5. Дева Мария

1.На привале. 

Андрей Воронцов стоял на обочине,  буквально сканируя глазами через бинокль ближайшее поселение. Теперь он всегда так делает: сначала наблюдение, а уж потом подходит сам, даже если свои. Нужно было определить, кому в очередной раз неутомимые пауки судьбы вяжут узлы.

Опасаться было чего, ведь теперь Андрей знает и видит больше, чем ему было доступно пять лет назад.

Вот и сейчас, приложив немалые усилия для концентрации, он наблюдал настоящее сборище Дайянцев, а также множество мерцающих линий, которые пересекаясь , образовывали плотное сплетение. Порой Андрей замечал вспышки энергии. Он знал - кто-то испытывает боль, и знал по какой причине.

Повод для такой аномальной активности был более чем выдающийся.

Спецгруппа полковника  расквартировалась в захолустном поселке городского типа, коих по Украине ни счесть по областям. Он как хищник схватил свою добычу и утащил в укромное место, чтобы спокойно и обстоятельно её употребить. 

Добычей Чаева стала бригада Шрама, весь цвет старой гвардии Сома. Пятилетняя охота закончилась, как считал Чаев, и теперь можно было  завершить формальности: поставить в незакрытых вопросах точки.

Воронцов ехал в Святки, зная, как он "обрадует" Чаева своим назначением. Дальнейшими действиями будет руководить Воронцов.

И он опять в деле.

 

А все потому, что только Воронцов знал о полном провале спецоперации, а последний этап - это уже отчаяние.

 До сих пор он не привык жить на два мира, на две реальности. Иногда бывали сбои, начальство видело это, но пока терпело.

Даже на врачей не намекали. Андрей обходится рассказами про усталость.

Пять лет назад его вывезли из Ольговска 66. Кто именно это сделал - осталось загадкой. Его словно выкинули из города, выплюнули, как непереваренную пищу. 

Между тем раны, полученные в драке с Пироговым были обработаны антисептиком, а кровь остановлена. И пропал топор. Андрей предполагал, что это мог сделать только Пирогов, попутно прихватив нужный ему артефакт.

Зачем? Нет, вопрос был не про топор, а про жизнь Андрея.

Честь, совесть и мораль? Или он ему должен помочь в будущем? А как найдет, и как сможет заинтересовать?

Топора не было. Как раз это обстоятельство и указывало на Пирогова.

После госпиталя и небольшого отпуска он вернулся на службу, и хотя новые способности весьма усложняли обычную жизнь из-за срабатывающих рефлексов, в целом была не малая польза.

Иногда он мог папкой грохнуть по столу. Он видел в этот момент ползущее прозрачное щупальце-цветок. Мог швырнуть нечто тяжелое на манер офисной урны в появившуюся внезапно полутень-полусилуэт. Такую странную реакцию видели не все в Управлении. Воронцову выделили отдельный кабинет.

Ему не хватало Анны, он скучал за Ларисой. Так проходили дни, и он чувствовал, что его поставили как локомотив на запасные пути. И причины на то были. Воронцов еще был в Ольговске, хотя физически выехал давным давно. Андрей чувствовал эту связь и она жгла его изнутри. Он чувствовал надвигающуюся грозу.

Время проходило в рапортах.В основном он описывал контакты с местными, аккуратно обходя весьма странные подробности про явление Дайянцев, видения Кудимовой и оргию в гостинице.

Анохин понимал, что Андрей рассказывал не все, и понимал, что ему не расскажет. Довериться он мог отцу, к чему Анохин в разговорах и подталкивал его, подшивая очередной рапорт.

-Мы что делаем? -  спросил Воронцов в очередной раз.

-Молчим до нужного времени. Рапорты правильные пишешь. Продолжай, если кому еще понадобится.

-Я скоро писателем стану. Я работать хочу…

-Ты у нас теперь, узкий специалист. Других нет и не будет. Так что не рви сердце, пользуйся случаем, отдыхай. Дело Ольговска 66  не закрыто. Мы пока сбавили обороты…

-Я не смог поймать Пирогова. Что в итоге?

-Пирогов, оказавшись в Ольговске, уже знал, что ему нужны артефакты. -как заключение произнес Анохин.

-О, как! -воскликнул Воронцов.

-Да! Нагло и бесцеремонно втерся в доверие к Любомирову, втерся в доверие к Зимину и Сому, украл артефакты руками бригады Шрама, и сбежал из города.

-Это наша официальная версия?

-Да.

-А что же со школьниками делать будем?

-Это все отвлекающий маневр Пирогова.

-Не много ли на него накидали?

-Андрей, он таки сбежал, понимаешь? Он мог с тобой вернуться. Значит, что-то от нас ускользает, и ты это знаешь…

-Мог… -  ответил Андрей, вспоминая драку под дождём. - Значит…. Там все по-прежнему? Я хочу туда вернуться…

-Сейчас-то зачем? - поморщился устало Анохин, - к отцу лишний раз сходи лучше.

-Но мы же оба знаем, что озвученная версия событий -полная лажа. Мы что будем искать?

-Нам нужны артефакты.

-А сам Ольговск 66? "Вэсэлка"?  "Радуга"?

Анохин вздохнул.

-Это печально, но им никто не будет больше заниматься. 

-А деньги выделяться будут?

-Ну…- виновато пожал плечами Анохин, - будут. Тебе что с этого, Андрюша?

-То есть в итоге получается странная картина. Нам сообщают, что местный криминальный авторитет крадет ценные исторические вещи. В Ольговск посылается агент, который эти артефакты как-то прикарманивает и делает ноги. Но…судя по всему, вещи у его подельников, которых никто не знает. Это похоже на завербованного агента. А, я - официальное лицо, которое приехало на место и сказало: Да, Пирогов виноват. Карл украл кораллы! Но…там не все так однозначно….

-Я понимаю.-ответил Анохин, пытаясь добрым тоном успокоить Андрея. - Жди. Всему свое время.

-Мы просто выпускаем Ольговск из внимания! А там сейчас может такое вариться, что мало не покажется.

Он хорошо помнил напутствия Ларисы, и все что можно было назвать аномальным нигде не упоминал в рапортах. Молчал через силу и с Анохиным.

И вдруг он оказался прав. 

 Не так чтобы Андрей разбирался в культах и ритуалах, но происходящее не напоминало божественную инспирацию.

Движение, похожее на танец. Танец смерти из сатанинского ритуала. 

Не от бога все произошедшее, но если это Дьявол, то люди о нем совершенно ничего не знают.

Движение по кругу. И каждый год по одному человеку. Группа современного танца "Диамант". Покинув пять лет назад Ольговск, они кочевали по Украине со своей шоу-шок оперой…

И там, где они были, оставался труп владельца акций "Радуги". Но находили труп обычно после их отъезда дальше по гастрольному маршруту, и тут же появлялась бригадв Шрама.

Целых пять лет спецгруппа Чаева шла следом за бригадой Шрама, не сумев ни разу предотвратить очередное убийство людей, имевших крупные пакеты акций холдинга "Радуга".

-Чаева найди срочно, пока он не нарубил дров в прямом смысле слова. - попросил Анохин, - любой человек Шорина может располагать нужной нам информацией. Чаев - старый, проверенный временем боец, поэтому прямой до окостинелости. 

-Если наша версия верна, то к  пяти трупам добавится шестой. В Николаеве есть ещё один спонсор "Вэсэлки". - высказал мысль Андрей, - и туда едит " Диамант" со своим выступлением. 

-А вот у нас и сложилась удачная ситуация! - хлопнул в ладоши Анохин, и тут же продолжил, видя растерянность капитана, - Вся гвардия Сома сейчас в руках Чаева. Если в Николаеве гибнет спонсор "Вэсэлки", значит, будем брать танцоров прямо в Ольговске. 

-Товарищ генерал, это же смерть человека… 

-Человека ли? - Анохин одел очки и раскрыл папку на столе, - У меня его дело. Депутат местной Рады, рантье, деньги в пивнухе, в глиноземке, в морпорту. Всё честным трудом, по две смены на заводе крутил гайки… 

Анохин демонстративно развёл руками. 

-Не мучся совестью, Андрюша, мы возвращаем себе свои полномочия после десяти лет скромного прозябания. Мы кто? Мы стражи Закона. Это наши угодья. С нами не будет ни кто считаться, если внутри страны будет бардак. Даже наши северные соседи. 

-Значит, на живца? - заключил Андрей. 

Кивнул головой генерал. 

-На живца! 

К вечеру Воронцов закончил наблюдения за Святками и въехал в его пределы.

Комната номер восемь. Опять эта цифра. Теперь Воронцов знал: совпадений не бывает. Если начинают повторятся цифры, числа, имена - значит будет серьезный замес.

2. Камера номер восемь

Стальной лист, смотровое окошко и массивный засов. У двери охранник на стуле. Увидев Воронцова, он поднялся. Под два метра ростом, комбез в бело-синих пятнах, закатанные рукава и маска на лице. Видно только глаза.

- Куда? - охранник преградил путь Воронцову. Он словно вторая дверь, перекрыл собой проход. 

Андрей спокойно достал из куртки "корочку" и показал охраннику. Тот хотел взять и рассмотреть внимательнее, но Воронцов ловко отнял руку.

- В другие руки не передаётся. А вот это - вам. - Андрей протянул лист с гербовой печатью. - Чаев там? 

Охранник кивнул головой, согнулся, и, открыв дверь, нырнул в помещение. 

- Антоныч, к тебе человек из... 

Он ничего не сказал, только поднял указательный палец вверх, привлекая к себе внимание. Чаев обернулся, и за ним Воронцов увидел сползающее со стула тело. Лицо не различалось из-за обильных кровоподтёков. Казалось, с него просто содрали кожу. 

- Кто такой? - Чаев шагнул на встречу, вытирая руки "вафельным" полотенцем. Полотенце стало красным. Под распахнутым комбезом, на чёрной майке выделялся маленький золотой крест. При каждом шаге позвякивали наручники и связка ключей на поясе. 

Охранник протянул бумагу. Полковник бросил полотенце в угол камеры и быстро прочитал текст. Глаза двигались рикошетом от начала строки до конца. " Согласно указу... командование операцией..." -шептали губы.

- Чего? - Чаев поднял недовольный взгляд на Воронцова, - Какой ещё отдел управления по делам национальностей, миграций, хернаций и тому подобной фигни? Это что, розыгрыш? Кто сюда пустил этого ...

- У Вас спецсвязь. - перебил его Воронцов, - Свяжитесь с Анохиным. Он Вам объяснит. Он теперь уже ваш непосредственный начальник. 

-Во как! - воскликнул недовольно Чаев, - Меня достали эти передвижки! Каждый день на кресле меняют чью-то жопу! 

Полковник развернулся к столу и снял трубку аппарата, набрал короткий номер. 

- Полковник Чаев, с Петровским соедини. 

На другом конце линии взяли не сразу. Пришлось подождать. 

-Товарищ генерал. Я по поводу....

Чаев запнулся. Генерал перебил его - пришлось слушать. Начал кивать головой. 

- Да, но.... - попробовал он возразить.

Тем временем на пол со стула таки упало тело. Два помощника Чаева вылили на тело ведро воды и усадили обратно на место.

Чаев обернулся и указал на арестованного, прикрыв ладонью станцию.

- На хрен его отсюда!

Бойцы ловко подхватили тело под руки и потащили к выходу мимо Чаева. За телом тянулся кровавый след. Ботинки спецназовцев, ступавшие на него, оставляли отпечаток рисунка подошвы.

- Хорошо, товарищ генерал. Сделаю всё от меня зависящее... - глаза Чаева недовольным взглядом проводили тело за дверь. 

Положив трубку, он заходил от стены к стене, как зверь в клетке. Сдерживал ярость.

- Так что? - решился спросить охранник. 

- Всё, свободен. На место иди!

Боец резко развернулся и на половину закрыл за собой тяжёлую дверь, когда Чаев окликнул его:

-Так, стой! Вот, тут, товарищ капитан... Воронцов Андрей Валерьевич. Оказывать непосильную поддержку и исполнять его распоряжения. Операция переходит под его командование. Это тебе на будущее ближайшее. 

- Есть. - ответил угрюмо боец, козырнул и скрылся за дверями.

Чаев молчал с минуту, продолжая "мерить" шагами камеру в ширину. 

Воронцов уже сидел на стуле за столом, чувствовал себя уверенно, и как картёжник, раскидывал распечатки фотографий.

- Я здесь потому, что Вы, Николай Антонович, не заметили в деле одной важной детали.

- Какая на хрен, деталь? Я пять лет угрохал на Ольговское дело, а теперь должен... - Чаевые устало сел на стул, где несколько минут назад допрашивал человека. Достал сигарету, закурил. 

- Работать с капитаном. - закончил за него Воронцов, - Но Вы зря напрягаетесь. Мои звёзды означают совсем другое, не то, что Ваши. Понимаете ли, мое ведомство - не МВД, и даже не СБУ. Раньше было ГРУ СССР, теперь ГУР МОУ. Поэтому, относитесь к моему званию более терпимо. Вот, лучше посмотрите на фотографии ещё раз... 

- Смысл мне смотреть?! Видел я их уже! Шрам и его люди - внутренняя безопасность ОПГ имени Шорина, "в народе" - Сом. Мы называем их кодло Ольговская сетка. После убийства Стаса Шорина и похищения его невесты Марии Левровой в Ольговске, Шрама и его людей папуля убиенного сына снарядил в "крестовый поход".  Мы отслеживали Шрама в каждом городе, где находились концы Ольговской сетки. И в каждом городе совершались однотипные по жестокости и извращённости убийства. Шрам пропалывал Ольговскую "сетку" на предмет вшивости. Причины следующие. Ольговская сетка - крупная торгово-финансовая структура. Официальное название - ЗАО "Радуга". Этой, так сказать, витриной управлял некий Пирогов, который бесследно исчез незадолго до убийства Шорина младшего. Последнее, крупное приобретение - Ольговский цементный завод. ЗАО "Радуга" - его официальный дилер. Это было в стиле Сома. Директор завода - Левров Иван Викторович. Свадьба Шорина-младшего должна была укрепить союз между "Радугой" и "ОЦЗ". Нам известно, что Левров не охотно шёл на союз с "Радугой" в каком либо виде. У него были свои планы и видимо, своей дочери он отводил не последнюю роль. Но она вряд ли знала, во что втянул её любимый папуля под нажимом Сома. - Чаев встал, развернулся к Воронцову и ткнул в фотографии на столе, - И вдруг, гибнет Стас, невеста пропадает, Левров кончает жизнь самоубийством. Тот, кто нанёс удар «Радуге» должен был знать о ней всё. И этим человеком был Пирогов. На этого Пирогова у нас ничего нет. Шраму необходимо было скрывать свою деятельность. Вот поэтому все убийства, в том числе и последнее, выглядят более, чем странно и мы, чего греха таить, отставали от Шрама на шаг. 

Воронцов поднялся,взял распечатку фотографии, подошел к Чаеву и наклонившись, протянул ему буквально в лицо. 

- В крови жертвы не обнаружено наркотических веществ, только алкоголь. Его не так уж и много. Бутылка распита только на четверть. Два бокала. Нет следов удушения или ударов, способных вызвать шок и потерю сознания. На теле нет отпечатков пальцев и синяков. Его никто не держал, никто не связывал. Однако, жертва скончалась в результате потери крови и травм внутренних органов. Мужик, весом в девяносто килограмм, в состоянии лёгкого опьянения, взял вешалку, сломал её пополам, а потом просто сел на остряк сверху своим очком! Ты понимаешь, что это значит?

Чаевые поморщился и отклонился. На лицо приступила усталость. 

- Братва сейчас фильмов насмотрелась. Умной стала. К делу подходит творчески. Вот и решили разыграть сценку. Покойный Харламов мог быть, как раз паршивой овцой. Пирогов сумел за короткий срок взять под свой личный контроль многих, кто входил в группировку Сома. Интеллигентный, образованный, интеллектуал. Он находил быстро подход к людям Сома, которые устали от него. 

-Ещё раз напомню тебе: кренделёк, которого ты только что допрашивал - отморозок. Со своей командой - они гастролируют несколько лет по городам, оставляя после себя трупы. Так думаешь ты и так думают все, кроме моего Управления. У меня на него досье. Бывший солдат удачи. Югославия, первая Чеченская компания... Братва, как ты говоришь, не станет изучать оккультные материалы. Для них - это слишком сложно и бесполезно. Они верят в свой опыт. - Воронцов разогнулся и заходил вокруг стола с раскрытой папкой. - Самое большее, что они сделают - вырежут на жопе трупу число "666" и наставят распятий вверх ногами по комнате. 

