Сила Громовержца. Глава 12. Вампиры двинулись как тучи... продол

Глава 12
ВАМПИРЫ ДВИНУЛИСЬ КАК ТУЧИ…
(Продолжение)

…Положение отряда, защищавшего южную стену, усугубилось настолько, что, начнись сейчас штурм, сопротивляться было бы трудно. Растение, перевалившись через стену, сплелось на камнях в решётку, в которую проваливались и застревали ноги. Когда кто-то из воинов падал, стебли обвивали его как удавы, и если никто не приходил на помощь, человек неминуемо погибал. Сделав своё дело наверху стены, растение устремилось внутрь на монастырский двор.

Были и хорошие новости, - их принесли вестовые, - атаке растения подверглась только южная стена, на остальных направлениях шла перестрелка, которая, отвлекала на себя значительные силы монастырского гарнизона. Полковник, передав командование заместителю, всё же пришёл с небольшим отрядом на помощь Бояну. Одновременно с ним вернулся и Жан-Пьер, впереди которого четыре бойца катили две железные бочки.
- Это из монастырских подвалов, - сказал он, утирая ладонью черное от копоти костров лицо. – Гербициды… Разные… Попробуем…

Сева проткнул мечом одну из бочек, чуть выше середины, и крикнул:
- Налетай, братва! Все на борьбу с сорняками!

Едва первые капли жидкости коснулись стеблей, те стали засыхать так же быстро, как и росли.
- Ускоренный метаболизм, я так и думал! - возбуждённо воскликнул Жан-Пьер.
- Как-то Вы худо ругаетесь, профессор, - улыбнулся Боян.

Жидкость набирали во всё, что было под рукой - вёдра, котелки, каски. Прикатили ещё несколько бочек и стали лить вниз, на сплетения возле стены. Ещё одну продырявили в нескольких местах и выстрелили ею из уцелевшей катапульты. Бочка упала на крепостной вал, и гербицид, выливаясь, стал впитываться в землю. Насыпь взгорбилась, и из неё вырвались сотни корней, корчась, словно от боли, и высохли на глазах. Не прошло и нескольких минут, как растение погибло.
Гарнизон крепости ликовал. Враг растерялся настолько, что даже прекратил обстрел и не решался идти на штурм.

Боян, расчувствовавшись, обнял Жана-Пьера.
- Профессор! Дорогой Вы мой! Я уж думал нам каюк.
- Ну, идея-то Ваша, - сказал Жан-Пьер, высвобождаясь из его объятий.
- Да я просто так ляпнул, от бессилия. Я ж не знал, что простой гербицид, может справиться с этим дьявольским отродьем…
- Ну, во-первых, не совсем дьявольским. Я думаю, что эту, как Вы, князь, изволили выразиться, ботанику, Ванзел доставил из какого-то другого мира, как и крамперов, и тех… других.
- А во-вторых?
- А во-вторых, не совсем гербицид. До того, как притащить сюда эти бочки я добавить в них вот это. Потому и задержался. Я ведь знал, что вы сразу начнете «шашкой махать».

С этими словами Жан-Пьер достал из поясной сумки, которую всегда носил с собой, пузырек.
- Опять какой-нибудь стрихнин?
- На этот раз, князь, вы не далеки от истины. Это усилитель яда. Того самого, которым мы обрабатывали стрелы для крамперов. Вот я и подумал, что если добавить его в обычный гербицид…

Боян рассмеялся и опять обнял мага:
- А с Вами, профессор, опасно иметь дело - вдруг перепутаете флакончик, по рассеянности.
- В жизни ничего подобного не случалось и не случится! – сердито проворчал Жан-Пьер, снова высвобождаясь из Бояновых объятий.

Народ на стене оживился.
- К оружию! К Оружию!.. – доносилось отовсюду.
- Ну, всё, кончай перекур, - проворчал Боян и побежал к бойнице, перескакивая через сухие стебли.

Тревогу подняли не напрасно: кто-то твердой рукой навел порядок в рядах Ванзеловой армии, и теперь эта армия плотными рядами форсировала ров, по переплетениям сухих корней, которые даже в таком виде легко выдерживали, вооруженных и облаченных в доспехи, воинов. Сева снял перчатку и потрогал сухие стебли, оплетавшие стену – они оказались очень твердыми и не ломались. Расти они, конечно, прекратили, но лестница из них получилась отменная. Сейчас вся эта рать, - мать её! - поднимется по ней как по трапу самолета.
- Руби! – услышал Сева голос полковника и покачал головой: «Не успеем».
- Огонь! – крикнул он, что есть мочи, - Дайте огонь!

Кто-то сунул ему в руку зажжённый факел, и Сева тут же бросил его вниз. Факел застрял в переплетении сухих веток, не долетев до основания стены. Погорев немного, просмоленная пакля потухла, ветки так и не занялись.
- Вы забыли, князь: здесь нельзя использовать огонь в военных целях, - сказал Жан-Пьер, доставая меч из ножен. - Только для обогрева и приготовления пищи.
- Но ведь в кострах-то они горели, - хмуро произнес Боян, также обнажая оружие.
- Я же сказал - для обогрева.

Кхерки уже карабкались по сучьям наверх. Люди и вампиры шли немного позади. Из вражеского лагеря снова поднялись в воздух джонки, и почти одновременно ворота сотряс удар тарана.

