Описание комнаты А. Дюпoна

Говорить, собственно, нужно о нескольких описаниях комнаты А.Дюпона, составленных разными людьми в разные периоды его жизни. Вряд ли они могут дать нам объективное представление о комнате (во всех описаниях, вследствие различия характеров и пристрастий их составителей, в обзор попадают отдельные, порой не имеющие никакого значения фрагменты комнаты), однако даже поверхностный и не совсем беспристрастный взгляд, возможно, немного облегчит работу будущим исследователям этого важного объекта.

Первое описание комнаты А.Дюпона было сделано сразу же после ее создания, за несколько лет до рождения А.Дюпона. Основная часть описания принадлежит некому служащему, присутствовавшему или даже принимавшему непосредственное участие в этом деле. Совершенно случайно документ был найден среди бумаг его дочери, влюбленной в А.Дюпона и не побоявшейся выкрасть описание из канцелярского архива, в котором, согласно правилам, оно должно было храниться двадцать пять лет, после чего, по распоряжению заведующего архивом, сжигалось в печи, устроенной специально для этих нужд. Листок лежал точно между письмом дочери служащего А.Дюпону с просьбой прислать ей мемуары одного вельможи восемнадцатого века и его ответом, в котором он жаловался на сильные головные боли.
Описание было составлено, очевидно, не самим служащим, а записано под диктовку его помощником, занявшим позднее место своего патрона и в конце концов женившимся на его дочери. (Разница между помощником и дочерью служащего в момент женитьбы, по утверждению одного исследователя, составляла двадцать три с половиной года). Для описания использовались бланки старого образца, в которых, в отличие от современных бланков, отсутствовало несколько пунктов, предназначенных для заполнения врачом и мебельщиком. (Напомним, что эти должности в канцелярии появились относительно недавно, через три года после смерти А.Дюпона). Зато есть несколько строк, написанных главным нумизматом и вторым заместителем проектировщика, что делает это описание интересным не только с биографической, но и с общеисторической точки зрения.

Однако вернемся непосредственно к самому описанию, вернее к той его части, которая предположительно была записана помощником служащего под диктовку последнего. Помимо нескольких неразборчивых строчек, относящихся к той части комнаты, где А.Дюпон устроил позже что-то вроде библиотеки (об описании, составленном другом А.Дюпона, в котором довольно много места уделено этой, так сказать, библиотеке будет сказано чуть ниже), так вот, помимо этих нескольких строчек, все остальное поддается прочтению, а это значит, что мы сможем более или менее подробно узнать о тех условиях проживания, в которые первоначально был помещен А.Дюпон и, сравнив их с последним описанием, увидеть, каким образом они изменились за двадцать пять лет жизни А.Дюпона. (Надо сказать, что за первые десять лет существования комнаты, она почти не менялась и что описание, относящееся к седьмому году жизни А.Дюпона, в котором, в частности, говорится о кардинальной перемене ее внутреннего вида, не что иное, как искусная фальсификация, принадлежащая, по всей видимости, дочке служащего, которая в то время заканчивала начальную школу и уже изрядно умела писать. То же самое можно сказать и о восьмом описании, относящемуся к семнадцатому, одному из самых продуктивных в жизни А.Дюпона, году. Оно принадлежит, как можно выяснить, проделав сравнительную экспертизу почерков в нем и в первом описании, руке помощника служащего, написанного, правда, уже самостоятельно, а не под диктовку последнего. В этом описании утверждается, что за семнадцатилетнее пребывание А.Дюпона в комнате она нисколько не изменилось оттого, что большей частью он пребывал в комнате дочки служащего).
Еще одна деталь, на которую стоит, как нам кажется, обратить внимание: основная часть описания предваряется краткой пометкой главного проектировщика комнаты, в которой говорится о том, что комната сделана по специальному заказу второго архива канцелярии, пожелавшего внести в ее планировку некоторые конструктивные особенности. Так, например, именно благодаря им, площадь стены в комнате А.Дюпона за счет невероятно высоких потолков в два раза превосходила площадь пола, (обстоятельство, благодаря которому А.Дюпон не раз бледнел и терял сознание), оконный проем был в три раза меньше дверного, а посреди комнаты возвышалась совершенно ненужная колонна. Проектировщик говорил, что таковое устройство комнаты может стать причиной некоторых отклонений в развитии А.Дюпона с одной стороны, а с другой - вызвать появление творческих наклонностей. В пометке так же говорилось, что главный архитектор снимает с себя всякую ответственность за возможное негативное влияние планировки комнаты на психику А.Дюпона. (Несмотря на эту запись, проект был одобрен вышестоящими инстанциями, что говорит о более полной их осведомленности дальнейшей судьбой А.Дюпона).
 
