Код Брэйна Дауна. Обман в стихах

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный»
А.С. Пушкин


«Так повелось, что людям чести
Привычно собираться вместе
Лишь для того, чтоб хаять власть
И после этого пропасть.
Вот так, как мерзостная сводня,
Тиран под знамя соберет
Солдат, поэтов и народ…
Но это будет не сегодня,
А в год две тысячи восьмой,
Прошитый красною тесьмой.»
Брэйн Даун, «Евгений Онегин», Х глава

http://msk.afisha.ru/books/book/?id=10339160
 



Глава первая


«Не мысля гордый свет забавить,
вниманье дружбы возлюбя,
хотел бы я тебе представить,
Залог, достойнее тебя…»
А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»

 I

Кружась в водовороте буден,
В столице древнея Руси,
Я занимался ежечасно
Добычей суетной бабла,
Что победителем есть зла,
Чтоб содержать себя и кошку,
Младых подружек и подчас,
В минуту сладкую досуга,
Попить пивка, увидеть друга,
Секунду вдохновенья ждать
И любо пасквили писать,
О шлемилях и чебуранах,
Иных духовных партизанах,
А летом к морю выезжать.

 II

Так вот, однажды мне попала
Книжонка толста Брэйна Давна.
Онегина в ней спрятан код
И Пушкин там глядит усталый
С обложки глянцевой в бинокль
На памятник свой рукотворный,
Что сохранился и до сей
Эпохи Pepsi и сетей,
Что ловят души всех реально
В свои оковы виртуальны.
Издательство благодарит
И Пушкину слагает оды
За все бесценные труды
И помощь в расшифровке кода.

 III

Сей борзописец Даун Брэйн
Решил ответ явить исправный
На дику ересь Дэна Бравна,
Что в пику церкви издает
Нам свой обман «Да Винчи код»
И утверждает, что Христос
Утехам плотским предавался
С Марией грешной сделал дочь
И внучку божью. Дописался!
Светая ж церковь, зная это
Скрывала якобы от света.
Сей факт порочащий Его,
Следы усердно заметала,
Еретиков уничтожала.

 IV

Теперь злой гений Браун Дэн
Подвинут будет с пьедестала
Властителей умов лукавых.
Его заменит Даун Брэйн –
Наш доморощенный писатель.
Чтобы купить газонокос
Попсу коммерческую он
Писать отважно подвизался.
Чтоб Дена Бравна превзойти
И дерзким замыслом высоким
И поэтичною красой,
Знаньем истории глубоким.
Он тайны страшные вскрывает
И код истории ломает.
 
 V

В романе Даун пояснил,
Что хоть Да Винчи гений был,
Писал картины, баб любил,
Изобретал все день и ночь
Но и ему было не в мочь
Писать лиричные романы
И ублажать сердца тщерей
Средь поэтических аллей.
Что солнце жарко осветило
Русской поэзии рассвет.
И он являет нам портрет,
Поэта лик неискаженный
Цензурою, чредою лет
И сказкой вычурной легенд.

 VI

Но как нам правду отыскать?
История – неточная наука.
Она есть фильм о том, чего уж нет.
И у нее хватает режиссеров,
И сценаристов-фантазеров,
Все на нее имеют свой ответ.
И прошлого туманные событья
Все достоверно сочинить спешат,
Как лихо и сметливо сочиняют
для нас они героев наших дней,
Эпохи нынешней кумиров,
Народов славных бригадиров
Что знают цели этих дней
И правят Родиной моей.

 VII

Историю историки творят?
Пушкиноведы Пушкина ваяют.
Они его нам сочиняют
Таким, чтоб был удобен им.
Каким вы были, Александр Сергеич?
Как нам узнать правдивый ваш портрет?
Где нам сыскать чудесную машину
Чтоб в прошлое переместила нас
И всё могли подробно мы увидеть?
Витая, словно бог всевидящий, незримый
Преграды и пространства победив,
Вникали б в сущность мыслей и поступков,
В оттенки чувств, желаний и судеб.
Тогда бы мы узнали Ваш секрет.



