Хуко. Первый Крестовый Поход

 Посвящается моему другу, Барилову Денису.
 Эпиграф.

Палатка, рюкзаки, спальники, верёвка, зубная щётка, полотенце, мыло, коврики, компас, бинокль, карта, сотик с внешней антенной,
спички, тёплые шмотки, смена белья, колёса (аспирин, анальгин, бисептол, мезим, активированный уголь), бинт, йод, мазь Вишневского (я возьму), средство от загара, нож, топор, САМЗНАЕШЬЧТОЕЩЁ, деньги, еда (напиши, что придумал по этому поводу), алкоголь, презервативы, женщины,
(шутка), посуда, зажигалка, бумага, немного бензина, карандаш, иголка с ниткой, булавка, панамы-кепки,
 видеокамера, фотоаппарат, плёнки, батарейки, горн, барабан, знамя отряда

Не всё опасное прекрасно, но всё прекрасное опасно.
Я - монолит из противоречий, но противоречие - основа сущего и мой мир уже чётко поделён между политическими блоками того света. Я уже точно знаю, какую цену каждый из них готов дать за все богатства моих закромов. Играть ва-банк - не моё, но я играю в игры и покруче. Люди служат разным богам. Мой погиб в неравном бою. Мой крест в правом верхнем углу экрана. Я закрываю окно. Я вижу тех, кто стоит за спиной. Я узнаю стук их копыт среди всех табунов. Сколько ударов сердца осталось? Я делаю вдох. Я смотрю на закат. Отрезок жизни, называемый будущим, стал на день короче.

 Повествование.
Этот отчёт написан от лица Данилова Сергея, одного из двух участников похода, состоявшегося вроде бы с 7-го по 10-е августа 2005 года.
Начиная с 1993 года я с Троцким (Денис) и почти всегда с кем-то ещё встречаемся летом в с. Георгиевское Краснодарского края Туапсинского района. Он живёт в Тольятти, я – в Твери. Приезжаем туда – он к матери, я к деду с бабкой, надеваем рюкзаки, берём палатку (а иногда просто пленку, чтоб меньше нести) и идём туда, где ближе до звёзд. Мы далеко не профессионалы, а скорее, наоборот, «чайники педального туризма», романтики гор, охотники за облаками. Несмотря на это, готовились мы (главным образом морально) задолго до начала этого проекта. Почти, наверное, за год. Мой друг, Барилов Денис, собрав необходимую для этого информацию в интернете, разработал маршрут, согласно которому за 5 дней мы должны были пройти от подножия г.Лысой (Туапсинский район Краснодарского края) до оз.Хуко, расположенного в горах Лазаревского района, покрыв тем самым около 50-60 км по началу Большого Кавказского Хребта с общим перепадом высот до 2000 м.
Более подробно о топографии, орографии, хронологии нашего похода вы, возможно, сможете прочитать в отчёте Дениса, так как я не очень хорошо помню все факты и могу напутать.
Переборов все сложности, как то недостаток опыта в подобных мероприятиях и сильные протесты наших родственников и друзей (о, сколько же было приведено могучих аргументов против нашей затеи!) мы таки осуществили задуманное. Забегая вперёд, признаюсь, что намеченный по плану маршрут мы не прошли полностью. Отчасти, пожалуй, это можно свалить на плохую погоду, и тот факт, что на второй день мы сбились с пути, тем самым, отстав от намеченного графика.
Отдельную благодарность хочу выразить Мовчану Олегу, одолжившему мне для похода хороший рюкзак, классную палатку и верёвку. Спасибо, Олег!
