Ich verlasse heute dein Herz…
Lacrimosa, «Elodia»
Древний замок был красив. Он величественно возвышался над прозрачным озером, кидая тень от луны на мрачнеющий вдали лес. Замок был огромен, невероятно велик, он поражал воображение любого, кто глянет на него. Многие мечтали попасть в этот замок, но немногим удалось осуществить эту мечту. Ибо замок этот – ни что иное, как Академия. Высшая ступень науки, предел мечтаний, билет до яркой жизни, дающий привилегии своим владельцам. Набор туда был строгим, без труднейшего экзамена туда не попасть. При поступлении в Академию не учитывались привилегии – богат ты или нет, придется выдержать трудный и бескомпромиссный экзамен. Выучиться там все семь лет очень сложно: Академия славилась строжайшей дисциплиной. Каждый год там проходили труднейшие Испытания, недостойных отчисляли сразу же. Причем с «волчьим билетом»: если тебя выгнали из Академии, другие Высшие школы для тебя закрыты. А без диплома об окончании Высшей школы на работу устроиться было просто невозможно.
Учиться там было очень рискованно, но если ты окончил Академию, дальнейшая твоя карьера обеспечена. Диплом Академии очень ценился, если ты выдержал там все семь лет, то даже если ты худший ученик, устроить свою судьбу будет очень легко. Поэтому неудивительно, что многие подростки горели желанием туда попасть, чтобы в будущем жить яркой полноценной жизнью, а не загнивать в провинции…
Ева боялась. Вступительные экзамены будут завтра, но что, если она провалится? Куда ей идти тогда? Академия… Ее бабушка сумела окончить ее. Ева хочет повторить ее путь. В конце концов, она же не дура, а вполне умненькая девочка, некоторые даже говорят, что талантливая. «Ну и посмотрим, насколько у тебя талантов! - жестко сказала себе Ева, глядя на себя в зеркало. – Пятнадцать лет учишься одному и тому же, так неужели не выучишься? Последнее испытание назначено…». В конце концов, устав мучить себя, Ева упала на кровать. Только месяц назад закончились выпускные экзамены в гимназии «Экпасс». Только месяц, ничтожные тридцать дней, остались ей на подготовку. И весь месяц она тренировала себя. За этот месяц она похудела, осунулась и стала похожа на скелет. Месяц занятий, бесконечных, трудных, изнуряющих. И завтра все решится.
Стоял погожий денек. Ласковое солнышко светило вовсю и словно подбадривало парней и девушек, стоявших возле порога большого, серого и невзрачного здания. В нем проходили экзамены. Все Высшие школы по очереди проводили в нем свои вступительные испытания. Последней была Академия.
Абитуриентов было много: разношерстная толпа бурлила, делясь тревогами и шпаргалками, советуясь друг с другом, но между тем все они были враги. Твой собеседник мог занять твое место в Академии, ведь только ограниченное количество студентов набиралось на учебу.
Но, тем не менее, это не мешало общению. Поступающие знакомились, менялись адресами, некоторые веселились. Но Ева стояла в сторонке. Ее тошнило, солнце светило слишком ярко, она не выспалась, и вообще это был не ее день. Так кошмарно Ева себя еще никогда не чувствовала. Неподалеку от себя она заметила еще одну девушку – невысокая, коренастая рыжуха подпирала стенку и грызла ногти на одной руке. Другой рукой девушка держала толстую тетрадь. Ева приметила, что поступающая держала свои конспекты вверх ногами. Только она собиралась подойти к соседке, как вдруг распахнулись двухстворчатые двери. Все разом замолкли. На пороге стоял странного вида человек. Бледный, высокий и худой, в черном костюме, он больше всего напоминал привидение, которое жило в доме бабушки на чердаке. Серые глаза смотрели чересчур пристально, и Еве стало не по себе. Этот человек сделал странное движение рукой и ушел внутрь. Многие, в том числе и Ева, восприняли это как приглашающий жест. Когда все, наконец, вошли, дверь закрылись.
- Сейчас мы рассадим вас по пять человек в класс. Экзамены будут проходить в этих комнатах весь день. Меняться будут только преподаватели. Всего у вас десять испытаний – это вы уже знаете… - сказал мужчина, едва створки дверей захлопнулись.
Вдруг дверь распахнулась от страшного Марка, и в темный холл влетела еще какая-то девица. За ней спешили два парня. Девица, явно не заметив учителя, громогласно осведомилась:
- Еще не началось?!!
Бледный человек задохнулся от возмущения:
- Что вы себе позволяете?! Опоздать на экзамены? К вашему сведению, вы опоздали на пять минут!! Целые пять минут!! Чуть не вышибли двери, кричите здесь… ваше имя!! – потребовал он вдруг, - ваше и вот этих парней!
- Ну… - замялась она, - я – Жанна Тук, они, – она указала пальцем на парней, – мои братья: Марк и Мерри Тук. Мы не хотели, честное слово, мы живем очень далеко… - заканючила она, заламывая руки.
Бледнолицый не стал ее слушать.
- С Туков минус по пять баллов. Все.
- Наша фамилия не склоняется! – заявила Жанна, моментально рассвирепев.
- Меня это не волнует. С вас еще минус балл за дерзость!! Теперь продолжаю: в комнате будете сидеть с пятью надзирателями. Результаты будут известны завтра. Вам отправят почту. Те, кто набрал проходной балл, а их будет немного, смею вас заверить, - прошипел бледный в сторону семейства Тук, - пусть завтра придут сюда в 9.00. Им завтра все расскажут. Удачи…
Бледный ушел. Все стояли молча, пока не пришли другие преподаватели. Список был известен заранее, и когда учителя объявили свои фамилии, к ним стали подходить ученики. Преподавателем Евы оказался сухопарый мужчина с очками на носу, которые делали его похожим на стрекозу. Ева была удивлена, когда заметила рядом с собой Жанну и свою рыжую соседку. Жанна слегка улыбнулась своим «сокамерникам» и пожала плечами. В их группе оказалось еще два парня. Они в ответ на улыбку Жанны презрительно ухмыльнулись. Однако времени выяснять отношения не было. Их экзаменатор, профессор Тассельхоф, быстрым шагом направился в свой класс.
Позже Ева вспоминала вступительные экзамены с ужасом. Нескончаемые вопросы, огромные тесты, расшифровка древних иероглифов, перевод глупых текстов аж с трех языков, потом по выбору: перевод с одного чужого языка на другой неродной язык, практика заклинаний, решение задачек, опять практика, и, как венец, психологический тест.
Окончательно добил Еву этот тест. Она сидела с девяти утра до семи вечера. Немыслимо хотелось в туалет, есть, пить... Ева даже не знала, чего она больше всего хочет. Под конец она не соображала ничего. Но она знала (бабушка говорила), что это своеобразный негласный экзамен на выдержку и волю. Каждый час девушка себя подбадривала, уговаривала потерпеть, дотянуть до следующего часа. При этом нужно было еще и сохранять ясность мысли и делать вид, что все просто замечательно (тоже бабушкин совет). Выдерживали немногие.
Под конец, кропя над психологическим тестом, Ева оглянулась на согруппников. Их уже было четыре: один мальчик не выдержал и упал в обморок, да и к тому же запорол пятый экзамен. Жанна сидела и клевала носом. Она тщетно пыталась сфокусировать взгляд на задании. Рыжая девушка уже обгрызла все ногти и теперь писала. Ева скосила глаза к ней в тетрадь и заметила, что буквы ее шли неровно, строчка пугала своей кривизной. Оставшийся мальчик сидел вдалеке, но было заметно, что он сел в какую-то странную позу, пытаясь дать роздых затекшей сМарке. Сама же Ева пыталась сидеть прямо, но это явно ей не удавалось. Когда ровно в семь часов распахнулись двери, Еве было уже все равно, сдаст она экзамен или нет.
Она не помнила, как добралась до дома. Ехать надо было в другой конец города, и она села в «Дорожный рыцарь» - автобус для тех, кто устал, пьян или не помнит, куда ехать. Кажется, она даже не была в состоянии выйти и расплатиться. Водитель принес ее на спине, бабушка охала, пыталась напоить чаем… Но последним воспоминанием было то, что Ева пристроила голову на половичок и уснула возле шкафчика для обуви.
Однако проснулась Ева в кровати, вернее, ее разбудили. В восемь часов пришла почта. Бабушка сама принесла письмо ей в кровать, чтобы Ева собственноручно его распечатала. Затаив дыхание, она разорвала конверт, однако вытаскивать содержимое боялась. Но ждать времени не было, и Ева вытащила письмо:
Уважаемая Ева Саймон Митепаш!
Имеем честь сообщить Вам, что Вы ПРИНЯТЫ в Академию Чародейства. Ваш проходной балл составил 95 из 100 (минимальное количество: 91)
Просим Вас прийти сегодня, 31 августа, в 9.00 в Испытательное Учреждение. Там вам будут даны все инструкции. С собой иметь:
Паспорт;
Справка с места жительства;
Аттестат;
Медицинская карта.
Поезд в Академию будет сегодня в 17.00 на платформе №13
Убедительная просьба не опаздывать!
С уважением, заместитель директора,
Майя Квист Янус.
- Меня приняли!! МЕНЯ ПРИНЯЛИ!!! – заорала Ева. Сна стало ни в одном глазу.
- Я знала, что ты поступишь!! – успокоительно ответила бабушка, - ты – молодец! Целый месяц старалась. Теперь ты вознаграждена. Однако поторопись, иначе опоздаешь.
Ева соскочила с кровати и стала метаться в поисках одежды. Пока она пыталась одеться и одновременно проглотить завтрак, к ним зашла их соседка по площадке. Она осведомилась, в чем дело.
- Моя-то поступила в Академию! – с гордостью сообщила бабушка.
Лицо соседки исказилось от зависти: ее сын в прошлом году пытался поступить, не добрал полбалла.
Но Еве не было времени следить за мимикой женщины. Она, едва сумев обуться, выскочила из дома и полетела к автобусу.
Пока Ева ехала, пыталась подсчитать: говорят, сто баллов еще никто не набирал. И поступающих обычно человек 150-200, а отобрали всего 60! Есть чем гордиться!
Возле Здания была огромная толпа – явно не 60 человек. Когда Ева заходила в Здание, она оглянулась: ее провожали злобные, завистливые, кричащие взгляды. Вслед несся чуть ли не угрожающий шепот тех, кто остался за бортом.
В холле поступивших встретил все тот же бледнолицый человек. Он представился профессором Маквилом. В толпе Ева заметила рыжуху. Она решительно к ней подошла:
- Привет! Тебя как зовут? Помнишь, мы вчера были в одной группе!
- Еще как помню! Я – Тая, Солнце, - улыбнулась во всю ширь та.
- А я – Ева. Ева Митепаш! Слушай, как здорово, что мы поступили!
- Не говори. Я сегодня утром глазам своим не поверила, когда прочитала письмо! 96 баллов!!!
Ева не успела ей ответить. Другой голос ее перебил:
- Привет, девчонки! Не узнаете?! Я Жанна Тук. Я вчера опоздала, а этот Маквил на меня наорал! И снял с меня шесть баллов! Ах, если бы не он, то я бы набрала все 100 баллов!!! Представьте, сейчас у меня лишь 94. Вот дурак, думал, что сможет от меня избавиться… он явно не…
Но тут Жанну самым наглым способом перебил Маквил: он подошел и с силой тряхнул ее за плечо. И Жанна заткнулась.
Ева приехала на вокзал за десять минут до отбытия поезда. Распихивая толпу, она нашла Таю, которая стояла возле столба с объявлениями и нервно поглядывала на часы. Едва они успели обменяться приветствиями, как их подхватила толпа и понесла в поезд. Двери уже закрывались, как кто-то с громким воплем распахнул их настежь. Это была Жанна с своими братьями. Они снова опоздали, что уже никого не удивило.
Поезд проехал всего сорок минут и остановился. Но это стало новостью только для новичков. Ева, разинув рот, смотрела за старшекурсниками: уверенные в себе, они выходили из поезда и шли куда-то вниз. Обменявшись с Таей взглядами, Ева поспешила за толпой вниз по насыпи, к берегу. Однако не одна она не знала, в чем дело: все первокурсники были удивлены. А дело было вот в чем - это был фирменный секрет: Академия располагалась на небольшом острове, далеком от материка. Каждый учащийся хранил это в тайне – специальное заклинание запрещало ему об этом рассказывать. Наверное, именно поэтому бабушка Евы не сказала об этом внучке, ведь заклятие действовало на всю жизнь. То, что местонахождение Академии тщательно скрывалось, было хорошей мерой безопасности, но и это очень неудобно. Попробуй-ка уследить за всеми! Но так это или иначе, но факт остается фактом: чтобы попасть в Академию, нужно было сесть на огромный корабль с огромными парусами.
Но бледнолицый Маквил согнал однокурсников в одну толпу и погрузил на специальную площадку в виде ковра-самолета, только с ограждениями. Затем ковер начал подниматься, и многие не удержались на ногах. Маквил, усмехнувшись, предложил им сесть на пол. Ева последовала его совету и села на свой чемодан. С одной стороны с ней сидела Тая, с другой – Жанна. Но бедной девушке не было времени болтать – ее начало мутить. Тая тоже оказалась плохой собеседницей – она смертельно боялась высоты.
Ева украдкой посматривала людей, с которыми ей предстояло учиться. Неподалеку разместилась компания парней, к которым присоединились Марк и Мерри. Те оживленно болтали, и видимо, их совсем не смущала пропасть за ковром-самолетом. На другом краю Ева заметила хмурого и надутого толстяка, испуганно озирающегося. Рядом с ним сидела блондинка, занимавшаяся тем же занятием, что и Ева.
Когда они поднялись на нужную высоту, Ева, рискуя свалиться на неустойчивом ковре, поднялась и посмотрела вниз. Там открывалась замечательная картина: летнее солнце садилось, сливаясь на горизонте с бескрайнем морем. Где-то далеко позади виднелась тонкая линия побережья. Впереди был огромный синий океан. Ковер, казалось, не летел, а плыл по воздуху. Он двигался в сторону заходящего солнца, и пассажирам слепило глаза. Вопреки всем ожиданиям, все замолчали: пассажиры были заняты созерцанием удивительного пейзажа. Такое и вправду нигде не найдешь: воздух был удивительно свеж и солен, лучи солнца согревали. А ковер все плыл и плыл навстречу закату.
Но спустя некоторое время солнце уже почти село, и стало холодать. Удивительные краски стали меркнуть, и первокурсники вдруг заметили, что они летят уже над песчаным берегом острова. При последнем луче солнца ковер аккуратно приземлился на песок. Все вышли потрясенные; Маквил удовлетворено потер руки и пошел в сторону темнеющего вдали леса. Увязая башмаками в песке, первокурсники поспешили за своим провожатым.
В лес вела узенькая тропинка, и Маквил велел всем выстроиться в одну шеренгу и идти за ним. Ева стояла где-то в середине. Таща на спине огромный чемодан, уставшая и голодная, Ева все же сумела заметить красоту леса. Он был словно пропитан дымкой, и каждое дерево было своеобразно. Деревья были высоки, а стволы некоторых самым удивительным образом переплетались с другими. Где-то далеко ухал филин, в небе повисла огромная луна, хорошо освещавшая тропинку. Лес был действительно загадочным, и немножко зловещим. Нигде по пути Ева не заметила похожих мест, а шли они долго, минут сорок.
Наконец Маквил вывел их во двор замка и отправил первокурсников в здание. Ева едва успела оглядеть окрестности двора, она заметила лишь то, что двор очень просторен, а замок очень высок. В огромной каменном холле их уже ждали. Какая-то древняя на вид старушка с тщательно уложенной прической и стальным взглядом, в отглаженной форме взмахнула палочкой, и вдруг все вещи учеников улетели куда-то вверх. Раздался вопль негодования, но старушка еще раз взмахнула палочкой, и Ева неожиданно заметила у себя в руках пакет с одеждой. Старушка заговорила скрипучим голосом:
- Я – ключница этого замка, и меня зовут мадам Макк. Ваши вещи уже у вас в комнатах. Вы будете жить по трое в комнате. Сейчас вы видите у себя в руках одежду – это ваша форма. Ношение формы обязательно во все будни и в субботу. Сейчас я отведу вас в специальное помещение, где вы сможете переодеться. Это все по моей части. С правилами вас ознакомят преподаватели. Все за мной.
Макк повелительно взмахнула рукой, и все покорно поплелись вслед за старушенцией. Она и вправду отвела их в какую-то подсобку возле выхода, которая делилась на две части: для мальчиков и для девочек.
Форма оказалась неплохой, на вкус Евы, но некоторым она не понравилась. Высокая симпатичная блондинка, которую Ева заметила еще на ковре, заявила, что «это тряпье носили века так два назад, и оно ужасно уродует». Хотя, на взгляд Евы, это не было правдой. Хотя форма могла быть и немного посовременней: черная юбка, ниже колен сантиметров на десять, с блестящим черным ремнем, жемчужно-голубая майка. В качестве пиджака Академия предлагала черную накидку, по длине чуть превышающую длину майки. И какие-то ужасные туфли, к которым прилагались чулки цвета майки. Когда Ева взглянула на себя в большое зеркало, то слегка ужаснулась: перед ней стояла девушка из прошлого, но в целом смотрелось это весьма мило.
- Форму не меняли со дня образования Академии, - заявила рядом стоящая Жанна, пятерней пытаясь пригладить черные блестящие волосы, - это все напоминает какой-нибудь институт благородных девиц. Кстати, нельзя ходить с распущенными волосами. Нельзя пользоваться косметикой, и нельзя иметь короткие стрижки.
- С чего ты взяла? Между прочим, у тебя как раз короткая стрижка, – заметила Ева.
- Ну, тогда мне нельзя стричься. А откуда взяла… да вот, - протянула ей какую-то карточку Жанна, - у тебя должна быть такая же. Посмотри в карманах.
Ева последовала ее совету и в самом деле обнаружила карточку с инструкциями. К карточке прилагалась резинка для волос. Вздохнув, Ева соорудила на голове нечто, похожее на «хвостик». Видимо, Тая испытывала те же трудности, ее непослушная грива едва-едва поддавалась расческе. Но когда она все-таки достигла своей цели, то, взглянув в зеркало, ужаснулась: это ей никак не шло. Тогда она распустила волосы, но тут в комнату зашла Макк. Она грозно взглянула на несчастную, и та снова стала причесываться под пристальным взглядом Макк. Тая торопилась, и у нее не получалось. Но Макк не стала ждать: она вышла, и все последовали за ней. Жанна и Ева кинулись Тае на помощь. Пальцы Жанны быстро задвигались, сплетая косу Тае, а Ева пыталась задержать мадам Макк.
- Но мы не успели! – говорила она. - Подождите!
- Я видела, как она расплела волосы, а теперь говоришь, что не успели?! – едко осведомилась старушенция.
- Но мы же почему-то все успели сделать, - мелодичным голосом протянула та блондинка. Макк поглядела на нее с одобрением и пошла. Блондинка, представившись Милой, поспешила за ней. Ева в бессильной ярости сжала кулаки. Когда Жанна с Таей вышли, все уже скрылись за поворотом, смешавшись с парнями, одетых тоже весьма причудливо, из соседней подсобки.
Троица бросилась за остальными. Они догнали толпу только возле огромных дверей, раза в два больше человека. Макк стояла, держась за рукоятку дверей, и считала новичков по головам. Когда она досчитала всех, то распахнула дверь и громко объявила:
- Первокурсники!
Раздались аплодисменты и «первокурсники» зашли в огромный зал, оказавшейся столовой. Много длинных столов стояло вдоль зала, и как апофеоз, стол преподавателей стоял перпендикулярно остальным. За этим столом сидело много человек, и отнюдь не в форме. Строгие нравы Академии касались лишь только учащихся. Следуя ранее розданным инструкциям, толпа первокурсников остановились посредине Зала.
- Я рад приветствовать вас здесь, - заявил высокий и лысый мужчина средних лет, поднявшись со своего места в середке длинного ряда преподавателей, - меня зовут Альберт, прошу звать меня профессор Альберт. Итак, я приветствую первокурсников и остальных студентов. Завтра начнется новый учебный год, и я надеюсь, что вы узнаете много нового. А сейчас пройдет распределение первокурсников на четыре группы. Пусть каждый подойдет ко мне и возьмет в руки вот этот жезл, - директор помахал в воздухе какой-то серебряной палкой, - потом, услышав распределение, пойдет к своему месту, вон в тот стол, который вы видите, - Альберт указал жезлом куда-то влево. – Весь этот год вы будете учиться и жить в своих общежитиях. Потом, на следующем курсе вы уже выберете свой факультет, предварительно сдав небольшие испытания. Этот год будет уравнивающим, у вас будет время подумать, куда вам поступать. Из-за этого года вы вступаете во взрослую жизнь позже на один год. Но поверьте, это того стоит. И в заключение хочу сказать нашим первокурсникам и напомнить нашим студентам, что дисциплина строжайшая. Любое мелкое нарушение будет караться очень строго, вплоть до исключения. Остальные правила вам расскажут ваши руководители. Прошу зачитать список, мадам Макк, - профессор слегка поклонился в ее сторону.
Макк встала возле директора и раскрыла длинный пергамент.
Первой шла Мила, ее фамилия оказалась Анчар, едва она взяла в руки жезл, как тот вырвался из ее рук и слегка постучал ей по голове. Потом жезл подпрыгнул в воздухе и завопил на весь Зал: «первая!». Покрасневшая Мила поспешила к столу.
Затем шел некий Рональд Аспер, брезгливо морщивший нос. Жезл с трудом вырвался из рук Аспера и, дав ему спине, оправил тоже в первую группу. Красный как помидор, Рональд поспешил присоединиться к Миле.
Судя по всему, распределение было для студентов своеобразным развлечением. Почти каждый, кто не удержал в руках жезла, попадал в какую-нибудь глупую ситуацию. Это было довольно смешно для всех, кроме, конечно, новичков. Лишь человек пять сумели удержать жезл в руках. Студенты весело хихикали, наблюдая за ужимками первокурсников.
Подошла очередь Евы. Она на дрожащих ногах подошла к директору и взяла жезл. Вернее, она в него вцепилась. Чем сильнее она его сжимала, тем больше он вырывался. Заметив это, Ева стала понемногу отпускать серебряную палку. И жезл перестал вырываться. Получив относительную свободу, он со всей мочи завопил: «четвертая!!!». Под оглушительные аплодисменты она подошла к столу с табличкой «№4» и села на место.
Вскоре подошла очередь семейства Тук. Братья не удержали жезла, и он накостылял им за это по шее. Однако отправил их в четвертую группу. Зато Жанна, едва взяв жезл, вцепилась в него со страшной силой. Она сжимала его так сильно, что ее лицо все перекосилось и покраснело. Но упрямства ей было не занимать. Она дольше других удерживала жезл; прошло пять минут, а она его держала. Еще через пять минут жезл стал дергаться так, что сама Жанна следовала его траектории. Под конец она свалилась на пол, но жезл удержала. Все, затаив дыхание, следили за ней. Через три минуты жезл сдался: «четвертая!!». Директор уважительно посмотрел на Жанну и помог ей подняться. Она на дрожащих от слабости ногах добралась до стола и плюхнулась рядом с Евой.
- Это было здорово, сестренка! – заявил Мерри. Но Жанна его пихнула в бок и стала смотреть за распределением: настал дебют Таи. Она спокойно подошла к палке и двумя пальцами взяла его. Но, вопреки ожиданиям зрителей, жезл не вырвался и отправил Таю в четвертую группу. Все ахнули, но когда следующий человек пытался повторить ее номер, жезл врезал ему в живот, оправив почему-то в третью группу. Действия жезла не поддавались логике.
Когда распределение кончилось, директор взмахнул палочкой, и пустовавшие ранее столы наполнились посудой и едой.
