Написано от лица того, кто был со мной.
Я живу мечтой о бессмертии...
Бессмертии истины…
Бессмертии любви.
Выбранным собой богом считаю тот каждый миг человеческой жизни, когда явь перестаёт быть твоим миром, а становится лишь фоновой декорацией, за которой и скрывается реальность. И, несмотря на кажущуюся в эти мгновенья нелепость и бессмыслицу пантомимы судьбы... и её запутывающий следы, сбивающий прицел и притупляющий чувство долга танец… загнанного в угол вора, укравшего чужое имя… или раненой куропатки, пытающейся увести опасность от своего гнезда… её нелепые потуги сделать из тебя Цербера на страже своих желаний… её неотвратимость волны, смывающей раз за разом всё неподдельное в тебе… и несмотря на всё это, а может быть именно благодаря, в эти минуты становится совершенно очевидно, что ты на правильном пути. И именно тогда предельно чётко и ясно угадывается тонкая ниточка тропы, проходящей по вытоптанному миллионами блуждающих ног полю. Это твой путь. Момент истины. Перекрёсток миров. Тот самый шанс изменить всё. Преодолеть инерцию. Уйти по крутому виражу в сторону, не боясь слететь с трассы. И выйти на финишную прямую длинною в жизнь, проложенную по развалинам твоего лабиринта.
Когда Вас много раз спросят об одном и том же, и Вы столько же раз ответите, не вникая в бремя вопроса, то, скорее всего, ни разу не поймёте сами. Делать и не понимать, всё равно, что идти и не видеть. Именно поэтому вопрос «Ради чего?» я ставлю первым.
Меня спросят, я отвечу; спросят Вас, Вы повторите, Вы передадите, Вы поймёте, Вы увидите.
Зачем мы ходим в горы? Зрелищно? Ах да! Кто станет возражать?! Увидеть красоту небес с высоты земли. Не каждый день дано. Не каждому дано. Прикоснуться рукой к облакам, этим пилигримам перламутровых бездн. Покурить над краем, сидя на оголённых недрах планеты. Мысленно пролететь до самых берегов небесного океана и упасть ниц в раскалённые угли гаснущего заката. И смотреть, смотреть, смотреть на сотворённое не людьми, но вечностью.
Познать себя в борьбе? Ну, куда ж без этого! Напрячь свои физические и иные силы. Узнать их лимиты. Или хотя бы увидеть наличие этих сил. Быть может даже быть приятно удивлённым своими возможностями. Одолеть свои слабости. Дотянуться до собственных пределов. Выглянуть за них. Расширить свою ойкумену собственным Крестовым Джихадом.
Эти основные, но ещё много причин, связанных с мотивацией горных походов может быть названо. Лично я, говоря о других, ещё бы добавил, что практически каждый, кто ступает на тропу в целях туризма и приближенных к ней, чувствует себя сочинителем своей судьбы в большей степени, нежели в быту. Вырываясь за отбойники как будто бы раз и навсегда кем-то прописанного маршрута, ещё не понимая, но уже чувствует силу вершить мирозданье, приводя его в соответствие со своей волей. А не это ли главное, наряду со способностью менять сознание, подгоняя под обстоятельства? Но сознание определяет бытие! Поспорим?
И некоторые меня нарекут ненормальным. Ну, наконец-то. Давно пора. Уже сколько бился за это высокое прилагательное. Кто-то зайдёт дальше и обзовёт неадекватным. Ну, это уж слишком. Неадекватным чему? В жизни всё не так уж сложно, если разобраться. Идеалы определяют взгляды, взгляды определяют поступки, поступки определяют исход. Так что, у Вас свои идеалы, у Нас свои. Мы своим соответствуем.
Можно находить удовольствие в процессе жизни, можно в её результатах. Но ни то, ни другое, в равной степени не отвечает на вопрос о её смысле. Одно и тоже ли – человек, живущий воспоминаниями и человек, живущий ради воспоминаний? Нет. И я, скорей, второе. По крайней мере, пока. Я думаю, Вы сами всё поймёте.
Единственное, что мы сможем унести с собой из жизни (если вообще что-то сможем) это память. И я хочу, чтоб она была как можно богаче, насколько может быть богатой память человека. Я хочу навсегда запомнить триумф победы, радость творчества и счастье любви.
И всё это есть в горах. Я это знаю. Я там был.
День 21-й. 26 июля 2006 года. 7 часов утра. Я (Денис Барилов – г. Тольятти) и Троцкий (Серёга Данилов – г. Тверь) стоим на полустанке посёлка Кирпичный. Через 20 минут сюда из прохлады тумана должна вырваться прямо к нашим ногам утренняя «рабочая» электричка. Сонные тела спешно стягиваются к точке сбора для организованной отправки к местам отработки заработных плат. Аромат предвкушения не перебиваемым амбре стоит перед нашим мысленным взором. Год тягостных ожиданий, планирования, споров, разногласий и всего того, что сопутствует всем более менее интересным начинаниям или продолжениям, сводился к этой минуте. И вот, наконец, план похода утверждён, отпуска скоординированы, с погодой вроде фартит и разнообразные форс мажоры и вилы не ложатся противотанковыми ежами на наши рельсы. И мы стоим здесь – у истоков наших вершин. С нами наши верные спутники, красный и зелёный рюкзаки, начинённые продуктами питания, шмотками, палаткой, ковриками, видеокамерой и прочими продуктами народного употребления, нужными в походах. Одевая их, мы смотрелись как два разноцветных М&Мса, которых, судя по рекламе, тоже покидало по свету белому и весьма подальше, чем от Амура до Туркестана. Сонливость организма перебивается взбудораженностью рассудка. От первой утренней сигареты мутит в животе. Во рту сухая свежесть зубной пасты уже слиплась с терпким привкусом табачных смол. Лёгкий мандраж от нешуточности задуманного. А задумано пройти около сотни километров по горам Северного Кавказа. Среди прочего на маршруте священное озеро адыгов Хуко (в переводе с черкесского Дельфин) и гора Фишт (в переводе Белая голова). В соответствии с планом полётов на первый день мы должны на электричке часам к 11 добраться до станции Дагомыс (немного не доезжая Сочи), затем оттуда на автобусе до посёлка Солох-Аул. Оттуда уже любыми правдами и кривдами до турбазы Бабук-Аул, где и рассчитываем заночевать, дабы на следующее утро начать восхождение к заветным целям.
Внутри вагона тепло, уютно и успокаивающе. Садимся у правого окна (с тем расчётом, чтобы большую часть пути проехать на теневой стороне) друг напротив друга. Вытягиваем ноги. Троцкий закрывает глаза, дабы если не уснуть, то хотя бы свести к минимуму энергозатраты организма перед предстоящими нагрузками. Я ухожу взглядом в оконные пейзажи. Через полчаса прибываем на вокзал Туапсе.
В Туапсе к нам присоединяется наш Третий. Женька (он же Глаз – Серёгин друг, тоже из Твери) по обидному стечению жизненных обстоятельств до сего момента в горах ни разу не был. Но, тем не менее, садясь в электричку, преисполнен энтузиазма и добрости духа.
Коротко о Глазе. До сих пор не обретя цель, размеренно и без ускорения катится по наклонной плоскости бытия, сбивая красные флажки, которые, по идее, надо бы огибать. «Угрюмый адепт пустоты, печальный романтик запоев» как ёмко характеризует себя сам. Временами харизматичен, талантлив и влюблён, бывает способен на большие и малые поступки. Смотрит вперёд, говорит без ошибок и отвечает за базар. Смешивает в любых пропорциях, количествах и качествах. По утрам регулярно пышет вдохновением, но часто не совместим с мозаикой окружающего социума. Мерит время жизни своими космическими циклами и отличается от подобных ему тем, что в итоге может «завязать в любой момент», чем, собственно, и занимается систематически. Вечно «подающий надежды» обещает стать сверхновой на современном российском литературном небосклоне раньше, чем наступит тепловая смерть вселенной.
По дороге до Дагомыса веселят железнодорожники. Один бегает по вагонам, стреляя деньги на пиво после ночной смены. Потом предлагает их вместе пропить. Машинист выдаёт локомотивным гудком «спартак-чемпион». Да ещё нудистские пляжи, то и дело, попадающиеся по пути, не дают толком расслабиться и поспать в дороге. Ну и, конечно, море. Зовёт к себе. Зовёт в себя. Но мы – немного другие птицы. Нам в другую сторону. Мы идём к небу.
Наконец Дагомыс. Сквозь чудовищную давку продираемся из середины вагона. Выплёвываемся на перрон. Выходим с вокзала, сразу растворяясь в пёстрой толпе отдыхающих. Глядя на них, просто и естественно тратящих свой благословенный отпуск в пляжно-потребительских комплексах, хочется поступить так же. Снять поблизости комнату. Бросить в ней вещи. Взять денег на карманные расходы. И раствориться в этом солнечном танце. Вообще, эти мысли возникают со стабильной пунктуальностью, как только ты начинаешь что-нибудь креативное. Главное – не последовать им. И тебе воздастся.
Минут через 10 выходим на автовокзал. Выясняется, что автобус до Солоха только что ушёл. Следующий часа через два. Женёк с Серёгой настаивают на такси. Уступаю им. Докупаем хлеб и воду в дорогу. Рюкзаки становятся неподъёмными и застёгиваются с огромным трудом. Отлучаюсь на пять минут. Возвращаясь, застаю Глаза в состоянии истерического хохота. Это Троцкий презентовал ему мою ветровку, которую сам же мне и выдал. Нежно-розового цвета, с логотипом одной известной конторы по распространению косметики неконтролируемо поднимала настроение одним лишь слоганом «Вместе против рака груди». Очень актуальный такой туристический слоган. С трудом успокаиваю этих пока весёлых туристов. Договариваемся с таксистом за 300 рублей. До Солох-аула 22 км по вполне приличной асфальтной дороге. Хмурый армянин за всю дорогу сказал лишь одну фразу о том, что коровы выходят на проезжую часть, потому что там их меньше кусают летающие насекомые. Под звуки фольклорных кавказских песен, играющих в машине, доезжаем до места за 40 минут.
В Солохе на автобусном развороте встречаем трёх туристов. Мужика лет сорока и двух подростков. Они уже возвращаются из маршрута. Мужик подсказывает нам, как проще выбраться из посёлка и выйти на дорогу, ведущую в Бабук-аул. И добавляет от себя по поводу нашей, никудышней на его взгляд для горных походов, обуви. Кроссовок то есть. Говорит, что через каких то миллион шагов наши ноги превратятся в мясо. Что обуваться для гор необходимо не в кроссовки, а в берцы или буцы. Одним словом, в обувь с жёсткой подошвой.
