Реальность цвета сна

Посвящается чувству нереальности происходящего, которое изредка посещает меня

Он смотрел что-то свое, ненавязчивое, не заставляющее думать и напрягаться, этого с лихвой хватило сегодня днем. Но тут картинку стали прошивать синие иглы, и Ян едва ли не застонал от досады. Он же просил, нет, даже умолял, не лезть сегодня к нему. Даже Инга согласилась дать передышку и вот, пожалуйста.
Пока он скрипел зубами и силился не принимать правила вторгающегося, на нем оказался тяжеленный бронежилет, а плечо оттянул автомат. И краски, краски, краски. Они просто волной хлынули в сознание и за полсекунды разметали серое безмолвие, в котором пребывал Ян.
Стало жарко, на лбу выступил пот, но краски, бушующие вокруг, еще не давали рассмотреть, куда же его занесло. Он подождал пару минут и обнаружил себя стоящим перед разбитым окном. Пока он вникал в суть, руки сами зацепились за край окна, и втянули его внутрь. Он увидел комнату, и сразу понял, что это школьный класс, только разгромленный. Парты перевернуты, на полу месиво из стеклянной крошки и штукатурки. И тут ворвались звуки. Так же, как и краски, они были яркие и почти реальные. Пенье солнечного утра, истошный вой сирены за окном, хруст под тяжелыми ботинками. Ян бросил взгляд назад - там стояли колонны пожарных машин, скорой и даже несколько БТРов.
Все ясно, от случайных вторжений никто не застрахован. Этот сон мог быть чьим угодно, начиная от продавщицы в киоске, у которой Ян покупал по утрам газету и заканчивая соседским псом. Хотя у собак сны, как правило, другие - нецветные и перевернутые, да и связаны они с едой. Пару раз Ян попадал в сны Арта, овчарки Инги, а потом целый день не мог отделаться от ощущения, что земля норовит поменяться с небом местами.
Ян увидел, что возле классной доски, висящей на одной петле, стоят трое парней в черных одеждах и в руке у каждого по пистолету. Рядом с Яном несколько таких, как и он, закованных в бронежилеты парней. Кольцо сужалось вокруг террористов, которые захватили школу, но детей уже освободили, а это те, кто остался из всей банды. "То есть я успел к финалу", - понял Ян. Но не мог понять, зачем.
Террористы хоть и сжимали в руках пистолеты, но отстреливаться не собирались. Они стояли спина к спине и настороженно озирались. Ян вдруг смутился, заметив, что один из террористов - девушка. Черные, короткие волосы, густая челка, криво постриженная, большие глаза и очень нежные черты лица. Она обеими руками держала пистолет, и Ян с жалостью видел, что побелевшие пальцы уже устали и оружие может в любой момент упасть. "Бросай его", - подумал он, не хотелось ему стрелять в девушку, пусть даже и во сне. А вдруг это ее сон?
Еще одно смутило парня, девушка была русская. Ну по крайней мере, не дитя с гор. Большие темно-голубые глаза так ясно смотрели с ее лица, что солнечный луч выкрасил их в какой-то неведомый сиреневый цвет.
Они уже вплотную подошли к террористам, и Ян протянул руку, чтобы забрать оружие у девушки (он уже понял, что пистолеты разряжены), как вдруг все трое приставили пистолеты друг другу к вискам и оказались друг у друга в заложниках. Ян оторопел, ОМОН тоже, боясь шевельнутся, чтобы не спровоцировать. Ян видел глаза девушки - не умоляющие, бесстрашные, рвущиеся навстречу смерти. Никогда до этого Ян не видел настолько реальных снов.
И тут один из террористов что-то гортанно выкрикнул, и три выстрела слились в один.
Ян крупно вздрогнул и сон тут же порвался на клочки. Он лежал на кровати, чувствуя, что по голой груди гуляет ветерок, одеяло валялось на полу. Ян начал судорожно отирать правую щеку, куда, словно кипяток, брызнула кровь девушки. Конечно, крови не было, но ощущение осталось.
Через пять минут Ян успокоился, подобрал одеяло и опять вытянулся. Будильник должен был зазвенеть только через 40 минут.
Странный сон, если не сказать больше. Во-первых, Ян попал в него только лишь к финалу, во-вторых, чей это был сон и мог ли он стать предупреждением. И девушка+ Ян порылся в памяти. Какой-то отклик ее лицо определенно вызывало, но это еще ни о чем не говорило. У него была хорошая визуальная память. Эта девушка могла просто стоять с ним в очереди, или ехать в метро несколько дней назад.
Он побрел на кухню. Вчера они с Ингой едва не поссорились, когда Ян попросил ее переночевать дома, чтобы не возникало искуса затащить его в свой сон, или самой заявиться к нему. Поворчав, Инга - таки ушла, а что толку. Он не отдохнул, а еще больше загрузился.
На кухне Яна ждали остатки кофе, батон и бананы. Он предпочел третье блюдо. Полузеленый, пахнущий какой-то травой и несладкий фрукт окончательно "поднял" парню настроение. "Что за денек", - вздохнул он, выкидывая кожуру.
Зазвонил телефон, это была Инга.
- Доброе утро, Янот!
- Доброе, - зевая, ответил парень.
- Извини, я сегодня не сдержалась.
Ян понял, за что извиняется девушка, и насторожился. С ним еще никогда не было, чтобы сразу два человека тащили его в свой сон.
- Да ничего, - ответил он, - только я не помню, что мы с тобой делали?
Инга не смутилась, а наоборот, с облегчением сказала:
- Мы гуляли по городу. Значит, не с тобой? То-то я думаю, ты это ли не ты.
- Не со мной, - согласился Ян. - Я точно один был.
И сам удивился, почему так сказал, скрывать от Инги, что во сне был другая девушка, смешно. Ведь это всего лишь сон. Хотя некоторые строят разводы на этих снах. "Я не могу попасть в его сон, он что-то от меня скрывает", "Во сне мой муж не такой, как в жизни".
- Отдохнул хорошо? - уточнила Инга.
Ян ответил утвердительно, несмотря на то, что так не считал.
- Ладно, милый, мне пора, - вдруг заторопилась Инга, явно бросив взгляд на часы. - Удачи сегодня, до встречи.
- До вечера.
На работу Ян пришел в странном, задумчивом настроении. Сон уже выветрился из памяти, оставив после себя лишь скомканную цепочку образов и ассоциаций. Четко Ян помнил только одно - глаза девушки, темно-голубые, расширенные.
- Братич, ты опять? - встретил его в дверях босс - Максим Егоров.
