Нормальная конченая жизнь

…………0

Кто будет пить с нами?
Внутри горит пламя
Которое надо затушить напитками
С градусами
Пусть штормит под ногами
В компании с девчонками и пацанами!

Наша тропа от вашей отделяется не четко
По-любому будем вместе пить водку…

В стену стучат, но я уже не могу различить грань между сном и явью. Липкий, пьяный сон. Провал. Из которого иногда выныриваешь, как сейчас, и слышишь музыку, крики соседей, глухой стук кулака о стену… но я не могу поручиться, что вынырнул в реальности, а не в очередном пласте сновидений.
Потом к размазанным звукам этой ночи добавляются шаги. Глеб?
Песня обрывается.
Сердце колкими ударами отмеряет время, потом пропадает и это ощущение - я падаю в глубину…

…………1

Было утро. Или обед.
Кто-то тряс меня, пытаясь разбудить. Наконец ему это удалось. Я приоткрыл веко и посмотрел на мир в ярких лучах утреннего или обеденного солнца, падающего в комнату сквозь пыльное окно. Второй глаз открываться отказывался, будто веко приклеили супер-клеем.
- Где я? – спросил я у появившегося в поле зрения одного моего глаза лица Глеба.
- У меня, - ответил тот, прекращая дергать меня за плечо. – Вставай…
Я сел на край кровати, при помощи слюны и пальцев разлепил второй глаз, и выдал реплику, проводящую черту между вчерашним и сегодняшним днем: “у-у, ****ыврот, ну мы вчера и дали…”
Голова не болела, да и сушняк зверский не мучил, впрочем, эти атрибуты пробуждения после пьянок уже давно не причиняли мне много хлопот по утрам. Остатки сна, слабость, легкое головокружение, ощущение разбитости, и странная внутренняя война – между желанием покурить и отвращением к табаку. Вот с чем я вошел в это утро. Или обед?
Посмотрел на часы. 9:43. Всё-таки утро.
- Какого ты так рано меня разбудил? – крикнул я в направлении ванной. Там шумела вода и что-то напевал себе под нос Глеб. Вроде из репертуара группы “Ума Турман”.
- Родичи к одиннадцати приезжают! Без визита соседей чувствую тоже не обойдется…
- Ясно…
Я встал и пошел на балкон курить.
Птичкам и пожелтевшим листьям деревьев было наплевать на мое состояние, они щебетали и шелестели, и на фоне этого пейзажа с дымящейся сигаретой между губ качалось мое подпухшее лицо.
В голове стали складываться первые картинки вчерашнего вечера и ночи, и я меланхолично и неспеша сортировал их в памяти.
Магазин… Я, Глеб и Никита… Лавочка за школой… водка, пиво, бутерброды с майонезов и вареной колбасой… какие-то подруги Никиты… Зио Пепе… казино… снова пиво на лавочке… такси… квартира Глеба… море пива и гигантские лещи… голая шалава с бордовым змееобразным шрамом на бедре…
Я потряс головой. К черту… ничего нового. Откуда мы с Глебом взяли эту ****ь? И как он согласился пустить её на хату к родителям? Ладно, после… Одно я мог вспомнить точно - мы её не трахали. Я попросил (приказал?) её раздеться и она разделась, просидев около часа в костюме Евы на кресле, а мы с Глебом пили пиво и прикалывались. Нам нравилось бухать на фоне обнаженного женского тела... Потом Глеб её выгнал…
- Макс, слышь… Подруга эта… - Глеб появился на балконе. – Леща, сука, увела…
- Чего? – переспросил я.
- Лещугана с****ела вчера, когда я её “попросил удалиться”, - Глеб плюнул вниз и закурил.
- Типа ты помнишь, сколько мы съели и выпили?
- Ну… - начал Глеб, напрягая память.
- Что “ну”?
- Не очень…
- Может сам его и сожрал ночью?
- Вряд ли… - неуверенно сказал мой друг и снова сплюнул через перила.
- Да и нахрен этой ****и рыба? – спросил я.
- Голодная была… ты хоть помнишь, как она точила вчера “компашки” и крабы?
- Смутно… вот что голая была, это помню…
- А ты ей отсосать даже нормально не дал, - улыбнулся Глеб. – Такое сочудить, бля… не видел бы – не поверил…
- Чего? – это было для меня новостью, ничего подобного я не помнил. Я потушил сигарету о край жестяной банки и повернулся к Глебу. – Ну, рассказывай…