Капитан развернул папку к полковнику и дал возможность рассмотреть лист формата А4 с распечатанными фотографиями. - Ты что нибудь подобное видишь здесь? А они бы так и сделали, если бы хотели прикрыть убийство Харламова сатанинским культом. А вот ещё депутат Верховной Рады Кременский. - Андрей достал из папки ещё листок и протянул Чаеву, - Вырезал сам себе половые органы. Ещё вот, совладелец трейдинговой компании… 

Полковник растерянно наморщил лоб. 

-Не грузи, капитан, ближе к телу. 

Воронцов продолжил:

- Понимаешь, есть попса, есть классика, а есть действительно признаки чего-то очень масштабного. - начал объяснять Воронцов, - Три шестёрки, звёзды, перевёрнутые распятия - это попса. Теперь, классика. Надписи на латыни, следы церемонии... А у нас?

Чаев промолчал.

- Это значит, что он провёл акт собственного убийства почти в здравом рассудке! - продолжил Андрей, -И был кто-то ещё, в присутствии кого, он совершил жертвоприношение. Себя. И этот кто-то пришёл с маленьким ребёнком. Ребёнок мог видеть сам процесс, после чего помахал подельнику погибшего рукой. Покойный не станет пить вино со своими наёмниками и закусывать конфетами. Дела свои они обсудят за бутылкой водки и колбасой.... Валентин со своими отморозками приехали оберегать Харламова. Он отставал на шаг, а ты - на два шага. Вот почему я здесь. 

-Какие конфеты? Какой ребёнок? - недоумевал Чаев и он выглядел в этот момент очень растерянно. 

-Пока ты тут занимался "физкультурой", я успел допросить тех, кто после тебя ещё мог разговаривать и думать...

- Когда ты успел? - удивился полковник.

- Я же сказал тебе: мои капитанские звёзды и твоё звание - вещи не сопоставимые... Вино за два червонца баксов, да с конфетами в прикуску пьют чаще всего в компании женщины. И маленькая коробочка томатной сока для детского питания. Врубился? Харламов хотел произвести впечатление. Нам надо искать женщину с ребёнком, мальчиком около пяти лет. Она может выполнять роль подсадной утки. Именно она могла не только видеть, но могла быть соучастницей. 

Полковник почесал шею. Он утомился. Хотел отдыхать и Воронцов видел, что голова Чаева не "варит". Он "тянул" брови на лоб, пытался держать открытыми глаза.

Чаев подобрал одну из фотографий и показал капитану.

- Историю с мальчиком придумали для отмазки... Посмотри на это! Ты ничего не понял? 

- А что можно понять? Для них - это слишком тупая отмазка. - возразил Воронцов. 

- Комната вся в крови, этот - как муха на булавке... Какой ребёнок сможет на это смотреть?

-В этой папке не два человека, больше. Всё трупы. У них всех есть кое-что общее. Они не люди Сома. 

-Но у них были контакты с Сомом через посредников. Это была целая банда выродков. Они поставляли на верх детей. Эти пять человек были заказчиками. И все пятеро состояли в благотворительном фонде. В детском благотворительном фонде "Радуга". Веселка по-украински. Детей оформляли, как сирот и брали над ними шефство. 

-Я не знал… - растерялся Чаев. 

-Ни кто не знал. А в большей мере не хотели знать. Структура, которую создал Шорин старший, странным образом носит такое же название, как и благотворительный фонд. Нагло и просто. 

В камеру вошёл охранник. 

- Антоныч, в дежурке "мыло" приняли. Вам пришло. 

За спиной охранника возникли двоё костоломов, тащивших в камеру очередную жертву. Воронцов видел, что бойцы в бодром настроении и им хватит сил на дюжину таких арестантов. 

- Оставьте меня с ним наедине. - попросил капитан. - Пока ты не затер последние следы. 

Чаев поиграл челюстями, словно ему в рот попал песок. Но возразить не смог, и ушёл вслед за своими подчиненными. В камере остался только Воронцов и арестованный.

Тридцать два по паспорту. На вид - под сорок. Плотного телосложения. Лицо в шрамах оспы, лоб в морщинах. Они старили мужчину. Кличка - Шрам. Толстая шея опоясана серебряной цепью. Стереотипный образ уверенного в себе человека. Пальцы в наколках... 

Но сейчас от этого человека почти ничего не осталось. Пальцы дрожат. Глаза - на выкате. Огромные, как бильярдные шары. Человеку было страшно. 

- Вот, вода. - Воронцов протянул мужчине стакан. 

Дрожащая рука вцепилась в граненое стекло. Мужчина поднёс стакан к губам и начал жадно пить. Громкие глотки перебивались стуком стекла по зубам. 

- Можете закурить. - предложил Воронцов и положил на стол перед мужчиной пачку "Честера", а сам внимательно присмотрелся к его движениям. 

Движения неуверенные, но в последний момент резкие, короткие, с опаской. Так двигается бездомная собака, которую дети выманивают из подвала кусками хлеба. 

- И так, продолжим. Вы вошли в номер гостиницы, где должна была произойти встреча с Харламовым, владельцем частного предприятия "Северторг". Вы увидели мёртвое тело Харламова, когда зажгли свет. Долго стояли и смотрели на него. Вас поразило увиденное. Вдруг, вы услышали за спиной осторожные шаги, как будто кто-то крался. Вы обернулись и увидели мальчика. У него Вы спросили кто он такой. Что ответил Вам мальчик, Геннадий Дмитриевич? - задал вопрос Воронцов.

Мужчина затянулся сигаретой - истлела сразу четверть. Закашлялся, как туберкулезник. Успокоившись, набрал в грудь воздуха и произнёс: 

- Он усмехнулся. Помахал рукой и говорит: дядя - ты зверь и будешь сидеть в клетке. Я приду за тобой. Будешь мне собакой верной? 

Воронцов невольно потёр щеку. Она напомнила ему ежовой щетиной, что он уже два дня не смотрел на себя в зеркало. 

- Что было дальше? 

- Пацана увели.

- Увели? 

- Да, увели... - растерянные глаза уставились на Воронцова. - Она его увела... Но она же...

Приоткрытый рот, не моргающие глаза. У Шрама был шок. 

- И Вы ничего не сделали? 

- Не понял... - Валентин посмотрел на капитана и настороженно замер. Пропала даже дрожь в руках. 

- Вы не побежали за ним. Вы не разозлились на него? Вас не интересовала женщина? 

Мужчина изменился в лице. Глаза блеснули злобой. Оскалил зубы и рванулся со стула. 

Лёгкая подсечка, не сильный толчок в грудь и Валентин растянулся на полу. Лежал с пол минуты. Приходил в себя. Воронцов, сложив руки на груди крестом, спокойно двинулся по периметру комнаты, размеренно отстукивая каблуками каждый шаг. Валентин упёрся руками в плиточный пол. Приподнялся и тут же брезгливо отнял ладонь. На коже расплывалось кровавое пятно. Он присмотрелся к плитке и заметил ещё несколько пятен.

- Ты кто, блин, такой? Ты не мент... Я видел, что вы с пацанами сделали. Вы, бля, мясники...Что тут происходит? Какого *уя? Ты на что меня разводишь? Я ничего больше не скажу! Ты на меня не повесишь трупака. Адвоката! Мне нужен адвокат!

В комнату вошёл человек в маске и камуфляжном комбинезоне с закатанными рукавами. Воронцов смерил человека внимательным взглядом. Узнал по глазам. Всё тот же. Человек приставлен к комнате допросов дежурным охранником. За сутки работы он наслушался криков и ударов за дверями. В его венах кровь наверное состояла больше, чем наполовину из адреналина. В руках он держал увесистую резиновую палицу. Охранник был готов превратить Валентина в месиво без капли сожаления, забить, как провинившееся животное. 

-Валек, вот твой адвокат. - кивнул на охранника Воронцов, и улыбнулся. . 

- Что, шумит? - спросил тот у Воронцова и кивнул на допрашиваемого. Сделал два медленных шага к лежащему человеку, охранник было уже руку протянул. Воронцов жестом остановил его. 

- Нет, не уводи его. Одну минутку. - Воронцов присел около Шрама и показал фотографию молодой женщины, - Вам знаком этот человек? 

Шрам побелел и чуть отстранился. Его губы задрожали:

- Это она! Это она пришла за ребёнком...

Воронцов поднялся и кивнул охраннику: 

-Мне он сегодня уже не нужен.

Охранник навис над Валентином. 

- Ну-ка, быстро встал!

Валентин, готовый в любой момент при угрозе побоев свернуться клубком, по-паучьи, на руках и ногах попятился в угол, прочь от грозного охранника. 

- Ты чё, служивый, беса гонишь? Ты как обращаешься с задержанным? Моя вина не доказана..Эй, капитан, мы не при делах. Не мы убивали. .. 

Слова оборвались ударом дубинки по плечу. Валентин взвыл от боли и перевернулся на живот.

- Я тебе, **ядь, по шуршу! Встал быстро! - охранник вцепился в ворот кожаного пиджака Валентина, рывком поднял его на ноги и потащил к двери. На пол упала порванная серебряная цепь. 

Воронцов остался один. В тишине комнаты со столом и разбросанными на нём фотографиями. Фото были цветными. Только из всех цветов красный преобладал. Цвет крови. Кровь на стенах, на полу, на кровати...

Дверь в комнату с плиточным полом распахнулась ударом ноги. 

- Ну, что капитан? - в комнату допросов вошёл полковник Чаев, поскрипывая армейскими ботинками. В руках - чёрная папка. Из неё выползали листы документов. Чаев был очень недоволен. 

- Ещё есть народ? - устало спросил Воронцов, бросив недовольный взгляд на папку в руках полковника. 

- Нет. Этот был последним. - Чаев бросил папку на стол и упёрся в него руками.

- Устал я, да и ничего нового не услышал... - ответил Воронцов.

- По сто грамм и по ****ям? - предложил полковник. 

- Меня сейчас не бл***и интересуют. Меня интересует мальчик.

- А был ли мальчик? - усмехнулся Чаев и хлопнул по папке. - Тут тебе внеклассное чтение на дом. Два часа назад пришло по "электронке". 

- Я сам его и составил. Это для тебя. Следом за мной пришло. Ты читал уже? - спросил Воронцов и указал взглядом на папку. 

- Пришлось, пока распечатывали. Писку было! Убили пару картриджей, бумаги дохренища перевели. Я жду от тебя расклад. Тебя же определили думать. Хотя я и не знаю за чем... Мне всё понятно... Короче, на сегодня - хватит. Надо отдохнуть.

Воронцов подтянул к себе документы и пролистал их.

- Ты прав. Завтра много работы, но отдохнем в машине.

- Ты к чему ведешь - то? - озадачился Чаев. - Ты нарисовал картину со слов команды Шрама. Сопоставь её с тем, что у нас есть. То, что тебе дали мы. Мы куда-то едим? зачем? А этих? 

- Пусть посидят в одиночках. Ты должен ознакомиться с документами. Может, тогда поймёшь мои действия... - пальцы Воронцова постучали по папке, - Завтра вечером мне будет нужно твоё участие. Всё, поехали. - Воронцов собрал фотографии, кинул их в папку и направился к двери. 

- И куда? - остановил его Чаев.

Воронцов обернулся около двери. Задержал руку, протянутую к дверной ручке. Его взгляд случайно зацепился за серебрянную цепь Шрама. 

- Мы возвращаемся в Ольговск. Мы никогда не найдём конец, если не будем знать, где начало. 

3.Возвращение в Ольговск.

Четыре микроавтобуса марки "Газель" летели по ночной трассе, разрезая осенний полу туман - полу дождь светом "галагенок". Два десятка бойцов спецотряда в полном боевом снаряжении, машина электронной поддержки и миништаб. 

Чаев и Воронцов не спали. Много курили, много пили кофе. Кондиционер задыхался, пытаясь втянуть в себя никотиновую взвесь.

Воронцов вооружился фломастером, упёрся в стол. 

- Вот, смотри: если отметить все схожие убийства, то мы увидим... - его рука двигалась над картой, оставляя после касания фломастера жирные чёрные кружки, - Увидим путь. - Воронцов достал из чёрной папки распечатку карты и положил рядом. - Видишь, схема перемещения убийцы или скорее, группы убийц, такая же, как и схема "Ольговской" сетки. Лишь однажды, вот здесь, преступления прервались на целых два года. - капитан лёгким движением руки поставил крестик, - маленький такой городок, вырос из ПГТ, Лесовск. За два года - никаких убийств. За тем, начали повторятся с тем же временным периодом. Ребёнку, по словам Валентина, около пяти лет. 

Воронцов поднял взгляд на Чаева.

-Мы ищем женщину- сказал капитан. - И у неё ребёнок. 

- И она - Леврова Мария. - ухмыльнулся полковник.

- Да, именно она.

Воронцов провёл пальцем по невидимой линии, соединяющей кружки фломастера в обратном направлении, и остановился в Ольговске.

- Борис Гужин, Олег Рамзатов, по кличке Лебедь и Стас Шорин. Убили их за один вечер...Это молодая гвардия Сома. Стасик подбирал себе людей, папины динозавры его не устраивали. В тот же вечер пропала невеста Шорина, Мария Леврова, дочь главы правления совета директоров винного комбината. 

Воронцов пролистал папку и остановился на файле с множеством открыток. Он достал одну и протянул Чаеву. Чёрный матовый фон разрывала вспышка голубого света. Внутри этой вспышки стояло странного вида существо, опутанное разрядами белых молний: три ноги, шесть рук...Под коллажем располагалась теснённая надпись " шоу-балет "Диамант"". 

- Ты держишь в руках входной билет на пикантное шоу. - пояснил Воронцов, - Пять лет назад в Ольговске оно было очень популярно. Группа из семи человек баловала местную публику специфическими зрелищами. Я просматривал записи и показывал их специалистам. Они сделали интересное заключение: шоу демонстрирует сцены на грани порнографии и сатанизма. - Воронцов подался к полковнику, - Теперь начинаешь чувствовать тепло? 

- Я читал о них в твоих документах, но связи так и не нашёл... - пожал плечами полковник.

Капитан достал билеты и начал бросать их на карту. 

- У меня есть билеты с выступления "Диаманта" в каждом городе, где проходили гастроли группы. Каждый билет я кладу именно на тот город, где проходило соответствующие выступление. И что ты видишь? 

- Случайное совпадение ... - развёл руками Чаев. - Это ни о чём не говорит...

- Пять лет назад, группа "Диамант" не зарабатывала на жизнь гастролями. Вдруг, она выезжает из Ольговска. Однако в группе уже не семь человек, а шесть. Произошло это в тот же день, а вернее, ночь, когда в Ольговске убили Шорина, его товарищей, похитили Марию Леврову. В номере, где произошло их убийство, были обнаружены некоторые вещи Левровой: порванное платье, украшения. Стрелянные гильзы, пистолет Шорина. И ещё кое-что... - капитан сделал паузу. 

Чаев ожидающе уставился на Воронцова. 

- Были обнаружены средства предохранения со остатками спермы каждого из убитых и кровью Левровой. Однако, дело было закрыто за недостачей фактов похищения. Не была найдена и сама Леврова. Теперь скажи, мне, что это может означать? - не дожидаясь ответа от Чаева, Воронцов продолжил, - Шорин издевался над своей будущей невестой... Шорин мёртв, его товарищи мертвы, "Диамант" разъезжает по городам, в которых есть влияние Ольговской сетки. В каждом городе после его гастролей трупы. Это ведь, должно что-то означать? Шрам идёт по следу пять лет и ничего не может сделать... Он опаздывает, но идёт в верном направлении. 

- Зачистку Ольговской сетки делает «Диамант». - произнёс растерянно  Чаев. 

- А женщина с ребёнком, по описанию Шорина, похожая на Леврову? 

- Легенда. Причём, самая глупая из всех, какие можно было только выдумать! 

- Капитан, ты чего - то не договариваешь... - сузил глаза Чаев, - Со службой миграций, религий и тому подобным, наша контора сотрудничает довольно плотно, особенно сейчас, когда мы все сидим на пороховой бочке. Меня лично заебали тренировки по спасению заложников. Но ты клонишь куда-то в другую сторону... Капитан, может, скажешь? Между нами? 

Воронцов смерил взглядом полковника и улыбнулся. 

- Прошло пять лет. Дело не раскрыто. О чём это говорит? Мы имеем дело с развитой структурой. Моя задача подтвердить или опровергнуть предположение.

- Ты настойчиво ищешь религиозные мотивации. У тебя конкретная цель... Так ведь? 

- Любая религия - логически выстроенная система ценностей, дающая исповедующему некие привилегии в сравнении с остальными членами общества. И действовать надо быстро. Тем более, раньше, подобные образования не вплетались так сильно в криминальные структуры. Если связи имелись - то они скрывались. У нас под носом что-то растёт и набирает силу. 

