Тссссссс... тише...

Я потянулся и приоткрыл один глаз, сразу обратив взгляд за окно на темное небо цвета индиго, покрытое тяжелыми капризными облаками, готовыми вот-вот разразиться снежными хлопьями, которые накроют все в городе белым одеялом на ночь. Перевернувшись на другой бок, чтобы лучше было видно вечернюю Прагу, я краем глаза посмотрел на время, скорее по привычке, чем специально, ведь оно меня совершенно не интересовало. Золотом за окном мерцал город, чья яркость и пестрота потеряла свою актуальность с уходом дневного света, осталось только потрясающее великолепие стилей, переживших ни одного мудрого правителя. Меня всегда успокаивало немного сонное величие европейских городов, куда я мог сбежать от сует окружающего мира. Этот уют, созданный самим временем, мающимся вокруг веками возводимых построек, будто забирал меня в свои объятия, укутывая в теплый плед небытия. Гармония противоположностей, красота и органическое единство несовместимых, казалось бы, стилей соединяются здесь и именно этим примечательна Прага, именно этим она поражает. Если город может в себе содержать подобные контрасты и нюансы, возможно, я тоже смогу продолжать жить со своими, до тех пор пока сам себя не угроблю. Ото всего можно устать, даже от прекрасного… так же и от жизни…но вряд ли я смогу пробыть в ней так долго, чтобы мне надоело.
Закутавшись в теплое одеяло плотней и натянув его до самого носа, я сел на кровати, и совершенно сонно огляделся в поисках одежды, которая, как на зло, вся куда-то подевалась… Недолго оставаясь в том же положении и раскачиваясь взад-вперед, я понял, что это просто приходила горничная и все попрятала в шкаф, поэтому я, так и оставшись в одеяле, пошлепал босиком на кухню, оставляя на паркетном полу следы тепла. Тихо зажужжала в уголке кофеварка, когда я присел на подоконник, все еще не в силах оторваться от созерцания сине-фиолетового марева на небе. Кажется, именно сегодня я собирался встретиться с тем самым человеком, который обещал мне дать адреса лавок, где я смогу отыскать недостающие ингредиенты для зелья. Мне было очень интересно, что у меня попросят взамен, я даже не мог себе этого представить, потому что раньше почти никогда не связывался с такими торговцами. Честно говоря, меня уже съедал болезненный интерес и даже какое-то неопределенное волнение по поводу этой встречи, будто неведомая сила тянула побыстрее попасть в нужное место.
Я взял кофейник и, сделав из него небольшой глоток горького espresso, потянулся за мобильником, на дисплее которого застыл в ожидании один пропущенный вызов и смс. И кто же это мог быть, кроме Эдена? Да, я угадал, что это именно он, кто сообщал, как обычно, в самую последнюю секунду, что сегодня ночью мы играем в очередном пражском клубе. На этот раз нас пригласили в комплекс «У Люцерна», где постоянно тусуется подозрительная неформальная публика. Впрочем, я уже давно привык к подобного рода людям, потому что был вынужден общаться с ними, зарабатывая себе на жизнь в кои-то веки законным путем. Набрав номер Эдена, я с замирающим сердцем стал ждать вопля в трубке, ибо иначе мы с ним общаться просто не могли чисто из-за того, что он являлся лидером в группе, а я самой большой занозой в его заднице, ибо почти никогда не поступал так, как было сказано.
- Скай, ты где есть? – завопила трубка так, что я отнес ее подальше от уха, дабы просто не оглохнуть. Острый слух не позволял спокойно слушать его голос на подобной громкости.
- Эм… типа громкость убавь для начала, - пробормотал я сонно в ответ. – Я только что проснулся, пока кофе не попью, никуда не пойду. А когда пойду, то явно не туда, где ты хочешь меня видеть…
- Ты снова за свое? – грозно, но уже более тихо спросил Эден.
