Расчетвертование личности Сценическая паранойя

 Примечание: требования к внешности героини и способ ее появления на сцене – на ее собственное усмотрение, но желательно иметь признаки психической ненормальности и сходства с персонажами.

 (Распевается разными голосами). Ма-ме-ми-мо-му… (Сопрано). У любви, как у пташки крылья, (под Высоцкого) чуть помедленнее, умоляю вас вскачь, (под Пугачеву) как айсберг в океане… (Голосом диктора). Говорит и показывает радио Гондураса! (Приходит в себя). Стоять, тпру! (Зажимает себе губы руками, все равно пытаясь говорить). А-мм-у-ы-м… (убирает руки). Молчать, я сказала! Говорить, я сказала! (Голосом старушки-нищенки). Люди добрые, мы сами не местные, отстали от поезда… («Военным» голосом). Ша, войска! Догонять поезд, ползком – марш! (Снова приходит в себя). Отставить! Фальстарт! Внуши себе: ты – не артистка! Ты – не пародистка! (Удивляется). Я не пародистка? А кто же тогда парод… (зажимает рот руками). М-м-м… (Идет борьба рта и рук, побеждает рот). Молчать! Запомни: ты – не пародистка! Ты – человек! (Удивляется). Кто, я? Да ты гонишь! Нет, в самом деле - правда, я человек? Странно, мне этого еще никто никогда не говорил. Я – человек. (Прислушивается). Люди, ау! Я – человек!!! А что, звучит гордо. (Осматривает себя). И похожа вроде. Мне же грудь не надували, ноги на автомобильном стенде не вытягивали, отходы нефтепродуктов в попу не закачивали, волосы из лошадиного хвоста не пересаживали – что выросло, то выросло, а где не выросло – салом заросло. Все как у людей. И мужики надо мной смеются так же, как над своими женами. То есть любя. В общем, женщина как женщина, можно даже сказать, красавица. Так я ж еще и талантливая! Выходит, у меня достоинств на две женщины… или восемь мужиков, гы-ы! Круто пошутила, да? Пойти, что ли, эту хохму Галкину продать? Ему-то что, он все равно гребет миллионы в казино, чтоб потом раздавать их в телике за дурацкие ответы на идиотские вопросы. Ма-ме-ми-мо-му… Молчать! Это пародистка, зараза, пробивается, не сдается никак. Ей, видите ли, надо концерт отработать, ей, видите ли, кушать хочется. Хочется – перехочется! Кстати, человек, а что ты умеешь делать? Я? Да, ты. Вот она… ма-ме-ми-мо-му… молчать! Да, так вот она умеет хотя бы вот эти свои глупости с Юрцом: «Ух ты, мы вышли из бухты, да чтоб опух ты! Чтоб тебя черти взяли, алкоголика проклятого! Как с тобой связалась, пол-жизни из жизни нету жизни»! Извини, сбилась с текста прямо в жизнь. Вот она, художественная правда! Вот это они, пародисты, умеют. И вот этой вот мерзостью, вот этой вот чернухой, этой пошлятиной кормят, кстати, тебя, человек! Ну хорошо, себя. Но и тебя тоже.
Так что ты там умеешь? Набухаться? Накуриться? Нанюхаться всякой гадости? Ну насмешил, да какой же артист этого не умеет!? Да мы… ну, то есть они… все эти пародисты-клоуны… если пьем, то ведрами - и без закуси; если курим, то блоками - и без фильтра; если нюхаем, то пачками - из-под стирального порошка. Мы даже если поем, то в четыре октавы – и без «фанеры». Помню, пыхнула это я как-то косяком – ну, в смысле, зацепилась за косяк… чайником… своим, выпустила дым… сигарет… нет, не c ментолом, теперь там другие составляющие… и как выпущу пар, что аж крышку с чайника сорвало!
(Под Распутину) Золотится роза чайная,
 Как мешок бабла.
 Это глюки окаянные,
 Шалу-лалу-лалу-ла.
 Что за лажа, елы-палы, блин?
 Где Киркоров, мой партнёр?
 И куда какой-такой дебил
 Гонорар наш с ним упё-ёр? Пёр… пёр… Извините, не сдержалась.
 А-а, а!
 Я не вижу тебя, ты не видишь меня.
 Между нами трава, вижу едва,
 Так уже длится три дня.
 А-а, а!
 Я не вижу тебя, ты не видишь меня.
 Неужели найти мы не сможем друг друга?
 А-а! А-а! Да где там в таком дыму!
 Так и не нашлись. Его в итоге другая тетка подобрала и усыновила. А у меня крышка на чайник еще дня два не становилась, я уже думала: хоть гвоздями прибивай! И тут совершенно случайно наткнулась на стакан. Ну, я, конечно, сразу вспомнила песню: «Какая песня без баяна? Какой же чайник без стакана?». А тут и подруга подъехала – да вы ее знаете, Катя Дрель, и давай сверлить мне мозги своим этим самым… вот именно, творчеством. Что? Это творчество? Молчи, человек, ты ничего не понимаешь в искусстве! Особенно в искусстве спонсорства. А ты, пародист, держись! Невежливо ругать своих кормильцев, даже если очень хочется. Давай, Катюха, сверли дальше, сверли по полной!
(Под К.Лель) Накатим ам… ням…
 Накатим джаги-джаги,
 И, пьяные в хлам,
 Мы будем как бродяги.
 Кошмарным утром с бодуна кружится голова.
 Мой алкогольный, я чуть жива. Рассолу мне, рассолу! Ой, нет, только не водку! Я больше не могу!
 Фу-у, страшно вспомнить! Вот если бы мне тогда крышку на чайник прибивали гвоздями, ничего бы не почувствовала. Она, правда, и сама вернулась. Только вода из чайника выкипела, вместе со всем остальным. А такую большую полость (стучит себя по голове) надо же чем-то заполнить, не пустовать же ей всю жизнь. С другой стороны, конечно, пародисту голова нужна лишь для того, чтобы хранить в ней язык. А певцам вообще – только в качестве громкоговорителя, и то не всем, а лишь тем, кто поет живьем, а они сейчас все не на эстраде, а в Госдуме. Все два. Но тут ко мне зашла подруга и спросила: «Полетаем»? «А что мне делать с головой?» - спросила я. «Можешь не брать, - ответила подруга. – Это же сплошная кость. На фига тебе такая тяжесть»? И я не взяла. И мы полетели.
(Под Л.Вайкуле) Я вышла на Пикадилли,
 Хотя на Тверской была.
 Чем вы меня угостили,
 Не сразу я догнала.
 Я в космосе полетала,
 Чуть было не впала в шок,
 Потом два часа чихала –
 Был «Тайдом» тот порошок.
 На улице-е-е… Пикадилли
 Таких не бывает хохм.
 А вы меня разводили,
 Как будто я полный лох.
 Ах, лучше б я укатила
 Куда-нибудь в Вологду.
 А мне теперь с Пикадилли
 Идти к аллергологу. И чего мне не сиделось в России? Я ж вроде не Березовский.
 Где же, мозги мои, были вы, где?
 В Вологде-где-где-где, в Вологде-где.
 В до-оме, где резно-ой па-а-ли-и-са-ад!
 Всё! Здоровья вам, человеки! И мозгов побольше! А я полетела-а!!!