- Если меня не ставят в известность - это всегда оборачивается последствиями... Я работаю чётко, как гильотина... Ты опять съезжаешь... - покачал головой Чаев. - Что ты тут делаешь? 

- Я бы мог сказать, но ты в это не поверишь. Вот и не надо. Ты получил указ? Исполняй своё дело. А я делаю своё. Ты меня перебил. Я закончу. Ни каких переговоров с местными. У нас - зелёная дорога. Работаем быстро и точно. Я сказал - ты сделал. От гильотины больше ничего и не требуется. 

- И как это понимать? - сложил на груди руки Чаев.

- Вот так. Первый у нас - Видиченко. Глава областного отдела Внутренних дел. Понял уровень? 

- А может, сначала, танцоров возьмём за яйца? - предложил Чаев.

- Ты же не видишь с ними связи? - усмехнулся Воронцов.

- Я не вижу ту связь, которою ты видишь. Но я вижу другую. Меня сейчас не очень волнует, какой там ритуал и кто исполнял. Был конфликт с танцорами у бандитов. Была пропажа Левровой и проверки Шрама. Возможно, эти два события связанны. Вот этой связки мне не хватает. Я ищу ОПГ, которое выживает Сома. Возьмем танцоров - детали прояснятся. 

- Танцоров возьмём потом. Они к седьмому января приезжают в свой родной город. Там мы и узнаем, что происходит... Но сначала, нам нужен Видиченко... Ты понимаешь, только он может знать, что тогда произошло. Шорин-старший не скажет этого никогда!

В областной отдел, около шести часов вечера ворвалось с десяток спецов, обезаружив охрану. 

- Связь на прослушку. Ни один звонок не должен уйти с под нашего контроля. - отдал приказ Воронцов и положил на стол вахтенного офицера бумагу с гербом. За его спиной два человека тащили переносной пульт связи. Третий отматывал кабель. - Где полковник Видиченко? 

Оторопевший офицер облизал пересохшие губы и сиплым от волнения голосом ответил: 

- У себя...А у нас... Война? 

-Нет, брат, война будет позже. Пока тактический маневр. 

Воронцов кивнул двоим бойцам и Чаеву.

- Вы - со мной. 

Видиченко застали за беспомощными попытками связаться по телефону. Он нервно клацал по рычагу сброса, тыкал пальцами в кнопки, но телефон не отвечал даже гудками. Увидив в своём кабинете вооружённых людей, он застыл, как вкопанный.

- Кто вы такие? - спросил он.

- Здравствуй, Полкаша, у этого человека к тебе будут вопросы. - кивнул Чаев на Воронцова, - А потом с тебя спрошу я. 

- Что происходит? - продолжал Видиченко с растерянным видом.

- Уже произошло. - ответил Чаев, - Я - за твоими пагонами пришёл. Отдел по борьбе с организованной приступностью.... - он прошёл к Видиченко и усадил того обратно в кресло. - Кому ты звонил, сучара? - Чаев потянул полковника за нос, резко отпустил и ударил по щеке. 

Видиченко откинулся на спинку и закрыл лицо руками. Из глаз брызнули слёзы, сквозь пальцы по подбородку побежала кровь.

- Что вы себе позволяете? - заскулил Видиченко. 

- Молчать! - ударил Чаев по другой щеке. - Я тут задаю вопросы. С кем ты снюхался? А? Я тебя спрашиваю? 

- Да как вы смеете! - взвыл Видиченко. 

- Отвечать на мои вопросы! - гаркнул Чаев и ударом ноги опрокинул кресло Видиченко вместе с ним самим на пол. Ткнул ствол пистолета в затылок.

- Мне известно всё о твоих контактах с Шориным - старшим. И Ольговская сетка в кругу твоих интресов. Что ты там закрыл, когда было убийство его сына? Если я правильно прочитал документы, то трупов было немного больше....

- О чём Вы говорите? 

- Антоныч, подними его. - попросил Воронцов. - Я продолжу, если не возражаешь. В порядке очереди...

- А..., ну да! - Чаев выпрямился и кивнул своим бойцам. 

Видиченко усадили в кресло, дали полотенце. Воронцов сел на против. Клуб есть у вас в городе. Очень модный. Дорогих артистов принимает. Пять лет назад в том клубе произошла какая-то странная разборка. Были жертвы. После, некий шоу-балет "Диамант" съехал из города навсегда и не в полном составе. Если ответите на вопрос - с вас снимут только погоны. Если не ответите - пойдёте в вам знакомое по работе место. Так что? 

- Хорошо, хорошо, - закивал Видиченко.

 - Там, непонятки были с его продюсером. Он же и солист группы... Шорин младший пришёл в клуб, что бы решить проблему, но на них напали сами танцоры. Ребята были вынуждены защищаться. Они имели на это право... 

- А что за непонятки? 

- Я не знаю. Стас не сказал. Поэтому и пришлось закрыть дело за недостачей фактов.Там все гораздо раньше началось... 

- Ну-ка, поясни... - Чаев удивленно сел рядом. 

-Были у Шорина-старшего самые близкие бойцы. Димон, Крест, Макс, Гвоздь... Всех не не упомню. Шорин-старший отправил их на остров, в море, где прятался Пирогов, директор шоринской конторы и его экономист, Пашка. Их всех, пацанов этих, там на острове и положили. Пирога и Пашке помогала дочь прокурора областного... Она же в Шоринской конторе была юристом. 

Чаев присвистнул. 

-Охуеть! У тебя, сука, война в городе....

- А потом? - не терпеливо спросил Воронцов. 

- Потом они исчезли... 

Воронцов потянулся к телефонному аппарату, взял его и поставил перед Видиченко.

- Свяжись с Сомом. Ты их телефон знаешь. Сделай то, что хотел. Собери их для нас. 

Видиченко дрожащей рукой поднял трубку и набрал номер.

- Да, это я. - ответил он абоненту на другом конце линии. - Срочно надо встретиться. ... Буду я и ... ещё один человек. 

Воронцов быстро написал на листке бумаги слово "Шрам". 

- От Шрама. Нет, он не говорит, кто он. ...

Руки капитана потёрли запястья, изображая наручники. 

- Шрама взяли... - продолжал озвучивать жесты Видиченко, - Нет, он связался с кем-то непреметным из местных и прислал ко мне... Мне он ничего не сказал... С тобой хочет встретиться и всеми, кто знал о Стасе и непонятками вокруг плясунов... Где? А , там же.. Хорошо. 

Видиченко положил трубку.

- И... - спросил Воронцов, - где? 

- Торговый центр " Южный". 

4. Котельщик

Торговы центр "Южный" Планировался изначально, как Дом культуры. Амбициозные по своей архит'чс'чсектуре здание, впечатляло своими размерами. Однако, будучи заброшенным в начале 90-х, превратилось в отстойник, где с легкостью пропадали люди. Гигант советского периода превратился в мрачный замок. Туда, не на охраняемую территорию не заходили даже милицейские патрули. 

Спецгруппа прибыла первой. Пара "газелей" расположилась в огромных пустых залах неостекленного фасада. Под большим навесом входной группы чуть позже прибыла машина Видиченко с Чаевым и Воронцовым. Видиченко не увидел ничего. Снайперы рассредоточились по этажам, спецназ укрылся за штабелями железобетонных плит и горами щебня. 

- Я Вам скажу своё мнение. - взволнованно произнёс Видиченко, - У Вас там на верху чёрт знает, что происходит! Вы понимаете, что делаете? Меня лично приставили к семье Шорина...

- Помолчи. - оборвал грубо Чаев. - Ты со своей задачей не справился. Вместо того, что бы играть в подкидного дурочка, ты решил играть в покер. Областного прокурора покрывал? С Самом на короткой ноге? Да? Прямо Труфальдино из Бергамо! Но потом, пошло что-то не так... Кто такой этот Пирогов? 

- Сом наехал на аникваров, а потом слил нам. Мы их закрыли. Но они успели Пирогова назначить смотрящим за общаком. Сом догадывался, но не знал точно. Мы его попробовали прессануть, а он мокруху устроил. Его бы по этапу, но Сом лично вытащил его... 

-Да ты прямо добродетель какой-то... - удивился Чаев. - От чего же так? 

- У Сома был компромат на прокурора. 

-А Сом? - поинтересовался Воронцов. - Зачем он Пирогова под крылышко взял? 

- Сом - это Сом... 

- У нас гости! - сообщил офицер наблюдения. 

Подъехали машины. Свет фар погас. Из машин вышли вооружённые люди. 

- Сумасшедшие! Сумасшедшие! - заходился Видиченко, - посмотрите, сколько их. А нас здесь три человека в машине! Вас перебьют и меня за компанию! В городе война начнётся! 

- Идём! - толканул его Воронцов и сам вышел из салона.

Две человеческие фигуры вышли против "стенки" вооружённых головорезов. Остановились в пяти шагах. 

- Полкан, это кто? - спросил мужчина в кожаном пальто, - кого ты привёл? 

- Стой спокойно. - Воронцов слегка хлопнул Видиченко по груди. - Я буду говорить. 

Капитан приблизился к лидеру.

- У вас есть возможность остаться живыми. Сложите оружие!

Человек успел только скривить лицо. Дальше, в ответ на его поведение, вылетело пару фар в машинах. За тем, зашипели пробитые камеры. Красные лучики лазерных прицелов посекли мрак ночи и воткнулись в тела растерянных людей. 

- Надеюсь, у вас хватит благоразумия выполнить мои требования? - продолжил Воронцов. 

На асфальт с грохотом упало оружие. 

- Мне от вас нужна помощь. Поэтому, лицом в низ. Быстро! 

Оторопевшие люди подчинились. 

Воронцов поднёс к губам рацию. 

- Антоныч, можешь грузить.

Во дворе торгового центра включились фары грузовика. На их свет, из темноты вышли бойцы спецотряда. Один из них подходил к каждому из лежащих и пинком заставлял бежать к машине в сопровождении бойца. 

Когда двери за последним закрылись на засов, Чаев подъехал на "штабной "газеле". 

- Что дальше с ними? 

Воронцов влез в салон и захлопнул дверь. 

- В гостиницу. Там места много. Только прошу тебя: пусть твои ребята не усердствуют. Я сам поговорю с задержанными. Мне они нужны целые и здоровые. После допроса ты их отпустишь.

- Отпустить? - брови полковника полезли на лоб, - Ты что, капитан? Приступ милосердия? 

- Нет. 

Арестованных поместили в концертном зале гостиницы. Андрею это место было хорошо знакомо.Рассадили по креслам и перекрыли выходы. Бойцы спецотряда не отвечали ни на один из вопросов людей. Застыли монолитами и только глаза отслеживали движение каждого. Несколько раз люди пытались спровоцировать охранников, но эти попытки пресекались жестоко. Вид крови и стоны умерили пыл особенно горячих. 

Воронцов наблюдал за поведением людей пятнадцать минут, а затем кивнул в их сторону головой.

- Теперь можно.

Он появился перед арестованными с папкой документов и каждому раздал фотографии из неё. 

- Пять лет назад у вас здесь была небольшая разборка с группой "Диамант". После этого, группа покинула город в неполном составе. Кто и что об этом знает? - Воронцов выдержал паузу и закончил: - Чем дольше вы будете молчать, тем дольше я вас здесь буду держать. - Он двинулся между рядами, чётко и ясно произнося каждое слово, - Вас не будут выпускать в туалет, вам не будут давать курить, вы не получите еды и воды. Через час кое-кто из вас будет вынужден справить нужду. Через четыре часа у вас пересохнет в горле. Ваш дискомфорт усилится от желания курить. Раздраженность начнет перерастать в психический приступ. Всё это время я буду сидеть вот там, - Воронцов обернулся и указал на сцену рукой, - на сцене. Я буду курить, пить кофе и задавать свои вопросы. В семь  утра приступ голода начнет вас грызть изнутри. Может кто-то из вас досидит до обеда? Не уверен. Ваши тела от постоянного сидения затекут. Резь в мочевом пузыре, голод, жажда... Вот что вас всех ждёт. И я ещё буду напоминать вам об этом через каждый час. - Воронцов поднялся на сцену. Сел за стол. Толкнул метроном. В тишине зала его стук зазвучал необычайно колко. - Когда вы поймете, что для человеческого счастья нужно всего -ничего: поссать, попить и покурить, тогда вы начнете говорить со мной. И последнее: завтра - Рождество. Загадайте правильное желание.

Первый желающий вызвался к двенадцати ночи. 

-Начальник, ты кого ищешь? 

Перед столом возник невзрачного вида мужичок. Воронцов определил сразу: сиделец со стажем. 

Но что-то неуловимо знакомое было в его движениях и голосе. 

–Кто таков?

-Котельщик я.

-Ты-то чего на стрелку поехал? Сидел бы тихо, уголек кидал.

-Я - котельщик, начальник. Если кто и знает, так это я.

-Кто такой танцор из "Диаманта", знаешь? 

-Скажу - пацанов отпустишь? 

-А что так? Я же сказал - отпущу, о чем торг?

-Люди устали…многие осели… Жены, дети даже…За пять лет многое изменилось. Ты умный.Сам поймешь. Была у Сома петушинная команда. Да только не Сому они подчинялись, это были шестерки Зимина.

-А чем доказать?

Я их в посадке прикопал.Их за один вечер всех в посадке там  положили… Шрам это сделал. Но рук не морал.

-Это же как?

-Они выполняли грязную работу: девчонок и мальчишек развращали. Но и сами любили вольничать. Они забили Колю Архитектора, а Коля Архитектор хотел спасти Кудимову, что бы ей не мстили за бегство. Шрам сказал, что бы Жмыха, он главный был у них, сначала своих замочил, а потом себя.

Воронцов ощутил, как у него дрожат руки и он загорается яростью.

-Девчонку эту, Кудимову. Жмыха и его петушки  всей бандой по кругу пустили.  Бежать хотела. то же забили, но она пережила мужика. Так вот, запоминай. Мужика того я сжег, и всю петушинную команду в пепел обратил. Ничего не найдешь и не докажешь.

-А девчонка? 

-Смекай, начальник. Ты умный. Мы не хотим войны. Зимин краев не видел. Вот оно и закрутилось. Девчонка исчезла.

-Что с танцором?

-Он на Стаса вышел сам. Его Стас и убил. Могилу танцора я тебе покажу. Дальше - сам. Ты умный. Сам все поймешь. 

-Ты…обычно сжигаешь…Почему не в этот раз? Жмыху с подельниками прикопал, Диаманта прикопал. Почему?

-А кто же о тебе позаботиться? - подмигнул котельщик, и перед собой Андрей увидел Коваленко.

Но только на миг, что бы послать Воронцову снисходительную улыбку.

Из оцепенения Андрея вывел громкий голос Чаева.

-Ну, как? Расколол?

Андрей отрешенно облокотился на спинку стула.

-Отпускай всех. Бери котельщика, он покажет трупы. Сразу на экспертизу. Местных подключи.

-Ты уверен, местных просить?

-Да, у них есть интерес…

-Они готовы сотрудничать. На сколько возможно. 

-С чего бы это вдруг?

-Империя Сома трещит по швам.

-Ты куда смотришь ? - обеспокоенно спросил Чаев, и Андрей даже повернулся посмотреть на него.

Чаев был искренен в своем беспокойстве.

-Туда смотрю… - кивнул Воронцов в конец зала. В пустоту. Там над полом, в проходе парил Дайянец. - Едим в Николаев. И поторопи местных. Нам нужны результаты. Очень нужны.

4.Черная Вдова

Шум дождя смолк давно. Только одинокие капли, сбегая по карнизу, били в асфальт под окном, словно сказочный гном дробил камень в поисках заветного кристалла. Капитан Воронцов смотрел на фотографию девушки. Волосы цвета пшеницы спадали на плечи, чуть вились. Большие, голубые глаза выражали лёгкую наивность - последние черты детства. Улыбка губ говорила "я люблю жить". 

- Так она выглядела пять лет назад. Сейчас изменилась очень сильно. Её окрестили Чёрной Вдовой. После неё остаются только одни трупы. - пояснил полковник Чаев.

- Странное чувство... - произнёс Воронцов, - Как буд-то сейчас совсем другое время... Как будто нет ...

Разгоняя сигаретный дым, Чаев поднялся с кресла и развернул на столе карту. Тень от его тела растеклась по стене и полезла на потолок. 

- Вот карта вокзала.Сортировка. На место выходим за часа четыре до её прибытия. Снайпера простреливают каждый квадратный миллиметр. - рука нанесла позиции стрелков, - Внутри нужна будет одна или даже две группы поддержки.  Местный "Беркут", хорошие ребята, поддержат нас. Менты проинструктированы. Единственное, что ещё под вопросом - кто будет наживкой.