Довольно резво трогаем около 12 часов и, немного поплутав, выходим на нашу дорогу. Вообще, Солох находится уже на приличной высоте (300 метров над уровнем моря), но там этого не чувствуется. Напротив, когда снизу вверх взираешь на уходящие в облака лесные склоны, очень хочется нанять вертолёт. Дорога до Бабука около 20 км по грунтовой, разбитой и весьма грязной дороге. Но, к счастью, пока без перепадов по высоте. Планируем пройти часов за шесть.
Первые километры даются субъективно тяжелей вторых. Мышцы и суставы ещё не разогреты. Любая, малейшая боль остро чувствуется и принимается во внимание. Но и это скоро проходит. Также проходят лишние разговоры, которыми всегда сопровождается начало маршрута. Наши карманы забиты карамельками и аскорбиново-глюкозными колёсами как источниками дешёвой и легкоусвояемой организмом энергии.
Вообще, по информации как от бывалых туристов, так и от местного люда, от Солоха до Бабука лучше добираться на каком-нибудь бортовом транспорте, периодически курсирующем между этими пунктами. Говорят, за эту услугу берут 1500 рублей. У нас эти деньги есть. Но дальше Бабука мы в этот день продвигаться не планируем. Поэтому куда нам торопиться? К тому же сил ещё вагон и стопы просят дороги. Да и денег, признаться, жалко. Но через каких то два часа полторы тысячи рублей перестают нам казаться серьёзной суммой. Мозоли вырастают быстрее, чем грибы после дождя. Мой, в принципе, неплохой рюкзак, начинает натирать мне спину и плечи. Что-то или в нём или во мне явно не так устроено. Серый, видя такой расклад, предлагает махнуться рюкзаками. Вообще, по его манере ходьбы создаётся впечатление, что этому лосю всё равно, с чем идти – рюкзаком или мешком картошки за плечами. Чешет впереди планеты. Только успевай его окликать, чтоб не пропал с радаров. Я соглашаюсь на обмен. После первых километров на Женькином лице читаются первые признаки сомнения. Сомнения в правильности своего выбора. На предмет того, как же всё-таки правильно надо проводить лето. Вся одежда на нас очень скоро становится мокрой настолько, как если бы мы только что вылезли одетыми из бани.
Но как прекрасны привалы! Эти короткие пятиминутки между получасовыми марш-бросками, когда ты скидываешь рюкзак, выпиваешь несколько ладошек прямо из ручья, окатываешь себя холодной водой и, наконец, закуриваешь, садясь на придорожный камень или бревно. Поэзия!
До Бабука путь неблизкий, но проблем с питьевой водой не возникает. Дорога проходит по склону горы вдоль русла реки Шахе. Склон изобилует ручейками и водопадиками с абсолютно чистой холодной горной влагой. Периодически пополняя наш запас питья, фотографируя водопады, русло реки, самшитовые урочища, ну и себя самих на марше, покрываем километры дороги. Пару-тройку раз нас обгоняют счастливые на автотранспорте. Один раз навстречу попалась группа на лошадях. Подходим к одному из притоков Шахе. Встречаем туристов, идущих навстречу: двое взрослых (тётя и дядя: годам к пятидесяти) и несколько подростков. Разговорились. По их рассказу, они уже прошли маршрут, сопоставимый с запланированным нами. Как гораздо позднее, да и то только после третьего стакана признаётся Евгений, именно в этот момент ему, мужчине в расцвете сил, стало несколько стыдно за свои сомнения. Реку они перешли вброд прямо в обуви. На наши удивлённые возгласы (в 20 метрах выше висячий мост) отвечают, что обувь их уже настолько грязная и мокрая от пройденных луж, что хуже не будет. Мы, воодушевлённые перспективами, переходим всё же по висячему мосту и, не сбавляя темпа, уходим в мутную предопределённость.
Часам к 16-ти подходим к первому кордону. Дело в том, что наш маршрут пролегает по территории Кавказского Государственного Биосферного Заповедника. Это накладывает на нас соответствующие обязательства. За пребывание в нём нужно платить. Для того и создан кордон. И оборудован он в таком месте, что обойти его очень проблематично. Но в данный момент здесь ни души. И мы, после основательной трапезы, снова на марше. Серёга, наверное, чувствуя финиш трудного дня (4-5 км до базы), ускоряется с каждой минутой, взвинчивая темп, который мы с Глазом уже поддерживать не в состоянии. У меня начинает сдавать мотор. Материм Троцкого. Тот сбавляет газ. Показывая пальцем вверх, Женёк вопрошает, хорошо ли мы подумали. Неужели нам туда?! Самые верхи лесистых склонов уходят в туман на высоте метров 500 выше того уровня, на котором находимся мы. Отвечаем ему, что в конечном итоге предстоит подняться минимум раза в два выше. На измотанный шестичасовым переходом организм, подобные заявления действуют как фатальное «пива нет» на «измученного нарзаном». У многих в такие минуты возникают мысли о малодушном побеге. Но Глаз - парень крепкий и мы с Серым ещё доверительно так откровенничаем ему, что сегодняшний день - сказка, просто лёгкая разминка перед убийственным завтра. Евгений изобретает красивые речевые обороты, чтобы выразить своё восхищение нашим коварством. Мол, заманили агнца неразумного волки ушлые и глумятся теперь, зная, что тот никуда уж не денется.
Но. Долго ли коротко ли, а к туристическому приюту Бабук выходим в восьмом часу. Пока мои парни проверяют, сколько стаканов пота может вместить в себя футболка туриста, я, как самый «бодрый», иду узнавать, что по чём. Лагерь оборудован в соответствии с нашими лучшими пожеланиями. Огороженная территория, полно места, чтоб разбить свою палатку. Для желающих сдаются «номера» - казённые палатки. Самые маленькие из них – 4-х местные. Есть и намного больше. Самая большая, к примеру, вмещает, по нашим скромным подсчётам, до 18-ти туристических организмов. Стоит это удовольствие 50 рублей за одно койка-место. Ежели в вас таки ещё присутствуют силы, чтобы заниматься установкой своей палатки, то тогда это будет стоить 30 рублей с человека просто за ночёвку на территории турбазы. Здесь же вам выпишут и пропуска, дающие право пребывать на территории заповедника. Стоимость – 100 рублей в день с человека. Проверить пропуск у туриста имеет право любой егерь. И пока Серёга с Женьком ставят нашу палатку и разбирают вещи, я эти самые пропуска и оформляю. На три дня, начиная с завтрашнего. Попутно обрастаю информацией. Оказывается, озеро Хуко, на которое мы с Серым так стремились попасть в прошлом году, и планируем попасть в этом, уже года четыре как является «зоной покоя». То есть, закрыто для посещения туристов. По рассказам, егерь, которому посчастливится встретить тебя там, как минимум тебя расстреляет и снимет скальп с ещё тёплого, но не очень умного черепа. А уж потом оштрафует на 500 рублей. Ну и, соответственно, сопроводит тебя к выходу из заповедника. Удручённые этой новостью, Троцкий с Глазом идут стираться и совершать ритуальное омовение в холодных струях Шахе. А я тем временем готовлю не менее ритуальный, стало быть, ужин. А именно, суп из пакетиков с тушёнкой. У нас есть и газовая горелка с четырьмя баллончиками газа. Но, не ведая, что нас ждёт впереди, готовим на костре, экономя газ. Дрова здесь имеются в изобилии, хотя и слегка сыроватые. Также имеется душ, мойка для посуды и некоторые другие стандартные удобства и неудобства цивилизации. К неудобствам, видимо, также стоит отнести одну чёрно-жёлто-полосатую тварь, которая исхитрилась укусить меня за палец так, что вздулась половина ладони.
Быстро накатывающий сумрак стимулирует нас скорее приступать к приёму пищи. Развесив сушится выстиранные шмотки, садимся к столу. В качестве столов и стульев используем пеньки, которые кто-то для этой цели здесь и поставил. Очень удобно. Достаём «огненную воду». Попутно пытаемся заниматься корректировкой завтрашнего маршрута, но к единому мнению не приходим. Троцкий настаивает таки на том, чтобы зайти на Хуко. Сходимся на том, что необходимо выпить. После сытейшего ужина, сопровождавшегося тостами «за победу–за удачу» и им подобным, готовимся ко сну. Начинает накрапывать дождь. Но даже после того, как мы, наконец, оказываемся в горизонтальном положении, лёжа в палатке, наши испытания, выпавшие на этот день, не заканчиваются. Всю ночь мощнейший храп Серого потрясает турбазу своей музыкальностью. Мы с Женьком то и дело толкаем оного, как только он замолкает, дабы тот продолжал свой ночной концерт ко всеобщему удовольствию.
День 22-й. 27 июля 2006 года. Как топор палача безжалостно поднялось солнце нового дня, призывая нас к подъёму на эшафот «нашей Голгофы». Преодолевая силу земного тяготения, морщась от карающих лучей дневного света, упыри и вурдалаки вылезают из щелей. Без слёз на это не взглянешь. Всё тело болью напоминает о вчерашних километрах. Особенно страдают ноги. Но выражается это, главным образом, почему-то на лице. Ступни изобилуют мозолями, особенно у Глаза. У меня с этим делом более-менее порядок. Парни матерятся, обуваясь в кроссовки и делая первые шаги. Как гораздо позднее, да и только после четвёртого стакана признается Евгений, именно в это утро он всерьёз рассматривал вариант своего возвращения. Но как не уроненная сигарета не считается упавшей, так несовершённый план не считается исполненным. И мы готовимся нести свой крест до конца. Чай со сгущенным молоком и шоколадом – таков завтрак обречённых на победу. Любое небо начинается на земле, а любая вершина с её подножия. Или по-китайски: дорога в тридцать тысяч ли начинается с первого шага. Ну, или исконно вечное: дорогу осилит идущий. И мы выходим около девяти часов, попрощавшись с теми на турбазе, кто уже в этот час не спал.
К счастью, до того как начнётся радикальный подъём, нам ещё предстоит пройти по относительно ровной дороге около 5-ти километров. Стало быть, есть возможность размять мышцы и разогреть суставы. Двигаем далее вчерашней колеёй вверх по течению Шахе. Через пару километров сворачиваем с дороги и по канатному мосту пересекаем бурные воды. В попытке сфотографировать этот момент обнаруживаем нефункцианальность Женькиного фотика. Около десяти минут колдуем над ним, но всё напрасно.