 

Глава вторая



 I

Нашедши Дауна шедевр
В витрине модных магазинов
Его прочесть я не спешил
В период на дела багатый.
Дождавшись ж праздника труда
Сказал я Миргороду «да».
И Киеву махнув рукой
Я взял «Онегина» с собой.
О вы, столичные девицы,
Не плачьте сильно обо мне.
Не долги отдыха покои.
И жизнь зовет нас снова в бои.
На войны чести и труда
За славы, почести, любови.

 II

Неспешно в волю отдыхая,
Природы лик обозревая,
На кортах в теннис я играл
И пиво пил, и борщ едал,
И свой удел благословлял.
Хотел сначала волочиться
Я за красавицами вслед.
Затем совсем я обленился
И дал отшельника обет.
Тогда для чтения, друзья,
Созрел уж наконец-то я.
Ведь Дауна большой секрет
Давно меня уже манил.
Ему я время посветил.

 III

Пред тем как «Кода» Брэйна Давна
Страницы дерзкие открыть
Решил «Е.О.» я освежить
В архивах памяти лукавой,
Что для маразма рождена.
К нему всегда спешит она.
И что ж, алхимик рифм волшебных
Своим искусством предо мной
Восстал из гроба как живой.
Да! Александр, блин, Сергеич
В бессмертных пушкинских строках,
Таких красивых и небрежных,
Картин и чувств нарисовал
Мне непрерывный карнавал.

 IV

Все перечел. Увидел я,
Что люди все меж тем похожи
По миру ходят с века в век.
Но благородный человек
Повывелся, все помельчало.
И нашей техники прогресс
Упадку духа не мешает.
Что рабство перекрасилось.
И в душу к нам перебралось.
Что современный человек
Богов всесильных сокрушая
Спешит на место их поставить
Собою гордого себя,
И в плен к Мамоне попадает.

 V

Что современные Татьяны
Бумажных писем меньше пишут,
E-mail’ов быстрых больше шлют
Да SMSочки лихие
Их на свидания зовут.
Да постят в чат «Я вас люблю.
К чему мне вам outloockавить?»
И их Евгении, увы,
Байронов больше не читают
И в лучшем случае листают
«Шлем Ужаса»,
В «Принц Персии» играют,
Да боевой лилея дух
Бредут они в «Бойцовский клуб».

 VI

И дух коммерции, что был замечен
В «Онегина» главе восьмой,
Что сохранилась лишь в отрывках,
Теперь свободно бродит по Руси
Не робкой тенью призрака Европы,
Годзилой страшной иль Кин-Конгом,
Что гордо ходит, как паша,
Дубинкой доллара маша,
И души в плен берет повсюду.
Слаб человек, крушитель бога,
Раб голода, любви во век,
Мамоной правится наш век.
И вы – романтики-герои,
Идеалисты старых дней
Уже давно почили в бозе.

 VII

В «Онегине» увидел также я,
Сбылись поэта милого мечтанья,
Сожженные в десятой голове.
Пал злою смертью щеголь царь
Династии Романовых кровавой
И на костях погибшего люда
Построен рай свободного труда
И Красная Звезда там воссияла.
Враги труда в войне истреблены.
Но как Тартюф бессмертные они,
Как птица Феникс возродились,
Орлом двуглавым взгромоздились
Народу русскому на плечи трудовые
И празднуют уже победы пир.

 VIII

Увидел мир рассвет и крах,
Утопии построенной распад.
Природой видно так заведено,
Меж равных всяк находятся равнее,
Что для себя стяжают власть
И начинают много красть.
О том писал великий Оруэлл.
Как рыба загнивает с головы,
Так и верхушка партии единой,
Переродилась в миг единый,
Миллиардерами хотели стать,
Эпохи красной честь и совесть.
Тогда пошел уже иной расклад
И начался империи распад.