- Ты гонишь! Такое забыть?!
- Прикалываешься, да? Вы с Никитой любители заполнить мой провалы в память одной порнографией и ***той разной. Сказочники, бля, нашлись. У меня так совсем крыша поедет – уже не знаю, что было реально, а что нет. Около двух недель ходил в шоке, когда вы, два придурка, впрягли мне, что я по пьянее наблевал Диане на голову в машине.
Глеб заржал.
- Я бы не поверил…
- Слышь, а что мне было делать? Помню, катались, бухали с бабами. Потом пошла нарезка кадров… как я блюю где-то в корчах… как валяюсь на плече у Дианы… потом она куда-то исчезает… я просыпаюсь утром на задней седушке, а Никита с осуждающе-умным лицом называет меня идиотом и хроном, и рассказывает легенду о пьяном Максиме, которого вырвало прямо на девушку, после чего ту пришлось сразу отвести домой. Потом ты подтверждаешь эти слова.
Мы вернулись в комнату.
- Мы просто забыли тебе сказать, что пошутили? – сказал Глеб.
- Молодцы… - я потер лицо. – Всего-то делов… а я как Дианку встретил через дней десять, так не знал, что делать. В глаза стыдно было смотреть. А она ничего, веселая такая, приветливая, обниматься, целоваться лезет… тут я смекнул, что-то не так…
- Бывает…
- Я тебе дам “бывает”, бля. Ладно, пиво хоть осталось? Или тоже подруга с собой уволокла?
- Ебу я… - потер голову Глеб и поплелся на кухню. – О-о! Целая полтораха!
- Телепортируй её сюда!
Я устроился поудобнее, и стал ожидать телепортации живительного напитка. Глеб появился с бутылкой “Беловежского” в руках. Лицо его отражало вселенское разочарование.
- Что? - спросил я и тут заметил, что жидкость в бутылке красная.
- Перепутал, это мамка компот разводила… - сказал он и скривился.
- Замечательно, - сказал я и неожиданно ощутил себя разобранным на отдельные куски и мысли, уставшим и всё еще пьяным.
Как я живу? Сколько можно этого пьянства и ****ства?
- Может это знак, Глеб, - грустно улыбнулся я. – Пора вязать с этим…
- Согласен…
Он свинтил пробку и приложился к компоту. Передал полторашку мне.
- Так что там с миньетом и этой шалавой? – посмотрел на него я, вспомнив разговор на балконе. – Тоже загнал?
- Нет… - он покачал головой, и в моей памяти что-то шевельнулось… ничего конкретного, никаких образов и картинок, просто вибрирующий туман слов и действий… просто осознание – то, о чем говорит Глеб, происходило вчера… он не врет…
- Говори.
- А что говорить… Пили пиво, рыбу жрали, телек смотрели… Потом ты, не отрываясь от экрана, говоришь: мол, малая, сосать думаешь или нет? Я чуть не охуел, как услышал. Но видимо, она не охуела. Встала на колени, залезла тебе в штаны и давай бомбить… а ты в хламе полном сидишь и в телек тупо смотришь…
Глаза у меня округлились. Я смотрел на Глеба, как на человека, доказывающего мне, что тролли и хоббиты существуют, и что мы вчера играли с ними в боулинг.
Но мозг реагировал по-другому. Слова Глеба оживляли воспоминания, проясняли затемнения.
- И что? – спросил я.
- Лещом по лбу ты ей дал, – сказал Глеб и прыснул сумасшедшим смехом.
- Чего?
- Лещом… по…лбу… - сквозь приступы хохота, пытался сказать Глеб. – Повернулся к ней…. неожиданно… смотришь, как в первый раз… как будто она тебе не миник делает, а волосы на машонке выщипывает… и тут без слов… бах!... ей рыбехой по голове…
- Да ну… - только и сказал я, и тоже залился хохотом.
- Хорошо, хоть не откусила от перепугу…
- Ага… - согласился я.
Когда мы перестали смеяться, Глеб сказал:
- Вот такие пироги… После этого я её и выгнал… восбухать что-то, дура, начала.
Я кивнул. Ну, дела… Похоже на какой-то бредовый рассказ, а не на мою жизнь. Ладно, бывало и хуже. Где наша не пропадала.
Посмотрел на часы. Почти половина одиннадцатого. Желания здороваться с родителями Глеба в таком состоянии было не больше, чем целоваться с разлагающимся зомби.
- Нам ли быть в печали! Пошли?
- Пошли, - кивнул Глеб.