Километра через полтора выходим к последнему кордону Бабук-Аула. Если у кого то ещё хватило наглости дойти до сюда без пропусков, то здесь предоставляется дцатый китайский шанс покаяться и искупить вину, заплатив по известному тарифу. На кордоне присутствует около пяти мужчин трудоспособного возраста и собака. Пока Серёжа налаживает контакт с хранителями леса, мы с Глазом таращимся на карту, пытаясь поточнее определить в каком месте нам предстоит свернуть с основной дороги и начать подъём. Здесь же приходим с ним к единому мнению, что на Хуко мы всё-таки не пойдём. Ибо в противном случае можем потратить кучу времени, а главное сил на подъём, а потом какой-нибудь случайно попавшийся на пути егерь принудит нас идти обратно, не говоря о штрафе. Будет обидно. Серёга таки, не стесняясь, открытым текстом признаётся егерям, что идти мы намерены не только на Фишт, но и на Хуко хотелось бы заглянуть. Хотя бы без ночёвки. Просто одним глазком взглянуть, пофоткать (хотя бы на видеокамеру – фотик то накрылся) и назад. Егеря вроде как понимают по-человечески, и даже почти не против, но предупреждают о в е р т о л ё т а х. Души умерших танков в дневное время постоянно курсируют с побережья до Лунной Поляны и обратно. Их маршрут проходит в пределах прямой видимости с Хуко. Вертолёты занимаются доставкой на Лунную Поляну стройматериалов для строительства президентской дачи. Когда-то раньше это место было известным туристическим приютом. Теперь же проход туда закрыт. Но мы в ту степь и не собирались. Как утверждают егеря, если с вертолёта замечают туристов в «зоне покоя», то докладывают по цепочке вниз и ребята, с которыми Серёга сейчас так по-свойски болтает, берут ружья и отправляются в рейд по лесу, чтобы взыскать с нарушителя в соответствии с действующим положением.
После кордона Троцкий пуще прежнего начинает убеждать нас держать курс на Хуко. Но мы с Женьком непреклонны. Дело ещё в том, что с заходом на озеро мы теряем день. Если брать в расчёт нашу физподготовку, то просто не успеть до темноты сделать такой крюк и выйти к Черкесскому перевалу, где планируем вторую ночёвку. А это значит ночевать на озере. И тогда нас почти наверняка заметят с воздуха.
Не прекращая полемику, надеваем рюкзаки и идём вперёд. Пока просто в п е р ё д. Через несколько сот метров сворачиваем вправо и немного вверх, предположительно на тропу, ведущую к Черкесскому перевалу. Примерно через полкилометра начинаем теряться в многообразии ответвляющихся тропок. Идем, примерно придерживаясь направления, но никак не можем найти соответствия местности с картой. Следующий чёткий ориентир на маршруте – поляна «Холодный Родник». Говорят, там всегда есть вода. Наша задача на данном этапе – выйти туда. Но выходим, почему-то, к пасеке. На пасеке ни одной живой души, не считая множества свинообразного скота. Не у кого даже спросить дорогу. Добираем воды из имеющегося родника и сваливаем.
Теряя терпение, начинаем отклоняться от маршрутного направления, и лезем по бездорожью, лишь бы как можно скорее выйти на наш туристический тракт. Тропа, по которой в течение дня проходит не один десяток туристических групп, не может быть незаметной. И действительно, довольно скоро очень удачно выходим на поляну с указателем. От поляны идут тропы на: Бабук-Аул, Хуко, Черкесский перевал и ещё какая-то безымянная. Вот только направление стрелок указателя немного не соответствует направлениям троп. И я, поначалу, ошибочно принимаю тропу, идущую на Хуко за тропу, ведущую к Черкесскому. К тому же на указателе три стрелки, а троп, идущих от поляны четыре. Коварный Серёга, сразу понявший мою ошибку, подло молчит, так как видит в этом шанс попасть сегодня на своё заветное озеро. К счастью, Глаз вовремя разбирается, что к чему. Видимо, помогает опыт спортивного ориентирования, оставшийся у него со школы.
Сказав напоследок перед подъемом, друг другу несколько тёплых напутственных слов, таки начинаем подъём к перевалу. Теперь уже не может возникнуть сомнений в правильности выбранной тропы, даже если б здесь не стояло указателя. Слишком хорошо и свежо утоптана она тысячами ног и копыт. Минут через двадцать после указателя встречаем ещё пару друидов спускающихся нам навстречу с лошадьми в поводу. Ради полной уверенности уточняем, правильно ли мы идём. Мужики говорят, что до Черкесского перевала отсель километров восемь, из них около половины крутого подъёма. И напоследок один из них произносит сакраментальное: «Я вам сочувствую». Это становится пророчеством. Считается, что каждого настигнет расплата за грехи в грамотно спроектированном, правильно организованном, пафосно оформленном, красиво поданном каноническом аду. Возможно, там будут черти и сковородки, гвозди и невесть ещё какие аттракционы. Различные религии рисуют это в цвете, со смаком и оттяжкой. В любом случае, по теории, всё это ждёт избранных смертных исключительно после прекращения всех процессов их жизнедеятельности. На самом же деле, я уверен, никто не минует искупления при жизни. И этот процесс уже идёт. Не всем, конечно, достанется по полной, но уж мы то своё получим. Ну и, собственно, уже получаем. Это становится ясно уже через каких то метров пятьсот от начала подъёма. Делая остановки сначала через каждые 100 метров, потом через 50, потом через 10 и т.д. в результате имеем усреднённую скорость около одного километра в час. Троцкий прёт стабильно первым. Дальше Женёк. И откуда берутся силы в организме ослабленном никотином, алкоголем и излишествами нехорошими? Ну а я, стало быть, в обозе. Ну, или даже в обузе. Но, тем не менее, наш боевой дух находится на приличной высоте, хотя и убывает по капле, по мере того как поднимаемся мы сами. Серёга даже ржёт постоянно и по поводу и без него. Непонятно, правда, нервное это или просто шутки доходят до него с запозданием. А поводов посмеяться множество – как ни странно, но именно на подъёме, когда вроде надо бы поберечь дыхание, из нас стали изрекаться как будто долго копившиеся в закромах перлы, байки, анекдоты, хохмы и приколы.
К счастью, раньше, чем кружащиеся над нашими головами грифы сели на свою добычу, выходим мы к поляне «Холодный Родник». Находящееся примерно на середине между высотой Бабук-Аула и Черкесского перевала, диаметром метров пятьдесят, лишённое деревьев и изрядно загаженное туристами место. Слухи оказываются достоверными. Вода на поляне действительно имеется. Это простая лужа, плотно устланная прошлогодними листьями. Но вода в ней как ни странно чистая и холодная. Это говорит о том, что здесь родник, питающий лужу свежей подземной водой. Отсюда же вытекает маленький ручеёк, который вскоре теряется в камнях. Добираем воды из лужи. Садимся на капитальный перекус. Достаём свои разносолы. Раскладываем на столе (оный тут есть). Откуда-то из-за пределов поляны начинают доноситься голоса другой группы. Пока мы открываем консервы, на поляну выходит караван из десяти вьюченных лошадей с тремя сопровождающими. Так мы познакомились с Лешим, Алёной и Гаджиком. О Лешем пару слов отдельно – парняга лет тридцати пяти, белобрысый со стильными усами и характерным южным говором, был у них за старшего. Громкий, прямой, добродушный, постоянно что-то рассказывал и лучше всех понимал по лошадиному. И, вообще, ему б шашку, лампасы и хоть сейчас в атаку. Настоящий казак, одним словом! Гаджик лет на десять помоложе, а Алёна – его боевая подруга, по жизни диджей в сочинском ночном клубе «Восьмое небо», бросила дела мирские и ушла в горы со своим парнем на всё лето водить караваны да заведовать хозяйством на турбазе «Фишт». Пока мы едим, караванщики пускают лошадей пастись и пить воду, и сами тоже садятся к столу подкрепиться. Особо не соблюдая пропорции, разбавляют спирт прямо в консервной банке из-под тушёнки, коей и закусывают. Глядим на них, сглатывая слюну. У нас тоже есть. Но нам в отличие от них ещё улыбаются нехилые горные километры пешком. А эти на гужевом транспорте. Н-да, в горах всё наоборот – пешему нельзя, а кто за рулём – пожалуйста! В процессе общения выясняем – караван везёт продукты для турбазы «Фишт» - консервы, макароны, соки, пиво, вино и т.д. Такая вот там система поставки провианта. А на вопрос Троцкого: «А вы что, планируете СЕГОДНЯ дойти до турбазы?» Леший произносит безапелляционное: «Не планируем, а дойдём!».
Едим, курим, закидываемся своими волшебными колёсами и дальше – вперёд и вверх. Оставаясь заканчивать свой обед, Леший, Алёна и Гаджик, подбадривая нас, единодушно заявляют, что мучиться нам осталось недолго – крутая тропа идёт лишь до «Прошкиного Камня». От «Холодного Ручья» метров пятьсот будет. Дальше около пяти километров до Черкесского перевала по хорошей тропе с совсем небольшими перепадами по высоте. Итак, пятьсот метров! Казалось бы, одним рывком.…Но! Вот бы сюда Эйнштейна с его теорией относительности. По вечернему бульвару с бутылкой пива это вообще не расстояние….
Солнце пропадает, как только мы покидаем пределы поляны. Начинается морось. Навес густых листьев пока ещё сдерживает редкие капли. Нас окутывает туман – мы входим в тучу. Тропа, сильно избитая копытами и годами, забирает круто вверх. Частично восстановленные привалом силы стремительно тают, видимо усталость поселилась в нас надолго. Глюкоза уже не помогает. И мотор на ладан дышит. Проклятая ишемия! В результате, я совсем замедляюсь, поскольку Троцкий где-то впереди уже пропадает из поля зрения. Еле ползу на первой передаче. Останавливаюсь через каждые два-три шага. Мысленно веду обратный отсчёт оставшихся до следующего ориентира метров. Попутно пытаюсь нащупать в себе второе дыхание. Но вместо него приходят тошнота и слабость. Я понимаю, что это – всё! Семафорю Серому. Он скидывает рюкзак где-то метрах в тридцати выше. Пока я подтягиваюсь к этому месту, кое-кто уже успевает выкурить по сигарете. Валюсь снопом. Парни суют какие-то таблетки. Глотаю, хотя и понимаю, что мне уже поможет, наверное, лишь эфтаназия. Дождь усиливается. Достаём ветровки. Становится холодно и мокро. Я опираюсь на дерево и закрываю глаза. Серёга с Женькой переглядываются в нерешительности, к чему стремиться дальше. Реанимировать меня и уже кое-как дотащить таки наверх или уже всё-таки двигать назад коли со мной всё так плохо? Наверное, в каждой экспедиции есть такие моменты, когда всё не так, как представлялось, не так, как хотелось. Когда полное отсутствие сил физических сочетается с тотальным внутренним упадком и апатией. Когда уже совсем иной интерес, противоположный изначальному, подбивает тебя развернуться и пойти в другую сторону. Когда хочется бросить всё и сию же минуту очутится в тепле и комфорте далеко отсюда. И забыть как страшный сон. Ну, или когда вернуться силы, продолжить с того же места, как в сохранённой компьютерной игре. Или выбрать другой сценарий развития событий и пойти другим путём. Но это не игра и паузу здесь нажать невозможно. Да это и не наш метод. Это надо просто пережить. Зачем другой путь, если есть этот. Ведь если ты идёшь, то рано или поздно выйдешь. Просто верь в это. Ибо сказано: «Каждый получит то, во что верит». И порою, действительно не важно, ВО ЧТО ты веришь, важно КАК. Но, всё-таки, в конечном итоге, лучше верить в правильные вещи. Вот только для того, чтоб понять, что правильно, может просто не хватить времени. И многие так ни во что и не верят, находя это оптимальным решением проблемы. Есть много вариантов психологических установок, активизирующих скрытые ресурсы организма и разума. Об этом можно писать диссертации. Но, я считаю, главное – в тебе должна звучать музыка! Та самая, не позволяющая забыть о цели, толкающая вверх, зовущая за собой. В принципе, пока в тебе музыка, ты непобедим. Хотя не сказать, чтоб неуязвим. А вообще, конечно, надо просто быть готовым к подобным ситуациям. Тогда и трудности легче переносятся. Тяжелей новичкам.