 
7 августа. Подъём в 4.30 . Плотный завтрак. Мой дед на своём старом москвичёнке довёз нас поближе к подножию, покуда была еще нормальная дорога. Высказав напоследок своё непонимание нашей затеи, он развернулся и уехал. Надев кажущиеся неподъёмными рюкзаки, мы двинулись, было в путь, но тут на счастье нас нагнал бортовой газон с тремя мужиками в кузове, ехавшими за черникой (в эту пору для местного крестьянства это довольно прибыльный бизнес). Доехав по ухабистой дороге до пасеки (пешком бы шли часа два), мы спрыгнули, снова надели рюкзаки, и пошли дальше по дороге. Мужики метров 300 шли с нами по пути, давая дельные советы как проще и быстрее выйти на хребет Лысой. Потом мы свернули влево и вверх, а они пошли прямо. Метров через 150 довольно крутого подъёма оба уже вспотевшие остановились на передых. Тут Денис сделал первую запись в своём полевом дневнике. Примерно через час-полтора уже изрядно взмокшие почувствовали первый голод. Присели на большой поросший мхом камень и съели по яйцу с помидором и хлебом. Вопреки прогнозам начал накрапывать дождь, разбавляя собой наш изначально оптимистичный настрой. Тут мимо нас с ведром под чернику прошёл какой то парняга в ту же сторону что и мы. Двинулись за ним. Ещё через пару часов снова захотели есть. Сели на капитальный перекус. Хорошо пошли плавленые сырки. Впрочем, всё неплохо пошло. Тут надо упомянуть, что в течение похода нам здорово придавали сил таблетки глюкозы с аскорбинкой. И жажду притупляли. До тех пор пока они не кончились. Периодически на пути попадалось много фантиков из-под карамели. Поднявшись на значительную высоту сквозь просветы в кронах ниже растущих деревьев уже можно было начинать созерцать окутанное тучами величие гор. Иногда проглядывало солнце, придавая сил не хуже допинговых инъекций. Мы вели разговоры о том, что всё это - лишь начало. Что мы ещё не раз повторим этот маршрут. И друзей с собою возьмём, и детей когда вырастут. Слегка за полдень подошли к границе лесной зоны. Сделав последний перекур перед предположительно последним рывком к хребту Лысой, мы со смесью предвкушения прекрасного и надежды на лучшее вышли в альпийское разнотравье и разнокустье. Всё было затянуто тучей. Видимость » 100 метров. С лёгким недоумением (ну как же так, дык, ёлы-палы?) поломились сквозь траву и кусты, достающие порой до пояса. Когда до вершины оставалось метров 200, достали мобилы с намерением отправить смс домой. Чтоб, стало быть, не волновались, а наполняли триумфальные кубки. Благо карта покрытия одного из краснодарских операторов сотовой связи обозначала эту местность как зону уверенного приёма. Но на деле оказалось, что это не совсем так. Возможно из-за туч. Связи не было вообще. Тут начали нервничать. И не только мы. Было холодно + влажность и боковой ветер. Надели кофты и куртки. Дену не повезло – евоная куртейка далеко не являла собою образец водонепроницаемости, а целлофановая накидка быстро изорвалась об лямки рюкзака. Примерно раз в 7-8 минут проклёвывалось несколько палок на индикаторе телефона, но исчезали быстрее, чем мы успевали написать и отослать смску. КЮ!!! На хребет вышли примерно в 14 часов. Видимость снизилась до 50 метров. О созерцании панорам не могло быть и речи. Настроение опадало подобно осенним листьям. Снова достали мобилы. Связи не было по-прежнему. Сделали так: написали смс заранее и сохранили в памяти телефона. Далее оставалось только набраться терпения и в течение получаса отправлять заготовку, что, в конце концов, и дало положительный результат. Христос акбар! Пошли по хребту. Стало накрапывать. Пройдя около километра сели поесть. Заканчивали трапезу уже под полноценным дождём. Нижняя половина туловища очень быстро стала совсем мокрой. А у Дена и верхняя тоже. Дождь