- Тип того, - как-то отрешенно и совершенно безразлично ответил я, делая очередной смачный глоток из кофейника. – Так что ждать меня можно только ближе к самому выступлению. Я приду сразу в полной боевой готовности, - подавил чудовищный зевок, рассматривая блики и отражения электрических огней на черной глади Влтавы.
- Значит, саунд-чек можно проводить без тебя, - на удивление спокойно подытожил рыжий и тяжко вздохнул. – Я проклинаю тот день, Инферно, когда взял тебя в группу… Плэй-лист я тебе напишу, - обреченно продолжил он.
- Спасибо, - уже бодрее отозвался я, более или менее проснувшись. – Ты только не злись на меня, пожаааалуйста, просто у меня на вечер одна встреча запланирована важная, которую я никак не могу отложить, - состроил ангельский голосок из своего, как минимум, баритона, пытаясь выдавить из вокалиста группы хоть каплю понимания.
- Хорошо-хорошо, я понял, Инферно, можешь не продолжать, - устало проговорил парень. – Только, будь добр, не опоздай на выступление.
- Конечно! Я после куска кофе, как заводной, посему все и везде успеваю! – заявил я, даже сам мало соображая, что несу.
- Ладно, у меня тут еще дел полно, от которых ты успешно отмазываешься постоянно, - вздохнул Эден, на фоне донесся чей-то знакомый голос, похожий на голос Яна, нашего барабанщика, который явно нуждался в рыжем больше, чем я сам.
- До встречи, - я отключил связь и откинулся на спинку стула, бездумно глядя в темный потолок.
Я уже настолько отвык от электрического света, что даже стал ходить по самым мало освещенным улицам, темным подворотням, задворкам, и обычно в одиночестве. Для меня оно не являлось наказанием, скорее своеобразной отдушиной. Только в одиночестве я мог свободно вздохнуть, зная, что никто не наблюдает за моими действиями, никто не оценивает, не осуждает. Осуждение мне вообще меньше всего нужно было в этом мире, как и жалость. Я бы с удовольствием не обращал на это внимание, закрывал глаза, но порой совершенно не получается ни то ни другое.
Прихватив с собой кофе, я все-таки соизволил открыть шкаф с одеждой и впал в необыкновенный ступор, ибо никак не мог сообразить, что бы мне одеть. Спустя несколько секунд, я постепенно начал осознавать, что у меня сегодня выступление, посему следует быть в образе. Единственное, почему я соглашался на подобный вид, это особая ностальгия по Японии. Последнее время меня постоянно терзало чувство, что я там был. Возможно до того, как умер… С каждым днем я все больше убеждался, что вспомнить прошедший год мне просто катастрофически необходимо, ибо там скрыто много всего, что может мне помочь не повторять ошибок прошлого.
Я скользнул в белые джинсы, затянув их широким черным кожаным поясом. На мои плечи легла тонкая белая шелковая сорочка, стилизованная под 17 век, с кружевными воланами, в несколько слоев покрывающими друг друга, и воротником-стойкой. Я откопал сапоги на тринадцатисантиметровой платформе с множеством пряжек во все голенище, обулся. Привел в порядок волосы, оставив их серебристо-белыми и фиолетовыми прядями, и собрал их в высокий хвост, перехватив широкой шелковой лентой, из-под которой виднелась толстая черная резинка, удерживающая их тяжесть. Влив в себя остатки бодрящего espresso, я накинул черное пальто, плотно обтягивающее стан и разлетающееся широкими складками к низу. Накладывать же грим именно сейчас мне совершенно не хотелось, поэтому, повинуясь внутреннему желанию, я провел рукой по волосам, меняя их цвет на пшеничный, и улыбнулся, глядя в зеркало.
Взяв из сейфа до боли привычный Desert Eagle, я спрятал его под верхнюю одежду и вышел из квартиры. Спустился по ступенькам и выпрыгнул в ночь. Стоял декабрь, когда дни самые короткие, а ночи длиннее и слаще всего. Было уже почти девять вечера. До одиннадцати я обязан был успеть в клуб, чтобы перед выступлением наложить грим.
