Север здесь могли бы водиться люди

Посвящается неизвестным героям
N-го газового месторождения,
которые встречали Председателя Совмина СССР А.Н. Косыгина в 1968 году, одетыми в телаги, подвязанные алюминиевой проволокой и застегнутые на загнутые гвозди вместо пуговиц… А также Георгию Мерзосову, Сергею Касьянову и Анатолию Кузнецову из города Тарко-Сале ЯНАО.


…впрочем, могли и не водиться, как говорил прозорливый Михаил Успенский.

Начинается север с фирменного «Ямала»…. Полутора суток, как до Москвы, и ты на станции Пуровск по колено в снегу, который как раз и выпал этой ночью, поджидая тебя и твои легкие осенние «Salamander». А на дворе еще октябрь, конец октября…возможно, он – снег еще растает, а может и нет. Страшные рассказы уренгойских попутчиков по купе о том, что вот прошлой зимой было и минус шестьдесят четыре - и ничего, вызывают непроизвольные ассоциации про замороженных-отмороженных хеллрейзеров. Но при сухом воздухе, говорят, терпимо, и даже пиво пьется. Ясно, не на улице…

Правда, для меня ямальский север начался еще в сентябре – с обилием рыбы, отсутствием мошки и погодной возможностью для фотосъемки. Тем более что этот «отход на Север» был на самом деле автопробегом. Так что, в север «въезжалось» постепенно, частями, - не так, как в поезде, где лег спать, проснулся – и оп-па, север! И через день-два начинаешь понимать разницу между «пур», «яха» и «еган», хотя все это обозначения реки лесными и тундровыми ненцами. Хотя, мне-то, мне – чему удивляться? Еще, помнится, в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем четыре месяца бороздил тундру, на Урале, на Полярном: курумники, мошк, рваные гусянки ГТТ, речки, чьи имена с окончанием на «ю»: Танью, Елбынью…спирт по субботам после брезентовой бани…романтика…
Так что, проезжая по мосту через речку с названием Харучейтанганъяха легко переключаешься с ханты-мансийской гидронимики на ненецкую, и тихо сортируешь файлы в коре мозга своего долихоцефалического черепа: Хыльмингъяха, Пяку-Пур, Тыде-Тарка-Яха…

Вновь, после полярно-уральской эпопеи, «дали дальние видны» - картины осенней разноцветной тундры, ползая по которой с целью фотосъемки, объедаешься перезрелой голубикой, потому как её некому собирать!
«Pentax» словно «шмайссер» бьется об тело, когда прыгаешь с кочки на кочку, ломишься по мшарам, забыв, что просто проезжал мимо из Тарко-Сале в Уренгой, и на тебе германский пиджак, вражеская – американская рубашка «Ostin», ладно – джинсы, не брюки.... светит солнце, но ветер с Арктики такой, какого не бывает в средней полосе. Ветер Льда, ветер потерянной Гипербореи, - суровый и светлый миф, в своей дрёме раскачивающий континент. Ветер как выдох Снежной Фрейи, зовущий бросить эту дуру Герду, и выложить, наконец-то главное слово Бытия из кусочков льда… Дуновение Вечности. Таков Ямал, таковы здесь и люди… Такова и природа. Минималистская, но яркая; быстрая в вегетации и неподвижная во сне.
 
Тундра-лесотундра…почвы глеевые и что-то еще из подзабытого курса физгеографии… Сегодня тундра - это симбиоз хай-тека и девственных ландшафтов, чья картинка отсылает к неким образам колоний землян на других планетах. Знаковый образ - Пуровский ЗПК, сияющий своим никелем в багряной полосе осенней листвы карликовой березы и голубики, переходящей в желтизну редеющих лиственниц… Синее-синее небо на контрасте. Глубоко синее. И ты, в измазанном и теперь пятнистом от раздавленных ягод пиджаке, счастливый и пронзительный, на какие-то мгновения выпадаешь из этой долбанной консенсусной реальности. Уже даже пахнет холодом. Хотя еще вьется слабеющий аромат багульника, пряной морошки и кислой лиственничной хвои. Скоро зима. И только газ, чьи голубые невидимые всполохи дают энергию жилам страны сопротивляться тотальной энтропии. Попутный - уходит на факелы, создавая диалектическую, по сути, картину, - особенно зимой: гудящие огненные саламандры в белом тоталитаризме зимы… Забытый даже немцами Ганс Горбикер был бы счастлив: Огонь и Лёд действительно основа Бытия, начало начал…

Здесь, понятное дело, зимой холоднее, чем в Екатеринбурге, например, но и рыба жирнее, да и коньяк почему-то крепче… а в теплых номерах «Вынгапура» или «Геопура» не грех и пивка с пыжьяном, или того круче – с муксуном…Волшебное слово: му-к-сун. Сиговые как смысл жизни.

Пыжьян же вскоре начинает ассоциироваться с состоянием организма, особенно после рабочих встреч с Георгием Георгиевичем, - чувствуешь себя как пыжьян – сизый с утра, но блестящий, отшлифованный утренней дозой коньяка. «Георгич» же всегда бодр, пыжаст (производное от «пыж / пыжьян») и строг, – веселой строгостью. В общем, человек-луч в непроглядных сумерках агонизирующего в апостасии мира.

Так что, надежда есть – пока жив Север, живы и мы, – и не просто трепыханием лягушек в молоке, но полноценно, по полной – с вечной мерзлотой и базальтовой каменкой в бане. Ибо душа наша вмещает всё (и даже немецкое das All): с широтами и меридианами, тундрами, березовыми колками и текиловыми кактусами.

Так что, пусть Демиург со своим глобальным потеплением-отуплением отдыхает, закукливая какой-нибудь другой мир, – нашим точно подавится.