ОБЫКНОВЕННЫЙ РЕБЁНОК
Алексей был единственным ребёнком в семье. Мама – Надежда Ивановна и Папа – Алексей Алексеевич мечтали о мальчике и, как говорится, Бог послал. Родители души не чаяли в сыне, и Мама, профессиональный лингвист, свободно владевшая английским и французским языками, научила Алёшу говорить на них. К восьми годам он читал, писал, и свободно говорил по-английски и по-французски. Когда он пошёл в первый класс, чтение и письмо на родном, русском языке, оказались для него легче лёгкого. Папа поругивал маму за то, что она перегружает малыша, однако в душе радовался и восхищался успехами сына. Сам Алексей Алексеевич тоже не терял время попусту. Он работал в районном отделении милиции экспертом-криминалистом. Его не раз приглашали в МУР, но он так прижился в районе, был, настолько любим и уважаем коллегами, что перейти на другое место работы не соглашался. Да и сама работа была в десяти минутах ходьбы от дома, так что не сложно было во время работы заскочить домой и пообщаться с сыном. Лёша тоже иногда забегал на работу к отцу. Мама таких возможностей не имела, так как преподавание в учебном институте делает человека жёстко ограниченным по времени. Как только у Алексея Алексеевича выдавалась свободная минутка, он рассказывал Лёше разные истории из своей практики, а когда Лёша приходил к нему на работу, то отец показывал ему разные приборы, объясняя, как они работают. Однажды Алексей Алексеевич совершенно случайно заметил, что Лёша необычайно точно может различать запахи. Тогда-то они с сыном и зачастили по выходным на Северский рынок, который был недалеко от их дома. Когда Лёше исполнилось одиннадцать лет, он мог безошибочно различать порядка сорока запахов различных цветов и фруктов. По утрам Алексей Алексеевич делал зарядку и пробежку вблизи дома, и Лёша гордился тем, что отец всегда брал его с собой.
Лёша был всеобщим любимцем. Соседи по лестничной клетке, Дмитрий Иванович и его жена Анна Львовна, друзья их семьи, обожали мальчика. У них было двое детей: сын Сашенька, младше Лёши на три года, и дочь Сима, на пять лет младше Лёши. Соседи мечтали воспитать своих детей, как Лёшу. Жили они состоятельно, Дмитрий Иванович работал в торговле, а Анна Львовна хозяйничала по дому. Лёша понимал, что он взрослее соседских детей и всегда старался их опекать.
В 1977 году, когда Лёше было двенадцать лет, папа и мама полетели самолётом на три дня к родственникам в Харьков. Самолёт разбился недалеко от города, и все пассажиры погибли.
Лёша эти три дня оставался под присмотром соседей – Дмитрия Ивановича и Анны Львовны. Когда поступило сообщение о случившейся трагедии с самолётом, то все заботы о Лёше взяли на себя их соседи, Дмитрий Иванович и Анна Львовна. Коллеги Алексея Алексеевича и Надежды Ивановны говорили много хороших слов при прощании на кладбище и обещали опекать Лёшеньку до его совершеннолетия. Начальник милиции, полковник Седин Константин Иванович, пообещал, когда Лёша закончит учёбу в МГУ, а в этом ни у кого не было сомнений, его ждёт работа в милиции. Коллеги Надежды Ивановны пообещали проведывать Лёшу и обучить ещё и немецкому языку, как об этом мечтала его мама.
С августа 1977 года у Лёши началась новая жизнь. Дмитрий Иванович и Надежда Ивановна любили Лёшу, как родного сына. Квартира Лёшиных родителей была переписана на Лёшу, и он там оборудовал себе небольшой спортивный зал и кабинет для учёбы. Лёша вставал в семь утра, будил соседских детей, Сашу и Симу, делал с ними зарядку и пробежку. В восемь утра Дмитрий Иванович отвозил Лёшу и Сашу в школу с углублённым изучением иностранных языков. Лёша изучал в школе немецкий язык и уже к девятому классу знал его в совершенстве. Летом лучших учеников школы, старшеклассников, на два месяца возили в ГДР. Произношению Лёши, отшлифованному коллегами с маминой работы, могли позавидовать и студенты – выпускники Института Иностранных языков имени Тореза. Папины коллеги тоже его не забывали. Три дня в неделю он ходил в спортивный зал районного отделения милиции и наравне со взрослыми занимался боевым самбо и боксом. Как-то получалось, что успевал он во всём.
В школе учителя им гордились, особенно учитель истории. У Лёши дома осталась большая библиотека исторической литературы на английском, немецком, французском и русском языках. Папа и мама собирали книги, и Лёша был счастлив возможности всё это читать. Школьный преподаватель истории, Игорь Фёдорович, с восторгом слушал Лёшины ответы и, понимая, откуда эти знания, всегда после урока благодарил его и просил вспоминать с благодарностью своих родителей, прививших ему такую жажду к знаниям. Ребята в классе уважали и любили Лёшу за его скромность, вежливость и справедливость во всём. В девятом классе в Лёшин класс поступили учиться два мальчика поляка. Их родители были сотрудниками польского Посольства в Москве. Мальчики мало общались с одноклассниками, а друг с другом говорили только по-польски, хотя неплохо владели и русским языком. Лёша часто видел в их глазах какую-то неприязнь к окружающим, особенно у рыжего Яцека. Лёша понимал, что польские ребята говорят о них, и не всегда хорошо. Лёша вспомнил, что в соседнем доме живёт пожилая женщина – Людвига Францевна, которую некоторые жильцы дома называли гордой полячкой. Лёша пришёл к ней домой, извинился за беспокойство и попросил заняться с ним польским языком. Людвига Францевна не только не отказалась, но и сказала, что была знакома с его мамой, всё знает о нём, и сама хотела с ним познакомиться, но стеснялась. Через пол года после этого разговора в школе у десятиклассника Лёши Крылова произошло ЧП – чрезвычайное происшествие, потрясшее не только школу и районное начальство, но и дошедшее до КГБ и Министерства Иностранных Дел. А виновником, правильнее сказать участником происшедшего, был Алёша.
В их классе учились мальчики и девочки, в основном из обеспеченных семей. Успеваемость учеников была намного выше, чем в соседних школах. Если кто-нибудь из ребят отставал, то родители срочно брали репетитора и через месяц – другой ребёнок получал пятерку или четвёрку. Яцек и Вацлав в сравнении с нашими ребятами были намного слабее в учёбе, но преподаватели, по просьбе директора школы, всегда завышали им оценки. И если Вацлав это понимал и старался больше заниматься, то Яцек посмеивался над ним и не придавал учёбе никакого значения. Однажды Алёша услышал разговор польских ребят между собой. Яцек сказал, что на советскую историю ему наплевать, а училка математики поставит ему пятёрку за любую задрыпанную польскую кофточку. Алёша с большим трудом сдержался, но когда встретил в коридоре Светлану Егоровну, учителя математики, уважавшую Лёшу за трудолюбие и логичность в решении задач, то попросил её не завышать оценки Яцеку.
– Это унижает ваше достоинство, – сказал ей Лёша.
Учительница ответила, что ей и самой это неприятно, но директор школы боится проблем с районо. ЧП произошло через неделю. Во время переменки Яцек громко сказал по-польски Вацлаву, что за пару нейлоновых чулок он элементарно трахнет Эллину, за которой бегали некоторые ребята из двух десятых классов. Лёша не был поклонником Эллины, но сдержать себя он уже не мог. Лёша подошёл к Яцеку и попросил его громко извиниться перед нею на русском языке. Яцек, не задумываясь, послал Лёшу матом и тут же получил удар в нос. Яцек упал, но через пару минут поднялся. Лёша снова попросил его извиниться, но тот громко и на русском языке сказал Лёше, что его выгонят из школы с волчьим билетом.
– Так ты не извинишься? – ещё раз спросил Лёша.
Яцек снова выругался по-русски и тут же получил удар в челюсть, после которого пришлось вызывать школьного врача. Почти все ребята из десятых классов, наблюдавшие за конфликтом, поняли что Лёша – полиглот, а таковым было Лёшино прозвище среди одноклассников, знает и польский язык. И если уж Лёша дал в зубы не любимому всеми Яцеку, так тот точно заслужил. Прибежавшая директор школы, Вера Ивановна, срочно вызвала машину, и Яцека отвезли домой. Лёша отказался давать объяснения происшедшему и сказал, что Яцек сам всё расскажет или расскажет его друг, Вацлав.
Через час в школу приехал представитель Польского Посольства, какой-то человек из МИДа, кто-то из руководства городского отдела образования. Все собрались в кабинете директора школы и попросили Лёшу рассказать о случившемся. Лёша сказал, что надо пригласить Яцека или его друга Вацлава, а также любого из ребят, видевших произошедшее. Сотрудник Посольства возмутился, что хулиган, а именно так он и сказал, ставит им условия. Его поддержал и представитель Городского Отдела Народного Образования, сказав, что он вообще не понимает, как в такой особой школе может учиться почти преступник. Директор школы, побледневшая и испуганная, сидела молча и потерянно. Человек из МИДа внимательно рассматривал Лёшу и слушал всех, не сказав ещё ни одного слова. Лёша обратил внимание, что у человека из МИДа одна пуговичка пиджака напоминала микрофон, и он всё время мельком на неё поглядывал и осторожно поглаживал. Лёша вспомнил уроки отца по поведению в сложных ситуациях, о которых он, к сожалению, забыл, ударив Яцека.
– Разрешите мне ответить на ваши слова, – попросил Алёша, внимательно смотря на мидовца.
Тот легонько кивнул головой, удивляясь, как юноша шестнадцати лет чётко определил, кто главный в этой компании. Лёша незаметно сделал глубокий вдох и спокойным голосом начал говорить:
– Во всём, что здесь творится, меня более всего угнетает и причиняет боль молчание директора школы, уважаемой мною Веры Ивановны. Почему она молчит, когда гражданин другой, правда, братской страны оскорбляет её лучшего ученика, члена бюро комсомола школы, победителя олимпиад, гордость школы. Это я цитирую Ваши слова, Вера Ивановна, сказанные три дня тому назад. Почему Вы не возмущаетесь, что Ваш ученик назван хулиганом, то есть преступником. Разве в нашей стране отменено понятие презумпции невиновности.
Представитель Польского Посольства, покраснев, громко сказал:
– Хулиган – это лёгкое порицание, а не преступник.
Лёша, приостановив его движением руки, продолжал:
– Я понимаю вас, Гражданин от Образования, для вас важнее всего честь мундира.
Тот резко вскочил со стула, чтобы возмутиться наглостью ученика, назвавшего его гражданином, но Лёша опередил и его.
– Да, да – граж-да-нин, я же, – продолжал он, – с ваших слов, преступник и поэтому не имею права к вам обращаться словом товарищ. А как я должен обращаться к законопослушному советскому человеку, которым вы, несомненно, являетесь.
– Для Вас, пан из Посольства, я уточняю, хулиган слово английское, это фамилия преступника, ставшая синонимом. Поэтому, Вера Ивановна, мне и больно.
Алексей увидел, как на его слова отреагировал человек из МИДа. Лёша понял, ещё некоторое время и он будет на его стороне.
– И последнее, я не буду ничего говорить, пока не появятся свидетели, два – три человека и Вацлав, если у Яцека нет сил и желания прийти в кабинет директора школы. Судя по шуму, раздающемуся из коридора, это происшествие вызовет кривотолки, которые могут повредить авторитету и не только нашей школы, – продолжал говорить Лёша.
Последние слова Лёши были точным ударом в сторону мидовца. Лёша пристально на него посмотрел, и тот, ещё раз уважительно глянув на Алексея, не громко, но по военному чётко и сухо, попросил Веру Ивановну вызвать Вацлава и двух – трёх ребят, свидетелей происшедшего. Директор вышла из кабинета и, оставив дверь приоткрытой, громко обратилась к стоящим около её кабинета школьникам:
– Вацлав и любые три комсомольца, видевшие всё от начала до конца, зайдите ко мне в кабинет, – строгим голосом объявила Вера Ивановна.
В комнату вошёл Вацлав, девушка и два парня, один из которых был сыном какого-то известного военачальника. Директор школы не громко сказала присутствующим, чей это сын. Лёша снова обратил внимание на реакцию мидовца.
Алёша попросил Вацлава подробно рассказать всё, как было. Вацлав посмотрел на сотрудника Посольства, на директора школы, на Лёшу и медленно, тщательно подбирая слова, начал:
– Яцек и я вышли на переменке в коридор. Мы говорили по-польски, и Яцек сказал что-то непристойное о девушках, а Лёша его за это ударил.
Алексей, приподняв руку, попросил Вацлава повторить, что именно сказал Яцек. Вацлав замолчал и опустил голову. Алексей снова вмешался в беседу и попросил разрешить ему дословно передать слова Яцека.
– Память у меня хорошая и, если пожелаете проверить, я повторю дословно всё, о чём вы здесь говорили. У вас же имеются технические средства меня проверить? – сказал Алексей, глядя попеременно на мидовца и посольского комитетчика.
Лёша давно уже понял, эти двое из КГБ, но один наш, а второй польский, и оба записывают беседу. И они, поняв, что Алёша их вычислил, одновременно дали согласие.
Лёша спокойно и медленно начал говорить:
– Я вышел из класса, а за мною вышли Яцек и Вацлав. Вацлав сказал по-польски ….. Я перевожу: Какая красивая эта Эллина Воронова. Яцек ответил ….. Перевожу: я её выебу элементарно за пару нейлоновых чулок.
– Вера Ивановна, вы меня простите, вы же знаете, что я никогда не говорю матерных слов, но это дословный перевод.
– Я повернулся к ребятам и попросил Яцека, обратившись к нему на польском языке, извиниться перед Эллиной, но по-русски. Я так сказал на польском языке: …., Вацлав?
Вацлав, опустив голову, чётко ответил – да.
– Яцек сказал мне в ответ следующие слова: …. Я перевожу: Пошёл ты на ***. После этих слов я легко ударил Яцека в лицо. Он упал, но через пару минут поднялся, и я снова попросил его извиниться перед девушкой и, теперь уже, и передо мною. Я сказал это и по-польски, и по-русски. Яцек ответил по-русски, что он **** твою мать и вообще всех вас, а тебя выгонят из школы с волчьим билетом.
– Вацлав, я правильно говорю?
Вацлав снова подтвердил: – да.
– Я снова предложил Яцеку извиниться, и Вацлав тоже посоветовал ему извиниться.
– Яцек снова выругался матом, а я ударил его второй раз. Он упал, вызвали врача, и, наконец, появились вы.
– Вацлав, ты подтверждаешь верность всего сказанного мною?
– Да, точно так и было, – не громко ответил Вацлав.
В комнате наступила зловещая тишина. Посольский комитетчик спросил Алексея, не было ли у него раньше стычек с Яцеком. Вацлав ответил за Крылова, что нет, никогда не было.
Тогда Лёша решил забить последний гвоздь в гроб Яцека.
– Это не совсем точно, и я, как комсомолец, признаюсь, что не уважал его и раньше, на что у меня было достаточно причин.
Лёша заметил, как наш комитетчик расстроился от его уточнения, но продолжал говорить.
– Несколько дней тому назад, если надо будет, то я вспомню точно день и час, прямо в классе во время урока Яцек громко сказал Вацлаву: Училка математики за задрыпанную польскую кофточку поставит мне пятёрку, а на советскую историю мне наплевать. Вацлав ему ответил, что он, Яцек, плохо знает русских, и Светлана Егоровна никогда не поставит ему оценку выше тройки. А знает он не выше чем на два балла. Один балл им добавляют из уважения к Польше.
– К своему стыду, я промолчал. Я знал, что муж Светланы Егоровны военный лётчик, и она не позволит себе такого поступка. Встретив на следующий день нашу учительницу математики, я попросил её не завышать оценки Яцеку, сказав, что это не достойно советского человека.
– Вацлав, скажи, был ли у вас такой разговор, кстати, на уроке истории? – спросил Алексей.
Вацлав понял, что Алексей его спасает, и мгновенно ответил.
– Да, такой разговор у нас был.
Наш комитетчик открыто и с восхищением смотрел на Алексея, гражданин из Отдела Образования смотрел на нашего комитетчика и сам воспарял духом. Польский комитетчик для себя уже сделал выводы и явно не в пользу Яцека.
Алексей встал со стула, извинился за причинённые хлопоты и сказал, что ему надо идти домой, чтобы его родные не волновались, ожидая его из школы.
– Я уверен, что Вы примите справедливое решение, и завтра я его узнаю.
У Лёши не было сомнений в исходе дела. Он знал, что завтра вся школа будет знать о происшедшем, а послезавтра и сотни семей района. И решение им надо выносить не для Лёши, а для самих себя.
Вера Ивановна спокойным учительским тоном произнесла:
– Да, Лёша, иди домой, и вы ребята идите, а мы тут сами примем справедливое решение.
Лёша и ребята-свидетели вышли из кабинета директора школы, попав в окружение, как одноклассников, так и, непонятно откуда взявшихся, ребят из других классов и некоторых учителей. Лёша извинился перед всеми и уверенно пошёл по коридору на выход из школы. Вацлав догнал его перед самым выходом из школы и сказал, что его отец не похвалит его, а скажет, что ударить Яцека должен был он за такие слова в адрес Эллины. Алексей без злобы посмотрел не него и вежливо попрощался. Дома, вечером, дождавшись Дмитрия Ивановича и Анну Львовну, он подробно им всё рассказал и попросил не беспокоиться за последствия.
– У них только один выход из положения – выгнать Яцека из школы, его семью из Союза, а Вацлава оставить, он тоже далеко не святой, хотя и умнее Яцека, – сказал Алексей.
Дмитрий Иванович всё-таки переживал из-за происшедшего. Утром он повёз детей в школу, остановил машину и высадил их за углом. Всё вышло, как и хотелось, но, по причине невозможности подъезда к школе, вся улица была забита машинами, а вдоль дорожки, ведущей от улицы до входа в школу, с двух сторон, стояли некоторые старшеклассники с родителями и учителя. Когда на дорожке появились Лёша и Саша, раздались несколько хлопков в ладони, перешедшие в продолжительные хлопки. Дмитрий Иванович не смог сдержать слёз, слёзы были и на лицах некоторых учителей.
– Да, Лёшины родители и на том свете могут гордиться своим сыном, – подумал он.
У самых дверей школы он увидел Веру Ивановну, обнимавшую Лёшу и Сашу.
– Господи, – подумал Дмитрий Иванович, – этот мальчик дал возможность почувствовать себя достойными людьми. Он выиграл бой у системы, он заставил их играть по своим правилам. Он вынудил их, и обоих комитетчиков, и чиновника от образования, и Вацлава петь по его правилам. Какое счастье, что он любит Сашу и Симу, он не даст их в обиду, защитит, если понадобится. Выходит, что он понимает нашу систему, находит умные шаги в борьбе с возникающими трудностями. Родители готовили его к сложностям в жизни, и он оказался достойным учеником. Он самостоятельно постоянно учится, много читает, много знает и занимается спортом, – подумал Дмитрий Иванович, – как будто бы понимает то, что и не все взрослые могут понять и дать правильную оценку.
Оставшиеся три месяца до окончания школы, Лёша напряжённо работал, много времени уделял предметам, которые будут на вступительных экзаменах юридического факультета МГУ. Дмитрий Иванович понимал, что без вмешательства со стороны, Лёшу не примут на этот факультет. И он решил посоветоваться с ним. Дмитрий Иванович думал, что разговор будет сложным и нервным, но Лёша сразу же всё упростил.
– Я понимаю, что поступить на юридический факультет нереально, но попробуем вместе искать дорогу.
– Первое, – я сирота по документам, второе, – я сирота по вине Аэрофлота, а он у нас принадлежит Государству. Следовательно, Государство несёт передо мной ответственность и обязано помогать мне во всём до совершеннолетия. Третье, – папины коллеги обещали мне помочь, и они это могут сделать. Надо попросить начальника милиции, полковника Седина Константина Ивановича, выяснить, кто из папиных сокурсников работает на этом факультете, может, кто-нибудь из сокурсников поднялся и выше, в Министерстве Юстиции или на высокой партийной работе. Если найдутся таковые, то просить за меня не стыдно, я хорошо учился, у меня хорошая комсомольская характеристика. Никто из просящих за меня не будет заподозрен в корыстных целях, а наоборот, будет выглядеть человеком порядочным и добросердечным. Если не найдём таких людей, тогда прийдётся найти того комитетчика из МИДа. Он там фигура, наверное, небольшая, но я ему понравился, им нужны люди грамотные и хитрые, а он меня считает именно таким.
– Дмитрий Иванович, вы не беспокойтесь, я никогда не буду служить этой системе и её защитникам. Но я должен стать юристом, я обещал это папе, – сказал Лёша, заметив в глазах Дмитрия Ивановича какое-то странное непонимание.
К счастью, всё получилось проще. Начальник милиции, полковник Седин, к которому подошёл Дмитрий Иванович, сказал, что помнит свои слова на кладбище и как раз сейчас у него на столе лежит дело, в котором замешан сын заместителя декана именно этого факультета. Ему уже звонили сверху с просьбой о сыне заместителя декана. Он пригласит заместителя декана поговорить о сыне и заодно расскажет о Лёше. И ещё у него появилась идея поискать в нашей системе людей, учившихся с Лёшиным папой, продолжал говорить полковник.
– Я подниму личное дело Алексея Алексеевича и посмотрю, с кем он учился на юридическом факультете, может кто-нибудь там и работает. Надеюсь, что всё получится. Я многим обязан Лёшиному отцу. Позвоните мне через недельку, но если меня не будет на работе, то скажете секретарю, кто вы, и она даст телефон, где меня можно будет найти.
Дмитрий Иванович, проработавший в советской торговле двадцать лет, удивлялся логичности и мудрости Алексея. Шестнадцатилетний парень нарисовал схему действий решения проблемы одинаково с сорока или немногим более лет полковником милиции. Лёша, как гроссмейстер в шахматах, рассчитал на десяток и более ходов вперёд.
Через семь дней Дмитрий Иванович позвонил полковнику, представился его секретарю, и она дала ему прямой телефон полковника, но уже в Главке Министерства, куда полковник переведен на повышение.
Дмитрий Иванович позвонил по новому номеру телефона, и его соединили с Константином Ивановичем.
Константин Иванович сказал, что рад его звонку, и велел ему и Лёше поехать на встречу с заместителем декана, а, заодно, подойти к одному из профессоров, он назвал фамилию.
– Этот профессор дружил с Лёшиными родителями, был на похоронах и будет рад встрече.
Дмитрий Иванович поблагодарил полковника и поздравил его с повышением. Полковник просил держать его в курсе дел и, не стесняясь, звонить в случае надобности, как по своим, так и по Лёшиным проблемам.
Разговор с полковником обрадовал Дмитрия Ивановича, вообще, такой знакомый в милиции для него больше, чем выигрышный лотерейный билет. В пятницу Лёша и Дмитрий Иванович поехали в Университет. Лёша взял с собой, на всякий случай, грамоты московских олимпиад по истории, английскому, французскому и немецкому языкам. Лёша попросил рекомендацию у директора школы и у второго секретаря райкома комсомола, с которым был в дружеских отношениях. Оказалось, что Эллина Воронова его двоюродная сестра и он, узнав о ЧП, сам ездил в школу, чтобы познакомиться с Лёшей. В Лёше он увидел такую личность, что сразу отбросил мысли о приглашении его на работу в райком комсомола. Он понял, что Лёше эта работа будет не по душе, его ум и порядочность будут помехой в работе.
Где-то за час они добрались до МГУ и их сразу же приняли в деканате.
Заместитель декана излучал радость от знакомства и попросил у них разрешение пригласить для беседы декана и друга Лёшиного отца, профессора Герасименко Владлена Викторовича.
Когда они появились в кабинете, то создалось впечатление, что собрались близкие друзья после долгой разлуки. Оказывается, они мельком слышали об истории с польским школьником, но не знали, что в этом принимал участие сын Алексея Алексеевича. В конце встречи, после часовой беседы с Лёшей и Дмитрием Ивановичем, они пожелали Лёше успешного окончания школы и сказали, что будут рады иметь такого студента.
Прошло два месяца после встречи в Университете, Лёша успешно сдал выпускные экзамены в школе, получил отличные характеристики от руководства школы, от районного комитета комсомола и рекомендации для поступления в Университет на юридический факультет. В Университете он успешно сдал все экзамены и был зачислен студентом юридического факультета МГУ.
Дмитрий Иванович сразу же позвонил полковнику в министерство, представился секретарю. Она попросила перезвонить через два часа, заодно сообщив, что уже не полковнику, а генералу.
Дмитрий Иванович позвонил и горячо поблагодарил генерала Седина. Дмитрий Иванович поздравил Седина с генеральским званием и пожелал ему дальнейшего роста по службе. Генерал поинтересовался жизнью Лёши и семьи Дмитрия Ивановича, просил не стесняться и звонить ему, если понадобится помощь.
УНИВЕРСИТЕТ
Учёба в Университете не требовала больших усилий от Лёши. Первую сессию он сдал на все пятёрки, как и большинство студентов группы. Вообще-то, уровень знаний и образованности у большинства студентов был очень высок. Человек десять из группы знали английский в достаточной степени, чтобы общаться со студентами из англоязычных стран. Лёша не афишировал своё знание иностранных языков, а просто записался на курс испанского языка. Это, конечно же, удивило сокурсников, но они и ранее отмечали у Лёши какую-то нестандартность в принятии решений. Они поначалу не понимали, почему Лёша не записывает лекции, изредка делая какие-то пометки на листочках бумаги, используя только согласные буквы. Когда один из сокурсников поинтересовался методикой такой записи, то Лёша написал на листе бумаги несколько слов без гласных: врт, крв, флсф и попросил его попытаться прочесть. Сокурсник мгновенно и правильно прочитал эти слова и, восхищаясь простотой идеи, поблагодарил Лёшу. Один из профессоров на лекции также заметил, что Лёша не ведёт записей, и во время перерыва подошёл к нему и спросил об этом. Предмет, который читал профессор, был не сложный, и он не сильно отступал в сторону от им же написанного учебника. Лёша ввёл себе за правило приходить на лекцию, заранее разобравшись дома с будущей темой. Он сказал профессору, что память позволяет ему заметить какие-либо отклонения в лекции от учебника. И тут же Лёша процитировал фразу, сказанную профессором на лекции и отсутствующую в учебнике.
– Иногда я делаю короткие записи, но только в редких случаях.
Ошеломлённый разговором с Лёшей, профессор, долго не мог прийти в себя. Так как преподаватель не давал Лёше подписки о неразглашении тайны, то это известие быстро стало факультетской сенсацией, особенно среди именно его коллег, читавших лекции на Лёшином курсе и которым только предстояло читать лекции Лёшиному потоку.
Вначале Лёша расстроился из-за огласки его способностей и умений, но он понимал, что рано или поздно это всё равно станет всем известно. Попозже кто-то узнал о Лёшиной школьной кличке полиглот, так что всё это внесло определённую стабильность и ещё выше подняло успеваемость в группе.
Благодаря скромности Алексея, его сокурсники не чувствовали себя глупее и радовались общению с ним. Спортом Лёша по-прежнему продолжал заниматься, но не в Университете, а там же в райотделе милиции. Зачёт по физической культуре ему ставили, освободив от обязательного посещения занятий по физической культуре и спорту. Преподаватель физкультуры понимал, что Лёша занимается какими-то видами единоборств. Он попросил Лёшу защищать честь факультета на соревнованиях по лёгкой атлетике, так как ещё раньше Лёша, отвечая на вопросы преподавателя, сказал ему о своих результатах на двухсотке и стометровке. Преподаватель был рад, так как именно на двухсотке и на сотке у него не было ребят, и Лёша заполнил эту брешь, да и его время было одним из лучших в Университете. И когда в мае на доске факультетских объявлений появилась молния с поздравлением Алексея Крылова со вторым местом на дистанции сто метров и третьим на дистанции двести метров в чемпионате МГУ, Лёша стал самой известной личностью на юрфаке. Сокурсники никогда не встречали Лёшу в спортзалах Университета, поэтому они понимали, что он тренируется где-то в другом спортивном обществе. Сам Лёша на эту тему предпочитал не говорить, чтобы не врать понапрасну. Как-то он посетил с сокурсниками и их преподавателем физкультуры соревнования по борьбе самбо на первенство Университета. Дело в том, что их преподаватель физкультуры был ответственным за факультетский спорт и просил студентов посещать университетские соревнования по различным видам спорта. Лёша внимательно смотрел бои и после просмотра пятого боя встал, чтобы уходить. Преподаватель спросил, почему Лёше не нравятся соревнования?
– Да, не нравятся, так как неправильно ведут бои, голову не включают.
– А ты думаешь, что выиграл бы у них, включив голову? – спросил преподаватель.
– У двух – трёх я бы выиграл и без головы, а у остальных, включив голову, – сказал Лёша, немного смутился и извинился за кажущуюся хвастливость.
Преподаватель внимательно посмотрел на Лёшу, задумался и отошёл в сторону. Лёша сам подошёл к нему и попросил никому не говорить, что он специализируется в единоборствах, он занимается этим уже семь лет в структуре спортивного общества Динамо и участвует только в закрытых соревнованиях. Лёша назвал фамилию тренера, обучающего его все эти годы. Преподаватель слышал эту фамилию и знал, что именно он проводит подготовку спецназа МВД России. Он удивлённо ещё раз посмотрел на Алексея, затем как-то осторожно пожал ему руку и попрощался.
ПЕРВОМАЙСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ
Учёба Алексея по-прежнему шла своим чередом. Он сдавал все экзамены досрочно и только на отлично. Отношения с преподавателями были настолько хорошими, что иногда создавалось впечатление, что Алексей не студент, а их коллега. Некоторые профессора пытались привлечь Алексея к научной работе на своих кафедрах, но ему удавалось, не обижая никого, отказываться от предложений. На четвёртом курсе произошло событие, из-за которого ему пришлось идти просителем к декану. История происшедшего такова: один из студентов их потока, которого Алексей толком и не знал, пришёл, как и полагалось, на первомайскую демонстрацию, но через десять минут после списочной проверки исчез. А в это время появился кто-то из функционеров комитета комсомола Университета и потребовал повторной проверки. Конечно же, этого студента уже не было, и дело приняло нехороший оборот. Комсорг группы не сказал, что Гречишин, а такой была его фамилия, отпросился из-за тяжелой болезни матери. Чтобы не подводить своих товарищей, он явился на перекличку и сразу же после её проведения побежал к себе домой.
Лёша был неподалёку от группы студентов, обсуждавших это происшествие, и подошёл к комсоргу, чтобы выяснить правду. Комсорг знал Лёшу и уважал его, как и многие на факультете. Он рассказал Крылову всё, как было.
– Я просто побоялся сказать тому идиоту про болезнь матери Олега, да и ему до лампочки это – говори, не говори.
Сразу же после праздников, во второй декаде мая, появилось объявление об открытом комсомольском собрании с темой: «Исключение студента Гречишина из комсомола». Лёша предвидел последствия и попытался разыскать Гречишина. Но в Университете он не появлялся, а его домашнего телефона никто не знал. Парень жил с матерью без отца, у которого была другая семья, как узнал Лёша впоследствии. Лёша выяснил в деканате адрес Олега Гречишина и поехал к нему домой. Дома он застал Олега и его маму, прикованную к постели. Олег удивился приезду Алексея, с которым они только здоровались и никогда толком и не говорили. Алексей рассказал о случившемся на факультете. Олег расстроился, так как он предупредил комсорга, но сказал, что его маме настолько плохо, что он её, в любом случае, не может оставить одну.
– Исключат, так исключат. В жизни всё можно начать сначала, а мама у меня одна и для меня она важнее и Университета, и комсомола.
Лёша обнял Олега, пожал ему руку и пообещал сделать всё, чтобы это собрание не состоялось. И ещё он узнал у Олега телефон их поликлиники и фамилию лечащего врача его мамы.
На следующий день Лёша попросил Дмитрия Ивановича пораньше подвести его к метро, так как он хочет встретиться с деканом. А вечером он расскажет ему и Анне Львовне о причине встречи. Уже в 7-30 он был у деканата, и через пять минут декан его принял, как старого и уважаемого друга. Лёша извинился, что отрывает его от дел во внерабочее время, но вопрос не терпит отлагательства. Лёша рассказал ему о комсомольском собрании и о несправедливости, которая может произойти.
– Я уважаю Вас, Геннадий Иванович, не только, как декана факультета, как человека принявшего меня в Университет, но и как учёного, чей курс лекций я прослушал с большой пользой для себя. Вы же знаете, что я никогда не вру, я лучше промолчу, но говорить неправду не буду. У Олега Гречишина мама действительно тяжело больна, и поступил он не только правильно, но и достойно. Чтобы не подвести свою группу, он явился на перекличку по просьбе комсорга. Я на его месте просто не пришёл бы, вообще. И не его вина, что у нас общественное выше личного, выше любви к матери. Вы же знаете, я сирота, но если бы мне сказали, брось учиться, брось комсомол, и родители оживут, то я бы и секунды не задумывался. Даже в Библии сказано, что родители превыше всего. Я случайно оказался среди группы ребят, когда наш комсорг факультета устроил разборку по поводу отсутствия Гречишина. Большего издевательства над русским языком я давно уже не слышал. Мне не хотелось бы вам передавать эту тираду, но особенно меня поразили безграмотность и безапелляционность, с какой всё это говорилось. Наше общество ждут скверные времена, если подобные люди и далее будут нами руководить и от них будут зависить наши судьбы. Я патологически ненавижу несправедливость, независимо от того, в чей адрес она направлена. И вы нас обучаете не только знаниям законов, но и требованиям неукоснительного их соблюдения. Простите, что я говорю сухим языком, но при разговоре с вами на эту тему эмоции неуместны.
Геннадий Иванович откашлялся и начал медленно говорить:
– Пойми и ты меня, Лёша. Мне уже звонили из ректората, парткома, комитета комсомола, который, как и ты знаешь, у нас на правах райкома. Я не могу отменить собрание, если даже Олег и не явится. Попробуй сам изменить ход собрания, только не навреди и себе. Он что твой друг?
– Нет, сказал Лёша, я его почти и не знаю, но я ненавижу несправедливость и нечестность, ханжество и лицемерие.
Декан внимательно посмотрел на Лёшу и сказал, что не завидует его будущей жене, но был бы счастлив, иметь такого друга.
– А он у Вас есть, правда, слишком молодой – это я. К Вам, Геннадий Иванович, у меня просьба, попросите секретаря деканата позвонить в поликлинику, где лечится мама Олега, и узнать о состоянии её здоровья. Поймите меня, Геннадий Иванович, если, не дай Бог, мама Олега умрёт, а вы исключите его из Университета, то в бездушии обвинят вас. Они же не могут обвинить партком или комитет комсомола. Я просто пытаюсь спрогнозировать ситуацию и исключить плохие последствия для вас.
Декан посмотрел на Лёшу преданными глазами и пообещал всё сделать, как он просил.
– Я даже пошлю секретаря за письменным подтверждением болезни. А ты поддержи меня на собрании, но я постараюсь не выказывать своего отношения. Пойми и ты меня.
Лёша поблагодарил Декана и вышел из кабинета.
Через неделю состоялось открытое комсомольское собрание факультета. На собрание пришли практически все студенты юридического факультета и преподаватели. Комсорг факультета решил сделать явку обязательной, чтобы в будущем на всякие подобные мероприятия студенты являлись под страхом исключения. Секретарь партийного бюро не только поддержал его, но и захотел использовать это собрание, как прецедент для будущих мероприятий и ещё один трамплин в своей карьере. Лёша занял место в зале недалеко от трибуны в седьмом ряду прямо у прохода. В президиум собрания уселись секретарь партбюро, представитель комитета комсомола МГУ, комсорг факультета и декан. Рядом за небольшим столиком расположилась секретарь собрания, она же и секретарь деканата. Собрание открыл парторг факультета.
С поставленной в голосе скорбью он сообщил о ЧП происшедшем на факультете, факультете, само название которого подразумевает высочайшую сознательность и неукоснительную верность линии нашей партии. С каждым его словом декан факультета всё более и более расстраивался и, поискав глазами Алексея, растерянно посмотрел в его сторону.
Лёша улыбнулся и сделал отмашку рукой, мол, всё это я и ожидал. Для себя Лёша давно уже сделал вывод, что декан и парторг не очень понимают друг друга, и парторг очень уж хочет стать деканом факультета. Алексей заранее просчитал для себя и вариант придания собранию политической окраски. Он был готов и к этому.
Ну что ж, решил Алексей, дадим бой и парторгу, которого немного знал по бездарно прочитанному им курсу лекций. Лёша ещё на его лекциях обратил внимание на слабость логического мышления у доцента Тронько, имевшего, как говорили, большие связи в партийных органах. После него выступил комсорг факультета. Вдохновлённый речью парторга, он сразу же заявил о недопустимости обучения в лучшем и главном ВУЗе страны людей подобных Гречишину.
– Мне вообще непонятно, как могли даже принять документы к поступлению в МГУ у такого молодого человека, – говорил он с фальшивой маской боли на лице.
Он обвинил Гречишина в обмане своих друзей комсомольцев, в неуважении ко всем нам, не явившись на собрание. Своё выступление он закончил предложением принять решение об исключении Гречишина из комсомола и из Университета. После этих слов в зале наступила гробовая тишина. И тут слово взял декан.
Он отметил, что в последнее время действительно уменьшилось количество студентов, являющихся на общественные мероприятия и различные сборы.
– И в этом я вижу и свою вину. Более сорока студентов, не москвичей, написали мне заявления, и я их отпустил домой к своим родителям на майские праздники. Семнадцать заявлений я подписал на просьбы родителей, уехавших с детьми на отдых. Насколько мне известно, более тридцати заявлений подписал уважаемый Александр Сергеевич, наш парторг, и восемнадцать студентов согласовали свой отъезд на отдых с нашим комсоргом факультета. В будущем разрешение на неучастие в демонстрациях будет обязательно согласовываться с отделом кадров Университета и парткомом МГУ.
– Я хотел бы узнать мнение студентов факультета, услышать их оценку поступка комсомольца, их товарища по учёбе.
В этот момент Алексей поднял руку и одновременно с этим уверенно шагнул к трибуне. Декан факультета, укоризненно посмотрел на комсорга, будто бы Лёша выходит на трибуну по заранее намеченному комсоргом плану.
– Слово предоставляется нашему лучшему студенту, комсомольцу, активно защищающему спортивную честь нашего факультета, Алексею Крылову, далеко не радостным голосом произнёс декан.
– Уважаемые мною комсомольцы и уважаемые мною преподаватели! Мне очень больно присутствовать на этом собрании. Я внимательно слушал нашего парторга, доцента Тронько, нашего комсорга, студента выпускника и уважаемого мною нашего декана, профессора Рыжова. Я позволю себе сделать небольшой анализ выступления нашего декана.
– Уважаемый Геннадий Иванович, подписывая заявления не москвичам, вы разрешаете им пропустить лекции в промежутке с 1 мая по 9 мая и это Ваше право, как декана, решение, несущее в себе гуманный характер, дать возможность иногородним студентам побыть рядом с родителями во время праздников. Разрешая семнадцати комсомольцам москвичам пропустить учебные, я подчёркиваю, учебные дни, для поездки на отдых, вы нарушаете устав Университета. В этом случае ваше решение нарушает законность, так как вы подписываете заявления тем, у кого есть родители и живут они в Москве, ставя, допустим, меня, как Вам хорошо известно, сироту, в неравное с ними положение. Более того, и вам и нам понятно, дети, чьих родителей к вам обращаются с такой просьбой о пропуске занятий для отдыха. Мне не понятно, на каком основании 30 студентов получили освобождение парторга факультета от обязательного посещения лекций. И 18 студентам комсорг нашего факультета разрешил отсутствовать до 10 мая. У Вас, как у декана, в соответствии с уставом Университета, есть право сегодня же подать рапорт на отчисление 48 студентов, так как на их заявлениях нет вашей разрешающей резолюции, и вы вправе поставить вопрос об их отчислении за пропуск занятий по неуважительным причинам, я подчёркиваю – за пропуск занятий. Сама специфика нашего факультета, юридического, требует, в первую очередь, от нас самих строго следовать букве закона. Этому вы нас великолепно обучаете на занятиях, так давайте следовать этому и на практике.
– Теперь я немного остановлюсь на словах нашего парторга. Доцент Тронько, читая нам лекции, всегда обращал наше внимание на причинно-следственные связи, как важнейший фактор в изучении марксизма-ленинизма. Поэтому мне не ясно, как отсутствие студента Гречишина влияет на нашу верность линии нашей партии, на верность самого Гречишина линии нашей партии. И так как наша партия всегда требовала от партийцев чёткости и ясности в изложении своей позиции, я, как комсомолец, не согласен с такой трактовкой случившегося, более того, вижу в этой трактовке действия наносящие вред авторитету Коммунистической Партии.
Парторг, побледневший и растерянный, даже не пытался сказать какие-либо слова в своё оправдание.
– Перехожу к самому главному, к анализу выступления нашего комсорга. Я обращаюсь к вам, Геннадий Иванович, почему вы, как декан, как образованный юрист, не остановили выступление нашего комсорга. Он предъявил вам обвинение в неквалифицированном приёме студентов. Я допускаю себе мысль, что активная общественная деятельность помешала комсоргу факультета изучить основы законов нашей страны, но незнание нашей Конституции о праве всех граждан СССР на образование в любом ВУЗе независимо от пола и тому подобное. Смешение понятий также не к лицу будущему юристу и, возможно, аспиранту. Также он не имеет никакого права ставить вопрос и выносить решение об исключении из Университета. Это прерогатива только ректората. Скажу откровенно, что не юридическая и не человеческая безграмотность комсорга вызывают во мне протест, а полное отсутствие гуманности, доброты, элементарного человеческого участия. За прошедшие двадцать дней никто из членов бюро комсомола факультета не выяснил детали происшедшего. Мне комсорг группы сказал, что Олег во избежание проблем для группы, прибежал на демонстрацию отметиться при перекличке, а комсорг факультета даже не послал никого из комсомольцев домой к Олегу для оказания помощи. Олег Гречишин очень нуждается в помощи, если уже две недели не ходит на лекции. Мне говорили, что Олег отличный студент, никогда не пропускал занятий, всегда сдавал экзамены в срок и за четыре года учёбы не имел ни одной тройки. Наша партия считает успехи студентов в учёбе важнейшей и основной задачей при построении нашего коммунистического будущего. Наше государство тратит громадные средства на систему Высшего Образования и наша задача эти средства правильно осваивать. Государство и наша партия видят в нас будущее страны, и мы обязаны отличной учёбой ответить на заботу партии о Высшей Школе.
– Вы, наверное, обратили внимание, что я акцентировал ваше внимание на пропусках занятий, как нарушении устава Университета, но ничего не говорил о неучастии в демонстрации. В уставе Университета сказано, что задача общественных организаций привлекать студентов к общественной жизни ВУЗа. Студенты, как и остальные граждане нашей страны, не обязаны ходить на демонстрации под давлением. Для подавляющего числа наших сограждан Первомай – это праздник свободного труда и возможность совместного общения. Таким его всегда видел наш вождь В.И. Ленин. К сожалению, рано ушедший от всех нас товарищ Андропов, в одном из своих выступлений, чётко изложил позицию партии в отношении к принудиловке. Лично я и многие мои сокурсники с удовольствием и по собственному волеизъявлению идём на демонстрации и субботники. Задача комсомольской организации факультета быть застрельщиком во всех добрых и полезных начинаниях и инициативах. Избранные нами комсомольские вожаки должны знать о наших проблемах, быть не над нами, а рядом с нами, вместе с нами.
Кто-нибудь знает о состоянии здоровья матери Олега? Я не приятель Олега и ранее с ним не общался, но есть же у него друзья? – обратился к залу Крылов.
– Минутку, – вмешался декан, – я поручал секретарю деканата узнать причины отсутствия Олега на занятиях.
– Анечка, вы выяснили? – спросил он у секретаря.
Женщина открыла папку и зачитала справки из поликлиники о безнадёжном состоянии здоровья матери Олега. Врачи предполагают летальность исхода в ближайшие дни.
После прочтения справок из поликлиники весь зал замер.
Лёша сказал о бессмысленности дальнейших обсуждений и предложил вынести решение о переизбрании комсомольского секретаря, как не соответствующего своей должности.
– Моё же, подчёркиваю, личное мнение, что и диплома юриста он не достоин, но решать, к сожалению, это не мне.
Лёша медленно покинул трибуну и сел на своё место в зале.
Геннадий Иванович взял бразды правления собранием в свои руки и попросил всех присутствующих успокоиться, а в решении записать, что ранее указанная повестка собрания признана ошибочной и отменена.
Участники собрания, в отличие от президиума, не спешили расходиться, продолжая активно обсуждать происшедшее. Лёша встал со своего кресла и, не спеша, не реагируя, на внимательно следящих за ним студентов, вышел из зала. Неподалёку от выхода, прижавшись к стеночке, стояла секретарь деканата. Лёша не сомневался, что она поджидает именно его. Когда Лёша поравнялся с нею, она тихо, почти шёпотом, попросила его зайти к декану.
– Он вас ждёт ровно через час, и он будет один в кабинете.
Раньше секретарь никогда не говорила Лёше Вы, а сейчас это было сказано с открытым уважением и даже каким-то преклонением.
– Нет проблем, через час я буду у Геннадия Ивановича, – ответил Лёша.
Ровно через час Лёша стоял перед деканом. Геннадий Иванович обошёл свой стол, подошёл к Алексею, обнял и трижды расцеловал его по русскому обычаю.
– Ты знаешь, Алексей, я впервые за последние двадцать лет наконец-то надышался. Оказывается у пройдохи из комитета комсомола МГУ был всё время включён диктофон и велась запись собрания. Он уже прокрутил её второму секретарю парткома МГУ, не зная, что я был в своё время его научным руководителем. Мне позвонил второй секретарь парткома и уже звонил проректор, курирующий наш факультет. Они выразили мне полное доверие, а проректор позвонил лично Олегу и, узнав, что его мама в реанимации, связался с больницей. Там ему сказали, что её часы сочтены. Он попросил меня не принимать никаких мер к активистам, а подождать день, другой. Он спросил у меня, как я догадался побеспокоиться в поликлинике, и я промолчал, что это твой совет. Если бы я сказал это, то они бы усмотрели в этом многоходовую комбинацию, хотя они и знают, что я не пошёл бы на такой шаг. Парторга уже вызвали в партком и, наверное, предложат изменить стиль работы, а, возможно, и освободят от партийной работы. В одном я уверен, даже если и когда-нибудь покину этот пост, то деканом ему не быть, и на своей докторской диссертации он уже может поставить крест. После твоего выступления наши профессора не побоятся дать справедливую оценку его работе. Кстати, проректор спрашивал о тебе и рекомендовал идти в аспирантуру.
– Геннадий Иванович, – прервал декана Лёша, – я не собираюсь идти в аспирантуру. Я обещал отцу, и он очень хотел видеть меня продолжателем его дела. Это звучит высокопарно, но я всегда верен своим обещаниям.
– Насчёт кандидатской диссертации, скажу только одно, из двенадцати кандидатских работ, с которыми я ознакомился в нашей библиотеке, девять являются просто обзорами, которые могли бы быть и пошире. Я привлёк бы источники английской, французской, немецкой и испаноязычной литературы, и работы имели бы более значимый характер.
– Прости Алексей, но ты говоришь о диссертации Гребенюла?
– Наверное, да, о ней, меня удивило звучание фамилии автора.
– А разве ты сможешь читать литературу на названных тобой языках?
– Смогу, потому что изучал их с детства, а испанский язык выучил у Елизаветы Фёдоровны из университетского иняза. Моя мама была лингвистом в Тореза, учила меня, и я сам ежедневно по сорок пять минут читаю книжки на этих языках. Я не назвал ещё польский язык, но у них нет самостоятельной юриспруденции, по крайней мере, последние сорок лет. Извините, Геннадий Иванович, но мне уже надо уходить, спасибо за помощь и всего вам хорошего.
Они ещё раз тепло попрощались, и Лёша поехал домой. Декан посидел минут десять в раздумье, потом позвонил на кафедру иностранных языков и попросил Елизавету Фёдоровну, за которой он в молодости даже ухаживал. Лиза как раз была не занята и даже обрадовалась звонку.
– Лизонька, – начал Геннадий Иванович, – у меня к тебе вопрос: что ты скажешь об Алексее Крылове?
Немного помолчав, Елизавета Фёдоровна сказала, что за все тридцать лет работы в МГУ у неё не было такого студента, аспиранта, и, к сожалению, не будет.
– Он смог бы за три – четыре месяца написать кандидатскую диссертацию по языкознанию и покрепче наших аспирантов. Он понимает логику языков, их историю и будущие изменения. Я даже не понимаю, почему он поступил на юридический факультет, а не пошёл на наш факультет иностранных языков. Да он уже и в испанском языке знает больше меня. Раз в неделю он приходит ко мне на кафедру, и мы занимаемся, только не ясно, кто с кем. Часто к нам присоединяются немцы, англичане, французы и начинаются научные споры, в которых Лёша нас частенько побеждает. Он же полиглот. Ты знаешь, Гена, я временами завидую его родителям, он о них никогда не рассказывает, отец военный, мама лингвист. Видно в семье какой-то непорядок и он избегает этих разговоров. Наш факультет отдал бы за Лёшу многое, так он полюбился всем. Да, Гена, он же твой студент, кто его родители?
– Родителей у него нет, Лизонька, и он сирота с двенадцати лет, вот так. Скажу только тебе, он сегодня спас мне моё кресло и преподал мне и многим преподавателям урок мужества и мудрости на всю жизнь, да и всем студентам факультета тоже. Ты сама об этом узнаешь по нашему Университетскому беспроволочному телеграфу через пару дней.
Алексей вечером за ужином рассказал Дмитрию Ивановичу и Анне Львовне историю со студентом Олегом Гречишиным и о своём решении помочь ему. Он подробно в деталях, не упуская даже мелких нюансов, рассказал и о собрании, и о своём выступлении, и о беседе с деканом после собрания.
Дмитрий Иванович слушал внимательно, но спокойно. Когда Лёша закончил, Дмитрий Иванович сказал ему и Анне Львовне, что ему уже звонил декан и поблагодарил за Лёшу.
– Я сказал декану, что в этом почти нет нашей заслуги, всё это в тебя вложили твои родители, светлая им память, а мы только помогаем тебе выжить с меньшими потерями в этом жестоком мире. Декан просил меня дать тебе совет сделать диссертацию при написании диплома, а он получит разрешение ВАКа признать твою работу достойной степени кандидата юридических наук. Мы не твои родители, но уверены, что твои родители посоветовали бы тебе защититься, а потом идти на работу в милицию. Если тебя смущает, что твои будущие коллеги, узнав о степени, будут косо смотреть в твою сторону, то скрой от них этот факт своей биографии.
Лёша пообещал подумать, и сказал, что склонен выполнить их пожелание.
На факультете произошли большие перемены, как и во всей стране. Парторг и комсорг были освобождены от своих обязанностей буквально через три недели после собрания и через неделю после смерти матери Олега. В Университетской газете была напечатана большая статья о бездушии факультетских руководителей: парторга и комсорга. С уважением написали о декане, который, несмотря на позицию партийных функционеров, оказал помощь студенту и не допустил принятия несправедливого решения. Таким образом, Лёшин расчёт оказался верен на все сто процентов. Декан факультета часто думал об Алексее, теперь, когда он знал о многих его достоинствах, он понял, каким классным детективом может стать Крылов. Но он понимал, что жизнь иногда диктует и свои правила, а кандидатская упрочит его положение в обществе.