 IX

И Запад в этом нам помог.
Прощайсь с богатствами народ.
Теперь стоит Россия новая
Уж переделенная и перестроенная.
И царский подлинный престол
Был возрожден. Орел двуглавый
Вернулся на пути своя.
И приближенные к престолу
Как сотни две тому назад
Ведут войну за почести и злат.
Массоны перекрасились в банкиры,
Оффшорные владельцы нефтяные,
И заговор плетут против царя,
Опричников толпою окруженны.

 X

Такая видно тяжкая судьба
Была дана славянскому народу
Как кара за предательство богов
Языческих своих исконных,
Когда покорно рабство приняла,
Владимиром крещенная Мать-Русь.
Затем разграбили большевики
Церквей колокола, кресты,
И православья цвет завял
И атеизма факел засеял
Своею красной пентаграммой
Извне принесенных идей.
Раз нет в отечестве своих пророков,
Извечно служим мы чужим богам.

 XI

Все тоже в Малороссии родной.
Акелла промахнулся - Кучму съели.
И стая новая оранжевых волков
Грызется за премьерские портфели.
Теперь Украина идет в Европу
Свое хозяйство продавать.
Своей сестре покажет жопу.
И НАТО будет охранять
Ее аграрные просторы
И все скорей своим кольцом
Орла двухглавого сжимать.
Россия, за тебя боюсь,
Признаться очень я,
Тревожна мне судьба твоя.

 XII

Космополиты новых дней
Готовят государство всех народов,
Когда Америка, Европа, Азия
Границы друг для друга отворят.
Так думают они под властью капитала
Поставить мир под свой контроль.
Тогда построен будет технотрон
И будут править цари мира
Народов покорившихся семьей,
Историю и душу потерявших,
Безмолвными рабами ставших
Чужих всезнающих богов...
Так постепенно с корабля на бал
Прёт транснацинальный капитал.

 XIII

Но я увлекся, вам скучна
Моя задумчивая лира.
К чему былое ворошить?
К чему в грядущее спешить?
Живи сегодня полно, мило
И наслаждайся ты во век
Тем, что тебе предложит век.
Ведь времени лимит измерен
Для каждой рожденной души.
Сие услышав - жить спеши!
Ведь смерть идет уж за тобою.
Прости, что я тебя гружу,
Тебе пример я покажу,
Как относится надо к жизни.

 XIV

На хуторах вблизи Диканьки
Я сладко время убивал -
На кортах славных пребывая,
Я мячики по ним гонял,
И дом родной не вспоминал.
По лесу ездил по обеде
Я на своем велосипеде.
Природы живописной виды
Я волшебством остановлял
И в фотографьи цифровые
Самоуправно заточал.
Так бог выходит из машины
Прогресса техники узник.
И нам в угоду он шустрит.

 XV

По вечерам весь утомленный
Хромой на танцы я ходил
Иль пиво под музыку пил.
Одетый в кофту Че Гевары
Среди людей искал я славы.
Ее, увы, не находя,
К компьютеру шел погодя,
Чтоб пострелять там супостатов,
Врагов всего милого мне,
Зайти на сайт один, с косою
Там барыня одна сидит,
И Мефистофель там чудит...
Так попивая миргородских вод,
Я созревал прочесть «Онегин код».





Глава третья



 I

Мой отпуск краткий и приятный
Мне помогал убить отец.
Своими мыслями-мечтами
Он уморил меня в конец.
День мы друг друга доставали.
Потом еще два дня молчали.
А на четвертый - вот оно!
Мне написал отец письмо.
Письмо лежит передо мною,
Его я свято берегу,
Пронумерованные мысли
Карандашом своим веду.
И изучаю, изучаю,
Внимая мудрость старых лет,
Хлебаю больше кофе, чаю
И приближаю лампы свет.

 II

Письмо написано по-русски.
Он по-французски плохо знал,
Журналов наших не читал
И телевизор ненавидел.
В письме своем он спал и видел
Женить меня уж поскорей,
Чтоб я завел троих детей
И счастлив был с младой супругой,
«Для брачных уз жизнь создана».
Чтоб с жизни я Онегина
Извлек учительный урок,
О том, как пагубен порок.
С отцом я радо соглашусь,
Но узов брака берегусь.

