Лёля

 
 С точки зрения одноклассников Лёля была красавицей. Её озорная улыбка заставляля трепетать сердца первых красавчиков школы, а право нести её портфель до дома каждый из них считал честью для себя.Одноклассницы нервно кривили губы в недоброй усмешке и имя Лёля было для многих подобно красной тряпке для быка. Впрочем, это ничуть не волновало девушку. У неё были другие запросы.
 С самого раннего детства Лёля точно знала, что большая часть её жизни пройдёт в общении с потуссторонним миром - она рано научилась предвидеть события своей жизни и предсказывать будушее других людей, причём с такой потрясающей точностью, что вызывала неописуемый мистический ужас даже у близких.Лёлю стали называть ведьмой, но она ничуть не озлобилась, только улыбалась загадочно и смотрела на мир огромными голубыми глазами, в которых отражалось небо.Казалось, она знала нечто такое, что неведомо другим людям. Впрочем, так оно и было. Она знала, что другой мир есть.И причём не где-то там,в далёком гипотетическом бескрайнем пространстве Вселенной, а здесь и сейчас, параллельно с нашим обычным миром. И более того, влияние другого мира, разум, мощь и сила его несоизмеримы ни с какими энергиями, находящимися на нашей планете. Лёля просто знала это и всё.
 ...Когда однажды заплаканная Наташка протянула изумлённой Лёле на перемене новенькие часики, которые неизвестно почему остановились и категорически отказывались идти дальше, Лёдя не стала искать стандартных фраз утешения, а просто сказала:
-Дай-ка, посмотрю!
-Да всё уже! - обречённо вздохнула Наташка, - Хана часикам! И месяц не относила мамин подарок, жалко...
 Лёля не спеша положила часики на ладошку, нахмурилась, словно пыталась что-то там разглядеть и отправила им мысленный посыл: "Идти!". Это получалось у неё само собой. Лёля знала, что Земля - такая же часть беспредельного космоса, как и далёкие неизвестные звёзды, а значит - она тоже участвует в биоэнергоинформационном обмене, и её буквально пронизывают космические энергии, идущие от цивилизаций. И ещё Лёля знала, что если умело их использовать, то результаты могут быть просто ошеломляющими! Вот если бы силой мысли можно было поднять на ноги неизлечимого больного или починить неисправную космическую станцию...Через минуту Наташкины часики затикали в ладошках Лёли, как будто и не останавливались вовсе. Потрясённая Наташка не переставала удивляться:
-Лёлька, ну ты даёшь! Прямо колдунья какая-то... Мистика!
-Да ладно, Наташка, это просто совпадение. Ты уже будь добра, не говори никому, а то сама знаешь, языки у людей недобрые...
Но таких совпадений было уж чересчур много, и рано или поздно они становились достоянием общественности, порождая новые слухи и споры вокруг невозмутимой Лёли. Она не понимала столь пристального внимания к своей персоне: подумаешь, часы завела, экая невидаль! Да это просто невинная детская шалость! Было удивительно, что другие люди не могут этого! Впрочем, Лёля и сама не знала, почему именно ей ниспослан небесами такой Дар. Знание, которое жило в ней, просто требовало периодически выхода наружу, и Лёля пользовалась бесконечной и многообразной космической энергией, просто потому, что она умела это делать. Главное - это осознание себя как систему, способную к гармоничной и совершенной жизни, что подразумевает не только раскрытие источников, обеспечивающих адаптацию к проникновению новых видов информации и энергии, но и способность мобилизовать скрытые ресурсы организма для решения сложнейших задач. Лёля всем своим существом ощущала своё единство с Вселенной, она была её частицей - мыслящей, думающей, развивающейся, дочерью природы и дитём Бога. Ей были чужды попытки некоторых учителей навязать ей штампованные идеи, поместить её в клетку одинаковых мыслей и научить её думать стандартно. Как все. Но Лёля никогда не была такой, как все. Её было уже 16 лет и она считала себя достаточно взрослой, чтобы на всё про всё иметь собственное мнение.

