Период ожидания

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО.
Друзья!
Зарегистрировавшись на сайте Проза.ру, я решил поместить пару-тройку своих рассказов «не первой свежести», так сказать, для знакомства. Хотя, признаюсь, это и не в моих правилах – пришел в новый коллектив изволь общаться свежими мыслями, а не тащи с собой трогательно сбереженный, но все же хлам…
Время, когда был опубликован этот рассказ, недавнее (и десяти лет не прошло), но все же, как сейчас понимаешь, совсем другое.
Странно, но данным тогда этому рассказику названием «Период ожидания», можно было охарактеризовать состояние общественных настроений того времени. Ну, или что-то вроде, «время надежд»…
Криминальные войны остались в первой половине девяностых, чеченская война была закончена (тогда мы еще не знали, что она «Первая»), дефолт был позади, многомесячные задолженности по зарплате уходили в былое, а у мелких коммерсантов и производственников, тех, кто сумел пережить «секвестр дефолтом», дела поползли в гору…
Но еще не было ни взрывов домов, ни «Норд Оста», ни «дела Юкоса», ни вертикали власти, ни монетизации льгот, ни разгона рынков, ни «родовых» сертификатов и национальных проектов, и много чего «ни»…
Казалось, что стоит только полить это засохшее российское древо нефтяной водой и на его ветвях расцветут цветы всенародного благополучия…
Как раз в это время на головы обывателя и посыпались многочисленные «предупреждения» о грядущих апокалипсисах, как природного так и техногенного характера (чего стоит только одна из самых известных фальсификаций - программный сбой Миллениум)…
Вот в день «очередного апокалипсиса», когда парад планет совпал с солнечным затмением, и увидел свет этот рассказ.
В этом же номере газеты, но на первой странице, было напечатано телеобращение Президента Бориса Ельцины от 9 августа 1999 года со словами: «… И сейчас я решил назвать человека, который, по-моему мнению, способен консолидировать общество. Опираясь на самые широкие политические силы, обеспечит продолжение реформ в России. Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом, XXI веке предстоит обновлять великую Россию. Это…»

Итак,


ПЕРИОД ОЖИДАНИЯ.

рассказ

Известие о приближающемся конце света неожиданно изменило жизнь Гришки Брякина. Еще в прошлый вторник, услышав эту весть в очереди районного центра занятости, Гришка начал обдумывать план первоочередных дел на оставшиеся дни земной жизни. Пункты о сожжении соседского джипа, раздирающего ежеминутным визгом ненавистной сигнализации и без того натянутые нервы, и о совращении приемщицы стеклотары, расположившейся во дворе Гришкиного дома, дефилирующей с обнаженными аппетитными частями загорелого тела прямо под его окнами, были отброшены сразу. На джип жалко зря тратить время, ведь в случае апокалипсиса он все равно сгинет, а если после сожжения катаклизм не произойдет, то сгинет Гришка, а такая перспектива ему явно не улыбалась. Еще раз попытаться установить желаемый контакт с приемщицей Светкой хотелось до невозможности, но прошлая такая попытка закончилась увесистой горячей оплеухой, которая несколько охладила Гришкины надежды на взаимность.
Но доживать последние дни без женского общества было не только скучно, но даже грустно и, отчасти, обидно. Молниеносно прикинув свои скудные финансовые возможности, главным образом сформированные доходами от разгрузки вагонов на станции Южной, куда устроил его заводской сторож дядя Вася, Гришка разочарованно вздохнул. На «романтический вечер с прекрасной незнакомкой» он все равно не тянет, а «подбирать» на вокзале непривередливых синюшниц бывшему щеголю-инженеру было не в радость.
«Придется помирать без «любви», - подумал Гришка, сворачивая местную газету с соответствующими объявлениями.
В оставшиеся дни Гришка решил доделать всё, чего не успел, воплотить в жизнь все свои самые сокровенные желания, конечно, на сколько бы это позволили ему время и деньги.
Каково же было удивление, когда после мучительных раздумий он пришел к выводу, что никаких таких особенных дел у него нет, да и желания на «выдающиеся» не тянут.
Правда, была одна, еще со студенчества невоплощенная мечта, память о которой мучившей досадой отзывалась где-то в глубине его беспризорной души. Курсе на втором, в один из выходных дней, Гришка вместе с товарищами по общаге после соответствующего инструктажа и подготовки, решили испытать себя на силу духа и отправились на загородный авиационный полигон ДОСААФ, чтобы за сравнительно небольшую плату прыгнуть с парашюта. Но в тот раз Гришка смалодушничал, забился в угол «кукурузника» и даже заплакал…
«Все! Надо покончить с этим грязным пятном собственной биографии, - думал Гришка, заталкивая куртку в походную сумку, - если не сейчас, то уже и возможности такой больше не представиться».
Трясясь в душном вагоне пригородной электрички, Гришка старался не думать о предстоящем прыжке. Но, как известно, ожидание иной раз страшнее самого опасного испытания.
Услышав знакомое название остановочной платформы, Гришка вздрогнул, но все ж собрав остатки мужества, поплелся к выходу…