Когда поздний ужин закончился, к столу первокурсников подошли четыре учителя – классные руководители. К ужасу Жанны, руководителем четвертой группы стал Маквил. Он, ехидно улыбаясь, попросил всех пройти за ним. Он повел свой класс по каким-то странным переулкам, коридорам, увешанными жутким картинами, и, наконец, привел их в свой кабинет. Класс выглядел удручающе: темные шторы на огромных окнах, мрачные тона, черный книжный шкаф, возвышающийся в углу. Кабинет был выстроен в форме шестиугольника, и в нем было пять столов, каждый рассчитанный на пять человек. Они стояли полукругом вокруг длинного учительского стола. За столом находилась огромная доска. Уже успевшие подружиться и наболтаться, Ева, Жанна и Тая уселись как можно дальше от Маквила. К ним присоединились близнецы Тук. Вместе они как раз заняли весь стол.
Когда все расселись, Маквил завел длинную речь, прохаживаясь мимо столов:
- Вы прошли очень трудный отбор и по праву можете называть себя Избранными. Но вам не следует думать, что раз вы сдали экзамены, то вам все позволено. Наоборот, как раз нет. Не дозволяется очень многое. Запрещено:
1.Выходить из своих Башен позже девяти вечера. Если вас заметят хотя бы на минуту позже, вы будете строго наказаны. В девять башенные двери закрываются, и если вы не успели, то вам придется ночевать в коридоре. Двери открываются в половине девятого.
2.Запрещено покидать замок после восьми вечера. Та же самая ситуация с дверьми. Они открываются только лишь в пять утра.
3.Запрещено ходить в Запретный лес без учителя. И запрещено также гулять за пределами двора Академии.
4.Запрещено заходить в подвалы и полуподвальные помещения. А также нельзя ходить в Запрещенные Башни, там висят предупреждающие указатели. Если вы нарушите эти запреты, за вашу жизнь никто не даст и гроша.
5.Нельзя пользоваться Запретной секцией, это в библиотеке.
Таковы основные запреты. У себя в комнатах вы найдете брошюрки, в которых воспроизводится список запрещенных предметов и литературы. Там есть все правила и все запреты. Каждому ученику начисляются баллы. Проходной балл – 70. Есть вопросы?
Маквил злым взглядом обвел класс. Жанна неуверенно подняла руку:
- А что будет с теми, кто нарушил какой-нибудь запрет?
- Ничего хорошего не произойдет! – Маквил впился взглядом в несчастную Жанну, - мой вам совет – лучше ничего не нарушайте. То, что я вам сейчас озвучил, называется Пятью Запретами. Если вы нарушите три последних Запрета, то вас сразу же выгонят. Если вы нарушите Первый или Второй Запреты, то вам дадут еще один шанс. В замке работает надзиратель, мистер Маджер. У него есть целая армия животных: кот, собака, крысы, даже тараканы (правда, он в последнее время перестал ими пользоваться). Если какая-нибудь из этих зверюшек заметит, что вы нарушаете правило, то вас сразу же засекут. На этом, я думаю, все. В ваших комнатах вы найдете свои палочки, вещи, учебники из нашей библиотеки. Самим вам не найти свою Башню, поэтому, пожалуйста, за мной.
Это Маквил проговорил, уже выходя из класса.
Они поднимались очень долго, и Ева уже запыхалась. Она хваткой мертвой вцеплялась в перила, надеясь не свалиться кубарем вниз, когда Маквил остановился перед небольшими дверьми на очередной площадке. Эти двери вели в Башню первокурсников. Маквил постучал как-то по-особенному: один громкий удар, потом два потише, затем опять громко, и опять тихо. Это было своеобразным пропуском.
Внутри Башня представляла собой круглую темную комнату, в которой было еще четыре проема. Проем четвертой группы был самый крайний. Когда они прошли в него, там оказалось довольно крутая и узкая лестница. Наверху их ожидала статуя какого-то поэта, который сидел на топчане и почесывал подбородок пером. Свободной рукой он держал ручку двери, которая была расположена довольно низко.
- И я вижу сквозь мрак вековечный
Бледной нитью – дорогу домой.
И мне кажется: Путь бесконечен,
Но с него не свернуть на другойЛ… - неожиданно заговорил стихами Маквил.
- Верно! – обрадовалась статуя и открыла двери. - Запомните этот пароль, он будет у нас всю четверть.
Когда все зашли в гостиную, никто не смог сдержать восхищенного возгласа. Комната была большой, тут был длинный большой стол в углу, напротив стоял небольшой книжный шкаф. Гордостью гостиной был огромный камин, в котором полыхал огонь. На полу был постелен красивый пушистый ковер. По всей комнате были раскиданы диванные подушки, на которых можно было сидеть, пуфики. По левую сторону двери стоял мягкий диван. Гостиная была очень уютная. Из разных сторон шли две лестницы – в мужскую и женскую половины. Все показав, Маквил удалился. Едва он вышел, на больших напольных часах пробило девять вечера. Раздался громкий щелчок, и дверь закрылась.
Через полчаса все разошлись: день оказался очень тяжелым. Только сегодня утром они даже не подозревали, что могут попасть в Академию, и через десять часов они уже осваиваются в своих комнатах.
Ева, Тая и Жанна решили втроем занять всю комнату, раз они уже успели познакомиться. Схватив свои вещи, лежащие в общей куче посредине гостиной, они пустились в поиски подходящей комнаты.
Спальни оказались хорошо оснащенными: три кровати, три тумбочки, один большой шкаф, небольшой стол и душевая. Ева выбрала место поближе к окну, когда Жанна плюхнулась на ближнюю к двери кровать, заявив, что из окна дует, а Тае пришлось лечь посередине. Этот трудный день закончился.
Солнце здесь вставало рано, и Ева проснулась еще в шесть утра. Яркий свет слепил глаза – вчера она забыла закрыть тяжелые, словно в средневековых замках шторы. Она дотянулась до тумбочки и взяла листок: завтрак будет только в половине девятого. Значит, времени еще полно, и Ева, закрыв шторы, снова легла спать.
Проснулась она от громких воплей: Жанна, тряся расписанием, металась по комнате в ночной рубашке, едва достигавшей коленок:
- Мы проспали!! Сейчас половина десятого!! У нас урок в девять утра!! Ужас! Мы опоздали к Маквилу!! Он убьет нас! А-а-а! Он и так на меня зуб имеет!
- Успокойся и одевайся! – прикрикнула на нее Тая, - Ева, хватит дрыхнуть! Значит, так, на сборы у нас десять минут! Время пошло.
Ева вскочила и попыталась сделать одновременно несколько дел: умыться, почистить зубы, одеться, собраться…
Вопреки ожиданиям Таи, на сборы ушли все полчаса. Когда, наконец, подруги покинули гостиную, пробило десять. Вдобавок, они заблудились. Замок был огромен, и, чтобы разобраться в нем, нужно было не меньше года. Неудивительно, что они сначала попали на урок к пятикурсникам, потом забрели в какой-то заброшенный кабинет, а затем попались Маджер. Этот хромающий старик злорадно улыбнулся и самолично довел их до кабинета Маквила. А затем, гадостно улыбаясь, он поведал учителю о якобы многочисленных нарушениях девчонок. Жанна возмутилась и попробовала отпираться, но Маквил на пару с Маджер был неумолим. Он снял по десять баллов с подруг, и Маджер, довольный, ушел. А когда троица разложила вещи, прозвенел звонок. Пришлось снова собирать сумку и теперь идти с хихикающими одноклассниками.
Вечером, уставшие донельзя, они сели делать уроки, но это была плохая затея – голова была тяжелая, и делать что-то казалось просто невозможным. Тем не менее, призвав все силы, они совместно сумели сделать домашние задания на завтра.
Так прошла неделя – целая вечность. За неделю девушки сумели освоиться в замке и влиться в ритм жизни Академии. А жизнь была крайне веселая. В Академии была студия Танца и студия Вокала. Был клуб любителей перевоплощения, и клуб Прорицания. И была игра между факультетами: кейбол. Суть игры состояла в том, чтобы закинуть в определенное кольцо небольшой мяч. Кто сумел это сделать – тот победитель. Однако одна команда охраняла это кольцо, другая нападала. Охраняющая команда всеми силами сопротивлялась – для этого у нее имелись семь мячей - Охотников, которыми должны выбить как можно больше игроков из команды соперника. Был вратарь, который отбивал кейбол, и был загонщик, который всеми силами пытался забить мяч. У нападающей команды было девять охранников – противоположность девяти охотникам из охраняющей команды. Игра была крайне воинственная, часто не обходилось и без жертв. Но очень уж интересная. Ева хотела записаться, но первокурсников не брали. От обиды она молчала целый день.
- Ну, за какой факультет ты будешь играть, если сама еще там не учишься? – утешали ее подруги.
- Тем более что игра эта уж слишком мальчишечья, слишком грубая, - обычно добавляла серьезная Тая.
- Согласись, игра очень престижная, целая битва. И девушки тоже там играют! – не соглашалась с ней боевая Жанна.
Потом они обе начинали спорить, а Ева опять начинала лелеять свою обиду. Чтобы развлечь подругу, Тая и Жанна потащили Еву в Студию Танца. Однако всем трем там не сильно понравилось. В итоге, они целую неделю ходили по разным клубам, но так ничего и не выбрали. Наиболее интересным был клуб перевоплощения, но туда брали лишь людей с задатками метаморфства. Когда Жанна спросила, что это значит, то Тая прочла ей целую лекцию о метаморфстве. Оказывается, есть ведьмы, которые умеют перевоплощаться без помощи подручных средств. Это очень редкий дар, и к тому же его надо развивать. Клуб для того и был создан. Но, так как подруги не были метаморфинями, путь туда им был заказан.
- В следующем году я обязательно буду играть в кейбол! – под конец заявила Ева.
- Ага. Будешь, если здесь останешься, - ехидно поправляла ее Тая. Но, заметив, что Ева обиделась, она попыталась исправить ситуацию:
- Хотя на самом деле, испытания не такие уж и сложные!
Но это не помогло, Ева целый день дулась на Таю. Жанна бегала от одной к другой, но под вечер махнула на все рукой и села рядом с братьями делать уроки. Но как-то все само собой рассосалось, и на следующий день подруги снова мирно общались.
Так прошел целый месяц. Если по началу казалось, что учиться очень сложно, то сейчас все было если не легко, то весело.
Как-то раз четвертая группа пришла на урок к Маквилу, но вместо него застала там преподавателя Тассельхофа. Он задал ученикам делать конспект, а сам сел читать какую-то потрепанную книжицу. Поскольку он не обращал внимания на учеников, Ева шепотом задала вопрос, который мучил ее уже давно:
- Жанна, слушай, ведь ты и твои братья одногодки… как так? они ведь близнецы, а ты нет. То есть… - совсем смутилась Ева.
Жанна, оглянувшись на братьев, которые сидели на другом краю, написала на последней странице тетради: «Марк и Мерри двойняшки. А я им двоюродная сестра. Фамилии у нас одинаковые, так как наши отцы были братьями».
«А я думала, что вы родные…» - приписала рядом Тая.
«На самом деле они мне как самые настоящие родные братья, оба балбесы, а я, как старшая сестра, постоянно вытаскиваю их из разных глупых ситуаций», - ответила Жанна.
«Извини, быть может, это запретная тема… Но раз разговор зашел о семье, так почему ты не рассказываешь нам о своих родных?» - допытывалась Ева.
«Ты права, это запретная тема. Если надо будет, я вам все расскажу!!» - закончила Жанна и, перевернув страницу, с утроенным усердием стала конспектировать статью о вампирах.
Ева и Тая переглянулись и последовали примеру Жанны, как ни в чем не бывало.
Однако Ева не была удовлетворена этим. Ей показалось, что у Жанны есть какая-то страшная тайна, которую она не хочет раскрывать. Но в то же время было очень любопытно, как это, раскрыть тайну?! Сердце подсказывало, что не стоит лезть в это дело, но вот язык прямо чесался расспросить близнецов. И Ева не выдержала: заглушая протесты совести, она вечером задала этот вопрос Мерри.
- А тебе зачем? – чересчур подозрительно осведомился он. Потом, спохватившись, он весело добавил:
- Она наша кузина, ее отец – брат моего отца. Никакого секрета здесь нет!
- А я и не говорила о секретах! – заявила Ева.
Мерри прикусил язык и убрался в спальню. Тогда Ева подошла к Марк, который пытался закадрить Таю:
- Марк, скажи, а Жанна тебе родная сестра?
- Ева, тебе лучше не лезть в это дело. Если Жанна захочет, она сама нам о себе расскажет! – воскликнула недовольная вмешательством подруги Тая.
- Да, - поддакнул Марк, - она права: если Жанна сочтет нужным, она расскажет. На самом деле она нам кузина. Просто живет с нами, потому что ее родители погибли.
- Жанна – сирота?! – безмерно удивилась Тая.
- Я думаю: это не самая хорошая тема для сплетен, - холодно сказала неслышно подошедшая Жанна, прищурив глаза, что ничего хорошего не сулило.
- Мы вовсе не сплетничаем о тебе! Просто я спросила Марка о… - поспешно объяснила застигнутая врасплох Ева.
- Почему тебе не спросить об этом меня!!! – перебила Жанна. – А если я не отвечаю, значит, у меня есть на то причины. И не нужно лезть в чужые тайны, тебе в голову не приходило?
- Жанна, она не ничего плохого не имела, - заступилась за Еву Тая, - и, если тебя это ранит, то извини… Мы не хотели тебя обидеть…
- Можешь не извиняться! Я понимаю, как это здорово – перемыть косточки подружки за ее спиною! А я считала вас своими подругами!!
Прокричав это, Жанна вылетела из гостиной. Ева с Таей и Марком бросились за ней.
- Жанна, постой! – прокричала ей вслед Тая.
- Отвали!! – Жанна открыла дверь Башни и вылетела в коридор. Едва дверь захлопнулась, пробило девять часов вечера. Башня оказалась закрытой до утра.
Жанна не слышала звона часов, она неслась как угорелая по коридору. Ей было обидно, и хотелось убить подруг-сплетниц. Да какие там подруги! Настоящие друзья не сплетничают за спиной у тебя. Но как обидно, что Тая и Ева оказались предательницами.
Тем более эта тема всегда была болезненна для Жанны, и надо же, что именно ее затронула Ева, Тая и Марк! Своих родителей Жанна плохо помнила, и как можно грустить о тех, кого не знаешь? Жанна не грустила, но порой она очень ясно ощущала себя сиротой. Да, родители близнецов добры, и принимают Жанну как свою родную дочь. Но разве можно заменить родных родителей? Если бы Жанна что-то знала бы о них! Но дядя и тетя предпочитают переводить разговор на другую тему, едва Жанна заговаривает об этом. Жанне, как и Еве, казалось, что тут скрыта какая-то тайна… Но Жанна была готова разорвать на куски любого, кто осмелится коснуться этой тайны, кроме нее самой. Родители, пусть мертвые и незнакомые, но все же родители – это вотчина Жанны! Только ее, и Ева, и брат, и Тая были просто не правы, затронув эту щекотливую тему. К тому же, Жанна лишний раз убедилась, что дружба – понятие относительное. Как обидно, что они стали сплетничать о ней! Обидней от того, что Тая и Ева Жанне нравились, и порой девушка думала о них, как о своих близких друзьях…
Жанна долго скиталась по коридорам. За ходьбой как-то не сильно ощущалась горечь. Наконец, она забрела в холл, где стояли огромные часы. Жанна немного постояла и перед часами и подняла голову, чтобы узнать время. И она ужаснулась – стрелки показывали половину двенадцатого! Обида мигом испарилась, осталось чувство липкого страха – если ее поймают… Словно угадав ее мысли, из-за часов вышел черный кот с пышными белыми усами. Кот всегда нравился Жанне, но только не в этот момент. Увидев первокурсницу, он пронзительно зашипел и медленно пошел на Жанну. Жанна же, испугано вскрикнув, попятилась от кота – в сторону выхода. Тут где-то хлопнула дверь и в холл вышла какая-то темная высокая фигура. Жанна и кот остановились; потом Жанна стремительно юркнула за ближайшую портьеру. Кот же опять зашипел, но уже на фигуру.
- Брысь отсюда! Давай, уходи! Прочь!! Тебе здесь нечего делать! – сказал знакомый голос.
Жанна выглянула из-за портьеры: с котом разговаривал Маквил. Кот возмущенно что-то мяукнул и пошел в противоположную сторону. Маквил отправился к выходу. Он встал напротив левой створки и пробурчал что-то, взмахнув предварительно палочкой. Жанна подавила возглас: дверь распахнулась, и Маквил вышел из здания. Тут же на Жанну внезапно прыгнул кот, неведомо как появившийся за портьерой. Спасаясь от кота, Жанна стремительно побежала к выходу. Ей казалось: если она выбежит на улицу, то кот ее не достанет, тогда как если Жанна останется, то неприятностей не избежать. Кое-как она сумела протиснуться в щель между проемом и медленно закрывающейся двери. Она оказалась права – кот не пошел за нею, решив, видимо, повременить с задержкой нарушительницы. Дверь захлопнулась, и путь назад оказался отрезан. Жанне не оставалась ничего другого, как пойти подальше от замка – двор патрулировался по ночам сторожевыми псами, настроенных весьма серьезно. Идя по двору, Жанна заметила Маквила, который шел по направлению к лесу. Природное любопытство взяло вверх над осторожностью, и Жанна решила проследить за преподавателем, тем более что заняться было нечем… Стараясь идти бесшумно, Жанна последовала за Маквилом. А тот вовсе покинул территорию академического двора. И Жанна, сама не заметив как, тоже пересекла границу между двором и лесом, стараясь не думать о Запретах.
Маквил углублялся в лес, дорогу ему, словно специально, освещала полная красивая луна. Пару раз он оглядывался назад, но Жанна сумела вовремя спрятаться за деревьями. Судя по всему, Маквил очень торопился, он не стал проверять подозрительный тихий шум за собой, который создавала Жанна. Она пыталась идти тихо, но ее каблуки все равно цокали. Тогда она решила снять туфли. Идти стало труднее, зато Маквил перестал оглядываться.
Наконец Маквил достиг своей цели – небольшой опушки, полностью освещенной луной. Так как было довольно светло, Жанна не стала выходить за учителем на опушку, а лишь спряталась за широкоствольным деревом. Маквил встал посредине поляны; когда луна полностью осветила опушку, он вдруг упал и стал корчиться. Жанна хотела подбежать к нему, но вовремя остановилась: Маквил вдруг вспыхнул ярким голубым огнем, а в следующее мгновение на его месте появился огромный волк. Его желтые глаза ярко блестели, а шерсть встала дыбом, внушительная пасть открылась… Жанна не сумела подавить вопля ужаса. Все в голове смешалось: Маквил, блюститель правил, и вдруг – волк?! Профессор, преподаватель Защиты от Темных Сил в Академии – и вдруг оборотень?!! Она с ужасом смотрела на огромного волка, смотревшего на луну. Потом, словно очнувшись, он побежал в сторону Жанны, привлеченный ее запахом и ее криком. Руки работали быстрее мозга, и в следующее мгновение Жанна очутилась на дереве, ранее служившим ей укрытием. Она расширенными от страха глазами посмотрела вниз – волк смотрел на нее своими желтыми глазами и, судя по всему, не собирался уходить. Потом он ужасающе завыл, Жанна закрыла уши руками, чтобы не слышать этого тоскливого вопля. Наверное, это был какой-то призыв, потому что через некоторое время к нему подошли другие волки. Похоже, это было сборищем волков – все новые и новые звери подходили к дереву Жанны. Некоторые из волков пытались залезть на дерево, но не могли и падали на землю. Потом они громко зарычали. Снова и снова волки делали попытки вскарабкаться на дерево. К счастью для Жанны, им это не удавалось. Она еще сильнее вцепилась в дерево, и зажмурила глаза. Паника смешалась с ужасом, Жанна сама не замечала, что ее руки трясутся. А вдруг она станет жертвой оборотня? Вдруг она в полнолуние станет превращаться в дикого и страшного зверя?!!
Прошло два часа, и волки стали расходиться в поисках других жертв. Еще через полчаса осталось только два волка – Маквил, которого Жанна узнала по неестественно желтым глазам, и тот волк, который пытался залезть на дерево. Они что-то рычали друг другу, судя по всему, спорили о жертве. Потом сцепились в жестокой схватке. Жанна дико завизжала, где-то в глубине души опасаясь за Маквила; своим визгом она напугала волков. Визжать Жанна умела, этому искусству она училась с детства… К ее удивлению, звери бросились в разные стороны, но она была слишком напугана, чтобы слезать. Для верности Жанна решила еще посидеть.
«Посидела» она еще долго. Под конец, когда, как ей показалось, луна уже садилась, Жанна, вытащив из кармана палочку, слезла с дерева. Она сделала несколько неверных шагов в сторону замка, как вдруг на нее прыгнуло что-то тяжелое. Оглушительно завизжав, Жанна освободила руку и завопила:
- Протекто!!!
Это было щитовое заклятие, но против оборотня оно не поможет. В этом Жанна убедилась на собственном опыте – волк лишь на мгновение замер, а потом снова попытался ее укусить. Больше заклятий в голову Жанны не приходило и она, отбросив палочку, стала отпихивать от себя волка-Маквила, пронзительно визжа при этом. Пару раз волк чуть было не укусил Жанну, ведь он был очень силен, и она не могла совладать с ним. Его пасть, желтые клыки, лихорадочно горящие глаза убеждали Жанну в том, что скоро она сама станет оборотнем… Надеясь на чудо, Жанна отбивалась, не помня себя. Через пару секунд неравной схватки волк вдруг бросился на поляну, а Жанна, подобрав палочку, стремглав бросилась к замку. Лишь очутившись возле ворот замка, она перевела дух и заметила, что начинало светать. Жанна толкнула дверь – о, чудо! – дверь открылась. Жанна забежала в холл и осмотрелась: вроде никого. Тогда она, не теряя времени, не соблюдая осторожности, побежала в женский туалет. Лишь там, заперев задвижку, она попыталась прийти в себя и здраво рассуждать. А рассуждать было нечего: дверь в Башню заперта, сейчас где-то пять утра, двери в спальню откроются в половине девятого. Где-то нужно провести оставшиеся часы. Решив остаться в туалете, она захотела попить. Жажда мучила ее давно. Жанна подошла к умывальнику и глянула в зеркало, висевшее над рукомойником. И ужаснулась: вся исцарапанная, грязная, лохматая, форма порвана… Жанна поглядела на ноги: изорванные чулки, ступни, привыкшие к холоду, не ощущали прохладного пола… Где-то Жанна умудрилась потерять туфли. Вздохнув, она попыталась привести себя в порядок. Оценив потери, Жанна зашла в кабинку, и, запершись на задвижку, устроилась на сидении и к собственному удивлению уснула. Человеческий организм может творить чудеса – когда шок настолько огромен, человек просто засыпает, чтобы не сойти с ума от пережитого ужаса.
Проснулась она от звона часов – они звонили в восемь, пробуждая замок. Через полчаса, по расчетам Жанны, она вышла из туалета и, соблюдая независимый вид, пошла в Башню, улыбаясь редким встречным. В гостиной четвертой группы уже толпился народ. Все с изумлением посмотрели на босую и потрепанную Жанну, пришедшую неизвестно откуда. Она же, поздоровавшись со всеми, стремительно направилась в свою спальню.