Однажды на уроке физики учительница Марина Сергеевна, заметив отсутствующий взгляд мечтательной Лёли, прервала занятие и с расстановкой произнесла:
-Ну-с, Журавлёва, коль скоро Вы позволяете себе мечтать на уроке, осмелюсь предположить, что Вам всё известно об атомах, не так ли? Может быть, Вы поделитесь с нами вашими глубокими знаниями?
Лёля вышла к доске, не понимая, отчего так недовольна Марина Сергеевна.
-Первичный атом, или другими словами, предельный физический атом - это своеобразный энергетический вихрь, посредством которого энергия из четырёхмерного пространства попадает на физический план, материализуясь в нашем трёхмерном пространстве, и Лёля нарисовала это на доске. Конечно, никто ничего не понял.
-Что? - Марина Сергеевна даже начала задыхаться, - что ты несёшь, Журавлёва?
-Вы же просили меня поделиться знаниями, вот я и делюсь, - Лёля загадочно улыбнулась, - принцип эквивалентности материи и энергии никто не отменял.
-Садись, Журавлёва. Я бы советовала тебе слушать учителя, а не летать в облаках, чтобы потом не нести всякую чушь. Будь, как все!
-Вы знаете, Марина Сергеевна, я возможно, и говорю что-то неправильно - по-крайней мере с точки зрения современных учебников, но мне чужд ваш призыв: будь как все!
Резерфорд уподоблял атом миниатюрной солнечной системе, а Томсон в первой модели атома распределял электроны равномерно по его объёму, подобно изюменкам в сырковой массе. Но у каждого из них было своё мнение, понимаете? А не имей они его, вряд ли их атомные модели стали бы известны миру.
-Садись, Журавлёва. Будь, как Резерфорд, - не удержалась от сарказма учительница.
-Я лучше буду, как Журавлёва, Марина Сергеевна, - улыбнулась Лёля, а строгая учительница стёрла с доски всё нарисованное, и продолжила урок; разумеется, по строгому плану и в полном соответствии со школьной программой, как и положено всем добросовестным педагогам. Разумеется, она была абсолютно уверенна в своей правоте, тем более, что спорить с ней никто не пытался, а мнение Журавлёвой она не считала нужным воспринимать всерьёз...
Много позже, 12 лет спустя, встретившись на вечере встречи выпускников, и Марина Сергеевна, и Лёля, и все её одноклассники будут с улыбкой вспоминать их жаркие споры, и Наташка, давняя Лёлина подружка, не раз ещё скажет:
-Да, Журавлёва, без тебя в классе было бы скучно, чес-слово...
-Ладно, Наташка, что ты, в самом деле, я что, шут гороховый, что ли? -
улыбнулась Лёля, -просто у меня на всё было своё мнение, разве это плохо?
Вечер встречи был в самом разгаре, и в знакомом классе на втором этаже царила удивительно
добрая, дружеская атмосфера.
Бывшие одноклассники вспоминали эпизоды своей школьной жизни,весело подтрунивая друг над другом; постаревшая Марина Сергеевна радовалась за своих учеников, пока вдруг первый хулиган класса, а ныне майор милиции Сашка Гусев, не спросил, давясь от смеха:
-А помните, Димка Антонов, на уроке биологии кошке в парте хвост прищемил?
В классе наступила неловкая тишина.
-А, кстати, где Димка? - спросила Лёля, - он придёт попозже, да?
Или он опять за туманом и за запахом тайги укатил?
-А разве ты не знаешь? - удивилась Наташка.
-Что не знаю? - нахмурилась Лёля. Что-то недоброе сквозило в каждом слове её подруги.
-Он уже три месяца в онкодиспансере лежит, лейкоз у него... Говорят, ему совсем недолго осталось...
-То есть, как это недолго? - таких новостей Лёля явно не ожидала, - А кто его навещал? Где он лежит?
В ответ Лёля не услышала ни слова. В классе наступила гробовая тишина. За три месяца ни один из них ни разу не был в больнице.