 III

«При этом будь ты осторожен,
Не простаком, не дураком.
Средь тысяч современных дев
Чтоб выбрать смог ты исключенье
Упадка нравов современных».
Я, право, все ищу черты
В толпе людей людей минувших,
Где благородство, красота
Души и тела совпадают,
Где меркантильность презирают,
Имеют сердце и талант,
Искусством жизни овладели.
И чувства их не охладели,
Людей таких найти б я рад.

 IV

Черты такие видеть я
Хочу в себе, мои друзья,
Ведь век личины надевает
На каждого из нас с тобой.
И лики к людям прилипают,
Всех нас насквозь они пронзают
И существо наше съедают.
О, сколькие уже из нас
Массивных масок жертвой пали,
Утративши природность лиц.
Взамену им уродов лики
Подсунул Мефистофель-век.
И современный человек
Чтоб быть как все стал в них одет.

 V

И исключенья вижу я,
Но не спешу вписать, друзья
В своей судьбы я уравненье,
Что богом нам решать дано.
Давно я математик сторонюсь.
Пока же я письмом займусь.
В нем далее писал отец
О дорогой цене ошибок,
Что могут жизнь перевести
И нас от счастья увести.
Чтоб те ошибки обойти,
Перенимать я опыт должен.
Ведь старики нам не враги
И им перечить не моги.

 VI

Читая снова строки эти,
Я вспоминал «Отцы и дети»
Тургеньева. Базарова базары
Были умны, а жизнь ушла.
И думал я о войнах поколений
Что неизбежно с века в век
Все продолжает человек.
Что дети и родители - враги,
А старики и дети - уж друзья,
При этом старики и молодежь
Себя ведут как кошки и собаки,
Между которыми так часты драки.
Враги наших врагов - наши друзья.
Так на досуге думал я.

 VII

Отцу ответное письмо
Я напишу еще по воле.
Теперь же я вполне созрел
Ударить Дауном по Брэйну,
Прочесть скорей секретный код
Притормозив свой жизни ход.
По ходу чтения, друзья,
Делиться с вами буду я.
Итак, приступим. Что готовит
Конспиративный сей роман?
И кто сей литеры титан,
Что скрыт за ником Брэйна Давна?
Но хватит мыслею гонять.
Позвольте мне быстрей читать.





Глава четвертая



«2] татьяна толстая [писатель, автор романов]
к сожалению в последнее время впала в
мараzм и пишет речи владимиру
владимировичу путину…
3] виктор пелевин [в последнем, zакаzном,
проиzведении впал в мараzм и стал себя
модерировать на предмет мата] вместо прямых
слов пишет «ХХХ»... – или коверкает мат о
минотавре по-албански...
4] итак слово, например «****ь» –
никого не может оскорблять»
Skion. Роман о романе


 I

С обложки глянцевой сам Пушкин
В бинокль внимательно глядит
И молча с нами говорит
О том, что видит в наше время
Потомков памятник ему,
Рекламой Pepsi окруженный.
Так эксклюзив и ширпотреб,
Высокое и низкое искусство
Соединяет каждый век.
Читаю дальше. «Даун Брэйн.
[роман]» Что в слове этом
Соединилось в этот век?
Один ученый человек
О том однажды мне поведал.

 II

[Роман] сегодня должен состоять
Из обязательных таких ингредиентов.
Во-первых, женщины должны
В роман вписаться по любому.
Слово «ужасно», во-вторых.
И миллион зеленый президентов
Есть третий непременный элемент.
Четвертый - то политкоректность.
Герой нашего времени - эт пять.
И анекдот как основание сюжета.
Седьмым условием есть вечный мат.
Эпиграф-посвященье – это восемь...
Художественный образ и порок.
Физическое отклоненье, эпилог.

 III

С сиею ФОРМУЛОЙ РОМАНА
Еще сличим мы «Код» Брайана.
Читаю дальше. «Ай-яй-яй.
Ай-яй-яй-яй, убили негра,
Убили негра, убили!
Ни за что, ни про что, суки замочили»
Вот так стучали запрещенны
Цензурой музы стукачи
В эпиграфе к главе романа.
И тут уж развивается сюжет.
В Остафьево на новорусской даче,
Где Пушкина друг Вяземский живал
Из ямы клад уж вынимают,
И рукопись оттуда извлекают.

