эспрессо американо и сырный торт. Официантку звали Лиза, и это добило меня окончательно. Это всё знаки, как говорит одна моя знакомая. Уже пора ей позвонить, у них час ночи, но она не спит, я знаю, ждёт звонка и ответа. А что я ей скажу? Извини, малыш, ничего не выйдет. Я слишком хорош для твоей чудесной страны, у вас и так там хороших людей навалом, вот, некоторые здесь у нас в посольстве работают. Зачем систему из равновесия выводить? Поэтому меня решили не пускать. Не переживай, всё образуется. Бла-бла-бла…Пинцет, в общем.
А ведь я её полгода уже не видел.
Прихлёбывая кофе, расковырял чизкейк. Кстати, очень даже приличный, хотя в «Шоколаднице» лучше всё-таки его делают. В стекло окна бился ветер, переплетаясь с дождём; играл тихий лаунж, гостей было немного, я снова закурил. Никак не могу бросить, ещё с того лета. Ботинок понемногу высох, в голове всё прояснилось и встало на свои места.
Что ж такое получается, я никуда не еду?.
Не дожидаясь официантки, оставил на столе деньги, быстро вышел. Так, уже хочется отсюда побыстрее уехать. Надоела эта Красная Пресня, тошно уже. Чуть ли не бегом добрался до тачки – квы-квы-квы-квы, четыре раза, значит, сигналка срабатывала. Что за ерунда? Гляжу, а под стеклоочистителями кто-то бумажку засунул; вроде не штраф, опять какая-то реклама, уж больно пёстрая. Достал, скомкал, огляделся по сторонам. Да-а-а, урны нет, а на землю кидать что-то как-то неудобно…даже около американского посольства. Ладно, хрен с вами, возьму с собой, поедет в Красноармейск. Положил её в карман кожаной куртки, мне её Никитос привёз из Стамбула. Прыгнул в «девятку», завёл мотор, включил обогрев сидений и магнитолу. Фред Дёрст надрывался в Boiler`е – Why?!! И действительно, почему?
Что ж ты, милый, так орёшь-то… Оглохнуть можно. Нет, Limp Bizkit сейчас явно не в кассу. Хочется поспокойнее чего-нибудь. Вырулил на Садовое, включил Depesh Mode, Ultra. Вот, другое дело. Грустная депрессивная музыка, как раз то, что надо. Молодец, Гэхан, отличный альбом записал с парнями. Уважуха. Только с героином пора завязывать.
Доехал, не торопясь, до поворота на Проспект Мира, встал на светофоре. Опять пошёл мерзотный снег с дождём. Надоело…а в Калифорнии круглый год тепло. Сладко вздохнул, зевнул, почесал репу. А что мне, собственно, дома-то делать? Сзади уже сигналят, зелёный; я нерешительно приспустил сцепление, нерешительно нажал на газ.
А, гори всё синим пламенем. Пожалуй, забухаю сегодня с горя, поеду к Никитосу, только бы он дома был.
- Алло, здорово, ты где?
- Да вот, собираемся с Лёхой куда-нибудь попить. Только не решили пока, куда. Ну что, визу-то дали?
- Нет.
- Я и гляжу, ты какой-то убитый. Эх, да чё ты, Самолёт, не расстраивайся…
- Ой, Никито, не дави, и так хреново. Я с вами пойду.
- А ты где сейчас?
- На Садовом, только что Проспект Мира проехал. Давайте, подгребайте к Парку, там и встретимся. Только куда пойдём-то?
- Ну Лёха вообще-то в «Печку» звал, он там какую-то премию получил опять, хочет обмыть.
Ну что ж, пока всё в цвет. Обмыть, это я с удовольствием, тем более сейчас. А ещё лучше утопить.
- Ок, я в «Монтане», если что.
Доехал до Парка Культуры, припарковал тачку. Странно, мест много свободных, а вроде будний день. Вроде их не видать пока. Зашёл в кафешку, заказал кофе, сел, закурил «Кафе Крим»…пора бросать, что-то я совсем втянулся. Хотелось поскорее уже надраться и про всё забыть, хотя бы на один вечер. Нервы что-то уже сдавать стали, с этим посольством. Мурыжили четыре недели, и всё без толку…тухло. Народ за окном торопился в метро, большими косяками заплывая в высокие двери метрополитена, прячась за воротниками и шарфами, закрывшись капюшонами. Да, холодновато для апреля, холодновато. Мёрзнут все, и столичные фрики с их вечным Вцоем, в драных джинсах и грязных косухах, и пижоны с их вечно обтягивающими штанами, и маленькие девочки, повзрослевшие раньше времени в большом городе, и так хотящие выглядеть значительнее, чем есть на самом деле, всякого рода менеджеры мелкого и среднего пошиба, все на одно лицо, в разных брюках и пиджаках, нелепых зимних ботинках, страшных галстуках…звёзды сетевого маркетинга со штампом made in USSR, никогда не поднимавшие головы к звёздам настоящим, и милое московское студенчество, и бедные бабульки, и бравые военные с почему-то поникшими – может, от долгой зимы? – погонами, и девицы эмансипе, которые, как известно, мощны, как звёзды карате, палец в рот не клади, наглые и, по большей части, весьма глупые. А вот стоит счастливый человек – с цветами, приодетый, волнуется…ждёт кого-то; наверное, девушку. Или парня. В любом случае - завидую тебе, дружище.
Они завалились – не вошли, а именно завалились – минут через десять, когда взгляд уже устал скользить по большому серому пятну за окном, слегка пьяные и безумно весёлые. Поздоровались, похлопали меня по плечу, успокоили, как могли. Спасибо, перцы, всегда рад.
- Пойдём. – у Никитоса глаза блестят, нездоровый какой блеск. Ох, нажрёмся…да и Лёха настроен по-боевому.
- Самолёт, старик, прикинь, ещё одна статья заказная.
- От тех же?
- Ну да.
- И сколько в этот раз?
- Поменьше, чем в прошлый, но сейчас и заказ меньше.
Лёха уже год как работает в «Московском Комсомольце», в этом желтопрессе, и периодически пишет заказняки. Самое смешное, что заказывают и те, и другие, а бабло стрижёт Лёха. И всем хорошо. Такая вот работа, деньги большие, и не боится ведь, стервец. А тачки нормальной так и нет до сих пор. Всё на «Шевроле Тахо» собирает. Я вообще «восьмёрку» хотел, да их уже не выпускали прошлым летом, а жаль, машина хорошая, только советская…ломается, знаете ли, частенько, и самое главное, нет постоянства в сборке – так только у нас может быть, сойдут две вроде бы одинаковые машинки с конвейера, только одна без капремонта триста тыщ отходит и забот никаких, а другая и полтинника не пройдёт, а хозяин проклянёт всё на свете вместе с тем днём, когда её купил.
Мы завалились в машину, Ник включил что-то весёлое, тронулись. Как я не пыжился, не старался, ну никак не получалось у меня зацепить хоть капельку их веселья – а веселья этого было предостаточно, даже более чем, и просто так сегодня ничего не закончится. Ну и здорово.
- Парни, если хотим нажраться…
- Хотим!!! – Никитос чуть ли не завизжал.
- …надо не в «Печку» идти, а куда-нибудь в другое, более демократичное и предрасположенное к бухачу место.
- «Старый Мельник» - поехали в «Старый Мельник», возьмём башню, там греночки такие, м-м-м-м, давай туда!
Лёхе было всё равно, где сегодня упасть, поэтому мы крутанулись под мостом, выехали на Остоженку, проехали институт им. Мориса Тореза, который к данному заведению не имеет ровным счётом никакого отношения, проехали «Печку», свернули в переулок и остановились около «Мельника». Ещё некоторое время просидели в тачке, слушали Song#2 Blur и громко разговаривали, пытаясь перекричать Элборна, что лично мне давалось с большим трудом; товарищи же мои, уже разогретые пивом, справлялись с этой задачей без видимых усилий. Особенно Лёха.
Докричав, вылезли из машинки, вошли в «Мельник». С последнего раза, как я тут был, он совсем не изменился – накурено, шум, гам, пьяные рожи, официантки в дурацких чепчиках, постоянно пребывающие в движении, массивные деревянные скамейки со столами и совершенно дурацкая музыка. В общем, то, что надо для конкретного выпивона.
Уселись за стол, достали сигареты, закурили. Никита сочувствующе протянул мне пачку «Кента», отказываться я не стал, потому что мои горлодёрки давно кончились, да и не хотелось отказываться. Девушка Наташа, официантка с ярко выраженными вторичными половыми признаками, принесла нам меню, и всё наше внимание в последующие десять минут сосредоточилось на алкогольных напитках. После непродолжительных споров и терзаний решили всё-таки взять рому, а официантку прозвать Сиськами, что и было нами с успехом проделано. Сиськи приняла заказ, ром довольно-таки скоро появился на столе, к нему лимончик и бутылка колы. Всё начиналось довольно-таки невинно.
Спустя полчаса и триста граммов языки наши немного развязались, ряды пустых бокалов росли быстрее, чем Сиськи успевала их забирать, и я с каким-то мазохистским удовольствием поведал парням всё, что накопилось за эти несчастные три месяца.
- Старик, это жизнь, пойми, найди себе здесь какую-нибудь девку и всё будет замечательно! Это же так просто!
- Да я знаю, Лёх, знаю. Только не могу…
- Забей, Самолёт!!! – у Ника глаза ещё больше разгорелись. – Бабы, они же все дуры, ты же знаешь!
Ещё пятьдесят грамм.
- Ну, допустим, не все.
Ещё пятьдесят грамм.
- Большинство!!!
Ещё. И ещё. И ещё.
- Старик, ты очень всё серьёзно воспринимаешь. Да и вообще, Америка страна тухлая, что тебе там делать? Её создали иммигранты, а сейчас им всем палки в колёса суют; но это, старик, ещё ничего, вот если бы ты поехал в Австралию, и тебя бы там поймали без визы, то просто-напросто посадили в тюрьму…
- Да ладно? Австралия – страна белых иммигрантов, её так же создали, как и Сэшэа.
- И заключённых! В своё время там была одна большая тюрьма английская, а сейчас, прикинь, какую историю откопал – женщина, русская, оказалась каким-то макаром там, жила какое-то время, у неё дочка маленькая; так её отловили, засунули в камеру, судят сейчас за незаконное пребывание в стране, занятие проституцией – наверняка не безосновательно – а дочку поместили в приют. Так самый перец в том, что её в итоге хотят депортировать обратно к нам, а дочь оставить у себя! Это же просто дурдом, полное отсутствие присутствия здравого смысла, старик! Западная демократия в действии, одним словом. Я с ней по телефону разговаривал, она мне всё это на ломанном русском рассказала, плакала. Так что не торопись…
- Лёха, пойми, дружище, мне так хочется поехать!!! Я торчал на работе без отпуска целый год, отдавал этот долбаный кредит, отдал его наконец, всё, я готов ехать, деньжат собрал, загран сделал, а эти уроды паршивые меня не впускают! Ну с какого, скажи мне? Я что, настолько опасен, что мне нужно отказать? Не понимаю…
- Да, и ведь ничего не обьясняют. – Никитос прищурился и улыбнулся. – Давай выпьем.
И мы ещё выпили. Музыка не менялась, официантки становились всё более и более привлекательными, ноги слушались с каждым походом в туалет всё хуже и хуже…Мы пьянели стремительно и, что самое главное, необратимо. Всё шло к окончательному угару. И он наступил.
Часов через шесть, уже вечером, мы выползли на улицу. Естественно, в таком состоянии за руль я сесть не мог, хотя очень хотелось. Мир вокруг прыгал и скакал, всё кружилось и вертелось, мысли в голове не задерживались ни на секунду, ноги соревновались с языком, кто из них сильнее заплетается – мы были в хлам, и это было то, что нужно. В таком состоянии обычно тянет на разные бредовые поступки, и этот вечер не стал исключением. К сожалению, все мы трое являемся поклонниками Дэвида Финчера, а в особенности – «Бойцовского клуба», поэтому нам показалось вполне логичным свернуть в какой-то дворик на Остоженке и набить друг другу морды. Это было ужасно. Никита очень толстый, и свалить его с ног было весьма трудно, практически невозможно, но Лёха удачно засандалил ему в ухо, он пошатнулся…остальное дело техники. Лёха уселся на Ника верхом и молотил что есть силы ему по морде, вернее, пытался это сделать, потому что Ник в долгу не оставался и тяжёлыми сочными ударами всё-таки свалил журналюгу в грязный снег. Всё это сопровождалось отборнейшим матом, всхлипываниями, сопением и учащённым дыханием. Я стоял, прислонившись спиной к стене и с плохо скрываемым нетерпением наблюдал за мочиловом, переживая не за то, кто же выйдет победителем, а за то, чтобы у бойцов силы остались – мне хотелось вмазать и тому, и другому. Ну вот они начали обниматься и целоваться, растирая друг у друга по щекам кровь с разбитых губ, апрельский снег, сопли и слёзы радости. Отлично!!!
Потом мы схлестнулись с Лёхой, как с наименее пострадавшим в предыдущей схватке. Бой был коротким. Помахав немного руками в пустоте, мы схватились в ближнем бою, пытаясь повалить друг друга в снежную кашу у нас под ногами, тут Лёха неожиданно дёрнулся назад, от неожиданности я чуть не упал, еле удержавшись на ногах.
- Мочи его!!! – Никитос прыгал рядом с нами, упиваясь брызгами ярости, слетавшими с нас при каждом ударе.
И Лёха вмочил – вложившись всем корпусом, левой сбоку. Уворачиваться уже не было сил. Удар был что надо, замечательный удар, я отлетел назад, ударился головой об стену, не успев даже пикнуть, упал на мокрый асфальт; в голове разорвалась петарда, и я отключился.
- Старик!!! Старик!!! – открываю один глаз. Вроде всё цело. Во рту полно крови, она стекает из уголка, капает на куртку, землю, смешивается с грязью. Я сижу на лавке в этом же дворике, Ник с Лёхой вглядываются в мой размытый взгляд, пытаясь хоть что-нибудь там разглядеть.
- Старикан, ты пять минут в отключке валялся!!! Мы уж совсем переконили. – улыбаются. Да, я тоже очень рад.
- Ну ты как? – Ник что, жаждет продолжения?
- Хорошо…хорошо, пацаны, просто отлично, - что-то голос у меня какой-то уставший. – Нет уж, Ник, в следующий раз. Пошли домой…
Мы встали, обнялись, расцеловались, у Лёхи светился огромный фингал под левым глазом, он почти весь заплыл и делал Лёху чем-то похожим на Костю Дзю, у Никитоса все губы были разбиты в кровь и порван свитер, про меня и говорить не приходится – уж на что мы все были пьяные, но я идти мог только с чужой помощью. Как здорово, что есть всё-таки на свете друзья!!! Насуют в скворешник, а потом под ручки и домой, аккуратно, осторожно. Пока шли до Парка, всё было ничего, нормально, но на Парке Лёха срулил домой и Никитосу стало очень тяжело меня тащить. Доковыляв до остановки троллейбуса, мы присели на лавку и стали терпеливо ждать, когда же он придёт. Прохожие смотрели на нас с недоумением и, как мне тогда казалось, некоторые с плохо скрываемой завистью. Да, мы такие…
Тралик подъехал минут через десять, мы успешно в него погрузились и поехали по Комсомольскому проспекту. Что-то я забыл сделать…что-то важное…ах, да, надо бы Лизутке позвонить…но как это сделать? Язык не слушается совсем…позвоню завтра, с утра…или послезавтра, вечером…или сегодня ночью…Наша остановка. Теперь дойти бы до дома. Ник кряхтит и тащит меня, я повис на его толстом плече, еле волочу ноги. Голова раскалывается, от вкуса крови во рту уже подташнивает.
- Ник.
- Что?
- Ник.
- Ну что?
- Никита, без тебя мир был бы таким тухлым, дружище…
- Да, - важным пьяным голосом ответил он, - это верно.
Это верно.
Хорошо ещё, что Никитины домочадцы уехали сегодня на дачу. Скинул куртку, ботинки, проковылял в ванную. Все зубы вроде на месте. Смыл кровь; правая скула саднила и опухла уже – синяк будет, что надо; на затылке нащупал огромную шишку, на правой руке выбил два пальца…отличный вечер, теперь надо в себя приходить…прошёл в комнату, упал на диван. Ник уже спал, не раздевшись, лёжа ничком на краю, весь в крови и грязи…Я последовал его примеру и провалился в тяжёлый алкогольный полусон-полубред. Ариведерчи, малыши…утро вечера мудренее.
Утро, как нетрудно догадаться, было тяжёлым. Болело всё, даже ногти на пальцах ног, тягучей, тупой болью. Пытался поднять голову с подушки и понял, что она просто-напросто присохла к ней – кровь свернулась за ночь, и теперь надо ухитриться корочку не сорвать, а то…ой, не получилось…сочная свежая капля упала в коричневые разводы, жадно впиталась тканью, вот ещё одна, другая… Надо чем-то кровь остановить, а то уже просто жутко становится. Поднялся окончательно, нашарил телефон на столике. Пол-одиннадцатого утра…
- Как же хреново-то, а, - проскулил Ник. Уже переоделся, умылся, сидит за компьютером, что-то печатает. Ну хоть не мне одному так плохо.
- Там в ванной аптечка, иди перекисью помажь, кровь хоть остановится. – печальный взгляд.- Мне ещё инвойсы доделывать, целую кучу. Ой…мама скоро приедет…
Я встал, взял телефон, пошатываясь, прошёл в ванную. В большом, по пояс зеркале отразилась бледное худое лицо, торчащие в разные стороны волосы, рубашка со следами крови, грязи и соплей; правая скула покраснела, губа нижняя разбита, правая кисть опухла и была раза в два больше, чем обычно. Ну просто фрик какой-то. Осторожно, не делая лишних движений и стараясь не мотать головой, снял рубашку, стянул штаны, трусы, носки…на левом плече синяк размером с кулак…и вроде бы всё. Осторожно нагнулся, включил воду, залез в ванную, лёг, вытянулся…м-м-м, хорошо…если бы ещё ничего не болело. Пока наливалась вода, прокрутил всё, что было вчера днём и вечером; да, почти ничего хорошего и не было. Взял телефон. Ого, неотвеченные звонки – так и есть, Лизутка звонила; малыш, прости меня! Так, пол-одиннадцатого, туда-сюда, там сейчас полдвенадцатого вечера. Надо звонить.
Вздохнул, выключил воду, набрал номер. Гудки отдавались в голове неприятными свербящими трелями, внося ещё больший хаос в реальность; первый, второй, третий, четвёртый…Лиза! Ну бери же!
- Алло! – наконец-то. Я вижу, как она улыбается – милой, светлой улыбкой, а я тут в ванной, как последний алкаш, как псина побитая, отмокаю…О-о-ох.
- Привет, это Самолётов.
- Ой, Самолётик, привет!!! Как ты, куда пропал? Я звонила весь день, что случилось, говори? – как бы хотелось, Лизок, сказать, что всё просто отлично…
- Знаешь, в целом конечно всё замечательно, но визу мне не дали. – долгий тяжёлый вздох на том конце. Телефонные шумы никогда не были столь противными, как в этот момент. Потоки информации бежали по проводам, а я лежал в ванной в одном из домов столицы нашей Родины и всей кожей впитывал мировую скорбь.
- Не расстраивайся, - робко начала она,- попробуй ещё раз…
- Только через два месяца, целых два месяца…ты не представляешь, как это долго.
- Представляю.
- Извини, что сразу не позвонил. Мне нужно было отвлечься как-нибудь, и я решил с парнями немного нажраться, и, в общем, мне это удалось.
- Ну-у-у, кака, почему мне не позвонил? Я ведь ждала звонка,- голос дрогнул, мне показалось, что она плачет.
- Эй, малыш, перестань, хорош там нюни распускать, я что-нибудь придумаю. Хотя… если честно, не очень-то в это верю, и…
- Конечно, Самолётов, ты всегда был неисправимым оптимистом!
Злится.
- Лиза…
- Кусик, я соскучилась!!! – без ножа режет, прямо по живому. Пощады, в конце-то концов!
- Лиза, не надо… - короткие гудки. Ну вот те раз!!! В голове окончательно всё замкнуло, думать совсем не хотелось…обиделась? Или просто нервы? Ладно, вечером позвоню. А сейчас надо в себя прийти.
Через час я вышел из ванной в принципе другим человеком, вымылся, зализал все раны, взял у Ника чистую футболку, с удовольствием её напялил, пошёл на кухню, залез в холодильник…н-да, одни лекарства, вот дела, а кушать уже хотелось ой-ой-ой как. Чё делать-то?
- Ник!!!
- Чё?!!
- Жрать охота!!!
- А нет ничего.
- Я вижу. Что делать-то? Ты небось тоже не отказался бы чего-нето жирненькое да сочненькое внутрь запихать, а?
- Да, было бы неплохо. Давай сейчас в макдак сгоняем.
- Да ну его в пень, пойдём в «Му-му».
- Или в «Му-му». Сейчас я инвойс доделаю, и сгоняем. Ты, кстати, помнишь, что ты машину на Остоженке оставил?
На секунду я замер. Я не материалист какой-нибудь, но жалко будет, если тачку угонят, там столько музыки в ней валяется – я же себе этого никогда не прощу! Так, где ключи?
- Ключи с документами твоими у меня в сумке лежат, ты мне их вчера засунул, когда мы из «Мельника» вышли.
Аллилуя!!!
- Слушай, ты пока доделывай свою шнягу, а я за тачкой схожу, как раз минут через сорок вернусь, ок?
- Давай! Купи пивка по дороге.
Во даёт.
- Ты серьёзно?
- Да нет конечно, - довольная ухмылка, - расслабься, вчерашнего хватило.
Ну и слава Богу. Оделся, вышел на улицу. Ба, как всё изменилось! Солнышко пригревает, птички чирикают, ветерок тёплый поддувает под курточку…Красота!!! Хоть что-то в лучшую сторону изменилось, и то хорошо. Пошёл к троллейбусу. Природа, казалось, изо всех сил пыталась компенсировать вчерашний день с его ветром, мокрым снегом, холодом и расстройствами. Настроение немного улучшилось, я расправил плечи и пошёл, не торопясь, глазея по сторонам, как будто впервые видел этот дом, эту улицу, это небо - ясное-ясное, эти машины, эти лужайки…этих людей, других как будто под этим чистым небом, ну и фиг с ним, что рожа в синяках, вдохнул глубоко и тут же подумал, что с куревом пора завязывать, а то уже одышка появляться стала, да и вообще, вредно это всё-таки…
Сел в тралик, доехал до Парка, пошёл пешком до Мельника. По дороге решил навести порядок в карманах, а то что-то там много всего накопилось. Так, ключи от машины, ключи от квартиры, документы на машину, паспорт с Лизкиной фоткой внутри, пустая пачка «Кента» - в мусорку, упаковка земляничной жвачки – можно оставить, мелочь, бумажки какие-то – тоже в мусор, «Паркер», сотовый, мегафоновская карточка – поюзанная, в мусор, шелуха какая-то, огрызок яблока…фи, платок – весь в засохшей крови( интересно, чьей…), ещё какая-то мелкая шняжка, ага, вчерашняя рекламка – извини, не поедешь ты со мной всё-таки. На ходу развернул её, мельком взглянул – и меня как током пробило. Сбавил шаг.
«Туры в Центральную и Латинскую Америку!!! Низкие цены!!! Куба, Бразилия, Аргентина, Мексика!!!» А что если…
МЕКСИКА!!!
Я ошалел от неожиданной жгучей мысли, остановился. Ноги стали ватными, в ушах глухо стучало. Вот ведь, действительно, утро вечера мудренее.
Я моментально вспомнил тот долгий разговор на летней веранде в «Шоколаднице» на Арбате. В бытность мою там барменом мы всей сменой частенько оставались после работы, пили пиво, кофе, чай, говорили за жизнь, глазели на прохожих, на девок – в общем, отдыхали. И как-то раз разговор зашёл на тему отъезда из России, эмиграции, житья за границей; долго спорили, кричали даже, но сошлись на том, что было бы конечно замечательно на мир поглядеть, но лучшего места, чем Москва, не найти, да и не нужно вовсе; так что не стоит никуда уезжать с концами отсюда.
- Да, а вот у меня есть один приятель, которому на все ваши доводы просто пофиг. – Это Макс, наш менеджер. - Уехал в Лос-Анджелес, чистит сейчас канализацию где-то там, живёт на берегу океана…задался просто человек себе целью – уехать любой ценой в США, лучше в LA. Так он всё продал, машину, квартиру, уволился с работы, расстался со своей девушкой – а визу ему не дали! Ладно, сделал себе новый паспорт, пошёл ещё раз в посольство – опять не дают, прикинь, так он что придумал: сделал себе ещё один загран, купил тур в Мексику, доехал до Тихуаны, там его встретил приятель, который в Америку лет пять назад укатил, погрузил его в грузовик, закидал какими-то мешками и провёз его через границу. Вот так – сел в Тихуане, вылез в Лос-Анджелесе. Ему, конечно, дружбан его сильно помог, но главное – задаться целью.
- И что?
- Да ничего. Живёт в прицепе, ходил пару раз на Чили Пепперс, да дерьмо за толстожопыми америкосами выгребает. Мечта, мать её.
Признаюсь честно – тогда я этот рассказ не воспринял всерьёз, не то чтобы я Максу не верил, нет, он так просто пиндить не станет, просто тогда мне казалось абсурдным бросать всё и уезжать в полную неизвестность.
Канализацию чистить.
Но сейчас я ухватился за эту мысль, и чем больше о ней думал, тем больше она мне нравилась. В смысле, не канализация, конечно, а сам способ поездки. Это же отпад! Шик с отлётом! Море романтики! Ну кто ещё так сможет? Я ж потом, если жив останусь, эту историю буду внукам по большим праздникам рассказывать! Всё. Еду через Мексику. Решил сразу, не задумываясь, одним махом. Судорожно достал мобилу, трясущимися руками набрал Калифорнию. Сколько там? Два, три часа ночи? Боже мой, неважно! От нетерпения стал на месте пританцовывать. Гудки не кончались. Едрёна вошь, ну что такое? Ясен красен, что поздно, но ведь очень важно!!! Ну хоть кто-нибудь!
- Алло! – я от неожиданности язык проглотил, в горле разом пересохло. Что ещё за мужик там трубку берёт?
Фу ты, это ж её папа.
- А Лизу можно услышать?
- А кто, простите, её спрашивает?
- Извините, добрый де…блин, доброй ночи, здравствуйте, Игорь Андреевич, это Вас Денис из Москвы беспокоит, может быть, помните меня, мы с Вами зимой виделись, в Москве?
- М-м-м-да…Помню, помню, конечно. Ты знаешь, а её нет. Она вечером укатила в Сан-Франциско, ничего не сказала. Позвони на сотовый.
- Опа…да, да, конечно… Извините ещё раз, спасибо, до свидания.
- Пока.
Вот те раз! Куда это она сорвалась? Папу разбудил…Нехорошо как, ну ладно, ради такого дела можно. Так, на сотовый…ага, вот он…гудки…гудки.
«Hi, this is Liza Ivanova…» - только не это, блин горелый, только не это! Выключила телефон – вот зараза! Так, спокойно. Позвоню ночью, а сейчас машину надо найти. Почти бегом домчал до Мельника – вот она, ласточка моя, стоит на обочине, где вчера оставили. Квы-квы – открыл дверцу, сел за руль. От нетерпения хотелось взлететь. Глубокий вдох, выдох, успокоились, успокоились, Денис Василич, бери себя в руки. Завёл двигатель, немного прогрел, тронулся. Зазвонил телефон.
- Здорово, это Никита. Куда пропал-то?
- Никитос, извини, дорогой, не могу сейчас к тебе поехать!
- Что случилось?
- Ник, я всё-таки рву в Калифорнию.
- Прямо сейчас? Слушай, тебе Лёха вчера сильно всё-таки вмандюрил.
- Да нет, я тут придумал кое-что, правда, деталей пока не знаю сам, но должно прокатить.
- Чё придумал-то?
- Слушай, потом. Дай мне всё по полкам разложить. Я позвоню.
- Хотя бы намекни!
- Ник, как ты относишься к текиле?
- Ну ты даёшь, Самолёт! С грязными потными мексиканцами? Долго думал-то? Ладно, давай…звони.
- Пока.
Положил трубку, осторожно вырулил на Садовое. А действительно, куда ехать-то? В мексиканское посольство? А там что? Нет, надо домой, успокоиться, отдохнуть, Лизе дозвониться опять же, а потом можно и детали узнать.
Еду на машине, вроде руки на руле, ноги на педалях, передача воткнута, машина едет. А перед глазами какая-то пелена стоит загадочная – вот ведь придумал-то! Через Мексику…а что ты, дружок, вообще про эту Мексику знаешь? Кроме того, что там живут мексиканцы, то есть потомки остатков местных аборигенов и приезжих кортесовских коммандос, отребья, набранного за гроши в Испании, которые почти поголовно в своё время, обуянные жаждой золота, уничтожили за короткий весьма срок очень интересную Центральноамериканскую цивилизацию? Хотя, с другой стороны, не смогли дать отпор горстке пьяных испанцев – чего ж вы тогда стоите со своими Кеацкоатлями…
Опять телефон звонит. О-о-о, какие люди.
- Здорово, Джимми!
- Привет, Ден, как дела?
- Уже гораздо лучше.
- Что случилось? Вчера ты был совершенно убитый, вот я и подумал, может, встретимся сегодня, поговорим? Ты вроде обещал позвонить. Моя смена кончилась, я теперь три дня свободен, так что…
- Джим, дружище, я бы с радостью, но я так вчера усандалился, что машину-то с трудом веду, всё болит…у тебя случайно в Мексике нет знакомых?
- Знакомых? Нет, у меня там старший брат живёт.
Я чуть на обочину от неожиданности не съехал.
- Япона матрёна, какой ещё брат?
- Мой брат, зовут Навуходоносор, я же тебе рассказывал, у нас семья большая, у меня три брата и две сестры, один из братьев, Наб, служил в Гуантанамо, на Кубе, там познакомился с какой-то мексиканкой, втюрился в неё по уши, любовь, всё такое прочее. Ну и заделал он ей там ребёнка, кобелина, а она католичка, аборт делать – ни в какую, говорила, что лучше утопится. Наб парень добрый, мягкий – что поделать, приехал из армии с женой и ребёнком; все поохали-поохали, да и успокоились. Девчонка нормальная оказалась, без претензий, да ей к нашему ниггерскому житью было и не привыкать, она сама из бедняков. А года три назад у неё отец заболел, так они с Набом и с дочкой уехали в Мексику, до сих пор там живут.
- А чем он там занимается?
- Кроликов разводит.
- ?
- Ну и параллельно кое-что в Штаты нелегально возит, мескаль там, пейотль всякий…в общем, как ты понимаешь, бизнес не совсем законный. Даже совсем незаконный.
- Джим.
- Что?
- Джим, это как раз то, что мне сейчас надо.
- Что? Мескалин? Извини, брат, мы с сержантом Эдвардсом позавчера всё съели, когда были в «Би2», у меня только трава осталась.
- Джим, я не про то, хотя всё равно спасибо. Мне брат твой нужен позарез.
- Слушай, ничего не понимаю, да? Я сейчас уже к «Ванили» подхожу, давай, подруливай, поговорим.
- Я в таком виде сейчас, что меня не то что в «Ваниль», меня в макдак не пустят. Давай где-нибудь ещё, в менее пафосном месте.
- Давай. Жаль, конечно, там лангустов изумительно готовят, как моя большая чёрная мама. И вообще, я заинтригован. Где увидимся?
- Ну раз ты там уже, то разворачивайся и дуй в сторону Гоголевского, жди меня в «Тарелке», скоро буду.
- Чао!
- Увидимся.
А я уже ехал по проспекту Мира, солнышко припекало, становилось жарковато, голова просто раскалывалась. Открыл все окошки, прохладный ветерок ворвался в машину, шум, гам московский, лай собак, шелест машин, клаксоны, голуби…дорога и весна. На перекрёстке нарушил правила, развернулся и помчал на Гоголевский бульвар – через широкий Олимпийский проспект, Садовую-Триумфальную, шумный Цветной бульвар, тихую Неглинную, с неё на узкий зелёный Петровский бульвар, по кольцу, на Арбате в тоннель и вот они, Гоголя – тихие, спокойные Гоголя…место сбора праздношатающейся молодёжи, молодых мам и бомжей. Машин было, как обычно в это время, очень много. Пришлось постоять в небольшой пробочке напротив «Художественного», там на развилке очень любят стоять гаишники, и сегодняшний день, к сожалению, не стал исключением. Хмурый толстый мент лет сорока пяти как удав гипнотизировал взглядом проезжающие машины, высматривая лёгкую добычу, и мне совершенно не хотелось становится тем самым кроликом - последствия вчерашней пьянки давали о себе знать не только головной болью, но и устойчивым запахом перегара, исходившим из моей ротовой полости, и никакая жвачка в мире не смогла бы меня спасти, останови меня этот милый мужчина в голубой форме от Славы Зайцева…фууу, пронесло, не позарился на мой драндулет…ну-ну, стой дальше, милок, а я поеду, пожалуй.
Джим уже вовсю заливался кофе, когда я зашёл в кафе. Охранник, скучавший у барной стойки, заметно оживился при моём появлении, изумлённо посмотрел на фингалы и ссадины, но моя серьёзная рожа говорила о том, что это всё не просто так, и обычно я всё-таки выгляжу немного по-другому, нежели чем сейчас. Я кивнул Джиму, прошёл к нему в курящую зону, скинул куртку, молча пожал его чёрную лапу и лениво развалился в кресле.
- Пожалуйста, вот меню. – взгляд автоматически скользнул по официантке. Голубые глаза, милое лицо, приятные выпуклости в области грудной клетки…мммм, внизу тоже всё очень ничего…да, хороша Маша, да не наша. Джим её, похоже, уже сфотографировал – сидит, уткнулся в тарелку.
- Эспрессо американо и сырный торт. - Потянулся было в карман за сигаретами, но на полпути вспомнил, что бросил, вздохнул и засунул в рот зубочистку.
Джим молча наблюдал за моими манипуляциями. Достал «Капитана Черныша», сладко затянулся.
- У меня есть сигареты. Будешь?
Я мотнул головой.
- Бросил.
Жёсткие чёрные брови поползли вверх.
- Да ну? Что-то случилось? – улыбается во весь свой пухлогубый рот. Нет, фигушки, я торопиться не буду.
- А что ты ничего не спрашиваешь про мои фингалы?
- А что спрашивать? Нажрался, забылся, подрался – обычное дело.
Да, для него это стало вполне обычным делом за последние несколько лет, но мне с моим здоровьем, честно говоря, лучше не втягиваться.
Джим замолчал. Минуту мы сидели и слушали «Кафе Дель Мар». Мне принесли кофе и торт. Джим подпрыгнул в кресле и чуть не вывалился из него.
- Самолёт, твою налево, старый хрен, якорь тебе в печень, чтоб я лопнул – что случилось?!! Меня последние полчаса распирает от нетерпения, вот приходишь ты и молчишь!!! Скажи что-нибудь наконец!!!
Я отпил кофе, расковырял тортик. Ммммм, вкусно…
- Как делищи, Уголёк?
У Джима задёргалась левая щека, сейчас, наверное, случится апоплексический удар. Ладно, пожалею.
- Джимми, дружище, я придумал, как мне поехать в Калифорнию.
- И как же?
- Нелегалом, через мексиканскую границу.
- Ты е-б-а-нулся? – понимаю, другого слова не подобрать. Джим глубоко вздохнул и посмотрел на меня, как на умалишённого. – Не знаю, что ты там вчера пил и насколько сильно тебе врезали по твоей и без того глупой белой башке, но, похоже, что отбили последнее, что в ней было. Ты хоть представляешь себе, как трудно будет это сделать?
О-о-о, Джимми-бой, ты попался. Ты уже согласен, хоть и сопротивляешься пока.