пошёл ещё сильнее, усилился и ветер. Весьма неуютно стало, в общем. Набредя на путеводный камень, свернули влево под склон, где не было ветра. Пошли вдоль хребта. Оформлялась мысль, что это вовсе не то, чего мы хотели. Тело ломило от адской усталости, в кроссовках при ходьбе булькала вода. У меня ещё и колено заболело. Дождь кончился, но вода на ветках, листьях и траве не давала нашей одежде приступить к процессу интенсивного высыхания. Начали появляться пораженческие идеи, кои, к счастью, были в зародыше задавлены. Через несколько перекуров увидели спину впереди шествующего одинокого туряги. Догнали, познакомились. Звать его Валера. Подсказал нам, что через пару километров по тропе будет поляна с балаганчиком (эдакое подобие избушки из досок и горбыля). Мы поблагодарили Валеру за ценную инфу и ломанулись вперёд. Сам Валера шёл очень медленно и сказал нам, что добредёт один. Поляна оказалась весьма используемой туристами, обжитой и полной дров, камней под кострища, досок и прочих полезностей. Рядом ручей. Идеальное место для ночёвки. Разбивать лагерь начали примерно в 18.30 , небо стало расходиться. Давно бы, блин! Ден ещё сбегал налегонце (откуда силы у коня?) метров на 300 вверх от поляны попробовать выйти на связь, но безрезультатно. Валера пришёл минут через 30 после нас. И остановился в балагане, в котором, судя по дыму, жила печка-буржуйка. За краем поляны у тропинки, ведущей к ручью в лес, бросалась в глаза огромная куча пустых консервных банок. Видно, не одно поколение туристов открывало здесь свою тушёнку. Я разбил палатку, Троцкий занялся костром и готовкой. Пока в кастрюльке кипятилась вода, мы сушили промокшие спальники, штаны, кроссовки и т.д. Ценный опыт. Следующий раз упакуем шмотки в пакеты. Просушили. Наступала темнота. Ден приступил к варке супа. Столом у нас была непонятно откуда взявшаяся здесь дверь из ДСП, поставленная на камни. Я нарезал хлеб, колбасу, достал все съедобные харчи. Пригласили Валеру к нам, но он вежливо отказался. Троцкий разлил по мискам безумно калорийный суп. Аромат проник прямо в сердце. В желудке свело. The hard days night. Казалось, что у нас никогда не было более тяжёлого дня в жизни. Несмотря на то, что безумно хотелось есть вообще и страстно хотелось горячего, в частности, душа требовала чего-то большего. И у нас с собой было. Свежий болгарский перец – отличная закуска, возможно лучшая из всех, что я пробовал. Тучи исчезли. Запрокинув головы, мы смогли узреть самое великолепное в нашей жизни звёздное небо. Наверное, это из-за того, что в горах слегка разряжённый воздух. Нет большей награды усталому путнику, чем алмазные россыпи в недрах космоса! Пытаясь запечатлеть их в памяти так, чтоб навсегда, разлили ещё по одной. Выпили. Закусили. Троцкий сказал что-то умное. Повторили ещё по одной. Я сказал что-то душевное. Закурили. Настроение покрылось оттенками победы. С мыслью о том, что красивей – звёзды или глаза, в которых они отражаются, я почти уснул. Раньше затекла шея. Добрёл до палатки.


8 августа. Попросив вопреки мнению Дена мобильную кукушку прокукарекать на полчаса позже, встали в 7.30 . Болело всё. Угрюмо склоняя «я болю, ты болишь, мы болим» вывалились из палатки, поставили греться воду на чай и приступили к сборам. Умылись, перекусили обильно, чем попало (вчерашний суп уже не котировался), преимущественно сгущёнкой и колбасой. В пластиковые бутылки набрали воды. Вышли в 10.30 . Через полчаса тропа пошла по кустам. Кусты были жутко мокрые от росы и вчерашнего дождя и очень скоро такие же мокрые стали и мы. Снова захлюпало в кроссовках. Но! Кажется, я стал привыкать. Ибо очень удачно получалось не обращать внимания на сырость одежды и столь досаждавшие вчера мозоли. Довольно скоро вышли на луг где-то