После окончания семестра Лёша записался на приём к декану по личному вопросу. Декан принял его, как близкого друга, попросил секретаря принести им кофе, не пускать никого в кабинет и не соединять его ни с кем по телефону.
Лёша рассказал декану о своей жизни, об учёбе и о планах на следующий учебный год. Он попросил Геннадия Ивановича разрешить ему начать написание дипломной работы, которая с его точки зрения не будет уступать кандидатской диссертации.
– Я просмотрел в библиотеке множество диссертаций, как кандидатских, так и докторских и нигде не встретил темы, интересующей меня.
– И какая же тема заинтересовала тебя? – спросил декан.
Лёша задумался и уверенно назвал: Сравнительный анализ законодательств в области уголовного права стран Западной Европы и СССР.
– Не подумайте, что я самоуверен, но к 1 сентября я берусь доложить Вам, если вы согласитесь быть моим руководителем, всё об уголовном праве Англии, Франции, Германии и Испании. Не так давно я сдавал Вам экзамен по уголовному праву СССР, и вы назвали мои знания основательными. Я вам обещаю, что мои знания по уголовному праву этих стран будут не слабее.
– Ты замахнулся на тему, которую и для докторской диссертации не берут. Хотя всё, за что ты берёшься, у тебя получается. Я рад, что ты выбрал меня, может быть, и я пополню свой багаж знаний и окажусь хотя бы чем-то тебе полезным. Я благодарен тебе, за предоставленное мне доверие быть твоим руководителем.
Лёша попросил декана дать разрешение на получение литературы на иностранных языках, а также подписать его в первом отделе.
– Геннадий Иванович, мне это надо именно сейчас, так как с 12 июня я намереваюсь начать заниматься.
Ровно через три дня Алёша получил из деканата разрешение на работу с библиотечными фондами, подписанное деканом и начальником первого отдела Университета. Секретарь деканата сообщила ему о трудностях, с которыми столкнулся Геннадий Иванович, подписывая в первом отделе. Но после того, как начальник первого отдела, генерал Ступницкий Евгений Евгеньевич позвонил к своему куратору в КГБ, то он весь расцвёл в улыбке и откровенно сказал, что Крылову можно давать любую литературу.
– Я, – сказал декан, спросил причину такого доверия и Ступницкий ответил мне, что ты умудрился, будучи школьником, выдворить из страны польского дипломата, на которого и наши спецслужбы имели зуб, но не хватало материалов. Да и Польша вроде бы братская страна.
Декан попросил Лёшу рассказать историю с дипломатом, если это не тайна. Лёша, рассмеявшись, подробно поведал ему историю случившегося в школе с ним ЧП.
– Да, – тоже улыбаясь, – сказал Геннадий Иванович, теперь и я понимаю, почему пришлось учить польский язык. Кстати, теперь и я вспоминаю, что профессор Герасименко рассказывал мне эту историю после нашего с тобой и Дмитрием Ивановичем знакомства в деканате.
– Лёша, скажи откровенно, тебе нравилась та девушка?
– Нет, Геннадий Иванович, не нравилась никогда, я вообще безразличен к особам другого пола. Для себя я решил, что не буду тратить время на девушек, пока не стану самостоятельным. Сначала начну зарабатывать достаточное для достойной жизни количество денег, и не переводами, не знаниями в области юриспруденции, а своим умением разгадывать логически сложные преступления, умением пользоваться способностями нюхача, которые мы с папой развивали во мне с раннего детства. Я понимаю зыбкость своей позиции, но, увы, такова позиция и я такой. Возможно, со временем я поменяю свои взгляды в этом вопросе, но это время ещё не пришло.
Декан с уважением смотрел на молодого человека, волею судьбы рано осиротевшего, и тут же подумал о своих детях, имеющих почти всё и совершенно не ценящих такую жизнь.
Лето пробежало слишком быстро, и в начале сентября Алексей попросил у декана выкроить из своего графика два часа для обстоятельной беседы. Геннадий Иванович назначил Алексею встречу на вторник второй недели месяца в семь утра. Алёша точно в семь стоял у деканата, ожидая Геннадия Ивановича. Декан опоздал на четыре минуты, за что попросил у Алексея прощение, и сразу же войдя в кабинет начал беседу. Лёша рассказал о проделанной работе, показал множество таблиц, иллюстрирующих различные подходы к определённым положениям уголовного права. Он обратил внимание профессора на значительные разночтения в уголовном праве СССР и чёткость изложения этих же положений во всех странах Запада, рассматриваемых им в этой работе. Лёша объяснил это тем, что базой уголовного права Запада служит Римское Право, созданное на основе религиозных воззрений Западного Мира.
– Мне пришлось изучить и основы Римского Права, но я не хотел бы давать идеологическую оценку изученного. Я прошу вас дать мне совет, какие вопросы мне следует рассматривать и каким проблемам дать качественную оценку в нашем понимании уголовного права.
Лёша оставил Геннадию Ивановичу прошитую папку на двести двадцать шесть листов машинописного текста. Декан, уже переставший чему-либо удивляться при общении с Алексеем, попросил неделю на ознакомление с трудом и подготовку замечаний. Лёша поблагодарил Геннадия Ивановича и пошёл на вторую пару, так как первую пару и час до восьми утра они потратили на беседу. Ровно через неделю Алексея пригласили в деканат. Алексей явился в назначенное время, но декан был в кабинете не один. Алексей извинился и сказал, что подождёт в коридоре.
– Нет, нет, – быстро выговорил Геннадий Иванович, – заходи и познакомься, это Фёдор Иванович Лесняков, да, да – Академик Лесняков, автор учебников, по которым ты изучал уголовное право. Я сам ознакомился с твоей работой и попросил Фёдора Ивановича прочесть написанное тобой сочинение. В этот момент в разговор вступил и Фёдор Иванович.
– Во-первых, молодой человек, я читал вашу работу и думал, что автор жуткий буквоед моих лет или, в крайнем случае, возраста Геннадия Ивановича. Я посвятил уголовному праву всю свою сознательную жизнь и, прочитав вашу работу, удивился, как это я не знаком с этим учёным. Геннадий Иванович не сказал мне, что вы студент. Теперь, глядя на вас, я понимаю, что первоисточники вы изучали без помощи переводчика, некоторые из книг, на которые вы ссылаетесь, у нас ещё не переведены и вряд ли будут переведены. Как я понимаю, вам почему-то доверяют и разрешили с ними ознакомиться. По-видимому, ваше знание языков дало вам возможность не просто ознакомиться, а в течение нескольких лет и изучать их.
Геннадий Иванович вмешался в разговор и сказал, что у Алексея было всего меньше трёх месяцев для работы с литературой.
– Это что, соответствует действительности? – спросил Фёдор Иванович.
– Да, это так, но книги под номерами 4, 7, 12, и 15 я читал ранее на русском языке и разобрал их по полочкам ещё в том учебном году. Книги под номерами 5, 6, 8, 9 и 13 я вынужден был читать не на русском языке, а книги, номера которых я вам не назвал, но ссылался на них, мною поверхностно рассмотрены, но не читаны, как не заслуживающие внимания.
Фёдор Иванович улыбнулся и сказал, что его имени, слава Богу, нет в этих номерах. Оба профессора, не сговариваясь, громко расхохотались.
– Послушайте, Геннадий Иванович, – начал говорить Фёдор Иванович, – а он ведь первый учёный, который мне в глаза называет вещи своими именами. Несмотря на то, что о таких, как он, говорят, близок к гениальному, ему обязательно будут ставить палки в колёса всю жизнь и в нашу академию никогда не изберут. Это вам не физика и не математика, где гения не остановишь, хотя притормозить можно и тормозят. Наша наука у нас идеологическая и без первых четырёх букв идео не в цене. Если эту работу отшлифовать, подчистить, добавить во вводной части ссылки на очередные пленумы и съезды, то я готов сам представить её к докторской. Да, к докторской. В работе есть то, что лет через десять станет основой нашего законодательства.
– Если ваши родители, Лёша, секретари ЦК или хотя бы заведуют отделами в ЦК, то попробуйте.
– Нет, – снова вмешался в разговор Геннадий Иванович. – Лёша сирота с двенадцати лет, его родители разбились на самолёте, но успели научить его многому. Лёша не собирается идти в аспирантуру и в науку, вообще. Он обещал отцу продолжить его дело, у него громадные задатки для сыщика. Это я хочу, чтобы он защитил диплом и сразу же диссертацию. За все годы моей работы в МГУ на нашем факультете не было студента равного Лёше. Почему мы допускаем возможность признания дипломной работы соответствующей кандидатской или даже докторской диссертации на математическом факультете и не признаём аналогов на юридическом или любом другом гуманитарном факультете? Не сдерживаем ли мы этим прогресс в нашей науке? Или идеологическая составляющая не допускает этого? Все выдающиеся марксисты написали свои лучшие работы в молодые годы. Давайте поможем одному юноше, а потом появятся и другие.
Фёдор Иванович задумался, снял очки, погладил себя по абсолютно лысой голове и изрёк:
– Давайте рискнём.
Они говорили так, будто Алёши и не было рядом с ними в кабинете декана.
Опомнившись, декан попрощался с Лёшей и попросил зайти к нему через пару дней в любое время. Фёдор Иванович тоже тепло попрощался с Лёшей и легонько его обнял.
– Вы юноша идите, а мы тут по-стариковски поболтаем и попробуем найти оптимальный вариант, как любят сейчас говорить наши перестройщики – перенастройщики.
Прошло две недели после встречи с деканом и с академиком Лесняковым, а из деканата не было никаких известий. Лёша решил не форсировать событий и дождаться приглашения декана.
В стране начались непонятные попытки построения социализма с человеческим лицом. Появились новые термины и определения предполагаемых изменений в обществе, не несущие в себе никаких смысловых нагрузок. Алексей понял, что наступает период распада империи. Симптомы всех кажущихся изменений в обществе и словесная чепуха, сопровождавшая всё это, напоминали Лёше процессы распада империй, подробно описанных во многих как исторических, так и художественных произведениях.
Лёша, не дождавшись приглашения на беседу с деканом, сам проявил инициативу и пришёл в деканат. Геннадий Иванович встретил его, как всегда, тепло и по-отечески нежно. Не ожидая Лёшиных вопросов, он сам спросил Лёшу его мнение о происходящем в стране и обществе. Алексей минуту подумал и чётко изложил своё видение происходящего и ближайшие последствия. Геннадий Иванович тоже, подумав минуту, сказал, что и многие его коллеги считают так же, как и Лёша. Хотя некоторые горячие головы видят во всём происходящем ростки бескровной революции и будущий экономический рост. Лёша сказал, что всё это может и будет, но сначала придут к власти те, чьи шансы быстро перескочить с третьих и десятых позиций во власти на первые, были раньше маловероятными, а сейчас резко возросли. Переход же к благоденствию и большому экономическому росту, если и произойдёт, то только после смены «перестройщиков». А наступит это не раньше чем через лет эдак тридцать.
– Русский народ очень медлителен в исторических переменах.
– А почему ты говоришь «русский народ», а не советский, – спросил Геннадий Иванович.
Лёша снова призадумался и медленно ответил.
– Не будет советского народа, так как не захотят царьки из других республик подчиняться второсортным авторитетам, лицам из третьих эшелонов сегодняшней власти, всяким там советникам и мелким аппаратчикам из ЦК. А если им удастся уцепиться за власть, то держать её они будут долго и цепко. Заполучив власть почти случайно и явно незаслуженно, они будут за неё крепко держаться и не пожалеют ни чьей крови, за исключением своей, конечно же.
Геннадий Иванович не всё понял, что сказал Лёша, сам он абсолютно был уверен в цельности и незыблемости СССР. Они обсудили порядок тем в Лёшиной работе и договорились о его выступлении на Учёном Совете факультета. Геннадий Иванович попросил всё-таки написать введение к работе, используя старые штампы, чтобы не вызывать внутреннего недовольства членов Учёного Совета. Лёша согласился, сказав, что для старшего поколения граждан страны сейчас наступает тяжёлое время с моральной точки зрения, а в дальнейшем и финансовое. Геннадий Иванович обозвал Алёшу пессимистом и даже паникёром. Лёша не обиделся, но сказал, что рад был бы ошибиться в своих прогнозах. На этом они и расстались, договорившись о встрече за день до учёного совета.
В начале октября на факультетской доске объявлений появилось сообщение о расширенном заседании Учёного Совета факультета. Одним из пунктов повестки дня Совета был научный доклад студента пятого курса Алексея Крылова. В самом низу объявления было написано, что вход свободен для всех желающих. Эта приписка вызвала большую сумятицу на факультете. Раньше заседания Учёного Совета всегда были закрытым мероприятием, на которое приглашались даже не все преподаватели факультета. И объяснялось это спецификой научных проблем, решаемых учёными факультета. Закрытость обсуждаемых тем не вызывала ни у кого даже сомнений в правильности принимаемых мер, так как факультет обеспечивал юридическую защиту интересов правящей партии. Впервые нарушался многолетний порядок работы. Геннадий Иванович, как декан и Председатель Учёного Совета факультета, обратился с предложением открытого заседания Учёного Совета к проректору МГУ по науке. Тот, в свою очередь, попросил канцелярию найти приказы или положения по правилам проведения заседаний Учёного Совета юридического факультета. Как ни оказалось странным, но не было ни одного документа, регламентирующего закрытость заседаний. Более того, канцелярия проректора обратилась к первому отделу, надеясь там найти соответствующие пусть даже не приказы, а рекомендации. Увы, и там ничего не было обнаружено. Геннадий Иванович был Председателем Учёного Совета факультета, как и деканом, четыре года, и у него никогда не возникало и тени сомнений, что закрытость заседаний Учёного Совета факультета имеет под собой правовую базу. Конечно, закрытость некоторых заседаний Совета позволяла рекомендовать к закрытой защите заведомо слабые диссертации чиновников, занимавших высокие государственные посты, а присвоенные им научные степени, как бы повышали авторитет Государства в целом. В реальности, впоследствии эти чиновники уходили на пенсию или просто снимались с этих высоких должностей, но научная степень позволяла им занимать кафедры в различных учебных заведениях, а некоторым и возглавлять целые институты. Откровенно говоря, Геннадий Иванович впервые задумался о непоправимом вреде, наносимом этим явлением. Закрытость, конечно же, повышала значимость Председателя Совета, но наносимый вред науке, обществу и государству впоследствии не поддавался измерению. Геннадий Иванович заметил для себя лично, что эти вопросы впервые стали перед ним в такой плоскости после первомайского ЧП на факультете. Удивительно, но этот незаурядный юноша со своими взглядами на жизнь, умеет привлечь к себе внимание и заставить человека задуматься и о жизни, и о собственном отношении к различным событиям. И даже его громадные способности в различных областях знаний не вызывают у окружающих ни зависти, ни противления, а только уважение и ощущение у собеседника уважения к самому себе. Последние события в стране, в обществе постоянно напоминали Геннадию Ивановичу об их недавнем разговоре и правильности Лёшиных предсказаний. Хотя это были и не предсказания, а логический анализ предстоящих событий, спрогнозированный исходя из опыта истории человечества, понятой и творчески осмысленной Алексеем. Именно трезвость ума и аналитические способности подсказали ему в категорической форме отказаться от предложения стать комсоргом факультета. Лёша, не смотря на просьбу декана согласиться и оказать ему помощь в его работе, сказал, что комсомол и его структуры доживают последние месяцы, может даже и дни, но не более.
– Это не значит, что функционеры от комсомола пропадут. Нет, они даже поднимутся на новой волне ещё выше, но в другой ипостаси.
Тогда Геннадий Иванович обиделся на Алёшу, но сейчас он снова осознал и признал правильность Лёшиного отказа.
Таким образом, решение об открытости заседания Учёного Совета вызвало на факультете одобрение большинства, как преподавателей, так и студентов. Многие, встречая Геннадия Ивановича, поздравляли и обещали поддерживать его в революционных преобразованиях на факультете. Геннадий Иванович отлично знал, что в его решении об открытости Совета нет ничего революционного и, более того, эту идею ему подсказал новый парторг факультета, выбранный на эту должность по его же рекомендации. Как-то они обсуждали какие-то рутинные вопросы, подлежавшие утверждению на Совете, и парторг предложил сделать Совет открытым. Геннадий Иванович вначале засомневался в правомочности такого решения, но парторг пообещал поддержку со стороны парткома. Геннадий Иванович начал выяснять в ректорате и в первом отделе правила проведения Учёных Советов на юридическом факультете. В итоге появилось объявление, ставшее революцией на факультете. И снова декан понял, сколько незаконных решений и лозунгов вошло в нашу жизнь и только лишь по причине выгодности тем или иным группам функционеров, как партийного, так и советского толка. И в случае не принятия этих решений народом, под обстрел негласной критики, а иногда и ненависти, подставлялась верхушка власти – политбюро ЦК. Среднее же звено, создававшее и порождавшее эти «идеи», незаметно отходило в сторону и исподтишка настраивало народ против властей, а точнее – против Политбюро ЦК. Закрытость Учёных Советов факультета была ярким подтверждением этого. Научные степени необходимы были деятелям среднего звена, их корыстные интересы были поставлены ими же выше интересов государства. А мы, да и я в том числе, не задумываясь, всецело помогали им в этом. Надо будет на Совете сказать, что идея открытости принадлежит парторгу, а не мне. Более того, надо сказать, что не было никакого положения, регламентирующего правила проведения Совета. Геннадий Иванович решил встретиться с Лёшей и поделиться с ним своим видением происходящего и узнать его мнение. Буквально через три дня Алексей зашёл к Геннадию Ивановичу, и он рассказал ему и о закрытости Совета, и о своих мыслях по поводу вреда, наносимого этим. Лёша снова же, не спеша, сказал, что эта ситуация в будущем не только не пойдёт на спад, а наоборот, примет лавинообразный характер. Геннадий Иванович нахмурился и сказал, что не понимает Лёшу. Мы же вскроем гнойник, так почему он должен расти, а не исчезнуть вовсе? Лёша вздохнул и продолжил говорить.
– Геннадий Иванович, вы исходите из предпосылки, что к власти придут новые, трезво и честно мыслящие политики, а этого не будет. Те единицы здравомыслящих и глубоко порядочных людей, статьями и выступлениями которых мы сегодня восхищаемся, не только не получат власть, но и не приблизятся к ней. К власти придут люди из третьего и ниже звеньев, сметая на своём пути всех, препятствующих им стать у власти. Они не остановятся ни перед чем, обвиняя противников даже в тех грехах, которые они сами же и совершали. И если где-то случайно к власти пролезет человек не из их круга, то ему создадут такие условия, что его деятельность станет не только не состоятельной, но и как бы наносящей вред обществу. Он сам передаст им власть, разуверившись в своих силах и способностях руководить. По крайней мере, так будет в России, а в других республиках, я думаю, первые лица не упустят власть. Они же, с точки зрения центра, тоже среднее звено. А когда они укрепятся во власти, то привлекут к работе и властному пирогу людей из второго или третьего звена власти, которые могут и умеют реально управлять системой. Вот тогда и начнётся полный развал страны. Они будут во всём обвинять бывшую власть, изредка называя персоналии, да и то в основном ушедших в мир иной. Они развалят промышленность и начнут убивать науку. Многие из них в этот период остепенятся и будут представляться с высоких трибун, как учёные с признанными в научном мире именами. Вы то знаете им цену, а подавляющее большинство наших граждан, то есть те, кто участвуют в выборах и чей голос будет решающим на начальном этапе перемен, по старой привычке будут с уважением относиться к людям науки, даже не подозревая, что эти люди к науке не имеют никакого отношения. На поверхность вылезут доктора и кандидаты наук, защищавшие и защищающие диссертации на ваших закрытых Советах. В будущем они начнут защищать диссертации и на открытых Советах, так как от них будут зависить ваши институты. И именно они будут распределять бюджетные деньги. Вот тогда-то и начнется настоящий обвал науки. Молодые и талантливые учёные не захотят работать на них, кое-кто уедет заграницу, а некоторые уйдут из науки вообще.
– Ну, да, так и уедут за границу, – удивился Геннадий Иванович. – Кто им даст загранпаспорта, кто выпустит?
– Сами власти и выпустят, им не только не нужны умные и трезвомыслящие люди, они для них представляют опасность. Не выпускать за рубеж людей – это политика страны и властей, имеющих какие-то идеологические принципы. У этой новой власти не будет ни идеологии, ни принципов, ни совести, поэтому, уж поверьте мне, Геннадий Иванович, они откроют ворота настежь и не только для людей, но и для государственного имущества. Всё пойдёт на продажу. И эта лавинообразная ситуация будет расти и расти, пока не придут к власти дети этого третьего звена и дети воров, гонимых прежней советской властью. Но и те, и другие, объединившись, попытаются дать своим детям европейское образование, а те из них, кто вернётся в Россию, получат власть, подкреплённую большими деньгами, прямо на блюдечке.
– Ну и картинку ты нарисовал, – с грустью промолвил Геннадий Иванович. И когда же вся эта вакханалия закончится?
– Не знаю, – ответил Лёша, – но не ранее чем через тридцать лет. Для истории это не срок, а для жизни человека – это вечность. Но юристам, специалистам по поиску преступников, а число людей, нарушающих законы, будет расти, работы добавится и не мало. Правда произойдёт переосмысление понятий преступности и их трактовка. Власти захотят подогнать законы под свои интересы, и мы им будем просто необходимы, особенно те из нас, у кого резиновые взгляды и полная беспринципность. А таких людей со степенями в наших институтах достаточно, а будет ещё больше. А так как все капиталы будут сосредоточены в их руках, то вначале учёным покажут, кто в доме хозяин, опустив их в мир нищеты и бесправия, и только через пять – шесть лет дадут им сначала косточки без мяса, а, приручив к такой жизни, начнут медленно подкармливать и мясом. Когда учёные осознают полностью свою зависимость от новой власти, тогда им разрешат зарабатывать определённое количество денег, получив которые они окончательно попадут в полную зависимость от власть имущих. Не стабильная зарплата, выплачиваемая ежемесячно, а деньги от разных фондов. Выделение же фондов, их распределение, будут полностью зависеть от властей. И, конечно же, механизмы присвоения всяких государственных наград и званий будут тем сыром, на который клюнула ворона. Вот такое будущее нас ждёт в ближайшее время.
Эта беседа не обрадовала Геннадия Ивановича, но заставила основательно задуматься.
Алексей извинился, что отнял у Геннадия Ивановича много времени и вышел из кабинета декана.
На заседание Учёного Совета факультета, проходившего в актовом зале факультета, явились не только преподаватели, но и большое число студентов. Студентов, в основном, интересовал доклад Алексея, ставшего кумиром студенческого большинства. И, происходившее в зале обсуждение, оправдало их надежды.
Сначала доклад декана факультета, профессора Рыжова Геннадия Ивановича на тему обновления нашего общества, вызвал широкую дискуссию и противоречивые выступления, как профессоров, так и студентов. Декан в своём докладе высказывал мнения и свои и, навеянные ему беседами с Алексеем. Выступление парторга факультета вначале встречало противодействие со стороны некоторых горячих студенческих голов, но постепенно логичность и аргументы докладчика смогли одержать верх. Надо не забывать, что на юридическом факультете практически все студенты были детьми из очень обеспеченных семей образованной элиты. При приёме в ВУЗ для всех предъявлялись в первую очередь требования знаний и логичности мышления, что определялось во время собеседования при сдаче документов на поступление. В редких случаях студенты во время сессий получали тройки, а оценки два просто не существовало, как оценки знаний. Поэтому на Совете не было экстремистских выступлений, все выступления были сдержаны и носили характер улучшения ситуации методами косметических операций. Геннадий Иванович обратил внимание на то, что ни один из докладчиков, ни одно из выступлений с мест не коснулось последствий и прогнозирования ситуации.
– Да, насколько Алексей глубже и логичнее всех выступавших!
Геннадий Иванович, понимающий последствия сегодняшних событий, грустно посмотрел в зал и предоставил слово Алексею Крылову.
Алексей в течение сорока минут рассказывал о проделанной работе и еще полчаса отвечал на вопросы. Вопросы задавали только профессора кафедр, у которых некоторые выводы Алексея вызывали несогласие. Все знали, что первоисточники Крылов читал в оригиналах, поэтому в работе не было никаких домыслов, только сухие строчки существующих законов и положений.
– Логику выступления Алексея Крылова надо признать и приветствовать появление в нашей науке зрелого и принципиального учёного, – так сказал заведующий кафедрой международного права, профессор Герасименко Владлен Викторович.
После него и после ещё нескольких хвалебных выступлений, слово вновь взял Геннадий Иванович и, резюмируя мнения выступавших, предложил рекомендовать, после некоторых исправлений и уточнений, не имеющих принципиального характера, эту работу на защиту, как кандидатской диссертации. Все члены Учёного Совета и зал замерли, услышав предложение декана. Даже академик Лесняков несколько заёрзал в своём кресле от неожиданности. Геннадий Иванович продолжил.
– Мы все знакомы с десятками диссертаций и не только кандидатских, которые не стоят даже одной главы этой работы. Многие ли из нас читали в оригинале уголовные кодексы стран Европы, не обрывки цитат, надёрганные цензором, или плохо переведенные наборы фраз, а полные документы. Автор работы знает досконально английский, французский, немецкий и испанский языки, способен проанализировать от А до Я уголовные кодексы этих стран. Ему удалось провести скрупулёзное сравнение названных документов и чётко указать на совпадения и на различия. Автор не только сделал добросовестный анализ, но и объяснил причины различий, вызванных как историческими традициями, так и возрастом демократических традиций названных стран. Не будет преувеличением назвать эту работу пионерской в нашей юриспруденции. Только благодаря высокому уровню образованности и интеллигентности автору удалось выполнить поставленную задачу, не впадая в оголтелый критицизм, не несущий в себе никакой созидательной составляющей. Ну а то, что работа выполнена студентом – выпускником, а не маститым учёным, ещё раз подтверждает истину, что не оскудела земля наша на таланты и не только в точных науках, но и в гуманитарных.
Кто-то из зала спросил, почему первый отдел разрешил дать на ознакомление ранее запрещённые материалы только Крылову, а не другим желающим, которые, наверное, тоже имеются.
Геннадий Иванович ещё раз напомнил коллегам, что не все из них на ты с иностранными языками, а потом, спросив разрешение у Алексея, рассказал историю с польским школьником. От себя он добавил, что начальник первого отдела МГУ, генерал Ступницкий лично знал эту историю и сам рассказал декану о ней. Поэтому проблем с оказанием доверия Крылову абсолютно не было.
В этот момент Алексей попросил слова. Несколько чётче, чем он говорит обычно, Лёша сказал, что ему понятен этот вопрос, как заинтересованность выяснить или даже прояснить его взаимоотношения с КГБ.
– Я отвечаю громко и ясно для всех, никаких контактов с КГБ у меня нет, и не было. И не потому, что мне не доверяют, а по причине моей врождённой честности, неумению и нежеланию врать ни при каких обстоятельствах. Я не подхожу для сотрудничества с КГБ ещё и по причине невозможной управляемости. Специфика работы в спецслужбах требует отсутствия этих качеств. Моё отношение к спецслужбам такое же, как и к медицине. И те, и другие считают себя врачевателями, но ни тем, ни другим не удаётся добиться успехов в своей работе. Я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы, только просьба к задающим их, спрашивать прямо и без всяких ухищрений.
После этих слов Алексея было ещё несколько вопросов, на которые он ответил, и Учёный Совет факультета закончил повестку дня.
Прошло ещё две недели, и декан факультета передал Алексею через секретаря проект решения Учёного Совета факультета об утверждении Геннадия Ивановича Рыжова, профессора, доктора юридических наук, научным руководителем кандидатской диссертации Крылова Алексея Алексеевича, по теме доложенного на Совете доклада.
Лёша поблагодарил Геннадия Ивановича и спросил, почему он уделяет ему столько внимания и из-за него вступает в конфликт с некоторыми членами Совета.
– А ты и это заметил, – с ухмылкой произнёс Геннадий Иванович.
– После майского ЧП я благодаря тебе стал персоной неприкасаемой, все считают, что меня поддерживает проректор по науке и партком, правда сегодня поддержка парткома может принести больше вреда, чем пользы. Ну, а проректор по науке, возможно, станет и ректором. Он академик, член горкома, проявил себя большим дипломатом в нашумевшей майской истории и в фаворе у Министра Высшего Образования. Хотя назначение на должность ректора такого Университета решается на заседании Политбюро и не ниже. Кстати, он знает твою фамилию, как ниспровергателя партийных бонз, и подпишет решение нашего Совета, несмотря на то, что это впервые в практике не только юридического факультета, но и других гуманитарных специальностей. Лёша, я знаю, что в тебе нет ни капли от карьериста, я знаю, что и кандидатская не есть смыслом твоей жизни. Но я хочу, чтобы ты когда-нибудь со временем, став великим детективом, сказал, что свою первую диссертацию ты защитил под руководством Г.И. Рыжова. Я не считаю себя великим юристом, но я всегда много трудился и имею, пусть и не очень большой, но относительно других приличный, багаж знаний. Я рад, что ты мой, да-да, мой студент, а я пусть и немного, но поучаствовал в твоей жизни. Я, к сожалению, не был знаком с твоими родителями, но хочу считать себя их другом, благодарю их за тебя, ставшего, я не стесняюсь это говорить, и моим другом.
Геннадий Иванович дал Лёше несколько советов по работе, а потом тепло с ним распрощался.
– Да, чуть не забыл сказать, моя жена и дети хотят с тобой познакомиться. Если тебе это не неудобно, то мы рады тебя принять в любое удобное для тебя время.
Лёша поблагодарил за приглашение и сказал, что для него это дополнительная возможность пообщаться с Геннадием Ивановичем, а он этому всегда рад. Общаясь с вами, я могу немного расслабиться и чувствовать себя, как в детстве с папой и мамой.
Геннадия Ивановича растрогали слова Лёши, и он его обнял.
К апрелю месяцу Лёша практически закончил исправления в своей работе. Он отдал на рассмотрение Геннадию Ивановичу написанную работу.
После того, как Лёша был в гостях у декана, и они проговорили весь вечер с ним, его женой и старшим сыном, их отношения приобрели характер не только дружественный, но и родственный в самом хорошем смысле этого слова. Геннадий Иванович понял, что не только он стал другом Алексея, но и у его жены и детей появился верный друг, готовый оказать им помощь, если таковая потребуется, в любой момент их жизни. Геннадий Иванович, как и Лёша, стал чаще задумываться о жизни и не только на сегодняшний день, но и прогнозировать день завтрашний.
ЧАСЫ ОТ МИНИСТРА
В конце апреля, как раз перед самыми майскими праздниками, секретарь деканата попросила Лёшу зайти на кафедру международного права к профессору Герасименко. Он очень просил с ним связаться.
Лёша редко общался с профессором Герасименко, но, встречаясь в коридорах Университета, профессор обязательно интересовался Лёшиными успехами и радостно говорил ему, что на самом деле он в курсе всех его научных успехов и гордится тем, что он один из тех, кто дал ему путёвку в науку. Герасименко посмеивался над своими высокопарными фразами и тепло прощался с Лёшей. Алексей не догадывался о причинах вызова профессором Герасименко, но быстренько нашёл его на одной из соседних кафедр. Владлен Викторович взял Лёшу под руку и неспеша повёл его в свой кабинет на кафедру.
Суть вопроса в следующем, ты же догадываешься, что наша кафедра и я, тесно сотрудничаем с юридическим управлением нашего МИДа. Кроме того, что там работают некоторые наши выпускники, заместитель Министра, курирующий это управление, мой приятель и сокурсник. Иногда, в некоторых щепетильных вопросах, он приглашает меня для дискуссий, носящих приватный характер, но необходимых ему в работе. Так вот, вчера вечером он попросил меня о следующей услуге, к нему по фельдъегерской почте поступили материалы предварительных англо-франко-немецких предложений о совместном сотрудничестве в области уголовного права наших стран. Как назло, основные наши специалисты – переводчики в данное время сопровождают именно эти делегации и находятся в Брюсселе. Ему срочно необходим квалифицированный перевод этих документов лицом, имеющим право на работу с секретными документами или с документами для служебного пользования. Сразу найти трёх таких специалистов я не могу, поэтому прошу тебя помочь мне.
– Я, – сказал Герасименко, – сразу вспомнил о тебе. Более того, я уже позвонил нашему начальнику первого отдела, генералу Ступницкому Евгению Евгеньевичу и получил от него письменное разрешение на допуск тебя к таким документам. Генерал сказал, что знает тебя и имеет самые высокие отзывы о тебе, как Человеке с большой буквы. Всего необходимо перевести двадцать шесть страниц текста, но с трёх языков, хорошо тебе известных. Заместитель Министра пообещал подумать и об оплате за выполненную работу. Если ты согласен, то я звоню ему, за тобой сейчас же выедет машина, вы заедете к тебе домой за твоим паспортом и далее в МИД.
Лёша согласился, так как он понимал, что делать такую работу для него, всё-таки не профессионального переводчика, очень почётно, хотя даже похвастаться в будущем не представится возможности из-за секретности переводимых бумаг.
Действительно, через двадцать минут за Алексеем заехала машина, и уже через сорок минут его встретил помощник заместителя Министра. Он дал Лёше подписать бумагу о неразглашении тайны в течение тридцати лет по данным документам и завёл в просторный кабинет, на книжных полках которого стояло не менее сорока различных словарей и разная юридическая литература. Помощник представился Александром Семёновичем и сказал, что согласно инструкции он должен всё время находиться рядом с ним. Лёша, улыбаясь, ответил, что его это не только не смущает, а наоборот, облегчает ему работу. Он попросил помощника печатать на пишущей машинке текст перевода, который он будет диктовать. Помощник скептически улыбнулся, так как он знал, что Лёша не профессиональный переводчик, ну, а его возраст и соответственно опыт были написаны на его лице.
Вначале Лёша получил документ, написанный на немецком языке и не спеша начал диктовать. К счастью, вся терминология, используемая в тексте документа, была в течение всего лета им тщательно изучена при написании своей работы. Поэтому проблем с переводом у него не было, а у помощника, печатавшего на слух, то и дело возникали заминки. На его лице не было видно ни улыбки, ни радости. Он с удивлением смотрел на Алексея, не понимая оснований для такой лёгкости перевода. У него создалось впечатление, что Лёша работает с этим текстом как минимум в десятый раз. Через сорок пять минут работы с немецким документом всё было закончено. Лёша поблагодарил помощника и извинился за иногда не очень чёткое произношение слов, попросил сделать десятиминутный перерыв. Помощник, ошеломлённый уровнем перевода, чёткостью перевода и скоростью произведенной работы, смотрел на Лёшу, как на лётчика – асса, выполняющего полёт на сверхзвуковом самолёте. Работая со своим шефом, он знал и слышал многих переводчиков, и по текстам, и синхронистов, но сегодняшнее зрелище превосходило всё ранее виденное и слышанное им. Чтобы привести себя в физическую форму, он попросил Лёшу ещё пять минут для отдыха. Лёша согласился, не выражая никаких эмоций, но попросил прочесть ему переведенный текст и подготовиться к заметкам на полях, так предусмотрительно оставленных опытным помощником.
– Эти свободные поля очень пригодятся, – с неподдельной радостью произнёс Алексей.
Помощник начал медленно читать русский текст выполненного перевода, а Лёша вносил коррективы. Лёша попросил подчёркивать места, на которые он обращает внимание, и при окончательной перепечатке текста вставить уточнения, где положено. Уточнения касались некоторых слов и понятий, допускавших двойное, а иногда и тройное толкование. В одном месте Лёша обратил внимание на некорректное применение немецкой стороной данного термина, ставящее в неравное положение участников переговорного процесса. На предпоследней странице перевода Алексей просто указал на факт применения аргументации, противоречащей даже собственному законодательству Германии. При переводе английских и французских документов, со скоростью аналогичной переводу с немецкого, также были сделаны подобные замечания. Во французском переводе Алексей попросил особо отметить, что пункт 16 документа вступает в противоречие не только с законодательствами стран переговорщиков, но и с базовыми положениями Римского Права.
Через три часа вся работа была выполнена, и Лёша, поблагодарив помощника, попросил проводить его к выходу из здания. Помощник позвонил шефу и доложил об окончании работы. Шеф удивился быстроте перевода, но решил не обижать переводчика и передать ему слова благодарности. Полчаса тому назад ему позвонили и доложили о появлении штатных переводчиков, что сразу сняло остроту проблемы. И ещё Алексей обратил внимание помощника на то, что неделю тому назад он читал в каких-то немецких и англоязычных газетах небольшие заметки, полностью освещавшие эти проблемы и позиции МИД их стран в этих вопросах. Он порекомендовал помощнику сообщить об этом своему шефу, так как этот факт может быть с пользой использован нашей стороной.
Когда на следующий день Алексей пришёл на лекции, то староста передал ему записку из деканата с просьбой связаться с профессором Герасименко. Алексей пошёл на кафедру Международного Права и там увидел профессора. Владлен Викторович пристально посмотрел на Алексея и тихим голосом спросил:
– Чем ты их там так удивил, что мне позвонил Сам и подробно о тебе расспрашивал?
– Ты действительно, кроме перевода сделал ещё и анализ этих документов?
– Всё немного не так, – начал отвечать Алексей.
– Случайно вышло так, что тематика этих писем мне была знакома по недавним публикациям немецкой и английской прессы, поступающей с недавних пор в нашу Союзпечать. Также тема моей научной работы совпадает с тематикой этих документов. Мне хорошо знакома правовая терминология, используемая в этих документах. Поэтому за три часа мне удалось выполнить работу. Очень хорошо, что вы меня пригласили к себе, так как я обнаружил неправильность перевода одной строчки на странице четыре французского текста. Номер строчки в предварительной распечатке перевода, по-моему, семь. Следует заменить слово конфигурация на более мягкое словосочетание, равновеликое расположение, как наиболее верно отражающее смысл последующего абзаца. Я очень вас прошу передать вашему коллеге о желательности этой корректировки и мои извинения за допущенную ошибку.
Герасименко вновь пристально посмотрел на Алексея и спросил, действительно ли он помнит тексты документов даже с номерами страниц и строчек, так как он не имел права выносить никаких бумаг из комнаты перевода?
Лёша улыбнулся и попросил профессора развеять свои сомнения, дав ему ознакомиться с любой страницей незнакомого текста, а он попробует её повторить.
– И не забывайте, что с текстами тех трёх документов я сталкивался трижды: один раз читал, второй раз переводил и третий раз слушал свой же перевод для внесения поправок и уточнений.
Профессор, оторопевший от услышанного и не пожелавший проверять Алексея, начал набирать номер телефона заместителя Министра и, дозвонившись к нему, передал поправки Алексея. Заместитель Министра понимал, что Алексей не мог вынести копии документов из здания и вносил изменения по памяти. Он уже успел навести справки об Алексее у своих комитетчиков и Университетских. Узнав, что именно Алексей создатель конфликта «глупого языка», как окрестили в МИДе старую школьную историю с польским дипломатом, перестал чему-либо удивляться. В МИДе было несколько сотрудников, которые также обладали феноменальной памятью. А в высшей школе КГБ и в ГРУ ещё с довоенных времён существует методика обучения скоростному чтению и совершенствованию памяти. Конечно, заслуживает уважения факт такого умения двадцатидвухлетним молодым парнем. Интересно узнать, какой методикой он пользовался, потому что методы применяемые спецслужбами засекречены и иногда используются даже медицинские препараты, резко улучшающие функции клеток головного мозга, отвечающих за эти процессы. Но своему другу, профессору Герасименко, он ничего не сказал, решив, что поручит кадровикам самим обработать юношу и заполучить на работу в МИД. Наличие такого помощника или даже советника позволит работать со значительно большей отдачей. Он попросил передать Крылову благодарность и сказал, что его шофёр привезёт через час подарок лично от Министра, которому понравилась Лёшина работа.
Герасименко понял, что Алексея хотят взять на работу в МИД.
Владлен Викторович улыбнулся и осторожно спросил о планах Алексея после получения диплома. Он понимал, что МИД может сделать прямую заявку на определённого выпускника.
Лёша тоже улыбнулся в ответ на улыбку профессора и сказал, что генерал из МВД обещал ему ещё более пяти лет тому назад работу в милиции и именно в том райотделе милиции, где трудился его отец и где он тренировался все годы обучения в Университете.
– Я обещал отцу и выполню обещание, а как долго я там буду работать, покажет время. В МИД я не пойду, хотя работа там мне бы очень понравилась и была бы интересной для меня. Но я обещал папе и выполню своё обещание, если можно, то так и передайте вашему другу, а, заодно, поблагодарите его за намерение пригласить меня на работу, конечно же, если оно имеется.
Герасименко был несколько обескуражен упёртостью Алексея, и его умением читать чужие мысли. Он не сомневался, что Лёшин отец поддержал бы идею работы в МИДе, но, увы, отца нет в живых, а у юноши гипертрофированное понятие верности слову. Да, сегодня слово верность вообще теряет свой первоначальный смысл, заменяясь термином прагматизм, к сожалению. Наверное, прав декан, заставляя Лёшу защитить хотя бы кандидатскую диссертацию. Будь на то моя воля и власть, я бы ему и докторскую присвоил. Ничего, поможем ему с кандидатской диссертацией, а поработает несколько лет в органах, мы его и на докторскую диссертацию уговорим.
Удивительная штука жизнь, подумал Герасименко. Для одних мечта стать кандидатом или доктором – это смысл их жизни, а здесь талант, я бы сказал и более, не желает тратить на бумажные проблемы своё время. Разрешить бы таким людям просто присваивать степени за выполненные с блеском задания, а мы этого не можем, заставляем их бессмысленно тратить время, на ни кому не нужную писанину. Алексей попрощался с профессором Герасименко и вышел из кабинета. Через час профессору Герасименко передали часы «Сейко» с благодарностью от Министра Алексею Крылову.
Прошло ещё два месяца, Лёша, как и все шестикурсники, сдал выпускные экзамены и получил диплом с отличием. Из их группы в 18 выпускников, семь человек получили дипломы с отличием, четверо из отличников получили направление на учёбу в аспирантуру. Лёша получил приглашение на работу в систему МВД. Его направили на работу в Органы Внутренних Дел города Москвы. Он получил направление на работу в Северский райотдел милиции, в котором раньше служил его отец. На Лёшу пришла заявка и из МИДа, но он не изменил своего решения.
Начальник первого отдела Университета, генерал Ступницкий, также провёл беседу с Алексеем по поручению своего руководства, но он имел у себя распечатку выступления Алексея на открытом заседании Учёного Совета факультета и, как человек мудрый и опытный, не сомневался в отказе Алексея от работы в КГБ. Генерал предложил рассмотреть вариант работы в ГРУ, но и там служить Алексей отказался. Генерал выполнил поручение своего руководства и попросил Алексея поговорить с ним без протокола. Евгений Евгеньевич Ступницкий предложил Крылову прогуляться с ним по коридорам Университета и побродить по Университетскому саду. Лёша уважал генерала Ступницкого и с удовольствием согласился.
Генерал начал разговор несколько сдержанно, но потом перешёл к своей обычной манере.
– Я понимаю тебя, Алексей, сейчас слишком много грязи выливается на моё ведомство. Не спорю, большим количеством наших дел мы полностью себя скомпрометировали. Но найди мне в мире хотя бы одно государство, в котором власть не имела бы подобных структур. Без наших структур не может существовать никакое государство. Мы защитный инструмент власти и не наша вина, что власть гнилая как внутри, так и снаружи. Но почему ты считаешь, что милиция лучше. Насколько мне известно, коррумпированность МВД и, в подчинённых ему структурах, не идёт ни в какое сравнение с КГБ. В наших рядах практически никогда не было коррупции. Мы никогда не представляли опасности и вреда основной массе наших сограждан, я имею в виду послесталинский период. Мы блюли режим, установленный властью, но для простых людей и для аполитичной части населения, мы были просто придатком власти. Не мы препятствовали выезду сограждан за рубеж, не мы устанавливали правила поведения граждан. Власть требовала от нас выполнения этих функций и мы, как рабочие на заводе, выполняли свою работу. Возможно, среди нас и были работники слишком рьяно выполнявшие свою работу, нарушавшие правила общечеловеческих ценностей. Но и в любой другой работе есть аналогичные примеры. Разве ты не замечал, что есть люди, считающие деятелей искусства развратниками, морально неустойчивыми в быту и тому подобное. Но это же полная чушь. Просто работа этих людей на виду у общества, и редкие факты принимают широкую огласку. Ты же знаешь, не бывает достоверных или недостоверных фактов, есть только понятие их интерпретации. Я не сомневаюсь, что ты поработаешь несколько лет в милиции и уйдёшь оттуда. Ты не сможешь формально смотреть на беспредел по отношению к людям, творящийся в органах МВД. Более того, ты увидишь, что беззаконие в их рядах бьёт в основном по простому человеку. Для себя я сделал вывод, что причина твоего выбора места работы не огульно негативное отношение к нашей структуре, а выполнение обещания данного своему отцу. Я так думаю ещё и потому, что ты отказался от работы в МИДе. Получить направление на работу в МИД, в предлагаемое тебе место, мечтали бы дети самых весомых руководителей страны, но слишком велики требования, к желающим там работать. Когда нас спрашивали мнение о тебе, то заместитель Министра сказал, что взял бы тебя и с отрицательными отзывами из нашей конторы. И мне приятно, что мы ни разу не ошиблись в тебе. Ещё шесть лет тому назад, когда ты правильно и по-мужски разобрался с тем поляком, мой шеф, прослушав плёнку беседы в директорском кабинете, назвал твоё выступление, ответы на вопросы и даже помощь второму мальчику – поляку, высшим пилотажем, которому не обучают ни в одном учебном заведении. Когда ты подал заявление на поступление в МГУ, мы уже знали, что ты станешь студентом. И если бы по каким-то причинам у декана был срыв, то вмешались бы наши службы. Мы давно присматривались к тебе, имея намерение пригласить к нам на работу. Ты ошибаешься, считая, что нам не нужны люди с твоими качествами. Со временем ты убедишься в правоте моих слов, с горечью в голосе произнёс уже не молодой генерал.
Лёша поблагодарил Евгения Евгеньевича за интересную беседу и пожелал, чтобы его вера в реформирование системы нашла реальное воплощение в нашей стране.
– Поверьте мне, товарищ генерал, для меня КГБ сегодня – это вы, Евгений Евгеньевич, а к вам я питаю глубокое уважение и признательность за всё хорошее, что вы сделали для меня.
Генерал распрощался с Алексеем, пожелал ему успехов в предстоящей не лёгкой работе и просил, не стесняясь, обращаться к нему за помощью и советами, если возникнет в этом необходимость. Лёша попрощался с генералом и снова вспомнил слова отца, что хороших людей больше и работают они везде, и в разных организациях, как в хороших, так и в плохих.
Через неделю после получения диплома состоялся Учёный Совет факультета, на котором впервые в истории факультета была присуждена учёная степень кандидата юридических наук вчерашнему, в прямом смысле слова, выпускнику факультета. Две его статьи, напечатанные в Вестнике МГУ, появившемся в печати в июне, сопровождались комментариями академика Лесняка и профессора Герасименко, признанных авторитетами в правоведении. На удивление, после Лёшиного доклада и Лёшиных ответов на вопросы, Совет единогласно тайным голосованием поддержал решение о присвоении Алексею научной степени. По-видимому, уважение к Алексею и понимание его не карьеристских устремлений, известные всем его порядочность и справедливость, не позволили никому из членов Совета бросить чёрный шар. Для истории факультета это также было впервые. Все поздравляли Лёшу и просили не забывать стены родного Университета.
Алексей после голосования попросил слова и от себя поблагодарил всех членов Учёного Совета и присутствующих в зале преподавателей не за поддержку при защите его работы, а за глубокие знания, полученные за годы учёбы, за привитие уважения к закону, как незыблемой составляющей жизни правового Государства, в котором мы обязательно будем жить. И если где-то нарушаются эти законы, то в этом вина именно людей, призванных их охранять. Алексей пообещал всем присутствующим, что он постарается в своей работе руководствоваться только правовыми нормами, которые обязательно восторжествуют в нашей стране.
– Прогресс общества не может быть остановлен. Люди не властны над историей, мы всего лишь наблюдатели, и наша задача быть достойными её свершений. Наше общество несовершенно и от нас зависит скорость преобразований, которые поднимут величие страны и народа. Искреннее всем вам спасибо, поверьте, вам никогда не будет стыдно назвать меня своим учеником, а я и есть Ваш общий ученик.
ОПЕРАЦИЯ КЛИПСЫ
22 августа 1988 года, после шести лет интересной учёбы, Алексей приступил к работе в уголовном розыске Северского районного отделения милиции города Москвы, в том же отделении, где многие из сотрудников ещё помнили и уважали его отца. Начальник Северского райотдела милиции, подполковник Корж Глеб Алексеевич, представил небольшому коллективу УГРО нового сотрудника и пожелал Алексею удачи в работе, стать достойным продолжателем дела своего отца. На самом деле многие офицеры отдела хорошо знали Алексея, так как он постоянно ходил на тренировки в их спортзал и считался наиболее подготовленным самбистом не только райотдела милиции, но и города. Для его коллег это было важным фактором, так как преступность набирала обороты со скоростью большей, чем рост количества сотрудников УГРО района. Начальник отделения УГРО разрешил Алексею ходить на работу не в форме лейтенанта милиции, а в штатском, как и другим офицерам отделения.
Вообще-то, по установившейся традиции, свежеиспеченные лейтенанты милиции в течение года являются на работу в форме, но Алексею сделали исключение. Причиной этого была не только добрая память об его отце, а сугубо производственные интересы. Зная отличную физическую подготовку Алексея, можно было не бояться запускать его в самые злачные места района, проникать в уголовную среду, где никто не знал его, как офицера милиции. Все его коллеги по отделению именно так и поняли этот шаг начальства.
Буквально на второй месяц работы в отделении Алексей вместе с опытным капитаном Стрельником Сергеем Сергеевичем задержали двух преступников, срывавших с молодых девушек серьги и клипсы. Проведение операции подготовил капитан, а её осуществление они провели вместе. Дело в том, что жена капитана работала гримёром в театральной студии ДОМ и, как-то увидев Крылова рядом с мужем, обратила внимание на его тонкие черты лица. Она не преминула сказать мужу, что, работая с таким хлюпиком, преступников вряд ли одолеешь. Капитан Стрельник промолчал и ничего ей не ответил, так как не раз видел Алексея в спортзале и относился к нему с уважением и даже почтением. Он понимал, что разница в спортивной подготовке у них, как у третьеклассника с выпускником школы, а третьеклассник – это он. Правда, в схватке с преступником ещё необходимы мужество и сноровка. У капитана возникла оригинальная идея, в которую они решили временно не посвящать начальство. В один из дней их дежурства по району поступил звонок от девушки об ограблении в парке около танцплощадки. Капитан сел за руль служебного «Жигулёнка», посадил Алексея рядом с собой, и они поехали в театр к жене капитана. Жена капитана буквально за пятнадцать минут переодела и загримировала Лёшу под молодую женщину, укрепила ему в уши фальшивые клипсы, и офицеры поехали в парк. В парке они разошлись, но так, что капитан ни на минуту не упускал Алексея из своего поля зрения. Алексей кружился вокруг танцплощадки, не вызывая у молодых ребят никаких сексуальных желаний, так как женщиной он смотрелся, откровенно говоря, совсем не привлекательной. Капитан заметил, что Алексей отошёл метров на пять от ограды и как-то присел на корточки, имитируя исполнение женщиной естественных человеческих потребностей. Всё остальное произошло за считанные секунды. Не понятно для капитана откуда-то появившиеся два парня, наскочили на Алексея, пытаясь сорвать с него клипсы. И в тот же момент капитан увидел две высоко взметнувшиеся женские, извините, мужские, ноги и двое падающих мужских тел. Алексей сделал кульбит с рук на ноги и негромко позвал капитана. Из-за шума музыки, раздающейся из-за ограды, капитан не услышал Алексея, но он и сам давно уже принял решение помочь Алексею. В помощи Алексей совершенно не нуждался. Оба бандита мирно лежали на земле, не подавая никаких признаков жизни. Алексей успокоил капитана, он применил стандартный удар ногами по голове. Удар не смертельный, минут через десять нападавшие придут в себя. Алексей предложил вызвать дежурную машину, чтобы их отвезли в милицию. Капитан задумался.