…………2

Мы сидели на лавочке на аллее. Курили.
- Что за жизнь? – спросил Глеб.
- Нормальная конченая жизнь… - ответил я.
- Да уж…
Мы оба вздохнули и выпустили струйки дыма через нос.
- Так что, Макс, вяжем с бухлом?
- Да, - уверенно ответил я. – Никакого пива, никакой водки…
- А если днюхи или праздники?
- Это другое дело. Тогда можно. Только без фанатизма. А то сейчас, посмотри… мы же почти каждый день заливаемся без повода… эти бабы, уматы, ночные поездки… забавно, конечно, но…
- Значит, добазарились. Вяжем?!
- Добро.
Мы ударили по рукам.
Я вспомнил девиз одного плаката, украшающий стенд объявлений в санатории “Берестье”:

ЛИБО ПИТЬ, ЛИБО ЖИТЬ!

- Начинаем новую жизнь! – провозгласил я.
- Аминь! – сказал Глеб. – По пиву?
Я посмотрел на него. С осуждением и надеждой.
- Ну… - сказал он. – Только в лечебных целях… по бутылочке.
- В лечебных, можно… Пошли.
И мы пошли в ларек.

…………3

- Где вы, булдыри? – крикнул Никита мне в ухо из динамика “Нокии”.
- В жопе…
- Это и без того ясно по голосу. Сколько пива уже выхлебали?
- По бутылочке? – ответил я, одновременно пытаясь подкурить. Фасад дома с канцелярским магазином, каштаны, одинокая “волга” на стоянке… кусочек улицы перед моими глазами покачивался и расплывался.
- Знаю я ваши бутылочки… Полторалитровые?
- А как же!
- Так где вы?
- На аллеи, возле школы…
- Скоро буду, - сказал Никита.
- Добро, - ответил я гудкам.
Подошел Глеб с новой порцией пива – две бутылки “Невского Ice”. Я подковырнул пробку зажигалкой, глянул на Глеба, открывшего пробку простым поворотом против часовой стрелки, и озадаченно покачал головой.
- Какие планы? – спросил Глеб, открывая “кириешки” со вкусом соленых огурцов.
- Ник подъедет скоро… тогда и решим.
Никита еще за два метра от лавочки избавил нас от дилеммы выбора места дислокации.
- Подъем, пивососы, - скомандовал он. – Маринка звонила. Она у Кати на хате. Родичей не будет до завтра. Ай-да в магазин и к ним.
- Надо еще баба, - сообщил Глеб. – Нас трое… их двое… я, конечно, не против, но жаль тебя Ник – каждый раз дрочить в ванной… руку сотрешь…
Я рассмеялся.
- Сейчас вы оба у меня останетесь на улице, - пробурчал Ник. – А я с тремя…
- С тремя? – перебил его я. – Было же двое?!
- Да вы договорить не даете не как! Сестра Кати будет. Помните, Тоня?!
- ПОМНИМ! ПОМНИМ! – закивали головами мы с Глебом, расцветая в улыбках. Глеб даже пустил слюну. – Такое тело не забудешь!!!
Правда все воспоминания о теле Тони у нас были чисто визуальными – аппетитные формы, изящество изгибов под тоненьким платьем… сексуальное личико, не покидающая лицо улыбка… порочный ангелочек… таким запомнилась нам эта девушка с прошлой пьянки на квартире у Кати.
- Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой… - смеясь, пел Глеб, переступая порог продовольственного магазина.
- Женюсь… - сказал задумчиво я.
- На ком? – не понял Ник.
- На Тоне…
- А-а… - отмахнулся он. – Сколько водки берем?
- Два, - сказал Глеб.
- Что “два”?
- Литра.
Никита посмотрел в наши стеклянные глаза и понял, что это лучше взять три литра водки и в два раза больше пива. Потом мы позвонили Марине и поинтересовались насчет закуски. Она попросила купить лишь хлеба и запивона. На всякий случай мы купили еще один лимон.
В квартиру к девкам мы позвонили в 15:57.

