Соседка

Эта история произошла, когда мне было шесть или семь лет. Совсем малыш был. Но теперь я большой и хочу её записать. Мне тринадцать. Тогда я был в первом классе, это я точно помню. Мама с папой тогда переехали из большой квартиры, от бабушки с дедом, после Нового года. Это не очень интересно, но я расскажу, потому что все говорят, что я в деда. Но это неправда, честное слово.
В трёхкомнатной квартире жили я, мама, бабушка и дед. Животных у нас не было. Дед их не любил. Родители рано поженились, в институте ещё. И стали жить у маминых бабушки с дедушкой. Мне кажется, что дед разрешил им жить, чтобы командовать и пить. Папа постоянно покупал ему вина в благодарность, за позволение жить с ним.
Но что это была за жизнь! Он постоянно заставлял меня что-то делать. Два раза в день выносить мусор по полведра, по нескольку раз в день покупать половинку батона и четвертинку ржаного. Будил меня в шесть утра, потому что “кто рано встаёт, тому Бог подаёт ”. Я ненавидел эти дурацкие поговорки, и сейчас ненавижу. Да и деда, если честно, я недолюбливал.
Мы прожили с дедом шесть или семь лет. Ровно столько мне и было, когда после Нового года мы ушли от него. Я говорю от него, потому что бабушка дедова, ну, моя то есть, очень хорошая. Я часто к ней захожу, когда деда дома нет. Она постоянно мне даёт пирогов, сладостей и денег на мороженое. Но деньги я не беру – знаю, что у неё их мало. Но она всё равно суёт в карман куртки или ещё куда, когда я не вижу. Не знаю, как ей это удаётся.
Ну так вот. Дед тот Новый год собрался праздновать у друзей. И бабушку с собой взял. Сказал, что до утра квартира в распоряжении родителей. Папа купил ему два ящика вина. И позвал лучших друзей. Друзья у него просто замечательные. Один дядя, его лучший друг, здорово поёт. Песен очень много знает. Я весь вечер просидел под ёлкой в обнимку с игрушечным дедом морозом и слушал песни. Ну, знаете, такой из ваты, мягкий-мягкий, с громадной бородой и посохом из ореховой ветки. Это был мой лучший Новый год, честное слово! По крайней мере, пока не пришёл дед…
- Все вон, говнюки! - сиплый голос деда, красные глаза и топор в руке всех сильно испугали; через две минуты в квартире уже никого не было – И чтоб больше вас я…
По правде говоря, он всегда хватался за топор: знал, какое это производит впечатление на окружающих.
Я сидел в углу за дверью, зажмурил глаза и засунул указательные пальцы в уши, так сильно, что они потом болели несколько дней. И стал считать до десяти. Я всегда так делаю, когда страшно. Тогда меня трясло до чёртиков, честно слово.
Я разжал их всего на секунду… Крик бабушки, глухой удар, и я почувствовал что-то тёплое между ног, слёзы катились у меня по щекам. Но плакать нельзя: дед может услышать. Я считал до десяти и молил Деда Мороза и Бога, чтобы папа с мамой скорее вернулись (они пошли провожать гостей).
Сколько я просидел так, и что было дальше – я не знаю. Когда я в следующий раз открыл глаза, я лежал на кровати рядом с мамой, папы в комнате не было.
На следующий день мы переехали. Кстати с бабушкой всё Ок: она увидела, как дед идёт в направлении неё с топором, и закричала. Дед поскользнулся, упал, ударился головой об стол, и пролежал в обнимку с ним до утра. Когда он пьяный, то дурак, а так вполне сносный! Я на него почти не обиделся, честное слово. Но был очень рад, что мы переезжаем.
Мы жили у папиных друзей сколько-то дней, потом он показал нам нашу новую квартиру. Дом, в котором она находилась, был очень старый. Пятиэтажный, вроде как все дома в городе, но было в нем что-то странное и пугающее. На лестничной площадке в разные стороны расходились длинные темные коридоры. В каждом коридоре по две квартиры. Самое странное, что не было никакого запаха. Знаете, в коридорах всегда чем-то пахнет - жареной курицей, пирогами или помоями по крайней мере. Здесь ничем не пахло. Абсолютно. Наша квартира была ближе ко входу в коридор. Чему я был несказанно рад. Меня пугал этот чертов коридор, действительно пугал. Я очень радовался, что наша квартира ближняя. Каждый мог закрыть дверь в коридор на защелку изнутри. В соседней квартире находилась какая-то старуха, и, как я услышал от дяди Юры, она доживала последние месяцы, а то и дни. У неё был рак или ещё что-то в этом роде. По центру площадки была ещё одна квартира – в ней жил наш физрук. Он мужик что надо!