между Лысой и Батарейной. Позади от нас оставалась так обломавшая нас Лысая гора во всём своём великолепии. Погода была на твёрдую четвёрку. Кругом от лесного ковра поднимался пар, подтверждая теорию круговорота воды в природе. Сфоткались. Двинули к Батарейной. Троцкевичу стал неудобен его рюкзак, я предложил ему поменяться. Он согласился. Началась самая приятная часть нашего маршрута. Перепад высот небольшой, направление понятно, тропа чётко видна, погода обнадёживает. Усталость разошлась по мышцам и превратилась в готовность покрывать километры один за другим. Панорама гор открывала изумительные виды. Хотелось остаться и посидеть, блаженно созерцая. Но! Цигель-цигель! Время к обеду, а мы не прошли и четверти намеченного на день растояния. Набрели на братскую могилу. Дело в том, что здесь в Великую Отечественную Войну пролегала наша линия обороны. Немцы рвались к нефти Кавказа. Шла свирепейшая схватка. Я это точно знаю. Когда-то я жил на Северном Кавказе. Помню рассказы стариков о том, как гражданские, включая женщин, стариков и подростков, выстраивались в многотысячную живую цепь от подножия до вершины, чтобы в течение многих часов, пока не свалятся от усталости, передавать снизу вверх из рук в руки снаряды на наши огневые позиции. Были здесь и свои Александры Матросовы и свои панфиловцы. Ценой немыслимых усилий армии и местного населения Кавказ выстоял. Но горы до сих пор хранят в себе много следов тех боёв. Встречаются участки земли, разрытые так называемыми «чёрными копателями». Ну да я отвлёкся – распирает гордость за отчизну. Отдали честь. Поснимали на камеру. Во второй половине дня перекусили на каменных столах на высоте около 1800 метров. Вершина г. Шесси, к сожалению, весь день была затянута тучей и открылась лишь один раз. Вдали чуть левее нашего курса красовалась Собор-скала. Батарейная смотрелась также весьма симпатично. Кстати, по обилию травы она, пожалуй, лысее Лысой. А вдали километрах в пятидесяти прямо по курсу вырисовывались массивы плато Фишт. Нету большей красоты, чем…курить Донской Лёгкий, сидя у края дикой скалы. Вдыхаешь просто дым – выдыхаешь частицу тропосферы. С периодическими перекурами и перекусами в самых живописных местах, снимая на камеру самое, на наш взгляд, стоящее, мы дошли до последней из вершин Батарейной. За день у меня сгорела не прикрытая футболкой кожа рук и шея. Накапливалась усталость, накладываясь на вчерашнюю. Начали экономить воду. Душка-Ден подбадривал меня (да и себя, пожалуй) фразами типа «До стоянки осталось всего часа два». Началась каменная осыпь с колючками и крапивой, жутко неудобная для ходьбы с рюкзаками на крейсерской скорости. Пришлось повозиться. Время клонилось к закату. Тропа потерялась. Вошли в лес. Шли по склону без тропы. У меня опять разболелось (особенно при движении вниз по склону) колено, снижая скорость. Около сорока минут мучений увенчались успехом – мы нашли тропу. Продолжили путь. Но вскоре она упёрлась в крутой склон, густо покрытый лопухами, и исчезла. Метрах в 400 внизу угадывался ручей, по характерным ему одному звукам. Типа журчание. Так как предполагаемое по карте место ночёвки было в километре с небольшим вниз по этому ручью, там, где он сливается с другим ручьём, то мы решили не мучиться по склону, а спуститься вниз и пойти по руслу до ночлега. Спускаясь, попали на крутоватый поросший лопухами склон. Обойти его не представлялось возможным. Спустится тоже. Ручей был уже метрах в двадцати внизу. И мы размотали верёвку. С горем пополам (Троцкий, видимо небезосновательно, считает, что из-за меня) оказались на ручье. Начались сумерки, а стоянкой ещё и не пахло. Наскоро упаковав верёвку, пошли вниз по руслу. Вскоре упёрлись в необходимость доставать верёвку обратно. Впереди был 3-х