- Не знаю. Потому и прошу помощи.
- Я так понимаю, брат тебе мой нужен в качестве перевозчика?
- Ага.
- Ну не знаю... Его если поймают с тобой, то так за жопу возьмут, что он до конца жизни будет об этом жалеть. Самолёт, на дворе две тыщи пятый, а не середина шестидесятых, чувак, если бы раньше тебя просто депортировали, то сейчас запросто посадят в тюрьму.
- Ну и отлично. Физические упражнения, здоровая пища, языковая среда…
- …и милые добрые ниггеры с латиносами, которым нравятся красивые белые мальчики вроде тебя. Самолёт, ты что, реально готов к такому? Она тебе действительно так дорога?
- Джим, братуха, ради неё хоть на край света. Без дураков.
Джим вздохнул, закурил ещё одну.
- Too much love will kill you. Ты хороший парень, Дэн. Я здесь уже давно, но так сильно только с тобой сдружился из местных. Жаль будет, если ты из-за юбки пропадёшь ни за что, ни про что…хотя дело твоё, ты парень взрослый уже, почти мужик…но это будет очень непростое путешествие, уверяю, это тебе сейчас кажется, из Москвы, что всё просто и решаемо. Испанский знаешь?
- Нет.
- Страну хоть немного знаешь?
- Нет.
- С мексиканцами раньше общался?
- Нет.
- Ты н и ч е г о не знаешь. Как же ты собираешься ехать? Деньги-то хотя бы есть у тебя?
- Есть.
- Ты белый, Самолёт, а с белого перегонщики возьмут гораздо больше, чем со своих.
- Слушай, Джимми, ты меня пугать вздумал, или что? Я уже решился. Знаешь, хочу – половина могу, есть такая поговорка русская. И к тебе я пришёл не для того, чтобы ты меня отговаривал, а за помощью; можешь помочь – помогай, не можешь – не пудри мне мозги своими нотациями. Ну что?
Джим ещё раз вздохнул, кивнул головой, внимательно посмотрел мне в глаза.
- Смотри, брат, как бы тебе моя помощь боком не вышла. Мне правда будет очень жаль, если с тобой беда случится. Никогда себе этого не прощу, и хочу, чтобы ты это знал. Ты хоть знаешь, какая там в Мексике преступность? Тебя там за двадцать долларов порежут! Я молчал.
- Тебе всё ещё нужен мой брат?
- Слушай, я и не подозревал, что ты такой заботливый! Повторю ещё раз – я решил. Всё.
Джим закатил глаза и начал вещать, активно жестикулируя.
- Живёт он в Гвадалахаре, это недалеко от Тихого океана, но далеко от американской границы. Адрес я тебе напишу, телефон дам. Позвоню ему сегодня вечером, расскажу про тебя. Он раньше возил нелегалов, но сейчас этим не занимается…
- Да уж, дурь выгоднее возить.
- Выгоднее. Но он не из-за денег всё это делает, не для своей задницы старается. У него тесть от рака умирает, а Мария отца любит так же, как Наба, так что он для них всё сделает, чёрта лысого с рогами – лопнет, но достанет. Он очень добрый, но мы давно не виделись, не знаю, может, изменился в этой Мексике грёбаной…не знаю, согласится ли. Дел у него по горло, и отрываться от них из-за тебя даже по моей просьбе он, может, и не станет.
- Деньги?
- С тебя не возьмёт, я думаю, если я попрошу, мой друг – его друг, он всегда таким был, так что не парься.
- Если он не поедет, то…ну связи-то наверняка какие-нибудь остались старые, так?
Джим забычковал, кивнул.
- Конечно, остались. Не переживай.
Мы помолчали немного. Джим задумался, молча крутил в руках ложку. Даааа, вот грузанулся-то…
- Эй, мужик, хорош! Что ты грузишься? Это ведь я должен в раздумьях сидеть, а не ты.
- Меня это и пугает.
- Что это?
- Да что ты не думаешь совсем!
- Джимми-бой, это всё чепуха, главное, что я решился, твой брат мне, надеюсь, поможет, всё будет отлично, поверь, я её увижу!!! Знаешь, когда мы с ней только познакомились, почти год назад, прошлым летом, когда отношения были похожи на тонкий-тонкий первый лёд, когда не ясно, есть оно или нет, это прекрасное, тонкое, необратимо ускользающее ощущение влюблённости, предчувствие чего-то огромного, замечательного, волшебного…мы сидели у меня в машине, я отвозил её в Текстили с какой-то тусовки ночной, для нас пел Ленни Кравиц, Whitout You, целовались, болтали про всё на свете, рассказывали друг другу о себе, какие мы и какими бы хотели стать…я сказал ей, что так далеко не было у меня ещё девушки, так безумно далеко! Она сказала – отлично! это же другой конец света, и дальше уже ничего не будет! Старик, это действительно так! И в тот момент я понял, что приеду даже ради одного её поцелуя, чего бы мне это не стоило, ради одного влюблённого взгляда, ради того, чтобы вновь, пусть и ненадолго, быть рядом с ней и чувствовать себя на седьмом небе от счастья, от того, что она рядом…старик, у меня просто слов не хватает…
Джим зачарованно смотрел на меня. Если бы он при этом ещё и с открытым ртом сидел, было бы вообще замечательно.
- Самолёт, она должна быть рада, что есть человек, готовый ради неё на такое. Поверь, не многие так смогли бы.
- Джимми, так ведь я ещё ничего не сделал!
- Не сделал – кто сказал? Ты уже многое сделал, просто не замечаешь. Когда ты говоришь о ней, ты…меняешься, что ли…просто не видишь себя со стороны. – морпех задумчиво смотрел на меня. – Не растеряй своих чувств. Будь верен своему сердцу, брат, и всё у тебя получится. – да, так откровенно он ещё со мной не говорил.
Мы опять замолчали. Странная всё-таки штука – жизнь…американский солдат, да к тому же и негр, называет меня – вполне искренне – братом, сам я при этом собираюсь ехать на другой конец земного шара нелегалом – ради чего? ради одного поцелуя…Боже мой…может, я и правда…того слегка…после Лёхиного кикдауна? Посидели ещё некоторое время, нам принесли счёт. Отслюнявили бумажки, вышли – погода будто решила меня подбодрить. Солнышко всё так же светило, почти припекало, ветер был ласков на удивление…приятный выдался вечер, несмотря на то, что голова раскалывается и будущее так туманно.
- Ну ты куда сейчас? Домой тебя отвезти или пошатаешься ещё? – спросил я Джима. Честно говоря, очень хотелось к себе в Южное Бутово, и подсознательно я уже с ним попрощался.
- Домой? – Джим задумался, я задержал дыхание. – Да нет, пожалуй ещё погуляю, погода отличная, особенно после вчерашнего. Слушай, я позвоню Набу сегодня ночью, поговорю, постараюсь его уломать, а ты не переживай, он точно согласится, я тебе говорю. Так что можешь смело ехать в посольство и оформлять визу. Не хочешь со мной затусить сегодня?
- Да нет, старина, спасибо огромное, я домой. Ты, Джимуль, не представляешь, что именно ты для меня делаешь.
- Ты прав, не представляю. Ты сумасшедший, Самолёт, просто сумасшедший. Работаешь завтра?
- Работаю…послезавтра вроде, не помню.
- Подумай над тем, что я сказал, если на работе будет время, подумай ещё раз. Я, конечно же, позвоню, когда всё узнаю…но ты голову-то совсем не теряй! Заходи в гости!!! – и стоит, улыбается. Шутник!
- Ха-ха, очень смешно. У меня от американского посольства вашего изжога начинается, и зубы болят. Звони, буду ждать.
- Пока.
- Чао-какао.
Втопил по Гоголям, выехал на набережную. Скорее домой, а то меня совсем нехорошо колбасить начало, отходнячок начался, такой гаденький, такой, знаете, мерзкий…слабость в теле, в голове пустота, руки трясутся, прилечь хочется, но даже если приляжешь – покоя не обретёшь, воистину…если только в ванной поваляться, но мне до ванной по прямой километров пятьдесят, так что придётся потерпеть немного. Ну и ладно, не в первый раз поди.
Домой приехал минут через сорок, гнал безбожно, сам удивился. В изнеможении рухнул на кровать…надо же, как здорово с Джимовским братом вышло…хотя пока ещё не вышло..думаю, выйдет…так, надо Лизе позвонить…или не надо?.. что это за выкрутасы такие…трубки кидает…нехорошо…глаза закрываются…спокойной ночи…
Проснулся я от того, что вовсю щебетали птицы на дереве напротив моего окна, ярко светило солнышко и звонил телефон – просто надрывался.
- Привет, Джим.
- Сколько же дрыхнуть-то можно, соня? Я уже в третий раз звоню. Ты в состоянии информацию воспринимать?
- В состоянии, не переживай. Я вроде как выспался. И сколько время, кстати?
- Почти два. Слушай, тебе пока везёт – я звонил ночью Набу, рассказал про тебя…то ли он такой же, как ты, авантюрист, то ли ему просто заняться нечем сейчас, то ли он просто очень добрый…на самом деле, бизнес у него в гору идёт, и времени не так много, но он обещал-таки помочь. Запишешь?
Я скатился с кровати, подбежал голышом к столу.
- Готов.
- У Гвадалахары есть несколько пригородов, так вот Наб сейчас в одном из них и живёт, называется Перрива де ла Ольба, маленький чистенький такой посёлок. Улица называется Виа Гранде, но ты можешь просто спросить любого местного, где живёт Большой Наб, тебе покажут, его там все знают.
- Что, и чем занимается – тоже знают?
- Ну как сказать…я сам не в курсе - как обычно, слухи ходят по окрестностям, домыслы всякие…но для всех он, в принципе, просто удачливый фермер.
- Кролики.
- Ну да. На его денежки там школу построил для ребятишек из бедных семей, так что он там просто как сыр в масле – почёт и уважение, так что если даже кто и заикнётся, то говорить будет недолго.
- Понимаю.
- Ну вот и отлично, что понимаешь. Ты когда в центр собираешься?
- Сегодня уже вряд ли поеду, завтра-послезавтра работаю – послепослезавтра буду там. А пока у себя на райончике буду. Хочешь встретиться?
- Да можно бы. Обговорили бы всё не по телефону, а то, знаешь, мало ли что.
- Ну да, согласен. Давай я позвоню?
- Ок, звони.
И мы положили трубки.
Остаток дня и вечер прошёл в праздном ничегонеделании, если не считать небольшой стирки, да и что это за стирка такая – закинул вещи, насыпал порошка, ручку повернул и иди себе дальше спи, ешь, фильм смотри, в окно глазей. Что я, собственно, с удовольствием и делал…нашёл все книги в доме, которые имели какое-либо отношение к Мексике, начиная с Большой Советской Энциклопедии и заканчивая детскими контурными картами – м-да, информация была скудноватой. Почему-то везде говорилось о том, что государственным языком является испанский, а деньгами – песо, но нигде не говорили, сколько этих самых песо надо отдать за нелегальный переход и знают ли перегонщики ещё какой-нибудь язык, кроме испанского…засада. Надо будет не забыть заехать в Дом книги на Новом Арбате, может, там чего нарою.
Действительно, ну не по контурной же карте за седьмой класс ехать в незнакомую страну?
Часов в двенадцать вечера сел на край кровати, сладко потянулся и готов был уже нырять, но тут вспомнил, что я кое-кому должен был позвонить. Встал, взял телефон, набрал номер – ну да, дома никто не подходит. Замечательно. Теперь мобильный. Готов поспорить. «Hi, this is Lisa Ivanova…»… Так.
Теперь я начинаю злиться. В чём дело-то? Прошло уже почти двое суток, за это время можно уже десять раз всё передумать и десять раз прообижаться как следует. Ещё было бы за что, как будто только она переживает, а я так, просто слегка нервничаю. Я даже не могу ей сообщить, что я придумал! Можно, конечно, на мыло всё сбросить, но кто даст гарантию, что она меня в игнор не впихнула сгоряча? Дааа…Лизок, давай уже приходи в себя что ли, а то к кому мне ехать-то будет? К Набу? Господи, он отличный парень, наверняка, но переть в такую даль, чтоб встретиться с просто отличным парнем – нет уж, спасибо, я и здесь таких могу кучу нарыть. Ну не хочет, как хочет, я так тоже возьму и передумаю ехать. Детский сад какой-то, ей-Богу.
Два следующих дня прошли в каком-то глухом рабочем состоянии, хотелось ни о чём не думать и просто тупо ходить и работать. Да и бизнес мой – тот ещё, не бей лежачего, но весь на нервах, эти официанты тупые, гости привередливые…говорили мне, что работа нервная в этой кофейне, да я вроде человек-то спокойный, в бутылку не лезу…но вот бывает, что так достанут, что хочется просто волком выть и куда-нибудь умотать без оглядки. Собственно, сам виноват, в отпуске я два года уже не был, то одно, то другое, так что нервное напряжение было на данный момент очень высоким, а тут посольство это ещё, Лиза решила пропасть…вовремя, ничего не скажешь. Что делать? Звонил ей с работы пару раз, да всё без толку, такое чувство, что все куда-то далеко и надолго умотали. На работе скукотища, опять чуть было не закурил от нечего делать…нервы, нервы, нервы. Оторвался на официантке новенькой, ничего не знает, всего боится – разбила поднос посуды, довёл её до слёз, оштрафовал и отправил домой…вот, теперь она думает про меня, что я не человек, а урод какой-то конченый. Стыдно потом было под вечер, всё порывался ей позвонить, но что-то не давало этого сделать – да и нельзя было так поступить, всё равно что признаться в своей неправоте, а неправым я себя, извините, ну никак не чувствовал, просто хотел извиниться…а это проявление слабости перед подчинёнными, тоже нехорошо…беда, в общем. Сидел под конец второго дня и просто тихо страдал от душевных терзаний. Одно только дело нужное сделал за два дня – позвонил в посольство мексиканское, а там…лучше бы я и не звонил вообще. Сама виза – ерунда, всего сорок долларов, но вот дадут ли мне её – большой вопрос, как оказалось. Загран-то чист, как слеза младенца…вот тебе и Мексика, страна третьего мира. Опять эти бланки, очереди(что удивило больше всего), нервотрёпка…в общем, решил я ехать через турфирму. Позвонил на следующий день, узнал, что почём – ну что ж, самый дешёвый тур в Гвадалахару стоил двести сорок долларов плюс тысяча двести перелёт плюс виза – выходила где-то полторашка. Для меня самым главным на тот момент было то, что пообещали практически стопроцентную гарантию получения визы, а больше мне ничего и не надо было.
Визит в турагенство много времени не занял. Заполнили с симпатичной девушкой все бланки, сфотографировали меня для анкеты, заплатил я залог и принялся ждать. Потекли дни, похожие друг на друга, как два новых пятака…два дня дома два дня на работе два дня дома два дня на работе два дня дома два дня на работе два дня дома два дня на работе…кошмар, я был просто каким-то дурацким биороботом, невыносимо…ждать и не знать наверняка. Хорошо хоть, друзья про меня не забывали всё это время. На третий или четвёртый день у меня зазвонил телефон. Это был Бизнес-Лёня.
Тот ещё кекс, скажу я вам.
- Ну чё, Дэн, здорово, как дела? Как там Калифорния поживает?
- Здорово, Лёнь. Не знаю. Дела…так себе. Хорошо, кстати, что позвонил. Заедешь?
- Ну а чё, можно, сейчас только вот осталось тут чуть-чуть совсем, с лохами одними разрулить надо, и я к тебе. А чё кислый какой? Проблемы что ль?
- Лёнчик, дорогой, ты давай, приезжай, жду тебя, тут и пообщаемся. Есть о чём поговорить.
- Всё, базара нет, часа через два буду.
Лёня – великий разруливатель проблем, и с каждым годом он становился всё круче и круче…годам к пятидесяти он будет точно как тот мужик из «Криминального чтива», который помогал Джексону и Травольте решить их небольшую проблему; чудо, а не человек. Каждому из нас он хоть раз, да помог, причём помог серьёзно, а не абы как, и когда Николя в тюрьму загремел за мошенничество, и когда Ник вдребезги чужой «мерин» разхреначил, и когда меня в ментовскую тягали за хулиганство, да много ещё когда.
Ровно через два часа к шоколадоварне подъехала новая огромная блестящая тёмно-синяя «Вольво», и из неё выскочил маленький белобрысый юноша, в потёртых джинсах, белой футболке, одна мобила прижата к уху, вторая в руке, третья на поясе…кивок в мою сторону – сейчас, мол, договорю, обожди! Наблюдать за тем, как Лёнчик ведёт свои бизнес-конференции по мобильному телефону – сплошное удовольствие, особенно для тех, кто хоть немного с ним знаком, так что я просто стоял, слушал, и наслаждался. Остатки разговора таяли в нежном вечернем воздухе, как взбитые сливки в горячем кофе.
- Чё непонятного-то, а? Бери кого хочешь и дуй на Рижскую, меня ваще не колышет, что ты там придумаешь, главное – сервак им там подними, они там совсем уже обосрались все. А? Подожди, тут Виталик на второй линии висит. Алё, Веталь, ну как там? Встретил? Отлично, дуй с ним к Дмитрий Сергеичу. Уже отзвонил, он ждёт. Нет, софтину не бери, там всё уже готово. Давай. Костян? Ну чё, всё вроде понятно, да? Всё, как сделаешь, звони. Алё, Фёдор Николаич? Здравствуйте, это Лёня. Да, да, я знаю, он звонил только что. Да, я понимаю. Эту проблему мы решим. Да, человек уже почти у вас. Да нет, своих спецов можете в отпуск отправить…можно за свой счёт. До свидания! – положил трубу. Даже не верится.
- Ну ты прикинь! Упал сервак на Рижской у этого барыги, а у него там все данные, все реквизиты, почти шестьдесят фур на таможне киснут…козлина, говорил ему, нехрена экономить на мелочах, когда у тебя машина пятьдесят тонн грина стоит, он софт левый за сто рублей берёт…совок. Ну пусть теперь обосрётся как следует, придурок, умнее будет. Ну что стоим, пойдём что ль сядем.
Мы спустились в кофейню, расположились в креслах; мне вообще не положено сидеть и с друзьями болтать, но плевал я на эти правила идиотские, как можно с Лёнчиком и не посидеть! Он заказал свой обычный набор – суп-крем из шампиньонов, «цезарь», ягодный пай и два чайника чаю – удивительно, но в этого малыша всё влезало, и иногда он брал на закуску лоранский пирог. Говорить с Бизнес-Лёней о бизнесе( в смысле делах ), пока он ест, абсолютно безполезно, потому что сытый Лёня – это вам не голодный Лёня, с ним совершенно другой разговор начнётся после насыщения, под второй чайник чаю и безсмысленный светский трёп о погоде, о том, что в моде и что не в моде и опять о погоде. Итак…
- Лёня.
- Чё?
- У меня к тебе будет небольшая просьба.
- Сколько денег? – лаконично и понятно. Да уж, если бы всё можно было решить деньгами...
- Да нисколько. Мне недели через три надо будет в аэропорт попасть.
- Ну и в чём проблема-то? Тачила у тебя есть, садись да езжай.
- Лёнчик, она мне в аэропорту не нужна будет. Я улетаю.
- Привет, тебе ж визу не дали? Или другой какой-то канал пробил?
- Визу дадут…только она мексиканская.
Недоумение – это слишком простое слово, чтобы описать все те эмоции, что толпились на его лице.
- Да ты как сам-то? Мне тут Ник звонил, говорил, что тебе месяц назад Лёха по голове сильно очень…
- Слушай, ну хватит уже! Понимаешь, мне визу американскую не дают – не дают, и всё тут, хоть ты тресни, а к Лизке ужасно хочется…ты вспомни сам, как ты по Аське скучал, когда она в Лондоне отвисала полгода? Вспомнил?
- Конечно!
- Помнишь, как до её приезда три дня осталось, а ты не выдержал и в Англию махнул на сутки?
- Да ты чё, такое не забывается. Особенно как меня в Лондоне на таможне пускать не хотели, когда я прилетел.
- А зачем нужно было тащить с собой три ноутбука незадекларированных?
- За надом, вот зачем…бизнес там намечался. В общем, не забуду.
- Отлично, и не забывай никогда. И я не хочу забывать. И поэтому еду…ну немножечко другим путём, скажем так, альтернативным. А тебя я просто прошу отвезти меня в аэропорт.
- А Ник?
- У него сессия началась, он не сможет. Экзамены, всё такое.
- Ну…базара нет, конечно отвезу. Только знаешь, оповести меня заранее, я человек тоже немного того. В смысле занятой очень.
- Конечно позвоню, о чём разговор.
- И это вся проблема?
- Знаешь, Лёнь, волнуюсь я очень. Хочется, чтобы меня отвёз мой друг, с которым и поболтать можно, и серьёзно поговорить, а не таксист какой-нибудь левый…ты, Лёнь, надёжность какую-то вселяешь, что ли. С тобой мне не так нервно будет уезжать, понимаешь?
- Самолёт, базара нет. Всё будет чики-пики, ты это…не гони волну раньше времени.
- Ну и отлично. Будешь ещё что-нибудь?
Посидели ещё немного, он мне рассказал, как они с Аськой въехали в новую квартиру, как планируют там ремонт сделать, будут там жить вместе, поживать и добра наживать…какая-то грусть нахлынула…почему же у меня так не получается? Вечно на какие-то приключения выносит, не одно, так другое.
Лёнька уехал, оставив на память хорошее нужное чувство уверенности. Молодец, Лёнчи, так держать…ну а у нас другая музыка. Пора уже было закрываться, время шло к двенадцати вечера; я сказал охраннику, чтобы он закрывал дверь и никого больше не пускал. Сам сел за компьютер, стал бланки распечатывать для закрытия смены, целая куча набралась, представляю, сколько бумаги в какой-нибудь крупной конторе уходит. Тут заходит ко мне наш доблестный охранник и говорит, что, мол, дверь-то он закрыл, но там какая-то обезьяна ломится, спрашивает на ломанном русском меня и при этом сильно матерится.
Среди моих знакомых только один человек мог хоть как-то подходить под это лаконичное описание. Я вышел из офиса, прошёлся в зал – так и есть.
- Джимми, дружище, где ж ты так нажрался-то? – спросил я неуверенно стоящего на ногах Джима.
- Да так…сидели с одной девчонкой в баре, выпивали вместе, болтали…- мечтательный взгляд, блуждающая улыбка – таким я этого перчилу ещё не видел, честное слово.
- А ну-ка, давай-ка присядем-ка, давай-ка, - мы присели, Джим перевёл дух. Что же случилось-то? Неужели…
- Ты, Джим, никак влюбился, да? Так ведь? Старик, я таким тебя ещё не видел, стопудово!
- О-о-о-о, Самолёт, это такая девушка…- Джим вздохнул, широко глупо улыбнулся. И замолчал.
- Ну кто хоть? Белая? Негритоска? Нет? Давай колись! Где подцепил-то?
- Она с Украины, зовут её – ты только послушай, послушай – Олеся! О-л-е-с-я…- рястянул Джим. Меня накрыло перегарной волной. Сидит и глупо улыбается. Да-а-а-а…Всё понятно.
- Дружище, да ей же от тебя только одно надо, поверь! У неё ж наверняка ни паспорта, ни регистрации, ни фига нету! Конечно, она тебе глазки будет строить – ты же американец!
- Мне всё равно. И чья бы корова ещё мычала, мой маленький белый друг…сам-то куда собрался, несчастный – ради кого? – Джим помахал пальцем в воздухе - правильно, ради неё. Вот и меня не надо лечить. Я её увезу. Всё. Увезу. К себе, на Миссисипи. Не е-б-ё-т. Мама будет очень рада.
Я усмехнулся.
- А зачем на Миссисипи-то? Езжайте вон к ней…откуда она там, Луганск, Запорожье, Донецк…там и заживёте, в хате, пацанята цветные будут у вас там, штук пять, будешь горилку тёщину салом тестевым заедать…галушки там, вареники, сметанка…красота! Первый парень будешь на деревне, хохляцкий выучишь, чуб отрастишь, шаровары оденешь, меня москалём будешь называть….
Джим вылупил и без того пучеглазые свои гляделки.
- Не-е, я лучше того…к маме, сёстрам…Миссисипи опять же, New Orlean…
- Да шучу я – шу-чу. Влюбился – и здорово. Молодец. Но ухо востро тоже держи.
Джим махнул рукой.
- Я тебе привёз кое-что. – Джим полез в карман, достал оттуда вчетверо сложенный лист а4. – Вот, держи. Здесь всё – адрес, телефон…у него даже мыло есть, оказывается.
Я взял бумажку, не разворачивая, засунул в карман рубашки.
- Дружище, спасибо тебе огромное! Ты просто супер.
- Позвони ему, когда прилетишь. Он тебя заберёт из аэропорта…или он, или его дочь, или ещё кто-нибудь.
- О! Дочка пусть встречает. Сколько ей?
- Шестнадцать. Или восемнадцать уже. – Джим тряхнул головой. – Я не понял. А ты с какой целью интересуешься? А?
- Да ни с какой, что ты, ни с какой, - ухмылка сама собой вылезла на лице. Джим молча показал мне кулак.
- Давай-давай, снежок, если хочешь, чтобы Наб тебе хозяйство твоё отрезал и собакам скормил – так держать, но мой тебе совет – забудь о том, что сейчас подумал…ни к чему это совершенно.
- Джимми, да ты что! Даже и в мыслях не было…ну если только самую малость…
- Ты не забывай, к кому ты едешь и зачем; а так – лучше вообще не езжай, оставайся здесь, тут тёлок каких хочешь навалом, сам знаешь…только помани, ноги сразу раздвигают, да ты и сам знаешь.
- Ты Джим, слышь, того…твои чёрные сестрички там поди тоже без дела не сидят, а?
- Ой…проехали…понесло меня что-то…перепил сегодня. Довезёшь до дома?
Я вздохнул.
- Ну конечно же довезу.
Доделал свои дела, закрыл сейф; вышли с Джимом на улицу. Ура! Смена закончилась, и слава Богу. Сели с Джимом в тачку, врубили Blink 182 и втопили по ночной Москве…красота!!! Обожаю Москву.
Пока ехали, пехотинец заснул – видать, действительно, много он сегодня сил потратил, и физических, и моральных…вот и Ленинский. Джим раньше жил при посольстве, но два года назад он решил перебраться в город, о чём нисколько, я думаю, не пожалел.
- Братуха, давай просыпайся! Твоя остановка.
- А? – Джим разлепил веки. – Как хорошо заснул-то…во, во, здесь высади меня. Дальше сам дойду.
- Не боишься? Может, проводить?
- Да ладно! Ты ж знаешь, тут только на ту сторону перейти. Ладно, давай…как соберёшься уезжать, звони. Проводы устроим.
- Конечно позвоню, о чём разговор, посидим, проводим…ты там не теряйся, сразу её за задницу хватай, а то будешь сопли жевать две недели…
Джим вздохнул.
- Самолёт, ты периодически можешь быть таким циничным, что, не знай я тебя немного, точно обиделся бы. Но я не обижаюсь, потому что это у тебя напускное…
- Всё, Джимми, пока, а то сейчас начнём друг дружку грузить…созвон!
- Окей. Звони!
- Чао!
Джим вылез из машины, я потихоньку тронулся. Ночная столица манила огнями, звала широкими дорогами и весёлыми тусовками…Боже, завтра опять на работу.
Через три долгих, безконе-е-е-е-ечных недели мне позвонили домой и сказали, что всё отлично, виза проставлена, мне остаётся только подъехать к ним в контору и уточнить дату вылета. Под ложечкой ощутимо засосало. Вот он, момент истины. Всего каких-то пятьдесят километров, которые я не проеду – пролечу пулей, пятнадцать минут у них в офисе – и в с ё . . .Назад дороги не будет. А Лизок до сих пор пропадает. Я положил трубку, сел на кровать. Ну как, малыш, едем? Или?.. что? Всё то, чего я так долго добивался, мучительно ждал – оно совсем рядом. Машина, аэропорт, самолёт, Мексика, граница, Калифорния, Лиза. Цепочка проста и незамысловата. Но, говорят, на дерево легко влезть, а вот слезать гораздо труднее. Я глубоко вздохнул. Еду? Или нет? Встал, подошёл к окну. От месячной давности холода не осталось и следа, уже почти июнь…ветер переворачивал нежные листочки на берёзе напротив, погода замечательная, солнечно, тепло…ну куда же ты собрался, а? Как всегда, в самый последний момент меня начинали терзать сомнения. Чужая страна, чужие люди, чужой язык, один…куда – к к о м у?.. К автоответчику? Или приехать и узнать, что она укатила с каким-нибудь другом…скажем, путешествовать? Зачем мне об этом узнавать там? Не проще ли махнуть на всё рукой и никуда не ездить? Послать всё подальше и забыть как – не страшный, нет – прекрасный сон, который снился недолго, но запомнился на всю жизнь?.. Нет, нет же, нельзя так, давай, не падай духом, Самолётище, ты же всё пока нормально преодолевал, не отказывайся от главного приза, стоя на пороге, ты долго, бесконечно долго ждал этого – это рядом, стоит только руку протянуть. А как же твоё обещание, что, забыл, ради чего обещал приехать? Неужели забыл, неужели это было так просто, ради красного словца?
Да нет уж, не забыл. Хрена вам всем лысого в печень – поеду!!! Будь что будет.
Наполненный до краёв какой-то фатальной решимостью, спустился к машине. Зазвонил телефон. Лопни моя селезёнка – Калифорния на проводе! Глазам своим не верю. Нет уж, сразу не буду трубу брать, подожду. Такая, знаете, мелкая гадкая месть во мне взыграла – звони, звони. Я тебе между прочим, тоже звонил. И не раз. И не два.
- Да.
- Алло, - робко начинает…ох, Лиза, Лиза…- привет…Как ты?
- Решила пропасть?
- Угу. Кусик, не злись…я просто сорвалась, уехала с подругой в Скалистые горы…понимаешь, накопилось, так надо было сделать…
- Надо было телефон с собой брать. Или, знаешь, просто позвонить хотя бы раз. Папа твой тоже молодец – не знает, мол, где она…что за бред, Лиз? Четыре недели ни слуху, ни духу!
- Послушай, вот ты начинаешь злиться. Зачем? Не злись. Ни тебе, ни мне легче от этого не станет, поверь мне. Ну прости меня, я была не права! Прости…
Как можно на неё злиться, не понимаю! У меня не получалось, как я не старался.
- Лиза, малыш, ты пойми одно, прошло полгода – я тебя не видел почти полгода…
- Не полгода, а три с половиной месяца!
- Да какая разница! Всё равно что полжизни не виделись!
- Д-а-а-а-а-а…скажешь тоже.
- Всё непросто складывалось, и ждать было тяжело, и тебе, и мне…но ведь всё нормально до этого момента шло? Почему ж ты сейчас именно решила пропасть?
- Ну я же говорю…Самолётик, прости…
Вот ведь, ну хватит, уже три раза прощения попросила, хватит давить, придурок, хватит! Успокоились! Раз, два, три!!!
- Лиза, я не злюсь, - я и правда не злился, - более того, у меня сюрприз…
- Какой? – я чувствую, вижу, как она улыбается наконец. Чудо просто, а не девушка…
- Какой, какой…а вот такой! Я, наверное, совсем рехнулся, но тем не менее, если всё удачно сложится, то недельки через две я буду сидеть у тебя на лужайке на заднем дворике.
- К-а-к? Ты…
- Малыш, не мытьём, так катаньем.
- В смысле?
- В том смысле что нелегально.
- Слушай, ну ты даёшь, Самолётов! Это же…
- Только ты не говори мне, что я чокнулся! Пожалуйста!
- Ты знаешь, сказать-то, конечно, не скажу…но это настолько авантюрный шаг…неужели это правда?
- Правда. Истинная правда.
- Обалдеть…
- В принципе, могу и не приезжать. Не хочешь, не надо.
- Нет, что ты!!! Конечно приезжай, но…может быть, ты ещё подумаешь? Пойми, шаг рискованный…
- Мягко говоря.
- Да уж, и такой ценой увидеться…я же испереживаюсь вся.
- Будем на созвоне…как обычно. Если ты не пропадёшь, конечно.
- Нет, ну что ты, нет…больше не пропаду.
- Никогда?
- М-м-м-м…
- Что?
- Никогда!
- Обещаешь?
- Ну кусичка, хватит меня пытать…
- ?
- Обещаю!!! Блин, не верю, что это сказала!!!
- Ты пообещала.
- Засранец.
- Да хоть кто, главное, про обещание не забывай
- Не забуду. Как ты собираешься приехать?
- Джима помнишь? Я тебе про него рассказывал, пехотинец такой смугленький из посольства?
- Припоминаю. И что?
- А то, что у него братик, оказывается, уже несколько лет живёт в Гвадалахаре с женой со своей…таскает через границу к америкосам продукцию мексиканского сельского хозяйства, грибочки там, травушку-муравушку всякую…думаю, что и колумбийские крестьяне ему тоже чего-нибудь отгружают…мелким оптом.
- Ты что, с бандитами связался?
- Лиза, я тебя умоляю! Да так пол-Мексики живут, а остальные пол-Мексики у вас там батрачат! Не от хорошей же жизни, наверное! И вообще, какая разница, кто меня будет провозить? Мне главное в Полуальто попасть, а как, с кем…
- Ты уверен, что с тобой там ничего не случится?
- Уверен. Это же Джима брат.
- Мда. Джима брат. Ты же его не знаешь.
- Зато знаю Джима, а Джимми парень правильный, и незачем ему меня подставлять, поверь мне.
- Самолёт, я не знаю…Здорово, конечно, что ты приедешь, но…
- Малыш, никаких но! Я уже решил и всё, на этом точка. Сейчас, кстати, еду в Москву оформлять путёвку и билеты. Так что завтра наверное уже вылет будет, точно пока не могу сказать.
- Слушай, а вещи, деньги, документы – уже всё собрал? Если завтра лететь придётся?
- Слушай, бедному собраться – только подпоясаться. Сама подумай, какие нафиг вещи? Я что, через границу с чемоданом попрусь? Вот ещё забота; я, конечно, всё самое необходимое собрал, и это самое всё превосходно уместилось в рюкзаке. А деньги – две тысячи на «Визе» и тысячу наликом, всё нормально, не переживай.
- А машина?
- Что машина?
- Машину ты куда денешь?
- Куда – да вон у Ника во дворе оставлю, доверенность выпишу, ключи отдам, пусть развлекается мальчик, может, девку себе какую найдёт.
- Добрый дядя Самолётов! Слушай, ну а что там с Настей? Ничего не слышно? Приедет она? Как у них с Никиткой?
- Ой, эта Настя…Знаешь, информация скудна, поступает в основном от Лёнчиковской подруги, от Аськи, так-то с ней не общается никто из наших, Нику она давно уже не звонит, да и он ей тоже, в принципе. Ну что, говорят, пердолится там с каким-то арабом потихоньку, вот, в июле диплом – и на работу её зовут, ещё на год. Да Ник уж давно на неё забил, поверь мне…ещё до Нового Года, когда они с ней окончательно разосрались…так что всё нормально. Слушай, Лиз, мне сейчас наверное опять связь отключат внезапно, так что давай я тебе перезвоню – как всё узнаю точно, оки-доки?
- Ладно…
- Не грусти. Я скоро приеду.
- Звони обязательно, буду ждать. Поскорей бы уже…
- Малыш, не надо торопить события. Чему быть, того не миновать. Всё отлично!
- По любому!
- Во, другое дело. Ну что – целую нежно! Ариведерчи!
- Чао!