- Из тебя получится настоящий спортсмен, – сказал он и пожал мне руку после того, как на первом уроке я обогнал всех на круг, – ты быстрый и сильный, именно таких и не хватает нашей школе!
Мы сразу сдружились и до сих пор дружим. Я всегда выступал за школу в любых соревнованиях, когда он меня просил. А он разрешал иногда пропускать физкультуру, что я и делал, когда она стояла последним уроком. А собаку его я боялся до чертиков, честное слово! И не напрасно – через пол года она меня всё-таки покусала. Я месяц провалялся в больнице, но зла на Юрия Анатольевича не держал. Просто его Боб невзлюбил меня, а я Боба.

Квартира мне понравилась, очень. Маленькая комната, совсем крохотная кухня и обобщенная ванная с туалетом. И громадный глазок на двери! Я в него сразу влюбился. Когда кто-то приходил, всегда я бежал открывать дверь. Я тихо вставал на треногую табуретку и с полминуты разглядывал посетителя. Мне нравилось наблюдать, как кто-то оглядывается по сторонам, теребит воротник на шее, поправляет причёску или репетирует приветственную улыбку.
Первое время родители забирали меня из школы после продлёнки. Потом нашли дополнительную работу, и наступил день, когда папа вручил мне ключи от дома.
- Макс, ты уже здоровяк, – я чувствовал, что ему неприятно это говорить, но другого выхода не было, – совсем большой стал, поэтому после школы домой будешь возвращаться один. Дом наш, по правде говоря, стоял всего в пяти минутах от школы.
Я был счастлив как никогда. Теперь я мог лишних три часа гулять или играть дома в компьютер. У нас одних из первых появился компьютер. Отцу подарил лучший друг, видимо знал, что у нас трудные времена. Я чувствовал себя особенным. После того, как я заканчивал с уроками, то на час становился бесстрашным ковбоем, или отважным рыцарем, или космическим рейнджером. Этим мои сверстники не могли похвастаться. Теперь в моём распоряжении была куча времени.
И вот настал тот день. Я еле дождался конца продлёнки и направился домой. По дороге купил себе бутылку лимонада. Я с наслаждением представлял, как играю три часа подряд, попивая холодный лимонад. У подъезда меня словно молнией ударило – Боб. Я чувствовал, что меня поджидает опасность. Дело в том, что у Юрия Анатольевича был свой метод воспитания собак. За определённые провинности он выставлял Боба из квартиры на час и привязывал к перилам. Жителям он не доставлял хлопот, но в отношении меня у Боба была особая политика. Причём провинности менялись каждый день, а наказание оставалось прежним. Я приоткрыл дверь. Хрюканье и сопение ритмичным эхом разносилось по подъезду. Мне повезло – Боб дрых! Я медленно поднялся на второй этаж, где находилась моя квартира. Неееет! Боб спал, подпирая нашу дверь. Я медленно подошёл к Бобу и попробовал открыть дверь. Открывшись на пару сантиметров, она уперлась в его тушу. Моя душа понеслась в пятки. Боб перестал сопеть, дернул ухом, открыл один глаз и тут же закрыл. Он проснулся. Мне хана! Я был уверен, что он не спит, просто притворяется. Я медленно досчитал до десяти. Сердце бешено колотилось, ноги подгибались, но пути назад уже не было… Я рванул дверь, что было сил…вместе с Бобом! Его размазало по стене. И прежде, чем у него вырвался первый удивлённый рык, я уже валялся от хохота с другой стороны двери, закрыв её на задвижку.
Я стал его кровным врагом. Теперь у Боба появилась цель в жизни – без ложной скромности, это я!
Я не заметил, как открылась соседняя дверь. Скип половиц, шарканье ног и голос из коридора вернули меня на землю обетованную. Я обернулся.
  - Один, два, три, четыре… - я дрожал. Не знаю почему, но мне стало страшно. Из соседней квартиры вышла старуха. Я никогда до этого дня с ней не встречался, и честное слово, теперь был рад этому – пять, шесть, семь… - она медленно шла ко мне, вытянув руки. Она была высокая, тощая и в больших тёмных очках. Она остановилась на несколько секунд и медленно указательными пальцами растянула свой рот в улыбке.