Не глядя на виноватые лица подруг, Жанна быстро привела себя в порядок, достала запасную форму и переоделась. Взяв сумку, она вышла из спальни и отправилась в столовую. Подруги ринулись вслед за ней, но Жанна шла, не оглядываясь. По пути ей встретились братья, но и с ними Жанна не разговаривала. Ей вообще не хотелось ни с кем говорить. По вине подруг Жанна влипла в эту историю, испытала столько страхов, не спала всю ночь, нарушила уйму Запретов. Если кто-нибудь узнает, то беды и исключения не миновать… Но самое главное, она узнала, что Маквил – оборотень. Она видела, как их жестокий и неприятный классный руководитель мучился, превращаясь в волка. И поневоле становилось жалко его. Теперь на все вопросы Жанна имела ответы: Маквил такой необщительный и грубый лишь потому, что он пытается скрыть свою тайну. Лишь потому Маквил такой, потому что он – оборотень. Специально оборотнями не становятся, Маквил пострадал не по своей вине. Но к оборотням отношение строгое. С работы их выгоняют, им ставят специальное клеймо на руке, чтобы все видели, что этот человек – оборотень. Оборотней селили в специальных учреждениях – Азкабанских больницах, не лучше тюрьмы. К ним относились намного хуже, чем к убийцам. А Маквил тщательно скрывает, что он - оборотень. И если Жанна развяжет язык, то он погиб.
Теперь Маквил представлялся Жанне совершенно в другом свете: такой грубый, потому что скрывает свою уязвимость. Необщительный, потому что оборотень. Быть может, на самом деле Маквил добрый и хороший человек. Но разве он виноват, что стал жертвой такого же оборотня, такой же жертвы?! Этот мир несправедлив!
Так решила Жанна к концу завтрака.
Ева мучилась угрызениями совести. Ее глодало чувство огромной вины, хотя она и не сделала ничего особенного. Ну, подумаешь, посплетничала, так за это не убивают. Но чувство вины готово было ее раздавить. Хотя Ева и не виновата, что Жанна выбежала из Башни, а потом двери закрылись. Но что-то этой ночью определенно случилось – Жанна была необыкновенно тиха и бледна, и за завтраком ничего не ела, а смотрела отсутствующим взглядом в свою тарелку.
Что что-то случилось, заметила и Тая. Она вообще отличалась редкостной наблюдательностью. И сегодня Жанна была погружена в себя. Вечная Болтушка сидела тише мыши, но Тая остерегалась нарушить ее покой. Интуиция подсказывала ей, что сейчас лучше оставить подругу наедине с собой.
Марк и Мерри лишь только дивились тишине сестры. Необычайно серьезное лицо кузины настораживало братьев. И за завтраком Мерри пытался расспросить сестру, что произошло, но Тая самым наглым способом прервала его. Марк догадывался, что только что-то необычайно серьезное могло заставить Жанну замолчать. Что-то сердечное.
Жанна никого весь день не замечала. Словно сговорившись, все учителя спрашивали ее сегодня и в ответ слышали непонятное бурчание. Во всяком случае, с Жанны сняли по пятнадцать баллов по трем предметам. Но даже это не возмутило, и не напугало Жанну. Ее сегодня только одно могло испугать – последним уроком был урок Маквила.
На свой урок Маквил опоздал. Бледнее прежнего, с запавшими глазами он закатил огромную самостоятельную работу. Жанна машинально писала, изредка кидая испуганный взгляд на преподавателя. В конце концов, она владела его тайной, но и он мог вспомнить ее в лесу. Тем более найти ее злосчастные туфли. От страха Жанна сделала пару серьезных ошибок в работе, написав вместо ряда заклятий одно лишь щитовое, все время вспоминая момент, когда она отбивалась от волка. Работу Маквил рассчитывал дать на весь урок, но Жанна написала быстрее всех. Заметив, что она мается бездельем, Маквил подошел к ней. Жанна затрепетала (узнает или нет?), но Маквил хладнокровно наклонился над ее тетрадью и издал тихий свист.
- Мисс Тук, что с вами? Столько ошибок за одну лишь работу?! А я уж было хотел назвать вас лучшей ученицей на своем предмете, - язвительно заметил он. - Вы посмотрите, что вы написали: против удара, против сглазов у вас одна и та же магическая формула – Протекто!
- Разве? Не может быть! – Жанна безмерно удивилась и посмотрела в тетрадь – и вправду она допустила эту ошибку.
- Идите к доске! – приказал Маквил.
Жанна на негнущихся ногах добралась до доски. Весь класс смотрел на нее – к тому времени все уже дописали свои работы. Маквил собирал их.
«Я не могла написать Протекто. Это все после того, как он на меня напал. Похоже, он что-то подозревает», - размышляла она. Тем временем Жанна ощутила, что уже все, в том числе и Маквил, выжидательно смотрят на нее.
- Что? – задала она глупый вопрос.
Класс грохнул в смехе.
- Мисс Тук, не летайте в облаках! Я попросил вас написать магическую формулу против оборотней! Заклятие и формула! Прошу! – язвительно говорил Маквил, - мы ведь только недавно проходили это!
«…против оборотней! Он сошел с ума! Он же оборотень! - мысли Жанны перемешались, - кому нужны эти формулы?! Пользы от них никакой! Но что там: А квадрат, двойное т, пять О, одно И, два Б; но в каком порядке?»…
- Мисс Тук посмотрите, что вы написали! – голос Маквила был напряжен.
Жанна оглянулась, класс смеялся, только ее парта: Ева, Тая, братья сидели молча. Впрочем, Ева покрутила пальцем у виска, а Тая на пальцах пыталась показать, что нужно написать. Жанна снова повернулась к доске и застыла в ужасе: рука сама вывела формулу Протекто!
- Мисс Тук, скажите мне заклятие против оборотней, - тихо сказал рядом стоящий Маквил.
Жанна открыла рот, что бы сказать нужную формулу, как в голове ярко пронеслось: вот она, Жанна, отбиваясь от оборотня с горящим взглядом выкрикивает заклятие Протекто:
- … П-про-протекто… - тихо выдавила Жанна, съеживаясь под взглядом Маквила. Она встретилась глазами с учителем. Тот побледнел, насколько это было возможным. В его серых глазах Жанна прочитала, что он понял, в чем дело.
«Конец!»
Но это был еще не конец.
- Зайдите ко мне вечером, сюда, в шесть тридцать вечера, - ясно, но холодно приказал Маквил.
Жанна кивнула и бегом помчалась к своему месту. От страха она не соображала, что делает. Она схватила вещи и выбежала из кабинета. Лишь когда ее нагнали подруги, Жанна поняла, в чем дело:
- Ты спятила! Убежала с урока, а Маквил еще не отпустил нас! – прокричала Жанне прямо в ухо Тая. Она и Ева подхватили Жанну и потащили ее в свою комнату.
- Жанна, что с тобой происходит! Говори немедленно! Да, мы знаем, мы виноваты… - напряженно говорила Тая, но Ева ее перебила:
- На самом деле виновата лишь я. Жанна, не знаю, поймешь ли ты, но… Да, я знаю, я сволочь! Поступила как последняя гадина! Я не понимала, что это больно для тебя. Извини, пожалуйста!
- Но как после этого я могу доверять тебе? – невозмутимо спросила пришедшая в себя Жанна. – Если ты выспрашивала за моей спиной то, что я отказалась сказать? Я к тебе хорошо отношусь, но как я смогу на тебя положиться?!
- На самом деле я не такая. Просто что-то нашло на меня… это было для меня уроком. Поверь, Жанна, я не хотела тебя обижать, - чуть не плакала Ева, но Жанна молчала.
- Ладно, забыли. Пускай все остается как прежде, - наконец ответила она.
Возникла неудобная пауза. Наконец, Тая прервала молчание:
- В самом деле, не всегда мы идеальные… Ладно, Жанна, перестань дуться и скажи, что с тобой произошло?
И Жанна рассказала, изменив некоторые места: как она бегала по замку, потом как Маджер вышел из Академии, а Жанна последовала за ним, а потом, чтобы не попасться сторожевым псам, пошла в лес, заблудилась там, и вышла оттуда только в пять утра.
- Но Маджер никогда не выходит по ночам из замка! – спустя некоторое время ответила на все это Ева.
- Ты мне не доверяешь? – ощетинилась Жанна. - Хотя это я должна не доверять тебе!
Не совсем по-дружески, но что поделаешь? Жанна хотела сохранить тайну Маквила.
- Жанна, хватит уже! Подруга, называется. Хотя, на самом деле, Маджер никогда не выходит из замка ночью. Ему запрещено выходить! – примирительно заявила Тая.
- Ну, хорошо! Выходил другой человек, - сдалась Жанна. – И не выпытывайте, кто.
- А что тут выпытывать? Ясно, что это Маквил. Что он, что ты вели сегодня себя не так, как обычно, - легкомысленно ответила Ева.
- Да, это Маквил! – подтвердила Жанна, - но то, что с ним произошло, должно остаться в тайне. Это его секрет, я подглядела за ним. Если я выдам ее, то погублю и его, и себя! И на самом деле, Маквил – не плохой. Просто сложилось, что он так себя ведет! Пожалуйста, поверьте мне. И не задавайте вопросов, что я увидела в лесу!
На этом разговор закончился. Ева и Тая и вправду пообещали ничего не выспрашивать у Жанны, хотя обеих так и мучило любопытство. Но у них уже был пример, к чему это привело, и девчонки успокоились.
Вечером Жанна пошла к Маквилу. Идти не хотелось, а попробовать ослушаться она не посмела. И к половине седьмого она была возле кабинета Маквила. Досконально изучив обивку двери, Жанна, наконец, собралась духом и постучала. Не дождавшись согласия войти, она пересекла порог. Маквил сидел за столом и что-то писал. Когда Жанна вошла, он что-то буркнул себе под нос и пальцем показал на кресло рядом со столом. Расценив это как приглашение, Жанна вошла и уселась напротив Маквила. Дописав что-то в тетради, он уставился на Жанну. Та содрогнулась, но взгляд выдержала с достоинством.
- Поговорим на чистоту, мисс Тук. Что произошло? – спросил он холодно.
- Я не понимаю, профессор, - ответила Жанна несколько истерично.
- Да? – удивился он. – Вас сегодня заело на заклятии Протекто? Так что произошло? Вы сведущи в борьбе против Темных Сил, но, однако, спутали две такие разные вещи. Мне это кажется ненормальным. Объяснитесь, пожалуйста.
- Я сегодня себя не совсем хорошо чувствовала. У меня болела голова и…
- Я просил вас быть откровенной, - угрожающе заявил Маквил. Потом резко переменил тон:
- Не хотите пить?
Жанна удивилась. Хотя ее давно мучила жажда, но пить она не стала. Она была хорошо наслышана о сыворотках правды. Жанна вежливо отказалась, но Маквил не удивился. Он спокойно выпил воду из стакана, который предлагал ученице, и продолжил допрос:
- Вы не теряли обувь сегодня?
- Что за странный вопрос… - сказав это, Жанна сразу прикусила язык: дерзить преподавателю! Она уже намного мягче продолжила:
- Извините, профессор, но нет.
- А если я предъявлю доказательства? – Маквил встал из-за стола и подошел к шкафу. Оттуда он извлек сверток, который положил на стол и развернул. Перед Жанной предстали ее слегка потрепанные туфли. На подошве внизу виднелся ярлык с ее инициалами. – А что на это скажете, милая Жанна? – язвительно спросил Маквил.
Жанна не выдержала:
- Да, это мои туфли. Но что скажете вы? Вы же оборотень!! Вы не должны здесь работать! Вы должны жить в Азкабанской больнице!! Вам здесь не место!!! Вы опасны для общества!!!
- Значит, вы все-таки знаете. Ну что ж, наконец-то я вызвал вас на откровенность, - спокойно констатировал Маквил, - давайте заключим взаимовыгодный договор. Но прежде скажите, кому вы уже успели наболтать обо мне?
- Наболтать? – Жанна задохнулась от возмущения, - да я чуть с подружками не поссорилась, когда они спрашивали, где я была! Я ничего никому не говорила, наоборот, старалась вас как-то себе оправдать, ваше поведение, ваши издевательства. А вы! Наболтать! Я вас жалела, а вы… да вы…
- Дорогая, я не нуждаюсь ни в чьих сожалениях. Думается, вы говорите правду, но… Но проверить не мешает, - Маквил взмахнул палочкой, и что-то пробормотал.
Жанну словно дернуло током, было очень больно, но это длилось не долго. Маквил облегченно вздохнул и продолжил:
- Вы говорили правду. Это очень хорошо. Теперь давайте заключим договор: вы молчите о моей тайне, я молчу о вашем нарушении, слишком, однако, большом. За такое выгоняют.
- Подумаешь, нарушение! Все, что мне грозит, это лишь исключение без права поступления в Высшие школы. Правда, меня не возьмут на работу, но я смогу заработать себе на жизнь! Не так уж много кухарок или служанок! А что вам грозит? Заключение до конца дней своих, существование, напичканное противооборотневыми лекарствами. Я один раз была в таком месте: навещать своих родных можно лишь раз в неделю. Комнаты для жилья ужасные – холодная каморка с одной кроватью и колченогим столом. Знаете, почему это так? А потому, что лекарства эти успокаивают волка, но делают человека опасным для общества! Он становиться умалишенным, или буйным, или … нет оборотня, зато есть псих! А с психами не церемонятся! Тем более у них немало крови на руках – не только укушенных, но и убитых ими! И после этого вы предлагаете мне договор на равных условиях? – Жанна взорвалась. Ее взбесила проверка Маквила. Мало того, что это было больно, но еще и унизительно! Жанне хотелось сбить спесь с Маквила. Похоже, ей это немного удалось: Маквил побледнел и прошипел ей в ответ:
- Что-то вы слишком осведомлены об условиях существования оборотней!
- Осведомлена. У моей подруги там живет брат. Я была там с нею! Моя подруга говорит, что ее брат уже не тот весельчак, а растение, овощ. Он лишь существует, не живет. Он даже «Здрасьте!» проговорить не может. Через стенку живет буйный псих, он убил несколько людей! А через другую стенку живет, вернее, существует «Полено». Он так себя и называет. Он постоянно хочет себя сжечь. Когда брата подруги туда посадили, он поначалу говорил, что зелье приносит нестерпимую боль. Оно лишает яда в слюне и удерживает волка, но зато это приносит адские муки! Вы этого хотите? Я могу рассказать. Пусть меня исключат – зато вы будете жить в таком месте – не позавидуешь! И вы еще диктуете мне условия? – Жанна уже не контролировала себя. Бессонная ночь, все эти переживания дали о себе знать. С ней случилась истерика.
- Успокойся! – Маквил рассвирепел и надавал Жанне затрещин. Она успокоилась. Она уже перестала бояться Маквила – что он может, в самом деле? Это он должен умолять ее не проговориться! Как приятно осознавать, что в твоей власти находится неприятный тебе человек. Жанна свысока посмотрела на Маквила и ядовито засмеялась.
Но тут преподаватель совсем потерял голову и, направив на Жанну палочку, прошептал заклятие. Она едва сумела отпрыгнуть от золотистого луча. Тот попал в кресло, которое тут же развалилось и исчезло. Жанна, взвизгнув, вытащила свою палочку. В голове билось только щитовое заклятие.
Тем временем Маквил процедил сквозь зубы второе заклятие, Жанна завопила со всей мочи: «Протекто!», и зеленый луч отправился к Маквилу. Тот отскочил в сторону. Совершенно обезумев, он выкрикнул третье заклятие, но Жанна даром времени терять не стала. Отбросив все сомнения, она выбежала из кабинета в коридор. Неудивительно, что их никто не слышал – коридор был совершенно пуст. Но размышлять на эту тему Жанна не стала – подобрав юбку, она пулей полетела к своей Башне, даже не замечая, как ее провожает взгляд каждого встречного. Лишь у себя, в комнате, она пришла в себя.
В комнате ее ждали Ева и Тая. Жанна, предварительно забаррикадировав дверь, пересказала им почти все, что произошло в кабинете Маквила.
- Он хотел убить меня!! - нервно проорала Жанна подругам. – Он с ума сошел! Вы бы видели его лицо!! – Жанна не знала, что ее лицо было перекошено от ужаса, но это прекрасно видели ее соседки.
- Успокойся и ложись спать! Он уже наверняка пришел в себя и не хочет тебя убивать, - спокойно рассудила Тая, не без иронии глядя на подругу.
- Спать после этого! Чтобы он ночью меня придушил! Я ведь единственная свидетельница! Ой, дура!! Сама же раскрыла свои карты!! Девочки, у меня идея! Давайте спать по очереди! Я боюсь, что он пришьет меня во сне! – Жанна чуть ли не визжала.
- Она сошла с ума, - сказала Ева Тае.
- Да нет же! Девочки, ну, пожалуйста!! Я боюсь. Ведь он убьет и не заметит!
Тая покрутила пальцем у виска, Ева согласно кивнула:
- Ложись, отсыпайся, а мы покараулим тебя по очереди, - ласково проговорила она.
Вдвоем они уложили Жанну спать (заставили выпить снотворное) и вышли в коридор.
- Как ты думаешь, она права?! – спросила Ева.
- Ну, сама посуди: чтобы учитель убивал ученицу? Быть может, Жанна довела его до ручки, и он рассвирепел. Сейчас он пришел в себя.
- Ты думаешь?
- Уверена!
Однако ночью Тае не спалось. Прокручивая в голове все события этого странного дня, она пыталась разобраться, где Жанна была нормальна, а где в не себе. Выходило, что если послушать Жанну, то можно со спокойной совестью сказать, что та больна. Но в то же время Жанна говорила серьезно, это Тая точно знала.
Раздумывая об этом, Тая вдруг услышала тихий скрип дверей (когда Жанна легла спать, Ева и Тая освободили дверь). Притворившись, что спит, Тая стала наблюдать за развитием событий. В комнату вошла темная фигура, но девушка догадывалась, что это Маквил. И она не ошиблась: тот, убедившись, что все спят, зажег палочку и неяркий, едва видимый свет осветил комнату. Маквил подошел к Жанне. Тая с трудом подавила крик; Маквил подсыпал какой-то порошок ей в стакан. Жанна постоянно пила ночью, но об этом знали только ее соседки и родные. Откуда об этом узнал Маквил, Тая не представляла.
Тем временем, Маквил, сделав свое черное дело, погасил палочку и направил ее на дверь, что-то прошептал и вышел. Переждав пять минут, Тая вскочила и схватила стакан, растолкала Еву и отправилась в их душевую. В душевой комнате она пересказала все Еве, та, округлив глаза, посмотрела на стакан.
- Надо вылить его!
- Нет! Нужно посмотреть, что там! Подумай, если там яд, то надо поднять тревогу, а если там что-нибудь безобидное?
- Какое «безобидное», Тая, подумай! – горячо зашептала Ева, - стал бы он рисковать и идти сюда, чтобы подсыпать что-то безобидное!
- Ты не поняла: безобидное – это какая-нибудь сыворотка, чтобы Жанна забыла, что там видела в лесу!
- Совсем «безобидно»! Ты что, предлагаешь поставить воду на место? – возмутилась Ева.
- Ох, с кем я общаюсь! – вздохнула Тая и терпеливо пояснила: – воду мы отнесем на экспертизу, а Жанне нальем что-нибудь другое. Ничего говорить ей не станем, а то поднимет панику. Если в воде яд, тогда идем к директору, а если там что-то неядовитое, то просто повышаем меры предосторожности! Не нужно, чтобы Маквил знал, что мы в курсе событий. А то будет охотиться уже на нас троих, или, чего доброго, сделает так, чтобы нас выгнали из Академии. Дверь запирать не станем, но будет сторожить. Ясно?
- Как мы узнаем, что в кружке?
Этот вопрос застал Таю врасплох. Она чуть подумала и решила:
- У меня есть план. Я иду к медсестре и прошу проверить стакан. Скажу, что хотела насыпать в стакан обезболивающее, а насыпала что-то другое, так как потом нашла обезболивающее. Пойду завтра с утра.
На том и решили. Девчонки отправились спать, Тая сунула стакан в тумбочку, а Жанне поставила свой.
С утра Тая была на взводе. Едва двери открылись, она побежала в палату врача. Все шло по ее плану – врач ей поверила и взяла стакан, чтобы изучить его. Осталось ждать только результатов.
Через два дня Таю позвали к врачу. Мадам Медик закрыла за девушкой дверь, усадила ее в кресло и тихо спросила:
- У тебя есть знакомые, связанные с зельями?
- Да, - не поколебавшись, ответила Тая. В крайнем случае она могла сыграть дурочку и заявить, что знакома с таким человеком – со своим учителем зельеварения.
- Думаю, виной всему случай… Благодари судьбу, что не выпила эту воду, - мадам Медик вздохнула, - в твоем стакане был напиток Забывчивости. В таких количествах, чтобы ты забыла весь день до того момента, как выпила воду. Но, видимо, человек, составляющий это зелье, переборщил с одним компонентом. Переборщил всего полграмма, но зелье стало уже не то. Оно превратилось в напиток Живой смерти. Это ужасно, и не мне тебе об этом рассказывать. Просто благодари провидение за то, что вовремя остановилась! Этот человек совсем не разбирается в зельеварении, и мне интересно, кто это так шутит? Твои одноклассницы? Поберегись. А я доложу об этом твоему начальству, профессору Маквилу.
- Нет, нет! Не стоит! Все дело в том, что мой младший брат… играл с моими вещами и кинул ко мне в сумку этот порошок! А этот порошок, в свою очередь, был случайно подброшен мне одним человеком… - Тая искусно покраснела и потупила взор. – Он так шутит.
- Ну-ну. Ладно, ничего никому не скажу, - смягчилась Медик, - иди и предупреди своего молодого человека, чтобы он так не шутил!
Тая еще пуще покраснела и быстро выскользнула из кабинета. Сыграла свою роль она безупречно.
Тая быстро нашла Еву и пересказала ей суть дела. Вдвоем они решили устроить надзор за Жанной и Маквилом.
Прошел месяц. Маквил наблюдал за Жанной, и это не укрылось от ее подруг. Но еще через месяц он снял наблюдение и успокоился. Похоже, он решил, что Жанна безопасна. И заодно расслабились и Тая с Евой. Но ненадолго.
Приближались зимние каникулы, и заодно Праздник Зимы. Все ждали этого праздника с нетерпением.
Каждую зиму, перед каникулами, устраивалась ночь Вольностей. На этот день все запреты отменяли. Можно было ходить, в чем хочешь, делать, что хочешь (с условием, что это не будет угрожать окружающим людям). Все, что заблагорассудиться. А вечером, в семь часов, устраивался бал. А после бала - дискотека, длившаяся до утра. Это ночь свободы, и преподаватели закрывали глаза на нарушения. Можно было свободно гулять по школе, выходить во двор, и даже недалеко заходить в Запретный лес. Можно было курить, пить. Поэтому в конце каникул все студенты, забросив уроки, обсуждали предстоящий вечер. Кто-то уже заказывал или сам мастерил наряды, кто-то составлял план действий, или договаривался с друзьями сотворить какую-нибудь шутку.
К великому счастью для Евы, ее пригласил на этот вечер Мерри. Тая, присутствующая при этом действии, весело хихикала, но потом, ночью, ревела в подушку. Когда Жанна спросила, в чем дело, та еще больше разрыдалась. Ева посоветовала оставить подругу в покое. Но Жанна и сама поняла, что случилось: Таю никто не приглашал. Она была очень симпатичной и даже веселой, когда переставала стесняться, но Тая имела репутацию всезнайки, а такие девочки-«ботаники» не пользуются особой популярностью. Что касается Жанны, то ее, веселушку, закидали приглашениями, но она никого не осчастливила. Ей было не до того. Маквил все это время, до каникул следил за ней. И как-то раз Жанна поймала себя на мысли, что думает о Маквиле гораздо больше, чем полагается.
Уладила она проблему с Таей очень просто: утром Жанна серьезно поговорила с Марком, и тот с радостью согласился, что Таю нужно пригласить на вечер. За два дня до праздника он подошел к Тае и как бы между прочим пригласил ее на праздник. Тая была вне себя от радости, и, похоже, ничего не заподозрила. И втроем, успокоенные, подруги стали готовиться к вечеру.
