Весенняя жизнь... неоконченное начало...

 
 «Одни созданы для того, чтобы любить,
другие - для того, чтобы жить.» А.Камю

Янтарно желтый цвет меда и аромат сильно сводил скулы. На какое то время ему даже показалось, что он совсем не там, где сейчас….Огромное поле цветов, которому не было видно края, а разноцветный горизонт, как детский калейдоскоп, сливался с вечерней синевой…Цветы росли настолько высоко, что чувствовать их запах можно было совсем не опускаясь на колени. А она была совсем близко и тело ее было усыпано сотнями лепестков самых разных полевых цветов… Смотрела в небо и улыбалась…….
- Беги от меня…беги… беги пока это еще возможно. Потом будет больнее. Мы никогда не будем вместе. Я не люблю тебя,- еще раз повторила она.
Он стоял не шевелясь. Его бледное обветренное лицо походило на камень. Зрачки расширились настолько, что было невозможно понять, какого цвета его глаза. Словно удар молнии. Откуда же, если солнце вот-вот, только что освещало эту Землю…Жестокое безоблачное небо. Порой все происходит лишь по его воле. Возможно, он и думал, что так может быть. Слишком мало времени. Мало времени, чтобы подумать, осознать, поверить. Мы всегда куда-то торопимся, а когда торопиться уже не имеет смысла - не имеет смысла ничего. А времени всегда не хватает, иногда даже для того, что бы успеть закрыть глаза. Нам кажется, что перед нами еще целая вечность…. Так думают все. Так думал и он. Всегда.
Он смотрел в окно, но видел лишь проносящиеся сотни картинок и эпизодов из той маленькой жизни что успела пройти и из той которая могла бы быть, но почему то закончилась…Закончилась, так и не начавшись. Что будет потом - не знает никто. Ни он, ни она…лишь двое, когда вместе.
-Беги же солнышко, пока еще не поздно…- ее слова прозвучали еще раз, разрывая все внутри. Она часто ходила по комнате, то выходила из нее и снова подходила к окну, немного нервничая. Глядя на это милое создание можно было подумать что ее что то заставило сказать ему именно так… Хотела ли она этого на самом деле? И она ли говорила это? Но слова летели, врезаясь осколками в его плоть. И летели именно из ее уст. Он лишь успокаивал себя и понимал это. Еще мгновенье назад ничего и не могло предвещать этого. Она смеялась, шутила, играла и, можно было подумать, что счастлива. Играла…. Неужели играла? От такого удара хотелось до боли подставить правую щеку. Он пристально, вот уже несколько минут смотрел на солнце. Где-то он слышал, что если долго смотреть на солнце – можно ослепнуть. Но он забыл об этом. Забыл, как и о тысяче других вещей, которые происходили вокруг него- жизни, весне, мире в котором он, мире в котором она…Он чувствовал, видел, мог даже прикоснуться, но в тот момент они были в разных мирах… А весеннему палящему солнцу, которому покорялся снег, было все равно в этот день в чьи глаза бросать яркие теплые лучи.
Было слышно, как быстро тает снег. Капли с крыш автоматными очередями били по металлическому стоку. За секунды в его голове проносились тысячи тысяч мыслей и на глазах рушившихся мечтаний, на тот момент вероятно слишком наивных и еле державшихся на ногах.
Продолжая стоять в неподвижности и глядя сквозь ее глаз, он яростно боролся с желанием объясниться ей, заговорить с ней, но он знал - слов было не нужно. Они ничего не значат. Пустота. Кто-то сказал, кто-то поверил, а кто-то об этом забыл и вовсе. Сквозь тишину пробивались звуки лишь падающего с крыш мокрого апрельского снега, вместе с которым таяла и уносилась куда-то тоненьким ручейком, забирая по краям с собой кусочки разбитой мечты, частичка его. Та самая частичка, которую он, наконец-то, нашел. Нашел и поверил в нее. И с каждой потерянной секундой, пролетавшей мимо него, за ней было угнаться все сложнее.
Тающий снег настолько ярко искрился на солнце, что глаза было тяжело держать полностью открытыми и приходилось все время щуриться. Резко отведя голову в сторону, он тут же поймал бирюзовый цвет весеннего неба и снова остановил взгляд на ее глазах. Его молчание было подобно душераздирающему крику, которым он умолял ее остановиться…
Еще мгновенье, и, улыбнувшись, он резко развернулся и зачем-то встал в лужу. Осенние туфли ежесекундно наполнились водой тающего снега. Быстрыми шагами он провожал ее до машины, все в той же тишине стараясь не смотреть на нее и думать ни о чем. «Бежать, крушить, бросить… Куда? Где она? Смысл? Смириться?... Когда же жить? Ради чего теперь?». Беспорядочность и хаос мыслей в его голове держали верх. Многое, о чем он спрашивал себя в эти минуты - он даже не понимал сам….
Открыв дверцу, он посадил ее в машину. Раздался хлопок закрывшейся двери, от которого он вздрогнул, стараясь сделать это как можно незаметнее. Захрустел ломающийся снег, который безжалостно давил автомобиль, а тот в свою очередь послушно принимал форму шин. Он окинул последним взглядом ее удаляющиеся глаза. Она сидела в пол-оборота и смотрела на него через заднее стекло. Еще секунда и, вдалеке глаз уже нельзя было различить. Лишь ее силуэт и зеленый цвет ее весенней одежды сливались воедино.
…Воскресное утро. Возможно, именно поэтому на улице не было ни души. Он стоял один, посреди площади, прислушиваясь к ветру. Кто-то наверное совсем не давно проснулся, кто то завтракал, а кто то и вовсе еще спал, и все были заняты самими собой, по-своему строя свое счастье.
Взглянув на свои насквозь промокшие осенние туфли, он снова улыбнулся и сделал уверенный шаг, почему-то на Запад. Он шел медленно и, стараясь вздохнуть как можно больше весеннего воздуха иногда оглядывался в сторону площади. «Очень длинный сон…»
Что будет дальше, знают лишь двое, когда вместе…

