Котедж

Котедж

Мне оставался всего один зачёт, это моя многострадальная курсовая работа по экономики. И сегодня решалась судьба этого зачёта.
Я как обычно поднялась на второй этаж, где располагалась кафедра теоретической экономики, напоминающая узкий длинный «пенал» (сюда я шла уже шестой раз). В голове у меня крутились разные мысли, что мне на это раз скажет Филипп Иванович по поводу моей курсовой, сколько раз ещё мне её переписывать. Я открыла ручку этой заветной двери, и сразу встретилась глазами с Сухаревым.
- Здравствуйте,- сказала я.
- Здравствуйте, здравствуйте, хорошо, что вы пришли, ещё секунду, и вы бы меня не застали.
- Я на счёт курсовой.
Здесь он начинает шутить, когда он шутит, значит всё в порядки, долгожданный свой зачёт я получу, надеюсь.
- Я прочитал вашу курсовую, в ней опять таки много недописанного, хорошие мысли, но как-то вы их быстро обрываете...,- говорит он. Я слушаю, но до меня, его слова плохо доходят. По мне бы одно, произнес бы он поскорей эту волшебную фразу...: «Давайте вашу зачётку...»
Именно из-за этого зачёта, я задержалась на неделю в своём родном городе, там, где я и учусь на факультете международной экономики.
- Ну-с, ладно Даша, ставлю я вам ваш зачёт, езжайте, куда вы там хотели, но запомните...,- он ещё что-то говорит, но я его не слышу, все мысли у меня уже у тётки в Подмосковье в Домодедово... Не куда я так не хочу как в Подмосковье. После этого зачета я тут же бегу на вокзал покупаю билет, на самый ближайший «рейс» поезда.
В это же день я позвонила тёте Тане, она сестра моей бабушке по линии отца, и сказала, что после завтра выезжаю. Мои родители были не против этой поездки, только немного обиделась моя кузина, Марина Позднева.
- К моей бабушке едешь, а к нам в Москву не хочешь заехать, - сказала она мне по телефону.
Да, я ехала к её бабушке, моя, бабушка жила на севере, где я никогда не была, да и меня что-то туда и не тянуло. А бабу Таню, я знала с раннего детства, кстати, наши бабушки сёстры.
Что бы её ни обижать я говорю, что в Москву обязательно заеду. Конечно, заеду не так часто мы с Мариной видимся, расстоянья берут своё!
И вот проходят несколько каких-то дней, и я уже вдали от этих зачётов, экзаменов. Я уже на кухне у тёти Тани пью, чай, мило с ней беседуем. Моя тётя живет в простом обычном, пятиэтажном, кирпичном доме, на втором этаже, в двухкомнатной квартире. С ней ещё живёт большой крупный чёрный кот, по клички Ларик. Обстановка в доме не по последней моде, а всё в «стиле» семидесятых- восьмидесятых, и единственное, наверно, что её разбивает, это недавно купленный телевизор «Samsung» и сотовый телефон сименс, подаренный её сыном Дмитрием, на очередной день рождения.
Я целую неделю жила в тишине и спокойствие. Гуляла по поселку, не с кем ни знакомилась, ни какие дискотеки не посещала. И была счастлива, что не было этих назойливых пустых звонко, от нежданных гостей, все гости приходили только к бабушке. Даже Маринка позвонила всего один раз. Узнала как дела, ещё обещала приехать, но ни как она не могла оставить шумную пыльную Москву, и вырваться за город, хотя её ничего не удерживало. У нее, так же как и у меня в университете были каникулы. Так прошла неделя. В воскресенье, я ещё спала, раздался звонок в дверь. Я еще не успела открыть глаза, как вижу перед собой Маринку, за ней прячется её двоюрная сестра Галина.
- С добрым утром Дарья!- хлопает она меня по щекам.
Я ничего не соображаю. Лишь с трудом выговариваю: «Маринка, как ты тут оказалась». А я про себя думаю: «Как всё-таки она изменилась за это время, что мы не виделись, отрастила длинные волосы, прокрасила в чёрный цвет, которые достаточно интересно сочетаются с её светлыми глазами, стала гораздо выше, чем прежде, даже почти догнала Гальку, которая старше её на десять лет». Здесь Маринка смеется и говорит: «Ни кому, ни слова, мы здесь инкогнито!»
- Баб Таня уезжает в Москву, ты как здесь останешься!?- смеётся Галька.
У Гальки та же улыбка, да и она почти не изменилась, только сделала себе химию, что предаёт её волосам какую-то небрежность.
- В Москву?- не могу понять я.
- Собирайся у нас к тебе есть предложение!
Три часа и я уже в Москве, в той самой квартире, где я не была больше двух с половиной лет, и соответственно столько же не видела своих родственников, Дмитрия Михайловича папиного двоюрного брата, и его жену Людмилу Валерьевну. Какое предложение меня могло сбить с толку, что бы я рванула с тётей в Москву и сейчас сидела здесь, в этой квартире.
А всё уходило корнями очень далеко, в начало девяностых. Именно там по работе Людмила Валерьевна познакомилась с Иваном Александровичем Ракитинским, а потом он куда- то мистически исчез. И по иронии судьбы встретились вновь. Я слушала весь этот рассказ не внимательно, и когда наверно раз в десятой тётя Люда произнесла эту фамилию, я спросила: «Так кто же этот Ракитинский?» Маринка с Галькой, чуть от смеха не лопаются.
- Дашка, ты, чем слушаешь?!- смеётся так же Максим, муж Галины. С которым, она знакома, с детского сада, но поженились они три года назад, не смотря, что их сыну Денису шесть лет. На свадьбе я собственно последний раз и видела Гальку. Я виделась, с ней примерно, так же как и с Маринкой, не больше ни меньше раз. Потому, что когда, мы приезжали в Москву, к папиным родственникам, так же всегда заезжали к сестре тёти Люды, Лидии Ивановне. Или она к нам приходила со своей дочерью Галькой. Но Галька для нас с Маринкой всегда казалась взрослой, и только при второй встречи с ней я этой её «взрослости» не заметила.
- Даш, ты же знаешь, что я всю жизнь работала в одном магазине техники и электроники главным бухгалтером, ну с начала бухгалтером, потом главным стала, всё такое,- начала по новый свой рассказ Людмила Валерьевна.- У нас там, в начале девяностых работал продавцом некий Ракитинский, ну мы с ним хорошо общались, даже на свой день рождения он нас с Димкой приглашал. Потом в один день взял и уволился, без следа и следствия,- усмехается она.- Разные тогда слухи о нём ходили, кто-то говорил, что решил открыть своё дело, да провалился, потом говорили, что стал даже контрабандой заниматься, да якобы засветился.- Потом, о нём все забыли.
- Под контрабандой, что подрузомивалось?- спрашиваю я.
- Даже не знаю, но про наркотики тогда не говорили, хотя всякое может быть.- Но сейчас он так изменился внешне, что я его даже не узнала,- продолжает тётя Люда,- стал крупным бизнесменом, и ему понадобился экономист, с самого начала он сказал, что ему с ними не везло никто, не задерживался все уходили в более крупные фирмы.- Он и не думал меня застать на этом месте, в этом магазине, который за своё существование изменил кучу названий.- Я ему помогла, после чего он захотел, чтобы я у него работала, ну куда я пойду... и тогда в благодарность...
-Какая к чёрту благодарность! Мало ты с него содрала,- возмутилась Маринка,- и плюс ко всему этому он должен был нас пригласить на свою усадьбу не на месяц, а на год, после того, что здесь было!- проходу не давал, если кто-то звонил по телефону или в дверь сразу можно было догадаться, что это он. Чуть ли не ночевал у нас!
- Вы говорите бизнес, а чем он занимается?- спрашиваю я.
Здесь молчание секундное, и дядя Дима пытается, что-то выговорить: «У него фирма своя... кажется, называется «Вест», торгует всякими тряпками, привезёнными из Турции»
-Дашь, понимаешь...,- она начала болтать какую-то ересь, с непонятными терминами, что я так ничего и не поняла. В будущем, конечно, я пойму, чем он занимался, и зачем ему надо было всю эту команду «откармливать» у себя в загородном доме. Ни чего в его деле криминального не было, но почему-то мне тогда никто говорить ничего не хотел, а может быть мои родственники, засыпанные, его деньгами не хотели вдаваться в подробности его дел, и толком ничего не знали.
- Так что Дашка соглашайся! Ты хотела Подмосковье! Ты его получишь, в более пикантном виде. Завтра, я, ты, бабушка, Галька, Максим и их малыш Денис, отправимся в «Музей Современного Искусства», в новорусскую усадьбу, к Ракитинскому,- немного с издёвкой говорила, Маринка.
- А он женат?- здесь у меня возникает мгновенная идея.
- Даша, я знаю, что тебе нравятся мужчины, а не мальчики, но этот,- она скривила рожу,- забудь, пусть у него хоть миллиарды на счету я бы за него не пошла.- С его замашками кто за него пойдёт?!
- Дашь, всё в твоих руках, не женат и ни когда им не был, - добавила тётя Люда.- Дерзай!- подмигнула она мне.
На следующий день действительно, за нами приехал, огромный чёрный лимузин, в котором мы все уместились, и его водитель отвёз нас к нему в усадьбу в Раменское. Едим в машине, говорим, хохмим, тётя Таня даже вмешивается в наш голдёшь, путь долгий. Здесь у меня начинается навязчивая идея, правильно ли я сделала, что поехала. Въезжаем в «новорусский городок», одни коттеджи не знаешь, какой лучше!
- Скоро будем,- говорит водитель, вида бывшего зэка. На его лице я замечаю, приличный шрам, идущий от виска, и полосующий всю щёку. Он поглядывает опять на меня, но в его глазах явно не симпатия ко мне, а какая-то опаска.
- Водитель всю дорогу я заметила, через зеркало, на тебя смотрит,- шепчет мне Марина.
Я фыркаю ей в ответ: «Брось чушь кидать».
- Вот и приехали,- подвозит нас прямо к самой усадьбе водитель.
Я впёрёд всех выскакиваю из машины, передомной глухой кирпичный забор, обросший виноградом за котором и скрывается эта усадьба, но усадьбы самой пока я не вижу, оглядываюсь назад картина та же, такая же усадьба. Впереди лес, который меня преследовал во время поездки уже давно, только здесь он намного ближе и страшнее. Мне становиться жутко, выходит мы как в консервной банке. От этого коттеджа до дороги как минимум километров двенадцать, так что пешком от сюда не смотаешь, ели надоест. Мои мысли разрушает крик Маринки: «Ты вещи свои брать будешь»,- протягивает из багажного отделения мою спортивную сумку. Я беру сумку и тут же взглядом сталкиваюсь, с женщиной идущей по дороги с ребёнком, она смотрит на меня так будто бы, застала за кражей, её любимых цветов с клумбы. Я фыркаю и слышу, чей то голос.
- Вы приехали?
 Оборачиваюсь, вижу молодого худощавого мужчину лет тридцати, немного не бритого, но очень элегантно одетого, в немножечко смешной костюм. Такое ощущение, что он его украл у литературного героя девятнадцатого века. Я искренне улыбаюсь, и потом замечаю, что в нём есть, что-то помимо приятного ещё и отпугивающее. Он нас заводит во двор, говорит какие-то указания. Я слушаю его не внимательно, больше осматриваю двор, только этот самый приусадебный участок на меня особого впечатления не производит. Вокруг не преступного забора посажены небольшие кустарники, напоминающие карликовые деревья. В разброс располагаться клумбы с многочисленными цветами, названия которых я так и не смогла запомнить. В правом углу двора, расположен искусственный пруд, немного небрежно, выложен, из мраморного кирпичика, в котором водятся, декоративные птички, чем-то похожие на уток. Дорожка к дому выложена тоже кирпичиком, всё остальное, засажено газонной травой, что располагается за домом, мне не видно, но по видимому бассейн. И возможно там находится баня с сауной, про которую он говорит сейчас. За эти всё счастьем, я замечаю, приличный кусок соснового массива, что придает, и без того жуткому дому, на мой взгляд, ещё боле ужасающую окраску.
- Он вовсе и не страшный, а даже очень милый,- шепчу я тихонечко Марине.
- Дурочка, это «управдом», корче его правая рука! Смотри в садовника не влюбись!- смеется Маринка. И тут же встревожено смотрит на управляющего, который видимо уже им представился, хотя Маринка, его и так уже знала, ещё в машине она мне рассказала, о том, как управляющий стал распоряжаться у них в доме, и как ей пришлось бороться за «свои права».
- Станислав Эрнестович, - завопила она ваш хозяин настолько беден, что не может нас Дашкой поселить хотя бы в одну комнату, я не против жить с бабушкой, но я с Дашей хочу.
Видимо уже столкнувшись с Маринкиным капризным характером и зная, что она может психануть, но это будет беспочвенно, он её тут же обрезал: «Вы не у себя дома здесь я распоряжаюсь!» Я видела негодование Маринки, она была всё-таки избалованным ребёнком, росла в семье одна, где любой её каприз выполнялся, бесспорно, в любом возрасте. В раннем детстве она могла уйти из детского сада, в любое время, и пойти гулять по городу, потом в любое время вернуться, ну конечно до прихода родителей. Её за это ругали, но чаще воспитатели, чем родители, родители ей прощали всё, даже когда она изрисовала полностью мамину любимую книгу по цветоводству. В двенадцать лет, Марина заявила желание поступить в театральную студию, против которой категорически были её родители. Марина в школе училась не очень то хорошо, а здесь театральная студия, в которой она пропадала с утра до вечера, поздно вечером приходила домой, какие здесь уроки... Но как бы родители её не отговаривали, от студии, она всё равно от туда уходить не собиралась. Когда пришла пора выбора, куда пойти учиться, Марина, бесспорно, решила стать психологом. Это она заявила за два дня до вступительных экзаменов, на экономический факультет, когда родители два года назад ещё решили, что она будет экономистом. И здесь она отстояла своё, вот уже как год изучает психологию.
Я не вдавалась в подробности насчёт расселения, и как-то особенно мне было всё равно с кем жить в комнате. Но Марина вся кипела, ведь сделали не так, как она хочет, и любое слово управляющего старалась перековеркать. Но он даже вида не подавал, что Маринка ему каким-то образом мешает. Прочитав технику безопасности, он повёл нас в дом. Моя кузина по-прежнему кипела, и то, что управляющий не делает ей ни каких замечаний, её раздражало ещё больше.
У меня начинают подкашиваться ноги, когда мы подходим к дому. Если вокруг такая необычность, необычный и сам дом представляющий собой крупный, трёх ярусный особняк, напоминающий, мини английский замок шестнадцатого века, то, что в самом доме. В котором, как я поняла, с внешнего вида, жилых только два этажа, где нулевой располагает в себе подсобные помещения. Сам дом облицован в желтоватый неровный камень, который окутывает, какая-то вьющаяся трава зеленоватого вида, но это два верхних этажа. Нижний этаж выкрашен в чёрный цвет, зарешётчатые окна которого вызывают в душе какое-то мистическое беспокойство. К дому прилегает обширная застеклённая веранда, достаточно на высоком уровне от земли.
 На веранде сразу я замечаю большую женщину, неопределенного возраста, но, скорее всего ей уже около шестидесяти. Одета она немного странно: в длинную болотного цвета купеческую юбку и на ней ещё нацеплена как на вешалку блузка синеватого цвета. Волосы подобраны на затылке, так, что не один волос ни где не мотается без дела, как будто бы она из бывших балерин и не может расстаться со своей причёской. Эта женщина смотрит на нас пронизывающим взглядом, оценивает каждого, и думает, наверное, про себя, чем она отличается от нас, почему она будет нам всё готовить, а не предположим мы ей, только тем, что мы здесь все оказались родственниками тёти Люды, и всё... Она концентрирует взгляд на каждом, сейчас дойдёт и до меня. Наши глаза встречаются, и я вижу в них какой-то испуг, страх, челюсть её начинает трястись, она даже, на секунду, я замечаю, начинает креститься, но мгновенно приходит в норму. Что с ней?
-Знакомьтесь, это наша экономка, Марья Антоновна,- более в благородном варианте (называя её экономкой) представляет нам её Станислав Эрнестович.
-Смотрю здесь все молодые,- говорит она,- можете меня называть просто тётя Маша, Марья Антоновна,- смеется она,- не офис же у нас здесь! Пусть будет по-домашнему. С двором вас познакомил Станислав Эрнестович, а я вас ознакомлю с домом.
-Станислав Эрнестович,- протяжно выговаривает Марина,- вчера из пелёнок выбрался, а уже Станислав Эрнестович, на семь лет каких-то меня старше, а возомнил здесь чёрт знает, что! Распоряжается, в какой я комнате буду спать, он не выбирал из какой чашки у меня дома пить, ещё орал, почему я ему суп перегрела,- дала волю своим возмущениям, перед входом в дом Маринка.
- Марин, не порть обстановку, ну что тебе здесь не нравиться?- обрывает её сестра.