Вау!!! Всегда бы так. Да, дружок, теперь попробуй не поехать…
Сел в тачку совсем другим человеком. Завёл двигатель, включил музыку; ну надо же, U2 With or without you…здорово! Хотелось бежать впереди машины от простого человеческого счастья, меня распирало во все стороны…всего один звонок, каких-то десять минут разговора – а сомнений, накопившихся за последнее время, как и не бывало! Да, почаще бы вот так. Но только без пропаданий почти на месяц, а то меня так надолго не хватит, честное слово…
Находясь в облаке приятных мыслей о будущем, не заметил, как приехал в Москву, чуть не проехал нужный поворот на Проспекте Мира…хватит мечтать уже. Покиснул немного в пробочках на Садовом – н-да, час пик в Москве, это надо прочувствовать…вообще в Москве всегда час пик, в любое время дня и ночи – нет, улицы могут быть свободными, светофоры зелёными, а гаишники – понимающими, но даже тогда в любом случае чувствуешь, что ты не просто в каком-то большом городе, ты – в Мегасуперполисе, ты – прямо на пересечении линий жизненной энергии, бьющей здесь ключом, ты – в столице, ты – в огромном имперском городе огромной пока ещё Империи…один знакомый ди-джей, объездивший пол-Европы, обе Америки и Японию, сказал как-то, обожравшись кислоты, что в мире есть всего два города с потрясающей, безумной энергетикой – Нью-Йорк и Москва…а всё остальное так, периферия. Не знаю, мне пока сложно Париж, Лондон или Токио представить периферией, может, это кислота так подействовала, но в принципе он наверное прав – не побывав ни разу за границей, я просто пятой точкой чувствовал его правоту. Без Москвы было бы совсем плохо, без её широченных проспектов, кривых маленьких уютных улочек в центре, без красавца Кремля, больших и маленьких храмов, церквей и церквушек, без Москвы-реки(как же, порт пяти морей…куда деваться!), без этих новостроек в Южном Бутово, без высоток сталинских…да и дофига без чего ещё было бы тухловато жить на белом свете, не будь Москвы. Обожаю этот город! Эх, Елизавета Игоревна, почему ж ты не в Москве! Риторический вопрос, но я столько раз его себе задавал…так просто жизнь сложилась, дружище, и нечего себе голову ломать – а то ишь ты, какой, захотел всего и сразу! Так не бывает. Просто и незамысловато только ерунда всякая получается, это факт проверенный, стопудово. Вот, взять например, курение – закурить? ха, проще не бывает, а попробуй избавиться – да фиг-то там! Как Марк Твен говорил: «Бросить курить – да нет ничего проще! Я сам тысячу раз пробовал.» Так что реальной цели обычно надо добиваться реально долго и приложив при этом реальные усилия…а не так, пень пнём.
Вот и моя контора, кстати. Зашёл, меня уже ждали.
- Распишитесь вот здесь…и здесь…это страховка, это билеты, это бронь отеля. Да, осталось внести недостающую сумму – это в кассе, Вы уже знаете. Да, потом можно будет забрать паспорт и счастливого полёта! – милая, обаятельная улыбка…не то что у этой овцы в посольстве. Да, старик, ты пока ещё в Москве. Carpe diem, малыш!!!
Спустился вниз, расстался ещё с одной тысячей американских президентов, поднялся обратно, забрал все свои бумажонки. Специально задал какой-то ненужный вопрос милой девчонке, которая со мной возилась всё это время – просто так, только чтобы увидеть искреннюю человеческую улыбку…ура! Спасибо. Как-то становится легче, когда встречаешь таких вот людей, ведь не может она с такой улыбкой быть стервой – может, я и ошибаюсь; конечно, они тут все надрочены улыбаться, это их деньги…но я-то парень наивный, и мне хотелось бы думать, что я ей действительно понравился и улыбалась она вполне искренне…да будет так, аминь. А сейчас мне пора.
Вышел из турагенства, сел в тачку. Так, вылет уже завтра – отлично, нечего затягивать. Опа – Шереметьево! Это что, прикол? Я же вроде слышал про Домодедово?..или нет? Вот блин, начинается ерундистика какая-то. Не люблю Шереметьево, ещё с тех пор, как Лизок уезжала тем летом…дурацкий совершенно аэропорт, кривой весь и безтолковый до жути, трубы эти в потолке – нет, ну надо так было придумать! Соцреализм хренов, современная социалистическая культура…и ведь кто-то голову ломал, придумывал, премию получал…брррр, кошмар какой-то! Это как так надо ухитриться, чтобы в таком ОГРОМНОМ аэропорту поставить всего ДВА туалета, между которыми почти километр пути! Ох…ладно, что поделать, лететь-то надо. Ну а сейчас – что сейчас? В Полуальто рано ещё звонить, там спят все, позвоню часов в десять вечера, авось проснётся кто-нибудь…а то ещё вскочит не свет ни заря и в Беркли укатит. И позвонить не догадается, готов деньги ставить. Ну что ж, позвонить-то я обещал, а не она.
Посидел в тачке, попялился немного ещё на билеты – всё-таки первый раз за пределы Родины выезжаю…да ещё таким вот образом. Так, надо сегодня сабантуй устроить небольшой, по любому…так, чисто с пацанами на дорожку…не-е-е, только без рукопашной на этот раз, а то в последний очень уж здорово помахались, я эту подушку утреннюю буду ещё долго теперь вспоминать. Вот даст Бог, вернусь живым и невредимым, тогда можно будет устроить сейшн-сенсейшн, а сейчас нет, просто посидим, поговорим – я, Никитос, Бизнес-Лёня, Лёха, кто ещё? А, ну да, как же без самого главного – Джима обязательно надо позвать, а то что-то давно мы не созванивались, считай, что с того самого раза, как он у меня на работе был…пропал куда-то. Хоть узнать, как там у него с этой бабой складывается.
И вообще, надо сначала всех обзвонить, всё-таки будний день, ещё и не сможет никто. Хотя – пятница, вечер…нет, все смогут. Но сначала – да, надо Лёнчику позвонить.
- Алё, дорогой мой!
- Ну как делищи, Дэн? Пропал на три недели!
- Лёньк, работал! Ты готов?
- В аэропорт?
- Да!
- Когда надо?
- Уже завтра.
- Завтра? Во сколько? – голос Лёнькин посерьёзнел. Нет, только не это!
- Вылет в пять вечера, часа в три надо будет туда приехать…в Шереметьево.
- Во, другое дело! Просто с утра бы я не смог, по любому. В три поедем.
- Ой, Лёнчик, я уж испугался! Ну и отлично! Кстати, тебе надо будет сегодня вечером к Нику подрулить.
- Зачем?
- Посидим на дорожку, поболтаем, проводим меня; в конце концов, я всё же не в Питер еду, сам понимаешь.
- Не, Дэн, не смогу…у нас с Аськой планы уже на сегодня, не получится. Она там плитку какую-то нереальную присмотрела, поедем с ней сегодня после работы, посмотрим – а с ней, сам знаешь, если в магазин попал, то всё…или с покупкой, или ногами вперёд, одно из двух.
- Слушай, жалко…там Джим подъедет, Лёха; поболтали бы посидели, давно не виделись, вот и повод есть…
- Нет, Самолётов, не уговаривай. Не могу. Пойми, не могу, я уже пообещал.
- Н-да…понимаю. Ну ладно. Ты к Нику завтра подъедешь или мне куда-нибудь выдвинуться?
- Знаешь…сиди-ка ты у него, я пока ещё точно не знаю, где я буду завтра после обеда; ну если что, позвоню.
- Лёня, только точно. Я хочу завтра улететь.
- О, нашёл кому напоминать! Сам смотри не забудь!
- Ладно. Буду ждать – или тебя, или звонка твоего. Чао!
- Ну давай! Много там не пейте, а то Никитос вместо тебя полетит!
- Пока!
Вот так, Лёнька сегодня отпадает. Я завёл двигатель. Теперь звонок Нику.
- Никитос, здорово!
- Самолёту!!! Человеку и самолёту!!!
- Никитосец, что такой весёлый?
- Да…забили тут с девками пару, сидим тут на Остоженке, пиво пьём. Ну ты как? Всё оформил?
- Да, завтра улетаю. Сейчас только на работу заеду, заявление напишу…и всё, я свободен.
- Слушай, а на работе нормально к этому отнесутся? Ну вот что ты так срываешься? Проблем не будет?
- Знаешь, я в отпуске уже два с половиной года не был, это раз, а во-вторых, я уже третий месяц всё срываюсь…никак сорваться не могу. Не будет проблем, всё обговорено уже давно.
- Ну что тогда? Бухаем сегодня?
- По любому! Только знаешь что?
- Что?
- Давай сегодня без мордобоя, а? Мне завтра всё-таки фейс-контроль надо будет пройти, и всё такое.
- Не, мы больше вообще не будем, ты что! Мне последнего раза надолго теперь хватит, хорош!
- Лёху зови.
- А вот ***-то.
- Что так?
- Этот товарищ никого не предупредил, купил билеты и умотал.
- Куда? Опять в Лос-Пальмос?
- Ну да. Опять у него там любовь-морковь с девицей с этой.
- Они же вроде того…ещё в позатом году разбежались?
- Ну вот, пламя любви вспыхнуло ещё сильнее, он сорвался, отпуск взял на работе…
- Н-да. Значит, без Лёхи. И Лёнчик тоже не приедет, кстати говоря.
- Мы что, вдвоём что ли будем тебя провожать?
- Не-а. Джимми подъедет, познакомлю тебя с ним наконец-то.
- Подъедет – куда?
- Ну как куда…к тебе. У тебя же все на дачу сегодня, верно?
- Охренительно! Здорово ты за меня всё решил! Опять мне пол-дома разнесём; мама и так уже от наших сборищ вешается.
- Никитос, да ладно тебе! Нас будет трое – кто там чего разнесёт? Не кипишись.
- Зашибись. Может, Коляна позвать?
- Знаешь, я ему вчера звонил, номер временно не обслуживается. К тому же если его звать, то это стопудово начнётся опять – пацаны, давай кого-нибудь отпердолим, за проститутками в три часа ночи, соседку звать…ну его нафиг, у него же чешется постоянно, ты же знаешь.
- Да, точняк. Ну, слушай, я через часик-полтора дома уже буду, подваливай, хочешь приезжай сюда, посидим.
- Да нет уж, я лучше на работу, чем на твоих крокодилов смотреть!
- Да пошёл ты! – беззлобно ответил мне Ник; он и сам прекрасно понимал, с кем он учится, поэтому и не обижался. Представьте себе: студенческая группа в количестве одиннадцати человек, из них один Никита, ничего, что толстоват малость, зато весьма симпатичный, и десять(десять) девок – все страшные, как на подбор, мама не горюй! в общем, он там как сыр в масле катался…пивом его поили, приглашали в разные места с целью наконец-то добиться ну уж если не бурного романа, то хотя бы банального перепихона, но…увы и ах! Даже будучи в очень сильном подпитии, когда, казалось бы, уже нет разницы, кого, извините, ему пердолить, Никитос в отношении них сохранял спартанское спокойствие – и я его прекрасно понимаю. Поскольку сам их видел.
- Тогда я после работы заеду.
- Ок, заезжай, буду ждать. Что бухать будем?
- Что, что…вискарь конечно. Я заказал на работе бутылочку.
- О, супер! Тогда до встречи.
- Чао.
Так, теперь-то что? На работу.
Зашёл в офис, подписал заявление, отдал управляющему нашему…всё прошло гладко. Посидел, выпил кофе, поболтал с официантками…всё, пора. Меня уже ждут.
Через двадцать минут был у Ника. Подомофонил ему, он спустился, обнял меня и расцеловал.
- Ну что? Куда двинем? – сказал он, залихватски засунув сигарету в рот.
- В магазин за колой, и ещё мне надо Джиму позвонить, а то у него планы какие-нибудь появятся, и всё. Будем вдвоём пить.
- Ой, напугал! Что привёз-то, кстати? «Туламор дью» небось опять, да?
- Ни хрена подобного.
Я залез в багажник и извлёк на свет Божий бутылку «блэк лэйбла».
- Это, конечно, не «катька»…
- О, Самолёт, отлично! Литрушечку взял! Молодец, а я всё думал догадаешься ты, или нет. Так нахрена ж нам к нему кола? У меня лёд есть.
- Ну вот и пей со льдом, эстет хренов, а я так не могу. Бьюсь об заклад, сам колы попросишь.
- Это ж молодёжный вариант – виски-кола, его только школьники пьют, ты чего! Зачем портить нормальный вискарь этим говном?
- Слушай, ну что ты привязался? Я, может, не ощущаю себя на двадцать шесть, это во-первых, а во вторых, ну захотелось мне говнеца, и что теперь? Отстань, пойдём уже.
Сходили в магазин, купили всё, что надо. Никитос ещё попробовал разок потрепыхаться насчёт колы, но я был непреклонен. По пути обратно я позвонил Джиму, он был готов в ту же минуту сорваться и прилететь к нам, но…он был не один. Он был с Олесей. И был очень занят.
- Так я что, тебя от постельки оторвал, что ли?
- Ну да.
- Так что ж ты, пердолил бы её дальше, зачем подорвался-то? Я теперь себя буду чувствовать виноватым.
- Да нет…у нас сейчас передых небольшой, она на балкон вышла, курит.
- Что, голая?
- Ну да. А что такого? Я к ней присоединюсь сейчас – в прямом и переносном смысле…
- Вот вы кролики, честное слово! Постеснялись бы…
- Ой, мой бледнолицый друг, чья бы корова мычала! Как сам у меня на столе официантку пялить, так какое тут стеснение, что вы!
- Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
- Хорош пи-и-и-з-з-з-дить!
- Джим, да я серъёзно! С того раза, собственно, никого и не было…
- Да хорош!
- Джимми, ну что ты привязался? Не было.
- Слушай, ну ты чокнутый. У тебя там на работе такие крали, и что, хочешь сказать, никого не отдрюкал?
- Говорю же, с тех пор и никого. Короче, Уголёк, давай, дотрахивай её там и приезжайте вдвоём, тут продолжим…
- Э, э, ты давай, тормози там! У меня с ней серъёзно, так что без грязных этих своих шуточек!
- Тем более привози! Хоть посмотрим, что за принцесса такая, что тебя охмурила…ты поосторожней с ней всё-таки, подсыпет тебе клофелина, и всё…поминай, как звали.
- Сейчас обижусь.
- Да я ж не со зла! Короче, приезжай, будем очень рады, с Ником тебя познакомлю наконец!
- Ладно, пока…Ромео.
Положили трубки. Да-а-а…
- Приедет?
- Да теперь кто его знает, приедет он, или нет. Он там бабу свою пердолит, никак остановиться не может…пойдём-ка в дом, потихонечку начнём, а то уже вечереет, а мы ни в одном глазу.
- Да пошли что ль, накатим по пятьдесят граммчиков-то. – Никитос хитро улыбнулся. – Чую, придётся нам это всё вдвоём выпить…
И предчувствие его не обмануло. Джим так и не приехал, позвонил в час ночи, сказал, что не может оставить Олесеньку одну, что ей страшно и холодно…говорил абсолютно серьёзным голосом, я еле удержался, чтобы не заржать – уж очень всё это было неправдоподобно…к двум часам мы выпили почти всё, что было – и бутылку виски, и полбутылки Русского Стандарта, и перцовую настойку Никитиной бабушки, которой его отчим горло лечил зимой…в общем, набрались конкретно. Ник ходить уже не мог и поэтому расположился в кресле, я передвигался с огромным трудом и в основном по стеночке…
- Ты ничего не забыл? – в три тысячи сорок третий раз спросил меня Ник. Я забыл, что ответил ему в последний раз, поэтому просто утвердительно промычал в ответ.
- Точно? – я опять промычал.
- А любовь свою не забыл?
- Какую нахрен любовь? Ты что там несёшь-то?
- Свою большую любовь…свою. Ты знаешь, как я Настьку любил? Ни хрена ты не знаешь, только подкалывали меня все, уроды…
- Она тобой вертела, как хотела. – что-то я с кровати сползаю. Стоп…
- Ни ***!
- Ну конечно!
- Конечно!!!
- Скворешня!!! Что же ты её отпустил? А?
- Так надо было. Она бы всё равно уехала. И по большому счёту ей на меня было наплевать. Ну кто я такой, Самолёт? У меня же нет ни хрена!
- Ой, ой, началось…у меня, можно подумать, дофига чего есть…
- Да, конечно, ты сейчас скажешь – главное не содержание, главное суть…просто понимаешь, Самолёт, надоело ждать, что кто-то оценит, кто-то внимание обратит…сейчас что главное для девок? Денег ей побольше сунь, она и довольна.
- Ну не все же такие, слушай, не надо обобщать, Никитос, не на-до.
- Я тебя умоляю, Самолёт, куда ни посмотришь – идёт нормальная девка, красивая, высокая, стройная, а с ней обезьяна какая-нибудь, у которого на лице ни интеллекта, ни *** вообще нету! Ну что это за такое, а? Куда всё катится? Неужели нужно становиться таким же, как эта обезьяна, а? Я вот лично не хочу.
- Да ты прав, дружище, прав, конечно, в чём-то…в дурацкое мы время живём.
- А у нас по-другому никогда и не бывало.
- Да ладно! Ну не всегда же ценилась наглость там, способность только урвать побольше, обмануть похитрее, да и сейчас…
- Да что сейчас-то? Ты возьми любого своего знакомого, ту же Светку или Миху – да, внешне всё зашибись, всё отлично! Ну ты же знаешь прекрасно, кто их родители! У одной – взяточник, гнида паршивая, начальник паспортного стола, визы этим черножопым делает за деньги, у другого – замглавы администрации Новомосковского района, деньги из пенсионного фонда тырит…
- Да ладно…
- Что да ладно? А на какие шиши он себе «лексус» купил, а? Машинка-то семьдесят тонн бакинских стоит, сука…эх, Самолёт, мы в говне утопаем всё больше и больше с каждым годом…
- Ну и что теперь, всем в гроб ложиться, что ли? К чему ты клонишь-то вообще?
- Валить отсюда надо, Самолёт, валить, пока не накрыло окончательно. Это мы с тобой в Москве живём, неплохо себя чувствуем, а в провинции-то что – да жопа там полная, вот что! Люди мрут, как мухи, каждый год по миллиону…а этим уродам наверху хоть бы что, всё никак в реформы не наиграются, каждую неделю что-то да происходит…на взрывы никто уже внимания и не обращает, детей не рожает никто, всем только бы пожрать да попить послаще, посрать пожирнее да потрахаться вволю…ссскоты, ненавижу…скотов из нас делают, а мы как быдло какое-то, только мычим в ответ…революция нужна, Самолётов, революция, чтобы нахер всех уродов смыло, чтобы только нормальные пацаны остались, которым не насрать, что будет завтра и что тут нашим с тобой детям и внукам жить…сссуки, такую страну угандошили!!! Что мы, такие особенные что ли? За что нам такое, а? Ну вот ты мне скажи, а?
- Скажи…нехрена было в семнадцатом году революцию делать, вот что…гниды, терпеть их не могу, всю эту ****обратию нерусскую - Ленина, Троцкого, Дзержинского, всех этих уборевичей, урицких, крупских, володарских…сами виноваты, Ник, сами…
- А чё сами-то?
- А то, что сами; царя предали, за большевиками пошли, от Бога отвернулись, и где мы сейчас? Вот в той самой жопе, о которой ты мне тут рассказываешь…сами виноваты, нехер на зеркало пенять.
- Коли рожа крива…да неужели так прям крива, что…что ж теперь-то?..- Никитос как-то сник.
- Да ладно, чё ты? Ты не кисни. В каких мы только переделках не бывали, не дрейфь! Сам подумай, стране нашей любимой уже тыща с лишним лет, и она до сих пор существует! Где империя Македонского? Где чингизхановская? Где наполеоновская? Где, скажи мне, третий рейх, а? Нету! Кто нас только не пытался завоевать – татары, поляки, шведы, французы, турки, немцы…Всем по шее надавали, только вот память короткая у всех…Где эта гордая Британия, Франция, Европа эта, а? Все Америке очко лижут!
Никитос хмыкнул.
- А мы что, нет?
- Так не всегда будет…да и не особо они в последнее время выступают.
- Правильно, ёпта!!! Мы ж опять с этим Вовой всё бабло в армию вбухиваем, с голой жопой скоро будем, зато с межконтинентальными ракетами…офигеть можно.
- А у нас судьба такая.
- Какая такая судьба? Воевать всю жизнь?
- Ну да. Врагов-то всегда хватало поди, не скучали. Ты знаешь вообще, что на каждый мирный год в России приходится два военных, а?
- Да ладно?
- Вот тебе и да ладно…короче, Ник, не собираюсь я там оставаться, если ты к этому. Я Родину люблю свою. Не надо мне ничего другого. Загодя говорить, конечно, нехорошо, кто знает, как там жизнь сложится…и в двадцатом году никто уезжать не хотел, а пришлось…ладно, посмотрим. Давай, по последней, за Россию нашу, матушку…
- Давай, Самолёт.
Мы разлили остатки настойки, чокнулись, стоя выпили, затянули гимн…в общем, концовка получилась весьма качественной, но очень уж пьяной…так и заснули – я сидя на кровати, Ник в кресле…над Москвой занималась заря нового дня.
Разбудил телефонный звонок. Ох, надо бы встать…уже светло, вовсю светло. Интересно, сколько время-то? Так лень…вон Никитос в кресле – как сидел, так и сидит, дрыхнет. А меня вертолётит со страшной силой, голова болит…в общем, всё как обычно. Ничего нового. Абсолютно.
- Алё.
- Ну вы чего там? Совсем обпились что ли? Я уже третий раз звоню! Тебе вообще уезжать надо сегодня, или ты, слава Богу, передумал?
- Не, Лёнь, не передумал…сколько время-то?
- Третий час уже. Ты почти опоздал. Если что, я на машине, около подъезда стою…выходи, а то я уже уезжать собрался.
Ё-моё!
Я вскочил, как ужаленный. Хорошо, что выпили вчера, мне даже раздеваться было лень, я как был в одежде, так в ней и упал. Так, быстро в ванную.
- Лёня, через три минуты выйду.
- Давай-давай. Выходи, а я посмотрю.
Влетел в ванную, умылся, причесался. Кошмар какой, руки трясутся, во рту какашки какие-то…фу. Осталось только зубы почистить; хорошо, что вещи все заранее собрал.
Через пять минут пулей вылетел из подъезда, на ходу соображая, всё ли я сделал. Лёня с невозмутимым видом стоял возле своего лимузина, ковырял зубочисткой в зубах. Надо же, даже по телефону не говорит…с ума сойти.
- Погнали?
- Фу, перегарищем-то…Эх, я думал, ты передумаешь…жаль.
- Да, а вот хрен-то там ты угадал вообще.
- Ну садись, помчали.
- Слушай, ну нам действительно побыстрее надо, а то я опоздаю…
- Это ты, Самолёт, бабушке своей будешь говорить, долетим так, что весь твой завтрак, а может, и ужин с обедом наружу попросятся. – да, как Лёня гоняет, я знаю…а на этой «вольве» так вообще кошмар – турбина, четыре литра, четыреста десять лошадей. У меня ком к горлу подступил.
- Если хочешь, можешь прямо сейчас блевануть, чтоб мне салон потом не отмывать от твоих какашек.
- Да нет, всё нормально…харчемёт отменяется…поехали.
И мы поехали.
Вернее сказать, полетели. Вообще, дорога из Хамовников до Шереметьево занимает около сорока минут – если дорога более-менее свободна, менты не тормозят, дождя нет…Лёня об этом, похоже, не знал. Меньше ста сорока на спидометре было только один раз – на светофоре на Комсомольском проспекте. Всё. Три раза он пролетел на красный, четыре раза выезжал на встречку, два раза выезжал на тротуар, а сколько раз он подрезал обычных, так сказать, людей – я даже не считал. Я думал, что от страха помру, но я всего лишь протрезвел, правда, несильно.
В Шереметьево мы были через двадцать минут.
В то, что я ещё жив, я поверил лишь тогда, когда встал обеими ногами на землю этого славного аэропорта. Лизутке надо позвонить, правда, поздновато уже у них там, но у меня вечно всё не слава Богу. Позвоню-ка на мобильный.
- Алло!
- Самолётик, привет…я уже почти сплю. Ты как? – заспанный, уставший голос. Бедняга.
- Извини, что так поздно. Я уже в Шереметьево, вот, сейчас с Лёнькой попрощаемся и я на контроль. Так что в следующий раз позвоню уже из Мексики.
- Удачно тебе долететь!.. Ладно, звони обязательно…целую.
- Пока!
Лёнька терпеливо выслушал наш разговор, заглушил мотор.
- Мне потусить с тобой, или ты меня прогоняешь? – зараза, он даже не вспотел…
- Проводи меня, конечно…хотя знаешь, тут особо не потусуешься. Пойдём, посмотрим номер рейса, до таможенного контроля дойдём, а там и распрощаемся. Лёнчик, даже не верится, что я улетаю…нереально как-то. Сегодня ночью ещё водку с Никитосом пили, а уже на самолёт садиться надо…стрёмно.
- Да ты не писай раньше времени! Сам же решился, никто тебя не тянул. Не так что ли?
- Да так…конечно, так. Собственно, мне и не страшно особо-то, просто боязно немного. Ну сам понимаешь – страна незнакомая, я и на самолёте-то не летал ни разу, в аэропорту, там, на месте – как я там разберусь, что к чему…ой…
- Ты же говорил, что тебя там встретит то ли девка какая-то, то ли мужик?
- Ну да, вроде должны. Ладно, чё тут стоять, накручивать себя. Пойдём.
Мы прошли внутрь аэропорта. Да, с прошлого года ничего не изменилось; вон только рамка металлоискателя новая, да, говорят, стоит теперь у них аппарат специальный, улавливает малейшие частицы взрывчатки…только одна проблема – проверяют на нём не всех, а только выборочно. Ну, собачки, как их там – шалайки, помесь шакала и лайки, это, конечно, тоже присутствует, бегают, багаж обнюхивают…только вот собачек маловато.
Чем ближе я приближался к пресловутой белой линии, тем больше я волновался. И Лёнька это чувствовал.
- Ты это, слышь…не кони.- мы остановились, Бизнес-Лёня взял меня за локоть. – Ты если так конить будешь раньше времени, то тебя запалят, стопудово тебе говорю. Я когда в Лондон к Аське летел, у нас одного на рейс не пустили, тоже, кстати, здесь.
- А что не пустили-то?
- Что, что…нервничал очень, вот менты его и приняли, как миленького. Пока выясняли, в чём дело, рейс давным-давно улетел, а там…кому оно было интересно уже, что там с ним было. Парень в истерике, самолёт улетел, ментам похер. Иди, говорят, меняй билет, лечи нервы и приходи ещё раз, может, говорят, получится.
- Да ладно?!
- Прохладно, ёпта! Ты сейчас не ссы, вот когда на борт сядешь, тогда можешь начинать писать потихоньку; а вообще, тебе мой совет – возьми в дьюти фри бухла, и пока лететь будешь, пей. Прям перед взлётом грамм двести накати, и тебе уже по барабану будет, где ты, чё ты, куда ты…с высоты десять тысяч метров ты уже никуда не денешься. Покушаешь, заснёшь…глядишь, стюардесса тебя теперь только в Гвадалахаре твоей и разбудит.
- Ты так и делал, когда в Англию летал?
- Нет, конечно,- Лёнька рассмеялся, - я же не пью. Забыл, что ль?
Мы посмотрели на табло.
- О, смотри-ка, твой рейс, Москва-Гвадалахара, семнадцать семьдесят четыре. Регистрация уже полчаса идёт – так что давай, шевели помидорами, а то и правда, никуда не улетишь.
Мы подошли быстрым шагом к контролю, народу было много, все галдели, шумели, что-то спрашивали, переспрашивали, махали рукой улетающим…спокойствия это не добавило. Глубокий вдох – медленный выдох, глубокий вдох – медленный выдох…Я остановился, Лёнчик встал напротив меня, пожали руки.
- Ну что, Самолёт…удачи тебе там, в первую очередь. Будь поосторожней и повнимательней, на рожон не лезь там нигде…а то я тебя знаю, слово за слово, и пошло-поехало…в общем, не знаю, насколько правильно всё то, что ты делаешь, не знаю…ты барин, тебе и решать.
- Я уже решил.
- Понятно. – Лёнчик кивнул, обнялись мы с ним, расцеловались…и я пошёл, не оборачиваясь, к таможеннику. Протянул ему паспорт, билеты, он скользнул по ним взглядом и пропустил дальше, в таможенный контроль. Там мне пришлось покиснуть почти час в очереди, прежде чем я добрался до очередного таможенника, который долго смотрел в мой паспорт, разглядывал визу, спрашивал, что у меня в рюкзачке…Лёнька уже ушёл.
- Молодой человек, скажите, - вкрадчивый тон не предвещал ничего хорошего. Так, начинается, – вот вы летите в Гвадалахару на две недели, верно?
- Верно. – спокойно, Самолётов, прорвёмся.
- А вещей у вас с собой один, скажем так, не очень большой рюкзак, и в багаж вы ничего не сдавали. Будьте любезны, проследуйте за этим человеком на личный досмотр. – рядом со мной, как из-под земли, нарисовался крендель в штатском. Та-а-а-ак.
- А я на рейс-то успею?
- Это только от вас теперь зависит. Пройдёмте. – серый взял меня под ручку и повёл по коридору, прямо и направо. Обалдеть. Я сплю, разбудите, пжлста.
И пока мы шли, мне вдруг стало легче. С плеч упал груз, давивший всё это время, на душе полегчало… Да вот писю не хотите ли отнюхать у старого зайца, товарищ гебешник? Так я вам сейчас это устрою.
Мы вошли в квадратную комнату без окон. В комнате был один стол, один стул, и ещё один гебешник на стуле, такой же серый, как и тот, что любезно согласился меня проводить.
- С этим что? – глубокий, стальной голос…о, какие мы важные. По ходу, старший.
- Сергей Николаич, подозрительно – летит в отпуск, а вещей-то и нет.
Сергей Николаич посмотрел на меня. Ух ты, это не глаза…у меня аж мурашки по телу прошли. Я невольно отвёл взгляд.
- В глаза смотри. – Так, ну хамить-то зачем…просканировал меня. Вроде ничего страшного в мох очах не обнаружил.
- Все вещи из рюкзака – на стол, кеды снимай свои, руки в стороны, ноги на ширину плеч. И не рыпайся.
Да уж, спасибо за совет. Ща я прям так и начну рыпаться, морды вам обоим начищу и убегу. Выложил покорно всё своё барахло, встал, как было велено. Младший обшмонал меня со знанием дела, осмотрел кеды и все вещички.
- Пустой.
- Одевай кеды, вещи складывай. Зачем в Мексику летишь? Только лапшу мне не вешай.
Не вешай, так не вешай.
- К девушке.
- Точно?
- Точно.
- Так…Ромео хренов, что ж ты сразу-то не сказал? Миша, веди его на продувку…хотя…стой, подожди. Рейс во сколько?
Это уже мне.
- Через полчаса.
- Так…ладно, не веди. Проводи его до терминала, пусть летит.
- Есть.
Опочки! Какие мы сегодня добрые. Может, и улечу.
Младший опять подхватил меня под локоть и повёл меня обратно.
- Принимай, Сергеич, всё чисто.
- О! А босс что?
- Да всё нормально. – серый улыбнулся. – К девке летит. Удачи!
- Спасибо. – я сдержанно кивнул. Таможенник протянул паспорт.
- Теперь всё в порядке. Давай быстрее, ещё успеешь, пятнадцать минут осталось.
Успею, конечно. А как же дьюти фри? Без бухла пятнадцать часов лететь? Охренительно, конечно, но и на том спасибо, а то тусоваться мне сейчас на этом мифическом продуве…
- Куда бежать-то?
- А вот по тоннельчику, и сразу налево – выход. Тебе туда.
Я втопил, как трипперный заяц, прямо, налево, так, выход, влетел по трапу. Стюардесса была готова уже отчаливать.
М Е К С И К А
- Подождите! – крикнул я.
- Да не бегите, нам сообщили, что тут пассажир опаздывает. Ждём только Вас! – как мило! Надо же, только меня ждут. Симпатичная молоденькая блондиночка – как раз в моём вкусе. А я ору тут, как подорванный.
- Подождите, фу-у-у, думал, не успею.
Я протянул ей билет, повернулся назад, пробежался взглядом по мрачному шереметьевскому пейзажу…ну, теперь точно всё. Эх, была не была…
- Пожалуйста, проходите.
- Да, конечно.
- Ваше место тридцать первое, в правом ряду у иллюминатора. Я Вас провожу, не волнуйтесь.
- А что, так заметно?
- Есть немного. В первый раз летите?
- В первый.
- И сразу в Мексику! Молодец.
- Да ладно, чего уж там…нужда, знаете ли, заставит.
Стюардесса – на бейджике было написано «Жанна Плотникова, стюардесса» - улыбнулась.
- Первый раз вижу, что кто-то в Гвадалахару по нужде летит.
- Уверяю вас, если вы со мной и дальше поедете, ещё и не такое увидите.
- Да что вы говорите! Непременно поеду. Присаживайтесь, пожалуйста.
- Спасибо. Меня, кстати, Денис зовут.
Она улыбнулась.
- А я уже знаю.
- Откуда?
- Я же сказала – нам сообщили, что пассажир опаздывает, сказали, как зовут и номер места. У нас всё чётко. – просто ослепила улыбкой. Потрясающе!
Особенно после того терминатора в комнате без окон.
- А меня Жанна – прямо как в песне получается!
- Да уж…вас, наверное, достали уже все с этим? С-т-ю-ардесс-а по и-и-мени Ж-а-нна…
- Вообще-то, это мой второй рейс. Так что вы первый, кто мне это напел.
- Отлично! Я хоть в чём-то буду первым. Это приятно. – голова почти прошла. Волшебство какое-то.
- Ой, я пойду, мы взлетаем. Зовите, если что!
- Конечно.
Конечно, позову. И не раз.
Командир корабля повёл алюминиевую громадину на взлёт. Все пристегнулись, но особого напряжения я не почувствовал – наверное, здесь только я в первый раз летел. Ну и ладно, уже почти не страшно. Небольшое ускорение чуть вдавило в кресло – Ту-204 наконец-то взлетел, слава тебе, Господи. Что ж, пятнадцать часов полёта на этой махине на высоте в одиннадцать с половиной километров, как сообщал иллюстрированный проспект в кармашке напротив, это вам не в тапки гадить. Машина, к тому же, совсем новая, их только в том году собирать начали; надеюсь, что надёжная. Надёжность сейчас лишней не была бы.
Вроде высоко уже летим, а ремни ещё не разрешили отстегнуть. Я пялился в иллюминатор со страшной силой. Подо мной утекали вниз сначала дома, потом кварталы, потом целые города…потом всё скрыли облака, а потом по громкой связи сказали, что можно отстегнуть ремни безопасности, и я пошёл писать. В туалете внимательно рассмотрел свою физиономию – вроде ничего, помятая, конечно, небритая – слегка, как надо, похмельная…а вот то, что душик я не успел принять, это, конечно, засада; ближайший, я думаю, часов через двадцать. Ну и ладно, вроде от меня пока не воняет, так что нормально всё, пока терпимо. Главное, что зубы успел почистить.
Пописал, ополоснул лицо холодной водичкой, вышел, прошёл в салон. Может, пора уже принять чего-нибудь? Тогда надо Жанну звать. В пределах видимости я её не наблюдал, а идти шататься по всему самолёту в её поисках мне не очень-то и хотелось. Примут опять за террориста, доказывай потом, что ты не верблюд. Ладно, сяду, там видно будет.
Сел и огляделся. Ну как же то их вызывают? А если мне очень надо? А если мне плохо? Пошарил под подлокотниками. Какие-то кнопки…ну их нафиг, не буду нажимать, раз не вижу. Поднял глаза и чуть не выругался; прямо перед глазами висела маленькая табличка, прикреплённая к спинке переднего кресла, которая гласила, что для вызова стюардессы или стюарда следует нажать кнопочку, расположенную рядом. Вот балбесина, сижу тут уже час, и только её заметил. Жму кнопочку. О, там, где-то вдалеке, раздался звон маленького хрустального колокольчика. Приятный звук, ничего не скажешь.