- Наживкой буду я. Для этого я здесь. - сказал Воронцов без тени волнения. 

- Ты соображаешь, что говоришь? 

- Я здесь именно для этого. Это мое дело.

Чаев кивнул головой, посмотрел на наручные часы.

- У тебя шесть часов. Потом ты звонишь мне - и мы встречаемся. Расставляем людей. У нас на неё собран обширный материал. Фотографии, рассказы очевидцев, предметы личного обихода. Только нет причины, по которой она возвращается в Ольговск. Для неё это верная смерть. Поэтому, ее лучше перехватить здесь, в Николаеве.

- С чего у вас начался интерес к Ольговской сетке? 

Полковник выпрямился в кресле и откинул фломастер.

- Сначала у нас не было ни единой зацепки. Только трупы. Местные следопыты за недостачей фактов живенько закрывали дела и прятали в архив. То ли близорукость, то ли лень-матушка, мать их... Братва оказалась оперативней. Дошла до нас их суета... И так в каждом городе.

- Ей сейчас лет двадцать пять... Вы охотитесь на неё, братва в спину дышит... Как всё это время ей и её "поводырям" удавалось оставаться незаметными? Тебя это не удивляет? 

-Мы думали и на танцоров…- вздохнул Чаев, мистика какая-то…

Полковник положил руку на плечо капитана.

- Она приедет сюда вечером .  Ты готов? Ты конечно, как я увидел, крепкий орешек, но ты будешь под прицелом. 

Андрей не удивился.

-Я понимаю…

-Ты ничего не понимаешь…- Чаев был взволнован. Андрей первый раз видел его таким. - В СБУ большие перестановки. ЦРУ уже здесь. Парадом командуют они. Анохин отстранен от исполнения обязанностей. Ликвидирована войсковая часть тысяча три. В Ольговске был человек из этой службы. Ты ее знаешь. Она в розыске, как и Пирогов. Запрос отправлен в Интерпол. Единственное место, где они могут себя чувствовать в безопасности - это Россия. Вот поэтому мне сказали взять тебя на мушку…

Воронцов вскочил и с размаху ударил по столу.

-****ь! *****! Бляяяядь! 

Обессиленный он рухнул на кресло.

-Почему ты меня предупреждаешь?

-Я - палач. Я - мясник. Такие люди, как я нужны любой власти. Ты -представитель аналитического следственного отдела уже не существующей государственной структуры. Тем более, что в России она осталась. Ты понимаешь, кто ты теперь…

-Но меня не снимают с операции…Почему?

-Я не знаю, Андрей. Ты аналитик… Но я тебя уважаю, я видел тебя в деле.

-Среди твоих людей - все надежные?

Чаев смутился.

-Мы вместе уже десять лет… Многие ребята служили со мной…

-Я не буду закатывать камень сомнения в твою душу. Но я хорошо знаю, что происходит в СБУ, и почему такие перемены. Война, которую называли Холодной, не закончилась. Огромная страна развалена руками тех, кто обязан был ее держать железной хваткой. Но мы еще живы, и нас добивают. Кто согласился, того купили, кто сопротивлялся -того уволили. Если в службе безопасности государства присутствуют иностранные консультанты - это удар не в сердце даже, а в отдел мозга, который отвечает за дыхание, сердцебиение и прочие автоматические функции.

Чаев развел руками.

-Это политика. Я не вмешиваюсь. Только одно, Андрей. Мое личное мнение о человеке. Поэтому я тебя предупредил.

-Мы охотимся на Марию Леврову, которую в прошлом изнасиловал собственный жених с друзьями. Интерпол ищет Пирогова и его людей, потому что они увели ценные артефакты…Но, сука, уже десять лет из Ольговска в Киев поставляют детей, как товар, как залог политической карьеры! Десять лет "Вэсэлка", качает живой товар! И это, я тебе скажу, не проституция, это культ, в котором используются чистые, невинные дети. И знаешь, что это за дети? Это распродажа наследия СССР! Там, в Ольговске, в этом наукограде взращивали детей с невероятными способностями. Они должны были быть новой элитой. И сейчас, пока мы ловим Леврову, в Ольговске прекрасно себя чувствуют и Шорин и Зимин! Скажи, товарищ полковник, ты бы не хотел их перекрутить на мясной фарш?

-Андрей, поезд давно ушел, еще тогда, когда мы не знали, что на него нужен билет, или хотя бы зайцем в последний вагон…

5.  Ночь перед Рождеством.

Ночь перед Рождеством, шестое января нового года, нового века.

Год двухтысячный. Миллениум.

 Последние покупатели спешат домой с подарками и продуктами к столу. Их тени,  рожденные от неоновых вывесок, скользят по стенам домов. Везде еще присутствует аромат  зеленой ели.

 Воронцов не покупал ель, но запах в комнате всё равно присутствовал. За новогодние выходные пропитался сам воздух. Так бывает всегда к Рождеству. Единственный праздник, который чувствуют все как-то по особому, но не так ярко, как прошедшую встречу Нового Года. 

Он не такой яркий и громкий, скорее домашний…

Капитан не чувствовал ничего, кроме тоски, особенно здесь, в Николаеве, в месте, где ощущается какой-то сельский уклад жизни с лавочками и рынками на каждом шагу, из которых вырастают массивы советского индустриала и имперского ампира. 

Прибыли рано утром, и еще тогда Воронцов отметил про себя необъяснимую отчужденность, которая передавалась ему от пустых улиц и домов.

Здесь должна быть последняя жертва Черной Вдовы. Дальше она вернется туда, откуда все началось.

Зачем? Убить Сома, объятого паникой? Но ведь был еще Колдун и Зимин… Прямого отношения к трагедии Левровой они не имели, хотя Зло в Ольговске породили именно они. Памятуя слова Колдуна, теперь получался весьма интересный расклад. Леврова возвращается в Ольговск и Сом гибнет. Зимин остается в стороне и на своем месте. Колдун…

А если Левровой покровительствует сам Зимин? У него ресурсы для этого есть. Тем более сейчас он имеет все шансы встроиться в новые условия внутри государства. Возможно, чистка ольговской сетки -демонстрация его силы Сому и Колдуну, с которыми в свое время он связался по вынужденности.

Такое предположение вписывалось в рассказ Анны. И через сотни лет эти люди играют тот же спектакль.

А если все-таки, Колдун? Зимин ему испортил дело жизни: угробил Алену Кудимову, которую Колдун готовил, как будущую жрицу…Но почему тогда при встрече он направил его на Пирогова?

В любом случае Коваленко-Карабас оказался прав. Это еще тот персонаж…

За окном ветер размазывал дождь по стеклу. Он пытался быть снегом, но скатывался слезами. И сквозь это заплаканное стекло Андрей видел Анну, он ощущал касания ее рук, ее тепло. В ее рассказ о родственных связях через века не смущал Андрея, но сознание до сих пор не могло привыкнуть. Образ его родной матери никак не соединялся с образом Анны, которая была его матерью в прошлом, где завязался узел судьбы и последующих перевоплощений.

Ее образ сменялся образом Ларисы…

Поцелуй в машине, ради "спасения дела". Где она сейчас? Помнит ли о нем? Что это были за отношения? Сумасшедшая женщина… Кто она в действительности? Анна о ней не упоминала ни разу. Пирогов также не был причастен к истории в глубине веков.

Андрей слышал их голоса. Видел их застывшие образы…

Новый год прошел кстати, совершенно незаметно. А ведь какая дата! Смена эпох, смена веков! Ждали конца Света с двенадцатым ударом часов.

Ничего. Уже встречают Рождество. Апокалипсис отменяется.

Фотографии, разложенные на полу, не давали ему возможности расслабиться. Андрей ходил между ними босой, в футболке и трусах. Пил кофе, курил сигареты. И смотрел. Лицо на фотографиях изменялось. Сначала невинная девчушка: чистый взгляд, тёплая улыбка... После глаза стали чёрными, как уголь. Их взгляд прожигал пространство даже с фотографии. Что было в её глазах? 

Два десятка фотографий человеческой эволюции, ужатой в несколько лет. Воронцов видел глаза жертв. Допросы в больницах, в прокуратурах, камерах... Он ни когда не видел такого взгляда, как в глазах Левровой. 

Взгляд человека несущего смерть. 

Взгляд человека творящего насилие и живущего насилием. Если в прошлом она и подвергалась чему-то подобному, то в таком случае она стала его воплощением. Такое могло произойти только в случае внешнего влияния. Должен существовать человек, или группа лиц, имеющая власть над ней. И они постоянно следят за ней, оставаясь в стороне. Их никто и никогда не видел. Они же видели всё. И увидят засаду на вокзале... 

Капитан посмотрел на часы. Восемь вечера. На вокзале сейчас уже работает группа наблюдения. Каждый человек, переступивший перрон или идущий к нему попадает под их неустанный контроль ...

Воронцов вернулся к размышлениям. 

Леврова стала жертвой насилия. Над ней издевались друзья её будущего мужа и сам жених. Так свидетельствовали протоколы допросов. Но всё, что попало в руки экспертов - всего лишь вещи, расположенные в пространстве в результате действий людей. Но их расположение, может быть, и не естественным, выстроенном в определённом алгоритме.

Кто творец этого адского алгоритма?

Воронцов устал от хождения по комнате. Сигареты сделали своё дело - голова чуть кружилась. Он снова выглянул в окно. За окном мир жил праздником. Яркий счастливый мир. Никто из этих людей представить не может, что за кулисами притаилась смерть. 

Вот к магазину напротив подкатила "леганза". Спокойной походкой из её салона вышел человек с барсеткой и направился за покупками. Для жены? Детей? На вид он молод. Возможно, для родных... 

Воронцов развернулся и сел около тёплой батареи. На полу, на расстоянии вытянутой руки стояла круглая пепельница с пазами для сигарет. Круг. Почему она возвращается? Что её заставляет? Жертвы Левровой представляют различные организации, как криминальные, так и вполне легальные. 

Следственной группе достаточно поводов задержать Леврову. Убийства, одинаковый подчерк, отпечатки и следы...Больше их ничего не интересует. А Воронцова интересовало. С одной из фотографий на него смотрел ребёнок. Слишком много общего в его лице было с лицом Марии. Несомненно, она его мать. Но кто его отец? Один из трёх насильников? 

Воронцов подобрал фотографии первых жертв в этом странном деле. Сравнил уже в который раз с лицом ребёнка. Ничего общего капитан не обнаружил. Никто из трёх не мог быть его отцом.

 Откуда же ребёнок? Кто его отец? 

Двенадцать часов пролетели незаметно. Двенадцать часов поиска сути. И всё в пустую. Воронцов прибыл к месту операции без каких - либо твёрдых убеждений или теорий. Оделся, согласно легенде: он - молодой преуспевающий человек со всеми атрибутами. Кожа, барсетка, мобильник... Нынче это чуть ли не форма гражданской одежды. Как тот человек из "леганзы".

Наживка для Чёрной Вдовы. 

Четыре часа он наблюдал, как снег боролся с теплом города. Мелкое, белое зерно кололо бритые щёки, падало на шершавый асфальт, смешивалась с мусором и пылью. Ноги суетливых людей взбивали серый коктейль. 

Странный город,  Николаев. Куда более странный Ольговск не воспринимался так. Николаев словно спит и видит сны о самом себе.

Пачка сигарет опустела на половину. Пальцы устали крутить колёсико зажигалки, высекая из отсыревшего кремня искру. 

Пискнул мобильник.

- Ты бы походил по перону. - посоветовал Чаев. - не стой на одном месте. Обойди все контрольные точки. И без обид. Я в убойном не один год. 

Пункт обмена валюты в здании вокзала. Тепло помещения расслабило немного. Сняло напряжение. Взбодрило. Охранник и женщина - кассир. Чаев поставил их ещё вчера. Они не спокойны. Не обращают на Воронцова внимание, но волнение видно. Капитан для вида сунул в окно зелёную двадцатку. Разменял на гривны. Направился к лотку с пирожками около выхода на перрон. 

- Пирожки горячие! С мясом, с творогом, с картошкой!

Упитанный парень в фуфайке. Под фуфайкой бронежилет. В лотке - ствол. Лейтенанту не очень нравиться в десять вечера, на сквозняке, горланить одну и ту же фразу. У него красный нос и злые глаза. Воронцов купил парочку. 

-Сам испек? - пошутил Воронцов. 

- Нет, бл...дь, бабушка. - ответил замерзший спец. - Брать будете?

Пирожки действительно горячие. Обжигают пальцы. Обжигают губы начинкой. 

Воронцов жуя пирожок уставился на плакат "Диаманта". Стройный парень, полуобнаженный, взмывал к небу, разрывая облака. 

Это был тот самый танцор. Диамант. Андрей замер. Его пробил озноб. Он выронил пирожок и потянулся в карман за фотографией Алены Кудимовой. 

Все замерло. Все. 

Воронцов поплыл взглядом. Напротив копается уборщик. Оружие под тряпками. Драит плиточный пол шваброй и что-то бормочет себе под нос. Он тоже злой. Сослуживцам в обменном пункте лучше. Там теплее и движение народа не раздражает. 

«Егеря» заждались «зверя». Какой масштаб!

Гончие - группа встречающих. Молодые ребята. Семь человек. Травят анекдоты, не скрывают интерес к молодым женщинам и девушкам. В случае задержания они блокируют входы и выходы из зала. Им помогут ещё человек десять. За день таких сменилось четыре группы. 

Воронцов вернулся на перрон. На стоянке за забором покрывается корочкой льда "Газель". Надпись на борту - "стройматериалы". Там ещё пять человек. Они страхуют площадь перед вокзалом. 

Воронцов поднял взгляд на крышу вокзала. Там - снайпера. Делают вид, что ремонтируют крышу. 

Странное чувство ходить внутри взведённой ловушки, готовой в любой момент схлопнуться и перебить хребет жертве. Жертва - слабая, хрупкая женщина с ребёнком.

Андрей поднял взгляд в небо.

-Где Дайянцы? - произнёс вслух Воронцов. - Почему их нет?

-Не суетись, Андрюша! - по-дружески захрипел в наушнике Чаев, - не пропустим.

Голос диспетчера объявил о прибытии поезда. Ещё один поезд. Сколько же их будет к полуночи? Два оказались пустыми. Нервная система уже не выдерживала повторного напряжения. Сейчас никто не сообщит капитану где она и куда идёт. Теперь нельзя пользоваться связью. Он должен сам действовать. 

Из вагонов высыпал народ. Повалил в здание вокзала. Мужчины, женщины, дети, старики. Сумки, чемоданы, пакеты... 

- Посторонись!

Человек с поклажей на тачке и носильщики бомжеватого вида спешат к поезду. Они - единственное средство, которое может указать Воронцову на цель, если он не сможет первым её увидеть. 

- Посторонись, бля! - гаркнул носильщик на ухо капитану. - Гав ловишь! В право, в право...отойди, мешаешь…

А он и правда, ворон хотел посчитать. Таких больших, черных, словно сплетенных из черной фольги.

Может быть, он потерял способность их видеть?

Воронцова начало лихорадить. Он обернулся к вагонам и...увидел её. Вернее, его, маленького мальчика, как две капли воды похожего на Алену Кудимову….Его вела за руку молодая женщина, совершенно не похожая на Марию Леврову. 

Одеты оба неприметно. Двигались в сторону кафе на перроне. Воронцов выждал, когда они скрылись за стеклянными дверями, покрутился с пяток минут и последовал за ними.

-Ты куда, ****ь, пошел? - прохрипел в наушники Чаев. 

-Леврова здесь. Я их веду. 

-Андрей.... - произнес неожиданно Чаев, первый раз по имени, - Ты уверен? 

-Да. Отмените операцию и  уходите. 

-Ты ебнулся? 

-Мы все ебнулись.... Мы как псы охотимся на того, кого должны спасать. Мне об этом еще семь лет назад сказал Коваленко.

-Воронцов, вот ты не вовремя решил шутить. 

-Я не шучу. Держи людей. Прошу тебя. Держи людей. Я доведу дело. Только не дергайтесь. 

-Ты что-то увидел? 

-Да. Ребенок Левровой - это ребенок Диаманта. Только ребенок точная копия Алены Кудимовой. 

-У Кудимовой был брат близнец? 

-Нет. Диамант это и есть Кудимова...

-Это бред какой-то.... 

-Результаты эксгумации пришли? 

-Да. 

-И тебя ни что не удивило? 

-Я не смотрел.... 

-Так посмотри! 

-Прямо сейчас? 

-Да! 

Чаев на пару минут пропал и вернулся с фразой: я ничего не понимаю..... 

-Что ответили? 

-В могиле были останки парня лет двадцати пяти с признаками травм и хирургического вмешательства. Бля…..

-Что,бля, товарищ полковник?

-ДНК…тест…это Кудимова…Это что за херня?