-Я в восторге!- с издёвкой выговаривает Марина.- Когда будет ваш хозяин дома.
Тётя Маша только искоса поглядела на Марину и так ни чего ей не сказала.
Мы зашли в дом, который начинался с обширного, заставленного всякими дорогими статуэтками и мебелью, коридора. От него можно было сразу подняться по лестнице, которая особенно не впечатляла по сравнению с коридором, на второй этаж, или спуститься вниз, в нежилое помещение. Так же из этого коридора можно было выйти в столовую, или если проникнуть в дверь напротив попасть в гостиную. Гостиная к моему удивлению была обставлена в современном стиле, старина здесь не проникала ни в одну вещь, по сравнению с внешним видом дома лишь потолок был по углам украшен греческими волютами. Не смотря, на эту обстановку, пронизанную, новшествами, начиная от техники заканчивая мебелью, и огромными картинами, с трудом вмещающимися в проём между потолком и полом, гостиная всё равно приобретала домашний вид. Мне это понравилась, и дом уже не казался таким жутким, как сначала. Из гостиной массивная дубовая дверь вела в кабинет хозяина дома. Тётя Маша просто нам показала на дверь, но открывать её не стала.
- Это камин, кому будет холодно, могу затопить,- поиздевалась она в самую жару, которая уже неделю не хотела отступать, от Подмосковья, но правда за исключением пасмурного сегодняшнего дня.
- Лучше теть Маш скажите, как пользоваться кондиционером!- раздался голос Максима.
После гостиной она нас завела в столовую, рассказала как ей «пользоваться», объяснила, что лучше всем приходить есть в одно время без опозданий, потому что можно просто остаться без завтрака или обеда. Потом она нас повела по этой лестнице на второй этаж, и привела в небольшой коридорчик, в котором было, как в гостинице множество, дверей. По-видимому, здесь будут располагаться наши комнаты.
-Теперь слушайте внимательно!- с этими словами она подошла к двери, расположенной рядом с окном, и открыла её ключом.- Эта комната вам не понадобиться.
Она представляла мини гостиную, с неплохим дизайном. Наша «гидша» её быстро закрыла. Потом подошла к двери напротив, одной рукой она открывала дверь другой достала записную книжку. К моему удивлению она открыла не комнату, а коридор, из которого шло ещё несколько комнат. Прямо лабиринт какой-то, одни коридоры!
- Здесь будет жить,- она заглянула в книжку, и толкнула, не задумываясь одну из дверей,- Даша, да Даша, есть такая?
Не успела я ничего сказать, как в эту комнату влетела Маринка и с криком стала пытаться высказать своё мнение: «Это огромная комната! Здесь не только бы мы с Дашкой поместили, но и ещё человек десять! Дурдом! Здесь точно написано, что только Даша, может мы всё-таки с ней вместе»
-Кто Даша?- невозмутимо спросила экономка, не обращая внимания на Маринкин каприз.
-Я,- тихо сказала я. И на секунду опять заметила, как экономка пронизывающим взглядом поглядела, мне даже показалось, как её губы затряслись и начали, что-то шептать.
- Это будет ваша комната, ознакомьтесь,- четко с тоном дореволюционной экономки сказала она.
Я не сразу стала осматривать комнату, мне больше интересовало, кто будут мои соседи по коридору. И здесь получилось, таким образом, напротив моей комнаты оказалась комната Ивана Александровича Ракитинского, который здесь почти не жил, а проводил обычно всё своё время в кабинете. Про те остальные две комнаты, она даже не обмолвилась, словно их не было. Этим наблюдением я поделилась с Мариной. На, что она мне ответила, что ей и без этого здесь тошно, и ещё добавила, что при любом бы удобном случае она бы покинула этот замок. Комната Маринки и бабы Тани выходила из общего коридора, была расположена напротив окна, за дорогой пластиковой дверью с матовыми окошками. Рядом с их комнатой экономка выделила комнату для нашей «семьи». Таки образом я оказалась одна в этом «без душном» квартете. Маринка по-прежнему негодовала и в её защиту даже вступилась бабушка: «Может тогда и впрямь девчонки пусть живут вместе, какая разница, пусть молодежь рядышком живёт, а я в уединение уйду. Я рано ложусь, а они ведь до двенадцати спать не будут!»
- Извините, но не я занималась распределение, я только вам сообщаю то, что мне велино.- тактично произнесла она. - Все вопросы к Станиславу...
-Гостям предлагают лучшее,- видно этому Стасика в детстве не учили,- я даже и спрашивать не буду его, он самодур, а мы его как умного должны слушать.
Я была полностью за Маринку, потому что только сейчас я стала понимать, что буду полностью отделена от внешнего мира. Только в бесполезный спор переходящий в крик вступать не хотелось. На месте Маринки я может так же орала. За счёт её матери мы были здесь, и она чувствовала своё лидерство, но понимала, что слабеет, её никто не слушает, её злило это ещё больше. Я же здесь находилась, можно сказать, на птичьих правах, для меня здесь всё было чуждо, и я не могла вести себя так как она, когда не чувствовала под собой ровной почвы. Да и впрочем, я не такого характера была, я больше любила всё решать спокойно.
 Я вхожу в свою комнату, она мне больше напоминает гостиничный дорогой номер. Здесь есть все, что не обходимо: телевизор, шкаф даже холодильник с некоторой провизией, и санузел, отделанный по последней моде. И я даже подумала, что может и хорошо, что Маринку, по каким то причина не поселили со мной. Она же не знает слово тихо, она может говорить без умолку пичкая своими историями, в которых простой смертный просто бы умер, а Маринка всё время выходила победителем. Её, конечно, было интересно слушать, но всему должна быть мера!
В таком духе, знакомстве с особняком проходит день приезда. И под занавес дня приезжает Иван Александрович и увозит нас в ресторан, откармливает там. И вся эта пыль попадает в глаза Маринки, так что у неё не хватает совести или памяти просить поменять местами нас с бабушкой. Таким образом, мы отметили день приезда.
На следующий день мы с Маринкой, принимаемся за изучение двора, обходя его весь, доходим до лесного массива.
-Кем охраняется такая огромная площадь,- удивляюсь я,- ведь я не замечаю у него скрытых камер и охранников в зелёных камуфляжах.
- Ты чем слушала, нам Стас ещё говорил, чтоб через забор мы не лазили, высокое напряжение. Он сам ещё в Москве говорил, что это новейшая система, охраны, не знаю, может, шутит!
-Здесь не плохо гулять парочками, так романтично...
- Вон бежит одна парочка!
Видим такую картину, впереди бежит Денис, за ним его отец.
- Не догонишь, не догонишь!- слышен детский лепет Дениса.
Максим сбавляет темп, и подходит к нам.
- Тетя Маша тренажерный зал открыла, по приказу Ракитинского, и просит вас, его посетить,- немного с иронией говорит Максим.
-Что уже Ракитинский приехал?
-Нет, это я сегодня утром подслушал. Ещё я услышал, что завтра пойдём, ну или поедем на ипподром, на лошадках кататься. Ракитинский не даёт нам скучать на месяц, наверное, разработал программу.
Макс забрал Маринку в спортзал, а меня что-то не тянуло туда идти, и я медленно шла по лесу в направление дома. Выйдя из леса, я заметила девушку, где-то моего возраста, лет двадцати, возящуюся с цветами. Я ещё вчера успела перекинуться с ней несколькими словами, но так и не узнала, как её звать. И я подошла к ней.
- Привет, - говорю я. Она мне тоже кивает головой, через некоторое время я узнаю, что её зовут Женей, что она живёт в Раменском, учится в колледже, и на лето замещает бабушку в этом доме. На вид она мне кажется доброй, милой девушкой немного с провинциальными замашками, и каким-то особым говором. Потом она мне говорит, что родители у неё хоть и всю жизнь были, но правда в разводе и по причине, что у каждого была своя семья, её воспитывала бабушка. Я с ней делюсь своей биографией, и Женька удивляется, что я не Москвичка. Я не сразу спрашиваю, кто из себя, что в этом доме представляет, я начинаю с вопроса: «Работа ведь здесь тяжелая? Одно только сотрудничество с Ратиновым ста годам стоит».
-Я Ратинова здесь редко вижу, вот вы приехали, он здесь шатался некоторое время, а так он здесь почти не появляется, в основном он пропадает с Иваном Александровичем на работе. Домашними делами здесь тетя Маша руководит. Я ей помогаю, работа «не бей лежачего». Там почистить картошку, помыть посуду, и то чаще себе готовим, самое большее это хозяин только завтракает дома.
Но даже мне показалось три месяца жить затворницей здесь не смотря, на роскошь этого дома это слишком. Им даже продукты подвозил водитель Ракитинского.
 -Нет, выходные, конечно, он нам даёт, но нужны ли они, если уж, в крайнем случае. Здесь пока доберёшься до дому весь выходной закончиться.
Постепенно за нашим разговором выясняю, со слов Женьки, что их хозяин ведёт затворнический образ жизни и за три лета её работы здесь, мы первые гости, переступившие порог его дома, и что кроме Ратинова по наблюдению её, и бабушки, он дома не с кем не общается.
- Но наверняка какой-нибудь девице он снимает в центре или на окраине Москвы квартиру,- с его то достатком любая его будет,- смеюсь я.
Женька насторожено смотрит на меня. Тихонько крутит головой и медленно тихо выговаривает: «Нет».
Я уже хочу рассмеяться, как вижу, ворота открываются, и въезжает, черный джип. Из него выходит Ракитинский. О боже, на нём только нет цилиндра. С его имиджем типа позапрошлого века, которого я в нём не доглядела вчера, приехать надо было бы на тройке лошадей, а не на этом чёрном «катафалке». Он подходит к нам, и без того жутко, а он начинает на меня смотреть так, влюблёно, что будто бы я его старая знакомая, которую он лет двадцать не видел. Я не отступаю, тоже пристально гляжу на него, и замечаю в нём помимо аристократичных черт, присутствие цыганских корней. Скрывая от себя, а особенно от Маринки, я его признаю даже очень миленьким. Сказать честно он симпатичнее своего подручного Ратинова, с крысиной мордочкой. Пока он подходит, слышу шёпот Женьки: «Лучше иди пока есть время, иди, а то он подумает, что я тебя заставляю цветы обрабатывать». «Это моё решение я хочу, я и обрабатываю их от вредителей»,- говорю ей я.
-Дашенька, милая моя..., - слышу я.
Не так и уж мы хорошо знакомы, что бы он меня называл «милая моя».
- Дашенька, ну зачем ты возишься, в этой рассаде, что потом будет с твоими руками. Жень, ну она же ещё юное создание, не понимает, ну ты могла бы ей объяснить, что это яд, то чем ты обрабатываешь эти цветы.
Я что-то хотела сказать, но не одно умное правильное слово не могло ни как мне прийти на ум. Женька и подавно молчала, боясь, как крепостная своего барина, а ведь со стороны это примерно так и выглядело. Я помню, мне стало тошно от этой сцены, и даже уже не хотелось в защиту Женьки, что-то говорить, она его знает больше, чем я пусть сами и разбираются в своих отношениях. Я понимаю, что я здесь лишняя, и медленно начинаю уходить. Как вижу, меня нагоняет Ракитинский.
- Ты увлекаешься цветоводством?- спрашивает он меня, и тихонько обнимает, так что я чувствую, я начинаю «таять» не на шутку. Так мы доходим до дома.
Вечером мы сидим у Маринки в комнате, играем в карты, она мне рассказывает, что нулевой этаж, который мы считали с ней не жилой, оказывается жилой и даже очень.
- Помимо тренажёрного зала там есть ещё бассейн, но достаточно жуткий, там, наверное, с начала постройки этого дома никто не купался. Вообще сам этаж напоминает трюм корабля, в нём всё чисто аккуратно, но такое ощущение, что чего-то не хватает. Там же, кстати, находятся и комнаты для прислуги. Держи туза, и я вышла!
- И Ратинов там, наверное, живёт, когда остаётся здесь на ночь?- посмеялась я.
Здесь слышим стук в дверь, и заходит Женька, говорит нам о том, что Иван Александрович нас хочет видеть, у себя в гостиной. Маринка начинает язвить, говорит, что ему надо пусть сам к нам и идёт, потому что если он ей понадобиться, она к нему сама подойдёт.
- Всё Женя поняла, а теперь проваливай!
- Ну, зачем ты так с ней,- говорю я.
 -Это только ты можешь сутками общаться со служанкой, будто она твоя родная сестра. Мне такое ощущение, что она какая-то не чистая, что по ней ползают блохи, и она годами не моется.
Да, Маринку так и переполнял нигилизм. Что значит два года разницы, возможно в восемнадцать лет я вела себя примерно так же. Маринка, затуманенная дымом «мании величия», никак не могла понять, что Женька ну просто ни чем не отличалась от неё. А я не находила ничего плохого в общении с ней, даже наоборот, эти все мелкие странности настораживали меня немножко, и мне нужно было хоть что-то узнать об этом доме. Даже сегодня, когда я проснулась, я заметила, свой мобильный на телевизоре, хотя я чётко помню, как я его положила на журнальный столик. Маленькая странность, в которую я знала, что никто не поверит, я то с трудом сама в неё верила.
Я всё-таки Маринку уговариваю спуститься в низ, она капризничает, но соглашается. Мы заходим в гостиную, все уже в сборе ждут только нас. Садимся, на дорогой диван обитый, бычьей кожей. Сам же хозяин сидит напротив нас в, кресле из той же серии.
- Я вас собрал здесь для того,- начинает он,- хочу вам предложить одну вещь, завтра мой шофер Вадим вас может отвести на ипподром, кто-нибудь возражает?
-Да как мы, вам,- эксцентрично говорит Марина,- а он нас обратно привезёт или мы там останемся?
Лошади это была моя больная тема, что Максим подслушал, то и получилось, лучше бы он нас на велосипедах покатал, но только не на лошадях, тем более ещё из-за этого нужно было рано вставать. История с лошадьми у меня уходит далеко, в прошлое, но отпечаток детских воспоминаний остался на всю жизнь. Когда я видела в деревни, куда маму на пару дней пригласила её подруга, через забор как лошадь почти на смерть забила одного мужика. Рядом никого как обычно не было, а когда сбежались люди, они ничего не могли сделать, и только случай помог лошадь сама от него отступила. С этого момента, я не то, что кататься на лошадях, я их боюсь даже внешне, и по сей день.
- Ты как, - осторожно спрашивает меня Марина, зная моё отношение к лошадям.
Я мотаю головой: «Скорей сего нет, пусть лучше меня на аттракционы везёт». Марина понимающе вздыхает.
 Вскоре после его предложения начался бесполезный пустобрёшь, в котором даже мы с Маринкой принимали участие. Воля, конечно, была, и Денису он ещё ни когда не возился с игрушками в таком большом пространстве.
- А почему не включается,- слышу лепет Дениса, который пытается включить пультом от кондиционера телевизор.
Дальше я замечаю, как вскакивает Иван Александрович, с кресла, и мгновенно выхватывает у ребёнка пульт, так будто Денис взял швейцарские часы и держит их над пропастью.
- Вот дитя, на секунду оставить вещь без присмотра нельзя,- смеётся Ракитинский.
- Денис, не хорошо брать вещи без спроса, ты же взрослый мальчик понимаешь,- ругает его отец.
Под занавес разговора, я узнаю, что Ракитинский завтра с нами не может ехать, что ему прогулки на лошадях нравятся, но когда только есть свободное время.
Перед уходом в свою комнату, я говорю Маринке: «Ты меня не буди, если я проснусь в назначенное время, может, осмелюсь и поеду с вами».
Как сейчас помню, что я завела будильник, на мобильном, на шесть утра, и положила его рядом на журнальный столик. Всю ночь, я не спала, или спала, как в пропасти какой-то, открыла глаза, гляжу на настенные часы, без десяти шесть. Сонные мозги начинают думать, вставать им или нет, страх и любопытство смешались в единое целое. Но я жду звонка будильника, тогда я решу точно продолжать мне спать дальше или нет. В полусонном состоянии я продолжаю лежать, вскоре мой взгляд падает на часы, гляжу и не верю, пятнадцать минут седьмого, где мой «мобильный – будильный» звонок. Проверяю свой мобильный, на нём тишина будто я будильник и не ставила... Меня начинает трясти, сон уже давно слетел, что за мистика, ко мне в комнату теперь я не сомневалась, точно кто-то заходит. Я быстро одеваюсь, брызгаю себе на мордочку водой бегу на завтрак. К завтраку я почти не опаздываю, вбегаю в столовую, они только сели, и удивлёнными личиками смотрят на меня.
- Вы же изволили сегодня не ехать?- лунным голосом, говорит в мою сторону, будто не видя меня Ратинов.