Пока мы стоим, нас догоняет и обгоняет знакомый караван. Пожелав счастливого пути, скрываются за деревьями. Отдышавшись как следует пятнадцать минут, двигаем дальше. Как гораздо позднее, да и то только после пятого стакана признается Евгений, именно в этот момент он понял – если люди лезут вверх, несмотря, на ТАКИЕ напряги, значит, это, наверное, того стоит.
Треклятый «Прошкин камень» оказался несколько дальше, чем нам пообещали. Скинув рюкзаки, достали камеру. Первый раз за сегодня. Кажется, дальше мы уже не уйдём. Я даже пошутил саркастически, что теперь у «Прошкиного Камня» будут ещё «Барилов Камень», «Данилов Камень» и «Глазунов Камень». Но, покурив и поснимав это место, продолжаем миссию. Немного пройдя, встречаем группу молодёжи (лет16-18), возвращающуюся с Фишта. Говорят, дальше ледника пройти не смогли - обувь не та и палок лыжных не захватили. А так: почти-почти – до вершины недалеко оставалось. Спрашивают у нас сигарет. Даём им пачку – у нас много. Тропа от «Прошкиного Камня» действительно лишь с некрутыми и короткими загибами вверх, а так, в основном, как по проспекту. Это экономит силы, которых, итак, уже в принципе, нет. Пару раз встречаем небольшие группы. Содержательно общаемся, как правило, в контексте обмена информацией и расходимся. Один раз проходим мимо лагеря на очень маленькой поляне. Даже удивительно, как можно на этом пятачке уместить целых три (!) палатки. Как говорится, захочешь спать – не так раскорячишься.
Проходим табличку «Черкесский перевал 2 км». Где-то в этом районе должна быть тропа, ведущая на Хуко, если идти туда с перевала. Если б мы пошли на озеро, то должны были бы идти по ней, уже возвращаясь с Хуко. Судя по карте, здесь та тропа впадает в нашу. Но, несмотря на пристальное внимание, мы так её и не обнаруживаем. Может, заросла уже за невостребованностью? Или замаскировали егеря, коли всё одно там зона покоя и туристам путь закрыт? А может, просто мы устали и не замечаем то, что лежит под ногами. Своих сил в организме уже нет. Работает в кредит. И молит об отдыхе. Болят все внешности и внутренности. Усталость не только в теле, но и в сознании. Весь день по дубово-буково-пихтовому лесу, и никаких пейзажей. Глаз говорит, что пора бы уже вылезти на какую-нибудь «открытость», чтоб увидеть, наконец, как высоко мы забрались. Я решаю, что это мой последний поход в горы. Хватит! Стар уже стал для таких испытаний. О чём и заявляю вслух.
Метров за пятьсот, делаем последний привал перед перевалом. Он уже в прямой видимости. Как и первая из вершин – гора Маврикошка. А где-то за Черкесским уже маячит вершинами своих скал плато Фишт.
С фатальным рычанием поднимающихся в атаку надеваем рюкзаки для завершающего рывка. Финишная прямая…Рубеж…Рубикон…триста метров…вынута чека…двести…поднят флаг…сто… и….. с чувством вечного сиюминутного превосходства человеческого безумия над логикой мирозданья вырываемся в другую реальность. Такую же эргономично неправдоподобную, как фотообои или красивая картинка на мониторе твоего компьютера. Забираю свои слова обратно! Пойду. Конечно, пойду в горы ещё. И не раз. Как последние тамплиеры, стоим у края мира и дышим небом, держа в разодранных ладонях перья своей мало кому понятной и почти никому не нужной истины. А наградой нам самый прекрасный цветок на земле – роза ветров. Массивные скалы Фишта с северо-востоку от нас в закатном зареве закрывают изрядную часть небосклона. Зрелище потрясает. А прямо по курсу, по другую сторону перевала раскинулись кавказские горные просторы. Да! Теперь нет никаких сомнений. Это того стоило. Рядом с нами памятник защитникам Кавказа. Подобных здесь много – наследие войны. Рядом с памятником на железной табличке схема этого района гор. Высота над уровнем моря 1836 метров. И весьма прохладно. А метрах в ста вниз по тропе расположилась маленькая высокогорная пастушья деревенька. Горцы, живущие там, занимаются исключительно разведением крупного рогатого скота. На это, стало быть, и живут. Раз в неделю (а может и реже) с Большой Земли к ним прилетает вертолёт с продуктами. Деревня насчитывает порядка десяти даже не домиков, а балаганов. Не имеющие пола и стен, они похожи на вырастающие прямо из земли крыши. Построены эти жилища из брёвен, досок и дранки. По рассказам туристов, у местных можно купить парного молока и домашнего сыра. Поснимавшись на камеру, передав всем приветы, спускаемся в деревню.
На краю деревни встречаем двух парней, идущих навстречу. Парни говорят, что идут с Гузерипля (километров 15 отсюда) в Бабук-Аул. Вышли сегодня (!) и планируют до темноты успеть до турбазы Бабука. Мы слегка удивлены! Время в районе семи вечера. Конечно, парни спортивного вида с рюкзачками не в пример легче наших. Но тем не менее. На наш взгляд, даже если они будут нестись галопом, скинув рюкзаки, то и то вряд ли успеют дойти до кордона, что мы прошли в начале дня перед подъёмом, не говоря уже о турбазе Бабук-Аула. Мы советуем им переночевать в деревне, чтоб не быть застигнутыми темнотой на спуске. Спрашиваем, есть ли у них карта. Они показывают нечто, походящее на детскую шпаргалку, нарисованную школьником на ладони перед контрольной. Изображены только основные ориентиры и их взаиморасположение. Ни о какой пропорциональности масштаба речи не идёт. Ребята внимательно выслушивают наши доводы, но, тем не менее, решают продолжить путь после ужина. Да и сами мы, трезво взвесив свои шансы добраться до турбазы Фишта раньше наступления темноты (около 5 км), принимаем решение ночевать в этом населённом пункте. Лучшего места в округе не найти.
В деревне, пока мы думаем, где будем ставить палатку, к нам подходит дед и предлагает снять балаган. Просит за это пятьдесят рублей с человека. Идём смотреть товар. Земляной пол, нары человек на шесть, матрасы, одеяла, подушки, буржуйка, немного дров, куча гвоздиков и натянутых на них верёвок для сушки. А также посуда, парафиновые свечи (об электричестве речь, естественно, не идёт) и множество других полезностей. Мы соглашаемся. Кто не испытывал, то не знает, какой кайф можно испытать, просто вытащив ноги из кроссовок после тяжёлого горного перехода. Отдав старику деньги, начинаем разбирать вещи. Начинает казаться, что мы взяли слишком много продуктов. Отдаём тем самым парням, пока они кушают неподалёку, палку полукопченой колбасы и буханку хлеба. Пока я разжигаю печь, Серёга с Женькой находят в балагане полный чайник с вкусным чаем, заваренным на какой-то неизвестной нам траве. Долго спорят, но в итоге решают, что чай вполне съедобен. Оставляют на утро. А пока всё тот же фирменный суп с тушёнкой. Бадяжим спирт, режем сало. Серёга достаёт любимую закусь – болгарский перец. Пока греется вода, я снимаю на камеру окружающую панораму и сам посёлок изнутри. На горы быстро сваливается темнота. Наконец, суп готов. У меня на вечер девиз простой: наливай, закусывай, заваливайся спать. По двести грамм в брата и я в царстве небесном. А Троцкого с Глазом так просто не свалить. Как говорится, пить хорошо, а хорошо пить ещё лучше – это про них.
День 23-й. 28 июля 2006 года. Ночью в деревню приходит стадо. Музыкальным аккомпанементом к Серёгиному храпу становится их колокольный звон вкупе с попытками к продолжению бычьего рода. Да и Женёк в этот раз тоже выдаёт трели. Но, в итоге, Серый всё-таки побеждает в этом поединке и Глаз со своим спальником уходит на отдельный лежак в другом конце барака.
Я просыпаюсь в пять утра по делам и обнаруживаю Троцкого уже бодрствующим. Пока мы спали, он успел где-то нарыть дров на завтрак и, вообще, подозрительно бодр и свеж, будто и не пил вчера и по горам не бродил. Где-то за Фиштом небо начинает розоветь. Серёга предлагает, коли мы уже встали, то вместо того, чтобы заваливаться спать дальше до обеда, собраться, не спеша, и по утренней прохладе двинуться к турбазе. Шесть километров с уклоном вниз триста метров мы в состоянии одолеть часа за два с небольшим. Далее до вечера останется уйма времени. Можно будет скинуть рюкзаки и пройтись по окрестностям налегке. Например, неплохо бы прогуляться до озера Псенодах (около пяти километров от лагеря). Вполне можно успеть за день. Да. План, безусловно, хорош, - соглашаюсь я, заваливаясь на койку. Если начнём собираться прямо сейчас, то выиграем, а точнее не проиграем, целый день, - продолжаю думать я, накрываясь спальником. Говорю Серому, чтоб разбудил, как только начнёт сборы.
Просыпаемся дружно в одиннадцать. Солнце в зените. По двору бегают маленькие горцы. Если б не их крики, то спать бы нам до победы. А во сколько б эта победа наступила, лучше не думать, чтоб не расстраиваться. Кряхтя, скрипя и треща, поднимаемся со своих плацкартов. На покатой крыше балагана раскладываем сырые вещи для экстренной сушки в лучах горного ультрафиолета. Балаган изнутри расписан автографами, ночевавших здесь в разные годы туристов. Серёга оставляет свой.
Сотовая связь в деревне не берет, и я налегке поднимаюсь к Черкесскому перевалу, чтоб отправить смс нашим в Туапсе. Оперативно завтракаем и выходим около двенадцати. Следующий ориентир на маршруте – перевал Белореченский. От него ровно столько же до турбазы.