* * *
В этом году снег выпал как никогда поздно. В первых числах декабря. Казалось, что зима уже никогда не наступит. Возможно, это было бы и к лучшему. Он не любил зиму, но забывал о ней лишь в самый запоминающийся праздник этого времени года, в который обычно должны происходить чудеса. Но сейчас он не ждал его. Не ждал, как и следующего дня, который ничего не приносил ему кроме очередной порции боли. Иногда он забывал обо всем на свете и как ребенок блестящими глазами смотрел на спящий лес, окутанный белоснежным пуховым одеялом, которое подчеркивало каждый изгиб каждой ветви, а все вместе вызывало у него дикий восторг. Но такие дни были очень редко, обычно лишь только тогда когда снег был липким. Вряд ли можно найти человека, которому хотя бы раз в жизни эта картина не поднимала настроения. И только облака никогда не менялись. Будь то лето зима, осень или весна.
До нового года оставалось чуть меньше месяца. Последние две недели, что были в прошлом – он помнил плохо. Лишь маленькие фрагменты, которые никак не обходились без ее, возможно на первой взгляд, беспечной улыбки, а ее движение ног, когда она танцевала вальс, оставляло в воздухе четкие прорисованные линии, словно графитом на белом листе бумаге, с которого ему так хотелось начать все заново, стирая ластиком все ошибки допущенные временем.
Каждая минута его существования была насквозь пропитана надеждой и, возможно, даже надеждой на то, чего никогда не могло произойти. И он знал об этом, но продолжал жить только ею, не замечая никого и ничего вокруг. Нужно быть сильным. Почему-то именно «нужно». Возможно то, что «никто ни в ком не нуждается» – это и правда аксиома. Доказательств не надо. Долби сам себе это и спасайся. «Счастье – это когда тебя понимают…» - твердил он порой сам себе эту бессмертную фразу из кинофильма, стараясь не вдумываться в ее смысл. Возможно, он пытался просто найти еще одно определение этому глупому ощущению, которое по своей сути можно найти во всем, что он и делал постоянно, пока были открыты его глаза, а остальное время он тратил, что бы увидеть ее. Увидеть ее совсем другой, где она улыбалась бы только его глазам, и была бы рада лишь тому, что они вместе, и что никто и ничто на этой Земле не значит больше друг друга.

* * *

…Трап подали не сразу. После посадки самолета хотелось как можно быстрее покинуть свое кресло и окунуться совсем в другой мир - в мир финиковых пальм, которые беспорядочно росли по обочинам дорог, восточных сладостей и верблюдов. Но для него это не имело значения. …
Пролетая над Сицилией, свет в салоне самолета неожиданно погас. Как позже пояснила стюардесса, самолет попал в зону турбулентности и через некоторое время свет снова появится и что поводов для беспокойства быть не должно. Только тогда, на высоте десять тысяч метров, можно было разглядеть всю красоту европейской ночи. Его глаза выражали бешенный детский восторг, и, замечая на земле еще одно великолепие, он кричал шепотом «Смотри…» и дергал ее за клетчатый плед, стараясь не дать пропустить ей этот пейзаж из темноты и большого количества обыкновенных уличных фонарей.
Турбины стихли. Посадка была очень мягкой и это доказывали громкие аплодисменты в честь пилотов, раздававшиеся на весь салон...Командир корабля объявил что полет окончен и что температура за бортом плюс двадцать восемь градусов по Цельсию, после чего всех поблагодарил. Терпения у пассажиров рейса Москва –Монастир оставалось все меньше. В креслах, на своих местах уже почти никого не было видно. Толпа собралась у бокового центрального аварийного выхода в ожидании. Тех, кто был здесь впервые, было легко отличить. У всех них с неподдельным любопытством ярко блестели глаза. Со стороны улицы послышался глухой стук в обшивку самолета. Две молоденьких стюардессы устало и медленно отвели рычаги и дверь отошла в сторону. Горячий средиземноморский воздух обжег лицо. Вздыхая ртом, можно было почувствовать его слегка солоноватый привкус.
-Hallo, hallo, - с акцентом послышалось со стороны улицы. Это был мужчина на вид лет тридцати - тридцати пяти с арабской внешностью. На нем был надет жилет желтого цвета, который походил на спасательный. Он держал в руках стопку каких то карточек, которые любезно раздавал всем пассажирам самолета вместе со своей льстивой улыбкой, при этом делая вид, что безумно счастлив всех видеть и никогда в жизни и думать бы не стал, о том чтобы поменять свою работу на что-нибудь другое.
Спустившись по трапу, он не сразу смог осознать то, что она здесь с ним, совсем рядом и они лишь вдвоем…Что думала она – он не знал, а может и не хотел знать.

*

Он вздрогнул. Воспоминания резко отступили и его вдруг бросило в настоящее. Снова вспомнив что она где то не с ним-к горлу подкатился ком, к которому он уже привык. Еле сдерживаясь чтобы не крикнуть он стиснул зубы и закрыл глаза. Свет. Электрический свет, который он так ненавидел. Искусственность…Воспоминания, перемешиваясь с настоящем кидали его из одного края в другой.