…………4

Я закрылся в ванной со стаканом и пачкой соды, которые нашел на кухне. Набрал горячей воды, всыпал примерно чайную ложку белого порошка, и размешал это дело пальцем. Принялся полоскать рот.
Еще несколько дней назад пародонтит был для меня лишь незнакомым словом. Теперь же я мог прочитать вам целую лекцию об этом заболевании, о причинах возникновения, о профилактике и народных средствах лечения.
Я сплюнул и посмотрел на свое отражение. Оскалился – десна были припухшие и кровоточили.
 - С твоим образом жизни, Максим, - сказал я двойнику напротив. – Никакой пародонт не выдержит…
При первых признаках пародонтита мамка завалила меня стопками газет типа “Народный доктор”, “Лечебник”, “Здоровье”… Записала меня к врачу. Я засел дома и принялся полоскать рот отваром дубовой коры, содой, массировать десна смесью меда и лимонного сока, на полке в ванной появилась специальная зубная паста… потом я ушел в загул… опять… по-моему сегодня у меня была запись к пародонтологу.
Десна болели, зубы казались удлиненными из-за оголения шеек. Я оросил раковину остатками растворенной соды и прополоскал рот простой водой. Бесполезно… сродни попытки справиться с гриппом лишь одним аспирином. К ночи я опять буду в санях, не почищу даже зубы, выкурю больше пачки сигарет… Микробы на моем зубном налете будут в восторге! Ну хоть кому-то угожу…
В дальней от коридора комнате Никита беседовал с Глебом, насколько я понял, о завершении вчерашней гулянки, которая прошла без Ника на хате Глеба. Девки варганили на кухне.
Я сел на стул возле окна, и закурил. Пепельницей служила железная миска, из такой у меня дома жрет кот.
- Так что вы вчера за бабу на хату взяли? – спросил Никита.
- Нормальную конченую бабу… - усмехнулся Глеб.
- У вас всё нормальное и конченое!
- А-то!
- А где вы её нашли?
Я повернулся к друзьям, остановил взгляд на бледном лице Глеба с трехдневной щетиной. Мне тоже было интересно послушать, где мы нашли ту ****ь. Вроде на остановке…
- На остановке, - подтвердил мои рваные воспоминания Глеб. – Транспорт уже не ходил. А она пыталась машину остановить. Сама подошла, спросила денег на пиво… ну Макс её и прихватил с нами… сразу пошла…
Ник глянул на меня.
- Как самочувствие, любитель минетов и рыбы?
- Пошел ты… - усмехнулся я.
- Пьяный демон, - окрестил меня Никита и достал пачку “Парламента”.
- Бля, фраер ****ец! Перед бабами блатануть купил? – не убирая улыбки с лица, спросил я.
Теперь пришел его черед посылать меня.
На подоконнике стоял старенький кассетный магнитофон Sony. Я нажал на Play. Играла кассета группы Кирпичи.

Ночами кричали и не было печали
Бухла было много - чуваки не подкачали
На снимках в обминку
Фото сделал кто-то,
Кому не надо с утра на работу…