-Гусев, да ты же семь лет за одной партой с ним сидел! - возмутилась Лёля, -
или ты тоже Димку того....списал?
-Да знаешь, Лёля, дела, работа, семья, ребёнок маленький...Сама понимаешь...Некогда.Я тут маму его на базаре встретил, она к нему регулярно ходит, передачки приносит, да всё жалуется, что он ничего не ест...Худой стал, точно скелет...
Лёля была потрясена. Она не видела Димку почти 8 лет, потому что с тех пор, как он закончил геолого - разведочный факультет, он редко появлялся в родном городе, и большая часть его жизни была связана с командировками и разъездами.Димка, весёлый, неугомонный, неисправимый романтик и неистощимый выдумщик, вечно неунывающий Димка теперь болен. И, кажется, неизлечимо.
-А знаете что? - лицо Лёли вдруг стало очень серьёзным, - рано вы его похоронили... Он поправится, верите?
Все молчали. Возражать никто не стал, и только Наташка нарушила гнетущую тишину:
-Как она скажет, так и будет, уж я-то знаю...
-Он обязательно поправится. Это я, Лёля Журавлёва, вам говорю. Вы извините, я, пожалуй, пойду, - ей почему-то не хотелось оставаться на этом вечере.
-Увидимся ещё, мир тесен, - хмыкнул Гусев.
-Ну пока! - когда дверь за Лёлей закрылась, класс загудел.
-Вечно эта Журавлёва всё испортит, - капризно поджала губы манерная Инесса Лившиц. Секретарь - референт крупной фирмы, холёная, ухоженная, разукрашенная, она в любой ситуации умудрялась любоваться собой, вот и сейчас у неё в руках поблескивало маленькое зеркальце.
-И что в ней только мальчишки находили, ума не приложу? Вечно у этой Лёли на всё про всё есть своё особое мнение, - никак не могла успокоится Инесса.
-А ведь и правда, ребята, не по-человечески как-то получается: надо бы навестить, всё - таки учились вместе, - голос Наташки потонул в общем гаме. Веселье продолжалось. Это был обычный вечер встречи выпускников...

Пятая палата на третьем этаже в областном онкодиспансере ничем не отличалась от больничных палат, если не брать в расчёт то обстоятельство, что её стены видели очень много человеческого горя. Комната с белым потолком, ставшая для Димки Антонова вторым домом, повергала его в глубочайшее уныние беспросветностью и однообразием своего существования. На прошлой неделе на соседней койке умер не старый ещё мужчина, директор школы, в прошлом кадровый военный. Диагноз - лимфогранулематоз.Он болел уже 10 лет, но болезнь не сломила его упорства, до последнего дня он шутил и хорохорился:
-Вот скажи, Димка, ты сколько лет болеешь?
-Я? Да месяца четыре от силы.
-А я 10 лет! - гордо заявлял Аркадий Сергеевич, - я, знаешь ли, больной со стажем. И умирать - не собираюсь! Вот подлечусь - и к внучке, домой, она у меня принцесса! Да и третья четверть скоро заканчивается, в школе дел - невроворот, то есть долго болеть мне никак нельзя...
Железной выдержке этого человека можно было позавидовать. Силы его таяли с каждым днём, болезнь выходила на свою финишную прямую, он похудел, осунулся, и даже Димка, далёкий от медицины,не мог не заметить в нём разительные перемены.
-Конечно, Сергеевич, поправишься, ведь нас ещё ждут великие дела! -подбадривал его Димка, в глубине души надеясь, что так оно и будет на самом деле. Смерть Аркадия Сергеевича застала Димку врасплох.Он лежал на кровати мертвенно - бледный, с выражением удивительного спокойствия на лице, как будто бы боль, которая столько лет изматывала его,
наконец отпустила. Казалось, он просто спит - Димка был потрясён. Впервые за всё время пребывания в стационаре ему стало по-настоящему страшно. Господи, как хрупка всё-таки жизнь человеческая! Был человек - и нету. Огонёк надежды в Димкином сердце еле тлел, и безупречно белый потолок не прибавлял ему оптимизма. Вот уже восемь дней Димка отрешённо разглядывал его, пытаясь угадать, а сколько же ему осталось, и перед глазами его
появлялось бледное лицо Аркадия Сергеевича, и казалось, от этого кошмара можно было сойти с ума. Оставалось только смириться с болезнью и покориться немилосердной Судьбе...