Вот только на звук этот пришла не Жанна, а какая-то вышедшая в тираж порнозвезда – кошмар, её как будто перед вылетом весь аэропорт пялил, включая уборщиков с уборщицами.
- Чем могу вам помочь? – чем, чем…вот если срыгнёшь в туман по быстрому, тогда поможешь, конечно, а то меня сейчас мутить начнёт.
- Ну вообще-то мне бы…- что бы ей сказать-то? - Мне бы, знаете, выпить чего-нибудь.
В голову почему-то ничего больше не пришло.
- Воды?
- Нет, воды не надо. Мне бы чего-нибудь алкогольного, знаете, виски там, или водочки…
- Не знаю…Мы ещё не вышли в коридор высоты, а до этого разнос еды и напитков не разрешается…
- Да мы уже полчаса летим! Я, так знаете, вообще в первый раз лечу – мне выпить обязательно надо, а то я уже почти полные штаны наложил. Боязно.
Ну что ты вылупилась? Я из кресла слышал, как у неё жёсткий диск в голове жужжал от напряжения, во, сейчас дым повалит. Да, милая, это тебе не пионерам после торжественной линейки минетить, это другое немного.
- А! – наконец-то! – Вы тот самый, опоздавший – мне Жанночка уже сказала, что вы в первый раз летите, ага. – стюардесса задумалась. – Ну вот видите, успели. Хорошо.
- Это не может меня не радовать, но всё-таки – принесите чего-нибудь, ужасно хочется!
- Ну хорошо, только для вас!
- Спасибо огромное! Только вот знаете…а Жанна, она…её можно поз…то есть, может она мне принесёт? Тем более, что я с ней уже вроде как знаком...
- Жанночка этот рейс работает в другом отсеке, а в этом я, так что…
- Ну поменяйтесь с ней ненадолго!
- Ой, нам нельзя! Если старший стюард увидит, будут проблемы…
- А вы всё на меня валите – мол, закатил скандал, позвать мне Жанну, и никаких гвоздей!
Да, зря я, конечно ей эту идею подкинул. Процесс – мыслительный – обещал затянуться надолго. Ну что вот она думает! Уже давно за второй порцией уже сбегала бы. Мне и впрямь захотелось накатить грамм сто вискарика, чтобы напряжение снять, а то мне действительно что-то не по себе становилось, с каждой минутой всё глубже и глубже я уходил в какой-то непонятный туманный ужас на краю сознания…блин, всё-таки десять тысяч метров…офигеть…я раньше выше башенного крана никогда не залезал – и с него-то можно так навернуться, что мало не покажется, костей не соберёшь…фу, ну его нафиг, думать ещё об этом.
- Хорошо, я попробую. Что вам принести?
- Виски, если можно. Безо льда. С колой. Грамм сто.
- Сто? – такое впечатление, что для неё мир цифр заканчивался на девяти. Боже мой…
- Ну да…чтоб мне вас не гонять по два раза, верно? И вам хорошо, и мне тоже неплохо.
Я уже утомился с ней общаться. Такое чувство, что русский она знает плохо, и прежде чем ответить, мучительно долго подыскивает необходимый эквивалент для перевода.
- И Жанну не забудьте позвать, если не затруднит! Спасибо. – подытожил я и демонстративно уткнулся в форточку. Ё-моё, сплошные облака…
Боковое зрение сообщило о том, что порнозвезда благополучно ретировалась. Наконец-то! Да уж, все пятнадцать часов с этой мамзелью – мама дорогая, я же действительно напьюсь опять!
Минут пять я провёл в созерцании яркого летнего вечернего неба…как же красиво, Господи! Самолёт нёсся на огромной скорости, что-то там под тысячу километров в час, а мне казалось, что наша огромная птица просто висит в предзакатном воздухе и вот-вот растворится в нём…солнечные блики играли на крыльях, срывались ветром и растворялись им без остатка, внизу плыла, неторопливо и мощно, земля – пока ещё наша, русская – но ещё немного, и мы в Европе Восточной, затем Западной, затем Южной, затем Атлантика, затем Мексиканский залив, затем Гвадалахара…а что потом, я и сам с трудом представлял. Наверное, продолжение приключений.
- Пожалуйста, ваш заказ. – это Жанна. Обалдеть – так быстро!
- Тебе же вроде нельзя в эту секцию, или нет? – недолго думая, я решил перейти на «ты», а то мы так и будем до конца полёта играть в вежливость.
- Да нет, Ольга краски сгущает. Нам можно меняться, ничего страшного не произойдёт. Вот виски.
- Спасибо.
- Не многовато?
- Да многовато, конечно…меня стюардесса напугала эта, Ольга. Где таких только берут!
- Да уж, она своеобразная! Не обращай внимания. Я пойду, меня ещё на сороковых ждут, зови, если что!
- Конечно.
Я аккуратно открыл баночку с колой, перелил её в стаканчик; подержал в руке большой увесистый олд-фешн с виски... вискарь переливался всеми оттенками янтарного…ладно, хватит зрительных ощущений, перейдём к вкусовым. Пить виски, да ещё сто грамм после вчерашнего бухача было как-то стрёмно, потому что грозило перерасти в нечто большее, чем просто успокаивание нервов.
Выпил, немного поморщась, прекрасный обжигающий напиток, глубоко вздохнул…горячая, жгучая змея, заползшая ко мне внутрь, медленно растворялась в моих измученных внутренностях, понемногу принося спокойствие и некое подобие эйфории. Притушил пожар, тлеющий внутри, колой…уф, то, что надо. Теперь можно немного отдохнуть, а то что-то подустал я; но ничего, главное, что я уже лечу, и нет никаких видимых препятствий, которые могли бы серьёзно расстроить моё путешествие. Главное, разыскать в аэропорту Наба этого, которого я ни разу не видел. Ладно, думаю, увидеть в толпе здорового негра труда особого не составит, даже с моим зрением.
Пока думал обо всём этом, не заметил, как заснул…Очнулся от того, что кто-то заботливо укрывал меня пледом. Этим кем-то оказалась, естественно, Жанна.
- Привет…я тут немного заснул вроде как.
- Я заметила. Вот плед, так теплей будет, укрывайся.
- А где мы уже?
- Над Атлантикой, только что пролетели Канары…ещё столько же – и мы на месте. Как самочувствие?
- Неплохо…хотя нет, на самом деле что-то неважно, - кружилась голова, какая-то слабость, немного подташнивало. Непонятно, с чего бы?
- Может, поешь чего-нибудь?
- И аппетита нет. Я, пожалуй, ещё поваляюсь.
- А, ну смотри.
- А что?
- Ну, - она улыбнулась, стрельнула в меня глазами, - хотела тебе показать самолёт…что здесь и как. Думала, тебе будет интересно…ладно, отдыхай, - она картинно вздохнула и надула губки. Какой самолёт? Что за прикол? Ё-моё, вот это да, нежданно-негаданно…как-то просто всё выходит…
- Слушай, Жанн, я поваляюсь ещё немного, а там посмотрим. Мне было бы действительно интересно с тобой тут полазить…посмотреть, что как, - я подмигнул ей, так, на всякий случай, она многообещающе улыбнулась.
- Ну ладно, ловлю на слове! Смотри, через часик я приду, чтобы ты был готов к труду и обороне!
- Обороне от кого? – не удержался я.
- Не скажу! – игриво ответила она, быстро развернулась и упорхала. Вот ведь чертовка! Совесть яростно сопротивлялась натиску гормонов, оборонялась, как могла, отстреливалась из последних патронов от яростной их атаки, подогретой спиртным и нервным состоянием. Что ж ты, приятель? Ты же этого хочешь? Зачем сопротивляться? Да, хочу. Но не с ней, с другой, что ж мне теперь, вот этим портить всю романтику? Да ладно, оттдрючишь эту стюардессу, никто не узнает. Как это никто не узнает? А я? А что ты? Ты же никому не скажешь, верно? Не знаю, я человек совестливый вообще-то, трудно всё это как-то для меня, это только в фильмах главные герои за три минуты находят себе подруг, я же не главный и не герой совсем, я обычный… Давай, давай, не теряйся, она придёт, прогуляетесь с ней по самолёту, она тебе всё покажет и расскажет, и ты ей тоже что-нибудь покажешь…Да ну нафиг, не за этим лечу, чтоб шашни на борту самолёта разводить. Да и разводить-то не надо ничего будет, уже почти само всё развелось. Осталось поднажать чуть-чуть, и дело в шляпе! Не могу я, не могу!
Остервенело надавил на кнопку, вдалеке звякнул колокольчик. О, нет, только не это – через проход, вымученно улыбаясь, вышагивала походкой от бедра порнозвезда Оля.
- Что-нибудь ещё?
- А повторить можно? Виски в смысле?
- Можно. – равнодушно ответила она. – Так напьётесь, что с трапа упадёте. В первый раз летите?
- Да.
Стоит и смотрит на меня. Улыбается. Я не понимал, честно говоря, что мне ещё нужно было сказать. А она всё стоит и молчит.
- Ну так будьте любезны, принесите мне ещё сто грамм виски и колу. Спасибо.
Уже разученным движением отвернулся к иллюминатору. Молчание.
- А Жанночку? Ну, позвать?
Боже мой. Пора катапультироваться.
- Я не знаю, Жанну или ещё кого-нибудь, можете сами принести, можете попросить капитана, чтобы он помог. Мне нужно выпить.
- Нет, капитан не сможет, он занят.
Офигеть.
- И помощник?
- Думаю, что да.
Господи, да кто же её взял-то сюда!
- Оленька, а вы в кино никогда не снимались?
Оленька стала пунцовой.
- Нет. А что, я вам кого-то напоминаю?
Ну да, напоминаешь. Полено. Только чего-то не хватает.
- Да нет, так, показалось. Неважно. – я фальшиво улыбнулся и прикрыл глаза. Ну иди же уже! Помру сейчас…
- Как-то вы выглядите неважно…может, воды лучше?
Всё, не могу больше.
- Оля, милая, принесите мне виски!!! Сто грамм!!! С колой!!! Безо льда!!! Это всё!!!
И накрылся пледом с головой. Через минуту осторожно выглянул в щёлочку – фу-у-у, ушла…Обиделась, наверное – ну и хрен с ней, я тоже не железный.
Через пять минут она вернулась, поставила на столик передо мной стандартный набор, развернулась и молча, всё той же ****ской походочкой, пошла восвояси. Фу ты, ну ты, ну и хрен с тобой!!! Только вот пить чего-то расхотелось. Потом выпью. И спать больше не хочется. Пойду всё-таки, полазию тут, может, Жанну встречу…но буду себя в руках держать, без фанатизма. Точно, так и сделаю.
Выполз в проход. Кто спал, кто читал, кто болтал, кто телевизор смотрел… Скучища. Я пошёл, куда глаза глядят. Ноги вывели меня в узкий коридор, это наверное проход между отсеками. Так, а это что? Ох ты, это же спуск – тут что, два уровня? Ё-моё, какой же он огромный! Я осторожно спустился по винтовой лестнице, подсвеченной мягким бледно-голубым светом. Так, что тут написано – багаж, нет, не то, так, пилотский отсек – не то, стюардская – во! Туда и пойдём.
Далеко, однако, уйти не удалось – как в старой доброй поговорке про ловца и зверя, зверюга вышла прямо на меня.
- Ой, а ты чего здесь шастаешь? – с хитрой улыбкой спросила Жанна. – Ты же вроде как плохо себя чувствовал…или нет?
- Да вот…что-то вроде как прошло понемногу. Я на самом деле тебя искал.
- Ишь ты, какой! Меня он искал. – она покраснела, и это было хорошим признаком. – Ты зачем Ольгу обидел, признавайся? Она пришла такая, что как будто на неё ведро воды вылили.
- Знаешь, я наверное даже и с удовольствием бы это сделал. Какая-то она никакая, честное слово! Тормоз какой-то ходячий, и выглядит она, как постаревшая раньше времени звезда порнухи. Не понравилась она мне.
- Эх, ты просто её не знаешь…она нормальная, ну, подтормаживает немного иногда…Знаешь, пойдём к нам?
- Куда?
- Ну, в стюардскую. Там нет никого сейчас, посидим, поболтаем. У меня перерыв сейчас, народу немного летит, так что время есть. Я, кстати, к тебе и шла. – а она особо-то и не скрывается. Интересно, в чём подвох-то?
- Пойдём…только если нас застукают, тебе же влетит, так ведь? Может, у меня потусуемся, всё равно рядом никто не сидит?
- Вот тогда точно влетит, поверь мне! Пойдём.
Мы повернулись, прошли немного вперёд, она достала электронную карточку, открыла какую-то невидимую боковую дверь, и мы очутились в стюардской. Ну точно как вагон купе железнодорожный – диванчики, столик, только вот окна нет. Ну что же, неудивительно.
- Присаживайся, где хочешь. Будешь что-нибудь? Чай там, кофе? Может, поешь всё-таки?
- Да нет, аппетита нету. Это наверно из-за нервов.
- Скажи, ну что ты нервничаешь? – она облизала губы, присела рядом. Так, становится жарковато. – Мы уже скоро прилетим, часов шесть осталось.
- Всего шесть? Отлично.
Я замолчал. Что говорить, я не знал. Что делать, знал, но нервничал. Внутри струны всё натягивались и натягивались. Блин, ненавижу такие ситуации.
Жанна придвинулась ближе, взяла меня за руку. Ой-ой-ой, что сейчас будет!
- Ну что ты молчишь? – она смотрела мне прямо в глаза. Так, ну нафиг, я даже вспотел слегка.
- Жанн, знаешь, не всё так просто…Я бы никогда в Мексику не полетел бы, если бы не одно обстоятельство.
Она усмехнулась.
- Наверное, я догадываюсь.
- Наверное. Я еду к девушке, в Калифорнию…нда, так вот.
- В Калифорнию? Но это же рейс до Гвадалахары – или я не туда села?
- Ну да, верно. Мне просто визу не дали американскую, и я решил напрямки, через границу.
- Нелегально? – где-то я уже видел это выражение лица.
- Да. Только не надо меня называть сумасшедшим, ненормальным и всё такое прочее.
- Да ты что! Конечно, не буду. Хотя очень хочется. С ума сойти! Вот если бы ради меня так кто-нибудь подорвался! Ну ты даёшь…жаль, конечно, что так вышло, - она вздохнула, - ты такой хороший! Ты мне сразу приглянулся.
- Что-то я сомневаюсь, что я так потрясающе выглядел, когда к трапу бежал.
- Да нет, не только внешне. У тебя и внутри что-то есть, и взгляд у тебя – взрослый такой…необычный.
- Знаешь, я накануне вылета выпил крепко с другом, так что это из-за этого, наверняка.
Она рассмеялась.
- Да нет, не из-за этого. Может, это мне просто так кажется – ты же влюблён в неё, так ведь?
Настала моя очередь усмехнуться.
- Если это можно так назвать и учесть, что виделись мы последний раз этой зимой – то да.
- А до этого?
- А до этого тем летом.
- И всё?
- Да.
- Слушай, да ты либо дурак, либо последний романтик на земле! Мне вот одни козлы какие-то попадались всю жизнь…ты вот один попался, и тот занят…
- Да ладно, ты чего, не парься. Девка ты видная, парни просто косяками должны за тобой ходить – а ты посмотри на меня, тощий, очкастый, наивный…
- Да хватит уж на себя наговаривать…а у тебя точно всё так…серьёзно? – руку мою она так и не отпустила.
- Я думаю, да. Извини, Жанн, я не могу.
- Жаль…слушай, ты же москвич?
- Ну, почти. Из Подмосковья.
- Да это и не важно. Давай номерами обменяемся, может, в Москве пересечёмся как-нибудь, погуляем.
- Думаешь, поможет?
- Да ладно, не хочешь, не надо. Просто созвонимся.
- Конечно созвонимся, это я так, извини.
Я достал мобилу, записал её номер, она записала мой. Повисла тяжёлая пауза.
- Слушай…ну раз так…- она придвинулась ещё ближе. Тонкий аромат её духов потихоньку, не спеша обволакивал меня с ног до головы. Мои нервы этого не вынесут. Честное слово. – Хотя бы один поцелуй? Так, по-дружески?
Обстановка накалилась до предела, воздух просто звенел от напряжения. Разум потихоньку проигрывал схватку с гормонами, они атаковали в полный рост, не отсиживаясь в окопах, они шли в последнюю, сокрушительную атаку. Она это словно почувствовала, прижалась ко мне, нежно-нежно, наклонив голову, поцеловала меня в мочку уха. Всё, я поплыл…телефон выскользнул из руки…moonlight in vodka, takes me away…
И в этот момент дверь с треском распахнулась, и в отсек ввалилась, другого слова не подобрать, толстая стюардесса лет сорока пяти с подносом наперевес, повернулась направо и щёлкнула каким-то рычажком.
- Жанночка, деточка, ты…ой. – осеклась она, увидев такое необычное зрелище. Хотя…не очень-то она и удивилась. Так…
- Здрасьте.
Я встал.
- Денис.
- Юля.
- Очень приятно…
Ну и ну. Я посмотрел на Жанну. Странно, лицо у неё самое удивлённое из наших.
- Да ладно?! – она вопрошающе посмотрела на толстуху.
- Да, деточка, да…прежде чем вести сюда кого-нибудь, надо связь-то громкую выключать.
- Ой…- тихо произнесла Жанна, прикрыв рот ладошкой.
Ну и ну ещё раз. Теперь моя очередь.
- Это как? Нас что, все слышали?
- Да.
- И пассажиры?
- Да. Я, парень, за тебя болела. Ты же продержался, верно? Выстоял?
Жанна обхватила голову руками и тряслась в беззвучном смехе.
- Вроде да…выстоял…хотя, если бы не вы, не знаю, чем бы всё кончилось. Да ладно, знал, куда шёл. Блин, мне теперь что, тут весь рейс просидеть, что ли? Я через отсек не хочу идти.
- Это почему же? – спросила толстуха. Жанна воспрянула и с надеждой смотрела на меня.
- Да потому что от стыда сгорю по дороге.
- Да ладно тебе, у нас такое чуть ли не каждый рейс происходит.
Я с удивлением посмотрел на Жанну.
- Ты же вроде второй раз летишь?
- Да ты что!!! Вот дурак, я же тоже этого не знала, что они тут так развлекаются…вот уж не думала, что ты так подумаешь…спасибо большое.
Вот блин!
- Слушай, ну хорош, не дуйся, я не хотел…само вылетело. Мне тоже, знаешь, не очень-то прикольно сейчас будет обратно идти.
Жанна вздохнула.
- Всё-таки пойдёшь?
- Пойдёт, пойдёт конечно, куда он денется! – ответила за меня толстуха. Пойду, конечно, что ж делать… - Шутки шутками, а Кодрат Пафнутьич нагоняй всё-таки устроит – и нам, и тебе, Жанночка.
- А этот Пафнутьич – это что, ваш старшой что ли?
- Да.
- И он тоже в курсе?
- Ну да.
- Вот у вас рейс-то, обалдеть! Летайте самолётами аэрофлота, и вы не пожалеете…шутки, юмор, смех, веселье…охренеть просто – неужели по-другому развлечься нельзя? – я повернулся к Жанне. – Знаешь, я пойду. Пока нас ещё как-нибудь не разыграли. Юля, а вот скажите, если бы мы тут…ну, возню устроили с Жаннкой – это что, тоже бы все слушали?
- Да нет, мы до этого с девками никогда не допускали. Мы же просто пари заключаем, выдержит парень или нет. Ты вот выдержал, молодец!
Мне это уже начинало надоедать.
- Юля, знаете, если бы вы не вломились сюда так беспардонно, я бы вашу коллегу опердолил бы за милую душу, хотя и хорошо то, что так получилось, а не иначе. Всего хорошего.
Я вышел в коридор. Ну что, малыш, пошли обратно? Ну их нафиг с шутками своими дебильными…пари у них, видите ли! Дуры конченные.
Путь до своего места был ужасен – я шёл, сгорая от стыда, не поднимая головы. Думаю, с тем же успехом по каюте можно было бы провести бегемота – пялились бы на него не меньше. Хотя я вызывал, судя по всему, гораздо больше интереса у окружающих. Пришёл на своё место, бухнулся в кресло. Хорошо ещё, что рядом никто не сидит, а то совсем было бы хреново. Такое дурацкое чувство, как будто идёшь по улице, всё нормально, хорошо, солнышко припекает…только вот штанов нет совсем, а идти надо, и по другому никак.
Ну ладно, вроде уселся кое-как, шепоток, прошедший по каюте, как ветерок по спелой ржи, понемногу утих. Спасибо вам, стюардессы рейса 1774, это был отличный прикол, только вот мне почему-то невесело. Погано как-то на душе становилось с каждой минутой, от этого самолёта, от этой поездки, ото всего, что осталось дома и заведомо ото всего, что ждало меня впереди…чёрт этот черножопый, барыга, поездка эта через всю Мексику паршивую, граница…сделали из меня посмешище какое-то.
О, стаканчик – ты как всегда вовремя!...Дружище, выручай и в этот раз, такие дела – ничего не поделаешь.
Выпил огненной воды, вкуса не почувствовал, просто обожгло горло, скрутило внутренности, опалило душу…пошло всё нахер. Накрылся пледом с головой и уснул.
- Денис! Денис, Гвадалахара!
- Денис Васильевич, просыпайтесь! Мы уже приземлились!
- Ну Денис же!!!
Хорошо, хорошо, разлеплю веки. Надо мной склонилась вся развесёлая компания – Оля, Юля, Жанна… У Оли, как всегда, недоумённо-деревянное выражение на лице, толстуха Юля изо всех сил улыбается, как будто это что-то может изменить, у Жанны смущение пополам с улыбкой так и рвались наружу, хотя она и пыталась это скрыть. Неужто прилетели?
- Что, уже? – голос охрип, но мне получше стало, только вот усталость какая-то навалилась.
- Прилетели…пора выходить, на таможенный контроль. – Жанна опять взяла меня за руку. – Давай, поднимайся!
- Очнулся наконец! Ну слава тебе, Господи! – Юля картинно закатила глаза. – Оль, пошли, нам ещё Пафнутьичу отчёт писать. – Подмигнула порнозвезде, даже не пытаясь это скрыть. Ну и рейс…
Толстуха взяла Олю под руку и мелкими частыми шагами засеменила по проходу, то и дело задевая своей вихляющей из стороны в сторону большой задницей пассажирские кресла. Жанна присела рядом со мной, положила голову мне на плечо…так, ну что ещё?
- Ты извини, что так вышло…я и правда не знала, что они нас разыгрывают. Они здесь со всеми новенькими так поступают, понимаешь? Это что-то вроде вступительного экзамена здесь, мне девчонки на курсах рассказывали, только я им не верила, а, оказывается, так и есть на самом деле…не сердись.
- Разыгрывают…я-то при чём здесь? Ладно. – Ужасно хотелось сходить ополоснуть лицо, почистить зубы, да и вообще, привести себя в порядок. – Слушай, я ещё успею умыться, или уже надо выходить?
- Успеешь…Приземлились мы уже минут сорок тому назад, но в таможенную зону не пускают пока, перед нами рейс проверяли долго…думаю, минут через двадцать выпустят.
- А что ж вы меня разбудили? Я бы ещё повалялся.
- Ну мы вот и подумали, что тебе ещё умыться надо, в порядок себя привести…а то ты какой-то помятый уж очень.
- Ну да, ещё бы…А время-то сколько сейчас, местное в смысле?
-Двенадцать ночи почти.
- Ого. – Я призадумался. Кто ж меня в такое время встретит, интересно? В принципе, номер рейса и время прибытия Наб знает, так что безпокоиться особо и не о чем, хотя…кто его знает?
- О чём задумался? – Жанна ластилась ко мне, как кошка. Я опять начинал волноваться.
- Да так, о делах. Не из-за розыгрыша этого, не переживай, я уже всё забыл, да и не обижался я на тебя, ты же не при чём здесь… - я потянулся. – Знаешь, я, пожалуй, схожу всё-таки, умоюсь.
- Да, конечно…ты не против, я тут посижу, подожду тебя? – жди, чего уж там. Я втал, взял нессесер.
- Послушай, мой тебе совет – не надо в меня влюбляться. Я не такой, каким кажусь, я гораздо хуже, чем ты думаешь. Помимо этого, моё сердце уже занято, и…в общем, пойду умоюсь. Скоро буду.
Оставив девушку в раздумьях, пошёл умываться. В кабинке релаксации посмотрел в зеркало – ну и рожа…всклокоченный, бледный, небритый, под глазами тени залегли…рубашку вот уже вторые сутки не то что не менял – даже не снимал…Атас полный. Ладно, начнём. Включил горячую воду, энергично так ополоснул лицо, шею, достал пену, бритву и пошло-поехало…через пятнадцать минут в зеркало смотрел уже немного другой я, и этот я мне нравился гораздо больше, чем тот помятый полупохмельный синяк с советских плакатов о вреде пьянства. Да, так гораздо лучше – вроде и румянец появился минимальный, и щетины больше нет, и изо рта не воняет, и волосы я уложил, как смог. Всё, пока до Полуальто не доберусь, пить не буду – надоело уже постоянно полупьяным ходить, как в полубреду каком-то, вроде и в реальности находишься, а вроде и нет…так и мотыляешься меж двух миров, как стрелец неприкаянный. Тяжело вздохнул. Хорош закисать, всё отлично – сейчас выйду, найду Навуходоносора, поедем к нему, поем, высплюсь, как следует, зарядку сделаю с утра…всё-таки никогда в гостях у наркобарона я не бывал. Интересно, как он живёт? И есть ли у него кролики?
Вышел из кабинки посвежевшим, но отчего-то усталость не отпускала, висела где-то за плечами дурацким непомерным грузом…неужто заболевать начинаю? Не в кассу совсем, абсолютно – вот уж когда-когда, а сейчас надо собраться с силами и не заболеть. Не дай Бог.
Жанна сидела в кресле, задумчиво смотрела в пустоту. В этот момент была она очень красивой…задумчиво-печальное лицо, светлые волосы, собранные в тугую косу вокруг головы, как у Леси Украинки…минимум косметики, максимум красоты…я тихо подошёл сзади, наклонился и чмокнул её в губы. Она вздрогнула, как будто очнулась ото сна…взгляд сфокусировался на окружающем мире и мне в частности, глаза широко открылись.
- Знаешь…
- Что?
Она задумалась.
- Да нет. Ничего. Ерунда какая-то в голову лезет.
Я невесело усмехнулся, присел рядом.
- Мне вот тоже, знаешь…всякая ерунда в голову лезет. Прилететь я прилетел, а теперь то что? Дааа… - мы помолчали. – Ты знаешь, я вот в своё время стихи писал, песни с друзьями сочиняли, группа у нас была своя.
- И что с группой стало?
- Ничего. Развалилась благополучно, как и предполагалось с самого начала.
- Вот как…жаль, я бы послушала.
- Ничего, пересечёмся как-нибудь в Москве, я тебе диск подарю.
- Правда? Всё-таки пересечёмся? – в её глазах опять вспыхнули озорные огоньки.
- Пересечёмся, пересечёмся…если обратно вернусь, то непременно пересечёмся. Потусим где-нибудь вместе, посидим, поболтаем. Не переживай, всё устаканится.
- А как её зовут?
- Лиза.
- А она хорошая?
- Очень хорошая.
- Лучше меня? – Жанна зарделась.
- Глупая…вы разные. Ты неплохая, даже очень неплохая, но пойми – вы просто разные. А она…она замечательная…ну как тебе ещё объяснить – это как нежный восход после долгой ночи, как лучи первые солнышка. - я вздохнул. – Ладно, мне пора наверное уже.
- Ну да, уже можно идти…ты испанский знаешь хоть немного?
- Нет.
- Дааа… А как же ты собрался там ориентироваться?
- Это же международный аэропорт?
- Да.
- Ну вот, там же и по-английски что-нибудь есть? Основное хотя бы?
- Есть конечно…основное. – Жанна улыбнулась. – Ты тоже замечательный, Денис.
Я ничего не ответил, просто достал свою сумку, закинул её на плечо.
- Проводишь?
- Конечно. – Она встала, оправила юбку. – Пойдём.
Мы прошли весь проход, пассажиры уже почти все вышли, салон опустел. В иллюминаторах была непроглядная чернота, в которой то и дело появлялись и исчезали какие-то мексиканские огоньки…неужто и правда прилетел? Подошли к выходу.
- Ну всё, дальше мне нельзя…ты уж сам как-нибудь.
- Конечно. Жанна, спасибо тебе огромное! – Я обнял её, трижды расцеловал. – Пойду.
Она чуть заметно улыбнулась.
- Удачи тебе, Самолётов. – Резко повернулась и ушла. Так и надо. Ненавижу долгие проводы, нервы только трепать друг другу.
Я вышел на трап. Передо мной раскинулся мексиканский аэропорт – море огней, люди, машины, трапы, шум, гам…прям как у нас. Спустился, сделал первые шаги по гвадалахарской землице. Вроде ничего, только вот душно очень – спина уже была вся мокрая. По пути в вестибюль меня несколько раз атаковали какие-то худосочные носильщики, что-то лепетавшие по-мексикански. Я их ни черта не понимал и вышагивал дальше. Прошёл в вестибюль, надпись на мексиканском и английском гласила, что господ прилетевших ждут во втором секторе для прохождения таможенного контроля. Ради Бога, сколько угодно. После московского досмотра мне ничего не страшно.
Встал в очередь. Вокруг меня стояли вроде бы те же люди, что были в самолёте, но постепенно языковая среда размывалась, русского становилось всё меньше, а испанского всё больше, и мне, честно говоря, это совсем было не по нраву. А ведь скоро совсем я один останусь…бр-р-р, кошмар какой-то. Я гнал от себя эту мысль, а тем самым временем подошла моя очередь. Маленький мексиканец попросил у меня сначала паспорт, затем путёвку, затем обратный билет. Всё было в полном порядке, поэтому уже через минуту он проставил мне штампик, и я направился в, собственно, сам аэропорт.
Да, скажу я вам. А я-то думал, что хуже Шереметьево быть не может.
Оказывается, может. Убогая архитектура, грязные стёкла, вонища по всему аэровокзалу, ни одной надписи «WC» вообще, толпы народа просто перетекают из одной точки пространства в другую, духотища неимоверная, гам, а ведь мексиканцы тихо говорить не умеют – все орут, как один…Я вышел прямиком на толпу встречающих. Посмотрел внимательно в гущу людей – гуща людей внимательно посмотрела на меня. Вот те раз, ни одного негра. Одни мексикосы – маленькие, большие, волосатые, короткостриженные, потемнее и посветлее, мужчины и женщины, старики и молодые…ни одного ниггера, хоть ты тресни. От неимоверной духоты и усталости на глаза наползло какое-то марево…слегка знобило, и это было очень нехорошим признаком. Я вытер пот с лица, прислонился к колонне в центре зала…что теперь делать? Надо звонить Набу. Надо искать телефон-автомат, откуда можно было бы позвонить, надо менять деньги на монетки, или искать телефонную карту…короче, дел была масса, и все они были в данный момент сопряжены с одним действием, которое делать вообще не хотелось – идти куда-то… Сунул руку в нагрудный карман, вытащил Джимовскую бумажку, развернул. На меня смотрел девственно чистый лист формата А4. Не понял я что-то. Преревернул лист. Надо же, тоже пусто. Может, его нагреть надо на огне? Что за чушь…это Джима надо на огне нагреть немного, чтоб башка у него варила хоть иногда. А это, дружок, уже засада. По хорошему, надо добираться в эту Перриву его. Только как добираться, если я ни черта тут не понимаю? Ну Джим, рожа твоя негритянская, с Олесей этой с балкона сброшу, если обратно выберусь! Окинул взглядом зал, разглядел какую-то кафешку на другом его конце. Пойду-ка сяду там, чего-нибудь съем, заодно отдышусь и продумаю план действий. Сказано – сделано. Отлепился от колонны, медленно двинулся через огромную мексиканскую толпу. Где-то вдалеке играла California dreamin’ Beach Boys. В кафешке кое-как объяснился с барменом, съел какую-то шнягу полуживую.
Я выходил из кафе, когда сзади меня окликнул низкий мужской голос:
- Самолёт!
Я остановился. Неужели! Повернулся. Сзади меня стоял просто огромный потный мужик в шортах цвета хаки и весёленькой гавайке.
- Это ты? Я Наб. – он подошёл ко мне вплотную, широко улыбаясь, так что орать не пришлось. Вблизи он был ещё больше – два десять, это точно, и весил килограммов сто восемьдесят, не меньше.
Смутило меня только одно – он был белым.
- Наб? Ты же белый, – спросил-сказал я ему по-английски, рискуя окончательно запутаться в происходящем.
- Ну да. Он что тебе, не говорил? – Наб, если это был он, широко улыбнулся.
- Нет.
- Я же приёмный ребёнок. У них семья большая была, но они решили взять ещё и меня на воспитание – я ж до четырёх лет в приюте жил, в Новом Орлеане. Тяжело было…им особенно, я же белый. Ладно, это всё потом можно обсудить. Короче, мне Джим позвонил вчера…он бумажку с моим адресом по ошибке дома оставил, перепутал, в общем, вот. Ну и попросил меня приехать. То есть я и так приехал бы, но с учётом всего прочего – вдруг у тебя паника начнётся, или ещё что-нибудь, кто знает, верно, ты же первый раз летишь?
- Подожди, подожди, Наб, не говори так быстро, я не успеваю.
- Хорошо, не вопрос. Ты что-то хреновато выглядишь, - великан осмотрел меня с ног до головы. - Героином увлекаешься?
Глаза мои полезли на лоб.
- Чего-чего? Героином? Это тоже Джим тебе сказал?
- Да нет, наоборот, он про тебя только в превосходном тоне отзывался. Просто ты действительно плохо выглядишь. На торчка смахиваешь. Я-то в этом кое-что смыслю.
- Да знаешь, жара…непривычно как-то. У нас сейчас тоже жарко, но не так.
- Жарко? Да ладно, у вас там зима круглый год…
- Ага, медведи ходят по улицам, все носят ушанки и постоянно пьют водку… всё так, да не так, как ты себе представляешь…ладно, может, об этом тоже потом поболтаем? Мне и правда что-то плохо. – пот с меня лил ручьём.
- Да, братан, извини, пойдём в машину. – Наб непринуждённо взял мою сумку, закинул её на плечо. - Я хотел Хуаниту прислать, но она что-то заупрямилась, пришлось самому ехать.
- Хуанита – это дочь?
- Угу.
- Что-то я в толк не возьму. Что, больше некого послать что ли было? Босс сам поехал?
Наб внимательно посмотрел на меня.
- Я гляжу, ты в курсе?
- В курсе. Кролики и всё такое прочее. Кстати, всё хотел узнать – а они реально есть, или это так, легенда?
- Есть, почему же легенда. Даже прибыль от этого есть небольшая.
- Ну, а я-то думал, что Джим мне заливает. Ясно.
Вышли из здания аэропорта, на воздух…было по-прежнему душно, кровь стучала в голове, в глазах начинали плясать искорки, начало подташнивать.
- Потерпи, мы уже пришли почти, - Наб дружески похлопал меня по спине. Ещё раз он так сделает – и я упаду.
Где же его машина? Перед нами сновало всякое старьё, которого и в Москве навалом. Не мог же он приехать на какой-нибудь раздолбанной «бэхе» года этак восьмидесятого, верно?
- Вот, пришли. – Наб опустил сумку на землю, достал ключи, квакнула сигналка…не может быть! Передо мной стояла громада «Н3» - новый «Хаммер», их выпускать начали буквально вчера! Тёмная огромная зверюга скрывала в себе пятьсот лошадей, кучу наворотов, но самое интересное…
- А она бронированная?
- А как же! Мне по-другому нельзя – кролики, это ж опасный бизнес. – Даже в темноте я увидел его довольную ухмылку. – Полезай.