 IV

Листы старинны, почерк беглый
И росчерки гусиного пера,
Автографы всем колют очи,
Но мы пока не знаем что таит
Листов несовременный почерк.
Пока же нам рисует Брэйн
Портреты на своих героев.
Сашок или Сан Саныч Пушкин
Таков один с героев двух,
Однофамилец заурядный
поэта лучшего России.
Он всяко пыжится смотреться
В натуре новым буржуа
С его скромнейшим обаяньем.

 V

Спортивный малый, добродушный,
С неискаженным девственным умом,
Что многого, увы, не догоняет,
При том решенья верно принимает.
Он за женой своей скучает
Наташкой, что сбежала от него,
И сыном, что де был не от него.
Но бизнес тренажерный процветает
А Саша не из тех, кто унывает.
Второй герой наш Лева Белкин
Профессор подлинный, пока
Он изучает хомяка (Cricetus cricetus)
И книгу про него ваяет.
Ему жену он заменяет (в хорошем смысле).

 VI

Они соседа два по даче,
Попутчики по неудаче.
За ними страшный Комитет
Свою погоню начинает.
И люди умирают вокруг них.
Все дело в рукописи тайной,
Что Александр Пушкин написал
И Вяземскому князю передал.
В ней, все они подозревают,
Была десятая «Онегина» глава.
Что сожжена поэтом не была.
В ней Пушкин пишет на царя
Обидный справедливый пасквиль.
Но двум героям неизвестно то пока.

 VII

Пустились в бегство Саша с Левой,
За ними по пятам идут
«Дантес» красавец, «Геккерн» мудрый
И лапти бедным уж плетут
Посмертные венки, точнее.
Но кто погони дал приказ?
Не ясна нам пока причина
Смертоубийственной войны.
И тайну страшную пока
Ни Брэйн, ни Даун не открыли.
Ужели как в другие времена
За всем стоит сам Сатана?
Или же Внутренний Предиктор?
Или Великий Инквизитор?

 VIII

Гадать заранее не будем.
Мы все узнаем всё в свой час.
Сейчас продолжим наше чтенье,
На то имея разрешенье.
Свобода слова нынче в моде
И демократии звездастый флаг
Висит везде. Все говорят
О чем и где они хотят.
А что она есть, демократья?
Когда все люди сестры, братья
Руководят своей страной?
Могли когда-то афиняне
Своих правителей снимать
И смертной казни предавать.

 IX

Сегодня ж девка-проститутка
Есть демократия, она
Суть плутократия. За нею
Мы видим капитала власть,
Что без боязни может красть,
Олигархическое рыло
Клептократических мудил
И компрадорских буржуинов,
И старо-новый аппарат
С лицом крысиным uppar rat.
Да, за победу демократьи
Разрушен был войной Ирак.
У вас что нет ее проклятья?
Джордж Буш ее доставить рад.

 X

Но властные дела природы
Прервать сюжет пока велят.
И зубы подлечить я должен.
Ох, эти зубы! В наказанье
За что такие нам даны?
Все время портятся они.
Ведь добрый дядя стоматолог,
Садист известный нам с тобой,
За наши зубы ходит в бой.
Но кариес неумолимо
Приходит, точно опыт лет.
Все будем старые и зубы
Уж не возьмем мы на тот свет.
Все временное – зубы, тело.

 XI

Грызи! Пока ты жив и молод!
И в старости своей - грызи!
Пока не взял могильный холод
Тебя в объятия свои.
Пока во рту твоем единый
Остался зуб вопить в пустыне
Досрочно выпавших зубов.
Пока десна твоя способна
Еду свою перемолоть.
Пока горла твоих врагов
Кровоточить не перестанут.
Пока ты не устанешь грызть.
Будь волком до конца.
Пока ты жив - грызи!

