Некролог свободе 2

"Он любит меня, любит!!!" - неустанно, в сладостно-амурной агонии ворковала маленькая желтокрылая птаха. Изящно расправляя свои золотистые крылышки, она окуналась в роскошь закатного пурпура. Она умеет летать! Не рефлекторно перебирать крыльями, как она делала это раньше, а летать! Плавно, непринужденно, с величием, искренно чувствуя каждое перышко. Так могут только лишь рожденные птицами, однако крылья здесь вовсе ни при чем, птица - это больше чем пернатое нечто с клювом заместо носа - это великий дар и великое проклятье одновременно, только птицы сумели преодолеть силы коварного земного притяжения, всем вопреки, но не назло, невзирая на насмешливое, презрительное неверие кучки тех, кто не смог, а все потому что те слишком верили в твердолобые догмы о гранях возможного, слабым, потерянным, им внушили, что не стоит заглядываться на небо, ибо реальность гораздо ниже и они опустили свои глаза. Поначалу взгляд их устремлялся в горизонт, тогда они еще не переставали верить в возможность того, что якобы невозможно, поэтому втайне надеялись на правду, что скрывалась за линией горизонта.Затем глаза остановились на собственных лицах, неприятно удивленных, стыдливых, так рано отчаявшихся. И они перестали смотреть друг другу в глаза. Слишком велико было нежелание узреть страх в расширенных зрачках, а однажды утром они обнаружили, что потеряли свои лица. В глазницах зияла пустота, скулы налились свинцом, шея без сопротивления подчинилась голове, что с этих пор смотрит лишь в землю... тогда все без исключения надели они маски, на которых бесталанный художник накалякал неестественные улыбки. Еще он хотел изобразить смысл в глазах, но не успел: слишком уж пользовались спросом его работы. Да и имело ли это теперь значение? Не все ли равно, каким отсутствием глаз смотреть под ноги, где копошатся миллионы тошнотворных, таких же безглазых трупных червей, но так или иначе не видеть?.. не видеть, не знать, что в вышину взмыли те, кто смог! И только лишь теряться в догадках, от чего их дети задирают головы и пялятся наверх. Они вспоминают себя, но продолжают врать и прежде всего себе, приказывая детям приземлить взгляд.
А между тем, маленькая золотокрылая птаха выделывала лихие пируэты. Отдавала дань свободе! Радовалась, когда вылетала из плотного, как безмятежный, зимний сон, облака навстречу солнцу. Пусть уже уходящему на заслуженный отдых. Но ведь только лишь до утра. Раньше она страшилась пугающей красоты этого времени суток. По-дьявольски притягательной и манящей. Она плакала по солнцу. Каждый день казался ей последним. Сначала для солнца, но в конечном счете и для нее тоже. Каждый день она мысленно прощалась с ним, мысленно устраивая скорбные похороны. Однако утром оно возвращалось и птичка, блаженно зажмурив круглые глазки, расплывалась во влюбленной улыбке.
Но как-то раз птичке стало чуть-чуть одиноко. Нет, она по-прежнему любила солнце, по-прежнему улыбалась для него каждое утро. Только вот оно не менялось. Оно одинаково дарило свет всем. Даже тем, кто его совсем не заслуживает. Может оно и любило, но как-то равнодушно, отстраненно с усталой полуулыбкой-полугрустинкой на устах.
Днем позже птаха погрузилась в раздумья. Сидя на набережной, она без устали провожала взглядом вечно ищущие что-то волны. Значит и у них есть своя тайна. Быть может, когда-то давно они потеряли нечто очень дорогое, близкое сердцу и с тех пор никак не могут найти себе покоя. Как и она. Вдруг все ее существо озарила яркая, слепящая вспышка. Но это было не солнце. Птичка встрепенулась, огляделась вокруг. Странный человек нацелил на нее не менее странный предмет. В другой раз она бы не задумываясь улетела, но сейчас. Что-то ей подсказывало, что человек не желает причинить ей зла. Почему-то она ему поверила.
На следующий день она нашла его снова. Села рядом. Грустно посмотрела в глубину его лучистых, голубых как небо глаз. Мгновение - и глаза его озолотила теплая, искрящаяся улыбка.
Солнце прощалось. Но птичке теперь было уже все равно. Ведь рядом был Он. Живой, неравнодушный, любящий.
Вот они и дома. Здесь очень красиво. Повсюду так много зеленого, синего и желтого. У Него даже есть собственное небо! Она устремилась туда и... тотчас же больно врезалась... в стенку. А он рассмеялся, сказал: "Глупышка! Это всего лишь фотообои". Но все равно было очень больно. Аж слезинки наворачивались. И она не медля погрузилась в сон.
Проснувшись, она долго не могла понять, где же она находится. Глаза больно резало. Что-то мешало. Полосы. В сердце неосознанно закрался утренний страх. И тут она поняла ....КЛЕТКА!