Я открыл дверь, залез в прохладный салон. Аллилуйя! Вот тебе, Самолётов, за все твои беды и страдания…электроника настроила кресло под меня, Наб завёл двигатель и мы тронулись. Машины расступались перед нашей чёрной громадиной, как маленькие рыбёшки перед китом, и исчезали в ночи…Наб ехал быстро. В машине ненавязчиво играла какая-то местная радиостанция, было уютно, и никакие проблемы в тот момент не казались мне неразрешимыми…всё было просто и решаемо, до Мексики я добрался, Наба нашёл, еду с ним…только вот что-то мне плохо…
- Останови!!! – мне казалось, что я кричу, а на самом деле Наб меня еле услышал. Он остановился, недоумённо посмотрел на меня.
- Что…что случилось? Эй, малыш, ты куда? – я вывалился из «хаммера», присел рядом. Меня трясло, бросало то в жар, то в холод, перед глазами плясали оранжевые круги. Наб тоже вылез, обошёл машину, сел рядом со мной на корточки.
- Самолёт, ты чего, браток? Совсем худо?
- Извини, Наб, хреново очень…горю весь, блин, неужели заболел…только не это… - меня вырвало на тёплую мексиканскую придорожную пыль, вроде немного полегчало.
- Даааа…слушай, с тобой что-то реально неладно.
- Может, в больницу меня отвезём, а? Слабость какая-то…плохо.
- Нет, браток, в здешние больницы лучше не соваться. Я тебя к себе отвезу, у меня и отлежишься.
Спорить я не стал, да и не мог. Наб взял меня на руки, усадил в машину, пристегнул ремень.
- Потерпи немного, скоро приедем.
Да уж, поскорее бы эта Перрива де ла Ольба…
Наб набрал скорость. Я не помню, как мы ехали, но думаю, что очень быстро. Встречные огни сливались в одну сплошную огненную дугу перед моими глазами, жар не отпускал, мутило…что ж за хрень со мной такая произошла? По дроге пришлось ещё раз останавливаться, потому что меня тошнило. Странно, последний раз я ел у Никитоса в Москве…Москва, Господи, что ж я тут-то делаю…еду на шикарной тачке по дурацкой мексиканской дороге в гости к незнакомому барыге и при этом блюю напропалую…всего-то позапрошлой ночью спал в своей кровати и дышал подмосковным воздухом, а сейчас жар, слабость, усталость, раздражение последних дней сошлись воедино в моём хилом тельце…я почти плакал, но не мог заплакать, потому что не было сил…трясло в какой-то лихорадке, в голове пульсировал огромный огненный шар…сгусток холодного полыхающего огня раздирал мозг, перед глазами стояла ставшая уже привычной мутная грязная пелена…вроде остановились. Дверь открылась, Наб выковырял меня из машины, какие-то люди с оружием вокруг…что вы, я же чист…кругом…что-то кому-то гаркнул, все разошлись…босс приехал…огромный белый дом…Наб несёт меня куда-то по ярко освещённому коридору – и тут кто-то выдёргивает мой силовой кабель, меня крутит в последнем рвотном позыве – и я проваливаюсь. Прямиком в Неверленд. Там очень темно.
Открываю глаза. Мне тепло и даже хорошо. Лежу в огромной светлой комнате, окна от пола до потолка, потому и светло так.
Так. Я вроде как в Мексике, в этой Перриве.
Что там за окном – светло, ярко, но детали не видны…я наверное не на первом этаже лежу…лежу – что значит лежу? Встрепенулся и тут же пожалел об этом – всё вокруг пустилось в пляс. Ну и ослаб же я!!! Голова кружилась, не преставая, руки были тяжёлыми, как будто к ним свинца прикрепили. Тут меня прошибла мысль, от которой сразу бросило в холоднющий пот – а сколько я тут валяюсь? Дорогу помню очень смутно, потом Наб меня куда-то несёт, очень светло…потом ничего не помню. Как будто всё вчера было.
Да, надо бы сходить куда-нибудь, разведать, что как. Потихоньку поднялся с кровати, сел. Вот сюрприз – на мне ничегошеньки нету! Вот дела! А где рюкзак, одежда, телефон? Вот прикол! И в комнате никого нет.
- Эй! – у меня и голос ослаб. Попробую посильнее.
- ЭЙ!!! – вроде погромче. Только сейчас заметил, что стоит необычайная тишина. Ладно, сам схожу. Осторожно встал, накинул простынку и пошёл к двери. Да уж, если ещё и дверь закрыта…
Дверь была открыта. В коридоре звуков было побольше, чем у меня там. Ого, на двери табличка – «Не тревожить!». Спасибо, неведомые и заботливые друзья…только где вы все?
Прошлёпал по длинному коридору, вышел к большой лестнице, ведущей вниз. Ну ни фига себе живут наркобароны! Обалдеть. Лестница вела вниз, в огромную гостиную, и судя по всему, это был не первый этаж. Где-то рядом тихо мурлыкал телевизор. Ну хоть кто нибудь!
Спустился с огромными мерами предосторожности вниз, сел в кресло дух перевести.
- Хай! – от неожиданности я чуть не подпрыгнул. Прямо напротив меня стояла Дженнифер Лопез и грызла яблоко. Не может быть. Фу ты, конечно, это не она. Просто девчонка, очень на неё похожая, лет восемнадцати, в белой футболке в обтяжку и практически исчезающих шортах. Зрелище было приятным, ничего не скажешь. Где Наб таких девок берёт?
- Здорово, коль не шутишь, - ответил ей по-русски. Стоит, улыбается.
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, чем вчера…слаб только вот что-то. Маленькая леди, не подскажете, где Наб? Или его дочь? Или жена, в конце концов?
- Вчера? – девчонка прыснула. – Да ты здесь третий день валяешься. Правду, значит, старик говорил…ничего не помнишь?
Улыбка сползла с моего лица.
- Как? Сколько? Какие три дня? – реальность стремительно свёртывалась в трубочку. – Мы же…мы же только вчера приехали? Нет?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Нет. – Стоит, улыбается, пялится на меня…а я голый. Ну, в простыне. Но всё равно жутко неудобно.
- Мисс…
- Хуанита. Просто Хуанита.
О! Это дочь босса?
- Хуанита? А Навухадоносор тебе случайно родственником не приходится?
Она опять рассмеялась.
- Родственником? А ты, русский, прикольный. Это вообще-то мой папа.
- Ага…Очень приятно…а я…
- Я знаю – странное у тебя имя какое-то, даже для русского – Самолёт. Язык сломаешь.
- Это не имя. Это ака.
- А-а-а…а имя тогда какое?
- Денис.
- Дэннис?
- Ну если хочешь, называй на американский манер. Всё равно.
- Отлично!
Мы замолчали. Где-то родился мент. Она дохрустела яблоко, и я вспомнил вдруг, что не ел обычным способом…да, почти четыре дня.
- Слушай, расскажи, что со мной было? – она уселась напротив меня в кресло, закинула ноги на столик и закурила.
- Ну что? Отец втащил тебя в дом, ты блеванул нам на ковёр и отключился. Тебя раздели, помыли, уложили в кровать. Приехал наш врач, осмотрел тебя, сказал, что это пищевое отравление, сопряжённое с какой-то лихорадкой, или что-то в этом духе – у многих нездешних такая ерунда происходит, особенно в первый приезд, ну смена климата там, влажность и всё такое…Вот. Выписал кучу лекарств, сказал, что лучше тебя в Мехико отвести, в центральную клинику, только вот папа не стал его слушать.
- Почему?
- Да есть у него тут один знакомый – то ли колдун, то ли шаман…лет сто ему, если не больше, говорит, что он настоящий ацтек. Лечит местных крестьян от всяких напастей – начиная от простуды и заканчивая трепанацией черепа. Крутой чел, в общем. А ты всё это время, пока доктор тебя смотрел, пока отец за лекарем ходил, в отключке валялся…пульс еле-еле нащупали, еле дышал. Привели колдуна – а он еле ходит, между прочим – он, не долго думая, нашатыря тебе под нос сунул…долго держал. У тебя глаза и открылись потихоньку. А потом он жил у нас все три дня. Варил варево какое-то, воняет до сих пор везде…поил тебя им, в парилке парил, листьями какими-то обкладывал…я всех тонкостей не знаю, извини – он не пускал никого к тебе, отец приказал, всё, что колдун не попросит – всё нести. Вчера он ушёл, сказал, что сегодня под вечер придёт ещё, даст тебе какую-то настойку. И вот ты передо мной, живой и здоровый возлежишь в любимом папином кресле. Есть хочешь?
- Очень. А что есть?
- Всё есть. Пойдём вниз, сейчас в чувство тебя приведём. – Похоже, пионервожатого я себе нашёл на ближайшее время.
- Подожди! А Наб где? А где мой рюкзак? А вещи, что на мне были? Я в простыне не пойду никуда.
- Ах, да. Не переживай, всё у меня в комнате лежит – свежепостиранное, свежепоглаженое. Там и рюкзак твой. Пойдём ко мне тогда сначала, а потом обедать.
- Пойдём.
В голове моей была полнейшая каша. Какой нахрен колдун? Какое нахрен варево? Какие нахрен три дня? Я был как будто в другом измерении, вроде и я, а вроде и не со мной всё происходит.
- Слушай, а что ты там про старика говорила – в чём он был прав? – мы поднимались обратно, вверх, но шатало меня уже поменьше. Акклиматизировался.
- Ну он отцу втирал, что вылечить-то он вылечит, только вот весь процесс лечения ты помнить не будешь, потому что он в секрете все свои ингридиенты держит, никому не говорит.
- Ага…только вот я не то что процесс лечения, я вообще ничего не помню, с того момента, когда мы приехали.
- Зато ты жив и здоров! Не так ли? – она рассмеялась, толкнула рукой дверь и мы попали в девичье царство…розовая кровать, розовые стены, огромные мягкие игрушки, на стенах постеры таких же юных поп-звёзд…ого, что я вижу – в рамке на стене висела фография Боно из U2, рядом знаменитая обложка обложка журнала Роллин Стоун за январь 1992 года – идиотски улыбающийся Кобейн держит в руках платиновый диск Nevermind…интересно.
- Нравится? Это мне Гроль подарил в позатом году, на афтерпати, когда Foo Fighters у нас выступали. Было нереально круто!
Да уж, не сомневаюсь.
- Дэйв Гроль? Здорово. Только они как-то нелепо смотрятся рядом с попсовиками, ты так не думаешь? В смысле, Боно и Кобейн, особенно последний – это же всё-таки немного другие люди?
- Да ладно! Какая разница – Тимберлейк или Кобейн, Металлика или Аква – всё одно, кто больше дисков продаст, тот и прав. Шоу-бизнес.
- ****ый маза фака, - добавил я по-русски.
- Что? – не поняла она.
- Песня такая есть у группы одной, из России. Ленинград называется. Тебе обязательно надо выучить русский и послушать их.
- А-а-а…ну, как-нибудь соберусь с силами, выучу. Вот, - она подвела меня к кровати, на ней лежали все мои пожитки – джинсы, футболка, носки, портмоне, рюкзак, - одевайся, собирайся и пойдём.
Всё было на месте. Кроме…
- А где телефон?
- Какой?
- Сотовый, какой же ещё. Сименс. Нету?
- Да знаешь, и не было.
Вот прикол. Я ж его в стюардской оставил, у Жаннки. Обалдеть. Что теперь делать?
- Что? – она участливо посмотрела мне в глаза. – Потерял?
- Забыл в самолёте.
- Может, вернут? Должны.
- Должны…мне он сейчас нужен. Мне Лизе надо позвонить. Она там с ума уже наверное сошла, да и в Москве народ офигивает, наверное. Я ж почти на неделю из жизни выпал. А в телефоне…там всё, понимаешь? Все номера, все имейлы, адреса, аськи…обосраться и не жить. – Я печально посмотрел на кучку своих вещей. – Отвернись, что ли.
Она понимающе кивнула, отвернулась, но как то странно, вполоборота.
- Эй, не подглядывай там!
- Надо больно…что я там у тебя не видела? Тебя же в ванну и обратно голышом таскали…
Здорово.
- Всё равно не подглядывай. Я стесняюсь.
Я быстро натянул штаны, футболку, кеды. Вот, другое дело.
- Уже можно.
Она повернулась, критично оглядела меня с ног до головы.
- Ну…выглядишь ты ничего…только похудел сильно. Ничего, недельку у нас поживёшь, всё на свои места вернётся.
- Какую недельку? Ты чего? Мне в Калифорнию надо, срочно!
- Отец только через неделю прилетит, а за него твою проблему решать никто не уполномочен, так-то. Ладно, не переживай…с телефоном вот засада конечно получилась; что-нибудь придумаем. Погнали вниз, мне тоже уже есть охота!
Спустились вниз. Первый этаж больше был похож на коммунальную квартиру – туда-сюда сновали люди, что-то говорили, что-то таскали…на нас внимания никто не обращал – ну оно и к лучшему. Лишнее внимание ни к чему совершенно.
- А что они делают? – хотя и так было ясно, что.
- А ты не догадываешься?
- Догадываюсь.
- Зачем тогда спрашиваешь?
- Слушай, да мне просто интересно! Совсем недавно я был в Москве, за хрен знает сколько миль отсюда, и думать не думал, что когда-нибудь окажусь в Гвадалахаре, да ещё в гостях у такого человека, как твой отец. Это для тебя здесь всё привычно, нет ничего такого…экстраординарного…а я как губка сухая, впитываю, мне всё интересно, понимаешь? Для меня это как другая планета.
- Да…не совсем понимаю, ну и ладно. Ты не стесняйся, спрашивай, всё, что непонятно будет, спрашивай – я как смогу, объясню. Слушай, пойдём прямиком на кухню, там Роза, шеф-повариха наша, что-нибудь вкусненькое сварганит, а то тут шум-гам, не дадут спокойно посидеть. Го?
- Го. Тебе виднее.
Да-а-а…ну ладно, сначала поесть, потом буду соображать, как до Лизы дозвониться.
Повариха была колоритнейшая – большая толстая чернокожая женщина лет пятидесяти в ослепительно белом фартуке и смешном чепчике, посмотрела на меня с прищуром:
- Ну что, милок, оклемался?
- Оклемался. Меня Денис зовут.
- А я Роза. Давайте, детишки, усаживайтесь за стол, все троглодиты уже поели, только вы ещё не оценили Розины старания…а вы, маленькая мисс, получите от меня на орехи…
- Роза, милая, не сердись!
- …я так старалась, выше головы прыгнула, можно сказать, а ты, мало того, что ничего не попробовала, так ещё и уехала с этим обормотом, твоим отцом – страшно подумать! – в Бургер Кинг!
Вообще, смешно было наблюдать, как большая негритоска отчитывает маленькую белую засранку, да, в общем, и не отчитывает, а так, по доброму, по матерински почти журит.
- Роза, ну прости! Это не я виновата, это папа меня подговорил уехать – ты же знаешь, как он любит этот пищевой мусор…
- Мусор, воистину мусор!
- …по сравнению с твоими отбивными весь этот Бургер Кинг просто кусок сама знаешь чего!!!
- Ох, ладно, рассаживайтесь, а я пойду проверю Маргариту.
- Пиццу? – спросил я у Хуаниты.
- Сам ты пицца! Это помощница её, молодая, неопытная, вот Роза за ней и носится, как наседка над яйцом. Пошли, сядем, что ли.
Сели за огромным столом, по всей видимости, дубовым, на такие же массивные дубовые стулья. Стулья оказались неожиданно высокими, так что мне пришлось болтать ногами в воздухе.
- А, ничего, привыкнешь. У нас тут просто индейцы работали, из Бразилии, так они все как на подбор – под два метра, как мой папаша. Вот они стол со стульями для себя и сделали, а потом жалко стало такую красоту выбрасывать, и отец решил оставить.
- Слушай, вот ты всё говоришь – отец, отец…такое складывается впечатление, что мамы просто нет, или я не прав?
- Не прав! Она с дедом сидит, то есть с отцом со своим, круглыми днями…ему совсем в последнее время плохо, она от него ни на шаг не отходит, - лицо её посеръёзнело. – Они в соседней деревне.
- У колдуна этого что ли? Да?
- Да.
- Слушай, а что твой батя не отправит его в американскую клинику какую-нибудь хорошую, или в Европу? Рак сейчас ну если не вылечивают окончательно, то шансов выжить гораздо больше, чем раньше. Бабла-то небось предостаточно.
- Да уж…бабла предостаточно. Только колдун этот от рака уже почти пятьдесят лет всю округу лечит. Дед вообще уже давно на том свете должен был быть, если бы не он. А насчёт Америки…возили мы его туда, лежал он во Флориде почти год, да всё без толку…напичкали его химикатами всего вдоль и поперёк, он сам оттуда попросился. Да он, к тому же, знаешь…как бы тебе сказать-то – ну, считает, что это ему от Бога такое испытание пришло, он же религиозен до фанатизма, ультракатолик просто какой-то. Говорит, что Деву Марию видел недавно. Это, правда, было после серии уколов обезболивающих, ему какую-то хрень вроде морфия кололи, так что я думаю, что старикан просто под кайфом был…
- Ну что ж ты так про деда своего говоришь…тем более, если он уже почти того.
- Да ладно – почти того. Это я так, приукрасила. Он крепкий.
- Крепкий. Рак тоже не простуда, ещё и не таких косил.
- А никто вечно жить и не собирается! – она улыбнулась. – Смотри, мы пока болтали, нам всё принесли.
И действительно, на столе из ниоткуда появилась целая куча всего, пахло это всё просто изумительно, выглядело ещё лучше, так что у меня моментально желудок превратился в маленький страдающий комочек. Начал я с огромной дымящейся тарелки, источающей изумительный запах. Ага, это первое. Расспрашивать, что это, времени не было, так что я просто накинулся на это чудо кулинарного искусства от Большой Розы…не заметил, как съел всё, что было в тарелке. Так, что ещё? Вот отварные овощи, вот к ним соус, вот целая гора отбивных.
- Это они самые? – поинтересовался я у Хуаниты, хоть с набитым ртом и неприлично разговаривать. Она просто кивнула. Тут я только заметил, что смотрит она на меня весьма изумлёнными глазами.
- Самолёт…нельзя столько есть…это же вредно очень!
Я на секунду остановился. Но только на секунду.
- Можно, - буркнул я и продолжил работать челюстями. Мне казалось, что я никогда не наемся. Гора пустых тарелок и огрызков росла с достаточно большой скоростью, и покажи мне в тот момент того, кто придумал диету и лечебное голодание, я бы не раздумывая огрел его тем здоровым половником, которым благословенная Роза наливала мне добавку…наконец я отвалился от стола.
- Ну как ты? – Хуанита с недоверием оглядывала всё то немногое, что осталось на столе.
- Чаю хочу. Чёрного. – только и смог сказать я.
Через пять минут на столе передо мной появился большой пузатый чайник, сахарница и блюдечко с аккуратно нарезанными лимонами.
- А десерт? – не сдавался я. – Как же я чай буду пить без сладкого? – Хуанита молча встала и вышла, вернулась через минуту с огромным подносом, на котором стоял морковный торт.
- Просто волшебство какое-то…после сырного торта этот мой любимый! Правда весь я не съем…но ничего, ещё не вечер. – Глаза у бедняжки полезли на лоб. – Да ладно, шучу. Съем один кусочек, а то больше уже не влезет. А ты?
- Да нет, пожалуй…я одним этим зрелищем наелась. У меня отец столько не ест. Я в шоке.
- Слушай, я же ведь так давно не ел обычным способом, да и вообще, люблю я поесть, что есть, того не отнять. А Роза просто волшебница, обязательно ей об этом скажу…если после такого жив останусь. Есть колёса какие-нибудь для желудка?
- Сейчас найду. Ну ты даёшь.
Я виновато улыбнулся.
- Больше не буду.
- Да ладно…лишь бы на пользу пошло.
Это точно. В животе намечалась небольшая, но бурная революция, ко всему прочему, меня начало клонить в сон.
- Ты знаешь, я чай наверное потом попью…что-то мне так спать захотелось.
Хуанита всплеснула руками.
- Ну вот! Я ждала все две недели, пока ты в сознание придёшь, хотела тебе ранчо показать, а ты опять спать!
- У тебя что, друзей тут нет? Покажи им ранчо, а я спать пойду, сморило меня что-то, ты уж извини, - я зевнул. Спать тянуло неудержимо.
- Да есть друзья, только видишь ли, круг общения моего по вполне понятным причинам весьма ограничен, да и учусь я в Америке, так что все приятели там остались, а тут я просто тухну! Типа, пока мамы нет, я за домом должна следить.
- А что, домработницу нельзя нанять?
- Мама говорит, что я будущая хозяйка, и всё должна постигать сама. В принципе, она права, я и так тут только летом появляюсь да на Рождественские каникулы, а всё остальное время я в Нью-Йорке провожу, в академии.
- Сельского хозяйства. – понимающе кивнул я.
- Чего?
- Да так, ничего. – шутка не удалась. - Проводишь меня до спальни, а то я дорогу не помню совсем?
Она вздохнула.
- Эх ты…ладно, пойдём.
- Не обижайся, я же не знал, что у тебя на меня уже планы есть. Завтра всё покажешь.
- Ну да…обещаешь? А то ещё что-нибудь придумаешь!
- Не, обещаю. Мне и самому жутко интересно, да только очень уж спать охота.
Хуанита встала, достала из кухонного стола какие-то таблетки, дала мне две штуки. Я запихнул их в рот, проглотил, запил чаем. Ну, если не поможет, тогда мне точно крышка. Разорвёт во сне.
Еле дошёл до спальни, Хуанита вздохнула мне вслед – спасибо Большой Розе…доплёлся до кровати, рухнул и заснул так сладко, как не спал аж с самой Москвы…обалденно!
Вскочил среди ночи. Было темно, хоть глаз выколи, а мне жутко хотелось в туалет – и по большому и по маленькому. Вышел из спальни, пошёл наугад. Интересно, который час? Даже в доме было слышно, как оглушительно пели цикады – ночь, поди, в самом разгаре. Где же туалет? В доме, по ходу, никого не осталось в живых…если бы не цикады, тишина, наверное, стояла бы гробовая…где же туалет, блин? Наконец-то, поблуждав вдоволь по тёмному дому, нашёл санузел…это не туалет, это квартира целая – огромная мраморная ванна соседствовала с тем, что мне сейчас было нужно больше всего на свете – с шикарным белым унитазом! Уселся на него верхом, сделал свои дела, и спать мне уже совершенно не хотелось. Принять ванну, что ли? Да, пожалуй, так и сделаю – не бегать же ночью по всему дому с грязной задницей. Включил воду, разделся и запрыгнул в этот минибассейн…хорошо-то как! И всё-таки интересно, как мне Лизутке позвонить? Номер по памяти я не помню, мыло у неё, насколько я знаю, поменялось…что же делать-то? Можно, конечно, позвонить в Москву, Никитосу, он позвонит Катюхе, Лизкиной подружке, она позвонит её деду, ну а уж он-то должен знать её телефон! Точняк, так я и сделаю. На всякий случай напишу ей депешу на мыло старое, вдруг ещё не поздно…так, конечно, было бы проще всего, но я прямо-таки попой чувствовал, что данная ситуация лёгких путей не подразумевает…
Сидел, сидел в ванной, взял с полки все тюбики, что там были, из каждого отлил понемногу себе, напустил пены… Кайф. Вытянулся во весь рост, ноги на стенку задрал…а что, жить можно. Хуанита прикольная, а боялся, что от меня тут предпочтут поскорее избавиться, и вся недолгая…спихнут меня на границе какому-нибудь мексикосу, да и всё…Хорошая всё-таки штука – жизнь! Говорят, помирал неделю назад – а сейчас валяюсь в ванной, плескаюсь, в ус не дую; полтора месяца назад думал, что всё, никуда я не поеду – однако ж поди ты, тусуюсь в роскошном доме, в Мексике! И нечего переживать, что срок моей туристической визы весьма скоро истекает – думаю, Наб этот вопрос в силах уладить, к тому же говорят, что мексиканская полиция по части взяток нашим мусорам фору даст ого-го какую…так что расслабься, Самолётик, и получай удовольствие от каждой секунды пребывания в этом нептуновом ложе…а через неделю приедет Наб, и там, глядишь, в Калифорнию рванём наконец-то…охренительно!!!
От нахлынувшего прилива позитивного настроения я даже запел – какую-то ерунду, вроде «Ракетного батальона», сначала вполголоса, потом разошёлся – конец песни просто отзвенел под сводами ванной.
- А я-то думаю, кто здесь так развлекается! – прозвучало в неожиданно наступившей тишине. От неожиданности я вздрогнул, оборачиваюсь – ну надо же, стоит Хуанита, вся заспанная, волосы растрёпанные, в широченной бледно-голубой пижаме.
- Салют! – смущение моё было непродолжительным. Хорошо, что я пены в ванной напустил, правда, нехилая её часть была уже на полу вместе с изрядным количеством воды, но это меня тоже не смутило, как-никак, не разбив яиц, омлет не приготовишь.
- Выспался?
- Угу.
- И теперь тебя прёт?
- Точно.
- Везёт же…я вот спать хочу, как будто не спала всю неделю. Приходил вчера старик этот, лекарь, но мы тебя разбудить так и не смогли. Так что он сегодня придёт, будь готов.
- К чему?
- К последнему приёму лекарства. Ты же не хочешь повторения своей болезни, нет? Поблевать там, в бреду поваляться?
- Не, не, неохота. Пусть приходит.
- Ты разрешаешь – очень хорошо. Ладно, сиди, только песни больше не пой, дай хоть немного поспать.
- Кстати, сколько время?
- Вроде третий час ночи. Самый сон.
- Не-а. Самый сон с утра, часов в пять-шесть. Я вот когда в институте учился, вставал в полшестого утра шесть дней в неделю, встанешь так зимой, за окном темно, холодно, спать охота нереально, у-у-у-у…из-под одеяла так неохота выползать! а ещё до электрички идти минут двадцать, и в ней мёрзнуть полтора часа…
- Вот ты жути-то нагоняешь!
- Ага. Бывает и минус тридцать, но редко. Приезжай, сама убедишься.
- Что ж я, совсем чокнутая, что ли, в морозильную камеру ехать по собственному желанию? В Нью-Йорке когда ноль, это уже катастрофа, а тут минус двадцать…нет уж, лучше пусть будет жарко, чем холодно. Слушай, всё, ты, я гляжу, совсем уже в себя пришёл, освоился…не стесняйся, полазий по дому, телевизор посмотри, DVD…хотя ты же испанский не знаешь, верно? Делай, в общем, что хочешь, только негромко. Я спать. Увидимся завтра с утра…
- Давай-давай, сладких снов! Не буду песни больше петь.
Она развернулась и пошла к двери.
- Постой, а во сколько подъём-то? – крикнул я ей вослед.
- Я в десять встаю, часов в одиннадцать спускайся в гостиную, там и встретимся. – пробурчала она, не поворачиваясь. – А ещё лучше спать ложись, завтра долгий день будет. – последняя фраза спряталась за дверью.
- Ок, - ответил я самому себе и продолжил плескаться. Чере некоторое время мне это приятное занятие поднадоело, да и не попоёшь толком…спать так спать. Вылез, вытерся большим полотенцем. Теперь спать.
Проснулся я рано, часов в семь. Спать не хотелось совершенно, поэтому я отправился в ванную комнату умываться. Пошёл как был, в одном полотенце. А кого стесняться, все спят поди, как сурки, крепким сном, после долгого тяжёлого рабочего наркотического дня…ну и дела. А если нас тут всех накроет местный омон или ещё какие-нибудь борцы с незаконным оборотом наркотиков? Хотя…странно, а разве бывает законный оборот наркоты? Выходит, что бывает. Здравствуйте, мне пожалуйста триста грамм марихуаны и пять грамм кокаина, а то что-то вчера плохо спалось и жену как следует не смог отдрючить. И вообще, кто сказал, что наркотики – это плохо?
Бред какой-то с утра в голову лезет. Надо выпить
В доме с утра – опять тишина. Видать, не принято здесь вставать в такую рань. Ну и ладно, сам как-нибудь, не маленький. Умылся, почистил пёрышки и направился прямиком на кухню, а то что-то после ночных посиделок на унитазе очень кушать хотелось, прямо нестерпимо. На кухне – тишина, но так даже и лучше, никто мешать не будет. Неторопясь осмотрелся, нашёл масло, яйца, бекон, кофе, хлеб – а что ещё надо? Ага, вот и виски. С утра хотелось пропустить грамм сто, для тонуса.
Яйца шипели на сковородке, чайник кипел, солнце светило. Внизу хлопнула дверь. Я высунулся в окно. Оказалось, это большая Роза куда-то намылилась с утра пораньше.
- Морнин! – я наполовину высунулся из окна и помахал ей рукой.
- Здорово, малыш! Что не спишь-то? А я пошла по магазинам пройдусь, надо кое-чего докупить, буду сегодня большой обед готовить. Ты там справился на кухне, помощь не нужна?
- Да нет всё нашёл и пожарил, даже выпить нашёл.
Роза погрозила мне пальцем.
- Пожалуюсь мистеру Набу, если будешь так делать! Ладно, некогда мне с тобой болтать. Если что, разбуди Маргариту, да этой соне и так уже пора вставать, нечего дрыхнуть. Чао!
- Какао! – прозвучало ей вслед. Роза лихо забралась в огромный шевроле и с буксами рванула в сторону ворот. Ну и повариха.
Только я уселся поедать утреннюю пищу, как на пороге кухни возникла Ху.
- Приятного аппетита. Тебе, я гляжу, не спиться и лечение пошло впрок – как будто кокса нанюхался, не спишь, движуха так и прёт. Я кстати тоже есть хочу. Что там?
- Яичница с беконом, хлеб, кофе…ну и виски. Чуть-чуть совсем. Что скажешь?
- Виски? Тогда я сегодня за рулём. И много не пей, а то сегодня жарко будет. И ехать далеко достаточно, я тебя откачивать не собираюяь, если опять в припадок ударишься.
- И на том спасибо! Садись, поедим.
И приём пищи начался. За ушами трещало довольно-таки основательно.
- Может, ещё пожарить? – Ху с сожалением смотрела на пустые тарелки.
- Сделай милось, я не против.
И за дело принялась хозяйка дома. Яйца опять шипели, чайник вновь кипел…и вообще, утро было прекрасным. Еда разлеглась по тарелкам, и вторую порцию мы уже поедали не торопясь, смакуя каждый желток и кусочек поджаренного бекона, наслаждаясь каждым глотком ароматного кофе и куском рассыпчатого хлеба…Я допил кофе, виски мягко скользнуло в стакан… Ху посмотрела на янтарную бутылку, потом на меня.
- Что?
- Много не пей. Так, всё, я пошла собираться, ты тоже не тяни резину. – она бодренько вспорхнула и убежала умываться-собираться.
- Через сколько выходим? – вопросил я вслед.
- Минут через тридцать! Можешь внизу пока подождать, я быстро!
- Договорились! – прокричал я опять вслед потокам воздуха. Это кто ещё кокса с утра зарядил!
Одевшись в свои старые потёртеы джинсы и футболку, я спустился вниз и принялся ждать. Это продолжалось недолго. Ху, как я уже успел заметить, всё делает быстро. Она выпорхнула из своей комнаты, скользнула вниз, на ходу поправляя тугие джинсики на бёдрах и ослепительно белую футболку.
- Ты готов? – задору в голосе хоть отбавляй. Я пожал плечами и ответил по-русски, вскинув руку в пионерском салюте:
- Всегда готов!
- Это что ещё за…- она повторила моё движение рукой.
- Да так, организация одна. Пионерская, типа ваших бойскаутов.
- Круто! Буду знать. Всегда готов! – повторилв она и рассмеялась. - Ладно, погнали, а то время уже много, и так уже жарко, скоро совсем баня начнётся.
Мы вышли из дома, и в самом деле, солнышко палило нещадно… Да, такого в Подмосковье не увидишь – даже самые жаркие мои дни там только отдалённо напоминали эту жёлтую дымку, высящую надо всеми предметами, пронизывающую воздух, наполнявщую всё вокруг какой-то нездоровой палящей тянучестью.
- Да…мне уже жарко и потно, честно говоря.
- Нечего было с утра лейку заливать, дружочек.
- Да я совсем чуть-чуть, для тонуса. Уж прошло всё давно.
Мы стояли под навесом, и в палящее марево выходить никому не хотелось.
- Ну, кто первый? – идти туда мне отчаянно не хотелось.
- Ладно, не писай, в машине кондёр есть. – Ху подтолкнула меня в спину. – Давай-давай, гринго, шевели помидорами, с меня тоже уже течёт вовсю.
Хочешь не хочешь, а пришлось. Набрав воздуха, как перед глубоким нырком, я погрузился в раскалённый воздух.
А ничего. Пять минут на таком солнепёке – и меня домой повезут в деревянном футляре, в зуб даю. Медленно, как мне показалось, как первый человек на луне, я прошёл сквозь слой горячего воздуха и подплыл к огромному чёрному пикапу.
- Ключи, надеюсь, не забыла? – Ху шла следом.
- Вроде нет.
- Открывай скорее!
Она остановилась.
- Ну что ты переживаешь? Подумаешь, солнышко ему головку напекло…слабак!
- Тебе легко говорить, ты тут почти всегда живёшь, привыкла, это родина твоя, а я в таком климате не могу…у нас иногда в мае снег идёт, а тут просто пипец.
- В мае? Снег? Такое разве бывает?
- Бывает, конечно, ну не каждый год, но бывает. Зимой градусов двадцать ниже нуля частенько бывает, снег выпадает в ноябре, тает в апреле. Я ж тебе уже вроде говорил. В холодильнике живём, едрёна вошь! Но это, знаешь ли, лучше, чем тут в поту захлёбываться.
- Минус двадцать? Это по цельсию? А по фаренгейту?
Я на секунду задумался.
- Ну где-то минус пять.
- Да нет, такого не бывает. – Она рассмеялась. – Не заливай. Ты мне и ночью про холодрыгу эту парил.
- Чего? Не заливай? Бывает и минус тридцать, и меньше, и не заливаю я. Вон, к Джиму сгоняешь зимой, посмотришь. Хочешь, ко мне в гости приезжай, у меня в городке горнолыжная трасса есть, покатаемся на сноуборде. Я в том году руку сломал, так отжёг по трассе, сам офигел.
Она смотрела на меня как на привидение. Или как на новое учебное пособие, я не разобрал.
- Сноуборд? Руку сломал? А больно было?
- Да нет. Я почти не почувствовал, просто перед тем как покататься, мы с парнями водочки выпили, так что всё окей было. Вот в тепле, в больнице, там да, было больно.
- Да, вы там у себя все такие? – Ху открыла наконец-то тачку. – В смысле чокнутые?
- Нет, - я залез в машину, - я ещё спокойный, а есть такие экземпляры…да приедешь, сама всё увидишь…заводи скорей!
Она уселась в тачку, завела мотор.
- Нет, я лучше потеть буду.
- Это я уже слышал. Как знаешь. Вообще, приедешь, не пожалеешь, отвечаю. Россия – самая лучшая страна в мире. Ну и Куба, конечно.
- Ага. А что ж ты тогда в Калифорнию рвёшься, как полоумный? Сидел бы у себя, говорят, русские девушки самые красивые, вообще какие-то нереально суперские…вот и тусовался бы там, гринго.
- А она вообще-то русская, между прочим. И насчёт суперская – это ты верно подметила.
Ху покачала головой.
- Не сидится вам, русачки, дома…ладно, поехали.
- Кондёр включи!
Вот так, с шутками и прибаутками, мы наконец-то выехали. В салоне довольно-таки быстро стало прохладно, я потихоньку просох…в окно даже не хотелось смотреть, а уж выходить тем более.
- Нам сколько ехать-то? И куда мы едем?
- Ехать? Минут сорок. Ну или полчаса, как повезёт.