Праздник Зимы был 31 декабря. В тот будто все с ума посходили: ошалелые студенты весь день бегали по замку, половина Академии отправилась в Запретный лес, другая половина осталась в здании, нанося невосполнимый урон Маджер и Макк. Еще утром началось веселье, не прекращавшееся до вечера, и Жанна часто встречала здоровых лбов, которые, как маленькие дети, готовили различные гадости Маджер. А еще частенько от них, и от некоторых девушек, пахло сигаретным дымом. Но все были счастливы – в таком строгом заведении нужен какой-нибудь праздник, чтобы разрядить обстановку и не скиснуть окончательно. Больше всего Жанну поразило, что этому празднику больше остальных радуются старшекурсники, которые провели в Академии не один год! Они-то и вели себя, словно им стукнуло недавно по десять лет…
А вечером начался бал. В глазах пестрело от такого количество ярких нарядов, особо это было неожиданно для глаз, которые уже полгода видят однообразную форму. Тут-то студенты дали волю фантазии – Жанна не видела ни одного повторяющегося наряда, словно люди заранее договаривались о своей одежде друг с другом. Мадам Макк, приверженец строгих нравов, лишь поджимала и без того тонкие губы – наряды были вызывающе откровенные, но праздник Вольностей для того и была основан….
Преподаватели вальсировали среди учеников, и ничем от них не отличались в плане одежды и веселья. Ева и Тая тоже танцевали с близнецами и не только. Зато Жанна сидела в гордом одиночестве. Хотя она готовилась по полной программе, ее никто больше не звал на танец – все кавалеры были разобраны более расторопными и менее привередливыми девушками. Но Жанна не скучала: исподтишка она наблюдала за Маквилом, который сидел, сгорбившись, и пил вино в одиночестве.
Внезапно к Жанне подошла раскрасневшаяся от танцев и вина Мила в ярко-красном платье, отлично сочетавшееся с ее помадой:
- Что ты скучаешь?! Такое повторится только через год! Или тебе не с кем танцевать? Хочешь, я поговорю с моим другом, он пригласит тебя! – ехидничала она. Мила не любила Жанну, и они иногда препирались, но не так часто, чтобы стать заядлыми врагами.
- Тебе-то что до меня? Никогда не поверю, чтобы ты беспокоилась обо мне, - лениво отозвалась Жанна, хотя это лень в голосе далась ей с большим усилием. Она с трудом переносила Милу. Когда Жанна видела эту блондинку, ее просто подмывало дать ей в лицо. Сейчас ее особенно раздражала огненная краснота платья Милы.
- Ну, тогда пей, чтобы заглушить тоску и скуку… - ласково протянула Мила.
- Слушай, шла бы ты, а? Тебе чего от меня надо? Вали отсюда, а еще лучше, присмотри за своим кавалером, а то глядишь, и уведут! - посоветовала Жанна.
Мила и вправду отстала; поддавшись на блеф Жанны, она кинулась на поиски своего приятеля. А Жанна решила все же последовать мудрому совету врагини, а то, в самом деле, сидит и скучает. Когда ей еще будет позволено напиться?
Когда началась дискотека, Жанна была уже вдребезги пьяна.
Она в первый раз пила так много, и, не зная правил питья алкоголя, пила много и понижая градус. Когда ее нашли Ева с Таей, Жанна, давясь горькими слезами, поведала подругам о том, как она несчастна. Это было состояние крайнего опьянения, когда люди либо дерутся, либо рыдают. Жанна же рыдала, утирая лицо подолом платья, а другой рукой цеплялась за бутылку.
- Ну-ну, - утешающее похлопала Ева Жанну по плечу и кивнула Тае, - потащили ее в туалет!
Вдвоем они поволокли рыдающую подругу. По коридорам стояли парочки и обнимались. Никто не обращал на троицу никакого внимания.
- Девочки, как я несчастна… - продолжала реветь Жанна, - меня никто не любит! Я никому не нужна! Не нужна… ик… никому! Поч-чему?
В туалете она принялась рыдать с утроенной силой. Эхо делало ее рыдания очень громкими и оглушающими. Жанна же, войдя в раж, уже кричала:
- Не нужна-а-а!!
- Зачем мы притащили ее сюда? – спросила Ева Таю. Та, тоже нетвердо стоя на ногах, ответила:
- Сама сказала! Надо было ее сразу в комнату! Хотя, наверное, нужно полить ей холодной воды на голову, чтобы она заткнулась…
- Не любит он меня-а-а-а!!! Ненави-и-и-и-дит! Он знает, что я знаю, что он… то есть… я-то знаю, и он зна-а-ет! А-а-а, как мне его жалко-о! оей-ой!
- О ком это ты, Жанна? – ласково спросил какой-то сладкий и не совсем трезвый голос.
Тая оглянулась и увидела белобрысую голову и яркое платье. Сомнений не оставалось – это Мила, вышедшая, вероятно, из кабинки. Тая не успела отреагировать, как Жанна, закрыв лицо руками, проголосила:
- Макви-ил! Он же, сволочь такая, меня чуть не уби-и-и-ил! А мне все равно его жалко. Ой, как жалко-о! Хоть он и оборотень, но он же не винова-ат в это-о-ом!
- Маквил – оборотень?!! – хором переспросили Тая, Ева и Мила.
- Да брешешь ты! – заключила Мила.
- Не-е-ет! Сама видела, как он превратился в оборотня-а! Но он не виноват! Девочки, ой, девочки! Он так страдает! Никому не нужен, так же как и я-а-а! Никому не нужна, и он! Мне так его жалко!! Я бы простила ему все, даже убийство!
- Он кого-то убил? – уточнила Мила.
- Да нет!! Никого! Но…
- Хватит! Мила, ты же понимаешь, что это бред пьяный! – Ева взяла в свои руки контроль над ситуацией.
- Так вот она где шлялась! А я всё гадала, что же она делала ночью тогда в лесу!!! – не вовремя догадалась Тая. – Пришла вся чумазая…
- А-а-а! – продолжала завывать Жанна.
- Жанна уходила ночью в лес, а Маквил – оборотень?! Ни фига себе!!! Ну, вы даете!!! – присвистнула Мила.
- Я должна попросить у него прощения!!! Я тогда нагрубила ему-у, сказала, что расскажу все-е-ем! Я пошла… ОХ!!!
Это Ева ударом в плечо усадила на место вставшую было Жанну. Она же заревела опять, но сквозь пьяные слезы она разглядела Милу.
С воплем она кинулась на несчастную девушку. Алкоголь придал Жанне сил, и она, уже с боевым кличем, пыталась выдрать клок белокурых волос. Мила, тоже в подпитии, не стала уклоняться от боевых действий против Жанны, и они подрались. Ева растерянно хлопала глазами, из всей компании она была самой трезвой, но слишком много на нее навалилось за этот момент. Она беспомощно посмотрела на Таю – та присев на корточки, хохотала во все горло. Поняв, что в ситуации ей придется разбираться самой, Ева попыталась разнять дерущихся.
- ТИХО!!!! – прогремел какой-то злой голос. Тая сразу же протрезвела и перестала смеяться, Ева в шоке от крика, отпрыгнула от драчунов, а Жанна и Мила перестали драться.
- Что вы здесь… - начал тот же голос профессора Маквила. Тая разинула рот: в туалет входили привлеченные шумом их классный руководитель, Маджер, Макк. Но, видимо, Жанна, не заметила других преподавателей, она, вскочив с пола, проорала:
- О-о-о! Профессор Маквил, я как раз хотела вас увидеть. Вы знаете, я…
Тая, поняв, что сейчас совершится непоправимое, продолжая сидеть, резко дернула за подол платья подругу. Благо, та была рядом. Жанна, не удержавшись на ногах, опять плюхнулась на пол и снова начала реветь, но уже молча.
Вечер был безнадежно испорчен. Четверых довели под конвоем до их спален и заперли. Жанна, пьяная в дюбель, сразу же захрапела. Ей не хватило сил на то, чтобы даже раздеться. Ева же и Тая обсуждали шокирующую новость. Вдоволь наговорившись, они легли спать. Где-то вдали играла музыка, и народ веселился, и знать не зная об этом инциденте.
Жанна проснулась оттого, что кто-то, не ведая жалости, тряс ее за плечо. Едва она открыла глаза и поднялась, как ее затошнило, голова закружилась, и захотелось немедленно умереть.
- Ну что еще такое… - едва слышно пробурчала она, убирая со лба прилипшую от пота челку.
- Давай, вставай, нужно многое обсудить, - ответила Ева.
- Какое обсуждение… - Жанне было плохо, как никогда в жизни. Неужели этого никто не понимает?
- Давай, вставай, пьянчуга чертова! Ты вчера напилась как… Короче, себя и нас подставила!
В голове Жанны стало что-то проясняться:
- Последнее, что я помню, это учителя в туалете… А что они там делали?
- Знаешь, ты призналась в любви Маквилу, - отозвалась до сих пор молчавшая Тая.
Сон как рукой сняло, а заодно тошноту и боль. Жанна резко вскочила с постели:
- ЧТО?!!!
- Я пошутила, - пояснила Тая, - хотя ты и сделала вчера много глупостей. Ты вчера проговорилась, и ладно нам, так еще там была и Мила. И она все слышала.
- Я не понимаю! О чем я вчера проболталась? О том, что я забыла отдать тебе твою ручку неделю назад? – прошлый вечер прояснялся, но с трудом.
- Тут уж не до шуток. Ты подралась с Милкой. Ну и ладно, ей так и надо. Но ты еще вчера, чуть ли не на весь коридор объявила, что Маквил – оборотень, - буднично сказала ей Ева.
- НЕТ!!!
- Да, Жанна, да. И значит, это правда?!
- Такого не может быть! – Жанна стала метаться по комнате. Но это уже не поможет. И она все вспомнила: как ревела, и точно, сказала, что Маквил – оборотень, но говорила она ведь только подругам! Что там была Мила, она узнала только сейчас.
- Надо что-то делать! Нельзя, чтобы об этом все узнали. А Милка ведь такая – растреплет все! Сделает гадость человеку и радуется, - уже придя в себя, говорила Жанна.
- Что тут сделаешь?! И, я так понимаю, Маквил в курсе того, что ты знаешь, кто он? – почти утвердительно спросила Тая, вспомнив профессора ночью в их спальне и стакан с зельем.
- И я буду виноватой, если его упрячут в больницу! – Жанна никого не слушала.
- Нужно поговорить с ней, - ответила на все Ева. – Сейчас будет обед, так что пошли. Если все узнают тайну Маквила, то это сразу станет известным.
В ответ Жанна криво ухмыльнулась и скрылась в душевой.
Жанна шла на обед и тряслась. Корила себя и зарекалась больше не пить. Но было и больше: Жанна считала (и по праву), что она может сохранить любую тайну. Ей можно было смело поверять все свои секреты. Но вчера (или сегодня?) она это право потеряла. Она выдала человека, и будет или уже стала причиной его гибели. Ведь человек погибает, когда его прячут в Азкабанскую больницу. И что, если Маквила она больше не увидит? Тогда всю жизнь она проживет с этим гнетущим чувством вины и никогда себе этого не простит. И еще: если Мила проболталась, то Жанна чувствовала, что собственными руками ее задушит.
Однако страхи были напрасны: Маквил спокойно сидел на своем месте, а основной темой для разговора была прошедшая ночь. Жанна огляделась в поисках Милы и с удивлением обнаружила, что на той красуется синяк под глазом. Особого ума не надо, чтоб понять – работа Жанны. Синяк заметили и Ева с Таей.
После обеда, к которому Жанна и пальцем не прикоснулась, они втроем подошли к Миле. Та сразу ощетинилась, но Тае удалось уговорить ее пойти с ними. Спрятавшись в укромной уголке, Жанна извинилась перед Милой.
- Я вчера напилась… - каялась она, морщась от головной боли.
- Я заметила, - перебила ее Мила, - ты вчера была ужасна. У тебя, оказывается, длинный язык!
- Вот я и хочу поговорить насчет длины моего языка, - спокойно отреагировала Жанна.
- Думаю, то, что вчера болтала Жанна, лучше хранить в секрете, - встряла Ева. – Так будет лучше для всех!
- То есть, я зачем-то должна хранить это в тайне! А зачем мне это?! Что мне это даст? – спросила Мила с намеком.
- И на что ты намекаешь?
- А как вы думаете? Кто мне Маквил? Да никто! Мне его не жалко. Оборотни должны жить в специализированных местах. Здесь же он просто опасен. И потом, вы хранили это в секрете, а Жанна еще и нарушила Третий Запрет. Кто докажет, что это стало для вас новостью, - обращаясь к Еве и Тае, спросила Мила. - Что вам всем грозит, вы в курсе?
- Чего ты хочешь? – терпеливо спросила Тая.
- Пока ничего. Пока я буду хранить это в тайне. Пока!! – распрощалась Мила и унеслась, явно опасаясь численного превосходства противника.
- Она будет держать нас этим, - сообщила Жанна.
- Какая догадливая! – съязвила Тая. – Я так поняла, Маквил знает, что ты знаешь, кто он? Да? Либо нам нужно опередить Милу, либо молчать и что-то предпринять, чтобы она заткнулась. Но опередить мы ее не можем – тогда станет известно, что Жанна нарушила Третий Запрет, и ее выгонят. Тогда нам остается что-то сделать такое, чтобы также шантажировать Милу.
- А может сварить Зелье Забывчивости? – со значением спросила Ева.
- Нет, оно может не получиться. Любая ошибка чревата огромными последствиями. Потом, как его сварить? Ты знаешь рецепт? Нам нужно закрыть рот Миле, но не убивать же ее? – с тем же значением ответила Тая. - Нужно придумать что-то другое!
Однако ничего в голову хорошего им не пришло. Так прошли зимние каникулы, прошел месяц учебы, прошел другой… Мила вела себя тихо, но это было затишье перед бурей. Подруги чувствовали, что Мила готовит грандиозную гадость. Она ни намеком не дала понять, что что-то произошло на балу. И вела себя она так, как прежде.
Заканчивалась зима. В воздухе повеял запах свежести – запах весны. Солнце все чаще стало освещать хмурое небо. Но была и обратная сторона медали – снег таял, и развелась невообразимая грязь. Но даже это не могло повлиять на студентов и преподавателей. Все чувствовали приближение весны – самой красивой и счастливой поры года. Весна – потепление после зимы, весьма суровой в тех краях. Весна – пора любви. Никогда так не любится, как весной, никогда так не хочется совершать глупостей, как весной! Именно весной хочется, чтобы все вокруг были счастливы и влюблены. Хочется осчастливить весь мир.
Но для учеников весна символизирует конец года и, следовательно, экзамены. Хотя все Испытания сдаются в середине июня, готовиться к ним начинают ранней весной. Поэтому Ева и Тая (как, впрочем, большинство), забыв про тайну Маквила и про Милу как про страшный сон, стали усиленно готовиться. Но это не относилось к Жанне. Всю зиму она была скованной. На уроках Маквила сидела тихо, для сравнения: на других уроках она предпочитала заниматься чем угодно, но только не предметом. Но у Маквила Жанна была самой примерной и лучшей ученицей.
И Жанна стала очень настороженной. Она старалась не пересекаться с Милой, не ругаться с той. Но пару раз все-таки Мила довела Жанну, и она наорала на врагиню. Мила так двусмысленно посмотрела на Жанну, что та сразу заткнулась – не хватало, чтобы Анчар развязала язык.
Но пришла весна, в воздухе стало пахнуть очень волнующе – и Жанна вздохнула посвободней. Нет, она все равно исподтишка следила за Милой, но уже перестала придавать ей большое значение. У каждого человека есть свой предел подлости. И предел у Милы – это кляуза учителю на чье-нибудь плохое поведение, так, во всяком случае, считала Жанна. Она не могла, да и не хотела верить, что Мила может погубить человека. Сделать гадость – это да, но чтобы погубить, убить морально – нет. Мила же человек, хоть и плохой, но все же способна к жалости.
И к тому же Жанна заметила, или же придала значение незначительному, но ей казалось, что Маквил иногда смотрит на нее по-особенному, чаще ставит хорошие оценки и меньше язвит над ней. Быть может, Жанна видела то, что хотела видеть, но ответное чувство не заставило себя ждать…
Ева и Тая стали замечать, что Жанна стала вести себя уж очень странно. Она то и дело пялилась на Маквила во время его уроков и всегда старалась находиться в его поле зрения. Больше времени она стала проводить у зеркала, наглаживала свою форму и пыталась украсить свои значительно отросшие волосы. В конце марта произошел вообще вопиющий случай – Жанна накрасилась запрещенной косметикой. Нет, она не стала накладывать яркие тени – просто подвела глаза и накрасила губы чуть розоватой помадой. Но малейшее несоответствие образу студента Академии было чревато последствиями. Дело в том, что Макк слыла блюстительницей нравов, ходили слухи, что именно она настояла на такой форме и на некоторых правилах. Она считала, что ленточка вместо резинки в волосах влечет за собой порок. Что уж говорить о различных украшениях, типа сережек, цепочек, браслетов… А лак на ногтях и косметика на лице, считала она, просто преступление. Человек, а точнее, девушка погрязнет в грехах и пороках, накрасив губы. Укоротив юбку, она поддастся соблазну и будет погублена. Почему – никто не знал. Но факт остается фактом, Макк терпеть не могла любое несоответствие созданному ею образу, и она пользовалась значительной, если не большой властью в замке. Ее побаивался и директор. Если дело шло о науке, учебе, то Макк не вмешивалась. Но директор пасовал, когда речь шла о нравах и порядках в замке. И контроль над ситуацией был полностью в руках у Макк. Поэтому любая попытка приукрасить себя была по тяжести нарушения равна Третьему или Четвертому Запрету. Неудивительно, что Ева и Тая пришли в шок, когда увидели накрашенную Жанну. Они уговаривали смыть косметику, но Жанна стояла насмерть. В конце концов, они едва не опоздали к Маквилу на урок.
Как и любой мужчина, он лишь заметил, что Жанна хорошо выглядит сегодня. Но о причинах такой красоты даже и не догадывался.
Весь день Жанна пряталась от Макк. И не попалась. Зато, уверившись в своей безнаказанности, Жанна стала краситься, правда, также незаметно и только в те дни, когда был урок у Маквила или какой-нибудь классный час. Но от ее подруг не укрылось, что Жанна старается привлечь внимание Маквила, и прихорашивается исключительно для него. Увы, ответ был ясен и прост: Жанна влюбилась, и влюбилась в оборотня и профессора одновременно. Неоднократно Ева и Тая пытались поговорить по душам с Жанной, однако та просто просила «не лезть не в свое дело». Растущее внимание Жанны к учителю стало уже заметным. Однажды к Еве и Тае подошел Мерри, настроенный весьма серьезно. Проверив, не подслушивает ли кто, он шепотом начал:
- Вы не знаете, что твориться с Жанной?
Подруги переглянулись и отрицательно покачали головой.
- Вы же ее подруги! – удивился Мерри. – У меня такое чувство, что сестрица моя втюрилась в Маквила.
- Что, сильно заметно? – спросила Тая настороженно.
- Значит, вы знаете… если честно, то да. Однажды я шел мимо Милы и ее компании. Там они обсуждали возможность романа между Жанной и Маквилом! Об этом уже думают другие группы, представьте, что говорят в нашей!
- Представляем, - заверила его Ева и отошла от Мерри.
В тот же вечер она и Тая передали разговор этот Жанне. Но та легкомысленно пожала плечами: пускай, мол, говорят.
Но, если на то и пошло, то говорили об этом не так уж и много. Больше всего учащихся волновали предстоящие экзамены, и любовь Жанны мало кого заинтересовала.
Жанне было все равно: и сплетни, и даже экзамены. В тот вечер она, притворившись, что спит, проанализировала свои чувства. Долго она пыталась дать оправдание своему поведению, но все-таки не смогла не признаться сама себе, что неравнодушна к Маквилу. И даже более того – похоже, она влюблена в своего преподавателя…
После этого Жанна казалась сама себе повзрослевшей. Чувство, долго жившее в ней под замком, вырвалось наружу и захлестнуло ее целиком. Человеку, испытывающему первую любовь, просто необходим рядом кто-нибудь, кто бы внимательно выслушивал его. Ведь нужно выговориться, потому что держать в себе новое «я», это новое чувство и радость просто невозможно.
В последующие дни Жанна просто летала на крыльях. Она была счастлива, что влюбилась, ей казалось, что Маквил тоже обращает на нее внимание. Его улыбка в начале дня стала запасом энергии на неделю вперед. Одним словом, первая любовь.
Как раньше Жанна не замечала, что мир вокруг так прекрасен? Окружающие внезапно превратились в очень милых и очаровательных людей, Жанна же хотела, чтобы каждый радовался, как радуется она сама. Она стала приветливей, менее язвительной, и ничто не могло омрачить ее настроение… Какая разница, что будет потом, когда сейчас Жанне так хорошо, как никогда раньше? Подруги ей твердили: спустись на землю, готовься к Испытаниям, выкини дурь из головы – но разве любовь можно назвать дурью? Как можно заниматься, когда голова забита только одними и теми же мыслями? Какая разница, сдаст Жанна экзамены или нет? Лишь бы посетить лишний раз урок Маквила…
Где-то в середине апреля Маквил потребовал тетради своих учеников на проверку очередного домашнего задания. Жанна, немного помедлив, написала на конце страницы карандашом короткую запись: «Я люблю вас». Простой набор звуков, который меняет всю жизнь. Жанна быстро сдала тетрадь и выбежала из класса. Через пять минут она уже десять раз пожалела о совершенном поступке, и даже подумывала о том, чтобы каким-нибудь образом вернуть свою тетрадь назад. Следующие два дня она всячески избегала Маквила. Во время завтрака, обеда и ужина старалась не попадаться ему на глаза. С другой стороны, эти два дня показались невероятно длинными. Жанна то кляла себя за проделанную глупость, то считала, что очень мудро поступила. За эти два дня Жанна пережила больше чувств, чем когда-либо. Но эти мучительные два дня кончились. Настал день третий, и Жанна с нетерпением ждала последнего урока – Защиты от Темных Сил.
Когда Маквил стал раздавать тетради, он как-то странно посмотрел на Жанну, это Тая приметила. Жанна в ответ покраснела и уставилась на свой учебник. Когда учитель отошел на приличное расстояние, Жанна схватила тетрадь и раскрыла ее. Тая с растущим интересом наблюдала за подругой. Когда она сделала попытку заглянуть в тетрадь, Жанна быстро ее захлопнула. Ее уши пылали, глаза сияли, а на губах играла счастливая улыбка. Потом она вообще сделала странную вещь: Жанна взяла и выдрала последнюю исписанную страницу с домашним заданием. На треск разрываемой бумаги все повернулись в сторону Жанны. И Маквил тоже. Он очень странно посмотрел на Жанну, та же закрыла лицо руками. Маквил как-то неловко кашлянул и пошел за свой стол. Тая умирала от любопытства.
Она не стала ничего рассказывать Еве, и даже наоборот, решила сохранить это в тайне. Исподтишка Тая наблюдала за Жанной. Та весь вечер летала на крыльях. Похоже, ее подруга просто сошла с ума. Она снова заперлась в спальне и вышла оттуда накрашенная заново. Потом, сделав загадочное лицо, она посмотрела на Таю с Евой и вышла из гостиной. Напрасно прождали ее подруги: Жанна не вернулась в девять часов…
Вернулась она лишь утром, какая-то странная, счастливая, но с подругами радостью не поделилась. Вечером она опять ушла, и вернулась опять утром. Особо думать не надо: Жанна провела две последние ночи в обществе Маквила.
