Зеркало заднего вида

- Хочешь посмотреть как я хожу по воде? Приходи в январе к реке - нас там много, кудесников.
(с) я
______

Коньяк из горла и горячая, только что из печи, булка – акт агонии инквизиции.
Индульгенция, уместившаяся в измятой, как двухнедельный носовой платок, пластмассовой бутылке начатого ещё утром лимонада, оказалась недействительной – после первого же глотка меня банально вырвало. С корнями. Но стало легче, как после исповеди. Рук от забора решил пока не отрывать (не люблю неопределённости)…
- Джулька, прикури мне сигарету… мне нужно хорошенько подумать…
Она засмеялась:
- А о чём – так вот вдруг?
- О нашем совместном будущем. Ты же сделала мне предложение…
- Ну-у, Масенький… ты ведь уже сказал «да»…
- Это я икнул… ты давай пей…
Эти два дня я устал поражаться её безотказности (прямо как автомат Калашникова: я просил – делала, не просил – предлагала и делала). Она решительно запрокинула «камин» и осторожно, чтоб не стереть помаду, запила измятым лимонадом:
- Не-е-ет, Масенький, ты сказал «да». А потом – икнул…
Она стояла, влажная от тумана и с мутными от коньяка глазами, зябко кутаясь в плащ. Под плащём ничего не было (перед выходом из дома я намекнул?, что нет ничего притягательнее акта единения в лесочке перед магазином, и она покорно натянула колготки со специальным вырезом и туфли, накинув плащ с тёплой подкладкой). Мне стало её жаль… даже слёзы навернулись… она смотрела так, как в последующем это делала только лишь моя собака…
- Джулька… ты же знаешь – у меня семеро по лавкам. И двое без лавки из-за нехватки пиломатериалов…
- Ну мы же уже всё решили… и с их обеспеченностью тоже…
- А твой бывший? Не разложит меня на кристаллические решётки? Он физик, кажется…
- Какой – бывший?
- Ой, прости, я забыл, что их у тебя, как собак у Ноздрёва…
- Кто это – Ноздрёв?
- М-м… скажем – мой коллега. Он погиб подо Ржевом… ну так как он отнесётся? Вы же встречаетесь иногда…
- Да он кроме раннего Чехова никогда никого не любил… нафиг его…
- А чего ж он – если любил - на тебе женился?
- Ты про что?!
- Да про Чехова… несовершеннолетнего.
Теперь она без предложения взяла «камин»… много отпила… откусила, не боясь за помаду, булку… выплюнула… закурила… я прижал её к себе (она сладко задрожала)…
- Джулька… давай-ка зайдём в лес. Есть тема.
Непроницаемость кустов, двухдневный алкоголь и полное отсутствие предрассудков навязывают определённый образ поведения – она распахнула плащ… я осмотрел её – маленькая и красивая… заглянул в бутылку…
- Не могу пить, когда ты так одета, Джулька… меня это отвлекает…
- Я тебя люблю. И всегда любила и помнила всё это время.
- Тогда давай – за любовь. И за память, которая выгодно отличает тебя от меня и прочих животных моего подвида!
- Я люблю тебя…
- Это реннесанс… нет – дисбаланс… нет – пошли домой…
- У тебя сильные руки…
- Да… твой тугой кошелёк я смогу отжать от груди лёжа раз сто…
- Я тебя…
- …я помню, Джулька… пошли…

Эхх! раззреши, браток,
на ночь дамочку-у
Не сочти это дело
за секс...

Дома лежали два проекта нашего совместного жилища, которое она намеревалась построить. Проекты были присыпаны пеплом (под которым скрытно готовился к восстанию не то Феникс, не то Феликс Эдмундо-вич инфицированный), залиты водкой и испачканы закусками. Я настоял, чтобы во втором этаже вместо спальни была усыпальница с лифтом и чтобы Джулька сменила «Ситроен» на другую марку, потому что это единственная машина, у которой двигатель вращается против часовой стрелки. Это был не каприз, это мировоззрение…
Тогда я уже знал - чего я хочу от жизни.
Оставалось сформулировать.
Так и осталось.