Дверь в палату распахнулась и на пороге появилась Лёля. От неожиданности Димка даже подпрыгнул. В руках у неё был пакет с фруктами, и огромный, точно с картинки, ананас.
-Лёля? - изумился больной, - а я тебя признаться, не сразу узнал.
-Сказать по правде, я тоже. Ты чего это вдруг болеть надумал? Худой, бледный, да тебя не узнать! Лежишь тут и киснешь, как капуста.
-Да приболел малость, Лёля! Кровь у меня, говорят, плохая.
-Ничего себе малость... Дима, да ты на привидение стал похож! А ну-ка встряхнись!Что это ещё за кислая мина? Растормошить тебя некому!
-Знаешь, Лёля, тяжело...
-Знаю, - серьёзно ответила Лёля, - знаю. Потому и пришла. Тебе будет трудно, очень трудно. Но одно я могу сказать точно - болезнь мы твою победим. Вместе. Это я, Лёля Журавлёва, тебе говорю. Можешь считать, что с этой минуты я объявляю ей войну! - Лёля говорила так убедительно, что в глазах Димки заискрилась надежда. Ведь не зря же люди говорят, что утопающий хватается за соломинку.
С тех пор Лёля стала частой гостьей этой палаты. Всеми правдами и неправдами каждый божий день она умудрялась проникать в отделение, пускаясь на всевозможные ухищрения и уговоры. В конце концов к Лёле привыкли и строгие врачи, и сердобольные санитарки, а заведующий отделением собственноручно подписал ей пропуск на каждый день. Лёля со свойственной ей горячночтью убедила заведующего, что её присутствие для больного Антонова просто жизненно необходимо; последним веским доводом была бутылка превосходного коньяка, которая в конечном итоге решила дело. Разумеется, в пользу больного Антонова: Лёля знала, что Димке надо помочь, значит все препятствия на её пути должны быть сметены. Это было её, Лёли Журавлёвой, особое мнение.

Для Димки каждый приход Лёли был настоящим праздником, лучом света в скучной и однообразной больничной жизни. Постепенно уныние и отчаяние уступило в его сердце место светлой надежде.
-Понимаешь, Димка, нам предстоит пройти трудный путь от болезни к здоровью, от беды к радости, от угасания - к жизни! Ты должен решительно распрощаться с унынием и бездействием.Отныне у тебя наступает новая жизнь. Всё плохое ты оставляешь в прошлом. Человек не имеет права влачить свою Судьбу, он должен гордо шагать по жизни и быть счастливым, здоровым, полным энергии и силы, готовым любить весь мир!
"Не знаю, буду ли я любить весь мир, но вот Лёлю я, кажется, люблю. Это факт," -
Димка улыбнулся и сразу же погрустнел.
-Послушай, Лёля, скажи мне правду, как на духу: ты ведь меня жалеешь, правда? Сидит такой говорящий покойничек, рассуждает о чём-то, планы строит, а одной ногой уже в могиле, ведь так? Зачем тебе это нужно? Ведь от будущего мне ждать ничего хорошего не приходится...- в голосе Димки сквозило ожесточение.
На мгновение Лёле показалось, что её ударили по лицу. Она отшатнулась и губы её нервно сжались:
-Дурак ты, Антонов! Ты так ничего и не понял. Болезни, они изматывают людей, они делают их жизнь беспросветной, лишают их надежды и всякого смысла, они заставляют забывать о будущем! Жизнь - такая сложная штука, она закручивает самые невероятные сюжеты, но пойми ты, Антонов, среди всех хитросплетений человеческой Судьбы обязательно есть верная дорога - та самая, без тупика. Выход. Я просто хотела помочь тебе её найти. Вот и всё. При чём тут жалость?
-Прости, Лёля. Я больше не буду, честное слово. Ты ведь не обиделась? Скажи, не обиделась? - не унимался Димка.
-Ничуть... Да и вообще, я на больных того... не обижаюсь, - и на губах Лёли снова заиграла загадочная улыбка.
-Я понял, - Димка тоже улыбнулся.
-Надо всё поменять, - уже серьёзно сказала Лёля.
-Теперь не понял!
-Надо всё поменять! Хватит киснуть в этой палате. Весна на улице, а ты тут прозябаешь четыре месяца. Послушай, Димка, тебе не кажется, что ты тут уже подзадержался...
-Без тебя мне здесь было бы намного тоскливей...
-Я знаю, Дима. И всё-таки, ты пойми: эти тоскливые стены, этот этот белый потолок, суетливые медсёстры, отчаявшиеся больные, эта потрясающая концентрация человеческого горя контролируют твоё личностное развитие и направляют ход твоих мыслей в одном направлении: безысходность - отчаянье - пустота. Всё, я уже умер! Везите меня, тёпленького, в морг, у меня всё равно нет будущего. Ты сам себя затягиваешь в сетку одинаковых мыслей и, более того, ты абсолютно уверен в том, что это и есть та единственная реальность, которая тебе дана, так? - в эту минуту Лёля была похожа на прокурора.
-Так, - Димка смотрел в её бездонные, голубые глаза и удивлялся: какая же она необыкновенная, как тонко она сумела понять его переживания, найти такие верные слова...