Когда я пришёл в себя, она уже практически дошла до нашей двери. Осталась всего пара метров.
- От внешнего мира я отрезан собакой. Единственный выход – моя квартира – сейчас захлопнется у меня перед носом.
Мысли в голове неслись со скоростью света, пока я бежал до квартиры. Паника была ничем не обоснованная – это просто старая соседка, которая от меня чего-то хочет. Но я чувствовал опасность, огромную опасность, которая мне угрожает. Меня трясло, никак не мог вставить ключ в дверь. Она была в шаге от меня, когда дверь наконец открылась и я проскользнул внутрь. Закрыв дверь на все замки, прислонился к стене и сполз на пол. Я вспотел: липкий холодный пот, я чувствовал его каждым сантиметром тела. Грудь ходила взад-вперёд, сердце бешено колотилось о рёбра. Я попытался успокоиться и восстановить дыхание.
- Это всё собака, всё из-за неё, она взвинтила мне нервы. Соседка просто старая и слегка не в себе. Надо просто открыть дверь и поздороваться…
Я знал, что ни за что этого не сделаю. Я услышал удаляющиеся шаги и перевёл дыхание. Взял табуретку, поставил к двери. Решил убедиться, что её нет и можно больше не волноваться. Она была. Стояла у стены, напротив двери. Она подняла голову, почувствовала, что я смотрю. Она улыбалась. И поманила меня пальцем. Теперь я мог хорошенько её рассмотреть. Она была в черном кружевном платке и больших чёрных очках. Хоть я знал, что она меня не видит, но отрицательно помотал головой. Тогда она медленно подошла к двери. Пальцем показала мне за спину, растянула указательными пальцами рот в беззубой улыбке (теперь я видел отчетливо один единственный зуб у неё во рту – он был кривой и жёлтый). Потом она закрыла рукой глазок.
- Да она просто без башни, одинокая ,тронутая старушка.
Я слез с табуретки. Краем глаза я заметил новый предмет в комнате. Помутнение в глазах, слабость в ногах, темнота поглотили меня довольно быстро.
- Что случилось? – Мама встревожено трясла меня за плечи – Макс, солнышко!
Мамин голос доносился со всех сторон, но я не мог понять, где я. Я стремительно вынырнул из черноты небытия. Вот она стоит с испуганным, расстроенным лицом. Я медленно повернул голову. Его там не было. Гроб исчез. Но он там был. Я его видел, так же отчётливо, как мать, которая сидела рядом со мной, держала моё лицо в ладонях и внимательно смотрела на меня, пытаясь понять, что происходит. Он был ярко красный с белыми рюшками по краям. Если я скажу маме, меня примут за дурака и отдадут в психбольницу, как моего дядю Юру, который видел чёртиков:
- Да вот же они! Вы их видите? Я не пьян, отпустите меня, куда вы меня ведете? Пустите, с ними надо разобраться, вы не понимаете…
Тогда, пол года назад, я видел его в последний раз. Он уверял, что если его заберут в больницу, то эти черти его достанут. Теперь он там. И я не хотел к нему.
- Всё нормально, мам! Голова закружилась.
- Да ты весь дрожишь, заяц!
Она взяла меня на руки. Я чувствовал, что ей тяжело, но ничего не говорил. Мне хотелось, чтобы она не отпускала меня ни на секунду, НИКОГДА! Мама отнесла меня на кровать и стала отпаивать чаем с вареньем. А я всё косился в центр комнаты, ожидал увидеть этот чёртов праздничный ящик, предназначенный для консервирования людей. Но его там не было.
Это, наверное, Боб на меня так подействовал, напугав меня. И мне всё показалось?! Но в глубине души, я знал, что всё, что я видел – реально. Может, я схожу с ума? Все сумасшедшие, наверно, считают реальностью всё, что видят. С этими мыслями я и заснул.
На следующий день бабушка отпросилась с работы и забрала меня из школы. Я наврал, что плохо себя чувствую, но в школу всё равно пришлось идти. Я у неё провёл весь вечер и все выходные. Родители свалили с друзьями на лыжах кататься. Досадно, что меня с собой не взяли, ну ничего! Главное я не в этом проклятом доме. О понедельнике я боялся даже думать.