метровый скальный обрыв с миниводопадиком. По сторонам крутые склоны, поросшие борщевиком. Кто не знает – это ядовитое растение семейства зонтиковых высотою больше человеческого роста с толстым стволом и огромными лопуховидными листьями. Сок его, попадая на кожу, вызывает сильные болезненные ожоги. Темнело. Форсировав этот порог, решили ночевать здесь. Места под палатку не было. Было два пятачка аллювиального песка. Люблю спать на открытом воздухе. Насобирали веток с бурелома. На одном пятачке разожгли костёр, на другом развернули полипропиленовые коврики и скарб. Ден вскипятил воды. Попили чай с хлебом, колбасой и шоколадом. Надо было ложиться. Сегодняшняя усталость била все рекорды. Вчерашний день не шёл ни в какое сравнение. Но костру необходимо гореть всю ночь, так как в лесу полно зверья. Правда остаётся непонятным как обезумевшее от тоски по человеческому обществу животное подберётся к нам по этим нереальным борщевичным склонам, с этими крутыми порогами вверху и внизу по ручью. Троцкий пытался кидать в огонь какие-то веточки, видимо, от избытка инстинкта самосохранения. Я забил на это занятие, видимо, от недостатка чувства ответственности. Начали засыпать. Слева ручей. Так близко, что удачно откинутая рука попадала кистью в воду. Справа в 20-ти см от лица листья борщевика. Говорят, что глаза животных светятся в темноте. Напоследок, бросив взгляд вверх на склон, я увидел отчётливо светящийся глаз. Посмотрел на спящего друга, потом снова на склон. Глаз светился уже рядом с почти потухшим костром. Одной рукой я истерично шепнул товарищу о подкравшейся угрозе, а другой схватил лежавший в изголовье нож, твёрдо решив, что живым не сдамся. Может потому, что отступать было некуда. Ден мигом достал наш боекомплект – пачку китайских петард. Перед походом мы трезво рассудили, что животные должны бояться резких громких звуков. На практике оказалось, что не только дикие звери, но и вполне цивилизованные гуманоиды способны от таких звуков покрывать свои боевые рубежи совсем не по детски взрослой неожиданностью. Ден чиркнул запал и атаковал противника. Снаряд отскочил от его лобовой брони и упал в ручей, где и взорвался успешно с чудовищным грохотом, окатив нас водой. Отлично! Если обмочусь, будет незаметно. А вот странный необычайно исполненный мужества зверь не дрогнул и остался на своих позициях, выдержав ещё несколько взрывов. Тем временем я принял позу спринтера перед стартом, приготовившись драться до последнего и умереть, вцепившись в горло врага. Но загадочное существо явно решило, что живыми мы будем интереснее, так как вовсе не торопилось нас атаковать. Выпадая за пределы пространственно-временного континуума, медленно тянулись секунды. Я начал считать удары сердца. В конце концов зародилась, оформилась и уже топором в воздухе повисла гениальнейшая из мыслей: посветить фонариком. При пристальном рассмотрении в свете чахлого совдеповского фонаря зверь оказался простым светлячком, сидящем на листе и дающим монотонный немигающий свет. !.!.!.Отбой! Бл…ять! Етить твою налево! И т.д. в том же духе. Можно почивать дальше. Но спать уже не хотелось. Начались глюки. Внизу по ущелью нам мерещились отблески костра. Учитывая, что за несколько часов до этого Троцкий слышал голоса, мы решили, что там лагерь другой группы. Как оказалось, это было не так. Я снова лёг и настроился на сон. Закрывая глаза, мне начинали слышаться отчётливые шлепки чьих-то ног по ручью. Пришлось лежать с открытыми глазами и смотреть вверх на редкие проклёвывавшиеся в кронах звёзды. Эти светлячки, напротив, имеют свойство успокаивать. Сей морок не отпускал меня довольно долго. Ночевать у воды – гиблое дело. В объятиях Морфея удалось провести всего пару часов. Люблю спать на открытом воздухе.