Не с раздражением, злиться на старого друга, с которым вырос в одном дворе, Максим не умел. Просто ворчал и мягко упрекал одним взглядом.
- Ян, просил же тебя, - с легкой досадой произнес Макс.
Братич хлопал глазами и силился вспомнить, о чем просил друг.
- Ну? Сегодня же рассмотрение твоего проекта, свериться надо? - помог Егоров. - Речь твою посмотреть надо? А ты приползаешь последний, словно дохлый мух.
Ян вздохнул, он напрочь забыл, какой сегодня день. Кажется, он даже оставил дома все свои записи.
- Янот, да что с тобой? - насторожился Максим, видя, что друг стоит с озадаченным видом и не торопится исправиться.
- Ты не заболел случаем?
Братич вздохнул, полез в сумку, нет, файл с напечатанным текстом на месте. Он еще вечером положил его.
- Все нормально, - как можно бодрее заявил Ян. - Я готов.
Они засели с Максимом в кабинете, и через пару минут Ян и думать забыл о странном сне и девушке.
Его проект был одобрен, и по этому поводу Ян сманил Макса в бар. К ним присоединилось еще пол отдела, а потом приехала Инга. С размаху бросилась в объятия Яна под одобрительное (и кое-где плотоядное) "О-о-оу!" и смачно поцеловала парня в губы.
Набрались они хорошо, Ян даже не помнил, как они доползли до дома. Помнил только кровать, на которую он упал спиной, и настойчивые руки Инги, расстегивающие ремень брюк. Что было дальше, Ян не стал запоминать - уснул. В конце концов Инга взрослая девушка, сама сделает так, как ей хочется.
Он уснул+ и оказался на экскурсии.
Экскурсоводом была та девушка. Террористка. Только теперь она выглядела как обычная русская девушка. Очень красивая, с роскошными длинными волосами, задорной улыбкой и звучным голосом. Уже сдвиг, решил Ян, по крайней мере, сегодня они не по разные стороны баррикад.
Что за город Братич не узнал - улицы одновременно напоминали ему и Белгород, в который частенько ездил на выходные, и Новосибирск, где жили его родители. Парень не стал зацикливаться на городе, все свое внимание он обратил на девушку. Они ехали в автобусе, Ян сидел недалеко от входной двери, возле прохода и несколько раз ему удавалось рассмотреть имя экскурсовода на бейджике. Но как это часто бывает во сне, буквы не желали складываться в слова, или Ян тут же забывал имя.
Автобус свернул к огромному зданию и остановился. С некоторым удивлением Ян обнаружил, что они в аэропорту. Он встал, чтобы пойти к выходу, но девушка подняла ладони, знаком показывая, что надо сесть. Надо было подождать, пока на посадку зайдет самолет с высокопоставленными чинами. Ян вновь вперился в бейджик, силясь понять имя. И на какой-то миг ему удалось это, правда он тут же забыл его, только осталась уверенность, что это имя - производное от мужского. Женя, Саша, Валя, Валерия+
Братич вздохнул, укоризненно посмотрел на девушку, чтобы хотя бы взглядом высказать ей все, но она встревоженно смотрела в окно. Ян тоже повернул голову и вздрогнул.
Сон вокруг тоже вздрогнул, норовя разорваться. Парень заставил себя успокоиться и снова посмотрел в окно. За забором стоял самолет, тот самый, с министрами, а по трапу спускались какие-то немыслимые чудовища. С четырьмя лапами и без голов, с шестью руками и глазами-телескопами. Когти, клыки, тупая злоба и ненависть волной веяло от них.
Ян с удивлением посмотрел на девушку. Он никогда не думал, что представительницам слабого пола могут сниться такие страшные (а еще вернее - странные) сны. Сколько раз он участвовал в снах Инги, но там все было предельно ясно и просто, словно в детском мультфильме.
А тут психологизм прет на каждом шагу. Взять хотя бы краски сна. Никогда Ян не подумал бы, что серый цвет может быть ярким, а он яркий. Вторую ночь подряд Ян видит цветной сон и абсолютно не испытывает никакого дискомфорта, ни головной боли, ни рези в глазах.
Ян понял, что их ведут к тому самолету, откуда выходили те "высокопоставленные". Внутри салона кровь, ошметки мяса, и отвратительный медный запах. Запах! Вот что добило Яна. Вы когда-нибудь чувствовали запах во сне?
А он чувствовал, и даже начало заметно подташнивать от кровавой картины. И дело вовсе не в спиртном, которое он выпил вечером
- Что здесь было? - спросил Ян у стюардессы.
- Обед, - с приклеенной улыбкой на губах ответила она.
Яна замутило ощутимее. Он нашел взглядом девушку-экскурсовода с мужским именем. Она сидела на краешке кресла, аккуратно подогнув ноги, чтобы не угодить в лужу вязкой темной жидкости.
- Зачем? - подошел Ян.
Она посмотрела на него, сделала странный жест, словно хотела пожать плечами. Но вместо этого вдруг подняла обе руки на уровень лица и порвала сон пополам, словно надоевшую картину.
Ян сел в постели с жутко колотящимся сердцем. Так грубо его еще никогда не будили. Не считая случая, когда во время очередной попойки Максим заботливо накидал ему за шиворот снега, посчитав, что друг в отключке.
- Янот, ты встал? - позвала из кухни Инга.
- Частично, - как можно бодрее ответил Братич.
- Ну тогда ползли сюда, будем завтракать, точнее, уже обедать.
При слове "обедать" тошнота ринулась к горлу таким липким комком, что Яну стоило немалых усилий, чтобы не вырвать в постель. Он добрел-таки до туалета и задержался там надолго. Когда вышел, Инга критически изучила его бледную физиономию и резюмировала:
- Обед отменяется. Позвонить Максу?
Но Ян мужественно побрел на работу. Не хотелось подводить Максима после такой успешной презентации. Сон быстро выветрился из головы, остался только похмельный синдром, через который весь мир казался отражением в кривом зеркале. Да еще повсюду чудился запах мяса. Сырого.
К вечеру Ян твердо решил заняться поисками девушки. Он стал внимательно приглядываться к снующим мимо сотрудницам, ведь девушка могла немного изменить свою внешность. Выглядеть во сне в более выгодном свете - это обычное дело. Но почему-то Ян был уверен, что девушка с мужским именем не менялась ни на йоту. Разве что прическа или цвет волос могли быть другими.
Он втихаря пролистал сборник имен, про себя повторяя каждое похожее, но какой-то определенности не почувствовал. Совершенно разбитый и физически, и морально, под сочувственным взглядом Максима, Ян ушел с работы раньше на два часа.