Тропинка проходит по альпийскому разнотравью метрах в трёхстах от скал Фишта. Панорама настолько хороша, что хочется снимать, не убирая камеру в чехол. Ах, как не хватает фотоаппарата. Тем более, что у него и разрешение побольше будет. Кавказские горы очень старые в геологическом отношении. Их разрушение идёт полным ходом. Это видно по огромным и не очень каменным монолитам, отвалившимся в результате совокупного эрозионного воздействия воды, температуры, ветра и артиллерийской бомбёжки. Осколки скал можно наблюдать в радиусе до полукилометра от самой стены.
Через час выходим на Белореченский перевал. Рядом ещё один памятник защитникам Кавказа. Пока перекуриваем и разглядываем карту, мимо проезжают два есаула на лошадях. Очень вежливо приветствуют нас, присовокупляя пожелания не терять присутствия духа в горах. Хорошие всё-таки люди здесь живут. Не злобные, не жадные, открытые, участливые. В дебрях цивилизации редко таких встретишь. Горы как бы фильтруют весь негатив в человеке, оставляя всё низменное внизу. Чем ближе к небу, тем ближе к идеалу. Стоит это один раз ощутить, как чувствуешь таких людей навсегда приобщёнными к какой-то иной высшей касте.
От Белореченского тропа уходит резко вниз, переплетаясь с маленькими ручейками. Начинается грязь. Кончается связь. Во время очередного перекура, замечаем метрах в двухстах выше нечто похожее на небольшой снежник. Троцкий с Глазом подрываются налегке метнуться туда с видеокамерой. Вдоволь наигравшись в снежки, они возвращаются, и уверенно вращаемый нашими ногами земной шар заводит нас в заросли борщевика. Нам то с Женьком ещё ничего, а вот Серёга с самого начала изъявил желание путешествовать в шортах с целью оптимизации температурного баланса своего организма. Опасно. Встречаем двух девчонок. Бегут налегке с приюта до Белореченского перевала чтоб позвонить – на турбазе тоже телефон сотовую сеть не ловит.
Буквально за километр-полтора до цели сегодняшнего маршрута нас настигает желание поесть. Можно было бы и дотерпеть, но что-то сегодня уже напрягаться не хочется. После короткого перекуса и небольшого перехода мы на турбазе. Турбаза это – два капитальных строения, одна палатка мест на двадцать, пару навесов. Всё это расположено на большой поляне в верховье реки Белой. Поляна со всех сторон окружена громадами гор и тем самым создаёт впечатление своего рода некой отрешённости от остальной цивилизации и от всех её сует. Живописнейшее место. Воды реки питаются преимущественно талыми ледниковыми водами, поэтому температура воды в ней +4C, несмотря на солнце и жару. Такой водой хорошо только умываться. Когда-то давно здесь было больше строений. Это видно по оставшимся от тех зданий фундаментам.
На турбазе нас бодро встречает вечно мажорная Алёна. Покупаем у неё полторашку великолепного прохладного пива. Ещё на базе есть в продаже вино. Красное, говорят вполне удобоваримое. Стоимость ночёвки на территории турбазы 50 рублей с человека, если в своей палатке. Можно переночевать и в домике. Тогда 80 рублей. Но сейчас свободных мест нет. Мы попали в сезон. Наша палатка будет тут далеко не единственной. Здесь же неподалёку пасутся и лошади.
Начинаем обустраиваться. Ставим жилище. Разбираем вещи. Платим мзду. Покупаем вина. Дневная жара уходит. С Оштена приходят тучи, пока, слава богу, без дождя. Народ вылезает на улицу. Подтягиваются другие тур группы с разных направлений и городов. После пары стаканов вполне неплохого виноградного напитка нас приглашают поиграть в мяч. С удивлением находим в себе на это силы. Становится людно. Среди прочих, к нам за столик садятся ребята из МЧС, работавшие в своё время в Кармадонском ущелье и в ряде других мест. Рассказывают много интересного. А с наступлением темноты начинается дискотека. Ну а мы после вина переходим на более радикальные напитки собственного приготовления, а точнее собственного разбавления. Приходит долгожданное чувство, что мы, наконец, среди своих. Гарцующая на маститом жеребце Алёна, не устаёт показывать всем новым людям местную достопримечательность – трёхмесячного лошадёнка, родившегося с пятью копытами, что являлось причиной его хронической хромоты. К счастью, пятое копыто находилось не на отдельной пятой ноге, а рядом и чуть выше обычного копыта. На днях среди одной из остановившихся в приюте тур групп оказались хирурги, предложившие свои услуги. Пятое копыто было успешно ампутировано. Жеребёнок перестал хромать и со временем вырастет в полноценного коня. Если, конечно, не будет задран медведем. Представитель этой популяции каждую ночь как по расписанию приходит к турбазе, дабы найти что-нибудь съестное в помойке. Но самым интересным для нас становятся рассказы о том, что ходят, ходят таки (!) люди к озеру Хуко несмотря на официальный запрет. Серёга не на шутку взбудоражен этим и лелеет коварный план сходить туда на обратном пути. А пока пытаемся договориться насчёт того, что делать завтра. Мы с Женьком за Псенодах, Серёга не желает мелочиться, хочет на Фишт. Даже если и не удастся подняться на саму вершину. В случае нашего отказа собирается идти один. Причём не по традиционному маршруту, а от турбазы прямо вверх по направлению к красной скале. На мой взгляд, маршрут рискованный. Хотя Троцкому кто-то сказал, что так ходят и маршрут даже относится к самой лёгкой категории по альпинистской классификации. Решаем отложить споры до завтра, невзирая на то, что я уже для себя всё решил.
Ночь чёрной волной стекает в долину Белой откуда с гор, а может прямо с неба. Тёплый солнечный свет прячется где-то внутри нас до утра. Ядрёный Серёгин храп наводит на мысли. Вообще, я по жизни человек терпеливый и агрессией не страдающий. Ни одному начальнику в хлеборезку не насовал и ни одного будильника, представьте себе, не разбил. Но с Троцким ситуация особая. Возникают идеи вынести спящего Серёгу на улицу или, что надёжнее, перенести палатку на другое место.
День 24-й, 29 июля 2006 года начался ровно в 9 утра. Чтобы не пустить драгоценное время на самотёк, я с вечера сознательно завёл будильник. Негоже туристу долго спать, не для того шли. Оправляемся, умываемся, готовим завтрак на газовой горелке. Выясняется, что подлые лошади ночью украли у нас буханку хлеба из под тента палатки. Завтракаем плотно макаронами с тушёнкой, плавленым сыром, сгущёнкой. В процессе трапезы обсуждаем планы. Троцкий заявляет, что твёрдо намерен держать курс на Фишт. Ну что ж, остаётся только благословить его. Спорить с ним бесполезно, я это уже давно знаю. Если что-то вбил себе в голову, то переубедить никаких доводов не хватит. Я бы и сам не против оказаться на Фиште, но это добыча нынче мне не по зубам. Нужна как минимум другая обувь, да и путь туда тяжёлый и неблизкий. Может резко испортится погода (а здесь она меняется по нескольку раз за день), и тогда там, на высоте, станет не сладко. К тому же если идти туда, то вставать всё же необходимо ещё раньше, чем мы, иначе рискуем быть застигнутыми темнотой на спуске. Одним словом, чего не придумаешь для оправдания собственной лени. К тому же когда имеется неплохая альтернатива – красивое горное озеро. Глаз имеет примерно те же соображения в этом вопросе и полностью поддерживает мою позицию, отдавая мне авторитет в решении подобных моментов как более опытному туристу. Снабжаем Серёгу всем необходимым и отпускаем в путь-дорогу. Километра полтора наши маршруты будут совпадать, но его планы на день грандиознее, поэтому ждать нас он в этих планах не имеет.
Хорошая новость дня – Женькин фотик неожиданно заработал после просушки. Теперь будет хорошее фото. Сворачиваем вещи, застёгиваем палатку, и сами тоже отправляемся в путь. Переходим речку по мостику, тропинка сворачивает влево вверх по течению речки. Здесь тоже стоят палатки - некоторые не желают ночевать на турбазе, чтоб не платить лишних денег. Тропинка некоторое время виляет по зарослям борщевика, потом снова переходит через русло реки и уходит вверх. Деревья остаются внизу, начинается разнотравье. В полукилометре впереди маячит спина Троцкого. В течение некоторого времени мы видим друг друга и машем друг другу руками. Через некоторое время Серёга сворачивает с тропы в западном направлении. Наши пути расходятся. Ещё через пять минут мы переваливаем через очередную неровность рельефа и теряем Троцкого из вида.
А впереди открываются всё новые красоты. Не жалея кадров снимаем всё подряд и на фотоаппарат и на видеокамеру, дабы потом не драть на себе волосы. Удалить никогда не поздно. Немного попотев (а потеть много не приходится – идём налегке без рюкзаков, организм к нагрузкам как-никак привыкает, есть у него такое хитрое свойство, да и климат уже далеко не равнинный), минут через сорок входим в зону снежников. Оных здесь масса. От одного из них и берёт начало река Белая. Здесь же можно понаблюдать такое интересное геологическое явление как карстовые воронки. С той стороны Фишт-Оштеновского перевала (через который лежит наш путь) набегает суровая туча. Гора Оштен вполне оправдывает своё черкесское название – ”Собиратель Дождя”. Совсем скоро многим курортникам на побережье станет очень грустно. Но нас дождю не поймать – мы поднимемся выше этой тучи. Поснимав на камеру самих себя на фоне всего этого великолепия, уверенно двигаем дальше, уверенно рассудив, что дождь туристу – не облом. И ещё немного погодя забираемся на Фишт-Оштеновский перевал. Высота 2229 метров над уровнем моря. Тут и памятник войне и указатель. А также ещё одно интересное явление антропогенного происхождения. На склоне Оштена из белых известняковых камней выложены названия множества разных городов. Но свободных валунов уже не осталось, а то бы выложили «Тольятти» и «Тверь». На перевале встречаем двух туристов идущих со стороны озера. Здороваемся. Знакомимся. Дима и Юра. Молодые ребята из Москвы. Тоже романтики гор. Идут на турбазу. Ну и отлично, там и встретимся. Парни сразу нам понравились. Наши люди. Надо будет вечером вместе замутить культурную программу. Пожелав им счастливого пути, продолжаем наш маршрут. И вот, наконец, выходим к озеру Псенодах. Достаточно самобытное в своей внутренней структуре и весьма радующее взор путника, озерцо сверху смотрится весьма мутновато. Но при близком рассмотрении предстаёт идеально чистым, питаемым холодными горными родниками водоёмом. А мутным озеро казалось из-за особенностей рельефа и цветовой гаммы своего дна. Дело к вечеру. Запечатлеваем озеро и других туристов и с радостной мыслью, что день прожит не зря, стартуем в обратный путь.