-Тебе нужны солнце, дождь, ветер, подснежники и весеннее небо! Оторванный от них, ты лишаешься самого главного - ощущения бесконечности бытия, своего единства с Вселенной и веры в собственные силы. А весь мир становится серым и безликим, как асфальт...
-Но что я могу сделать? Я так устал болеть. Иногда мне кажется, что у меня больше нет сил. Я устал. Я чертовски, смертельно устал...
Лёля села поближе и посмотрела Димке прямо в глаза.
-Я всё понимаю. Дима, выслушай меня внимательно. Сейчас я скажу тебе нечто очень важное. Мы начинаем уникальный парамедицинский эксперимент. Есть такой метод восстановления биоэнергитического баланса - одни называют его космическим хилерством, другие божественным воздействием, третьи - трансформацией Z - излучений или тайной адептов Шамбалы, суть от этого не меняется. Главное - согласовать твою жизнь с сущностью Вселенной и стряхнуть с себя груз неразрешимых ранее проблем. Твоя душа - это микрокосмос, ведь подчас в ней бушую страсти ничуть не меньше, чем самые грозные явления природы.
-Это точно, - согласился Димка, - а последнее время всё больше штормит. Лёля, а что это за метод, о котором ты говорила?
-Это одна из древнейших целительских практик, я бы даже сказала, это уникальный синтез биоэнергетических методик, в основе которых лежит трансформация космических Z - излучений. Эти излучения имеют диапозон от инфракрасного до ультрафиолетового спектра, отсюда их способность уничтожать различные очаги поражения в человеческом организме, восстанавливать биоэнергетический баланс, а кроме того, проводить бескровные операции в черепе, груди и животе. Отсюда другое название этого метода - космическое хилерство.
-Но откуда тебе всё это известно. Лёля?
-Долгая история, - загадочно улыбнулась Лёля, - я расскажу тебе потом, если захочешь. А пока ты просто должен мне довериться, понимаешь?
-А что мне ещё остаётся делать?
Я столько времени провалялся в больнице, и всё без толку, Лёля. Если бы не ты...
-Прекрати. Всё будет хорошо.