Голову первого кхерка Боян снёс, едва она показалась над стеной. Но уже через секунду звон мечей раздавался повсюду. Кхерки всё так же рассыпались от малейшего удара, но их было слишком много, поэтому в некоторых местах они прорвались, и бой шел уже на площадке стены.
Вслед за кхерками прорвались люди и вурдалаки. Эти были посерьёзнее! Продавшиеся дьяволу «джентльмены удачи» и дрались как черти, и не падали от небольших царапин, как кхерки. Вампиры вообще умирали только тогда, когда им отрубали голову. Правда, ещё можно было вбить пресловутый осиновый кол, но менять стальное оружие на деревянное в бою…

От усталости Боян уже не замечал ничего вокруг. Пот заливал глаза. Громовержец рубил направо и налево, и уже нельзя было определить – толи рука управляет им, толи меч увлекает за собой руку. Иногда Севе начинало казаться, что и на ногах он ещё держится благодаря клинку.
В какой-то момент он сообразил, что кто-то его упорно увлекает вглубь крепости – к воротам цитадели, но продолжал рубить, рубить, рубить, пока перед ним не захлопнулись тяжелые створы, отсекая его от полчищ нечисти заполонивших внешнее кольцо.
Его правая рука рухнула вниз, увлекаемая вмиг отяжелевшим мечом. Боян разжал пальцы, и клинок жалобно звякнув, упал на булыжники. Боян сел рядом. Его никто не трогал. Все были слишком заняты: одни перевязывали раненых, другие укрепляли ворота, третьи также как он, пытались восстановить силы перед новой, и вероятно последней, схваткой.

Сева почувствовал, как кто-то сел рядом с ним, по правую руку. Подняв глаза, он увидел Авенаса.
- Плоть очень капризна - требует пищи и воды. Очень тяжело сражаться, - устало улыбаясь, сказал архангел.
- И не только пищи и воды, ещё много чего,- улыбнулся в ответ Боян. – А разве творец не требует всячески унижать плоть.
- Чепуха! Ему нужна чистота помыслов, а не мазохизм.
- Я так и думал. Как наши дела?
- Подозреваю, что не очень. Отсюда нам отступать некуда. Я могу вытащить тебя одного, но для этого нужно твое желание. Помни, что на тебя надеется весь мир, а не только этот монастырь.
- Эти люди погибают из-за меня, а ты предлагаешь мне бросить их и бежать. Что ты там говорил о чистоте помыслов?
- Я должен был тебе это предложить: я ведь твой хранитель, помнишь?

К ним подошёл монах в кирасе, надетой поверх сутаны:
- Князь Всеволод, граф просит Вас срочно прийти к нему, - сказал он.
- Вставай князь Всеволод, - поднимаясь на ноги, сказал Авенас. - Подними свой меч, негоже бросать оружие.

Сева убрал меч в ножны и пошёл следом за монахом.

Старый граф сидел, прислонившись спиной к станине небольшой, чудом спасенной, катапульты. Из его груди торчала длинная лучная стрела. Натали стояла на коленях, обняв отца. Её глаза были заплаканы, но слезы успели высохнуть. Жан-Пьер в сторонке укладывал походную сумку.

Когда Боян и Авенас приблизились к графу, он открыл глаза:
- Князь, мы проиграли эту… схватку, но великая битва ещё… впереди. Вам нужно уходить…
- Но граф!..

Авалонский шевельнул рукой, и Сева замолчал.
- Князь, мне… трудно говорить… извольте слушать… не перебивая… Мы сражались, спасая Вас.… Погибло много… достойных людей. Эта жертва не должна… быть… напрасной!

Авалонский сделал знак приблизиться. Сева встал на колено и наклонил голову к лицу старого графа.
- Я уже… не жилец…- голос графа слабел.
- Бросьте, граф. Жан-Пьер…- начал было Боян, но Авалонский перебил его.
- Жан-Пьер уже всё сделал, что мог… остальное во власти Всевышнего. Стрела отравлена. Противоядия… нет. Уводите тех, кто… ещё… жив. Вы обещали позаботиться… о Натали. – Он предостерегающе посмотрел на дочь, которая хотела возразить: - Это… решено. Жан-Пьер… поможет вам. Стик и… Сток покажут как… как выбраться из… крепости. Все! Ступайте… князь. И, да благословит… Вас Господь.
- А Вы?!
- Жан-Пьер сделает всё… необходимое. На правах… друга…

Боян поднялся и подошёл к Жану-Пьеру. Стик и Сток сидели рядом на распряжённой телеге. Стик, что-то азартно втолковывал Стоку, на что дворовый время от времени лишь сердито буркал. Это было бы смешно, если бы не трагизм ситуации. Сева повернулся к магу:
- Что, действительно ничем не помочь?
- Это не яд - это слюна вурдалака. От неё одно противоядие - осиновый кол. И то только, чтобы спасти душу. – Жан-Пьер обреченно махнул рукой.
- Он отправляет нас.
- Я знаю.
- Мы оставим его здесь?
- Увы! Я сделал ему укол чесночной вытяжки. На некоторое время он затормозит действие слюны, но не надолго. Скоро граф начнёт превращаться в вампира. Врагу не пожелаешь!

Жан-Пьер несколько секунд помолчал, глядя на графа, затем, вздохнув, сказал:
- Собирайте людей, Сева, готовьте оружие, припасы. Путь предстоит неблизкий, если вообще получится выбраться отсюда. Идите. Не нужно Вам ЭТО видеть.