Следующая после пометки главного архитектора основная часть начинается с описания цветовой гаммы в комнате А.Дюпона. В частности, говорится о преобладании желтого (в желтый цвет в комнате были выкрашены стены) и белого(соответственно потолок) цветов. Странным образом ничего не упоминается о красном цвете, в который был выкрашен пол и небольшом количестве зеленого цвета, в который были покрашены батареи и стенные шкафы. Из более поздних описаний нам стало известно, что А.Дюпон неоднократно менял окраску своей комнаты. Первый раз это произошло, когда Дюпону исполнилось девять лет, и он от счастья кинулся в стену чернильницей. Присутствовавший при этом начальник канцелярии счел образовавшееся на стене пятно довольно неприличным и специальным распоряжением повелел маляру из пятьсот двадцать пятого отдела закрасить стену синим цветом. Вторая покраска комнаты произошла на пятнадцатом году жизни Дюпона и была связана с появившимся у него чувством цвета. Собственно к этому же году относится еще по крайней мере десять попыток придать комнате более или менее приличный окрас. За этот год комната успела побывать красной, оранжевой, зеленой, черной, опять красной, белой, фиолетовой, розовой и в конце концов осталась синей. Все дальнейшие перекраски комнаты не были столь радикальными. А.Дюпон остановился на синем цвете и только изредка перекрашивал комнату в оттенки синего: темно-синий, светло-синий или голубой. Кроме того, если в первые десять раз Дюпон закрашивал всю комнату (потолок, стены, пол, стенные шкафы, батареи) одним цветом, то в более поздние годы использовал разные краски. (Так, когда Дюпону было двадцать лет, потолок и две стены в его комнате были бирюзовые, еще одна стена и часть пола – темно-синие, четвертая стена, левая дверца стенного шкафа и вторая часть пола – голубые, правая дверца стенного шкафа и батарея – цвета морской волны). Последний раз Дюпон перекрашивал комнату в двадцать пять лет, за несколько месяцев до своей смерти. На этот раз для этого дела был избран красный цвет. Очевидно, выбор был связан с душевным расстройством, хотя существуют некоторые факты, позволяющие думать о политическом подтексте такой покраски (в пользу последнего говорят записи, сделанные Дюпоном в дневнике накануне его смерти). Из личных бумаг, найденных во втором ящике стола известно, что у Дюпона было еще много планов по окрашиванию комнаты, которые, к сожалению, так и не были осуществлены.
Далее идет речь о неком приборе, который был установлен в комнате под окном. Сейчас почти невозможно выяснить, что это был за прибор и с какой целью он был установлен, но из описания комнаты, составленного неким актером, часто бывавшем у Дюпона, мы знаем, что на приборе было пять или шесть постоянно мигавших зеленых лампочек и от него шло множество проводов, которые уходили в специальное отверстие на улицу. В отверстие, чтобы из него не дуло, было напихано множество тряпок, среди которых после смерти Дюпона были обнаружены его вещи. Из описания дочери служащего мы узнаем, что этот прибор сильно раздражал Дюпона, однако, несмотря на его многочисленные просьбы и требования убрать его из комнаты, администрация всякий раз неизменно отвечала отказом.