9 августа. Подъём жёстко в семь. Тело болело, но не так сильно как накануне. Как никак организм привыкает к нагрузкам. На завтрак рыбная консерва, хлеб и шоколад. Пока ели, тёрли дела наши скорбные. Становилось ясно, что поскольку мы накануне сильно отстали от графика, то выйти на связь через 3 дня, как было запланировано, у нас не получится. А это чревато. У меня бабуля – сердечница. У Дениса жена – беременная. Да и уговор был, что если не выходим на связь до обеда 6-го дня нашего отсутствия, то «братва» поднимает МЧС. А этого явно не хотелось. Было решено выбираться ближе к дому. Да и наши уставшие горбы охотно отдавали свои голоса в пользу этого решения. Сказано – сделано! На словах. Достали карту. Стали разрабатывать дальнейшею траекторию. Сначала вперёд до слияния этого ручья с другим. Дальше Троцкий предлагал снова в гору частично по прежнему маршруту, а там, по какому то волоку до ближайшего человеческого поселения. Учитывая угол подъёма, километраж и необходимые для его покрытия калории, я уговорил его пойти вниз от слияния ручьёв по руслу. Хотя километраж тоже приличный, но вниз - не вверх. И! Ручей – не тропа, потерять невозможно. По карте там значился 15-ти метровый водопад. Что ж, тоже неплохо. В 8.30 вышли в путь, сфотографировав напоследок это, забытое богом место. Продвигаясь по ущелью, порой приходилось снимать кроссы, так как попадались труднообходимые ямы, заполненные водой. Метров через 800 вышли к слиянию ручьёв. Здесь имела место быть неплохая для ночлега поляна. Вот бы дойти до неё накануне вечером! Но никаких следов недавнего пребывания другой группы мы не обнаружили. Попив водички и перекурив пошли вниз от слияния. Минут через 20 вышли к водопаду. Он имел много уступов общей высотой вовсе не 15 метров, а около ста. Спустится по нему мы смогли бы только имея снаряжение альпинистов и верёвку не 45-ти метров длинной как наша, а намного длинней. Надо было обходить по горе. И мы полезли. Очень скоро влезли в кусты, своей плотностью напоминавшие мангровые джунгли Амазонки. Пригодилось бы мачете. Вскоре стало сильно непонятно куда идти. Мы почти потеряли направление и продирались сквозь эти заросли со скоростью примерно метра 3 в минуту. Наконец, на высоте метров 150 от русла ручья перевалили через пик этого хребтика и начали спускаться уже с другой его стороны к другому ручью, впадавшему в этот, но уже ниже водопада. Этот склон оказался намного круче (»85°). Мягкая земля ускользала из-под ног, но мы крепко держались за обильно растущие ветки. Добрый гений Дена неслабо веселил меня, обильно удобряя наш тернистый путь своим не витиеватым молодецким слогом. Это придавало сил. Вскоре склон стал поположе, и мы выбрались на более-менее свободный от веток ерик. Он изобиловал ступеньками для рук и ног и мы, минут за 30, иногда снимая рюкзаки и передавая их из рук в руки, спустились к ручью. Курнули. Надели рюкзаки. Буквально свернув за поворот, вышли к водопаду, но уже снизу от него. Сфотографировали, сняли на камеру. Насладились журчанием. Пошли дальше по руслу. Через километр начался «весёлый спуск» протяжённостью метров 200. Это осыпь столь гигантских камней, что в них порой даже терялся весьма уже полноводный ручей. Здесь пришлось помучиться, особенно Троцкевичу, слегка повредившему голеностоп в процессе прыжков с камня на камень. С некоторых камней приходилось спускаться, продумывая каждый шаг и каждый зацеп пальцами. Снова снимали рюкзаки, скидывая их друг другу. Но и этот участок в конце концов остался позади. Далее около километра почти нормального русла. Найдя большой плоский и горизонтальный камень у ручья, мы сели питаться. Сегодня на обед была шоколадная паста, белый ситный хлеб и вода из ручья. Отличная, кстати, вода. Поев, отправились дальше. Начало накрапывать, но относительно ровная дорога вдоль русла воодушевляла нас намного больше, чем мог расстроить какой-то дождь. Я уже чувствовал близость «финишной прямой». Прошли мимо ещё одного слияния нашего ручья с другим. Прямо за ним перелезли через баррикаду буреломных брёвен. И метров через 30 упёрлись в двухпорожистый водопад, общей высотой метров 40. По бокам отвесы скал. Опять возникла