Почти рождественская сказка

 Вчера сидели со старыми друзьями и вспоминали “школу”. Очередной раз прошлись по анекдотичеким историям с зимними яузскими уточками, дикими в прямом смысле; вспомнили Исупова , просмотревшегося в свежекупленное зеркало первые три пары и решившего забить на последние две; и Гагарина , заблудившегося в мытищинском лесу с геодезической рейкой ( Базаров, кажется, писал об этом в своём дневнике). И мне вспомнилась одна ночь всё с тем же Гагариным ( не подумайте плохого), за время коей я испытал всю обойму переживаний от полного отчаяния до абсолютного счастья, практически ничего не делая…


 Однажды где-то в конце декабря поздним тёмным ужасно холодным вечером я шёл к зданию общежития на Гальяновке с намерением забрать из бывшей своей комнаты №414 рюкзак с пожитками. Защитив диплом в июне, я вскоре попал в историю и был вынужден в целях самосохранения исчезнуть из окрестностей Электрозаводской и четыре месяца шататься где придётся. Рюкзак тогда пришлось бросить на месте катастрофы. Но это сейчас не важно…Важно было то, что я был в старых осенних ботинках и осеннем же пальто, имел на себе то, в чём бежал, и денег только на метро в один конец. А у нас зима – это вам не Рио-де – Жанейро…Добыть то немногое, чем я располагал, стало острой необходимостью, поэтому я рискнул жизнью и вернулся, в надежде там же переночевать согласно уставу студенческого братства.
 Подойдя , я понял, что что-то не так. Шестиэтажное здание было абсолютно мертво, одни чёрные окна, а кое-где стёкла просто выбиты. Сюрреалистический ужас поверг меня в ступор, а слабая надежда жалобно просила не убивать её. Огромный мёртвый дом посреди живого города, и именно туда мне надо…Я сглотнул, сжимая в кулаке в кармане ключ от комнаты, шагнул в родной подъезд и был остановлен дядькой в камуфляже и почему-то с автоматом ( наверное , из-за общего положения в Москве тогда, в 93-м), коротающим дежурство у одинокой лампочки в будке вахты. Он объяснил, что здание аварийное и закрыто на капремонт, а вся братия расселена по другим общагам. И посторонним тут шляться запрещено. Я сказал, что мне только вещи забрать, и быстро свернул на лестницу вверх.
 Слабое эпизодическое уличное освещение не помогало и не мешало, поскольку я знал тут каждую ступеньку и поворот , как свой…ну, короче, с закрытыми глазами. Говорят, раньше, в тридцатых-пятидесятых годах, здесь был филиал лефортовской тюрьмы. Позже его переделали под общежитие МИСИ. Я убедился, что это правда, когда сам увидел в башенной пристройке совершенно пустые , сохранившиеся в первозданном виде одиночки, - крохотные помещения с решётками на крохотных оконцах, и с тяжеленными, облицованными сталью дверьми, совершенно глухими и без признаков ручек и скважин изнутри, зато с изобилием засовов снаружи. На месте дверных “глазков” сейчас были наварены заплатки.
 В комнате было холодно, как в морге. Отопление, понятно, отключено, свет , как выяснилось, тоже. В пустом раздолбанном шкафу сиротливо прятался мой рюкзачок. Я порылся в нём и затрепыхался от радости. Там оказались мои зимние ботинки, смена белья, большая свеча, спички, пачка самодельного “чая” - смеси из мяты, смородинного листа и зелёного чая ( о, просто роскошь), кусок мыла, пакет супа “звёздочка”, алюминиевый ковшик, вилки-ложки какие-то, и,- о, чудо! - на дне, обёрнутая в летние газеты, никем не конфискованная боевая электроплитка! Ещё там был украденный мною в библиотеке учебник по планировке в градостроительстве и стопка тетрадей с лекциями.
 Я быстренько переобулся, зажёг свечу и осмотрелся. Всё было такое знакомое и такое сейчас заброшенное, голое и обезображенное, как обкраденный труп приятеля на дороге…Одинокая железная койка с замызганным плоским серо-полосатым матрасом вызывала омерзительные ассоциации . Я прилепил свечу к столу, прислушался…Тишина потусторонняя. На моих часах близилась полночь, и я не имел сил бежать к метро. Я сидел перед свечой, минуты капали, мысли расплывались, перспектива провести ночь в этой шестиэтажной гробнице кружила голову. А может, просто очень хотелось жрать…Я вспомнил про суп. Плитка есть , да света нет. От делать нечего я воткнул вилку в розетку, индикатор загорелся. Ура!..
 Стук в дверь. Я машинально ногой задвинул плитку под тумбочку и пошёл открывать. Охранник обалдело смотрел на свечу на столе.
 - Это что ещё? Ты всё ещё здесь?
 - На метро опаздываю… - сказал я как можно мягче.
 - Ну…ладно. Только это вот.. , - он кивнул на свечу .
- Побойтесь бога, - проникновенно отвечал я.- Здесь и повеситься-то не на чем!
- Ну…ладно. Только тихо!
Я с тоской посмотрел на койку.
- Хорошо. Я постараюсь…тихо.
Он пробормотал что-то и ушёл вниз. И я остался совсем один.