В пятом описании рассказывается о виде, вернее о видах, которые открывались из окна Дюпона. По распоряжению администрации, они менялись каждый год: сначала это была парковая аллея, потом кирпичное красное здание, затем развалины этого здания, фонтан, обрыв, поле, городская улица, сельская дорога, кладбище, аэродром, пожарная башня и др. Обычно перемена происходила за одну ночь, пока Дюпон спал. Это случалось 22-23 апреля. Впрочем, из служебных записок главного устроителя ландшафтов мы узнаем, что на пятом и четырнадцатом году жизни Дюпона на перемену вида было затрачено несколько дней, из-за чего Дюпона пришлось срочно переводить в 235 комнату. Это произошло при постройке огромной статуи А.Дюпона (тогда во время не был подвезен цемент) и при посадке фруктового сада (цветы на нескольких яблонях завяли). По специальной статье в распорядке проживания в комнате, если А.Дюпону не нравился вид, он мог забить свое окно досками и весь год жить при свете лампы. На следующий год он отрывал доски, чтобы посмотреть, что администрация придумала на этот раз. Если вид ему не нравился, Дюпон снова забивал окно и еще один год жил при искусственном освещении. Так произошло на двадцатом, двадцать первом и двадцать втором году жизни А.Дюпона, когда несколько лет он прожил без вида из окна.
Что касается библиотеки, уже упоминавшейся в связи с описанием, составленным одним из друзей, то на момент поселения в комнату А.Дюпона в ней не было ни одной книги. Они стали появляться примерно с восьми лет, когда А.Дюпон хорошо научился писать. Каждый день с наступлением этого возраста Дюпона заставляли придумывать по одному листу прозы. После того, как количество листов достигало трехсот, т.е. примерно раз в год, их собирали вместе, перепечатывали на машинке, делали переплет и ставили в книжный шкаф. Начиная с шестнадцати лет, А.Дюпон писал по несколько листов в день уже по собственному желанию и таким образом за двадцать пять лет своей жизни успел написать двадцать с половиной романов. Последний роман обрывался на сто тридцать пятой странице предложением “На всех лицах, даже на детских лежала печать утраты иллюзий, иногда она уродовала облик, иногда – нет, но всегда придавала чертам некую определенность, как если бы лица высекались из камня”. Первые романы А.Дюпона вряд ли представляют собой какую-либо ценность и интересны только специалистам, занимающимся его творчеством. Это несвязанные между собой, часто незаконченные истории, которые машинистка выделяла в отдельные главы. В первом романе – триста восемьдесят девять глав и столько же историй. С тринадцати лет романы А.Дюпона становятся все более и более связными и содержательными. А.Дюпон начинает писать о любви, несправедливом устройстве мира, обществе, войне и других вещах. (Примерно к этому же времени, по свидетельству некоторых биографов, относятся первая любовная связь А.Дюпона). С семнадцатого романа (Черное небо) в творчестве А.Дюпона начинают появляться ярко выраженные философические мотивы. Девятнадцатый роман (17 вечеров) считается самым неудачным романом А.Дюпона. В двадцать три года у А.Дюпона начинается творческий кризис. Он совершенно перестает писать (благо с двадцати лет писание прозы перестает быть принудительным) и все больше и больше времени уделяет собиранию опавших листьев. А.Дюпон является также автором нескольких социологических и антропологических исследований, навеянных, очевидно, сочинением одного химика девятнадцатого века, единственной книги в библиотеке А.Дюпона, автором которой он не является. Многочисленные записи на полях книг показывают, что А.Дюпон часто перечитывал свои произведения и нередко отмечал слабость того или иного романа.

И, наконец, последнее описание комнаты было составлено комиссаром полиции, появившимся там через несколько часов после смерти А.Дюпона. В описании содержатся сведения, касающиеся только одного предмета в комнате – тела А.Дюпона.
Тело А.Дюпона было обнаружено на следующий день после очередной смены вида из окна, т.е. утром 23 апреля. По всем признакам смерть наступила (к немалому удивлению довольно старого и потому опытного патологоанатома) от нервного истощения и умственного перенапряжения. По мнению одного из близких А.Дюпона причиной смерти мог стать также вышеупомянутый творческий кризис. Дочь служащего утверждала, что Дюпон был убит ее мужем, ревновавшим ее к Дюпону. Муж дочери служащего, под началом которого он начинал свою карьеру, полностью подтверждал слова своей супруги, однако говорил, что убийца не он, а маляр из пятьсот двадцать пятого отдела, который когда-то закрашивал чернильное пятно в комнате девятилетнего А.Дюпона. Маляр также полностью соглашался со словами помощника служащего, однако утверждал, что он не из пятьсот двадцать пятого отдела. В пятьсот двадцать пятом отделе подтвердили слова маляра, однако заметили, что в их компетенцию не входит закрашивание чернильных пятен на стенах.

Так или иначе, комиссар зафиксировал смерть А.Дюпона 23 апреля в10 часов 16 минут 52 секунды по зимнему времени. По положению тела, разбросанным повсюду смятым бумагам, чернилам на губах и правом локте, клоку волос в углу комнаты и двум разорванным книжкам (его романам “Страх” и “Евсапия”) было очевидно, что перед смертью с А.Дюпоном творилось что-то неладное...