Ненавижу себя за мягкий характер, почему именно сейчас, по горячим следам, именно здесь, я не могла сказать, что не хочу жить в этой комнате одна, потому что ночами кто-то ходит по ней, лучше и нет предлога для подселения ко мне Маринки. Марина, конечно, раскричалась бы на весь дом и не стала бы дожидаться худшего. Я сажусь за стол и сама себя начинаю успокаивать, может это Маринкины шуточки, но она ведь правды не скажет, всё сведёт к шутке. А где сегодня ночевал Ратинов... нет, это смешно, хотя для заметки надо бы узнать, где его комната. Но вообще не понятно кому нужно приходить в мою комнату, кому выгодно, чтобы я сегодня не ехала, я даже никому не говорила, что поставлю будильник. Тогда надо вспомнить, при ком я говорила Маринки, что бы она меня не будила, кто был тогда рядом... этого я точно не могла вспомнить, такое ощущение мы с ней были одни. Значит, это Маринка решила уберечь меня от лошадей. На моё задумчивое лицо обратил внимание хозяин дома: «Дашенька, что-то не так, что-то радости не вижу на твоём лице». Здесь я вспомнила Марину. От одной его фразы сказанной в какой-то странной формулировке, мне стало ещё дурнее.
Вскоре нас погрузили в машину и привезли на ухоженный, достаточно элитный, ипподром. Дениса тоже взяли с собой, но он был достаточно мал, (он даже ещё не был школьником) и его не рискнули посадить на лошадь, даже в сопровождении, поэтому он, как и я отсиживал свой «срок» на лавочке в ложе зрителей, и канючил, что хочет домой. Я же нисколько не жалела, что поехала находиться одной в пустом доме, мне было бы ещё страшнее и скучнее.
- Может всё-таки, рискнёшь, сядешь на лошадь,- предложила мне Маринка,- а то я гляжу, ты совсем замёрзла, погодка что-то совсем не радует.
-Отдохни перед дорожкой, садись мне надо кое-что тебе сказать.
К моему удивлению Маринка серьёзно отнеслась, к этой истории с мобильным телефоном, и сказала, чтобы я об этом сообщила куда следует, она аргументировала тем, что сначала перестановка телефона, а потом я вообще его нигде не найду.
 -Подойди, подойди к Ракитинскому, может это Женька примеривает, как твой телефон стянуть,- посоветовала Маринка.
К Женьке я сегодня вечером подкатила, но совсем по другому поводу. Разговор у нас с ней завязался сам собой. Она протирала пыль в гостиной, я пришла сюда... даже не знаю, за чем пришла, пришла и всё! Женька любила поболтать в пустую, и я у неё была хорошей слушательницей. Это можно было объяснить, она же здесь была совсем одна за исключение тёти Маши, с которой у неё были далеко не тёплые отношения. В этот раз я от неё узнала что, у Ратинова в этом доме комнаты своей нет, но для спанья, Иван Александрович предлагает, ему свой кабинет, а сам идёт в ту комнату, что напротив моей. А остальные комнаты находящиеся в этом квартете, вообще не жилые, потому, что в них нет мебели, и что мою обустраивали, только к моему приезду.
-Но он не любит эту комнату всё своё время проводит, в кабинете, воспоминания берут своё, со смерти жены он редко, когда поднимается на второй этаж,- выдаёт мне такую информацию Женечка.
Я подумала, мне послышалось, жена, у него была жена, но об этом, нигде ничего, ни когда я не слышала.
- Жена...,- тихо переспрашиваю я.
Она пытается что-то сказать, но здесь как приведение появляется Ракитинский.
 - Девочки, о чём шепчемся?- спрашивает он ласково, больше обращаясь ко мне, но с нотками, какого-то прокурорского допроса. Потом я вижу его всё внимание направлено на меня, он что-то мне пытается внушить о лошадях, о том, как он в них хорошо оказывается, разбирается. Я слушаю, его мне приятно с ним общаться, но больше меня мучает мысль о другом, о том, что для меня представляло загадку, о которой так спокойно сказала Женька. Вот здесь впринцепи никого нет, даже Женька удалилась, почему у меня не хватает смелости ему сказать, что у меня в комнате по ночам кто-то ходит, ведь этот кто-то так и убить может... хи-хи. Весь наш разговор заканчивается тем, что он говорит, банальную фразу, что у меня красивые глаза, которую я как не пыталась прочитать «меж строк» так и не понимала. Потом он предлагает, мне составить ему компанию и выпить с ним кофе. После этого комплемента, которым он даже не подумал, как отравил всю симпатию к себе, мне не то, что кофе мне просто хочется от него отвязаться. Но мой слабый характер, и природная скромность мешают это сделать. К счастью выручает Галька, она запуталась в этом доме, и потеряла Маринку. Здесь у меня откуда-то просыпается уверенность, и говорю: «Я знаю, где она!» Хотя я понятия не имела, где пряталась Маринка.
Следующие несколько дней, мне страшно хотелось добраться до Женьки, но мне никак не везло, то её не отпускала из-под своего наблюдения тётя Маша, то меня задерживали разные обстоятельства. Мистические новшества в моей комнате по-прежнему продолжались, они хоть и были почти не заметные, но я их почему-то замечала. Закрыть комнату на ночь я не могла, именно в моей комнате отсутствовал, замок или ещё, какая-нибудь преграда. Проснувшись утром, заметив свою спортивную сумку отодвинутой к стене, которую я специально придвинула к двери, я решила, что нужно защиту ставить серьезнее. Здесь уже мистикой не пахло... И эту ночь я решила просто не спать, но лучше бы я этого не делала, я узнала ещё одну вещь, которая не предназначалась для моего познания. Но это будет позже, на этот день Иван Александрович решил нас вывести, в Москву, на аттракционы. И как это не странно он тоже поехал с нами. Внимание он, конечно, уделял мне излишне, но меня это не радовало, а наоборот настораживало, такое ощущение это всё было обращено не ко мне, а к кому-то кто стоял за моей спиной. Под финал нашей прогулки, все решают ещё раз «просветиться» на колесе обозрения, даже тетя Таня рискует, только они с Денисом идут в закрытую кабину. Я же начинаю дёргаться, остаться на земле с Ракитинским или подняться в небо с родственниками, не тот не другой вариант меня не привлекает, особенно первый. Иван Александрович не даёт мне долго думать: «Ну, так вот,- что говорит он,- вы летите на колесе обозрения, а мы пойдём с Дашей прогуляемся по парку, может, покатаемся на лодочке». У меня не хватает слов противиться. Маринка мне с ухмылкой подмигивает, показывая знаком «ОК`». Я фыркаю, на неё, но делать нечего иду всё равно.
- Мне так нравиться этот парк, он мне напоминает, мои школьные годы, мою деревню, где я родился и вырос, - начал он с таких сентиментальных лирических нот.
-Вы из деревни, как же вас затянуло в эту Москву? Скажете, приехали, сюда учиться?
- Нет, это будет позже, меня в Москву пригласил дядя, который работал на складе, где я выполнял любую работу. Я был тогда мальчишкой после армии, мне это давалось легко, но у меня просто не было другого выхода в нашей нищей деревни, я бы умер с голоду, работы у нас там не было ни какой. Все только и смотрели, как что украсть друг у друга, - начал он свою биографию.- Может, и действительно прокатимся на лодочке?- внезапно предложил он.
«Господи, почему я с Маринкой не пошла на это «чёртово колесо»,- пролетело у меня голове. Садимся в лодку, помимо лодки берём ещё с собой «паромщика», ещё лодка необычна тем, что она с двигателем.
-Потом,- он продолжает свой рассказ,- я устроился, ну конечно не без помощи своего дяди, в магазин техники, где работала твоя тётя, заочно стал учиться, в одном техническом ВУЗе.
Как бы я внимательно не слушала, рассказ он всё равно его прерывает, и обращается ко мне.
 -А ты вроде бы на экономиста учишься?
«Вроде бы», он тогда обо мне знал лучше, чем я о себе.
- И большая у вас группа, юношей много?
- Водятся, - односложно отвечаю я, и насторожено смотрю, куда он дальше пойдёт.- Но девочек всё равно больше, и без их помощи все уже замужем.
- И ты?- теперь уже явно кося под дурочка, говорит он, делая лицо совершенно спокойным.
- Вы заметили, у меня кольцо на пальце,- здесь я начинаю оглядывать свои руки.
- Причём здесь кольцо, я не считаю это главным атрибутом замужества, чувства, мне кажется превыше всего, - говорит, он и я замечаю, что он всё это время, не отрываясь, смотрит на меня.
- Как это может быть, как это может быть, такая симпатичная девушка и не замужем,- еле шевеля губами, выговаривает он.- Ты не представляешь, как ты мне нравишься, тобой как картиной можно любоваться.
Это уже не смешно..., а настораживает, мне опять кажется присутствие здесь третьего лица. Мне приятно его слушать, у меня тоже начинает просыпаться симпатия к нему, я вся в тумане иллюзий, что он мне сейчас предложит «руку и сердце», и я стану хозяйкой этого замка. Только, что я сутками там буду делать..., нет, я туда буду приезжать на выходные, потому что жить я буду в Москве, и соответственно там учиться, переводом, конечно, (за деньги и слона переведут, а они у него есть...) Да... Я ничего о нём не знаю, а уже строю такие воздушные замки. После его слов я веду себя совершенно спокойно, будто ничего такого и не произошло.
- Сколько вам лет?- осторожно спрашиваю я.
- Ты считаешь меня слишком старым, чтобы я мог на что-то надеяться?
- А мне не нравятся ровесники, они какие-то типичные и глупые. Ели с кем и знакомиться, то с мужчиной, который хотя бы лет на пять был старше меня.
- Мне тридцать семь.
Я улыбнулась, он был моим типом. В нём сочеталось всё, что мне нравилось в мужчинах, это внешне, я почти не знала его характер.
- Можно я тебя поцелую, мне этого очень хочется,- прошептал он.
- Мы уже подъезжаем,- пролепетала я, но он меня не слышит...
Даже достаточно странно получилось, при всей симпатии к нему никакой особой радости, как я думала прежде, я от этого поцелуя не почувствовала.
 Всю эту ночь мои глаза боролись со сном, спать я сегодня хотела как никогда. Были тому причины, не говоря про эти аттракционы, Марина как пиявка стала выпутывать, что у меня с Ракитинским было на лодке. Я как могла отшучивалась, по-другому с Мариной разговаривать нельзя. Мне почему-то ей ни чего не хотелось говорить, это был ещё сырой материал, и я считала, что не нужно его афишировать тем более ей. Потому что, если что-то говорить Маринке, это значит, что помимо того, что будет знать весь дом, ещё она сделает всё, чтобы об этом и говорили, хотя ничего такого и не произошло.
Здесь, мне кажется, я на несколько минут всё-таки уснула, но быстро проснулась с бьющимся от страха сердцем, что пропустила того кто меня, каждую ночь наведывал. Время было около трёх. Тогда я включаю свет, и оглядываю комнату, но все признаки и предметы указывают, что никого здесь не было и нет. Я сажусь в кресло, и начинаю мысленно представлять, кому нужно навещать меня ночью, и что этого кого-то задерживает, прийти сейчас. Сейчас он видит включенный свет, но он не видит его со стороны общего коридора, он должен войти обязательно в «квартет», да из «квартета» его тоже не видно дверь очень плотная. Только с улицы... Я быстро подбегаю к окну, и резко застываю на месте, меня начинает пугать это окно, чуть прикрытое тюлью. Здесь мне в память врезается наш с Женькой диалог, может призрак жены Ракитинского преследует меня. Бред какой-то, но мне становиться ещё страшнее, даже до слёз жутко, когда я вспоминаю её фразу: «Но он не любит эту комнату всё своё время проводит, в кабинете... он редко, когда поднимается на второй этаж...». Может именно в этой комнате и умерла его жена... и я чувствоваю, как у меня трясутся руки. Сама того, не понимая, я выбегаю из этой комнаты, и бегу к свету на лестницу, именно там горит всегда контрольная лампочка. Мгновение и я на первом этаже, для разгона страха, нащупываю свет. Затем чтобы привести мозги в порядок, я иду на кухню, и наливаю себе стакан яблочного сока «Я», я ненавижу яблочный сок, но сейчас он мне кстати. Немного придя в себя, я продумываю план, как скоротать время до рассвета, чтобы с рассветом, раньше я просто морально не могу, проникнуть в свою комнату. А днём разбиться, но попытаться всё до последнего узнать у Женьки или огласить на весь дом, что у меня водится кто-то ночью в комнате. И я подумала гостиная это будет неплохое место, тем более рассвет был уже не за горами. Но в гостиной меня ждёт новый сюрприз... только я туда прохожу, как вижу, огромная картина, с изображением шторма на море, не висит на стене как обычно, а распахнута, как дверь, и держится на петлях. Здесь я стопроцентно думаю, что с головой у меня точно что-то не впорядке. Как я не тру глаза, но эта картина остаётся на месте. Не знаю откуда у меня появляется смелость, но я подхожу к этой распахнутой «иллюзии», и в один момент, поскальзываюсь на ровном месте, когда там замечаю, добротную, полуоткрытую дверь. Я поднимаюсь, но снова падаю. С трудом на корячках, я выползаю из гостиной, слышу шум в гостиной, и нет чтоб куда-нибудь спрятаться, и проследить, кто сейчас там пробирается, я бегу, не разбирая пути, и попадаю, в предназначенную мне комнату, прижимаюсь к стене и нахожусь некоторое время в амёбообразном состоянии. Отойдя от испуга, понимаю, что свет у меня в комнате не горит, не потому что перегорела лампочка... но я ничему не удивляюсь, бояться мистических явлений мне просто уже некуда, и к тому же, меня ещё спасает чуть только родившийся рассвет.
Конечно, сразу уснуть после этой встрясочки, я просто морально не могла. И когда уже, я услышала в коридоре, небольшой гул, мои мысли стали путаться. Через некоторое время я почувствовала, как меня пытается пробудить Маринка, потом Иван Александрович, но у меня просто не было сил им что-нибудь ответить. Вроде бы через сон я слышала, как они опять договариваются, куда-то ехать на этот раз развлекаться, хотя с вечера об этом даже и речи не было. Потом мне показалось, как отъезжает машина, Ракитинского. Окончательно я проснулась, где-то во втором часу, для меня это, конечно, рекорд, ну хотя бы полдвенадцатого, но пол второго тем более в чужом доме это слишком. Если они здесь надо придумать причину, и очень быстро! К моему счастью в этом доме, кроме Женьки никого не было, тётя Маша, и та уехала с водителем за продуктами. А гости решили выполнить «приказ» Дениса, и отправиться в зоопарк, и если хватит время поехать в дельфинарий. Женька подала мне завтрак, и стала заниматься своими делами.
- Покушала, - обратилась Женя ко мне,- может тебе ещё налить кофе?
- Да, Жень, мне надо поговорить с тобой, не могла бы ты ко мне тоже присоединиться?- спрашиваю я её.
- У..,- она немного замешкала,- хорошо, но меня тётя Маша убьёт, если увидит, что я обедаю здесь.
- Ёе же ещё долго не будет дома.
- Не будет, но она появляется, как приведение.
- Про приведение, я с тобой и хочу поговорить,- ковыряя, ногтём зуб проговариваю я, хотя знаю, что Женька из их команды и ничего толкового мне не скажет, а только передаст, тому, кому следует, о чём мы с ней говорили. Но может всё-таки хоть что-то скажет, иначе мне придётся засыпать только под утро. Сначала поговорю с ней, и уже, в крайнем случае, с Иваном Александровичем.- Ты мне говорила, что у Ракитинского была жена...
Женька оказалась умнее, чем я думала.
- Я вижу, как к тебе относиться, сейчас хозяин дома, ты поступай, конечно, как хочешь, но я бы тебе советовала опасаться его любви. Мне тоже он очень нравился, когда я только стала замещать бабушку на лето, но тётя Маша, давно здесь работает, и сразу дала мне понять, что он ни полюбит, ни одну девушку так, как любил свою жену. И тем более не жениться на ней, не знаю, может, ты будешь исключение.
- Значит, ты не застала его жену при жизни?
- Нет, - она мотает головой,- мою бабушку приняли на работу, через год после убийства его жены... Тётя Маша её очень хорошо знала.
-Убийства...,- произношу я и чувствую, как мурашки пробегаю по коже,- её убили в этом доме, случайно, ни в той комнате, где я сейчас живу?
-Вообще это такое дело...- Женька на секунду замолчала,- я тебя прошу, ни говори только, ни кому о нашем разговоре. Мне бабушка, при страшной тайне всё это рассказала. Знаю, что убили, и убили как всё равно что... отомстить, что ли ему в чём-то хотели, я в бизнесе плохо мыслю. Я ни хочу тебя пугать, но я честно не знаю, как и в какой комнате произошла эта трагедия. Я даже внешне не представляю, какой она была.
- Но ты могла её видеть хотя бы по фотографии.
- Я тебе, говорю это запретная тема, что моя бабушка знала, то она мне и рассказала, я даже не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю.