На обратном пути вспоминаем Серого. Как он там сейчас, карабкается наверно, через ледник к холодным скалам Фишта. И его теорию полного абсолютизма тоже не забываем. Суть теории заключается в том, что любая форма жизни стремится к абсолюту. То есть к совершенству. И рано или поздно к нему выйдет, если не отнимать у неё такую возможность. Такова физика бытия. Просто человек дальше всех (а может и не всех) ушёл по этому пути. Но не факт, что останется лидером. Что все животные в состоянии достичь подобного и много большего уровня развития разума и тела. И, мол, даже деревья создадут свою цивилизацию. Придёт время. Дескать, жизнь – не просто форма существования белковых тел, а совокупность множества путей реализации эволюционного потенциала дезоксирибонуклеиновых кислот. И где вершина абсолюта, страшно даже представить. Человек способен стать сверхразумом, чьим возможностям не будет предела ни в материальном мире, ни в тонком. Вот, с кем приходится общаться! Это позавчера на подъёме он такую телегу нам задвинул. Всё-таки сильные физические нагрузки способны не очень хорошо влиять на сознание человека.
Наконец, приходим на базу. Идём смотреть, как Юрец с Диманом обустроились. У них всё в шоколаде. Палатку разбили, налог заплатили, можно пить спокойно. О чём на сходке принимается единственно верное решение. Надо взять у Алёны вина, да у нас в палатке ещё вчерашнего полторашка оставалась. А дальше по проторенным тропам, проверенным пропорциям. Составляем план на вечер – берём вино и, пока не стемнело, лезем на Фиштёнок. Это кусок скалы рядом с турбазой размером с двухэтажный дом. Залезть туда очень просто. И с него открывается просто отличный вид на всю поляну турбазы. Видно, кто чем занимается, всех лошадей и все палатки. Ну и окрестные горы само собой. Прозвали так в шутку - типа младший брат большого Фишта. Как стемнеет, слезем и примемся за готовку ужина. И продолжим беленькой. Вот и складненько, вот и ладушки. Теперь бы только Троцкого вынесло на наш берег живым и здоровым и желательно засветло, а то как то не по себе пока не все дома. Мало ли в горах бывает…
Идём к своей палатке. Расстёгиваем тент. И !!!!! Обнаруживаем спящего Серёгу. ????? Как это?! Нет, ну мы рады, конечно, видеть этого милого нашему сердцу друга. Но возникает вопрос. И проснувшийся камрад обстоятельно нам на него отвечает. Баллада о везении или Сказ о том, как турист чуть не стал завтраком туриста:
«Свернув с тропы влево, я сразу вошёл в плотную растительность, доходящую порой до пояса. Некоторое время ещё оборачивался назад, махал вам руками и свистел, что было мочи. Но вы меня не слышали. Ветер был не в вашу сторону, да и расстояние приличное. Потом вы скрылись за возвышенностью, и я продолжил свой одинокий на этот день путь. Скучно путешествовать одному, но уж очень хотелось сходить к Фишту. Даже если и не удастся подняться на него, маршрут по пути туда будет невероятно красивым. Вот только жаль, фотоаппарата своего я не взял в поход, а Женька свой на Псенодах забрал. Дошёл до снежника под самыми скалами. От него уходила вниз ложбина, которая метрах в пятистах ниже переходила в пересохшее русло ручья, впадавшего ещё через полкилометра в русло Белой. Склон ниже снежника был просто усыпан гигантскими валунами – обломками скал. Видимо климат здесь был соответствующий – весь откос был просто накрыт сплошной плантацией борщевика. Вектор моего движения начинал заворачивать всё круче. Я остановился перевести дыхание на большом камне. Пока отдыхал, попутно скользил наслаждающимся взором по нависающим надо мной громадам горных утёсов. Неожиданно мой блуждающий взгляд почти периферийным зрением зацепился за еле заметное движение справа вверху и выше. Нечто рыжее двигалось по-над скалой метрах в 70 от меня. Вот, наконец, и первый представитель фауны в походе. Будет что рассказать пацанам. Не зря пошёл. Очень похоже на лису, подумал я автоматически испытывая чувство приятного удивления. Да вот только…. ….. ! !!!!!! Это не лиса, это МЕДВЕДЬ!!!!!!!!!!!!!! И в этот момент животное остановилось, повернуло ко мне голову и, спустя несколько секунд, рвануло с утроенной скоростью. Что-то подсказало мне, что этот экземпляр непременно хочет встретиться именно со мной. Как гром среди ясного неба меня ударила доза термоядерного адреналина. Правда, по прямой траектории ему до меня не добраться. Нужно обогнуть небольшой скальный выход, чтобы выйти на травяной спуск. Но я этого ждать уже не стал. До турбазы километра два. Не асфальта, чертямногиломающего склона с зарослями ядовитого растения. Конечно, я что-то слышал о рекомендациях поведения при встрече с медведем на лоне дикой природы. Необходимо развернуть над головой что-нибудь наподобие ветровки, дабы создать медведю визуальное впечатление своей массивности. Если ты покажешься медведю большим, чем он сам, он не станет приближаться, припоминал я, прыгая с камня на камень. А ещё рассказывали, что убегать как раз от него не рекомендуется – развивает скорость до 60 км/ч. А если уж убегать, то вверх по склону. Дескать, такова морфология этого зверя, что при беге по вертикали вверх он не так быстр и очень скоро устаёт, думал я, стремительно летя вниз. Очень хотелось отложить практическое освоение этих навыков на другой раз.
Вы действительно думаете, что после школьного курса физики знаете, что такое скорость? И, возможно, даже можете дать определение. А кто-то просто представляет скорость как свист ветра в ушах. Кому-то она зашкаливающая стрелка спидометра. Для третьих это двухядерные процессоры Intel Pentium. Но ни те, ни другие, ни третьи не имеют представления об её истинной природе. Скорость – определяется состоянием твоего рассудка. Это когда ты с трёхметрового камня на полном крейсерском ходу прыгаешь вниз в заросли борщевика, не видя под его широкими листьями субстрата и не имея ни малейшего представления, как и на что будешь приземляться. А после того, как приземлишься, разодрав руки об осколочные породы и ежевичноподобные колючки, ломишься дальше сквозь джунгли и камни, не чувствуя многочисленных саднящих царапин и ушибов, думая лишь о том, что где-то позади тебя некто с наглой рыжей мордой проделывает сейчас тоже самое, надеясь пополнить тобою свой дефицит витаминов в питании. Возможно, или даже, скорее всего я привлёк внимание медведя тем самым свистом, когда мы с друзьями были ещё друг у друга на виду.
Только достигнув пересохшего ручья, я впервые обернулся. Преследователя не было в поле зрения, но это не могло быть поводом для перекура. По более менее ровному руслу я бежал ещё быстрее, вспоминая школьные стометровки и каждую минуту ожидая услышать страшное рычание сзади или даже принять неожиданный удар в спину. Ещё метров через 500 ручей отвернул от направления к турбазе, и мне снова пришлось ворваться в трёхметровый борщевик. Скоро, совсем скоро всё решится. Быть или не быть? Как-то не хочется вот так вот…. Неправильно это как-то. Ну не может просто так вот всё закончится. Не верю! Вдруг где-то прямо по курсу услышал конское ржание. Отлично, если успею добежать до табуна, то будет уже больше шансов. Медведь может переключиться на них….
На турбазу я пришёл весь красный, в мыле и колючках. Как всё-таки жизнь прекрасна и удивительна! Упал на траву возле палатки и минут десять просто смотрел на облака. Потом расстегнул тент палатки, достал целую полторашку вина, кружку и пошёл к столу. Налил по целой. С Днём Рожденья! Опрокинул, закурил. Да святится имя Твое! Рядом присели двое. Парень с девушкой. По мере того как я рассказывал свою одиссею, собиралось всё больше народу. Гаджик вынес бинокль. Медведя мы в него так и не разглядели, но неожиданно галопом примчался тот самый табун. Просто так лошади с такой прытью не носятся, сказала Алёна. Значит зверюга где-то поблизости. Только она могла так напугать лошадей. По мере уменьшения жидкости в бутылке на смену адреналиновой лихорадке приходила усталость. Фишт и Оштен затянуло тучами. Теперь не так обидно, что сорвалась моя вылазка. Вылив в себя последние капли, я отправился в палатку. Не то чтобы хотелось спать, просто не было желания бодрствовать. Так и возвращения парней дождусь скорее. Да и пить без друзей – признак дурного тона».
Выслушав Серёгину одиссею, решительно идём за вином. ТАКОЕ надо обмыть. И чем лучше, тем лучше. Да. Всё-таки, один в горах не воин. А точнее, не турист. Забравшись на Фиштёнок, в течение получаса выпиваем N-ное количества высвобождающего душу из бренного тела напитка. Внутри теплеет. Снаружи темнеет. Продолжаем вечер у костра. Парни угощают коньяком. Мы спиртом. Завтра пора возвращаться. Это печалит и радует одновременно. Что же делать, даже звери возвращаются в своё логово. По ночному небу протекает огромная туча, как будто вуалью закрывающая собой ровно половину полотна небосклона. За пеленой отходящих кулис всё ярче мерцают звёзды самого большого театра.
Ещё один день в горах. Прожит. Отрезок жизни, называемый прошлым стал на день длиннее. Особенно это актуально для Серёги.
День 25-й. 30 июля 2006 года встречает нас отличной погодой. Готовим макароны с тушёнкой. Кончается газ в первом баллоне. Троцкий с утра взбудоражен и молча, в одиночестве, изучает карту. Проиграв вчера бой за Фишт, хочет реваншировать у Хуко. Естественно, никто отговаривать его не собирается. Вообще, за годы знакомства с ним у меня сложилось ярое подозрение, что мы и не единомышленники с ним вовсе никакие, а просто попутчики. Кажется, в биологии это называется симбиозом. Люди по удачному стечению обстоятельств совпавшие во времени и пространстве и просто использующие друг друга для достижения своих собственных эфемерных целей. Но, несмотря на это, готовые идти вместе по жизни до самого конца и даже дальше него. Я – обычный турист, пытающийся при минимуме усилий, насколько это возможно в горах, получить максимум эстетического наслаждения. От горных пейзажей, от общения, от смены обстановки. Серёга же – фанатик, воздвигнувший туризм в ранг идеологии. Ставящий цели на грани разумного. Живущий ожиданием счастья их достижения.