Вляпался в лужу у подъезда, зачерпнул воды в каждый ботинок, уронил шарф и наступил на него, но не забыл купить яблочного сока. Жадно выпил почти поллитра, и лег на диван. До прихода Инги можно было поспать полтора часа. И даже спокойно отдохнуть, в том смысле, что сна с девушкой наверняка не будет. Она же не спит в четыре часа вечера, да и откуда ей знать, во сколько ложится Ян. И уж тем более, откуда ей было знать, что сейчас он собирается спать. Вряд ли она потащит его в свой сон.
Правда, слово сон не подходило к тому, что видел Ян. Это, скорее, мир - отдельный, не очень уютный, но мир, в который никому, кроме Братича, приглашения больше не было.
Он стащил джинсы, водолазку и нырнул под плед. Спать и не видеть сны - такое блаженство. А ведь именно этим он и собирался заняться.
Как видно зря. Стоило Братичу только начать дремать, как знакомые синие иглы прошили сознание, и он как-то неловко боком ввалился в дурманящий аромат летнего дня. Ян лежал на густом зеленом ковре из полевых цветов и луговой травы, глядя в чистое голубое небо. На душе мгновенно разлился теплый покой и радость. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом ветерка и пением птиц. Ян точно знал, что рядом никого. Только чьи-то осторожные шаги по сочным стеблям. По шороху приминаемых трав Ян понял, что кто-то легкий и невесомый идет к нему. Не крадется.
Он закрыл глаза, услышал, как шаги затихли около него. Почувствовал, как кто-то ложится рядом и кладет голову на его левую откинутую руку. Ян приоткрыл глаза, скосил взгляд. Рядом лежала девушка. Ее черные волосы разметались по зеленой траве, лежали тяжелым мягким шелком на коже парня, и от них поднимался густой запах полыни. Ян глубоко вдохнул воздух луга и спросил:
- Ну кто же ты?
Девушка одним движением ветра вскочила ему на грудь и ласково провела горячей ладошкой по лбу. На теле мгновенно выступили мурашки.
- Кто ты? - схватил ее ладонь Ян.
Она наклонилась к его лицу, белозубо и игриво улыбаясь, и коснулась его губ своими губами. Странно, ее губы поразительно напоминали губы Инги. Он непонимающе посмотрел на девушку, хотел что-то сказать, но она вдруг Ингиным голосом произнесла:
- Хватит уже спать, соня!
Ян зажмурился, а когда открыл глаза, то оказался на кровати под пледом. Перед ним на корточках сидела Инга, положив подбородок на ладони. Она задорно поддела Яна и поцеловала в губы.
- Вставай, Янот.
Парень не сдержал разочарованного вздоха. Впервые он был в спокойной обстановке и на самом интересном месте его разбудили. Зато девушку он рассмотрел хорошо.
- Ты давно дома? - спросила Инга.
- Нет, часа два назад пришел.
- Кушал?
- Нет, тебя ждал.
- Так и знала, - девушка встала, она уже переоделась в домашний костюмчик. - Пойдем ужинать, сновидец.
Ложась в постель поздно вечером, Ян очень надеялся на продолжение летнего сна, но вопреки всем ожиданиям не увидел ничего. Всю ночь он брел по темному гулкому коридору, изредка начинал брезжить свет, но потом словно где-то закрывали окно, и вновь становилось темно. Правой рукой Ян касался стены и ощущал под пальцами, то холодный бетон, то чавкающую грязь, в таких случаях он торопливо отдергивал руку и обтирал ее о себя.
Проснулся в холодном поту в 4 утра. До семи принял душ, позавтракал и сидел на кухне, привалившись спиной к холодильнику, глядя в окно и посасывая ломтик лимона.
Он совсем забыл, что день был выходной. Начал тихонько одеваться, но неаккуратно переступил с ноги на ногу, когда натягивал брюки и разбудил Ингу.
- Доброе утро, солнышко, - потягиваясь, произнесла она.
- Доброе, ты не проспишь? - застегнул ремень брюк Ян.
Инга перестала тянуться, перекатилась на живот и взяла будильник.
- Янот, ты что?
- А что? - замер Ян.
- Сегодня же суббота.
Ян со вздохом начал расстегивать ремень. Под хохот девушки лег обратно, попытался заворчать, но Инга начала его щекотать. Ян завизжал самым постыдным образом, чем вызвал еще больший хохот у Инги.
Вообще в выходные дни они отсыпались за всю неделю и вставали обычно ближе к обеду. Но в эту субботу они встали непривычно рано. Инга на правах пострадавшей (все ж, кто недоспал положенные четыре часа) первая полезла в душ, но ровно через пять минут Ян бесцеремонно зашел в ванную, упер руки в боки и заявил:
- Мелихова, а ну, кувыркайся отсюда! Сколько можно плескаться?
В ответ Инга не менее бесцеремонно окатила парня горячей водой. Ян, засучив рукава, ринулся в атаку. Короче, душ они приняли вместе, а после него тревожный сон стерся из памяти Яна, оставив лишь размытые вспоминания, словно нечеткий негатив.
Долго пили чай, откинувшись на спинки стульев и вытянув ноги. За окном сияло не по-ноябрьски ясное утро, с подсиненным небом и сплошным потоком лучей, который скрашивал нагость города.
- Пойдем, погуляем, - предложил Ян.
Рядом с домом был парк, наполненный тишиной выходного утра. Даже поток машин, обычно не иссякающий, стал заметно реже. Они бродили по мокрым асфальтовым дорожкам, от которых поднимался пар, практически не разговаривая, отдыхая душой.
Ян сел на скамейку, усадил к себе не колени Ингу и прижался щекой к рукаву ее куртки.
- Ян, послушай, можно спросить? - вдруг произнесла Инга.
"Можно спросить"? Инга? Что это с ней? Парень мгновенно насторожился и поднял голову.
- Я сегодня не могла попасть к тебе в сон+
- Хм, - откашлялся Ян, щуря свои зеленые глаза.
- Да нет, я ничего не хочу, но я и вчера не могла.
Инга задумчиво накручивала на палец мягкий локон Яна.
- И позавчера.
- Извини, но я не могу контролировать свои сны. У меня, видишь ли, двойка была по этому предмету в школе, - неправдоподобно соврал Ян. - И потом, ты же сама говорила, что тебе совсем неинтересно наблюдать, как я развлекаюсь с Анжелиной Джолли, - попытался перевести все в шутку Братич.