необходимость в обходном манёвре. Стало накрапывать сильнее. Мы попытались полезть вверх по крутой каменистой осыпи с крапивою по грудь, но обжегшись с десяток раз решили здесь не упираться. Во мне начал просыпаться «демон победного конца». Стартанули назад через баррикаду. Там был хоть и крутой, но обычный и без крапивы подъём. Рванули вверх, делая по два-три шага между остановками. Ноги очень быстро налились чугуном. Поднявшись метров на 150, стали двигаться горизонтально по над ручьём, обходя водопад. Это был самый крутой склон из всех, что нам довелось преодолеть в той экспедиции. Из-под ног осыпалась земля, мы иногда прижимались к ней всем телом, чтоб хоть как то увеличить поверхность соприкосновения, отчего наша одежда и обувь быстро наполнилась хвойными иголками. Руками цеплялись за торчащие из земли корешки деревьев, кустики, колючки и ломкие стебли редких лопухов. От дерева к дереву, то крадучись, то перепрыгивая через особо опасные участки, мы продвигались к дождю. Дождь шёл нам навстречу. От каждого резкого движения заносило рюкзак, нарушая равновесие. Через какое то время увидели внизу за первым водопадом ещё один. Возникла необходимость в продолжении обходного манёвра, так его разэдак! Я слегка прибалдел. Троцкий, судя по виду, тоже был рад. Ещё через полчаса мучений мы были близки к завершению и находились метрах в 30-ти над ручьём уже ниже обоих порогов. Тут пришлось вспомнить все имевшиеся в арсенале акробатические навыки, чтобы в итоге, включив форсаж, съехать к ручью на пятой точке. Немного подумав, Ден поступил также. К этому моменту мы были уже смертельно вымотаны. Усталость двух предыдущих вместе взятых дней не шла ни в какое сравнение. У меня начинался жар. Сказалось общее ослабление иммунитета. Дело в том, что незадолго до начала похода я слегка приболел, да и накануне перед выходом хандрило. Снова пошли по руслу ручья. Метров через 300 увидели лесозаготовительный волок, выходивший прямо к ручью. А теперь представьте себе, что вы попали в плен гестапо, где к вам с набором увлекательных инструментов уже приближается лютый маньяк-паталогоанатом. И тут вы просыпаетесь в своей постели, даже не надудонив под себя. Хлынул ливень, вовремя скрыв друг от друга слёзы счастья. Откуда взялись силы, но мы рванули как будто на передовой. Я несколько раз утонул кроссовками в грязи, но это уже не имело никакого значения. Напевая «всё, брат, прорвались, прямая дорожка», гимн обмороков-2005, я готов был идти хоть 10, хоть 20, хоть 50 км – благо, что по нормальной горизонтальной дороге. Набрели на рабочую полянку с вагончиком. Людей в нём не было. Пошли дальше. По пути нарвали ежевики. Дошли до развилки. Тут тоже стоял вагончик. Ливень лил вовсю. Свернув налево, мы, было уже, прошли мимо. Но что-то задержало. Вернулись. Где-то далеко в неопределённой стороне вовсю ревела лесозаготовка. Алилуйа! Мы не одни во вселенной. Но в вагончике никого не было. Зато были нары на пятерых человек, печка-буржуйка, дрова, стол, полки, посуда, подсолнечное масло, соль, сахар, сигареты, какая-то крупа, пластиковая бутылка с водой, верёвки для сушки белья над печкой, матрасы, подушки, пара одеял и даже игральные карты. Что-то, скорее всего, забыл. Вагончик был из досок, но добротный. Почти не протекал. Было около шести вечера. Идея остаться здесь на ночлег оказалась безапелляционно принятой нами обоими. Только вытащив ноги из кроссовок, я понял, что вырубаюсь. У меня, однозначно, была температура. Я ещё поделал кое-какие движения, соответствовавшие необходимости упорядочивания нашего здесь пребывания, но сам пребывал уже в иных агрегатных состояниях. Спасибо Дену – не забычил ни на миг, подтверждая наличие круговорота дружбы в природе. Я провалился в забытье, а он, тем временем, сделал отличный суп, коим накормил меня, вернув с того берега Стикса. В сумерках две сомнамбулы курили, сидя на пеньках. Я в майке, трусах и найденных в вагончике калошах. Одежда наша и обувь сушились над печкой. Температура чудесным образом прошла, хотелось лишь спать, что я с успехом и осуществил. Троцкий ещё долго о чём-то просвещал меня, навроде того, как медведи-шатуны бороздят просторы….

