Утопленник

        У Кати Афониной смолоду жизнь не заладилась. Когда ей было пятнадцать лет, родители её утонули, переправляясь на лодке в половодье через Иртыш. И осталась Катюша одна-одинёшенька. Идя по деревенской улице, она почти всегда спиной чувствовала чей-нибудь жалостливый взгляд. Кое-как перемыкалась лето, а осенью вместо школы пошла на ферму дояркой. Тяжелая доля наложила свой отпечаток на внешность девчушки. Была она какая-то бесцветная, тихонькая, ростиком небольшая.
        Постепенно подружки её все замуж повыходили, а на Катюшу никто и внимания не обращал. Потом к ней начал захаживать бобыль Алёшка, самый начитанный и потому самый бедный в деревне. Решилась Катюшка за него замуж идти, хоть и был он старше её на двенадцать лет. Всё-таки живая душа. Осточертело одиночество девчонке.
 Прожили они года два или три, но детей не нажили. И пошла Катя с этой бедой к местной знахарке бабке Шелгунихе, хоть и боязно было. Шептались, что зналась та с нечистой силой. Шелгуниха встретила гостью на пороге и прошамкала ей в лицо беззубым ртом: «Знаю, девка, зачем пришла. Знаю…Только сейчас я тебе ничем не помогу. Приходи ко мне через три дня. Перед этим в бане обязательно помойся. Из дому выйдешь при ясной луне».
        В назначенное время Катя тихонько, чтоб не разбудить Алёшку, выскользнула из дома и направилась к Шелгунихе. Избушка знахарки в неверном лунном свете имела вид мрачно-таинственный. Ни малейшего огонька не просматривалась за окнами, дверь была закрыта. Катя постучалась, но Шелгуниха долго не открывала. Потоптавшись в растерянности, Катя повернула было назад, но тут же услышала скрип дверей и оглянулась, вздрогнув от неожиданности. Шелгуниху с головы до пят покрывала черная накидка, лицо старухи тоже как-будто потемнело, лишь глаза поблескивали.
 Быстро подойдя к девушке, знахарка прошептала: «Ничего не бойся, только молчи. Иди за мной!» Она привела Катю на берег реки. Тихая заводь сверкала серебром. Также шепотом старуха приказала побыстрее собрать хворост для костра. Когда костёр разгорелся, Шелгуниха извлекла из прихваченной с собой торбы бутыль тёмного стекла и открыв её, скомандовала: «Выпей несколько глотков». Видя Катину нерешительность, добавила:
«Ничего не бойся, дурашка!» Вопреки Катиным опасениям, жидкость не имела отвратного вкуса и запаха, скорее – наоборот.
         Вскоре девушка почувствовала приятную истому. На душе стало легко и спокойно. Поэтому, когда старуха приказала раздеться догола, Катя ей не прекословила. Стоя перед костром лицом к реке, она вдруг увидела, что какой-то тёмный силуэт быстро движется по воде к берегу, оставляя на сонной заводи пенистый след. Катя даже ойкнула негромко от неожиданности. Но в этот момент Шелгуниха выплеснула остатки жидкости в огонь. Оттуда вырвалось облако пара, окутав обеих. Почти сразу обессилев, Катя опустилась на землю.
         Всё дальнейшее она сочла впоследствии удивительным сном, отвергая саму мысль о его реальной подоплёке. Она вдруг ощутила характерные мужские ласки, закончившиеся восхитительным аккордом. Громко застонав на пике сладострастия, она тут же очнулась. По телу пробегала лёгкая дрожь, сладко ныло внизу живота. Шелгуниха , пытливо всматриваясь в Катино лицо, помогла ей одеться. Проводив девушку до дому, она взяла с неё слово никому ничего не рассказывать, Алёщке в первую очередь.
«Будет у тебя ребёнок, хоть и мужичок твой никудышный», -заключила бабка с усмешкой.
         В самом деле, к зиме животик у Кати округлился. Весной родился мальчонка, которого назвали Николаем. Вскоре начались в семье скандалы. Муж по поводу и без повода твердил, что ребёнок – не от него. И действительно, сам Алёшка белобрысый и Катя светленькая, а ребёнок родился смуглый и темноволосый.
«Цыганенок, да и только!» – кричал Алёшка. Не в силах дольше терпеть упрёки мужа, рассказала ему Катя, в допустимых пределах, разумеется, о своём визите к Шелгунихе. От этого муженёк ещё сильнее взъярился: «Чертёнка нам только не доставало!».