-Лёля, а я вот спросить тебя хочу: ты говоришь трансформация Z - излучений, а трансфоматор где?
-Здесь, - показала на себя Лёля, - я и есть транс - форматор. Впадаю в транс - особое состояние сознания и "подтягиваю" высшие вибрации, попутно трансформируя их и подавая туда, где они больше всего нужны, следуя высшим вселенским законам.. Это реальность, Дима. Пройдёт совсем немного времени и ты сможешь убедиться в справедливости моих слов. Единственное условие - ты должен абсолютно мне верить.
-Я верю тебе, Лёля. Я не знаю, зачем ты это всё придумала, но, кажется, ты сумела меня убедить.
-Вот и чудесненько.
-Хотя на всё Божья воля. Судьбу не обманешь, - вздохнул Димка.
-А её и не надо обманывать, - невозмутимо произнесла Лёля, - её надо корректировать. Изменять. Разумеется, в лучшую сторону. Скажи, тебе никогда не приходило это в голову? - и она продолжила:
Божья воля - на всё.
Это ясно, как день.
Но, рождён человек,
Не безмолвною рыбой,
У него есть всегда
И инертность, и лень,
И возможность решать,
И право, и выбор.
Моя задача - мобилизовать скрытые резервы твоего организма, а твоя - помочь мне в этом и победить болезнь. Потому что так надо. Вот увидишь, через неделю тебе станет лучше, веришь?
-Верю, - он взял ладошку Лёли в свои руки и вдруг почувствовал, как его руку пронзили тысячи маленьких стремительных иголочек, которые наполняли всё его существо совершенно новым ощущением. У него появились союзницы - вера и надежда. Отчаянье отступило. Это был первый шаг к победе над грозной болезнью, но до окончательной победы было ещё далеко.
Когда спустя две недели лечащий врач сообщил Антонову, что результаты его анализов значительно улучшились и наступила ремиссия, Димка даже не особо удивился. Он верил Лёле, и её слова начинали сбываться.

День, когда Димку выписали из стационара, показался ей самым счастливым в её жизни. Казалось, сама природа радуется вместе с ними! Димка шёл по улице твёрдой, уверенной походкой,без привычной слабости в ногах и сама эта прогулка после томительных месяцев "заключения" в больничных "застенках" казалась чудом. Само собой, он поблагодарил лечащих врачей, но только двое в этом мире - Лёля и Дима, знали истинную причину улучшения его состояния. Это была Любовь. Чистое, искреннее чувство, зародившееся между двумя молодыми людьми, ещё больше сплотило их в борьбе с тяжёлой болезнью. И недуг отступил. Кто любил, тот знает, что любовь может творить настоящие чудеса! Если прибавить к этому обстоятельству солнце, апрель, время первых весенних надежд, то легко можно понять, отчего дела Димки стремительно пошли на поправку.


В августе, когда у Лёли был отпуск,они на целый месяц уехали в отпуск на Волгу.
Отдыхать. Взяли палатку, сели в машину и поехали. Куда именно - никому не сказали. На Волгу. Этого было вполне достаточно. Они наслаждались обществом друг друга, любовью и покоем, ощущая настоящее счастье.
-Теперь ты веришь в то, что души бессмертны?
-Тебе не возможно не верить! - Димка крепко обнял Лёлю, осыпая её лицо поцелуями, - ты знаешь, любимая, я ощущаю удивительную гармонию, это абсолютно новое чувство. Я ещё никогда не был так счастлив - особенно сейчас, когда я смертельно болен и неизлечимо влюблён.
-Я люблю тебя!- Димка тонул в бездонных голубых глазах, и слова Лёли снова и снова пробуждали в нём волю к жизни. Это был ещё один шаг на пути преодоления тяжёлой болезни.
-Любимая моя, как же я тебя люблю! А знаешь, этот чёртов лейкоз помог мне по-новому взглянуть на жизнь. Я по-настоящему полюбил. Лёля, милая, я так счастлив! - глаза его светились искренней радостью.
-Мы всё преодолеем, любимый. Ты обязательно будешь здоровым. Это я, Лёля Журавлёва, тебе говорю.

29 августа они вернулись из отпуска, а 6 сентября Димке стало хуже. Болезнь устала от затянувшейся передышки и вновь предприняла решительное наступление. Анализы крови катастрофически ухудшались, и каждый день приносил Диме всё новые страдания. Руки его покрылись синяками от бесконечных капельниц, он снова потерял в весе, силы таяли и бороться уже не хотелось. Лёля видела в нём эти неутешительные перемены, но даже её оптимизма хватало ненадолго.
Однажды, уходя из палаты с тяжёлым сердцем, Лёля сказала:
-Дима, понимаешь, ты должен взять себя в руки. Иначе ничего не получится. Этот проклятый лейкоз только того и ждёт, чтобы у тебя опустились руки.
И тут Димка сорвался:
-Никому я ничего не должен, поняла!? У меня всё болит! Я устал жить с этой бесконечной болью, единственное, чего я хочу - это умереть, спокойно. А ты заладила: должен,должен...
-Должен, - тихо повторила Лёля, - потому, что нас теперь трое, - взгляд Димы упал на её округлившийся животик, и он всё понял.