Но с некоторой точки зрения это даже и лучше. Чем сильнее разнятся люди идущие в поход, тем интереснее читать их описания. Троцкий обязательно напишет что-то идеализированно романтическое. Вообще, читая его прошлогодний опус, у меня создалось впечатление, что рассказывает он в своём отчёте не о том, что с ним происходит, а о том, что он чувствует, когда с ним что-то происходит. Такова его поэтическая натура. Ну а я тогда нечто более информативное изложу. Больше технических моментов. Чтобы в будущем кто-нибудь, кто будет планировать пройти по нашему маршруту, прочитав мой опус, обрёл в нём сильную подмогу на своём нелёгком пути.
Мы с Глазом планируем возвращаться тем же маршрутом, каким и пришли. Серёга хочет от Черкесского сделать крюк на озеро и уже оттуда спускаться на Бабук. Без спешки собираем вещи. Трудно представить, как за день он пройдёт расстояние, которое мы накануне прошли за два. Хотя, впрочем, почему бы нет? Фонарик мы ему дадим, на тот случай, если ночь настигнет его в пути. Палатку тоже. Если дойдёт до Хуко слишком поздно и спуститься до темноты будет уже явно не успеть, то заночует на озере. Паёк на сутки (слишком много еды будет лишней обузой). Карту (мы то свой маршрут уже по памяти пройдём). Ну и удачи от себя отломим, чтоб опять на мишку не нарвался. Женька даже свой фотик Троцкому доверил. Вот только пропуска у нас уже просрочены. Какими санкциями это может нам грозить, сказать трудно. Скорее всего просто заплатим на ближайшем кордоне и спокойно продолжим путь.
В последний момент Серый сбагривает палатку на нашу шею, беря тем самым обязательства пройти весь маршрут (километров так 25+) сегодня. В половине двенадцатого наш камрад отчаливает. Мы выходим через полчаса следом за ним вместе с москвичами. Заходим попрощаться к Алёне. Зовёт на будущий год сюда же.
Насколько обратный маршрут проще, настолько же он и менее примечательный в повествовании. Рюкзаки наши стали немного легче. И продвигаемся с общим уклоном вниз. Только до Черкесского перевала 5 км с небольшими подъёмами пройти придётся, а там дальше только вниз. Хотя если тропа крутая и при этом длинная, то спуск будет тоже не подарок. Ноги дико устают от так называемой «негативной» нагрузки. Но, тем не менее. По дороге наши попутчики угощают нас сухофруктами. Изумительная вещь в походе. Поскольку от Белореченского до Черкесского пространство ровное и открытое около 3 км, то надеемся узреть спину Троцкого. Ан нет. Товарищ наш шустро видимо вдарил пешим пробегом по бездорожью и разгильдяйству. После Черкесского перевала начинаем пристально вглядываться в примыкающий к тропинке склон. Ответвление к озеру должно быть! Так говорит и карта и знающие люди. Но и в этот раз, несмотря на все наши усилия, заколдованную тропу мы так и не обнаруживаем. Может, всё же заросла таки? Остаётся лишь надеяться, что Серёге повезло больше, ибо ещё свежо предание, чем чревато для туриста потерять нить маршрута. С содроганием вспоминается наш поход прошлым летом. Как, сбившись с пути, мы были вынуждены два раза прибегать к помощи верёвки (хорошо, что она у нас была). Да и кроме этого хватило лиха. В итоге, вследствие всего этого измотаны мы были тогда чудовищно.
На турбазу Бабук-Аула приходим в 19.05. Скидываем хомуты, берём по пиву и идём смыть горный пот в горной реке. Пока стираем портки, обмениваемся впечатлениями от состоявшегося похода. Хотя и не по первоначальному плану, но всё же большую часть запланированного мы прошли. А это значит, что поход состоялся. А это значит, что лето прожито не зря. А Серёга ещё и Хуко увидит.
Не успеваем подумать о нём, как появляется собственной персоной. Бодрый и возбуждённый от испытанных эмоций. До заветной цели он всё же дошёл. Значит, всё таки тропа есть. Просто открывается она только тем, кому суждено. На вопрос «Ну?!» Троцкий рассказывает Балладу о том, как мечты становятся явью:
«Сразу взял резвый темп. После утряски рюкзак стал весить от силы килограмм десять. Затянул лямки потуже, чтоб не чувствовать его вообще и нажал на газ. Сразу решил, что останавливаться не буду пока не почувствую в этом крайнюю необходимость. Время обед, а мне нужно было до темноты пройти 6 км до Черкесского перевала, потом 8 км до Хуко. Потом оттуда 6 км до кордона Бабук-Аул из которых 4 км крутого спуска. А оттуда ещё 4 км до турбазы. Это если считать геометрически прямыми линиями по карте. Но тропа ведь не идёт как тротуар. Она петляет вправо и влево, вниз и вверх (может ещё и потеряться), поэтому реальные цифры получатся больше. А ещё надо будет на озере задержаться, чтоб отметиться как следует. Пофотографировать, может искупаться. Не для того ведь шёл два года, чтоб отстреляться как биатлонист и дальше бегом. Шесть километров до Черкесского пролетел за час и двадцать минут. По пути сделал несколько снимков скал, вдоль которых проходит тропа. Кроме этого никаких остановок. На перевале видел группу. Скинули рюкзаки и полезли на Маврикошку. Может, нам три дня назад тоже стоило так поступить? Оттуда должны быть неплохие виды на весь район гор от Адлера до Туапсе. Но тогда у нас уже не было сил. Да и надеялись мы (по крайней мере, я точно) на несколько большее. Всё-таки, на Фишт собирались. Вот и не стали размениваться. Возможно, зря.
Спустя километр от перевала первый раз снял рюкзак. Испил водицы и продолжил дальше наматывать мили на кардан. Склон, примыкающий к тропе, шёл крутой. В основном, поросший плотными зарослями граба. Никаких намёков на тропу, уходящую к Хуко. Да она здесь и невозможна просто физически. Встретил одинокого туриста. Женщина! Поздоровалась вежливо. Я ответил. Дошёл до указателя «Черкесский перевал 2 км» и прямо рядом с ним и от него ясно и отчётливо (как бы приглашая прогуляться) уходила совсем другая тропа. Да и не тропа вовсе, а целый тракт. Настолько ровная и широкая она была. Воистину, неисповедимы пути. Мистика какая-то! Как такую дорогу можно было не заметить?!
Я свернул. Нет никаких сомнений. Это она. Слегка вильнув вверх, дорога вскоре выпрямилась и пошла ровно практически без перепадов и поворотов на несколько километров. Плотная почва (будто каток проехал), не перепаханная корнями деревьев, немного устланная листьями. Настоящий лесной проспект. Просто подарок. Я взялся за лямки, притянул рюкзак плотнее к спине и перешёл на бег трусцой. Где-то вдалеке начал нарастать гул вертолёта. Я вспомнил, что нам говорили егеря. Но, судя по карте, пока переживать рано. Только последние 2 км до озера будут проходить по свободному от деревьев пространству. А вообще, всё складывается удачно. Тропа найдена, темп хороший и погода солнечная. Ещё бы на егеря не нарваться.
В конце концов, тропа маленько испортилась. Начались заросли, почва местами стала сырой и скользкой. Проснулся зверский аппетит. Второй раз снял рюкзак. Попил воды. Затем отломил белого ситного хлеба, открыл консервированную фасоль. Достал ложку. Потом снова одел рюкзак. Ел на ходу, держа консерву в одной руке, ложку с хлебом – в другой. Для экономии времени, стало быть. Мой путь пока так и проходил под густыми кронами. На смену консерве в руки пришёл фотоаппарат. В местах, где деревья расступались, при хорошем зрении и хорошей погоде с хребта горы можно было узреть крыши «Лунной Поляны». А вот Фишт затянуло тучами. И вообще, облачка стали набегать.
Совсем неожиданно налетел на рысь. Видимо, ещё не совсем взрослая особь. Чуть больше кошки. Пока думал, что делать – хвататься за тесак, или за фотоаппарат, убегать или нападать – рысь проворно шмыгнула в кусты. Я спокойно продолжил свой путь, но на всякий случай достал нож.
Метров через пятьсот тропа задралась вверх. На стволах стали появляться надписи с датами. Некоторые очень забавные. Например, «Пей Хуко, живи легко». Я заниматься вандализмом не стал.
А потом лес кончился и начался альпийский луг. К счастью, видимо, к этому времени рабочий день у пилотов уже кончился, потому что больше вертолётов слышно не было.
С южной стороны открывался изумительный откос, переходящий в накрывший горы зелёный лесной ковёр. Где-то здесь, судя по карте, от моей тропы должна ответвляться другая, ведущая на Бабук. При всём зрительном усилии, я не заметил даже намёка на нечто подобное. И каждую минуту ожидал встретить или залегающего в засаде егеря с винтовкой или такого же рискового туриста или группу.
Но Хуко встретило меня полным безмолвием. Вот она – вершина! Ни единой живой души, ни пения птиц. И даже ветер замер в оцепенении. И только кружева облаков проплывали в синеве, почти задевая мою ошалевшую от счастья голову, в точности отражая движение своих собратьев из параллельного мира. Из зазеркалья горного озера. Хуко – Дельфин. Хотя, причём здесь дельфин? Если б я был одним из тех, кто даёт имена красивым горным озёрам на таких же красивых туземных языках, то назвал бы Хуко так, чтобы в переводе это звучало примерно как «Ловец облаков». А вообще, я уверен, что такой язык непременно существует, на котором Хуко именно так и переводится. Что общего в нас, в людях и облаках? Что тянет нас к ним? Какая-то неведомая сила, живущая по ту сторону глаз. И мы следуем за Ней.
Пройдя по периметру озера и сделав около десятка снимков озера в разных ракурсах, присел на берегу у самой кромки воды. Ни малейшего колебания, ни волны, ни ряби. Идеальная гладь. Священное озеро адыгов. Вполне возможно, если я в нём окунусь, то вознаграждён буду свыше каким-нибудь бонусом. И да пребудет со мной тогда благодать вечная. Она же неземная. Надеюсь, что, вернувшись в город, я не растеряю воспоминаний об ощущениях, испытанных здесь. И обязательно напишу отчёт об этом. Как можно полнее и достовернее передающий атмосферу дней, прожитых в горах. И хочется верить, что не одинок я буду в своём искреннем порыве делиться пережитым с людьми. Вот взять, к примеру, Глаза. Непременно тоже отразит свои впечатления в каком-нибудь содержательном литературном очерке. Зрелая творческая личность со сложившимися принципами просто не может пропустить этот отрезок жизненного пути мимо своего неутомимого и неутолимого пера. Несмотря на множество разлагающих слабостей, во многом и, пожалуй, в главном, имеет верную позицию. Говорит то, что думает, и делает то, что говорит. И весьма плодотворен к тому же. В общем, я думаю, будет что почитать.