– А что мы им предъявим?
– Как что?! – Попытку ограбления, я, кстати, умышленно дал им возможность оставить свои пальчики на клипсах. Я понимаю, что меня нельзя показать, как пострадавшего.
Капитан удивился сообразительности Алексея.
– А почему ты присел на корточки? – спросил капитан.
– Я не сразу присел. Вначале я услышал шорох в кустах, почувствовал мужской запах. После этого я решил присесть на корточки, чтобы дать им возможность одновременно напасть на меня. Мне удобнее сразу снимать двоих, ног то у меня две.
Капитан немного подумал и сказал, что надо поручить милиционерам, которые приедут, осмотреть их карманы, возможно, в карманах у бандитов есть оружие.
– А мы с тобой заедем за пострадавшей, я записал её адрес.
Через десять минут к ним подъехала дежурная машина с милиционерами, и они погрузили в неё преступников, сложив в целлофановые мешочки холодное оружие, найденное в их карманах, и ещё какие-то украшения. Алексей заодно забросил в мешочки и клипсы, он был уверен, что там есть отпечатки пальцев нападавших. Они с капитаном поехали домой к пострадавшей девушке, звонившей в милицию. Девушку пригласили в машину и быстренько вернулись в райотдел милиции. Когда они прибыли в райотдел милиции, то следователь уже снимал с подозреваемых юношей первые показания. Молодые люди оказались уже ранее судимыми и говорили, что они ничего не пытались снять с проститутки, которая сама их позвала, присев на корточки.
Алексей зашёл в помещение дежурного по райотделу в женском одеянии, никем сразу и не узнанный. Когда он заговорил, то раздался гомерический смех. Капитан зашёл в комнату, где следователь уже снимал с задержанных молодых людей показания. Он посоветовал задержанным признаться, так как у них изъяли оружие, которым они не пользовались, но об этом известно только ему одному. Также он сказал, что в соседней комнате находится первая девушка, у которой они сорвали серёжки, обнаруженные в их карманах. И ещё там же в комнате вторая девушка, у которой они пытались снять клипсы, но она оказала им сопротивление. Если они будут и дальше нести всякую чушь и отпираться, то он попросит следователя оставить их наедине со второй девушкой.
– Можете не сомневаться, она вас в этот раз уж точно сделает инвалидами и добавит ещё одну статью – попытка изнасилования. Даю вам пять минут на размышление.
Капитан попросил зайти для опознания девушку, у которой сняли серёжки, подарок её матери, как она сказала. Девушка сразу опознала и задержанных преступников, и серёжки. Капитан также сообщил подозреваемым ребятам, что на серёжках, клипсах и ножах имеются отпечатки их пальчиков.
– Добавить вам использование холодного оружия и попытку изнасилования, нам не составит большого труда. Так что думайте господа хорошие, у вас пять минут.
Через пять минут подозреваемые вызвали дежурного следователя и сами продиктовали ему чистосердечное признание, попросив исключить из обвинения второй эпизод с сумасшедшей каратисткой, чуть не сделавшей их инвалидами.
Капитан и следователь, посовещавшись пару минут, дали своё согласие. Они понимали, что эпизод – приманка, даст повод адвокату для лишних разговоров. Главная задача, найти и задержать воров, выполнена, всё остальное дело суда. Есть признание, есть улики – дело можно закрывать.
На следующий день на утренней планёрке капитан подробно доложил о задержании, не утаив ни одного факта. После этого случая Алексей получил устную благодарность от начальника УГРО и начальника Северского райотдела милиции. В коллективе он сразу был признан своим, и ни у кого больше не возникало боязни работать в паре с Крыловым. Наоборот, каждый старался хотя бы один раз в месяц, но поработать в паре с акробатом. Такое прозвище дали Алексею после кульбита у танцплощадки.
В дальнейшем работа Алексея была типичной для соответствующей службы. Ровно через год работы в райотделе милиции Алексею присвоили очередное воинское звание – старший лейтенант. Коллеги от души поздравляли Алексея. Особенно обрадовал Алексея звонок с поздравлением от генерала Седина Константина Ивановича из министерства, бывшего начальника Северского райотдела милиции времён службы отца. Алексей звонил ему после получения диплома и благодарил за решающую помощь при поступлении. Генерал ответил Алёше, что он знал многое об учёбе Алексея в Университете и не скрывал своего участия в его судьбе, гордится Алексеем и уверен в его большом будущем на любой работе. Но генерал сказал, что прозвище Алексея акробат слишком маленькое для него и ему не нравится. Они одновременно рассмеялись, и на этом разговор закончился.
Алексей понял, что генерал постоянно интересуется его судьбой, и он должен быть более сдержанным при общении с коллегами и, особенно, с начальником райотдела милиции, чтобы не поставить его случайно при общении с Алексеем в неловкое положение. Как-то начальник УГРО попросил Алексея занести какой-то документ на подпись начальнику райотдела милиции. В тот момент никого из молодых не было, кроме Алексея. Алёша зашёл к начальнику и передал бумагу от своего шефа. Начальник подписал и заодно поинтересовался Лёшиным житьём – бытьём. Лёша рассказал Глебу Алексеевичу Коржу о своей жизни и работе, которой он доволен, но совсем не попадаются сложные дела. Он хотел бы поучаствовать в раскрытии сложных преступлений. Начальник улыбнулся и сказал, что лично он рад отсутствию таких дел. Показатели работы райотдела милиции не ухудшаются, а для него это главное. Лёша рассказал ему о звонке генерала Седина с поздравлением получения очередного звания и просил Глеба Алексеевича не делать ему никаких поблажек, так как он знает, что генерал иногда интересуется его жизнью. Начальник рассмеялся и сказал, что генерал звонит ему часто по работе и всегда интересуется Лёшиными делами. У меня даже сложилось впечатление, что он имеет на тебя какие-то виды по переводу со временем в Главк. Алексей сразу же ответил, что никуда в Главк он не перейдёт, а если и покинет когда-нибудь Северский райотдел милиции, то только для того, чтобы стать частным детективом. Начальник райотдела милиции задумался и нехотя произнёс:
– Да, страна разваливается на глазах, и кто знает, может ты и прав.
Так они и расстались на грустной ноте плохих перспектив, ожидающих наше общество.
Но через неделю им пришлось встретиться вновь. Дело в том, что кадровики Главка, проводившие запись о присвоении Алексею звания старшего лейтенанта, обратили внимание на запись в его учётном листке сокращения К.Ю.Н.. Кадровик вначале посчитал эту запись ошибочной, так как знал год рождения Крылова, знал дату окончания школы и дату получения диплома. Последняя дата получения степени К.Ю.Н. совпадала с разницей в семь дней с предыдущей записью. Кадровик позвонил в отдел кадров МГУ и получил обескураживший его ответ – да, К.Ю.Н.. Присвоением научных степеней они не ведают, это прерогатива Учёного Совета, а их запись выражена в этих трёх буквах. Кадровик решил сообщить о случившемся курьёзе прямо начальнику Главка. Проблема состояла в том, что сотрудники МВД, имеющие научную степень, получают прибавку к зарплате не менее 20%. К сожалению, при зачислении Алексея в штат, этот факт его биографии не был учтён. Начальник Главка, узнав об этом курьёзе, позвонил генералу Седину, курировавшему этот райотдел. А так как Седин курировал не только райотдел милиции, но и Алексея, то Константин Иванович позвонил в райотдел милиции и попросил начальника быть в 17-00 на месте и пригласить на ковёр Алексея Крылова. Перед этим генерал позвонил в МГУ на юридический факультет и связался с деканом. Геннадий Иванович рассказал генералу историю с защитой Алексея, о предложении работы в МИДе, да и кафедра была бы рада оставить его себе.
– А в чём причина такого интереса? – поинтересовался Рыжов.
Генерал подробно и честно рассказал Геннадию Ивановичу суть возникшей проблемы.
– Проблемы в деньгах нет, да я и рад возможности платить ему больше, но почему он не поставил нас в известность об этом факте своей биографии!?
Здесь и наступила полоса радостного монолога Геннадия Ивановича.
– Для меня всё абсолютно ясно. Кадровики не заметили этой записи, и это было на руку Лёше. Он не хотел, чтобы об этом знали его коллеги, он не хочет ничем отличаться от своих коллег. Деньги ему нужны и даже очень, но отношения с коллегами он ставит выше денег. Бьюсь об заклад, что никто из его коллег не знает, что Алексей свободно владеет английским, французским, немецким, испанским и польским языками. Что, возможно, знают его коллеги, так это о его высокой подготовленности в боевых видах самообороны. И знают они об этом только потому, что сборная спецназа МВД России тренируется на спортивной базе вашего райотдела милиции.
Генерал поблагодарил Геннадия Ивановича за беседу, просил звонить при малейшей необходимости.
Когда Генерал приехал в Северский райотдел милиции, его уже ждали руководители райотдела. Он сообщил присутствующим о звонке кадровика Главка и попросил разъяснений.
Алексей, немного подумав, сказал, что никаких претензий к отделу кадров нет и быть не может, так как защита на Совете ещё не означает с юридической точки зрения легализацию степени. Решение Совета было утверждено ВАКом только в январе следующего 1989 года.
– Я это не форсировал, так как не придавал этому, как не придаю и сейчас, большого значения. Так что наш кадровик поступил в тот период юридически безупречно. А в случае утверждения ВАКом, дата действительно указывается по времени вынесения решения Учёным Советом Университета. В том, что я не сообщил начальнику райотдела милиции об изменениях в моём учётном листке, я признаю своей ошибкой и готов нести наказание. Мне по-человечески стыдно перед Вами Константин Иванович. Но попробуйте стать на моё место, не буду ли я выглядеть хвастуном в глазах коллег, не подумаете ли вы, что я требую дополнительных денег? Моя работа в райотделе милиции ничем не отличается от работы моих коллег. Да, моя интуиция, мой спортивный багаж, приобретенный, кстати, благодаря Вам в нашем райотделе милиции, помогают мне в работе. Моя же степень не имеет никакого смысла при выполнении мною заданий руководства, а может ещё и помешать. Мне ещё надо многому учиться у моих коллег. В нашей работе опыт значит намного больше хитросплетений юридической казуистики. Какое же я имею моральное право получать за свою работу большее вознаграждение? Если Главк обязан начислять мне эти деньги, то я готов написать письменное заявление на имя начальника финансовой части Главка с просьбой о переводе этих денег в фонд помощи семьям погибших при исполнении служебных обязанностей сотрудников МВД нашего Главка. Мои родители погибли не при исполнении служебных обязанностей, но мне все эти годы помогали их коллеги по работе в МВД, а не Министерство Гражданской Авиации, государственная структура, отвечающая за пассажирский авиатранспорт и являющаяся фактическим виновником трагедии. В самые главные моменты моей жизни, именно коллеги родителей делали всё для исполнения моих желаний.
– Разве не благодаря Вам, товарищ генерал, я поступил на юридический факультет МГУ? Разве не благодаря Вам, товарищ генерал, я поступил на работу в райотдел милиции? Благодаря Вам, именно Вам, Константин Иванович, я единственный из детей был допущен в течение десяти лет к тренировкам со сборной спецназа России. Так имею ли я моральное право, став уже взрослым, офицером МВД, получать дополнительные деньги, не имеющие под собой никаких моральных оправданий.
Генерал сидел не шелохнувшись. Он попросил Алексея оставить его наедине с начальником райотдела милиции, и ещё долго два не молодых уже человека о чём-то говорили и говорили. Этот молодой офицер, которому им повезло оказывать помощь, заставил их задуматься о жизни, о своей позиции в обществе, да и просто о себе.
Начальник райотдела милиции, узнавший от генерала об Алексее и о его жизни почти всё, о поступках и авторитете в научных кругах, при встрече на работе всегда первым протягивал руку для приветствия, ставя этим Лёшу в несколько неловкое положение. Подполковник Корж оказался, как и предполагал Алексей, человеком порядочным и разумным. Сведения, полученные от генерала Седина, он оставил себе на память и не рассказал об этом ни своему первому заму, ни прямому начальнику Алексея, майору Ткачёву – начальнику УГРО райотдела милиции. Генерал Седин согласовал с начальником Главка предложение Алексея и, после получения финансовым отделом письменной просьбы Алексея Крылова, принял соответствующее решение.
ЗУРИНДИЯ ЕСТЬ ЗУРИНДИЯ
Алексей по-прежнему работал с усердием и получал только похвальные отзывы о своей работе. В мае месяце в милицию поступило заявление от студента второго курса Московского Института Стали и Сплавов. Гражданин государства Зуриндии сообщил о хищении из его комнаты в общежитии, находящемся в Северском районе Москвы. Украдены были некоторые вещи из одежды, магнитофон Панасоник и комплект видеоаппаратуры. Студент был сыном какого-то видного деятеля Коммунистического движения Зуриндии, и о данном происшествии стало известно в Посольстве Зуриндии и, соответственно, куратору Посольства из нашего КГБ. Начальник райотдела милиции дал указание начальнику УГРО майору Ткачёву направить на раскрытие преступления наиболее опытного сотрудника отделения и дать ему в помощь Алексея Крылова. Майор Ткачёв вначале предложил подполковнику Коржу направить капитана Стрельника главным, а капитана Зубкова помощником, но подполковник Корж настоял на кандидатуре Крылова в качестве помощника. Дело в том, что ему уже звонили из КГБ и сказали, что их группу усилят офицером КГБ со знанием французского языка. Подполковник уже знал, что Крылов владеет французским языком, и решил подстраховаться от «соседей», как они называют людей из КГБ. Посольство Зуриндии также настояло на обязательном присутствии переводчика с их стороны. Лично для Посла это расследование было делом чести. Послу проще было бы лично возместить все убытки пострадавшему, но на данном этапе следствия это противоречило законам нашей страны.
Капитану Стрельнику, конечно же, как специалист, больше подходил Зубков, но его чутьё подсказывало, что Алексей поможет найти правильное решение и будет очень полезен в этом расследовании. Он уже не один раз отмечал какую-то строгую математическую логичность в решениях, принимаемых Крыловым. Сергей Сергеевич Стрельник и сейчас верил в безошибочное чутьё теперь уже старшего лейтенанта Крылова. Начальник райотдела милиции выделил в их полное распоряжение, но без водителя, автомобиль Ниву. Капитан Стрельник и Крылов сразу же выехали в общежитие института, чтобы встретиться с пострадавшим студентом по имени Зун. Прибыв в общежитие, капитан предложил первым делом внимательно рассмотреть здание общежития снаружи. Они медленно прошлись вокруг здания, обратив внимание на пожарную лестницу. По непонятным для нормальных людей причинам, лестница оканчивалась на высоте второго этажа. Возможно, такое решение и увеличивало безопасность от проникновения во внутрь здания, но и делало бессмысленным процесс эвакуации из помещения в случае возникшей необходимости. Капитан обратил внимание Алексея на дверь в самом углу дома, рядом с которой стояли три ящика, переполненные мусором. Они попробовали открыть дверь, но она была заперта изнутри и, кажется, намертво. Они ещё раз обошли здание вокруг, и капитан сказал, что покинуть помещение через лестницу или эту дверь никем не замеченным почти не реально. Вокруг общежития находились жилые дома, металлические скамейки, у подъездов которых даже сейчас, в плохую погоду, были заняты пенсионерами, выгуливающими маленьких детей или просто дышавшими свежим воздухом. Капитан сделал какие-то записи в своём блокнотике и направился к официальному входу. Он посоветовал Алексею попробовать зайти в общежитие, не предъявляя никаких документов.
Алексей подождал несколько минут, пока не заметил двух девушек, направлявшихся к входным дверям. Метров за пять до дверей он присоединился и пошёл рядом с ними, о чём-то громко рассказывая. Дежурная у входа, по-видимому, хорошо знала девушек, и главным для неё было уловить смысл разговора молодых людей. Алексей спокойно прошёл мимо дежурной и зашёл в вестибюль первого этажа, отделённый от дежурной тремя платяными шкафами.
Капитан решил зайти в общежитие тем же путём, и у него это тоже получилось легко и быстро.
В вестибюле он увидел Алексея, сидящего на диване и внимательно изучавшего висевший на стене план эвакуации из общежития в случае пожара. Капитан подошёл к Алексею, внимательно рассмотрел план эвакуации, фактически являвшийся и планом всего четырёхэтажного здания. Заодно, Сергей поинтересовался у Алексея источником знаний методики входа в общежитие без предъявления каких-нибудь документов.
– Ты, наверное, таким способом проникал в общежития своих сокурсниц? – спросил капитан.
– Нет, у нас не было девушек, проживавших в общежитиях, а если бы и были, то я, как человек законопослушный, не позволил бы себе таких действий.
Капитан не удивился весьма странному для молодого человека ответу, так как Алексей не впервые отвечал нестандартно и чрезмерно правильно.
– Тогда почему ты не вошёл во внутрь общежития по удостоверению личности?
– Не вошёл по удостоверению, так как хотел проверить работу дежурных. Нам ещё не известно имя дежурного, работавшего в тот злополучный день, но сегодняшний дежурный грубо нарушает свои функциональные обязанности.
– А о чём ты говорил с девушками? – продолжал спрашивать капитан.
– Я с ними абсолютно ни о чём не говорил. Я шёл рядом с ними и по памяти читал какие-то стихи, сложные и мало понятные, а они от растерянности пытались объяснить друг дружке мотивы моего поведения. Дежурная, слишком любопытная женщина, хотела вникнуть в смысл моего разговора с девушками. Когда я прошёл мимо неё, то сказал девушкам спасибо, а они, поняв смысл происшедшего, просто громко рассмеялись.
– А как вы зашли, товарищ капитан?
Капитан секунду подумал и предложил Алексею обращаться к нему по имени.
– Нам так будет легче с тобою вместе работать. А зашёл я в общежитие также как и ты, но мой стаж работы в УГРО уже двенадцать лет и я этот метод проникновения в охраняемые объекты открыл для себя только после раскрытия одного преступления лет пять тому назад. Так заходил вор-домушник в научно-исследовательские институты.
– А откуда ты знал этот вариант проникновения в плохо охраняемые объекты?
– Я и не знал, я просто подумал, как отвлечь дежурного, а потом решил не отвлекать, а заинтересовать, и, как видите, у меня тоже получилось.
Сергей снова восхитился железной логикой принятия решений. Да, этот парень далеко пойдёт, а если ещё учесть его физическую подготовку, то равных ему не будет даже на Петровке, в МУРе.
Сергей присел на стул рядом с Алёшей и предложил продумать дальнейший план действий.
– Кстати, всё забываю тебя спросить, – почему ты не делаешь никаких заметок для себя?
Алексей немного смутился и сказал, что это мелочи, и он пока помнит всё увиденное им на объекте.
– Нет, ты не прав, в нашей работе не бывает мелочей, любая даже самая малая деталь может стать решающим аргументом для раскрытия преступления. Мы с тобой дважды обошли всё здание и собрали кучу фактов, а ты говоришь мелочи. Нет, Алексей, ты не прав. Советую приучить себя к записям с места происшествия.
– Алексей снова смутился и сказал, что всё помнит до мелочей.
– Знаешь, Алексей, давай проанализируем ситуацию, исходя из того, что ты увидел. Изложи мне свои предположения.
Алексей, не спеша, монотонным голосом начал рассказывать свои предположения.
– Если действительно произошло ограбление, то грабитель покинул здание через эту запасную дверь. Я думаю, она открывается и закрывается внутри здания на засов. Вариант пожарной лестницы отпадает, так как с тяжёлой сумкой, в которой кроме одежды есть легко бьющиеся предметы, спускаться сложно, а тем более прыгать. Лестница заканчивается на уровне второго этажа, и использовать её для спуска опасно также с точки зрения попадания в поле зрения жильцов соседних домов. Следовательно, необходимо опросить жильцов соседних домов, обязательно найдутся свидетели. Наша задача на данный момент – это найти внутри общежития запасную дверь, используемую для выноса мусора, а потом подняться на третий этаж к комнате номер 312, где живёт Зун. Так как пострадавшего ещё нет дома, то сделаем визуальный осмотр его двери снаружи из коридора.
Очень быстро, благодаря знакомству с планом здания, Сергей нашёл так называемую запасную дверь, на которой был укреплён внушительный засов, плотно притягивающий полотно двери к раме. После этого офицеры поднялись на третий этаж и остановились около комнаты номер 312. Сергей внимательно рассмотрел установленный в двери английский замок, подёргал дверь за ручку и отошёл в сторону. Ни из одной комнаты не было слышно ни звука, коридор был как вымерший. Алексей, внимательно наблюдавший за действиями более опытного оперативника, сказал, что эту дверь никто не взламывал, и открывали только ключом. Отсутствие люфта у обеих дверей свидетельствует о тихом проникновении в комнату и о таком же выходе из здания общежития. Человек, совершивший кражу, хорошо знал это здание и, возможно, имел ключ. Но это определят криминалисты, даже не вынимая замка из двери.
Сергей понял, что Лёша по отсутствию дверного люфта сделал вывод и о наличии засова и о способе проникновения в комнату. Таким образом, даже не зная деталей происшедшего, они уже сузили возможный круг подозреваемых.
Сергей сказал, что теперь уже можно идти к коменданту общежития, позвонить от неё в райотдел милиции, узнать у неё разные детали происшествия и ждать прихода зуриндийца Зуна. Он предупреждён о нашем приходе и должен быть уже через тридцать пять минут. Они спустились на первый этаж и постучали в приоткрытую дверь коменданта. Получив разрешение войти, Сергей и Лёша вошли в комнату коменданта. Комната была такой же, как и комнаты у студентов, без кроватей, но с тремя не глубокими платяными шкафами. Комендант, молодая женщина с уставшими глазами, приподнялась для приветствия и предложила присесть на любые два стула из трёх, стоявших около стола.
– Вы из милиции и по поводу хищения, – сказала она не громким голосом, – спрашивайте, и я попытаюсь помочь по мере моих сил.
Сергей попросил разрешения позвонить в райотдел и после этого задать несколько вопросов. Женщина кивком головы дала согласие на звонок и на любые вопросы.
– С утра я только этим и занимаюсь. Только ректор ещё не звонил, как будто украли миллион. Для Зуна эти потери меньше, чем для меня стоимость летней коляски ребёнка. Да Бог с ним, звоните, спрашивайте, я готова отвечать.
Сергей позвонил в райотдел милиции и попросил прислать двух криминалистов для обследования встроенного английского замка. Ему пообещали прислать криминалистов и поставили в известность, что вместе с ними будет работать офицер из КГБ, владеющий французским языком. Также приедет Консул Посольства по поручению Посла.
Сергей спросил у коменданта о правилах входа в общежитие.
Комендант ответила, что правила типовые для всех общежитий их института. Посторонним вход воспрещён, но всё равно заходят и посторонние.
– Вы же тоже вошли без разрешения, – сказала она. Я это знаю, так как просила дежурную сообщить мне о вашем появлении, но она не сообщила, а вы всё-таки здесь. Я же ждала вас после обеда.
– Да мы это заметили, что любой человек, а особенно человек с преступными намерениями, свободно проникнет в ваше общежитие. Но сегодня нас эти проблемы не интересуют. Мы надеемся, что вы по мере возможностей, примите надлежащие меры. Нас интересуют следующие вопросы, мы будем спрашивать, а вы, если знаете, ответ, попытайтесь помочь нам.
Доброжелательный тон разговора, присущий Сергею, вызвал у женщины доверие и стремление оказаться хоть в чём-то полезной следствию. Всё это время Алексей сидел молча с каким-то отрешённым лицом. Капитан даже подумал, не заснул ли он. Но Алексей не только не спал, он обдумывал причины появления комитетчика и Консула Посольства. Он извинился перед комендантом и попросил Сергея выйти на минуту в коридор. Когда Сергей нехотя вышел из комнаты, прервав так удачно начавшуюся беседу, Лёша попросил его позвонить в отдел и, если эксперты ещё не выехали, то попросить взять с собой диктофон. Услышав просьбу Алексея, капитан улыбнулся и уверенным голосом произнёс, что он на сложные ситуации не выезжает без ручки, блокнота и диктофона. И улыбнулся от чувства превосходства, что и он, наконец-то, оказался в положении ясновидца. Хотя диктофон он захватил с собой по привычке, без каких-либо задних мыслей об его использовании.
Они вернулись в кабинет коменданта, и Сергей получил от женщины более чем исчерпывающую информацию. Теперь им известно, что в этой комнате живёт Зун и его земляк Робэ. На самом деле Робэ живёт со своей подружкой, русской девушкой Галиной в квартире, которую они снимают в районе Красной Пресни. Это длится уже более года. Зун в прошлом году встречался со своей землячкой, очень красивой девушкой, имя которой, если я не ошибаюсь, Дгун. В начале сентября месяца они поссорились, и у Зуна появилась русская девушка Алина, его сокурсница. Судя по частоте их встреч и по их отношениям, Зун собирается на ней жениться. Девушка не москвичка, очень обаятельная и разумная. К таким выводам комендант пришла, видя с каким уважением и даже заискиванием, к ней обращаются земляки Зуна. Зуриндийцы говорят, что отец Зуна большой начальник и герой их страны. Теперь Сергею и Алексею стало понятным внимание служб и Посольства к столь незначительному событию. Практически все необходимые вопросы Сергей задал коменданту и, извинившись за беспокойство, поблагодарил, попросив разрешения ещё раз обратиться к ней в случае необходимости. Он оставил ей телефон отделения и записал на листке бумаги свою и Алексея фамилии, не забыв указать и воинские звания. Они поняли, что их визит к коменданту поднял ей настроение и вселил уверенность в её личной невиновности.
Офицеры, неспеша, поднялись на третий этаж, и подошли к комнате номер 312. Несмотря на то, что в это время Зун должен был уже быть дома, его всё-таки не было. Так как один из людей, стоявших у дверей, был белый с военной выправкой и лицом, выражавшим важность и чувство большой ответственности, а второй мужчина был чёрным, то Сергей и Алексей сразу же поняли, кто эти люди. Лёша попросил Сергея незаметно включить диктофон и подошёл к стоявшим у закрытых дверей, наверное, тоже офицерам. Они представились, и Алексей спросил, где несчастный студент. Комитетчик недовольно прыснул, что его ещё нет, и сотрудники милиции также считают для себя возможным явиться на встречу с пострадавшим заявителем с опозданием в три минуты. Консул Посольства не очень понял суть разговора и попросил комитетчика перевести ему на французский язык. Комитетчик, с видом подавляющего превосходства, перевёл приблизительно, не сказав о своих претензиях к милиционерам. Всем своим видом он давал ясно понять, кто здесь главный. Алексей спокойным тоном ответил, что они абсолютно не опоздали на встречу, так как заявителя ещё нет, а господин Консул не заявитель, а всего лишь заинтересованное лицо, для которого не так важно найти вора, как не допустить никакой огласки. Офицеру КГБ не мешало бы это понимать. Эту фразу комитетчик, считая себя опытным дипломатом, перевёл зуриндийцу совершенно иначе. Сергей не понимал агрессивности Алексея, но, зная его сдержанность, он понял, что Лёша пытается сбить снобизм с коллеги из КГБ и, наверняка, припас какой-то кульбит на концовку. Через десять минут появились два криминалиста из милиции, а Зуна всё ещё не было. И снова Алексей сказал, что у нас не принято ожидать заявителя, есть русская поговорка: семеро одного не ждут, и посмотрел на зуриндийца. Тот выжидающе посмотрел на переводчика, функции которого комитетчик сам взял на себя, и ждал перевода. Алексей посоветовал переводить точнее, так как Консул, возможно, ведёт запись беседы и потом выразит свои обоснованные претензии. Комитетчик в этот раз перевёл дословно, хотя пословица с данным смыслом по-французски звучит иначе. Он посмотрел на Алексея и Сергея, не понимая причин такой агрессивной самоуверенности. Его шеф приказал смотреть, чтобы не обидели наших друзей, а этот мальчишка, старший лейтенант, провоцирует его на скандал. И тут произошло нечто неожиданное, Консул начал заискивающе обращаться к Алексею, извиняться перед всеми за опоздание Зуна и пообещал компенсировать потерю их ценного времени хорошей бутылкой армянского коньяка. И я это говорю от чистого сердца, я такой же, как и вы, офицер при исполнении служебных обязанностей.
И тут Алексей не сдержался и начал синхронно переводить Сергею сказанное Консулом. Комитетчик растерянно глядел на Алексея, на Консула, совершенно не понимая причин такого поведения зуриндийца. Сергей тоже не всё понял, но Алексей явно выиграл и у комитетчика, и у зуриндийца, правда, последний и не предъявлял ни к кому никаких претензий и хотел только скорейшего закрытия этого дела. Как раз в этот момент появился Зун, искренне извинившийся за опоздание. Именно за опоздание, а не за задержку. Он сказал это на французском языке, и Алексей, переводя Сергею, обратил на это особое внимание. Комитетчик, слушавший перевод Алексея, показал ему пальцем своё уважение и спросил у Алексея о своей ошибке при переводе поговорки. Лёша сказал, что всё нормально, а Консул понял и признал справедливость недовольства русской стороны.
Сергей молча слушал все эти разговоры, для него было неожиданным и, как гром среди ясного неба, свободное владение французским его помощником. Он сделал вид, что знал об этом, и они умышленно не поставили в известность комитетчика. С приходом, точнее, появлением Зуна инициатива полностью перешла в руки милиционеров. Сергей и Алексей задавали вопросы, не оставляя Зуну и минуты отдыха на обдумывание своих ответов. Они выяснили, что первая девушка Зуна – Дгун, его землячка, живёт в общежитии Университета Дружбы Народов. У неё, со слов Зуна, никогда не было ключа от его комнаты. У второй его подружки, Алины, с которой он сейчас встречается и собирается на ней жениться, также нет ключа от его комнаты. Ключ есть у его друга, который имеет право жить в этой комнате, но фактически здесь не живёт. Он живёт со своей русской девушкой на съёмной квартире. Адрес и телефон их он знает. Эту квартиру когда-то раньше снимала его первая девушка Дгун, и он там иногда с ней встречался. Для Сергея и Алексея картина происшедшего стала проясняться. Правда, круг подозреваемых похитителей то резко возрастал, то с такой же скоростью и уменьшался. Комитетчик не успевал уследить за изменениями в ситуации, но понял, что эти два милиционера раскрутили Зуна на полную катушку, как говорят в России. Консул Посольства понял, что русские близки к нахождению вора. Его волновало только одно, как бы в этом не были виновны его земляки.
У Сергея и Алексея на самом деле не было уверенности в чётком имени виновного, но они знали, кого им надо разрабатывать. Приехавшие в общежитие криминалисты быстро разобрались в ситуации с замком. Двери комнаты открывались только оригинальными ключами, то есть заводскими. Алексей попросил Консула позвонить приятелю Зуна – Робэ и попросить его дать информацию о ключе от комнаты из общежития. Если ключа нет, то вспомнить, кому он его давал, а если ключ есть, то срочно подвести его сюда в общежитие. Консул спустился к коменданту и позвонил по телефону. Ключ нашёлся очень быстро, и через двадцать минут криминалисты внимательно его изучали. Пока подвозили ключ, Алексей попросил Зуна найти его землячку и попросить её приехать в общежитие. Зун сказал, что ему неловко ей это говорить, поэтому выполнение задания взял на себя сотрудник Посольства. Он звонил по телефону из комнаты коменданта, и никто не знал, куда он звонил и что он говорил, но через полтора часа бывшая девушка Зуна обещала появиться в общежитии. Сергей попросил одного из криминалистов, с которым он был в дружеских отношениях, обойти бабушек на скамеечках вокруг общежития и задать один вопрос, видели ли они вчера утром что-то необычное в зоне мусорных ящиков общежития. Меня удовлетворит любой ответ. Сергей пообещал бутылку коньяка за выполнение не свойственных криминалисту функций. Комитетчик, желая принимать более активное участие в раскрытии преступления, изъявил желание помочь милиционерам. Он спросил Алексея, какой ответ желательно ожидать. Алексей улыбнулся и тихонечко ответил – правдивый. Они поняли друг друга, но решили, что лучше делать дело сообща и дружно. К этому времени криминалист, изучавший ключ, привезенный другом Зуна, сообщил неприятное известие, привезенный ключ не оригинальный, хотя внешне и похож на заводской ключ. Попытка открыть и закрыть им дверь заканчивается успешно, но нет лёгкости, присущей родному ключу. Можно найти мастерскую, где был изготовлен этот ключ, и того, кто давал на него заказ, но это задержит расследование на несколько дней, а нам это не подходит. Поэтому мы пойдём другим путём, как говорил один великий человек. Комитетчик рассмеялся, услышав эти слова Алексея, и пошёл со вторым криминалистом опрашивать население близлежащих домов. Сергей понял план Лёши и особенно намёк на поиск заказчика ключа, найти которого даже в маленьком городе было бы не реально, а в Москве тем более. Он попросил Зуна пригласить свою русскую девушку Алину в общежитие и, как можно скорее. Если мы соберём всех вместе, то мы сможем найти виновного или хотя бы докопаться до истины.
– Да, и ваш приятель, господин Зун, пусть также поищет свою подругу и попросит приехать к нам.
Алексей понял план Сергея, и начал интенсивно просчитывать возможные комбинации ситуаций. Сергей и Алексей попросили у присутствующих прощения, и вышли покурить. В коридоре Алексей сказал, что он подозревает первую девушку Зуна – Дгун, на втором месте по подозрению стоит вторая девушка Зуна – Алина. Её мотивы не ясны, но может Зун не всё нам говорит. На третьем месте друг Зуна, мотивы у которого могут быть, а смысла в этом нет. И последний подозреваемый – сам Зун, но он не так крепок умом для этой комбинации.
– Послушай Лёша, все эти варианты – это хорошо, но почему ты не сказал мне о своём знании французского языка.
– А Вы меня что, спрашивали, – отпарировал Алексей.
– Нет, не спрашивал, – сказал, смеясь, Сергей. – А как ты думаешь, Лёша, почему нервничает посольский мужик?
– Тут много возможных вариантов и предположений, но мне его жаль. И он надеется, что мы, найдя преступника или объяснение происшедшему, в случае нежелательного для него расклада, выручим его. Нам надо набраться терпения и ждать. Ждать сведений от комитетчика, ждать ответов на вопросы от девушек Зуна и от его друга с русской подругой. Осталось не долго.
Сергей послал Лёшу поговорить с дежурной и, так как она старожил общежития, то пусть честно скажет, ночевала ли русская девушка у Зуна и приходила ли какая-нибудь чёрненькая девушка в общежитие после десяти утра.
Дежурная сказала, что не знает, кто ночевал у Зуна, так как она заступила на дежурство с 11 вечера, но, делая обход по коридорам, слышала разговор Зуна с девушкой в его комнате. Утром она видела чёрную девушку, входившую в общежитие, но когда она ушла не знает. Возможно, она в это время ходила в туалет, а девушка ушла из общежития.
Сергей никогда бы раньше не поверил, что такие интенсивные допросы, а их и допросами нельзя назвать, могут так быстро раскрыть общую картину происшедшего.
Через сорок минут пришли эксперт-криминалист с комитетчиком. Они были довольны результатами своей работы, но ясности стало ещё меньше.
Бабушки видели утром, где-то около десяти утра, двух или трёх девушек, выносивших мусор в ящики. Две девушки вернулись обратно в общежитие, а одна, выбросив мусор, сразу же пошла к автобусу, не возвращаясь назад в общежитие. Эту девушку они и ранее встречали по утрам, и она никогда не возвращалась назад в общежитие. Примерно через полчаса после этого, они увидели чёрную девушку, выбросившую из сумки в мусорный ящик какие-то вещи и тоже не вернувшуюся в общежитие, но направившуюся не к автобусу, а в другую сторону. Одна из старушек пошла к мусорному ящику, чтобы взять что-нибудь съестное для бездомных кошек и собак, которых она регулярно подкармливала студенческими отходами, а обнаружила в ящике два хороших свитера и тёплую рубашку с длинными рукавами, почти не ношенную. У неё всё это дома и если надо, то она отдаст. Комитетчик и эксперт её успокоили, сказали, что это уже её собственность, но адрес бабушки записали. Картина происшедшего стала окончательно проясняться, и осталось только дождаться остальных участников-соучастников и рассказать, как всё произошло, выслушивая их признания.
Прошёл ещё один час, и все были в сборе. Сергей попросил коменданта разрешить им всем, и ей в том числе, собраться в комнате большего размера, которая должна быть в общежитии. Комендант с удовольствием провела всех в ленинскую комнату, используемую обычно для заседаний студенческого совета. Все расселись, как кому удобно, и Алексей, с разрешения и согласия Сергея, комитетчика и Консула начал говорить.
– Господин Зун, был ли у вас в комнате кто-нибудь утром в день хищения и если был, то кто?
Зун посмотрел на Консула, но, вмешавшийся в разговор Сергей сказал, что по нашим законам он обязан отвечать и говорить только правду.
– По-моему, – сказал Алексей, обращаясь к Консулу и смотря с серьёзным видом на комитетчика, – у господина Зуна нет права на дипломатическую неприкосновенность?
Консул растерянно подтвердил правоту Сергея, а комитетчик строгим движением головы подтвердил серьёзность слов Сергея.
Зун, никогда ранее не попадавший в подобные переплёты, мгновенно сознался, что Алина ночевала в его комнате. Дело в том, что они занимались допоздна, и она решила остаться. Идти за разрешением было не к кому, хотя он знал, что это нарушение. Алина, смутившаяся и расстроившаяся не мужским поведением Зуна, подтвердила его признание. Алексей сказал, что признание Зуна подтверждается также показаниями дежурной, слышавшей их разговоры в комнате где-то после одиннадцати вечера.
– Господин Зун, расскажите, где вы были утром и когда покинули общежитие? – спросил Алексей.
Зун сказал, что в восемь утра он поехал в Посольство, так как в восемь двадцать ему должен был звонить его отец. Это вам может подтвердить господин Консул.
Алексей сказал, что они верят Зуну и так, им достаточно показаний водителя транспорта, подвозившего его к Посольству.
Консул вмешался в беседу, сообщив, что в Посольстве есть записи о времени появления Зуна. А также телефонная станция подтвердит факт телефонного разговора.
Сергей и комитетчик несколько растерялись, услышав о водителе, якобы подвозившем Зуна. Сергей сразу понял, почему Алексей решил, что Зун пользовался машиной. Добраться до посольства за 20 минут можно только на такси или любой другой легковушке. Перемигнувшись с комитетчиком, также всё наконец-то понявшим, они заметили полную растерянность свидетелей и желание всё честно рассказать.
После признаний Зуна, Алина сама рассказала подробно всё, что было дальше. Буквально через час, после ухода Зуна, Алина собралась, навела небольшой порядок в комнате, сложила мусор в старый кулёк и, чтобы не появляться лишний раз на глаза дежурной, вышла из здания через запасной выход у мусорных ящиков. Ключ от комнаты Зуна ей не нужен, так как достаточно просто захлопнуть дверь и замок сам закроется, как от поворота ключа. Затем она пошла на остановку автобуса и поехала в институт.
Алексей сказал, что всё сказанное подтверждается нашими коллегами, указав на комитетчика, криминалиста и коменданта.
Следующим опрашиваемым была госпожа Дгун. Но Алексею не пришлось задавать вопросы, так как госпожа Дгун решила сама во всём чистосердечно признаться.
– Я, – сказала она, – не сомневаюсь, что русская полиция уже всё знает, но всё-таки прошу вас разрешить мне подробно рассказать обо всём.
– Как я понимаю, вам известно о том, что весь прошлый год у меня с Зуном был роман. Мы любили друг друга. По крайней мере, я имею в виду себя. Мы встречались, и я даже сняла квартиру на Пресне, в которой сейчас живут Робэ и Галина. В мае – июне, то есть ко времени летней сессии, я заметила охлаждение Зуна ко мне. Я передала ключи от съёмной квартиры Робэ, с которым мы все дружим, и вернулась в свою комнату в общежитии моего Университета. В нашей стране, в отличие от вашей, женщина, расставшись с мужчиной, не имеет права предъявлять ему какие-либо претензии. Я уважаю и строго соблюдаю правила и обычаи своей страны, а также уважаю и соблюдаю правила и вашей страны. Госпожа комендант подтвердит, что я никогда не задерживалась в её общежитии после 10 часов вечера. Несколько раз я случайно встречала Зуна с Алиной, её имя мне сказал Робэ. Робэ движением головы подтвердил слова Дгун. Я обратила внимание, что на ней были надеты то мои брюки, то мой свитер. Мне это не только неприятно, но и противоречит традициям моей страны. Надеюсь, господин Консул подтвердит правдивость моих слов. Консул, глядя на Дгун с большим уважением, подтвердил сказанное. И я решила забрать все свои вещи, продолжала Дгун. У меня был ключ от комнаты Зуна и Робэ в общежитии. История его появления у меня стандартная, как говорят у вас в стране. В прошлом году Зун забыл в комнате свой ключ и ушёл на занятия в институт, захлопнув дверь. Когда он не заметил ключа в кармане, то позвонил мне на Пресню, а я была в то время на больничном из-за простуды, и попросил найти Робэ, с которым он учится в одном институте, но стеснялся попросить у него на один день ключ, чтобы открыть дверь. Зун действительно не хотел просить ключ у Робэ, так как это случилось уже не в первый раз, а возврат ключа обычно затягивался Зуном на недели. Я нашла Робэ, взяла у него ключ и сделала дубликат на будущее прямо в мастерской около моего дома. Зун открыл свою дверь ключом, который я ему дала. На следующий день я отдала Робэ ключ, а ключ, который использовал Зун, также был возвращён мне. Я не знаю, какой ключ я отдала Робэ. Ни Робэ, ни Зун не знали о существовании дубликата ключа. Робэ полностью подтвердил слова девушки и сказал, что был рад получению ключа назад так быстро, так как ему надо было срочно забрать из комнаты в общежитии важные для него документы. А был ли этот ключ дубликатом или родным, его абсолютно не интересовало ни тогда, ни сейчас.
Девушка продолжала рассказывать.
– Я, конечно же, могла попросить Робэ забрать все мои вещи у Зуна, но этой просьбой я могла поставить Зуна в неловкое положение и нанести большой вред его мужскому самолюбию. Я уже вам говорила, что давать одежду своей бывшей девушки новой девушке недопустимо по обычаям нашей страны. Более того, этим шагом я могла сделать Робэ врагом Зуна, а положение отца Зуна в нашей стране очень значительно, и не известно к каким последствиям могла привести моя просьба жизнь Робэ.
Консул утвердительно махнул головой, подтверждая логичность высказываний Дгун.
– Поэтому я и решила самостоятельно пойти в общежитие к Зуну и забрать свои вещи. Когда я говорю свои, то имею в виду, что эти вещи приобретались на мои деньги, а магнитофон Панасоник и видеоаппаратура привезены с Родины и являются подарком моих родителей мне. Когда я шла в общежитие, то издали увидела Алину, идущую к автобусной остановке. И я снова возмутилась тем, что на ней были мои брюки.
Алина, сидевшая недалеко от Дгун, подтвердила, что была в брюках, но Зун ей их подарил, как и два свитера, и она не знала что это вещи Дгун.
– Я зашла в общежитие, о чём вы уже знаете от дежурной, и поднялась в комнату к Зуну. Я постучала, но никто мне не открыл, и тогда я и воспользовалась дубликатным, а, как оказалось на самом деле, родным ключом. Я собрала только мне принадлежащие вещи и вышла через запасной выход из общежития, выбросив одежду в мусорный ящик. Я бы никогда не смогла носить эти вещи на себе, а кому-нибудь они могли бы и пригодиться.
Алексей медленно и как бы нехотя сказал, что у следствия есть подтверждения абсолютной правды признания Дгун. Свитера и рубашка, являющиеся её собственностью, находятся в руках следствия. Место нахождения Панасоника и видеоаппаратуры нас не интересует. Принадлежность этих вещей госпоже Дгун, я думаю, подтвердит и господин Зун, понимая, что гарантийные документы сохраняются у родителей Дгун в Зуриндии.
Зун полностью потерявший волю и весь обмякший, сказал, что просит прощение у Дгун и умаляет видеть в его поступках только свойственную ему недисциплинированность и расхлябанность, а никак не злой умысел.
Он сказал всё это по-французски, и Алексей перевёл на русский язык, сохраняя не только фонетическую верность и интонацию, но и просительный характер обращения. Комитетчик восхищённо смотрел на Алексея и подавал знаки признания высокого класса раскрутки этого четырёхчасового спектакля, свидетелем, и, даже немного, участником которого ему тоже довелось быть.
Сергей, как старший во всём этом разбирательстве, попросил Консула составить заявление на имя начальника Северского райотдела милиции подполковника Коржа Г.А., об отказе в возбуждении уголовного дела по факту хищения в общежитии Московского института Стали и Сплавов, как ошибочном. К сожалению, недостаточно хорошее знание русского языка господином Зуном, привело к столь досадной ошибке. Письмо должен подписать господин Зун и вы, господин Консул, как лицо не только хорошо знающее суть происшедшего, но и принявшее активное участие в раскрытии всех фактов.
– Не скрою, без Вашей помощи, без помощи нашего коллеги из КГБ, мы ещё долго не могли бы разобраться в ситуации. И ещё я попрошу вас, господин Консул, отдельным письмом сообщить Ректору института о вашем решении и о важной роли коменданта в расследовании данного случая. И это важно всё сделать, так как в этом случае происшедшее не получит никакой огласки а, наоборот, будет способствовать улучшению взаимоотношений между нашими странами. Со своей стороны, мы также поблагодарим Посольство за помощь, оказанную нам вами, господин Консул.
Комитетчик слушал Сергея, затаив дыхание, а Алексей перевёл столь красочный текст дословно. Консул поблагодарил всех, предложив оставить молодёжь самим обсудить свои взаимоотношения, и выйти с ним вместе в коридор. Алексей шепнул комитетчику, что их ожидает магарыч.
Действительно, Консул поблагодарил за блестящее расследование. Он сказал, что слышал об обещанной бутылке коньяка криминалисту и господину Жукову из КГБ за выполнение не своей работы. Он попросил всех подойти с ним к его машине.
Офицеры, уставшие от всего увиденного и услышанного, с удовольствием вышли на улицу. Консул открыл багажник машины с дипломатическими номерами и вытащил оттуда ящик коньяка. Лёша понял, что результаты расследования полностью отвечают желанию Консула из-за каких-то внутригосударственных проблем его страны.
Алексей высказал эту мысль комитетчику и Сергею, когда Консул доставал презент для милиционеров и комитетчика. Он сказал, что весь ящик за исключением одной бутылки, которую они разопьют здесь, он дарит всем участникам расследования. Консул сказал, что лично для него сделан подарок, который даст ему возможность спокойно дослужиться до пенсии. Поэтому он просит оказать ему честь, выпить вместе с ними, а ящик занести в свой транспорт. Консул взял бутылку коньяка, какой-то пластмассовый коробок, и все вместе пошли в комнату коменданта. Оказывается, женщина их уже ждала, и на столе стояло шесть рюмок. Сергей попросил поставить ещё одну рюмку, так как он надеется, что она не откажет им в компании, так как её вклад весьма значим в данном расследовании. Консул на правах тамады разлил коньяк по рюмкам таким образом, что бутылки хватило на чисто символическое мероприятие. Он же и поднял рюмку со словами благодарности КГБ и милиции, а также коменданту, за высочайший уровень оперативного мастерства.
– Я думаю, что господин Жуков знает, что я совмещаю функции консула с должностью полицейского атташе Посольства. Мне, как профессионалу с двадцатилетним стажем, не только было приятно работать вместе с вами, господа, но и полезно. Всё это я говорю вам на моём плохом русском языке только потому, что я лишний раз хочу подчеркнуть вам моё уважение и признание вас высочайшими специалистами своего дела.
Из пластмассовой коробочки он вынул какие-то зуриндийские фрукты и угостил ими всех присутствующих.
На этом все распрощались с Консулом, а Сергей пригласил комитетчика и Алексея с криминалистами в машину. Не прошло и полу часа, как они все вместе ввалились в кабинет начальника УГРО. Сергей представил комитетчика майору Ткачёву и попросил его доложить майору, как всё происходило.
– Только вначале я в течение одной минуты расскажу о событиях, предшествовавших вашему и Консула появлению.
Сергей вкратце рассказал об обследовании здания и первоначальных выводах, а также о беседе с комендантом.
Комитетчик подробнейшим образом рассказал обо всех действиях и решениях, принятых для расследования произошедшего. Когда он закончил, то Сергей выставил на стол почти полный ящик коньяка.
Это подарок полицейского атташе Посольства, и отказать коллеге мы не могли, гордо произнёс Сергей.
– Я считаю, что три бутылки мы должны передать коллегам из комитета, оставив право на распределение их коллеге Жукову, как активному участнику расследования, криминалистам не менее трёх бутылок, так как они отлично выполнили не только свою работу, но и оперативное задание, связанное с опросом жильцов соседних с общежитием домов. Оставшиеся бутылки этой жидкости просим распределить на ваше усмотрение, товарищ майор.
Майор сразу выделил одну бутылку Алексею, как самому молодому, две Сергею, как старшему по званию и по операции, а остальные он распределит по указанию начальника райотдела милиции.
Комитетчик, посчитавший распределение некорректным в отношении Сергея и особенно Алексея, сказал, что отказывается от своего вознаграждения. Вся тяжесть расследования лежала на капитане Стрельнике и на старшем лейтенанте Крылове. Я уже молчу, что за выполнение функций переводчика высшего класса Крылову положена отдельная бутылка.
Майор даже не подал виду, что не знает о владении Крыловым иностранного языка, и загладил свою вину, выделив им ещё две бутылки. Майор, как давший им задание, попросил и себе одну бутылку.
– Вы же знаете о моём дне рождения в следующий четверг, – извинившись, сказал он.
Сергей тут же от себя и Алексея подарил ему две их бутылки.
Растроганный майор пригласил всех и комитетчика, в том числе, в следующий четверг к семи часам в свой кабинет.
Поболтав еще несколько минут, они распрощались и пошли по домам.
Алексей вышел вместе с комитетчиком, который поинтересовался годом его окончания института иностранных языков. Алексей сказал, что он заканчивал юридический факультет МГУ, а языку его обучила мама. Они тепло попрощались, и комитетчик дал ему свой телефон. Жуков предложил Крылову когда-нибудь пообщаться во внерабочей обстановке. Лёша поблагодарил ещё раз и, неспеша, пошёл к своему дому, слава Богу и спасибо родителям, расположенному не далеко от работы.
