Рыбка умерла

Линия и быстрый росчерк, воздух исчерчен водой – дождь.
Сверху острый угол и два взмаха – птица.
Внизу свернулась синусоида, переплетенная с двумя параболами – змеи любви.

Все три знака образуют одно понятие – весна.

Не верится…

Чуть подсохнет, согреет, зацветет – пора собирать целительные травы.
«Вот розмарин…» Офелия, берегись змей!

Последняя рыбка, подаренная тобой, умерла, и в моем сердце навсегда воцарилась зима.

Беру осколок зеркала, касаюсь им своего замороженного сердца и на полированной поверхности появляется тонкий слой белой изморози. Отлично! Прекрасная возможность оставить письмена, что и делаю, макая кисть в уголки глаз. Строки письма перемежаются унылыми прямыми линиями обыденности и ломанными – праздников.

Дыханием истаиваю изморозь, и строки послушно исчезают. Они умирают для этого мира, чтобы отразиться в другом, ином мире и отозваться нежной песней-колыбельной в твоем сердце – для того-то и нужен осколок зеркала.
Тонкая, очень тонкая струна туго натянута по краешку обрыва…

Но стоит затуманить зеркало новой порцией сердечного мороза, как снова можно на нем строчить, строчить, строчить…

Стужа… Анестезия…

Холод помогает сердцу выжить и не так мучительно страдать от убийства рыбки. Теперь вместо неё в пересохшем аквариуме живет кот. Его хвостом-кистью и пишется на инее зеркального осколка.

Спасительная для сердца стынь теперь позволяет писать не только тебе и не только для тебя. Мой мир стал шире, я вышла за твои рамки, и для меня теперь несложно думать о других людях, судьбах и силах.

В одиночестве и страданиях искупаю я минувшую радость бытия с тобой.