-Я тебе сказал, мы в полном дерьме. Отводи людей!

Запах еловых веток и специй расслаблял. Играла музыка. Радиостанция работала в рождественском режиме. Воронцов постоял у входа, делая вид, что "приценивается" к месту: стоит ли ему тут провести время. Мария и ребёнок сидели в конце зала, рядом с окном. Из окна хорошо просматривался перрон и пространство перед кафе. Напротив их столика - вход в служебные помещения. Позиция удобная во всех отношениях. На столе стояла чашка кофе, но Леврова не спешила его пить. Сидела спокойно, измеряя зал пристальным взглядом. Рассматривая каждого посетителя. Тем временем малыш наяривал за обе щёки жаренную картошку и запивал томатным соком. Воронцов вовремя успел отвести свой взгляд от женщины и позволил ей себя изучить. Потом двинулся к стойке. Сделал заказ.

- Пива, бутер и какой нибудь салат...

- Вы проходите, сейчас вам подадут через минутку. У нас можно курить. - улыбнулся парень - бармен.

Воронцов развернулся. Осмотрелся. Остановил свой взгляд на Марии. Она заметила его внимание. Достала сигарету. 

- Дай шоколадку сейчас. - сказал бармену капитан, - какая там самая такая? 

- Вот, пожалуйста! - протянул бармен плитку в темно-красной упаковке. 

- Это чё? С коньяком? - Воронцов вернул шоколадку, - мне что-нибудь для ребятёнка. 

- Аааа, понимаю, - бармен тут же поменял шоколадку.

Яркая упаковка с веселым рисунком. Вот и повод начать контакт. В последний момент Воронцов заметил, что шоколадка называлась "Аленка".

Цифры, числа, имена…Они повторяются, если в реальности происходит масштабный сдвиг. Краем глаза Воронцов заметил движение огромной черной тени. Чувство обогнала реакцию мозга. Тело пронзила дрожь, но на лице Андрея проступила улыбка. Он повернулся к окну. По перрону среди толпы, возвышаясь над ней, плыло чудовище, как бы сплетенное из полос черной металлической фольги.

Мария внимательно следила за действиями Воронцова. И держала в руках незажженную сигарету. 

- Держи, пацан! - протянул капитан сладость малышу, выдохнув. - С Рождеством тебя! 

- Вы детей любите? - спросила Мария.

- Да, но своих пока нет. Дела, работа. За то племяшей целый детский сад. Если бы не кориш, то сидел бы сейчас дома. За столом. Можно возле вас присесть? 

Мария пыталась зажечь сигарету. Воронцов протянул зажигалку с синим факелом горящего газа. Леврова подкурила сигарету и в знак банальной вежливости кивнула головой. 

- Здесь свободно? - спросил он.

- Да, садитесь, если хотите. - махнула рукой Леврова. 

Небрежное движение ухоженных пальцев. Эти пальцы нажимали на курок...

Воронцов кинул барсетку на стул. Сел. 

- Погода сегодня полное гавно.

- Я бы вас попросила при ребёнке... - сделала замечание Мария.

- Пусть привыкает. - парировал Воронцов.

- Он привыкший. Но всё же не стоит...

Перед столом возник все тот же официант. Поставил заказ Воронцова.

- Я не согласен. Если есть дерьмо - значит - есть дерьмо. Вот как эта сосиска...

Мальчишка усмехнулся, посмотрел на мать.

-Дядя смешной.

- Нельзя так. Дядя может рассердится.

- Я? - Воронцов рассмеялся. - Да никогда. Я человек спокойный.

- Уже заметила...

- Это погода. Достала. Жду товарища. Уже часа три. А его нет и нет. Нажрался и теперь не может вспомнить каким поездом едет и куда. Вот ещё один поезд мимо... Странное время нынче. 

- Да... - закивала головой Мария. - Странное время.

- А, простите, раз уж за одним столом сидим, представлюсь: Андрей.

- Очень приятно. - ответила Леврова, - Юлия. 

- А мальчишку как зовут? 

- Георгий. - представился мальчик, став вдруг серьезным, несмотря на перепачканное томатным соком личико. - Мама, ты не знаешь всего, но этот дядя  мой ликтор!

Андрею показалось, что его кинули в трансформаторную будку. Он сохранил самообладание, но силы его покидали очень быстро.

- Ну, здравствуй, Георгий! - Андрей пожал руку мальчика и продолжил беседу. - Вы почему скучаете? Рождество всё-таки... Или работа тоже? 

Это было адское состояние. Воронцов был вынужден сохранять спокойствие, как если бы он тонул, но вместо паники, попросил сигарету и чашечку кофе.

- Нет. - ответила Мария и окинула лицо Воронцова уставшим взглядом, - Домой едим. 

- Вот как? А здесь тогда что делаете? - удивился Андрей.

-Пересадка.

- А потом как? 

- Потом вернёмся туда, откуда приехали. Странно, не правда ли? - еле слышно спросила Мария и сделала глоток кофе. - Видите мальчиков? 

Андрей чуть не выдал себя. Он напрягся, уловив в момент фразы Левровой движение за окном. Напротив действительно стояли курсанты из зала ожидания. Двери кафе отворились, и внутрь валилась компания молодых парней. Семь человек. Ловушка захлопнулась.

"Только не сейчас!" - мелькнуло в голове Воронцова. 

- Вчера ещё они были мальчишками. Гоняли мяч. Сегодня - солдаты. Слишком быстро... Но они ещё дети.

Рука Левровой потянулась в сумочку. 

Мальчишка прекратил есть, вытер губы салфеткой и спрыгнул со стула.

- Ма, я в туалет пойду.

- Хорошо, ответила Мария, по-прежнему держа руку в сумке.

- Юлик, а к чему солдаты? - спросил Воронцов, сбивая её внимание на себя. Нога капитана незаметно протянулась к стулу Марии и носком зацепилась за ножку. Одно резкое движение - и Леврова упадёт. Выстрел её оружия придётся в потолок.... Несколько секунд она будет открыта. Он окажется в стороне. 

К столу двинулся один из семи парней. Он приближался неуверенной походкой. Симулировал опьянение. В зубах сигарета. 

"Чаев - дуб!" - блеснула в голове Воронцова мысль.

- Огня не будет? - спросил парень и упёрся руками в стол. 

Андрей достал зажигалку, дал прикурить и поймал взгляд спеца. Он знал, что означает его взгляд. Сейчас он резко развернётся и нанесёт удар в лицо Левровой. Один точный удар. Она не успеет применить оружие. Воронцов придержал спеца за плечо, блокируя руку. Парень удивился, но подыграл Андрею. Закурив, он отошёл к своей компании. 

Капитан повернулся к Марии и увидел в её руках выпотрошенную пачку таблеток. 

- Не обращайте внимание. Это успокоительное. - она глотнула таблетку и запила кофе.

- Вы говорили о солдатах... - напомнил Андрей и устало опустился на стул. Хлебнул пива. Потянулся за сигаретой.

- Знаете, ведь это всё иллюзии... Мы меняемся только внешне, а внутри всё те же. Нас встречают знакомые и говорят: как ты изменился. Но мы не меняемся. Мы всегда такие, какие есть. Причина в том, что мы не знаем точно, какие мы на самом деле и что мы можем. Из-за страха. Мы боимся признать свою сущность и предназначение. А оно есть у каждого из нас. Пусть даже нас будет двадцать миллиардов. Но однажды, страх проходит. Для него не остается места. Единственное, что плохо - это боль, она действительно нас меняет. Когда боль проходит, ты понимаешь, что можно было проснуться раньше. Я с детства думала, что мой дом - это место где я живу. Но оказалось, что мой дом - это дорога, которой я иду. 

- Что это Вас на философию потянуло. Грустно как-то. Сегодня же праздник. Рождество. Всё равно, вас кто-то где-то ждёт... Накрывает стол. Готовит ужин...

- Вот кому я нужна! - женщина грустно усмехнулась и кивнула на семенящего мальчишку. - На самом деле, я его ждала. Даже тогда, когда не знала, что он будет.

- А.... Отец... - не выдержал Андрей.

- Мы вот и едим к отцу, что бы сын мог сказать ему "папа". 

- Он, простите, где? 

- Ольговск 66. Это его город. В прямом смысле слова. Можно сказать, что везу я сына за наследством.

- О! Большой человек? Может, я знаю?

Мария задумалась.

- Мой папа - не человек. - ответил мальчишка, отнимая от губ стакан томатного сока. 

Андрей смутился, но что бы скрыть свои эмоции улыбнулся и перенёс взгляд на зал. Только сейчас он заметил пугающую его странность: помещение кафе, люди за столиками и у стойки, музыка воспринимались словно за стеклом. Он сидел как будто в зале театра, где на сцене играли абстрактный спектакль: упрощенные формы антуража покрывались тенью непонятного смысла. 

Реальным почему-то воспринимался только мальчик с перемазанными красной мякотью губами и Мария. Сигарета в её пальцах тлела медленно. Она отсчитывала время еле заметными полосками на бумажной гильзе.

Андрей сложил руки на столе и подался к мальчику.

- Кто же он тогда? 

Мальчик поднял вилку и слизал с неё мелкие остатки гарнира.

- Мой папа - Ангел. - Гоша указал на Воронцова, - Вы мой дядя. Самый классный дядя во всех пределах Шаданакара.

- Ангел? - Андрей перенёс взгляд на Марию. - Как это - Ангел? А .. Шаданакар…Детская сказка…Или игра? Сейчас столько всего…

-Бросьте, Андрей, Вам интересно... - заметила Мария. - Вы всегда такой? 

- Какой? 

- Такой, какой сейчас есть? Думаю, что сейчас Вы именно тот, кем являетесь. 

Губы Марии улыбнулись. От их улыбки по спине пробежали мурашки. Залезли под кожу и спустились к ногам, вызвав онемение.

- И знаете, почему так произошло? - продолжала Мария. 

- Как произошло? 

- Вы резко изменились в лице и в поведении. Изменился стиль разговора. Для такого образа, в котором Вы ходите, Андрей, Вы слишком умны. 

Андрей набрал в грудь воздуха, но от движения пальцев Марии он запнулся. Она приказала ему жестом молчать: просто перечеркнула пространство перед лицом Воронцова. 

- Я завершила Круг. И поэтому, Вы должны знать, кто был его отец. Это ваша судьба. С этой минуты - всё зависит от Вас, Андрей. От Вас зависит и судьба целого мира.  Гоша говорил, что должен быть дядя, который расчистит путь для него. И вот, Вы здесь, Андрей, после пяти лет страданий. Вы с Гошей родственники. Он Ваш племянник.

Капитан откинулся на спинку стула и опять попытался скрыть своё волнение улыбкой. 

- Ну Вы даёте! Сказали бы сразу, чтобы я отвалил, но не надо было так грузить...

Рука Марии легла на его руку сверху. 

- Остановитесь, Андрей. Задайте вопрос себе, хотя бы один раз в жизни: стоит ли так жить, как Вы живёте? 

- Я живу нормально, вот, друга жду...

- Это... правильный ответ. Действительно, друга. Но друг уже здесь. Вы ждали меня. Только друг может сделать то, что делаю я. Друг - это не тот, кто придерживается с тобой одних правил. Болтает с тобой по телефону, пьёт с тобой водку...Друг берёт твою руку и выводит тебя, когда ты не знаешь, куда идти. Очень часто настоящего друга мы принимаем за врага. Так мы исправляем свою и чужую Дорогу. Они ведь, следят за нами. Так?

- Кто? - Андрей сделал растерянный вид.

- Эти парни у стойки, эти курсанты за окном...

Андрей на миг встретился с Марией взглядом, но отвести его уже не смог. Она держала его.

- Вам надо знать, кто был отец моего ребёнка. Больше Вы не чего не желаете знать. Всё остальное - рутина. Поэтому Вы остановили бойца, который тут разыгрывал пьяного мажора. Андрей, у тебя шанс узнать правду…

- Хорошо, - ответил Воронцов, - я согласен Вас выслушать.

Мария подняла левую руку и уперла её в стол локтём. 

- Видите эти пальцы? 

Рука опустилась на руку Андрея и коснулась пальцами. Мария молчала и держала его взгляд.

- Да, вижу...

- Мои пальцы помнят его. Мои пальцы знают язык, на котором он говорил со мной. Коснитесь их и Вы тоже узнаете этот язык... Смелее, ну же...

Воронцов поднял руку и дотронулся пальцев Марии. 

- Он видел наш мир не так, как мы его видим. Он знал этот мир больше, чем мы. Каждое движение, каждое слово его - больше чем физика. Я знаю его тело, больше, чем кто-либо другой. Я изучала его глазами, губами, руками... Дышала им. Кто был он? Ошибка природы? Ещё один уродец, зачатый в насилии, а после выблеванный и забытый обществом? Общество не хочет о Таких вспоминать. Знаете, как он появился? Он прививка на древе нашей цивилизации. Вы же знаете, как прививают деревья? Мичурин бы восхищался бы такой работой, а Дарвин сьел бы свой труд.

Общество. Правильно писать с большой буквы. Вот так: Общество. Видите, действительно есть различия между обществом с маленькой буквы и Обществом с большой буквы. Общество с большой буквы страшнее, чем общество с маленькой.

Позади Марии вспыхнул свет. Стены бара стали пластичными. Они раздвинулись, меняя форму и цвет, словно они были пластиковой декорацией, которую подожгли. За ними открылось пространство, покрытое зеркалами. На нём возник человек в смокинге. 

- Дамы и господа! А теперь настал момент, которого вы все так долго ждали! Только у нас вы можете лицезреть настоящее чудо природы - Диамант! - Мария сделала затяжку, и на два деления сигареты стало меньше. - Вот так я его первый раз увидела. 

В зале клуба погас свет. Мрак схлопнулся вокруг сидящих, и в этом мраке, разрядив напряжённое ожидание, вспыхнула звезда. Глаза на миг ослепли от ёё холодного белого света. Из пустоты на зеркальный пластик сцены опустилась грациозная нога, сочетавшая силу мужчины и нежность линий женского тела. Рядом с ней появились ещё две ноги. Женские, стройные ноги, чуть раздвинутые в стороны, от чего казалось, все они принадлежат одному существу, восставшему из мифов, и оно на них опирается, что бы идти к людям в зале. Человек-паук. 

Из пустоты вытянулись руки, усиливая образ. Они раздвинули пустоту, смяли её в складки. Зрители не выдержали эмоционального напряжения, и по залу прокатился шум рукоплескания. Девушки - танцовщицы прогнувшись в спинах, скрывали между собой своего третьего партнёра. По полуобнажённым телам, в голубоватом сиянии, стекал лёгкий дымок, словно шёлковые одежды. 

За ширмами в чёрных сутанах стояли четверо. Они окружили «существо», вцепились в него руками и разорвали на части. Девушки упали на пол. Четверо скрутили парня и понесли к шесту. С тела танцора срывались последние клочки призрачной одежды - дыма. Его кинули на шест. Танцор вытянулся вдоль шеста, поднял ноги, растянул в шпагате. На одних руках опустился на пол как будто шест его пронзил насквозь. Так он и замер с выражением немой боли на лице. 

Четверо в сутанах, исполнив свою жестокую роль, замерли в ожидании. У их ног в страшных муках катались половинки мифического существа. Четвёрка, как по команде, скинула сутаны. Под ними скрывались всё это время настоящие атлеты. Их тела прикрывались необычным одеянием. Множество ремней, стянутых очень туго. На груди блестели распятия. В руках мужчины держали плётки. Плётками они принялись истязать танцовщиц. Танцовщицы, превозмогая боль, ползли к шесту, где покоилась их половинка. 

Достигнув солиста, девушки окружили его и склонились над бездыханным телом. Интимными движениями - символами, бьющими в пах каждого зрителя, созерцавшего магический танец, они попытались восстановить единство под ударами плетей. Гибкие и стройные, девушки буквально текли по Диаманту. Они тёрлись об него, друг об друга и рождали шёлковыми одеждами нежный шорох. Я хорошо слышала этот шорох . Мягкий и тёплый. Он проник в мои уши, просочился в грудь, переполнил её и тонкими струйками устремился в низ. Зрительницы невольно разводили колени и опускали руки ниже пояса. 

Гурманов пикантных развлечений в вечерних костюмах танец приводил в замешательство. Гурманы застывали истуканами и тупыми лицами смотрели на танцоров. Они были смущены. Гурманы возбуждались. Но они позволяли себе делать так. Ведь в зале темно. Ни кто не увидит. В темноте - каждый сам с собой. Поэтому, мы боимся темноты и стремимся к ней. Трио несло в нашу тьму свой свет. И в этом свете я увидела...