Тихо… по бордюрам… я шел к месту встречи так быстро и легко, словно бабочка, порхающая над цветами. Казался себе таким невесомым, легким и свободным, как никогда… Эту привычку я подхватил недавно, когда, просто повинуясь детскому инстинкту, ступил на бордюр, и будто порыв ветра подхватил меня в тот момент. Мне показалось, что я смогу пройти так, по бордюрам, всю землю… Это просто какое-то сладостное ощущение свободы и легкости, будто воспаряешь над всеми людьми и над проблемами. В голове ветер, а ноги просто несут вперед… Ты даже оступиться почему-то не в состоянии и остановиться не желаешь… Увлекает… будто от леденца не можешь оторваться…
За мной шаги, слишком громкие, чтобы я их не услышал, слишком осторожные, чтобы выдать преследователя. Это игра… или танец, завораживающий танец смерти… нет! Предсмертный танец, несчастной жертвы, которая пока что считает себя преследователем, убийцей или воображает что-то мистическое о себе. Шаги того, кто за тобой охотится, всегда отличаются по звучанию от всех остальных, в них всегда есть какой-то таинственный шорох, предельная осторожность, может, даже излишняя порой. Капля неуверенности в них сквозит почти всегда, и в то же время они безумно смелы и уверенны… Но пахнут, словно свежая кровь… Воображение разыгралось!..
Ледяная улыбка обожгла мои губы, но ее влагу быстро иссушил ветер, поднимающий в воздух снежную пыль, которая окутала мою фигуру, будто пытаясь спрятать от преследователя. Я свернул за угол, едва заметный скрип подошвы по скользкому тротуару повторился вслед за мной. Я обогнул дом и скрылся в арке – бесшумная и бесплотная тень скользнула за мной, только поднимая во мне любопытство, разжигая внутри его знойное пламя. Потревожив сугроб носком сапога, я с разбегу взметнул в воздух фейерверк снега. Ветер бросил мне его в лицо. Мое сердце гулко бухнуло в груди. Рука легла на рукоять оружия. Тень замерла позади в ожидании. Я крутанулся на одной ноге, разметав сухие снежинки в разные стороны ярким каскадом, отражающие мерцание разноцветных окон домов, и развернулся на сто восемьдесят градусов, лицом к лицу с преследователем…
На меня смотрели безумные, налившиеся кровью глаза демона, чьи спутанные русые волосы трепал ветер, будто перебрасывая их из руки в руку. Он сильно напоминал человека, только вот явно в соединении с чертом. На голове носил рожки, большие руки больше походили на лапы животного с длинными острыми когтями. Заостренные ушки, напоминающие эльфийские, торчали из-под волос. В то же время миловидное лицо с приятными, хоть и неаристократичными чертами, казалось знакомым. Его серо-зеленые глаза сузились, когда дуло пистолета уперлось прямо ему в лоб, а я хищно улыбнулся, стараясь запомнить его лицо, на миг показавшееся знакомым. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока небо осыпало нас разноцветными блестками, потом незнакомец резко рванулся в сторону, выбив из моей руки оружие длинным мощным хвостом, все так же напоминавшим чертовский. Я отпрянул назад, сжав правую руку в кулак, и явив из нее катану. Вытянул руку перед собой, будто демонстрируя меч, который отразил свет уличного фонаря, и провел по лезвию ладонью, дразня и подзадоривая свою жертву. Демон ринулся на меня, норовя вцепиться острыми когтями прямо в горло, но я ловко пропустил его вдоль тела и, развернувшись, нанес удар ногой под ребра – тот отлетел в сторону, изменив направление движения, и плюхнулся в снег. Тут же вскочил и, помотав головой, уставился на меня, ехидно и зло. Я холодно улыбнулся, перехватывая меч удобнее, и, взявшись за рукоять обеими руками, занес его для очередного удара.
