Под Градусником

Есть такое место в Харькове. Градусник. Наверное, аналог Градусника есть в каждом городе, но в Харькове это место довольно символично. Место встречи – как положено, под часами. А из больших часов, висящих на стене здания и вечно спешащих минут на двадцать, вырастает громадина термометра – в четыре этажа. Температуру показывает исправно, да только кому нужно знать, сколько сейчас градусов по Цельсию?
Здесь есть вход на станцию метро «Исторический музей» с пересадкой на «Советскую» – две самые загруженные линии. Одна простирается от Холодной Горы с её пригородными автобусами, откуда домой, в Песочин езжу и я, до заводской зоны – ХТЗ, завод Малышева, Турбоатом. По другой можно добраться на Салтовку – вечный спальный район, выросший из одноимённой деревни. Здесь, под Градусником самый центр города. И под Градусником каждый день пробегают, проходят, прогуливаются тысячи и десятки тысяч людей. И ещё здесь назначают свидания.
Или встречи – деловые и дружеские.
– Где встретимся?
– Ну, на Градуснике...
Я не назначаю встреч под Градусником. Я оставил его для себя.
Говорят, лучше думается в одиночестве. Если в комнате есть ещё кто-то, похуже. Но я понял, что ещё лучше думается в толпе. Ты не уходишь в дебри рассуждений, морща лоб и скрестив на груди руки. Тебе не позволяет толпа. Ты просто отвлекаешься на мелькающие силуэты, потом опять задумываешься. «О чём, бишь, это я? Ага, о статье...». Вокруг – как ни странно, никакой музыки, только шёпот толпы и шуршание колёс по асфальту.
Я люблю стоять под Градусником. Лавочек там нет, да и урн нет. Ну, да ни беда – есть высокий бортик станции метро, вытертый за два десятка лет миллионами спин так, что гранитные углы стали круглыми. Об него и обопрусь.
Здесь праздно курящий молодой человек не выглядит особенно – здесь все праздно курят и ждут встречи. Только я никого не жду. Я смотрю.
Сегодня очень много молодёжи. Её всегда много, но сегодня – особенно. Ах, у нас же пятница, конец трудовой недели, поход по злачным местам! Вот стоит один, в кепке-капельке, в спортивных штанах, руки в карманах, ноги широко расставлены. Он копит на машину, но пока ездит на метро. Но машина сейчас – цель номер один. Это будет подержанная восьмёрка или девятка – зубило, одним словом. А сейчас можно завалиться в пивбар, набежала лишняя сотня. Он ждёт друга и поглядывает на стоящую справа девушку в коротенькой дублёнке, которую она купила вопреки требованиям мамы: «попа должна была прикрыта».
Но ведь коротенькая стоит на две сотни меньше, и «попу должно быть видно, я же не клуша какая-то». Девушка откровенно довольна своей попой, которую украшает юбочка со стразами – невольно задержишь взгляд. Я про себя отмечаю её попу и прослеживаю направление её взгляда. Она смотрит на угол здания, откуда должен выйти кто-то, кого она ждёт.
Но выходит парень с... Он называет это, видимо, кейсом. Дипломат из серого матового пластика. Кожаный не по карману, зато этот стильней выглядит. Парень излучает сдержанно-доверитльно-респектабельный стиль младшего менеджера по продажам. Ниже в табели о рангах только уборщица. Зато Менеджер! Нет, не так – МЕНЕДЖЕР... У него и диплом менеджера, полученный в Европейском международном институте (нет, университете!) экономики, финансов и банковского дела. Ну, это такое заведение в бывшем садике с двумястами студентами и филиалом в Чугуеве. МЕНЕДЖЕР пристроился под часами и закурил. Не снимая перчаток. В принципе, жарко. И курить неудобно. Но хоть что-то кожаное должно быть в его облике! Просто будущему гиганту Уолл-стрита платят до неприличного мало. Недооценивают. Сегодня он пригласил знакомую девчонку в кафе. Сказал, что в ресторан. Занял двадцать у мамы (всё равно возвращать не надо), десять у сослуживца Коли, которого нужно называть Ник. Тридцать у него осталось с некупленых наушников. Он задержался взглядом на девушке в голубой курточке с высоким воротником.