         Однажды в подпитии отправился разгневанный правдо- искатель к Шелгунихе. О чём они там говорили, неизвестно,но только на другой день умер Алёшка. Нехорошо умер, не своей смертью. Гроза застала его на дальнем покосе и молния ударила аккурат в то одинокое дерево, под которым он решил спрятаться.
         Единственной отрадой для Кати остался маленький сыночек.
Он уже окончил первый класс, когда пришла новая беда. Катерина пошла на речку полоскать бельё, Коля за ней увязался. Пока мамка возилась с бельём, мальчик резвился на мелководье. Как коварное течение затянуло его на глубину, Катя проглядела. Увидела мелькнувшую и исчезнувшую под водой головёнку сына уже метрах в пятнадцати от берега. Сидевший невдалеке с удочками рыбак, услышав истошные крики несчастной матери, бросился в воду. Каким-то чудом ему удалось выудить мальца, ведь тот на поверхности воды не показывался. Когда ребёнок был уже на берегу, Катерина с ужасом увидела, что он не дышит. Глаза, закаченные под лоб и прикушенный язык усугубляли картину.
         Катерина завопила пуще прежнего. Растерянный рыбак неумелыми движениями пытался делать искусственное дыхание, но безрезультатно. Откуда взялась на берегу Шелгуниха, Катя так и не поняла, но в следующую минуту они вместе с рыбаком, несшим мальчика, уже бежали изо всех сил к бабкиной избёнке.
 Шелгуниха потребовала занести Колю в горницу и заперлась там, велев матери ждать во дворе. Кажется, прошла вечность, но вот дверь отворилась и Шелгуниха поманила Катю рукой. Ещё минут через десять Катя вышла на крыльцо, держа сына на руках. Коля лежал с закрытыми глазами, но дышал вне всякого сомнения. «Живой! Живой!» – загомонили собравшиеся соседи. Катерине помогли донести сына домой. Наутро он уже бегал по двору.
        Жизнь вроде бы вернулась в прежнее русло, но не совсем…Если раньше Коля был весёлым, общительным, то теперь он сторонился людей, а его угрюмый, настороженный взгляд приводил мать в отчаянье. К тому же Катерина приметила в сыне растущую день ото дня жестокость и агрессивность. Любил он, например, насобирать на лугу лягушек и в костёр их покидать, внимательно наблюдая, как корчатся в огне несчастные твари. Кошки его сторонились, а собаки заходились лаем до хрипоты, как только Коля появлялся на улице. Со сверстниками отношения были сложными. Настоящих друзей у него не было. Били его иногда мальчишки всем скопом, а один на один не решались выходить – никто не выдерживал его бешеного натиска.
 Воды Коля боялся. Никогда не видели его на реке. Вместо этого он частенько выходил за околицу и подолгу бродил среди могил на кладбище.
Оттуда он возвращался еще более нелюдимым. Зато оживлялся во время похорон. Затесавшись в толпу провожающих, он пытливо всматривался в лица покойников, видя что-то одному ему видимое. Однажды он всерьёз напугал и озадачил всех на похоронах соседа, заявив плачущей вдове: «Тетя Надя, Вы не плачьте. Вот он, дядя Митя-то Ваш, рядом с Вами стоит!»
         Все эти Колины странности выплыли наружу на призывной комиссии в райцентре, где признали его негодным к военной службе. Психиатры нашли у Коли какую-то редкую болезнь с мудрёным латинским названием, а кардиолог долго изумлённо качал головой, обнаружив у парнишки крайне замедленное сердцебиение. Катерина решению комиссии только порадовалась, так как в село уже пришли две похоронки из Чечни – время было неспокойное.
 Вот позади и школа. Аттестат пестрел троечками. Один лишь военрук отмечал у паренька умелое обращение с оружием и хорошие результаты в стрельбе. Пристрастие к оружию было неслучайным, ведь настоящее оружие почти всегда связано с чьей-то смертью.