Вода оказалась не намного теплее, чем в истоках реки Белой. Собравшись с духом, окунулся и скорей на берег, предварительно набрав камней со дна. На память, стало быть. Ну и на счастье. Обтёрся, оделся. В тотальной тишине сделал несколько глотков нашего злобного эликсира. За победу! Где-то вдали крикнула какая-то одинокая птица. Я закусил паштетом. Закурил. Очередная субъективная веха в собственной биографии. Что дальше? А дальше вот что. За мною долг. Имя ему Фишт. Это хорошо. Есть повод вернуться на следующий год. Ну не могу я так просто уйти и не вернуться из-за какого-то медведя. Религия учит умению прощать, жизнь – умению не прощать. Что это – триумф слабости или капитуляция силы? Время покажет.
Пора двигать к турбазе. Время – четыре с копейками. Небо затягивает всё сильнее. Нехорошая тенденция. К моему удивлению, поворот тропы на турбазу нашёлся сам собой. Просто в какой-то момент я понял, что иду не той тропой, которой пришёл. Войдя в лес, был поражен обилием хронологических меток. Самая ранняя из увиденных датировалась 1946-м годом. Много 60-х и 80-х. Вобщем, туризм форэва! Вода у меня почти кончилась, а на ручей не было даже намёка. Это подстёгивало. Без единой остановки, превозмогая боль в колене, я пролетел крутой 4-х километровый спуск за час и пятнадцать минут. Спуск закончился бурным ручьём. Вдоволь напившись студёной влаги, рванул по практически ровной дороге с удвоенным усилием. День выдался весьма марафонистый. Ноги гудели. Но оставалось каких-то 4 км до базы. А там свои! Там пиво, еда и расслабуха. До завтра. Пролетел егерскую лесозаготовку. А ещё говорят – заповедник, заповедник! Это для туристов заповедник, а для егерей лесопилка. Потом миновал ту самую поляну с указателем. Затем кордон. Хорошо, что здесь меня никто не видел – пропуска наши кончились вчера. Через пару километров река и навесной мост. Сфоткал. Потом грязная дорога – финишная прямая. Идя по ней, я уже знал, что парни прошли здесь не так давно. Отчётливо виднелись свежие следы со знакомыми протекторами. И вот я здесь».
Пока Серый рассказывает свою эпопею, одновременно моясь и стираясь в Шахе, Женёк с вожделением пролистывает отщелканные Серёгой кадры. В итоге резюмирует всё фразой «И почему я туда не пошёл?!».
Решаем лениться по полной. Свои палатки не ставим. Снимаем спальные места в турбазовских палатках. Палатки огромные. Внутри нашей стоит четырех спальная тахта. Троцкому, памятуя его звериный храп, берём отдельный номер в такой же. Готовим на горелке, уже не жалея газ. Хотя бесплатных дров полно. Ставим стол посреди поляны. Под шикарный ужин, обильно пропитанный спиртом и пивом, встречаем ночь. Мерцающим бисером высыпаются звёзды на чёрном саване неба. Настолько ярко и обильно, что создаётся ощущение трёхмерности свисающих переспелых гроздей далёких светил. Глядя на это, разум растекается горячей волной по разогнанным алкоголем магистралям вен. Мысли отходят прочь от обстоятельств насущной реальности. В такие минуты верится, что своими напрягами мы искупили хотя бы часть грехов своих и всевышних. Что, на несколько дней отойдя от обыденности потребительства, мы вложились всеми силами и волокнами своими в стремление, изменив траекторию, вышли из клетки цикличности, протаранив границы эволюционной спирали и расширив сознание хотя бы на ещё всего лишь один (ну и пусть) ничтожный парсек. И да зачтётся нам это если не в нашей жизни, то в следующей! Как ни крути, рано или поздно, но наступит момент, когда все мы поделимся одним знаменателем. И боги, зачатые в такую ночь, будут светлы и непорочны как младенцы.
День 26-й. 31 июля 2006 года. Похмелье. Старое доброе. В горах его, почему-то, почти не бывает. А здесь – только спустились и на тебе. В палатке душно. Время – восемь. Высунув голову на свежий воздух, первое, что вижу – спины удаляющихся туристов. А точнее туристок. Девчонки из Ростова идут «через горы к морю». Вчера раньше нас стартовали с Фишта, сегодня с Бабука. Если б не пить вчера, то и мы бы уже были на ногах. Труднее всех встают Серёга с Женькой. Они вчера дольше остальных засиделись.
Завтракаем на скорую руку и в путь. Предстоит пройти уже знакомую дорогу до Солоха, только уже в обратном направлении. Это шесть часов марша с короткими привалами. Троцкий в этот раз идёт ровно. Вперёд не забегает. Тяжелей всего Юрке. Самый маленький, а рюкзак самый огромный и тяжёлый. Но держится, тоже молодец.
Через 5 км выходим к кордону. Изо всех сил надеемся проскочить мимо егерей, ибо очень не хочется отдавать 600 рублей за просроченные два дня. Троцкий даже придумывает финт. Подкрасться так, чтобы егеря не заметили нашего появления и сделать вид, что мы ещё только идём в горы, а не возвращаемся уже. После того, как ревнители закона обратятся к нам с предложением внести некоторую сумму, соответствующую времени планируемого пребывания в заповеднике, мы должны будем сделать вид, что удивлены местной финансовой политикой по отношению к туристам, высказать своё несогласие с ней и повернуть назад. То есть якобы назад, а на самом деле продолжить путь в заданном направлении. План был хорош лишь в теории. Егеря сразу засекают наше приближение. Правда, удаётся отделаться, отдав лишь 300 рублей. Продолжаем путь. Спустя 10 км минуем висячий мост через приток Шахе. Сразу за ним дорога раздваивается. И тут я даю команду свернуть не туда, куда следовало. Подлый Серёга сразу понимает мою оплошность. Но молчит, видя в этом возможность затейливо надо мною поглумиться. Через каждые 50 метров слышится что-то навроде «Давайте отрубим Сусанину ногу!» и в том же духе. Метров через 500 и я, наконец, понимаю ошибку. Поворачиваем назад.
За километр до Солоха нас нагоняет бортовой газон с брезентовой будкой. Молодой парняга за штурвалом тормозит, и сам предлагает подбросить нас до автобусной остановки в посёлке. Мы садимся. Последний километр форсируем уже не в качестве туристов, а в качестве дров. Дорога изобилует колдобинами. Нас кидает по всему кузову. Наконец, мы в Солохе. Водитель стреляет у нас тридцатку. Не в качестве оплаты, а так. На лимонад. Предлагает, подбросить нас по пути до Головинки. Это примерно посередине между Сочи и Туапсе. При таком усердии мы рискуем уже сегодня вернуться домой. А это в наши планы не входит. В Дагомысе наш ждёт море и танец. Надо ведь как следует отметить с успехом завершённую миссию. Мы благодарим водителя за предложение, но вежливо отказываемся.
До автобуса почти два часа. Сейчас около четырёх. Надо скоротать время. А уж в этом мы профессионалы. Заваливаемся в придорожную забегаловку, где с пивом и куражом дожидаемся прихода автобуса. Часам к шести на остановку подтягивается множество туристического люда, так же как и мы завершившего свои километры.
В автобусе тесно, но весело. Двое-трое местных, остальные туристы. Ещё пышущие жаром дороги, под свежими впечатлениями от пережитых маршрутов. Кто-то затягивает песню. Остальные подхватывают. Всех накрывает волной какого-то всеобщего единства и дружбы вне времён и народов. Очень приятное такое, редкое и характерное для таких компаний чувство. Я достаю камеру, чтобы снять это великолепное действо. По ходу пьесы со многими уже обмениваемся адресами электронной почты.
В Дагомысе вечер. Тёплым бризом встречает пляж. Нежной волной принимает море. Закатным багрянцем обнимают сумерки. Никогда до и после я не чувствовал и не буду чувствовать себя таким счастливым как сейчас, сидя в уютной пляжной кафешке с Серёгой, Женькой, Диманом и Юркой. Под музыку Высоцкого на местном радио и пафосную закуску я понимаю мимолётность подобных мгновений. Мы - лишь кристаллы, повёрнутые к свету только одной из своих граней. Никого никогда не понять до конца. Весь мир загадка, а люди - сплошные знаки вопроса. Но в противовес бесконечной таинственности мирозданья существуют простые аксиомы, на которых зиждется бытие. Узревший их идёт по островкам смысла через болото вечности. И именно когда ты прыжком снежного барса устремляешься от одной кочки к другой, в тебе на мгновение открывается истина. Но запомнить её невозможно, ибо нет в нас столько сил и память коротка как сигарета. Истина живёт в нас самих. Мы всю жизнь ищем лишь пароль для её активации. «Самое ценное, что есть у человека…Она у него одна….чтобы не было мучительно больно…» Очень точно сказано было Островским.
Решаем ночевать прямо на берегу. Отходим подальше на километр от городского пляжа. Расстилаем коврики. Я надеваю тёплый свитер на ночь. Что-то мягкое кладу под голову. Кто не испытывал, тот не знает, какое наслаждение засыпать сытым пьяным и счастливым под колыбельный шёпот прибоя и ровное мерцание южных звёзд, обещающих ясное и жаркое завтра. А в завтра нас ждёт электричка, Туапсе и те, кто в эти дни помнил, ждал и усердно грыз за нас ногти. Грыз в кабаках, на пляжах, дома и на работе, ежедневно поднимая за нашу победу. Завтра мы расстанемся с нашими новыми друзьями из Москвы. И разойдёмся в разные стороны. По следам Той, один взмах крыльев Которой рождает ветер. Каждый своим путём. В чём то, несомненно, ошибочным, в главном истинно совершенным. Кому то абсолютно непостижимым, для кого то единственно возможным.
И осядет дорожная пыль…
И сойдя с колесницы,
Я устало постучу в твои ставни…
И всё такой же, как раньше,
Выйдешь ко мне ты на встречу,…
Чтоб обнять меня крепко.
Охотники за облаками
© Copyright: Андерталец, 2007
Свидетельство о публикации №207021200256
Свидетельство о публикации №207021200256
Рецензии
Здравствуйте, Охотник за обласками)).
Меня к Вам привели поиски перевода горы Маврикошка. Почему ее так назвали - ведь тут и горы, и реки имели свои исконные адыгские имена! Но увлеклась и теперь представляю, через сколько прозрений)) продирается неуемное сердце туриста. Спасибо, что пишете.
С восхищением,
Асна Сатанаева 29.07.2020 12:56 • Заявить о нарушении
Меня к Вам привели поиски перевода горы Маврикошка. Почему ее так назвали - ведь тут и горы, и реки имели свои исконные адыгские имена! Но увлеклась и теперь представляю, через сколько прозрений)) продирается неуемное сердце туриста. Спасибо, что пишете.
С восхищением,
Асна Сатанаева 29.07.2020 12:56 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.