Свеча будет гореть ровно четыре часа. Я сходил с ковшиком в умывальник и набрал ледяной воды. Поставил кипятиться на плитку. Расправил старую газету, оторвал от неё полосу и свернул косячок. Затем осторожно набил его “ чаем” и прикурил от свечи. Я делал всё неторопливо и с наслаждением человека, которому решительно некуда больше спешить. Вкус дыма был восхитителен…Четыре часа – вечность. У меня была вечность, газета и “чай”, и ковшик супа “звёздочка” в ближайшей перспективе. И блаженство полного катарсиса накатило и затопило меня…”Завтра” перестало существовать…
 Тут дверь приоткрылась , - я забыл закрыть за охраной! – и в комнате под самой притолокой возникла ужасно знакомая башка. И стала таращиться на меня круглыми глазами.
 - Гагарин!.. – блаженно и тихо воскликнул я, окутываясь новой порцией синеватого дыма.
 - А..Артурчик! Ты чего тут делаешь?! Кумар аж до первого этажа стоит! – Гагарин, в котором росту было два метра, пригнувшись ,вошёл и аккуратненько прикрыл за собой дверь.
 - Курю, утра дожидаюсь…Проходи. А ты-то чего тут делаешь? Суп будешь?
 - Ага! Я тоже дожидаюсь, блин, на последний паровоз опоздал, теперь только в семь…А тут такая жо...- он скинул у порога сумку, сел напротив.
 - Да уж…Будешь? – я кивнул на косячок.
 - Ага!!! – глаза Гагарина вожделенно скосились . – Аромат – высший класс…прелесть! Что там у тебя?
Я с удовольствием свернул и набил ещё один косячок.
- Мята, чёрная смородина, и чай , зелёный, кажется…
- Ага, мята ! Казахская…- Он посмеялся, прикурил, откинулся и прикрыл глаза, ожидая кайфа. И кайф пришёл.
 Потом мы съели самый вкусный в мире суп.
Потом сидели и курили, и смотрели на свечу, иногда говорили, но больше молча грелись. Гагарина совсем растащило, и он то и дело спрашивал, блаженно посмеиваясь :
- Ну чего ты ржёшь, а ?..хороша травка!
- Я не ржу, Саня, я радуюсь.


Когда свеча погасла, мы застелили мерзкий матрас найденным в тумбочке покрывалом, которое было всё-таки почище, разулись и легли спать, по-братски укрывшись его длинным пальто и положив под голову его же свёрнутое полотенце. Кто знает, что такое односпальная железная койка, тот знает также, что вдвоём на неё спать можно, только обнявшись. Но в условиях здешней мерзлоты и ввиду прекрасно проведённого времени нас это обстоятельство не смущало. Гагарин тут же засопел, а я ещё посмаковал ситуацию, поймав себя на том, что в первый раз за очень долгое время засыпаю с улыбкой на губах и в сердце…Я был абсолютно счастлив в эту одну из самых моих замечательных ночей .
 Утром он убежал на поезд. Я собрал пожитки, привёл себя в относительный порядок , последний раз уже при свете дня оглянулся на комнату, которая была моим пристанищем последние четыре года, в которой было пережито столько всего…Вышел, закрыл дверь на ключ.
 Внизу вместо моего “ночного портье” сидел совсем зелёный солдатик. Я на ходу улыбнулся ему, здороваясь , и оставил в окошке вахты ключ, который, я знал , больше мне не понадобится.