Паранормально-домашнее,

Посреди занесенного снегом двора сосредоточенно копошится во внутренностях своей «крошки» семьдесят четвертого года выпуска Серега с четвертого этажа, сверху сыплются осадки и периодические окурки, предусмотрительно выкидываемые в окна несовершеннолетними жильцами. В подъезде я с какой-то трепетной любовью обошел отходы чьей-то жизнедеятельности.
Господь милосердный, я дома.
Жизнерадостно оглядывая родной дворик, я, упиваясь философическим созерцанием, подумал: «Кажется, в этой точке земного шара сосредоточился весь снег, отпущенный этой планете. И самые ленивые дворники».
- Натуральнейший Сайлент Хилл, - подытожил за моей спиной Евгений, о существовании которого я изо всех сил пытался забыть вот уже полсуток. Какого черта он вечно увязывается за мной?! Эх, карма-планида…
- Да, Женечка, периодически в этом благословенном городе случается праздник, воскресеньем зовется. В этот день, друг мой, люди спят. В столичной суете мы позабыли об этом обычае – проваляться все выходные в тревожном похмельном полубреду, перемежаемым плетением лаптей, лежа на печи. И именно в этот исключительный день я познакомлю тебя с замечательными, выдающимися людьми, кавалерами ордена трудового красного «За непрестанное увеселение», которые с печи практически не слезают, ибо у них воскресенье не кончается. На жизнь они зарабатывают, судя по всему, оптовой продажей лаптей, - после сей тирады я целеустремленно двинулся по давно знакомому адресу, с тихим умилением наблюдая за потугами Евгения поспевать за мной по сугробам.

Дверь нам открыли не сразу. А как только открыли, тут же попытались закрыть, но Женька не подкачал – он привычно просунул в дверной проем хиленькую лапку и проворчал:
- Здрасте, надеюсь, все здоровы.
- Гы, - разулыбался я с детства знакомому лицу, - привет, Виталик. Как всегда в печалях да хворях?
- Нет, - меланхолично и озлобленно буркнул приятель. – Так, вы. Не хотите заняться общественно полезным трудом? Возьмите саперные лопатки и айда разгребать ларек – похмелиться охота.
- Ах-ха-ха, - мой молодецкий смех больно резанул по тому, что, может быть, скрывается в черепе Виталика, и я разудало навалился на дверь. Волей-неволей другу пришлось нас впустить.
Тут же в коридор высунулась любопытствующая морда в обрамлении рыжих волос, уложенных в прическу типа «лидер местного панк-движения».
- А это что за наглая рыжая бабенка? – пытливо поинтересовался обделенный вниманием что противоположного, что своего пола Евгений.
Виталик пасмурно оглянулся, нервно передернул плечами и безразлично изрек:
- Да *** ее знает, - после чего двинулся куда-то вглубь темной квартиры.
- А где печь? – наивно и придирчиво поинтересовался Женька, едва не обнюхав все углы кухни, чему чувствительно мешала г-жа «да *** ее знает».
- Можешь попытаться выловить вчерашние пельмени, - глухо молвил Виталик из дальней комнаты, после чего оттуда раздался звук сливающейся воды.
- Я бы попросила, позавчерашние! – рыжая бабенка вновь вплыла в кухню, окутанная ароматами отнюдь не гладиолусов.
- Видать, она давно тут, - уныло констатировал Виталик.
Меж тем спускались сумерки, пива хотелось все настойчивее, но все-таки и моей наглости есть пределы, поэтому я тихо дожевывал пельмени, едва не каменную палку колбасы и выжидал. Женечка выкладывал из несъедобных даже на вид разрушившихся печенюшек паззл, в чем рыжая ему активнейшим образом содействовала. Она, оказывается, была особой интересующейся, не чуждой новым веяниям, и вообще, если принюхаться, очень даже ничего. Последней каплей был фатальный конец сигарет. Виталик задумчиво постучал пальцами по столу, сгреб в охапку пачки и с усилием их смял.
- Господа, я выдвигаю вам ультиматум.
- Да ладно, я тоже матом умею, - созорничал Женька. – И выдвигать, и задвигать…
- Молодец. Так вот, либо вы сей же час мчите за пивом, либо идете в звезды.
Мы с Женькой и рыжей бабой недоуменно переглянулись. Она поправила волосы и прошипела:
- Мне не послышалось? Нешто и впрямь НАС посылаешь?
- Милочка, я вас совсем не знаю, а посему попросил бы…
- Вот мужики, - сокрушенно произнесла дама и скорчила плаксивую гримаску. Виталик поморщился, вздохнул, сплюнул на пол, и… пошел одеваться.

