15. Хождение по мукам

       В середине февраля 1953г. приехал в Москву, заявляюсь в Министерства высшего образования. Здесь моим делом занялись две девушки, очень добрые и милые. Я видел, они искренне хотели помочь мне найти работу. Но не очень получалось. Они сказали, что места пока нет, и посоветовали погулять по Москве и посмотреть объявления, куда требуются специалисты моего профиля. Но я приехал не с пустыми руками. У меня было письмо из Ленинградского НИИСтройматериалов, где говорилось, что меня готовы принять на работу, если будет соответствующее направление из их министерства. Такое письмо мне сделали ленинградские ребята, сокурсники, узнавшие о моей беде. Благодарность им до сих пор ношу в своем сердце. Еще одно подтверждение - добрых людей в том веке было много.
    От министерских девчат получаю установку: с письмом ехать в Минстройматериалы, там дадут путевку в Ленинград, они же снабдили меня нужным адресом и телефоном. Приезжаю, звоню, выходит кадровик, берет письмо и дает заполнить анкету, после чего предлагает позвонить завтра. В анкете я честно ответил на вопрос об осужденных родственниках. Завтра, звоню кадровику и он мне сообщает, что место в Ленинграде уже занято.
   Я изо дня в день хожу по Москве, изучаю стенды Мосгорсправки, ищу объявления, где требуется с выездом на периферию моя специальность - автоматика, созваниваюсь с министерством, приезжаю, заполняю анкету и получаю отказ. Так я обошел почти все московские промышленные нережимные министерства и везде получал отворот-поворот. На это ушло несколько дней.
 Надо сказать, тогда в Москве у меня не было ни кола, ни двора. А на дворе стоял морозная зима. И когда приближалась ночь, решал проблему, где ночевать. Тогда в полной мере испытал прелести бездомной жизни. Иногда вокзалы были моим приютом, иногда я ночевал у сокурсников, распределившихся в Москву и Подмосковье.
   Почти каждый день я заглядывал в Минвуз, с надеждой вдруг что-то для меня нашлось. У меня заканчивались деньги, и я не мог безгранично сидеть в Москве. Мне  нужно было  скорее решить проблему с работой. И вот однажды случилось невероятное. Сценка в Минвузе «в память врезалась мне».
 Открываю дверь знакомого кабинета, меня увидели девчата и закричали: Иди, иди сюда! Усадили, чтоб я не упал от неожиданности, и спрашивают:
   -В Ленинград поедешь? – Я пожал плечами – что за вопрос?
   -Так вот, под Ленинградом, в Ломоносове есть военно-морское училище, хочешь там работать преподавателем по своей специальности? – Я сразу сник.
   -Кто-ж меня туда возьмет? Если даже в стройматериалах отказали?
   -Здесь вчера был начальник этого училища. - показывают мое дело с его лаконичной резолюцией: «Беру» и подпись - контр-адмирал Ф. Октябрьский. Девчата радуются за меня, а я не верю в такой поворот событий. Слишком много уже получил отказов и каждый раз сначала меня обнадеживали, а потом отказывали.
  Девчата опять напутствуют: «Бери свое дело с резолюцией и езжай на метро «Бауманская», там найдешь по адресу такое вот учреждение, позвонишь по такому местному телефону, выйдет кадровик, мы с ним говорили, отдашь свои бумаги, и он сделает тебе путевку». Поехал, совершенно не веря в это предприятие. Кадровик в погонах взял бумаги и сказал: «Езжайте к Октябрьскому». А я ему про путевку. Ответ: А этого мы сделать не можем. Я забираю свои бумаги и ухожу. Зигзаг жизни и без того совсем невеселый резко упал. По дороге к метро миную Елоховскую церковь. И вдруг вспоминаю стихотворение "Нищий" Михаила Лермонтова:
       Куска лишь хлеба он просил,
       И взор являл живую муку,
       И кто-то камень положил
       В его протянутую руку.
Возвращаю свои документы в Минвуз. Девчата очень ругали кадровика.
 * * *
   Во всех этих историях с поиском работы самыми трудными были не мои мытарства, огорчения отказами, а мысли о маме. Что она могла думать, если от меня не было вестей. А что я мог ей сообщить? Пока ничего. Она знала, что я не получил распределения, что я скитаюсь по Москве без кола и двора в поисках работы и, конечно, сильно за меня переживала. Как я там? Чем все это кончится? «Милая мама, - думал я, - сколько же тебе пришлось пережить за отца, так теперь еще и за сына.» Даже сегодня, спустя полвека, вспоминая об этом, переживаю за нее, родимую! Отец в ссылке, тоже переживал за мою судьбу, но он не знал о моих конкретных мытарствах. Представляю как его голову все годы отбывания незаслуженного наказания тоже сверлила  тяжелая мысль: Как вы там, мои родные? Такие вот испытания выпали моим родителям. За что? Кто в этом виноват? Нет ответа. Тогда не было ответа.
    Да, не было у нас Нюренбергского процесса. И теперь, видимо, уже и не будет. Наш ХХ век ушел в историю без осуждения и покаяния.
    Чем закончились мои "хождения по мукам" изложено в "Поцелуе судьбы".