 XII

Пока лечил я один зуб,
В романе люди так и мрут.
Смерть комитетчики несут,
Заботу черную являя.
В их жилах уж давно текла
Не кровь, а сталь, она была
Нечеловеческого спектра.
Лихой сюжет идя вперед
Назад нас всех перенесет
В тридцаты годы XVIII века.
Машину времени романа
Изобрели все очень рано,
Когда алоев и морлоков
Уэлс еще не знал своих.

 XIII

Мы видим Пушкина.
Его на вечер приглашают
В свой клуб лихих холостяков
Плечистые колдующие мавры.
Грядущее они ему вещают,
Фатальной смертию его пугают
Они, коли он вступит в брак.
Тем временем уж в веке XXI-м
Однофамилец с Белкиным спешат
бежать скорей от Комитета,
И рукопись в пути читают.
В ней следопыты разбирают
О ссоре Юли с Петей слов
Среди оранжевых шатров.

 XIV

И далее «пригретый славой
В рубеж тысячелетия второй
Еловый царь упав под стол
Отдал Владимиру престол».
Сбылся как видим мы прогноз,
Из рукописи Пушкина старинной,
Что отобрать стремится Комитет.
Сюжет дальнейший дарит нам
Такую версию убийства
Поэта Пушкина. Наталья Гончарова
Была по ней возлюбленной царя,
Дантес – ее любовницей Жоржеттой,
И на дуэли подлой был надет
На ней корсет-бронежилет.

 XV

А между тем погони бес
Друзей уж загоняет в лес.
Кот Черномырдин вместе с ними
Рискует жизнею своей.
Но впопыхах он убегает.
Быть может Черномырдин-кот
К «Онегину» вернейший код?
Иль может мавры черной рассы?
Посмотрим дале. Нужно мне
слегка на девушек прерваться,
Бродить влюбленным при луне,
Младою жизнью наслаждаться.
Но день пришел и я уж снова
Сдаюся в плен загадок кода.





Глава пятая



«О, если п<Р>авда чт<О> в ночи,
Когда покоят<С>я живые
И <С> неба лунные луч<И>
Скольз<Я>т на камни гробо<В>ые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы, -
Я тень зову, я <Ж>ду Леилы:
К<О> мне, мой друг, сюда, сюда!
Явись возлюбленная тень,
Как ты была <ПЕ>ред разлукой…»
А.С.Пушкин – Б.Даун. Код Чарского.


 I

Пять слоев вижу я теперь
В конспироведческом романе.
Писатель Мелкий и Большой
Халтуру пишут – первый слой.
Второй – бегущие в припрыжку
С котом под мышкой друга два -
«Проффесор» Белкин и «Спортсмен» -
Однофамилец славного поэта,
А также «Геккерн» и «Дантес»,
Которые идут по следу
И смертию друзьям грозят.
А также африканоколдуны -
С Туниса вуду, маги-леопарды.
Что их боится даже Комитет.

 II

Слой третий – сам великий Пушкин,
Он Гончаровой письма шлет
И в зеркале он созерцает кошек
И будущее вскоре узнает.
Четвертый слой – то Пушкин современный -
Поэт, писатель, слова властелин.
На нем подробнее остановиться должен,
Ведь знатен он плеядою шедевров.
В «Евгении Онегиной» своей
Он пишет о любви Евгении к Татьяне.
Их SMS-переговоры быстро
В программу школьную вошли.
«Кавказский пленник» о войне в Чечне.
А «Царь Борис» и ода «Вольность».
Событиям в Москве посвящены.

 III

Бен Ладену поет он дифирамбы
В поэме «Пир под час чумы»
Где сентябрю две тыщи перво года
Стихи свои он посвятил.
Пророческий свой дар он нам явил
В своих произведениях последних.
Так в «Медном всаднике» поэт предвидит
Победу питерских над москвичами.
Ну а в «Полтаве» современный
Триумф Мазепы рисовал,
Изображая маску Зверя
Что портит гетьману лицо,
Ряды оранжевых шатров
И Янукович посрамленный.

