Деззи

Собачонка лежала на обочине тротуара под кустом и тоненько скулила. Ее круглые, черные как смородинки, глаза-бусинки жалобно смотрели на окружающих, словно прося: "Помогите же! Хоть кто-нибудь!" Но никто не останавливался. Люди спешили по своим делам и на плачущий комочек не обращали внимания. Единственным, кто остановился около нее, была Лика, направлявшаяся из школы домой.

Подойдя к собачке, она увидела, что с той нелады. Об этом просто «кричала» задняя переломанная лапка, вывихнуто торчащая в сторону. И хоть своим скулежом малышка пыталась что-то рассказать,  девочка, естественно, не поняла, что произошло. То ли машина сбила, то ли кто-то просто побаловался, поиздевался над животным, а потом выбросил. Решив погладить собачонку, она протянула к ней руку, а та, в благодарность за внимание, лизнула ладошку.

Как можно было после этого бросить найденыша под кустом? Бережно подняв щенка, Лика завернула его в свою кофту, принесла домой, уложила на коврик. Налив в блюдце молока, поставила рядом. Но псинка отвернулась, постанывая.

Когда вечером родители вернулись домой с работы, они не пришли в восторг, увидев дочкино приобретение. Однако стоило им заговорить о том, чтобы животное куда-нибудь пристроить, девочка разразилась истерикой.

Прекрасно понимая, что настоять на своем, конечно, можно, только это, несомненно, травмирует чадо и вызовет диссонанс в их отношениях, папа с мамой дали согласие на то, чтобы найденыш остался в доме. Правда, поставили условие: все заботы о ней берет на себя  Лика. Та с радостью согласилась, и, к ее чести, выполняла обещанное добросовестно. И поила собаку, и кормила, и вытирала бесконечные лужи, появлявшиеся на полу то здесь, то там.

Но мы забежали вперед. В тот вечер новым членом семьи пришлось заняться родителям. Всей семьей отправились в ветеринарную клинику, где на поломанную лапку была наложена шина, сделаны соответствующие прививки, и закуплены специальные препараты против блох, кишевших на розовом пузике.

Сие мероприятие вылилось в немалую, а по олимовским меркам просто колоссальную сумму, - 850 шекелей. Это, с одной стороны, вызвало шок, с другой же упрочило положение найденыша. Раз деньги вложены, значит, товар приобретен.

Через несколько дней Деззи, так назвали малышку в честь некой пуделихи, участницы детских игр деда,  о которых он любил рассказывать   внучке, отошла и  от шока,  и от своей болезни. Она смешно передвигалась по комнате на трех лапках, таща за собой забинтованную.

Прошел месяц. Кость срослась, лубок сняли, и Деззи ожила окончательно. Смешная, с удивительно лукавой мордочкой, она постепенно вписывалась в круг семьи, завоевывая всеобщие симпатии. Хотя имели место вещи, омрачавшие сей альянс: погрызенные задники у женских босоножек, исцарапанные добела носки мужских ботинок, изорванные колготки, изжеванные платки...

Женщины, хоть и огорчались, но молча сносили потери. Отец же семейства раздражался не на шутку. Когда была измусолена до неузнаваемости, случайно упавшая со стола двадцатишекелевая купюра, он даже хотел выставить Дезьку на улицу, безапелляционно заявив: "Я не намерен больше терпеть эту тварь у себя в доме." И только поток безутешных слез из глаз дочери заставил  маму-Геллу, поддерживавшую, как правило, отца в соответствии с разработанной раз и навсегда четкой системой совместного воспитания, принять сторону дочери.

Папа  был настолько удивлен этим, что сдался практически без боя, но предупредил: хоть раз произойдет нечто подобное - не помогут никакие слезы. Не считаясь ни с чьем мнением, он вышвырнет сучку за дверь.

А Деззи сидела и слушала. Она словно понимала, что решается ее участь, чувствовала, от кого она зависит. Совпадение или нет, только собачьи мозги сработали четко. Подойдя к хозяину, она, словно винясь, потерлась о ноги: "Мол, не ругайся, я все поняла."

Время шло, собака росла. Исчезла щенячья неуклюжесть, появилась грациозность небольшого олененка на тоненьких ножках. Ушли в прошлое мелочные проблемы. Теперь трудно было представить их дом без этого существа, встречавшего каждого, входящего в дверь, заливистым звонким лаем.

Самое интересное, больше всего она привязалась именно к отцу семейства, человеку, менее других уделявшего ей внимание. Он не кормил ее, не купал, не выгуливал, да и вообще не баловал так как хозяйки. Но видно ее женское начало жаждало именно мужской ласки, а потому собака ждала его по вечерам с работы и, слыша шаги на лестнице, начинала тоненько скулить. Когда же дверь отпиралась, она бросалась навстречу своему другу и, облизав лицо, падала навзничь под ноги, подставляя для почесывания пузо - высшая степень собачьего доверия.

Самое же главное происходило после ужина, когда хозяин, поев, перебирался на диван перед телевизором. Она тут же вскакивали к нему на колени и складывалась клубочком. Такая идиллия могла длиться целый вечер.

Даже на столь любимую прогулку с Ликой она отправлялась неохотно, и быстро сделав на улице свои дела, снова возвращалась на покинутое место. Когда же приходило время отправляться спать, Дезька вскакивала и бежала впереди, чтобы первой вспрыгнуть в кровать и улечься в ногах.
Правда, там она оставалась недолго. Как только хозяева засыпали, перебиралась вверх и укладывалась между ними. Так что, просыпаясь утром, нередко можно было услышать ее сопение прямо над ухом.