Диамант ожил. Естественно и пугающе, как будто до этого он действительно был мёртв. Короткими и резкими судорогами он возвращался на сцену. Силы наполняли его, и их уже было достаточно, что бы встать. Он вставал медленно, карабкаясь по шесту. Шест выходил из Диаманта. Я увидела, очень отчётливо, как он выходил из него , и увидела, как по хромированному металлу стекала струйками кровь. Испугавшись, оглянулась по сторонам. Страх рос во мне и сковывал тело, словно я кристаллизовалась в мгновение ока в большую ледышку. Я боялась, что другие зрители в зале тоже видят кровь на шесте. Но люди продолжали похотливо созерцать сцену и движения измученного тела Диаманта. Они не видели крови. 

Неожиданно, разжав пальцы, танцор упал на пол и заметался в муках. Он искал свои половинки. Они вернули его к жизни, и теперь он их искал. Удары плёток посыпались и на него. Плети били чаще и сильнее. На белой коже Диаманта я смогла различить множество красных полос.

Я смотрела на Диаманта, ожидая самого ужасного поворота событий. В окружении своих спутниц, он ярко солировал. Именно ярко. Девушки отошли на второй план. Они превратились в живые декорации. На их фоне он изображал муки разделённой сущности. Она искала на сцене недостающие части, так жестоко оторванные руками людей в чёрных сутанах. Находила, поднимала их, но удержать не могла. Удары плетей тут же повергали девушек на пол. А он танцевал, завораживая и увлекая за собой подсознание каждого зрителя. И моё подсознание. Почему мы смотрели? Сейчас я могу уже объяснить, но тогда меня просто тянуло наблюдать за явлением чуда. Что было в нашем неосознанном желании? Скрип родительской кровати во тьме, тихие, сдавленные стоны, шептания отца, переходящие в хрип и всхлипы матери, шум воды в душевой, где моется старший брат или старшая сестра. Любопытство, с каким мы наблюдали за собаками весной, когда они, слипшиеся мохнатыми задницами, тягали друг друга по улице. Любопытство, с каким мы лезли в дворовые кусты и играли в терапевтов с примитивными инструментами из набора доктора Айболита для кукол. Желание, которое нас тянуло к первым в жизни порножурналам и фильмам, эротическим играм со сверстниками в спортивных раздевалках школы. И... ещё что-то, с которым мы рассматриваем останки человека, раскатанного машиной по асфальту. Это познание своей плоти и сущности через плоть и сущность других. Он давал нам познать себя через него. Познать плоть, от которой нас пытались отлучить терзанием самой плоти. Нашей плоти.

Мария прервала свой рассказ, сбила пепел с сигареты. Сигарета тлела неестественно долго. Воронцов промочил пересохшее горло холодным пивом. 

- Если он давал такое знание, значит, должна быть цель, ради которой он так поступал...

- Ты прав. У него была цель. - ответила Мария и потрепала по чёрной шевелюре своего сына. - Женщину изначально определили, как слабую часть в божьем творении. Женщина - слаба и не имеет воли над собой, поэтому, дьяволу искушать её легче всего. Так за неё расписались патриархи мира сего. Одного они не сказали своим потомкам. Мужчина - это разум, а женщина - чувства. Извечная борьба. Но победы в этой борьбе не будет. Разум проиграет. Без чувств - он только железная логика и холодный расчёт. Его основа - память. Память имеет свойство теряться и тогда приходит смерть. Чувства останутся. Но чувства - язык души. Душа знает, но не помнит. Этот мир спасёт только мужчина, способный однажды зачать и родить ребёнка. Я не говорю об извращении. Я говорю о том, что мы разделены наши беды от разделённости. Такого не произойдёт, ибо тогда, только зачав, он уже перестанет быть мужчиной и не будет женщиной. Но есть альтернатива. И Диамант есть эта альтернатива. 

Воронцов сморщил лоб - в голове варилась настоящая каша. 

- Он родил ребёнка? 

- Не спеши с выводами. Ты пытаешься думать логично, но что такое логика? Игра. Слушай дальше. Зрители не видели лица Диаманта. Оно было недоступным для них. Лицо скрывалось маской - очки из тёмно-синего бархата. Зрители не смотрели ему в лицо. Они смотрели на его тело. Слегка презрительно, заметно возбуждённо, с блеском ненависти и желанием унижать. Я видела эти взгляды.

Его призирали. Смотреть - плюс двадцать грн сверх стоимости входного билета в вечер выступления. Трепание за щёку, хлопок по заду, взъерошить волосы - для тех, кому не запрещено "посторонним в ...". Приват - по .... А сколько же приват? - Мария пожала плечами, - 

Я так и не узнала, сколько ему платили за приват. За то я знаю, во сколько он обошёлся мне. А желаете знать вы, во сколько он обошёлся мне? Вам ведь интересно, не правда ли?

Андрей кивнул головой.

- Подумайте, сколько стоит изменить человека? Его мысли, желания, чувства? Денег у вас не хватит. Даже если вы богаты до сумасшествия, или пусть вам даже кажется, что вы богаты... 

Цена существует для нищих. Деньги считают нищие. Он развлекал нищих, что бы они чувствовали себя богатыми. Чувствовать себя богатым - тоже оплачиваемое удовольствие. 

Однажды я поняла, что он не был рабом. Он никогда им не был. Только вот, другие не знали о его свободе. Когда же узнали...

В церковь я больше не хожу. Мне не нужны лживые иконы и коперфильдовские фокусы с мироточением. Я не привыкла дрочить свою душу на блаженные лики. Я хочу секса. Настоящего секса с плотью и душой, когда и плоть и душа твои становиться целым и не делимым. Тогда ты понимаешь, что плоть от души отделять нельзя, в стремлении очиститься. Себя можно только оскопить. А вернее, кастрировать. Я не хочу в бестилестный рай, и я не собираюсь купить туда билет, раздвинув ноги перед светом галлогеновых фар.

Распятие - агнцам, царским детям - расстрел. Таким как он - проссатый собаками и бомжами подвал. В подвале есть только вход. Подвалы - чёрные дыры города. Туда он всасывает всех, кто посмел зажечь огонёк своей свечи...

Мария переменилась в лице. Мышцы расслабились, кожа разгладилась, взгляд темно-синих глаз вернулся в реальность. Губы улыбнулись.

- А знаешь, почему я тогда попала в клуб? Стас долго искал пути подхода ко мне. Он хотел связать меня с собой пастелью. Но я всякий раз находила возможность улизнуть от его ухаживаний. Он рассыпался в жестах щёдрости, не жалел денег... - уголок губ Марии дёрнулся в издевательской ухмылке, - Не жалеть денег он не мог. У него всегда были деньги. Для Стаса не существовало понятия "нет денег" или "мало денег"... Я всё чётко понимала и не велась на его жертвы. Своими подарками он даже унижал меня, но я ему не говорила. Наблюдала за героизмом "влюбленного". Стас разобрался в ситуации и решил изменить тактику. Начал таскать по театрам. Это не сработало. Я скучала, он бесился, чем раздрожал меня. Оставлял одну в ложе и уходил болтать по своему телефону. И вот однажды, повёл меня в клуб "Пальмос" на эротическое шоу. Ты конечно понимаешь, как это работает. Парень ведёт девушку на пикантное зрелище, а после, пытается использовать её настроение в своих целях... 

После выступления я действительно была сама не своя. Всю охватила необъяснимая эйфория. Хотелось чего-то... Чего - то такого необычного... Я сама не знала чего. Думала, если увижу, действительно необычное, то сразу узнаю... 

Долго я не мучалась. В сознании постоянно крутилось выступление Диаманта. Ноги меня сами понесли к нему. К нему пробиться было не лёгким делом. У входа закулисы крутилось человек десять. Несколько местных журналистов и человек шесть плотно сложенных "парней при делах": кожа, цепи на шеях, мобильники, под одеждой стволы... "Акулы пера" хотели эксклюзивного интервью, "ребята по понятиям" - хотели договориться... Последних именно для этого и прислали...

Охранник меня не остановил. Для меня вход был свободен. Шла и чувствовала на своей спине возмущённые и удивлённые взгляды. 

В маленькой гримёрной солиста группы было на удивление тихо. Я только закрыла дверь и сразу отсекла шум коридора. Мне показалось, что он сидел на стуле перед зеркалом в позе мыслителя Родена. Но мне только показалось. Мыслитель Родена думал слишком напряжённо, словно решал глобальные проблемы человечества. Диамант - устал. Всё его тело, совсем недавно, такое послушное и выносливое, теперь сгорбилось, не в силах поднять невидимый груз, кем-то возложенный на его плечи.

Диамант знал, что я вошла, но не обернулся. Наверное, целую минуту мы молчали, зная о присутствии друг друга. Что было в этом молчании? Теперь я знаю. Неминуемость. Судьба. И мы молчали, отгоняя непонятные предчувствия. Для меня, тогда, он был просто диковинкой. Его хотелось трогать, осязать. Белая кожа, упругие мышцы. Они казались резиновыми. Настоящий гуттаперчевый мальчик. Он не выглядел человеком способным ударом руки проломать дверь или свернуть шею. За то всё его тело выражало силу. Он казался скрученной пружиной.

- Что тебе надо? Автограф? 

Диамант поднял голову и посмотрел на меня.

- Я... я хочу познакомиться. - глупый ответ.

- Зачем? - сухой вопрос.

- Мне нравится твой танец. Все твои танцы.

- Я видел тебя сегодня в первый раз. Раньше ты не приходила. 

Диамант встал и медленно подошёл ко мне. Я, не отводя глаз, следила за каждым его движением. Так близко я ещё не видела его. Он действительно был Ангелом. Чёрные глаза. Белая, нежная кожа, словно не живая. Живая кожа человека не бывает такой безупречной: ни единой родинки, ни единой морщинки, ни единого шрамика.

Он упёрся рукой в стену, приблизил лицо к моему на расстоянии, с которого слова можно почувствовать на губах. 

- Почему они тебе нравятся? 

- Это прекрасно. 

Он помотал головой.

- Это не ответ. 

- Почему? 

- Сюда заходили многие, но не такие, как ты. Я прекрасно знаю, чего желают люди, которые посещают меня после выступления. Таких, как ты не было ни разу. Что тебя привело сюда? Очередной каприз? "Я получаю всё, чего хочу"?

- Я не такая. - не выдержав взгляда, отвела глаза. Он смотрел пристально, словно читал мои мысли.

- Не такая... - произнёс он задумчиво. - Если что ни будь такого в тебе, чего я бы не видел в других? 

- Но я - это я, а они - все другие.

Диамант рассмеялся, как-то болезненно, обернулся спиной, словно в гримёрной был ещё кто-то и он ему показывал своё отношение к моим словам. Он смолк и закрыв лицо рукой, вернулся на стул. Рукой взялся за совершенно лишенную волос голову и собрал пальцами кожу. Рывок - на плечи рассыпались густые смоляные пряди. 

Я не смело подошла к нему и села рядом. 

- Смотреть на меня - стоит денег. Ты заплатишь их? 

Мне стало неприятно и обидно. Я даже разозлилась на него, но ничего не ответила. "Как он смеет!" - крутилось на языке и кололо. 

В тишине клацнула зажигалка. Диамант закурил. Встал, одел, штаны, накинул куртку. Направился к двери. 

- Я ухожу. 

Мне последовала за ним словно комнатная собачонка. На улице, около чёрного хода мы задержались.

- Извини, я был груб. Я просто сегодня устал... Я даже рад, что ты зашла. Хочешь - проводи меня. Только не проси танцевать. 

- Я не думала. 

Шли молча. Он не хотел думать и говорить. Я же думала, что сказать. Так хотелось нарушить дурацкое молчание.

- Ты гей? - спросила я не смело.

Диамант остановился, улыбнулся и отвёл взгляд на небо. Время молчания - затяжка сигареты.

- А, ну да! - улыбнулся он, - как я мог забыть. Современный шоубизнес, голубая мафия... Вход на сцену для танцоров - через жопу, для певцов - через рот... 

Он взял меня за руку и положил на свою ягодицу.

- Ну как, чувствуешь? Чувствуешь мою упругую попку? Нравиться? 

Словно молния меня поразила, в самое сознание: из неоткуда возникли обрывки картинок, страшных картинок: боль, крик, стон...

Я отдёрнула руку. 

- Да, я трахаюсь жопу. И ещё сосу ***. Много ***в! 

Его ответ, как подсечка и удар об асфальт лицом. Я стояла на ногах, но чувствовала, что он стоит над мной, и топчет нагой, как окурок, который выкинул только что из руки. А потом он хотел идти дальше. 

- Зачем ты так? Я ... 

- Что "я"? - Диамант резко развернулся и наклонил голову на бок. - Тебе прикольно? Можешь радоваться - у тебя есть знакомый гей. Это интересно. Это модно и стильно... Типа пидары ближе к женщинам и всё такое... Подруги с ***м, у которых нет претензий...

- Перестань! - не выдержала я, - Чем я тебя обидела? Я хотела только поговорить... Познакомиться...

Он отвернулся и сделал шаг в ночную улицу.

- Подожди! - я поймала его за руку и развернула к себе, - Я же не со зла, пойми... я просто, как человек...

- Уже прогресс! - ответил он, - Ты различаешь, что значит, «как человек».

Выдернул руку и ушёл, скользя тенью по стенам. 

Ночь после нашей встречи. Я спала и видела сон. Во сне он сидел на краю небоскрёба где - то в Лос - Анжелесе. Я поняла так, потому что несколько раз видела этот город в кино и на фотографиях. Диамант ел булку с изюмом. Нет. ...Даже не ел саму булку. Он крошил её и выцарапывал сладкий изюм. Услышав мои шаги, он обернулся и насторожился. 

- Не бойся, - сказала я и опустила руку в карман. Пальцами собрала жменю семечек и кинула их на крышу. - Гули - гули! 

Диамант усмехнулся и прыгнул вниз. Испугавшись, что он разобьётся, я метнулась к краю крыши. Почти у самой земли, над потоком машин, он расправил свои белоснежные крылья и свечой взметнулся в небо. 

Увидеть его стало наваждением. Манией. Под любым предлогом я стремилась попасть в клуб "Пальмос". Уговаривала Стаса. Стасу это нравилось. Он думал, что я клюнула на его действия. С нами уже было всё решено. Даже время свадьбы. Я только не решалась и тянула время, всегда находя повод. Стас был готов делать всё, что бы я согласилась. У него не было выбора. Его папе очень хотелось получить влияние на завод моего отца, мой отец уже обдумывал, как обустроит новую квартиру. Наш брак должен был для него стать самой выгодной сделкой. Стас согласился.

В очередной «поход» я еле выдержала выступление Диаманта и незаметно проскользнула в гримёрную. Вся горела. Я не знала, что со мной происходит. Стас никогда не вызывал у меня подобного при всех своих шмотках и одеколонах. Стас играл красиво, и мне нравилась его игра. Любой девчонке в восемнадцать хочется, что бы рядом был сильный, обеспеченный и уверенный парень. Но поспешила в гримёрную, вместо машины Стаса. Сказала ему: "подожди минут десять, я в туалет"... Но в гримёрной Диаманта не было. Он ушёл. Черный ход. Он обычно этим путём покидал клуб. Догнала его на улице. 

- Сколько ты собираешься заплатить? Если моя цена слишком большая - сделаю скидку. По знакомству. 

Так он меня встретил...

Я ударила его. Наверное, на целую минуту он оставался с откинутой в сторону головой. Когда он обернулся, из разбитой губы появилась маленькая капелька крови. Меня всю трусило. Я теряла сознание. Сердце в груди замедляло своё движение и делало глубокие глотки крови. А потом, выталкивало обратно в вены. От такого всплеска глохли уши и я слышала только стук. 

- Ни как не пойму, чего ты хочешь от меня? - спросил Диамант, слизывая кровь. - Не думаю, что твои друзья будут в восторге от твоего внимания ко мне. Я не могу тебе дать, что они могут дать тебе. Я могу дать тебе только боль. Иди к своему парню. Он ждёт тебя. 

Не выдержав больше, я отошла к стене и сползла по ней на асфальт, закрывшись руками от его глаз. 

Сквозь собственные всхлипы я услышала шаги. Диамант подошёл ко мне и поднял за плечи. Поймав пальцем слезу со щеки, он попробовал её на вкус.

- Настоящие. - прошептал он. - Ты плачешь, значит, чувствуешь. Но что ты чувствуешь? 

- Я хочу тебя видеть, слышать ... У меня никого нет... Я думала, может ты... 

- Тебе скучно... 

Слишком тихо стало на улице. Улица вдруг ожила и внимательно прислушалась к моему ответу.