Это открытие стало шоком для Таи. Вообще, она такие вопросы с подругами не обсуждала – стеснялась. Не то чтобы Тая была ханжой, просто она считала, что этим (слово «этим» надо произносить с особым смыслом и тихо) можно заниматься лишь после совершеннолетия. И вообще, просто шок, когда ты говоришь об этом тихо и неизменно краснея, а твоя подруга вовсю проводит ночи с преподавателем. Разврат какой-то! Тая хотела сказать об этом Жанне после третьего ее отсутствия в спальне ночью, но, глядя на счастливое и новое выражение лица подруги, промолчала. Словами тут не поможешь.
Ева тоже была шокирована, правда, не до такой степени, как Тая, но все же испуг был. Хотя в первый раз она полезла с вопросами к Жанне, но та, ни мало не смущаясь, послала ее. Ева обиделась, но спустя полчаса помирилась с подругой. Жанна была настолько счастлива, что не хотелось ее чем-то омрачать. Друзья на то и есть друзья, чтобы все понимать. И Ева понимала, что Жанне сейчас не до подруг, не до друзей, не до учебы. Сейчас ее занимает только одно.
Так прошла целая неделя. И Ева заметила, что Маквил изменился. Если раньше он язвил – язвил сильно и обидно, то сейчас это больше напоминало безобидную шутку. Он повеселел, хотя порой все-таки пытался сохранить серьезное и печальное выражение лица. Все чаще Маквил и Жанна стали напоминать двух влюбленных подростков, особенно когда были рядом. Но если это Жанне можно было простить, ей было всего пятнадцать лет, то двадцатичетырехлетнему Маквилу это было непростительно. И некоторые учителя уже заинтересовались резким и необъяснимым изменением Маквила. И некоторые ученики заметили, что Жанна иногда исчезает вечером и появляется только утром…
Спустя две недели после судьбоносного признания Жанны Еву и Таю призвали к Янус в кабинет. Нужно заметить, что слухи в замке плодятся с молниеносной скоростью. Поэтому через такой короткий срок многие, кому нечем было заняться, болтали весьма неприятные вещи в адрес Жанны и Маквила.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - пригласила их замдиректора, едва девушки вошли, - беседа у нас выйдет долгая и конфиденциальная. Ходят по замку нехорошие слухи, злые языки болтают, будто Жанна Тук выходит вечером из Башни первокурсников, а потом двери захлопываются, и она не имеет возможности вернуться. Мне интересно, где же коротает ночи ваша подруга? Что заставляет ее покинуть Башню вечером? И, получается, возвращается она только утром, не так ли?
- О нет, вы не правы! Жанна иногда выходит гулять по коридорам, но она всегда возвращается назад до закрытия дверей. Видимо, эти злые языки не видели, как Жанна приходит! – спокойно ответила Тая.
- Но эти языки утверждают, что Жанна приходит утром в Башню, и они не видели, как Жанна с утра покидала ее! Странно, не правда ли? – ласково возразила Янус.
- У Жанны много врагов. И они видят то, что хотят видеть! – занервничала Ева.
- И потом, мы же живем в одной комнате с Жанной и знаем, ночует ли она… на месте или нет! – добавила Тая.
- Значит, вы утверждаете, что Жанна возвращается в Башню до закрытия?
- Да! – хором ответили подруги.
Но, похоже, Янус они не убедили. Она отпустила их, но чувствовалось, что она еще не закончила с ними. Ева пообещала себе задать трепку Жанне. Тая, похоже, тоже имела такое намерение, потому что, едва они пришли в спальню, как она накинулась на ничего не понимающую Жанну:
- У тебя любовь, мы понимаем… Но, пожалуйста, будь любезна, соблюдай осторожность! Нас сейчас Янус допрашивала, где ты проводишь ночи!
- О, если бы она узнала… - мечтательно протянула Жанна.
- Перестань прикидываться дурой! Ты знаешь, чем это грозит! С нее станется, устроит за тобой слежку, и тогда и ты, и твой драгоценный Маквил вылетите из Академии.
- Да какое ей дело до моей личной жизни? – спросила Жанна.
- Прямое! А хочешь узнать, спроси у нее! И на твоем месте я бы хоть чуть-чуть поучила уроки! У нас поступление на факультеты, а ты сидишь, занимаешься ерундой! Ты хотя бы решила, куда пойдешь?!
- На мракоборца! И вы тоже решили туда идти!
- Мы-то пойдем, мы хоть что-то учим, а ты?
- Да ладно, все хорошо, поступим мы туда… И осторожность надо соблюдать! Все хорошо будет! – жизнерадостно ответила Жанна и выпорхнула из спальни – сообщить эту радостную весть Маквилу.
- Ох, чует мое сердце: добром это не кончится! – по-старушечьи вздохнула Ева и села за учебники.
И она была права.
Начинался май, когда Жанну застукал Маджер в двенадцать часов ночи в коридоре. Случилось то, что должно было случиться. В один прекрасный вечер она не нашла Маквила в его кабинете и теперь не знала, что ей делать. Кабинет был заперт, и ей некуда было деться. Впрочем, у нее был опыт. Жанна, не теряя минуты, отправилась в тот самый туалет, в котором ночевала осенью. Но потом Жанна решила проверить, не вернулся ли Маквил, и вышла из туалета. Тут-то ее за руку схватил Маджер. Ничтоже сумняшеся, он повел Жанну в карцер для нарушителей. Не слушая придуманных на ходу объяснений Жанны, старик запер ее в грязном полуподвальчике. Сквозь крохотное окошечко было видно кусочек ночного неба. Жанна подошла к окну и посмотрела – было полнолуние, а она забыла об этом!!
- Сейчас уже ночь, поэтому я не хочу будить твоего преподавателя. И разберется он с тобой завтра! Так что ночуй здесь, нарушительница!! Кроватей и стульев здесь нет, зато есть крысы! – обрадовал ее старик и ушел.
Жанна в задумчивости посмотрела на пол, возле ног угадывалось шуршание. Но Жанна порадовалась, что Маджер поймал ее так поздно – иначе бы пошел к Маквилу, а того не оказалось бы на месте. Возникли б ненужные вопросы. Но, впрочем, сама виновата: забыть о полнолунии!!
Что ж, крысы так крысы! Приятней общества все равно не найти. Но ради любви потерпеть несколько часов этих мерзких животных… ничего, Жанна потерпит. Ее любовь ее утешит. Ни мало не смущаясь, она присела на пол и зажгла палочку, которая всегда была в ее кармане. Придумав на ходу магическую формулу, Жанна очертила вокруг себя круг, за который крысы не могут ступить. Больше ничего сделать она не могла, поэтому с миром уснула.
Ей снились радужные сны, и она во сне улыбалась. Проснулась Жанна оттого, что ее грубо трясли за плечо. Это был злорадствующий Маджер, рядом с ним стоял бледный Маквил. Он обеспокоено смотрел на свою ученицу и сделал предостерегающий жест, когда Маджер отвернулся.
Затем Жанну под конвоем Маквила и Маджер повели в кабинет директора. Профессор Альберт сидел за столом, рядом с ним стояла Янус, хмурившая брови. По другую сторону находилась торжествующая Макк, люто ненавидевшая Жанну. И в такой компании оказалась Жанна после своего нарушения.
Маджер подробно рассказал о преступлении Жанны, не забыв при этом приукрасить некоторые места. В итоге Жанна пыталась скрыться от надзирателя, а когда ей это не удалось, то стала оказывать яростное сопротивление. Но Маджер проявил неслыханный героизм, исполняя свой долг: вместо того, чтобы дать затрещину нарушительнице, успокоив ее таким образом, он потащил упирающуюся Жанну в карцер, стараясь не причинить ей вред. Учителя при этом рассказе улыбались – всем было известно, что Маджер любит преувеличивать.
Жанна пыталась возразить надзирателю, но тот нагло ее перебил. Директор прервал прения:
- А теперь вы, мисс Тук, расскажите, что вы поздно ночью делали в коридоре. Вам же известно, что ночью нельзя покидать пределы Башни, это жесткое правило, нарушение которого наказуемо.
Жанна беспомощно поглядела на своего любовника, но тот сделал равнодушное лицо. От Янус не укрылся этот взгляд, демонстративно она передернула плечами и фыркнула. Потрясенная кажущемуся равнодушию Маквила Жанна побурчала:
- Я вышла из Башни где-то около девяти… Не успела оглянуться, как двери захлопнулись. И я стала шляться по коридорам. Потом решила найти место, где бы могла переночевать… И тут Мад… мистер Маджер поймал меня. Обыкновенная ситуация.
Альберт выразил сомнение, и Жанна лихорадочно пыталась придумать объяснение. Вдруг вспомнила – такая же ситуация уже была:
- Я поссорилась с подружками, и в гневе выскочила из Башни. Опомнилась только тогда, когда пробило девять. Но было уже поздно.
- Ну что ж, вполне правдоподобно. Такое случалось, - после недолгого молчания отреагировал директор. – Осталось только найти доказательства. Надо будет найти свидетелей ссоры и опросить их, мадам Макк, думаю, согласиться это сделать?
Макк энергично закивала головой, а Жанна была готова упасть в обморок. Уж если этим делом займется Макк, то она первым делом пойдет к Миле, которой больше всего симпатизировала. А та будет только рада досадить Жанне. Вдвоем они такого напридумывают, что Жанну вместе с половиной курса можно будет смело выкинуть из Академии. И уж Мила наверняка выскажет свои соображения насчет частого отсутствия Жанны в Башне. И, может быть, даже больше: расскажет о том, что спьяну наболтала Жанна в Праздник Зимы. Тогда пострадает и Маквил…
- … ну, а профессор Маквил проследит за тем, чтобы мисс Жанна не переговаривалась с другими учениками. Всем задачи ясны? Приступайте! – то отдавал приказания директор Альберт.
Маквил кивнул и грубо схватил Жанну за локоть. Он потащил ее в свой кабинет. Там, запершись, он сказал:
- Так, теперь нужно что-то быстро предпринять! Потом мы с тобой переговорим. Сейчас ты напиши записку своим подругам, я им передам!
Он передал Жанне бумагу и перо. Потрясенная активностью учителя, она быстро, в двух словах написала Еве и Тае записку. Маквил порылся у себя в шкафу, взял оттуда какую-то свернутую тряпку, потом писульку Жанны и вышел из кабинета. Заскрежетал ключ, и Жанна оказалась пленницей. Видя сейчас своего любовника, она поняла, что свое равнодушие Маквила в кабинете у Альберта лишь умело сфабриковал.
Через несколько минут в замке снова зашуршал ключ, и дверь распахнулась. Маквил замешкался, вытаскивая ключ из замка, и несколько секунд дверь оставалась открытой. Потом он совладал с ключом, зашел в кабинет и закрылся.
Прямо перед Жанной, откуда-то из пустоты возникла Ева. Жанна захотела заорать от неожиданности, но вовремя подошедший Маквил закрыл ей рот рукой. От Евы не укрылось, что движение Маквила было нежным, он явно не хотел обидеть Жанну.
Затем Ева наклонилась и подняла какую-то белую тряпку, протянула ее Маквилу и ляпнула:
- Спасибо!
- Что ты здесь делаешь? Что это такое странное было? – удивилась совладавшая с собой Жанна.
- Это? Это мантия-невидимка профессора Маквила! – пояснила подруга.
- Давайте вы потом разберетесь, как сюда попала Ева. На все про все у вас пара минут. Потом Еву надо будет проводить на урок, - вклинился в разговор Маквил.
- Э-э, Жанна, ты опять вляпалась в дурацкую ситуацию! – заявила Ева. – Мы получили твою записку, и это… надо что-то делать.
- Что ты предлагаешь? – спросила Жанну Еву, которая явно была смущена присутствием Маквила.
- Сейчас Тая подбирает свидетелей нашей ссоры. А нам нужно скоординировать, что мы будем говорить!
- Мы поссорились…
- это я уже поняла, - съязвила Ева. – Допустим, поссорились из-за …?
- кофточки!
- Гениально! Особенно если учесть, что мы ходим в форме!
- Побыстрее, пожалуйста! – поторопил подруг Маквил.
- Мог бы и помочь! – воскликнула Жанна, потом, покосившись, на Еву, поправилась, – могли бы… пожалуйста!
- Поссорились из-за домашней работы! – сглаживая неловкость, сказала Ева.
- Нет! Потом все учителя на экзаменах снизят вам оценки, если вы скажете, что списываете друг у друга! – возразил Маквил.
- Но почему?! – удивилась Жанна. – Какое имеют право?!
- Здесь учителя имеют все права, ученики – никаких, - отрезал Маквил.
- из-за парня! – воскликнула Ева.
- из-за какого? – удивилась Жанна вновь.
- Ну, например, из-за Мерри!
- Почему?
- Я начала кадрить его, а тебе, как сестре, это неприятно!
- Но… - возразила было Жанна, однако Маквил перебил ее:
- Нормально! Обыкновенная ссора среди девушек. Время вышло, мисс Ева, надевайте мантию!
Вскоре они ушли, а Жанна опять осталась в одиночестве. Правда, Маквил заглядывал к ней на пару минут, но потом уходил на занятия. Но подумать ей было о чем. Почему Ева выбрала предметом ссоры именно Мерри? Уж не влюбилась ли подруга? Если учесть, что Мерри сам пригласил ее на Праздник Зимы. Жанна устыдилась: поглощенная любовью, она перестала интересоваться делами подруг и своих кузенов. А вдруг Ева вправду влюбилась, а эгоистичная Жанна перестала замечать все вокруг! И подруги помогают ей, не смотря на ее отдаление. Да, с друзьями ей повезло!
К концу дня Жанну отпустили на свободу. Разбирательство было закончено, выдумке Жанны поверили. Тая умело подобрала свидетелей, которые подтвердили ссору. Жанне сделали выговор, предупредили относительно последующих нарушении, сняли с нее тридцать баллов и отпустили с миром. Но впереди был разговор с Маквилом. Так как он был ее классным руководителем, то он должен был провести беседу с Жанной о ее поведении. Но Жанна надеялась, что они займутся другим.
Ожидания не оправдались.
Вечером того же дня, третьего мая, в половине седьмого вечера Жанна отправилась в кабинет к Маквилу. Тот явно дожидался ее; едва Жанна вошла, Маквил наслал на дверь заклятие, мешающее подслушивать. Он явно хотел сказать что-то серьезное:
- Жанна, послушай. Я… сегодня так получилось, я не смог быть сегодня… у меня бывают такие дни, когда мне нужно уходить из замка, и сегодня был такой день… вернее ночь. Я забыл об этом, поэтому не предупредил тебя…
Жанна хотела перебить его, ведь она-то знала, в чем дело, и думала, что Маквил был в курсе того, что Жанна все знает. Поэтому то, что говорил Маквил, ее смутило. Но преподаватель не дал Жанне вымолвить и слова:
- И впредь я хочу, чтобы это защищала нас от слухов, которые уже поползли по всему замку. Всегда носи ее с собой, - Маквил протянул Жанне белый сверток, - это мантия-невидимка. Она поможет тебе.
- Ты даришь ее мне? – удивилась Жанна. - Ведь это невероятно дорогой подарок. Мантий-невидимок очень мало в мире, их не продают! Их осталось всего пять штук.
- Я в курсе, я среди этих пяти обладателей. Она досталась мне по наследству. Хотя с этой мантией связана не очень-то красивая история… Это фамильная ценность, и я дарю ее тебе, но храни это в секрете. О ней никто не должен знать. Иначе, если бы люди знали этих обладателей мантий, то такое началось бы! Пускай уж никто не знает! Пусть даже твои подруги не знают, что у тебя есть мантия.
- Хорошо, но ведь ты не пользовался этой мантией!
- Почему не пользовался, пользовался!
- Но тогда почему ты не одеваешь ее при выходе из замка ночью в полнолуние?
- Откуда ты знаешь? – Маквил побледнел.
- Откуда? Но ведь ты знаешь, что я знаю! Ведь тогда, помнишь, я нечаянно проследила за тобой! И ты был без мантии.
- Ты помнишь, что я – оборотень?!!
- Конечно, помню! Как я могу забыть такое? – Жанне не было понятно удивление Маквила.
- Ты не должна была помнить, - заключил Маквил.
- Почему… - начала было Жанна, но Маквил перебил ее:
- Скажи, ты помнишь все обстоятельства того дня, тех суток, вернее?
- Конечно, сколько можно говорить! Я все помню! И помню даже, как ты пытался меня убить! Интересное было заклинание.
- Черт!!! – Маквил схватился за голову.
- Что такое?! Почему ты так удивляешься?! Ты что, наложил на меня заклятие забывчивости?
- Нет. Я был тогда вне себя от злости, что кто-то знает мой секрет… Я подмешал тебе в питье Зелье Забывчивости.
- что ты сделал??!! Ты подмешал мне в стакан?!!!
- Да, ночью, когда все спали.
- Ты… ты… - Жанна была вне себя от гнева, но в то же время не могла поверить в это, - ты мне не доверяешь, ты хотел меня отравить?? Я, дура такая, думала, что ты мне веришь!!
- Да нет, не отравить! Просто ты должна была забыть тот день! Я хотел себя обезопасить, пойми меня! – Маквил уже кричал. Он был в шоке: думал, что зелье подействовало, расслабился… Оказывается, зря. Ну что ж, Жанна умеет хранить секреты, к тому же они любят друг друга. Хотя, судя по всему, Жанна не в восторге от того, что узнала. Впрочем, Маквил ее понимал.
- Ты… как ты мог так поступить?! Я была о тебе лучшего мнения, - сказала Жанна и прикусила язык. Наверное, Маквил тоже был о ней лучшего мнения, но что б он сказал, если бы узнал, что Жанна все разболтала? Быть может, он был прав, подмешивая ей в воду зелье; если бы она его выпила, то не была бы сейчас в зависимости от Милы. Вопрос в том, почему она его не выпила? Или, может, оно не подействовало?
- Может быть такое, что зелье не действует? Быть может, ты налил мне простую воду вместо этого? – спросила Жанна уже более мирным тоном. Она не идеальна, и если бы в ход событий не вмешалось что-то, и она бы выпила зелье, то не было б сейчас никаких проблем.
Маквил, удивленный переменой настроения, ответил:
- Нет, такого не бывает. Я точно помню, что принес с собой зелье. Но я тогда торопился, не стал соблюдать осторожности, просто пошел к тебе в спальню, зажег палочку. Наверное, кто-то из твоих вдруг проснулся, увидел, что произошло, и вылил зелье. Расспроси своих соседок.
Жанна призадумалась. Могли бы ее подруги не рассказать ей об этом происшествии? И сделала вывод, что вполне спокойно могли бы.
Вскоре Жанна ушла из кабинета Маквила. Был уже девятый час и после всего, что произошло, нужно было соблюдать осторожность.
Все в Башне с любопытством смотрели на Жанну, как на героиню дня. Остаться ночью за дверьми Башни, и плюс к этому слухи о ней и Маквиле, все это возбуждало интерес. Жанна с сожалением констатировала, что теперь ей придется быть крайне осторожной, так как все за ней присматривают.
Она отвела в спальню подруг и начала допрос. Через некоторое время Ева раскололась и рассказала, как все было. И выделила, что если бы не Тая, то Жанна бы сейчас с ними не разговаривала.
Жанна призадумалась. Что, если Маквил хотел убить ее и замаскировать убийство, как принятие неправильно сваренного зелья? Но Жанна любила Маквила и помнила свои слова, сказанные в Праздник Зимы: «Я бы простила ему все, даже убийство!». Хотя это было сказано спьяну, но ведь известно, что трезвого на уме, то у пьяного на языке. Тем более он бы сильно удивился, увидев, что Жанна не мертва. А так он просто следил за ней. И Жанна заключила, что Маквил не желал ей зла, но с другой стороны, если бы не Тая… То… То Маквил никого бы сейчас не любил: ему же хуже. Но Жанна решила всего этого ему не говорить, пускай думает, что его любовнице ничего не грозило. Однако все это немного отрезвило Жанну, заставило ее смотреть на любовника более серьезно. Но Жанна по природе своей была авантюристкой, опасность щекотала ей нервы и подзадоривала. К тому же, Жанна верила в рок. И она решила, что в тот момент у нее было только два выхода – смерть или любовь. И судьба Жанны такова, что ей, видимо, суждено умереть на склоне лет. «Приговоренный к веревке не сгорит и не утонет» - этот афоризм древности Жанна обожала. В любом случае, если ей суждено было любить Маквила, то она бы не выпила воду.
Жизнь пошла своим чередом. Но Маквил стал немного иначе относиться к Жанне. Как может относиться человек к любимому, владеющего его тайной? Либо довериться полностью, либо отдалится от него. По характеру Маквил был скрытным и подозрительным, но Жанна сильно изменила его. И он решил расставить все точки над i и поговорить с Жанной. Через пару дней он завел этот разговор. Жанна немного смутилась, но твердо сказала, что его тайной никто не владеет, кроме них двоих. Маквил был слишком обеспокоен, чтобы заметить смущение любовницы. И снова все стало хорошо.
Оба стали как будто ближе, и Маквил стал рассказывать о себе:
- Я родился в большой семье, где больше всего ценятся родственные узы. У нас была бабушка, главная в нашей семье. Мы жили в провинции, у нас был огромный частный дом, где жили все дети бабушки: три брата с семьями и сестра, моя мать. Она была вдовой, когда я родился, помимо меня у нее были две дочери-двойняшки. Овдовев, она стала нищенствовать, и чтобы прокормить детей, вернулась в отчий дом. Ее приняли с распростертыми объятиями. Надо сказать, что нравы в семье были очень строгие, поэтому мамины три невестки и их свекровь, моя бабушка, жили в относительном мире, вопреки всему. Ну, считается, что невестка и свекровь ненавидят друг друга, а когда их становиться несколько, то вообще черт знает что происходит. Но в доме царил мир, в основном благодаря бабушке. Она была весьма мудрой женщиной и вела себя так, что все нуждались друг в друге. В целом, семья была дружная. Я был там самый младший, но меня не баловали, как принято.
Вырос я там, окончил местную гимназию и стал выбор, куда мне идти. У нас был семейный бизнес – все занимались книгами: кто-то продавал, кто-то их печатал, кто-то и писал. Даже имелся собственный магазинчик. И у бабушки были на меня виды, но я не хотел хоронить себя в том уголке. И, как пишут в приключенческих романах, я сбежал из дома. Я хотел поступить в Академию и стать мракоборцем. Мне простили мой побег и даже предложили вернуться. Но я не захотел. Итак, я сдал все экзамены и, вопреки всему, поступил. В Академии у меня был кров и стол, но летом надо же было куда-то деваться. Я был горд и ни за что не хотел ехать к семье – решил пробиваться собственными силами. Я устроился на автостоянке мойщиком, получал мизер и жил у хозяина, который за постой у него забирал половину моей зарплаты. Он был добр – он давал возможность накопить хоть немного денег. В гостиницах, в самых дешевых, за месяц забирали чуть ли не всю мою зарплату. Так что я был благодарен ему.
Так я отучился в Академии, каждое лето работал у этого человека, жил у него. Потом стал работать мракоборцем и уехал на стажировку в Нераку, в которой кишмя кишели вампиры. Отработал я там год (отсылал, кстати, 15% своей зарплаты тому человеку, по договору между ним и мной). Потом вернулся в Утеху, устроился в местное отделение мракоборцев, стал жить у того самого доброго человека… Пытался переписываться с семьей, но они очень обиделись на меня за то, что я к ним не вернулся.
Однажды мне не спалось в полнолуние, я вышел погулять и увидел моего мэтра, он шел к местному лесу. Я решил проследить за ним, из чистого любопытства.
