Взмахну я крыльями...

Меня разбудил противный трескучий звук. Я нехотя открыл глаза и посмотрел на источник этого шума. На прикроватной тумбочке изливал свое недовольство небольшой механический будильник. Я протянул руку и отключил звонок. Воцарившаяся тишина повергла меня обратно в состояние дремы, но почти сразу будильник зазвонил снова. Я рванулся, чтобы разнести его вдребезги ударом кулака, но остановился. Моя голова начала освобождаться от сонной дымки, и до меня, наконец, дошло, почему будильник трезвонит в 6 часов утра. Даша со своим парнем уезжала сегодня на юг отдыхать. Её мать вылетела на пару дней раньше, так как в Сочи у неё были ещё дела, которые не терпели отлагательств. А мне предстояло отвезти их в аэропорт и посадить на самолет. Я даже запомнил рейс – 232-й, «Москва-Сочи». Я сам оставался в Москве, так как моя работа упорно не хотела отпускать меня из своих объятий. Поэтому, посовещавшись всей семье, мы решили отправить отдохнуть маму и Дашу, а потом уже смог бы подъехать и я. Осталось только выполнить последний отцовский долг – разбудить мое непослушное двадцатипятилетнее дитя, покормить его, запихнуть в машину, отвезти в аэропорт и в итоге усадить в самолет. Кажется все таким простым и быстрым, но в данном случае проблемой вставал самый первый пункт.
Кое-как накинув на себя халат, я протопал до двери Дашиной комнаты, постучал и более-менее мягко произнес: «Дети, пора вставать!». «Хорошо, папа» - два сонных голоса в унисон ответили мне из-за двери. Я усмехнулся и побрел на кухню. Как любой отец я подозрительно относился к ухажерам моей дочери, но, в первый раз увидев Никиту, я понял, что это тот человек, который ей нужен. Добрый, общительный, с мягким юмором и умным взглядом серых глаз, он был наилучшей партией моей дочери. Да и она была от него без ума. Когда она первый раз попросила оставить его на ночь в своей комнате, я не слишком противился. Перед этим я успел с ним поговорить и понял, что он относится к редкому типу молодых людей, которые предпочитают духовную близость половой. Поэтому я не особо беспокоился. Когда же они сообщили о своем желании пожениться, я поломался только для виду, но внутренне уже был согласен отдать мою дочь в его руки. Он был на два года старше её, но уже имел приличный доход, работая менеджером по продажам в офисе одного из гигантов рынка мобильных технологий. Компания предоставила ему машину, на которой он иногда заезжал к нам в гости. В эти же выходные свое транспортное средство он отдал матери, уехавшей в другой город в командировку. Поэтому обязанность отвезти их легла на мои плечи.
Благо продуктов в доме было достаточно, спустя полчаса на столе в кухне дымился свежеприготовленный завтрак, а мои сони спускались вниз по лестницы со второго этажа, потягиваясь и зевая. Лица их излучали радость и спокойствие – все-таки как-никак они едут отдыхать. Яичница и бутерброды были смятенны с ужасающей скоростью, поэтому фрукты, выложенные мною на стол, подошли в самый раз для удовлетворения двух обжор, сидевших напротив меня. Сам я выпил только кофе, да съел пару бутербродов, так как собирался позавтракать с друзьями в кафешке в центре города сразу после того, как отвезу детей в аэропорт. Свои вещи они собрали ещё вчера, поэтому их быстро закинули в объемный багажник моего джипа. Пока Даша собирала свою сумочку и приводила себя в порядок, мы с Никитой болтали на улице. Денек был хорош: рассветное солнышко чудно припекало наши спины, легкий ветерок качал листья на деревьях, птицы пели, спрятавшись в кронах деревьев. Прямо не жизнь, а сказка. Наконец Даша вышла с сумочкой на плече, мы расселись в машине, я нажал на газ, и машина понеслась по полупустой деревенской улочке.