- Ну а едем куда?
Ху недоумённо посмотрела на меня.
- На дальнее ранчо, куда же ещё. Там озеро есть, искупаемся, позагораем.
- А там телефон работает? – не отставал я.
- Не знаю. Вроде нет. Короче, приедем, посмотрим! И вообще, хватит меня отвлекать, я за рулём всё-таки. Кстати, включи музыку что ли.
Я залез в бардачок. Да, дисков целая куча…
- Что слушать будем? Тут у тебя просто фонотека целая.
- Найди там альбом последний Блэк Айд Пис, если не сложно. И в эту вот щёлочку на панели суй скорее.
- Знаешь, у меня дома кстати тоже машина есть, и чего куда совать я и без тебя разберусь.
- Ой ой ой!
- И насчёт этого…Может, что-нибудь другое поставим?..
- Что например?
Я почесал репу.
- Да тут собственно, попса одна у тебя галимая…Во, Фу Файгтерс можно…
- Иди ты знаешь куда со свои Гролем! Давай ставь, что сказала, а то по шее!
- Слушаюсь и повинуюсь, сеньорита.
В принципе, ВЕР тоже ничего.
Ситар, как говорится, играл, а мы всё ехали и ехали…я задумчиво смотрел в окно. Проплывающий там пейзаж так разительно отличался от моей привычной средней полосы…я смотрел на проплывающий чахлый кустарник, жалкую растительность, пыльную жёлтую дорогу как кролик на удава…нас не станет с тобой, сестрица, сохнет кожа воды следами…что я вообще здесь делаю? И как я сюда попал? Чувство нереальности, какого-то абсурда овладело вдруг мной, но поделать уже ничего нельзя, и к реальности меня вернёт только нежный шёлк её глаз…я потихоньку задремал. Снилась какая-то чушь.
- Подьём! – кто-то тормошил меня за плечо. Открылся один глаз, потом второй. Это Ху меня тормошит. Слюни стекали по подбородку…фу, с открытым ртом спал.
- Салют. Я вроде заснул. Приехали?
- Приехали, приехали. Просыпайся.
- Блин, я так нелепо выгляжу…опарафинился я опять. – я утёр слюни.
Ху критично меня оглядела.
- Ладно, ничего страшного. Я уж подумала, у тебя передоз. – она подмигнула и рассмеялась.
- Да, поехидничать я тоже люблю, - выдавил из себя улыбку, качнул головой. – Значит, мы поладим. – подмигнул я в ответ. – Приехали, говоришь? А почему не выходим?
- Потому что кто-то тормозит там со страшной силой. Ну же! – она побибикала что есть мочи.
Перед нами, за шикарной чугунной трёхметровой оградой, стоял дом – обычный трёхэтажный дом обычного мексиканского наркобарона, только вот почему-то никто не торопился нам открывать ворота. Но не успело наше волнение перерасти в тревогу, как перед самым капотом, как будто из-под земли, возник здоровенный негр. Чёрт, и так неожиданно, что я чуть не икнул от удивления.
- О, это ж Малыш Джон! – Ху помахала гиганту рукой и опустила водительское стекло.
Негр подошёл с водительской стороны, нагнулся и очень мило и приветливо осклабился в ослепительной улыбке. На груди у него болталась М-16 с подствольником.
- Здравствуйте, маленькая мисс…
- Здорово, Малыш Джон!!! Слушай, а что так долго? Спите там что ли?
- Да нет, не спим…один человечек там пришёл, шепнул кое-что…а кто это с тобой?
Благодарствую покорно, изволил на меня внимание обратить.
- Это наш друг из Москвы, кореш Джима…помнишь Джима-то?
- Конечно, столько травы с ним выкурили, как не помнить…из Москвы, говоришь? – негрила внимательно на меня посмотрел. – Не торчок вроде. Коммунист?
Я опешил.
- Да сам ты коммунист…я вообще-то левотроцкистский анархо-синдикалист. Меня зовут Денис, я тут по делу одному приехал.
Ху рассмеялась.
- Ага, делаш. Ладно, давай отпирай, в доме поболтаем.
- И то верно. Есть о чём. – негр повернулся в сторону ворот и что-то нечленораздельно прорычал. Ворота открылись и мы плавно вьехали во двор.
- Не очень-то он приветливый, как я посмотрю, - сказал я, вылезая из машины.
- Что-то случилось…ладно, сейчас сам всё расскажет, пойдём. И не робей, я видела, как ты весь сжался, когда он на тебя посмотрел…он со всеми так. Это папина правая рука здесь, когда отца нет, он здесь царь и бог.
- Сжался? – моё самолюбие требовало справедливости. – Да он так на меня зыркнул, что я чуть в штаны не наложил…пойдём. Тебя-то он хоть слушается?
- Как собачонка.
- Тогда всё окей. – Я расправил плечи, прокашлялся. – Вон, стоит, ждёт нас.
Джон уже стоял перед входом.
- Хуанита, я вас в гостиной жду. – он махнул рукой.
- Давай, сейчас подойдём.
Негр скрылся за дверью. На улице было всё так же жарко…хоть бы деревце какое посадили здесь, для тени…На веранде суетливо ходили какие-то подозрительные личности, таскали каикие-то подозрительные ящики. Ну и хрен с ним. Подумаешь, посмотрел не так – что теперь, удавиться что ли?
Ху подскочила ко мне, взяла под руку.
- Ну что встал, гринго? Жарко, пойдём в дом.
Я покорно кивнул и мы пошли.
П О В О Р О Т
Кондишн работал навсю; как только дверь за мной закрылась, моя мокрая спина ощутила это в полной мере. Царил приятный полумрак, что особенно было здорово после слепящего солнца на улице. Мы прошли в холл, где стоял огромный стол с расставлеными в безпорядке стульями. Повсюду валялись бумажные пакеты, пустые коробки и обрывки изоленты. Бардак, в общем.
И пришло ощущение какой-то неясной нехорошей и непонятной ещё тревоги; по всей видимости, Хуанита тоже это почувствовала.
- Джон, что происходит? – она села на краешек стула. Малыш Джон задумчиво посмотрел на меня, положил винтовку на стол.
- А при нём можно говорить? – сказал он и кивнул в мою сторону.
- Можно. Я ж сказала – он друг Джима и вообще…
- Ладно, мисс, дело такое. На той неделе ураган был – это вы в курсе, я полагаю. Связь практически во всей провинции вырубило, у нас даже резервные генераторы перегорели. Такое, в принципе, здесь не редкость, но чтобы вот так сильно…это в первый раз на моей памяти, что я с твоим отцом работаю. Но это фигня. Важнее вот что. Позавчера приходил Кривой Родригес…
- Это коп местный, - шепнула Ху.
- Оборотень в погонах, - кивнул я.
…и шепнул кое-что. Кстати, пить не хотите?
- Было бы неплохо. А то что-то от жары и нервов в горле пересохло. – чуть ли не хором сказали мы с Ху.
Джон прошёл к бару, открыл холодильник.
- Тоник, кола, минералка…сок тут ещё вот апельсиновый. Водка вот есть…холодненькая! – негр прямо аж зажмурился от удовольствия. – Ты как, русский, будешь?
- Не, спасибо, я тонику пожалуй.
- А я соку, - подняла руку Ху.
- Сок давнишний.
- Тогда колы. Нет, лучше минералки.
Джон достал стаканы, насыпал льда, разлил жидкости. Себе он смастерил отвёртку из остатков сока. Вот почему он давнишний. Хитрец.
Мы отхлебнули.
- Ну?
- Ну, вот. Говорит он вот что. Приехали какие-то люди, неделю назад, остановились тут недалеко, три больших трейлера и человек пять персонала, говорят, из метеорологической службы, говорят, очень интересное явление атмосферное у вас тут, расставили везде приборы свои, антенны, датчики. – Джон одним махом допил отвёртку.
- И что? Почему такая тревога из-за учёных?
- Да, - Джон хмыкнул, - а это не учёные вовсе. Родригес их пробил, и знаете, где зарегистрированы номера одной тачки? В полицейском управлении округа Гвадалахара. Так-то. А ещё пацанчик один верный ходил к трейлерам ночью, так, посмотреть, что к чему. Так он говорит, что там не пять человек, а как минимум двадцать, оружие видел, один, говорит, в камуфляже американском выходил.
- Опа. – Ху так и села. – Это что же выходит?
- Да, маленькая мисс, пасут они нас. Мы тут рацию включали, по частотам пошарить. Всё глушится – может, из-за бури, а может, ещё из-за чего. В общем, все люди мои в полной боевой готовности, мы тут всё уже свернули, позавчера трейлер оправили с бабками и товаром в глубь страны, к старому Хорхе. Батя твой вчера на связь выходил.
- Что говорит?
- Ну что говорит? Все его люди в Мехико молчат, информации никакой. Это, малыш, америкосы, скорее всего. А если это америкосы, то наши синежопые им мешать не будут, да и не знают эти синежопые ни хера… - Джон махнул рукой. – Думаю, будет штурм.
Я даже рот открыл. Вот это да!
- А когда? – спросил я, не очень-то надеясь на ответ.
- Когда? На днях. Родригес сообщит.
Ху мотнула головой. По всей видимости, такой поворот событи й поставил её в тупик.
- Как сообщит? Всё же глушат.
- Всё да не всё, - негр улыбнулся. – Нам тут кубинские друзья месяц назад подогнали советскую станцию, она на сверхнизких частотах работает, по какому-то коду хитрому…ну мы с Родригесом и переговариваемся. У Наба такая же в Мехико стоит. Так что хрен нас эти суки проведут. У меня тут двадцать человек, все профессиональные военные в прошлом, оружия полный подвал, гранатомёты, калаши, пять миномётов, три крупнокалиберных автоматических пушки авиационных на крыше стоят, пять винтовок крупнокалиберных снайперских…тоже, кстати, советские. Ну каски там, бронники…навалом. Патронов с гранатами хоть жопой ешь. – Джон чуть ли не мурлыкал от удовольствия. - Пусть сунутся. Мы им третью мировую закатим. Мы готовы.
Я не удержался.
- А танк есть?
- Что? Танк?
- Танк. Т-80. Есть?
- Нет, танка нет. Пока.- негр рассмеялся и сразу посерьёзнел. – А вам, малыши, надо мотать отсюда, лучше ночью, по тихому. От греха подальше.
Отдыха не получится, подумал я. Ну и фиг с ним.
- Дааа… - Ху посмотрела на меня. – Ну и дела. Что скажешь, Дэн?
- Дэн говорит, что надо делать, как советуют старшие товарищи. Было бы прескверно попасть в руки к американцам, а того гляди, ещё и пулю от них получить. Это ж вообще…ужас какой-то! Мне, ты знаешь, хотелось бы добраться.
Джон кивнул.
- Правильно, русский. Сейчас передохнёте, переждёте наверху, а часа в четыре утра рванёте. Я с вами охрану пошлю, двух человек, на всякий пожарный.
Ху нахмурилась.
- А почему в четыре? Уедем, как стемнеет. И не надо нам охраны.
- А рано утром самый сон. Они ж тоже люди, верно? Верно. А мы для отвода глаз три машины отправим, в разные стороны, а вернутся только две. Пока они там поймут, что к чему, вы уже далеко будете. И поедете на другой машине, в гараже тачка стоит, месяц, как купил, покататься ещё не успел толком. Просто твою тачку, Ху, они уже пропасли наверняка и пробили. На моей номеров нет, они под водительским сиденьем. Как отьедете километров на десять, номера прикрутите и можно дальше ехать. Главное, чтобы за вами не увязался никто…а если увяжется, так для этого и нужна охрана. Пиф-паф, ой-ой-ой…умирает зайчик мой.
Я обалдел. Неужто всё так серьёзно? Вряд ли этот ниггер станет так шутить. Вот это да. Ладно, главное в штаны не наложить.
- Ладно, вы раньше времени не пугайтесь. Я ж всё продумал, исходя из наихудшего варианта событий. Может, и пронесёт. Но вам всё равно лучше уехать.
- Охренеть можно. Джон, а что ж ты раньше нам не сообщил? Какого хрена мы сюда припёрлись? – Ху понемногу выходила из ступора. – У меня же паспорт американский, а он вообще нелегалом едет в Штаты. ****ец просто какой-то.
- А как бы я сообщил? Связи нет, я по рации боссу доложился, как и был обязан. Я ж не виноват, что он до вас не донёс ничего. Не кипятись, маленькая мисс, всё обойдётся, вот увидишь, уедете домой, и всё будет хорошо. А мы как нибудь отобьёмся. Малыш Джон обо всём позаботится.
- Ладно. – Ху махнула рукой. – Пойдём наверх. На озеро не поедем.
- Конечно, не поедете. Они как раз там и стоят.
- Вот суки! Не могли другого места найти.
- Так оттуда же дом видно, тут же по прямой практически. Так что идите наверх, там всё есть, в большой зале, еда в холодильнике, только не пейте спиртного. Чтоб быть на чеку.
- Понял? Не пить! – Ху толкнула меня в плечо. – Пошли, гринго…ну хоть какое-то развлечение. – она криво ухмыльнулась. – Мать с ума сойдёт.
Мы встали и пошли наверх по винтовой лестнице.
- Да, я тут внизу буду, если что, зовите. – Джон помахал нам снизу ручищей, взял ствол и деловой походкой отправился к выходу. – Чао.
- Чао, чао…- Ху покачала головой. – Ну что, доволен? Приключения, ети его в дышло.
Я шёл сзади и улыбался. Конечно же, я очень доволен. Теперь главное, что бы не зацепило ненароком ментовской пулей.
Мы прошли в просторную залу, расселись в креслах. Снаружи на балконе дежурил мрачный тип в бронежилете с биноклем и о чём-то переговаривался по рации время от времени. Все окна были закрыты, жалюзи опущены, кондёр работал, слава Богу, хорошо.
- Слушай, у меня там сумка осталась в машине, надо бы переложить…Ху, ты слышишь?
- Слышу. Какая сумка?
- Ну взял на всякий случай, я думал, что мы тут дня на три. Вещи, там документы.
- Ладно, сейчас схожу. – Ху вышла из комнаты. Прошло минут десять, прежде чем она вернулась. Всё это время я провёл не шелохнувшись, в кресле. Предавался, так сказать, размышлениям.
Она вошла, бросила рюкзак на пол.
- Вот. – Она закурила. – Ты не представляешь, что там внизу творится. В подвале оружия до…потолка, все молча его осматривают, заряжают…только затворы щёлкают. Джон всё-таки чокнутый.
- А он откуда?
- В смысле, откуда?
- Взялся откуда. Кто он?
- Он с отцом на Кубе познакомился, кубинец он. Папа, конечно, многого не договаривает, но я так думаю, это он ему предложил наркоту в Штаты гнать, оружием помог, людьми опять же…дунуть не хочешь?
- А есть что? Джон вроде сказал начеку быть.
- Есть что? Да тут полный дом этого дерьма. И сейчас только пять вечера, успеем дунуть как следует и в себя прийти. Ну что?
- Давай. Бухнуть нельзя, так хоть покурим.
- Вот это наш человек! Там слева от тебя, под подушкой пакет. Достань, что ли…
Я просунул руку в щель и вытащил – обалдеть! – пакет травы, килограмма на два.
- Ого! Тут лет на десять, по нашим законам.
- И по нашим тоже. Забьёшь, или помочь?
- Забью, забью. Ты мне только сигарет дай.
Ху протянула пачку.
- Ну так вот. Для отца это бизнес, для Джона это что-то вроде борьбы с капиталистической Америкой. Ты думаешь, почему батю моего местные уважают? Только за лавэ, что он им отстёгивает? Ни шиша. У них что-то вроде договора – всё дерьмо только в Штаты…Калифорния, Аризона, Нью-Мексико, Техас, естесственно…и дальше на север. Тут ничего не продают, поэтому Наба местные нарики не очень-то любят, он с ними дел не ведёт никаких здесь. Зато крестьяне местные помогают. Ты не представляешь, как американцев тут не любят…
- У нас тоже не очень-то их любят. Держи. – я протянул ей косяк. Трава была такая духонистая, что, казалось, от одного запаха можно поплыть.
- Мерси. А в России почему не любят? Вы же вроде теперь друзья? Горбачёв, перестройка? С терроризмом вместе боретесь? Нет? – Хуанита чиркнула зажигалкой, и по залу поплыли, потекли клубы ароматного специфического дыма…
- Ты чё, подруга, это ж наши извечные враги! Мы с ними после второй мировой воюем, да и до этого не особо ладили. Двум медведям в одной берлоге не ужиться.
- Но ведь русские вроде того, холодную войну продули вроде? – Ху затянулась ещё раз.
Я нахмурился.
- Продули, да не продули. Мы им ещё покажем, едрёна корень…война будет, малыш, будет…уже не холодная, горячая, горячей не бывает. А терроризм – это для америкосов только прикрытие. Я так думаю, все эти базы террористов американцами и спроектированы, и Бен Ладен где-нибудь во Флориде давно греется…ты посмотри, у пиндосов базы военные уже по всем бывшим республикам стоят, скоро до Украины доберутся. А от Киева до Москвы – всего-то семьсот километров. Такие дела. Давай косяк.
- Держи. А зачем американцам Россия?
Я затянулся.
- Вот это дерьмо!!! Охренеть можно. А зачем им Ирак? А Иран зачем? А Венесуэла им за каким хером сдалась? А?
- Ну в Ираке…диктаторский режим, там оружие…химическое. Вроде.
- Да? Нет, не нашли там ничего. Только танки старые советские, и больше ничего.
Ху мотнула головой.
- Так зачем же?
- Нефть. Просто нефть. Ты знаешь, сколько нефти Америка потребляет в год?
- Нет. Но думаю, много.
- Не просто много – дохуя! Треть от мировой добычи, понимаешь, треть – один миллиард тонн нефти в год. И потребление не сокращается. А ведь это только Штаты, между прочим, только четыре процента мирового населения, а жрут тридцать с лишним процентов нефти…что-то я поплыл.
- Слабачок! Давай обратно косячок.
- На. – Ху глубоко затянулась. – А у нас…ну процентов десять от мировых запасов. А на Ближнем Востоке – все пятьдесят. А у Венесуэлы – пять. А у Америки почти ничего своего не осталось. Резервных скважин только на один год потребления в условиях среднеустойчивого спроса. В условиях войны – на три-четыре месяца.
Хуанита удивлённо посмотрела на меня.
- А ты откуда это знаешь?
- А оттуда. Я занятия на военной кафедре не прогуливал, в отличие от некоторых своих товарищей. И кстати, на всех военных и штабных учениях у нас в качестве условного противника до сих пор рассматривают – кого?
- Соединённые Штаты Америки?
- Точно, едрёна вошь! Бинго, мать его! А ты говоришь, друзья…
- Дааа, Самолётов, дела… Но у нас это, у нас с тобой проблемы другие сейчас, ты не находишь?
- Это точно. Давай ещё по косячку.
- Ты смотри, какой…ещё по косячку…Ты смотри поосторожней, а то крышу так сорвёт, что мало не покажется.
- Да ладно тебе, ты за собой смотри лучше.
- Ну давай, забивай.
И я забил…дым клубился, ганджа всё глубже забиралась внутрь, размывая суть и даря непонятно что в ответ…мы смеялись, расслабляя все рецепторы и абсолютно не напрягали голову, язык и всё остальное. Болтали о чём-то, практически уже бессвязно, говорили то по русски, то по английски, то по испански, мешали всё и опять размешивали, строили и разбивали, а дым всё клубился и клубился…Ху что-то рассказывала, смеялась, грустила и опять смеялась…что-то про свою жизнь, про то, что друзей почти нет, и отца почти не видит, и вообще всех нас убьют рано или поздно, или америкосы, или местные, или кубинские товарищи…вот открылась дверь, высунулась огромная чёрная харя Джона, погрозила кулаком и скрылась…ну что ты грозишь, чёрный? моё приключение ещё не закончилось и нечего мне грозить, ты…
Не помню как, но отрубился я конкретно. Глубоко-глубоко…далеко-далеко…в снежные маревные поля, малиновые зори и лазурное небо…
Я открыл глаза. В темноте комнаты передо мною сидел Малыш Джон с автоматом в руке и курил сигару.
- Кубинская? – вопросительно прохрипел я. Но ответа получить не успел – за окном громыхнуло так громко и неожиданно, что я слетел с дивана на пол и уткнулся носом в паркет. Ни фига себе!
- Что происходит? – крикнул я Джону, поднимаясь с пола. – Неужели началось?
- Началось, гринго, началось. А дрыхнуть вы горазды. – Джон даже не шелохнулся. – Не дёргайся, стёкла пуленепробиваемые.
- Что случилось? Что это было? Джон, что это, растудыть твою в качель? – это проснулась Хуанита.
- Началось, - мрачно поведал я ей с пола.
- А ты что там делаешь? – она удивлённо посмотрела на меня. – Впрочем, ладно. Джон?
- Да, мисс, началось. Минут тридцать назад, первая атака. Так, детский лепет. Я насчитал пятнадцать человек, автоматы и подствольники, и всё. Двоих наш снайпер сразу снял, ещё двоих миномётом накрыли. Остальные так, постреляли и отступили. Чёрт знает что, а не бой! Кто ж так операцию планирует! Хотя нам же лучше. – Джон затянулся, лицо в темноте осветилось огоньком сигары – взглят острый, сосредоточенный. Да, кто бы ни были те люди с озера, им несладко придётся. Джонни-бой так просто не сдастся…
- В общем, валить вам надо прямо сейчас. Поднимайтесь. Живо. – Он встал, мягко подошёл к окну. – Сейчас они перегруппируются и ударят чем-нибудь потяжелее, так что у нас минут десять-пятнадцать.
- У меня в голове каша просто какая-то… - Ху испуганно посмотрела на меня, потом на негра. – Джон, мне страшно! – вот ведь незадача, сейчас расплачется. Невовремя. Негр внимательно посмотрел на пепельницу.
- Я ж говорил – не пить! А курить – тем более! Ты как, русский, тоже в осадок выпал или нет?
Я поднялся с пола и сел в кресло.
- Вроде ничего. – голова и правда была чистой, ничего не шумело, думалось легко и быстро. Глубокий вдох - долгий выдох. – Я готов, Малыш Джон.
- Хорошо. Поведёшь ты. Машина внизу. Ключи в замке. Бензина полный бак. Про номера не забыл?
- Через десять километров прикрутить.
- Верно. Документы на тачку под козырьком. И ещё. – негр быстро подошёл ко мне. – Держи.
Он протянул руку, в темноте тускло блеснула матовая поверхность.
- Это что? – я с удивлением взвесил в руке кусок стали.
- Это беретта, полуавтоматическая, в обойме 18 патронов, калибр девять миллиметров. Предохранитель слева, чтоб ты знал. Рычажок вниз и поехали. Стрелял раньше?
- Нет. Из беретты – нет, только из калаша да из ружья охотничьего. Ты же говорил – с нами двое поедут?
- Не стрелял…Так я и думал. Но на инструктаж, извини, времени нет. Хуанита, поднимайся, надо идти. Времени в обрез. А люди мне тут нужны. Извини. – короткие фразы звучали как выстрелы…ну и ну.
- Я готова. – она встала, забрала волосы в хвост, её ощутимо трясло, голос дрожал. Хороша, ничего не скажешь. Да и я тоже молодец, давай ещё, давай ещё…эх…
Мы молча спустились вниз. Так – двое у дверей, двое у окон. В доме – мёртвая тишина. Ни звука…
- Сюда. – Джон открыл дверь в подземный гараж, мы спустились по одному, друг за другом. Здесь ещё двое. Джон, по всей видимости, общался со своими головорезами телепатически – не обмолвился с ними ни одним словом, просто кивнул. Один из них нажал кнопку пульта и ворота медленно поползли вверх.
- Если что, две запасных обоймы в кармане, сбоку от водительского сиденья.
- Надеюсь, не понадобится.
- Да уж, - ухмыльнулся Джон, - постарайся обойтись одной обоймой.
Шутник.
- Коробка механическая, четыреста лошадей, полный привод – справишься?
Я посмотрел на чёрную блестящую громадину. Ей-Богу, это «кадиллак-эскалейд».
- Справлюсь.
Мы с Ху уселись в тачку. Мотор сытно урчал, ворота были открыты. Джон постучал в стекло, я опустил.
- Пристегнитесь. Гони что есть мочи, но будь аккуратнее. Сейчас выедешь, поворачивай направо…
- Это ж в другую сторону! Джон, это ж не туда! – Хуанита чуть не сорвалась на крик.
- Тише! Не кричи. На той дороге может быть засада, а по этой вы на шоссе через десять минут выскочите, а там разберётесь. Если местные копы попытаются остановить – не останавливайся, жми напролом. Фары не включай пока, на шоссе включишь. Карта в бардачке, перекусить там на заднем сиденье. Там же и аптечка, если что.
Я кивнул.
– Понятно. Всё будет хорошо.
- И вот что ещё, русский. Девчонку сбереги. Удачи, гринго. Удачи, мисс. Всё, пошёл. – Джон отошёл от машины и махнул рукой. Я перекрестился, врубил первую и втопил педаль до отказа – мотор взревел, как голодный рассерженный медведь, меня вдавило в сиденье. Машина не выехала – вылетела из ворот, я еле успел войти в поворот, застрекотала система стабилизации, Ху заорала.
- Фак, полегче, я сейчас блевану здесь!!!!!! Факин шит!!!
- У меня у самого полные штаны, так что не ори и сиди спокойно!!! – вскипел я и переключился на вторую, третью, четвёртую…
- Тут всегда по прямой?
- Нет, фак, поосторожней, тут мазафака поворот, метров через сто! Карамба!!!
Да, поворот мы чуть было не пролетели, я просто чудом вписался.
- Теперь мазафака по прямой километра три, потом факин поворот налево, потом шоссе…Фак, оно же в другую сторону… - Ху уже ревела вовсю. Сзади раздались взрывы и выстрелы.
Я молча рулил. В зеркале заднего вида виднелись далёкие уже всполохи перестрелки…
- По ходу дела, штурм начался. За нами вроде никого. – Я облизнул вмиг пересохшие губы, сердце бешено колотилось, руки от страха были противно-потные. – Достань там воду сзади, а то я задохнусь сейчас. Да хватит реветь, дура!!! Воду дай!
Ху протянула ледяную бутылку, я глотнул, а остальное, не долго думая, вылил всё на неё. Она заткнулась.
Оставшуюся дорогу ехали молча. Так же молча вырулили на трассу, я включил наконец-то фары. Ху сидела бледная, руки в кулаки…с носа капало.
- Ладно, ты не обижайся. Но вот паники и нервов нам не надо сейчас.
Она кивнула.
- Ты прав. Прав. Я в порядке.
- Точно?
- Точно. Знаешь что, мы уже на шоссе, так что не гони так.
Ой, и правда – скорость совсем не ощущалась, а на спидометре…сто двадцать – чего? Миль?
- А сто двадцать – это в милях? – спрсил я, убирая ногу с газа.
- Ага. Под двести, если в километрах.
Я присвистнул.
- Последний раз я так в аэропорт ехал, опоздать боялся.
- Ну вот, видишь, успел. К самому веселью как раз. Давай знаешь что?
- Что?
- Сейчас останови, номера прикрутим, а потом у первой заправки останови, мне надо переодеться. Да и обдумать всё надо бы.
- Точно! – я хлопнул себя по лбу. – Забыл, представляешь. Про номера забыл.
- Ну и кто вчера курил, спрашивается?
- Да ладно, я со страху – мы как из гаража вылетели, я про всё забыл с перепугу. Мы ж чуть в кювет не улетели.
- Ладно…тормози.
Мы остановились. Я залез рукой под кресло – ага, вот они, тут же отвёртка и шурупчики. Прикрутил всё в момент, проверил документы на тачку – всё вроде в порядке, но…
- Знаешь, за руль тебе надо сесть. – я посмотрел на неё.
- Зачем? У тебя неплохо выходит. К тому же я на такой коробке не привыкла ездить.
- В смысле?
- Я всю жизнь на автомате, знаешь ли. Не умею на механике. Почему, по твоему, тупые негры в Америке тачки с механикой не воруют?
- Да? А документы на тебя выписаны, к тому же у меня только наши российские права. А если дорожная полиция остановит?
- Ох, ну ты и зануда…Ладно, вон заправка, давай туда, там всё обсудим.
Мы зарулили на маленькую колонку, и, благо закусочная там работала круглосуточно, расположились в ней.
В кафешке сидели два дальнобойщика и тупо пялились в телевизор. Бармен, по всей видимости, спал под стойкой, поскольку появился он на звук колокольчика над входной дверью именно оттуда. Водилы даже не посмотрели в нашу сторону. Ну и хорошо.
- Два кофе, - по испански сказала Хуанита. – Иди за столик, я пойду переоденусь.
Я уселся, как и было велено, за столик, подальше от окна. Пока Ху переодевалась, сонный паренёк принёс дымящийся кофе. Вот это хорошо!
- Что-нибудь ещё? – опять по-испански.
- Нет, спасибо. – паренёк кивнул и удалился за стойку досматривать сны. Часы над входом показывали полтретьего. Ого, а ночь-то в самом разгаре.
- Ну что? Как ты тут без меня? – свою белую футболку она сменила на чёрную, легкомысленные шорты на джинсы – впрочем, столь же легкомысленные, с дырками по всей поверхности. И выглядела она всё равно потрясающе.
- Скучал. Вон твой кофе, только что принесли, ещё не успел остыть.
- Спасибочки.
Мы сделали по глотку, Ху закурила. Встретились взглядами. Она покачала головой.
- Ладно, хрен с тобой. Поедем прямиком к границе, чем чёрт не шутит – глядишь и проскочим.
- Да ладно? Прямо в Тихуану? Ты не шутишь?
- Нет. – Она улыбнулась. – Дома наверняка переполох, так что туда соваться без мазы, а до границы мы за сутки доедем. Только вот утром, как рассветёт, надо будет остановиться, подремать часа два – и вперёд.
- Ху, ты просто чудо! Спасибо тебе огромное.
- Ерунда. Сейчас кофе допьём, покажешь мне, как машиной управлять.
- Ты уверена?
- Да не переживай ты! Научусь, ничего сложного там нет, надеюсь.
Я кивнул.
- Да, ничего. Это тебе не наши жигули.
- Жигули?
- Ага. Наша марка, российская…или, вернее сказать, советская.
- А, понятно. Ну и как она?
- Да никак. На любителя.
- Как скажешь. Пойдём?
- Подожди, тут…
- Что?
- С пушкой что делать?
Она удивлённо посмотрела на меня.
- Какой пушкой?
- Какой – такой! Мне Джон перед отьездом беретту дал и в машине две обоймы запасных лежит…ты что, не помнишь?
- Дааа…не помню. Выкинуть надо. Если ствол на границе запалят, кабздец нам полный. Тут километров через десять мост будет, так вот прям с него в реку, на ходу. Концы, так сказать, в воду.
- Жалко…ствол отличный. – Я с сожалением засунул руку под футболку. Как ни крути, а огнестрельное оружие внушает спокойствие и уверенность.
- Жалеть ты потом в тюрьме мексиканской будешь, когда тебя негрила какая-нибудь дрючить будет и в хвост, и в гриву. Тут только его не доставай, в машине покажешь. Пойдём.
Мы допили кофеёк, оставили деньги на столе. На улице царила душная мексиканская ночь.
- Ну что, гони ключи. – Ху протянула руку. Я покорно отдал ей связку. Жаль! когда ещё на таком агрегате так прокачусь.
- В общем, там всё просто…
И правда – минут через сорок Хуанита уже вполне уверенно трогалась и разгонялась. Способная девочка, ничего не скажешь, я вот месяца три учился.
- Ладно, рулим на север, - промолвила она после очередного удачного троганья. – Ничего сложного, а негры и вправду тупые. – Мы вырулили на шоссе, машин на нём так и не прибавилось за всё это время. – Представляешь, оставила однажды тачку свою минут на двадцать около студии одной, там, в Нью-Йорке, проект надо было занести подружке. А на заднем сиденье чемодан стоял старый, правда, кожаный. А на переднем сиденье – туфли дизайнерские, за полторы штуки, ага. В чемодане – старый свитер, трусики нестиранные за пару баксов килограмм и краски за десять долларов. Так что ты думаешь – выхожу, стекло разбито, чемодана нет, туфли стоят, а по улице негр чешет с моим чемоданом. Стекло жалко, конечно, хотя по страховке всё сделали в тот же день. А над негром я долго смеялась, ржала просто, во весь голос. Представляешь – открывает он чемодан, руки трясутся, вмазаться хочется – а там бельишко моё не первой свежести!
- Дааа…забавно. Представляешь, в них сейчас кто-то ведь ходит. Подружка его, или дружок, кто он там…
- Ага, точняк!!! – Ху рассмеялась. Так то лучше, а то всё нервы да слёзы.
- Только быстро не поедем, успокоиться надо после сегодняшней ночи. А то я как про Джона подумаю, меня аж в дрожь бросает, как они там…
- Ладно, ты голову себе не забивай…хотя, конечно, интересно. Под утро предлагаю в мотеле каком-нибудь остановиться, телек посмотрим, может, что скажут.
- Я тоже так думаю. Окей. Поехали.
Мы тронулись, Ху аккуратно вырулила на трассу и, двигаясь точно согласно предписанным пятидесяти милям, мы покатили на север. По дороге слушали радио, но всё без толку – о перестрелке в местной деревне ничего не сообщалось. Странно, там вроде такой штурм намечался, что мама не горюй, и ничего не слышно? Удивительно. Мы с Ху решили, что всё скажут утром, поэтому переключились на музыкальный канал и принялись слушать бормотание каких-то местных мексиканских репперов. Мимо нас проплывали заправки, какие-то деревни, кафешки…машин тем временем всё прибавлялось. Над горизонтом забрезжил наконец-то рассвет…
- Ну вот, солнышко встаёт. – Ху сладко зевнула. – Не могу больше, спать хочу. До Кульякана доедем, там поспим.
- А далеко этот Кульякан?
- Да нет, километров пятнадцать осталось.
- А большой город-то?
- Ну так…нехилый. Тысяч сто, может больше. Я там была проездом прошлым летом, городок так себе, задрипанный довольно-таки. Да и пофигу.
- Действительно, пофигу.
О том, что мы приближаемся к большому городу, говорило всё – и то, что машин стало гораздо больше, и то, что по обочине дороги потянулись безконечные рынки, строения, какие-то заведения. Очень скоро мы въехали в пригород, а минут через пятнадцать были уже в черте города.
- Так, - Хуанита нахмурила лоб, - я тут вроде помню одно тихое местечко. Сейчас вспомню. – мы остановились на обочине. Я осмотрелся по сторонам. Да, город так себе, вроде нашего Пушкино, только с местной спецификой. На улице, несмотря на ранний час, уже было полно народу, все куда-то спешили, толькались, летели…а у меня отпуск. И никуда бежать не надо.
- Ну что, вспомнила? – Ху вертела башкой в разные стороны и морщила лоб.
- Да вроде как…Сюда. – она вырулила на тихую улочку и полкилометра спустя припарковалась около какого-то отеля.
- Мы тут с подругами останавливались. Место что надо – тихое, спокойное, вопросов никто не задаёт. Сейчас зарегистрируемся, и спать. Ты только в холле рот не открывай…так, на всякий случай. Мало ли чего.
- Хорошо. Пойдём?
- Пойдём.
Мы вылезли из машины и пошли в сторону отеля. Название было подходящее – El Corason.
Швейцара на входе, есстественно, не было и мы направились прямиком к стойке регистрации. Пока Хуанита болтала с хостес, я омотрелся. В холле никого не было, было тихо, спокойно, чистенько и уютненько. Вот и отличненько.
- Пойдём. – Хуанита взяла меня под руку. – Пришлось сказать, что мы молодая пара из Штатов и у нас медовый месяц, который мы проводим на моей исторической родине.
- Чудесно! И как меня зовут?
- Как, как… Джон Смит тебя зовут. А я – твоя любимая Роза.