-Лёля! Да ты что?!
-Я ничего. Это ты умираеть собрался, а нас на кого покидаешь?
Дима обнял крепко свою любимую, уткнулся её в плечо и заплакал, как ребёнок. Так они сидели в палате в обнимку и вместе плакали, не в силах справиться с обрушившейся на них бедой.
-Ради нашего ребёнка, Дима, ты должен взять себя в руки, и мы начинаем вторую часть нашего уникального эксперимента. Я вот тут тебе записку оставила. Ты прочитай её, когда я уйду. Она заряжена. Не спрашивай чем. Просто внимательно прочитай, - она чмокнула его в щёку и быстрым шагом вышла из палаты. Димка не должен был видеть отчаянье на её лице. Для него это было равнозначно смертному приговору.
В записке было написано:

Когда рождается Солнце
На юной заре рассветной,
И день не выпит до донца
Ещё суетой беспросветной,

Когда лучи его рвутся
Сквозь рваные клочья тумана,
И звёзды ещё смеются
И ноют старые раны...

Замри в несравненном волненьи,
Коснись ладонями - света,
Забудь тоску и волненья...
Рассвет! Не чудо ли это?

Пусть даст он большую надежду,
Целебную силу лучей,
Ты станешь весёлым, как прежде
И просто чуть - чуть сильней.

Пусть Солнце тебя согреет,
И пусть сбережёт от беды,
И сделает жизнь светлее,
Волшебная сила звезды.

Ты только поверь рассвету,
Ты только взгляни в оконце,
Когда будет очень больно,
Когда рождается Солнце...

Через три недели Димке стало лучше. Кризис миновал. Ещё через три недели его выписали. А ещё спустя полгода у Оли и Димы родилась дочка - маленькая, очаровательная Настенька с наивными кудряшками на лбу и такими же огромными, как у мамы, голубыми глазами. Сказать, что Димка любил её - значит, ничего не сказать. Он её обожал! Ещё через год его анализы пришли в норму, он снова набрал вес и прекрасно выглядел, находясь в отличной физической форме, повергая врачей в глубочайшее изумление. Дима даже удостоился чести побывать героем нескольких гематологических конференций, заключительным итогом которых было единственное мнение - чудо! Вот она, победа медицины над грозным лейкозом!
Однажды, прогуливаясь с ребёнком в парке, Димка спросил у Лёли:
-Послушай, а зачем ты всё это придумала: z - излучения, космическое химерство, таинственные энергии?
-Какая теперь разница, любимый? Ты здоров и это самое главное. Я не буду тебя ни в чём убеждать...
Этот ужасный лейкоз оба вспоминали, как страшный сон. Казалось, всё это было не с ними, как в кино. Дима счастливо улыбался:
-И всё-таки, Лёля, придумай ещё какой-нибудь уникальный эксперимент, чертовски интересно!
Лёля загадочно улыбнулась:
-Уникальное предложение - астральное путешествие через пространство и время в потрясающий мир перевоплощений прошлого, настоящего и будущего, идёт?
-По рукам! - развеселился Димка. И не было в этот миг на Земле никого счастливее крепкого, молодого мужчины, полного сил и энеогии, который ещё совсем недавно считал, что жизнь аго кончена, а дни сочтены и наполнены ужасающей безнадёжностью. Для него кошмар лейкоза остался в прошлом. Всё это, конечно, могло бы показаться неправдой, если бы ни одно обстоятельство: женщину, которая шла рядом с ним, звали Лёля. А их будущее преспокойненько сидело себе в коляске, любознательно смотря на мир широко раскрытыми глазами, и было в их голубой бездне нечто такое, что позволяло предположить, будто малышке известно много больше, нежели её папе. Впереди малышку ожидала большая жизнь, но это уже совсем другая история.




=конец=

27.07.2000г, 23ч.30м.=28.07.2000г, 04ч.00м.