На бойне

Перед тем, как повиснуть на крюке тушей, лишенной кожи, головы и внутренностей, бык лезет на корову или на быка, неважно, на любого, кто впереди в очереди на смерть. Перед самой последней конвульсией есть предпоследняя: с безумными невидящими глазами и торжествующим ревом – сладкие судороги оплодотворения. Изнасилованное животное получает свою порцию электричества и, подвешенное за ногу, доставляется транспортером к ножам мясников. Быка-насильника в это время насилует следущий. Такая вот карусель. Коровы мычат, быки орут. Запах убийства, дерьма и семени.
А где же любовь?
Уж точно не по дороге на бойню. И не на самой бойне. И не в душевых, что при раздевалке.
Любовь ждала дома: пятилетняя дочка Ирочка и муж Андрей.
Из того, что происходило с ней в душевых, в Олиных воспоминаниях оставалось только непрерывное проникновение в ее тело многих мужчин, как продолжение от опьянения, которое накатывало на нее при виде крови и смерти, и тоски от мимолетности и бессмысленности жизни.
Обреченные животные умирали с этим, а Оля, стряхнув с себя наваждение и последнего мясника, смывала с себя чужой пот и сперму и, умиротворенная и тихая, возвращалась к семье.
- Спокойной ночи, доченька!
- Конечно, я люблю тебя. Очень... Не сегодня, Андрей...
Единственный в поселке он считал ее фригидной.