- Здорово, конечно…а зачем муж и жена? Попроще нельзя чего-нибудь было выдумать?
- Да ладно тебе. К тому же, одноместных номеров нет. Будем спать вместе.
- Ух ты! В одной кровати?
- В одной – но просто спать, понял? Даже не думай меня трогать. Я очень устала.
- Ну ты что, конечно же нет, какой там…секс. Нафиг. Просто поспим. Наберёмся сил.
Мы вошли в лифт.
- Нам на третий. – Я покорно нажал кнопку.
- Ещё указания будут?
Хуанита посмотрела на меня. Выглядела она и правда неважно – маленький измученный ребёнок…
- Ёрничаешь, да?
- Да нет, ну что ты…Во, наш этаж. Только после тебя. – Я пропустил даму вперёд. Мы прошли по коридору, Ху затормозила возле номера 27, достала ключ.
- Это наш.
Номер был…да в общем, неважно, каким он был. Я уже и не помню. Главное, что он был, и всё. Я, честно говоря, сейчас был бы рад обычной раскладушке в любом задристанном отеле этого города. Ху устало опустилась на кровать.
- Даже сил нет в душ сходить…давай спать, а всё остальное потом. Опусти жалюзи, пожалуйста. – Я подошёл к окну, поглядел на площадь перед отелем. Ну и ну…
- Ты знаешь, наша тачка среди этих малолитражек выглядит…ну я бы не сказал, что не очень незаметно, нет. Она не просто в глаза бросается, она кричит – они здесь! Кстати, а ты кредиткой расплачивалась, или наличными?
- Ты чего? – Ху подняла голову с подушки. – Какая тачка? Кто кричит? Ложись спать, нам вечером ехать очень долго и далеко.
- Да? А если за нами придут?
- Слушай, хватит паранойи. Давай отдыхать. Ничего не случится. Расплатилась я наличными, не такая я уж и дура. Мы сейчас за двести с лишним километров от ранчо, так что давай ложись, а вечером посмотрим, что к чему. Пожалуйста…
Я опустил жалюзи, проверил дверь. А спать и в самом деле очень хотелось. Как был, в футболке, джинсах и кедах я завалился рядом с Ху.
- Ты знаешь…
- Ну что ещё?
- А ствол я так и не выкинул.
- Ну и дурак. Спи, вечером разберёмся.
- Тогда спокойной ночи.
- Сладких снов, - пробормотала она в ответ, и мы заснули.
На этот раз мне ничего не снилось.
Проснулся я первым. На улице было уже довольно-таки темно. Я тихонько встал, посмотрел на часы. Начало девятого – нормально, можно просыпаться; я подошёл к кровати. Так неохота было её будить…она спала, свернувшись калачиком, только что пальчик в рот не засунула. Ребёнок же ведь ещё, в сущности, а в какие дебри уже занесло. Эх…я присел на краешек кровати.
- Что, уже пора? – Ху одним глазом смотрела на меня, другой ещё спал.
- Да, малыш, уже пора. Полдевятого почти. Извини, что разбудил. – Я сожалеющи развёл руками.
- Да ладно…как раз, сейчас в душ, соберёмся, поедим где-нибудь и в путь. Думаю, завтра к обеду ты уже будешь в Штатах…если на границе не запалят.
- Ох…надеюсь. Ладно, давай пробуждаться. Кто первый в душ?
- Я, конечно же. – она энергично вскочила с кровати. – Телек не включал?
Я шлёпнул ладошкой по лбу.
- Нет! На тебя загляделся и забыл.
- Ну так включай скорее.
Я нашёл пульт, щёлкнул кнопкой.
- Дай сюда. – Ху начала щёлкать программы. – Не то, не то…не то…Вот!!! Смотри, ранчо!
И правда – по телеку показывали тот самый дом, из которого мы почти сутки тому назад бежали что есть мочи, только теперь выглядел он немножко по другому – отовсюду валил дым, одной стены не было, окна зато были целы…Корреспондент верещал что-то взахлёб – по-испански, конечно. На заднем плане деловито ходили люди в камуфляже и при оружии.
- Ого…Ты хоть переводи, что ли.
- Да сейчас, подожди. – Я терпеливо ждал, пока кончится репортаж. Наконец Ху выключила телевизор.
- Ну что? Всё плохо?
Хуанита рассмеялась.
- Да как сказать…Говорят, штурм длился всю ночь, не могли их выкурить никак. Потом прилетел вертолёт. Его они сбили. Под утро пришла бронетехника и попыталась их выбить. После того, как рухнула стена дома, преступники поставили дымовой заслон и скрылись. Убито двадцать полицейских и двое бандитов. Остальные ушли.
- Куда?
- А корреспондент не сказал, куда…фууу, ну слава Богу, всё обошлось.
- Обошлось? Двоих вроде как убили? Джона среди них не было?
- А я откуда знаю. Думаю, вряд ли.
- А про нас что нибудь сказали?
- Нет, про нас ничего. – Она усмехнулась. – Первый раз не жалею, что на экран телевизора не попала. Обалдеть.
- Ну и хорошо. – Я встал, прошёлся по комнате. – Ты иди в душ, а я пока зарядку сделаю.
- Давай-давай. Не переусердствуй. – Ху вскочила и отправилась в душ. Пока она плескалась, я успел отжаться, помахать руками и ногами, сделать пару дыхательных упражнений и ещё раз тридцать отжаться. Чувствовал я себя замечательно, вот только есть очень хотелось.
- Теперь ты, - сказала она, наконец-то выйдя из душевой. Я проследовал в ванную...что ж, это, конечно, не та шикарная ванна в доме у Наба, но всё же…Снял футболку, положил на раковину ствол. Дааа, а пушка-то что надо. Мне б такую дома, эх…Ну ничего, лишним не будет. Душ я принял с удовольствием, вытерся по-быстрому.
- Ты скоро? – Ху беспардонно засунула голову в ванную.
- Вообще-то, я только вошёл. Тебя я ждал пятнадцать минут, так что подождёшь, ничего с тобой не случится. И закрой дверь с той стороны! – я бросил в неё мочалку, она с визгом захлопнула дверь. Так то лучше. Нечего меня смущать.
Пять минут спустя я вышел из душа посвежевшим и чистым телом.
- Наконец-то! Я думала, ты утонул.
- Не дождёшься. Пойдём.
Мы спустились вниз, Ху отдала ключи от номера в регистратуру и мы вышли на улицу. Было уже не так жарко, как в Гвадалахаре, но всё-таки душновато. На улице почти никого не было.
- Я ж тебе говорила, что здесь тихо и спокойно, - пробормотала Ху.
- Смотри, уже смеркается. Надо бы перекусить где-нибудь…ты есть-то хочешь, надеюсь? Я вот очень хочу. Эти переживания вчерашние сказались всё-таки, столько они энергии отняли и жизненных сил…
- По пути куда-нибудь заедем, я тоже есть хочу.
Мы сели в тачку.
- А ствол советую оставить в туалете закусочной, куда мы сейчас заедем, - деловито начала Ху, заводя мотор. – И не спорь. Иначе через границу сам перебираться будешь, усёк?
- Усёк, - кивнул я. – Поехали.
Мы тронулись, выкатились из переулка на большую дорогу и покатили через город на север…мои утренние впечатления от городка подтвердились – ну не мог город с таким названием быть красивым. И не был. Спустя десять минут мы уже неслись по шоссе.
- Вот что я тебе скажу, мой русский друг, - сказала Ху, прикуривая сигарету. – Если всё будет хорошо, то следующая после закусочной остановка будет в Мехикали, там дозаправимся, и двинем в Тихуану. Заднее кресло в это машине большое, так что мы его откинем, ты вытащишь всю начинку и ляжешь под него.
Я очумело посмотрел назад.
- А я там поместиться-то смогу? – диван, хоть и был внушительных размеров, но доверия не вызывал.
- А куда ты денешься…ножки подожмёшь и влезешь. Жарковато будет, конечно, часик-другой придётся потерпеть, я думаю. А копы на границе туда точно не полезут, максимум, багажник обшмонают, и всё. Не писай.
Я понимающе кивнул.
- Я постараюсь.
- Молодец. Вот, кстати, и Макдональдс. Твоя очередь платить, малыш. – подмигнула она.
- Согласен.
Мы заехали в макавто по-мексикански, поели говнеца и тронулись дальше. Надо сказать, говно по-мексикански от говна по русски мало отличалось, тяжесть в животе такая же, абсолютно, и чувство, как будто тебя обманули, как ребёнка…ну да ладно, жить то надо как-то. Хуанита закрыла все форточки, включила климат-контроль и мы пошелестели в сторону Мехикали…было очень уютно и впервые за всё моё путешествие я почувствовал какое-то подобие дома, когда тепло, хорошо и никуда не надо спешить, просто сидишь и…
- Кошки не хватает, -пробормотал я.
- Что?
- Кошки. Не хватает. У меня дома две кошки, такие классные, как заберутся на колени, ластятся, мурлычат, урчат…кайф. Сядешь с ними в кресло вечером, так спокойно на душе становится, так тихо…
- А…Мне больше собаки по душе...питбули. – она улыбнулась. - Извини.
- Да ничего. Питбули тоже ничего…хорошего. У меня вот одному другу питбуль чуть нос с губой не откусил…а так ничего собачки, конечно…
Хуанита рассмеялась.
- Да ну тебя! Их тренировать надо специально, и без намордника не отпускать.
- Ага. Нет уж, спасибо.
- Пожалуйста.
Тема животных была исчерпана, и я просто смотрел в окно, но кроме дороги, машин и огней, пролетающих мимо, ничего не видел.
- Переключись на пятую, не насилуй двигло. – лениво посоветовал я. Звукоизоляция была, конечно, на высоте, но уж больно назойливо шумел мотор на высоких оборотах.
- Фу ты, ну ты…специалист нашёлся. – но передачу всё-таки переключила.
- У тебя хорошо получается… - я зевнул. – Кстати, папаша твой не звонил?
- Неа. Сама удивляюсь, обычно названивает каждый час, если что-нибудь происходит.
- Так сама позвони. Может, новости какие скажет? Связь то есть уже поди?
Ху посмотрела на дисплей своей моторолы.
- Сигнал есть, хороший такой сигнал, уверенный…да я просто боюсь звонить, знаешь…мало ли что, просекут ещё по звонку, кто его знает, что у них там происходит, а если всё уляжется, так он сам позвонит.
Я с сожалением посмотрел на неё. Так вот почему она со мной поехала…
- Ты просто боишься обратно возвращаться, да? И меня поэтому повезла? Да ты скажи, я ж всё понимаю.
- Ну, и поэтому тоже…ты не думай, раз отец пообещал, то тебе помог бы обязательно, но так всё сложилось по идиотски…Ты только не подумай, что я тебя везу потому, что мне неохота в Гвадалахару возвращаться, ведь я могла и в Кульякане переждать, пока всё уляжется. Мне очень приятно тебе помочь, честно…опять же, какое-никакое, а всё ж развлечение.
- Да уж…развлечение. Я, в общем-то, не в том положении, чтобы жаловаться, да и грех жаловаться, если честно. Худо-бедно, а я всё дальше и дальше двигаюсь на север, так что никто не обижается.
- Ну и отлично…шоу маст го он?
- По любому.
И она надавила на гашетку.
Тихуана неумолимо приближалась…машина с рыком проглатывала километры пути, разрезая чёрную мексиканскую ночь своими чёрными блестящими боками…почему почти все, кто знал о моём путешествии, думали, что я сумашедший? конечно, променять спокойную и относительно стабильную жизнь в Москве на зыбкую перспективу увидеть свою – или не свою ? – девушку, но при этом иметь вполне реальную перспективу заработать большой геморрой прельстит не каждого, но ведь это и прекрасно! Чем сидеть на жопе дома и бухать с друзьями, лучше немного пробздеться, а за сто километров или за десять тысяч, вопрос не принципиальный…ну да, с точки зрения обычного обывателя, я не совсем нормален, но тогда с точки зрения этого самого толстого обывателя и настоящей любви не существует, а есть только невзрачный полуфабрикат, нашпигованный мыльными сериалами и глупыми ток-шоу по телеку, ради которго и рисковать, и переживать не хочется, а остаётся только потная возня по ночам и жалкое подобие чувств днём…всё это надоело, и скука одолевала порой прямо-таки нечеловеческая, и тоска по дальним путешествиям, и тоска по любимому человеку – всё вкупе и вылилось в это путешествие, наверное. И вообще, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Да и риска, собственно, никакого – ну, постреляли немного, ну и что с того? Всё же позади…почти. Осталось через границу перебраться, а там…там уж прорвёмся, и не в таких ситуациях бывали. Однажды, много-много времени тому назад, чуть ли не в другой вообще жизни, я сказал Лизе, что с каждым разом мои пассии живут всё дальше и дальше – я был и в Питере, и в Минске, и в Севастополе, и в Казани, только до Владика не успел добраться, а сейчас вот – Калифорния…как так получается? Что мне, в следующий раз выходить на орбиту, что ли? Сказано было полушутя-полусерьёзно, но ответ она дала простой и ясный – если добрался до края света, зачем идти дальше? Есть ли в этом смысл? Если нашёл в себе силы добраться туда, где исчезает солнце, если твоё сердце привело тебя вопреки всему к ней – стоит ли метаться дальше? Может, это и есть то, ради чего Иванушка искал Алёнушку, Дон Кихот боролся с мельницами, Маргарита стала ведьмой, Д`Артаньян скакал в Лондон за подвесками, Данте спустился в ад, а Ромео с Джульеттой вообще отправились на тот свет? Не хотелось бы, конечно, такого конца, да его и не будет, но всё же – я сейчас не дома, а практически уже в Поло Альто. Что ж, посмотрим, как дела дальше пойдут.
Я задремал, но Ху спать мне не дала.
- Давай, порули, а то у меня глаза что-то закрываются. Нам немного осталось, не бойся. Никто не остановит уже, так что рули без опаски, не гони только слишком. – она сбросила газ, притормозила, вырулила на обочину.
- Ну как скажешь… - за руль не очнь-то и хотелось, но раз надо…к тому же если она за рулём заснёт, то я не то что до Калифорнии – я до границы не доберусь.
Мы вылезли из тачки. Было уже заметно прохладнее, чем в Гвадалахаре, но всё равно душно.
Ху потянулась.
- Ох…затекло всё. Мехикали километров через сто будет, так что когда подьезжать будем, ты меня толкни.
- Ладно.
- Просто через сам город не поедем, он большой, не то что Кульякан. Где-нибудь на окраине остановимся, всё, что надо, сделаем и последний рывок.
- Окей, - сказал я и сел за руль. Ху забралась назад, накрылась пледом. Спасибо, Малыш Джон.
- Спокойной ночи. – я помотрел в зеркало заднего вида. Взгляд у неё был уставший немного, но отнюдь не испуганный и тревожный, как на ранчо – просто слегка уставший.
- Давай там, без аварий чтобы… - она поёрзала, устраивавшись поудобней, я выключил ручник и нажал на газ.
Хуанита затихла минут через десять и в течение часа я ехал в почти полной тишине, только мотор бормотал свою песню да шины шуршали чуть слышно по горячему асфальту…бензина в баке было хоть отбавляй, ехай – не хочу, и я просто наслаждался большой мощной машиной…дальний свет метко выхватывал редкие указатели из темноты. Все они были на испанском. Что ж, теперь самое главное - нужный не пропустить, а то так до границы доеду невзначай.
Где-то через час начало светать. На бортовых часах было полшестого утра. А вот и указатель – Мехикали, пять миль.
- Хватит дрыхнуть!!! – гаркнул я. Она аж подскочила.
- Чё орёшь-то?... ненормальный. – Ху нехотя села. – Мне дом снился, а ты орёшь.
- Ну извини. Я ж не знал, что тебе там снится. – сказал я и шмыгнул носом. – Мехикали через пять миль, кстати.
- Уже…Я так заснула хорошо, ты не представляешь…давай в правый ряд.
Я сбросил скорость, перестроился в правый ряд.
- Быстро особо не ехай. Там карта в бардачке, не подашь? Надо посмотреть, где лучше свернуть, чтоб наши тёмные делишки обстряпать как следует…ну что ты там копаешься?
Я наконец достал карту, с трудом удержав машину на прямой.
- Слышь чего! Раскомандовалась! Я за рулём вообще-то сижу, если ты не в курсе. Держи вот, штурман…в картах-то сечёшь?
- Не кричи и хватит меня за дуру держать, разберусь как-нибудь. Давай.
Ху пошелестела картой, поморщила лобик. Прошло две минуты.
- Ну? Долго ещё?
Ху посмотрела в окно.
- Если я всё правильно поняла, сейчас, метров через пятьсот, направо и потом постоянно по главной дороге вокруг города. А там где-нибудь остановимся.
И действительно, через полкилометра был поворот направо, куда уходили немногочисленные в столь ранний час малолитражки и грузовички. Я включил правый поворотник и повернул. Дорога, куда мы свернули, разительно отличалась от той, по которой мы ехали.
- Дорога – говно. – подытожила Хуанита. Да, простая грунтовка…прям как у меня дома. Скорость пришлось сбросить до тридцати миль, и то нас ощутимо трясло.
- Ну, где встанем? – спросил я. – Наверно, лучше подальше проехать, а то тут вон грузовички всякие, мексикосы вон ходят уже.
- Да…давай ещё немного вперёд, а там куда-нибудь сверни.
Я так и сделал. Километра через два цивилизация совсем исчезла, но для верности я свернул с дороги и проехал на свой страх и риск через небольшое поле к зарослям кактусов.
- Во, отлично. – Хуанита огляделась по сторонам. – Вроде тихо.
Мы остановились, я заглушил мотор.
- А нож есть у тебя? У меня нет.
Ху развела руками.
- А откуда у меня нож? Постой, может Джон положил…сейчас, подожди. Ага, я так и знала. Он нам тут только что гаубицу не положил, маньяк хренов. – Ху извлекла из сумки, положенной Джоном, огромный армейский нож. – Держи.
Не нож – сабля!
Выходить из машины не очень-то хотелось…вроде ещё раннее утро, а на улице…
- Да, жарковато. – пробормотала Ху, вылезая наружу. Я последовал за ней. Да ещё и душно, ко всему прочему.
- Ну что, за работу? – она распахнула заднюю дверцу. – Так, как она поднимается? Ты не знаешь?
- Откуда? У меня такой машины отродясь не было. Давай посмотрим.
Я влез в салон, пошарил сначала под диваном, потом над ним.
- Так…не здесь…не здесь…ага, что-то нащупал. – я ухватился за маленькую петельку посередине сидушки, как следует дёрнул. С тихим клацаньем сиденье медленно поднялось вверх.
- Молодец. Теперь выковыривай всю набивку, чтоб тебе влезть можно было.
Я вытащил нож из чехла, прикинул…здесь, здесь и здесь надрежем и готово.
Минут через пятнадцать пассажирское отделение, не предусмотренное конструкцией, было готово. Ху критично оглядела плод моих стараний.
- Нда…ну теперь полезай.
- Что, прям сейчас?
- А ты как думал? Проверить надо или нет?
Я покорно полез в отсек.
- Так, смотри аккуратнее там, я закрываю. Готов?
- Ага. А ты открыть-то сможешь сама?
- Сейчас вот и проверим. Ноги подожми!
Я покорно поджал ноги, приня позу эмбриона, сжался весь, как только мог…Ху аккуратно опустила диван, щёлкнула застёжка и я оказался внутри дивана. Темно, душно и стрёмно.
- Ну ты как? – прокричала она. – Нормально?
- Нормально! – проорал я в ответ. – Открывай.
С защёлкой она справилась на удивление быстро. Весь красный и потный, я вылез на свет Божий.
- Всё хорошо, только дышать нечем. Надо отверстие для воздуха продырявить, а то ты через границу труп повезёшь.
- Ага. Ну а вообще, не тесно, удобно?...а?
Чертовка издевалась.
- Удобно, удобно…рекомендую попробовать. – Ху рассмеялась.
- Ты бы видел себя со стороны! Потный весь, фу, красный…а ведь провёл там всего минуту. Что ж с тобой через час будет, а?
- Всё будет нормально. Было б только чем дышать, а это всё фигня. – я проделал три маленькие дырочки в сиденье – получилось вроде незаметно.
- Вроде всё.
Хуанита критично оглядела меня, потом диван, потом опять меня.
- Ну раз так…садись назад, поедем.
- Поедем.
Ну вот, выходим на финишную прямую…Ху завела мотор, развернулась и через полчаса мы уже проехали Мехикали и двигались прямо к Тихуане.
- Как будем к посту подьезжать, я тебе скажу. Сброшу скорость, а ты тем временем лезь под диван, я сиденье прихлопну.
- Хорошо. Слушай, а как ты через границу проедешь? Вдруг тебя ищут, а?
- Как? Да айди им покажу свой, и всё.
- В смысле? А по нему тебя не вычислят разве?
- А у меня два паспорта, так сказать – один мексиканский, а другой американский. – Ху подмигнула в зеркало заднего вида. – Учись, русский…так удобнее просто. Здесь я Хуанита Перес, а там – Хуанита Мария Джонс. Так-то!
- Нда…ничего не скажешь, мафия.
- Это верно. Ты пока расслабься, вздремни что ли. Главное – не нервничай, у них там на посту собаки специальные, запах страха сразу просекут, если что.
- Ого! Может, мне дезодорантом намазаться каким-нибудь?
- Не, не надо. Пусть лучше естесственно воняет, а то от этой химии собака волноваться начнёт, и привет. Потом и переоденешься, и намажешься, чем захочешь.
- Ну как скажешь. – легче на душе не становилось, а всё тревожнее и тревожнее.
Солнце уже вовсю светило. Хуанита Мария Джонс включила кондиционер.
- А я-то думаю, что мне так душно!
- Ну извини, забыла…Кстати, всё хочу спросить…
- Спрашивай.
- Ну вот приедешь ты к ней, и что?
- В смысле – что?
- В смысле – потом-то что? Ну, поворкуете там с ней недельку, а потом что? Ты потом что делать собираешься? Она же там не одна ведь, правильно? Папа, мама? Денег-то у тебя, наверное, негусто?
- Ну да…
- Сколько?
- Тыщи три. Ну, чуть меньше уже. – я вспомнил про макдональдс.
- Всего-то? Ну-ну. На недельку хватит оттопыриться как следует, а потом что? Только не говори, что ты там останешься.
- Да нет, ну что ты, нет, конечно. Мне на работу надо, в Москву обратно… - я вздохнул.
- Ну а как ты собираешься обратно-то полететь, а? Не подумал?
- Да что ты привязалась! – об этом я действительно старался не думать. – Как, как…каком кверху.
И действительно, процедуру возвращения на родину я очень смутно себе представлял.
- Ну как…сделаю себе права калифорнийские, возьму тачку напрокат, поеду по побережью на север…
- И?
- Ну…доеду до Сиэттла, схожу на могилку к Кобейну, потом поеду…в Канаду и дальше на север…
- И?
- Потом на Аляску, на самый север…а там через Берингов пролив – до родных берегов…
Её взгляд надо было видеть.
- Ты, русский, чокнутый. И надеюсь, ты это несерьёзно. Уж лучше у неё оставайся.
- А ты лучше на дорогу смотри, и нечего меня оскорблять. Придумаю что-нибудь.
- Например?
- Например? Да пойду прямо в консульство наше, скажу, что ограбили меня подчистую ниггеры на улице, скажу, что турист, что все деньги и документы у меня отняли, что домой хочу…и всё.
- Ага, а в консульстве у вас идиоты сидят…все пассажиры всех рейсов регистрируются в любом аэропорту США, они тебя пробьют по этой базе – и что ты им потом скажешь?
- Что? Да правду скажу, что.
- Да уж…Главное, копам не попадись, а то тебя как минимум на месяц упекут, и когда ты там домой потом попадёшь, фиг его знает.
- Я постараюсь. Да и Лиза что-нибудь подскажет, я уверен. Не пропаду. Раз до сих пор жив – там не пропаду, это точно.
- Не говори гоп, пока не перепрыгнул. – Хуанита улыбнулась. – Пришли мне потом фотки на мыло, я хоть посмотрю, что это за деваха такая.
- Эх, малыш! Что там смотреть, с ней надо общаться…это просто чудо. – Я вдохнул.
- А как ты ей звонить собрался? Телефон ты посеял ведь.
- А у меня, сеньорита, адресок её записан…она сама писала, когда я её провожал из Москвы.
- Ну круто…Ладно, скоро приедем. Готовься.
Мне становилось всё тревожней и тревожней. Если что-нибудь, хоть что-то, пойдёт не так…тогда всё псу под хвост. И прощай тогда красивая мечта об одном поцелуе, и вообще, как бы в тюрьму не загреметь…перестрелка эта, эх…я поёжился.
- Ага, смотри. – Ху показала на указатель. – Ла Пуэрта. Скоро Тихуана. Давай, ныряй, что ли. – она притормозила, чуть ехала в крайнем правом ряду. Сзади начали бибикать.
- Ты думаешь, уже пора?
- Да. Лучше сейчас. И знаешь что?
- Знаю, - сказал я со вздохом, - не писай.
- Нет, - рассмеялась она, - не пукай, а то точно не доедешь!
Я вздохнул, привстал с сиденья, приподнял его, взял свой рюкзак, вздохнул поглубже ещё раз и улёгся уже в знакомой позе. Хорошо, хоть машина была наглухо тонированая.
- Ну, с Богом. Закрывай.
Ху захлопнула крышку, и мир вокруг погрузился во тьму. Я закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. В голове, как назло, назойливо вертелись полицейские собаки… Так прошло минут двадцать. Как назло, нестерпимо захотелось шептунчика подпустить…это всё макдак долбаный… Пот тёк уже вовсю – и откуда во мне столько жидкости? Я почувствовал, как машина остановилась – наверное, на перекрёстке. Вот, опять тронулись, повернули, только куда, я понять не смог – было ужасно душно. Хорошо, что я дырочки проковырял в диване, а то бы давно задохнулся бы…Прошло ещё пятнадцать минут, а мы всё ехали и ехали, правда, теперь не так быстро.
Вот Ху кому-то просигналила. Как же ноги затекли! Ужас просто…и не повернуться никак. Вот тронулись. Опять встали. Тронулись – встали. Тронулись – встали. Да мы же к посту подьезжаем! Это же очередь на контроль! Ё-моё, в горле мигом пересохло, душа ушла в пятки, сердце заколотилось. Ну, приехали…
Вот машина в очередной раз остановилась. Мотор заглушили. Что, осмотр будет, что ли? Этого ещё не хватало. Как сквозь вату, я услышал, как хлопнула дверца, какие-то голоса…вот Ху чего-то говорит, не разобрать…вот мужской голос…просит что-то. Блин, багажник открыли…едрёна вошь, ну же! Голоса стихли, прошло ещё минут пять.
Господи, пронеси!
Дверца хлопнула, мотор заурчал. Мы тронулись. Так. Ну что? Долго ещё мне тут ехать? Затекло всё, шею ломило, голова просто раскалывалась…а мы всё ехали и ехали.
Через двадцать минут машина остановилась. Клацнула защёлка и…
- Выходи, страдалец. – Ху улыбалась. – Мы их сделали!
Я еле-еле выбрался из дивана, осторожно уселся. Как следует пёрнул.
- Ой, бля…всё болит…чё так долго-то, а? Я чуть не помер там, чуть не разорвало…вся жопа взопрела, блин. – я огляделся.
- А где мы, кстати? – вокруг ничего не было, только дорога с жёлтой разметкой, да кактусы.
- Поздравляю. Вы прибыли на территорию Соединённых Штатов Америки. – Хуанита улыбалась во весь рот. - Подьезжаем к Сан-Диего, дружочек…
Сан-Диего…потом Лос-Анджелес, потом Сан-Франциско.
А потом Поло Альто.
middle of nowhere
Я перебрался на переднее сиденье, вытер пот с лица. Ну вот…
- Расскажи, как всё прошло.
- Да никак. Я думала, будет всё серьёзнее, а там… - Ху махнула рукой. – Какие-то вялые все, даже в салоне не посмотрели. Только в багажнике. Спасибо Джону, что он туда ракету никакую не положил – так, на всякий случай.
- Да уж.
- Ну, спросили, куда, зачем, откуда…ерунда, в общем.
Я прямо-таки не верил своим ушам и глазам.
- Неужели и правда всё? – я посмотрел на неё. – Ты прикинь, доехал…
- Доехал, доехал…поздравляю.
Мы вьехали на окраину города, Ху провела машину какими-то закоулками и неторопясь катилась мимо домов по узкой тихой улице.
- А сейчас мы куда?
- А это сюрприз…имей терпение. – она подмигнула мне с лукавой усмешкой.
Да ради Бога, сколько угодно…уже по фигу.
Через пару минут моё терпение было вознаграждено сторицей.
Мы остановились на обочине, я вышел из машины. Вот это да…
Машина стояла на небольшом пригорке, а внизу, всего в каких-то ста метрах от нас, непоколебимый в своём величии, мерно и ровно дышал Тихий океан…прямо от дороги начинался песок – было ещё довольно-таки рано, и он казался не жёлтым, а платиновым; на пляже почти никого не было, и картиной можно было насладиться сполна.
Хлопнула дверь.
- Сильвер стейт бич. Красиво? – Ху подошла и встала рядом. – Сколько раз тут была, и всё равно – каждый раз дух захватывает.
- Да…Это я надолго запомню. – я задумчиво смотрел на тихо шелестящего гиганта.
- Ну ладно, - Ху повернулась ко мне, - как дальше-то будем действовать?
- Поехали куда-нибудь перекусим, кофе выпьем, а там разберёмся.
- Поехали.
Мы потихоньку тронулись. Я с сожалением смотрел на океан. Скоро он скрылся из вида.
- Да ладно, ещё сто раз увидишь…в Сан-Франциско ещё красивее. Золотые ворота видел хоть раз? Ну в кино там, или на фотографии?
- Голден гейт? Видел, конечно. Снимки из космоса даже видел.
- Во, даже из космоса. А в натуре он ещё красивее…да сам увидишь. И вообще, Фриско – самый красивый город на побережье, вот увидишь.
- А Город Ангелов?
- Город Ангелов? Ангелы там давно не живут, поверь. Шоу-бизнес всё испоганил. Кальный город, нехороший – лицемерный очень. Все видят только Беверли-Хиллз, Голливудские холмы… - Ху усмехнулась. – Лучше бы посмотрели на Чино Хиллс или Восточный Голливуд – вот там всё по-настоящему.
- А что это?
- В Чино Хиллс живут неудавшиеся актёры, старлетки, режиссёры, музыканты…творческая клоака, в общем. Нарки одни и проститутки. А в Восточном Голливуде снимают почти всю американскую порнографию – это самый настоящий порноголливуд.
- Нда…бульвар разбитых надежд.
Она усмехнулась.
- Да уж…Билли Джо знал, о чём пел.
- А в Поло Альто ты слуайно не была?
- Неа. – Ху махнула рукой. - Да субурбия тухлая какая-нибудь, поверь. Тоска смертная. Те же нарки, только вроде как нормальные.
Я хмыкнул.
- Ну да?
Ху подрулила к закусочной.
- Как тебе объяснить? В Америке уклад жизни не такой, как в Мексике, и уж точно наверное не такой, как у тебя дома. Здесь всё…стерильно, что ли. И очень лицемерия много.
- Ты уже говорила.
- Ага. Все эти улыбки бесконечные, как поживаете, приятного дня…а потом стучат друг на дружку. А самое неприятное знаешь что?
- Что?
- Здесь мера всему – деньги. Много денег – гут. Мало денег – нихьт гут. Деньги как религия. Души нет. Ты на работе девчонке из соседнего отдела подмигнёшь, а завтра у тебя будет суд.
- За что?
- Как за что? Харрасмент, бля. – Мы вышли из машины. – Домогался до неё, значит. Грязно намекал.
Я понимающе кивнул. А я официанток дома трахал направо и налево…
- Ладно, не парься. «Тако белл» подойдёт? – она кивнула на вывеску.
- Вполне.
Внутри почти никого не было.
- Давай вон туда садись, я тебе что-нибудь возьму. – Ху махнула рукой в сторону столика у окна. – Тебе поострее, помягче?
- Не, поострее не надо. Пару бургеров, картошку и колу со льдом. И кофе.
- Ладно. Ща приду.
Она отправилась к раздаче, я уселся за столик. Ну здравствуй, Калифорния. Как-то буднично всё прошло…даже обидно немного. Час назад был в Мексике. Сейчас в США. А рожи вокруг почти не изменились, разве что вывесок стало больше на английском, хотя почти все были продублированы по-испански. За огромным стеклом окна постепенно просыпался Сан-Диего…машин всё прибавлялось, гул нарастал. Проехала полицейская машина – за рулём были явно не WASP.
- Держи, твои бургеры и всё остальное. – Ху подошла и поставила на стол два подноса со жратвой, уселась рядом. – Глазеешь? Понимаю. Я в том году в Токио так же по сторонам глазела, целый месяц там была.
- А что ты там делала?
- Да ничего. Ездила отдыхать.
- От чего?
- В смысле?
- В смысле – от чего так устала, что понадобился отдых? В Токио?
- Да ни от чего…что привязался?
- Да так, просто интересно. Ты вообще когда-нибудь работала?
Ху наморщила лоб.
- Да в общем…нет. Да мне всего-то восемнадцать!
- Всего-то? Я на первую работу пошёл, когда мне было шестнадцать лет.
- И чем занимался?
- Заправщиком работал.
- Шестнадцать лет…а давно это было?
Тут лоб наморщил я.
- Десять лет назад. В этом году юбилей.
- Ну так давай отметим?
- Давай!
И мы принялись поедать завёрнутые в хрустящую бумагу продукты пищевой промышленности США. Расправились достаточно быстро.
- А где кофе обещанный? – я вопросительно посмотрел на перемазанную кетчупом Хуаниту. – И вытри кетчуп, а то люди уже смотрят.
Ху взяла салфетку, вытерла остатки трапезы.
- Ишь ты, где кофе…мог бы и сам сходить.
- Я тут не знаю ничего. Давай уж ты, раз начала.
- Ладно, сиди. Тебе с молоком или как?
- Нет, без молока, воды побольше.
- На диете, что ли?
Я с сомнением посмотрел на кучу обёрточной бумаги.
- Это вряд ли. Воды главное побольше.
- Это уж как получится, воды ему побольше…
Ху ушла за кофе. За окном проехала ещё одна «краун-виктория».
Она вернулась, поставила на стол два стаканчика.
Я отпил – кофе был не очень.
- Скажи, а почему тут так часто копы ездят? Уже вторая машина за десять минут.
Ху пожала плечами.
- Да кто ж его знает…тут вообще-то не очень райончик.
- В смысле – не очень?
- Ну тут одни мексы живут, причём не самые богатые. Окраина.
- А…понятно. – я глотнул ещё. Мы сидели друг напротив друга, пили кофе. Я не знал ещё, когда, но уже скоро мы должны были расстаться. А жаль – с таким провожатым очень даже ничего путешествовать.
Ху посмотрела в окно, на меня.
- Знаешь, - начала было она, но её прервал телефонный звонок. – Подожди, сейчас. – она достала мобильный.
- Не может быть! Я уж и не надеялась. Алло!
По всей видимости…ну да, звонить мог только один человек.
Ху перешла на испанский, встала, и с прижатой к уху трубкой вышла на улицу. Ого. А это ещё зачем? Она вернулась через пару минут.
- Кофе остыл, - кивнул я на стаканчик. Теперь моя очередь смотреть в окно.
- Это папа звонил.
- Я так и понял. Что говорит?
- Ну что говорит? С ума чуть не сошёл, орал, как ненормальный…думал, что меня поймали там, на ранчо.
- А что ж раньше не позвонил?
- Не до того было, видать. – Ху посерьёзнела. – Проблемы там, в Мексике, и очень серьёзные.
- А он знает, где мы сейчас?