Демон рыкнул и обрушил на меня всю мощь своей огромной лапы, от удара которой я еле смог увернуться, поэтому отступил назад.
- Кто ты? – прищурившись, тихо вопросил я почти одними губами.
- Ты никогда не вспомнишь моего имени, Инферно! – фыркнул он и извлек из кармана плаща маленький блестящий шарик, внутри которого поднимались пузырьки, словно в газировке. – Серебряная смерть никого стороной не обойдет, - с размаху он бросил его в меня. В полете шарик раздвоился, потом еще раздвоился, еще и еще… Вместе они образовали блестящую серебристую сеть, которая прямой наводкой должна была поразить меня. Отступив на шаг назад, я ринулся вперед и в нескольких сантиметрах от заклятия подпрыгнул вверх. Сделав сальто с переворотом и приземлившись на обледеневший асфальт, я около метра проехал на подошвах сапог назад и, запустив меч подобно бумерангу, снес противнику голову. Тот обрушился на землю… пошевелился… руки нащупали недостающую часть тела и вернули ее на место, заставив меня снова улыбнуться, поднимая из снега Desert Eagle.
- А ты мне начинаешь нравиться, - без единой эмоции в голосе проговорил я, хотя внутри появился жгучий интерес, азарт: я или он. – Кто тебя послал?
- Да ты и, правда, ничего не помнишь! – усмехнулся он. – Даже госпожу Штерн… - меня будто громом поразило от этого имени, внутри разразилась буря, будто сильно действующий наркотик, сбивающий с ног. Я неуверенно пошатнулся, переступив с ноги на ногу, дав противнику шанс нанести удар, чем он и воспользовался. Обрушив на меня весь свой вес, он повалил меня в снег и придавил собственным телом, вцепившись в горло сильными пальцами. От удара я быстро пришел в себя и, впившись взглядом в его жаждущие крови глаза, положил ладонь на его грудь. Почувствовав раздирающее плоть прикосновение, демон было дернулся, но я поймал его, обхватив рукой за талию, все глубже всаживая пальцы ему в грудь, ногтями раздвигая ткани. Он забился в припадке боли, извиваясь в моих смертельных объятиях, на лице застыла маска беззвучного крика. Он успел только пискнуть, как я прошептал:
- Тсссс… Тебя все равно никто не слышит, - подушечки пальцев коснулись упругого мышечного мешка, выталкивающего кровь. Я дико улыбнулся, словно опьяненный жаждой крови, и вкрадчиво заговорил снова:
- Как твое имя? – сжал в руке его сердце.
- Хэйден… - еле прохрипел тот, уже не в силах сопротивляться. Я только рванул руку из его тела, сжимая окровавленный ошметок в пальцах, и, сбросив с себя тяжелую тушу, запихал в рот Хэйдену его же сердце.
- Приятного аппетита, - холодно процедил я, пнув его, и стал сгребать снег руками, чтобы очистить их от горячей демонской крови. При этом мой взгляд постоянно изучал труп, разыскивая хоть что-то, что могло бы послужить зацепкой в поисках этой самой госпожи Штерн, которая могла знать что-то обо мне.
Внутри меня закопошились предположения, залезая одно на другое и толкаясь, словно серенькие воробьи возле кормушки. В голове всплыло женское имя… Эмилия… Эмилия Штерн… но я все равно не помнил ничего с ней связанного. Наконец, я глазами наткнулся на торчащий из кармана одежды Хэйдена бумажник и, как обычно, присвоил его. Замерзшими пальцами нащупал пистолет и, спрятав его под пальто, поспешил убраться с этого места перетекая из одной густой тени в другую, ибо какая-то любопытная старушка уже пыталась что-то разглядеть в кромешной тьме маленького, тесного дворика.
Возможно, Эмилия Штерн не последняя героиня в моей жизни, раз этот демон, явно кем-то посланный, упомянул ее имя.