И так, наверно, продолжалось бы, и продолжалось, не произойди несчастье. Напрасно  в тот вечер  собака ждала с работы  отца. Сорвавшийся с высоты груз, проломил  череп и тот скончался, не приходя в сознание,  на операционном столе.

Словно чувствуя неладное, Дезька весь тот вечер пролежала, жалобно скуля, у входной двери. Когда же Гела, вернувшись поздней ночью из больницы с горестной вестью, села на диван и дала волю слезам, собака, вскочив к ней на колени, стала слизывать капельки своим розовым языком. Интересно, что в ту ночь собака не пошла в спальню, а улеглась на голом полу около отцовского пиджака, висевшего на стуле.

Дни похорон и следовавшей за ними шивы, когда в доме перебывало неимоверное количество народу, она просидела в спальне, забившись под кровать, откуда выходила лишь после того, как дома не оказывалось никого из посторонних. Не зная, что конкретно произошло, но явно чувствуя, что с другом случилась беда, она, таким образом, выражала свои собачьи переживания.

Время - лекарь. Оно, если и не затягивает раны, то, по крайней мере, притупляет боль. И в этой семье жизнь потекла по новому руслу. Через пару лет, когда Лика стала учиться в закрытом колледже другого города, в судьбу хозяйки вошел новый человек. Это был отцовский приятель, работавший с ним на стройке и принимавший активное участие во всех пост трагических событиях.

После долгого перерыва они неожиданно встретились в автобусе. Заметив сумрачное выражение лица своей знакомой, он поинтересовался случившимся и узнал, что причиной тому  вышедшая из строя стиральная машина. Рассмеялся, вызвался помочь.

Назавтра, как и обещал, пришел. Починив машину, устранил неполадки в тостере, привинтил светильник в ванной. Видя, что без хозяина квартира, пришла в явное запустение, предложил услуги по наведению порядка, что было с благодарностью принято.

Итак,  этот  человек стал бывать в доме. Деззи поначалу встречала его исключительно враждебно. Все старалась куснуть за ногу, ухватить за пятку. Но со временем они подружились. Когда  Паша  приходил, первым делом отправлялся с ней  на прогулку. Гуляли подолгу, с удовольствием. Собака получала то, чего не имела от Гелы,  всегда торопившейся и следившей только затем, чтобы побыстрей закончить эту процедуру. А когда возвращались, то она забиралась к нему, как к своему прежнему хозяину, на колени. Деззи ждала этих встреч и, чувствуя приближение нового друга, начинала визжать как резаная.

Паша  оказался хорошим другом не только для Деззи. Со временем к нему привыкли и Гела, и Лика  приезжавшая на выходные домой и вовсе не протестовавшей  против того, чтобы мама встречалась с этим человеком, исключительно бережно относящимся к памяти ее отца и нередко возившим
женщин на кладбище.

Но получилось так, что  Паше неожиданно предложили выгодную работу в другом городе. Он уже не мог приезжать сюда среди недели. Появлялся вечером в четверг и оставался до утра воскресенья.
Учитывая новый график, перестроилась и Деззи. Интересно, какие внутренние часы были у нее заведены? По какому календарю она определяла дни? Но только совершенно спокойная первую половину недели, в четверг под вечер начинала нервничать. Укладывалась у входной двери, вытянув лапы и положив на них морду, выражала всей своей позой ожидание.

Приветствие, прогулка, получение неизменной подачки в виде чего-нибудь вкусненького, и непременное общение в кресле у телевизора... Правда, был один момент, который ее явно н устраивал. Деззи, к своему колоссальному возмущению, была выставлена из спальни. Первое время она выражала свой протест тем, что гадила в салоне прямо на ковре. Но со временем успокоилась. Ведь в ни в чем другом ее никто не ограничивал. Да и спать она могла в самых разных местах: на ковре, на диване, у Лики.

Это продолжалось около двух лет. До тех пор, пока к  Паше  не приехала с Украины бывшая жена, с которой он разошелся за пару лет до отъезда, но поддерживал связь из-за сына.

Когда она появилась на горизонте, у него   откуда-то из потаенного  ящичка души выползли прежние чувства, которые все  это время просто  дремали. Ведь, по большому счету, он  и не переставал  любить ту тоненькую девочку, что встретил некогда на институтском вечере. Разошлись  же они исключительно из-за тещи, не дававшей нормально жить ни дочери, ни зятю. Жена же была послушна и предана маме, следовала неукоснительно ее советам, а потому не смогла сохранить семью. Сейчас же, когда дорогой мамочки не стало, решила вернуть себе мужа, а ребенку отца, для чего, собственно говоря, и приехала.

Естественно, что отношениям с Гелой,  о которых он впоследствии вспоминал с необыкновенной теплотой, пришел конец. Прекратились посещения. Женщине, знавшей всю подноготную, пришлось смириться с действительностью и принять все как должное.

Другое дело Деззи. Ее не ввели в курс дела. И в первый из четвергов, когда  Паша  не пришел в урочный час, собака напрасно прождала весь вечер под дверью. Впрочем, такое случилось лишь раз. Когда  некоторое время спустя, ее бывший друг зачем-то заехал в этот дом, собака по старой привычке, бросилась было к нему навстречу, но, резко остановившись, повернулась и ушла в другую комнату. Что ж, люди умеют прощать обиды, животные - никогда.

1999