Появилась Катя.
- Хорошая у тебя музыка, - сказал Глеб.
- Это брата…
Девушка достала из серванта хрустальные рюмки, сделанные в виде сапожек. “Из сапог будем бухать! Четко!” – сказал Ник. Комната была маленькая и под стол мы приспособили гладильную доску. Почему мы не расположились в зале, я спрашивать не стал. На доску-стол, покрытую цветистой скатертью, за рюмками последовали тарелки и вилки.
Марина с Тоней внесли закуску. Рулеты, картошку, маринованные огурцы, яблоки, помидоры, курицу, миску салата из крабовых палочек. Никита выставил на стол два пузыря “Аквадива” и столько же пива.
- Ну вы даете! – похвалил девушек Глеб. – С таким закусем можно неделю бухать.
- Вам с Максом на неделю и пару яблок хватило бы, - вставил Ник.
- На две, - уточнил я.
Я сидел и разглядывал Марину. Симпатичная. Стройная фигурка, возбуждающая попка под кожаными штанами. Впечатление портил немного горбатый носик, но с другой стороны – он же и придавал ей некий шарм, штрих индивидуальности. Я вспомнил, как несколько дней назад бухали с ней в машине Ника, катаясь по ночному городу. Накачались мы тогда порядочно, много смеялись и безумно целовались, когда Ник выходил то в магазин, то в туалет, целовались без обязательств, без претензий на будущее …
Марина перехватила мой взгляд и подмигнула. Про наши отношения подобного рода знал только Глеб. Никита был немного влюблен в Маринку, навыдумывал что-то из ничего, загонялся по ней, и поэтому… вы понимаете…
Глеб суетился возле Тони – девушки с не очень красивым именем, но с очень красивым всем остальным. Он вызвался нарезать яблоки и помидоры, после чего осененный какой-то мыслью, улыбнулся, порылся в куртке кинутой на кресле и извлек из кармана лимон, который с умным видом нарезал в тарелку к яблокам. Тома, казалась, витала в облаках, отрешенно сервируя стол и не замечая виртуозного и шедеврального обращения Глеба с ножом, фруктами с овощами. Особенно он извратился с яблоками, не просто нарезав их кружочками, а превратив их в некое подобие затыловочных фрез.
Никита расположился на диване рядом с Катей и заглядывал в фотоальбом на её коленях, слушая комментарии к снимкам. Он часто кивал и с усилием возвращал взгляд обратно к фотографиям от обнаженных ног девушки.
- Ну, все к столу! – наконец-то произнесла Марина и хлопнула в ладоши.
Я выплюнул жвачку, которой пытался хоть немного сбить ужасный перегар, в пепельницу, и выполнил предложение Маринки. Сел я поближе к выходу, так как Катя сообщила, что курить отнюдь будем на балконе, на которой можно было попасть из зала.
- Максим, наливай, - сказала Тоня.
- Не советую, - я покачал головой.
- Рука тяжелая?
- Чугунная…
- Давай я, - Маринка села напротив меня и взяла бутылку.
Водка заполнила объем хрустальных сапожек.
- Надеюсь, в них никто не ходил? – попытался пошутить Никита, показушно рассматривая рюмку.
- Пьяная Дюймовочка, - просветил его я.
Девушки рассмеялись.
- Ну… за нас, - сказал Тоня. Из её манящих губ это звучало, как “ну… за меня”
Мы выпили. Я наложил себе в тарелку картошки, салата и два куриных крылышка. Закусил только салатом.
- Что на работе? – спросила Марина у Кати.
- Дурдом… пришли сегодня какие-то парняги, купили свитер и… принялись замачивать покупку прямо у меня в ларьке… а я их выгнать не могла…
- Как это в ларьке? – спросил Глеб.
- Просто… достали из пакета водку, запивон и разместились у меня на прилавке…
- Прикольно, - усмехнулся я.
Катя так не считала.
- Между первой и второй… - сказал я. – Короче… наливай.
Марина налила.
После третьей рюмки (за любовь! Или за ****ство?!), я пошел с Ником курить. Он пытался заманить Тоню с собой, играя пачкой “Парламента”, но девушки были слишком увлечены обсуждением новых сапог Кати.
Я сплюнул за перила слюну с кровью, пытаясь не обращать внимание на болящие десна.
- Зуб кровоточит? – спросил Ник.
- Вся пасть…
- Что такое?
- Пародонтит.
- У Маринки те же проблемы.
Я заинтересовался.
- Давно?
- Недели две назад…
Я сопоставил факты, кивнул сам себе, и сделал затяжку.
Начинало темнеть, подростки под стенами школы напротив нашего балкона передавили по кругу батл винища.