- Знает. И он от этого не в восторге, мягко говоря. Короче, мне надо обратно ехать. – она посмотрела на меня. – Извини.
- За что?
- Ну вот бросаю тебя…
- Да брось! Почему бросаешь? Ты всё, что могла, сделала, и даже больше. За что мне на тебя обижаться? Наоборот, я тебе очень благодарен…очень. Не бери в голову.
- Как же ты дальше поедешь? Тебе же ещё ой как далеко ехать…
Я задумался.
- А что если такси взять? А? Адрес у меня есть, так что доеду без проблем.
Она нахмурилась.
- В Поло Альто? На такси? Готовь штуку, не меньше. Да и кто ещё на это согласится, мне интересно?
Да, за штуку я и сам кого хошь довезу.
- О! – Ху щёлкнула пальцами. – А знаешь что?
- Что?
- Езжай-ка ты на автобусе. Точно! Сейчас поедем на станцию, купим билет и поедешь. Не знаю, как насчёт Поло Альто, а вот до Сан-Франциско доберёшься, а там уж и на такси можно. Ну как? – глаза её искрились. Да, похоже, что выход был найден.
- Ну…поехали тогда за билетом, что ли.
- Окей. – Ху одним махом допила остывший кофе, поморщилась. – Фу, гадость какая! Пошли.
- Ты иди, мне надо в туалет, по быстрому.
- Ну давай, я в машине.
Я отыскал туалет, вошёл внутрь, заперся в кабинке, прислушался. Вроде никого. Вытащил ствол из рюкзака…отличная волына всё-таки, жаль очень будет расставаться, но что поделаешь. Больше она мне не понадобится. Я осторожно открыл крышку унитаза, вытащил обойму из пистолета, передёрнул затвор над сливной дыркой – патрон с лёгким всплеском – бултых! - погрузился в канализационную систему Сан-Диего. Пушку протёр салфеткой, положил в бачок, закрыл крышку. Ну вот, почти и всё. Три обоймы выбросил в мусорный бак на выходе из туалета.
Я вышел из «тако», сел в машину. Мимо проехала ещё одна полицейская тачка. Я покачал головой.
- Прям как дома.
Ху завела мотор, мы тронулись. Ехали небыстро…совместное путешествие подходило к концу, и, чего греха таить, расставаться не хотелось. Привык я к ней за эти четыре сумашедших дня. Может, всё-таки уболтать её до конца доехать? Хотя вряд ли она согласится.
- А знаешь, я ведь ничем таким противозаконным до этого момента не занималась, - задумчиво сказала она. – Ну, только траву курила, кокс нюхала…но это же не в счёт, верно?
Я кивнул.
- Верно…хотя, если бы попалась, то огребла бы по полной.
- Да ладно, огребла бы…папа таких юристов нанял бы, что копы ещё должны остались бы.
Я поморщился.
- Это и плохо.
- Что плохо?
- Да то…а если бы не было денег у папаши твоего, что тогда? В тюрягу?
- Не знаю. – она нахмурилась. – Я ещё не попадалась. Я ведь не про то тебе хотела сказать, а ты…
- Да я понимаю, не переживай. Только вот это разные вещи – помочь человеку и дури нанюхаться, ты не находишь? То, что ты меня через границу перевезла, это хоть и незаконно, но правильно, как ни крути, а то, что ты послезавтра с кексом каким-нибудь на тусовку пойдёшь с полными карманами дерьма – это другое. Хотя с точки зрения закона и то, и другое – серьёзное правонарушение.
- Ага…слушай, а это действительно для тебя так важно, как ты говоришь?
- Да, очень.
- Тогда я буду гордиться своим поступком…хоть что-то полезное сделала в жизни.
Я рассмеялся.
- Да ладно тебе, всё прибедняешься…вся жизнь ещё впереди, ещё успеешь добра наворотить. Главное, в выборе не ошибиться.
- Это верно.
Мы ещё немного поплутали по городу; Ху не знала, где здесь автовокзал, поэтому пришлось пару раз останавливаться и спрашивать у местных дорогу. Нам охотно помогали, и вскоре мы въехали на огромную площать, наполовину заставленную большими белыми автобусами. Ху припарковала машину на обочине, заглушила мотор.
- Пойдём, что ли, билетик тебе прикупим.
- Надеюсь, что счастливый.
- Даже не сомневайся!
Мы вышли из машины на серый городской асфальт, закрыли машину и пошли в сторону небольшого серого здания. Судя по вывеске над входом, это и был автовокзал. Я закинул за плечи свой походный рюкзак…как хорошо, что я догадался его взять там, в Набовском доме, а то сейчас вообще без ничего остался бы, и без телефона, и без вещей, и без документов. Мы подошли к дверям, которые с лёгким шипением открылись перед нами. Пустячок, а приятно.
Ху осмотрелась в холле.
- Кассы там, - она махнула рукой, - пойдём. Только я буду говорить, ты лучше помолчи.
- А в чём дело?
- Ты только не обижайся, но произношение у тебя ужасное. Я давно хотела сказать, да всё никак. Извини.
- Зато я сам его выучил. Как знаешь, болтай сама.
Очереди не было. Мы подошли к окошку.
- Привет. – Ху кивнула девчонке-кассиру, совсем ещё молодой.
- Доброе утро, чем могу помочь? – если мы сегодня и не были первыми, то вторыми – это уж точно.
- Нам нужен билет до Сан-Франциско, на автобус.
Ослепительная улыбка.
- Секунду. Рейс до Сан-Франциско через три часа, в час сорок, без остановки в Лос-Анджелесе. Билет будет стоить семьдесят два шестьдесят. Вам два? – посмотрела на меня, улыбнулась. Я сожалеюще развёл руками.
- Нет, один билет, пожалуйста. – Ху протянула в окошко деньги. Кассир взяла стодолларовую купюру, отсчитала сдачу, и протянула её вместе с билетом.
- Место номер десять, рядом с окном. Приятного путешествия!
- Спасибо! – Ху кивнула, забрала билет и деньги.
- Ну что…пойдём, присядем, что ли. – она посмотрела на меня, улыбнулась.
- Пойдём.
В здании автовокзала было небольшое кафе, куда мы и направились. Взяли два капучино, сели.
- Ты сейчас поедешь? В смысле обратно? – я начал без долгих вступлений.
- Да. Мне очень надо. – она опустила глаза, кивнула.
- А может, рванём со мной до Сан-Франциско, а? Послушай, ну так не хочется с тобой вот именно сейчас расставаться, блин…я тебя с Лизой познакомлю, нормально потусуемся вместе. Ну что тебе эта Мексика? Всё равно уже здесь. Поехали!
Она покачала головой.
- Я бы и рада, но не могу. Ты уж сам как-нибудь. Мне очень надо обратно, отец сказал, что что-то случилось, но не сказал, что именно. Очень злой был и расстроенный. Что-то серьёзное. Я поеду обратно. Ну а что, билет у тебя уже есть, считай, что уже там. – она отпила кофе, побарабанила пальцами по столу. Понятно.
- Жаль, конечно. – Я посмотрел на улицу. Негр в темных брюках, белой рубашке и форменной фуражке протирал фары огромного белого автобуса. – Жаль.
- Мне тоже, но ничего не поделаешь. Ты вот что, смотри поаккуратнее, особенно в Сан-Франциско. Как приедешь, сразу лови такси, садись только в муниципальное, к частникам не садись, а то обдерут как липку. Они ж туристов за милю чувствуют, тем более с твоим выговором. Будь немногословен. А ещё лучше, дай ему листок с адресом и пусть везёт. Когда расплачиваться будешь, смотри на счётчик, чтобы всё чётко было. Короче…
- Короче, хватит меня лечить! – я рассмеялся. – Разберусь уж как-нибудь, не маленький.
- Ну вот и чудесно. Вот тебе мой номер и мыло. Как приедешь, позвони. Буду ждать. – она нацарапала на салфетке номера. – Да, и вот билет, чуть не забыла.
Мы посидели ещё немного.
- Ладно, пойдём. Только где бы мне эти три часа провести? Не шляться же по городу, верно?
- Ага. – мы вышли на улицу. – Слушай, мы пока ехали, я видела около станции, там, за углом, бар какой-то – купи себе газету и иди в бар. Там хоть поешь нормально. Почитаешь газету, посидишь, подумаешь…а там и пора настанет. Ты как?
- Ну а куда деваться? Выбор небогат.
- Ну да. В кино тебе не предлагаю идти, не знаю, где здесь кинотеатр. Опоздаешь ещё на рейс, плакали денежки.
- Что ж, в бар, так в бар.
Мы подошли к машине. Я открыл перед ней дверцу. По радио пели All Saints, Never ever.
- Заправиться не забудь…а то там на донышке уже. Встанешь ещё посреди дороги.
Она кивнула.
- Слушаюсь, сэр.
Мы стояли друг напротив друга, и просто смотрели друг дружке в глаза.
- Было очень здорово с тобой путешествовать. Такого приключения у меня ещё не было. – она подмигнула. – Было круто…давай обнимемся, что ли.
Я с удовольствием принял её в свои объятья. Ху чмокнула меня в щёку и шепнула на ухо:
- А ствол выкинул?
- Да. В «Тако».
- Вот засранец! Побриться не забудь.
- Конечно.
Она села в тачку.
- Via con Dios. – Ху помахала рукой, включила передачу, потихоньку тронулась.
Жаль.
- Asta la vista, бэйби. – я помахал в ответ. Она вдавила гашетку, и очень скоро скрылась из вида. Я постоял немного на площади, вздохнул и направился в сторону бара. Ну вот, я опять один. Ладно, всё самое страшное позади, билет в кармане, и совсем скоро я приеду в свой пункт назначения.
Я не торопясь шёл по ещё не успевшему нагреться асфальту к углу улицы. За углом, действительно, оказалось – бар не бар, кафе не кафе – питейное заведение. Называлось оно, если верить вывеске, «У двух дубов». Я хмыкнул. Дубов поблизости уже лет сто как не было. Да и пофигу.
Внутри было довольно-таки приятно – лёгкий полумрак, тихая музыка и минимум посетителей. За баром торчал тощий бармен и деловито натирал бокалы. За стойкой сидел какой-то жирный верзила – вышибала, наверное. Я прошёл к самому дальнему столику, сел. Через минуту подошла миловидная пухленькая официантка.
- Добрый день, вот меню. – я взял папку, просмотрел.
- Будьте добры, апельсиновый сок, кукурузные хлопья, яичницу с беконом, энчиладу, оладьи и кофе. И ещё сто грамм виски. Со льдом. – можно было уже немного расслабиться, ничего страшного.
- Хорошо. – официантка кивнула и скрылась из вида. Я принялся ждать заказ. За два столика от меня сидел тощий негр в очках, допивал свой утренний кофе и читал газету. У выхода сидел белобрысый мужик в костюме и о чём-то оживлённо спорил со своей спутницей – некрасивой толстой бабой. Жена, наверное. А может, просто партнёр деловой, кто его знает. Да и насрать, честно говоря. Главное, что я сидел в небольшом ресторанчике в Калифорнии и просто ждал свой автобус до Сан-Франциско, который, как я надеюсь, привезёт меня к моей незамысловатой мечте. И ещё хотелось немного выпить, снять огромное напряжение последних нескольких дней…прошла всего-то неделя с тех пор, как я спустился с трапа самолёта на мексиканскую землю, встретил Наба, и завертелось…интересно, как там перцы мои в Москве? Я же даже не позвонил с тех пор, как уехал. Как только у Лизутки окажусь, сразу позвоню.
Официантка принесла заказ – всё выглядело неплохо, особенно виски. Я с наслаждением пригубил янтарной жидкости, проглотил…как же охренительно…поставил рокс на стол, потянулся на стуле…мягкое ячменно-дымчатое послевкусие обволокло всё внутри, я набрал полные лёгкие кондиционированного воздуха, задержал дыхание на секунду, выдохнул. Здорово. В голове всё прояснилось и встало на места. Теперь можно и поесть.
Энчилада была превосходной – когда её остатки исчезли внутри меня, я взял чашку с кофе и откинулся назад. Теперь можно и подумать. Ну доберусь я до Фриско – а там? Такси, верно. И что, прямо в Поло Альто? Ла Пара авеню, дом номер не помню по памяти какой…достал из бумажника листок бумаги, который она оставила мне тогда, в ночь перед отлётом. Мы сидели в Билингве – ещё до того, как она сгорела позапрошлым летом – с друзьями, там был Никитос, Катька, конечно же…был ещё кто-то, не помню. А я был как в воду опущенный, мне не верилось, что вот, уже скоро она уедет, исчезнет из моей жизни, что кончаются самые прекрасные две недели моей жизни, которые я так долго буду помнить…я много курил и нервничал. Пил много кофе, как будто на работе мне его не хватало. Я отвлёкся от воспоминаний, потому что виски кончилось. Я посмотрел на пустой стакан, на часы – ещё два часа. Ну что же, ещё немного. Я позвал официантку, попросил принести ещё немного жидкого огня. Через пять минут он был передо мной. Ну вот, опять я ударился в воспоминания…а ведь странно, прошёл год с того лета, а я всё помню, до малейшей детальки…она приезжала зимой в Москву, но тогда мы с ней виделись всего-то ничего – они с родителями были всего три дня, на Новый год, и всё. Как назло, два из этих дней я работал. Виски как-то незаметно кончилось опять…вот блин, наверное, хватит. А то как-то поглядывают на меня уже косо…или мне это только кажется? Да пошли все в жопу, сколько там время? Часы над входом равнодушно говорили, что мне ещё целых полтора часа ждать. Может прогуляться пойти? А то что-то я захмелел немного…нет, пожалуй ещё чуть-чуть, и пойду. Мне принесли ещё. Я посмотрел виски на свет…выглядело притягивающе-зловеще, вот что значит утонуть в стакане – ну ничего, в автобусе протрезвею, отосплюсь. Надеюсь, ехать будем долго.
И тут мне захотелось покурить.
И почему-то именно сейчас – ни до, ни после этого так курить не хотелось. Странно, но я залез в рюкзак, как будто знал, что найду там что-нибудь…и правда, там была смятая пачка марльборо – это, наверное, Ху забыла, когда мы с ней накурились перед штурмом. Ну и отлично. Я достал сигарету, вставил её в рот, представил, как смачно сейчас затянусь, аж слюна выступила…но позвольте, а где же огниво? Блин, ни спичек, ни зажигалки на столе не было. Проклиная всё на свете, я встал и нетвёрдой походкой отправился в сторону бара. Как только я встал перед стойкой, передо мной возник жирный мордоворот, который до этого лениво отирался у входа. Бармен изумлённо смотрел на меня.
- Эээ…сэр, - неуверенно начал он, - прошу вас, уберите сигарету.
- Что? Что сделать?
- В штате Калифорния запрещено курение в общественных местах, поэтому прошу вас, уберите сигарету. – он говорил неуверенно, подбирая слова и запинаясь.
- С какого фига я должен это делать? Одна сигарета, видишь, - я помахал перед его носом сигаретой. – Зажигалку дай. Курить хочу.
Тут на моё плечо легла чья-то рука.
- Эй, парень, ты не понимаешь? – я развернулся, постепенно зверея. Это был жирный охранник. – Тебе говорят – нельзя. Убери сигарету.
Я скинул его лапу с плеча. Забрало упало.
- Ещё раз так сделаешь, я тебе череп проломлю, понял? Говноед жирный. – я отошёл на шаг, сжал кулаки.
- Чего? – толстяк пошире расставил ноги. – Ты лучше выбирай выражения, парень, а то я тебя отсюда в два счёта выставлю.
- Это мы ещё посмотрим, кто кого. – отступать, по своей дурацкой привычке, я не собирался. Тут к нам подбежал какой-то хлыщ лет сорока, в рубашке и галстуке.
- Эй, эй, успокойтесь, Эд, иди подыши, - он махнул толстяку, - мистер, успокойтесь, - он стоял прямо передо мной. – Просто уберите сигарету и всё. Я Тед, менеджер ресторана, очень приятно, - он без остановки улыбался. – У нас действительно нельзя курить, мне очень жаль, но вы наверное, просто не заметили табличку при входе, верно? Поверьте, неприятности не нужны ни нам, ни вам.
Я с сожалением посмотрел на сигарету, вздохнул. Её я сжал вместе с кулаками. Надо успокоиться.
- Да, вы правы. Я что-то вспылил…извините, пойду освежусь. Где у вас туалет?
- Там, в конце зала, выйдете в коридор и прямо. Прошу вас. – Тед участливо показал рукой, куда идти.
- Спасибо. – я направился в туалет. Дойдя до конца зала, я обернулся. Улыбчивый Тед куда-то названивал. Вот сука! Ладно, рано кипишить. Сейчас умоюсь, рассчитаюсь, и пойду. Лучше на улице потусуюсь, а то бросаются, как звери, волки позорные…вошёл в туалет, наклонился над краном, умылся холодной водой. В голове шумел алкоголь. Не надо было столько пить, ё-моё. Сам виноват. Ладно…вытер лицо салфеткой, вышел в зал.
Возле стойки стоял полицейский и слушал Теда, жирдяя и бармена, наперебой что-то ему объясняющих. Ну ****ец. Этого только не хватало. В животе заворочался противный комок. Я почти моментально протрезвел. Что ж теперь делать?
Я не торопясь пошёл навстречу судьбе, тем более что единственный известный мне выход из этой богадельни лежал через эту недружелюбную компанию. Проходя мимо своего стола, я взял рюкзак, закинул его за плечи, положил деньги на стол. В голове была каша, руки дрожали. На лбу выступил противный холодный пот. Ну ладно, через пять минут всё будет нормально. Я посмотрел на часы – до автобуса оставалось полчаса. Должен успеть.
Сжав кулаки, я направился к выходу.
- Эй, парень! – полицейский стоял руки в боки, широко расставив ноги. – Иди-ка сюда.
Я подошёл. Полицейскому было лет сорок пять, классический такой образ полисмена из американских фильмов, усы, бляха, пистолет на боку в кобуре и шляпа. И солнцезащитные очки.
А ещё он неторопливо жевал жвачку, без остановки, как корова. Бьюсь об заклад, что взгляд, спрятанный от меня за стёклами очков, ничем не отличался от взгляда какого-нибудь московского патрульного.
- В штате Калифорния запрещено курение в общественных местах, - начал он. – Знал ты это, или нет, это не важно. Штраф – пятьсот долларов. Для оформления мы сейчас проедем в управление, там и поговорим. Кстати, Эд говорит, что ты ему угрожал, так?
- А нечего грубить незнакомым людям.
Полицейский приподнял бровь.
- А ты откуда, парень? Выговор у тебя не местный. Не из Восточной Европы случайно? Документы покажи-ка. И визу заодно.
Ну всё, приехали. Эд стоял и с видом триумфатора что-то шептал на ухо этому гандону, Теду. Ну ладно, сейчас вам будут документы. Я открыл рюкзак, запустил руку внутрь, лихорадочно нащупал связку ключей – от квартиры, с работы, брелок «хеннесси», «вазовский» брелок – в общем, грамм двести железа оказались у меня в руке. Полицейский стоял прямо передо мной, Эд справа от него сзади. Я отклонился чуть-чуть назад, пригнулся, вытащил руку из рюкзака и что было силы, от плеча, всадил полисмену в солнечное сплетение. Явно не ожидая такого подвоха с моей стороны, страж закона сложился пополам, тихо ойкнув. Очки упали на пол. С наслаждением их раздавив, я с ходу дал Эду ногой по яйцам – судя по его округлившимся глазам и побелевшим губам, удар пришёлся точно в цель. Теда бить не пришлось – он отскочил назад, что-то заверещал по-испански. Я рванул к двери, кровь била в виски, адреналин бушевал в венах…отступать некуда. Сзади полисмен что-то орал, лёжа на полу и корчась. Я оттолкнул какого-то придурка, входящего в ресторан, пинком ноги распахнул двери, выскочил на улицу и нос к носу столкнулся ещё с одним полицейским – совсем молодой парень, белый, стоял возле патрульной машины и с открытым ртом смотрел на меня.
- Эй…стой! – закричал он мне вслед – ждать, когда и он попросит у меня документы и поведёт в участок, я не стал, и просто втопил вдоль улицы, расталкивая редких прохожих. Я на ходу обернулся – вот зараза! Коп бежал за мной, на ходу что-то крича по рации.
- Стой!!! Стой, это полиция! – а то я не понял, кто это. Я прибавил ходу, сердце бешено колотилось, пот лился ручьём. Вот и остановка, но мне сейчас не сюда – полицейский не отставал. Я свернул в переулок, с ходу перескочил через какой-то забор, пнул пса, бросившегося мне в ноги, чуть не упал, но продолжил убегать, что было сил. В голове проносились самые неприглядные картины…надо же было так лажануть! Блин! Блин! Бля!
- Стой! Я буду стрелять! Стой, чёрт бы тебя побрал, стой!!! – парень в форме не отставал. Да, физподготовку он явно не пропускал, чёрт нерусский. А мне бы вот курить надо было пораньше бросать. Я обернулся – коп был от меня метрах в тридцати, и явно не собирался сбавлять темп. Я выбежал на какую-то дорогу, перелетел через неё, чуть ли не кубарем скатился вниз, угодил в какие-то кусты, продрался через них…и офигеть – я даже остановился на секунду. Передо мной был тот самый Сильвер Стейт – такой же красивый, как и утром, только вот народу уже было побольше. Сзади раздался очередной вопль.
- Стой!!! Я стреляю!!! Стой!!! – как только эта информация прозвучала над тихим райским местечком, все отдыхающие повскакивали со своих мест и бросились кто куда. Пляж наполнился криками и воплями. Что ж, это мне только на руку. Не сбавляя темпа, я бросился налево – там была парковка, и проще было бы от копа оторваться.
Но планам этим сбыться было не суждено…сзади раздался хлопок, потом второй. Меня бросило на песок, как будто этот жирдяй из бара врезал мне по плечу, я чуть не упал, с удивлением посмотрел на левое плечо – там расплывалось красное пятно. Вот сука! Я остановился, покачиваясь, и тут раздался третий хлопок. Пуля вошла точно в предплечье, рюкзак выпал из руки…я упал сначала на колени, потом, повернув голову в сторону океана, охватив, сколь возможно эту красотищу затуманенным взором, упал мордой в песок. Лёжа на песке, я услышал, как подбежал этот ворошиловский стрелок, чтоб ему неладно было…попал, гадёныш…и в очередной раз за это непростое путешествие я выключился.
Коп подбежал к телу, скрючившемуся на песке.
- Видит Бог, я не хотел стрелять, - прошептал он. Нагнувшись, он потрогал пульс на шее парня, лежавшего на песке в луже крови. Нитевидный, но пульс был.
- Два дельта центральному, два дельта центральному, подозреваемый в нападении на полицейского ранен, повторяю, подозреваемй ранен, срочно нужна скорая, большая кровопотеря, пульс нитевидный, нахожусь на севере Сильвер Стейт, как поняли, приём. – полицейский нервно сжал рацию.
- Вас поняли, два дельта, машина выехала, ждите. Как поняли, приём.
Коп шумно выдохнул.
- Вас понял, ожидаю.
Вокруг стали скапливаться зеваки, обсуждая только что увиденное. Некоторые в толпе неодобрительно смотрели на копа, стоящего рядом с телом, сзади раздались какие-то выкрики. Молодой полицейский нервно облизал губы, достал значок.
- Внимание! Полиция Сан-Диего! Задержан подозреваемый в нападении на полицейского! Просьба не подходить ближе чем на двадцать футов! Разойдитесь! Скорая сейчас прибудет! Не подходите! – страж порядка снял пистолет с предохранителя. Нервы были на пределе, ведь это был его первый задержанный, да ещё со стрельбой, да ещё не приведи Господь, он сейчас коньки отбросит…а если это не он? Думать об этом совершенно не хотелось. Он только второй месяц работал в полиции, только-только из академии, а на прошлой неделе парень из его отдела застрелил латиноса, как оказалось, невиновного, а латиносов тут просто пруд пруди, и скоро суд, и наверняка посадят…проклятье, ну не хотел он стрелять, не хотел!
Раздались звуки сирены – со стороны стоянки бежали трое полицейских и два медика с носилками. Разойдись, разойдись – кричали они, и толпа отхлынула назад.
Чайка, застывшая на кромке прибоя, равнодушно оглядела людскую толпу, взлетела, чиркнув крылом пенящуюся воду и полетела над волнами, купаясь в ласковом калифорнийском солнце…
Пип. Пип. Пип. Пип. Пип. Пип. Как будто выплывая из какого-то затяжного мутного похмелья после дикой пьянки, я постарался приоткрыть глаза. Голова жутко болела, просто раскалывалась. Сквозь мутную пелену я разглядел очертания больничной палаты. Прямо надо мной был белый потолок. Пип. Пип. Пип. Пип. Я постарался повернуть голову – организм потихоньку приходил в себя. По внутренним ощущениям всё вроде было на месте, только нестерпимо болело плечо, а всю левую руку я не чувствовал вообще. Слева оказалось окно палаты, а справа кто-то сидел.
- Эй…- голос мой прозвучал тихо-тихо. Сидящая фигура напряглась. Кто же это? Без очков я ничего не видел.
- Эй…очки дай, что ли. – фигура встала, подошла ближе – чьи-то руки водрузили мне на нос очки. Я посмотрел на незнакомца – вот те раз! Это же тот коп молодой, что меня подстрелил, только почему-то без формы, в синих джинсах и футболке.
- Ты кто? Ты тот коп, что в меня стрелял?
Он кивнул.
- Ага. Слава Богу, что ты выжил, я тут сижу почти с того момента, как тебя привезли.
- А давно?
- Да нет. Сейчас десять вечера, а тебя сюда в три привезли. Рану зашили и в палату реанимации.
- А тебя как впустили?
- Я ж полицейский, тем более, это я тебя подстрелил…
Я непонимающе посмотрел на него.
- А где я? И нафига ты тут сидишь?
- Это наша больница, окружная. А нафига я здесь? – он пожал плечами. – Я только недавно в полиции работаю, и сегодня я вообще-то впервые в человека стрелял. Если б я тебя убил…в общем, наверное, ушёл бы из полиции. А про тебя уже всё известно – визы у тебя нет, мексиканская просрочена, паспорт русский. Зачем же ты в баре напарнику моему в пузо дал? Ну, нелегал, это понятно, ну а убей я тебя, что тогда? – он нервно сжал кулаки. - Думать надо головой, блин. Хорошо, что обе пули навылет прошли, а то бы точно заражение крови было бы. В общем, ключица у тебя раздроблена и на руке левой мышца порвана, а так ничего больше. Ну и нос ты себе разбил, когда лицом в песок упал. Доктор сказал, что недели через две встанешь.
Я внимательно посмотрел на копа. Он заметно нервничал.
- А чего это ты мне всё рассказываешь, а?
- Да не знаю…я такого натерпелся, пока ты без сознания лежал, уж не знал, на какой угол молиться, лишь бы ты не умер. Виноватым себя чувствую.
Вот это да. Полицейский-то сентиментален, как барышня кисейная.
Он перевёл дух.
- Ладно, всё позади.
- А со мной теперь что будет? – вопрос это мучал меня всё больше и больше.
- Ну что…на ноги встанешь, переведут тебя в тюремную больницу, потом суд. Сопротивление при задержании, нелегальное нахождение на территории, ну и…
- Что?
Коп на секунду задумался.
- Ты же через Мексику пробирался?
Я кивнул.
- Там заварушка какая-то была, рядом с Гвадалахарой. Наши атаковали дом одного наркобарона, ну и в общем…говорят, видели там парня, по описанию на тебя похожего. С девкой какой-то уехал оттуда ночью, перед штурмом. Гнаться за ними не стали, и они уехали. В общем, завтра из отдела по борьбе с наркотиками приедут и скорее всего, заберут тебя потом в федеральную тюрьму. А если это ты на ферме той был, то… - он хмыкнул.
- Не, там не я был. Я вообще не знаю ничего про эту ферму вашу.
Коп встал.
- Ладно, это ты завтра будешь рассказывать. Я пойду, а то уже поздно. И кстати, на входе стоит охрана, так что не пытайся убежать.
- Эй, постой, постой! – я приподнялся на кровати. – Я же…подожди.
- Чего? - Коп стоял у выхода. Делать было нечего.
- Я тебе рассказать хочу кое-что, не уходи. Объяснить, почему я здесь.
Он вернулся обратно, сел.
- Послушай, это очень важно… - и я поведал ему об истинных мотивах этого моего путешествия. Естественно, про Наба и Хуаниту, а уж тем более про Малыша Джона я ничего не говорил. Сказал, что заплатил на границе, и меня перевезли на грузовике с остальными мексиканцами. Сказал про Лизу, про то, как хочу её увидеть…в общем, излил душу, как мог. Описал всё как можно ярче, красок не жалел и вообще старался на жалость давить. С каждым словом говорить было всё труднее, и последние слова я просто прохрипел.
- Ну и ну… - коп почесал затылок. – Ну ты даёшь. Столько натерпеться из-за девушки.
Я кивнул – да, мол, что поделать.
- Так ты же ведь до неё так и не добрался?
- Неа. Вот и хочу тебя попросить кое о чём.
- О чём?
- Слушай, не могу я так вот просто взять и исчезнуть сейчас, понимаешь? Мне очень надо хотя бы на минуту с ней увидеться, просто одним словом обмолвиться, сказать, как я её люблю…не зря же я так далеко забрался, а?
- Ну и?
Я перевёл дух, а то в глазах темнеть начало.
- У меня в документах бумажка лежит, она там свой адрес написала, город, улица, дом…отправь ей телеграму что ли, или я не знаю, что…телефон как-нибудь вычисли, ты же коп всё-таки…
- Ну не знаю…так, вообще-то, нельзя.
- Слушай, тебя как зовут?
- Стэн.
- Стэн, меня зовут Денис. Стэн, ты чуть было не убил меня несколько часов назад. Я и сейчас себя чувствую так, что уж лучше бы я помер, наверное. И ты мне откажешь в такой мелочи, Стэн? Единственная причина, по которой я сейчас лежу здесь, а не отдыхаю в Москве, находится сейчас в Поло Альто, и я прошу тебя – дай ей знать, что я здесь. Пять минут, и всё. Я очень по ней скучаю, Стэн.
Стэн встал.
- Не знаю…посмотрим, может, что и придумаю.
Тут в палату зашла медсестра.
- Офицер, вы ещё здесь? Уходите, ему покой нужен, вы не видите, он еле дышит. Вот придёт в себя, тогда и допрашивайте, сколько влезет…всё, до свидания. – она выпроводила Стэна за дверь.
- Я постараюсь что-нибудь сделать, - только и успел сказать он. Дверь закрылась.
- Вот гады, подстрелят невиновного, а потом ходят, извиняются, легаши проклятые! – медсестра подошла к кровати.
- Вот, успокоительное и жаропонижающее. Выпей и засыпай. Обход завтра в десять. – она помогла мне выпить лекарства, подбила подушку, выключила свет. – Спокойной ночи.
Я кивнул. Снотворное подействовало моментально.
- Эй…проснись…
Мне снилась поляна в лесу за городом, где мы обычно справляли первое мая. Тёплая погода, свежий воздух, самые близкие друзья…просыпаться совсем не хотелось.
Но пришлось.
- Эй… - чья-то рука гладила моё лицо. – Просыпайся…
Я открыл глаза. На кровати передо мной сидела Лиза и гладила моё измождённое лицо. Она плакала, это было видно даже без очков.
- Дурачок мой бедный, как же так…зачем я тебя послушала, надо было тебя отговорить от этого…
- Привет… - прохрипел я. Хоть сейчас можно по-русски поговорить.
- Тебя Стэн привёл, да?
Она кивнула.
- Он там, за дверью. Мне ночью телеграмму принесли, срочную, просили позвонить по указанному номеру, ну я и позвонила. А там Стэн, всё рассказал, я с утра и приехала сюда. Он говорит, что тебя забрать должны, в окружную тюрьму…ну зачем это нужно было делать, скажи? Что же теперь будет, а?
- Как зачем? Я к тебе ехал…ты же помнишь, что ради одного поцелуя я хоть на край света за тобой готов…помнишь, тот вечер в Москве?
- Конечно…
- Ну вот, я и приехал, - я попытался улыбнуться. – Счастье ты моё, я так рад тебя видеть…
Она наклонилась, расцеловала моё небритое лицо, впалыё щёки, сухие губы…от такого счастья взор мой затуманился, и мне стало совсем худо. Лиза разрыдалась прямо у меня на груди. Здоровой рукой я обнял её. По-моему, опять открылось кровотечение.
- Что это? – она посмотрела на красное пятно, расплывающееся у меня на груди. – Кровь? Тебе хуже? – я уже и слова не мог выговорить, только кивнул.
Она вскочила с кровати, побежала к выходу.
- Я сейчас, доктора позову, потерпи, сейчас! – в дверях она столкнулась с двумя типами в тёмных костюмах. За мной, наверное…они остановили её.
- Мисс, кто вы? Почему вы здесь находитесь? Как вы сюда попали?
Она не растерялась.
- А вы кто такие?
Парочка одновременно достала удостоверения.
- Федеральное бюро по борьбе с наркоторговлей. Этот человек подозревается в пособничестве наркоторговле и кубинским террористам.
- Этот человек умирает, и ему нужен врач, понятно вам? – Лиза вырвала свою руку из их лап, выбежала в коридор. Парочка удивлённо посмотрела ей вслед, потом на меня.
- А парень-то совсем плох. – сказал первый.
- Да…чёрт знает что такое, - добавил второй. – Нам же сказали, что он в сознании? Козлы из управления, вечно всё перепутают… - конец его тирады утонул в тёмном мареве. В очередной, и надеюсь, последний раз, я потерял сознание.
Снились Золотые Ворота, синее небо и Тихий Океан…
ЭПИЛОГ
В Москву я всё-таки вернулся…не через Аляску, конечно, а на самолёте. Спецрейсом, так сказать. Через две недели, после того, как меня подстрелили, был суд, прямо там, в Сан-Диего. Федералы, которые пришли за мной, допрашивали меня все эти две недели, как я попал в Америку, кто мне помог и всё такое прочее. Ни фига я им, конечно не сказал. Пытались мне предьявить нападение на полицейского – того, которому я под дых сунул. Но Лиза наняла адвоката, который кроме того, что говорил по-русски, так ещё оказался и толковым парнем. Оказывается, этот коп, Стэн, не зря переживал по поводу своей пальбы – грамотно составив иск, от обвинений в сопротивлении представителю власти я избавился. Осталось только нелегальное нахождение на территории США, но и это не оказалось большой проблемой. Закон об уголовной ответственности нелегалов Сенатом ещё не был на тот момент принят и калифорнийскому суду пришлось довольствоваться штрафом в одну тысячу долларов. Никитос, которого я попросил продать мою тачку, сначала не поверил и решил, что мы его разыгрываем. Но мне на тот момент было не до шуток, и машина ушла за полцены – как раз на адвоката и на штраф. С Лизой мы виделись только один раз – на суде, так что толком и поговорить не успели. Из здания суда меня полицейские отвезли меня прямо в аэропорт Сан-Диего, из которого самым первым рейсом я отправился в Европу. Пересел в Париже и через четыре часа был в Москве, где меня встречали все – Никитос, Лёха, Лёня, Джим со своей подругой и все, кто смог приехать в аэропорт…изрядно похудевший, бледный и измученный, я ступил на родную землю с огромным наслаждением и непередаваемым чувством, которое было, наверное, только у Колумба, когда он открывал эту чёртову Америку.
С работы меня уволили, так что cлоняюсь сейчас без дела, в себя прихожу. Звонил Хуаните пару раз, у них всё улеглось, и она звала меня в гости – может, в следующем году и съезжу, кто знает.
Наверное, обязательно поеду. До Поло Альто я же так и не добрался, верно?
Москва - Сан-Диего
© Copyright: Денис Самолётов, 2007
Свидетельство о публикации №207012900450
Свидетельство о публикации №207012900450
Рецензии