- Может ты просто очередная свихнувшаяся поклонница? Слишком часто я вижу тебя в клубе. Но там я работаю. Такие условия. Я даю смотреть на меня тебе и таким, как ты. За это я беру деньги. Я беру деньги, а не ты мне их платишь! Тебе понятно это? - он схватил меня за одежды и вструсил. - Я перед толпой выступаю, что бы вам сделать скидку! Потому что каждый из вас, по отдельности не сможет оплатить мои услуги. Вы нищие, что бы смотреть искусство в привате!

- Какой ещё танец! - не выдержала я, - мне не нужен твой танец! Мне нужен ты!

- Я тебе нужен? А ты знаешь, кто я такой? Хочешь узнать? 

Он отвернулся, сделал шаг. Остановился.

- Иди девочка домой. Иди к своему другу. Он ждёт тебя в машине. Он беспокоится. Ты тут слишком долго задержалась для отмазки с женским туалетом. Но в туалет всё же сходи. Трусики у тебя мокрые. Испортишь кожу в машине своего друга. 

- Откуда ты знаешь....

Но его уже не было. Он исчез. Мне показалось, что я услышала шорох крыльев, как во сне, когда он свечёй взлетел в небо.

Опустошенной и пьяной, я вернулась к машине. Стас курил свой "парламент" сидя на капоте, Лебедь промакивал губы платком. Я заметила, что на платке пятно крови.

- Ты что там, заблудилась? - кинул недовольно Стас и смерил меня взглядом. В глазах подрагивал огонёк скрытого гнева, - Садись в машину. Домой едим...

Больше на представления в клуб я не ходила. Диамант вызывал у меня приступы отвращения. Его слова постоянно крутились в моём сознании. Я его обзывала пидаром, представляла, как избиваю ногами, как он заливается кровью и плачет, размазывая сопли.

Называла себя ****утой. Особенно бесила его последняя фраза: "трусики у тебя всё же мокрые..." . Руки своевольно скидывали тарелки на пол, рвали одежду, кидали стаканы в стены... Я запиралась в своей комнате, не отвечала на звонки... Как он посмел? Кто он? Какой-то танцор... Пидар, возомнивший себя звездой. Да он танцевать не умеет... Что было в нём такого звёздного, что он мог так плюнуть мне в лицо, как какой-то девочке с трассы "за пять". 

Стас пытался прорваться ко мне. Звонил. Приходил. Но ему я тоже не отвечала. Он злился. Вился под окном, "рвал" клаксон, стучал в дверь комнаты... Его я тоже возненавидела... Падала на кровать и закрывалась подушкой. Оставалась только одна мысль. Я спрашивала себя: почему так у меня в жизни гавённо получилось? Почему свет клином сошёлся на мне, а не на ком - то другом?

Иногда, мне представлялось, как он отдаётся... Нет, не мне... В кресле сидит какой-нибудь мужик, жирный такой, весь в наколках, с цепью на шее. Диамант подходит к нему, становится на колени, опускает свою голову между его ног и начинает... Мне от таких картин хотелось блевать. Я пыталась забыть, не думать о нём и его жизни. Но ведения не оставляли меня. Они становились хуже. Я видела его на четвереньках, а сзади, весь в поту, держа Диаманта за плечи, "работал" какой-нибудь парень по "понятиям". Парень пыхтел как паровоз, скрипел зубами, ругался матом при каждом своём резком толчке. И загонял Диаманту своё "орудие" по самый «корень». Диамант смотрел на меня, улыбался и повторял одну и ту же противную фразу: трусики у тебя всё же мокрые"...

Представь, после этих ведений, пришла ненависть. Страшная ненависть ко всему, что окружало. Ненависть росла, скручивала тело в приступах. Кидала из угла в угол... Грязь. Грязь повсюду. В грязи все. Люди, которых я любила, мои игрушки, моя комната. ... А может, не любила? Просто, привыкла, потому что "хорошо", это то, что "не плохо" в тот момент, когда ты начинаешь осознавать мир вокруг себя. Тебе говорят, что хорошо, а что плохо... Дают конфету или тыкают в дерьмо лицом... 

Я тоже в грязи. Мир перед глазами изменился, когда я буквально вынесла себя из комнаты. Тихо и незаметно оделась, никому ничего не сказала и ушла. Просто так. Шла по улицам, смотрела на людей. Если посмотреть на людей со стороны - то они суетливая толпа. Каждый человек совершает глупые и ненужные движения. Когда смотришь на людей со стороны, они напоминают детей в песочнице. Что-то неумело лепят и называют поделку жизнью. Каждый в своей песочнице. 

Незаметно для себя я добралась до клуба. Ноги сами принесли меня туда. Прежде, чем я увижу свет его рекламных вывесок, перейду подземный переход. Там всегда сидит на одном и том же месте нищий. Грязный и заросший. Он спит, а в его кепку падают жалкие гроши. Я никогда не кидала ему милостыню, но в тот день, а вернее, ночь, я зашла в кафе, тут же, в переходе и купила булку с изюмом. Вернулась к бомжу, села рядом и преломила сдобу пополам. Бомж проснулся. Он посмотрел на меня и почему - то перекрестился, словно я выглядела в сто тысяч раз хуже его. 

- Ещь, это тебе. - протянула я половину.

Он сглотнул слюну, и его глаза заблестели слезами. Дрожащими руками он принял угощение, помял его слегка, выцарапал из булки изюм и положил в карман своего засаленного пальто. На моих глазах из мякоти булки он вылепил зайца и протянул его мне. улыбнулся гнилыми зубами и вытер слёзы.

- А это тебе. - сказал нищий. - Тебе подарок. Рождество завтра. А изюм доце отнесу... Положу на могилку. Она сладкое любила. На тебя похожа...

Я встала. Сделала пару шагов назад. Постояла, посмотрела на него. Он снова уснул. В жизни каждого человека, как бы он не жил, есть всегда нищий из подземного перехода. Такой нищий есть в каждой человеческой судьбе. 

За спиной услышала смех. Обернулась. Около кафешки стояли подростки и пили пиво. Они смеялись с меня. 

Заметив моё внимание, один из них крикнул: 

- Эй, сестра, а нас поздравишь с Рождеством? 

Меня потянуло к ним. Парни оживились. Подойдя к самому смелому, который привлёк моё внимание, я осмотрела его с ног до головы и остановилась на груди. Под распахнутой небрежно рубашкой, красовался золотой крестик на цепочке. 

- Ты в бога веришь? - спросила я его.

Парень решил съязвить. Блеснуть умом. 

- Нет, я мусульманин! - ответил он и расплылся в улыбке. - А ты кто, мать Тереза? Может, и нам милостыню подашь? 

- Нет, - произнесли не мои губы и не мой язык. Мне стало как-то спокойно и тихо, - Я - дева Мария.

Парни приумолкли. Растерялись. 

- И милостыню я не подаю. Я подарки принимаю. - продолжали мои губы и мой язык, - Ты же мусульманин, так? 

- Ясен перец, мусульманин. - ответил парень и указал на друзей, - Лёха - буддист, Костя - в Вуду верит, Саня - .. Сань, а ты кто у нас? 

Саня не ответил. Я перебила парня.

- Это не важно, кто он, завтра по любому не ваш праздник. Поэтому, помолитесь друг за друга сейчас.

Парни вдруг стали серьезными. Странно потоптались на месте.

- Ты чё, больная? - скривился "мусульманин". 

- Ладно, ну её на ***! - толкнул Лёха - будист "мусульманина" в плечо. - Пойдём...

- Стой! - крикнула я "мусульманину", - если ты "мусульманин", на х** тебе крест? 

Рука сорвала с шеи парня украшение.

- Ты чё! - зашипел парень и расставил руки, как гусь расставляет крылья, - по ****ьнику захотела? 

Его рука нанесла мне удар. Но я удержалась на ногах. 

- Ты чё, стерва, натворила? Ты знаешь, сколько он стоит? 

Последовал ещё один удар. Я упала на бетон. Тёплая кровь потекла по губам из разбитого носа. Но вместо слёз я рассмеялась. 

- А ты знаешь, сколько он стоит? Ты знаешь, сколько он стоит! - заорала я на весь переход. 

Удар ноги откинул меня на спину. В ушах зазвенело. 

Перед глазами скользнула тень. Парень - "мусульманин" пошатнулся. Тень мелькнула снова. Буддист потерял равновесие и упал рядом. Костя согнулся. 

Тень остановилась. Наклонилась над мной. Подняла на руки и понесла. Понесла так легко, так нежно, словно я пух. Мелькали огни фонарей, звёзды... Только луна оставалась неподвижной. Она смотрела и видела того, кто меня несёт сквозь ночь.

- Зачем ты пришла? - спросил голос в тишине. Над головой смыкались крылья и я слышала шорох перьев. Мягкие перья щекотали лицо. - Зачем тебе это? 

- Мне всё надоело... - ответила я, еле разжав губы, слипшиеся от крови - я хочу умереть...

- Теперь ты не умрешь. Никогда. Нельзя умереть, однажды родившись. 

- Если было это так, я всё бы начала сначала...

- Это так... Меня убивали много раз. Я сбился со счёта. И каждый раз начинал с начала...

Теплый язык коснулся моей кожи. Прошёлся по губам и слизал с них кровь. 

- Зачем ты так делаешь? Я грязная, я в крови. Меня избили. 

- Это кровь рождения. Такова традиция. Люди моют ноги своим святым. Но это их святые. А я святым зализываю раны. Тот, кто моёт ноги - тот предаёт. Потому что в мытье ног нет ничего, кроме очищения от дорожной пыли. Люди и пыль с икон вытирают, а должны языками лизать мироточения. Вкусив крови - ты навсегда связан с тем, чью кровь принял. И ни важно тогда - месть или любовь. Кровь - это навсегда. Месть навсегда, любовь навсегда. Не предаёт тот, кто связан кровью. Не предаст свою ненависть, не предаст любовь. Предавший кровь - убивает себя. С рождеством тебя, Мария.

- Кто ты? - спросила я.

- Открой глаза.

На меня смотрел Диамант.

- А ты - спросила я его, - ты любишь мстить? 

- Я мщу любя. 

- Мне мстишь? 

- Нет. Тем, кто запрещает любить.

- Ты знаешь, что такое любовь? 

- Я покажу тебе. Хочешь? 

- Да. Потому что я не знаю, что такое любовь...

Диамант оторвал свои губы.

- Ты знаешь, что будет падение? В этом мире - это так.

- Знаю. Я хочу падать. Только с тобой. Толкни меня. 

И он толкнул меня в пропасть. Мы падали всю ночь. Жестокий и нежный одновременно ангел терзал мою плоть и душу, извлекая из нутра все детские мечты - плюшевые игрушки. Он разбрасывал их по сторонам, рвал на части и устраивал снегопад из поролона иллюзий. Я не сопротивлялась. Он вошёл в меня весь без остатка. Проник в каждую клеточку тела, в каждый уголок сознания и пульсировал там, добившись наивысшей власти. Моё " я" растворилось в его "я" и стало единым целым с ним. Я хотела его власти над собой.

Я почувствовала, что помимо своей воли поглощаю его. Втягиваю его в своё тело, подчиняясь неведомому закону, высшему, чем все законы оставшиеся за пределами комнаты. Страх овладел мной. Приятный страх. Когда ты стоишь на крыше самого высокого здания города и протягиваешь кончик пальца к любому из домов, тебе кажется, что ты гигант, что тебе принадлежит целый мир. 

Диамант нёс этот мир. Мир был в нём, и он отдавал его мне. Я принимала новый мир, перестав переживать за возможные последствия. Они казались такими незначительными и мнимыми, как мираж или наркотическая галлюцинация. 

Утро пришло ко мне с его объятиями и поцелуями.

- Тебе пора - шептал он на ухо. Теперь - пора.

Покидать постель с теплом его тела мне не хотелось. Он чуть шевельнулся, ослабил руки. Я сжалась. Обнажённая спина резко ощутила холод комнаты. 

- Не уходи. - сказали мои губы и потянулились за ним. Но Диамант уже стоял на полу и одевался, - Не уходи - повторила я. Голос мой дрогнул. Ещё миг и я рыдала, как маленькая девочка. - Ты же уходишь? Да? Уходишь навсегда! Я теперь всё знаю о тебе! 

Диамант кинулся ко мне и крепко сжал. Его рука нежно скользнула под мою левую грудь и остановилась на сердце. Я чувствовала, как моё сердце бьётся в его тёплой ладони. Он держал его.

- Я здесь, я всегда буду здесь. Но тебе пора. Тебя уже ищут. Пока только семь утра. Но скоро твои знакомые будут здесь. Они обязательно придут сюда. Партнёрша звонила. Стас в клубе. Меня ищет. Я должен спешить. Но ещё есть возможность разыграть ситуацию. Ты должна остаться вне подозрений в связях со мной. 

Из подъезда я поспешила к телефонной будке и сразу набрала номер подружки. Просить о помощи было поздно. Ей уже звонил Стас до меня, и она ответила, что меня нет у неё дома. Оставалась надежда на записную книжку. Пальцы немели, набирая номер за номером. Но везде уже "побывал" Стас. Отпустив гудящую трубку, я размазалась по стеклу будки и потекла на пол. Выхода не было. Стас знал все мои телефоны. Он читал мою записную книжку. 

Что чувствует человек, когда осознаёт свой конец? Не важно, физический или духовный. Всегда - это край обрыва. Ты стоишь и смотришь в низ. Внизу будет больно, внизу будет смерть, но миг её ощущения - всего лишь миг, за которым последует освобождение... Не смерть пугает. Предчувствие смерти. Не боль пугает, а потеря. Что теряла я? Всё. И всё для меня значило потерять Диаманта. Больше никогда его не увидеть. Вдруг я стала очень маленькой и беззащитной. Мне хотелось домой, в плюшевое детство, когда я была только ребёнком. 

Дверь в телефонную будку открылась. Я подняла взгляд. Передо мной стояла какая-то тётка. Не женщина, а именно тётка. Полноватая, с сумками продуктов, дурацкой шляпке и кожаном плаще. Слишком намазанная косметикой. Наверно, она хотела выглядеть моложе, но забыла, как это быть молодой. Она пользовалась косметикой, только что бы показать, что она женщина, а не что-то другое. 

- Вам что, подвалов мало? - гаркнула она на меня сверху. - Уже в телефонах ночлег устроили! Людям позвонить уже нельзя! Что это такое? Да посмотрите на неё!

В моём животе что-то шевельнулось. Как будто я вчера перепила. В ушах звенело, и крики тётки я уже не слышала. Она продолжала стоять около будки, открывала рот, словно рыба, и своим немым вопением собирала вокруг себя толпу таких же немых людей-рыб. Им не хватало только пузырей. Пузыри должны срываться с их немых ртов и весёлым хороводом подниматься вверх, к небу. 

Меня бросило вперёд, из будки вон. Я вывалилась наполовину и остановила падение лицом в грязный асфальт руками. Тётка от неожиданности отскочила. Отскочила вовремя. Меня вырвало. Один приступ, потом, второй и третий, выворачивающий на изнанку. Но на асфальт я не обронила и капли. 

Приступ отпустил. Стало сразу как - то легко. По телу растекалось необычное тепло. Так бывает, когда пьёшь большими глотками много тёплого молока. Я осмотрелась. Люди смотрели на меня лицами, перекошенными в испуге . Они видели совсем другое. На их глазах, я вырвалась из будки, став на четвереньки, и окатила толпу диким, кашляющем полу лаем, полу рёвом. 

- Она... Она сумасшедшая! - закричала тётка в кожаном плаще. - Надо скорую вызвать! Ещё на людей начнёт кидаться! Она уже кидается! 

Я не была свидетельницей встречи Стаса и танцевальной группы Диаманта. Я узнала о произошедшем позже... Когда ничего не могла делать, кроме, как слушать и запоминать....Только фрагменты, но из них я поняла самое главное, что должна была ещё понять. ...

Удар ноги в дверь. Дверь распахивается. На пол падает вырванный замок. Щелчок затвора. В пустом зале клуба - растерянные танцоры. Они готовились к вечернему выступлению. Теперь неподвижно стоят под прицелом пистолетов. Стас вышел вперёд, между Борисом и Лебедем. 

- Где ваш солист? 

- Его нет. - ответил первый танцор. 

- Где же он? 

Люди пожали плечами. 

- а что случилось? - спросила девушка - танцовщица.

Стас подошёл к ней и без церемонно ударил в лицо. Она упала. Мужчины дёрнулись к Стасу, но выстрел Бориса остановил их. 

- Я вас всех сейчас переебошу, если этот пидор не будет здесь через минуту. Где хотите - там и ищите его. - Стас развернулся к мужчинам и двинулся на них.

- Что стали, козлота? - толкнул он самого ближнего в грудь, - Двигайтесь, звоните, ищите своего ***соса!

Мужчина сдержал гнев, но взгляд из под лба вызвал ещё большее озлобление у Стаса. 