В понедельник, явившись на работу, как всегда вовремя, Алексей заметил не типичную для райотдела милиции суматоху в коллективе. Когда он попытался для себя выяснить причины, то ему сказали, что никто из сотрудников сами ничего не понимают. Сказали, что начальник райотдела милиции вызвал к себе начальника УГРО майора Ткачёва и капитана Стрельника. Там же, в кабинете подполковника Коржа, находятся и прибывшие из Министерства начальник Главка и генерал Седин. Через полтора часа в отделение вернулся возбуждённый Ткачёв и какой-то обескураженный капитан Стрельник. Они поздоровались с сотрудниками отделения, и Ткачёв попросил всех сотрудников отделения без исключения явиться в 12-00 к начальнику райотдела милиции полковнику Коржу Глебу Алексеевичу. Ткачёв попросил всех офицеров привести свой внешний вид в порядок, а двум офицерам посоветовал быстренько зайти в рядом расположенную парикмахерскую и подстричься. Всё это было сказано тоном не командным, а как-то тепло и душевно. Из этого Алексей сделал вывод, что сбор у начальника райотдела милиции, названного не по ошибке полковником, не будет нести отрицательных эмоций. Алексей уже научился по тону и тембру голоса Ткачёва предугадывать характер его последующих распоряжений. Сергей делал вид, что занят какими-то делами и избегал контактов с Алексеем, но иногда поглядывал в его сторону так, как будто они только вчера познакомились.
В 12-00 все офицеры отделения явились в кабинет начальника райотдела милиции и, ожидая его, мирно болтали кто о чём. В 12-10 явился Корж Глеб Алексеевич, одетый в штатскую одежду, хотя некоторые видели его утром в форме подполковника, и сразу же разрешил, точнее, предложил всем садиться. Глеб Алексеевич стал говорить о больших задачах, которые ставит Главк перед офицерами райотдела милиции, надеясь, что и в дальнейшем они будут выполнять свою работу на таком же высоком уровне, как и раньше.
– Хочу вам доложить, что нас посетили начальник нашего Главка и всеми нами уважаемый генерал Седин Константин Иванович. Выполняя поручение Министра, за блестящее расследование происшествия в общежитии Московского института Стали и Сплавов, проведенное четырьмя нашими офицерами совместно с одним офицером КГБ, начальник нашего Главка присвоил внеочередные звания двум офицерам и объявил благодарность всем участникам операции. Как стало известно нашему руководству, офицер КГБ также представлен к внеочередному званию, но по своему ведомству.
– Подполковник Ткачёв и майор Стрельник расскажут вам подробно об этой операции и объяснят её политическую важность. Об этой операции стало известно не только в нашем Главке и в КГБ, но и в МИДе нашей страны. И во всех названных мною инстанциях техника проведения операции, юридическая корректность и строжайшее соблюдение дипломатического этикета получили наивысшую оценку. Мне особенно приятно, что это произошло через три дня после присвоения мне звания полковника. Вы первые в нашем райотделе милиции, кому я сообщаю об этом. Конечно же, мой первый заместитель, подполковник Омельченко, узнал об этом на два дня раньше Вас. Ещё раз спасибо за службу и не забудьте поздравить в четверг Александра Николаевича Ткачёва с днём рождения и званием подполковника.
Теперь уже подполковник Ткачёв поблагодарил руководство райотдела милиции за положительную оценку труда коллектива УГРО и пообещал трудиться не хуже, если коллектив оставят в том же составе. Замешкавшись на секунду, он попросил полковника Коржа всё-таки самому проинформировать коллектив УГРО о старшем лейтенанте Крылове.
Алексей покраснел, но он понял, что дальше нельзя скрывать от товарищей по работе детали его биографии. Более того, Алексей не сомневался, что комитетчик Жуков, также получивший повышение за операцию, уже дал на него запрос и скоро всё станет известным.
Полковник Корж тоже задумался о чём-то, но встал со своего стула и подробно, в деталях рассказал всё о Крылове. Он сказал, что ему всё рассказал генерал Седин. Может быть, я что-то и пропустил, но с моей точки зрения для одного человека и этого много. Также он сказал, что исходя из отчёта Ткачёва и Стрельника, в последней операции Крылов сыграл решающую роль. Те же сведения мы получили и из КГБ. На вопрос, почему не присвоили внеочередное звание Крылову, я отвечу так, он откажется от него и объяснит это тем, что недавно получил звание старшего лейтенанта. Более того, у меня нет сомнений в его предстоящих успехах в раскрытии будущих преступлений, которых хватит на его, да и, к сожалению, моих внуков век.
– Я рад, что именно у нас в райотделе милиции работает Алексей и именно в то время, когда начальником районного отдела милиции работаю я.
Ещё раз спасибо всем за службу и до встречи. Алексей, а тебя, подполковник Омельченко и я, просим задержаться.
Все, кроме Алексея, подполковника Омельченко и полковника Коржа покинули кабинет.
Коллеги Алексея были в состоянии полной прострации. Они и раньше замечали за Алексеем какую-то силу, но его скромность и сдержанность как-то скрывали всё это от окружающих. Для многих его знание иностранных языков было верхом всего, а других удивляли его способности в науке. Для них сам факт наличия степени и в то же время отказ от прибавки к жалованию, были просто никак не объяснимы. А Сергей, узнавший всё об Алексее ещё утром от генерала Седина, проанализировал для себя все случаи по совместной работе и понял, что блокнотик Алексею, действительно, не нужен, и в операции Клипсы преступники были обречены, как только Алексей их почувствовал по мужскому запаху.
И это были не пустые слова. Поведение Алексея с комитетчиком и Консулом объяснялось тем, что он проанализировал все их высказывания во время проведения расследования и выбрал линию поведения, сразу ставящую их на место. Он дал им понять, что Сергей и он знают всё, как было, и хотят помочь Консулу и комитетчику почувствовать себя полноценными участниками операции. И ему это удалось. Да и сам Сергей, анализируя все детали того дела, вспоминал, как Алексей предоставлял ему возможность чувствовать себя главным, задавать свидетелям и подозреваемым вопросы, которые сам незаметно ему и подсказывал своими действиями.
Алексей понял, что держать в тайне сведения о себе практически не реально. Эта информация всё равно проникнет в райотдел милиции со стороны и поставит в неловкое положение его коллег и прямых начальников, отношение которых к нему очень и очень хорошее. И в этом смысле он рад разоблачению. Он уже проработал более полутора лет в УГРО, стал своим человеком в коллективе. Надо будет перетерпеть трудные две недели жизни в райотделе милиции, так как информация о нём распространится по всему райотделу милиции и, что абсолютно естественно, даже те, кто раньше его толком и не знал, и с трудом здоровался, захотят на него просто посмотреть. Но и это он решил превратить в шуточную историю, не ставящую коллег по райотделу милиции в неловкое положение.
В четверг, как и было объявлено заранее, в УГРО состоялось чествование Александра Николаевича Ткачёва с сорокалетием и присвоением звания подполковника. С утра в отдел заходили коллеги из смежных цехов, как называют ОБХСС и других, а также звонили из соседних райотделов милиции. Дело в том, что приказ по Главку был разослан по всем райотделам милиции Москвы и рекомендовал изучать опыт и стиль работы подразделения подполковника Ткачёва.
В 19-00 за небольшим столом, выставленным в кабинете подполковника Ткачёва, собрались все сотрудники УГРО и кое-кто из коллег – соседей. С дарственным адресом от КГБ Москвы появился и майор Жуков. Он явился, конечно же, в штатском и зачитал приветствие от своего руководства. От себя он добавил, что благодаря профессиональной работе подразделения подполковника Ткачёва ему также присвоили внеочередное воинское звание. И он считает эту звёздочку на пятьдесят процентов угровской.
Так что, дорогие коллеги, и мы, и вы можем относить себя к одному общему коллективу единомышленников.
В своём ответном слове Александр Николаевич поблагодарил всех за тёплые слова, сказанные в его адрес, за поздравления от генерала Седина, переданные начальником райотдела милиции полковником Коржом.
– Мне особенно было приятно получить поздравления и пожелания долгих лет жизни и здоровья от нашего самого молодого сотрудника Алёши Крылова, – сказал подполковник Ткачёв.
– Многие из нас знали его отца, трагически погибшего вместе с женой в авиакатастрофе двенадцать лет тому назад. Но я, и в этот радостный для меня день, хочу вспомнить Лёшиных родителей и поблагодарить их за сына, придавшего нашей работе творческий характер. Все наши сегодняшние награды и повышения целиком и полностью лежат и на его совести. И я горжусь тем, что Лёша работает в отделении, которым я руковожу. Я прошу всех поднять бокалы за то, чтобы мы никогда не забывали наших коллег, преждевременно ушедших от нас, и их семьи.
Все присутствующие поднялись со своих мест, и стоя выпили за светлую память. Дальнейшее течение именин проходило в обычном порядке. Многие сами подходили к Ткачёву, целовали его и, уходя, ещё раз желали счастья ему и его семье. Жуков сам подошёл к Алексею и поприветствовал его с такой теплотой, что Лёша понял, Жуков собрал о нём все сведения, какие только можно было собрать. Лёша улыбнулся его радостному приветствию и спросил, как и положено, о делах и о семье. Жуков поблагодарил и честно сказал Алексею, что в своём отчёте он указал о его роли в расследовании и рекомендовал пригласить его на работу в КГБ, так как у нас сотрудников с таким уровнем аналитического мышления и с таким знанием иностранных языков раз два и обчёлся. А если и есть подобные ему специалисты, то они работают в управлении внешней разведки. Мой шеф сказал мне, что я преувеличиваю. Но когда он начал наводить подробные справки о тебе, то мой рассказ оказался малой толикой от полученной им информации. Он связался с первым отделом МГУ, и оттуда ему прислали твоё досье. Мой шеф сказал, что приглашать тебя к нам на работу безнадёжно, а за знакомство с тобой он вернёт мне подаренные ему две бутылки армянского коньяка и добавит от себя ещё две. Я не знаю, что он вычитал о тебе в досье, но мне читать его он не дал. Так что у меня есть шанс напиться вместе с тобой. Мой шеф уже не молодой генерал и считает себя ассом в розыскных мероприятиях, но в тебе увидел профессионала покрепче. Я не сказал ему ничего определённого по этому вопросу, но поздравительный адрес он написал твоему шефу, ожидая его благодарственного звонка. Ну а дальнейший контакт между ними, как он надеется, приведёт к желанному знакомству с тобой. Алексей ответил, что ему приятно это слышать, но у наших служб нет слишком тесных интересов.
– Не скажи, – ответил комитетчик. – Если у нас появляется какое-нибудь дело с крепким запахом уголовщины, то мы имеем полное право обращаться к твоему руководству за помощью. Мы иногда обращаемся в МУР, и они с удовольствием работают с нами.
– А почему вы заинтересовались этим случаем с Зуном? – спросил Лёша.
– Вот видишь, и ты не всё сразу понимаешь.
– А тут и понимать нечего, – отпарировал Алексей. – Я в выходные дни просмотрел американские и немецкие газеты в поисках любой информации о Зуриндии, и Ваш интерес сразу же стал мне ясен. Более того, могу тебе сказать уверенно, что ещё несколько месяцев и наши отношения с Зуриндией перейдут в сферу только экономических интересов. Я принципиально не интересуюсь политикой, так как в ней уголовщины больше, чем в самой озверелой бандитской разборке. Эта девушка, Дгун, через несколько лет будет значить в политической жизни Зуриндии во много раз больше отца Зуна и ему подобных. И Консул пойдёт дальше вверх, он намного умнее даже самого Посла, не увидевшего в происшедшем шанса закрутить интригу.
– А как ты это вычислил, – спросил комитетчик.
– И ты, Саша, должен был это заметить, ты, наверное, обратил внимание на подписи в письме из Посольства в адрес нашего шефа и вашего?
– Нет, а что?
– А то, что подписал эти письма не Посол, там стоит закорючка перед фамилией Посла. Сам Посол предпочёл не подписывать эти письма, а разрешил это сделать своему советнику или какому-то другому клерку.
– А, может быть, эти письма в милицию и в мою службу подписал наш знакомый Консул? – неуверенно задал вопрос комитетчик, начиная понимать логику рассуждений Алексея.
– Нет, не он, точно не он. Его подпись есть в ранних бумагах в милицию, где он подписывается, как полицейский атташе Посольства. Я это вижу по уровню давления на перо и по геометрии линий. Подпись за Посла выполнена человеком с совсем иными чертами характера и манерой поведения, чем наш приятель, полицейский атташе.
Комитетчик, имя которого Алексей узнал только сейчас, смотрел на Лёшу с открытым восхищением. И если раньше его шеф был для него профессионалом, выше которого не было и быть не может, то после второй встречи с Алексеем он окончательно расстроился и лишний раз убедился в правоте библейского высказывания: не сотвори кумира себе .
Через некоторое время офицеры разошлись по домам, надолго запомнив события этого дня. Некоторые из них поставили себе задачу хотя бы один раз, но поучаствовать в какой-нибудь операции в паре с Крыловым. Чем Бог не шутит, может быть, и их приключения представят интерес Главку.
ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ
Время бежит очень быстро, и прошло уже более двух с половиной лет, как Алексей поступил на работу в УГРО, а в его личной жизни не произошло никаких изменений. Он по-прежнему много занимался самообразованием, помогал сыну и дочери своих соседей, для которых он всегда был самым родным и близким человеком. Два раза в месяц он обязательно встречался с Геннадием Ивановичем Рыжовым. Они часто обсуждали изменения в политической и экономической жизни страны. Алексей из-за специфики своей работы намного лучше Геннадия Ивановича знал реальное положение в обществе, и перспективы, с его точки зрения, оставляли желать лучшего. Геннадий Иванович предложил ему расширить диапазон исследуемых вопросов его кандидатской диссертации, и на её базе подготовить докторскую диссертацию. Они совместно написали и уже появились в печати пять их совместных статей. Ещё три статьи готовятся к публикации. Академик Лесняков Фёдор Иванович предложил Алексею написать небольшую монографию по сравнительному анализу законодательных баз стран Европы. На эту работу Академия наук выделила около сорока тысяч рублей. Алексей посоветовался со своим соседом и опекуном, Дмитрием Ивановичем, и тот сказал, что смысл есть только в том случае, если деньги за работу выплатят заранее.
– К сожалению, нестабильность рубля вызывает недоверие к столь долгосрочным проектам.
Алексей извинился перед Академиком и сказал ему о желательности предварительной оплаты труда. Это требование Алексея обескуражило учёного, но происшедший через два месяца обвал денежной системы страны вызвал шок у Академика и не столько из-за происшедшего, а оттого, что Алёша как бы предвидел это.
На работе больших изменений не наблюдалось, авторитет Алексея был настолько велик, что его привлекали только к сложным расследованиям, решить которые другим было не под силу. За это время он расследовал одно убийство и два грабежа, и во всех трёх случаях привлечь виновных стало возможным только благодаря неопровержимым доказательствам, собранным группой Крылова. Майор Стрельник назвал расследование убийства поиском чёрной кошки в тёмной комнате». Метод поиска убийцы, выбранный Алексеем был не только нестандартным, но и противоречащим учебным рекомендациям поиска преступника. Как ни странно, но убийца был сломлен логикой и доказательствами Алексея настолько, что сам явился в райотдел милиции и сделал добровольное признание. Он просил учесть его добровольную явку с повинной.
В январе 1991 года в одном из близлежащих девятиэтажных жилых зданий произошла попытка совершения самоубийства семнадцатилетней школьницей. Событие потрясло школу и всех, кто узнал об этом. Родители девушки обратились в милицию с просьбой выяснить причины, побудившие её к этому шагу. Врачи и родители приняли все меры, чтобы временно оградить девушку от внешнего мира. Узнать о причинах, побудивших её к этому шагу, пока не удалось ни родителям, ни врачам. Родители девочки обратились к своему родственнику, работавшему в милиции и, как оказалось, в руководящем аппарате. Дело поручили Алексею по настоянию и одновременно по просьбе помощника начальника Главка, двоюродного дяди школьницы. Вообще-то, ему не сложно было перевести дело в МУР, но что-то подсказывало ему обратиться именно к Крылову. От генерала Седина он слышал невероятные истории из жизни Крылова и о его по-настоящему высоких моральных качествах, к сожалению, сегодня редко встречающихся у молодых сотрудников МВД. Полковник Корж пригласил Алексея к себе и лично попросил и приказал взяться за это дело.
– Я уже согласовал с начальником УГРО, подполковником Ткачёвым, и он выделит тебе столько помощников, сколько потребуется.
– Пойми, от тебя требуется только одно, объективно разобраться в этом деле. Мы понимаем, что найти и привлечь к ответственности виновных нереально, но родителям нужна правда, какой бы горькой она ни была. Ты не хуже меня понимаешь, как трудно пережить известие о таком шаге любимого ребёнка, дочери. Это открытая рана на всю жизнь и, если её родителям твоё расследование принесёт хотя бы немного успокоения, то дай им это. Теперь боязнь потерять дочь будет сопровождать их всю жизнь.
На этой горькой ноте правды полковник расстался с Алексеем и попросил его приступить к расследованию с сегодняшнего дня.
Алексей пришёл в отделение и сразу же подошёл к Александру Николаевичу Ткачёву. Он доложил подполковнику Ткачёву о задании, полученном от полковника Коржа. Ткачёв внимательно выслушал Алексея и сказал, что он в курсе о случившемся, и решение об его использовании в этом деле принял именно он и сам рекомендовал начальнику райотдела его кандидатуру.
Алексей поблагодарил Александра Николаевича за доверие, но обратил его внимание на то, что в своей практике он ещё никогда не сталкивался с самоубийством, или, как пишут в юридических документах, суицидом. Он попросил всё-таки назначить старшим майора Стрельника Сергея Сергеевича, а его помощником.
– Я не боюсь ответственности, но меня волнует моя юридическая некомпетентность в этих вопросах. Я сегодня вечером дома ознакомлюсь с положениями, регламентирующими правовую ответственность сторон в случае суицида. Прошу Вас поручить возглавить это расследование Сергею Сергеевичу, закрепив за мной всю ответственность. Подполковник выслушал точку зрения Алексея и согласился с ним. Он тут же пригласил в свой кабинет майора Стрельника, ввёл его полностью в суть дела, отметив, что само это ЧП находится на контроле у помощника начальника Главка. Задействовать в этом деле Алексея просил сам помощник начальника Главка.
Сергей Сергеевич сказал, что и он пригласил бы только Алексея, хотя в отделе, слава Богу, сейчас достаточное количество грамотных и ответственных сотрудников. Майор Стрельник попросил разрешение у подполковника Ткачёва начать расследование с завтрашнего дня, так как сегодня он ещё не закончил отчёт о проделанной его группой работе по задержанию банды рэкетиров на Северском рынке. Ткачёв дал устное добро, и Стрельник приказал Алексею завтра в 8-00 быть в его рабочем кабинете. Ещё в прошлом месяце в их здании райотдела произошли некоторые изменения. ОБХСС был выведен за рамки районного отдела милиции, освободив тем самым целый этаж. УГРО получил на своём этаже четыре дополнительные комнаты, а службы, ранее занимавшие их, переселились на четвёртый этаж. Таким образом, у майора Стрельника через четырнадцать лет службы в милиции наконец-то появился свой личный кабинет. Не на четырёх сотрудников одновременно, как было всегда, а на одного его. Теперь можно будет спокойно поговорить, никому не мешая и не стесняясь в выражениях, которые иногда, к сожалению, необходимы как воздух.
На следующее утро, точно в 8-00, Алексей стоял у дверей кабинета майора Стрельника. Двери кабинета были открыты, так как внутри находилась Мария Васильевна, для всех тётя Маша. Она наводила там порядок, вытирала пыль и мыла пол. Алексей строго соблюдал правила субординации и секретности в работе с сотрудниками отдела и не входил без разрешения ответственного за помещение. Через десять минут появился Сергей Сергеевич. Он извинился за задержку и пригласил Алексея в свой кабинет. Тётя Маша уже закончила уборку и, собрав свои рабочие принадлежности, неспеша вышла из кабинета в коридор. Майор чисто автоматически спросил у Алёши, почему он стоял у двери и раньше не зашёл в кабинет.
Алексей посмотрел внимательно на Сергея и тихо – тихо сказал, что старается не нарушать установленные не им правила.
– Вы, Сергей, наверное, с утра уже собрали какую-то информацию по этому делу?
– А откуда ты это узнал, – спросил майор.
– А я не знал, просто вы сами сказали, что задержались, а не опоздали. Если говорят опоздал, то, следовательно, нет весомых оправданий. А если говорят задержался, то значит причина серьёзная, значит выполнял какую-то работу.
Сергей улыбнулся и признался, что не придавал своим словам такой смысловой нагрузки. Теперь уже Алексей улыбнулся словам майора и объяснил, что Сергей применил это слово чисто интуитивно, как наиболее подходящее для данной ситуации.
– Это, как у опытных водителей автомобиля, они принимают в сложных дорожных ситуациях решения не столько головой, сколько руками и ногами. Так уж устроен человек, об этом позаботилась природа. Я это, в своё время, читал не в одной книжке по психологии. И курс психологии, который я изучал в Университете, также научил меня этим премудростям человеческой жизни.
Сергей снова ощутил себя несколько неуютно от мощных и полезно используемых знаний молодого офицера. Он также изучал психологию, но никогда не задумывался о механизме применения и использования полученных знаний. Сергей не постеснялся сказать об этом Алексею.
Алексей снова даже не улыбнулся, а рассмеялся.
– Сергей, вы не правы. Вы регулярно используете полученные вами ранее знания, считая это сиюминутно принятым решением, а на самом деле всё это уже давным-давно знакомо и неоднократно выстрадано вами. Поэтому я и жду вашу информацию и решения что, где и когда.
Теперь они уже вдвоём рассмеялись, и Сергей начал говорить.
– Ты прав, я ещё вчера днём связался с районным участковым, в зону ответственности которого входит и школа № 128, и дом, где живёт Комарова Виктория с родителями. Вечером участковый обошёл всех своих информаторов и просто соседей этой семьи. Практически все сказали одно и то же, дай Бог всем жить так дружно и иметь таких детей. Вику все знают с трёх лет, с тех пор, как семья вселилась в их дом. Родители работают инженерами на почтовом ящике, живут не богато, но достаточно для того, чтобы дочь росла, не испытывая ни в чём нужды. Правильнее было бы сказать, что девочка никогда не требовала от родителей более того, что они могут дать. Все соседи в один голос говорят, что за четырнадцать лет жизни с ними в одном доме, они ни разу не слышали в этой семье ни одного громко сказанного слова в чей-либо адрес. По выходным и праздникам вся семья выезжала на своём «Жигулёнке» отдыхать на природу. Соседям это известно, так как, возвращаясь из поездок, они угощали их то грибами, то малиной, собранными в лесу. И Вика всегда с гордостью говорила о своих успехах в сборе грибов и лесных ягод. Если соседи спрашивали об её школьных успехах, то Вика всегда смущалась и отвечала одним словом: нормально. В восьмом классе у неё появилась подружка, девочка из семьи, вселившейся в соседний дом в результате обмена. Девочка поступила учиться в ту же школу и в тот же класс. От мамы той девочки соседи узнали, что Вика учится отлично и обязательно станет медалисткой. С мальчиками соседи ни разу не встречали, ни Вику, ни её подружку. Как-то одна словоохотливая соседка спросила Вику, где же её женихи, то Вика, немного смутившись, ответила, что будут, но после поступления в институт. Всё это мне рассказал участковый майор, работающий на этом участке уже пятнадцать лет и пользующийся большим уважением не только в райотделе милиции, но и у опекаемых им граждан.
– Всё, что я тебе рассказал о семье Вики Комаровой, будет изложено участковым письменно и ляжет на стол Коржа, а мы получим копию его отчёта. Участковый предложил зайти в школу и выяснить детали случившегося, но я решил пока его временно больше не беспокоить и всю остальную работу сделать своими силами.
– Ну и какие мысли появились у тебя после моего рассказа, – спросил Сергей.
Лёша немного подумал и медленно, тщательно подбирая слова, начал говорить.
– Конечно, то, что вы мне рассказали, облегчает наше расследование. Теперь я знаю точно одно – семья Вики абсолютно не причастна к происшедшему. Если бы у них не было стопроцентной уверенности в этом, то они не делали бы никаких заявлений в милицию. Возможно, у девочки возник какой-то роман, не известный ни соседям, ни родителям, но и это маловероятно. Второе предположение – это нештатная ситуация в школе, но и о ней бы сообщили родителям Викины учителя, чтобы сразу отбросить всякие подозрения в свой адрес. Вы мне сказали, что у неё есть школьная подружка, проживающая рядом с Викой, и они с ней не разлей вода, как любят у нас говорить. Я хочу получить Ваше разрешение на встречу и беседу вначале с подружкой и только потом посетить школу.
– Правильно, – сказал Сергей, – я, поэтому, и взял у участкового адрес подружки, зовут её Леночка Барышева и отзывы о семье у участкового самые хорошие. Её мама портниха, и жена участкового милиционера иногда пользуется её услугами, а папа работает инструментальщиком высокой квалификации на том же почтовом ящике, что и родители Вики. Они живут тоже не богато, но могут себе позволить купить всё необходимое своим детям, которых у них трое, а Леночка у них старшая. Я думаю, что после встречи с Леной, у тебя появится информация полезная нам в дальнейшем. Я вижу, что у нас уже вырисовывается план, по которому мы и начнём действовать. Пока тебе не нужны помощники, я не буду никого давать тебе в помощь. По ходу дела будем принимать решения. Завтра утром в 8-00 жду тебя у себя в кабинете. Обещаю не задерживаться и не опаздывать, – улыбаясь, сказал майор.
После разговора с Сергеем Алексей позвонил в справочное бюро, обслуживающее органы милиции Москвы, сообщил оператору свой оперативный номер и продиктовал фамилию и адрес Лены Барышевой. Дежурная по справке сообщила, что на эту фамилию нет телефона. По указанному адресу телефон записан на Светлова В.В., в настоящее время прописанного по другому адресу. В квартире по указанному Крыловым адресу прописаны только Барышева Т.В. и двое её несовершеннолетних детей. Алексей позвонил по выданному оператором номеру телефона, представился и попросил разрешения зайти к ним в гости в удобное для хозяйки время. Он сказал, что ему посоветовал обратиться к ней его хороший знакомый, районный участковый. Тема разговора связана только с уточнением обстоятельств ЧП с Викой Комаровой, Леночкиной подружкой. Мама Лены, узнав о причине звонка милиционера, сразу же пригласила в гости, но не ранее четырёх часов дня, так как раньше Леночка дома не появится, и она сама освободится от домашних забот только к этому времени. Алексей хотел бы поговорить с Леной и пораньше, но он решил ни в коем случае не настаивать на этом. По имеющейся у него информации занятия в десятом классе заканчиваются не позже трёх часов дня. Так как мама Лены подрабатывала шитьём на дому, то она, возможно, хотела дома всё прибрать или ожидала каких-нибудь клиентов, время встречи с которыми было согласовано раньше, чем позвонил Алексей. Крылов ещё раз позвонил Леночкиной маме и сказал, что если ей по каким-то причинам это время тоже не очень подходит, то он может перенести встречу и на более поздний час.
– Нет, нет, нам всё подходит, в четыре часа мы вас ждём, – ещё раз подтвердила Леночкина мама.
В 16-00 Алексей позвонил в дверь семьи Барышевых. Его там уже ожидали и Леночкина мама, опрятно и со вкусом одетая в халатик явно собственного пошива, открыла входную дверь и пригласила Алексея в комнату. Алексей по привычке собрался снимать обувь, но Тамара Викторовна, как она представилась сразу же, сказала что в этом нет необходимости. У нас трое деток, так что мы всё равно ежедневно прибираемся и это не сложно. Вот и Леночка только что пришла с кружка кройки и шитья, перекусит вместе с вами и ответит на все ваши вопросы. Алексей поблагодарил за приглашение к столу, но сказал, что с удовольствием выпьет стакан крепкого чая, слегка подслащенного. Он вообще после обеда вечером ничего не ест. Только пьёт чай с небольшим кусочком хлеба. В комнату зашла приятная молодая девушка, и если бы Алексей не знал, что ей всего семнадцать лет, то и посмотрел бы на неё другим взглядом. Тамара Викторовна принесла Алексею чай с хлебом, поставила на стол масленицу и начала расспрашивать о состоянии здоровья Вики. Алексей сказал, что врачи верят в полное восстановление здоровья девочки. Мне поручено выяснить причины, побудившие её к такому поступку, поэтому я хочу задать несколько вопросов вашей дочери, если вы не против этого.
– Как вы такое можете говорить: не против этого. Мой муж работает на одном производстве с Викиными родителями и очень их уважает. И не только он, а все сотрудники конструкторского бюро их предприятия. Они замечательные люди и очень дружная семья.
В этот момент в разговор вмешалась Лена, сказав маме, что она уже заговорила Алексея Алексеевича, а его дома, наверное, ждут жена и детки.
Алексей как-то сразу растерялся и по привычке сказал правду, что он ещё не женат, поэтому и деток у него ещё нет. После этих слов Леночка вся стала очень сосредоточенной и осторожной. Алексей спросил её, когда она стала самой близкой подружкой у Вики. Лена ответила, что она не только самая близкая подружка у Вики, но и единственная, вот уже почти три года.
– Вика, как и я, не очень легко сближается с кем-нибудь. У нас в классе девочки и мальчики разбиты на небольшие группки, соперничающие между собой. Вика абсолютно безразлична к мальчишкам нашего класса. И для них она тоже не представляет никакого интереса. Она, как и я, не из тех, кого родители одевают в фирму, ну, вы меня понимаете?
– Да, да, понимаю, продолжайте, пожалуйста.
– Более того, Вика соображает по всем предметам лучше всех девчонок и ребят, кроме Сашки Белова. Она всегда считалась претенденткой номер два на золотую медаль. Номер один – Белов, он может быть, ну, на капельку, на грамм сильнее Вики. Да, забыла сказать, я вообще не реагирую на наших мальчишек, так как они просто длинноногие малолетки, а мне, если и понравится когда-нибудь парень, то он должен быть старше меня лет на семь – восемь, – сказала Леночка, внимательно рассматривая Алексея.
Даже её мама немного растерялась от услышанного и от взгляда её дочери на Алексея.
Алёша не подал вида, что ему понятен взгляд Леночки, и продолжал расспрашивать.
– Леночка, – перейдя в разговоре только на Вы, – обратился Лёша, – а почему вы сказали считалась претенденткой номер два. Разве она стала плохо учиться, или её поведение ухудшилось на столько, что её исключили из числа претендентов?
– Нет, она не стала хуже учиться, и никаких претензий учителей к ней нет, и не было. Просто в нашем классе есть тоже не слабенькая ученица, конечно, не ровня Вике, но в последнее время её стали тянуть на золото. Видите ли, серебряной медали её родителям мало. Сами понимаете, что родители этой девочки из богатеньких, и тут Вика бессильна.
Алексей спросил у Лены, а как они могут Вику отодвинуть?
– Вы, Алексей Алексеевич, как будто только вчера появились на свет и ничего не понимаете. Да очень просто. Где-то месяц тому назад у Вики пропала её тетрадь с контрольными работами по химии. Химичка, Лидия Алексеевна, она же у нас и классный руководитель, сказала Вике, что это не беда. Вика девочка настырная и нашла свою тетрадь с выставленными пятёрками за все контрольные работы. Самое интересное, что обложка тетради была другая и с фамилией Боровская. Боровская и есть новая претендентка на золото. Вика забрала тетрадь и пошла прямо к классной, к Лидии Алексеевне. Классная возмутилась, забрала тетрадь и обещала разобраться. Лидия Алексеевна разбирается по сей день. А на прошлой неделе кто-то в журнале успеваемости подтёр оценку против Викиной фамилии. Даже физичка возмутилась из-за этого, она сама ставила эту пятёрку Вике. Вы же знаете, что скоро у нас будет комиссия из Районного Отдела Народного Образования, и они внимательно смотрят на оценки в журналах успеваемости. Если обнаружат подтирания или какие-нибудь исправления против фамилии претендента на медаль, то на золотой медали, да и на серебряной тоже, можно сразу ставить крест. Лидия Алексеевна тоже расстроилась из-за происшедшего и пригласила Вику к директору школы, чтобы обсудить возникшую проблему. Вика расплакалась и пошла с классной руководительницей к директору школы. Директриса начала Вику успокаивать, сказала, что полностью на её стороне, но не уверена, что сможет отстоять её заслуженное право на золото.
– Но серебряную медаль я отстою, даже если придётся идти в Городской Отдел Народного Образования и добиваться справедливости, – сказала Вике директор школы.
После этого разговора поведение Вики стало каким-то странным. Она рассказала мне подробно обо всём этом.
– Мне то проще, мне ни медаль, ни их высокие оценки не нужны. Я не собираюсь никуда поступать, пойду работать модельером, и меня уже ждут в двух модельных агентствах. А Вика совсем другое дело. Она любила учиться и надеялась на золото, так как её родители нигде договориться не смогут. У них нет для этого денег, да и порядочность их им не позволит с кем-нибудь договариваться о поступлении дочери в институт.
– Я, кстати, сказала Вике, что всё это козни родителей Боровской. И директриса с нашей классной играют вместе против неё. Вы не подумайте обо мне плохо, что я так говорю, но я их не боюсь. Я при всех сказала Боровской, что Викина история лежит на её совести. Мне её подружки попытались угрожать связями Юлиных родителей, но я сказала, что мне на всё это начхать. Мой папа простой рабочий, а мама домохозяйка, нам терять нечего.
И тут в разговор вмешалась Тамара Викторовна.
– Лена, ты лучше не очень во всё это влезай, у нас тоже хватает проблем. Ты живёшь с нами, а прописана с папой в квартире бабушки. Могут и нам устроить головную боль.
Алексей остановил Тамару Викторовну и сказал, что волноваться из-за прописки нечего, у них всё законно.
– А скоро вообще эти проблемы исчезнут. Ваша дочь честный и справедливый человек, я даже завидую её будущему мужу. И бояться ей нечего, и, если всё так, как она мне рассказала, то я не пожалею сил на восстановление справедливости.
Алексей поблагодарил Тамару Викторовну за гостеприимство, попросил передать свою благодарность её мужу, Леночкиному отцу, за такое воспитание дочери.
– Вы должны гордиться Вашей Леной.
Мать и дочь провожали Алексея к двери, всем своим видом показывая, что двери их дома для него всегда открыты. Им понравился этот молодой милиционер с открытым лицом и честными глазами. Они последнее время столько наслышались о коррупции в милиции, что для них слова милиционер, бандит и хапуга стали синонимами, а здесь такой человек.
Алексей возвращался на работу с чувством боли за судьбу Вики. К сожалению, Сергея не было в своём кабинете, и Алексей попросил дежурного по райотделу милиции передать майору Стрельнику, что он явится к нему завтра в 8-00. Дежурный записал сообщение, и Лёша, с видом человека, вываленного в грязи, медленно побрёл домой. Он впервые столкнулся с действиями людей, внешне кажущимися добрыми и заботливыми, а на самом деле несущими горе и боль. Бандиты не рядятся в одежды святых, чаще всего они не грабят тех, кого знают. А здесь тот же бандитизм, та же жажда наживы. Не важно, как она осуществляется. Не обязательно за услугу получать деньги, можно и получать встречные услуги. Рука руку моет, кажется, так говорят. А о девочке, о её родителях, о её друзьях никто и не подумал, а это удар по ним, по их вере в справедливость. Эти нелюди унизили человеческое достоинство, и я попытаюсь их наказать, не преступая рамок закона. Так думал молодой офицер.
Утром следующего дня в 8-00 Алексей был в кабинете майора Стрельника. Он доложил о результатах встречи с единственной подружкой Вики и попросил разрешение на посещение школы.
– Дело в том, – начал говорить Алексей, что уже сегодня можно предположить заинтересованность директора школы и классного руководителя в лишении Вики Комаровой права на получение золотой медали. Районный Отдел Народного Образования дал добро только на две золотые и три серебряные медали. Я звонил своему знакомому, работающему методистом в этой системе, и он сказал, что это действительно так. Если даже Городской Отдел Народного Образования разрешит дать три золотые медали, то только с разрешения Министерства. Поэтому, я и сделал вывод, что решение проблемы Боровской, а это фамилия девочки, которой хотят дать золотую медаль вместо Вики, может быть осуществлена в случае инициативы директора школы или какого-то не самого большого руководителя из ГОРОНО или большого руководителя из РОНО.
– Сергей, вы согласны с моими умозаключениями?
– В первом приближении я согласен с тобой, но ещё надо поговорить с одноклассниками Вики и Лены, потом с классным руководителем и только в конце с директором школы. Если она выполняет чей-то заказ от своих вышестоящих коллег, то она может их сдать, говоря нашим языком. Мне о ней говорил наш районный участковый, что она женщина пенсионного возраста, властная и умеющая самостоятельно принимать решения. Он сказал, что где-то лет пять тому назад она исключила из школы сына какого-то партийного руководителя. И не побоялась. Её поддержали все учителя и родители ребят из его класса. Поэтому подтолкнуть её на этот шаг, лишить золотой медали Вику, могла только безвыходная ситуация, сказал Сергей.
– Давай пойдём в школу вдвоём, я более солидно смотрюсь, чем ты, всё-таки на десять лет старше, – усмехаясь, изрёк Сергей.
– Я забыл тебе сказать, что мне привезли справку из районной психиатрической клиники на Вику Комарову. Девочка никогда не состояла у них на учёте, и в карточке районной поликлиники также нет никаких записей о её жалобах психиатрического характера. Я это взял на всякий случай для тебя.
На этом они и закончили обсуждение, решив сегодня же в 12-00 прибыть в школу. В условленное время двое офицеров уголовного розыска районного отдела милиции переступили порог школы номер 128.
Офицеры спросили у женщины, стоявшей на входе, где кабинет директора школы и можно ли к ней пройти. Женщина, наверное, учитель, дежурившая по школе в этот день, показала, как пройти к Инне Германовне, их директору. Офицерам повезло, так как директор школы была на месте и в течение двух часов не собиралась никуда уходить из школы. Милиционеры представились ей. Сергей не забыл сказать, что о ней очень хорошо отзывался участковый майор, и объяснил причину посещения.
– Понимаете, – сказал как-то не громко Сергей, – есть положение, обязывающее органы милиции проводить расследование и, если в этом возникнет необходимость, ставить перед прокуратурой вопрос о возбуждении уголовного дела по факту самоубийства, независимо от состояния здоровья лица, совершавшего суицид. Прокуратура в любом случае должна выносить своё заключение. Так что мы надеемся на вашу помощь, чтобы быстрее закрыть это дело, девочка, слава Богу, жива и здорова. Поэтому мы вас просим разрешить нам поговорить с учителями Вики Комаровой, а если у них не найдётся для нас времени, то хотя бы с классным руководителем.
Алексей понял линию поведения Сергея. Директор попала в капкан, и ой как сложно ей будет из него выскочить. Директор школы вызвала классного руководителя к себе. Пока ожидали Лидию Алексеевну, так к ней обращалась директор школы, они говорили о сложности работы учителя, о зарплатах, унижающих достоинство учителя и, вообще, о развале страны. Алексей, как бы невзначай, вставил, что трудно в наше время оставаться человеком, но надо стараться. Конечно, продолжил он, старшему поколению это легче чем нам, молодым, у нас соблазнов больше. Сергей заметил при этих словах скептицизм в глазах директора. Наконец-то появилась Лидия Алексеевна, офицеры представились ей и попросили найти свободную комнату для беседы, чтобы не отнимать время у директора.
– Мы и так уже отняли у Инны Германовны почти академический час, а теперь и вам будем надоедать.
Директор школы извинилась и вышла из кабинета, сообщив, что её давно уже ждёт подруга, заведующая соседнего магазина.
– Я думаю, вам сорока минут будет достаточно, чтобы подготовить отписку.
– Вот, – подумал Сергей, – им уже и готовое заключение рекомендуют.
Сергей попросил Алексея побеседовать с Лидией Алексеевной.
Алексей начал издалека. Он попросил рассказать о Вике, о её взаимоотношениях с одноклассниками, о любовных проблемах, которые сегодня захватывают всех детей и даже из младших классов.
Лёша и Сергей внимательно слушали Лидию Алексеевну, не перебивали. Лёша извинился, но попросил назвать фамилии подруг Вики и друга, как сейчас модно говорить.
Лидия Алексеевна очень хорошо говорила о Вике, родителей её она, к сожалению, почти не знает, так как девочка очень самостоятельная, и родители Вики почти никогда не посещали школу. Да и причин посещать школу у них не было, поведение Вики безукоризненное. И в учёбе она была всегда лучшей, у неё какая-то совсем не детская целеустремлённость.
– Последнее время она стала более замкнутой, появился маленький спад в учёбе, но медаль она у нас всё равно обязательно получит. Её нет в школе уже второй день, но мы не будем на это обращать большого внимания. Пусть скорее выздоравливает, и мы её ждём. Если вы увидите её родителей, то так им и передайте.
– Простите, Лидия Алексеевна, а фамилии её подруг и друга? – ещё раз напомнил Алексей.
– К стыду своему, я точно не знаю, она девочка замкнутая, но, по-моему, она дружна с Таней и Валей, а с мальчиками, даже не знаю с кем.
Зазвенел звонок и Сергей попросил Лидию Алексеевну привести их к одноклассникам Вики. Лидия Алексеевна подвела офицеров к кабинету 10 класса и, сославшись на какие-то дела, попросила разрешения их оставить самих с ребятами.
Алексей попросил её не покидать их надолго, так как им ещё будет нужна её помощь при составлении бумажки об отсутствии злого умысла в случившемся.
Сергей заметил, как насторожилась учительница, услышав последние Лёшины слова.
Всё, мы на правильном пути, они не очень рады расследованию. Будем добивать, и они сами признаются, подумал Сергей.
Офицеры зашли в класс, представились и спросили кто Таня и Валя, подружки Вики. Сразу поднялись четыре девочки и сказали, что они не подружки Вики, они с ней не в ссоре, но и не подружки.
– У неё одна подружка – Лена, вот с ней и говорите, – сказал кто-то из ребят.
– А разве вы ничего не можете сказать о Вике, разве она с вами в ссоре, она обижала Вас, она совершала нехорошие поступки? – спросил Алексей.
– Да нет, – встал какой-то мальчик и начал говорить.
Кто-то подал реплику: – Давай Белов, давай, Саша, говори, как – никак, она такая же, как и ты, – отличница.
– А что тут говорить, возмутился Белов, затравили её в последнее время и не честно с ней поступают. Вы лучше поговорите с её подругой, настоящей подругой, Ленкой Барышевой, и она сама всё вам расскажет.
– Да, всё и расскажу, мне нечего бояться, – прокричала Барышева, не поднимаясь со своего места. – Только пусть вместе со мной и Юлечка Боровская тоже правду поведает.
Со второй парты встала красивая, модно одетая высокая девушка и небрежно бросила Барышевой, что её болтовню она и слушать не хочет. Боровская, а это именно она и была, спокойным шагом, с ухмылкой на лице, вышла из класса.
Офицеры попросили старосту класса и Лену Барышеву вместе с ними зайти в кабинет директора. Они сказали, что будут рады любой девочке или мальчику, которые расскажут им о Вике.
Никто не встал с места, кроме двух девочек, по-видимому, старосты и Лены Барышевой. Офицеры пошли с девочками в кабинет директора и попросили секретаря найти Лидию Алексеевну и директора школы. Не прошло и десяти минут, как появились вместе Лидия Алексеевна и Инна Германовна, директор школы. На их лицах офицеры не увидели ни той доброжелательности, с которой их всего час тому назад встречали в школе, ни даже положенной для культурных людей показной вежливости.
– Разве вы ещё не говорили с одноклассниками Вики, – спросила с какой-то укоризной в голосе Инна Германовна.
–Нет, ещё не говорили, – жёстко и требовательно ответил Сергей. – Дело в том, уважаемая Инна Германовна, что нам просто мешают составить положительную отписку. Классный руководитель называет нам имена подруг Вики, а они совсем не её подруги. Оказывается, что у неё есть подружка, единственная, как сказал какой-то мальчик.
– Белов, – вставила староста.
– Да, да, Белов. – И эта девушка – Лена Барышева, – сказал Сергей, посматривая в свой блокнотик.
Алексей понял именно в этот момент важность наличия блокнота. Он уверен, что Сергей помнил фамилию Барышевой, но одним этим жестом сразу же отвёл от неё подозрения о предыдущей встрече.
– Мальчик Белов сказал нам о каких-то проблемах у Вики, появившихся последнее время. Ни вы, уважаемая Инна Германовна, ни уважаемая Лидия Алексеевна, никто из вас ни словом не обмолвились об этом. Поэтому мы и пригласили к вам в кабинет соучеников Вики с просьбой рассказать нам об этих событиях. Нам также не очень понятен демарш ученицы, – и снова Сергей заглянул в блокнотик, – Воровской, кажется.
– Не Воровской, а Боровской, – поправила староста.
Сергей извинился за допущенную ошибку и попросил Лидию Алексеевну всё-таки рассказать им и директору школы, возможно, не всё знающей, о событиях в классе.
Лидия Алексеевна переглянулась с Инной Германовной коротким взглядом и спросила у Сергея и Алексея, стоит ли всё рассказывать в присутствии детей.
Сергей тут же чётко и ясно сказал, что рассказывать при взрослых уже школьниках не только можно, но и нужно.
– А если Вы что-то случайно и пропустите, то детки добавят.
В этот момент без стука в кабинет вошёл Белов и сказал, что он также хотел бы высказать свою точку зрения по поводу случившегося.
– Я не боюсь говорить, хотя и я иду на медаль. Так же могли и со мной поступить, но я перестану сам себя уважать, если буду стоять в стороне. И ещё хочу сказать, что для меня медаль не так важна, как для других. Медаль не добавит мне ума ни на грамм, а уважение к себе я могу потерять. И не считайте меня таким смелым только из-за того, что все знают о моём, уже состоявшемся, зачислении по результатам Олимпиады в МГУ. Просто я хочу оставаться порядочным человеком для моих одноклассников и в последние два месяца совместной жизни.
В кабинете наступила идеальная тишина. Сергей и Алексей, не ожидавшие такого развития событий, попросили Лидию Алексеевну внести для них разъяснения. Инна Германовна сидела в своём кресле, потупив взгляд и нервно теребя пальцами рук.
Лидия Алексеевна, почти не останавливаясь ни на минуту, начала свою речь. Она сказала, что к ней двадцать дней тому назад обратились родители Юли Боровской и высказали свою заинтересованность в получении их дочкой золотой медали. Я сразу же объяснила им невозможность выполнения их желания, так как РОНО выделил школе всего две золотые медали и три серебряные на два десятых класса. Я сказала им, что, конечно же, их дочь Юля заслуживает, и обязательно получит, серебряную медаль. Те же претенденты на золото, которые уже определились в учительском коллективе школы, обязаны их получить. Тогда отец Юли сказал, что насчёт Белова нет вопросов, он известен как победитель олимпиад и тому подобное, а второй претендент будет рад и серебру.
– Мне говорила Юля, что та девочка из мало кому известной семьи и не пользуется любовью у одноклассников, – сказал Боровский.
– Я попросила Юлиного отца дальше не говорить со мной на эту тему и попробовать добиться получения от РОНО или даже от более высоких инстанций квоту на ещё одну золотую медаль. Более того, я ему сказала, что нам давали всего одну золотую медаль, но Инна Германовна буквально выдавила из нашего начальства вторую золотую медаль, сказав на каком-то совещании в присутствии руководителей министерства, что она не имеет никакого морального права не дать золотую медаль талантливой отличнице из простой семьи, лично ей незнакомой. Но в неспособности семьи девочки ходить по разным инстанциям и чего-то добиваться, она уверена. Заместитель Министра, присутствовавший на совещании и лично знавший Инну Германовну, прямо в зале разрешил начальнику Управления Образования Москвы дать ещё одну золотую медаль целевого предназначения для школы номер 128. Но моё объяснение не остановило Юлиного отца, и он попросил прислушаться к его просьбе. Он сказал, что сам поговорит с директором школы, и они найдут пути решения проблемы. На этом мы и закончили наш разговор.
На следующий день, утром, я перехватила Инну Германовну перед входом в школу и подробно рассказала ей обо всём. Мы обе знали, что отец Юли был кандидатом в Народные Депутаты, занимает руководящий пост в правительстве, чуть ли не заместитель Премьер-Министра по какому-то строительству, ещё раньше был членом бюро Городского Комитета Партии, ну, и тому подобное. Через три дня Инна Германовна пришла ко мне на урок и после его окончания попросила зайти к ней. Посещения директором школы учителей во время проведения уроков – это обычное явление, но так как мы подруги и уже более двадцати лет работаем вместе, то это меня несколько удивило и более того. После школьного звонка Инна Германовна попросила меня зайти к ней в кабинет и переговорить. Так как всё это произошло на последнем уроке, а я была свободна, поэтому я сразу же пришла к ней.
После этих слов Лидия Алексеевна посмотрела в сторону Инны Германовны и попросила об остальной части разговора выслушать именно её.
Инна Германовна глубоко вздохнула и попросила дать ей пару минут, чтобы успокоиться после услышанного.
– Нет, нет, не подумайте, что я не согласна с чем-то сказанным моей подругой. Я уважаю и люблю свою подругу и всё, сказанное нею, правда. Я всегда старалась быть во всём, по мере своих сил и возможностей, принципиальной и требовательной к другим и к себе тоже. Я расскажу вам всё до мелочей в присутствии школьников и надеюсь, что и им это будет уроком на всю жизнь.
Алексей предложил сделать пятиминутный перерыв для перекура и потом снова всем собраться вместе. И страсти немного улягутся, и нервы в порядок придут, почти, как стишок, сказал Крылов. Все согласились с ним, и пошли на перекур. Курящих было всего двое – Инна Германовна и Сергей, а остальные, сгруппировавшись, говорили между собой, но так тихо, что для посторонних их разговоры были недоступны. Директор школы о чём-то говорила со своей подругой, но даже со стороны чувствовалось, что они очень нервничают и не могут договориться. Прошло не многим более десяти минут, и Сергей попросил всех зайти в кабинет директора. Инна Германовна подошла к своему креслу, но не присела, а осталась стоять.
– Ну что ж, вы хотели узнать все детали, я расскажу, как бы не было стыдно мне говорить. Вы помните, что сказала в конце встречи с отцом Юлии Боровской Лидия Алексеевна, и помните слова Боровского старшего, что он встретится со мной и решит все вопросы. Действительно, на следующий день после беседы с Лидией Алексеевной он мне позвонил, и мы договорились о встрече. Но за час до его звонка мне позвонил очень большой чиновник, большой не только для меня, но и для любого чиновника из нашего министерства. Он попросил меня принять Боровского, выслушать его и, по возможности, помочь. Он немного догадывается о сути его просьбы и считает её бессмысленной прихотью, которая для Боровского не имеет никакого смысла.
– Его дочь уже сегодня, сейчас, с радостью зачислит к себе любой ВУЗ нашей страны, но его жена, страдающая стенокардией, переживает, что у дочери не будет золотой медали. Поэтому я и прошу вас выслушать его и помочь.
– Я вынуждена была принять его и обсудить возникшую проблему. Его просьба ко мне была той же, что и к Лидии Алексеевне. Он сказал мне, что сам не испытывает радости от этой беседы, но вынужден снова говорить на эту тему. Он спросил, нет ли каких-либо сложных проблем у нашей школы или у меня лично. Он готов оказать почти любую помощь, которая мне необходима. Я ему сказала, что мне сложно просить об услуге для Лидии Алексеевной, так как мы работаем вместе уже более двадцати лет, и я обещала ей решить её жилищную проблему. За десять лет, что документы лежат в исполкоме, её очередь так и не продвинулась ни на шаг. Юлин отец пообещал мне, что уже завтра к вечеру моя подруга, а о нашей дружбе он знал от дочери, получит ордер на квартиру из 2-х комнат, а старая квартира останется семье её дочери. Он отдаст ей квартиру из своего резервного фонда. Я была ошеломлена его словами и обещанием.