Здесь я замечаю, как Женька, начинает вертеться, хрустеть пальцами, как-то не спокойно себя вести, и, поняв, что больше я ничего не смогу у ней выпутать, я удаляюсь, во двор. Там я добираюсь до качель, которые находятся в одном из углов этого двора. Я с грустью смотрю на бассейн, прожив здесь две недели, из-за погодных условий мы так ещё ни разу и не купались здесь, было конечно тепло, но не до такой степени, что зайти в воду и не выходить из неё. И не смотря на эту мистику, которой с «с ног до головы» был пронизан дом, всё равно я понимала, что мне через две недели будет трудно от сюда уезжать. Хоть и останется ещё целый август, но и в августе ностальгия меня будет душить и мучить, когда я буду дома. Когда я буду дома... к чему тогда приведёт этот флирт, неужели так всё и закончиться..., но я чувствую, пусть надо мной смеются все, начиная от Женьки, заканчивая тётей Машей, что я не могу без него, мне всё время хочется быть рядом с ним. Но об этом думал светлый ангел, здесь же врывается мне в ум бес, и я понимаю, что я о нём и о его доме просто ничего не знаю, особенно, если вспомнить эту ночь. Вот за эти две недели, конечно, это не легко, но надо расколоться, и узнать, что или кто прячется за той дверью, в гостиной, мне, кажется, если я туда попаду все вопросы, которые, меня сейчас мучают, раскроются моментально. Я этот остаток дня провела наедине со своими мыслями, то, что я задумала, было совершенно не разрешимо. Мне даже понравилось, как проходил этот день, без назойливых скитаний по городу, и писка Дениса, который не доставал, потому что я просто уже привыкла к его капризам, и их как-то не слышала. Я находилась в гостиной, когда туда заглянул Ратинов.
- Вы уже приехали?- спрашивает он, своим кристальным голосом.
- Я никуда и не уезжала, - достаточно просто говорю я.
- Так ты здесь! Значит, они тебя не добудились?- деланным беспокойным голосом спрашивает Ракитинский.- У меня есть к тебе предложение, - продолжает говорить Иван Александрович, - молодежь в настоящий момент никак нельзя загнать домой, это предложение они игнорируют полностью, и, по словам моего водителя, они решили пойти на дискотеку в клуб на всю ночь. Тебя тоже, кстати, приглашают, раз на зверюшек ни успела поглядеть, и с дельфинами вместе поплавать, то можешь оторваться в клубе.
- Что и тётя Таня, решила на дискотеки, размять свои косточки?
- Ну, нет, нет, конечно! Их с Денисом сейчас должен привести Вадим, у тебя на это времени хватит, чтобы собраться. Вадим тебя отвезёт, а твои родственники будут тебя ждать на дискотеке.
Я задумалась, и невольно скривила лицо.
- Если тебе нечего одеть, это не проблема, мой водитель завезёт тебя в магазин, как это он сделал, с Маринкой и Галькой. Максим только согласился остаться в своей одежде, - посмеялся он.
Господи это же, сколько нужно денег, мало того, что одеть, обуть, ещё по полной нас развлечь на этой не дешёвой тусовке, а главное зачем? Не ужели об этом не задумываются Галька с Максимом? Ну ладно Маринка она всю жизнь не знала, от, куда берутся деньги. Меня опять это насторожило. Не может это быть всё просто так. Что такого тётя Люда больно хорошего для Ракитинского сделала, что он на совершенно незнакомых ему людей тратит миллионы, он их с таким же удовольствие мог пойти проиграть в казино, неужели такой благодетель? Что-то здесь, не то. Ехать на дискотеку было гораздо заманчивее, чем всю ночь, думать, что это существо на этот раз натворит у меня в комнате. Хотя я не поклонница, дискотек и всяких тусовок, и меня вовсе не тянуло туда. Я слышала шум подъезжающей машины, и молчала, зная, что скоро мне придётся принять какое-нибудь решение.
- Я понял, ты не хочешь ехать в ночной клуб,- спросил украдкой он.
Я по прежнему молчала, не знаю, у меня было такое ощущение, что мне мешало, что-то ответить.
- Я тебе могу тогда предложить такой вариант, может, составишь мне компанию, поужинаем вместе...,- делает вот такое интересное предложение мне Иван Александрович.
На моём месте, чтобы отказаться нужно быть дурочкой. Может и ложный шаг, но я ни чего не теряю, а тем более есть шанс, может махонький, но шанс узнать о нём побольше.
  И я соглашаюсь, также соглашаюсь ни куда не ехать, и мы сходимся на том, что нам Марья Антоновна приготовит всё в его комнате. Громко, конечно, сказано «сходимся», всё предлагал Ракитинский, мне оставалось только соглашаться, но я не была против, того, что он предлагал. Я никогда не забуду того взгляда, каким меня в комнату провожала тётя Маша, это был взгляд бывшей жены, у которой закончился «срок годности» и её заместили другой женщиной. Время за ужином, в уютной комнате, слегка освещённой, ночным интимным светом, проходило медленно, и просто превосходно. От вечернего света, и портвейна кружащего голову, всё и без мистицизма, казалось, происходило в тумане, как замедленная плёнка кинофильма. Он мне что-то шептал, говорил хорошее и ласковое, но в его словах и манере общения я чувствовала, какую-то не искренность. Ещё я понимала, что эти отношения ни к чему, просто ни к чему не приведут. Почему тогда именно я, почему он обратил внимание на меня, а не предположим, так же мог проводить время с Мариной. Или завел бы, с его деньгами, себе девицу. Не вериться мне как-то, что это любовь с первого взгляда. Несмотря на все эти казусы, как крошки в коже крокодильей, вся ночь прошла в романтическом настроение. Нет, мы не занимались любовью, чему наверно до сих пор не верит Маринка, и чему я сейчас безумно рада, потому что, тогда бы я точно не устояла перед его взглядом.
После, этой трепетной ночи, мне бы проснуться с улыбкой на лице, и с настольгией в мыслях, но я проснулась, победив рекорд прошлого дня в третьем часу, и от крика..., от собственного.
- Но не надо меня так пугаться, я только к тебе вошла, просто хотела узнать, во сколько ты проснёшься,- сама, потягиваясь, в одной ночнушки, проговаривает Марина.
- Сон сейчас дурной какой-то приснился,- говорю я, никак не отойдя от сна. – Буд-то я в тёмной комнате, но потом тьма внезапно рассеивается, и я уже в церкви, говорят здесь похороны, только кого хоронят, я не могу разобрать, потом я будто узнаю, что хоронят жену Ракитинского.
- Жену! У него же нет жены, и никогда не было, так что пока нет ничего страшного в твоём сне, если только на тебе не жениться..., загадочным голосом говорит Марина.
- Ты дальше слушай!- обрываю её я,- потом, всё меняется и будто уже я и не на похоронах, а на свадьбе...
- Тоже Ракитинского?
- Нет, на этот раз не знаю, все образы какие-то смытые, я только одну невесту вижу, которая чем-то на меня похожа. Будто она уже не у алтаря, а рядом со мной, и прячется за меня, говорит, что бы я её прикрыла, и что она вовсе не хочет замуж. По сценарию сна мне это не сложно. Её будто все ищут, а я её не выдаю. И здесь я решила оглянуться, смотрю и вижу старуху в обличии невесты очень жуткую, у которой начинает меняться лицо, и в конечном итоге эта старуха превращается в скелет, я так испугалась, вот видно и закричала.
- Слухай ты мне сном зубки не заговаривай! Хорошо! Тебе не кажется слишком, второй день, просыпаться после двенадцати. Ну ладно я, мы с дискотеке тока в пять вернулись, а тебе что мешало вторую ночь лечь пораньше. Опять будешь говорить, что по комнате у тебя кто-то ходит. На этот раз кто-нибудь тоже ходил? А может это Оно и сей час здесь, может оно у тебя под кроватью, ау, - заглядывая, мне под кровать кричит Марина.- Ну, я твоя сестра, почему ты мне не хочешь ничего рассказывать, почему я должна всё узнавать самой последней, - обидчивым голосом говорит Марина.- Я сейчас шла с Денисом на кухню, думала, что уже все завтракают, но обнаружила там только одного Ракитинского. Они с тётей Машей о чём-то говорили, я с начала ничего ни понимала, но потом всё облагаразумилось, тётя Маша ему значит, говорит, слышу я, я не боялась их подслушивать, если кто и заметил бы то только свои, вообщем говорит: «Иван Александрович ну, сколько вы ещё будите пудрить мозги этой девушки...»
- Марин, ты мне, что решила тоже свой сон рассказать?!
- Я тебе честно говорю, они что-то о тебе говорили, но я как бы ни пыталась, не могла разобрать ни слова. Просто имя твоё они часто употребляли при разговоре. Даша имя распространённое, но я точно уверена, что разговор шёл о тебе.
Не знаю почему, но мне Маринки ничего не хотелось рассказывать.
- Ну что ты хочешь, что бы я тебе рассказала? Как это обычно бывает, посидели в его комнате, потом вышли во двор, побродили у пруда, были в сосновой бору...
- А потом..., а то всё похоже на школьное сочинение «Как я провёл лето», тебе самой не кажется?
- Марин ни какого интима, ели тебе это интересно?
-Ага, - хитрым взглядом, смотрит на меня Марина, вы прям как школьники, класса так пятого, - смеётся она.
- Девочки, вы кушать не собираетесь,- стуча в дверь, а потом, заглядывая в комнату, говорит Женя.
Этот день был райским, наконец, наступила та погода, которая была благоприятна, для провождения времени в бассейне. Там то я и обратила внимание, где может располагаться таинственная комната. По моим предположения она была без окон, но всегда ли в ней не было окон, или их недавно замазали так, что даже ни одна пылинка, не давала намекнуть, что здесь, когда-то были окна. Поэтому каждый день проведения в этом доме был последним, у меня из головы никак не уходила мысль прорваться в эту комнату. Я не знала, с чем я могу там столкнуться, но, прокрутив в голове, с самого начала моего приезда сюда, как киноплёнку, моменты, с которыми я уже столкнулась, мне было всё равно. Я даже не могла предположить, что там такого, что она так закамуфлирована. Единственное я исключала, что там он кого-то держит, потому что, слишком было открытое пространство, чтобы это существо кормить поить, легче сделать ему комнату было, на нулевом этаже. Но как, как туда попасть, если не фантазировать. Желательно так, чтобы никого не было дома, но я этого никогда не добьюсь, тётя Маша, с Женькой всегда дома. И ещё не говоря про ключ, я не знаю того секрета, которым открывается, эта картина. Положение было плачевным...
На это утро меня ждал новый сюрприз, от которого если бы не моя цель, я бы точно придумала какую-нибудь причину и даже не стала бы настаивать на том что бы поселиться в комнате с Мариной, а просто покинула бы этот дом. На том кресле, где я оставляю свои вещи, их не было..., может кто-нибудь бы на это, и внимания не обратил, но для меня всё-таки это было загадочно. Я уже полностью верила в мистику, я была больше чем уверена, что меня ночами посещает призрак жены Ракитинского. Конечно, в это верить было смешно, может это Маринка, решила до кучи надо мной пошутить. И в это верить смешно! Всё-таки надо с Ракитинским поговорить на эту тему. Не долго искав, я заглянула в шкаф, и обнаружила свою повседневную одежду именно там.
- Что надоело, печься под солнцем?- встречает меня с таким девизом тётя Маша, когда я зашла в гостиную со стаканом минеральной воды.
- Загорать не в моих правилах, потом чувствуешь себя, как ошпаренная чаном горячей воды.
- Сейчас вечер, даже не надейся обгореть.
- Поэтому я решила обсохнуть и прийти сюда.
- Тебе кондиционер, на сколько включить,- никак не могла оставить меня в покое тётя Маша,- давайте лучше мне пульт я умею им пользоваться.
Но тётя Маша, мне ни в какую не хотела оставлять пульт от кондиционера. Поэтому сама мне настроила с моих слов скорость «дуновения» ветра, и наконец-то удалилась. После её ухода я осторожно подхожу к картине, тихонько в неё заглядываю с одной стороны, и замечаю, что она и вправду висит на петлях. Хочу поглядеть, как она крепиться с другой стороны, и слышу скрип ворот, это означает, что приехал Ракитинский. Именно сейчас он мне нужен меньше всего... Но за это время мне всё равно удаётся осмотреть картину и с другой стороны, после чего я понимаю, что картина закреплена, толи магнитом, толи чем-то вроде этого. Немного дёргаю её, и понимаю, что открыть это произведение исскуства целая наука. Тем временем с права от меня открывается дверь кабинета Ивана Александровича, и от туда выходит Женка.
  - Ты чего это там делала?- спрашиваю её я, и замечаю у неё в руке связку ключей, одним из которых она запирает дверь.
-Как только станешь хозяйкой этого дома, всё тебе расскажу,- загадочно отвечает она.
Но мне это не интересно, что она мне ответит, моё внимание, на эту охапку ключей. Здесь я задаю пустой вопрос насчёт этих ключей, и мы с ней медленно продвигаемся в сторону столовой.
-Ничего здесь сложного нет,- говорит мне Женька,- все, что с красной ленточкой, от комнат с верхнего этажа, а остальные, от нижних комнат.
Наш разговор продолжается на кухне, где она мне показывает, к какой двери какой ключ подходит. Женька мне рассказывает историю про каждый, ключ не пропустив ни одного, к сожалению, что означает, что тот заветный ключик мне нужно будет поискать в другом месте. Напоследок я её как бы невзначай спрашиваю, на счёт моей комнаты, о том, что она, когда-нибудь запиралась ли она. На что Женька мне ничего не может толком ответить.
-Я не помню, может когда-то, и запиралась эта комната. Если тебе это очень интересно спроси у тёти Маши, она здесь больше работает.
Ничего, не добившись, я прохожу в гостиную. Всё равно значит, у тёти Маши должен быть этот ключ, ведь кто-то должен там убираться или он есть у Женьки, но она мне просто ничего не хочет говорить. В гостиной я натыкаюсь на Ивана Александровича, который меня неожиданно целует, и осыпает кучей комплементов.
«Может сейчас с ним, и поговорить, насчёт существа посещающего ночью мою комнату»,- мелькает у меня мысль. Но неожиданное влетание Дениса в гостиную, перечёркивает сразу все мои мысли.
-Какое несмышлёное дитя ему, что побеситься больше негде!- возмущается Ракитинский.
После Дениса заходит к нам Маринка, и говорит мне о том, что почему, я всё ещё нахожусь в купальники, и не переоделась к ужину. Я называю её госпожой, и добавляю, что это с каких пор она нашла привычку переодеваться к ужину.
Это день расследования проходит у меня можно сказать в пустую, за исключением того, что я узнаю, что тётя Маши на выходные уезжает в Москву на день рождение к снохе. Но что мне это давало тётя Маша была не единственным камнем преткновения.
Следующий день был гораздо плодотворнее и мистичнее предыдущего. Нет на этот раз в моей комнате был полный порядок, не было ни единого признака, что в ней ночью кто-то был, но стопроцентно я об этом заявлять не могу. Я как обычно из столовой выходила самой последней, ну за исключением Дениса, которым мог часами жевать кашу. Как в этот раз я услышала со стороны тёти Маши, которая в данный момент мыла посуду, странную фразу, мне не показалось я точно слышала каждое слово.
- Уезжай, быстрее Светка тебе не даст здесь жития...
- Что вы сказали?- переспрашиваю я.
- Что?- оглядываясь, спрашивает меня тётя Маша.
- Вы сейчас что-то мне сказали.
- Нет!- мотает головой тётя Маша,- я тебе ничего не говорила,- может что-то Денис бормотал, а тебе показалось, что я. И что я по твоему сказала?
- Ничего,- помотав головой, еле слышно говорю я.
Нет, я была просто уверена, что это был не Денис, как никак тёть Машин голос, от голоса Дениса я отличала. И как бы я потом не допрашивала Дениса, он твердил своё, и говорил, что ничего подобного не слышал от тёти Маши. Какая Светка, лёжа на шезлонге у бассейна, думала я. Светка. Надо бы выяснить, как звали жену Ракитинского. Неужели здесь всё так мистично... сколько бывает случаев, что вдовцы, женятся по новому, не мстят же их жёнам призраки бывших жён, смешно. Смешно, даже вслух произнести. Может быть, мне и впрямь послышалось, Дениса же не подкупишь. В любом случае надо выяснить, имя покойной жены хозяина. Вот только, если подтвердиться это имя...
- Даша,- щёлкая пальцами, говорит Марина,- ау, ты куда пропала,- пытаясь, вывеси меня из аморфного состояния продолжает она.
- Так, что-то задумалась...
- Задумалась, ты уже второй день, как в каком-то небытие ходишь, что с тобой?! Думаешь, кого лакеем в будущем возьмешь себе на работу, - стала заливаться смехом Марина.- Мой тебе совет выброси из головы этого Ракитинского, и познакомься с ровесником. Что бы ни он тобой управлял, а ты им.