Спустя час. Те же. Присутствия пятого собутыльника никто не замечал, покуда он не впорхнул, будто из небытия, в кухню, сделал два почетных круга вокруг табуретки, покрикивая: «Где же мои ключи?! Где же мои ключи?!» и, радостно смеясь, в небытие же и канул. Виталик невозмутимо открывал вторую бутылку. Женька застыл с дымящейся сигаретой в зубах.
 - А-а-а… что это было? – протянул я, щуря глаз в сигаретном смоге.
- Я вот уже вторую неделю интересуюсь! – рыжая возмущенно всплеснула ручками и осушила стакан.
- Э…, милочка, не налегайте! На вас не напасешься! – Виталик праведно возмутился и чисто математически начал просчитывать в уме, как теперь сэкономить пропавшее так бездарно пиво.
Второе явление не заставило себя долго ждать. Существо, видимо, мужского пола и очень небритой наружности, заскочило на кухню, снова триумфально пробежало вокруг моей табуретки три круга, выкрикивая: «Все пропало! Все пропало!», и снова скрылось в дебрях мебели. К третьему разу я основательно подготовился, мрачно выжидая и докуривая пятую сигарету. Существо забежало, и, не успев опомниться, рухнуло, споткнувшись о мою вытянутую ногу. Такого подвоха оно явно не ожидало.
- Нуссс… кто такие? Откуда будем? – я с интересом осматривал распластавшееся нечто.
- Я это… Я… в общем… Привет.
Вот так разомкнув порочный круг, мы познакомились с третьим обитателем квартиры, который назвался Игорем. Игорь, как оказалось, будучи приглашенным когда-то давным-давно Виталиком выпить, все никак не мог найти в себе мужество покинуть эту обитель. Пивом поили исправно, поэтому проблем, в общем-то, не возникало. За окном уже давно наросли сугробы неимоверных размеров, повисла угнетающая тишина и парадоксальная тьма разбитых фонарей.
- А вообще, я вам скажу! Это очень странная квартира… Зашел я сюда летом… - все это Игорь произносил совершенно серьезно и как-то чрезвычайно грустно, - а вот смотрю сейчас и подозреваю… что уже, наверное… не лето…
Женька посмеялся, но его жизнерадостность начала заметно угасать при взгляде серьезных и слегка обиженных глаз Игоря.
- Не веришь? В окно посмотри… - убеждал его Игорь, доверительно тыча пальцем в сторону грязных стекол.
- Я вот тоже что-то такое припоминаю… помню солнце, пальмы… а тут бах. И какая-то квартира, с вот этим вот… - рыжая испугано оглянулась на Виталика, который все так же невозмутимо открывал третью бутыль, - странная квартира! Бывало, проснусь, а на улице ночь, усну – а на улице ночь… а иногда дождь.
Я впечатлился. А Женька, кажется, обеспокоился.
- Может, у вас тут и домовые водятся?
Игорь с упреком посмотрел на Женьку.
- А то как же, - замогильным тоном заверил он, - еще какие! Бывало, захожу я в ванную… помыться, значит… а там такое… рыжее и все в перьях…
- Дурак! – яростно воскликнула баба, - ну конечно! Решишь им тут подушки простирнуть, сразу к нечисти причисляют! Каменный век!
Игорь пригляделся, пробубнил что-то и продолжил:
- Но это еще не самое страшное! Бывало, что просыпаюсь, а меня что-то душит…
Женька непроизвольно схватился за горло и сглотнул. Виталик отпил из стакана, и, затушив сигарету, озлобленно рявкнул:
- Естественно! Придешь домой, уставший, как собака, а там мало того, что в ванной перья, так еще какой-то мудак на кровати лежит! Дай, думаю, хотя бы до одного доберусь! А со вторым позже разделаюсь…
Тишина не то чтобы была ужасающей, но достаточно красноречивой определенно. Я кашлянул.
- Может, у вас тут еще и четвертое где-то припрятано? – проблеял я рассеяно и попытался улыбнуться. В эту секунду в полной темноте коридора что-то зашуршало, затрещало…
- Наверное, в пакете запуталось… - кровожадно предупредил вопросы Виталик.
- А…а …а что это? – Женька побледнел. Он вообще был склонен к истерии.
- Как что… домовой… - почти на самое ухо Евгению леденящим душу шепотом молвил Игорь, - я вам сейчас такую историю расскажу…
- Ой, лучше не надо! – я как-то заметно заволновался. Очень мне не нравятся необъяснимые явления, никак не связанные с перепоем.
