Глава 5

- За что нам все это?
Мы стояли на краю обрыва, уходившего вниз к реке. Внизу, в небольшой заводи плескались дети – те, которые жили здесь до нашего прихода, и те, которых я привел с собой. Сейчас они уже начали понемногу забывать все ужасы нашего путешествия и весело резвились в ещё теплой воде местной речушки, пролегавшей недалеко от церкви. Отец Андрей задумчиво смотрел в их сторону, но взгляд его был устремлен сквозь них.
- За что нам все это? – спросил я ещё раз и повернул голову в его сторону.
Отец Андрей поднял глаза, посмотрел в сторону леса, располагавшегося на противоположном берегу и, не отрывая от него взгляда, спросил:
- Говоря «нам», ты имеешь в виду кого? Нас всех, или все человечество?
- Все человечество, - ответил я и снова начал смотреть на серебрящуюся от солнца гладь воды.
- Не знаю, замечал ты или нет, но это давно уже можно было предсказать. Человечество весь двадцатый век шло по пути самоуничтожения и упадка. Войны, межнациональные распри, кризисы человеческого сознания. Все это вело нас к закономерному итогу. Ещё, может быть, лет двадцать-тридцать, и человечество бы само себя уничтожило, - отец Андрей горько вздохнул, - Те, кто замечал упадок цивилизации, старались его приостановить, но пока это никому не удавалось, - он поднял глаза к небу, - Никому, кроме Него.
- Вы хотите сказать, что произошедшие недавно события – закономерный итог? – задал я вопрос, уже зная ответ.
- Да. Мы, как неразумные дети, играющие с отцовским ружьем и надеющиеся, что оно не заряжено. Все надеялись, что авось все обойдется. Что можно будет ещё все вернуть вспять и остановить процесс саморазрушения. Мы ошибались, - отец Андрей горько улыбнулся и посмотрел на меня, - Ты, наверно, и сам начал что-то подозревать. Безнравственность, подававшаяся нам как закономерность, отсутствие моральных принципов и границ, заполонившее ума и сердца, тотальная жестокость и непримиримость к иным взглядам. Все это расцвело пышным цветом, уничтожая самое ценное, что может быть в нас. Частичку Бога в наших сердцах. Любовь к Нему и к самим себе. Мы расплачиваемся за грехи наши, - он снова перевел свой взгляд на реку.
- Тогда, почему не погибли все? Почему мы остались живы? – задал я вопрос, мучавший меня все это время. Я не знал, что я услышу, каков будет вердикт по отношению ко мне и ко всем остальным. Никто не в силах знать, что нам предначертано свыше. Мы лишь идем по ступенькам бытия, держась за поручни своего характера, руководимые лишь голосом с небес, ставящим нас каждый раз на грань морального выбора – как в сказках, «налево поедешь – сотворишь добро, направо – причинишь зло, прямо поедешь – исчезнешь навек». Кто знает промысел Божий, кроме него самого. Правильный ответ – никто.
Отец Андрей ещё несколько секунд после моего вопроса рассматривал прозрачную как слеза реку, затем поднял глаза и посмотрел на меня.
- Я не знаю, - честно ответил он, - Я могу только предполагать. Да я думаю, и ты сам догадываешься. Ты никогда не чувствовал, что что-то случится? Тебя никогда не посещал страх, неожиданно наваливающийся на тебя, когда ты смотришь на юг?
Я сглотнул. Он рассказывал мои ощущения, которые тревожили мня последние две недели с момента прихода сюда. Я все время ощущал непонятную тревогу, а когда обращал свой взгляд на юг, меня охватывал ни с чем не сравнимый страх. Мне казалось, что где-то недалеко, всего в нескольких километрах пульсирует зло. И это не простые мародеры или обезумевшие от страха и безысходности люди. Нет, это абсолютное, можно сказать, чистое, без граней и шероховатостей Зло. Оно собиралось там, где-то на юге и пульсировало как какое-нибудь микроскопическое живое существо, излучающее во все стороны сигналы другим, таким же как оно, существам, в надежде собраться в единый биомеханизм. Он собиралось по крупицам и готовилось к прыжку. И скоро оно будет здесь.
Я отошел на несколько шагов назад. Мне было страшно. А отец Андрей между тем продолжал:
- Я знаю, что ты чувствуешь это. Один из немногих в этом лагере. Скоро настанет день, когда нам придется сражаться за свою жизнь, за жизнь тех, кого мы любим, за жизнь тех, с кем нас связала судьба. За наше будущее. Это будет последняя битва этого мира. В разных религиях она называется по-разному – Рагнарёк, Армагеддон, Судный день. Многие пытались предсказать этот день, но все они не могли сделать этого. Эта тайна была скрыта за семью печатями, и теперь все печати сорваны. Мы стоим на пороге последней двери, за которой нас ждет либо мирная жизнь, либо темная неизвестность.
Я упал на землю. Я не мог нормально вздохнуть, у меня перехватило дыхание. Казалось, совсем недавно я был обычным менеджером в крупной компании, а теперь я стал одним из солдат в армии Бога, которому предстоит бороться во имя Господа против Зла. Я много раз читал Книгу Откровений апостола Иоанна, но даже не мог представить, что я буду участником описанных событий. Я не мог прийти в себя и не мог поверить. Казалось, что я персонаж какого-то пафосного голливудского блокбастера о спасении мира, но это было не так. Я был обычным человеком, увидевшим конец света, пережившим его, которому предстоит участвовать в Последней битве. Я повалился на спину, и перед моим взором предстало чистое, голубое небо без единого облачка. Только где-то вдалеке, на юге собирались тучи, ознаменовавшие начало бури. Бури тысячелетий.
От размышлений меня отвлек бархатный женский голос, раздавшийся откуда со стороны и обращавшийся к отцу Андрею. Я повернул голову в сторону обладательницы голоса. К отцу Андрею шла девушка, одетая в длинную белую юбку до пят, белую кофту и белый платок, повязанный на голове. На вид ей было лет двадцать семь, но точно сказать я не мог – отец Андрей загородил её. Они о чем-то говорили, пока я вставал на ноги, но о чем, я не расслышал. Наконец, они закончили разговаривать, и девушка, бросив на меня короткий взгляд, пошла обратно. Я замер, не в силах что-либо сказать. Единственное, что я успел заметить, были её глаза. Небесно-голубого цвета. В точности, как у ангела из моего сна. И теперь этот ангел, опустившийся на землю, уходил в сторону нашего лагеря, и мне казалось, что это не белая кофта покрывает её тело, а сложенные крылья. Отец Андрей развернулся, посмотрел на мое изумленное лицо, усмехнулся и сказал:
- Эк тебя! Прямо ангела увидел.
- Так и есть, - ответил я, не отрывая взгляда от девушки, - А кто это?
Отец Андрей посмотрел в сторону девушки, перевел взгляд на меня и ответил:
- Ксения, - помедлил и добавил, - Моя дочь. Приемная.
До самой ночи у меня из головы не выходили её глаза, поэтому, когда сон сморил меня, я заснул с улыбкой на лице. Я нашел своего ангела на этой грешной земле