- Меня это беспокоит, - как будто не слыша последней реплики парня, сказала Инга. - С кем ты?
- С Максом Егоровым, - буркнул Ян, стараясь, чтобы его тон был смущенным.
- И что вы там делаете? - недоверчиво спросила Инга, уже почти поверив.
- Обмываем презентацию.
Она не вздохнула с облегчением, не улыбнулась счастливо, но Ян видел, что на сердце у нее отлегло. Они нагуляли аппетит и отправились в пиццерию, после зашли в прокат, набрали дисков с фильмами и вечер провели перед телевизором, поедая чипсы.
Вечером Ян долго оттягивал момент сна, он хотел было совсем не ложиться, но в итоге уснул в зале перед телевизором. Он снова был в пиццерии, только уже не с Ингой. Черноволосая девушка, задорно смеясь, кормила Яна пиццей. А Ян почему-то звал ее Стасом. Утром он ошарашенно сидел на диване, глядел в стену, пока в конце концов не понял, что знает имя девушки. Только не Стас, а Стася, Станислава.
Ян с чувством сказал: "Ух!", потер лицо и пошел в ванную. Инга сидела на кухне, поджав одну ногу под себя и зябко придерживая воротник пижамной куртки.
- Малыш, привет, - кивнул Ян.
- Привет, как Макс?
Ян оторопело замер, в голове у него блуждала только одна мысль: "Стася+ ну надо же".
- Не знаешь? - уточнила ядовито девушка.
- Нет, откуда. Я только проснулся.
- Что снилось?
- Зачем тебе? Я не помню, бред какой-то. Похоже, мы пива вчера перепили.
Инга сидела надутая, даже когда Ян вышел из ванной, и стряхнул мокрое полотенце на нее.
- Прекрати, - досадливо поморщилась она, стирая капельки со лба. - Как маленький ребенок.
- Ингуш, да что ты в самом деле?
- Ничего, - она ушла в спальню и зашуршала одеждой.
Ян завтракал в одиночестве и недоумении. А когда доел, услышал, как хлопнула входная дверь.
- Ин, это ты?
Никто не ответил, и Ян с удивлением позвал еще раз. Дверь захлопнулась за Ингой.
В воскресный ясный день Ян остался один. И кого обвинять в этом, он не знал. Но уж точно не Максима. А что случилось с Ингой, которая всегда твердила о личной свободе? И уж тем более, она всегда пренебрежительно фыркала, если подруги жаловались ей на своих нерадивых мужей, отрывавшихся во сне по полной.
Странно, но на душе у Яна вдруг стало легко. Он просто знал, что скоро им с Ингой пришлось бы делать выбор в их отношениях. Он видел только один вариант - свадьбу, но именно это его и пугало. Он ничего не имел против штампа в паспорте, он был против Инги в качестве своей жены, относясь к ней как подруге, не больше. Он привык к ней, а для Яна не было ничего хуже привыкания. Все привычки Инги, в том числе и нехорошие, он выучил наизусть уже через три дня после совместного проживания. Он рьяно взялся за искоренение ее главного недостатка - чудовищно напевать Анастейшу (или Настеньку Вайнштейн, как ее ласково звал Макс), принимая душ. И преуспел в этом только после совместного просмотра живой записи концерта певицы, которую в свое время просто боготворил.
Ян задумался. Уж не тогда ли ему перестала быть интересна Инга? Как будущая супруга.
И не потому ли он дожил до 26 лет и, имея кучу подружек, ни с кем из них не задумывался о серьезных отношениях.
- Ладно, это все лирика, - вздохнул он, беря сок. - Ушла и ушла, что ж теперь.
И решил пуститься во все тяжкие. Но после тщательного взвешивания понял, что пускаться во все тяжкие лучше всего в пятницу вечером, ну или в субботу, но уж никак не в воскресенье утром. От досады Ян взвыл и самым наглым образом начал распевать священную Анастейшу "Left Outside Alone". Не умолкая и не сбавляя громкости, он вышел на балкон и упер руки в боки. Ох ты! Это вчера было тепло, а сегодня солнце солнцем, а ветер-то северный. Ян поспешно ретировался в комнату.
В итоге, обидевшись на весь мир за несправедливое отношение к своей персоне, Братич провел день непродуктивно. В основном, пребывая в горизонтальном положении, а именно, в диваннообразной позе. И даже когда позвонил Егоров и предложил пойти развеяться, Ян отказался, поскольку растерял весь свой пыл.
Максим тяжело вздохнул:
- Ну, раз гора не идет к Магомету, тогда жди, - и пришел сам с упаковкой пива и DVD-шных фильмов.
Ян, увидев охапку в руках друга, пожал плечами и произнес:
- Начальству видней как их подчиненные должны проводить выходные.
И получил увесистый пинок от Макса, так как руки у "начальника" все еще были заняты.
Узнав, что Инга отбыла в неизвестном направлении, обиженная и оскорбленная, Егоров понял, что за лень напала на Братича, и перестал его подкалывать. Даже не стал расспрашивать из-за чего, собственно, все и случилось, потому что Ян вполне искренне пожал плечами и пояснил:
- Я и сам не знаю.
В 11 вечера Макс ушел, пригрозив выговором, если завтра Ян опоздает на работу. Братич же в ответ на такой ультиматум выдвинул свой:
- А ну кувыркайся отсюда, командир хренов. Как спаивать меня, так он первый, а как за опоздание наказывать, так он+тоже первый.
И Егоров, хохоча, "закувыркался" к лифту. Ян постоял у окна в кухне, глядя, как друг пересекает двор и заходит в свой подъезд. Максим, конечно же, не обошелся без спектакля. Он вошел в подъезд, только когда переобнимал все деревья и столбы во дворе. Еще и споткнулся на пороге для пущего эффекта.
Ян упал на кровать, закинул руки за голову, и с приятным холодком в животе стал ждать сна. Но ему долго пришлось изучать исчерченный отсветами фонаря потолок, прежде чем легкая дрема подползла к нему. И то, стоило ему чуть поерзать, устраиваясь поудобнее, как и дрема пропала.
Лишившись сна, Ян с досадой взял с полки недочитанного "Парфюмера" Патрика Зюскинда (Инга очень хотела, чтобы он прочел эту книгу) и до утра осилил историю о маньяке.
Зато на работу он приехал еще раньше Макса, чем вызвал немалое удивление всего отдела. Он ловко отбарабанил отчет на утреннем собрании и вполне довольный собой сел играться в "Zuma"...
