Козявка... фантасмогорическая история

Сказать, что он часто ковырялся в носу, нельзя. Однако же, будучи на этом свете уже третий десяток лет, козявок он насмотрелся достаточно – и рыжих приплюснутых, и комковатых жемчужных, а, иногда – и угловатых рубиновых. Но эта не была обычной, её отличала какая-то ощутимая организация и утончённость. Её цвет был почти молочный, и, однако же, она не была жидка. Она казалась такой нежной, но, перекатываясь между большим и указательным пальцами, не расползалась. Наконец, он понял, в чём дело – её форма. Приглядевшись внимательнее – у окна, он различил ручки и ножки с полными ляшечками, узкую талию и даже – лысую маленькую голову. Однако! – воскликнул он в изумлении, - однако, что же это?! И поднёс козявку на расстояние пяти сантиметров от глаза. – Это я! – услышал он вдруг как бы далёкий, истошный голосок, и с ужасом узрел, что козявка прыгает на изборождённом холме его пальца и размахивает руками – словно девушка из группы поддержки футбольной команды. Постепенно, после отступившего обоюдного шока у них завязался диалог, в ходе которого он узнал, что она дико хочет кушать, причём не что попало, а – жидко разведённую в воде пшеничную муку. Пакетик муки у него как раз был, и он навёл пятилитровую кастрюлю жидкого теста, после чего, по указанию козявки, бросил её прямо в тесто и ушёл, как они договорились, за большим, пятидесятикилограммовым мешком муки. Когда он вернулся обратно, на мойке сидела маленькая, величиною с котёнка, девушка – бледная и безволосая, со слипшимися веками и какими-то ещё не вполне отчётливыми пальцами. – Замешай это в ванной – сказала она, - кроме того – кинешь в раствор пакет сахара, несколько цветных предметов и всяких ниток, а если нет шерстяных, то подойдёт и твой свитер, ведь у тебя наверняка есть шерстяной свитер? Пьяно покачиваясь, он исполнил это повеление – развёл раствор, бросил в него несколько цветных предметов – красный пластмассовый кубик, зелёную стеклянную кружку, и ещё что-то, и – катушки ниток, даже не выдернув в спешки из одной тонкую иголочку, а так же - толстый соломенный свитер. Всё! С трепетом поднёс он к ванной маленькую скользкую девушку. Бульк! – спрыгнула она в тестяное озерцо, после чего прогнала его за дверь.
В смущенье и тревоге, уставившись в тёмный экран телевизора, кусал он пальцы, а настенные часы – тикали. Что будет, что будет, что будет… и не есть ли это простой и ужасный в своей простоте, бред сивой кобылы? У, как всё это странно…
И вдруг - влажные шаги возвестили скорую встречу, дверь в комнату приоткрылась, но… неожиданно ему сделалось совсем не страшно. В дверном проёме стояла самая настоящая, закутанная в широкое полосатое полотенце (синее и оранжевое), женщина. Среднего роста и прекрасной комплекции, с зелёными глазами, красногубая. А её волосы, они были соломенного цвета. А её кисти, они были нежные. В общем, она оказалась девушкой что надо. Зажили они вдвоём, да так, что лучше и не придумаешь. Возникли в первое время некоторые затруднения с паспортом, но потом и они разрешились. Характер у Феи оказался прекрасный, конечно, иногда сказывалась та тонкая иголочка, а в целом… Правда, ревновала она его очень, когда он, забывшись, принимался в носу ковыряться. – Палец сломаешь, - слегка зеленея, шипела она, - ну-ка, прекрати это немедленно, деваху подцепить хочешь? Меня тебе мало? Ш-ш-ш – и её желтоватые волосы начинают змеиться, а из-под верхней губки выскальзывают белоснежные зубки. – Что ты, что ты, милая – опомнившись и бледнея, лепечет он, - какие девахи? Я тебя люблю… и всегда буду любить… и любил… всегда.
Но она ещё долго не верит, и, отвернувшись ночью к стене, отбивает рукой его «грязные лапы», и вздыхает, вздыхает, как умеет вздыхать только сама природа – невыносимо тоскливо и лиственно.



*

Компания просит домохозяек не понимать этот рассказ буквально и никакой ответственности за ковыряние вашего ребёнка в носу не несёт.