Поднимавшееся из-за горизонта солнце освещало наш путь. Включенное радио исторгало звуки какой-то энергичной песенки, названия которой я не знал, но Даша на заднем сидении чуть ли не танцевала. Сразу было видно, что она не может дождаться, когда окажется на берегу моря. Никита иногда поглядывал на заднее сидение, но держался более спокойно. Я вел машину, не отвлекаясь от дороги. До аэропорта оставалось несколько километров дорог, и хотелось верить, что такие привычные для Москвы пробки не стану преградой на нашем пути. Но я был не совсем прав. На подъезде к аэропорту образовалась небольшая пробка, но мы быстро её миновали. Причиной пробки оказалась небольшая авария – две машины столкнулись на повороте, одна из них перевернулась, почти полностью перекрыв проезд. Когда мы проезжали мимо неё, я подметил, что она как две капли воды похожа на мою. «Совпадение» - подумал я и снова надавил на педаль газа.
Наконец мы подъехали к аэропорту. Став разгружать сумки, мы столкнулись с небольшой проблемой – Дашина сумка никак не хотела вылезать из багажника. «Если бы у неё был характер, она бы так нам говорила, что не хочет лететь на юг!» - пошутил я, и мы с Никитой продолжили свои попытки. Наконец сумка была вынута из багажника, и мы прошествовали внутрь аэропорта. На подходе к стойке регистрации Даша неожиданно остановилась и начала рыться в сумке. Спустя 5 минут, она, чуть ли не плача, сказала, что забыла дома паспорт. В этот же момент Никита улыбаясь, вытащил паспорт из своего нагрудного кармана и протянул ей, сказав: «Я взял, чтобы ты точно не забыла». Разобравшись с этим инцидентом, отдав наш багаж в руки работников аэропорта и усевшись в кафе, мы начали ждать времени вылета. Сидели и мило болтали, пока дикторша не объявила о начале посадки на рейс. Мы прошли к контролерше, проверявшей билеты, я попрощался с Никитой, попросил его присмотреть за Дашей, обнял её, и они пошли в туннель. Напоследок я успел им крикнуть: «А вы посидели на дорожку?!». Ответом мне был Дашин крик: «Нет, мы не верим в эти суеверия!», и они скрылись в толпе. А я пошел к своей машине, и через час уже сидел в компании друзей, распивая пиво. Даша обещала мне перезвонить, как прилетит, поэтому я не тревожил её бессмысленными звонками.
Когда я вернулся домой, было уже около шести часов вечера. К сожалению, я не помнил, сколько лететь до Сочи, поэтому не беспокоился, что Даша не звонит. Пройдя в гостиную, я включил телевизор и улегся напротив него, благо для этого у нас стоял шикарный диван. По одному из телеканалов шли новости, в которых как обычно сообщалось о какой-то катастрофе. Я уже начал дремать, когда проснулся мой мобильный. Еле открыв глаза, я посмотрел, кто звонит. Звонила Оля. Я нажал «Прием», поднес трубку к уху и сказал: «Алло». Вместо стандартного «Привет, красавчик!» я услышал всхлипы, как будто моя жена на том конце плакала. Я мгновенно сел и сказал в трубку: «Оля, что такое? Что случилось? Ты что, плачешь?». С того конца провода продолжали доходить всхлипывания, но на этот раз сквозь них можно было разобрать одно слово – Даша. «Что такое? Что произошло с Дашей? Скажи мне!». «Даша (всхлипывание) она (всхлипывание)». Не в силах ничего понять, я случайно перевел взгляд на экран и прочитал надпись в бегущей строке. Телефон самовольно выскользнул из моей ладони и упал на пол, разлетевшись на четыре части. Я же не мог оторвать взгляд от экрана, раз за разом читая надпись внизу экрана: «Авиакатастрофа рейса номер 232 «Москва-Сочи». Словно сквозь стену я слышал голос диктора, который сообщал, что никто из пассажиров и членов экипажа не выжил. Экран раз за разом показывал горящие останки самолета и снующих вокруг него людей. Но я ничего не видел. Мои глаза наполнялись соленой пеленой, а в сердце словно что-то рухнуло, разбилось на миллионы осколков, и это что-то уже невозможно было собрать вновь. Губы беспрестанно шептали: «Даша. Даша. Даша!». Мой крик разрывал легкие, превращался в жуткий утробный хрип, смешанный с беззвучными рыданиями. Я валялся на полу и рыдал не в силах смириться с произошедшим. Мне хотелось, чтобы сейчас раздался телефонный звонок, и моя единственная дочь сказала: «Папа, не беспокойся, со мной все в порядке! Со мной же Никита!». Как метко в старину говорили «любовь до гроба». Теперь я понимал смысл этого выражения, валяясь на полу, с мокрым от слез лицом и не способный встать на ноги от чувства нечеловеческой боли, исходившей из сердца. Той, ради кого я жил, больше не было на этом свете, и я ничего не мог с этим сделать. Моя жена так же, как и я, сейчас билась в истерике от невозможности смириться с утратой. Как назло, нас разделяли сотни километров, и меня не было рядом, чтобы утешить её. А её не было рядом, чтобы утешить меня. И только сейчас страшными предзнаменованиями представлялись мне случайности и совпадения, произошедшие сегодня – и авария на дороге, и забытый паспорт, и застрявшая сумка. Видимо какие-то неведомые силы раз за разом пытались остановить нас по дороге к смерти, но мы были настолько самонадеянны, что не замечали помощи небес. И древнее суеверие вдруг обратилось смертным приговором. Чего стоит человек в бесконечной гонке судьбы? Ничего. Всего лишь прах.