Она спрятала руки в карманах, перебирая пальцами прорвавшуюся подкладку. Пухлые светло-розовые губы затуманиваются облачком пара, она обводит взглядом Пятачок Свиданий и делает предупредительный выстрел глазами в воздух – над моим плечом. Удовлетворённо иду покупать кофе.
Замечательное изобретение человечества – автомат по выдаче кофейных напитков. Беру «Молочна кава міцна» за рупь-пятьдесят. Молчаливая будка глотает три полтинника, гудит и наливает что-то в стаканчик. Никаких тёток с румянами на выцветших скулах, которые всегда оставляют в пакетике треть порошка для себя, и потом мешают кофе в моём стаканчике с еле тёплой водой ложкой с зелёно-бурым налётом. Беру у автомата кофе и возвращаюсь на место. Сигарета за сигаретой. Новые лица, новые истории.
Девушка с пухлыми губами поглаживая влажный воздух бёдрами подходит ко мне и просит прикурить. Muratti. Сигареты в фольге. Подкуриваю методом номер два – прикрывая огонь от ветра левой рукой, чтобы девушка могла рассмотреть на правой руке обручальное кольцо. Она мысленно вздыхает, я тоже. Чуть слышно бросает «спасибо» как последнее «прости» и возвращается на исходную позицию.
Здесь можно насладиться чужим счастьем и горем. Парни замолаживают одиноких девушек, те иногда ведутся, но чаще морозятся. Иногда девушек приходилось спасать. Иногда, когда приходит тот, кого она ждёт, думаешь, лучше б я тебя не спасал.
Здесь знакомятся, здесь расстаются. Недавно одна миловидная девушка долго объясняла парню, почему она не может ответить ему взаимностью. По обрывкам фраз можно было выстроить всю их историю. Безнадёжно. Но он убит горем. Жизнь – дерьмо, все бабы – стервы, а солнце... Мне его ничуть не жаль. Это полезно, это просто необходимо. Будешь ты их щёлкать, как орешки, дорогой. Будешь. Ещё пара таких единственных и неповторимых, и ты поймёшь, откуда ветер дует. А её ругаешь за недальновидность. Из парня будет толк годика через три. Надо бы приберечь его на потом, но она взрывает мосты, как белорусский партизан. Вышла бы потом замуж, но ей тоже необходимо сейчас совсем другое – пара арабов с минимальным знанием русского языка и щедростью шахов из Эр-Рияда. Всему своё время.
Полчаса пролетают, звоню жене, говорю, что только что закончил работу, иду к метро. Она не знает про Градусник, но ей нравится моё хорошее и циничное настроение, которое я привожу домой. И пирожные.
Кто-то подумает, что я психопат или маньяк-одиночка. Напрасно. Просто я очень люблю людей – живых, настоящих людей. Они мне интересны. Они реальные, и этим затмевают любые рассказы «о себе», в которых полно вранья и кокетства. И уж куда реальнее жизненных сериалов и правдивых реалити-шоу.
В Харькове есть ещё места для любителей заглянуть в толпу. Зеркальная струя – слишком тихо и безлюдно. Напротив ХАТОБ с неизменными скейтерами и байкерами, на которых директор ХАТОБ Селихов недавно жаловался. Город подарил театру музыкальный фонтан – теперь экстремалы экстремалят под Чайковского и Эллингтона. Забавно.
Есть Привокзальная площадь, есть Сад Шевченко, есть много людных мест. Иногда и я там бываю с миссией обывателя. И тогда я испуганно оглядываюсь – а не наблюдает ли кто-то за мной?