В школе я договорился с Митькой (он жил рядом), что после занятий пойдём ко мне в компьютер играть. Он, конечно, с удовольствием согласился. Ещё бы! Я его взял, чтоб одному по этому коридору не идти. С ним всегда очень весело и обо всём плохом забываешь. Я уже подумал, что сегодня пронесёт и я не останусь один дома, когда Митька звонко хлопнул себя по лбу.
- Во дурак, мне ж домой пора, Макс. Мне с сестрой сидеть – предки в кино собрались!
- Может, разбомбим ещё пару танков, а?
- Ты же знаешь, что я бы с удовольствием. Только родки голову намылят, если я опоздаю.
Я уговаривал его несколько минут, тянул время. И вот он ушёл. Мне стало не по себе. Родители должны были придти не раньше, чем через тридцать минут. Я включил телевизор и сел в самом дальнем углу, чтобы видеть всю комнату целиком. Решил, что ни за что не сдвинусь с места, пока не придут родители. Я пытался смотреть телик, но в голову лезла всякая чертовщина, когда постучали в дверь.
- Наконец-то пришли, фу…
Я сорвался с дивана и пулей подлетел к двери. Я уже открывал второй замок, когда увидел, что часы показывают без пятнадцати семь. Сердце заколотилось в джазовом ритме, во рту пересохло так, что язык стал похож на наждачную бумагу. Родители никогда не приходили раньше. Они могли задержаться, но раньше – НИКОГДА!
- Кто там?
Никто не ответил.
- Да кто там, сейчас собаку спущу, если не перестанете.
По правде говоря, у нас не было никакой собаки. Да и после знакомства с Бобом, я не хотел, чтобы такое чудо жило со мной. Не знаю зачем, но я поставил к двери табурет, залез на него и со страхом уставился в глазок. Никого! Я уже было перевёл дыхание, спустил одну ногу с табурета, как снова постучали. Через секунду мой глаз уже впился в глазок. Никого…
Я уже хотел осуществить свой первоначальный план и сторожить комнату в углу до прихода родителей, в конце концов у них есть ключи от двери, как заметил движение под ней. Что-то чёрное увеличивалось в размерах. Вот передо мной возник черной платок, огромные очки и бледное лицо. О Боже, старушенция! Раз, два, три…
 Она пальцем-крючком тала показывать на свою дверь, звала к себе, растянув рот пальцами в ужасной улыбке. Четыре, пять, шесть…
- Ни за что!!! Оставь меня в покое, убирайся!
Голова рухнула на грудь, руками схватилась за голову, как будто она была растеряна и не знала, что делать. Хотя за свои слова не ручаюсь, там было темно, как у негра в ягодицах.
Старуха подняла голову, внимательно посмотрела на меня и растворилась в воздухе. Семь, восемь, девять…
Ждал я минут пять, не отрываясь от глазка и прислушиваясь к каждому шороху. Видимо, всё. Я сполз с табуретки, надо было смочить горло. Направился на кухню. ДЕСЯТЬ!
Она стояла на кухне у окна. В руках у неё был стакан воды. Дальше события развивались стремительно. Она направилась ко мне со стаканом в вытянутой костлявой руке. Причём она не медленно шваркала ногами, как в прошлый раз, да она вообще ими не двигала, как будто плыла по воздуху. В подъезд я выбежать не успел бы, поэтому первое, что мне пришло в голову – запереться в ванной-туалете. Просидел я там долго, минут тридцать. Родители пришли раньше, минут через пятнадцать и долго стучали в дверь туалета, но я не открывал, врал, что живот болит: думал, старуха хочет меня наружу выманить.
Говорить я им ничего не стал, но для себя решил, что дома один ни за что больше не останусь. И на следующий день договорился с Митькой просидеть весь вечер у него. После уроков мне всё же необходимо было забежать домой, забрать тетради и учебники по предметам на завтра, чтобы с Митькой вместе сделать уроки.
- Я домой пошёл, скажу, чтобы мама борща на двоих варила, – Митька был доволен, что я проведу у него весь вечер, он давно хотел похвастаться своей коллекцией танков, – а ты пулей домой и ко мне, а то борщ остынет. Ты любишь со сметаной или с майонезом?