Спустя несколько дней мы похоронили нашу единственную дочь и нашего несостоявшегося сына. На одном участке. Рядышком. Оля была похожа на привидение с полосками слез на лице. Я же словно моментально постарел, как внутренне, так и внешне. На кладбище мы были не одиноки – большинство родственников погибших в катастрофе людей хоронили их здесь же. Встречавшиеся по дороге случайные прохожие с сочувствием глядели на нас. Все они были лишь случайными свидетелями чужого горя, и смотрели на нас как зрители, которые смотрят на сцену театра во время спектакля. Переживают, плачут и забывают на следующий день. Прощание был долгим и горестным. Я и Оля долго не могли покинуть свежую могилку. Словно бы дочь просила нас остаться чуть-чуть подольше. Наконец, мы приехали домой. Оля отправилась спать – переживания сегодняшнего дня вымотали её окончательно, и она захотела просто поспать. Я же поднялся на второй этаж и зашел в такую необычно пустую Дашину комнату. В памяти всплывали моменты нашей общей с ней жизни. Вот она первый раз встает на ноги – совсем маленькая и знающая только слово «мама». Вот она идет в первый класс – вся такая радостная и цветущая. Вот она на выпускном – в шикарном платье, уже почти взрослая. Вот она получает диплом в институте – её глаза горят как две звезды на небосклоне. Вот она приводит в дом Никиту – безумно стесняется своих чувств, боится нашего с матерью решения. Вот они объявляют о своем намерении жениться – такие веселые и влюбленные. Столько замыслов бродило в её голове, столько надежд она возлагала на будущее, столько мечтаний она хотела воплотить – и все это рухнуло в одночасье, как падающий на твердую землю самолет. Что ты чувствовала в тот момент, девочка моя? О ком ты думала? Боялась ли неизбежного? Я прошел внутрь комнаты, сел за её письменный стол и включил лампу. Все разложено по своим местам, все ручки и карандаши готовы к использованию, все чисто и аккуратно – совсем как у её мамы. Прямо передо мной лежал толстая тетрадка, из которой торчал кончик ручки. Я открыл страницу, на которой лежала ручка. Даша иногда писала стихи, грустные и смешные, нежные и язвительные. У неё был талант. Сейчас мне в глаза бросилось самое последнее её стихотворение, над которым как эпитафия стояла дата вылета их самолета.
«Взмахну я крыльями и полечу,
Не смирившись с покорностью неба!
Только там я увижу, чего я хочу,
Только там я стану продолжением ветра!»
Я положил тетрадку на стол и закрыл лицо руками. Стихотворение звучало словно пророчество. Как будто Даша знала, что этот полет будет для неё последним. Словно отвечая моим мыслям, легкий ветерок ворвался в комнату, погладил меня по начавшим седеть волосам, перевернул страницы тетрадки, колыхнул портьеру и пропал в пустоте коридора. Казалось, что это вернулась моя Даша, весело просвистела мимо и исчезла опять. Я встал, выключил лампу, закрыл дверь, вошел в свою комнату, лег, обнял спящую Олю и тихо, чтобы услышала только она, произнес: «Даша всегда будет с нами». Затем закрыл глаза и моментально уснул.
Посвящается всем жертвам авиакатастроф
 и их родственникам.