- Давай-давай, трави свою байку, - проворковала рыжая, закидывая ногу на ногу.
- Так вот… у одной моей знакомой была еще одна знакомая, а у этой знакомой мама, а у мамы подруга…
- Фигасе, - прочувствованно сказал Виталик.
- Так вот… - Игорь не давал сбить себя с толку, - как-то эта подруга… мамы одной из знакомых…
Тут шорох повторился. Я тоже как-то поднапрягся.
- Призналась… она никому до этого не признавалась, потому что боялась, что ее сочтут сумасшедшей…
- И всенепременно отправят в дурдом! – с каким-то ликованием подвыла рыжая.
- Она призналась, что в детстве, – глаза Игоря стали стеклянными, - она часто просыпалась по ночам из-за того, что чувствовала, будто бы на нее смотрят…
- Великое дело, - Виталик потянулся, - я вот постоянно сверлю твою тушу глазами, спрашивая себя, ну какого хрена ты постоянно дрыхнешь на моем диване?!
- Да! – не выдержал Игорь, - но ты-то не снеговик!!!
У всех присутствующих из рук повалились сигареты. Шорох снова прорезал тишину, скрипнула дверь спальни.
- С…с…неговик? – Женька начал заикаться, - такое бывает?
- Да, дети лепят. Случается, - встрял с пояснением Виталька.
- Вот… она открывает глаза, - завел старую волынку Игорь, - а на кровати сидит снеговик… и смотрит на нее… Но она знала, что он ничего ей не сделает…
- А чем ему делать? Снеговик он и есть снеговик. Разве что морковкой, - Виталик радостно рассмеялся. Все остальные сглотнули.
- Очень не хочется, чтобы тебя сделали морковкой…- протянула рыжая.
- Да, милая, мне очень не хватает морковки! Будь ею для меня… - я закашлялся в тумане сигарет.
- Вот вам бы все смеяться! А ведь это на самом деле было! Повитуха, к которой ходила мама этой девочки, она тогда еще девочкой была…
- Даже не смотря на морковку?! – не поверил Женька.
- Нет, понимаешь, после судьбоносной встречи со снеговиком… - Виталик не успел закончить, ибо в него полетела пачка сигарет, запущенная Игорем.
- Дайте уж дорасскажу! Вот эта повитуха сказала, что глаз третий у девочки не закрылся и она видит потусторонний мир…
- Полный снеговиков, морковок, гирлянд, а заправляет всем этим сумасшедший Санта… - Виталик подобрал пачку с пола.
- Вот тебе бы смеяться! А она его до одиннадцати лет видела! – Игорь явно проникся судьбой маленькой девочки.
Повисла недобрая тишина, прерываемая редким треском и шуршанием в коридоре.
- А он приближается… - рыжая неправильно перекрестила дверь, что вызвало взрыв хохота… моего и Женьки.
- Я не хотел вам говорить, - начал Виталик, как-то понурив голову и постучав пальцами по столу, - но иногда, среди ночи, ручка входной двери начинает поворачиваться… Так, дерг, дерг… и что-то там подвывает.
- ****ь, вот так вот выйдешь – свежим воздухом подышать! И видит же! Ни фига не откроет! Я, думаете, просто так постоянно ключи ищу?! – Игорь вознегодовал.
- Да я не про тебя, дурак! Тебя-то я вижу и не открываю! На фиг ты мне сдался?!
- А этой рыжей, значит, открываешь, да?!
- Да я отсюда никуда не выхожу! – рыжая обиделась.
Между тем пробило двенадцать. Виталик поднапрягся, шорох переместился к входной двери… и в тишине раздался скрип ручки.
- Вот… сейчас подергается ручка раза четыре, а потом…
Что-то начало утробно выть. Виталик оглядывал наши рожи с торжествующим видом, мол, а я вам говорил…
- Нет! Я больше так не могу! – как всегда не вовремя взвился Евгений, и, прежде чем я успел его остановить, рванулся в прихожую, потрясая непочатой бутылкой аки мечем-кладенцом.
От увиденного в прихожей импровизированное орудие выпало из онемевших ручек Евгения. Посреди полутемной хаты, держа в одной руке церковную свечу, а другой копошась в замке, стоял Санта-Клаус…
- Здарова, чел, проходи, - Санта приглашающим жестом заманил в квартиру что-то… очень округлое… и очень заснеженное…
Демонический хохот Виталика сопроводил мое падение в небытие…

Утром меня с трудом убедили в том, что, если счистить с вошедшего существа снег, он становится весьма похожим на Виталькиного сотрудника Андрюху. А Санта - пережиток Нового года, который все так же не мог покинуть квартиру.