Он падал в пропасть, не поспевая хватать ртом холодный воздух и размахивая руками в бесполезной попытке удержаться. Это уже не сон, это не шутки. Через минуту-другую Ян встретит свою смерть. По бокам все слилось в сплошную серую полосу, а под парнем стремительно щетинилось острыми камнями ущелье. Как же он сорвался-то? Ян попытался вспомнить, но вместо этого в его сознании стал расти огромный пузырь, готовый лопнуть паникой, истерикой и Бог знает, чем еще. Камни приближались, сознание теснилось в уголочке и билось там крошечной точкой, которая вспыхивала с такой частотой, что Ян едва поспевал различать слова, а когда различал, то не успевал их осознавать. Все сжималось вокруг только в эту точку. Он сжимался телом, пытаясь защититься перед этим равнодушными серыми глыбами, которые только и ждали, что он сейчас об них расшибется; он сжимался внутренне, стараясь самому себе казаться меньше.
Он уже не сознавал, что кричит до боли в горле. А крик сжимался в точку и не расходился эхом по ущелью.
Запах мокрых камней; почти ощутимый ветер, трепещущий в ладонях, будто пойманная птица; собственный крик - хаотично смешалось, перепуталось, сплелось в один шар. А шар уменьшился до размеров точки в конце написанной строки.
- Янот, Ян! Что с тобой?! Просыпайся, слышишь?
Братича трясли за плечи так, вместе с головой тряслись и мысли. Он никак не мог сосредоточиться, чтобы сказать: "Хватит!" Благо Макс сам увидел, что друг вернулся в реальность.
У Егорова было такое перепуганное лицо, что ему впору было позировать для афиши нового ужастика.
- Ты...ты...,- силился что-то сказать Максим, но только хлопал квадратными от пережитого ужаса глазами.
В серых глазах Егорова вдруг стали заметными огромные черные зрачки, окаймленные светлой, неровной полосой. На переносице алел маленький рубец, который Макс заработал в глубоком детстве, когда не поделил в песочнице ведерко для куличков.
В двери кабинета смотрели ошарашенные лица сотрудников, на которые Егоров досадливо махнул рукой. Лица исчезли, дверь благоразумно закрыли. Друзья остались вдвоем.
-Ты что вытворяешь? - пропихнул наконец слова Максим.
Откашлялся, словно оцарапался ими, и тяжело опустился на стул. А Ян и сказать ничего не мог. Сердце колотилось где-то в горле, противно липла к телу мокрая рубашка, и мысли ворочались тяжелым комком, настолько спутанным, что как парень ни силился, ухватить какую-то нить не мог. Как не мог вспомнить и сна, от которого орал благим матом на весь отдел, и от которого сейчас тяжело дышал.
- Ян, что с тобой происходит?
Братич утопил горячее лицо в ладонях и через растопыренные пальцы стал смотреть на недоумевающего друга. Если сказать правду, то он сошел с ума - влюбился в девушку из сна. А если подумать, то ничего не случилось. Уснул на рабочем месте и увидел кошмар.
 Не зная, какой из этих ответов выбрать, Ян выпалил оба. У только пришедшего в себя Максима вновь стали расширяться зрачки, заполняя собой всю радужку глаза.
- Может, тебе в отпуск уйти?- осторожно произнес Егоров после минутной паузы.
 - Нет, Макс, подожди, - Ян потер лицо. - Я серьезно. Ты никогда разве не влюблялся в девчонок?
- Из снов? Нет, что-то не припомню. А при чем здесь девушка, если ты вопил так, будто в последний раз?
Что-то шевельнулось в памяти Яна, мгновенно проскочил ряд картинок, но он ни за одну не смог ухватиться. И тут же навалились другие мелочи и сон, если и вспомнился на мгновение, то вновь оказался похороненным под ними.
- Может, мне не девушка сейчас снилась, я не помню. Она мне вообще-то уже давно снится.
- А с Ингой ты из-за нее расстался?
- Нет, это Инга со мной рассталась.
- Но из-за нее? - уточнил Максим.
Ян ничего не ответил. Он хотел объяснить другу, что втемяшил себе в голову.
- Ну ты, Братич, даешь! - удивленно покрутил головой Егоров, выслушав Яна. - Многое слышал, но чтоб такое+Каким, интересно, образом ты ее искать собираешься? Да и вообще, ты себе представляешь, чем это может закончиться - 60-летней соседкой Анной Сергеевной или сопливой Маринкой с первого этажа. Ты про это думал?
Ян с уверенностью замотал головой. Стася не меняется, это 100%. Егоров думал иначе, он вздохнул и начал методично выкладывать все "за" и "против", в основном, это были "против". Он разглагольствовал минут 15, пока не заметил, что Ян сосредоточен совсем на другом.
- Блин, Братич, я распинаюсь для кого, - обиженный в самых лучших чувствах, сказал Макс. - Что ты там высматриваешь?
Ян оторвал взгляд от своих брюк и с беспокойством произнес:
- Да мне кажется, что я штаны обдул.
Егоров, еще не остывший от собственной проникновенной речи, замер на несколько секунд, затем фыркнул.
- Ничего смешного, - щупая брюки, попытался сдержать серьезный тон Ян.
Получилось не очень, потому что Егоров уже хохотал в голос, мотая отросшей челкой в разные стороны и щуря серые глаза, которые еще четверть часа назад были расширены до предела.
Ничего страшного не произошло, день продолжился и закончился. А потом был еще один день и ночь. И снова ночь.
А через две недели Ян понял одну важную вещь. Хотя если быть точным, ему пришлось понять.
Всегда кажется, что все несчастья, которые происходят с другими людьми, никогда не случатся с тобой. Ведь ты - главный герой своего фильма. А с главными героями ничего не случается. В такой уверенности долгое время пребывал и Ян. У него не было любимого пса, который трагически погиб у него на глазах. Он даже ни разу не терял ключи от квартиры и не ломал руку во время игры в казаки-разбойники. Старательно плевал через левое плечо, если рассказывал о чьих-то бедах.
И поэтому ясное дело, что звонок в три часа ночи из больницы выбил его из колеи. Дело было ночью, а по ночам Ян спит как убитый и видит странные сны. В тот момент он, например, ужинал в какой-то мрачной готической зале с большим количеством нахмуренного народа. Он метался взглядом из стороны в сторону, ища хоть одно знакомое лицо, и не находил. Его это пугало. Ян не мог пить густо-красное вино из пузатых бокалов, ему казалось, что это кровь. Он не ел хорошо прожаренное, пахнущее специями мясо, догадываясь, что это отнюдь не кусок телятины. И он видел, что своим поведением настораживает соседей по столу. Слева от него был свободный стул и Ян с содроганием ждал того, кто сядет рядом с ним. В конце зала вдруг высветился яркий проем двери, такое чувство, что за стенами этого зала стоял яркий день. Он услышал цоканье каблучков, услышал шорох платья и легкий аромат полевых цветов.