Я остановился возле витрины магазина и внимательно пересмотрел все визитки в найденном бумажнике, среди которых обнаружилась та заветная, что я надеялся получить сегодня при встрече. Лавка, которую я искал, находилась в районе Телебашни в Виноградах и принадлежала старому, но совершенно бессильному вампиру. Сунув бумажник в карман пальто, я, словно хитрая норка, скользнул между закрывающимися дверьми трамвая и, прислонившись к поручню, стал бездумно смотреть в окно. Мне казалось, что сегодняшнее покушение не первое, но так открыто против меня еще никто не выступал, именно это и настораживало.
Темнота ночи уже сгустилась над городом, в свете фонарей ставший мелким снег казался тысячами мерцающих блесток, которые просто кто-то нечаянно рассыпал по земле и не удосужился собрать. Большинство людей уже спрятались в своих квартирах, вместо того, чтобы шататься под открытым небом. Не знаю, как их, а меня всегда тянуло выйти из дома в ночь, чтобы вдыхать ее запах до головокружения и мути в глазах.
Несмотря на то, что совсем недавно проснулся, я уже чувствовал себя уставшим и вымотанным, хотелось одиночества и тишины. Тишина и одиночество – мои вечные самые верные спутники в жизни…
Всю дорогу я провел в полусонном состоянии, витая где-то в своих мыслях, и пропустил бы нужную остановку, если бы меня разбудил очередной звонок на мобильник. Резко достав его из кармана, я выпрыгнул из трамвая и ответил:
- Да, Эден, я почти уже пришел, через пять минут буду в гримерке… надеюсь, - последнее слово прозвучало совсем неуверенно и тихо, потому что я уже издалека видел толпившихся перед клубом людей.
- Ты постарайся незаметно проскользнуть к черному входу, я буду тебя там ждать, - отозвался рыжий, как тут же прислушался, ибо из толпы донесся жутки вопль «Это же Скай!!!»
- Ладно, давай, - быстро проговорил я, стараясь сделать вид, что меня нет. К тому же, кто видел Инферно на сцене без макияжа и с другим цветом волос? Да никто… я старался всегда выходить при полном параде, ибо грим был для меня какой-то определенной защитой от окружающего мира. Придавала некую уверенность, что никто не сможет пробиться сквозь нее.
Пока толпа соображала, кто тут кто и откуда взялся, я быстро скользнул за угол и, вернув волосам нужный цвет и показав охраннику пропуск, оказался внутри здания, где меня уже ожидал Эден.
- Что ты так долго??? – в своем обычном репертуаре заладил тот, потащив меня прямиком в гримерку, где как раз все уже закончили гримироваться. - Так, бегом накладывать грим! – посадил меня на какой-то паршивый стул и припахал всех делать мне макияж. Сам же занялся плэй-листом, что-то сосредоточенно бормоча себе под нос. Когда Ян закончил рисовать мне губы, я сдернул резинку вместе с лентой с волос – они рассыпались по плечам белым каскадом. Внутри поднялся неподражаемый азарт, поэтому мне стало любопытно, как долго продлится сегодняшний вечер. Я присел на корточки рядом с Эденом и спросил:
- Что планируем делать после выступления? – тот обернулся, его лицо выражало крайнее удивление.
- С каких это пор ты стал интересоваться подобными вещами? – я просто пожал плечами в ответ. – Наверно, пойдем в какой-нибудь драный клуб и напьемся до одури, а ты?
- И я с вами! – живо отозвался я, глядя, как глаза рыжего увеличиваются в размерах.
- Ты не перестаешь меня удивлять, Инферно… Ладно, на сцену пора, - он чуть подтолкнул меня к выходу.

Тогда для меня выступления были лишь вынужденными, ибо обещания стоит выполнять, поэтому концерт прошел, как и предыдущий. Я даже не видел между ними разницу.