– Я люблю свою подругу, я знаю, как она мечтала хотя бы на старости лет иметь своё жильё. У неё уже больше не было сил жить в одной комнате с семьёй её дочери. Я уверена, что она своим трудом заслужила у нашего Государства это право. Мы все взрослые люди и понимаем, что страна развалилась, и у нищих учителей нет, и не будет в будущем никаких шансов получать от Государства жильё. Можете меня осуждать, можете требовать моего увольнения, но моя подруга наконец-то получила квартиру. Эта квартира для неё честно полученная, так как ожидание в десять лет даёт ей право так думать. Ни она, ни я не держимся своей работы. Через два месяца мы обе получим право уйти на пенсию, хотя очень любим свою работу и могли бы ещё не один год быть полезными детям нашей страны. Это решать вам и любое ваше решение мы примем без обиды и злобы, мы поступили не хорошо. Жизнь, к сожалению, имеет не два цвета – чёрный и белый, а ещё множество оттенков, но понимание этого приходит только с годами.
В кабинете стояла тишина, при которой даже звук от пролетавшей мухи казался рёвом мотора реактивного самолёта. И в этот момент Алексей обратился ко всем присутствующим с просьбой:
– Я обещаю вам всем, что Вика получит золотую медаль. Юля Боровская получит свою серебряную медаль. Лидия Алексеевна будет наслаждаться своей двухкомнатной квартирой. Отец Боровской сам придёт в школу и попросит директора и классного руководителя считать ошибкой свою просьбу. Только для этого нам необходимо обещание всех присутствующих хранить в тайне всё услышанное в течение двух месяцев, то есть до первого августа, хотя бы. От вашего молчания зависит судьба каждого из нас. Тайна – это, значит, не говорить ни одному человеку, даже самому близкому. Если вы верите нам, и примите наше условие, то через неделю вы станете свидетелями нашей общей с вами победы справедливости над злом. Я сам себя поправлю, не над злом, а над несовершенством нашего Мира. Мудро сказала Инна Германовна, жизнь, к сожалению, имеет не два цвета – чёрный и белый, а ещё множество оттенков, но понимание этого приходит только с годами. Нам повезло, эту мысль у нас есть возможность понять, в наши относительно молодые годы. Мы ждём ваш ответ.
Первой встала со стула Лена Барышева и поклялась хранить в тайне от всех, даже от подруги – Вики Комаровой.
Староста класса поддержала Лену и тоже поклялась хранить тайну.
Саша Белов тоже пообещал, но попросил разрешение рассказать всё своей маме второго августа.
– Я прошу, потому что мама очень будет мной гордиться. И мой папа, если бы был жив, то поддержал бы меня.
После всего сказанного ребятами, Алексей попросил оставить их наедине с учителями для согласования плана действий. Молодые люди тепло попрощались с офицерами, и вышли из кабинета директора школы. Когда ребята ушли, Алексей задал учителям ещё несколько вопросов.
Он спросил у Лидии Алексеевны, почему она не вынесла на собрание ребят историю с тетрадкой по химии и по исправлению в журнале успеваемости.
Лидия Алексеевна сразу же сказала, что после того, как Вика показала ей найденную тетрадь, она пошла к Инне Германовне за советом.
– Да, так оно и было, – подтвердила Инна Германовна. – Я взвесила все за и против и решила не делать огласку случившемуся ЧП. Дело в том, что я знала, кто отец Юли и понимала, что разглашение такого факта приведёт к потере ею шансов на медаль вообще. Позор от огласки может отразиться на здоровье её матери, о болезни которой я знала от их домоуправительницы, к слову, бывшей учительницы истории нашей школы. Сегодняшние ученики нашей школы её не знают, так как она ушла из школы тринадцать лет тому назад и никогда об этом не жалела. При встречах она всегда говорила с теплотой о родителях Юли. О втором случае мне тоже доложила Лидия Алексеевна, но я уже точно понимала, чьих рук это дело. Не сомневаюсь, что Юля не сама это сделала, а попросила кого-то из подруг. Я понимала, что, придав огласке и эту историю, мы причиним горе какой-нибудь не очень умной девочке и её семье, а настоящий виновник выйдет сухим из воды. Тогда ещё оставалось терпеть Юлю всего менее трёх месяцев, я решила и это перетерпеть. Юля умненькая девочка, она нехороший человек, но и её мне жаль. Жизнь её обязательно накажет, родители не вечны, а с таким характером и с такой моралью достойного спутника жизни не найдёшь, а если и найдёшь, то не надолго. Тогда всё это ей и вспомнится. А через некоторое количество дней произошло то, о чём вы уже подробно знаете.
Сергей взял бразды правления в свои руки и предложил учителям свой план действий.
– Ваша задача продолжать школьный процесс, будто бы ничего и не произошло. Дней через пять в школу снова начнёт ходить Вика, а вы ей скажете, что всё решено положительно, она обязательно получит золотую медаль. РОНО снимет с неё всякие подозрения и поддержит присуждение ей не только золотой медали, но и грамоты Городского Отдела Народного Образования за отличную учёбу и поведение. Мы заберём ваш школьный журнал успеваемости на криминалистическую экспертизу исправленной оценки, хотя сразу же скажу вам честно – экспертиза нам ничего не даст. Вы скажете учителям школы, преподающим в десятом классе, что милиция взяла журнал на экспертизу и скоро всем станет известно, кто делал исправления, ну, и тому подобное. Кто-нибудь из учителей обязательно проговорится, и об этом станет известно ученикам. К вам, я так думаю, подойдёт кто-то из одноклассниц Вики и признается в содеянном зле. Нас пока не интересует, кто именно это сделал, но вы возьмёте с неё письменное признание с указанием на Юлю, как на организатора. Объясните признавшейся девочке, что этот поступок может лишить её аттестата зрелости, вообще. Вы пообещаете ей договориться с милицией, то есть с нами, не возбуждать уголовное дело по этому факту. Эта девочка начнёт давить на Юлю, обвиняя её во всех смертных грехах и угрожая другими разоблачениями. Юля обязательно расскажет обо всём своему папе. Да, Вы ещё распустите слух, что к вам приходил корреспондент из газеты, то ли «Комсомолки», то ли из «Московского Комсомольца». Мы попросим завтра зайти в школу под видом корреспондента нашего сотрудника, и он вызовет для беседы Лену Барышеву, Сашу Белова и любую другую девочку. Он будет задавать простые, малозначащие вопросы, а потом договорится с ними о встрече через неделю. Мы же, со своей стороны, попросим Боровского принять нас, и объясним ему, что его дочь своими противоправными действиями подтолкнула Вику Комарову к суициду. Независимо от состояния здоровья Вики, мы вынуждены будем просить прокуратуру возбудить уголовное дело против классного руководителя, директора школы и вашей дочери. Есть письменные показания некоторых одноклассников и, к сожалению, не только у нас, но и у журналиста из неизвестной нам газеты. Этот журналист выполняет просьбу Викиных родителей, и закрыть ему рот у нас нет возможности.
Мы надеемся, что он умный человек и, услышав всё это, сам примет решение замять эту историю. И Юля тоже согласится с отцом. Они сами обратятся к вам с просьбой погасить назревающий скандал. Пообещайте, и своим отношением к Юле со стороны всех учителей, высокими оценками текущих знаний, подтвердите ваше благожелательное к ней отношение. Вот такие наши общие действия. Ваше мнение и ваши рекомендации? – спросил Сергей.
– А вдруг он потребует вернуть ордер на квартиру? – спросила испуганно Инна Германовна.
– Нет, как раз именно этого он никогда и не сделает. В таком случае он просто станет человеком, который сразу потеряет всё в этой жизни. Сейчас время очень не хорошее, но в некоторых ситуациях оно даёт дополнительные шансы на выигрыш, в таких ситуациях, как Ваша, у людей расширяются возможности в борьбе за свои права.
Прошло еще три дня, Сергей доложил руководству райотдела милиции о ходе расследования и попросил у Ткачёва Александра Николаевича разрешение на встречу с семьёй Комаровых. Сергей и Алексей самостоятельно приняли решение не выдавать руководству всех сведений, так как даже случайная утечка информации может принести непоправимый вред. Они пообещали руководству, что Вика Комарова обязательно получит золотую медаль и вернётся в школу с уверенностью в завтрашнем дне.
Сергей вечером позвонил домой к Комаровым, представился и договорился с ними о встрече во вторник вечером в семь часов. Он сказал, что всё с Викой будет хорошо, и они уверены в том, что она получит золотую медаль. Главная задача, это не переживать из-за этих проблем. После разговора с Комаровыми он позвонил помощнику начальника Главка и попросил его в случае звонка Боровского его шефу, не соединять его с ним, а самому ответить на его вопросы. Они собираются завтра утром позвонить господину Боровскому, поэтому просят достать им номер его прямого телефона, минуя секретаря. Если Боровский будет говорить с ними именно по этому телефону, то он поймёт, что к этому делу приковано внимание весьма крупных чиновников или даже спецслужб. Помощник сказал, что всё понял и через десять минут перезвонил майору и дал ему прямой номер телефона Боровского. Слава Богу, у него есть приятель в управлении Правительственной связи, для которого эта информация не является тайной за семью печатями. Во вторник утром майор Стрельник позвонил Боровскому по этому номеру. Боровский внимательно слушал офицера.
Сергей рассказал, что он и его помощник, старший лейтенант Крылов, расследуют уголовное дело по факту попытки совершения самоубийства некой Комаровой Викторией, ученицы десятого класса школы номер 128. В ходе расследования всплыла и его фамилия. Их прямой начальник вышел в связи с появлением этих данных на руководство Главка. И, как им стало понятно, руководство не пожелало прямо вмешиваться в ход расследования, так как это дело приобрело некоторую огласку, им также известно об интересе прессы к этому ЧП. Они посоветовали мне, как лицу, ведущему расследование, обратиться к вам и поискать совместно путь корректного разрешения проблемы. Я обязан по результатам расследования в течение трёх дней просить прокурора о возбуждении уголовного дела по факту доведения до самоубийства школьницы должностными и другими лицами.
Поэтому мы и просим вас о встрече и, как можно, быстрее.
Боровский немного подумал и согласился на встречу у центрального входа в ЦПКиО, так как он должен там быть сегодня в 14-30. Если нам тридцати минут хватит, то в 14-00 я вас там жду. Он положил трубку на рычаг и начал думать, кому позвонить, чтобы узнать, с кем ему предстоит говорить. Дочь говорила ему, что у них в классе какие-то неприятности у девочки, но не сказала, что это связано с её делами. Он таки решил не звонить в самый верх, а позвонил начальнику Главка, генералу, с которым иногда встречался на совещаниях в горкоме. Седин был к нему всегда благосклонен за поддержку на одном из бюро горкома, грозившем генералу, правда, в то время ещё полковнику и всего лишь начальнику Северского райотдела милиции, неприятностями. Трубку взял полковник, помощник генерала. Боровский представился и попросил соединить его с генералом. Помощник извинился и сказал, что генерал сопровождает Министра в поездке по регионам. Если очень важно, то он, зная отношение генерала к Боровскому, поищет его по правительственной связи и найдёт. Боровский знал, что все разговоры по специальной связи записываются на магнитную ленту и ему сегодня не желательны. Он решил попросить услужливого полковника дать ему информацию о двух офицерах уголовного розыска одного из райотделов вашего Главка. Полковник с радостью ответил, что минут за двадцать вся необходимая информация будет у него на столе. Через двадцать минут Боровский позвонил в Главк и полковник выдал ему информацию, вызвавшую у него полное непонимание ситуации.
Полковник доложил, что он позвонил в отдел кадров, и они перевели его на телефон начальника райотдела милиции Глеба Алексеевича Коржа, его старого друга и сокурсника. Глеб начал диктовать ему данные офицеров и, заодно, спросил у него, кому нужны их данные, так как сейчас именно эти офицеры находятся в распоряжении очень ответственного лица, к которому он сам, по-видимому, никогда в жизни не попадёт, при всём своём желании, даже на приём. Я вынужден был назвать вашу фамилию. Глеб прекратил говорить мне об офицерах и сказал, если я вас уважаю, то должен посоветовать найти способ погасить пожар, связанный с попыткой суицида какой-то школьницей. Её родители подали заявление в милицию и подключили к этому своего начальника КБ, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинских премий и всякое такое. Этот почтовый ящик сегодня в фаворе у команды президента, и сам Генеральный Конструктор этого КБ хочет показать своему коллективу, какой он у них заботливый отец. Дело в том, что родители девочки ветераны предприятия, и он, Генеральный, лично их знает, так как начинал свою деятельность в одной группе с ними. Вот такие пироги. А офицеры, расследующие это дело, честные и порядочные люди. Один из них, по моложе, гордость министерства в прямом и переносном смысле слова. Уникум, с потрясающим сыскным чутьём, имеет научную степень и владеет пятью иностранными языками. О нём можно рассказывать часами. Так вот, я бы на вашем месте встретился с ними и поговорил. Они знают о ваших добрых отношениях с шефом и сами говорили Коржу, что не видят причин в раздувании из мухи слона.
Боровский после разговора с полковником понял правильность своего решения встретиться с молодыми офицерами. Точно в 14-00 он подъехал к центральному входу парка и заметил на скамеечке мирно беседовавших между собой двух молодых людей. Когда он вышел из машины, то молодые люди как-то по-военному чётко встали со скамейки и сделали несколько шагов навстречу Боровскому. Приблизившись, они представились ему и попросили просто прогуляться с ними по парку. Они сказали, что попытаются, не нарушая полученных им инструкций, рассказать ему всё подробнейшим образом.
Первым начал говорить Сергей. Он подробно рассказал о заявлении в райотдел милиции от родителей пострадавшей, реакцию райотдела милиции на типовую ситуацию и, резкое изменение подхода к происшедшему, буквально на следующий день. Их пригласили, позвольте не говорить куда, и поручили самым серьёзным образом разобраться в данном происшествии. Им сообщили, что всю полученную информацию по данному делу они должны сообщать только тем, кто им поручил это задание. Нам разрешили в незначительном объёме докладывать о расследовании и своему начальству, но не сообщать фамилии лиц, замешанных в этом деле. Мы делаем всё по инструкции, но не видим у заказчиков расследования ЧП, желания погасить возникающий пожар, а наоборот, стремление сделать из мухи слона. Наше начальство санкционировало наш звонок и встречу с вами, что соответствует и нашему желанию. А теперь позвольте вам доложить о нашем расследовании.
Сергей рассказал о показаниях участкового, о беседе с учителями и школьниками, о полном признании директора и классного руководителя и об истории с тетрадкой и с журналом.
– Поймите нас правильно, мы понимаем, что вы, возможно, и не всё знали, но от нас требуют, и это требование вполне законно, передавать дело в прокуратуру. Сегодня мы встречаемся с родителями пострадавшей и ждём от вас совета.
Боровский помолчал несколько минут, а потом начал говорить не останавливаясь.
– Вы правы, я не знал о гадостях, сделанных моею дочерью этой девочке. Не сомневаюсь, что это она сама подтирала в журнале, а если и не сама, то это ещё больше усугубляет её вину. Понимаете, мне её медаль абсолютно не нужна. Любой ВУЗ с радостью распахнёт перед нею свои двери. Я неправильно говорю, не перед нею, а перед возможностью обращаться ко мне с просьбами, которые для руководителей этих учебных заведений очень важны. Вы думаете, я не мог обратиться к Министру с просьбой дать ещё одну золотую медаль для школы? Мог, и он бы дал, и не одну, а столько, сколько бы я попросил. Но впоследствии он попросит у меня несколько сотен миллионов рублей для какого-нибудь строительства лаборатории или научного центра, необходимого только для узковедомственных целей, а может и личных. А мне эти миллионы нужны для жилья или для восстановления от пожаров, пронесшихся над Сибирью, да мало ли ещё для каких действительно необходимых людям дел. Поэтому я и не обращался за лишней медалью, я думал, что это просто для школы. После разговора с классным руководителем я кое в чём разобрался, но дочь моя снова ввела меня в заблуждение, и я пришёл к директору школы. Я очень сожалею о происшедшем и готов принести извинения семье этой девочки, ей самой, директору школы и классному руководителю, Лидии Алексеевне. Может быть квартира, наконец-то заслуженно ею полученная, загладит душевную боль от происшедшего. Мне же самую большую боль принесла моя дочь. Она даже не сказала мне о вашем появлении в школе, о появлении корреспондента. Да, отличный подарок к пятидесятилетию я получил от родной дочери.
Боровский замолчал, и говорить начал Алексей.
– Я вижу множество причин для расстройства, но надо искать выход. С родителями можно договориться, их дочка снова пойдёт в школу, никто медаль у неё не забирает.
– А, может быть, она страдала какими-то психическими болезнями, что пошла на такой шаг? – спросил Боровский.
– Нет, – ответил Алексей и вынул из папки справки из психиатрического диспансера и районной поликлиники.
Боровский понял, что офицеры профессионалы высокого уровня и взвесили все варианты проблемы.
– Ну, а что делать с прессой? – продолжил он.
– Как раз эта проблема на данном этапе не стоит, – радостно высказал Алексей. – Ничего печатать, пока идёт следствие, они не имеют права. А дальше я смогу переговорить с профессором Герасименко из юридического факультета МГУ, его сын заместитель главного редактора газеты «Московский Комсомолец». Профессор не посмеет мне отказать, у нас будет достаточное количество документов, показывающих нецелесообразность этой газетной заметки. Врачи психиатры приведут вам большое количество примеров, где газетная публикация стала детонатором к взрыву. Мы объясним журналисту и редакции о возможном вреде и об их судебной ответственности в случае трагедии. Мы должны закрыть разбирательство за три дня и предоставить в прокуратуру заявление от родителей Вики с просьбой о прекращении всяких судебных расследований, как способствующих новому нервному срыву у их дочери.
Боровский полностью согласился с мнением Сергея и Алексея, дал им свою визитную карточку с просьбой звонить в любое время в случае необходимости. Он попросил у офицеров извинения за недостойное поведение дочери. Они попрощались, и Боровский пошёл в дирекцию парка. Там у него должна была состояться ещё одна встреча.
Сергей и Алексей, довольные результатами переговоров, пошли в кафе, расположенное прямо около входа в парк и заказали себе два обеда. Они поняли, что появился шанс погасить пожар мирным путём.
Вернувшись на работу, они сразу же доложили начальству о встрече с Боровским. Майор сказал начальнику райотдела милиции, что Боровский не ставил цели причинить кому-либо зла. Его подвела собственная дочь, просто обманув его. Он сам принесёт извинения потерпевшим по его вине и надеется, что квартира, полученная классным руководителем с его помощью, в какой-то степени загладит его вину. Он попросил нас переговорить с родителями Вики Комаровой и попросить у них прощения. Более того, он считает своим долгом оказать содействие золотой медалистке Вике при поступлении в любой ВУЗ нашей Родины. Мы также пообещали считать инцидент исчерпанным и не допустить никаких огласок ни в школе, ни в прессе.
Полковник Корж попросил майора Стрельника позвонить помощнику начальника Главка и подробно доложить о результатах переговоров, не пропустив ни слова.
Сергей Сергеевич с удовольствием выполнил это поручение и рассказал всё, со своей стороны он попросил помощника генерала позвонить Комаровым и подготовить их к вечернему приходу офицеров. Так как подполковник Ткачёв отсутствовал в данный момент на работе, то они попросили полковника Коржа передать ему информацию о происшедшем. Вечером этого же дня майор Стрельник и старший лейтенант Крылов подъехали на служебной машине к дому Комаровых. Они поднялись на третий этаж и позвонили в дверной звонок. Двери открылись, и они вошли во внутрь квартиры. Мужчина невысокого роста с волевым и открытым лицом подошёл к ним и представился. Офицеры тоже представились, назвав только свои имена. Когда они вошли в комнату, то за столом увидели приятную женщину сорока лет или немногим меньше, а также мужчину знакомой внешности. Майор сразу узнал помощника генерала, а Алексей ещё раз представил всем Стрельника и представился сам. Кроме них за столом сидела молодая симпатичная девочка с умненькими глазами и приятным лицом. Сразу стало понятно, что это Вика. Алексей и Сергей поздоровались с каждым членом семьи отдельно. Хозяин квартиры – отец Вики, принёс на стол самовар и включил его. Он предложил всем гостям чай и кофе. Пока мама Вики расставляла чашки, блюдца и другие чайные принадлежности, Сергей, с разрешения полковника, стал подробнейшим образом рассказывать о расследовании и о встрече с отцом Юли.
Сергей рассказывал таким образом, что Юлин отец вызвал не меньшую к себе симпатию, чем учителя школы. Конечно, их поведение не может быть оправдано никакими причинами, но может получить объяснение полной безысходностью нашего времени. Последние слова Сергея об оказании помощи при поступлении в любой ВУЗ страны самим Боровским, склонили чашу весов в пользу намеченных офицерами действий. Конечно же, такая благоприятная обстановка объясняется и их предварительной беседой с родственником Комаровых, полковником милиции.
Полковник всё время внимательно присматривался к Алексею, но в самом конце встречи не сдержался и спросил о причинах, побудивших его пойти на службу в милицию.
– Поймите меня правильно, – сказал он, – я люблю свою работу, и мне даже интересно быть сопричастным к реальной жизни. Но, Вы! Вы имеете научную степень, мне известно, что вы пишите совместно с нашим корифеем юриспруденции, профессором Герасименко Владленом Викторовичем, обширную монографию по проблемам законодательства. И в то же время вы продолжаете трудиться в райотделе милиции, вы, специалист по проблемам языкознания, тратите своё время на такую сложную и неблагодарную работу.
– Простите, товарищ полковник, что я вас прерываю, но не могу и не хочу с вами согласиться. Возможность хотя бы в минимальной степени принести пользу от восстановления справедливости доставляет значительно больше радости, чем довольно удачный доклад на научной конференции. Нет ничего более важного в жизни, чем сама жизнь. Волею судьбы я был лишён с двенадцати лет возможности общения с родителями, но скажу вам всем здесь присутствующим, что я бы отказался от всего, что у меня есть, за возможность хотя бы часового ежедневного общения с Папой и Мамой. Понятия Родина, Отечество, идеология – это всего лишь слова, не несущие в себе никакой духовной мощи, а слова Мама, Папа – это всё. Придёт время, когда поступок Павлика Морозова будет признан противоестественным, так же как и отказ родителей от своих детей. Для родителей их дети всегда будут самыми родными, независимо от того, какие поступки они совершили. И мы, работающие в органах милиции, ежедневно соприкасающиеся с преступлениями и преступниками, обязаны не забывать, что, наказывая человека, нарушившего закон, мы причиняем, в первую очередь, боль его родным, не всегда виновным в происшедшем. Если человек уже умер, то, по крайней мере, ещё сегодня, наука утверждает, что ему не больно. А боль его близких продолжается до последних дней их жизни. Об этом я стараюсь не забывать, расследуя любые преступления. В нашем случае я не могу забыть фразы, сказанной пожилой, умудрённой жизненным опытом женщины, известной вам Инны Германовны, директоре школы. Я снова её повторю: жизнь, к сожалению, имеет не два цвета – чёрный и белый, а ещё множество оттенков, но понимание этого приходит только с годами.
– Поэтому Сергей и я просим вас и вашу дочь Вику простить всем этим людям, совершившим по отношению к ней подлость и даже более того, не только простить им это, но и не держать на них зла. Не думайте, что мы не понимаем, как это сложно. Но всё дело в том, что, отвечая злом на зло, мы не останавливаем эту вакханалию насилия, мы её только увеличиваем. Нам кажется, что, наказав зло, мы добиваемся справедливости, но это временное заблуждение. Мы все свидетели насилия, творящегося в нашей, практически распавшейся стране, и кажущееся нам сегодня восстановление справедливости со временем перерастёт в несправедливость значительно большего размера. Мы не политики и не руководители, от действий которых реки поворачиваются вспять. Но мы можем и должны даже в наших собственных действиях пытаться оставаться людьми не мстительными, не злопамятными, не зло творящими. Тогда и наша жизнь будет полноценнее и здоровее. Ничто так не сжигает человеческую плоть, как зло, сидящее внутри нас. Давайте будем умнее и сбережём себя для наших детей, или для тех детей, которые у нас ещё не появились на свет. Всё равно история подчиняется своим законам, и нам их не изменить. Мы своими действиями можем притормозить ход истории, замедлить её или даже незначительно ускорить, но остановить её нам не под силу. И не только нам, а даже тем, кто считает себя вершителем судеб земных, это не удастся. А последствия, ждущие их за эти поступки, будут самые страшные.
Все сидели молча и неподвижно, слушая Алексея. Каждый думал о своём, но для себя все уже решили, каковыми будут их дальнейшие шаги. Полковник с грустью смотрел на Алексея, считая его человеком, губящим свой талант в разборках грязи нашего общества. В то же время в какой-то момент он позавидовал Сергею, что майор может работать с Алексеем, чему-то новому у него научиться и самому отдавать свой оперативный опыт будущему великому сыщику. В этом помощник начальника Главка после расследования этого дела, а в окончании следствия по этому делу у полковника уже не было сомнений, не сомневался ни на грамм. Теперь полковнику стали ясными и мотивы решения Алексея передать свою доплату к жалованию за научную степень в фонд помощи семьям погибших сотрудников МВД. Для себя полковник решил, что первую же полученную от начальства премию, передаст в этот фонд, конечно, за исключением двух сотенных, идущих на обмывку этой премии. Сергей встал из-за стола, извинившись перед присутствующими, сказал, что хочет быстрее придти домой и потрепаться с женой и сыном.
– Из-за нашей работы мы совсем забываем о семье, а это не хорошо.
Алексей тоже попросил прощения, поблагодарил за добрый приём и сказал, что сейчас родным людям надо остаться самим и принять решение.
Вика сказала Алексею и Сергею, что они могут не переживать, решение их семьи будет достойным.
– Мы не добавим в наше общество ни капли всепожирающего яда зла.
Вика попросила Алексея ответить только на один вопрос, кто его воспитал таким.
Алёша, ни минуты не задумываясь, сказал:
–Первые двенадцать лет жизни Мама и Папа, а после их гибели, хорошие книги, оставленные мне родителями и любовь людей, постоянно встречавшихся на моём жизненном пути. Я говорю правду, ваш родственник знает о той помощи, которую мне оказывали во всём коллеги отца и матери. Я всегда в своём сердце ношу память об этом и, надеюсь, честной работой выражу им свою благодарность. Ещё раз спасибо за общение и до встречи.
На следующий день, в среду, на имя начальника Северского райотдела милиции, полковника Коржа Г.А., поступило заявление от родителей Комаровой Виктории с просьбой о прекращении расследования дела по их ранее сделанному заявлению. Они сообщают, что все претензии с их стороны снимаются. Также они просят принять во внимание то обстоятельство, что с точки зрения врача-психиатра дальнейшее продолжение расследования может привести их дочь к нервному срыву. К заявлению прилагается медицинская справка из районной поликлиники, подтверждающая медицинскую целесообразность закрытия данного дела.
Начальник райотдела милиции попросил подполковника Ткачёва выяснить, какие ещё бумаги необходимы для корректного, в соответствии с существующим законодательством, закрытия данного дела. Александр Николаевич позвонил помощнику начальника Главка, и тот подтвердил целесообразность закрытия дела, получившего в районном отделе милиции кодовое название золотая медаль.
В пятницу, через три дня после встречи Сергея и Алексея с Боровским, в райотдел милиции пришли директор школы и классный руководитель Вики Комаровой и Юли Боровской. Они попросили полковника Коржа принять их. Глеб Алексеевич, несмотря на занятость, пригласил их в свой кабинет. Секретарь полковника дважды заносила в кабинет чай с печеньем и никого не соединяла с полковником даже по телефону. Через сорок минут все ожидавшие приёма полковником наблюдали сцену, никогда ранее не случавшуюся в райотделе милиции: Глеб Алексеевич провожал двух заплаканных, но в то же время и улыбающихся пожилых женщин, продолжавших явно не оконченную в кабинете беседу. Они все вместе вышли из здания райотдела милиции, он с трудом заставил их поехать к себе в школу на его служебной Волге. Глеб Алексеевич вернулся в здание райотдела милиции, тепло здоровался с проходящими мимо сотрудниками и буквально птицей влетел в свой кабинет. Он быстренько принял ожидавших его посетителей и сотрудников, попросил секретаря вызвать к нему начальника УГРО, майора Стрельника и старшего лейтенанта Крылова, а когда они явятся, то минимум полчаса его не беспокоить. Секретарь выполнила указание полковника, и прибывшие офицеры ожидали в приёмной приглашения войти в кабинет Глеба Алексеевича. Секретарь доложила полковнику о прибытии офицеров, но он попросил подождать несколько минут.
Как раз в это время Глеб Алексеевич подробно докладывал помощнику начальника Главка и о заявлении семьи Комаровых, и о визите директора школы и классного руководителя к нему и, самое главное, о появлении Боровского в школе сегодня утром. Боровский принёс свои извинения учителям и просил их передать свои извинения семье Комаровых, а особенно Вике. Он также просил передать ей о своём желании помочь Вике, в случае необходимости, с поступлением в любой выбранный ею ВУЗ. Глеб Алексеевич посоветовал помощнику доложить начальнику Главка об этой истории и о его, помощника, роли в решении, позволившем не бросить тень на его хорошего знакомого. Помощник, с которым полковник был на Ты, по старой дружбе, рассмеялся и сказал, что, как и что, говорить генералу он знает всё-таки лучше его. Он, слава Богу, уже более десяти лет на этой работе и постарается не подвести ни Глеба, ни себя, тем более. Минут через двадцать он сам перезвонит Глебу, так что пусть он никуда не уходит. Полковник разрешил секретарю впустить к нему ожидавших офицеров. Глеб Алексеевич стоя приветствовал вошедших, пригласил их присесть. Он поблагодарил их за успех в деле, которое они прозвали, как он слышал, золотая медаль.
– Конечно и я, и Александр Николаевич могли бы и обидеться на вас за сокрытие некоторых фактов следствия, но мы понимаем, что это связано не с недоверием к нам, а, наоборот, с попыткой оградить нас от возможных неприятностей, подставляя в первую очередь самих себя под удар. За это, конечно, спасибо, но в будущем просим вас информировать нас полностью, а мы уж как-нибудь сами позаботимся о себе. Теперь перехожу к главному: у меня в гостях были директор школы и классная руководительница, то есть Инна Германовна и Лидия Алексеевна. Они рассказали мне подробнейшим образом о ваших переговорах с ними и со школьниками, о ваших договорённостях и рекомендациях им всем в их поведении. Они настолько прониклись к вам доверием, что у них не было и тени сомнения в полной информированности руководства отдела о ходе следствия. Ладно, не буду вас томить ожиданием и скажу: сегодня их посетил Боровский, принёс свои извинения и поздравил Лидию Алексеевну с новой квартирой, но взял с неё обещание после окончания всех школьных экзаменов пригласить его в гости. Учителя тоже сделали ему подарок, они сказали, что к внесению подтирок в школьный журнал его дочь не имеет никакого отношения. Офицеры милиции сказали им, что после изъятия журнала для экспертизы в милицию, к директору школы обязательно явится с повинной девушка, сделавшая это. Всё вышло так и не так. К ним с повинной пришёл очень хороший мальчик, ранее никогда не замечавшийся в нарушениях, и сказал, что это сделал он, и Юля не имеет к этому никакого отношения. Более того, когда Юля сама догадалась, кто это сделал, то она сказала, что этим поступком он её подставил так, как не сделал бы её самый заклятый враг. А он ещё признавался ей в любви! А потом Юля начала успокаивать его и даже поцеловала при всём классе. Этот мальчик очень добрый и с шестого класса, то есть со своего появления в школе и в классе, влюблён в Юлю. Он видел её переживания из-за золотой медали, да и все ребята в классе знали и говорили только об этом, поэтому он так и сделал. Он понимает, что поступил не хорошо, не честно, особенно перед Викой, но он это сделал из-за любви к Юле. Если директор решит его выгнать из школы, то он совсем на неё не обидится. Он заслуживает и большего наказания, он сам так считает. Ему только очень жаль свою маму, которая надеялась, что он, окончив школу, станет ей помогать, самостоятельно зарабатывая на жизнь. Директор школы и классная руководительница долго думали, как поступить с ним, но решили вызвать Вику и дать ей право решения судьбы одноклассника. Они ей рассказали всё, что мальчик сказал им. Вика, абсолютно не задумываясь, сразу же сказала, что он не виноват, виновата любовь и попросила не исключать его из школы, она простила его и была бы рада, как и любая другая девчонка, если бы и её так самозабвенно любили. Инна Германовна и Лидия Алексеевна были не просто удивлены словам Вики, но и поняли, что они совсем не знают современную молодёжь и пора готовиться на пенсию.
Всё это они рассказали Боровскому, а он, выслушав эту историю, весь как-то посветлел и сказал, что для него услышанное важнее аттестата. Он, к своему стыду, думал о дочери значительно хуже. Её поведение в этой ситуации позволяет ему надеяться, что она всё-таки станет достойным человеком, научится любить людей, и сильных и слабых, любить просто так, чтобы и самой стать любимой. Боровский ещё раз распрощался с ними и сказал, что им всем повезло, так как их делом занимались профессионалы высшей пробы.
– Я рассказываю вам так подробно не потому, что умею запоминать, как Лёша, просто передо мною лежит письменное заявление двух учителей с подробным описанием происшедших событий. Я подсматриваю и говорю, – сказал, рассмеявшись, полковник.
– Да, и от себя добавлю, вы господа офицеры тоже ошибаетесь, с повинной пришла не девочка, а мальчик. Видно вас миновала участь влюбляться, так то. Да вы не расстраивайтесь, есть русская пословица Человеку свойственно ошибаться.
И в этот момент обрадовался Алексей:
– Товарищ полковник, а пословица-то не русская, и принадлежит она Сенеке Младшему.
– Ну, так таки и не русская, она наша испокон веков, – оборвал полковник.
Но Алексей не успокоился.
– Может и испокон веков, а Сенека Младший жил в самые первые годы после Рождества Христова и был Римским философом, а нашего народа, как россиян, в то время ещё и не существовало. Вот так то, уважаемый товарищ полковник, мы не всё знаем, но стараемся познавать, а насчёт любви вы абсолютно правы. Давайте задания не по школам и детским садам, тогда и нам кто-нибудь умеющий любить может и встретится. А то грузите работой и себя и нас, молодых, да так, что нет ни капли времени для личной жизни.
– Ну, так уже и нет, – с ухмылкой произнёс Ткачёв. – Алексей, – как нам известно, – умудрился посетить свидетельницу, подружку Вики Комаровой, и произвести такое впечатление, что мама и дочь, к слову, очень красивая девочка, не дают ни дня проходу участковому, требуя повторного визита.
Все рассмеялись, и полковник сказал, что он рад лишний раз убедиться в своём ясновидении.
В этот момент зазвонил прямой телефон спецсвязи с руководством Главка, и Глеб Алексеевич начал стоя говорить с генералом. Разговор был продолжительный, но радость на лице полковника была, как приклеенная. Весь покрасневший от разговора с генералом, он поставленным голосом сообщил, что генерал через пару часов обещал к ним наведаться. Генерал мне сказал, что он звонил Боровскому и рассказал о заявлении родителей Виктории Комаровой в райотдел милиции, о визите учителей к начальнику райотдела милиции и о других фактах, подтверждающих полностью отсутствие каких-либо нарушений законности. Боровский рассказал начальнику Главка и генералу Седину, что встречался с офицерами Северского райотдела милиции. Он позавидовал генералам, что у них работают такие высококвалифицированные профессионалы. Но даже не столько профессионализм их подчинённых вызвал у него уважение, а человеческие качества, присущие им. Боровский сказал, что уже в понедельник подпишет на коллегии приказ о выделении ранее утверждённой квоты на 12 квартир для сотрудников их Главка. От себя лично он даёт ещё три квартиры и просит выделить две из них этим молодым офицерам, если в этом есть необходимость. Если у них нет жилищных проблем, то он выделяет одну дополнительную квартиру на усмотрение начальника Главка, то есть получить эту квартиру может любой сотрудник Главка, даже не состоящий на квартирном учёте, как остро нуждающийся.
Полковник попросил офицеров привести свои подразделения в порядок и достойно встретить начальника Главка. Он вызвал секретаря и попросил её связаться со всеми отделениями и предупредить о приезде генерала.
Генерал явился через час после телефонного разговора с полковником Коржом и сразу же зашёл в кабинет полковника. Он тепло поздоровался с полковником и попросил собрать всех офицеров, причастных к этому делу. Когда Ткачёв, Стрельник и Крылов явились в кабинет, то генерал встал со стула и подошёл к каждому офицеру, выражая ему слова благодарности от первого заместителя Министра и от себя лично.
К сожалению, благодарственные адреса будут оформлены, как положено, только через три дня, зато они пройдут приказом по министерству и могут вылиться ещё и в денежное вознаграждение, хотя если говорить честно, то денег не хватает даже для своевременной выплаты зарплаты сотрудникам Главка.
Генерал сказал, что не грех и обмыть такой успех.
Глеб Алексеевич признался, что почти несколько месяцев тому назад припрятал в сейфе бутылку коньяка, если генерал помнит дело с Консулом Зуриндии.
– А как не помнить, твои подчинённые, задействованные в том деле, получили внеочередные звания. Как я понимаю, то и в этот раз те же офицеры работали по этому делу? – то ли спросил, то ли утвердительно сказал генерал. – Ну, не тяни, доставай коньяк, и поехали. А за закуской пошли своего помощника к моему водителю. Он сам всё принесёт к тебе в кабинет, я, как чувствовал, и по дороге мы купили у моего приятеля в Смоленском продмаге кое-что из еды. Скажу откровенно, для меня решение проблемы с жильём, да ещё с такой добавкой, больше чем радость. Не скрою от Вас, что у меня не самые хорошие отношения с заместителем Министра, курирующим наш Главк, и то, что уже два года не подписывалось распоряжение по выделенной нам квоте на жильё, ставилось мне в вину. Ещё со времён членства Боровского в бюро горкома партии, наш заместитель Министра не в очень хороших отношениях с ним. Поэтому он сам ему не звонил и не просил. Боровский тоже не спешил подписывать распоряжение, так как знал о некорректном распределении жилья в прошлый раз. В этом Боровский видел вину нашего заместителя Министра. Справедливости ради, скажу, Боровский не прав. Наш заместитель Министра к тому распределению не имел никакого отношения, а его обязали принять вину на себя, он и выполнил приказ, как человек исполнительный и обязательный. Такое тоже бывает не только в нижнем звене милиции, но и на самом верху, и ещё неизвестно, где чаще.
Около двух часов генерал сидел в гостях у Коржа, как он сам сказал – в гостях, задавал вопросы всем офицерам и не только связанные с их работой, но и просто о жизни. Он интересовался их отношением к изменениям, происходящим в нашей стране. Генерал посоветовал офицерам не влезать ни в какие политические интриги, как бы сладко их не уговаривали. Кто бы ни пришёл к власти, профессионалы им всегда будут необходимы. Беспредел в стране не нужен никому, и даже тем, кто именно на нём и поднялся. Как говорят в спорте, удержать звание чемпиона значительно труднее, чем завоевать в первый раз.
В семь вечера все, принимавшие участие во встрече с начальником Главка, наконец-то стали расходиться по домам. Генерал ушёл, точнее, уехал, в шесть, а начальник райотдела милиции предложил посидеть ещё немного, если у молодых нет срочных дел. Все понимали, что под словом, «молодых», он имел в виду Алексея и только его. Полковник спросил у Алексея, как продвигается написание его монографии с профессором Герасименко. Может, они смогли бы чем-то быть ему полезными?
Алексей ответил с благодарностью, что он и сам вполне справляется. Ну а о сути работы, то она проще простого. Есть в каждой Европейской стране свои законы, касающиеся уголовного права. И есть в каждой стране свои отличия, но есть часть права, которая должна подчиняться постулатам Римского Права, построенным на базе Библии, если можно так упрощённо сказать. Мне повезло, я знаю языки практически всех основных стран Европы и имею возможность читать их книги, отражающие законодательства этих стран в уголовном праве. Ежедневно один час я читаю необходимую мне литературу и по воскресеньям встречаюсь с профессором Герасименко. Мы читаем, всё, что я написал раньше, и анализируем. Владлен Викторович специалист высочайшего класса, поэтому он постоянно оберегает меня от возможных ошибок при проведении исследования.
– Мне кто-то сказал, что это твоя докторская диссертация, да?
– Нет, что вы, Глеб Алексеевич, я эту работу больше рассматриваю, как квалифицированный перевод, за который мне будут обязаны выплатить приличную сумму денег. Докторская будет делаться, если вообще будет делаться, только тогда, когда я покину райотдел милиции.
– А что, есть и такие мысли?
– Пока ещё нет, но мне кажется, хотя, я и не люблю это слово – кажется, нашу страну ждут не самые лёгкие времена. Работа в МВД находится слишком близко к Власти, чтобы всё видеть и знать. В то же время и очень далеко от Власти, чтобы иметь возможность влиять на неё. А такая ситуация ставит органы милиции в положение человека, которого всегда можно обвинить во всех смертных грехах, а можно за то же самое и представить к самой высокой награде. Я отдаю себе отчёт в том, что мне необходимо ещё многому учиться, чтобы стать профессиональным сыщиком. Но я люблю эту работу, я многое умею, я могу сделать правильные предположения, могу построить модель предполагаемых действий преступника и на её основе попытаться распутать весь клубок. Мне это дано природой, также как певцу дан голос или художнику его дар. С певцом и с художником вы считаете это естественным, а детективные способности человека вы называете особым складом ума. А на самом деле это одно и тоже явление природы, её капризы, если хотите.
Все и раньше понимали, что Алёша не будет вечно работать с ними в милиции, уже ходили слухи о переводе его в Главк и создание именно под него аналитического отдела. Но Алексей отвергал разговоры на подобные темы сразу же на корню. Начальник райотдела милиции понимал и не понимал Алексея, но был уверен в одном, слово с делом у него не расходятся. Когда-то он сказал, что будет работать пять лет в милиции, так что ещё два года совместной работы с Алексеем у коллектива есть в запасе.
Приближался август 1991 года. В райотделе милиции, где работал Алексей, всё было без изменений. Последнее, сложное дело, которое они успешно завершили, вызывало в отделении подполковника Ткачёва ностальгические воспоминания. Начальник Главка выполнил своё обещание и доставил в райотдел милиции четыре благодарственные грамоты за подписью самого Министра. Вручили их в торжественной обстановке полковнику Коржу, подполковнику Ткачёву, майору Стрельнику и старшему лейтенанту Крылову. Вручал грамоты генерал Седин Константин Иванович, уже официально занимавший пост первого заместителя начальника Главка. Константин Иванович в своём выступлении сказал, что и для него это важное событие в его жизни, так как он не забывает, откуда он перешёл в Главк. Генерал Седин особо подчеркнул, что самые значительные успехи райотдела милиции неразрывно связаны с именем Алексея Крылова, старшего лейтенанта отделения уголовного розыска.
–Мне особенно приятно, что Крылов для всех, кто связан с работой райотдела милиции последние пятнадцать лет, фамилия известная и уважаемая. Мы хорошо помним его отца, лучшего криминалиста Москвы, и сегодня можно не стесняясь так говорить. Алексей Алексеевич был патриотом райотдела милиции. Мы помним, что его неоднократно приглашали на работу и в МУР, и в НИИ криминалистики, но он оставался патриотом нашего райотдела милиции и до последних дней своей трагически оборвавшейся жизни работал с нами.
– Я хочу помянуть светлое его имя минутой молчания.
Все встали со своих мест и вспомнили Алексея Алексеевича, отца Лёши Крылова.
– Сегодня не день его смерти, но сегодня его сын получил почётную грамоту от нашего Министра, и я так думаю, что его отец и на том свете гордится таким сыном. Не так давно я разговаривал с Глебом Алексеевичем о дальнейших планах работы райотдела милиции, о недостатках, которые есть и никогда не могут не быть. Это звучит странно, но такова природа жизни общества. Полковник Корж рассказал мне о своём давнишнем разговоре с Алексеем Крыловым. Алексей просил Глеба Алексеевича в его феноменальных с точки зрения окружающих успехах видеть не его личные заслуги, а явление природы, подарившей кому-то яркий музыкальный голос, кому-то талант художника. Ему природа подарила дар детектива и его заслуга только в том, что он его постоянно шлифует с помощью коллег по работе.
– В этом объяснении и есть весь Крылов. К нам в Главк приходят письма с благодарностью работникам уголовного розыска вашего райотдела милиции, и в каждом письме особо подчёркивается доброта и человечность в работе ваших сотрудников, стремление не только найти человека, совершившего преступление, но и желание разобраться в причинах, толкнувших его на эту дорогу. Наверное, это и есть талант в своей работе. Алексей, и это не секрет, известен и в научных кругах, как лингвист аналитик, как знаток уголовных кодексов многих стран Европы, а мы его знаем и как первоклассного сыщика и очень скромного и порядочного человека. Министр попросил меня передать лично Алексею свою благодарность за 15 квартир, полученных не без его участия для сотрудников министерства, стоявших в течение восьми лет в очереди на получение жилья. Также Министр просил передать Алексею, что на ближайшей коллегии Главка будет рассмотрен вопрос о присвоении ему внеочередного воинского звания капитана. Это звание будет ему присвоено за выдающиеся успехи при расследовании дел, известных вам под кодовыми названиями клипсы, дипломат и золотая медаль. Не секрет, что некоторые из этих расследований изучаются в наших специальных заведениях, как образцы оперативно-розыскной работы. Ещё раз поздравляю весь коллектив райотдела милиции с достигнутыми успехами и желаю дальнейших побед в вашей работе.
Присутствующие со своей стороны поблагодарили Главк за оценку их труда и пообещали трудиться на благо Родины с ещё большим рвением и самоотдачей. После собрания многие милиционеры пошли в зал, условно называемый банкетным, и там отметили эту награду Министра. Начальник райотдела милиции знал о предстоящих награждениях его и коллег, поэтому дал деньги своему водителю и попросил купить еду на сорок человек, пиво и вино у него были куплены заранее в специальном магазине для продажи товаров, конфискованных таможенной службой.
В середине августа Алексей случайно узнал, что его друзья и коллеги по работе собираются праздновать трёхлетнюю годовщину его работы в УГРО. Он помнил, что 22 августа 1988 года он впервые вышел на работу в отделение уголовного розыска районного отделения милиции. Да, очень быстро пролетели три года работы.
Алексей предложил майору Стрельнику деньги на покупку продуктов для мероприятия, связанного с его трёхлетней работой в коллективе.
– Я узнал о вашей подготовке к этому мероприятию и не возражаю против этого. Если говорить честно, то я и сам думал об этом, но постеснялся предложить. Для меня работа в УГРО это праздник, поэтому прошу принять мой скромный финансовый вклад, – и передал Сергею деньги.
Сергей ответил, что подполковник Ткачёв и полковник Корж поддержали их предложение и со своей стороны пообещали тоже быть с нашим коллективом.
Но, к сожалению, празднование трёхлетнего юбилея было отменено из-за событий, потрясших не только всю страну, но и весь мир. 19 августа 1991 года в стране объявили о ЧП, дав ему название ГКЧП. В течение трёх дней народные массы, одурманенные прессой и радиопередачами западных радиостанций, добили, как казалось, окончательно, старую гвардию коммунистических руководителей и дали зелёную улицу для захвата власти третьему и ниже эшелонам коммунистических правителей. Произошло то, о чём говорил Алексей Геннадию Ивановичу Рыжову, своему научному руководителю и другу. Произошли большие перемены и в руководящем аппарате МВД. Некоторые руководители среднего и высшего звена МВД сами подали в отставку, некоторые, не успевшие в первые два дня сообщить о своей горячей поддержке ГКЧП, стали наиболее перспективными кандидатами на освободившиеся высокие должности в руководящем аппарате МВД. Начался шквальный развал империи. Народ, опьянённый ветром перемен, подталкиваемый демократами коммунистического толка, уверенно вступал в нищету завтрашнего дня.
Для сотрудников райотдела милиции, простых людей, происходящее в стране стало личной трагедией. Никто из руководящих работников не мог внести никакой ясности в понимание происходящих процессов. Как всегда при резких переходах, на поверхность всплыла пена. Вчерашние воры и уголовники, пользуясь полной анархией и умышленным попустительством новых руководителей из числа бывших третьеразрядных функционеров, объявляли себя диссидентами и жертвами незаконных репрессий. Те же, кто в своё время действительно пострадал от коммунистического режима, от его идеологического и экономического беспредела, кто сразу же, а некоторые и с небольшой задержкой по времени, были отдалены от реальной Власти. Некоторые были просто выброшены на задворки истории. Истинная интеллигенция медленно, но верно, стала перебираться на Запад. Так как для новых Властей, как и для старых, необходим был инструмент для поддержания Власти, то в спешном порядке восстанавливалась система МВД и все её звенья. Под лозунгами борьбы с бандитизмом, хулиганством и воровством стали укрепляться райотделы и даже создавались новые структуры в силу того, что новая власть родила новый вид преступности – организованную преступность.
В последних числах октября в Главк прибыл Первый Заместитель Министра Внутренних Дел России и сообщил сотрудникам Главка о решении министерства назначить новым начальником Главка генерала Седина Константина Ивановича. Бывший начальник Главка утверждён на должность вице-мэра города Москвы. Заместитель Министра поблагодарил бывшего начальника Главка за работу в системе МВД, вручил ему награду от имени Президента. После этого он поздравил генерала Седина, пожелав ему успехов в работе. Решения Министерства были переданы телефонограммой по всем райотделам милиции Москвы, и работа милиции облекла старые правила игры в новую оболочку.
В начале ноября, как и в прежние времена, руководство райотделов милиции готовило списки сотрудников на получение очередных офицерских званий к октябрьским праздникам. Подполковник Ткачёв напомнил полковнику Коржу о предложении бывшего Министра, переданном генералом Сединым, о присвоении Крылову внеочередного звания. Полковник Корж позвонил в Главк и попросил помощника начальника Главка, полковника Комарова, ещё не перешедшего на работу в мэрию, но по слухам готовящегося к этому, напомнить генералу Седину о присвоении Крылову внеочередного звания. Помощник пообещал сделать это и с удовольствием.
Действительно, сразу после октябрьских праздников Алексей, как и некоторые сотрудники райотдела милиции, получил повышение в звании. Алексей стал самым молодым капитаном Главка, если считать 26 летний возраст молодостью. Присвоение Алексею капитанского звания не вызвало ни у кого из офицеров и грамма сомнений в справедливости этого решения. Алексей был доволен этой наградой, а для себя он рассматривал повышение в звании, как награду.