Станислава села рядом и уголком губ шепнула:
- Извини, что заставила ждать.
И не успела она это произнести, не успел Ян перевести дух и насладиться ее красотой, как он делал уже каждую ночь, из темных углов стали выходить тени.
- Вампиры, - с тревогой произнесла девушка.
Они оцепенело наблюдали за тем, как вампиры кусали всех сидящих за столом и только крепче переплетали пальцы рук. Бежать они не пытались. Во всех снах Стаси веяло безысходностью, и бежать было бесполезно, что бы ни происходило. Бегство не помогало.
И Ян, смирившись, ждал своей участи. Вампиры, перебив всех, стали окружать его и девушку. Причем, все их взгляды были устремлены на Станиславу. Вот тут Яну стало по-настоящему страшно. Тем более, что его самого крепко обхватили за плечи и щиколотки ледяные пальцы. Он начал мотать головой, силясь проснуться, но у него действительно в школе была двойка по управлению снами. И иногда он начинал думать, что те же проблемы были и у Стаси. Сны часто выходили из-под ее контроля.
Он почувствовал острую мгновенную боль в лодыжке, которая переросла в приятное тепло, волной поднимающееся по телу вверх. К самому сердцу. Даже если бы Ян и захотел, он не смог бы противиться этому теплому облаку, мягко обволакивающему его сознание. Ян едва нашел в себе силы скосить глаза налево, где также блаженно таяла в когтистых руках девушка. Хотел предупредить ее, но не мог пошевелить языком.
Откуда-то из-под сводчатых потолков стало раздаваться эхо. Легкий перезвон колокольчиков набирал силу, становился все звучнее. А приятная оцепенелость Яна вдруг пошла на убыль. Он с недоумением посмотрел на Станиславу и девушка с досадой произнесла:
- Это телефон.
Мгновенно стало темно. И Ян понял, что проснулся, лежит в своей постели на боку, уткнувшись в стену. Телефон на тумбочке разрывался.
- Да, - резко повернувшись, схватил он трубку.
А уже через 10 минут вылетел из квартиры, на ходу запихивая в джинсы свитер и всовывая руку в рукав куртки. Проснулся он ровно наполовину, и ровно наполовину понял, что случилось.
Окончательно все осознал уже стоя в приемном покое рядом с врачом в зеленой робе. Оба - и парень, и врач - были взмыленные, отдувающиеся. Ян молча слушал, изредка хлопая глазами и тихо переспрашивая значение медицинских терминов, которыми врач щедро сыпал. Братич крепко стоял на полу, расставив ноги, обутые в ботинки с развязанными шнурками, но пола он не чувствовал. Он падал, стремительно и неизбежно, как тогда во сне. Он неожиданно вспомнил, от какого сна орал на весь отдел. И с каждым услышанным словом падение убыстрялось. Он даже почувствовал ветер, во весь опор дующий в лицо.
- Ну вот, - заканчивая, произнес врач, - надежда есть. Бывало и хуже, честно вам скажу.
Ян истерично хихикнул. Бывало и хуже. Если он правильно понял, у Инги полголовы размозжено. А хуже, это наверное, когда совсем без головы привозят. Он снова зафыркал, давя смешок, понимая, что если не остановится, то через минуту ему придется нюхать нашатырный спирт.
- Все нормально? - подозрительно спросил врач.
Ян поднял ладони.
- А почему мне позвонили? - спросил он.
- Мобильник ее разбился, а в сумочке нашелся лист блокнота с вашим номером.
Братич вздохнул и спросил:
- А что мне теперь делать? Какие-нибудь документы заполнять надо?
- Вообще-то, если у нее есть родственники, свяжитесь с ними, вы нам окажете большую услугу.
И врач заспешил куда-то на зов медсестры: "Александр Дмитриевич, срочно!"
Ян вместо ответа и каких-то действий стал думать, стоит ли посреди ночи звонить домой Инге, будить ее бабушку и ошарашивать ее новостью о том, что внучка в реанимации.
Он сел в кресло, проводил взглядом врача и вытянул ноги в проход.
Через некоторое время он очнулся. По-другому сказать нельзя. Ян с трудом осознал, что сидит в прохладном коридоре, пропахшем хлоркой, и не может вспомнить, о чем думал в прошедшие минуты. Скорее, даже не думал, а мыслил картинками, вперившись в зеленую стену.
- Вы еще здесь?
Ян вздрогнул. Рядом стоял тот же врач, и, сведя брови, смотрел на растерянного парня.
- Вы позвонили родным Мелиховой?
- Да я+У нее бабушка...Три часа ночи..., - сбивчиво, но образно Ян объяснил, что если он сделает звонок, то пациентов в палате прибавится.
- Ясно, - тяжело вздохнул медик. - Ну, тогда марш домой спать.
- А мне нельзя...
- Конечно, нет!
- А когда?
Врач откашлялся. Помолчал, глядя в пол. Снова откашлялся, и неопределенно произнес:
- Позвонишь в обед, - ненавязчиво медик перешел на "ты".
- А как...
- Всё, я сказал. Иди, сейчас ты только мешать будешь.
Ян еще минуту стоял и смотрел, пока зеленая роба врача не скрылась в кабинете в конце коридора. Он добрел до поворота к лестнице, свернул за угол и машинально сел на стул. Сцепил руки в замок и так замер, перед глазами вновь проносились картинки, причем, с такой быстротой, что Ян начал легонько мотать головой по направлению их движения, то есть слева направо.
- Да что ж ты тут сидишь?
Вздрогнув, Братич поднял голову и встретился с сердитым взглядом голубых глаз врача. Ян открыл рот, но Александр Дмитриевич его опередил.
- И только посмей сказать: "Да я...вот..."
- Да я...вот, - по инерции повторил Ян, вконец запутавшийся, где он - во сне или в реальности.
- Марш! - врач развернул его к лестнице и для верности хлопнул по спине, а ладонь у него была дай Боже.
Ян едва ли не покатился по ступенькам. Холодный ночной воздух мгновенно привел его в чувство, словно Братичу залепили крепкую оплеуху. Он даже нормально доехал до дома, терпеливо выжидая на светофорах зеленый свет, хотя дороги были пусты в обе стороны на километр.