Вечером, я на веранде поймала Женьку, мы с ней прошлись по двору, и я с большим трудом, выяснила имя бывшей жены Ракитинского. Всё подтверждалось её звали Светланой. После этого разговора я в бредовом состоянии иду, в дом, направляюсь в гостиную, и думаю, как я проживу остаток, этих «каникул» в своей комнате, точно «Светка не даст мне здесь жития». Может надо держаться в стороне от Ивана Александровича. Только я присаживаюсь в кожаное кресло, как слышу, из столовой мне что-то орёт Маринка.
- Чего тебе?- выйдя в коридор, спрашиваю её.
- Пойдёшь с нами,- она указывает на Дениса,- кормить птичек, на пруду.
Отвлечься, и покормить живность пернатую, в данный момент, я бы была не против, но меня сейчас грызло другое. Маринка это поймёт, не зря на психолога учится, а объяснять мне ей ничего не хотелось. По этому я отказалась, и прошла обратно в гостиную и была в шоке, когда там обнаружила Ракитинского. Конечно, он мог выйти и из кабинета, но а может быть и из этой комнаты, как бы это проверить.
- Дашенька, ты! Рад тебя видеть, жалко, что мы только можем встречаться по вечерам, хотелось бы по чаще, тебя видеть.
Я сказала, что мне очень приятно от него это слышать. Потом он мне что-то стал говорить про какой-то журнал вроде «Космополитена», что мне бы подошло то платье, которое представляла одна модель, от Мишеля Корса. На что я сказала, что мне просто в нём некуда будет ходить. После этой болтологии, он ко мне в лёгкую стал приставать, на что я сказала, только не здесь. Потом добавила: «Мне с вами надо поговорить». Он со мной соглашается.
- Конечно, пройдём в кабинет. Только не называй больше меня на «вы», просто Иван, а то я себя стариком начинаю чувствовать,- усмехается он.
В кабинете, он обхватывает, меня так, что мне становиться трудно дышать. Не знаю как, но мне удаётся вырваться и я серьёзно говорю, что хочу с ним поговорить. Его это немного отрезвляет.
- Да, да я тебя слушаю, садясь за свой дубовый стол, на котором небрежно разбросаны какие-то бумаги,- говорит он.
 Здесь я невольно замечаю, как он машинально, вынимает из кармана брюк какой-то ключ, и кидает его, в верхний ящик выдвижного шкафа.
- Ну-с, я тебя слушаю, давай присядем на диван, могу предложить тебе кофе. От того кофе, которым нас поили в этом доме смешно было отказываться. И после той сцены с ключом, мне уже вовсе не хотелось говорить, то что я хотела сказать ему давно. Здесь я невольно обратила внимание, на открытую дверь, из этого кабинета, по-видимому, в спальню. Он перехватил мой взгляд.
- Да там у меня спальня. Можем пройти, поглядишь.
Здесь входит Женя и приносит нам кофе.
-Я тебя слушаю.
Я замямлила. Время, что бы думать у меня совершенно не было.
-Это просто был предлог,- загадочно сообщаю я,- я хотела попасть в этот кабинет, но не знала как.
 После этого, конечно, полетело много умилений в мой адрес, подобно тому, что двери в любую комнату этого дома открыты для меня всегда. Мы проболтали с ним до полночи, потом мило распрощались. Я стала подниматься по лестнице в свою комнату, и поняла что боюсь, что какая-то тайна пролетает между мной и женой Ракитинского. Но поспать где-то надо было, тем более осталось ещё немного, я была почти близка к разгадке этой комнаты. Я пересилила себя, и все-таки вошла в свою комнату, только выключить свет у меня никаких сил не хватило, поэтому я легла спать с включенным бра.
У меня оставался последний день, в котором мне нужно было срочно узнать, как открывается магнитная дверь, потому что я поняла, что только суббота, в крайнем случае, воскресение, будут плодотворными для осуществления моего плана. Других дней не будет, следующие выходные мы будем собираться домой, да и потом, когда такое случиться, чтобы тётя Маша куда-нибудь уехала. Только сегодня мне нужно было, придумать развлекательную программу на завтра, чтобы избавиться от свидетелей. Проблемой оставалась только Женька..., если осуществятся две другие задачи. Ситуация была с тремя неизвестными, и одним вопросом. Я не могла быть точно уверена, на счёт ключа от входной двери. Ведь он может не подойти или ещё лучше его просто там не будет. Я кусала губы, и понимала, что не суждено мне проникнуть в эту комнату, в которую я страшно хочу попасть тайным образом. Я уже не надеялась ни на какое чудо, хотя чудес в этом доме было полно.
- Здравствуй соня!!!- приветствует меня таким способом Галина.
- Тебя надо было не Дашей, а Соней назвать,- Добавляет Марина.
- Да, Марин, сама в ночнушки сидишь.
- Стасика хочу завлечь...- тихо пролепетала Марина.- Хоть мелкую рыбку тоже было бы не плохо!
- Только я Ратинова не вижу.
- А Селин Дион, не хочешь встретить?- заигрывающим голосом спрашивает меня Максим.
Сегодня Ракитинский сделал всем подарок под занавес рабочей недели, решил всех сводить на концерт Селин Дион, которая выступала во дворце съездов. Мне четно до этой Сели было как-то, даже после того, что Маринка мне напомнила, что она исполнительница песни из фильма «Титаник». На что я сказала, что лучше бы этой трагедии не было, лучше бы он до сих пор оставался бы на плаву. Я её не знала, и особой радости идти на её концерт у меня не было, не смотря на то, что она была очень известной. Потом я от Женьки узнала, что Ракитинский с женой не пропускал ни одного её концерта, что даже за границу они ездили на её концерт. И сегодня, он тоже идёт с нами только, не заезжая домой подъедет, к дворцу съездов.
- Она так ему нравиться, что чёрт знает, куда надо мчаться за этой Дион?
- Возможно, я точно знаю, она нравилась его жене, а ради своей жены он был готов на всё.
Женька будто завидовала, тому, как ко мне относиться Ракитинский, и подкалывала, меня, словно, колючкой этим понятием «жена». Только, она не знала самого основного, которого не знала тогда и я.
Я была в дурном настроение, то, что я задумала, было на грани бездны, я ничего не могла узнать на счёт двери. Если было бы всё так просто, эта комната не была бы спрятана за картину. Поэтому как бы меня не уговаривала Маринка с Галькой, я всё равно не согласилась поехать. Селин Дион меня никак не привлекала, в данном настроение я бы ещё согласилась, пойти на выставку моды, где никогда не была, а здесь ехать на этом лимузине около часа, потом с себя стирать взгляды водителя, который ни кого так пристально глазами не изучал, как меня. На последок в гостиную вошёл Вадим и сказал: «Вы всё-таки не едите, а жаль Иван Александрович, очень хотел вас видеть на этом концерте». Здесь у меня на секунду, кольнула идея, что может всё-таки поехать, но это было секундным явлением, и всё это как-то быстро испарилась. Я была в гостиной, и слышала, шум закрывающихся ворот, и двигатель отъезжающей машины. Сидя в этом кресле, я боялась, что через неделю, другую ностальгия меня загрызёт, по этому дому. Возможно, к ней подключиться сожаление по сегодняшнему концерту, на который я не пошла. Но в данный момент меня съедала моя беспомощность. Я уже не знала к чему прикоснуться в этой гостиной, насмотревшись старых детективов начала прошлого века, я перебрала весь книжный шкаф, который находился по левую стену, от картины. Рассмотрела другую картину, в которой не было ни каких признаков таинства. Даже рассмотрела ручку двери, кабинета, который находился по этой же стене, что и загадочная комната, но ничего, ничего я не могла найти, что помогло бы мне открыть эту «картину».
Ракитинский приехал, тогда когда ночь почти уже вступала в свои права, было сумрачно. В то время я гуляла по сосновому бору. Я замечаю, как он походит ко мне.
- Почему-то я чувствовал, что ты не придёшь, но всё-таки надеялся, тебя увидеть на концерте. Потом понял, что без тебя мне там делать нечего...
Мы немного еще побродили по сосновому бору. В этом «брождени» мне всё нравилось, но мне уже тогда казалось, что это ни к чему не приведёт, все эти комплементы, намёки, признания в любви беспочвенны. Присутствие третьего лица я больше не замечала, но «крошки» во всём этом я чувствовала, хотя смешно об этом говорить, если посмотреть на эту ситуацию со стороны. Мы шли по направлению к дому, я не знаю зачем, но я набираюсь смелости, и предлагаю идею. Мне больше ни какая идея в голову не приходит, как поехать завтра в аквапарк, на открытом воздухе. Он моментально со мной соглашается. Я понимаю, что я ничего не теряю, от предложенной идеи. Хотя чувствую, что мне придётся с ними ехать в этот «водный парк». Здесь не доходя до дома, мы резко останавливаемся, и он спрашивает: «У тебя, когда день рождение?»
- В апреле,- говорю я.
- Далекова-то...,- вздыхает он,- но всё равно не откажись от того подарка, который я сейчас хочу тебе преподнести. Ты можешь его открыть не обязательно в апреле... Открой, но только не сейчас,- сказал он, подавая мне запечатанную во внезрачную обёртку маленькую коробочку.
Тогда я даже не могла и догадываться, что там внутри, впрочем, меня это интересовало меньше всего. Я поблагодарила его за подарок, и положила его в свою комнату.
-Так душно, Марья наверно уже спит, кондиционер отрегулировать не кому, - сообщает мне Иван Александрович, когда я прихожу в гостиную.
- Да тётя Маша великий специалист, по кондиционерам, ни кому из нас не разрешает, его регулировать.
- Но ты ей не говори, я всё-таки попробую, отрегулировать. Сейчас ещё эти гаврики приедут, духотища такая будет,- смеясь, заявляет он мне и куда-то удаляется.
Не успевает, Ракитинский прийти, как в дом с диким криком врывается Маринка, и бросается мне на шею, с воплем: «Ну и дура всё-таки ты, что не поехала с нами, такой клёвый концерт был, нас потом до кучи Вадим в ресторанчик подбросил!!! С Ратиновым жалко у меня ничего не вышло, какой-то он не современный, наверно по этому до сих пор и не женат!» Потом она замечает присутствие хозяина дома, быстро «прижимает ушки».
- Иван Александрович, извините, что про вашего сотрудника, говорю.
- Да концерт, правда, замечательный. Пятый ряд, всё видно, всё слышно,- говорит, сдержано Галька.- Откуда так дует,- продолжает она, и уже пытается взять пульт от кондиционера, как Иван Александрович, вырывает его у Гальки из рук, и немного испугано говорит: «Не надо беспокоиться, я сам». Здесь я прокрутила в голове ещё несколько моментов, связанных с этим пультом. Чего они так опасаются, этот пульт давать в руки гостей, в чём причина? Мне напрашивался только один ответ или мне просто в него хотелось верить.
В кровати я уже валялась около получаса, всё ждала, когда до меня кто-нибудь достучится и придёт будить. Далее я услышала шум в коридоре, но после этого ко мне так и никто не заглянул в комнату. Я боялась думать про осуществление моего плана, но всё же считала, что шансов будет больше попасть в эту комнату, если я сегодня останусь дома, и не поеду с ними в аквапарк. Оставалось самое малое, это отказаться от поездки. Но здесь мне пришла мысль, где эту субботу будет проводить Ракитинский, смешно, если поедет тоже в аквапарк. Н-да, надо было придумать что-то посерьёзнее. Наконец в мою комнату постучала Женька.
 -Ты ещё спишь, а то все уже за завтраком, скоро уезжают ведь,- промолвила Женька.
«Уезжают»,- думаю я,- «Неужели Ракитинский тоже едет... если он остаётся дома, то смысла особого оставаться мне, совершенно нет».
- Я себя ужасно, так чувствую, слушай, а ты не знаешь, Ракитинский едет?- спрашиваю я уже вслух.
- Ракитинский и аквапарк,- смеётся она,- ты его совсем не знаешь, это не совместимо... Тем более Ратинов сейчас приехал, проблемы у них там, какие-то увести его куда-то собирается. Давай вставай лучше!
-Жень, я же тебе сказала,- скривив лицо, проговорила я,- я себя отвратительно чувствую.
- Мы уже все позавтракали, а она ещё спит, Дашь, у тебя с головой как? Вадим уже машину выводит!- врываясь, ко мне в комнату кричит Марина.
- Я не могу ехать, я так дурно себя чувствую.
Ой, что тут началось, что началась! Самоё главное мне все поверили, вроде бы я подозрений не вызвала. Иван Александрович наказал Женьки принести, целую «карету» таблеток, которые я даже не знаю, понадобились бы мне, если бы я и впрямь была в плохом состоянии. Потом поручил, за мной присматривать каждый час, от чего я тихонечко отказалась, этого мне точно не хватало.