Мэтр мой торопился, поэтому не заметил слежки… Он пришел на небольшую поляну, которая полностью освещалась луной, - и превратился в волка. Невозможно описать мой шок: этот добрейший души человек, который не дал мне умереть с голоду – оборотень. Там-то он меня и покусал. Я не смог защититься – палочка осталась дома, и я был беззащитен. Мракоборец, называется, - Маквил горько усмехнулся, - всегда носи с собой палочку, Жанна, и никогда не проявляй излишнего любопытства. Я пострадал из-за этого. Я был наказан за мое любопытство – стал оборотнем.
- А что было потом? – спросила настороженно Жанна. Что это за разговоры про любопытство? Уж не считает ли Маквил, что Жанна будет наказана за то, что не вовремя проявила интерес? Или – уже наказана? Как? Любовью?!! Бред, полный бред. Жанна, конечно, верила в рок, но не до такой степени.
- Потом? Я съехал от этого человека. Он не помнил, что погубил меня. Оборотни не помнят своих жертв. В образе волка мы запоминаем только яркие события: то, что может принести вред нам. Например, удар ножом или заклятие.
Но тогда, Жанна, твое «Протекто» не принесло мне ощутимого вреда, и я запомнил только то, что на кого-то нападал. А потом нашел твою обувь…
- Я испугалась, когда это увидела, и выронила туфли. Я шла босиком, чтобы ты не заметил слежки.
- Да я так и понял, - Маквил замолчал.
- А что было дальше? – спросила осторожно Жанна.
- Дальше ничего не было. Я уехал в Нераку, где у меня были знакомые, и пытался работать там мракоборцем. Но как ты можешь бороться против тех, кто является тебе братом? Ведь все оборотни – братья, у них в жилах течет один и тот же яд… Один раз я ловил оборотня, я должен был сдать его в больницу. Но потом опустил его: на миг я представил, что когда-нибудь меня тоже поймают как дикого зверя и отправят туда, как я отправлял других.
Я должен был поймать того оборотня, у меня было задание, а когда не сделал этого, то меня стали подозревать. Мои коллеги давно заметили некоторые странности в моем поведении – и чтобы не провоцировать их любопытство, я уехал обратно. Работать мракоборцем я уже не мог, пришлось искать другую работу. Долго мыкался, а потом вспомнил, что в Академию берут преподавать тех, кто окончил ее. И пришел сюда работать. Такая вот грустная история.
Приближались экзамены. Тая и Ева усилено зубрили учебники, порой даже и не спали. Зато Жанна, наплевав на все, жила в собственном мире и ничего не делала. Впрочем, подруги не могли судить ее строго: Жанна родилась для того, чтобы стать мракоборцем. Не было того, чего бы она не знала в Защите от Темных Сил. Хотя, для того, чтобы стать мракоборцем, нужно было сдавать не только Защиту, но и множество других предметов. Но Жанна полагалась на авось, считала, что удача не покинет ее. Она понимала многие предметы, а чтобы решить ту или иную задачу, совсем не требовалось зубрить весь учебник, достаточно лишь понять принцип решения. И Жанна эти принципы понимала.
Волновало ее другое: она последовала совету Маквила и не рассказала подругам о мантии. И требовалось сделать так, чтобы они о ней не узнали, но в то же время пользоваться подарком.
Тая заметила, что Жанна опять что-то скрывает. Это, впрочем, не удивило ее. Жанна стала скрытной, менее общительной, более бесшабашной. Она около девяти уходила в спальню, и не выходила оттуда, но иногда, когда Тая с Евой приходили туда, спальня была пуста. Хотя Жанна и предупредила подруг, что может такое быть, все же было любопытно, что происходит. И Тая стала наблюдать, и все же увидела: пару раз около девяти вечера, буквально перед закрытием, дверь открывалась. Сама.
Впрочем, она не исключала такую возможность, что Жанна каким-то образом становится невидимой для других. Но вот каким образом? Ева рассказывала, что когда Жанну ночью поймали, Маквил накрыл ее мантией-невидимкой и провел в свой кабинет, где сидела нарушительница. Быть может, Маквил дал своей любовнице мантию? Или подарил? Но это слишком дорогая вещь, чтобы ее дарить. Видимо, он дает Жанне пользоваться ею.
- Я вот хотела тебя спросить, почему ты не пользуешься мантией?
- Я же ее тебе подарил, что, забирать обратно?
- Нет, нет. Просто раньше… Когда я за тобой проследила. Ведь если бы ты был в мантии, то ничего не было б.
- Ну… Дело в том, что мантии бывают белые и черные. Немногие знают это. Так вот, белые мантии – для Белых Сил, добрых, то есть, а черные – для Темных. И какой-нибудь злодей-оборотень или нежить-вампир не может использовать белую мантию, только свою, черную.
- Ты всё шутишь, а я говорю серьезно!
- Я тоже серьезно. В мире пять мантий. Белых мантий. Сколько черных, неизвестно. Их создали очень давно, два безызвестных волшебника. Их уровень магии был очень высок, не в пример нынешнему деградирующему уровню. Сейчас у нас просто не хватит умения создать такие «невидимки». Быть может, только в будущем. Так что у тебя находиться раритет, гордись этим!!
- Ну да, раритет. А почему ты ее не продал, когда у тебя были трудные времена?
- Жанна, мы же говорили об этом. И давай не будем возвращаться к моему прошлому. Не продал, потому что так надо было. Прими это как факт.
- Но почему? Разве здесь какая-то тайна?
- Жанна!!!
- На какой факультет ты собралась?
- Я? Да на мракоборство! Тая, Ева и я давно это уже решили.
- Еще есть время передумать. Сейчас мракоборцем быть опасно – развелось всякой нечисти, похуже гоблинов.
- Зато как интересно! Представь, всю жизнь я проживу нескучно. Я не хочу хоронить себя в каком-нибудь министерстве. Я не хочу описывать подвиги других людей и учить детей доброму, разумному и светлому. Я не хочу заниматься политикой, правом, Высшей магией, не хочу быть исследователем и ученым. НЕ ЖЕЛАЮ!!
- Я был таким же. Видишь, к чему меня это привело?
- Знаешь, я, конечно, тебе сочувствую, быть оборотнем – несчастье. Но не надо делать это трагедией. Живи, как раньше. Все-то твое отличие в том, что в полнолуние ты превращаешься в волка. А так ты обычный человек. Но ты или гордишься своим несчастьем – ах, смотрите, какой я! Как меня жизнь проучила! – или стараешься придать себе значение…
- Значит, ты так считаешь?
- Нет, ты не обижайся, просто я вспылила…
- Маквил, ну перестань дуться на меня! Ну, подумаешь, ляпнула глупость, так не со зла же!
- Да нет, просто теперь я понимаю, что ты думаешь про меня. Ты единственный человек, который знает мою тайну. Вполне естественно, что я хочу пожаловаться на свою судьбу.
- Ты не жалуешься, ты хнычешь!
- Это ты так воспринимаешь. Но если тебе нет дела до меня, то пожалуйста, не буду больше говорить. Теперь будем обсуждать исключительно тебя!
- Не злись.
-…
- Ну, пожалуйста-а!
- Хватит тебе уже придуриваться!
- Ну, пожалуйста-а-а-а!!
- Ландо, так и быть, я прощаю тебя.
- О, как ты меня осчастливил! Позволь принести мне тебе свои благодарности.
-…
-…
- Завтра первый экзамен у студентов. Ты готова? Ты точно все решила?
- Да точно, точно! Сколько можно повторять?
- Смотри мне!
- А когда ты будешь принимать экзамены?
- В самую последнюю очередь.
- А ты поставишь мне хорошую оценку?
- Постараюсь. Я приложу все усилия, чтобы вытянуть тебя хотя бы на троечку.
- Маквил, я же пошутила!
- А почему ты решила, что я говорю серьезно?
Начался экзаменационный месяц. Весь этот месяц студенты сдавали экзамены. Студенты, а не ученики – первокурсники. Про них речь еще не заходила. Они сдавали экзамены аж в начале июля.
В Академии был дурдом, начиная с первого июня. Все бегали с тетрадями и учебникам, делились опытом и советами. Накануне первого экзамена у второкурсников, Ева зашла в туалет и поразилась: он был битком забит студенткам. Кто-то пытался приладить шпаргалки к юбке, колготам, мантии. Пара девочек, хихикая, закинули шпоры в декольте. Каким образом они будут доставать их на экзамене, Ева не представляла.
Она сильно волновалась – как сдаст экзамены? Глядела на Жанну и поражалась, та совершенно ничего не учила. Хотя Жанна и так все знала. Откуда она черпает знания, Ева не представляла. Но уж точно не на уроках.
К середине июня в Академии началось нечто – экзамены сдавали семикурсники. Они-то волновались больше всех – не сдашь выпускной экзамен, не получишь диплом, и следовательно, палочку. А без диплома и палочки никуда. Даже произошел скандал: один семикурсник ночью попытался пробраться в учительскую за ответами на следующий экзамен. Его поймали. Вся Академия на следующий день наблюдала, как он, таща за собой огромный чемодан, выходил из здания во двор, а потом скрылся в лесу. Все молчали – человек выдержал семь лет в Академии, сумел удержаться на своем месте, а на самом последнем этапе так попался. Его проступок послужил уроком – оживление немного спало и учащиеся принялись штудировать учебники. Еще пару человек исключили за использование шпаргалок на экзамене, но это не стало такой сенсацией.
К началу июля около двадцати человек исключили за то, что они не сумели набрать проходной балл. Это еще больше пугало других – как знать, можешь и ты оказаться среди тех несчастных. Им больше ничто не светило. В другие Высшие школы им уже не поступить.
Начались вступительные экзамены для первокурсников. На каждый факультет, а их всего было шесть, набиралось ограниченное число человек. Самый высокий конкурс был на факультет Мракоборства и Защиты от Темных Сил, куда так стремились попасть наши три подруги. Нужно было сдать пять экзаменов: зельеварение, Защиту, заклинания, свой родной язык, два иностранных.
К сожалению подруг, на этот факультет собралась и Мила со своей компанией. Вообще, много народу хотело туда поступить. Поэтому отбор обещал быть сложным и строгим.
Ева жутко волновалась. Хотя, когда она поступала в Академию, то волновалась еще больше. Если не сказать, что вообще тряслась.
Тая, конечно, тоже испытывала волнение, но она знала свои силы. Она училась едва ли не лучше всех, и экзаменационные вопросы вызывали у нее смех. Хотя, надо отдать должное, готовилась Тая так, словно от того, поступит она или нет, зависит не только ее жизнь.
Чего нельзя было сказать о Жанне. На период экзаменов она стала какой-то хмурой. Иногда, впрочем, она веселилась, но все же чаще грустила. Ева и Тая подозревали, что на любовном фронте Жанна испытывает поражение, другими словами, постоянно ругается с Маквилом. Но с подругами Жанна своими проблемами не делилась. Иной раз Тае казалось, что вся их дружба сошла на «нет», превратившись лишь в простое соседство по комнате. А точно ли была дружба? Тая считала, что дружба все-таки была. В конце концов, каждая видела слабости другой, всегда одна поддерживала другую, а Тая и Ева даже дали алиби Жанне, рискуя заиметь серьезные неприятности, если правда всплывет наружу. Чем же Жанна доказывает свою дружбу к ней и Еве? Помогает решать сложные задачки? Дает списывать Защиту?
Это все ерунда, и Тая это знала. Хотя Жанна и давала списывать защиту, но с таким же успехов и брала списывать тексты по иностранному языку. В учебе Тая, Ева и Жанна сотрудничали одинаково. Но как быть с тем, что находиться за пределами учебы?
Тая и Ева постоянно о чем-то шептались, делились неприятностями, Жанна же держит все в себе, она настолько погрузилась в свои собственные переживания, что лишь иной раз нехотя спрашивает, как дела у подруг. Это не было эгоизмом, просто Жанна влюбилась. И Тая это прекрасно понимала, но ей было обидно, что Жанна ничего дает взамен дружбе Таи и Евы, даже не плачется в жилетку. Единственное, что Жанна умеет – это впутывать неприятности своих соседок по комнате, стоит лишь вспомнить дело с алиби или то, как Жанна испортила Праздник Зимы себе и подругам.
И Тая злилась на Жанну, и частенько жаловалась на нее Еве. И тут же Тая добавляла, что Жанна с готовностью поможет ей, если Тая попадет в подобную ситуацию. Тая говорила это с уверенностью, потому что уже успела понять характер ее бесшабашной подруги. Да, Жанна с радостью поможет Тае, и не станет жаловаться на ее видимое «отдаление», если Тая вдруг потеряет голову.
Нелегкое это дело, дружба, совсем нелегкое. К такому выводу всегда приходила Тая, размышляя над характером и поведением Жанны Тук.
Первые два экзамены подруги сдали хорошо, но многие и на первом этапе отсеивались. Потом шли сложные заклинания, потом родной язык и под конец – иностранные языки, которые почему-то вместили в один экзамен.
Для многих эти языки были виновниками полного краха; все недоумевали, зачем мракоборцу два иностранных языка. Хватит и одного. Из всего первого курса языки хорошо знали только Тая и Марк. Марк больше всего и обожал языки, в них он даже превосходил Таю, что сильно злило последнюю.
За два дня до решительного экзамена Жанна бродила по коридорам в одиночестве. Она переживала очередную ссору с Маквилом. На этот раз из-за экзаменов. Профессор обвинял Жанну в том, что она ни черта не учит. «Раньше надо было вспомнить об этом, а не сейчас!» - не без язвительности думала Жанна, когда вдруг увидела на другом конце коридора Милу. Та видимо, кого-то искала; увидев Жанну, она скачком добралась до нее, схватила за рукав и зашептала:
- Нам нужно поговорить…
- О чем нам с тобой разговаривать?
- О твоей болтливости.
- О чем, о чем? Сто лет назад это было, пора бы и забыть.
- Такое забудешь, особенно если ты крутишь шашни с Маквилом!
Мила потащила Жанну в ближайший кабинет. Подозревая все самое худшее, Жанна двинулась за ней.
- Помнишь, что ты пьяная болтала в праздник Зимы? Тогда я сказала, что мне пока от тебя ничего не надо, верно?
- И что? – Жанна не на шутку встревожилась.
- Пора платить за мое молчание! – Мила говорила серьезно, с нотками угрозы.
- Ага, нашла время вспомнить об этом! Во время экзаменов.
- Ты не поняла меня. Думаешь только о деньгах.
- Слушай, хватит тянуть резину, говори, чего тебе надо от меня! – Жанна разнервничалась вконец.
- Спокойствие. Ты знаешь, что места ограничены. Я прошла, и ты со своими подругами тоже. Через два дня будет экзамен. Если честно, я ничего не соображаю в языках. Поэтому ты должна достать экзаменационные билеты и ответы на них.
- ЧТО??!! Ты спятила, да? Где я их возьму, рожу, что ли? Тебе надо, ты их и доставай.
- Я не хочу рисковать. И зачем мне это делать, когда есть ты? Тем более что это не я распускала язык.
- Ты… Ты… ну и сволочь! – Жанна задохнулась от ярости. Но что она может сделать?
- Поаккуратней с выражениями! – Мила нагло ухмыльнулась. – Так, достанешь да завтрашнего вечера билеты и ответы на них, тем более у тебя есть возможность это сделать. Иначе расскажу не все, но многое. Как насчет тебя и Маквила? Если узнают, что учитель крутит роман с ученицей, его выгонят. Или, может, сразу все рассказать? Ну, то, что он оборотень? Как ты думаешь?
- Ты за это заплатишь.
- В следующей жизни! – Мила повернулась на каблуках и вылетела из класса.
Жанна в бессильной ярости посмотрела ей вслед. На мгновение у нее мелькнула мысль, что неплохо бы швырнуть что-нибудь тяжелое в шантажистку, но вовремя остановилась. Так дела не делают.
Жанна бросилась на поиски подруг, которые обнаружились в спальне. Ева писала письмо, а Тая рылась в своих вещах. Жанна передала им свой разговор с Милой. Тая пришла в ужас, Ева промолчала. Через некоторое время, она проговорила:
- Надо что-то делать. Сама мысль, что ты пойдешь доставать билеты, глупа. Ты попадешься, как тот семикурсник. И тебя выгонят… Постойте, не этого ли она добивается? Конкурс большой, и Мила таким образом убирает соперников?
- Может, попросишь Маквила? – проигнорировав последний вопрос, спросила Тая.
- И как я ему все объясню? Скажу: знаешь, дорогой, один раз я напилась и проболталась о твоем секрете одной дуре, и теперь она меня шантажирует. Не мог бы ты достать билеты и ответы на них для следующего экзамена?
- Придется сознаться, - констатировала Ева.
- Ага, конечно! Нет уж, он мне верит! Он считает, что я единственная посвящена в его тайну. Никогда ему не скажу, что это не так!
- Тогда тебе придется идти за билетами! И тебя исключат, дурья башка! Ты понимаешь, что вся твоя жизнь будет загублена?!
- Никогда ему не признаюсь!!!!
- Ладно, девочки, успокойтесь, - в дело вмешалась Тая. – Надо что-то с Милой делать тогда!
- Убить гадину! – Жанна была зла.
- Зелье Забывчивости?! – предложила Ева, не обращая внимания на вопли подруги.
- его готовить надо три дня, а потом настаиваться должно две недели. И потом, мы только неделю назад это зелье прошли и еще никогда не варили.
- Украсть?
- У КОГО????
- У Тасселя! Ведь он недавно сварил это зелье, нам в пример, помнишь?
- С ума сошла!! Да он ночует возле своих зелий. И потом, представляешь, сколько надо напитка, чтобы забыть историю шестимесячной давности?
- У меня идея, - вклинилась в разговор Жанна, - нужно взять зелье и подсыпать его Милке. В таком количестве, чтобы она забыла все, происходящее три дня назад. Я завтра скажу, что достала билеты, подсыплю ей зелье и она забудет, что она что-то замышляла.
- А почему три дня?
- А чтобы с запасом на один день, может, она планировала это вчера.
- Сдается мне, что она планировала это еще тогда, когда только узнала тайну Маквила.
- А почему вы так боитесь Милы? Откуда у нее доказательства? – вдруг осенило Еву.
Вопрос поставил всех в тупик. Но Жанна нашлась:
- Я в ловушке, и Мила прекрасно это знает. Маквил говорил, что есть специальное заклинание, способное обнаруживать оборотней. Помимо прочего, есть еще и сыворотка правды.
- Тогда точно придется воровать зелье.
Думали подруги долго, но, наконец, все-таки придумали более или менее сносный план действий. Тая, мастер на такие дела, должна была пойти к профессору и разговорить его. А Жанна тем временем, под мантией, должна искать баночку с зельем.
Потом Ева должна была упасть возле кабинета учителя зельеварения и привлечь таким образом его внимание. А Жанна в это время стащит зелье.
Не мешкая, троица собралась и пошла в наступление. Первой шла Тая, за ней, под мантией, Жанна, и замыкала шествие Ева.
Тая постучалась к профессору и вошла. На входе она замешкалась, и Жанна успела проскользнуть внутрь. Ева осталась снаружи. Жанна, не теряя времени, прошла в кабинет и стала осматриваться. Краем уха она слышала, как Тая вешает лапшу на уши профессору Тасселю. Тот, похоже, поверил ей и начал что-то объяснять. Жанна бегала взглядом по полкам, но так и не могла найти подходящее название. Наконец, когда она подняла глаза наверх, то увидела, что на самой верхней полки огромного стеллажа находиться то, что она искала. Небольшая бутыль с зельем. Название было написано на трех языках – сомнений быть не могло, это то, что Жанне нужно. Встав за спиной Тасселя, Жанна высунула руку и стала подавать знаки Тае. Та громко закашлялась – предупреждение Еве. Через пару секунд за дверью раздался грохот и громкие вопли. Тассель выскочил, Тая за ним. Жанна быстро подставила маленькую лестницу и сняла огромную банку. Теперь вся задача состояла в том, чтобы донести ее в целости и сохранности. Тая, выходя, оставила дверь приоткрытой. Жанна, сумев протиснуться в маленький проход, дернула Таю и пошла к Башне. Лишь запершись в спальне, она сняла мантию, и подставила бутыль под кровать: больше нигде ее нельзя было спрятать.
Ева стояла под дверью и поражалась сама себе – скромная, послушная, умница и гордость всех своих родных, стояла на шухере и приготовилась затеять драку, чтобы ее подруги сумели стащить зелье. Таких приключений у Евы еще никогда не было.
Размышляя над этим, она заметила Мерри, который шатался в одиночестве. Подозвав знаками его, она попросила сделать ей подножку. Надо отдать должное Тук, он не стал задавать вопросов. Он подставил ногу, и в этот момент Ева услышала кашель Таи. Ловко упав, она со всей мочи возопила. Мерри удивился, выбежал Тассель, за ним Тая. Хныча, Ева заметила, что в проеме двери мелькнула рука Жанны – затея удалась.
Потом еще долго она объяснялась с профессором. И сделала виноватым Мерри. Потом пришлось объясняться и с ним. Но это не главное, главное – дать зелье Миле. Каким образом это сделать, никто не знал.
На стрелку с Жанной Мила пришла не одна: с ней был Рональд, ее друг, и его приятель, Андрэ. Но и Жанна не была одинока: рядом с ней, под мантией прятались подружки с зельем и стаканом. Стрелка происходила в заброшенном классе. Удостоверившись, что Жанна никого не привела, Мила потребовала:
- Давай сюда билеты с ответами.
- А зачем тебе билеты, раз есть и ответы? – Жанна пыталась оттянуть неприятный момент объяснения; она была поражена, что Мила явилась в компании если не самых умных парней, то самых сильных.
- Не твоего ума дело! – Мила была явно не в духе и постоянно посматривала на дверь.
- Хочешь попить? – Жанна просто не нашла ничего умнее.
- Сдурела? Гони ответы! – Асперу уже надоела бессмысленная трата времени.
- Между прочим, я их с трудом достала! – заявила Жанна, пряча руку в карман, где у нее лежала палочка.
- Нам-то какое дело? Это была твоя часть договора, - Мила явно заметила движение Жанны и приготовилась.
- Мы не договаривались. Это ты меня заставила!
- Интересно, как? - зевая, заметил Андрэ. - Хотел бы я так же заставлять кого-нибудь что-нибудь делать.
- Заткнись, - прошипела Мила, она нервничала, - нечего было язык распускать, Жанна. И вообще, ты собираешься отдавать ответы?
Жанна промолчала, вдруг она услышала легкий стук стекла об пол: кто-то из девчонок сообразил, что что-то не в порядке и поставил банку на пол, дабы она не разбилась. На счет три Жанна резко высунула палочку и заклинанием обезоружила Милу. Парни не стали времени терять, видно, Мила их проинструктировала, они вытащили палочки и одновременно выкрикнули заклинания. Жанна отскочила, но тут кто-то обезоружил Аспера и Андрэ. Она оглянулась: Тая собирала палочки, а Ева держала на мушке Милу. Она приказала:
- Всем стоять. Если хоть кто-нибудь двинется с места, то Миле не поздоровиться.
Тая собрала палочки и встала рядом с Евой. Жанне пришлось брать контроль над ситуацией в свои руки:
- Итак, сейчас Мила подойдет к… ко мне. Я дам ей стаканчик с водой, она его выпьет. Потом подойдут другие, ясно? И без фокусов. А то точно лишитесь жизненно важных органов!!! – голос Жанны был тверд. Мила могла погубить Маквила за какие-то несчастные билеты…
- Что там? Ты думаешь, что я выпью гадость, которую ты мне дашь? – в голосе Милы послышались нотки страха.
- Там не яд. Простая вода, вам даже плохо не будет. Просто мы решили вас проучить, чтобы не шантажировали нас!!!
- конечно, там сок! – съязвила шантажистка, но подошла. Ее держала на мушке Ева.