Старый аэродром встретил Гришку запахом полыни и донника. На первый взгляд, он показался заброшенным и безлюдным: ограждение местами разворовано, облезлые ворота замотаны на проволоку. Но за ветхим двухэтажным зданием, среди разбросанных авиационных частей, гордо стояли два служаки-«кукурузника».
Попытавшись пролезть сквозь брешь в заборе, Гришка окончательно осознал, что территория обитаема. Маленькая пегая дворняга, не дав ему опомниться, вынырнула из зарослей крапивы и вцепилась в штанину. Беспомощно мотая ногой, Гришка увидел, что в его сторону уже устремились неизвестно откуда взявшиеся две собаки побольше. В надежде на спасение пришлось ретироваться…
- Ко мне, сучье племя! - вдруг раздался голос из небольшого сарайчика, раньше служившего складом.
Собаки как по команде остановились и виновато засеменили в сторону избушки. Навстречу Гришки вышел седовласый старик, одетый явно не по погоде - в длинный плащ и осеннюю шляпу.
- Ты чего здесь лазаешь? – обратился дед к Гришке, - ворота не для тебя деланы, что ль?
- Так они завязаны!
- Потому и завязаны, чтоб шушера всякая не шлялась.
- Дед, а что самолеты сейчас не летают? – постарался изменить тему разговора Гришка.
- Как не летать – летают … иногда, - смягчился старик.
- А с парашютом спрыгнуть можно?
- Прыгай с крыши, - усмехнулся старик.
- А с самолета?
- Можно и с самолета. Только горючки нет. Приезжай через месяц, если завезут горючку-то, то может и прыгнешь, но это уж не ко мне – это к начальству.
- А где начальство?
- Будет горючка – будет и начальство…
Разочарованный провалом несостоявшейся затеи, Гришка не знал, что и думать. «А может так оно и лучше – вон их сколько катастроф, а вдруг бы парашют не раскрылся, да и о конфузе студенческом все уже давно забыли», - размышлял Гришка, попивая пиво в вагоне возвращающейся электрички.
Этой ночью, накануне дня обещанного конца света, Гришка долго не мог заснуть. В голову лезли мысли о бесполезно растраченной молодости, о том, что, прожив свои тридцать лет в одном городе, он так и не повидал ни заграницы, ни даже достопримечательностей родного края. Жалел, что жил по накатанной, к своему стыду, не имея серьезных взлетов и, к счастью, сокрушительных падений. Жизнь прошла словно «между прочим», словно заодно со всеми и при этом непонятно зачем. А стоило ли карабкаться по жизни, расталкивая таких же как он, инстинктивно цепляющихся за существование…
«А может еще и пронесет, - подумал Гришка, повернувшись на другой бок, - может и не будет никакого апокалипсиса. Может нам опять подфартит и будем мы жить как жили до конца отведенного нам срока. А потом? Потом…».
Гришка подбил подушку, устроился поудобней, зевнул и вскоре беззаботно засопел в унисон тихой песни сверчка, доносящейся из открытой форточки…

11 августа 1999 г.