Сначала уехали все мои родственники, потом пришлось подождать, когда покинут дом Ратинов с Ракитинским. Самое главное я не знала на сколько... сколько у меня есть времени, я ведь даже не знала с чего начать. В начале я спускаюсь на нижний этаж, что бы узнать, где сейчас Женька. Прохожу в столовую и слышу шум воды на кухне, значит Женька там. Ну что ей там делать! И так всё ненадёжно, ещё она мешает. Я понимаю, что сейчас не мой номер, и поднимаюсь наверх. В таком дурацком негодовании я нахожусь, около часа, вообщем до тех пор, пока ко мне ни поднимается Женька. Она меня спрашивает о самочувствие, и говорит, что если что понадобится, она будет в саду, обрабатывать цветы, и добавила, что берёт с собой мобильный телефон, на случай если я не смогу спустится. Я её предупреждаю, о том, чтобы она мне не звонила, потому что я, возможно, буду спать, и потом я ещё спрашиваю между прочим, если в этом доме ещё кто-нибудь, кроме нас. На что получаю отрицательный ответ. Ситуация со свидетелями сложилась, просто наилучшим образом. От Женьки же я узнала, что хозяин дома раньше шести вечера не приедет. Время у меня есть, теперь главное, что бы всё подошло. Первым делом я вспоминаю, куда вчера Ракитинский, ходил, чтобы достать пульт. Я точно помню, как он скрипнул межкомнатной дверью из столовой на кухню. Конечно, я бы этого ничего не услышала, если бы на распашку, не были бы открыты все остальные двери. Я прохожу на кухню. Здесь я уже была не первый раз, тут я успела побывать, когда Женька вешала ключи. Эти-то ключи мне тоже нужны были, только я не могла понять одного, от кого он всё время запирал свой кабинет. Ключи я обнаруживаю сразу, а вот пульт... с пультом мне пришлось повозиться. Натыкаюсь я на него чисто случайно. Одновременно бегая к окну в столовой, и высматривая Женьку, я продолжаю рыться в кухонном шкафу, где хранится посуда, которая не понятно для кого предназначена. Копаюсь, в шкафу, где находятся многочисленные кастрюли и сковородки, но потом понимаю, что больно просто так было бы, здесь его впринцепи может найти любой, а это же, как тайник. Вот и здесь должен быть тайник! Я осматриваю пол, к которому не подкопаешься с любой стороны. Мало того, что он покрыт линолеумом, на нём ещё коврик. В очередной раз я опять выбегаю в столовую, высматриваю Женьку, и когда вхожу на кухню, замечаю, у двери в самом дальнем углу, кусочек линолеума немного загнут. Я вся изгибаюсь, и дотягиваюсь до конца стены, и понимаю, что за этим линолеумом, лежит тоненькая дощечка, прикрывающая этот самый пульт. Радости по идее моей не должно было быть пределов, но напряженная ситуация не давала мне этого сделать. Я не была уверена, что он подойдёт к этой двери. С трясущимися ногами, и руками, я прохожу в гостиницу. Перед тем как «ломать» дверь кабинета, где должен лежать заветный ключ, я пытаюсь сначала испробовать пульт. На это мне особенно не приходится тратить время. Начинаю нажимать все кнопки подряд, глазом кошу в окно на Женьку. Первоначально я понимаю, что работает после всех этих нажатий только кондиционер. Я стараюсь не психовать держу себя в руках. Пустое многократное нажатие приводит к чуду. Как в сказке картина медленно, плавно начинает отходить от стены. Боже мой, я же не запомнила, какую комбинацию я нажала. Оставить, всё как есть, но ели войдёт внезапно Женька мне точно не выкрутиться. На свой страх и риск я закрываю эту картину, слава богу, она поддаётся не электронному закрытию. Теперь следующий этап. У меня в руке связка ключей, хорошо, что Женька, мне сказала, какие ключи от верхнего этаже, а какие от нижнего. Только бы осталось вспомнить, какой от кабинета. Сидя в позе йоге, у этой двери я начинаю подбирать ключ к нему. Меня всю трясёт, по коже бегают мурашки, руки кажутся деревянными. С четвёртой попытки, я добиваюсь результата. Тихонько приоткрываю дверь, на цыпочках дохожу до стола Ракитинского. И думаю об одном, чтобы ключ был на месте, о том, что этот ключ может и не подойти, я пока не задумываюсь. Приоткрываю ящик стола... ключ, будто не куда и не убегал, он лежал на месте. Я моментально беру ключ, и выбегаю из кабинета, глазом стреляю в окно. Женька на месте. Всё идёт пока гладко, я боюсь сглазить. Для отвода глаз я закрываю дверь кабинета, и стараюсь запомнить, каким ключом я это сделала. Дубль два, опять мучаюсь с пультом, на этот раз даже больше, чем когда он достался, мне в руки впервые. С одной стороны нужно управлять кондиционером, с другой пытаться открыть эту чёртову картину. Сейчас останется войти Женьки, и все мои старания рухнут как карточный домик. Не знаю с помощи чего или кого, картина, как и в прошлый раз опять выплывает. Я кидаюсь к этой загадочной двери, которая ничем не отличается по дизайну и породы дерева от кабинетной. Дрожащими руками, беру ключ, я уже не задумываюсь, подойдёт он или нет, я только понимаю, что у меня, получается, провернуть им один раз замок, но при этом знаю, что дверь ещё не открыта. «Трясунчик» полностью охватывает меня. Плюс ко всему, мне становится страшно представить, что находится за дверью. Я думаю, о том, что может всё оставить. И только мысли, о том с какой тяжестью мне достаётся путь, в эту комнату и, вспомнив, все мистические явления, произошедшие со мной здесь, я ещё больше начинаю бояться, но, закрывая глаза, второй раз проворачиваю замок этой заветной двери. Стоя на коленях, перед тем как войти в комнату, я гляжу на часы, как сейчас помню, время было около трёх дня, и тихонько рукой толкаю дверь. Я тайком, со страхом заглядываю в неё, но ничего не вижу, полная темнота. Приоткрываю дверь ещё по больше, и замечаю две горящие свечи, которые освещают чью-то фотографию в рамке. Открываю дверь полностью, и за счёт этих свечей вижу в сумерках всю комнату полностью, жуткое зрелище... Мне сложно, но я осмеливаюсь, в чём мне помогает, только что проснувшееся любопытство, и захожу, прикрыв за собой дверь, осматриваю общий вид. По левую стену, от двери вижу самый обыкновенный шкаф-купе с зеркалом, рядом находится двуспальная кровать, напротив кровати я узнаю трельяж, стоящий на косметическом столике. Но весь мой взгляд, концентрируется на фотографию, что находится на журнальном столики, освещённую свечами. Теперь я замечаю, что они электрические, рядом со свечами в вазе я обнаруживаю, два искусственных цветочка, похожие на астрочки. Потом я вглядываюсь в фотографию, перевязанную снизу черной лентой, и вижу там... себя. У меня начинает трястись, челюсть, я судорожно тру глаза, но всё остаётся, по прежнему, я «красуюсь» на похоронной фотографии. У меня начинают развиваться страшные мысли, мне не то, что хочется убежать из этой комнаты, я хочу вообще покинуть этот дом, посёлок, и очутиться в своём родном городе. Может мне всё сниться, подумала я, обычно часто так бывает, когда задумаешь какую-нибудь цель, она сбывается, но только во сне. В этом пространстве, я теряю текучесть времени, нет ни какой гарантии, что меня здесь сейчас кто-то увидит. Но всё больше и больше вглядываясь в эту фотографию, я наконец-то замечаю, что у меня никогда не было таких длинных волос, как представлены на этой фотокарточки. В сумбурном состоянии, под управлением, точно какой-то силы, я выдвигаю ящик из близ лежащей тумбочки. Там аккуратно лежат две видеокассеты, и один диск. В следующем ящике я обнаруживаю, так же аккуратно лежащий фотоальбом, и конверт с какими-то бумагами. Бумаги я пока не трогаю, беру в руки только альбом. Меня с ног до головы, будто током пронизывает, когда я его открываю, на всех фотографиях изображена я вместе с Ракитинским. Я несколько раз, пролистываю его от начала до конца, понимаю что-то здесь не то, я никак не могла семь лет назад отдыхать с Ракитинским в Турции, мне было тогда не больше тринадцати лет. Но, приглядываясь в фотографии, я не могла найти просто ни каких отличий между мной и этой девушкой. Только длина волос, наводила меня на мысль. Я вынимаю, одну фотографию, и мне сразу всё становиться ясно, когда я на обратной стороне читаю: «Я и Светлана, на даче у родственников». Ещё одним доказательством послужила, кассета с надписью: «Светлана, Иван, свадьба». Беру конверт, среди непонятных для моего ума бумаг натыкаюсь на журнальную статью от журнала «Криминальный кроссворд», с ярким заголовком: «Убийство в доме на окраине». Теперь всё вставало на свои места. Сейчас я прекрасно понимала, почему на меня в день приезда так подозрительно глядела тётя Маша, соседка с ребёнком, ну конечно водитель, который вообще «не сводил» с меня глаз. Я сама была в шоке от этого сходства, какого было им. Я осматриваю подробно всю комнату, открываю шкаф для одежды, где нахожу, многочисленные модели платьев и костюмов. На верхней полке замечаю шкатулку, в которой обнаруживаю драгоценности, какие я ещё никогда не видела. Там было всё, и серьги разных видов, колье, золотые цепи, но у меня даже тогда не было мысли, чтобы что-то взять себе. Я подхожу, к косметическому столику, выдвигаю ящики, где обнаруживаю склад лаков, в другом массу косметики, которой явно хорошо пользовались. Со стола беру почти закончившийся лосьон для снятия макияжа с глаз от «Гариньер». Дата выпуска на нём гласит, что он сделан, пять лет назад. Я просматриваю всю косметику, и не нахожу, ни одного крема, пудры, и всего такого прочего, что было бы датировано меньше пяти лет назад. Глядя на вещи, на косметику я понимаю, что каких-то пять лет назад здесь всё жило, эта комната была полна ярким светом, и не горели на журнальном столики эти мрачные свечи. Здесь я чувствую, как что-то мне кольнуло в затылке, я невольно оглядываюсь, и замечаю «свой» портрет, висящий над кроватью... В данной картине, совпадала даже причёска, та, которая у меня была сейчас, это светлые коротко подстриженные волосы. На портрете было крупным планом изображено её лицо, слегка накрашенное в не яркую косметику, в немного задумчивом состоянии. Портрет был написан на холсте маслом. Я иду ближе и замечаю, что он был написан около девяти лет назад. Оглянувшись, назад я замечаю ещё одну картину, но уже рисованную тусклыми карандашами. На ней она уже была изображена вся полностью, раскинувшись в кресле в дорогом зелёном платье, властным взглядом глядя куда-то в сторону, распустив свои длинные ухоженные волосы на плечи. Я иду ближе к портрету, уже хочу поглядеть дату, его написания, как пронизывающий яркий свет слепит меня, и какая-то мистическая сила толкает на пол.
Открываю глаза, и понимаю, что я нахожусь в полной темноте, где я даже не вижу своих рук. Потом темнота рассеивается, как дым костра, и я оказываюсь в комнате... да в той же самой комнате, которую переполняет солнечный свет, но обстановка почти вся та же, только нет этих двух картин, портретов его жены..., и конечно же свечей. На кровати я замечаю, спящую девушку, которая видно должна скоро проснуться, и ещё в полусонном состоянии она переворачивается с боку на бок. Дверь, напротив которой нахожусь я, открывается. В комнату заходит мужчина лет тридцати двух, в котором я узнаю Ракитинского, выглядит он моложе нынешнего, возможно за счет растительности на лице, которая сейчас у него присутствует. У него тревожный взгляд, и беспокойное выражение лица, он в строгом костюме, по-видимому, куда-то уходит. Мужчина подходит к спящей девушке.
- Света, Светлана ты меня слышишь, Светик мой, мне надо будет на несколько минут покинуть дом, но это не на долго, я скоро вернусь.
- Ты куда?- сонным голосом спрашивает она его.
- Так не большие проблемы, что-то там, в магазине с товаром не сходится, наверно мой менеджер, считать, не научился,- усмехнулся он, но в его смехе не было и секунды радости.- Я тебе обещаю, ты и позавтракать не успеешь, как я вернусь.
- Я боюсь одна в таком большом доме оставаться...
- Не бойся ты не одна с тобой Маша, дома,- целуя ее, говорит он,- не забудь, сегодня на обет идём к Шердавиным,- подмигивая своей жене, мягко говорит он.
Она ему улыбается, провожая его воздушным поцелуем. Когда он выходит, она ещё некоторое время, ворочается в постели, потом садится на кровать, и начинается расчёсываться. Здесь заходит тётя Маша, с порога спрашивая: «Вам завтрак в комнату принести, или накрыть в столовой»?
- Тёть Маш, когда я дойду до столовой,- сонно разделяя слова, проговаривает она,- а это будет не скоро, ты мне накроешь на стол, договорились, хорошо!- улыбается она.
- Тебе видней!
Девушка со всего маха падает на кровать, когда тётя Маша уходит.
- Как бы я ещё поспала...
С этими словами она поднимается с кровати, переодевается в повседневную одежду, и садится за парфюмерный столик, и начинает обрабатывать ногти, напевая, что-то себе под нос. Накрасив ногти в серебристый цвет, в который я тоже люблю часто их накрашивать, она ходит по комнате, махая руками. То есть, как я понимаю, сушит лак. Тем временем я слышу, громкое хлопанье дверью, девушка вздрагивает, и настораживается со словами: «Иван так быстро...». Она берёт телефонную трубку, пытаясь набрать какой-то номер. Потом я слышу, резкий обрывистый крик, и равномерные шаги, словно, биение сердца, направляющиеся в эту комнату. Светлана, заподазривает тоже что-то не чистое, от страха у неё падает телефон, она перестаёт ходить по комнате, и замирает на месте, остаётся в неподвижном состоянии. Шаги затихают. Она подходит к двери немного приоткрывает её, и с визгом бежит к окну, примерно к тому месту, где нахожусь сейчас я. Потом девушка ещё что-то кричит, пытается открыть окно, и в это время сюда равномерными шагами входит существо, обтянутое во всё чёрное. Лица его не видно, он находится в маске. Он молча походит к ней и начинает махать ножом в районе её лица. От криков о её помощи у меня внутри становится холодно. Ещё один его мах и кровь уже сочится по её шее, от второго удара ножом в горло она падает на пол. Я, в данный момент не понимаю, что творится со мной, но, смотря на эту сцену, мне становится страшно, от ужаса я закрываю лицо руками. Отрываю лишь тогда, когда в комнату вбегает Вадим, я его сразу узнаю. Он пытается задержать этого типа, но против ножа ничего не может сделать. Водитель пытается выбить рукой у него нож, но в место этого получает сечение ножа по щеке, невольно отвлекаясь, второй удар он зарабатывает в ногу. Оставив нож в ноге, этот тип пытается выбежать из комнаты, но внезапное появление хозяина дома, останавливает его, секундная заторможенность, и «черный» мужчина уже на полу лежит с пулей во лбу. Ракитинский подбегает к жене. На эту сцену я смотрю, прищурив глаза, страшное зрелище. В луже крови лежит, вся исполосованная ножом его жена, кровь по всюду, я даже обнаруживаю её на своих бриджах и руках. От этой жути я вскрикиваю.
 Перед моими глазами всё темнеет, потом яркая вспышка света, резкий толчок в сторону, и я опять в этой же комнате, на том же самом месте, только нет ни Ракитинского, ни Вадима..., и здесь горят всё те же две мрачные свечи. Я не могу понять, как в бреду, что со мной произошло, потом я точно понимаю, что это сон, и только осмотрев себя и обнаружив, руки бриджи, и маячку в крови, я начинаю, счищать её с себя, но это не приводит к очищению. Это был не сон, это мистика, нужно от сюда уходить. Всё оставляю как есть. На корячках доползаю до двери, с трудом соображаю каким ключом её закрыть, меня всю знобит, зуб на зуб не попадает, челюсть трясётся. Я пытаюсь закрыть дверь, но ключ у меня несколько раз выпадает из рук, все-таки я закрываю эту мистическую дверь. Пытаюсь встать на ноги, но снова падаю, взглянув на часы, я вижу время половина седьмого. Но это было не самое страшное... взглянув в окно, я вижу, как ворота открываются, и во двор въезжает на своём джипе Ракитинский. У меня теряется полное соображение, ещё три секунды и Ракитинский поднимется из подсобных помещений наверх. Я доползаю до кабинета, времени, что бы вспомнить каким ключом я открывала, эту чёртову дверь совершенно нет. Но бог в помощь, первый приглянувшийся мне ключ моментально подходит под эту дверь. Я врываюсь в кабинет, кидаю другой ключ в выдвижной шкаф, и быстро вылетаю, от туда. В окне мне Ракитинского уже не видно, ещё секунда, и он уже здесь..., а у меня ещё даже не закрыт его кабинет. Но какого бы опыта у меня не было по закрытию и открытию этого кабинета, с деревянными руками не совладать. Ключ, как мыло выскальзывает из них. Сейчас придёт Ракитинский, и мне нужно думать, какой-нибудь предлог, почему я полезла в его кабинет, это может я и объясню, но кровь на бриджах, я точно объяснить не смогу... Не знаю, каким способом, но я закрываю эту чокнутую дверь, и бегу относить все вещи в кухню. Только стоило оказаться мне на кухни (слава богу, я прикрыла за собой дверь), как Ракитинского я уже вижу, через щель двери, в столовой, он что-то роится в холодильники. Не долго, но он возится здесь, потом уходит. Я пропала, не сложно догадать, куда он идёт, хорошо, если в кабинет, а если ко мне... При всём при этом я всё равно выхожу, из заточения, и в неясности думаю, куда бы мне сейчас поддаться, в том виде, котором я сей час. Хорошо я на кухне хоть помыла руки, но одежду не получилось постирать. На свой страх и риск поднимаюсь в свою комнату, что будет, если я встречусь с Ракитинским. Через секунду я понимаю, что у меня есть ещё некоторое время, чтобы добраться до своей комнаты и скинуть с себя шмотки. Я слышу, как Женька, вошедшая в дом вместе Максимом, говорит ему, что Иван Александрович, только что приехал и сейчас находится у себя в кабинете. Я мигом бегу к себе. Вбегаю в ванную, хочу застирать, все вещи, что на мне, но кроме мыла стирать мне нечем, в данный момент. Поэтому, переодевшись, в другую одежду тру, чем придётся..., но кровь, словно краска даже не думает оттираться, словно ей уже триста лет. Прямо как сказки про «Синею бороду». Я покидала всю стирку, тонкая но надежда оставалась, что всё-таки не кому не понадобиться, входить, ко мне в ванную, когда я услышала шум в коридоре. Сначала, ко мне вошёл первым, Ракитинский, за ним, гуськом, все остальные проживающие, и гостящие, в этом доме. В то время я уже успела лечь на кровать. Началось сюсюканье, которое мне сейчас точно было не к месту. Моё сегодняшнее «путешествие», придало, мне и вправду не здоровый вид, это искренне отметили многие, так, что мне и притворятся не надо было особенно. Все постепенно стали расходятся, Маринка ещё некоторое время остаётся, рассказывая, как весело было в аквапарке, и как чуть она там не познакомилась с китайским дипломатом. Потом добавила, что ей очень жалко меня, что она там развлекалась, а я лежала пластом на этой кровати. А мне было жалко Ракитинского, ту сцену, что я видела там, в комнате, как я теперь уже поняла Светланы, не пожелаешь увидеть никому. Затем, уже собравшись уходить, Маринка только сейчас узнаёт, что у меня из комнаты сразу можно попасть в санузел.
- Ни чего себе, ты стирать хоть весь день можешь, и в туалет ночью тебе не надо бежать на первый этаж. Я то вот и гляжу, ты уже к завтраку не побыв в ванной, умытая приходишь.
Как Маринку после этих слов не потянуло ко мне в ванную остаётся загадкой... После этого она уходит. Весь этот остаток дня я так и провела в своей комнате, где, наверное, впервые не жалела, что она моя, и я не с кем её не делю. В данный момент мне никого не хотелось видеть, и ни с кем разговаривать. Я уснула довольно рано, и как ни странно проспала хорошо всю ночь. Проснулась тоже рано, и, предполагая, что Женька, наверное, уже не спит, решила попросить у неё порошка. Но какой бы это не был хороший порошок «ариэль», лучше, чем мыло, но в этих бриджах я поняла, дальше курятника я пойти не смогу, пятна оставались всё равно.
Прошло ещё четыре дня, под Раменским солнцем, в бассейне, и на шезлонгах. Ракитинский не гнушался плавать в бассейне с нами. Я старалась особенно на него не смотреть, но им нельзя было не любоваться. Я искоса подглядывала за ним, зная, что он не мой, и понимала, что со спортзалом он дружит. Только при нас, у себя дома, я его там ни разу не видела. Тётя Маша продолжала на меня смотреть, как кролик на удава, когда Ракитинский показывал свою симпатию ко мне, да и без неё тоже. Мне было немного не приятно, но я знала, что ещё несколько каких-то дней и я покину этот дом. С Ракитинским я старалась держать дистанцию, он меня уже не интересовал, так как прежде.