Жанна нашарила мантию, скинула ее, нашла стаканчик, бутыль… она вчера подсчитала: нужно выпить три стакана. И от души посочувствовала Миле. Но зря. Та, едва подойдя на близкое расстояние, кинулась на Жанну. Та, впрочем, ожидала нападения. Они стали бороться, Ева попыталась обездвижить Милу, но промахнулась. Тогда Андрэ бросился в сторону, но Тая ловким заклятием обездвижила сначала его, потом и его друга. Вдвоем с Евой они растащили Жанну с Милой. У Жанны текла из носа кровь, у Милы красовался синяк под глазом. Однако сопротивление было подавлено. Они напоили по очереди всех троих, бутыли едва хватило. План удался.
Под конвоем они провели ничего не понимающую Милу с приятелями в ближайший туалет – благо, коридор был пуст, - и оставили их там. В себя они придут только через десять минут.
Получилось несколько жестоко, и Еву мучила совесть. Тая тоже, похоже, никогда не поступала так. И лишь Жанна была спокойна:
- Мила хотела погубить Маквила и меня. И обошлись мы с ними намного лучше, чем она хотела обойтись со мной и Маквилом.
Ей никто не стал возражать, но Жанна почувствовала, что на сей раз она осталась в одиночестве.
Все произошедшее сильно повлияло на следующий день. Если Тая и Ева сумели выкрутиться и сдали с грехом пополам экзамен, то Жанна едва не провалилась. Впрочем, это касалось и Милы. Похоже, та готовилась в последние дни к экзамену, и потом, выпив зелье, забыла все, что учила. А может, надеялась на Жанну. Но так это, или иначе, Жанна и Мила набрали одинаково низкое число баллов – 39 из 50. Проходной балл составлял 40 …
Впрочем, они не одни были такие: Андрэ, и еще три человека полностью завалили экзамен. И уже готовился приказ об их отчислении.
Но вопрос о Жанне и Миле стоял ребром. Предыдущие экзамены они сдали хорошо: Жанна сдала на все 50 баллов Защиту, а Мила – на 50 зельеварение. На других экзаменах дела шли у них нормально и почти одинаково. Общая сумма баллов была одинаковой – 220 баллов и проходной. Такие ситуации были очень редки, когда один экзамен завален, а сумма в общем была хорошей. В таком случае среди учителей решался вопрос, оставить ученика или нет. Бывала и другая ситуация, когда несколько человек оказывалось в таком положении. Тогда собирался совет учителей, который выбирал лучшего и оставлял. Другие отчислялись…
Такая система не слишком справедлива, ведь все зависит от учителей, иными словами, от людей, среди которых попадались некомпетентные.
В этом году в такой ситуации оказались Жанна с Милой.
Жанна была шокирована, когда узнала об этом. В пылу любви она не слишком занималась учебой, но все же не была дурой, как Мила. Хотя Мила скорее зубрилка, которая просто заучивает правило, не понимая его. Жанна была не такой, она как раз все понимала, но учителям-то об этом не известно. Впрочем, на поддержку одного она могла надеяться. Маквил обещал сделать все, что в его силах. И Жанна почти не сомневалась в благоприятном исходе дела. Почти не сомневалась. Всякое может случиться, нельзя исключать возможность того, что Мила сумеет переубедить учителей. И еще Жанна боялась: насколько коварна Мила, и она может в любой момент освободить себе место, убрав Жанну. Достаточно лишь сказать, сколько правил последняя нарушила, и конец.
В тот же день, едва учителя объявили оценки, они удалились на совет. Мила даже не сумела ничего предпринять. Она лишь злобно щурила глаза на Жанну. Она понимала, что у нее мало шансов остаться. Но шанс все-таки был.
Совет длился долго, два часа. Ведь это было очень серьезно: если ученик будет отчислен, образования он не сможет получить. И на работу с трудом устроится. Другими словами, сейчас в руках учителей было будущее двух девушек. И одной из них не повезет – она вылетит из Академии и будет работать какой-нибудь кухаркой всю оставшуюся жизнь. У нее не будет палочки: палочка – это приложение к диплому. Нет диплома – нет палочки. И магический мир для тебя закрыт.
Правила были очень жесткие. Из-за какого-то паршивого балла рушится вся жизнь. Ведь человек без диплома, без палочки – ничто, ноль, пустое множество. С дипломом – он все: хозяин мира. Поэтому вполне понятно, что Мила была готова идти по трупам, чтобы не допустить своего исключения. Но все знали, что учиться в Академии рискованно. Поэтому вполне нормально, что каждый час – это риск, и винить других, что провалился, несправедливо. И идти по трупам – тоже. Ведь Мила знала, на что идет, подавая документы.
Они сидели возле дверей. Ева, Тая, братья Тук… Аспер, Карров, Милисента, Лиу… Каждая команда болела за своего представителя. И следила, чтобы те не убили друг друга. Мимо них ходили другие студенты, и никому не было дело до того, что сейчас решиться чья-то судьба. Иногда подходил какой-нибудь знакомый, и пытался завести разговор. Но, видя, в каком напряжении сидят Жанна и Мила, видя, что их компания настроено далеко не на беседу, уходил…
К концу второго часа Жанна была готова сойти с ума от волнения, страха и жгучего любопытства. Она едва сдерживалась, что бы сдержать эту гремучую смесь чувств внутри, не дать ей выплеснуться наружу и наделать глупостей. Похоже, Мила чувствовала себя не лучше. Она сидела бледная, похожая на покойника.
Наконец, двери распахнулись, и вышла Янус:
- Я прошу мисс Анчар и мисс Тук пройти в кабинет. Одни, - добавила она, заметив, что обе команды уже собрались последовать приглашению.
Девушки зашли, Янус аккуратно закрыла дверь.
Комната Совета представляла собой занимательное зрелище. Больше всего она напоминала небольшой зал суда. Напротив дверей стоял большой черный стол, за которым сидел директор, по бокам от стола шли два полукруглых стола, за которыми сидели учителя. Справа от директора было место Янус, слева – Макк. середина комнаты была отведена под небольшую гладкую площадку, покрытую пушистым ковром. Окон в комнате не наблюдалось, однако она было хорошо освещена тремя огромными люстрами.
Жанна и Мила взошли на площадку в центре и встали чуть поодаль друг от друга. Янус зашла на свое место и начала говорить резким, неприятным голосом:
- Мы провели заседание и вынесли постановление, что чести остаться в Академии более достойна мисс… - Янус сделала глубокий вдох, Жанна мысленно подстегнула ее, - мисс Тук.
Быстро, коротко и ясно. Жанна почувствовала громадное облегчение и ужасную слабость в ногах. Требовалось срочно присесть, но никто не предложил ей стула. Она встретилась взглядом с Маквилом – тот ободряюще улыбнулся. Жанна скосила вбок глаза – Мила побледнела, но держалась хорошо. Чувствовалось, что без боя она не сдастся. Жанна напряглась, сунула руку в карман – поближе к палочке.
- Быть может, если я расскажу некоторые подробности из жизни Жанны в Академии, совет внесет поправки в свое решение? – холодно спросила Мила.
- если уж подробности шокирующие, то, пожалуйста, - директор улыбнулся, - если мисс Тук не возражает.
- Возражаю!!! – нервы Жаны были на пределе. - Хочу заметить, мы с Милой враги, и она любит придумывать про меня различные гадости.
- А если у меня доказательства? – спросила Мила с интересом.
- Нет у тебя никаких доказательств!
- это уже совет будет решать.
Жанна сделала попытку перебить Милу, но Альберт дал слово Миле.
- Если я не ошибаюсь, за Жанну голосовали многие учителя, в том числе и профессор Маквил?
- Причем здесь это? – холодно спросил он Анчар.
- Она несет всякий бред, - Жанна уже теряла контроль над собой.
- Я знаю, какие причины побудили профессора голосовать за Жанну, - Мила была предельно вежлива. – Я могу рассказать много интересных подробностей из жизни профессора Маквила и Жанны.
Жанна не выдержала – она накинулась на Милу. Она не была склонна драться, но положение нужно было срочно спасать. Едва Жанна направила палочку на Милу, как Маджер (исполняющий обязанности охранника на Совете) подскочил и отобрал у ней палочку. Дело принимало серьезный оборот. Жанна пыталась вырваться, но Маджер крепко держал ее за руки. Учителя были поражены выходкой Жанны, но Мила тонко улыбнулась и продолжила:
- Вот видите? Она не хочет, чтобы правда открылась. Я буду краткой. Вы наверняка слышали последние сплетни в Академии: мол, у Жанны с профессором Маквилом роман. Большинство думали, что это всего лишь сплетни, но это не так, и это знали немногие.
- Доказательства? – тихо, но хмуро потребовал Маквил.
- Да нет у нее никаких доказательств! – закричала Жанна. - Это ложь, она специально хочет меня оклеветать! Она всегда мне завидовала!
- Нет, - просто ответила Мила.
- Продолжайте, - разрешила Янус, когда Маджер успокоил Жанну (закрыл ей рот руками).
- Доказательств у меня нет, но то, что я расскажу сейчас, это правда. Вы даже сможете проверить это.
- Стоит ли слушать эти бредни? – презрительно спросил Маквил.
- Думаю, стоит! – Янус колко посмотрела на коллегу. - Тем более что мы давно подозревали, что все сплетни имеют реальную основу. Дыма без огня никогда не бывает.
- Итак, я продолжаю. У меня есть основания полагать, что Жанна покидала пределы замка ночью. Для чего? Думаю, чтобы проследить за профессором Маквилом. Профессор Маквил – оборотень.
Все замолчали. Весть была настолько шокирующая, что требовалось время, чтобы осознать ее. Жанна перестала вырываться, и Маджер отпустил ее. Он и сам был удивлен.
Жанна посмотрела на Маквила – тот горько усмехнулся. Все кончено, все узнали об этом. Маквил снова посмотрел на Жанну, та была растерянна, напугана, убита, полна ненависти – и рассмеялся. Зачем было такое притворство?
- Это очень серьезное обвинение, - ответил Альберт, покосившись на Маквила.
- Да. Я знаю это. Но можете проверить, вы же знаете способ, - Мила снисходительно посмотрела на учителей.
- Это правда, Маквил? – спросила Янус.
Тот некоторое время смотрел на Жанну, она бледнела на глазах. К чему всё?
- Да, это правда, - последовал короткий ответ.
Жанна разрыдалась, сквозь рыдания она все же сумела прокричать:
- Нет, это ложь. Это неправда, не слушайте его!! Он не в себе!!!! Он же не соображает, что говорит!!!!
- Почему, Жанна, я нормален.
- Нет!!!!
- Мисс Анчар, расскажите, как вы об этом узнали? – спросил Альберт торжествующую Милу.
Жанну не держали ноги, она упала, закрыла пылающее лицо руками – все кончено. Маквил погиб. Она виновата в этом. Он умрет, так и не простив ее. Он так и не узнает, как она его любила. Он так и не поймет ее. Он не простит.
- Это было в Праздник Зимы. Жанна жутко напилась, и ее две подруги, Ева Митепаш и Тая Солнце потащили ее в туалет, где я была. Увидев людей, не совсем мне приятных, я спряталась в кабинке. А Жанна тем временем жаловалась на свою судьбу. В какой-то момент она сказал, что ее никто не любит. И профессора Маквила – тоже. И они похожи в этом. Потом она начала говорить, какой профессор хороший человек, а потом сказала, что он оборотень. Я к тому времени вышла и переспросила Жанну. Она меня не видела и снова подтвердила, что профессор Маквил – оборотень. Тая и Ева не знали об этом и тоже сильно удивились. Потом Тая сказала: «Так вот где она была той ночью!», из чего я сделала вывод, что Жанна была за пределами замка, ночью.
Вообще, Жанна с какого-то момента стала очень скрытной, я подозреваю, с того часа, как узнала тайну профессора Маквила. Изменение характера стало для меня очень подозрительным. Я стала присматривать за ней. Потом, помните, был скандал, что Жанна вечером выходит, и только утром возвращается… так вот, я полагаю, что ее подруги ей дали алиби, и на самом деле она проводила ночи за пределами Башни. И когда мистер Маджер поймал ее ночью, наверняка было полнолуние, и профессора Маквила не было в кабинете. А она, по какой-то причине, забыла об этом.
- это ложь, - ответила на все это Жанна. Она подняла заплаканное лицо и посмотрела на Маквила. Тот пожал плечами и отвернулся от нее. Это в конец разбило Жанну.
- есть только один способ проверить, ложь ли это, или нет, - возразила Мила.
- Зачем проверять? – горько удивился Маквил. - Я оборотень. Я сам признаюсь в этом, - он вышел из-за стола и встал в середину комнаты, неподалеку от Жанны. – Наверное, меня нужно арестовать?
- Маквил, ты же… несерьезно говоришь? – Альберт никак не хотел верить этому.
Янус развеяла его сомнения; она, достав палочку, прошептала заклинание и направила луч в Маквила. На мгновение, на долю секунд, на том месте, где стоял Маквил, появился желтоглазый волк. Потом он снова уступил место учителю Защиты. Макк испуганно всплеснула руками, вскочила с места и выбежала.
- это бред, это неправда! Ну и что, что он оборотень. Он такой же, как все вы! – Жанна поднялась с пола и смело посмотрела на учителей, - разве он виноват, что его покусали? На его месте могли быть и вы! И как бы вы тогда думали, как вели себя, что бы говорили?!!
- Наш долг, Жанна, - мягко говорил директор, - отдать его в Азкабанскую больницу. У меня есть связи, я попрошу, чтобы с ним обращались хорошо. Он опасен для общества, Жанна.
- Сколько он здесь преподает?!! И ни разу не стал ни для кого опасен. Просто каждое полнолуние он превращается в волка, но никого не кусает, потому что некого кусать!! Просто превращается!!! В чем его вина?!!! – Жанна снова забилась в истерике.
- Место оборотням – в больнице! – твердо сказала Янус. – А на твоем месте я бы позаботилась о своей судьбе! Ты понимаешь, что за твои нарушения, за то, что ты скрыла от нас правду, мы не может тебя оставить здесь…
Янус еще что-то говорила. Но Жанне было все равно, что с ней будет. Ее сейчас волновал только один человек, которого сейчас вязали прочной веревкой. Он уходил, покидал ее, и она сама в этом виновата. Она больше никогда его не увидит, она погубила человека. Хотелось что-то предпринять, чтобы освободить его, но что?!! Хотелось просить, умолять, убить кого-нибудь, но лишь бы Маквил остался с ней. Или хотя бы простил ее, понял, не винил бы. Чтобы он покинул, ее не разочаровавшись в любви и в ней. Чтобы он покинул ее любя, надеясь на ее месть… Но как этого добиться? Из-за слез ничего не было видно, и почему-то было плохо слышно. На какой-то момент ей показалось, что на ее месте кто-то другой, совершенно чужой человек. И это происходит не с ней. Что стоит лишь проснуться и станет ясно, что это всего лишь ночной кошмар. Но Жанна не спала, и очень скоро она это поняла. Последним усилием воли она подошла к Маквилу, который стоял связанный, в одиночестве. Вокруг сновали люди, кто-то трогал ее за плечо, все бегали, как суетливые муравьи, и не понимали того, что сейчас происходит. Никому нет дела.
Жанна почти вплотную подошла к Маквилу и заглянула в его глаза. В них читалась горечь, боль и что-то еще, такое странное…
- Маквил, пожалуйста, прости меня, прости… Мне не хватило смелости тебе все рассказать тогда! Я честно не хотела ничего никому говорить. Я не знаю, что тогда, в Праздник, случилось… прости, я люблю тебя, так сильно люблю! Нет слов, чтобы описать мою любовь. Знаешь, как мне сейчас больно!! – слезы снова навернулись на глаза, снова все стало расплывчатым… кроме Маквила. – Скажи, что я могу сделать?! Я не хочу тебя терять! Ты все, что есть у меня. Только скажи, я сверну горы! Что надо сделать, чтобы освободить тебя?!! Маквил, не молчи, не молчи!!! Скажи, что любишь меня, что простишь!!! – она схватила его за руки.
- Я не виню тебя. Просто жаль, что именно ты предала меня.
- Нет!!!
- Я знал, что, когда-нибудь это произойдет, люди узнают обо мне правду и так все закончиться. Ты подарила мне самые незабываемые дни. Самые счастливые, - глаза Маквила отражали плачущую Жанну, - но мне жаль, что так получилось. Я надеялся на тебя…
- Прости…
- Ты и вправду сказала это Миле?
- Да, только я не знала, что она там. Что она слушает меня!!!! Ева и Тая ни за что бы не предали меня, поэтому я за них не опасалась… А Мила… сволочь, я отомщу ей!
- Прощай! – прошептал Маквил. Какой-то незнакомый мужчина в черной форме взял его за локоть и повел к выходу.
- Я люблю тебя!!! Маквил, слышишь, я люблю тебя!!! Ты единственная моя любовь, ты – все, ради чего стоит жить на свете! Ты самый лучший, Маквил!! Прости меня!! Я не хотела тебя предавать, поверь. Когда я это сделала, я ничего не испытывала!!!! Уже потом я поняла, что жизнь без тебя скучна и безрассудна!! Я люблю тебя!!!! Люблю!!!!
Последнее слово отнесло эхом и еще долго неслось вслед кавалькаде мужчин в черном. Связанный человек повторил звук эха и больше не произнес ни слова.
Но Жанна ничего не слышала, лишь, когда Маквил обернулся в последний раз, она увидела в его глазах то, что он хотел сказать ей. То самое «Люблю…».
Потом природа сжалилась над Жанной и погрузила ее в пустой и черный сон.
Она упала в обморок.
Ева и Тая жутко волновались за Жанну. Как она там? Стоит и ждет приговора. Они чувствовали себя, пожалуй, ничуть не лучше, чем сама Жанна.
Прошло полчаса, но двери так и не открывались. Стены в Академии славились своей звуконепроницаемостью, и поэтому никто, кто был в тот момент в коридоре, не слышал всего происходящего в комнате.
Еще через пятнадцать минут двери вдруг распахнулись и потрясенная Макк выбежала из комнаты. Ева хотела ее расспросить, но Макк пролетела мимо. Тая поглядела, что происходило внутри – все повставали со своих мест, кроме директора. Тот сидел, обхватив голову рукам. Учителя сновали туда-сюда, а Мила облокотилась на стену и скрестила руки на груди. Янус что-то говорила Жанне, но та ничего не слышала. Тая заметила, что у Жанны заплаканное лицо. Она стояла посередине комнаты и глядела куда-то вбок отсутствующим взглядом. Тая подошла поближе и увидела, что Жанна смотрит на Маквила. Тот, в отличие от других, не бегал, а стоял, а Маджер… связывал ему руки веревкой. Удивившись, Тая потянула за рукав Еву, и они вдвоем вошли в комнату. Никто им не препятствовал.
Ева подошла к Жанне и спросила, в чем дело. Но Жанна не услышала вопроса; шатаясь, она подошла к Маквилу и что-то начала ему говорить. Потом заплакала.
В это время в комнату в сопровождении Макк зашли мужчины в черном. Один из них подошел к Маквилу, взяв за локоть, повел его. Жанна начала говорить Маквилу что-то, потом ее голос перешел в крик. Беготня прекратилась, и все смотрели за этой сценой, но Жанна никого не замечала. Она лишь смотрела вслед своему любовнику.
Когда он скрылся из ее поля зрения, Жанна с исказившимся от муки лицом упала на пол. Все подбежали к ней, Жанна была в обмороке.
«Добром это не кончится...» - вспомнились Тае слова Евы.
Жанна проснулась от яркого света. Поначалу ей показалось, что это был сон. Все это было настолько чудовищно, что не могло быть реальностью. Она улыбнулась, сгоняя остатки сна, и распахнула глаза. Тут началось что-то непонятное. Все вокруг было ослепительно белое, и это оказалось больничной палатой. В Жанне сверкнула мысль, что может быть, это всё – правда. Но отогнав эту мысль, Жанна встала, переоделась в форму. Есть не хотелось, и она сразу пошла в Башню. В коридоре на нее все смотрели.
В спальне ее не ждали:
- Жанна?!! Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила Ева. Потом, притихнув, спросила:
- Как ты?
Значит, это был не сон. Но все же нужно удостовериться.
- Где Маквил? – спросила Жанна надтреснутым голосом. Она глянула на себя в зеркало: под глазами виднелись мешки от слез. Значит, это правда. Но верить ей не хотелось. Казалось, что если она увидит Маквила, то все вернется на свои места. Она уверилась в этом, поэтому весьма удивилась, когда Тая тихо ответила:
- его здесь нет.
- Глупости, мне нужно срочно его увидеть.
- Жанна, а разве тебя отпустили из палаты?
- А там никого не было. Да я здорова, просто не понимаю, как я там очутилась. И мне нужно видеть Маквила.
Жанна вдруг увидела, что Тая прячет за спиной какую-то бумагу. Три подруги уже давно скидывались и выписывали газеты. И наверняка сегодня утром пришла новая. Жанна решительно подошла к Тае и попыталась выхватить газету из рук подруги. Та сопротивлялась, и, в конце концов, они порвали бумагу. В руках Таи остался клочок, зато Жанна получила почти всю газету целиком. На первой странице виднелась знакомая фотография, и под ней большими буквами было написано:
«Школьный учитель – оборотень!
Академия приняла на работу оборотня!
Трагическая случайность или намеренное самоубийство?»
Жанна разом похолодела; она присела на кровать и начала читать дальше:
«Вчера стало известно, что профессор Маквил, преподающий Защиту от Темных Сил в Академии – сам оборотень. Он тщательно скрывал это, а также хранила его тайну и некая Жанна Тук, его ученица. Стало известно, что они уже несколько месяцев состоят в близких отношениях. Как об этом не догадалась администрация Академии, неизвестно. Так бы оно и продолжалось, если бы мисс Мила Анчар не призналась. Она была свидетельницей того, как проф. Маквил стал волком в одно из полнолуний. Она не хотела его выдавать, поэтому молчала. Но когда Маквил стал угрожать мисс Анчар, Мила призналась.
Оборотни – преступники, но проф. Маквил не стал оказывать сопротивления. Он сдался властям, но не захотел принять милосердную помощь из ее рук. В Азкабанских больницах лечат оборотней, но, видимо, проф. Маквила устраивало его положение. По пути он покончил жизнь самоубийством. Оказывается, у него всегда находился при себе яд, древний и быстродействующий. Он сумел выпить пузырек и тот час испустил дух.
Азкабан…»
Дальше бумага обрывалась. Продолжение осталось у Таи.
Он покончил жизнь самоубийством.
Он умер.
Его больше нет.
Она виновата в этом.
Жанна отбросила газету и огляделась, с минуту она стояла спокойно, потом, вдруг сорвавшись, выбежала за дверь. Подруги кинулись за ней, они окликали ее, но Жанна ничего вокруг не видела и не слышала. Ноги несли её по привычному маршруту, к кабинету Маквила. Добежав, Жанна подергала замок, но дверь была заперта. Лишь приглядевшись, она заметила, что на двери стояла печать. Кабинет Маквила был опечатан. Жанна беспомощно прижалась к двери, и сползла на пол. Слезы душили ее, хотелась кричать и топать ногами… Маквила больше нет. И она виновата в этом, черт возьми!!! Если бы она не распускала язык, то Мила бы ее не услышала. МИЛА!!! Точно, ведь Мила все рассказала! Но это уже бесполезно, Маквила больше нет. Он умер, а она могла жить с ним долго и счастливо. Она приложила руку к его смерти!!! Нет, этого не может быть!!!
- ОН НЕ УМЕР!!! НЕТ, НЕ УМЕР!!!! ОН НЕ МОЖЕТ УМЕРЕТЬ!! – голос Жанны перерос в крик. Ее кто-то взял за руки и куда-то потащил. Она слышала какие-то голоса, но сквозь слезы она никого не могла разглядеть. Впрочем, ей было все равно, что сейчас происходит с ней – единственное, что сейчас Жанна понимала, это то, что Маквила больше нет!..