…………5

На столе была четвертая бутылка водки и третья полторашка пива. Из закуски бесследно исчезли только помидоры.
Тоня звонко смеялась после каждой реплики, своей или чужой. Смех её был настолько заразителен и непрокращаем, что мы сами невольно смеялись.
- Если смех действительно продлевает жизнь, то Тоню можно назвать Горцем, - шепнул мне на ухо Глеб.
Я кивнул, улыбаясь.
- Любимый, у тебя есть сигареты? – спросила меня Катя.
Она была немного полновата, имела простенькое лицо. Она не отталкивала, не притягивала. Хотя, скорей отталкивала. Я не мог представить себе, как буду заниматься с ней сексом, на что она неоднократно намекала подпив.
Я открыл пачку “Винстона”. Четыре сигареты.
- Пошли, - сказал я девушке.
На балконе она прижалась ко мне.
- Мне холодно, обними меня.
Я безразлично обнял Катю. Курил, глядя в темнеющее небо.
- Хочешь согреть ладони? – спросила она.
- Чего?
Она отстранилась, расстегнула кофточку, заговорчески улыбаясь. В бюстгальтере находились впечатляющие формы.
- Давай… - сказала она. – Тебе нравятся эти шарики?
- Спасибо. В другой раз, - сказал я, проклиная себя за неумение отшить девушку раз и навсегда.
- Ты не мужик! – сказала она, психанув.
- Я еще девственник… - улыбнулся я.
- Знаю я, какой ты девственник, - бросила она и хлопнула дверью.
Меня это устраивало.
Когда я вернулся в комнату, Катя занималась Никитой. Тот был сильно пьян и не сопротивлялся. Он посмотрел на меня взглядом кота, вылизавшего миску валерьянки, и подмигнул. Его руки находились на коленях у девушки.
- Не ***… не все мужики изменяют свои девушкам… бля, откуда такой пессимизм… я говорю, не все… - доказывал Глеб Марине.
Тоня разваривала по телефону. Её мечтательный взгляд терялся в пустоте. Судя по всем, она разговаривала с парнем, причем, не безразличным ей. Положив трубку, она звонко рассмеялась. Но в этом смехе было отчаяние.
- Мужской пол… ненавижу вас… - сказала она, смеясь и плача. – Но без вас нельзя…
- Куда звонила? – спросила Марина.
- ЕМУ, - просто ответила Тоня.
- Что сказал?
- Ничего… - неожиданно она вскочила, так что задела гладильную доску (то бишь стол), рюмки попадали, оросив скатерть водкой. Тоню это не волновало. – Поеду к нему!
Тоня оделась и ушла. Разочарованный и пьяный Глеб налил себе стакан водки и залпом выпил, Марина попыталась покормить его с руки долькой лимона, но он лишь что-то промычал в отказ. Встал и пошел курить.
Ко мне подсела Марина.
- Давай выпьем?
- Начисляй! – сказал я.
Мы выпили. Никита с Катей куда-то удалились.
Я посмотрел на Маринку.
- У тебя такие ресницы! – воскликнула она. – Никогда не замечала…
- Чего они всем так нравятся?
- И взгляд у тебя очень красивый. И вообще ты очень красивый парень…
- Спасибо…
Я дотронулся ладонью до её лица. Через секунду мы целовались. Пародонтологи были бы против…
- Хочу тебя, - выдохнула она мне на ухо.
- Где?
- Давай на кухне…
- Хорошо, - я оторвался от её губ. – Жди меня там.
Я направился в коридор.
Распахнул дверь в ванную комнату. На краю ванной сидела пьяная Катя, глаза закрыты, язык двигается по влажным губам. Чуть ниже её подбородка маячил затылок Никиты. Кофта девушки была расстегнута, лифчик висел на раковине. Никита занимался её “шариками”. Он оторвался от сосков Кати и бросил на меня раздраженный взгляд.
- У нас в стране секса нет, - сказал я и поспешно закрыл дверь.
- Никита там? – спросил, появившийся Глеб.
- Да. Он и сиськи Кати. Неразлучны и счастливы…
Глеб понимающе рассмеялся.
- Я на кухню, - сказал я.
- А там что?
- Маринка…
- Тогда понятно… что ж, а мне остается напиться…
- Скоро я тебе в этом помогу.
- А может на двоих? – Глеб придержал меня за рукав.
- Что? – не сразу понял я.
- Марину.
- С ней такая штука не прокатит.
- Да я шучу… Ладно, иди.
Защелка на кухне крепилась на один шуруп и служила скорей украшением. Я всё-таки умудрился закрыть для формальности ей дверь.
Марина сидела на стуле и курила.
Я подошел и поцеловал её в шею. Поменялся с ней местами и она села мне на колени. Мы в спешке начали избавляться от одежды. Всё это время мы целовались, ну, практически всё… потом мы упали со стула.
- Ты пьян… - рассмеялась она.
- Ты тоже…
Мы лежали на полу и смеялись. В голове шумело, потолок над нами дрожал.
- Давай раком, - сказал она, вставая.
Я отыскал в кошельке презерватив Sico. Марина оперлась на стол и выгнулась. Штаны и трусики вальяжно расположились на её щиколотках.
Она что-то говорила мне во время секса, но я не разбирал слов. Это был и шепот, и стон, и просьбы.
- Кончай мне на спину, - выдохнула она.
- Интересно как? Я в презервативе…
- А-а… - только и сказала она, упав на стол и тяжело дыша.
Я начал одеваться.
- Ты кончил?
- Да.
Завернул гондон в салфетку и выкинул в мусорное ведро.
Мы привели себя в порядок и вернулись в комнату, помогать Глебу в борьбе со спиртным. Делать нам это пришлось без него – мой друг храпел на столе. Ника и Кати не было.
Девушка разлила водку по рюмкам.
- Чин-чин, - сказал я и подмигнул Маринке.
Она счастливо улыбнулась – эта улыбка показалась самой красивой и стоящей вещью в череде подобный пьяных вечеров.
- М а к с… - Глеб оторвал голову от стола и смотрел на меня туманных взглядом. Ко лбу прилипла долька лимона. – Ты самых большой романтик, которого я когда-либо видел…
- Спи… тоже мне нашел романтика…
- А… нет… я хотел, сказать, самый большой ****ун…
- Ну, почти тоже самое… спи…
Глеб последовал моему совету.
Маринка весело смеялась с нашего мини-диалога.
Я выпил содержимое рюмки, губы девушки прильнули к моему лицу, собирая капельки обжигающей жидкости с моих потрескавшихся губ.