- Может, пойдем, поужинаем, ребята,- выйдя во двор, пригласила тётя Маша, нас к столу.
Все как обычно уже поели, оставалась только я с Денисом.
- Денис, ты уже поел, ну чего здесь сидишь, иди к родителям, давай, иди, иди!- подбадривала его тётя Маша.
Это был звонок мне, я поняла, что наша экономка со мной достаточно серьёзно хочет поговорить. Я даже не пыталась думать, о чём будет наш разговор. С чего бы он ни начался, разговор сведётся к одному. Всё равно мне было очень страшно, слишком много я оставила следов в комнате Светланы. Когда мы остались одни она, выдохнув, сказала.
- Давно, очень давно, хотела с тобой поговорить, теперь поняла, что это необходимо, или просто пришло время...
Я опускаю глаза, рукой растрёпываю чёлку, и, облокотившись, на локоть говорю: «Я слушаю».
-Ты была в её комнате, не отрицай, я знаю!- резко сказала она мне.- Иван Александрович ничего не знает, я ему об этом не говорила.
Я молчала, я не знала, что ей от меня надо.
- Я всё-таки восхищаюсь твоей смышлености, мне казалось, что ты только внешне на неё удивительно похоже, но у тебя и характер, и повадки всё как у неё. Всё как у Светланы.
Маринка бы на моём месте уже давно психанула, и хорошо, если не пригрозила увольнение, а я терпела. Мне всё-таки интересна была история этой семьи, а кто его знает, может сейчас тётя Маша расскажет такого, что я ещё не знаю, а я не знаю многого.
- Ты мне очень нравишься, ты мне напоминаешь Светлану...
Мне было жалко, очень жалко Светлану. Она выходила замуж, не за дворника, а достаточно, по всей видимости, уже тогда за состоятельного человека. Как видимо она этим гордилась, даже вернее не она, если у неё был такой же характер как у меня, она это воспринимала спокойно, скорей всего гордилась дочерью её мать. Перспектива хорошей жизни. И через несколько лет после замужества в могилу. И всё из-за этого замужества... у него проблемы, а пострадала жена. Вышла бы замуж за тракториста простого, может и до сих пор жила, и со мной этой всей мистики не произошло.
-...и ему, по-видимому, тоже. Вот вы все, поэтому и оказались в этой усадьбе. Когда Ратинов, мне донёс эту информацию, я была в шоке. Ракитинский пять лет со смерти своей жены, ведущий затворнический образ жизни, приглашает целую ораву почти не знакомых ему людей к себе в усадьбу... Свой ответ я получила быстро, когда увидела тебя. Потом он мне сказал, что увидел тебя на фотографии у Поздневых в доме. Так, что я думаю, ты уже догадалась, почему он здесь всех этих гавриков развлекает, только они этого понять не могут, что бесплатно ничего не бывает, - жутко усмехнулась она.
- Что вы этим хотите сказать?- немного испугано, наконец, выговорила я.
- Да он их все терпеть не может. Особенно, ему твоя Марина не нравится. Такого склада он, что его тошнит от всех гостей. Ратинов, его мозг, подсказал ему, что ты одна никак не поедешь к совершенно не знакомому человеку в усадьбу, вот и придумали весь этот спектакль... Пошли на кухню мне надо делом заняться.
- Ратинов разве её знал при жизни? - уже на кухне спросила я.
- Нет, - помотала головой она, - все кто к Ракитинскому пришли работать, после смерти его жены, никто, никто не видел её даже на фотографии.
- А сколько, ей было лет?
- Я работаю здесь уже больше десяти лет, - начала свой рассказ,- дети выросли, а внуками пусть их родители занимаются, мне здесь нравится можно сказать это мой второй дом. Этот особняк на свадьбу своей дочери хотел подарить один банкир, фамилию его сейчас, точно не помню, толи Крыков то ли Рыков. Но дочь отказалась после свадьбы жить в этой «глуши», ей бары, рестораны прямо под домом подавай. Так вот и дом оставался, ни причём, меня через знакомых, перезнакомых, и наняли караулить его. Благодать, жила одна в таком шикарном доме ещё деньги за это платили. Проходит года три, я поняла, моя работа закончилась, банкир продаёт этот дом как раз дяде Ракитинского, но меня не выгоняет из этого коттеджа, говорит, хочу племяннику его подарить. Дождалась я этого племянника, и думаю, что со мной дальше будет. И племянник меня оставляет. Хорошие отношения у меня с ним сразу сложились, по началу он меня как-то чуждался, а потом всё рассказывать начал, что на работе, что вообще вокруг творится. Закончив учиться в своём техническом ВУЗе, он с дядей открывает фирму, что-то было связанное, как я понимаю с недвижимостью, как сейчас помню. С ними же работал одноклассник, дяди Семёнов, который не малый внёс вклад по созданию этой фирмы. Но, предчувствуя катастрофу этой фирмы, они вовремя её закрыли, поделив между собой деньги, и не малые. Не досталось денег только семье покойного Семёнова. За пол года до распада фирмы он погибает, его сбивает поездом. Опять таки не без помощи, Иван открывает магазин турецкого золота, и вроде кожаными вещами ещё торгует. В то время он и знакомится со Светланой,- она остановилась, потом вздохнула,- познакомились они на концерте Селин Дион. Эта была её любимая певица, она одна пришла на это концерт, ей было семнадцать, ему двадцать семь. Ивана Александровича привела на этот концерт одна из его московских престарелых родственниц. Не сложно догадаться, как они там познакомились, их места оказались рядом. Через год, или даже меньше, они поженились. Свадьба прошла очень скромно, в небольшом московском ресторанчики, на ней было не больше двадцати пяти человек... Потом она сразу без всяких проблем идёт учиться на журналистку, в один из коммерческих московских ВУЗов. Но скоро ей это надоедает, каждый день куда-то ездить, не смотря на то, что её возит Вадим. Ракитинскому водитель был не нужен, он его Светлане нанимал. И она переводится на заочное обучение. Они не могли, не секунды находится друг без друга, поэтому она даже отказалась, от того, что бы он ей купил квартиру в Москве. В город теперь выезжает, только когда ей это интересно. А в основном время проводит затворницей. Очень любит поболтать со мной. С ней разговаривать мне было очень интересно, даже работа за разговором шла быстрее, весьма часто она мне помогала. Так было три года, прямо как в сказке... Ракитинский эти три года процветал, разросся так, что чуть ресторан не открыл. Но за пол года, до убийства Светланы, при загадочных обстоятельствах, умирает мать его дяди. Даже не умирает, соседка в подъезде обнаруживает её с множеством ножевых ранений, у лифта. Тогда даже никому не могло прийти в голову, кому понадобилось убивать старушку на семьдесят пятом году жизни, живущую одну в однокомнатной квартире. Цель ограбления отмели сразу, в квартиру даже не заходили, а те деньги, что были при ней даже не взяли. У Светы очень хорошо работала интуиция, и после этого убийства бабушки, она даже стала бояться оставаться, без Вадима дома,- здесь тётя Маша немного всхлипнула, и вытерла фартуком глаза.- Её страх за свою жизнь передался и Ивану, толи по этому толи без этого, но дела у него на работе, стали ухудшаться. Он при любой свободной минуты, секунды бежал, ехал, вообщем летел к ней. И не успел... это был воскресенье. Ему позвонили, и сказали, что на один из его магазинов совершено нападение, и он,- она опять всхлипнула,- он едет проверять случившееся. Но ничего такого не происходит, просто какие-то кретины, пробили витрину,- она вздохнула,- потом выяснится, что это был отвлекательный манёвр. Он уже был в пути, как зазвонил телефон, звонила, его жена... Она так ничего не смогла ему сказать, он и без слов всё понял. У Вадима в тот день был выходной, Ракитинский осмыслил, что не успеет, и сказал ему, чтобы срочно ехал к нему в дом...- она остановилась,- Этот шрам на лице Вадима...
- Это шрам от руки убийцы,- добавила невольно я.- Но если бы Ракитинский не успел, убийца бы ушёл, и не узнали бы кто это.
Тишина. После, которой тётя Маша, шёпотом мне говорит: «Женька, тебе этого ничего не могла сказать, она ничего не знает. Кто тебе сказал?»- наезжая немного на меня проговорила она.
Я поняла, что если расскажу, что со мной произошло на самом деле она примет меня за чокнутую. Поэтому я быстро сообразила: « В газетной статье прочитала, там есть ну в конвертики. Мне всё хотелось поглядеть, я вообще подумала, что Ракитинский мою фотографию в рамочку поставил...». Тётя Маша покачала головой.
- Не сходится, в газете написано, что Вадим всё взял на себя, а Ракитинский, подошел уже тогда, когда всё закончилось.
- Вадима, оправдали,- спрашиваю я.
- Оправдали, - соглашается со мной тётя Маша.
После долгого допроса, я всё-таки раскалываюсь, и признаюсь, от, куда мне это известно. У тёти Маши нет просто другого выхода, чтобы не поверить мне, потому что, о том, что убил, этого типа Ракитинский, знали только три человека: Вадим, тётя Маша, ну и сам Ракитинский.
- Я возилась в столовой,- продолжила свой рассказ тётя Маша, после моего повествования,- когда, услышала, хлопок двери. Я сразу поняла, что это не Иван. Я только успела выйти в коридор и вскрикнуть, как он меня чем-то усыпил, убивать не стал... Личность убитого убийцы установили сразу. Им оказался обиженный двадцатитрёхлетний сын Семёнова, мстил, по-видимому, таки образом. Сначала убил мать дяди, потом жену племянника... сам попался, но родственников не вернешь... Пять лет, пять лет они знали друг друга. Никогда я ещё не видела таких чувств, по отношению друг к другу, даже между моей дочерью и зятем всё как-то не так. Какие он ей дарил подарки...
Она что-то ещё хвалебное говорила, в их адрес, и я бы дальше слушала, но моё внимание мгновенно отвлеклось, при слове «подарки», подарки я ведь ещё даже не поглядела, что подарил он мне, в этой невзрачной коробочки. Мне стало вдруг страшно любопытно, хотелось одновременно послушать тётю Машу, и поглядеть, что лежит в коробочки. Ну, а подарки правильно дарил, деньги есть вот и дарил! Но с другой стороны, конечно, не на путан тратил. Н-да, повстречать бы такого, сказочного принца...
- ... в данный момент, если бы так получилось, и Иван надумал бы жениться, я бы очень хотела, что бы ей оказалась ты, я больше чем уверена, с тобой бы я общий язык нашла. Не хочется просто уходить, из этого дома, который стал уже почти родным, если я чем-то не понравлюсь жене Ивана.
- Я не уверена, что когда-нибудь это случится, и...
Здесь резко открывается дверь, кухни, и с кривой физиономией появляется Маринка. И будто застав меня за кражей колье, смотрит, надменно прищурив взгляд.
  - Ты хоть говори, где ты находишься, мы тебя уже с собаками собирались разыскивать. Если бы не Иван Александрович...
Вдали я и впрямь замечаю Ракитинского.
- Если бы не Иван Александрович..., - Маринка не знала, что сказать дальше, и это злило её ещё больше,- мы бы тебя точно не нашли, - поняв, глупость своей фразы быстро промулюкала она.
- Дашь, у тебя с головой как, после завтра уезжаем, походить погулять бы по лесу, когда с таким ещё встретишься, ты сидишь, если не с Женькой базаришь, то с этой старой колошей! У меня даже в голове не складывается о чём можно с ней толковать? Она хоть один плюс один сложить может?! Слушай, мне пришла в голову идея, может ты пыталась, приворожить Ракитинского.- смеётся Марина,- Нет приворожить ты может его уже давно приворожила, я о том, что бы она посодействовала, что бы ты осталась здесь, здесь жить в этом доме. А там, каким способом, поспособствовала это не важно либо колдовством, либо...
- Марин, помолчи немного, а то я тебя в зоопарк отдам в качестве сороки, там будешь трещать,- обрываю я Маринку, когда мы уже гуляем по двору.
Во время этого гулянья, мы с Маринкой всё-таки находим общую тему для разговора. И не за долго, как мы уже собираемся домой, я понимаю, что всю нашу прогулку с Маринкой внимательно изучает Ракитинский, с которым мне удаётся несколько раз переглянуться взглядом. Он как приведение появлялся в разных местах, то за домом, то на веранде.
Наконец я оказалась в своей комнате, чтобы поглядеть, что скрывалось за этой коробочкой, о которой я напрочь забыла! Комната у меня не запиралась, и рисковать, что сюда кто-то войдёт, не хотелось, хорошо, хоть закрывалась ванная. Распечатав подарок, я обнаружила, совершенно новый, с этикеткой браслет, на руку. Весь золотой, и усыпанный тысячью разных пород драгоценных мелких камней. Позже я узнала, что цена этому браслету, примерно тысяча долларов. Я тогда уже подозревала, что он может стоить очень дорого, и у меня родилась мысль, куда только мне в нём ходить. Я его подальше спрятала, и решила, что в ближайшее время никому об этом не скажу, и не в ближайшее тоже. Никто же не поймёт..., а всё рассказывать, что бы поняли, как-то мне хотелось. Это была тайна, связанная со мной, зачем её знать другим.
Следующий день, выдался, на редкость пасмурны. Небо было полностью затянуто громадными, лохматыми, чёрными тучами. Дул без прерывно противный ветер. Словно погода сочувствовала нашему отъезду, и так себя вела. А уезжать и вправду от сюда кроме меня никто больно то не хотел. Я уже днём собрала все свои вещи, а Марина всё ходила, и ныла, в шутку, конечно: «Повлияла бы ты как-нибудь на него Дашка, что бы мы ещё здесь на недельку остались!». Да, только, мне это и осталось ещё неделю выслушивать капризы избалованных детей: Дениса и Маринки, и слушать признания в любви Ракитинского адресованные своей Светлане. Единственное о чём я жалела, раздумывала я, сидя у себя в кресле, это я так точно и не узнала, кто ночью бродил по моей комнате, и переставлял вещи. Что я тогда не спросила, у тёти Маши, наверняка она и это знает. Или может Ракитинскому всё-таки сказать. Нет, я так не успокоюсь!
Перед сном я иду в комнату Маринке пожелать ей спокойной ночи. Она тем временем, играет в свою «мобилу». В комнате я ещё замечаю тётю Таню, играющую с шестилетним мальцом в карты, который мне кричит: « Дашка, пошли с нами в «дурака» играть!»
- Может и впрямь с ними, сыграем?- предлагает мне Марина.
- Да ну,- морщусь я, - чего-то хочется, но я даже не знаю чего, такое состояние дурацкое.
- Не смеши меня, пожалуйста,- с ухмылкой говорит мне кузина,- пошли, выйдем.- Поиграл денёк и бросил, вот это как называется, Дашенька, - цокнув языком, проговаривает Маринка строчку из песни. Зря ты поддалась на его ласку к тебе. Извини меня конечно, но чем ему возится с какой-нибудь грязной шлюхой, от которой ещё сифилис заработаешь, он просто понял, что ты ближе. Ближе, я хочу сказать по расстоянию. Я даже удивляюсь, как тебя на него потянуло...
На что тянуло Марину..., это как раз тот тип парней, от которых меня тошнило. Уж, с какими личностями, общалась, встречалась, она, таких даже днем, если встретишь где-нибудь на улице, испугаешься. Которые зимой и летом ходили в одних и тех же спортивных штанах, и куртки, и обязательно, что-нибудь жевали. В школьном коллективе, наверно идти с ним в обнимку выглядело круто, а больше ничего не надо. Глупое учение Маринки, меня даже не злило, а умиляло. В пол уха слушая, её трепет, я подумала, а ведь в какой-то степени она права..., это я ведь просто случайно узнала, ту страшную тайну, а если, если предположим, я бы ничего не знала... Со стороны ведь так и получается, плохой дядя бизнесмен, покуражился с девочкой, которая была полна надежд, что он её оставит у себя, а он её бросил... и вот она, то есть я, плачет. А «бывалая» Марина её успокаивает. За разговором мы вышли, на веранду, хотели пройтись по лесу, но накрапывающий дождик помешал нам это сделать. Маринка порекомендовала мне не переживать из-за несчастной любви, сказала, что с ней уже такое было и рассказала, на ходу выдуманную историю, выдав её за реальную. На этом мы расходимся по комнатам.