И если на работе у Алексея всё было не просто хорошо, а замечательно, то в личной жизни произошли неприятные перемены. Его сосед, Дмитрий Иванович, который вместе со своей женой Анной Львовной опекали Лёшу с двенадцати лет и по сей день, умер от рака лёгкого за считанные дни. Семья Голиковых мгновенно обескровилась. Саша, их сын, как раз в этом году окончил строительный институт и приступил к работе в архитектурной мастерской, дочь Сима училась на третьем курсе Московского института Стали и Сплавов. Выбор ею такого института был определён не призванием к Стали и Сплавам, а дружбой Дмитрия Ивановича с одним из проректоров этого учебного заведения. Сима, если говорить честно, вообще-то не хотела учиться в институте. Она была скромной и трудолюбивой девушкой, хотела выйти замуж за простого хорошего парня и рожать ему детей. Она умела очень многое делать по домашней работе и считала это главным и основным в семейной жизни. Но так как она любила папу и маму, то выполнила их просьбу поступить в институт. Что самое удивительное, она училась с лёгкостью и с удовольствием. Её не броская внешность и добрый характер, плюс врождённый ум, вызывали у сокурсников и даже у преподавателей очень хорошее к ней отношение. Буквально с первого курса она подружилась с сокурсником, умненьким и трудолюбивым пареньком из какого-то вологодского посёлка, и, глядя на них, на их нежные взаимоотношения, ни у кого из их окружения не было сомнений в их будущем решении жениться. Дмитрий Иванович питал симпатию и уважение к этому пареньку, который, как и он в молодости, сам добивается всего. У родителей Симы никогда не возникали сомнения в чистоте намерений жениха. И Алексей, признанный ими авторитетом в человекознании, тоже был рад этой дружбе и питал симпатию к Симиному жениху.
Анна Львовна, после смерти мужа, сначала долгое время не могла прийти в себя, но, как говорят, время лечит. Она стала всё свободное от домашних забот время уделять своим взрослым детям, которые были рады этому и благодарны матери. Так как Алексей всегда помогал Саше и Симе в учёбе, то Анна Львовна полностью освободила его от всех домашних забот, требуя от него только написания докторской диссертации. Ей казалось, что, став доктором наук, он сразу решит все жизненные проблемы, бросит свою опасную работу в милиции и наконец-то женится. Тогда она и покойный муж смогут считать себя выполнившими свой долг перед любимыми друзьями.
НЕПРИЕМЛЕМОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Алексей продолжал работать в райотделе милиции. Перед самым Новым 1992 Годом он со своими коллегами смогли раскрыть большую группу преступников в белых воротничках, сумевших ограбить обманом около шести тысяч семей. Почти всем пострадавшим удалось вернуть их деньги, но, как сказали ему следователи, грабителям удалось благодаря своим связям и взяткам вынудить суд признать их невиновными. Получалась довольно курьёзная ситуация, руководство МВД выносит им благодарность за раскрытие преступления, прокуратура возбуждает уголовное дело, а суд, через неделю после всего этого, выносит оправдательный приговор. В таком же стиле проходят и расследования по множеству уголовных дел. К сожалению, очень часто в таких решениях суда можно обвинять и следователей, готовящих дела к передаче в суды. Большая нагрузка и ограниченность во времени не дают следователям достаточного количества времени для подготовки безукоризненного обвинения. Всё это и расцвет коррупции, размеры которой принимают громаднейшие формы, всё чаще не позволяют милиционерам получать моральное удовлетворение от выполненной работы. Алексея, как постоянного руководителя нескольких милицейских групп, проводящих текущие расследования, такая ситуация не только расстраивала, но и вызывала в нём внутренний протест. Не раз он делился с Ткачёвым и даже с полковником Коржом своими мыслями об этом, но они только пожимали плечами и говорили ему о том, что он же сам всё это предсказывал не так давно, ещё задолго до ГКЧП.
Сразу после Нового Года произошло событие не так чтобы внесшее в жизнь Алексея большие изменения, но оптимизма в перспективах улучшения обстановки в нашей стране не добавившее, а, наоборот, расстроившее его донельзя. А произошло следующее: в среду, девятого января, в самом начале рабочего дня Алексея вызвал начальник райотдела милиции к себе в кабинет и сказал, что их почему-то вызывает к себе начальник Главка, генерал Седин и просит прибыть к нему в полной форме при параде к 14-00. Причины вызова полковник Корж не знает, а только может предполагать. Но он думает, что Генерал сам всё им и расскажет. Знаю только одно, ругать нас он не собирается.
Алексей попросил полковника разрешить ему вернуться домой, так как парадная форма одежды у него дома.
Полковник сказал, что появление Алексея на работе в полной форме может вызвать неверное толкование, поэтому он сам заедет к нему домой в 13-15, предварительно позвонив ему по телефону.
Алексей сказал, что всё понял и ждёт звонка.
В 13-10 Глеб Алексеевич позвонил, а в 13-15 Алексей уже садился на заднее сидение служебной Волги полковника.
В положенное время офицеры стояли в приёмной начальника Главка, ожидая приглашения. Новый помощник генерала Седина очень тепло и с каким-то трепетным уважением приветствовал офицеров и пригласил их в кабинет шефа. Генерал Седин тоже дружески приветствовал офицеров, заметив, что капитанская форма хорошо сидит на Алексее и, он так думает, что форма генерала подошла бы к лицу и полковнику Коржу.
– Я это говорю, так как новое штатное расписание МВД предусматривает начальникам Главков звание генерал-лейтенантов, а их замам генерал-майоров.
– Это обычный способ приручения обслуживающего персонала к чувству благодарности своему начальству. Единственно положительное зерно в этом, что пенсия будет значительно выше и количество всевозможных льгот также резко возрастёт. Правда, при нашем уровне инфляции и это может стать бессмыслицей. Да, ещё одно, внуки будут с гордостью говорить, что их дед генерал. А, может быть, в скором времени для них станут ценнее слова бизнесмен, киллер, имиджмейкер и тому подобная дребедень, – с болью сказал Генерал.
– Теперь перехожу к делу. Один из заместителей нашего Министра попросил меня пригласить Вас двоих и, конечно же, и меня быть у него в 15-00. Вы знаете, что нас курирует другой заместитель Министра, и я мог бы не принять это приглашение к разговору, ссылаясь на принятые правила субординации, особенно зная причины вызова. Я решил всё-таки вместе с вами прибыть в назначенное время. Более того, я решил не ставить в известность нашего шефа, да и нехорошие обстоятельства мне помогают в этом – шеф удаляет язву в Кремлёвке.
– Так вот в чём причина, – продолжал говорить генерал Седин. В Правительстве возникла идея создать в стране специальное Управление по борьбе с организованными преступлениями в сфере большого бизнеса, то есть крупные хищения и заказные убийства. Начальник нового будущего Управления мне уже известен, правда, только фамилия. Ни в службе бывшего КГБ такой фамилии я раньше не встречал, и в нашей системе я также с такой фамилией не встречался. Исходя из всего сказанного, я решил, что заместитель Министра ищет людей для работы в этом Управлении. Курировать Управление ему поручил наш Министр и вице-премьер правительства, отвечающий за работу силовых ведомств. Более того, наша служба внутренней безопасности и мой приятель из Управления кадров МВД, сообщили мне по большому секрету, что кое-кто запрашивал досье Крылова. Кстати, генерал из комитета, шеф вашего хорошего знакомого Жукова, комитетчика, принимавшего активное участие в деле дипломат, по крайней мере, об его активности вы писали в отчёте, но я в этом сомневался и по сей день сомневаюсь, также звонил мне и подтвердил эту информацию. Он также сказал, что если что-то не то, так он с удовольствием возьмёт Алексея к себе даже на должность подполковника.
– Конечно, решать всё должен сам Алексей и сдерживать его профессиональный рост ни ты, ни я не имеем права, – посматривая в сторону Коржа, продолжал говорить генерал Седин. Но будет ли там профессиональный рост, я не знаю. Вот такие дела, господа офицеры, мы уже должны идти к генерал-полковнику.
Как только офицеры появились в приёмной заместителя Министра Внутренних Дел, его помощник сразу же пригласил всех в кабинет. Генерал Седин, полковник Корж и капитан Крылов в строгом соответствии с правилами, принятыми в органах милиции, доложили генерал-полковнику о своём прибытии, и им было предложено рассаживаться за круглым столом, сам хозяин кабинета также присел за этот стол и спросил у офицеров, кто и что будет пить. Помощник, с видом вышколенного официанта, внимательно ждал указаний. Генерал Седин и полковник Корж заказали чай, а капитан Крылов попросил маленькую чашечку чёрного кофе. Заместитель Министра попросил и себе чёрный кофе, хотя генерал Седин абсолютно точно знал, что зам пьёт всегда чай. Помощник переспросил своего шефа ещё раз, всё-таки чай или кофе и услышал резкий ответ:
– Кофе.
Алексей по этой маленькой сценке сразу смог сделать для себя множество выводов, о чём абсолютно незаметно дал понять своим шефам. После того, как принесли чай и кофе офицерам, генерал-полковник рассказал, что на той неделе он и Министр были приглашены к вице-премьеру и поставлены в известность о создании в системе МВД специального Управления, задачей которого будет борьба с организованными преступлениями в сфере большого бизнеса.
– Мне поручено курировать работу этого Управления.
– На должность начальника Управления уже утверждён Романов Станислав Сергеевич, ранее работавший, в отделе административных органов городского комитета партии. Уже подписаны бумаги на присвоение ему звания полковника. Его прежнее воинское звание, записанное в документах учёта военного комиссариата – подполковник. Военно-учётная специальность – партполитработник. Учитывая его не очень большое знакомство со спецификой работы на этом поприще, мы приняли решение рекомендовать на должность первого заместителя начальника Управления капитана Крылова, конечно при его и его руководства согласии. Нам известен послужной список капитана, его успехи при раскрытии некоторых сложных дел и высокий уровень физической подготовки. Поэтому мне хотелось бы услышать мнение генерала Седина по этой кандидатуре, а также полковника Коржа, как прямого начальника Алексея Алексеевича. К слову, лет двадцать тому назад, ещё во время моей работы начальником отдела МУР, мы приглашали в МУР на работу отца капитана Крылова, как опытного криминалиста. К сожалению, лично я не был с ним знаком, но отзывы о нём были превосходные.
После этого полковник Корж и генерал Седин дали самые лестные отзывы о капитане Крылове и отметили его высочайший профессионализм, в то же время оба офицера высказали мнение, что опыта административной и руководящей работы у него нет. А если учитывать его высочайшую требовательность к себе и к окружающим, то это можно считать и недостатком, который, к сожалению, или, к счастью, но с годами проходит.
Алексей поблагодарил заместителя Министра за хорошие слова об отце, за хорошие слова начальства о нём. В тоже время, сказал он, не смотря на то, что к мнению генерала Седина и полковника Коржа он не просто прислушивается, а и принимает к обязательному исполнению, принимать окончательное решение о переходе на работу в другое подразделение он всё-таки будет самостоятельно. Ему не понятно, почему на столь ответственную должность рекомендуют офицера, имеющего всего трёхлетний стаж работы в правоохранительных органах. Он ещё имеет недостаточный опыт для выполнения заданий средней трудности и при их выполнении постоянно обращается к своим прямым начальникам – подполковнику Ткачёву и полковнику Коржу за помощью и советом.
Генерал-полковник прервал его речь и попросил не скромничать, он подробно ознакомлен с его досье и знает также о его научных интересах.
– Вот видите, товарищ генерал-полковник, вы и об этом знаете, а сфера моих научных интересов не очень совпадает с направлением моей текущей работы.
– Да, – сказал заместитель Министра, – я забыл сказать, что должность заместителя начальника Управления – подполковник/полковник. И это тоже немаловажный фактор в вашей карьере.
– Товарищ генерал, не подумайте, что меня не беспокоит моя карьера, но я в этой должности вижу прямую дорогу к её полному краху. Вы сами сказали, что уже есть начальник Управления и он, если называть вещи своими именами, абсолютный непрофессионал в нашей сфере деятельности. Мало того, приняв ваше предложение, мне прийдётся выполнять указания человека безграмотного в нашей работе, я так говорю исходя из ваших же слов о Романове Станиславе Сергеевиче. В дополнение ко всему Вами сказанному я ещё и лишусь возможности обращаться за квалифицированной помощью, так как не к кому, кроме Вас. А, если учитывать, что Управление будет подчиняться лично Вам, то я стану прямой помехой в вашей ответственной работе, так как по правилам субординации за советами и консультациями буду вынужден обращаться лично к Вам. Такая перспектива в работе меня не устраивает, даже в том случае, если глубоко уважаемые мною Константин Иванович и Глеб Алексеевич будут мне советовать соглашаться. Не скрою, ваше предложение для меня не просто большая честь, но и более, так как вы знаете, что и капитаном я стал не по сроку, а по удачному стечению обстоятельств. Если вы предложите мне эту должность лет через семь – десять, то я приму её с большой радостью и буду гордиться вашим предложением.
Капитан закончил свой монолог и попросил уважаемого заместителя Министра, если нет к нему иных вопросов, разрешить покинуть кабинет и подождать своего прямого начальника в приёмной или на улице. Лёгким кивком головы заместитель Министра дал своё добро, и Алексей покинул кабинет.
Через 37 минут, а Крылов засёк время своего выхода из кабинета, генерал Седин и полковник Корж появились в широком коридоре министерства, где он их ожидал. Его шефы вышли из приёмной генерал-полковника настолько возбуждёнными, что, увидев Алексея, они, не говоря ни слова, направились в Главк генерала Седина, расположенный в левом крыле министерского здания. Генерал Седин пригласил полковника Коржа и капитана Крылова зайти к нему. Своего помощника он попросил организовать им три чашечки кофе. Генерал Седин, зайдя в кабинет, не сел за своё рабочее место, а уселся в кресло, стоявшее в углу кабинета и попросил офицеров подтащить два других кресла рядом к его, и, заодно, поставить сюда журнальный столик. Помощник генерала принёс горячий кофе и поставил поднос с чашками прямо на журнальный столик. Затем он подошёл к закрытому буфету, достал оттуда какие-то сладости и бутылку коньяка с запечатанным горлышком. Три рюмки он извлёк из стола, стоящего рядом с креслом шефа. Постояв ещё несколько секунд около уважаемых гостей, а так принимают только уважаемых гостей, он незаметно удалился.
Генерал Седин внимательно посмотрел на капитана и засмеялся, издавая звуки радости. Генерал попросил Алексея разлить всем по маленькой рюмочке коньяка и сказал, что он вообще-то не пьёт, но сегодняшний день для него не просто радостный, но и удачный.
– Я хочу, Лёша, произнести тост за твоих родителей, которых я не только знал, но и глубоко уважал. Мне самому обидно, что я говорю о своём отношении к твоим родителям каким-то канцелярским языком, к сожалению, по-другому уже разучился говорить, но я их любил и люблю. Я говорю в настоящем времени, потому что смотрю на тебя и думаю, что ты не сын, а сам Алексей Алексеевич. Всё что ты говорил сегодня генералу я бы и сам сказал, но не умею так говорить и, к своему стыду, смелости у меня не хватает. Я не знаю, чей родственник этот Романов, но отбрил ты его по всем статьям. И если генерал-полковник вёл запись нашего разговора на диктофон, то он не посмеет её использовать против тебя, так как сам не очень хорошо говорил о Романове. Я хорошо знаю заместителя Министра, знаю его уровень, как оперативника, как начальника отдела в МУРе, как заместителя начальника МУРа и как начальника одного из наших Главков, проработавшего всего два месяца на должности и после ГКЧП переведенного на этот высокий пост. Надеюсь, что ты, Лёша, понимаешь, что ни советчиком, ни консультантом он не смог бы тебе быть. Я думаю, что ты вышел из этой ситуации победителем по всем пунктам. Но скажи, в какой момент ты понял наше отношение к этому предложению и откуда ты знал, что и он профессионал далеко не высшей пробы?
– Так он же сам дал себе оценку, согласившись с назначением на должность начальника Управления человека из горкома партии, наверняка, владеющего техникой карьеризма и обмана. Если в функцию заместителя Министра входит курировать Управление, то нельзя брать себе в исполнители заведомо безграмотного человека. А для заместителя Министра начальник Управления – это исполнитель. Также как Глеб Алексеевич для вас, Ткачёв для Глеба Алексеевича, а я исполнитель для Ткачёва. И если я хорошо делаю свою работу, то слава и почёт Александру Николаевичу Ткачёву, а по цепной реакции и полковнику Коржу, и Вам, и заместителю Министра, курирующему наш Главк. Всё это естественно и правильно. Но это не значит, что исполнители на низах завоёвывают славу верхам. Нет, это не так. Если верха слабые, то и низы будут слабыми. Я могу хорошо выполнить порученную мне работу, если подполковник Ткачёв чётко сформулирует поставленную задачу. Ему эту же задачу, но в более широком аспекте, поставит полковник Корж, а полковнику Коржу вы поставите задачу, не вдаваясь в детали или какие-нибудь подробности, а очертив только круг проблем, связанных с заданием и так далее, и тому подобное. Результат будет отрицательный, если на каком-то этапе будет непонимание, то есть задача попадёт к непрофессионалу, находящемуся в любом месте этой цепи. В физике и математике говорят, что главное – это правильно поставить задачу, тогда, и только тогда, есть шансы на её решение, в противном случае они равны нулю. Я не хочу и дня работать с неучами, с людьми, которые считают себя вправе решать серьёзные вопросы, не имея на то достаточной квалификации. Поэтому я так и говорил, стараясь по мере возможностей не принести вреда никому из вас и не унизить достоинство генерал-полковника. Моя смелость объясняется лишь моей уверенностью в том, что работа для меня не источник пропитания, а процесс получения удовольствия от жизни. Мне легче, чем вам, так как я не обременён ответственностью за семью и близких родственников. К несчастью, принимаемые мною решения могут поставить в сложное положение только меня, так как я один, а с другой стороны это и, к счастью, так как я могу себе это позволить. Надеюсь, что заместитель Министра меня правильно понял и найдёт на должность заместителя начальника этого Управления опытного профессионала и возрастом постарше меня, с которым начальник Управления будет не только считаться, но и немного его побаиваться.
Они ещё немного посидели, поговорили, выпили кофе.
Константин Иванович сказал, что начало борьбы он предвидел с момента заказа кофе, а не чая, Алексеем.
– И генерал-полковник это тоже понял, поэтому он и нагрубил своему помощнику.
– Он почувствовал, что ты с самого начала вступаешь с ним в скрытый конфликт, а он не хочет этого, он идёт тебе навстречу, заказывает себе тоже кофе. Его помощник ничего не понял и своим вопросом всё-таки чай или кофе только усложнил ситуацию. Заместитель Министра умный человек и не будет держать зла на тебя, ну а то, что мы с полковником были свидетелями его проигрыша, так мы не его подчинённые и он знает, что соперником у него был сам Крылов. А о тебе Лёша скоро будут ходить легенды по министерству такие же, как и во время твоей учёбы в Университете.
– Всё, господа офицеры, я отпускаю вас по домам, то есть езжайте к себе в райотдел милиции и отмечайте ещё одну победу. Я уверен, что это победа, так как это, вновь создаваемое Управление, напоминает мне мёртворожденное дитя, и мы должны быть подальше от него.
На этом полковник и капитан расстались с генералом. Служебная Волга отвезла их на работу под самый конец рабочего дня.
Уже в райотделе милиции Глеб Алексеевич пригласил Алексея к себе в кабинет и они, закрывшись от посторонних глаз, долго разговаривали о жизни, обсуждали коллизии сегодняшнего дня и дня грядущего. Полковник всё время думал о том, откуда у этого молодого одарённого парня столько мудрости и цельности в характере. Полковник понимал, что Алексей по своему потенциалу значительно превосходит своих коллег по работе, но прирождённая скромность и уважение к другим исключают даже минимальное унижение с его стороны, как коллег, так и нарушителей закона. Они вместе покинули кабинет, и Глеб Алексеевич, не смотря на сопротивление Алексея, подвёз его домой и тепло попрощался.
КЛЯП – ЗАЙН – БРОШ
Зима пробежала довольно быстро, никаких изменений в личной жизни Алексея не произошло, но у его друзей – соседей назревали большие перемены. Дело в том, что в архитектурной мастерской, где работал Саша Голиков, сын покойного Дмитрия Ивановича и Анны Львовны, работали специалисты очень высокого уровня. Экономический спад в стране привёл к резкому спаду и в строительстве, и в заказах на проектные работы. Нет работы и, соответственно, нет зарплаты. Несколько Сашиных коллег, старших его по возрасту и по стажу работы, отчаявшись, стали оформлять документы на выезд из страны на ПМЖ. Кое-кому удалось найти контракты на работу в страны Европы, и они выехали туда сначала сами, а затем вывезли и свои семьи. Те из его коллег, кому позволяла национальность, точнее, записи в метрических свидетельствах указывали на их прямую или косвенную принадлежность к еврейству, начали оформлять выезд на ПМЖ. К этому времени Власти абсолютно не препятствовали желающим покинуть Россию, так как безработица настолько поразила общество, что отъезд граждан на ПМЖ становится выгодным для Власть Имущих. Среди отъезжающих было много не только молодых людей, но и людей пенсионного возраста. У государства появилась экономия в пенсионном фонде. Временные преимущества от выезда людей на ПМЖ создали иллюзию правильности выбранного курса. В своё время Алексей говорил Геннадию Ивановичу об этом варианте предстоящих процессов в нашей стране, но он и сам не думал, что это время придёт так скоро. Саша Голиков стал подумывать об отъезде в Израиль, как наиболее простой вариант решения всех проблем. Как ни странно, но жених его сестры проявлял наибольшее рвение в этом вопросе. Он сказал, что они и раньше обсуждали с Симой вопрос об отъезде из России. Он даже интересовался в некоторых фирмах, специализирующихся на эмиграции. С мая месяца Саша и Сима с женихом начали изучать иврит. Лёша не обсуждал с ними вопросы эмиграции и считал это делом личным и сугубо конфиденциальным. Так как он имел основательную базу в языкознании, то начал помогать изучать иврит Саше и Симе с женихом. Анна Львовна была категорически против выезда из России, несмотря на то, что именно её национальность открыла детям возможность отъезда. Всё-таки дети настояли на её согласии. Они решили, что подождут с отъездом до окончания Симой и её мужем Виктором, а они к этому времени уже расписались, института и получения диплома. На этом настоял Алексей, так как он считал, что наличие диплома такого признанного во всём мире института увеличит их шансы в трудоустройстве. Лёша покопался в разных западных журналах и нашёл подробные сведения об эмиграции в Израиль. Правда, и Саша принёс домой материалы Еврейской организации Сохнут, в которых, не без доли вранья, давались подробнейшие сведения об Израиле. Языковые курсы иврита, на которые начал ходить Саша, оказались пустой тратой времени. Лёша взял для них учебники, словари и аудиоплёнки у своего знакомого, полицейского атташе Посольства Израиля в России, и сам взялся за обучение соседей ивриту. В своих познаниях иврита он опережал своих учеников всего на три-четыре урока, но и этого было достаточно для признания Лёши авторитетным преподавателем иврита. Что интересно, через год Лёша, Саша и Сима с женихом почти свободно говорили на бытовом иврите. В связи с тем, что эмиграция в Израиль приняла в Москве и в России лавинообразный характер, на книжных базарах Москвы появились даже художественные книги на иврите. Это в основном были переводы на иврит русской классики и поэзии. Лёша иногда пытался и сам читать эти книжки, но то ли свободного времени было мало, то ли это не представляло для него никакого интереса, он отбросил эти затеи в сторону. Свою задачу, заставить близких ему людей выучить иврит в минимальном объёме, он выполнил, а улучшать свои знания они должны самостоятельно.
В конце Мая в райотделе милиции появилось дело, раскрытие которого стало, откровенно говоря, целиком Лёшиной заслугой. В тот вечер капитан Крылов был ответственным дежурным по райотделу милиции, а его помощниками были два молодых лейтенанта, выпускники Высшей Школы Милиции. Офицеры были очень хорошо подготовлены к работе в органах милиции. Так получилось, что развал в исполнительных звеньях МВД способствовал притоку на преподавательскую работу в ВУЗы системы МВД квалифицированных практиков. И, как следствие, лучшее пополнение райотделов милиции квалифицированными кадрами. Практически через год после начала работы молодёжь становилась достойным пополнением.
Совершая объезд на дежурной машине территории, подконтрольной Северскому райотделу милиции, лейтенанты обратили внимание на парочку не молодых уже мужчин около входа в ресторан, гомко матерившихся и активно размахивающих руками. В левой руке одного из них они заметили нечто похожее на нож. Офицеры остановили машину и довольно быстро подскочили к выясняющим между собой отношения людям. Тот, у которого действительно в левой руке был нож, попытался бежать, но упал и был задержан милиционерами. Его противнику удалось бежать. Милиционеры не позволили задержанному выбросить нож, который, как он сразу же сообщил, принадлежал тому мужику. Задержанный участник драки начал предлагать милиционерам деньги, но так как офицеры были ещё молодыми и не очень нуждались в деньгах, то они усадили его в машину и повезли в райотдел милиции. По дороге они сообщили по рации, что везут груз с железом, что означало на милицейском языке наличие у задержанного оружия. Прибыв в райотдел милиции, они подробно доложили капитану Крылову о происшествии, не упуская никаких мелочей.
Капитан Крылов немного подумал и предложил милиционерам ещё раз поехать к ресторану и расспросить свидетелей или швейцара на входных дверях о задержанном и его противнике. Старшине, дежурившему с ним вместе, он дал команду поместить задержанного в обезьянник, так они называли место пребывания задержанных милиционерами правонарушителей, до прибытия следователя, и не дать ему никакой возможности общения с внешним миром.
Алексей обратил внимание на костюм задержанного, цена которого составляла, на его взгляд, не менее тысячи долларов. Старшина выполнил указание старшего дежурного, но и не отказался от предложения задержанного закурить его дорогую сигарету. Через час милиционеры прибыли из ресторана, всем своим внешним видом показывая успешность выполнения задания. Молодые офицеры были рады возможности работать в одну смену с Крыловым, так как знали о Крылове всё, с их точки зрения.
Действительно, швейцар ресторана, с разрешения хозяина, сообщил им клички скандалистов. Сбежавший с места происшествия известен, как Вовик – Лунатик, а задержанный ими клиент, более шести лет не появлялся в их ресторане, наверное, сидел, появившись вновь, сразу затеял драку с Лунатиком. Его кличка была то ли Кляп, то ли Пыжик.
Алексей тут же связался с дежурным по городу и попросил выдать ему сведения о бандите по кличке Кляп или Пыжик, а также о предполагаемом преступнике по кличке Вовик-Лунатик или просто Лунатик. Первый, из интересующих капитана, возможно, последние шесть лет отбывал наказание.
Через двадцать минут на телетайп райотдела милиции прибыла трёхстраничная информация с отпечатками пальцев запрашиваемых лиц. Первый оказался ранее дважды судимым, фарцовщик и грабитель пыжиковых шапок с прохожих, москвич, Кляп Вениамин Моисеевич, 1958 года рождения. С декабря 1986 года гражданин Кляп В.М. проживает в государстве Израиль, куда эмигрировал в декабре 1986 года со своей матерью, Кляп Зинаидой Ивановной, 1925 года рождения. Отец, Кляп Моисей Зельманович, 1920 года рождения, скончался в 1983 году в Москве. Мать и сын эмигрировали на основании израильского закона о праве на эмиграцию. Вениамин, как сын еврея и Зинаида Ивановна, как вдова еврея. Иных сведений о Кляпе Вениамине Моисеевиче у правоохранительных органов Москвы не имеется. Второй известен, как Лунёв Владимир Васильевич, 1963 года рождения, трижды судимый за мелкие преступления. В настоящее время неоднократно привлекался за скупку краденого, но за недостатком улик освобождался от ответственности.
Алексей позвонил в дежурную часть города и поблагодарил за предоставленную информацию. Несмотря на то, что время уже было позднее, около 24-00, он решил не спешить с вызовом к себе для беседы задержанного Кляпа В.М.. Алексей сразу же после помещения задержанного в обезьянник, вызвал дежурного криминалиста и попросил проверить нож на наличие пальчиков. В начале первого ночи криминалист выполнил свою работу и обнаружил полное совпадение отпечатков на ноже с предоставленными Алексеем отпечатками с телетайпной ленты. Алексей решил, что он уже может начинать допрос Кляпа В.М.. Капитан ждал, что задержанный сам проявит инициативу и потребует встречи со следователем, но он не подавал никаких признаков личной заинтересованности в беседе со следователем. Алексей попросил старшину сделать так, чтобы задержанный потребовал вызова к следователю. Старшина ответил, что с этим нет проблем, он поднимет всех задержанных, находящихся в камере, и сообщит о предстоящем перебазировании в другое закрытое помещение.
Через десять минут старшина доложил, что задержанный в дорогом костюме, пока под таким именем он проходил по райотделу милиции, просит пригласить его для беседы. Алексей подождал ещё десять минут и разрешил привести задержанного Кляпа В.М. в дежурную часть, перед этим включив стационарный диктофон на запись.
Кляп В.М. спокойно зашёл в помещение и попросил разрешение присесть. Алексей разрешил и предоставил ему возможность ознакомиться с показаниями милиционеров. Задержанный улыбнулся и сказал, что нож не его, а того незнакомого бандита, пытавшегося его ограбить. Он сумел забрать у бандита нож, поэтому на рукоятке ножа должны быть его отпечатки пальцев.
Крылов и не ожидал другого объяснения, так как перед ним сидел дважды судимый, знающий все тонкости следствия и правила предъявления обвинений, закоренелый преступник. Алексей спросил, что скажет задержанный на показания Лунёва, отрицающего принадлежность ножа ему.
Задержанный молчал.
Алексей попросил Кляпа В.М. написать объяснение, а он подумает о возможности отпустить задержанного под залог. Так как у него изъята большая сумма денег, а именно, 437 долларов США, то этих денег может хватить на залог для освобождения. А утром он явится в райотдел милиции для прохождения экспертизы на содержание в крови алкоголя или других наркосодержащих веществ.
Кляп В.М. не выразил радости от слов капитана, а сидел в каком-то заторможенном состоянии. Наконец-то он пришёл в себя и предложил капитану обойтись без протокола, он оставит залог, и они разойдутся, как в море корабли.
Капитан не согласился с его предложением и объяснил это тем, что он его отпустит, а завтра явится с заявлением тот бандит, Лунёв, и скажет, что его порезали, он стал инвалидом и тому подобное.
– Нет, я не могу вас отпустить без объяснительной записки с вашей стороны. Так что пишите, а я подожду, у меня время до восьми утра и спешить мне некуда.
Задержанный наконец-то понял, что капитан играет с ним в кошки – мышки.
– Ну, ладно, капитан, я гражданин Израиля Брош Биньямин, в Москву приехал в гости к знакомым.
– Когда вы приехали, господин Брош, пожалуйста, укажите дату прилёта и время?
Брош вновь задумался, но назвал номер рейса и время прилёта. Правда, прилетел он не из Тель-Авива, а из Нью-Йорка, уточнил задержанный.
– Тогда и у меня к вам просьба, господин Брош, так как у вас нет с собой никаких документов, мы в течение двадцати минут проверим правдивость ваших слов и сразу же избавим вас от пребывания в столь некомфортных условиях.
Старшина вывел Биньямина Броша из дежурной части и сопроводил в уже другую камеру, условия содержания в которой были даже хуже предыдущей.
Через пятнадцать минут Алексей теперь уже сам пригласил господина Броша к себе.
– Да, – сказал капитан, – вы действительно прилетели из Нью-Йорка и именно этим рейсом.
– Теперь меня можно отпустить под залог? – спросил задержанный.
– Конечно можно, но у меня ещё один вопрос, вызывающий у меня недоумение. Вы сказали, что вы гражданин Израиля, а на границе предъявили паспорт гражданина США. Может быть, у вас два паспорта? – решил выручить задержанного Алексей.
– Да, да, я имею не только израильское, но и американское гражданство.
– Ох, и задали вы мне головной боли, господин Брош. Получается, мы задержали гражданина другой страны и проводили допрос без обязательного присутствия Консула. Меня за такое не погладят по головке, – с грустью в голосе сказал капитан.
– Так быстрее отпустите меня, и с моей стороны не будет никаких претензий.
– А это правильная мысль. Знаете, господин Брош, к объяснению напишите ещё одну бумагу об отсутствии претензий к милиции за задержание. Если вам не сложно, напишите на иврите или на английском языке, а утром я заверю ваше заявление у нотариуса, и нет проблем. В противном случае я вынужден звонить в консульский отдел посольства США и в консульский отдел нашего МИДа. Нас в МВД целый месяц обучали правилам корректного поведения с гражданами других стран. Я не хочу из-за вас попасть в неприятности. Вы же понимаете, что представляете больший интерес комитету, чем нам. К слову, вы так хорошо говорите по-русски, а в каком году вы эмигрировали, господин Брош?
– В 1984.
– Ну, так это недавно, ещё и десяти лет не прошло. А вы мне дайте точные данные, я их быстренько проверю и наконец-то попрощаюсь с вами, подальше от греха.
Брош минутку подумал и сказал, что он эмигрировал в Израиль под фамилией Кляп Вениамин Моисеевич, а в Израиле принял более благозвучную фамилию.
Алексей прямо при нём позвонил дежурному по городу и о чём-то переговорил с ним по телефону.
– Я вас прошу меня простить, но ответ придёт через пять минут.
Через три минуты старшина занёс переданное ему ранее капитаном телетайпное сообщение.
– Спасибо, старшина, как они быстро работают. Да, эта компьютеризация лишит нас всех работы, – с возмущением сказал капитан.
Капитан начал читать телетайпную ленту, которую, на самом деле, он уже помнил наизусть, и лицо его всё больше мрачнело и мрачнело.
– Что же вы гражданин Кляп, Пыжик, по простому, два часа мне морочите голову какими-то сказками о себе, не называя вещи своими именами. Уточните мне, с кем вы вчера в 21-16 вступили в драку около ресторана Горка. Ваш ответ записывается на магнитофонную ленту и будет использован при дальнейшем расследовании устроенной вами поножовщины.
Кляп понурил голову и понял, что капитан с самого начала знал его клички Кляп и Пыжик, откуда-то скачал его досье. Сам он не мог его знать, так как ещё молодой, но хваткий мент. С таким можно нажить себе большие проблемы.
– Ну, всё, Кляп, мне с вами говорить не интересно, завтра я попрошу привезти мне Лунёва, и всё по драке станет на свои места. С утра я приглашу, нет, не с утра, утром я высплюсь, а вы подождёте в камере. Только не говорите мне о плохих условиях, о правах человека. Камеры Северского райотдела милиции наверняка лучше тех, в которых вам приходилось сидеть раньше. Да, так вот, я приглашу израильского Консула, он сразу приедет, он нам обязан за помощь Посольству, и пусть Ваши сами с Вами и разбираются. А с другой стороны, почему я должен звонить в израильское Посольство, а не в американское. Вы ведь приехали по американскому паспорту, пусть американцы с Вами разбираются. Да хрен с ними со всеми, попрошу своих ребят привезти Лунёва, а там видно будет.
После столь долгого монолога капитана Кляп понял, в какую неприятность он попал.
– Этот пацан, сыскарь, матку выворачивает на изнанку своими вопросами. Надо прекратить с ним говорить и пойти поспать, – решил Кляп.
Алексею тоже надоел Кляп, он понял, что у него проблемы и с Израилем, и со Штатами.
– Всё, надо отдохнуть, а завтра после обеда займусь им вплотную. На всякий случай позвоню в Интерпол дежурному, пусть простучит его по своим картотекам. Нет, сначала у Израильского полицейского атташе выясню всё о Кляпе, а потом у Американского полицейского атташе, и только потом позвоню в Интерпол. Если он у них чистый, то выслать его за драку из России. Наши тюрьмы и так голодают, им лишний рот не нужен.
Алексей велел отвести Кляпа в камеру, а сам пошёл прилечь на диван, и, если получится, то поспать часок-другой.
Утром в 8-00 Крылов доложил заместителю начальника райотдела милиции о происшествиях за время дежурства. Алексей предупредил, что в 12-00 будет на своём рабочем месте для продолжения расследования по задержанному лейтенантами Леушевым и Ставиным иностранцу Кляпу В.М.. Также он попросил майора Стрельника выделить людей для задержания и доставки в райотдел милиции участника вчерашней драки, Лунёва Владимира Васильевича. Ранее Лунёв неоднократно привлекался к судебной ответственности за незначительные преступления. Сведения о Кляпе и Лунёве получены им вчера в 23-20 по телетайпу из Центра информации Управления внутренних дел города Москвы.
Подполковник Омельченко принял доклад Крылова и разрешил отбыть из райотдела милиции для отдыха.
В 12-00 Крылов уже снова был на работе. Он пришёл в свой кабинет, выделенный ему месяц тому назад, и сразу же стал звонить по телефонам. В Посольстве Израиля его сразу соединили с полицейским атташе. Полицейский атташе знал Крылова лично, так как обращался к нему по одному щепетильному делу, и Крылов оказал ему помощь. Как раз в то время Крылову нужны были для Саши учебники иврита, и атташе с удовольствием подарил Алексею две очень хорошие книги. Он сказал, что знает о любви Алексея к иностранным языкам, и он сам сможет оценить эти учебники.
Алексей сказал, что первым делом благодарит за действительно замечательные учебники, он сам их читает с удовольствием. Даже может, если Авигдор Биберман, а так зовут атташе, пожелает выслушать его просьбу на иврите, ну а если что-то будет не ясно, то он перейдёт на английский язык.
Крылов рассказал ему о задержанном Кляпе, поменявшем свою фамилию в Израиле на фамилию Брош, а имя Вениамин на Биньямин. Алексей попросил проверить соответствие действительности показаний задержанного гражданина Кляпа. Также он сообщил полицейскому атташе, что Кляп до отъезда в Израиль дважды привлекался к уголовной ответственности за хищения и бандитизм. В случае необходимости, Алексей предоставит документы, подтверждающие его информацию.
Через десять минут Авигдор сам позвонил Алексею и дал некоторые уточнения по Кляпу.
– Он, действительно, прибыв в Израиль, поменял фамилию на другую, но не Брош, а Зайн. В Израиле он неоднократно задерживался по подозрению в мошенничестве и даже в хищении. К сожалению, следствие не имело достаточного количества доказательств для привлечения его к уголовной ответственности.
В 1988 году Зайн женился на гражданке Америки, также бывшей москвичке, Елене Брош, расписался с ней в Израиле, взяв себе её фамилию. В том же году он выехал в Европу, в Цюрих, предварительно ограбив трёх своих израильских компаньонов. Компаньонам по сей день не известно место его проживания. По данным полиции, они согласны выделить десять тысяч долларов только за сведения о месте его проживания. Нам он не нужен, но если вы его не посадите, то у нас уже есть достаточно улик, чтобы посадить его лет на семь, как минимум. А в Израиле уголовники, и на свободе, и находящиеся в тюрьме, ждут его и примут с радостью. Если у вас с ним будут проблемы, то мы его примем. Он гражданин Израиля и будет нести наказание по нашим законам. Так что американское гражданство ему не поможет. Если я правильно понимаю, то ты собираешься звонить и в Посольство США, если да, то я позвоню их атташе, а он мой приятель, и предупрежу о твоём звонке. Если ты позволишь, то я дам ему предварительную информацию по Кляпу – Зайну – Брошу.
Алексей ещё раз поблагодарил Авигдора Бибермана за помощь и просил звонить в случае необходимости.
Алексей позвонил майору Стрельнику в его кабинет, но никто не взял трубку. Тогда он позвонил в дежурную часть и спросил, где можно найти Сергея Сергеевича. Дежурный по райотделу милиции высказал предположение, что майор вместе с подполковником Ткачёвым у начальника райотдела милиции. Во время телефонного разговора, в дверь его кабинета постучали и, не дожидаясь разрешения Крылова, вошёл лейтенант Глебов, помощник полковника Коржа.
– Товарищ капитан, вас……
В этот момент Алексей прервал лейтенанта и чётким голосом сказал, что существуют правила входа в кабинеты сотрудников райотдела милиции, надо предварительно обязательно стучать в дверь и только после полученного разрешения входить.
– Войдя в кабинет надо сначала поздороваться и представиться, независимо от того входите ли вы в кабинет старшего по званию или младшего по званию. И только после этого объяснять цель прихода. Приучайте себя к культуре общения с людьми. А теперь докладывайте.
Лейтенант доложил, что его послал полковник Корж, так как он не может к нему дозвониться. Капитан поблагодарил за приглашение и сказал, что через три минуты прибудет к начальнику.
Лейтенант покинул кабинет Крылова, не зная, как реагировать на нравоучение капитана.
Алексей и ранее замечал невоспитанность молодого лейтенанта, хотя они были с Глебовым почти одного возраста. Крылов всё-таки решил преподать Глебову урок. Если он умный человек, то учтёт это на будущее, если недалёкий, то в будущем из него никогда не будет толка. Через три минуты, с разрешения полковника, он вошёл в кабинет шефа, поздоровался со всеми и доложил по форме ещё раз о вчерашнем происшествии.
Полковник сказал, что они читали докладную записку, но пригласили его, так как ему лично звонил полковник из комитета, курирующий Посольство Израиля, и жаловался на тебя за телефонный звонок полицейскому атташе Посольства без согласования с ними. Он только что пытался дозвониться тебе, но твой телефон был занят. Если считаешь нужным, то расскажи нам вкратце о сути беседы с атташе, а Стрельник выдаст тебе не менее интересную информацию.
Алексей подробно доложил о разговоре с атташе Посольства, о новых фактах по задержанному Кляпу, он же Зайн, и он же Брош.
Если мой звонок к полицейскому атташе американского Посольства будет настолько же эффективен, то мы должны сообщить в Интерпол. Уверен, что Интерпол, единственная организация, которая действительно разыскивает Кляпа и будет рада встрече с ним.
Полковник с коллегами выслушали сообщение Алексея, и попросили майора Стрельника рассказать о его встрече с Лунёвым – Лунатиком, о его показаниях и изъятых документах.
Стрельник рассказал, что по просьбе Крылова задержал Лунёва. Лунёв сообщил ему, что Кляп уехал из Союза, прихватив с собой его деньги, десять штук. Лунёв три года пахал, как папа Карла, чтобы рассчитаться с братвой за эти бабки. А на днях он узнал, что Пыжик в Москве и остановился на хате Вики – перекупщицы. Он позвонил Вике и попросил Кляпа к телефону. Они договорились о встрече в ресторане Горка, но Кляп пришёл раньше и уже поджидал его на улице. Они начали ругаться, и Пыжик выхватил нож, чтобы его зарезать.
– Я снял с Лунёва показания и попросил его недельку не покидать Москву. Он сказал, что и год пробудет дома, если мы повяжем Кляпа. Здесь, на Родине, он его достанет. Я самостоятельно поехал с ребятами к Вике – перекупщице, мне дали адрес по её номеру телефона. И там нас ждала удача. Вика сразу же, не ожидая никаких вопросов, выдала нам все вещи, спрятанные Кляпом у неё дома. В вещах оказались и паспорта Кляпа: израильский и американский на уже названные фамилии. Более того, она сказала, что завтра вечером ей привезут иконы для Кляпа, и уже звонили из Владимира. Она сказала звонившим, что Кляпа может и не быть дома, а они ответили, что он им и не нужен, так как за всё уплачено. Мы решили завтра с утра поселить к Вике Дашу-каратистку из седьмого управления, а у соседей разместить на денёк пару наших ребят.
– Ты, Лёша, нас извини, что в тобой раскрученное дело мы влезли без спросу. Но ты же сам попросил – это раз, и слишком много фигурантов в этом деле – это два.
Лёша улыбнулся и попросил подполковника Ткачёва включить в это дело и лейтенантов Леушева и Ставина, ведь это они задержали Кляпа. Также он попросил, на всякий случай, принести ему паспорта Кляпа для знакомства.
Ткачёв ответил Лёше, что он мог бы и не предупреждать. Майор Стрельник сразу включил их в группу, и Лунёва брали именно они. Лунёв их узнал, и сам нам это сообщил. А паспорта Кляпа они дали криминалистам, и у них есть вопросы к Алексею. Кое-что их смущает.
Полковник Корж попросил Крылова прямо сейчас позвонить в комитет и поговорить с куратором израильского Посольства, а потом позвонить и в американское Посольство.
– Я уверен, что комитетчику не удастся уговорить тебя не звонить американцам.
Глеб Алексеевич набрал номер телефона полковника из комитета и передал трубку Алексею.
Алексей представился комитетчику и спросил о причинах проявленного к нему интереса.
Полковник-комитетчик попросил не валять дурака, так как Крылов уже в курсе дела и звонит с телефона полковника Коржа.
– Почему ты не воспользовался нашими услугами для разговора с атташе?
– Я не хотел терять время на согласования, а переводчик мне не нужен.
– По имеющейся у нас информации ивритом ты не владеешь, а оказалось, что сведения устарели.
Алексей рассмеялся и сказал, что, по случаю, немного ознакомился с языком.
– Мы знаем о твоём решении звонить американцам. Я прошу быть с их полицейским атташе крайне осторожным. Это дело действительно ваше, так как Кляп ваш старый клиент. Кстати, нет ли у тебя полной записи разговора с израильтянами?
– У меня нет, но я уверен в хорошей работе соседей. Вы же знаете, товарищ полковник, наши финансовые проблемы. Подарите немного техники и половина всех записей ваша.
Они немного посмеялись, и Алексей сказал, что ровно через десять минут будет звонить американцам.
– Да, – сказал полковник, – можешь звонить, твой еврейский мент уже звонил Слайтону и хлопотал за тебя. Если бы я не знал твоей биографии и мнения о тебе моего генерала, то решил бы, что ты не просто их приятель.
На этом они и попрощались.
Прошло десять минут, и Алексей позвонил в американское Посольство, представился, и его соединили с полковником Слайтоном.
Атташе сказал, что знает суть дела и сможет дать подробный ответ не ранее, чем через два дня.
– Мы всё-таки не Израиль, и преступников, даже родом из России, у нас больше, чем в Израиле жителей. Я, конечно, шучу, но не ранее, чем послезавтра. Пусть посидит у вас. Запрос я уже послал, и соответствующие службы распишут его жизнь в Америке по минутам.
Они распрощались, а американец, напоследок, спросил у Алексея, откуда у него такой классический английский.
– Вас на Бродвее не поймут, уж очень интеллигентный язык.
Алексей пообещал к следующему разговору подготовить не менее сотни сленговых слов и выражений.
На этом разговор закончился.
Глеб Алексеевич включил плёнку на перемотку и попросил Алексея сделать для присутствующих подробный перевод телефонного разговора, чисто из спортивного интереса. Он включил запись на воспроизведение, и Алексей перевёл разговор практически дословно. Офицеры тоже посмеялись над некоторыми высказываниями и начали совместно обсуждать план последующих действий.
Крылов решил зайти прямо сейчас к криминалистам, а только потом вернуться в свой кабинет.
Криминалисты встретили Алексея с радостью. У них есть к нему несколько вопросов по паспортам Кляпа. Рассматривая под микроскопом тексты в американском и израильском паспортах, они обнаружили в некоторых надписях следы наклеек на гласных буквах. Откровенно говоря, объяснений данному факту они дать не могут. Услышав об этом открытии криминалистов, Крылов не просто рассмеялся, а расцвёл от радости.
– Вы, господа криминалисты, сделали не простое открытие, а сногсшибательное. Только теперь, благодаря вам, я смог понять, почему Кляпа не задерживал Интерпол в странах Европы. Интерпол разыскивал Броша, Зайна. Компьтер, конечно же, умная машина, но если он получит в задании на поиск фамилию Бруш, Бреш, Бриш, Браш или Зуйн, Зейн, Зойн, Зийн, то он чётко ответит, что такие люди в розыске не числятся. Временно наклеивать в паспорта маленькие буквочки не проблема. Именно так и делал Кляп. Вы, господа, просто гении и с меня пару бутылок лучшего коньяка.
Алексей вернулся в свой кабинет, позвонил подполковнику Ткачёву и доложил о феноменальном успехе криминалистов. Он сообщил о своём намерении пригласить на допрос задержанного Кляпа. Ткачёв дал добро и сказал, что если капитан не возражает, то и он примет участие в допросе. Алексей позвонил дежурному сержанту по КПЗ с указанием привести задержанного Кляпа к нему. Через десять минут в кабинет к Крылову ввели задержанного Кляпа. Алексей разрешил ему присесть, а сам начал разбирать лежащие на столе бумаги. Он наводил порядок на столе минут пять, пока в кабинет не зашла группа офицеров во главе с начальником райотдела милиции. Это были полковник Корж, подполковник Ткачёв, майор Стрельник, лейтенанты Леушев и Ставин. Незнакомый Алексею человек в штатском был представлен Алексею полковником Коржом, как близкий друг его приятеля Саши Жукова, их соседа. Алексей и без подсказки полковника понял, откуда гость.
Капитан Крылов тепло поприветствовал всех вошедших в кабинет и попросил разрешения у полковника Коржа начинать допрос.
Алексей встал со стула и чётким голосом начал говорить:
– В вашем присутствии проходит допрос задержанного гражданина Кляпа, не являющегося гражданином Российской Федерации. Задержанный нами гражданин Кляп В.М. совершил разбойное нападение на гражданина России Лунёва В.И. с использованием холодного оружия. У следствия имеются неопровержимые доказательства принадлежности оружия Кляпу В.М. и преднамеренность совершённого преступления. Учитывая всё вышесказанное и то, что задержанный ранее уже привлекался к ответственности за аналогичные преступления в 1979 и в 1982 годах на территории СССР, я считаю необходимым дальнейшее содержание его под стражей на период проведения следствия.
Комитетчик попросил разрешения у полковника задать свои вопросы, но Корж, понимая ситуацию глубже, сказал, что ещё рано и задержанный сам ответит на предполагаемые вопросы.
И, действительно, Кляп начал говорить. Он сказал, что его предыдущие судимости не имеют никакой силы, так как он в настоящее время гражданин США. И он требует присутствия Консула американского Посольства.
Капитан Крылов подтвердил, что требование Кляпа имеет под собой все основания, но при допросах желает присутствовать и Консул Израиля, гражданином которого Кляп В.М. также является. У Государства Израиль также есть основания для привлечения его к уголовной ответственности по многим статьям уголовного кодекса их страны. В то же время и у американского Консула есть достаточное количество фактов противоправных действий Кляпа В.М. на территории США. Следует особо отметить, что все противоправные действия Кляпа на территориях названных стран были заранее спланированными. Подтверждением этому служит и неоднократное изменение задержанным своей фамилии. В России он неоднократно судим, и привлекался к уголовной ответственности под фамилией Кляп, в Израиле он привлекался, как Зайн, а в США он нарушал законы, как Брош.
– Я считаю необходимым продлить следствие на разрешаемый нашим законодательством срок и обратиться в Интерпол с запросом, нет ли у них каких-либо фактов совершения преступлений Кляпом – Зайном – Брошем на территориях других, не названных нами стран. Статьи, по которым готовы привлечь Кляпа Израиль и США, обеспечат ему всего лишь десятилетний срок заключения, а моё чутьё подсказывает, что Кляп достоин и пожизненного заключения по другим преступлениям, ещё не раскрытым ни нами, ни Израилем, ни США. Мы должны активнее покопаться в личном деле задержанного гражданина Кляпа В.М., учитывая большое количество въездных и выездных виз в его паспортах. Более двенадцати стран Европы он посетил за период 1989 по 1992 годы.
– Кляп не известный бизнесмен, не учёный с мировым именем, не дипломат, служащий своей стране. Он преступник и наша задача обеспечить ему пребывание в местах заключения, а срок пребывания в этих местах мы должны ему обеспечить, как можно более длительный. Это и будет нашим вкладом в мировую копилку борьбы с преступностью.
Алексей посчитал дальнейшее продолжение допроса безсмысленным и вызвал сержанта для сопровождения задержанного в камеру. После того, как офицеры остались одни, капитан Крылов спросил их мнение.
Комитетчик сказал, что хотел спросить насчёт паспортов, но Кляп сам сказал. Лейтенант Леушев спросил, почему капитан не спрашивал подробно о драке у ресторана.