10 августа. Подъём в 7.00 . Я доедаю вчерашний суп. Ден тоже что-то жуёт. Выходим из столь уютного, гостеприимно приютившего нас вагончика и, в этот раз, идём направо. Через километр выходим к людям. Это лесозаготовительная поляна. На ней вовсю кипит работа. Люди! Около 10-ти человек, 3 Урала, несколько тралов, два вагончика, собаки. Режут огромные (и вдвоём не обхватить) сосны. Потом грузят их на Уралы, которые увозят их до посёлка Отдалённый (второе название - Шпалорез). Нам надо было туда. Ждём загрузки очередного лесовоза. Но тот, как то необычно сманеврировав, уехал раньше, чем мы успели понять, что он уезжает. На втором лесовозе было лишь одно посадочное место. Уехали на третьем, задобрив водилу вежливым тоном и обещаньем магарыча. До Шпалореза было около 15-ти км по узкой горной заколдыбистой дороге. Преодолели их за час. По пути совсем близко наблюдали Собор-скалу. Шикарное зрелище! Троцкевич умаялся в дороге. Поблагодарили выручившего нас человека литром водки в пластиковой бутылке. Из Отдалённого 2 раза в сутки ходит дизельный узкоколейный тягач с вагончиком-прицепом для пассажиров. Вагончик этот – деревянная будка с двумя проёмами вместо дверей, поставленный на узкоколейную тележку. Внутри были лавочки вдоль стен. Скорость передвижения сего транспортного средства – в среднем 25 км/час. При желании можно сесть в него даже на ходу. Называется оно – автоматриса (в просторечии – матрица). Итак, время было часов одиннадцать. А матрица отходила по расписанию в полчетвёртого. Хотя уже стояла неподалёку на причале. Капитан этого судна не возражал, против того, чтобы мы расположились на время ожидания в вагончике. Надо было чем-то заняться. Я сходил к роднику за водой. Попили. Время тянулось. Я лёг на лавочку, положив под голову, вытащенную из рюкзака палатку. Обворожительная нега окутала все мои члены. Вагончик слегка продувался тёплым летним ветром. Блаженно улыбаясь, я уснул. Так сладко я не дремал с тех пор, как у нас в универе закончились занятия по высшей математике. Злой гений Дена развлекал себя как мог, не находя места от созерцания моего гармоничного слияния с окружающим мирозданьем. В частности, он пытался сделать из меня вазу для полевых цветов, засовывая в уши весь северокавказский гербарий. Потом, видимо, ему это надоело или я сказал ему что-то, отвлекающее от этого дела. Я проспал 4 часа. Когда проснулся, обнаружил Троцкого сидящим напротив и о чём-то увлечённо беседующим с парнишкой армянской внешности. Звали его Ашот. Вскоре тронулись. Ехали в окружении гор и весёлой кампании. Матрица часто останавливалась, подбирая пассажиров. Две собаки бежали за нами все 3 часа пути. В вагончике ехал их хозяин. Где-то на полпути к нам подсел брат Ашота, Размик. Угостил нас пивом. Не умолкал всю дорогу. Когда пришла пора собирать деньги (мы так и не поняли, сколько стоил проезд, но не очень много), Размик заявил водителю матрицы, что мы с Деном - гости (не его лично, а вообще) и запретил ему брать с нас плату. Какая-то армянская женщина начала протестовать, но Размик пустился в нешуточную словесную перепалку, которая вскоре перешла с русского на непереводимый армянский фольклор. В итоге, Размик заплатил за нас сам. Мы пытались протестовать, но он сильно настаивал. Приехали в село Черниговское, откуда вскоре должен был идти рейсовый автобус до города Апшеронск. Попрощались с парнями. Дождались автобуса. Сели. По пути в Апшеронск у автобуса пробило заднее колесо. Но доехали. Оттуда планировали на другом автобусе до станции Хадыженская. А там на проходящем ночью поезде до Туапсе, откуда под утро на такси мы бы вернулись в свою Георгиевку. Таксист предложил подкинуть нас до Георгиевки за 600 рублей. Мы договорились за 450 + оставшиеся у нас продукты. В одиннадцатом часу вечера нас уже обнимали руки тех, кто нас ждал…

 Эпилог.
Сеанс бешеной гребли подошёл к логическому завершению. И я вдруг вспомнил о тебе. Какие тропы трут твои мозоли? Какие звёзды светят тебе в пути? Что твоё сердце греет, что тревожит? Какие птицы твой слух ласкают? Что за нимфы плоть твою тешат? И помнишь ли ты обо мне, мой добрый друг, в своих заоблачных мечтаньях,
касаясь звёзд протуберанцев?