Я ложусь спать, и у меня возникает двойное чувство: одновременно мне хочется бежать из этого дома, и одновременно у меня начинается тоска, что Ракитинского я теперь неизвестно, когда увижу. Сфотографировать бы его из подтишка, хоть из редка любоваться. Ведь в реальной жизни такого не встретишь. А здесь весь дом пропитан мистицизмом вот он и явился. Светлана нашла его в реальной жизни, и... Сейчас бы в роскоши жила такой...! Идеальней мужчины, и не найдёшь. Правильно тётя Маша подметила, мы с ней не только были бы похожи, внешне. Вскоре, мысли у меня под звук дождя начинают путаться, и я не заметно для себя засыпаю. Но ненадолго, страшный удар грома будит меня. Когда я открыла глаза, вся моя комната была наполнена, ярким светом молнии, помимо этого кошмара, у окна я, замечаю силуэт мужчины. Слава богу, не девушки. Но всё равно испугу моему не было пределов, я как страус прячусь под одеялом. Молния, я поняла опять «заглядывает» ко мне в окно, за ней сразу же прошёл удар грома, который мне казалось, гремит только у моего окна. Я набираюсь смелости, и выглядываю, тихонечко из одеяла, но силуэт мужчины, по-прежнему даже не изменив позиции, как манекен находился на прежнем месте. Как я не приглядываюсь определить его личность мне достаточно очень сложно. Но вновь, вспышка молнии, и я понимаю, что это Ракитинский. Адреналин, постепенно начинает улетучиваться, и я продолжаю следить за его образом.
- Ты не спишь, - слышу я неоткуда его голос.
- Теперь я понимаю, кто ко мне приходит каждую ночь, и переставляет с места на место вещи,- медленно говорю я.
- Да это я,- признаётся сразу Ракитинский.- Это единственное время, когда я мог побыть с тобой наедине, без этой массы.
Не знаю, как было бы кому другому на моём месте, но мне от его слов становится жутко.
- Нельзя ли это было днём, мы вроде бы и днём с вами общались...
- Я люблю тишину, спокойствие, а от этого звона, который у меня не может смолкнуть в ушах, от этого народа, просто мутит... Я тоже не могу тебя держать, как птичку в клетки. Я попытался пару раз, если вспомнить случай с отключенным мобильным телефоном, и кода тебя не разбудили, в поход в дельфинарий. Потом, я их отправил на дискотеку, предчувствуя, что ты не поедешь на неё,- всё это говоря, он ходит по комнате в основном в районе окна.- Это и был миг безмятежности. Никого, только мы с тобой.
Потом наступила тишина, лишь дождь, стучащий, в окно и по крыше нарушал её. Здесь почему-то, ноги сами поднимают меня, и я похожу к окну.
- Дождь всё идёт,- что бы разбить тишину спрашиваю я.
- Я не хочу с тобой разлучаться,- он это говорит, но ведь не предпринимает никаких попыток, что бы я осталась. Потом обнимает, и что-то начинает шептать, слова сливаются в едино, и я так ничего и не понимаю из всего сказанного. А может, я просто ничего и не хотела слушать. Всё равно это было сказано, к сожалению, не в мой адрес, жалко до слёз. Не смотря на то, что Марина описала мне его достаточно в неприглядных красках, он мне понравился, конечно, не сразу, но буквально на второй день я в нём нашла, всё, что мне нравилось в мужчинах. Во-первых, он был старше меня на много, это меня тоже притягивало к нему. Про внешность я вообще молчу, черные немного кудлатые волосы, щетина, которая перерастала всё время в бородку, придавали ему лёгкую небрежность. Эта изысканность утончённость аристократичность, эти всё сочетания меня в нём привлекали.
Напоследок, он меня испугано целует, и передает конверт, и отрывисто добавляет: «Прочитай, до завтра, до отъезда». Когда он уходит, я понимаю, что забыла поблагодарить его за подарок. Чёрт, и завтра, наверное, не получится! Конверт, я кладу на журнальный столик. Все тайны разгаданы, теперь можно с чистой совестью уезжать из этого особняка. Только куда я еще, не знала то ли сразу ехать домой, толи пожить у бабы Тани в Подмосковье. Нет, домой после таких приключений как-то не тянуло надо некоторое время пожить всё-таки в Домодедово. Здесь разбивая все мои мысли, дверь в мою комнату открывается, я сначала думаю, что это Иван, но заходит потихоньку Марина. Я вовремя прячу, конверт в свою дорожную сумку, которую я уже собрала в дорогу.
- Дашка, Дашка,- шепчет она,- ты не спишь, а то меня гроза разбудила, я не могу уснуть.
- Меня, она тоже разбудила,- приподнимаясь с кровати, говорю я.
- Слухай, а может, когда приедем в Москву, ты у нас некоторое время поживёшь, позвонишь родителям, предупредишь их! А то, что ты сразу домой поедешь, что тебе дома делать?!- присаживаясь на краешек кровати, предлагает она.
В моём состояние только и осталось проводить в этом шумном быстром городе остаток и так сорванного лета. Хотя какое состояние, оно всегда примерно так получается, когда что-то хорошее фрагментом вспыхнет, расставаться жалко. Но в данном случае парадокс. Я сейчас от сюда хочу скорее уехать, но знаю, что через два три дня, буду жалеть, о таком желании.
- Марин, давай завтра всё обсудим,- говорю я, заранее зная, что куда я точно не поеду так это в Москву! Я просто не хочу сейчас бесполезно спорить с Мариной, которая, всё равно будет уговаривать меня остаться с ними.- Давай сейчас спокойной ночи!
- А во сколько мы завтра уезжаем?- на последок спрашивает она.
- После завтрака присядем на дорожку, и ту-ту-ту домой!
- Так не хочу уезжать, ещё бы август пожила здесь, а там и сентябрь можно..., меня бы Вадим в институт возил...
- Ладно, спи! Завтра тяжёлый путь!
- Путь был бы тяжёлым, если бы, мы пошли пешком до Москвы!
На следующий день после завтрака, я поднялась к себе в комнату в последний раз, ещё раз её оглядела. Посмотрела, что я вроде ничего не забыла. Помахала ей ручкой со словами: «Прости, прощай...». После этого иду в гостиную, где мы все должны были собраться, перед отъездом. Когда я вошла я уже обнаружила там бабу Таню, играющую с Денисом, в ладушки. Я сажусь на диван, расположенный у окна. Буквально через пару секунд сюда заходит Ракитинский, и садится напротив меня в своё любимое кожаное кресло. Я стараюсь смотреть, на телевизор, на книжные стеллажи, на эти громадные картины, но ни как не на него. Хотя сама от любопытства умираю, куда же он смотрит. С трудом себя останавливаю на мысли, что я ему всё это время была как-то, что он всё это время во мне любил свою жену, и из-за этого пригласил всю эту команду на «откорм», к себе в особняк. Так же всю мою симпатию к нему, рассеивает Маринка, которая как ребёнок решила побеситься с Галькой. Гальки надоело пиликание Маринкиного телефона, и та у неё отобрала его. Вот Марина за ней и бегала!
- Возьми, только, чтобы я больше из этого телефона, не слышала ни звука! Ты меня понимаешь!- полушутя заявляла Галька.
- Ну что все в сборе,- с порога в эту комнату, спрашивает тётя Маша.
- А где мой папа?- разводя руками, заявляет Денис.
- Вот и я,- появляется Максим!
- В дорожку я вам скажу несколько напутствий, и вы поедите, Вадим уже готов, - говорит тётя Маша, и проходит в комнату.
 Пока она нам говорит эти «напутствия», которые явно идут не от души, я замечаю на пороге гостиной Женьку, которая жалостливо прислонилась к стене. Мы с ней друг другу, грустно улыбаемся. Потом мой взгляд нечаянно падает на Ивана, и мы с ним невольно встречаемся глазами, которыми он мне будто что-то пытается сказать, но так ничего и, не поняв, я их отвожу в сторону. Потом она с каждым из нас прощается, говорит, что мы ей все уже здесь стали, как родные, что она с нами не хочет расставаться, и прочий набор слов. Потом завершающую одну единственную фразу говорит Ракитинский, даже не пытаясь хотя бы привстать со своего места. Страшную фразу говорит, у меня в душе после неё всё льдом покрывается, и хочется куда-то бежать без оглядки. Ещё эти предательские слёзы, которые появляются, в самый не подходящий момент. Может по этому, я резко встаю, и быстрыми шагами удаляюсь, к машине, стараясь за это время привести свои растрёпанные мысли в порядок. Я сажусь в машину и это слово «прощайте», эхом бьётся у меня в ушах. Ну что я ждала, на что я надеялась, что он меня прилюдно обнимет, поцелует, а потом доведёт до машины, скажет: «Я буду без тебя скучать». Всё равно выйдет на тоже. Разницы нет, кстати, Маринки тоже, не понравилось, что он так сухо с нами попрощался. Правда потом она вспомнила, что он впрочем, с самого начала их встречи, был таким, это потом, что-то с ним произошло, и стал мягким.
- А сейчас одел просто свою маску, обратно, или наоборот снял её. Загадочный он тип! И что ты ему в рожу не плюнула, когда со мной так парни поступали, то они потом долго жалели, что так меня безжалостно бросили, - советовала мне Маринка.
Да со стороны казалась безжалостность по отношению ко мне. Об этом даже поговаривала Галька. Нет, этот разговор об Иване Александровиче шёл не в машине, всё-таки видимо при водители не хотели ему мыть косточки. Это было уже время от времени на квартире у Поздневых, где всё-таки меня уговорила на три дня остаться Марина.
- Он тебе даже телефона своего не оставил?- качала головой Галина.
- Тогда хотя бы подарил тебе телефон сотовый. Выклянчила бы у него в самый блаженный момент! – добавляла Марина.
- Мужики, они знаешь какие, сначала под эфарией одно наговорят, а потом, фигли у них допросишься этого. Они через день забудут вообще о, чём был разговор,- продолжала Галька.- Не переживай Марин, найдёшь ты себе ещё, всё впереди.
-Чаще к нам в Москву приезжай и найдёшь!- сообщила мне Марина.- Ничего первый блин всегда комом!
До Домодедова, я так и не добралась. Сразу после Москвы я решила отправиться, в свой любимы город. И отдохнуть от всей этой канители. Хотя бы август прожить спокойно. Ностальгия, как ни странно, меня не посещала, до слёзного состояния. Так что-то вспоминалось, а вернее больше вспоминали и рассказывали, про все это житиё мои родственники, в рассказах родителям Маринки. Они так же не забыли упомянуть, про Ракитинского, который положил на меня глаз, а потом жестоко бросил. Больше всего я не хотела, чтобы эти слухи дошли до родителей. Ведь это всё было не так! Никто меня не бросал, я бы и сама с ним не осталась...
 Напутствия, которые мне давали московские родственники, были, конечно, теплее, и искреннее. И мне на секунду почудилось, что я всё это время жила не у Ракитинского в усадьбе, а провела чуть больше месяца в Москве у тёти с дядей. Распрощавшись слёзно, с Мариной, я села в поезд, когда проводница сообщила, что через минуту состав тронется. Поезд медленно поехал, и только здесь я почувствовала не большую досаду, как какую-то рваную рану. И то больше по Москве, по Домодедову, и только слегка о Раменском. Мне досталась «боковушка» плацкарта. В соседях у себя я пока никого не обнаружила. Чему страшно обрадовалась, но также не исключала, что на какой-нибудь станции мне кого-нибудь подсадят. У меня было какое-то ватное тряпичное состояние. Даже не хотелось читать анекдоты, которые, чтоб скоротать время перед поездом купила Марина, и потом отдала их мне. Посчитала, что они мне пригодятся больше, чем ей. Просидев некоторое время в неподвижном состоянии, за исключение того, когда проводница, поверяла билеты и раздавала пастель, я всё-таки решила, посмотреть этот журнал купленный Маринкой. Найдя там японский кроссворд, я стала рыться и искать, что-нибудь вроде карандаша. Потом вспомнила, что-то похожее на карандаш должно лежать у меня в дорожной сумки. И порывшись в ней, наткнулась на письмо..., которое мне в ту ночь передал Ракитинский. Я совершенно о нём забыла, а он же мне сказал, чтобы я прочитала его до отъезда. И я даже ни разу не вспомнила о нём в Москве. Моментально распечатав письмо, в котором было не больше трёх сток, написанных каллиграфическим почерком, вроде бы даже перьевой ручкой, я прочитала следующее: « Не смею тебе писать, но попробую. Я может быть стар для твоих молодых лет, но твой милый образ преследует меня. Может, я тебе совершенно не симпатизирую, и кажусь отвратительным, если это так ты уедешь, и мы больше никогда не увидимся, но если нет, ты найдёшь предлог, что бы остаться, хотя бы на день я всё пойму...». После этого послания, во весь лист, красовалась его роспись, после, которой следовало: «Иван». «А, я уехала...»,- поразмыслила я. Слёзы сразу покатились ручьём из глаз. Почему я такая забывчивая. И всегда так. Всегда даже, если говорят что-то важное, у меня часть мозга отключается, а часть думает о чём-то своём. И здесь что-то отключилось, что я забыла поблагодарить его за подарок, не говоря уж о письме. Мне всё виделось чёрно-белом свете. Я себя ощущала в какой-то бездне. Но проходивший мимо проводник, привёл мои мысли в порядок. То ли заметив моё состояние, то ли из вежливости спросил: «Чая не хотите?». Я взглянула на него, в глазах всё расплывалось, но после этого я увидела, в нём Ивана, но это было секундой. Туман рассеялся, и передомной появился мужчина средних лет, даже немного рыжеватый, с очками на носу. Он ещё немного потоптался, и потом удалился. После этого проводника, приведя мысли в порядок, я стала себя немного успокаивать размышлениями, что всё равно его чувства ко мне беспочвенны. Через год он поймёт мой характер, поймёт, что я всё-таки не Светлана, а Даша, и я превращусь в Золушку, без дорого лимузина, и серебряных туфель. Вышлет он меня домой, предлог найдётся, на этом всё и закончится. Лучше пусть будет как есть, ведь чем выше взлетишь, тем больнее падать, доказано. Вернуть бы сейчас всё обратно, и я, наверное, всю ночь бы думала над его предложением. А может быть и нет, ведь я, тогда, даже чётче тем сейчас думала о нём, и была полностью настроена против его чувств, пытаясь по скорей покинуть этот дом. Так же открывался ответ на ещё один мой не сформулированный вопрос. Почему он так сухо нами попрощался. Всё-таки ждал, что я останусь... чёрт, кто же знал, что я такая безграмотная. У меня ведь даже телефона его нет, и у Женьки я номер сотового не спросила, уж она точно, могла достать номер телефона своего хозяина. Хотя сообщила бы она мне его, это загадка, у тёти Люды, и то только телефон Ратинова был. Может через неё связаться? Нет ничего не нужно, он любил Светлану, а кто я для него, как сказать по-современному, просто клон. С такими мыслями «быть или не быть» я дождалась ночи, что бы лечь спать.
Вот пролетел месяц и я дома, в своём любимом городе. Где когда я просыпаюсь, не думаю, что какая-нибудь вещь поменяет своё место расположения, или в кухне не встречаюсь с тёть Машиным прищуренным взглядом. Может к этому взгляду я уже привыкла и последнее время не видела ничего страшного в нём, но всё равно лишний взгляд! В хорошем, спокойном расположение духа, проходит август, который, конечно не обходится без звонков Марины, и без её причудливых рассказов, и поучений. Грустные воспоминания на меня периодически наваливаются, но за весь август это было, наверно раза три, четыре. Особенно, когда я разглядывала браслет, который я даже не знала, куда деть. Продать было бы выгоднее, но я знала, что у меня просто рука не поднимется, это сделать. За августом наступает сентябрь. Начинаются занятия, и я наконец-то посещаю то заведение, которое дано хотела посетить. Это библиотека. В отделе периодики, я заказываю журнал «Криминальны кроссворд». Указываю соответствующую дату и номер. Мгновение, и мне его принося. Прохожу в зал, сначала просто пролистываю, его, смотрю на разные статьи. Днём, раньше убийства, которое в этом журнале меня интересует больше всего, статья про банкира, взорванного прямо в машине у своего дома, на следующей странице, была заметка, о пропаже двенадцатилетнего мальчика. Листаю дальше, руки, словно сами открывают, журнал на нужной странице. Статья на пол листа, под заголовком: «Убийство в доме на окраине». В середине страницы, та самая её фотография, которую я видела в рамочки, такая же как не странно цветная. Начинаю вчитываться в текст, как чувствую, меня с боку кто-то щипает, я невольно вздрагиваю, и вижу перед собой свою однокурсницу, Веронику.
- Ты меня напугала?- говорю я.
- К семинару, готовишься?- спрашивает резво она,- у-у-у-у, а это ещё кто, - разглядывая фото Светланы, спросила она,- когда ты успела в журнале фоткнуться?! И молчала... во блин партизанка! Ещё с длинными волосами... Давай колись! Может ты за лето в модельный бизнес подалась...?
Она точно не замечает, что статья связана с убийством. Я молчу, и думаю, что ей ответить, но к счастью её здесь кто-то окликает, она смеётся и подбегает к своему знакомому. Я закрываю журнал, и с трудом сдерживая слёзы, быстрыми шагами направляюсь к выходу.















 
Создан 23 октября 2005-по 20 ноября 2005