Алексей ответил, что есть на это письменные показания Лунёва и собственное письменное признание Кляпа.
– Даже в этом эпизоде и мы, и Кляп видим возможности рассмотрения его с позиций, позволяющих осудить задержанного на срок от трёх до семи лет. Лунёв поддержит любую нашу инициативу, а он главное и заинтересованное лицо в этом эпизоде. Более того, перекупщица Вика тоже поддержит следствие в его трактовке событий от случайного до преднамеренного и бандитски спланированного покушения с целью убийства гражданина России. Я вижу улыбку у нашего соседа, но довожу до его сведения, что для нас не имеет значения правовой статус и даже моральный облик Лунёва и Вики-перекупщицы. Он и она граждане нашей страны и основной нашей обязанностью является защита их конституционных прав. И даже если Лунёв по каким-либо причинам вздумает отказаться от своих обвинений, то и это ни в коей мере не избавляет Кляпа от уголовной ответственности по полной программе. Кляп нарушил наши Законы, и нести ответственность ему надо перед нашим Государством.
Комитетчик сказал, что как раз об этом и хотел спросить Кляпа и Крылова.
Глеб Алексеевич остался доволен от увиденного и услышанного, и сам попросил Алексея позвонить в Интерпол или, ещё лучше, заехать к ним в офис с подполковником Ткачёвым.
Офицеры встали и начали расходиться. Ткачёв попросил Алексея зайти к нему до четырёх, так как после четырёх его не будет на месте. Все покидали кабинет Крылова в приподнятом настроении. Осталось только ждать сведений из Интерпола, и можно передавать дело в прокуратуру.
Алексей явился к Ткачёву, и они наметили приблизительный план разговора в московском отделении Интерпола. Поехать туда они решили после звонка Алексея своему хорошему знакомому, которому ещё в том году он оказал весомую услугу при расследовании какого-то дела. Дан Шенецки, а таким было имя этого эксперта Интерпола, с радостью принял звонок Алексея и просил приезжать, как можно быстрее.
– Я планирую завтра вечером вылететь по делам в Брюссель, поэтому и прошу вас, господин Крылов, срочно приехать.
Алексей сообщил Дану, что приедет не один, а со своим шефом.
Дан выразил не только согласие, но и удовольствие, так как рад познакомиться с руководителем Алексея, заранее предполагая увидеть в нём асса сыскной работы.
Ткачёв слышал весь разговор, так как держал у уха трубку параллельного телефона, и ощущал себе не очень ловко. Он не любил похвал, выданных авансом. Хотя разговор вёлся на немецком языке, но Ткачёв кое-что и понял. К счастью, в молодости он прослужил шесть лет в Группе Советских Войск в Германии и неплохо понимал немецкую речь.
Через час они выехали к Дану на служебной машине УГРО, Жигулях не первой свежести. Правда, состояние готовности у машины было высоким. Шефство над их транспортом взял хозяин авторемонтной мастерской, угнанную год назад новые Жигули – девятку, которую оперативники отдела Ткачёва нашли за 24 часа. Им пришлось задействовать в этой работе многих информаторов, но важные сведения им сообщил подозреваемый по другому незначительному делу, взамен Ткачёв снял с него все обвинения и спустил его дело на тормозах. Слава Богу, в том деле не было явно потерпевших, и у Ткачёва не возникло больших угрызений совести. Машину вернули потерпевшему в целости и сохранности, а похитители, к сожалению, так и не были найдены. Ткачёв с тех пор не имел проблем с угровской машиной. Раз в месяц её забирали на один день в автомастерскую и производили тщательный осмотр, даже заменяя детали, надёжность которых вызывала минимальное сомнение у механиков.
Через сорок минут Ткачёв и Крылов входили в кабинет Дана в Интерполе. Предложив кофе или чай, по желанию, Дан стал внимательно слушать Алексея. Он пообещал сегодня и завтра в первой половине дня сделать все запросы по отделениям Интерпола во всех столицах европейских государств, выслать всем им фото подозреваемого и завтра сообщить подполковнику Ткачёву о результатах. Зная профессиональное чутьё Крылова, он уверен в наличии сведений о Кляпе или, как там его, Зайне – Броше. После этого они заберут его дело себе, если господин Ткачёв не возражает. Ткачёв заранее поблагодарил господина эксперта и сказал, что ждёт с нетерпением его звонка. Подполковник просил учесть, что по нашим законам максимум семь лет Кляпу мы можем обеспечить.
– Если же нарушения в зоне внимания Интерпола тянут на большее, то мы его с удовольствием отдадим вам, – высказался подполковник Ткачёв.
Алексей, на всякий случай, предупредил господина Шенецки, что фамилия подозреваемого может быть и изменена, вклеенными гласными. Искать надо не только Броша – Зайна, но и Бруша – Зуйна, Бреша – Зейна, Браша – Зийна и тому подобное.
– Не удивляйтесь, если в ваших сводках фамилии Брош и Зайн не встретятся, хотя по штампам в паспортах, он пересекал границы многих европейских государств.
На этом они расстались с господином Шенецки и вернулись в райотдел милиции. Так как уже был конец рабочего дня, то Алексей попросил разрешения пойти домой и отоспаться.
Подполковник Ткачёв ещё остался на работе, чтобы написать отчёт и сдать его завтра утром полковнику Коржу.
На следующий день Алексей в основном отдыхал, так как майор Стрельник со своей группой и привлечённой к заданию Дашей-каратисткой выехали рано утром на объект и устроились в томительном ожидании.
Сергей, на всякий случай, привлёк к заданию и специальную машину наблюдения с двумя оперативниками из того же управления, что и Даша-каратистка. К счастью, ожидание оказалось не столь долгим. В десять утра, а не в десять вечера, в квартиру Вики-перекупщицы позвонили, и в дом зашёл мужчина плотного телосложения. Даша и Вика готовы были и к раннему визиту гостей, поэтому на столе стояла еда и открытая бутылка водки. Девочки пригласили гостя к столу и предложили выпить. От выпивки гость отказался, сказав, что он за рулём, а рыбку с икорочкой с удовольствием отведает. Гость спросил, когда вернётся домой Кляп, Вика ответила, что он завеялся по дружбанам. Подружка Вики, ещё вчера к ней приехавшая, была явно навеселе, она, не скрывая, приставала к гостю и настойчиво предлагала выпить хотя бы пару капель за знакомство. Гость остался доволен обстановкой и сказал, что сходит в магазин за сладеньким тортиком и быстро вернётся. Даша посмотрела на него умоляющим взглядом, полным недоверия, и попросила обязательно вернуться. Через десять минут в двери снова постучали, и вошёл старый знакомый с приятелем, как он сказал. Они занесли небольшой чемоданчик и попросили передать его Кляпу, когда он вернётся домой. Даша снова начала настойчиво приставать к первому гостю, с просьбой выпить, хотя бы за знакомство, и просила его друга поддержать их. Видно у приятелей были другие планы и они, извинившись, поблагодарили и пообещали вечерком заехать к девочкам, если они согласятся принять двоих.
–Мы были бы рады, но Кляп сказал, что Вы, Вика, его любимая женщина, и нам как-то не к лицу даже ухаживать за вами.
Вика сказала, что может и любимая, но уже три дня он ночует у своей художницы, а ей только позванивает и спрашивает о делах.
– Не вы одни к нему наведываетесь.
Гости попрощались и пообещали заехать к ним под вечер, а Вику попросили, если Кляп позвонит, то попросить у него разрешение поухаживать за нею.
Гости вышли из квартиры, но на улице их уже ждали ребята Стрельника. А когда они увидели ещё двоих, выходящих из подъезда, то поняли, что их ждали, и ждали давно.
Подошедшие сотрудники милиции сообщили гостям из города Владимира, что их задерживают по подозрению в грабеже и продаже произведений искусств. Гостям надели наручники и попросили снова зайти в квартиру, которую они покинули несколько минут тому назад. Но вначале у них попросили ключи от принадлежащего им автомобиля, документы на владение которым, возможно, находятся в кармане у одного из них. Майор сказал, что говорит это он только для того, чтобы у них не было даже и мысли отказываться от транспортного средства. Оружие, которое, возможно, у них есть, находится или в машине, или у них с собой. Милиционеры проводили задержанных лиц в квартиру Вики-перекупщицы и попросили присесть за стол. Затем один из офицеров вышел в подъезд и попросил двух жильцов из соседних квартир присутствовать при предъявлении задержанным ворованных произведений искусств. Майор сказал гостям из города Владимира, что у милиции имеется видеозапись с момента их подъезда на автомобиле к дому с чемоданом и выход из дома без чемодана, а также другие улики, подтверждающие принадлежность чемодана именно им. Задержанные ничего не отрицали и сказали, что действительно привезли в Москву для Кляпа иконы из Владимира. Кляп оплатил им стоимость икон заранее, так, что они не видят в совершённых действиях нарушения закона. А иконы, привезенные ими, не имеют никакой исторической и художественной ценности, так как написаны их другом, художником-реставратором. Кляпу они и не предлагали их, как антиквариат.
Они сказали Кляпу, что имеют иконы, хрен знает, какого года, и готовы отдать пять икон за пять штук, не торгуясь, конечно же, показав и подарив ему фотографии этих, именно этих икон. Кляп взял фотографии и через два дня позвонил им во Владимир с предложением передать им деньги, а сами иконы они должны подвести через месяц по указанному адресу, к его любимой женщине. Мы всё сделали, как и договаривались.
– А в чём нас обвиняют?
Майор Стрельник понял, что это обычное кидалово, широко применяемое в определённых кругах. Кляп пожадничал, так как настоящая цена подлинных икон не менее пяти тысяч долларов каждая. Интересно, как он собирался их вывести за границу, знал ли он, что иконы поддельные. Сергей Сергеевич предложил задержанным художникам поехать с ними в райотдел милиции, а их машину туда же доставят сотрудники милиции. Один из задержанных сказал милиционерам, что их коллеги – женщины очень обаятельные и их друг реставратор мог бы написать и их портреты. Обе женщины заулыбались, как-то по-доброму посмотрев на мошенников, и попрощались.
Стрельник немного расстроился, что улов от операции не так велик, как ожидалось. Приехав в райотдел милиции, он доложил подполковнику Ткачёву о завершении операции и передал иконы криминалистам на экспертизу. Оружия у задержанных художников не нашли и вопрос стал только в одном, стоит ли их привлекать к ответственности за мошенничество. Если сказать Кляпу, что его хотели кинуть, то он, не задумываясь, скажет, что знал о дате написания икон и покупал их только из любви к искусству. Если сказать, что иконы настоящие, то он объяснит просто, считал их копиями, так как настоящие по такой цене не продаются. А брал не себе, собирался подарить Вике. То есть любой вариант не позволит зацепить Кляпа на ещё одну статью уголовного кодекса.
Иконы проверили, у задержанных взяли расписку, что они к милиции никаких претензий не имеют, и отпустили во Владимир. Во Владимир дали ориентировку на мошенников, продающих поддельные иконы, как старинные. Иконы изъяли, как вещественное доказательство. По просьбе Крылова, одну из икон ему дали в кабинет для использования в производственных целях, как он сказал подполковнику Ткачёву.
Алексей написал расписку старшине склада вещественных доказательств и изъятых вещей, что берёт икону во временное пользование и обязуется вернуть по окончании дела Кляпа. Через два дня пришёл факс в райотдел милиции из Брюсселя, точнее из штаба Интерпола. Дан и руководство Интерпола благодарят за помощь в задержании особо опасного вора и грабителя, гражданина США и Израиля, бывшего гражданина СССР, Кляпа В.М.. Интерпол имел затруднения в задержании Кляпа по причине подделки в его паспортах одной буквы методом вклеивания. Система компьютерной проверки не позволяла им задерживать Зайна или Броша, так как известный им преступник указывал фамилии Зуйн или Бруш. Благодаря вам в будущем при проведении расследований мы будем использовать метод проверки в базе данных с заменой созвучных букв. В то же время такая ошибка вызвана и невнимательностью лиц, проверявших предъявляемые паспорта. Дальнейшие полицейские мероприятия будут проведены в соответствии с договорённостью между Интерполом и МВД России. Генеральный Директор Интерпола в ближайшее время посетит Москву, и будет считать за честь пригласить руководителей подразделения, причастных к задержанию международного преступника Зайна – Броша, в лучший ресторан Москвы.
Начальник райотдела милиции позвонил в Главк и переслал для генерала Седина копию письма Интерпола. Начальник Главка попросил привети ему в Главк само письмо, и лично передал его заместителю Министра, курирующему их Главк. Алексей ещё один раз вызвал Кляпа для беседы, сообщив ему, что его отвезут в Бутырку, и работать с ним будут более серьёзные следователи. Кляп увидел на приставном столике у Алексея икону и спросил Крылова, верующий ли он. Капитан подумал и сказал нет. Икону мне подарили ребята из Владимира. Икона поддельная, они хотели отдать какому-то фраеру, он и деньги дал, а потом отказался забрать себе. Так что они теперь бесплатно раздают, у них есть ещё четыре иконы. Вот Кляп, отсидите за содеянное людям зло в какой-нибудь американской или израильской тюрьме лет эдак двадцать, а потом сюда приедете, и вам ребята из Владимира иконки подарят. К тому времени и иконки станут старинными, всё-таки двадцать один год тому назад писались.
Через два дня Кляпа В.М. перевели в Бутырскую тюрьму. В райотделе милиции Глеб Алексеевич предложил Ткачёву дать этому делу название возмездие.
– Сколько зла причинил Кляп людям в разных странах, а поймали его мы и иконы остались у нас. Писал их хороший художник, а мы освятим иконы, и нам будет светить удача. Возьмём у руководства Главка разрешение и передадим иконы в церковь, что находится недалеко от нас. Пусть Батюшка чаще молится за жизнь милиционеров, чтобы пули бандитские миновали их. И нам польза и церкви приятно. Только у меня к вам просьба, не считать меня верующим человеком. Я, к сожалению, воспитывался в неверии. Знаю одно: верил в коммунистическую идею – оказалась блефом. Поэтому, я сейчас, в отличие от некоторых наших руководителей, не спешу встрявать в новую веру, насколько не была бы она хороша. Верю только в то, что надо быть человеком порядочным и честным, как к себе, так и к окружающим. А в освящении вижу, точнее, хочу видеть, ещё одну возможность обезопасить наших ребят от бандитов. Если это поможет, то буду счастлив.
По результатам расследования дела Кляпа начальник Главка издал приказ, в котором объявлялась благодарность всем участникам операции поимённо. Молодые лейтенанты, относившиеся к Алексею с большим уважением, невзирая на минимальную разницу в возрасте, после объявления приказа по райотделу милиции подошли к Крылову и поблагодарили за подключение их к этому расследованию. Алексей сказал, что их подключили к расследованию майор Стрельник и подполковник Ткачёв. И сделали это, так как именно они, Леушев и Ставин, первыми задержали Кляпа около ресторана Горка.
– В райотделе полковника Коржа не принято присваивать себе чужие заслуги. А поводы для подобных приказов, к сожалению, наша сегодняшняя жизнь подбрасывает ежечасно. Если работать добросовестно, то их труд не пройдёт незамеченным, – уверенно сказал капитан молодым лейтенантам.
РАРИТЕТ
Летом в июле – августе Алексей отгулял положенный ему отпуск, правда, не у моря, а на даче Геннадия Ивановича Рыжова под Москвой. Они ходили по утрам на рыбалку, днём работали с зарубежной литературой. Вечерами Алексей рассказывал Геннадию Ивановичу и его супруге милицейские истории, в которых он принимал участие. У Геннадия Ивановича появился персональный компьютер, и они могли не только удобно записывать необходимое, но, используя возможности умной машины, вносить изменения и записывать всё на дискеты. Алексей решил обязательно приобрести себе персональный компьютер и научиться работать на нём.
Отпуск прошёл быстро, 17 августа 1992 года Алексей явился в райотдел милиции и доложил подполковнику Ткачёву о своём прибытии для несения службы. Подполковник от души обрадовался и сказал, что, так как в прошлом году им не удалось отметить его трёхлетний юбилей, то в этом они решили обязательно устроить в субботу 22 августа небольшой праздник. Полковник Корж приедет в Москву только через два дня, и сам возьмёт на себя все организационные заботы.
Алексей рассказал Александру Николаевичу и Сергею Сергеевичу, зашедшему в кабинет шефа в надежде увидеть там и Лёшу, об отдыхе с профессором Рыжовым, о рыбалке и о чудо технике – персональном компьютере.
– У нас на работе мы почти не используем эту технику и это неправильно. За неделю можно научиться работать на ПК. Я решил, что возьму домой несколько переводов и на заработанные деньги приобрету себе ПК.
Подполковник и майор рассказали Алексею о работе отдела за прошедший месяц и поговорили о жизни, вообще.
Ткачёв сказал, что в отделе скоро будут ПК и не какие-нибудь, а лучшие модели этого года.
Алексей попросил рассказать подробнее, но Ткачёв, сославшись на полковника Коржа, попросил подождать.
– Корж приедет 20 августа и всё сам расскажет.
Алексей пошёл в свой кабинет, а Ткачёв пообещал минут через тридцать дать ему материалы некоторых дел, находящихся сейчас в работе. Алексей получил от подполковника Ткачёва текущие материалы по происшествиям и с головой окунулся в работу, за которой, если говорить честно, он уже соскучился.
Через три дня после выхода Алексея на работу, в райотделе милиции появился Глеб Алексеевич Корж.
Полковник с радостью встретил Алексея, рассказал ему о своей поездке в Варшаву на встречу с представителями Интерпола. Министерство послало его в командировку, за успехи в сотрудничестве с Интерполом в вопросах борьбы с международной преступностью. Со мной вместе ездил и наш заместитель Министра. Мы получили много информации о новых методах борьбы с мафией и зарождающимися преступными группировками. На одном из заседаний бюро Интерпола по борьбе с бандитизмом и рэкетом, докладчик из американского отделения Интерпола рассказал о блестяще проведенной русской полицией операции по задержанию особо опасного преступника по кличке Кляп. Мы не уточняли, что Кляп – это фамилия, а кличка у него другая. Они отметили, что русские полицейские заметили подделку в паспорте. Конечно, изложение их версии задержания не соответствовало действительности, но мы не выступили с уточнениями. Дело в том, что за помощь Интерполу в поимке этого Кляпа, руководство организации выделило нашей делегации три персональных компьютера. После доклада и обсуждения к нам подошёл какой-то их ответственный чиновник и сказал, что руководитель отделения Интерпола по России, Дан Шенецки, просил один ПК передать в полицию района, где работает офицер полиции Крылов, второй ПК – лично ему в подарок, а третий ПК на усмотрение министерства. Шенецки сказал, что Крылов владеет многими европейскими языками и обладает уникальными способностями в анализе и прогнозировании поведения преступников. Он сказал, что его уровень не только не уступает уровню их лучших экспертов, а значительно выше.
Нам было приятно слышать такие отзывы о работе нашей милиции. Корж тепло посмотрел на Алексея и сообщил ему об обязательном присутствии 22 августа в 12-00 в кабинете подполковника Ткачёва.
Полковник извинился и вышел из кабинета вместе с Алексеем. Он сообщил дежурному по райотделу, что едет в Главк и будет не ранее семи часов вечера.
В субботу 22 августа в 12-00 все офицеры уголовного розыска Северского райотдела милиции, начальник райотдела милиции полковник Корж и некоторые начальники других отделов собрались в кабинете подполковника Ткачёва. Большой стол, примыкающий перпендикулярно к столу подполковника, был уставлен фруктами, сладостями и несколькими бутылками различных вин.
Подполковник Ткачёв поднялся со своего стула и на правах хозяина кабинета, объявил о начале мероприятия, посвящённого четвёртой годовщине работы капитана Крылова во вверенном ему подразделении. Александр Николаевич сказал много хороших слов в адрес Алексея Алексеевича Крылова. Он сказал, что для него лично большая честь и радость работать вместе с капитаном Крыловым. После подполковника Ткачёва слово попросил полковник Корж Глеб Алексеевич. Он также обратился к капитану по имени и отчеству, дав, таким образом, всем офицерам знак признания особых заслуг Крылова перед райотделом милиции. Полковник рассказал присутствующим о своей поездке в Варшаву на встречу с руководством Интерпола, рассказал о высокой оценке труда райотдела милиции в борьбе с международной преступностью. От имени руководства Интерпола он вручил Алексею Алексеевичу Крылову персональный компьютер последнего поколения.
– Я, уважаемые друзья и коллеги, просто повторяю слова и термины, к сожалению, не совсем мне понятные, и в вашем присутствии вручаю подарок капитану Крылову от руководства Интерпола.
Глеб Алексеевич вышел из-за стола и достал два больших коробка, стоявших за сейфом.
– Я хотел бы особо отметить, что этот ПК является частной собственностью Алексея Алексеевича. Ещё один ПК подарен нашему коллективу, и мы его отдадим в эксплуатацию криминалистам райотдела милиции. Третий ПК, подаренный нашей делегации Интерполом, останется в пользовании руководства нашего Главка. Ко всем словам, сказанным Александром Николаевичем, мне нечего добавить. Я также отношусь к капитану Крылову с любовью и признательностью.
Потом выступали майор Стрельник, молодые офицеры Леушев и Ставин, гости из других отделов. И все отмечали в первую очередь высокие моральные качества Алексея Алексеевича и только потом его высочайший профессионализм. Одним из последних попросил разрешение высказаться помощник начальника райотдела лейтенант Глебов. Лейтенант рассказал присутствующим об истории его бескультурного входа в кабинет капитана Крылова.
– Я вначале в душе обиделся, но впоследствии строго выполнял данные мне рекомендации. Сегодня любой сотрудник райотдела подтвердит, что я обязательно соблюдаю правила вежливости и милицейского этикета. Я благодарен вам, Алексей Алексеевич, за преподанный мне урок.
После выступлений офицеры, разделившись на группки, ещё долго беседовали между собой, вспоминали старые дела и говорили о будущем. Только в шесть часов вечера все стали расходиться по домам.
Полковник Корж радовался дружной обстановке во вверенном ему райотделе милиции. Радовался отсутствию чувства зависти среди коллег по отношению к более одарённым офицерам. В то же время он понимал, что природная скромность, такт и ум Крылова способствуют созданию такого климата в коллективе. Если у некоторых офицеров и было раньше чувство превосходства над другими, то с появлением Крылова оно исчезло напрочь. Высочайший профессионализм и образованность капитана Крылова в сочетании с подчёркнутой скромностью и тактом, заставляют всех окружающих вести себя достойным образом. Всё это не только радовало полковника Коржа, но и вселяло в него надежду, что лихолетье, выпавшее на долю его страны, пройдёт, и наступят лучшие времена.
Снова в жизни Алексея Крылова наступило некоторое затишье. Иногда майор Стрельник заходил к Алексею в его кабинет и жаловался на отсутствие интересных дел. Конечно, полковник Корж рад этому обстоятельству, но хочется не потерять форму, не потерять сыскной нюх, а без тренировки и собака превращается в ленивого кота. Но, к счастью, а кое-кому и, к несчастью, перед самым Новым 1993 Годом такое дело, как говорят, «привалило».
Буквально за месяц до Нового Года, в самом конце ноября начальнику райотдела милиции полковнику Коржу Глебу Алексеевичу позвонил лично Глава районной администрации и попросил его подъехать к нему в удобное для него время. Глеб Алексеевич сразу же ответил, что если шефу округа он необходим, то готов прибыть в любое время, начиная с данной минуты.
Дело в том, что глава района редко беспокоил полковника и всегда с желанием выполнял просьбы районного отделения милиции. Глава районной администрации понимал двойственность подчинения милицейского чиновника, а близость Главка и министерства вообще усложняли работу райотдела милиции. В районе считалось, что милиция выполняет свои функции, если не на отлично, то на четыре с плюсом, как минимум. Поэтому даже на обязательно требуемые посещения районных совещаний прибывал не полковник Корж, а его первый заместитель, подполковник Омельченко. Глава районной администрации, Арсений Евгеньевич Рассоха, не видел в этом факте ничего унизительного для себя и, будучи достаточно хорошо информированным о работе райотдела милиции, не придавал этому значения. Со своей стороны полковник Корж понимал, если Глава администрации района вызывает к себе, следовательно, возникла ситуация, требующая личной встречи. Поэтому он сразу ответил Арсению Евгеньевичу, что готов быть у него через тридцать минут, если ему подходит это время. Шеф района поблагодарил полковника за оперативность и сказал, что ждёт его с нетерпением. Через тридцать минут Глеб Алексеевич уже удобно расположился в кресле рядом с Арсением Евгеньевичем. Секретарь принесла кофе и печенье, плотно закрыла за собой дверь и переключила все телефоны на себя. В этом Глеб Алексеевич удостоверился из-за абсолютного молчания пяти телефонных аппаратов, стоявших на боковом столике около кресла Главы администрации. Рассоха, не спеша, рассказал Коржу о неприятности, случившейся у него и у его дочери.
– Вам, возможно, известно, что у моей супруги, Анны Владимировны, и у меня, соответственно, всего один ребёнок. Наша дочь всегда нас радовала своим поведением, своим отношением к учёбе и своим пониманием ответственности, лежащей на ней, как на дочери главы администрации района. В наше время моя семья находится под пристальным вниманием, как со стороны друзей, так и недругов. Поэтому, каждый свой шаг, члены моей семьи и я, всесторонне взвешиваем со всех сторон. Моя дочь закончила с отличием Университет и по приглашению руководства кафедры романской литературы поступила в аспирантуру. Финансовое положение нашей семьи позволяет нам сегодня предоставить дочери возможность только учиться и учиться. Ей не надо думать о подработках, которые отнимают у других аспирантов уйму времени и сил. Наша Светлана пользуется на кафедре любовью коллектива и поддержкой в её научной работе. Жена и я обещали ей после успешной защиты, а это могло бы быть через год-полтора, подарить квартиру. Потом она может и выходить замуж, как состоявшийся и независимый человек. Вы, Глеб Алексеевич, извините меня, что я так долго подбираюсь к самому событию, вызвавшему необходимость вашего появления здесь. Две недели тому назад Светлана сказала мне, что её столь поздние возвращения с работы, объясняются необходимостью ездить в библиотеку одного из центральных архивов, и там читать определённую книгу, вынос которой за территорию библиотеки категорически запрещён. Я спросил у дочери, не является ли эта книга литературой, наносящей вред нашему Государству. Моя дочь рассмеялась и сказала, что как раз такая литература разрешена к выносу, так как большего вреда, чем мы сами себе можем и наносим, никакой литературе не под силу. Нет, книга, с которой она работает, является раритетной и поэтому к выносу запрещена. Я, зная высокое чувство ответственности у моей дочери, пообещал добиться разрешения выдачи этой книги ей на дом. Библиотека, где моя дочь изучает данную книгу, находится не в нашем районе. Но я подключил своих знакомых и друзей, мне подготовили встречу с директором института, которому принадлежит эта библиотека. Я, к сожалению, был абсолютно не знаком с особыми правилами хранения книг, имеющих художественную или историческую ценность, поэтому не придавал большого значения моей просьбе. Директор института отнёсся к моей просьбе со всем вниманием и пониманием, пообещал пойти мне навстречу. Правда, он попросил меня подготовить письмо от администрации района с просьбой на такой-то срок предоставить данную книгу в наше пользование и обязательство вернуть в положенный срок. В письме он просил указать, что с правилами хранения подобной литературы мы ознакомлены и обязуемся их строго соблюдать. Директор института извинился за подобные сложности с оформлением, но объяснил, что основную ответственность за книгу несёт в любом случае только он, так как именно он, выдавая данную книгу, нарушает существующие уже 105 лет правила обращения с подобной литературой. Я, конечно же, поблагодарил за услугу и пообещал, что всё будет возвращено в целости и сохранности и в оговоренные сроки. На этом мы и расстались с директором института. На следующий день я послал в этот институт, расположенный в получасе езды от нас, ответственного чиновника из нашей администрации с доверенностью и соответствующими письмами об ответственности районной государственной администрации за полученную литературу. Я получил книгу и с радостью отдал её моей дочери, предупредив о необходимости соблюдать осторожность и тому подобное. Светлана успокоила меня и сказала, что она регулярно имеет дело с раритетными изданиями и понимает их ценность. Действительно, Светлана ежедневно по вечерам показывала мне книгу и просила не беспокоиться.
– Сегодня днём, точнее, в 12-47, а я обратил внимание на часы, висящие на стене напротив моего кресла, она позвонила мне на работу и вся с ужасом в голосе сказала, что книга пропала у неё из стола. Я тут же поехал к ней на кафедру, зашёл в кабинет заведующего и рассказал ему о происшествии.
Заведующий кафедрой, услышав о происшедшем, а он видел эту книгу у своей аспирантки, сказал, что уверен, никто из сотрудников кафедры никогда бы не взял не принадлежавшую ему книгу. За время существования кафедры, а это всего 45 лет, не было ни одного случая хищений из помещений кафедры. На кафедре работают четыре доктора наук, три кандидата наук, два старших преподавателя и три аспиранта. Все сотрудники кафедры знают друг друга не менее пяти лет, так как даже аспиранты знакомы коллективу кафедры со студенческих лет. Появление посторонних, а это коллеги из соседних кафедр и, несколько точнее, всего два человека, студенты из научного студенческого общества. Он лично готов нести ответственность за случившееся, но главное – это вернуть книгу владельцам. Он понимает важность возврата, но просит Арсения Евгеньевича найти путь расследования, исключающий причинение морального ущерба его коллегам.
После разговора с заведующим кафедрой я вернулся на работу и сразу же позвонил Вам.
– Вы, Арсений Евгеньевич, правильно сделали, что сразу позвонили мне. Правда, есть одна проблема. Университет и кафедра, где учится в аспирантуре ваша дочь, расположены на территории Северного Округа столицы. По существующему положению мы не имеем права без дополнительного указания из Главка расследовать это дело, так как место совершения преступления находится в зоне внимания райотдела милиции Северного Округа. Как я понимаю, вы категорически против посвящения посторонних в эту историю и также против сообщения о происшедшем владельцу книги, хотя бы на период поиска.
Полковник Корж сказал, что сохранить в полной тайне происшедшее очень сложно. У него есть один сотрудник уголовного розыска, которому под силу провести тщательное расследование, но он человек с принципами строжайшего соблюдения требований Закона, а, впрочем, я вам предлагаю прямо сейчас встретиться с ним у меня в кабинете. Ещё нет семнадцати часов, и мы должны застать его на рабочем месте. Глеб Алексеевич попросил разрешения позвонить по телефону и, соединившись с райотделом милиции, поручил своему помощнику найти капитана Крылова и майора Стрельника, передать им его указание задержаться.
– Когда найдёшь их, то размести в моём кабинете, и пусть они меня там ждут. От моего имени попроси у них извинения за возможное изменение их ранее намеченных планов. Да, как только найдёшь их, то сообщи дежурному по райотделу милиции эту информацию для меня. Сам можешь после выполнения задания ехать домой.
Полковник положил телефонную трубку на рычаг и задумался.
– У меня к вам просьба, позвоните, пожалуйста, дочери на работу и попросите задержаться на кафедре, обязательно с разрешения заведующего кафедрой. Я прошу это на всякий случай, если мои ребята вдруг захотят с ней встретиться.
– Ну, что вы, – сказал Арсений Евгеньевич, – мы можем встретиться и у меня на работе или у нас дома.
– Нет, – ответил полковник, пусть Ваша дочь обязательно остаётся на работе, и все это видят. Моим ребятам может понадобиться не столько ваша дочь, сколько само помещение и неизменность обстановки в нём. Сейчас 16 часов двадцать минут, так что с момента пропажи книги прошло не более восьми часов, а взяли её между восемью утра и двенадцатью с небольшим. То есть, в течение четырёх часов книга из пункта А перекочевала в пункт В. Позвольте мне ещё раз позвонить в райотдел милиции.
Глеб Алексеевич снова позвонил в райотдел милиции, но теперь дежурному.
Дежурный сообщил, что помощник полковника Коржа, лейтенант Глебов, просил передать о выполнении задания.
Полковник встал и предложил Арсению Евгеньевичу поехать с ним в райотдел милиции.
– Пока о нашем приезде никто не знает. Мой помощник уже пошёл домой, дежурный по райотделу милиции также ни о чём не проинформирован. Мы зайдём ко мне в кабинет, и, я надеюсь, ваш визит будет никем не замечен.
Через двадцать пять минут они приехали в райотдел милиции, и всё прошло в точном соответствии с ранее намеченным планом. В кабинете их ждали Стрельник и Крылов. При их появлении они встали со своих мест, отдали честь и, получив разрешение садиться, снова уселись на стулья у стола. Полковник Корж не представлял им Арсения Евгеньевича, так как они знали его в лицо. Он предупредил заранее о полной конфиденциальности разговора и попросил внимательно всё выслушать.
Глеб Алексеевич попросил Арсения Евгеньевича снова всё рассказать. Арсений Евгеньевич попросил Глеба Алексеевича это сделать за него. Но полковник Корж объяснил ему, что просит повторно рассказать не из праздного любопытства, а для более глубокого проникновения в суть дела.
– Возможно, рассказывая второй раз, вы сообщите какие-нибудь ранее пропущенные вами детали, важные для расследования.
Арсений Евгеньевич повторил абсолютно всё, что говорил ранее полковнику, но внёс важную добавку. Оказывается сегодня день, когда студенты из студенческого научного общества приходят на кафедру только после двух часов дня. У них по вторникам, так называемая, военка. Пропуски занятий на военной кафедре недопустимы из-за тяжёлых последствий в дальнейшем. Обо всём этом ему сказал заведующий кафедрой.
– Вот видите, как важно повторить рассказ. Первый раз вы забыли сказать о военной кафедре, а это известие сразу сужает круг подозреваемых на два человека, то есть почти на пятнадцать процентов. Теперь я попрошу моих офицеров высказать своё мнение.
Арсений Евгеньевич сразу же посмотрел на Стрельника, как на старшего по званию и по возрасту, но Стрельник и Корж смотрели в сторону Крылова и ждали от него каких-либо слов.
Крылов посмотрел на Арсения Евгеньевича и сказал, что ему нет смысла скрывать от них название института, из которого он взял эту книгу. Как только его дочь скажет им название книги, то они сами сообщат ему название библиотеки, а может быть и раньше.
Арсений Евгеньевич согласился с капитаном, но из соображений деликатности, попросил разрешить ему пока не называть названия этого института и его библиотеки.
Как и предполагал ранее Глеб Алексеевич, майор Стрельник предложил прямо сейчас поехать в Университет на кафедру романской литературы, где их ожидает Светлана Арсеньевна.
Арсений Евгеньевич извинился перед офицерами, но попросил их не забывать, что они едут на кафедру Университета, где работают сугубо штатские люди, доктора и кандидаты наук.
– Одним словом, вы меня понимаете?
Полковник Корж посмотрел на Алексея и осторожно ему подмигнул. Конечно, майор Стрельник заметил этот обмен мнениями и сказал Арсению Евгеньевичу, что они будут общаться только на романском языке.
Арсений Евгеньевич немного скривился, но очень сдержанно сказал, что такого языка нет, а подразумевается группа близких между собой языков: французский, румынский, испанский, итальянский и тому подобное.
– Честно говоря, я и сам в этом не специалист, но Светлана иногда меня просвещает, а я с удовольствием её слушаю и запоминаю.
Выслушав его короткий спич, они все заметили улыбку Алексея, и Корж со Стрельником поняли, что Крылов теперь уж точно включит все свои внутренние силы, но выяснит истину.
Арсений Евгеньевич ещё больше расстроился, так как капитан показался ему просто юнцом, непонятно откуда и как получившим своё звание.
Проблему с подвластностью Университета другому району и вмешательством их райотдела милиции, Алексей назвал решаемой, так как по существующему Законодательству, Главк имеет право перепоручать рассмотрение некоторых дел не по территориальному принципу.
Они решили, что после встречи со Светланой Арсеньевной и знакомства с делом на месте происшествия, Корж, в случае необходимости, позвонит генералу Седину. Арсений Евгеньевич поддержит его просьбу о передаче рассмотрения дела их райотделу милиции, если посчитает это необходимым.
Дорога в Университет отняла у них почти целый час, так как к этому времени город был так забит транспортом, что иногда, даже нарушая правила дорожного движения, средняя скорость была не более тридцати километров в час. Наконец-то, в 17-55 они прибыли к месту назначения. На кафедре были только заведующий кафедрой профессор Житков и Светлана. По всему было видно, что профессор Житков Александр Александрович задержался, чтобы как-то морально поддержать свою аспирантку.
Пока ожидали прибытия отца Светланы с милиционерами, они сами разобрали сотни вариантов пропажи книги, но решения так и не нашли.
Прибывшие милиционеры познакомились со Светланой и её шефом, представились не в соответствии с уставом, а по-граждански, по имени и отчеству. Такое начало как-то сразу разрядило напряжённость в обстановке.
Алексей попросил Светлану Арсеньевну, если ей не составит большого труда, приготовить для всех кофе.
– На Востоке говорят, что кофе хорошо стимулирует работу клеток головного мозга, отвечающих за находчивость.
Светлана сказала, что впервые слышит о наличии таких клеток в головном мозге, но если милиционеры считают, что таковые имеются, то она спорить не будет. А кофе она приготовит для всех, кроме папы, ему нельзя, он и так сегодня весь, как на иголках, из-за неё.
Алексей спросил, разве у неё медицинское образование, что она знает о влиянии кофе в стрессовых ситуациях.
Арсений Евгеньевич попросил Светлану сделать кофе и ему, так как он почему-то склонен прислушиваться к рекомендациям Алексея Алексеевича.
Что интересно, профессор Житков поддержал Арсения Евгеньевича. После того, как все выпили кофе, Алексей сказал, что Светлана Арсеньевна готовит кофе неправильно, и он берётся угостить всех кофе, приготовленным по его методике, но только после успешного завершения работы.
– Мне кажется, что вам надо больше думать не о кофе, а о поиске преступника похитившего раритетную книгу, – в довольно грубой форме произнесла Светлана Арсеньевна.
– На всякий случай, я объясню вам значение слова раритет, если оно вам незнакомо.
Житков немного насупился и сказал Светлане, что офицеры могут назвать ей сотни терминов, связанных с их работой, значения которых ей абсолютно незнакомы.
– Нет, нет, – уточнил Алексей, – нам будет очень интересно узнать полное значение этого слова, любая информация нам кстати.
– Мы вас слушаем.
Арсений Евгеньевич посмотрел на полковника, но Глеб Алексеевич поддержал Алексея.
– Знаете ли, я последнее время в своей работе прислушиваюсь к молодёжи. Капитану Крылову всего 26 лет, он уже четыре года работает в уголовном розыске и почти всегда оказывается прав.
– Всего четыре года? – переспросил Арсений Евгеньевич.
– Да, вы не ослышались, четыре, но я, офицер с двадцатилетним стажем работы в милиции, счёл целесообразным попросить его принять участие в этом расследовании. Так что, будьте любезны, просветите нас, учиться ведь никогда не поздно, – сказал полковник, посматривая на Светлану Арсеньевну.
Профессор Житков, будучи человеком мудрым по жизни, почувствовал, что его аспирантка потерпит полное фиаско и, вероятнее всего, от этого молодого капитана. Житков уже высчитал, что получить капитана в 26 лет можно только за какие-то большие заслуги, и они, наверное, есть у этого юноши, которому он всё более доверял.
Светлана, не заметив подвоха в созданной ею же ситуации, сказала, что раритет немецкое слово, означающее особую ценность какой-либо вещи. То есть, пропавшая книга очень ценная, так как в мире сохранилось не очень много экземпляров этой книги.
– Вам понятно моё объяснение, – с некоторым вызовом спросила она у офицеров, – но смотрела в сторону Алексея.
Крылов как-то широко и по-доброму улыбнулся, но попросил, с разрешения своего начальства, внести некоторые уточнения.
– Действительно это слово по-немецки именно так звучит и означает редкая, ценная вещь, диковина. Но слово это латинского происхождения – raritas, то есть редкость. А всё остальное – это производные от латинского слова. Я думаю, мы не будем более углубляться в семантические проблемы слов, а перейдём сразу к цели нашего приезда. Заметьте, я не пытаюсь навязать вам объяснение слова семантика, так как уверен в понимании вами его значения. Поэтому просим вас подробно описать в деталях ваш день. Начните с самого утра, то есть, встали с постели, привели себя в порядок, собрали свои вещи, положили книгу в …….. и так далее. Пожалуйста, подробно, мы вас будем иногда прерывать, так что прошу без обид. Мы люди толстокожие, но, как видите, можем защитить свою честь и достоинство.
Лёша по-доброму улыбнулся, и девушка почувствовала благожелательность со стороны офицеров.
На минутку, задумавшись, она продолжила…..
– Я положила книгу в сумку, зная об её ценности, чтобы, не дай Бог, не вытащили.
Сергей остановил Светлану и попросил подробнее о книге: название, год выпуска, издательство, если она помнит, одним словом всё о книге, о любых пометках на её полях ну, и тому подобное. Светлана собиралась вновь заартачиться, но Алексей умоляюще попросил её удовлетворить их любознательность.
Светлана продолжила …
– Это книга известного французского философа девятнадцатого века о проблемах романской литературы на французском языке. Переплёт жёсткий, обложка твёрдая, количество страниц – 286, особых отметок нет. Правда, на лицевой стороне обложки есть следы от прямоугольного штампа. Внутри штампа, возможно, были какие-то буквы и цифры. Да, на внутренней стороне обложки есть две заглавные буквы, но я их не помню, – несколько виновато произнесла Светлана.
– Извините, а эти буквы расположены ближе к центру, – спросил Сергей.
– Да, вы правы, прямо под заглавием.
– А что это означает? – спросила Светлана.
– Это значит, что книга из чьей-то частной коллекции, а имя и фамилия владельца книги и есть те две буквы, которые вы пока ещё не вспомнили, – уточнил Стрельник.
Полковник Корж улыбнулся и к сказанному Сергеем добавил, что книга эта когда-то хранилась в НКВД, о чём свидетельствует плохо стёртый перед передачей книги в библиотеку штамп.
И тут к продолжению приступил Алексей.
– Эту книгу вы взяли в библиотеке Историко-Архивного института. Я прав, Арсений Евгеньевич? – обратился Алексей.
– Да, вы правы, но я вам этого не говорил, и моя дочь не говорила.
– Нет, именно вы нам сказали об этом, а рассказ Светланы Арсеньевны только подтвердил нашу догадку.
Молчавший всё время профессор Житков, попросил объяснить, как они узнали название библиотеки.
Алексей улыбнулся и после разрешения полковника начал объяснять.
– В Москве всего шесть институтов, которые получали книги из фондов НКВД-КГБ. Эти институты расположены в разных районах города. Два из них мы сразу исключаем, так как они в нашем районе, а Арсений Евгеньевич говорил, что ему пришлось выходить на коллег. Осталось четыре института, два из которых мы тоже исключим из поиска, так как к ним езды более часа, а вы сказали нам, что быстро съездили к директору института. Быстро, значит только два оставшихся. Ну, а дальше проще простого. Директор одного из этих институтов человек известный своим принципиальным отношением к установленным правилам хранения исторических и художественных ценностей. И никакого значения для него не имеет раритетная книга или нет, проситель академик или простой рабочий. Если специалисты выдали заключение о недопустимости выноса книги из хранилища, следовательно, книгу нельзя выносить. Правила, как и законы, не должны иметь двойного толкования. Беспринципный подход к правилам рано или поздно приводит к плохим последствиям. Сегодняшнее расследование наглядный тому пример. Поэтому мы вам и говорим, где вы получили эту книгу, а если желаете, то выясним и у кого.
Арсений Евгеньевич был в шоке от анализа, проведенного милиционерами.
Профессор Житков, наоборот, весь сиял. Он впервые в жизни сталкивался с расследованием, а здесь всё происходит у него на глазах, в его присутствии. Он попросил разрешение прервать их расследование на пять минут для кофе, а он позвонит домой супруге и сообщит, что задерживается.
Сергей и Глеб Алексеевич также пошли звонить, а Алексей остался.
Светлана спросила у Алексея, почему он не идёт звонить, а потом сама же и объяснила: два варианта. Первый – некому, второй – нет телефона.
Алексей рассмеялся и сказал, что у него ещё нет семьи, и живёт он один, но дома есть телефон.
Светлана снова налила всем кофе, и работа продолжилась.
– И так, я пришла на работу, и мы сели пить кофе.
– Остановитесь, – снова попросил Сергей, – пожалуйста, подробнее и с деталями.
Светлана моментально поняла, что от неё требуется, и продолжила говорить.
– Я положила свою сумку на стул, книгу не вынимала, приготовила кофе и налила его доценту Архиповой К.К., доценту Семеновой А.Б., профессору Сорину З.И., старшему преподавателю Ткач И.И., ну, и себе. После, как у нас говорят, чаепития, профессор Сорин, извинившись, покинул нас и ушёл на семинар, проводившийся в другом учебном корпусе. Мы остались втроём, и до половины первого никто из вообще работающих на кафедре сотрудников не появлялся в помещении.
Профессор Житков внёс уточнение, что в этот день у остальных сотрудников лекции с утра до двенадцати. Учитывая размеры Университета и отдалённость аудиторий от кафедры, никто из преподавателей во время перерывов не имеет возможности заскочить на кафедру.
– Что ж, это хорошо, что профессор ушёл, нам станет немного легче работать.
Простите, сказал Житков, я не понял, что вы имели в виду.
Алексей сказал, что с уходом Сорина З.И., круг подозреваемых сузился до трёх человек.
– Поэтому легче, но вы, пожалуйста, не обращайте внимания на нашу терминологию, она иногда неприятно режет слух. Теперь продолжайте, пожалуйста, Светлана Арсеньевна.
– Потом я достала книгу, подошла к книжному шкафу и взяла оттуда словарь и села работать.
– Извините, – вмешался Алексей, – какой словарь, какого языка. Я же просил вас рассказывать подробно обо всём.
Светлана снова насупилась, но сдержалась и продолжила.
– Я взяла в шкафу французско – русский словарь на семь с половиной тысяч слов, – если вам это важно.
– Простите, и вы всё время сидели за столом, не выходя даже в туалет?
Светлана задумалась и сказала,
– Нет, до одиннадцати часов утра я ни разу не вставала со своего места.
– Сомневаюсь, – сказал Алексей. – Вы не могли не вставать, так как словарь вы взяли себе не достаточно хороший, чтобы использовать при чтении такой книги. Вспомните, вы не поднимались за другим словарём?
– Вы правы, поднималась и взяла большой французско-русский словарь на пятьдесят тысяч слов.
– Словарь Легранжа? – спросил Алексей.
– Да, а откуда вы знаете, вы его увидели в шкафу?
– Извините, – сказал Алексей, – но ваши шкафы не под стеклом и закрыты. А этот словарь является настольной книгой нашего отдела, используем при допросах задержанных, – то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал Алексей.
После этих слов Алексея настроение у полковника и у профессора резко улучшилось.
– Давайте продолжим, – сказал Алексей. – Когда вы выходили в туалет после одиннадцати часов утра, вы книгу спрятали?
Светлана задумалась и ответила, что нет, не спрятала.
– У вас, кстати, имеются здесь под рукой какие-нибудь выписки из книги, покажите мне их, пожалуйста, и ещё вопрос, вы не помните номер библиотечного формуляра при выписке книги в библиотеке.
– Нет, не помню.
Светлана достала свою тетрадь и подала Алексею.
Алексей, забывшись, прочёл название книги по-французски и начал листать страницы тетради, что-то пытаясь найти. Наконец, он улыбнулся и достал между какими-то двумя страницами формуляр заказа.
– А вы говорили, что не помните номер библиотечного формуляра, а он у вас под рукой. Это типичная студенческая привычка использовать неверно заполненные формуляры, как закладки.
Алексей изъял формуляр и попросил заведующего кафедрой дать им точные даты рождения оставшихся трёх сотрудников, их адреса и, если имеются у него, автобиографии.
Корж и Стрельник поняли, что Крылов вышел на финишную прямую.
Алексей попросил Стрельника позвонить Александру Жукову на работу. Он достал свою записную книжку и нашёл его телефоны, рабочий и домашний.
Сергей нашёл Жукова на работе и передал трубку Алексею. Алексей поприветствовал Жукова, поинтересовался его успехами в жизни и сказал, что звонит по делу.
– А я догадываюсь, что по делу, уже семь вечера, а ты в Университете, – сказал комитетчик. Чем могу быть полезен, а то я уже собрался уходить домой.
Алексей попросил его задержаться минут на тридцать – сорок. Но первый вопрос он уже может задать сразу сейчас, известен ли ему список книг, выданных их конторой в Историко-Архивный институт.
Александр ответил, что он может найти быстро, если ему дать фамилию бывшего владельца и очень долго будет искать, имея только название книги.
Алексей попросил его побыть на работе ещё некоторое время и подождать его повторного звонка.
– С меня пару бутылок армянского коньяка, – заканчивая разговор, сказал Алексей.
Он положил трубку на рычаг и задумался.
Арсений Евгеньевич сидел молча, затаив дыхание. Он тоже догадался, что этот капитан почти знает, где книга. В этот момент Житков принёс три объёмные папки с личными делами коллег. Алексей передал каждому офицеру по папке и начал быстро просматривать. Ему повезло, старший преподаватель Ткач И.И., личное дело которого досталось ему на просмотр, родился в 1963 году, уроженец Донбасса, из рабочей семьи. Алексей сразу отложил эту папку в сторону. Полковник Корж тяжело вздохнул и сказал Алексею, что Архипова К.К. представляет наибольший интерес. Стрельник, изучавший досье Семёновой А.Б., сказал, что не видит в её биографии предпосылок к такому шагу, фактаж не тот. Сама она 1950 года рождения, родом из Курска, семья учительская. Была один раз замужем, с мужем разведена, имеет взрослую дочь, аспирантку мехмата МГУ.
Алексей попросил у полковника Коржа передать ему досье Архиповой К.К., 1946 года рождения. Алексей обратил внимание на фамилию и имя её отца. Константин Фёдорович Берд, а мама Алла Семёновна Рубич.
Алексей спросил у Светланы не были ли там на обложке внутри буквы К и Б, или, наоборот, Б и К, а, может быть, А и Р, или Р и А?
Светлана сразу ответила, что именно эти две буквы К и Б были под заглавием.
Алексей ещё раз полистал личное дело Архиповой К.К.. Имя Константин подходило под предполагаемую им модель, но фамилия как-то не соответствовала записям в личном деле, и он позвонил Жукову Александру Александровичу. Жуков взял телефонную трубку, и Алексей продиктовал ему три фамилии: отец – Константин Фёдорович Берд, 1912 года рождения, мать – Рубич Алла Семёновна, 1920 года рождения, дочь – Архипова Клавдия Константиновна, 1946 года рождения. Возможно, дочь несколько раз выходила замуж, и её девичья фамилия могла быть от матери.
– Я перезвоню тебе минут через тридцать. Заранее благодарю за помощь. Напоминаю, коньяк за мной.
Алексей вздохнул и предложил попросить водителя Глеба Алексеевича съездить за печеньем к кофе.
Светлана предложила за десять минут сбегать в ларёк у входа в Университет и купить что-нибудь съестное.
Крылов предложил деньги, но Арсений Евгеньевич сказал, что это он втянул их в такую неприятность, так что и платить будет он.
Когда Светлана вышла из помещения кафедры, расстроенный профессор Житков спросил у Алексея, если это не секрет, он звонил в комитет, своему другу.