 
Я мчался домой, что было силы – я не люблю холодный суп. Но торопился я не из-за супа. Я после школы разговорился с Митькой и совершенно забыл, что Боб, как бы покультурнее выразиться, накекал Юрию Анатольевичу утром в ботинок. И дядя Юра торопился после уроков домой, чтобы наказать это бесполезное животное.
Я не успел! Я заприметил поводок этого коварного монстра ещё с первого этажа. Он спал на одну лестничную площадку выше. У него был достаточно длинный поводок, чтобы меня достать, если вдруг очнется. Мне оставалось только молиться, чтобы никто из соседей случайно не разбудил его. Я тихо поднялся к двери в коридор, даже не дышал, ей-богу, и потянул за дверь. Дверь заскрежетала на весь подъезд. Странно то, что до этого дня она открывалась совершенно бесшумно. Равномерное дыхание моего кровного врага остановилось, тишина продержалось всего несколько секунд. Через мгновение я был уже за дверью в коридоре, а он перед ней. Он не произнес ни звука, у него была одна цель – сделать из меня фарш. Я представлял его оскаленную морду, по которой стекают слюни, слюнки по мне. Сердце в груди не стучало, оно перешло в режим вибрации.
Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов. В коридоре никого. Я не знал, что делать. Дома я оставаться не мог - старуха, на улицу мне не выйти - Боб. На автопилоте я стал открывать дверь, чтобы забрать тетрадки. В голове никаких мыслей. Замочная скважина, ключ, два поворота, открываю – старуха. Алгоритм действий на автопилоте был нарушен. В этот момент мое сознание выключалось, и я стал вторым пилотом своего тела. Я заорал что было мочи, но наваждение не исчезло. Она двинулась на меня. Единственный путь к отступлению – тёмный коридор, в конце которого вход в ад – квартира старухи. Она раздвинула руки, возможности проскользнуть в свою квартиру у меня не было. Я пятился, она наступала. Очень знакомое тепло медленно спустилось к моим пяткам. Моя спина уперлась в стену, ловушка захлопнулась. Я сполз на пол по стене, зажал голову между ног, слёзы и сопли вперемешку текли у меня по лицу. Я ждал, не знал чего жду, но ждал. Ничего не произошло. Я досчитал до десяти и поднял глаза. Старуха по-прежнему стояла передо мной и рукой указывала на свою дверь. Она не хотела меня съесть, не пыталась выцарапать мне глаза, а просто приглашала к себе в гости. На негнущихся, дрожащих ногах, как король рок-н-ролла Элвис, я поковылял внутрь квартиры. Вонь стояла хуже, чем на помойке у соседнего дома, где уже полтора месяца мусор не вывозили, и мусорных баков было совершенно не видно под кучей разлагающихся продуктов. Шёл с закрытыми глазами и представлял, что ждёт меня там. Грязная, сырая комната, с плотно зашторенными окнами и паутиной по углам. Она наверно заманивает домой малышей, таких, как я, и ест их. А запах исходит от их останков, которые грудой лежат в ванной.
Мои размышления прервала стена, которая беспощадно налетела на мой лоб, и мне пришлось открыть глаза. Я огляделся по сторонам. Чистая и светлая квартира. Мне даже обидно немного стало, что мои ожидания не оправдались. Если не обращать внимания на вонь, это была вполне уютная квартира. Заглянул в ванную – ничего необычного. На кухне стояла чашка чая, а в вазочке лежали конфеты и крекер. Я его обожаю. С трудом подавил желание взять пару штук. Старуха всё это время стояла в дверях и не хотела меня выпускать. Единственное место, куда я не зашёл была комната. Именно оттуда вся эта не вероятная вонь и исходила. Именно туда я и направился. Старуха последовала за мной и встала в дверном проёме.
Я обвёл комнату взглядом. Мои зрачки расширились, это было уже слишком. Вторая точно такая же старуха лежала на диване и смотрела на меня. Она и была источником этого смердящего запаха. Я развернулся к старухе в проёме. Я никак не мог понять, что от меня хотят и что происходит.
Старуха медленно вытянула палец, показала на своего двойника, потом на себя. После чего, растянула свой рот крючковатыми пальцами в своей фирменной улыбке, которая приводила меня в дрожь. Потом мне протянула свою костлявую руку. В ладони лежала пара печенюшек, тех, которые я хотел съесть ещё на кухне. Через миг она исчезла, крекер ударился о пол и разлетелся в разные стороны. Вторая старушка по-прежнему лежала на диване и воняла.
И тут я всё понял!