 IV

Слой пятый – это Даун Брэйн,
Его загадка и разгадка,
Писатель, что вскрывает код.
Но что Онегина, код Чарского сильнее!
Он позволяет в Пушкина строках
Увидеть то, что знает всяк дурак. (см.эпиграф к главе)
И Даун с Брэйном дальше раскрывают
Кто Пушкин есть – российской лиры всё.
Мы узнаем из книги Брэйна дале
О таинствах рождения поэта.
Как оказалось, сын он Жозефины,
Что изменяла Бонапарту с первым
Средь черной рассы консулом-борцом
За их права Туссеном Лювертюром.

 V

Все стало дальше развиваться лихо.
Роман и жизнь переплелися дико!
Коты из книг в живую уж являлись
И авторы с героями местами поменялись.
Открылся наконец концов секрет
Главы «Евгения Онегина» десятой,
В которой Пушкин описал,
Грядущего смеющийся оскал.
Культ Пушкина под солнцем африканским
Готовил вуду, леопард-людей.
И Пушкин был их всем, светилом ясным.
Открылось нам, что Пушкин был мандела,
Колдун тунисский, видел он вперед
Что с вами нас с Россией ждет.

 VI

В главе десятой Пушкин описал
Что день грядущий приготовил.
Покрыта сетью заговоров Русь.
И рухнул трон, меняя мир.
И празднует Антихрист пир.
На рубеже тысячелетий
Вновь восстановлен был престол.
Тогда еще не лилась кровь.
Тиран кровавый инородец
Либерализм введет навек.
И уничтожит Комитет.
Но это будет не сегодня,
А в год две тысячи восьмой,
Прошитый красною тесьмой.

 VII

Ура! Теперь узнал я год -
«Онегина» закрытый код.
Осталось только, мой читатель,
Нам имя Дауна явить,
Что дерзкий замысел высокий
Смог очень лихо воплотить.
Ведь Даун Брэйн – он наше всё,
Литературы Моцарт и Сальери
В одном лице сокрыты в нем.
В его мы вымысле живем
И утешенье в нем находим.
Ведь Даунище - идеолог
Духовной праведной войны,
Что просветляет нам умы.

 VIII

Онегина секретный код -
Посмертна ода Комитету,
Однако все ж сдается мне,
Что Комитет непобедим,
Коль власти он необходим.
Что при царе иль президенте
Всем нужен он, наивен Брэйн.
Когда Россией править будет
Миллиардеров узкий круг,
Тех, что «Отечества Советом»
их лизоблюды нарекут,
Он им прислуживаться будет.
И будет предан Комитет
Сему «Отечеству» во век.

 IX

Кто ж этот Брэйн и Даун величавый?
Его вы знаете, но имя утаю пока от вас.
До две тыщи восьмого года
Пусть будет тайною оно
Сокрыто и защищено.
На сем, любезный мой читатель,
Прощаюсь, Даун, я с тобой.
Уж рой забот зовет на бой.
И гоголевские просторы
Покинуть мы принуждены.
Я в Киев возвращаюсь чтоб,
Писать Тараса Бульбы код.
В нем скрыта будущность
Любимой Украины.

 X

Прости, читатель, мне скорей
Наивность мыслей, рифм корявость.
Я делал все легко, не напрягаясь.
Так должно нам творить.
Естественно проста должна быть мысль.
Возвышенны сердца ее поймут.
И автора послание оценят,
Что вложено в сей стихотворный ряд.
Я напоследок был бы рад
Открыть, кто счастия мессия,
Что нам спасение несет.
Ни бог, ни царь он, не герой.
Должны достичь мы просветленья
Своею собственной игрой.

 XI

Игрою в жизнь, когда она
Огнем любви озарена -
Сияньем ласковым Авроры.
Открою тайну - ты один
Своей удачи властелин.
И счастья факел просветленья
Можешь зажечь без промедленья.
На том прощаюсь, мой читатель.
Героем будь романа своего.
Его твори, придумывай его.
По мере сил, фантазий, вдохновенья.
Пускай с тобою будет Провиденье,
Фортуны благосклонная рука.
И лира графомана-дурака.


15.05.2006