…………6

Наступила ночь. Незаметно. Видимо я вздремнул час или больше. Причем вздремнул в коридоре. Вокруг меня были разбросаны туфли и щетки для обуви, лежала пепельница и пачка “Парламента”.
Я встал и заглянул в зал. Там я застал прелюбопытную сцену.
На диване спал Глеб, животом вниз, а Катя пыталась его перевернуть, при этом сновав руками по его ногам и паху. Глеб замычал и неожиданно проснулся.
- Блять… - он моргнул и непонимающим взглядом посмотрел на девушку. – Что ты делаешь?
- Я… - она замялась. – Ты лежал на краю… пыталась поправить…
- Да? Ага…
Катя ретировалась в другую комнату.
Я вспомнил про mp3-плеер у себя в куртке с закаченным альбомом группы “Танцы минус”. Возникла непреодолимая потребность послушать одну песню. “Камни”. Когда-то я ассоциировал себя с камнем, душу или поведение - внешние маски. Потом это сравнение стало смешным, не нужным. Мы те, кто мы есть. Постоянные и в тоже время разные в потоках времени и событий, в проекциях чужих мнений и взглядах. А-а, кому какое дело… Проще быть камнем. Надежней. Но не лучше. Это полужизнь… это холод…
В прихожей я глянул в зеркало – красные глаза, таже бледность и щетина, что и у Глеба.
С плеером я засел на балконе, не обращая внимания на холод и свистящий ветер. Выбрал нужную песню.

Мы жили там, где живут камни
Мы помним там, где в камнях реки
Бегут на встречу каменным рассветам
Под небом каменным каменные реки
Текут…

…Любили тех, кто любил камни
Кто целовал их каменные губы…

Похоже, что я заснул, потому что, когда мир вокруг опять приобрел некую четкость, Марина укладывала меня на диване, а в наушниках была тишина. Девушка поцеловала меня в висок, хотя это было вовсе не обязательно. Меня растрогал этот поступок. Я попытался сказать спасибо, но не уверен, что смог внятно это сделать.
Закрыл глаза.
Темнота…

…………7

Было утро. Или обед.
В первый раз после пробуждения (когда я как зомби покинул квартиру Кати, едва успев проснуться, а потом послал Глебу sms-ку, что жду его на лавочке под подъездом) я посмотрел на часы. Всё-таки обед.
Подошел Глеб. Задал риторический вопрос “как ты?” и сел рядом на лавочку.
- Чего сразу на улицу попер? Можно было у девок перекусить…
Я пожал плечами.
- Ник там?
- Да. Спит еще.
Какое-то время мы сидели молча, с подпухшими лицами и раздробленными воспоминаниями о вчерашнем дне. Курили.
- Что за жизнь? – спросил я.
- Нормальная конченая жизнь… - ответил мой друг.
- Ну что? Задрало всё это… пора вязать! Начинаем новую жизнь! – провозгласил я.
- Аминь! – сказал Глеб. – По пиву?
Я посмотрел на него. С осуждением и надеждой.
- Ну… - сказал он. – Только в лечебных целях… по бутылочке.
- В лечебных, можно… Пошли.
И мы пошли в ларек.

22 – 27 октября 2005