Чёрное пламя над Луизианой. Часть 3

27 августа 2005 г.

Д. Б.

Кто-то заявил, что труд облагораживает... Этот кто-то, наверное, не работал. Смотря хроники Освенцима по Дискавери, я не понимал всего трагизма, более того, искренне считал, что жиды другого и не заслуживают. Но здесь, в этом грязном полумраке, наполненном кашлем, стуком молотков и прочим шумом, я чуствовал ад... эти грязные пальцы с окровавленными ногтями, безумные глаза рабов тянулись ко мне...
Крепче сжав в руках кирку я потянулся к охраннику, мысли замерли. В голове была странная пустота. Эта жирная свинья не чувствовала, что ещё чуть-чуть, и его жалкие мозги растекутся по земле. Вокруг на меня пялились и перешептывались сломанные нацистами люди. "Быдло, - подумал я, - жалкие засранные рабы..." И они доказали свое кредо
- Господин охранник, новенький не работает! - прохрипел голос какого-то доходяги, прямо захлебывающийся от гадливости.
Жирная свинья начала оборачиваться ко мне, и в эти мгновения что-то воткнулось в тело и из спины показался окровавленный конец кирки.
Тишина накрыла рудник,с каким-то триумфальным стуком жирная туша охранника медленно завалилась на землю. Кирка ещё вздрагивала в его жирном пузе. Дикий вой быдла понесся изо всех углов, вой ужаса. Охранник рванулся к жирному -Боб!!!
- Кто, суки!!!! Вы трупы!
- Стив! - крикнул он в рацию, - Боба ранили.
С диким грохотом раскрылись двери и в рудник влетели надзиратели.

М. У.

Копирайты на удар по моей многострадальной спине принадлежали гомо сапиенсу… нет, похоже, просто гомику, из надзирателей… Афроариец, как позже метко назвал его Майки, моментально получил ответ, правда, после этого я уже без его помощи рухнул лицом в подозрительную жижу и отключился.
— Арбайтен, янки! — кричал снившийся мне маленький фюрер с лицом мазафакера Джонни, размахивая двумя дробовиками. Дробовики были больше похожи на ракетные установки в миниатюре.
— Линкс-цво-драй-виэр! — пел Раммштайн с лицом Моби.

Пришёл в себя (а больше не в кого, к сожалению) уже, наверное, ближе к вечеру, — сложно было определить, находясь в постоянных сумерках, — и тут же пожалел об этом, вспомнив все ближайшие события…
— Ниггер проснулся! — я даже не обиделся на эту фразу, увидев, кто её произнёс: цвет кожи надзирателя был ещё темнее, чем у меня. Впоследствии оказалось, зря не обиделся.

Для большинства присутствующих, похоже, всё это было не внове, особенно скучала наша охрана.
— Ушки состарились, надо бы новых навешать… — скучающим тоном проговорил другой, арийского мордосложения, кончиком ножа поддевая «украшения»…
Меня вырвало на чью-то бывшую голову.

— К работе, горилла! — крикнул мне ещё один, по виду латино. Тут уж я разозлился, но возражать не было ни сил, ни желания. Работать, в принципе, тоже, но чувство самосохранения взяло верх над моими сомнениями по поводу целесообразности возврата к колониальным временам.
Взяв кирку, я размахнулся и… Присев, сжался в комок, так как почувствовал, что кирка попала во что-то мягкое на уровне моей груди. По вдруг наступившей тишине я понял, что попал в надзирателя.

28 августа 2005 г.

М. У.

Впервые в жизни я симпатизировал засранцу Джонни в тот момент, когда оставшийся надзаратель вызвал в рудник подкрепление. Едва тот успел закончить свои выкрики по рации, Джон как бы танцуя кружащимися движениями приблизился к нему и, словно нехотя, на виду у всех воткнул ему под ребро кирку. Надо отдать ему должное, получилось весьма эстетично, насколько это слово вообще можно применить к убийству, тем более в такой ситуации, а не "мувиз". Дальнейшее помнится смутно. Встав плечом к плечу, мы с Джоном встречали кучу надзирателей, предварительно отобрав у тех надзирателей предметы, применимые как оружие. Кажется, их добил кто-то из других пленников. Мы покрошили их немалое количество, но не учли некоторых особенностей человеческой природы.
В самый неподходящий момент я почувствовал острую боль под лопаткой. Падая, увидел того, кто меня ранил. Это был темнокожий брат! Хотя, к чёрту таких братьев. Это человекообразные животные, которых не так жалко, как постоянно съедаемых нами коров, свиней и "горячих собак" неизвестного происхождения.
Вообще, я больше не расист. Как сказал бы наш бывший пастор Шэгги, Всевышний вправил мне мозги, хотя их надо было бы вышибить.
Кто рубанул Джона, я уже не видел. Наверное, кто-то всё-таки помог мне уползти оттуда. Странно, Джонни лежит рядом, похоже, ещё в отключке.
Да, Джон, хоть я и считал тебя моральным уродом, ты всё-таки не похож на нашего земляка Джонни Мухаммеда и прочих ли бойдов. Думаю, никому не надо объяснять, кто они такие.
Мля, где мы? Кажется, за пределами рабовладельческой базы.

Д. Б.

Стоило ли стремиться к победе? Даже ценой своей жизни доказать всему миру, что круче всех мои яйца. Наверно стоило, ибо ни один трудовой мозоль не коснулся моей руки, а это уже стоило того. Даже стоя перед строем разгоряченных близкой расправой нацистов,глядя в их остекленевшие глаза, струйки слюны, вяло текущие изо рта. Дергались руки в карманах, сжимая запотевшими пальчонками постепенно отвердевающие члены. Черные или белые — это не имело значения. В одной из сотни супер-умных передач я слышал, что подсознательно человек ассоциирует пистолет или винтовку с членом, и, нажимая на курок, испытывает оргазм, черт подери. Почти две дюжины джонов холмсов стояли напротив меня, и наше пати плавно перерастало в такой порнофильм, что азиатские извращения типа букейк или прочей фигни станут вполне похожими, если не поблекнут в нашем случае.
Ниггер лежал рядом, ему, естественно, досталось больше, что, впрочем, неудивительно, глядя на его проделки…
Как-то странно, но в такие моменты жизнь не проносятся перед глазами,даже ни грамм ты не чувствуешь какого-то чувства типа ярость,скорее равнодушее и презрение к стаду уродов которые хотят насладится твоим страхом ,а позже видом твоего тела разрываемого пулями и покрывающееся пятнами крови и кровоточащими ранами.
Вы все слышали о Джоне Мухамеде...?

To be continued…