Ева была в шоке. Жанна устроила истерику прямо в коридоре. Подхватив с Таей за руки подругу, они вдвоем потащили ее обратно. По пути Ева заметила в толпе, наблюдавшей за ними, Милу. Та была довольно бледна, но держалась нахально. Встретившись взглядом с Евой, она отвернулась.
В спальне подруги усадили Жанну на кровать и вышли.
- Надо что-то сделать, - сказала Ева.
- Дать ей успокоительное. Больше мы ничего не сможем сделать для нее, - тихо ответила ей Тая.
Вдвоем они кое-как сумели наслать на Жанну успокаивающее заклинание и усыпили ее. Потом продолжили разговор уже в коридоре:
- Это все так шокирующее, - пробормотала Тая. – Мы ее подруги, мы должны были удержать ее от этого…
- Как?
Тая промолчала. Ева продолжила:
- Все это началось с того самого дурацкого дня, когда, помнишь, Жанна выбежала за двери Башни, а потом они захлопнулись. Она тогда узнала правду о Маквиле, и это как-то повлияло на нее.
- Мы тогда поссорились.
- Да, я знаю!!! – Ева вскочила со скамейки и стала расхаживать по коридору. – Если бы я тогда не проявила неуемного любопытства… Черт, в самом деле, если бы я тогда не стала ни о чем расспрашивать Жанну, а потом Марка, то ничего бы не случилось!!!! И Маквил был бы жив, и Жанна не любила бы его…
- Ты виновата, - заключила горько Тая, - и я. Мне следовало тогда остановить ее, побежать за ней… А я что? Осталась на месте. Мне следовало отговорить тебя… Дурацкое стечение обстоятельств.
- Все уже произошло. Нам осталось лишь искупить свою вину… Что мы можем сделать для Жанны? – Ева посмотрела на дверь, за которой находилась их подруга.
- Я не знаю… Сейчас нужно приглядывать за ней. Мне сдается, что Жанна захочет или покончить жизнь самоубийством, или… отомстить Миле.
Весь день Таю и Еву допрашивали: что, кого, зачем? Почему хранили тайну, где сейчас Жанна. На все это Тая ответила, что Жанна не в состоянии говорить. Преподаватели, до того момента похожие на камни, проявили сочувствие: трогать Жанну они не стали. Впрочем, отыгрались на подругах. Полдня Ева и Тая просидели у директора в кабинете, рассказывая, как все случилось. Потом пригласили Милу, и устроили очную ставку. Затем пришли из министерства и по новой начали спрашивать девушек. Освободились они только вечером.
Вся Академия только и делала, что говорила о произошедшем. Строили догадки, сплетничали. До отправки студентов остался день и завтра их должны увезти. И весь день они болтали о Маквиле и о Жанне. Впрочем, на удивление Таи, никто правду толком не знал, все поверили официальной версии, где Маквила выставили окончательным злодеем. Уж насколько Тая недолюбливала своего бывшего учителя, но даже ей стало обидно, что после смерти Маквил так и не удостоился доброго слова. Он не был настолько плохим, и умел по-настоящему любить. Хотя этого не было видно. Но после смерти его поливали грязью, и даже сочувствовали Миле. Жалели и Жанну, но не так, поскольку она не выдала Маквила. Люди не любили оборотней.
День выдался напряженным, и когда Тая с Евой пришли в спальню, Ева сразу бухнулась спать. Они договорились: будут следить за Жанной, меняясь через каждые два часа. Тая же села рядом с постелью Жанны и посмотрела на нее.
Подруга не спала и выглядела неважно, было видно, что она просыпалась, и потом снова плакала. На переносице у нее залегла морщинка, вид у Жанны был какой-то опустошенной. Уходя днем, Тая заперла дверь на всякий случай, чтобы Жанна не наделала глупостей, забрала ее палочку с собой, убрала все режущие и колющие предметы. Сейчас же Тая все разложила по местам, а палочку спрятала в тумбочку. Потом Тая попробовала окликнуть Жанну, но та не реагировала. Тая посмотрела в ее лицо: Жанна лежала и смотрела пустыми глазами в потолок. Заметив Таю, она отвернулась к стенке и закрыла глаза.
Тая, вздохнув, тоже отвернулась от подруги и взяла в руки книгу, но голова была занята другим, и она не понимала даже, что читает. Тая попыталась еще чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от всяких ненужных мыслей, которые ей лезли в голову. Но все валилось из рук. И пришлось Тае остаться наедине с собой.
Хотя Маквил приходился ей никем, все же она поняла, что такой участи их учитель не заслужил. И было безумно жаль его. Но уж если Тая сожалеет по нелюбимому преподавателю, то что должна была испытывать Жанна?
Тая сначала решила прикрыть глаза, потом полежать чуть-чуть с закрытыми глазами. Она незаметно для себя уснула.
Жанна проснулась рано утром. Голова была на удивление ясная, зато сердце терзала мука. Но она уже не может больше находиться здесь. В этой комнате, где лежала по ночам и думала о преподавателе Защиты. Ходить по коридорам, по которым ходил он. Учиться Защите в том кабинете, где провела самые счастливые часы. И где был он.
Жанна решила уйти от всего этого. Но потом вспомнила, что она и так не будет здесь учиться – она исключена. Тем лучше. Жанна посмотрела на подруг – те сладко спали. Жанна жалела их, за этот год она успела к ним привязаться. И она вполне может считать их настоящими друзьями. Жалко будет и братьев, ведь домой она не вернется. Как они будут без нее, без ее защиты и опеки? Жалко всех, но никто так не жалеет Маквила. Они ему только сочувствуют, и в мире есть лишь один человек, который льет по нему слезы.
В тумбочке нашлась ее палочка, пачка с ее документами – видимо, подруги принесли. Потом Жанна взяла использованный конверт, положила туда вырванный когда-то тетрадный листок (с чего все началось?), и вырезала из гнусной газеты фотографию Маквила. Потом она спрятала всё это в небольшую сумочку, сняла форму и переоделась в нормальную одежду, положила в карман мантию и вышла. Лишь подходя к дверям, Жанна запоздало сообразила, что двери могут быть заперты. Но пробило только без двадцати минут девятого, и Башня была открыта.
Жанна шла, и опять ей показалось, что на ее месте кто-то другой, что она – это не она, а чужой человек, укравший ее внешность. Она подумала, что просто так уйти не может. Еще со вчерашнего дня в ней жила мысль, что Миле нужно отомстить. Но Жанна удерживала себя, памятуя о том, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Она обязательно отомстит, заставит Милу также мучиться, как мучается она! Жанна знала, что Мила обрекла себя, знала и то, что положит всю свою жизнь на то, чтобы отомстить. Это не было спонтанным решением, Жанна с готовностью самоубийцы, сознательно шла на это… Она переживет все, что угодно, но отмстит!
Жанна шла и накаляла себя, сама мысль о Миле раздражала ее. В холле она увидела метлы, стоящие в ряд: учителя всегда разъезжались на метлах. И среди других, с краю она вдруг увидела метлу Маквила, которую по недосмотру оставили. Тысяча кинжалов впилось ей в сердце, дух захватило, дыхание сперло. На глаза навернулись слезы. Но Жанна и так проплакала два дня, поэтому надо взять себя в руки и уходить отсюда. Но как? А метла - отличный способ выбраться с этого проклятого острова. Пересилив себя, Жанна подошла к ряду метел. Обычно метлы защищены от воров, хозяин сам накладывает на нее заклятие. Но метлу Маквила некому было защитить… И Жанна взяла ее.
Она вместе с метлой подошла к двери попыталась открыть ее – но дверь была заперта. И Жанна снова запоздало вспомнила, что сегодня день отбытия и на улицу никто с утра не выходит, поэтому двери заперты (им говорили о процессе отбытия). Дверь заколдована и откроется только тогда, когда все будут выходить из замка.
Пришлось идти обратно. По коридорам уже сновали ученики. И чтобы ее никто не видел, Жанна закуталась в мантию. Куда идти, она не знала, но ей требовалось какое-нибудь открытое окно, чтобы вылететь. На втором этаже был туалет, в котором были большие открывающиеся окна. Оттуда она сможет улететь, не привлекая к себе внимания. И Жанна пошла туда.
В этой комнате она пьяной проболталась в Праздник Зимы. Вино сгубило и ее, и Маквила. Жанна опять чуть не заплакала – так хотелось все вернуть назад, и сделать все по-другому, чтобы Маквил был жив. Но время нельзя повернуть вспять, и сознание собственной беспомощности вызывало у нее ярость.
Комната была пуста, и Жанна, скинув мантию, попыталась открыть окно. Но оно было надежно заперто. Вдруг дверь открылась, и вошла Мила. После того дня, когда она рассказала всю правду, Анчар была тиха, бледна, но, кажется, ничуть не раскаивалась. Увидев Жанну, она попыталась уйти, но поздно – сама Жанна ее заметила. Громадная ненависть проснулась в ней, что-то ужасное, темное вдруг потребовало выхода. Жанна обежала Милу и встала между ней и дверью. В глазах помутилось. Видимо, Мила прочувствовала настроение Жанны, так как попятилась назад. Жанна тихо спросила:
- Ну что, довольна? Сволочь!
- Ты виновата, сама проболталась, - Мила пыталась говорить твердо, но ее голос задрожал. – Я лишь освободила себе место.
- Да будь ты проклята. Ты из-за какого-то паршивого места в этой паршивой Академии погубила человека. Он умер, потому что знал, что в больнице ему будет еще хуже. Ты, стерва, разрушила всю его жизнь из-за какого-то места?!! Неужели жизнь человека для тебя ничего не значит??!!! – Жанна начала терять контроль над собой. Ей вспомнился последний взгляд Маквила, и она уже закричала:
- из-за какой-то суки Маквил погиб!!! Потому что ей хотелось остаться!!!! Да ты бы мне сказала, и я бы сама ушла!!! А ты… Ты… убийца!!! Ты видела, как он посмотрел на меня?!! Этот взгляд будет преследовать меня всю мою жизнь. Запомни, Мила, где бы ты ни была, я тебя достану и сделаю твою жизнь такой же несчастной!!! Я приложу все усилия, чтобы ты страдала, страдала, так же как и я!!! Я не дам тебе просто умереть!!! Ты будешь мучиться, и, может, вспомнишь, что из-за какой-то Академии погубила человека. Он меня любил!!! А как я его любила! Но ты все разрушила. Все из-за тебя!!! Ты хоть понимаешь, что ты натворила?!!
Смелости Миле было не занимать, но и она испугалась Жанны. Тем не менее, посмотрев ей в глаза, она ответила, правда, голос ее дрогнул:
- Место оборотням – в Азкабанской больнице. И он сам виноват, его никто не заставлял убивать себя. И ты виновата – ты винишь меня, но забываешь, что сама выдала мне его!
- Но я-то молчала!!! Это ты всем рассказала!!!! Ты не пожалела ни его, ни меня!!! А я не пожалею тебя! Я не успокоюсь, пока не отомщу тебе!!!
- Да мсти, мсти, сейчас, пока никто не видит, - Мила отчаянно храбрилась.
- Силиктема Актус Мила! – Жанна вдруг решилась, твердой рукой подняла палочку и выкрикнула заклинание.
Мила тоже держала свою палочку наготове, но заклинание прозвучало так неожиданно, что она растерялась и не успела отреагировать.
Она никогда не слышала такого заклинания, да и откуда? Древнейшее, одно из самых темных заклинаний, против которого нет контрзаклятия. Жанне рассказал об этом Маквил, и этот факт придал ей сил, смелости выкрикнуть это. Жанне ни капли не было жаль Милу, которая упала и отчаянно закричала. Она погубила Маквила, и она умрет. Но в какой-то момент Жанна вдруг ясно осознала, что сделала в порыве ярости – она хотела мстить потом, но сейчас она сорвалась и выкрикнула жестокое и смертельное заклинание. И если Миле никто в течение двадцати минут не поможет, она скончается в страшных муках.
Добрая половина Жанны проснулась, и первым ее порывом, на уровне инстинкта, было помочь Миле, но вдруг Жанна вспомнила – перед ней лежит предательница. И вспомнила, каким взглядом посмотрел на нее Маквил. Он все-таки любил ее, но не смог до конца простить удара ножом в спину. И Маквил умер, по пути в больницу, видимо, разочаровавшись в любви!!!
Все это не дало прийти Жанне на помощь Миле, а, наоборот, укрепило ее ненависть. Она равнодушно посмотрела на кричащую, всю в крови Милу и сказала ей:
- Чтоб ты сдохла!!! Мучайся и умирай. А пока будешь умирать, помни, что убила, одними словами убила хорошего человека, который ничего плохого тебе не сделал. Ты из ненависти ко мне пошла на этот шаг и теперь умирай! Даже если ты чудом выживешь, то станешь уродиной на всю свою жизнь. Если такое возможно, то я тебя проклинаю! ПРОКЛИНАЮ!!
Жанна подошла и пнула Милу, потом, схватив мантию и метлу, выбежала из туалета – на крики могли сбежаться.
Она бежала по коридору в Башню, зачем - она уже не понимала. Все, кто встретился ей на пути, смотрели ей вслед. Лишь зайдя в свою спальню, Жанна перевела дух и посмотрела на себя – ее брюки были забрызганы кровью. Брезгливо поморщившись, она заклинанием очистила одежду. Солнце уже заливало комнату рассветными лучами, минуты текли, Мила медленно умирала…
Куда теперь? Яркий солнечный свет по-прежнему бил в единственное окно… Ком встал в горле, слезы снова требовали выхода. Куда теперь идти навсегда одинокой Жанне? Туда, где Маквил? Но он бы ни за что не одобрил этого решения, очень глупого решения. Жанна вдруг вспомнила, как часто она, просыпаясь рано по утру, встречала рассвет. Рассвет ее жизни уже прошел навсегда, впереди был лишь день, в котором небо было затянуто тучами, и красивый закат. Яркого рассвета же больше не произойдет.
От звука захлопываемой двери и заклинания проснулись Ева и Тая. Они в ужасе смотрели на задумывавшуюся Жанну, не отрывавшую взгляд от окна. Потом вдруг та резко сделала шаг к столу, схватила какой-то толстый учебник и со всего размаха кинула в окно. Осколки стекла разлетелись по всей комнате, как осколки разбитой жизни и мечты. Жанна села на метлу и оглянулась: Тая и Ева стояли, ничего не понимая, но, тем не менее, испуганные. Жанна бросила им:
- Я ухожу. Прощайте. Помните, вы мои лучшие подруги!
- Откуда ты? Что с тобой, Жанна, опомнись! Откуда была кровь? Где Мила? – Тая схватила Жанну за плечо и начала трясти.
- Успокойся! Тебя волнует эта предательница, когда я ухожу? Надеюсь, она уже умерла! Хотя если вы поторопитесь, то застанете ее в живых. Она в туалете, на втором этаже! – Жанна вдруг истерично захохотала. Но ее глаза были напротив, очень грустными и холодными; глаза, отражающие всю Тоску мира.
- Ты спятила! Останься!! Жизнь не кончена, успокойся!!
- Прощайте! Прощайте! Помните обо мне и… о Маквиле!! – Жанна скинула руку Таи с плеча, села на метлу и вылетела в окно. Уже потом, на воле, Жанна одной рукой накинула на себя мантию и исчезла из жизни Евы и Таи так же стремительно, как когда-то ворвалась…
Ева и Тая растерянно переглянулись и снова стали смотреть туда, где, по их расчетам, должна была быть Жанна. Судя по всему, та улетела в истерике.
Первой опомнилась Тая. Она выбежала из спальни и побежала на второй этаж. Ева бросилась за ней, подозревая все самое плохое.
В туалете уже толпился народ, никто не знал, что делать. К тому времени за помощью уже послали, поэтому Ева лишь пробралась через толпу и посмотрела на Милу. От увиденного ей стало плохо. Мила лежала вся в крови и кричала. Судя по всему, заклинание резало Милу несколькими ножами. На ней то и дело появлялись глубокие порезы, из которых хлестала кровь. Ева присмотрелась и ужаснулась – просто и ясно: Милу умрет не от заклинания, а от потери крови…
Видимо, кто-то тоже понял это, и пытался остановить кровоизлияние. Но все заклинания словно отскакивали от Милы.
У Евы помутился рассудок – разве можно так жестоко? А она стоит и смотрит, как Мила умирает. Без разницы, друг она или враг, она – такой же человек и нужно срочно что-то предпринять, чтобы она не умерла. Ева уже направилась к выходу, как кто-то грубо ее отпихнул. Она подняла глаза: учителя, врачи - все прибежали. Маджер начал разгонять всех студентов, врачи столпились вокруг Милы, Тая уже вышла и ждала Еву. Но тут Ева что-то заметила под раковиной. Не обращая внимания на вопли надзирателя, Ева подошла к умывальнику и достала какую-то вещь. Спрятав ее под мантией, она вместе с Таей ушла в спальню.
В спальне было холодно, нужно было позвать кого-нибудь, чтобы починили окно, нужно было собрать осколки. Но вместо этого Ева заперла дверь и стала рассматривать эту вещь. Вещь Жанны – ее сумочка. Переглянувшись с Таей, Ева вытащила содержимое: пачка документов, которую Ева сама положила Жанне в тумбочку, фотография Маквила из газеты и тетрадный листок.
Ева покрутила листок – то была часть давней домашней работы по Защите. Почерк Жанны, за эту работу она получила пятерку, которая красовалась посередине листа. Как-то странно было сознавать, что эту пятерку поставил человек несколько месяцев назад, даже не подозревая о своей участи, а сейчас он мертв.
Приглядевшись, Ева заметила еще кое-что, что поразило ее до глубины души. Но она решила сохранить это пока в секрете, на данный момент нужно было узнать самочувствие Милы.
Она с потрясенной Таей едва привели себя в порядок, и пошла к врачам, решив пока ничего не говорить подруге о листке. В туалете уже никого не было, его даже успели отмыть от крови, и подруги пошли в больничную палату. Дверь туда была заперта, но из-за нее доносились какие-то голоса, среди которых Тая узнала голос мадам Медик:
- Мила будет жить, но лучше, если бы она умерла! Такое сложное заклинание, очень темное!
- Тогда надо ее отправить в лечебницу, первую помощь мы ей оказали, теперь ее жизнь в руках хороших целителей. Но я не уверен, что она будет жить – похоже, ее прокляли, поэтому она в опасности. Хотя шанс, что она выживет, есть.
- Ты уверен?
- Почти. Вспомни, как трудно было остановить кровь! Это из-за проклятия… если она будет жить, то эти шрамы у нее останутся навсегда. Ладно, я пойду и свяжусь с лечебницей и с ее родителями…
- и не забудь расспросить Жанну Тук!
- Хорошо!
Послышались шаги, и Ева с Таей стремительно понеслись подальше от двери, а потом обратно в Башню. Там, запыхавшись, Тая захлопнула дверь и закричала:
- это уже слишком! Жанна прокляла Милу!
- Ты знаешь, я тоже так думала. Ну, в смысле, что Жанна совсем жестоко обошлась с ней, - ответила Ева. – Но подумай: Мила, считай, убила Маквила.
- А наша подруга чуть ли не убила Милу! – нервно ответила Тая. – Убийство нельзя оправдать!!
- Можно!
- Как?! Нельзя отнимать…
- Вот посмотри, - перебила Ева и протянула подруге тетрадный листок, - посмотри и все поймешь. Я Жанну не виню, теперь мне ее жаль.
- И что?! – скептически спросила Тая, осматривая листок. Приглядевшись, она увидела две коротких записи, сделанные двумя разными почерками. Тая вздохнула и сложила листок пополам…
Я люблю вас.
Я тебя люблю!
ЭПИЛОГ
Ева и Тая с отличием окончили Академию, хотя после исчезновения Жанны они остались изгоями не только в своем классе, но и во всем замке. На распределении они попали в разные города, и связь между девушками прервалась.
Марк и Мерри, а также их семья постарались вычеркнуть из своей жизни Жанну, забыть о ней и больше не вспоминать. Семейство Тук отказалось от Жанны, как от предательницы. Мерри и Марк всю оставшуюся жизнь проработали в небольшом городке неподалеку от Утехи.
Мила Анчар на всю жизнь осталась калекой. Она стала замкнутой и необщительной, Мила растеряла всех своих друзей и всю жизнь была одинока. Она всегда ходила в черной одежде и прикрывала свое лицо платком, чтобы люди не видели страшных, незаживающих шрамов…
Директор Альберт вскоре был снят со своей должности, и его место заняла Янус, которая довольно долго пробыла на этом посту. Однако для Академии настала эпоха упадка, так как скандал разнесся по всему континенту. Лишь спустя долгие годы Академия смогла реабилитироваться в глазах общества, но сейчас ее ждало падение вниз.
А что же Жанна? Что было с ней после того, как она покинула Академию на чужой метле с грузом разбитой любви и ярой ненависти? Этого никто не знает. Жанна Тук исчезла из природы, испарилась в небытие, улетела в небеса. Но через несколько лет в Утехе появилась молодая особа, одетая в черный плащ; в руках старомодная метла, а из кармана торчал наружу кусочек белой тряпки. Она пробыла в городе недолго, остановившись у процветающего владельца некой автомойки. Затем исчезла снова…
Но еще через несколько лет весь континент был потрясен небывалым скандалом. Небольшая банда волшебников вне закона во главе со странной особой напала на Академию одним прекрасным летним утром. Колдуны и колдунья оказались очень сильными, они буквально смяли охрану замка, а потом… А потом Академии не стало. До сих пор на острове лежат руины могущественного дотоле заведения, до сих пор строят догадки о том, кто же посмел напасть и разрушить Академию? Большинство жителей континента не догадывались, чьих рук это дело, лишь немногие поняли, что это значит. Среди них были Ева и Тая, уже состоявшиеся женщины с большими семьями, были Марк и Мерри, загнивающие в небольшом городке, были Альберт и Янус, ныне уже покойные, была Мила, одинокая изуродованная и несчастливая женщина, поселившаяся в деревне и зарабатывающая себе на жизнь тем, что магией лечила односельчан…
Но одна колдунья не знала покоя, так и не осевшая на месте, она скиталась по всему материку, сея своего рода справедливость, защищая по ее мнению невиновных, угрожая виноватым.
Но каждое лето, в один определенный день она посещала руины Академии в поисках погибшего счастья, погребенного так давно, что пора бы об этом и забыть, но… Но Маквил не отпустил колдунью, а забрал ее с собой.
Она ходила по обломкам Академии, попирала ногами то, что когда-то было великим и славным, грозным и мощным, беспощадным и лицемерным, что когда-то погубило нескольких человек.
Жанна Тук завершила свою месть.
Записки очевидца
© Copyright: Ранда, 2007
Свидетельство о публикации №207021200048
Свидетельство о публикации №207021200048
Рецензии
"Стоял погожий денек" - штамп!
Обратимся к известному литератору Тихону Макарову:
- "писать "стоял погожий денёк" - отвратительный штамп не располагающий к чтению".
Ардалион Куц 30.05.2008 00:45 • Заявить о нарушении
Обратимся к известному литератору Тихону Макарову:
- "писать "стоял погожий денёк" - отвратительный штамп не располагающий к чтению".
Ардалион Куц 30.05.2008 00:45 • Заявить о нарушении
Писала давно, всякое бывало, там есть и похуже :))
А насчет штампа - если и в самом деле денек погожий стоял, что с ним еще сделать? кратко, емко, без излишеств.
извините, с вами я не согласна, но все равно спасибо!
с уаважением,
я ))
Ранда 09.06.2008 07:11 Заявить о нарушении
А насчет штампа - если и в самом деле денек погожий стоял, что с ним еще сделать? кратко, емко, без излишеств.
извините, с вами я не согласна, но все равно спасибо!
с уаважением,
я ))
Ранда 09.06.2008 07:11 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.