Было шесть утра, когда он вошел в квартиру. Ложиться спать не было смысла, да и не хотелось Братичу спать. Ему вообще ничего не хотелось. Он упал на смятую постель в одежде, и в полнейшей прострации пролежал час, глядя в потолок. Писк будильника с трудом вернул его в реальный мир. И опять же, как тогда в больнице, Ян толком не смог вспомнить, о чем думал этот час. Кажется, что-то о смысле жизни и о судьбе, в которую Братич не переставал верить и которой постоянно находил подтверждение. Задумался было на секунду о том, каким образом в сумочке Инги оказался листок с его номером телефона, но потом вспомнил, что сам его написал почти год назад, когда познакомился с ней на какой-то гулянке. У Инги, кстати, в тот вечер украли мобильник, и она сидела в углу и плакала, словно девчонка, у которой умер любимый котенок. Ян подсел, успокоил, и сказал:
- Я понимаю, у тебя там, наверное, были очень нужные тебе телефоны, я попробую хоть немного скрасить твое несчастье, - и написал свой номер.
Листок-то, оказывается, Инга сохранила и даже таскала его в своей сумочке, вот уж чего не подозревал в ней Ян, так это сентиментальной привязанности к вещам: "Ах, на этой скамейке мы в первый раз поцеловались!" или еще хуже "Ах, на этих простынях я впервые отдалась ему!"
А ведь он за прошедшие две недели даже и не вспоминал бывшую подругу, наслаждаясь новыми ощущениями и новыми, доселе неиспробованными отношениями. Во сне.
Чувствуя себя последней скотиной, Ян приехал в офис. Там еще никого не было, только возился у себя Максим. Он всегда приходил первым и уходил последним, может, поэтому и занимал руководящий пост, несмотря на свой несерьезный возраст. Ян стукнул в дверь, услышал жизнерадостное:
- Войдите.
И открыл дверь.
- О, Янот! - удивился Егоров, кинув взгляд на часы. - Ты чего?
Вгляделся внимательнее в остекленевшие глаза друга и полуутвердительно спросил:
- Что-то случилось?
Братич прислонился плечом к косяку и шевельнул губами:
- Инга в реанимации.
У Егорова со страшным грохотом вывалилась из рук массивная папка.
- Когда? Как? Что случилось? Рассказывай давай! Да Янот же! - Макс в одну секунду оказался возле друга и буквально втащил его в кабинет.
Братич отмахнулся, но начал потихоньку рассказывать+почему-то со сна про вампиров. У Егорова стали округляться глаза, он ласково попытался остановить Яна и направить его в нужное русло, но Братич упрямо досказал сон и потом только перешел ко звонку из больницы. Максим тяжело перевел дыхание, когда понял, что Ян рассказывал сон, а не бредил. Он погрозил другу пальцем и начал выразительно растирать левую половину груди, надеясь, что и сообщение про Ингу тоже сон. Начал растирать, да так и застыл, чуть приоткрыв рот.
- Чччерт! - хватил ладонью по столу Макс, когда Ян замолк.
Стол ничуть не пострадал, а вот Егоров зашипел и затряс отбитой рукой.
- Я теперь не знаю, как бабушке ее сказать, - признался Братич. - А сказать придется, поскольку она наверняка уже все отделы милиции на уши подняла.
- Придумаем что-нибудь, да и врач вроде сказал, что надежда есть? Ведь так?
Ян кивнул. Он отказался от предложения Макса пойти домой, потому что не хотел вновь остаться наедине со своими мыслями. Собравшись с духом, он позвонил-таки бабушке Инге, но она уже все знала. После обеда Ян позвонил в больницу, где его отшили окончательно и бесповоротно.
И тем не менее после работы он не поехал домой, а сделал крюк, чтобы оказаться перед поворотом к больнице. Его тянуло туда как магнитом, хотя он отчетливо понимал, что никакой помощи от него не требуется. От него вообще ничего не требуется, даже присутствия.
На этаже его долго допрашивала медсестра, то и дело недоверчиво бросавшая взгляды на его расшнурованные ботинки, взъерошенную челку и темные тени под глазами. В конце концов она буркнула номер палаты.
- Как вы сказали? - переспросил Ян и был награжден очередным подозрительным взглядом.
Парень поспешил отойти. Он искал палату под номером 46, как ему послышалось. Прошло не меньше 15 минут, прежде чем он понял, что нужно пройти по какой-то боковой лестнице, чтобы оказаться на нужном этаже, где палаты начинаются с цифры 4.
Тут дело пошло быстрее, поскольку первая же палата оказалась 46.
Ян несколько раз резко вдохнул и выдохнул, не зная, что ему предстоит увидеть. После ночного разговора с доктором, он был готов увидеть самое ужасное. По правде, он больше боялся встречи с бабушкой Инги, поэтому сначала приоткрыл дверь и просунул голову.
Кровать стояла у окна, за которым уже давно чернело вечернее небо с редкими звездами, изредка проглядывающими через лохматые облака.
Ян с опаской вошел в палату и отметил, что в ней гораздо прохладнее, чем в коридоре. Он вообще больше сосредотачивался на мелочах, окружающих его, чем на Инге. Медленно бредя к кровати, он почти с ужасом поймал себя на том, что в голове вертится мелодия Анастейши, та самая, которую он пел с веселой злостью, когда Инга неожиданно ушла.
У Яна затряслись руки, да так сильно, как никогда не тряслись даже с самого сильного похмелья.
Он остановился в нескольких шагах от кровати и чуть слышно позвал:
- Ин, Ингуш.
Равномерный писк приборов, к которым была подключена девушка, да шорох начавшегося дождя за окном был ему ответом. Он начал вглядываться в бледное лицо, затерявшееся на белой подушке среди белых бинтов и белых пластырей, держащих трубки в нужном положении у рта и носа девушки.
- Да это же+- вдруг вырвалось у Яна.
Договорить ему не дал возмущенный голос медсестры:
- Вы что здесь делаете?
Братич растерянно оглянулся. Мысли заскакали в разные стороны, вместе с номером палаты, в которую он забрел и именем Инги.
- Сюда нельзя! - продолжила медсестра, подходя к опешившему парню и беря его за локоть.
- Постойте, - засопротивлялся Ян. - Секунду дайте мне...Да отпустите!
Он вырвал локоть, оттолкнул медсестру и нагнулся, вглядываясь в лицо девушки.
Ян редко путал сон с явью, но сейчас он почувствовал, что не может понять, спит он или бодрствует. Медсестра оторопело молчала, ожидая, чем все кончится.
