Счастье бабы Шуры

 В то утро баба Шура проснулась, как всегда, рано по старой деревенской привычке. Зевнув и перекрестившись, хотя по-настоящему верующей она не была (издержки безбожной советской эпохи), баба Шура направилась в туалет. Предполагаемое прозаическое действо обычно происходило без сучка и задоринки. Но в это утро что-то не заладилось. Баба Шура выпорхнула из туалета озадаченная. Дело в том, что к вышеозначенной процедуре она относилась серьёзно. Больше того, она её любила.
 Ещё девчонкой, пристроившись над дырой в полу нужника, она испытывала удовольствие от того, что плотный, хорошо сформировавшийся кал приятно раздражал задний проход. Всё это заканчивалось восхитительным чувством лёгкости. Любила она посрать, короче говоря. Подтрунивала над собой, но… любила.
 Повзрослев и превратившись в миловидную девушку, Шура обнаружила, что получает наибольшее удовольствие от интимных встреч с парнями чаще всего тогда, когда в любовной прелюдии участвует и анус. При этом Шурочка изумляла партнёра бурным оргазмом. Впоследствии и муж Степан принял этот приём на вооружение.
 Шли годы. Единственная дочь Шурочки, Нюрка уехала в город. А вскоре неожиданно для всех и себя самой вышла замуж за чернокожего красавца-курсанта военного лётного училища и укатила с ним в Африку. Шура никак не могла запомнить название страны их пребывания – то ли Уганда, то ли Руанда. Нюркин муж был назначен главнокомандующим авиацией этой страны, состоящей, правда, всего из четырех самолётов.
 Через год пришло письмо с фотографией кучерявого Нюркиного первенца и сообщением, что его зовут Антуан.
« Антон, значит…» - про себя отметила Шура и со вздохом добавила вслух : « Вот я и бабушка…». Дочь в письме советовала продавать деревенский дом и перебираться в городскую квартиру, которая пока-что сдавалась внаём. После некоторых размышлений так и сделали, поскольку Степана последнее время очень донимал суставной ревматизм, а Шурочке в одиночку пластаться на тридцати сотках огорода и за скотом ухаживать было тяжеловато. Новые соседи, люди в основном молодые, прозвали Шурочку бабой Шурой. Постепенно она привыкала и к этому прозвищу, и к городской жизни. Ничто не предвещало несчастий. Они пришли неожиданно.
 По центральному телевидению появились сообщения о внутриплеменных распрях в этой Уганде (или Руанде), перешедших в кровопролитные стычки. С ужасом смотрели Шура со Степаном на пирамиды из человеческих голов на площадях пылающих городов. Все россияне из зоны конфликта были срочно эвакуированы. Перепуганные старики позвонили в МИД по горячей линни, но там ответили, что их дочь не является гражданкой России и выяснить её судьбу не представляется возможным.
 Тогда Степан, тихий муженек-подкаблучник, запил, близко сойдясь на этой почве с соседом, « дальнобойщиком» Митькой. У того вся квартира была заставлена ящиками с водкой. Её, проклятущую, Митька возил на огромном «Камазе» из Китая. Туда, значит – сортовой металл, а оттуда водку. И вот однажды, изрядно угостившись у Митьки этой самой «китайкой», Степан погиб от алкогольного отравления. Баба Шура поплакала и после похорон как-то замкнулась в себе. Единственной отрадой осталось утреннее посещение туалета. Кишечник по-прежнему работал безукоризненно. Так что же произошло сегодня?
 Тут на глаза бабе Шуре попался бумажный листок, приютившийся на полочке возле телефона и сразу же неприятно заныло сердце. В её памяти мгновенно промелькнули события недельной давности. Это было аккурат через полгода после смерти Степана. Ночью в дверь позвонили несколько раз. На свой наивный вопрос: «Кого чёрт носит?» баба Шура получила неожиданный шокирующий ответ: «Откройте, милиция!». Повернув ключ трясущейся рукой, перепуганная женщина впустила в квартиру троих мрачных мужиков. Шедший первым сунул бабе Шуре под нос какое-то удостоверение и произнёс скороговоркой фразу, из которой она смогла уловить только слово «капитан». Не давая ей опомниться, капитан резко спросил: «Где оружие?».
 - «Какое оружие?» – не поняла баба Шура.
- «Ружьё Вашего покойного мужа!» – в голосе капитана появился металлический оттенок.
- «Да в кладовке, кажись…» – обрадованно выдохнула баба Шура.
- «Кажись! – передразнил капитан, переходя почему-то на ты,
- Давай показывай!»
Осмотрев ружьё, капитан удовлетворённо хмыкнул и сказал:
- «Ружьё не перерегистрировано, поэтому подлежит конфискации, как бесхозное.»
- «Погоди, милок! – всполошилась баба Шура – Ружьё-то денег стоит!»
- «Не волнуйся, бабуля, сейчас заполним протокол изъятия, а вот тебе повестка на административную комиссию. Там с тобой разберутся, да не вздумай увиливать, иначе дело будут рассматривать, как уголовное». Вскоре троица удалилась, унося ружьё.
 Вспомнив всё это и забыв о своих туалетных проблемах, баба Шура отправилась по указанному адресу. В полутемном коридоре, едва освещаемом крошечной лампочкой под потолком, на грубой деревянной скамье у двери сидели люди. Баба Шура пристроилась за небритым мужиком неопределенного возраста, от которого пахло не то мебельным лаком, не то стеклоочистителем. Усевшись на скамейку и поёрзав, чтобы устроиться поудобнее, она вдруг отчётливо ощутила где-то внутри себя, хорошо знакомые ей характерные позывы.
- «Вот те на!» – растерянно подумала баба Шура и тихонько осведомилась у небритого, где туалет. Тот, ухмыльнувшись, показал пальцем куда-то вниз. Спустившись в подвал, она увидела, что дверь в туалет намертво примотана к косяку проволокой. На ржавой обшивке двери была накорябана ёмкая надпись: «Ремонт». Хотя под дверью уже находилось несколько кучек разного возраста и размеров, баба Шура не решилась добавить к ним свою и вернулась на исходную позицию. Стиснув зубы, она решила терпеть. Не тут- то было! Неведомая сила, распиравшая кишечник, явно стремилась наружу. Ещё некоторое время баба Шура пыталась сдержать её, но потом поднялась и направилась к выходу. Но в этот момент выкрикнули её фамилию. На негнущихся ногах баба Шура вошла в комнату комиссии. За столом сидело несколько человек. Строгая женщина в очках, перебирая на столе бумаги, подняла голову и что-то спросила.
 Не расслышав, баба Шура сделала шаг вперёд. Но силы уже покидали её. Слабенькая мускулатура сфинктера не выдержала и напиравшие массы ринулись наружу с характерным звуком. Баба Шура охнула и потеряла сознание. Очнулась она в салоне «Скорой помощи». Пожилой врач, чем-то похожий на Митьку- дальнобойщика, обрадованно загудел: «Ну, напугала ты нас, голубушка! Ну, обосралась, а зачем в обморок-то падать?»
Шурочка его не слушала. Она улыбалась переполнявшему её чувству лёгкости., знакомому с детства. Она была счастлива, хотя бы ненадолго.