- Чё, пялишься? Я тебя спрашиваю? Чё пялишься? - заорал Стас и снова толканул мужчину. 

Танцор провалился в пространстве, и рука Стаса толкнула воздух. Танцор возник с боку и вывернул руку Стаса. Тугой, кожаный хлыст перетянул руку Бориса и сильный рывок бросил его на пол. Лебедь успел выстрелить, отшагнув назад. Танцор с плетью рухнул на спину. Борис, скуля от боли, потянулся за пистолетом окровавленной рукой - кнут содрал с запястья кожу. 

- Стаять! - крикнул Лебедь, переводя ствол оружия с одного человека на другого. 

- Ты - отпусти его! - крикнул он человеку, державшему Стаса. 

Стаса отпустили.

- Ладно, пидарьё, не хотели по-хорошему, пеняйте на себя!. 

Стук упавшего пистолета и хрип Лебедя заставил его оглянуться. 

Сзади, стоял Диамант и держал Лебедя за шею, словно собаку за ошейник. 

- Ты хочешь мне отомстить. Так ведь? - спросил он у Стаса. 

- Я тебя порву нахрен! - дернулся к нему Стас.

- Стой на месте, иначе я твой кореш будет здесь вторым трупом. - предупредил Диамант. - А тебе я покажу, что такое настоящая месть. Сегодня моя группа уедет из города, и не кто ей мешать не будет. Поэтому сейчас ты мне дашь своё пацанское слово, что не тронешь их. 

- Тебе? Да кто ты такой, что бы меня под ответ брать? Ты же чмо! Ты же пидор! - усмехнулся Стас.

- Пидор - это ты. То, что я делаю со своим телом - только моё дело и у тебя нет права решать, правильно ли я поступаю или нет. А вот, то, что делает твоя душа... Ты крутишься среди своих, таких же петушков, как и ты. На кого ты способен дернуться? На тех , кто слабее тебя. Но со мной у тебя получился прокол. Для тебя это будет уроком. И почему? Потому что у тебя свои понятия. Куда ты дернешься из своего курятника? А вот у меня действительно есть власть. Когда мои уедут - я твой. Ты хотел моё тело - ты его получишь. Потому что у меня есть власть. Делай, что хочешь со мной. Это твоё право. Я даю тебе шанс. Если ты им не воспользуешься - ты погибнешь и твои кореша тоже.

- Ты бальной... - прошептал Стас. - Какой ещё шанс? 

- Перед своей смертью, ты узнаешь, что я было прав. Так как? Даешь слово? Если не дашь, то от сюда ни кто из твоих не выйдет. 

Стас кивнул головой. 

- Хорошо , даю слово пацана. 

Диамант отпустил Лебедя и обратился к своим: 

- Ничего не берите с собой. Всё что вам понадобится - вы будете иметь. Прощайте...

Товарищи Диаманта кивнули в знак согласия и покинули зал клуба. Странно, слишком спокойно. Как будто знали, что так будет...

- Теперь я твой.- ответил Диамант Стасу. 

Стас подскочил к Диаманту, и собрав все силы ударил его в лицо. 

- Так, пацанам звони. Этих козлов нельзя отпускать... - сказал он лебедю. 

- Ты не понял кое-чего, - произнёс Диамант, вытирая с лица кровь. - Тебе лучше дать им уйти. Подумай вод над чем. - Диамант сел, - У меня довольно много влиятельных друзей на верху. Им очень нравилось, как танцевали ребята. И эти люди стоят гораздо выше, чем твои местные. Они не простят тебе и твоим друзьям. Это будет медленная и страшная гибель. Они захотят узнать, что здесь произошло. Начнутся разбирательства. Ты хочешь этого? 

- Ты не пугай меня своими связями через жопу! - Стас снова ударил Диаманта. На этот раз нагой в грудь. 

- Так что? спросил растерянно Лебедь - звонить? 

Стас задумался. 

- Нет, не надо. Давай его в машину и в торговый центр.

Торговым центром в нашем городе называли двадцатилетнюю стройку, которая за время своего существования стала легендарным местом. Волшебный островок для добычи денег и подвалы инквизиции. Она до сих пор так и не завершилась. Теперь там стоянка и заправочная, но серый монолит продолжает пугать город своим чёрным лицом. Туда везли Диаманта. Его ждала инквизиция. 

Стас и меня туда привёз. Меня он быстро нашёл. Я и не пряталась. Пошла прямо в клуб, только там уже никого не было... Позвонила ему. И он приехал. 

Устроил очную ставку ночью. Мы стояли друг против друга. Я и Диамант. Лунный свет падал на него сквозь окно подвала, как свет прожектора. Его последнее выступление. Мы смотрели друг на друга. В его глазах я видел страх за меня. Они блестели. От слёз, но он их не пускал. Сдерживал. Нас разделяли Борис и Лебедь. Стас ходил вокруг. Он думал.

- Давай так. Я тебя отпущу. - предложил он Диаманту. - И ты уедешь. Навсегда. Больше ты в городе не появишься. Иначе я тебя здесь порешу.

- Из города я уеду по своей воле. Когда захочу. Сейчас я не хочу. Я остаюсь городе. И Маша остается со мной. Ты её забываешь и больше не беспокоишь. Вот мои условия.

Стас закрыл собой от меня Диаманта.

- Ты что, нюх потерял? Мне похрен твои знакомства. Я тут подумал: а что мне твои знакомые? Будут ли они из-за пидора шум поднимать? С нормальными пацанами отношения портить.

Удар в живот и Диамант на земле. Стас сплюнул. 

- Много ты на себя взял. Кончаем его, пацаны. 

- Кто будет первым? - спросил Диамант и его улыбающиеся губы заметно дрожали в лунном свете.

Нога Стаса влетела ему в лицо. Тело Диаманта отлетело к стене и распласталось в грязи. 

- Нам твоя жопа - нахуй не нада! Ты её уже проебал! - крикнул Стас, возвысившись над ним. - Даю тебе последний шанс: свали с города. Я тебя как человека прошу, хоть ты и пидар! Ты позоришь меня, ты позоришь мою семью!

- Я не уеду из города... - прохрипел Диамант, - город - мой!

Стальной прут просвистев в воздухе, с глухим звуком опустился на тело Диаманта. ...

Глухо стало. Белые перья. 

Они кружились, как хлопья снега. 

Медленно опускались на землю. 

Земля укрываясь ими, становилась мягкой. Но перьев не хватало. 

Чтобы земля стала мягкой, 

нужно убить много ангелов. 

Одного мало. ...

А что было дальше? Вам ещё интересно? Дальше была ночь. Во мраке звучал голос Стаса. 

- Давно пора мне это сделать...Лебедь, ты начинай...

Я слышала, как рвётся ткань моего платья. 

- Сука, ты будешь помнить меня, пока не сдохнешь. Я тебе обещаю такой ад... - он ударил меня под дых и толкнул на кровать.

- А как пидоры любят? Вот так? - он перевернул меня на живот и прижал за шею к кровати. Как странно, я никогда раньше не могла себе представить, как отвратительно воняет свежевыстиранное постельное бельё. - Это тебе за то, что Стас мне выбил зуб, когда я пошутил насчёт тебя... Помнишь? 

Хорошо, что я лежала лицом в кровать и не видела конвульсирующего в похоти Лебедя. 

Кто был следующий? Какая разница... Я ничего не чувствовала. Я только хотела почувствовать ещё раз, какие на ощупь перья. 

- Что будем теперь с ней делать? - словно голос за кадром, словно я манекен. 

- Пусть оклемается. Оттащи её в ванную подмыться. - другой голос за кадром... А потом... 

- В любом случае эта сука мне уже не нужна. - Стас курил, усевшись в кресло. Большими глотками пил водку из бутылки, - Подкинем Кащею. У него в притоне все надвиганные. Ни кто ничего не поймёт. Наконец и повод появится с ним счёты свести. Всё же таки, она была моей невестой, а за такое - только месть. - он рассмеялся, - С Полканом уладим самосуд - он поймёт нас и дело закроет за недостачей улик. Полкан на Кощея сам давно зуб имел...Повода не было особого...

Стас любил форсить своим стволом. Небрежно оставил его на тумбочке. 

- Может ещё раз? - предложил Лебедь, когда я добралась до кровати из ванной. 

Пуля расколола его череп. Борис опустился передо мной на колени и рухнул к моим окровавленным ногам. 

Стаса я убила последним. Мы смотрели долго друг на друга. Я не хотела, что бы он ползал в моих ногах и молил о пощаде. Тогда мне пришлось бы убить пусть хоть и падлу, но всё же в человеческом обличии. Он и не сделал этого. Так и остался тем, кем был всегда. Умер зверем.

Поезд мне шептал, качая в колыбели вагона: "Спи, всё закончилось". Поезд обманул. Всё только начиналось. Я ощутила это через несколько недель, оказавшись в другом городе, среди чужих людей.

- Дочка! Да ты же беременна! - добрые руки уборщицы туалета подняли меня на ноги. - Что же ты дочка! Откуда ты? А муж где? 

Уборщица задавала слишком много вопросов. Я ответила на последний.

- Мать, ты веришь, что можно родить от ангела? - сказала я, вытирая губы от блевотины.

"Мать" перекрестилась.

- Ты что, с ума сошла, Господи, прости грешную! Какого ещё ангела? 

- Мать, почитай Библию, узнаешь... 

Оставив перепуганную женщину, я покинула очередной привокзальный туалет ещё одного города. В кармане - билет дальше. Не важно куда, важно как. В моём чреве начиналась новая жизнь. 

Она сидит рядом с тобой. Я сама его родила. Никого не было рядом, когда он в первый раз закричал. Он кричал всему миру о своём появлении. Мир должен был услышать. Ведь рядом с ним не было волхвов и их даров. Была только я и вот этот пистолет. 

Рука женщины легла на рукоять. Пальцы сжали холодный металл, щелкнули предохранителем. 

- Уважаемые пассажиры, объявляется посадка...

- Я уезжаю. - сказала Маша, - Вместе с ним. Ты меня не сможешь остановить. Дай мне уйти. Спаси себя.. 

- На улице - взвод спецназа. - ответил Воронцов, - У них приказ стрелять, если ты не подчинишься мне. 

- Ты хочешь увидеть будущее? - Маша поманила к себе ребёнка и развернула лицом к Воронцову, - посмотри в его глаза. Эти глаза увидят, как убивают его мать. Он запомнит мою смерть. Хочешь породить ещё одно чудовище? Измени хоть - что нибудь! 

- Это всё демагогия. - неуверенно ответил капитан, не в силах отвести взгляд от глаз ребёнка, - Ты затеяла дурацкую игру...

Маша встала и взяла ребёнка за руку. 

- Маша, остановись! - крикнул капитан.

Женщина не обернулась. Она направлялась к выходу, уводя ребёнка. И только ребёнок на выходе приостановился и оглянулся на Воронцова. детская рука чуть поднялась в жесте прощания. 

Воронцов вскочил, вспомнив об условиях операции. 

- Маша! Стой! Не выходи!

К кафе, из темноты выскочили пятнистые силуэты. 

Воронцов остановился. Достал пистолет, и обернулись к уходящей женщине с ребенком, прошептал:

-Маша... Я верю тебе... 

Словно услышав его, женщина и ребенок обернулись. 

- Сегодня же ты будешь со мной... - улыбнулась ему женщина. - Поторопись... 

Капитан был уже около двери. Но открыть её он не смог: что -то случилось с замком. Сзади подбежали оперативники. Воронцов развернулся и открыл по ним огонь почти вплотную. У одного из них, падающего перед ним, он вырвал автомат, переключил на режим одиночной стрельбы и разнес стеклянную дверь. 

Бойцы спецотряда были уже в паре шагов от Маши. Но достичь цели они не смогли. Мать и её ребёнок проходили мимо бойцов к перрону, где их ждал поезд, а бойцы падали один за другим подле нее. 

Вдруг пошёл снег. Странные, белые хлопья, похожие на перья, сыпались с неба, устилая землю под ногами идущих. 

Капитана ударило по ногам, но он, не чувствуя боли, продолжал идти и стрелять. Еще несколько точных попаданий и силы оставили его. Кровь забрызгала нежные перья. Над Воронцовым склонились лица в масках. 

- Какого ***! - процедил один из бойцов и сорвал маску. Это был Чаев. - Почему он стрелял? Что произошло? 

-Товарищ полковник! Его Павлик снял! - ответила одна из масок, - Воронцов же мочить всех начал! В кабаке наших уложил. Две обоймы. Блин, как он их перемочил! Я такого не видел ещё! Одного за другим - бах! Бах!

- Где сучка? - выпрямился полковник. 

- Там! - указала другая маска в сторону поезда. - К поезду отходила. Паша ее положил. 

На перроне, раскинув руки и ноги, словно взлетая взлетая в небо , лежала Маша. Ветер гладил её волосы.

Полковник подскочил к мертвому телу и затанцевал над ним, притоптывая нагой.

- ****ь! *****! Всё - *****!

Устав, он склонился обессиленно над трупом и достал рацию.

- Павлуша, сучара! - выругался полковник в рацию, - Биатлонист ***в! ****ец тебе! Ты должен был её только ранить!

Отключив рацию, полковник замер.

- Ребёнок... - прошептали его губы, и плечи ощутили падение звёзд с погон. Он выпрямился и вскинув руки, заорал: 

- Где ребёнок?!

Ему ни кто не ответил. 

Ночное небо потемнело от света первых лучей солнца. Они погасили сияние рождественских звёзд.

Крестные

На заброшенной ветке Сортировки, на холодных, покрытых инием ржавых рельсах сидел маленький мальчик. Его плечи изредко вздрагивали. Он плакал. Плакал не один час, время от времени поднимая взгляд красных от слез глаз в серое небо, словно оттуда кто-то очень могущественный мог дать ответ. 

Но ответа не было. Пришел человек из тумана, парень, лет двадцать пять.

Мокрый снег, так и не сумевший в рождественскую ночь покрыть город белым одеялом, к утру уступил место туману. Парень вышел из тумана, огляделся, и шагнул к мальчику.

Присел рядом и тихо сказал:

-Я ищу мальчика, который потерял маму. Они должны были приехать из города, которого нет.

-Это я…- ответил мальчик всхлипывая.

Парень поднялся, достал лезвие канцелярского ножа и зажал его в руке, да так, что по запястью потекла кровь.

-Не бойся, это такой фокус! - улыбнулся парень и опустил руку. Кровь закапала на снег.

Из под снега появились странного вида стебли, похожие на морские водоросли с подобием присоски вместо цветка. Парень позволил стеблям опутать его руку, а затем поднял ее вверх. Стебли потянулись за рукой и там, вверху, парень сжал окровавленный кулак вместе со стеблями. Стебли стали дергаться, толстеть по всей длине и светиться зелев разжал пальцы. 

Шесть волхвов несут дары 

сыну утренней звезды.

Компас, ключ, печать, топор.

Он свободен от оков.

Из ладони, обращенной к небу устремился пламенеющий зеленый яркий шар, разгоняя туман своим светом.

Парень опустил руку, а полупрозрачные стебли сами осыпались с руки на землю. Он раскрыл ладонь и показал мальчику. На ней не было ни единого следа пореза.

Мальчик не услышал шагов появившихся из-за завеси тумана двух женщин в черном, блондинки и брюнетки в длинных кожаных плащах. 

Только когда они остановились подле него, он поднял голову и оттирая лицо от слез, спросил:

- А вы кто, тети? 

Женщины переглянулись и блондинка, улыбнувшись очень тепло и по-доброму ответила:

- Ты прав малыш, мы тети, твои  тети. 

Блондинка присев. протянула руку в приглащающем жесте. 

-Пойдем с нами, малыш. Тебя ищут очень плохие люди. Но у тебя большая семья. 

-А мама? 

-Мама... Мама, малыш, у нас у всех одна. У таких, как мы, у таких, как ты. - ответила брюнетка. - А та, что родила тебя, теперь в лучшем месте, чем этот мир. Она теперь свободна. Однажды вы встретитесь. 

-А пока с тобой будем мы... - услышал мальчик мужской голос и обернулся на него. 

Из тумана вышли ещё двое мужчин и женщина. Первый, высокий, в широкополой шляпе, подошел ближе и присел перед мальчишкой. Он достал из внутреннего кармана плаща  старинную печать. 

-Что это? 

-Это печать Пилата. Придет время и она поможет тебе, малыш. 

-Тебя ждет ещё подарок. Ведь сегодня Рождество. Твой праздник... 

Из тумана вышел  третий мужчина. Он улыбнулся двум первым молодым женщинам и подойдя к мальчику протянул ключ. 

-Это ключ от всех дверей. Если вдруг ты захочешь уйти куда будет угодно тебе, просто представь, куда идешь и проверни ключ.