- Вы ее знаете? - наконец тихо спросила она.
Ян беспомощно обернулся на нее и кивнул. Наверное, можно и так сказать.
- Как ее зовут? - еще тише спросила медсестра.
Братич ошарашенно захлопал глазами, похоже, все-таки ему снится очередной сон. Только он не помнил, когда и где он заснул. Вдруг он еще едет в машине и спит?
- Стася, - автоматически ответил он. - Станислава.
- Вы ее знаете? Она у нас с июля лежит...
Кажется, все-таки вокруг реальность, потому что во сне после таких резких эмоциональных всплесков Ян просыпался. А сейчас по-прежнему стоял в холодной больничной палате и слышал равномерный писк приборов. Да и медсестра крепко держала его за локоть, явно для того, чтобы он устоял на ногах.
- Вы ее знаете? - повторила она, недоверчиво глядя на ошарашенного парня.
- Сейчас какой месяц? - выдал Ян и сам тут же вспомнил, что ноябрь. Почти декабрь. Хотя за окном и идет дождь. Неправильная зима выдалась, неправильно вообще все. Если она в коме, то как ей могут сниться сны?
- Я не понимаю, - прошептал он.
Повернулся к медсестре и растерянно спросил:
- Как ей могут сниться сны?
Пришел черед медсестры хлопать глазами и открывать рот. И Ян добил ее:
- При том, что мы с ней не знакомы. Или она не в коме?
- В коме, в коме, - горячо подтвердила медсестра. - Я говорю, с июля. Ни имени, ни фамилии не знаем ее. Нашли в подворотне с пробитой головой без документов. Родственники до сих пор не отозвались. В сознание она не приходит, но состояние у нее стабильное.
- Я только знаю, что ее зовут Станислава, и последний месяц вижу ее в своих снах каждую ночь и даже днем.
- Это ее или ваши сны? - сделав нажим на последнем слове, уточнила медсестра.
- Ее, - выдохнул Ян. - И я совсем ничего не понимаю.
Он по привычке схватился за пуговицу куртки и начал ее крутить, как он делал всегда, когда попадал в сложную ситуацию или когда волновался. Это дико мешало ему на всяких презентациях и публичных выступлениях, но отучиться от этой привычки он не мог еще со школьной скамьи.
- Может, вы перепутали ее с кем-то?
Ян вновь повернулся к девушке и склонился над ней. Черные волосы из-под белых бинтов, тонкие чуткие брови. Ян много раз видел, как они выгибались дугой, когда Стася смеялась, или вытягивались в струнку, если дело принимало острый оборот. Неплотно закрытые большие глаза. Ян был уверен - они цвета ярко-синего летнего неба. И только губы были не того алого цвета, каким он привык восхищаться. Губы были бескровные, сухие, их уголки печально опустились вниз.
"Стася...Станислава...Слава... Это Слава, Ян, познакомься!" - вдруг всплыл в голове голос Инги. Хоть убей, он не помнил, когда Инга произносила эти слова.
"Славочка, если будут проблемы - звони. Я вернусь 15 числа!" 15 числа!
Всё! Вспоминания лавиной обрушились на Яна. Он аж пошатнулся под их напором и тихо замычал, мотая головой.
Медсестра испуганно схватила его под локти, выволокла в коридор и усадила на кресло.
- Я сейчас, - вихрем взметнулся белый халат.
...Они безбожно опаздывали с Ингой на поезд, потому что в самый последний момент Мелихова помчалась на работу, чтобы провести последний инструктаж с девушкой, заменявшей ее. Ян нервничал, потому что еще ни разу не опаздывал на поезд и не знал, какие проблемы будут, если это все же произойдет. А он хотел начать отпуск без всяких проволочек ровно в четыре часа вечера, вместе отправляющимся в Сочи поездом. И желательно, чтобы они с Ингой сидели в нем, а не бежали следом по перрону.
Макс привез его с вещами к фирме, где работала Инга, и посоветовал Яну самому зайти и приволочь любимую за шиворот.
Братич, игнорируя лифт, взбежал на четвертый этаж и столкнулся нос к носу с Ингой.
- Янот, - удивилась она.
- Ты на часы смотришь хоть иногда? - вместо приветствия буркнул Ян.
- Смотрю, мы успеваем, паникер. Я просто Славе объясняла+
- Кому? - услышав мужское имя из уст любимой, грозно сдвинул брови Ян.
- Мне, - вдруг раздался сзади негромкий голос.
Братич обернулся. В дверях смущенно розовела высокая девушка с пухлой папкой в руках.
- Это Слава. Ян, знакомься, - засмеялась Инга.
- Очень приятно, - пробормотал Братич и, ухватив Мелихову за руку, потащил к лифту. - Но если мы опоздаем.
- Ладно, Славочка, пока, - лепетала на ходу Инга. - Звони, если что-то будет непонятно. Я вернусь 15 числа+
Они вернулись из Сочи 15 июля. Ни Инга, ни уж тем более Ян Славу не вспоминали. А она, получается, запомнила Яна. Да еще так запомнила, что даже, находясь в коме, думает о нем.
Под нос вдруг сунули ватку, Ян, не сориентировавшись, вдохнул полной грудью и начал чихать, уворачиваясь от резкого запаха.
- Все? Пришли в себя? - перед ним стояла та же медсестра.
- Нормально, - выдавил парень. - Вопрос, а девушка когда к вам поступила?
- Первого июля, - сразу ответила медсестра и, заметив вновь побелевшее лицо Яна, опять сунула ватку с нашатырем.
Первого июля они с Ингой уезжали в Сочи. Первого июля он познакомился со Стасей. Первого июля кто-то одним ударом практически лишил девушку жизни. Хотя+она живет. Но только не так как все.
Ян встал, держась за стену, вернулся в палату и подошел к кровати. Ну и что ему теперь делать? Он нашел свою любовь из сна. Только радости не чувствуется. И вообще ничего не чувствуется, кроме растерянности. Ян словно брел в безвоздушном пространстве, где не было никого и ничего, что помогло бы найти правильный ответ. Там даже горизонта не было видно, а значит, и конца-края вопросам не было.
Ян осторожно взял Стасю за прохладную безвольную ладошку, прижал к своим губам. И понял ту самую важную вещь - всегда есть надежда на "может быть". А может быть, Стася очнется. А может быть, у них все будет хорошо и наяву. А может быть, когда-нибудь солнечный свет перестанет выкрашивать ее темно-синие глаза в цвет сна.
 
 Октябрь 2005 - 4 января 2006