         В конце лета Николай уехал в город, где поступил в индустриальный колледж, но вскоре был отчислен за драку с однокурсником, которому сломал челюсть. Мать ждала его домой, но вместо этого получила письмо, где сын сообщал, что нашёл в городе хорошую денежную работу и остаётся там. Катя почему-то расстроилась так, что потеряла аппетит, заметно похудела. Материнское сердце чувствовало что-то неладное. После того единственного письма больше года от сына вестей не было. Зато наведались нежданно-негаданно к Кате двое серьёзных мужчин из очень серьёзного учреждения. Вогнали бедную женщину в шок, сообщив ей, что Коленька-то, оказывается, находится в федеральном розыске за совершенные тяжкие преступления. «Киллер он у тебя. Наёмный убийца!» – сказали незнакомцы и поинтересовались, известно ли ей местонахождение сына. Катерина упавшим голосом отвечала, что ей ничего не известно. Хотя это была сущая правда, скорей всего ей не очень-то поверили. Уходя, тот, что постарше, сунул в руку бумажку и сказал: «Если объявится, звони по этому номеру. Да не вздумай темнить. Это не в твоих и не в его интересах». Оставшись одна, Катя долго ревела в подушку, постарев за ночь на несколько лет. Уйдя в своё горе, словно гусеница в кокон, зажила она дальше автоматически, не замечая даже смены времён года.
         Между тем события неумолимо двигались к развязке. Катя это чувствовала, но и представить себе не могла, чем всё закончится. Уже глубокой осенью услышала она от своей подружки детства Люськи новость, глубоко её взволновавшую. «Слышь, Катюха, - тараторила Люська, - говорят, на деревне неизвестный человек объявился. Ночует будто в заброшенном клубе. Осторожничает. Днём туда заходили - никого нету. А ночью, говорят, видели огонёк сигареты. Может, это Колька твой?»
 «Глупости! – строго отрезала Катя, - Коленька мой ещё дорогу к дому не забыл». На том и расстались, но заноза в сердце, оставленная Люськой, саднила не переставая. К вечеру Катя места себе не находила, а когда совсем стемнело, взяла фонарик и перекрестившись, вышла за порог. Когда она приблизилась к клубу, темнота сгустилась настолько, что Катин фонарик с подсевшей батарейкой был почти бесполезен. Побродив по вестибюлю, Катя наткнулась на заваленную всяким хламом лестницу, ведущую на второй этаж. Даже услышав наверху шум, она не остановилась. Выстрел отбросил её. Падая, она крикнула изо всех сил: «Коля! Коленька!».
        Лёжа на холодном грязном полу, Катя открыла глаза. В склонившемся над ней плачущем человеке она узнала сына. Не удивившись даже, пробормотала: «Вот и свиделись, сынок! Не плачь надо мной. В том, что ты стал таким, только я да Шелгуниха виноваты. Когда тебя вытащили из реки, ты уже не дышал. Шелгуниха сказала, что жизнь тебе можно вернуть, но за это нужно отдать дьяволу душу твою. В те минуты я на всё была согласна, лишь бы ожил ты, да и не верила до конца я её болтовне. Вот и повторила за ней клятву страшную.С той поры вроде и жив ты, да души в тебе нет».
        На Николая было страшно смотреть. Весь трясясь, он повторял:
-«Убью Шелгуниху, убью…»
-«Не суетись, сынок. Шелгуниха ещё весной окочурилась.»
- «Мама держись! Теперь мой черед спасать. Если нет у меня души, то жизнь свою отдам дьяволу за тебя!» – шептал Николай. Он поднял мать на руки, но она уже умирала.
        На другой день по деревне поползли слухи один страшнее другого. Исчезновение Кати было очевидным – избёнка оказалась пустой и не запертой. В клубе на полу обнаружились кровавые пятна. Окончательно переполошил всех дед Герасим, забредший ненароком на кладбище. Он утверждал, что там появилась безымянная могилка, невесть кем сооруженная и будто бы могила Шелгунихи раскопана, а на крышке гроба лежит какое-то маленькое ссохшееся тельце, вроде как детское. Последнему люди не верили и зная, что дед Герасим большой любитель самогонки, считали это алкогольными галлюцинациями.
        Но всё же на кладбище отправилась делегация смельчаков. Свежая могилка нашлась и могила Шелгунихи тоже не в порядке оказалась, но скорей всего – просто обвалилась она. Грунт –то песчаный, рыхлый… Тельца никакого не видели, да никто и не решился бы копаться в ведьминой могиле. Безымянную могилку через несколько дней вскрывала бригада криминалистов из области.
Посторонних к месту раскопа не подпускали. Потом участковый Федотыч рассказывал, что там действительно оказалась Катя, зарытая даже без гроба. Она была убита пулей. Тело криминалисты увезли с собой.
        Прошло уже несколько лет. Непохоже, что нашли убийцу. Во всяком случае участковый от разговоров на эту тему уклоняется и машет рукой как-то особенно безнадежно.