Алексей, улыбнувшись, ответил, что да, но не другу, а коллеге по обстоятельствам. Наш шеф, полковник Корж Глеб Алексеевич, сосватал майору Стрельнику Сергею Сергеевичу и мне, как помощнику, дело, связанное с хищением у иностранца. Мы искали и нашли виновных, неотлучно с нами постоянно был человек из комитета. По окончании дела почти всем дали повышения по службе и внеочередные звания, как у нас, так и в комитете. Поэтому комитетчик с удовольствием нам помогает. Мы с удовольствием пересекаемся с ними, у них есть специалисты высокого уровня и имеющаяся техника для расследований намного мощнее нашей. Правда, для этого дела у нас тоже техники хватило бы. Если бы мы получили согласие Арсения Евгеньевича на посещение библиотеки, то мы бы за час взяли оттуда две книги, между которыми стояла искомая нами, и дали бы понюхать собачке эти книжки здесь на месте, а она нашла бы нашу книгу, прямо где-то здесь, рядом. А может и я бы «вынюхал, но собачка гарантированнее.
Появилась Светлана со множеством различных яств. Как раз в этот момент зазвонил телефон, и позвали капитана Крылова.
Алексей взял телефонную трубку и сказал, что не сомневается, звонит Александр Жуков, так как этим звонком он сразу убивает двух зайцев, первый – показывает мощь конторы, имеющей определитель номера телефона, а второй – быстрее убежит домой.
Жуков слышал слова Крылова и рассмеялся.
– Докладываю, – сказал он, в 1948 году вашего Берда К.Ф. незаконно арестовали и расстреляли, а принадлежащую ему библиотеку в 1956 году после его реабилитации предложили вернуть его семье. Но его жена, Рубич А.С., отказалась от книг из-за стеснённых жилищных условий и просила передать их, а это около семисот книг редчайших изданий, Московскому Государственному Университету. Постановлением специальной комиссии ЦК эти книги были переданы нескольким институтам, то есть пожелание наследника не было учтено. Если ты мне скажешь название книги и фамилию автора, то я сразу скажу, где эта книга.
Алексей назвал по-французски название книги и фамилию автора. Александр тут же назвал Историко-Архивный институт, как последнее пристанище этой книги. И ещё он сказал, что наследники репрессированного имеют право на возврат собственности.
Алексей поблагодарил Жукова и пообещал обязательно встретиться с ним и с его шефом.
Полковник Корж спросил у Алексея, действительно ли шеф Жукова хочет с ним пообщаться.
Алексей ответил утвердительно и полковник расцвёл. Алексей передал дословно присутствующим весь разговор с Жуковым.
Сразу всем стало понятно, что проблема намного глубже, чем выглядит на поверхности. Профессор Житков совсем расклеился, так как он понимал, что в дальнейшем его попросят звонить, говорить и тому подобное.
– Теперь, господа, начал Алексей, предстоит наиболее сложная работа. Хочу сказать всем, что Клавдия Константиновна Архипова имеет все права на эту книгу, как и на остальные книги из их домашней библиотеки. Права её матери, как наследницы, были нарушены фактом передачи книг не в МГУ, то есть, не в соответствии с её пожеланием. Так что по закону, Клавдия Константиновна Архипова имеет все права на данную литературу и может стать одним из состоятельных граждан Москвы. Я прошу вас, товарищ полковник, и вас, товарищ майор, высказать свою точку зрения. А потом я попрошу это сделать каждого из вас.
Александр Александрович Житков, на правах старшего по возрасту, попросил разрешения перед высказыванием мнений присутствующих разрешить ему позвонить Клавдии Константиновне домой, несмотря на поздний час.
Арсений Евгеньевич первым поддержал его, сказав, что в случившейся истории, он видит свою вину, и правильно сказал капитан Крылов, что одно нарушение Закона тянет за собой вереницу последующих нарушений.
Полковник Корж поддержал профессора, и молодые офицеры тоже его поддержали.
Алексей попросил разрешение взять трубку параллельного телефона и, в случае необходимости, прийти на помощь профессору.
Все согласились, и профессор Житков набрал номер домашнего телефона Архиповой. Трубку взяла Клавдия Константиновна. Житков поприветствовал её и попросил на правах старого друга, коллеги сказать, где лежит эта французская книга.
– Клавочка, – сказал он, – я понимаю тебя и, более того, нам помогут вернуть всю библиотеку твоего отца твоей семье.
– Да разве в этом дело, Саша, – с грустью в голосе ответила Клавдия Константиновна. Эти книги нужны не мне, они нужны России. И если начнут раздавать эти книги налево и направо, то всё это пропадёт. Мне мама говорила, что отец мечтал передать книги в Университетскую библиотеку. Ты же знаешь, что я люблю твою аспирантку и не хочу ей причинить зла, но она с детства должна понять, что нельзя во всём использовать возможности своих родителей. И я тоже, как мать, хочу во всём облегчить жизнь своей дочери, но нельзя переступать грань дозволенного. А книга находится в столе покойного Ивана Сергеевича, ключ от его стола в верхнем открытом ящике моего стола.
– Клавочка, я не буду никого ставить в известность, где нашлась книга. Нашлась и всё.
– Саша, да меня это и не волнует, мне просто жаль Свету и её родителей. Ну, всё, Саша, спокойной ночи, до завтра.
Житков положил трубку и Алексей тоже. Несколько минут они помолчали, потом Житков встал со стула, подошёл к столу Клавдии Константиновны, взял из верхнего ящика ключик и пошёл с ним к отдельно стоящему около двери столу. Он открыл ключом ящик и вынул оттуда книгу в твёрдом переплёте. Книгу он вручил полковнику Коржу.
Глеб Алексеевич посмотрел на Алексея и попросил его пересказать телефонный разговор профессора с доцентом Архиповой К.К..
Алексей попросил разрешение у профессора и начал дословный пересказ.
Житков удивлённо смотрел на Крылова, а потом отрешённо махнул рукой.
Арсений Евгеньевич спросил у Коржа, может ему необходимо извиниться перед Клавдией Константиновной или пусть это сделает дочь?
Полковник развёл руками, так как всё это и ему слишком сложно. Майор Стрельник сказал, что эта история подарила ему несколько десятков седин, а он не хочет стареть. Алексей сказал, что он не вправе давать советы людям, которые уже забыли то, что он ещё и не знает.
– Я думаю, что Александр Александрович сам найдёт решение этой нелёгкой проблемы.
Житков улыбнулся и сказал, что он вначале сомневался, а сейчас уверен, что Крылов Алексей Алексеевич ученик профессора Рыжова Геннадия Ивановича, декана юридического факультета.
– Крылов личность известнейшая в МГУ. Это же вы, Алексей Алексеевич, сняли парторга и комсорга факультета за бессердечность и хамство, пять лет тому назад, это же вы защитили диссертацию через неделю после защиты дипломной работы?! Это вам, владеющему в совершенстве пятью иностранными языками, предложили работу в МИДе, а вы отказались, так как обещали вашим родителям стать, как и ваш отец, милиционером?!
– Я счастлив, что мне пришлось более четырёх часов общаться с такими людьми как вы, Глеб Алексеевич, как вы, Сергей Сергеевич, как вы, Алексей Алексеевич и, конечно же, вы, Арсений Евгеньевич. Своими словами о желании попросить прощение у Клавдии Константиновны, вы, Арсений Евгеньевич, и вы товарищи, или, как говорят сейчас, господа офицеры и штатские, вселяете в меня надежду, что наша страна не превратится в страну беззакония и хаоса. Спасибо Вам всем.
Светлана Арсеньевна просто расплакалась и сказала, что она никогда не верила, что можно провести расследование только путём логических рассуждений.
– Ровно через десять дней мой день рождения и я приглашаю всех здесь присутствующих к нам домой на именины. Официальные приглашения я вручу каждому из вас. Спасибо вам за помощь, простите мне моё неверие в самом начале следствия. А вам, Алексей Алексеевич, особое спасибо, что поставили меня на место, показали мне, что надо уважать и любить людей, априори. Это мне будет уроком на всю жизнь.
Арсений Евгеньевич позвонил к себе в администрацию и вызвал дежурную Волгу к Университету. Все вместе они вышли из Университета, продолжая просто так говорить о жизни. Когда подъехала служебная машина Арсения Евгеньевича, все тепло распрощались, профессор Житков сел в машину со Светланой и её отцом. Майор Стрельник и капитан Крылов сели в машину полковника Коржа. Все разъехались в разные стороны, унося с собой и радость, и боль одного дня своей и чужой жизни.
Прошла неделя и в райотдел милиции, предварительно позвонив и сообщив о намерении посетить, как гость, полковника Коржа, майора Стрельника и капитана Крылова, приехал Арсений Евгеньевич Рассоха со своей дочерью Светланой. Глеб Алексеевич встречал их, как самых дорогих гостей. Майор Стрельник и капитан Крылов были не в штатском, как обычно, а в форме. Когда они явились в кабинет шефа, представились по всем правилам устава и заняли места за столом, то Светлана и её отец удивились такому преображению. Глеб Алексеевич сказал, что сегодня к ним в гости собирался приехать генерал Седин, и он попросил офицеров быть при полном параде. Поэтому он доволен, что и некоторые штатские гости увидят его любимых коллег в такой форме. Секретарь принесла кофе и сладости для всех. Светлана спросила у Крылова, не поможет ли кофе его мозговым клеткам догадаться о причине их приезда. Капитан Крылов улыбнулся и с разрешения полковника Коржа ответил.
– Видите ли, уважаемая Светлана Арсеньевна, ваш отец человек слова. Он дорожит своим именем и, если он несколько дней тому назад дал своё добро на приглашение нас к вам в гости на день рождения, то он и явился вместе с вами, чтобы подтвердить своё и ваше намерение. У вас в сумочке лежат красиво оформленные приглашения, и вы собираетесь их нам вручить. Может быть, я ошибаюсь, тогда считайте, что выдаю желаемое за действительное.
– Светлана радостно заявила, что всё верно.
Она вынула из сумочки три приглашения, действительно красиво и со вкусом оформленные. Она попросила Алексея рассказать, почему он так решил.
Алексей снова посмотрел на полковника Коржа и тот движением головы разрешил ответить.
– Понимаете, Светлана Арсеньевна, для вас Арсений Евгеньевич отец, любимый добрый человек, готовый всё сделать для вас – его дочери. Для нас – это руководитель высшего и наиболее близкого к нам отделения Власти. Автоматически, несмотря на его тёплые отношения к нашему шефу, он должен держать планку Власти. И он не может себе позволить отказаться от поддержанного им предложения пригласить нас к вам на день рождения. Лично я отдаю себе отчёт, что это предложение было сделано в минуты большого нервного напряжения. Работа, выполненная нами, входит в круг наших функциональных обязанностей. С таким же успехом вы могли бы пригласить и лечащего врача или даже слесаря, ремонтирующего ваши сантехнические приборы. Но вы же этого не делаете. И не делаете потому, что частота встреч с ними у вас относительно велика, а длительность болезни или ремонта не носит затяжного характера. Обращение к нам носит случайный характер, особенно у людей вашего круга. Вынужденное многочасовое общение с нами с положительным результатом в итоге, вызвало у вас эмоциональный подъём и чувства благодарности. Поддавшись ему, вы и сделали нам приглашение. Поверьте, если бы вы и не пригласили нас к себе в гости, мы тоже не были бы в обиде. Мне сложно говорить от имени моих коллег, но лично для меня визит к вам, Светлана Арсеньевна, довольно сложное и дорогостоящее мероприятие. Явиться к вам на день рождения с подарком стоимостью менее пятидесяти долларов просто неприлично. Моё жалование составляет не более ста сорока долларов в месяц. Потратить пятьдесят долларов вам на подарок для меня сложно, так как именно такую сумму денег я трачу ежемесячно на приобретение газет, журналов и другой зарубежной литературы. Уверен, что вам известно об отсутствии у меня доходов на стороне, а так как мои родители оставили мне только знания и хорошую физическую подготовку, то сегодня от этого я ещё не имею денег. Я не сомневаюсь, что большинство ваших знакомых – это хорошо обеспеченные молодые люди из уважаемых семей. И в этом нет ничего предосудительного, так устроен мир, так было и так будет всегда.
– Извините, товарищ капитан, что прерываю, я понимаю вас и поэтому задам ещё вопрос, – сказала Светлана. Вы разрешите, Глеб Алексеевич?
– Спрашивайте, мне даже интересно вас, молодых, слушать.
– Алексей Алексеевич, мне известно, откуда не скажу, что вы отказались от доплаты за степень, а это почти как раз и есть такая сумма.
– Ну, на этот вопрос мне ответить очень просто. Государство, доплачивая работнику за научную степень, предусматривает увеличение от него отдачи обществу при выполнении своей работы. Моя степень и мои научные интересы, ни в какой мере не увеличивают мою производительность и эффективность труда. А если бы я был кандидатом исторических или философских наук, то тоже доплачивать?
– Я, Светлана Арсеньевна, уважаю себя и хочу и далее сохранить уважение к себе. Мои коллеги по работе понимают верность моего решения, а то, что эти деньги идут в благотворительный фонд, так этим я просто произвожу более корректное перераспределение бюджетных денег. Я бы понял доплату мне за высокий уровень физической подготовки. Если я при задержании преступника за счёт своей высокой физической подготовки не допустил нанесения ущерба здоровью моему коллеге или просто случайному гражданину, то именно за это мне должны платить. Человек здоров, он не потерял трудоспособность, государство не несёт убытков – платите за это мне дополнительно. Я ежедневно трачу на физическую подготовку не менее двух часов личного времени. И это в интересах Государства. Когда появится закон о доплате за это, то я одним из первых подам заявление на оплату именно этих моих способностей. Всё, что я говорю, вначале кажется неправильным, каким-то ненашенским, но вдумайтесь в мои слова, постарайтесь увидеть и услышать в них логику жизни. И вы, в итоге, согласитесь со мной. Тогда мне не будет стыдно за лишние деньги перед своими коллегами. Наша работа, если её описывать языком математики, не отличается от любой другой работы. Я надеюсь, что со временем общество придёт к такому решению, которое станет наиболее справедливым. Прошу вас, Светлана Арсеньевна, не считать мои слова мотивированным отказом от приглашения. На самом деле я хочу вас поздравить с днём рождения и быть вашим гостем. У меня даже отложен для вас подарок – сборник стихотворений замечательного французского поэта 19 века. Книга раритетная, что и подтвердят вам любители поэзии. Книга издана в Париже в 1848 году. Тираж 675 экземпляров. У меня она появилась случайно. В том году летом я делал построчный перевод с немецкого языка одному замечательному русскому поэту. В знак благодарности, зная мою любовь к поэзии Франции, он подарил мне эту книгу. Он не знает французского языка, поэтому и отдал книгу мне.
– Простите, Алексей, но он и немецкого языка не знает, вы же делали ему перевод с немецкого языка.
– Да, я делал ему перевод с немецкого языка. Он свободно общается с немцами, но построчный перевод это нечто иное. Я свободно говорю на русском языке, но я не смогу сделать перевод на польский язык, хотя и говорю, и пишу на нём свободно. Но для перевода поэзии мои знания не только недостаточны, но и поверхностны. Поэзия – это язык музыки и необходим слух. В польском языке у меня совершенно нет этого слуха, в испанском языке всё ещё нет, в английском языке немного есть, в немецком языке, с точки зрения специалистов, мой слух абсолютный, а во французском языке, если и не абсолютный, то очень хороший. По крайней мере, так говорят мне знакомые переводчики, а они в этом знают толк.
– Да, извините, – продолжила Светлана Арсеньевна, – мы отвлеклись от темы вручения приглашений. Моё решение вас пригласить в гости на день рождения, это как бы скрытый повод обоснования желательности вашего появления. Если хотите услышать более чёткий ответ.
– Мне очень нравится ваш коллектив, и очень нравитесь вы. Вы, наверное, правы, мне надо было просто пригласить вас в гости не по случаю дня рождения, а просто так. Я, честно говоря, не подумала о финансовой стороне вопроса. Видно я всё-таки мало пью кофе. Тогда сразу меняю дату вашего появления у нас в гостях на 17 декабря в 18-00. Вам подходит такая форма объяснения? – спросила, покраснев, Светлана Арсеньевна.
– Лично мне больше, чем подходит, а мои коллеги сами ответят за себя, – ответил Алексей.
Прошло несколько дней, и Корж пригласил своих офицеров поехать с ним вместе домой к Светлане Арсеньевне Рассохе. Глеб Алексеевич сказал, что Глава администрации сам позвонил ему и сообщил, что в 18-30 его супруга и он ждут всех троих офицеров у себя дома. Гостей, кроме них могут быть не более ещё двух – трёх человек и то, очень близких друзей их семьи. Так что нас там ждут, а офицеры люди слова и точности. В 18-00 я вас жду на улице около служебной Волги.
Сергей и Алексей поехали за цветами, а потом ещё заехали домой к Крылову за сборником французских стихов.
В 18-30 все три офицера были в квартире Арсения Евгеньевича. Его жена, Анна Владимировна, тепло встретила офицеров, обрадовалась цветам, назвав их прелестными, и пригласила всех усаживаться удобно в кресла и на диван, расположенные в большой гостиной. Буквально через десять минут появилась дочь Светлана и с нею одновременно одна пара, как позже выяснилось, друзья родителей, муж и жена Старостины. Анна Владимировна представила их и им офицеров. После их появления Арсений Евгеньевич пригласил всех к столу, расположенному в одной из комнат пятикомнатной квартиры. Алексей, перед тем, как сесть за стол, вручил Светлане Арсеньевне свой подарок, сборник французской поэзии 19 века. Светлана поблагодарила за подарок и попросила всех офицеров обращаться к ней только по имени, так как в противном случае она себя чувствует совсем уже не молодой.
– Светлана, – сказал Глеб Алексеевич, – я это буду делать с удовольствием. И мне проще, так как я привык обращаться к своим молодым офицерам тоже только по имени. А вы моложе их, поэтому к вам обращаться по имени сам Бог мне велел.
За столом вначале возникла какая-то тишина, но супруги Старостины разрядили обстановку, сказав, что ожидали встретить строгих и озабоченных милиционеров, а оказалось всё не так.
– Нам рассказывал Арсений Евгеньевич о гениальном расследовании, проведенном вами и мы, честно говоря, не поверили. Поэтому он и пригласил нас не только, как крёстных Светочки, но и как близких друзей семьи.
Глеб Алексеевич немного улыбнулся, но назвал книжную историю фактом, не заслуживающим большого внимания. Анна Владимировна сказала, что она вправе не согласиться с господином полковником и считает всё произошедшее гениально проведенной операцией. Она раньше считала, что подобные расследования бывают только в художественных романах или кино, но не в реальной жизни. Глеб Алексеевич поблагодарил за такую оценку их труда, но отметил, что хвалить их за эту работу равноценно похвале водителя трамвая за его труд. Нас этому учили, и мы продолжаем учиться в повседневной работе.
Старостины спросили у Алексея, как ему удалось выучить столько иностранных языков. Алексей покраснел и ответил, что в этом не много его заслуг. До двенадцати лет ежедневно его мама говорила с ним на английском и французском языках, не менее четырёх часов в день. Я приходил из детского садика, и мама сразу же начинала со мной общаться на этих языках. Поэтому я и говорю, что это не моя заслуга, а мамина. Я учился в спецшколе, и там меня обучали немецкому языку. Когда мамы и папы уже не было в живых, после 1977 года, я занимался углублением своих знаний с преподавателями немецкого языка из института Тореза. Меня учили не формально, а по каким-то языковым методикам, отдающим предпочтение проведению сравнительного анализа изучаемых языков. Много внимания уделяли, а сейчас я и сам уделяю, изучению истории языка. Этот метод позволяет увидеть закономерности в соответствиях, причины которых кроются в более или менее далёком историческом прошлом народов, говорящих на определённом языке. Это целая наука, изучение которой неразрывно связано с историей государств и народов, пользующихся определённым языком в процессе его развития. На эту тему можно говорить непрерывно, но я не специалист, и, поэтому, прошу простить меня за столь продолжительный экскурс в эту малознакомую мне область знаний. Думаю, что углубление в эти проблемы равносильно расследованию не раскрываемого преступления. Очень важно использовать самую минимальную возможность общения с носителем языка. К сожалению, моя учительница польского языка уже умерла, поэтому мои минимальные знания испаряются со скоростью испарения воды, нагреваемой в широкой кастрюле на газовой плите. Когда я учился в Университете, то мне повезло, так как группа по изучению испанского языка состояла из меня одного. На нашем потоке никто больше не записался на курс испанского языка. Поэтому преподаватель занималась только со мной, а если добавить, что она была носителем языка, то вы поймёте, как мне повезло. Придёт время и в нашей стране людей говорящих на разных языках будет даже больше, чем правонарушителей. И это время приближается с увеличением зарубежных поездок наших сограждан.
– Да, вы это рассказываете так, что хочется придти домой и сесть за учебники. Очень интересно вас слушать, – сказал Старостин.
Немного позже разговор перешёл на проблемы бытия. Сергей и Алексей, увлекаемые Светланой, перешли в библиотеку, как она назвала свой кабинет. Светлана почитала стихи французских поэтов в переводе на русский язык нашими корифеями перевода. Около десяти часов вечера Глеб Алексеевич рассказал анекдот о гостях, которые прощаются, но не уходят. Он предложил Сергею и Алексею поблагодарить за тёплый приём и попрощаться. Молодые офицеры тепло попрощались со Светланой и её родителями, поблагодарили за возможность интеллектуального общения, не совместимую с их работой. Хозяева, особенно Анна Владимировна, убедительно приглашали гостей ещё раз их посетить. Алексей произвёл на неё неизгладимое впечатление, она не представляла, что в милиции могут работать люди с такими знаниями и интеллектом. И только после общения с командой Глеба Алексеевича Коржа, она поверила в рассказ мужа и дочери о процессе расследования пропажи книги. Ей очень понравился Алексей, и она была бы не против дружбы её дочери с ним. Алексей также остался доволен проведенным вечером и приёмом, оказанным семьёй Арсения Евгеньевича. Он и в мыслях не держал никаких планов по женитьбе на интересной, но, наверное, всё-таки избалованной, девушке. Хотя Алексей понимал, что Светлана оторвана от реальной жизни. И вины её в этом нет, родители делали всё для единственной дочери, что также вполне естественно. Их возможности позволяли дать ей почти всё без ограничений. Светлана не могла ограничивать себя искусственным путём и не считала это необходимым. Сложно сказать, не многие смогли бы вести себя иначе в её положении. Это и останавливало Алексея проявить какую-нибудь инициативу для дальнейшего продолжения дружественных отношений.
Глеб Алексеевич обратил своё внимание на заинтересованность родителей Светланы в дружбе его подчинённого с их дочерью. Он понимал, что не имеет прав на какое-либо вмешательство в эти вопросы, хотя лично ему Светлана была очень симпатична. Для своего сына он рад был бы такой партии и не только из-за высокого положения Рассохи и значительного состояния его семьи, о чём поступала к нему информация из различных источников. Но он также понимал, что уровень знаний и физической подготовки Алексея почти не имеет аналогов не только в их системе, но и в других структурах Власти. Также он понимал, что Алексей и близко не подпустит его в эту сферу своей жизни. Глеб Алексеевич в связи с этим даже подумал о причинах того, что Алексей никогда и никого не приглашал к себе в гости. Надо найти повод и попасть к нему в гости, подумал полковник. В конце – концов, он мой сотрудник и я имею право знать больше о его жизни, да и специфика нашей работы такова, что частная жизнь сотрудников также должна интересовать начальство. По крайней мере, во вчерашней коммунистической жизни было так.
Прошло ещё несколько дней, и везде началась подготовка к новогодним праздникам. Работы в милиции стало значительно больше, так как в стране бандитизм, коррупция, мошенничество и деградация значительной части населения приобрели массовый характер. Особо крупные масштабы приобрело мошенничество, получившее название пирамиды. Организаторами этих предприятий стали бывшие чиновники высокого ранга, бывшие комсомольские вожаки и крупные партийные функционеры. Так как для плодотворной работы им были необходимы подставные лица, опытные аферисты и прикрывающие их тылы, то к работе привлекались бывшие чины милиции, КГБ, воины, прошедшие Афганистан. Из молодых людей, жаждущих быстрого обогащения, формировались банды, так называемые бригады, во главе которых назначались лица с судимостями за уголовные преступления. Работа сотрудников уголовного розыска приобретала, как никогда раньше, опасный характер. В стране начался передел собственности, точнее, захват государственной собственности бывшими руководителями высшего уровня Власти и крупными уголовными авторитетами. Происходили даже такие события, поверить в которые здравому уму было просто не реально. В одной области начальник колонии строгого режима срочно ушёл в отставку и с группой своих бывших заключённых создал фирму и банк, взяв под свой контроль город с почти миллионным населением. Стоимость квартир в Москве и других крупных городах выросла в несколько раз. Бывшие деятели науки, культуры и искусства, ранее проживавшие в центральных районах городов, выселялись всякими правдами и неправдами из своих квартир, а в их жилплощадь вселялись бандиты или жулики новой волны. Первые этажи центральных районов и не только, скупались для строительства магазинов и кафе, офисов частных контор. Старое понятие спекуляция абсолютно потеряло свой первоначальный смысл. Примером для подражания у большой части молодёжи стали валютные проститутки, торговцы контрабандным товаром, рэкетиры, а также представители профессий, позволяющих облагать данью своих ближних. Уголовный мир России приобрёл вес в стране. Наличие судимости не являлось препятствием для занятия даже депутатского кресла. Редко когда задержанных преступников удавалось довести до суда. Если не получалось закрыть дело на этапе следствия, то судьи-взяточники решали дела в пользу преступников. Чиновник с окладом в двести – триста так называемых условных единиц, мог строить себе виллу стоимостью сто и более тысяч условных единиц. Самыми крупными ворами считались люди из окружения Президента и члены его семьи. Даже в газетный оборот вошло понятие семья. Роль милиции и её авторитет у населения опустились, как никогда низко, но доходы у некоторых работающих в органах сотрудников выросли значительно. Попасть на работу в милицию официально считалось дорогим делом. Стало возможным даже покупать звание генерала за мзду в пятьдесят тысяч долларов. Очень часто полковник Корж приглашал к себе в кабинет Крылова и пытался узнать его мнение, как долго всё это ещё будет продолжаться. Алексей считал, что стабилизация наступит лет через двадцать. Он говорил, что не всё имущество ещё поделили. Как только делёж закончится, Власть сразу получит чёткие рекомендации и начнёт их неукоснительно выполнять. Наиболее вероятно, что политическая Власть в стране и Власть экономическая сольются в одно целое. Крылов обсуждал эти проблемы и с Геннадием Ивановичем Рыжовым. Декан всегда говорил Алексею, что он может работать предсказателем нашего близкого будущего. Картина жизни страны не только не удовлетворяла Крылова, но и вызывала у него возмущение и полное неприятие.
В середине января 1993 года к Глебу Алексеевичу Коржу позвонил профессор Житков и официально пригласил Глеба Алексеевича и двух его коллег, принимавших участие в расследовании дела, получившего кодовое название раритет. Приглашение связано с шестидесятипятилетним юбилеем Александра Александровича. Само чествование состоится на кафедре 21 января в 14-00. Профессор предупредил, что будут только сотрудники кафедры и кое-кто из его бывших учеников. Форма одежды обычная и никаких подарков. Последнее он повторил самым серьёзным образом, напомнив полковнику, что он уже сделал ему подарок, не имеющий цены. Вы же понимаете, что подарок может поставить в неловкое положение других гостей, для которых сегодняшнее время не лучшее время в их жизни, сказал он напоследок Глебу Алексеевичу. Полковник передал своим подчинённым о приглашении профессора и спросил у них об их решении. Алексей сказал, что если полковник разрешит ему в рабочее время посетить Университет, то он будет рад. Глеб Алексеевич сказал, что по его данным, полученным от подполковника Ткачёва, у капитана Крылова имеются четыре дня отгула за переработки, так что он разрешает, сделав серьёзное лицо, сказал Глеб Алексеевич. Майор Стрельник отказался, он не сможет пойти на юбилей, так как собирался с женой с 25 января выехать к родственникам на неделю в Рязань. Его заявление на отпуск, в счёт отгулов, уже неделю лежит в приёмной полковника Коржа. Глеб Алексеевич пообещал заявление Сергея Сергеевича, которое ещё не видел, подписать без проблем. Сергей с хитрой улыбкой на лице сказал, что Светлана Арсеньевна решила серьёзно взяться за Алексея. Кафедра большая и юбилеев на ней предположительно будет много. Все рассмеялись, а Корж сказал, что будь он не женат и моложе, то такую партию не упустил бы. Алексей тут же ему ответил, что он узы брака видит себе несколько иначе, чем игру в шахматы. Слишком велика цена в такой игре, а ставка – жизнь. Ценнее жизни он пока не видит ничего другого. На этом и закончился этот не простой для кое-кого из присутствующих разговор.
21 января в 13-00 Глеб Алексеевич пригласил Алексея в свой кабинет и предложил поехать вместе с ним. Капитан Крылов с удовольствием согласился, но попросил по дороге заехать за цветами на базар. Полковник Корж сказал, что уже учёл это, его водитель заехал в оранжерею к приятелю полковника и выбрал три букета цветов. Так что проблем нет и он готов к выезду. Крылов также сказал, что готов ехать прямо сейчас. Пока они ехали в машине, Глеб Алексеевич спросил у Алексея, знает ли Житков об их посещении семьи Рассохи. Сам он уверен, что да. А хотел бы услышать мнение Алексея. Немного подумав, Лёша согласился с предположением полковника.
– И вот почему, товарищ полковник. Вы же помните моё высказывание Светлане по поводу её именин и подарков на именины. Ей это слышать было ох как неприятно, но она признала сердцем мою правоту, а умом понять не смогла и никогда не сможет понять. Если у двух рядом расположенных озёр нет связывающей их речки, то и рыбки, плавающие в этих озёрах, никогда не будут метать общую икру. Даже если произойдёт наводнение, временно соединившее эти озёра, то шансов на истинное объединение всё равно мало. Какая-нибудь рыбка и сможет заплыть в соседнее озеро, но, даже оставшись там, она не приживётся и не станет там своей. Исключения бывают, но они только подтверждают правило.
Точно в 14-00 офицеры появились на кафедре. Заведующий кафедрой, профессор Житков Александр Александрович, тепло приветствовал гостей и спросил о причинах отсутствия Сергея Сергеевича. Глеб Алексеевич сказал, что оголять производство запрещено, и они оставили майора на хозяйстве, но его букет цветов, как и от каждого из нас, мы с удовольствием вручаем юбиляру. С этими словами он вручил свой букет и Сергея Сергеевича. Алексей вручил цветы от своего имени. Житков представил офицеров своим гостям. Кроме сотрудников кафедры были и трое учеников Александра Александровича, которых он с гордостью представил Коржу и Крылову. Присев за стол, офицеры довольно легко включились в общие разговоры. Алексей перебрасывался со Светланой несущественными репликами, и всё протекало довольно стандартно и рутинно. Среди гостей выделялся мужчина крупного роста с бабочкой, вместо обычно принятого галстука на шее. Алексей помнил этого человека, так как раньше встречал его лицо на экране телевизора. После многочисленных и чисто символических тостов, слово попросил заведующий кафедрой, профессор Житков. Он сказал, что благодарен гостям за хорошие слова в его адрес, но рассказать хотел бы совсем о другом.
– Я ведь прожил всё-таки большую жизнь, повидал много чего разного, встречался в своей жизни со многими интересными людьми. Рядом с вами сидят мои аспиранты и ученики, которыми я по праву могу гордиться. Одни стали известными учёными, другие крупными государственными деятелями, и общение с вами всеми наполняет мою жизнь смыслом. Я горжусь тем, что за время моего руководства кафедрой ни один сотрудник не уволился по моей воле. Если кто и ушёл от нас, то причин было всего две: смерть или повышение по службе. Так что мне в жизни всегда везло на общение с хорошими и интересными людьми. Все здесь присутствующие осведомлены об истории, недавно произошедшей на нашей кафедре. Я испросил разрешение у глубокоуважаемой мною Клавдии Константиновны говорить на эту тему, поэтому и представлю вам двух офицеров милиции, полковника Коржа Глеба Алексеевича и капитана Крылова Алексея Алексеевича. К сожалению, третий офицер, майор Стрельник Сергей Сергеевич, не смог приехать к нам по уважительным причинам. Вы все слышали и не один раз от меня, от Клавдии Константиновны, от Светланы Арсеньевны все перипетии этого дела. То, что происходило в течение пяти часов в этом помещении, больше напоминает фантастический рассказ, чем реальные события. Мы, присутствовавшие при этом действе, увидели воочию торжество разума, логики и правды жизни над превратностями судьбы, над несправедливостью и злом. По окончании этого расследования я, кажется, сказал, что после всего этого не теряю веры в лучший завтрашний день нашего народа. И я сказал это искренне и могу повторить снова. Я вспомнил эти события, так как мой бывший аспирант, а ныне заместитель Министра Иностранных Дел нашей страны, уважаемый всеми нами Григорий Васильевич Конягин, сидит за одним с нами столом. Григорий Васильевич сказал мне, что он лично не знаком с одним из офицеров, проводивших расследование, но пять или шесть лет тому назад дарил ему золотые часы с монограммой. Может он и ошибается, но я прошу Алексея Алексеевича показать нам свои часы.
Крылов, несколько смутившись, снял свои часы «Сейко» и передал Александру Александровичу. Житков бережно взял часы в руки, надел очки и стал читать монограмму. Крылову Алексею Алексеевичу от Министра Иностранных Дел России в знак благодарности за помощь в работе. Подпись Министра. Дата.
– Я прошу Григория Васильевича рассказать об этой истории, если нет официального или иного запрета говорить на эту тему.
Григорий Васильевич широко улыбнулся и начал говорить.
– Не так давно профессор Житков рассказал мне историю с известной французской книжкой на вашей кафедре, рассказал с восторгом о знакомстве с офицерами милиции, интеллекту которых и знаниям могли бы позавидовать и мои коллеги. Я выслушал внимательно и сразу же вспомнил историю, стоившую нашему министерству часов марки Сейко.
И Григорий Васильевич подробнейшим образом рассказал присутствующим давнишнюю историю, описывая её со слов своего помощника.
– Более того, я дал поручение приобрести этого молодого человека для нашего ведомства. Мы прислали именной вызов на юридический факультет МГУ, как потом выяснилось, не только мы, но молодой выпускник отказался от нашего приглашения и пошёл на работу в милицию. Я, грешным делом, подумал, что он слишком романтичен и для работы у нас ещё не дозрел. Мой приятель, профессор Герасименко, рекомендовавший мне Алексея Крылова для выполнения той работы, не удивился отказу Крылова и сказал, что другого решения от него он и не ожидал. В душе я, конечно же, пожалел, но сейчас, узнав его роль в этой истории с раритетной книгой, даже рад, что он работает в милиции. Никакая даже самая дорогая книга не стоит жизни человека. Это расследование, с моей точки зрения, подарило многим замечательным людям веру в справедливость жизни. Спасибо вам, Глеб Алексеевич, и вам, Алексей Алексеевич. Я возвращаю вам ваши часы и готов преподнести ещё одни, золотые часы со своей подписью, но уже за это расследование.
Григорий Васильевич встал из-за стола, подошёл к офицерам и крепко пожал им руки. В дальнейшем все подходили к офицерам, задавали вопросы, благодарили за помощь. Григорий Васильевич, начав с английского при разговоре с Алексеем, перешёл на испанский язык, когда выяснилось, что у них был общий преподаватель испанского языка. Он рассказал, что сейчас они берут к себе на работу молодёжь со знанием не менее двух иностранных языков. Железный занавес сломан, наши люди не теряют времени зря, ездят за границу, живут там и работают, изучают языки. Перспективы у молодых растут и он, также, как и профессор Житков, верит в светлое завтра нашей страны. Алексей поблагодарил, хотя и, как он сказал, с небольшим опозданием, за часы. Крылов сказал, что с удовольствием возьмётся за хорошо оплачиваемый перевод, так как цены растут быстро, а жалование в милиции стабильно маленькое. Денег не хватает даже на зарубежные газеты и журналы. Григорий Васильевич дал Алексею свою визитную карточку и просил позвонить. Он пообещал выдавать ему без всякой оплаты зарубежные газеты и журналы, но с задержкой в три дня, после появления их во вверенном ему ведомстве. Алексей поблагодарил за предложение и со своей стороны сказал, что он тоже будет рад оказаться чем-нибудь полезным его ведомству.
Алексей не раз замечал, что Светлана смотрит в его сторону, но не желает подходить. Когда он увидел, что Светлана не занята разговорами с коллегами, то сам подошёл к ней и поинтересовался самочувствием Анны Владимировны и Арсения Евгеньевича. Спросил Светлану об её успехах в диссертации. Светлана сказала, что родители в порядке и всегда тепло вспоминают об их визите и о нём.
– Я, Алёша, часто думаю о вас, – сказала, покраснев, Светлана, – и никак не могу понять, что вы за человек. Вот сегодня, например, мы узнали о вашей работе для МИДа, а вы об этом никому никогда не говорили. Даже ваш шеф ничего не знал об этом, я это заметила по выражению его лица.
Алексей ответил Светлане, что бессмысленно говорить о простой работе переводчика.
– Эту работу, и не менее квалифицированно, могли бы выполнить и штатные переводчики. А об анализе работы Григорий Васильевич немного преувеличил. Этот анализ способен осуществить любой советник министерства, если ему предоставить подробно переведенные первоисточники. Просто мне повезло, что я знал языки этих государств и ещё ранее был знаком с их законодательствами. А отказ от работы в МИДе объясним желанием продолжить дело моего отца. Сегодня я тоже бы отказался от работы в МИДе, но совсем по иным причинам.
– По каким иным? – спросила Светлана.
– По причинам несогласия с курсом, проводимым этой организацией. А главное – из-за невозможности отстаивания своей точки зрения её чиновниками. Работая в милиции, уже почти пять лет, мне не пришлось ни разу совершать действий, которые бы противоречили моим взглядам или принципам. Я не желаю и никогда не буду винтиком в государственной машине. Мои родители дали мне жизнь человека, я и постараюсь им всегда оставаться.
Алексей и Светлана ещё долго беседовали друг с другом, и никто из гостей и сотрудников к ним не подходил. Где-то к шести часам вечера все гости и сотрудники кафедры, очень довольные возможностью пообщаться в непринуждённой обстановке, начали потихоньку покидать Университет. Полковник Корж подошёл к Светлане и Алексею, дружески беседующим у одного из окон кафедры. Он извинился и сообщил, что собирается ехать на работу, поэтому, если Алексей и Светлана собираются покидать юбилейный вечер, то его машина к их услугам. Алексей поблагодарил Глеба Алексеевича и попросил его не беспокоиться. Он пообещал своему начальнику самостоятельно доставить Светлану домой, конечно же, если сама Светлана не возражает.
Светлана сказала, что она с удовольствием пройдётся с Алексеем, просто погуляет по вечерней Москве. Снег, красиво лежащий, словно белый ковёр на тротуарах, только поднимает её хорошее настроение. Глеб Алексеевич улыбнулся и сказал, что он может только позавидовать им. Он попрощался с молодёжью, подошёл к профессору Житкову, беседовавшему с Григорием Васильевичем, поблагодарил их за прекрасно проведенное время. Полковник сказал, что, благодаря Григорию Васильевичу, он узнал ещё об одном достоинстве своего сотрудника.
– Чем больше я общаюсь с Крыловым, тем больше я проникаюсь к нему отцовской любовью. Вам мои слова могут показаться пафосными, но у нас любой офицер рад работать в паре с Крыловым, ценя не только его высочайшие умственные способности, но и его профессиональные навыки. Даже бойцы спецназа прислушиваются к его советам, зная его как мастера боевой подготовки. К сожалению, физические способности в нашей работе не менее важны, чем умственные способности. У Алексея эти два показателя заслуживают высшей оценки.
Алексей предложил Светлане проводить её домой, и она с удовольствием согласилась. Светлана, перед тем, как выйти из Университета, позвонила домой и сказала маме, что она немного прогуляется с Алексеем и придёт домой попозже. Анна Владимировна попросила дочь передать Алексею привет и сказать, что они, если захотят, то могут зайти к ним домой, мы всегда ему рады. Светлана передала приглашение мамы, но Алексей сказал, что ему полезно пройтись по вечерней Москве, да и погода замечательная. Молодые люди попрощались с Александром Александровичем и ещё сидящими за столом коллегами. Алексей помог Светлане надеть пальто, но было видно, что он это делает если не впервые в жизни, то во второй или третий раз. Как ни странно, но Светлану это даже больше обрадовало, чем расстроило. Её всё удивляло в этом молодом капитане. Его скромность, граничащая с застенчивостью, его маниакальная чистоплотность во всём, что касается человеческих отношений. Кое-что об Алексее говорил ей отец, он по своим каналам наводил о нём справки, так как заметил интерес дочери к этому милиционеру. Конечно, он мечтал бы для дочери не милиционера из уголовного розыска. Но сведения об Алексее, полученные от своего вездесущего помощника, были фантастически неправдоподобны. Когда ему рассказали его школьные приключения, то он мог ещё поверить, когда ему рассказали об Университетском конфликте с парторгом и комсоргом факультета, то и это он понял, всё-таки на носу перестройка, изгонять функционеров становилось модным, хотя мотивы происшедшего, со слов помощника, были высокоморальными. История с Боровским вообще не вписывалась ни в какие рамки. И что интересно, Боровский, по слухам, даже предложил ему квартиру после окончания дела, от которой Алексей отказался. Сложный молодой человек. А чего стоят его лингвистические успехи. Они с женой потратили большущие деньги на обучение дочери французскому языку, а Алексей знает пять иностранных языков, и как знает. Ему доложили, что заведующий кафедрой иностранных языков предлагал Алексею поступать учиться к ним в аспирантуру. Хотя, как он сказал кому-то из своих коллег, не понятно кто кого будет учить. А его защита кандидатской диссертации через неделю после защиты дипломной работы! И все утверждают, что он сирота и совершенно без связей. Нет, это какой-то нонсенс. Такой человек, если всё, что о нём говорят, правда, не создан для семейной жизни. А чего стоят разговоры о том, что ему под силу одолеть нескольких вооружённых преступников, и это при его невзрачной комплекции. Арсений Евгеньевич в душе симпатизировал Алексею, но его резкость в суждениях, не взирая на лица, его бескомпромиссность и честность пугают, заставляют быть всё время в напряжении при общении с ним. И как ни странно, после посещения их дома, он ни разу не позвонил Светлане, хотя жене показалось, что он заинтересовался ею. Единственное, в чём уверен Арсений Евгеньевич, так это в том, что финансовое положение семьи Светланы его абсолютно не интересует. Помощник сказал, что талант сыщика может давать ему такие заработки, что даже торговцам наркотиками мало не покажется. Хотя по информации его профессоров из Университета, Алексей ни за какие деньги не будет выступать защитником неправого дела. А для восстановления справедливости он не пожалеет сил и добьётся своего. Вся эта информация уже месяц беспокоит Рассоху, он переживает за дочь и понимает, что это она подтолкнула своего шефа пригласить милиционеров на юбилей. Её тянет к Алексею, а сердцу не прикажешь, как говорится в народе. Поэтому он и попросил жену информировать его при любом контакте Светланы с Алексеем. И жена, после звонка Светланы домой, сразу же позвонила мужу и всё рассказала. Арсений Евгеньевич побыл на работе ещё час и поехал домой. Он понимал, что ему надо держать их отношения под контролем. У него не было сомнений в порядочности Алексея. Он понимал, ни один из приятелей и ухажёров Светланы не стоит и мизинца Алексея по всем показателям.
Светлана и Алексей зашли в метро и пошли через контролёра, проверяющего документы на бесплатный проезд. Светлана показала свой постоянный билет, а Алексей удостоверение. Светлана обратила внимание, что Алексей, предъявляя удостоверение, делал это настолько скромно, что постороннему человеку невозможно было понять, каким документом он пользуется. Они спустились по эскалатору вниз к поездам и поехали прямо в центр Москвы. В центре они вышли на улицу Горького, и пошли пешком. Светлана хорошо знала Москву, для неё каждая улица и переулок были не просто словами, а историей города. Алексей тоже знал Москву, но он, даже работая в милиции, не знал названий всех ресторанов и кафе. Финансовое положение его родителей не позволяло посещать эти заведения, а после их смерти, он и подавно не мог позволить себе такое. В этом смысле Светлана была отличным гидом. Её приятели и поклонники были детьми высокопоставленных чиновников, а некоторые и детьми Новых Русских, поэтому у них была возможность водить её по ресторанам, по кафе и по престижным клубам зарождающегося капитализма. Светлана, понимая, что Алексею всё это чуждо, ненавязчиво давала пояснения. Алексей всё время благодарил её и просил продолжать рассказывать. Так пешком они и дошли до её дома. Уже было почти десять часов вечера и, подходя к дому, они увидели её родителей. Алексей подошёл к ним, поздоровался и сказал, что впервые за четыре последних года так хорошо прогулялся по Москве. Очень хорошо, что и вы гуляете по вечерам, сказал он её родителям.
– Когда я был маленьким, то мама и папа в награду за хорошее поведение брали меня на вечерние прогулки. Мы жили не в центре города, я и сейчас там же живу, а наш район просто создан для пеших прогулок. Я вечерами сам выхожу побегать, пройтись пешком и это такое наслаждение. На улице вечером и клетки мозга лучше работают. Вот сейчас ваша дочь спросит меня, какие клетки, какого мозга, чьего? – да, Светлана?
Светлана рассмеялась и сказала родителям, чтобы они попросили Алексея показать им свои часы.
– Зачем, – спросил Арсений Евгеньевич?
– Пап, ну ты попроси, а я потом скажу, зачем.
Анна Владимировна тоже поддержала просьбу, и Алексей вынужден был дать ей свои часы. Он понял, с какой целью это делает Светлана.
– А теперь посмотрите, точнее, почитайте монограмму.
Мама начала читать и при последних словах как-то странно посмотрела на Алексея.
– А разве вы, Лёша, в 1988 году не были студентом? – спросила она. Лёша сказал, что да, был студентом последнего курса.
– И что, сам Министр Иностранных Дел вам вручал эти часы?
– Нет, – с радостью ответил Алексей. – Я даже не был знаком ни с Министром, ни с его замами. Я, как повар, который готовит им еду, но сам не только не ест с ними за одним столом, но даже и не видит их за приёмом пищи. Портному лучше, он имеет возможность их измерять.
– Мама, это он так говорит. Сегодня на юбилее был заместитель Министра, и сам рассказал эту историю, он узнал Лёшу. Ну, не по внешнему виду, а по его делам. Ему рассказал шеф о нашем приключении, а он сказал Житкову, что Алексей, наверное, тот парень, которому он подарил часы с монограммой. Правда, Алёша не захотел дальше с ними работать, хотя приглашение на его имя МИД направил в комиссию по распределению выпускников. Лёша отказался, а никого другого МИД не захотел брать. Ладно, я вам дома ещё столько интересного расскажу, не поверите.
Алексей рассмеялся и сказал, что в эти сказки о нём не надо верить. Это, как родители говорят маленьким деткам, будешь плохо кушать, баба Яга тебя заберёт. Ну, всё, я с вами прощаюсь, а то Светлана из-за меня простудится, ещё раз спасибо вашей дочери, что доставила мне столько радостных минут. До свидания и всего хорошего.
Арсений Евгеньевич подал Алексею руку для прощания и сказал, что он и его жена будут рады видеть его в гостях. Также он попросил передать привет Глебу Алексеевичу. Алексей пожал руку и Анне Владимировне. Светлана сама подала ему руку, и он осторожно её пожал. На этом они и расстались.
Очень холодный февраль 1993 года выдался на редкость и трудным месяцем для Алексея и его соседей-опекунов. Саша, Анна Львовна и Сима с мужем приняли окончательное решение об отъезде в Израиль. Действительно, беспредел, который творился в стране, вызывал у людей страх за будущее своё и близких. Теоретики демократии утверждали, что становление капитализма, первоначальное накопление капитала и другие нелады всегда проходят одинаково трудно во всех странах мира. Правда, наглядный пример стран Балтии, бывших стран социалистического лагеря в счёт не брался. Там, где бывших партийных функционеров отстранили полностью и сделали запрет на их работу в структурах Государственной Власти, началась реальная демократизация общества. Не всё и не всегда и у них получалось, но такого беспредела, как в России и в некоторых других республиках бывшего СССР, у них не наблюдалось. Государство и всё его имущество переходило в частные руки бывших партийных функционеров второго, третьего и ниже эшелонов Власти. Не забывали себя и наиболее расторопные, так называемые красные директора. Они создавали на базе своих предприятий параллельно действующие, но уже частные, предприятия, руководимые их ближайшими родственниками или друзьями. Постепенно головное предприятие приводили к банкротству, а частное предприятие скупало за копейки обанкротившееся. Органы прокуратуры, милиции, фсб, наследницы кгб, не только не вмешивались в процесс разграбления, а, наоборот, сами старались приобрести на халяву какой-либо кусочек государственного пирога. В газетах стали мелькать фамилии бывших партийных функционеров высшего звена, полковников и генералов, у которых внезапно открылся талант бизнесменов. Уголовные авторитеты и бывшие воры, спекулянты, отсидевшие ранее в тюрьмах за самые банальные преступления, становились большими коммерсантами и вместе с теми, кто ранее давал им эти сроки заключения, они создавали новые коммерческие структуры. Как и при любом переделе, не обходилось без убийств конкурентов. К этой работе привлекались бывшие уголовники, сначала выполнявшие всю черновую работу. Впоследствии они поняли, что их заказчики такие же бандиты, как и они, поэтому и у них не меньше прав на вновь отхваченную собственность. И они отбирали эту собственность себе или входили полноправными компаньонами в бизнес. Из райотдела милиции начался постепенный отток опытных кадров. Старшее поколение офицеров, не видевших себя в новой обстановке, уходило в отставку. Некоторые офицеры, особенно ранее связанные с проблемами хищений, из бывшего ОБХСС, просто уходили в бизнес, если допустимо называть это бизнесом. Не секрет, что и некоторые руководящие работники министерства устраивали своим близким родственникам все условия для сладкой работы. Милиционеры из спецназа переходили в частные фирмы охранниками. Они знакомили хозяев с руководителями райотделов милиции, фактически нанимая последних на крышевание фирм, то есть на негласную поддержку этих фирм. Иногда, посещая какую-либо фирму по служебным делам, Алексей узнавал, что их крыша такой-то чиновник из милиции, а этим рестораном, магазином или чем-то иным владеет районный прокурор и тому подобное. Всё это вызывало в Алексее не только гневный протест, но и скрытое желание в появлении жёсткой руки. Алексей иногда по делам службы выезжал за город, а там он видел особняки, принадлежащие не новым русским, а чиновникам из министерств, администрации Президента, администрации города Москвы и районных муниципалитетов. Он знал уровень их официальных жалований и отдавал себе отчёт в том, что стоимость этих вилл превышает все их официальные заработки в тысячи раз. Само собой напрашивался вывод, что эти люди обыкновенные воры, взяточники и казнокрады. И место им не в чиновничьих креслах, а в тюрьме. Алексей часто встречался с Геннадием Ивановичем и обсуждал с ним проблемы нашего общества и Власти. Глеб Алексеевич также в беседах с глазу на глаз выражал своё недовольство, но осознавал бессмысленность противостояния творящемуся беспределу. Он пытался внушить своим коллегам, что со временем это пройдёт и всё станет на свои места. Наша же задача и сегодня оставаться порядочными людьми. А подполковнику Ткачёву он говорил просто: твой уголовный контингент вне политики, тебе легче, чем всем остальным службам. Но это, конечно же, не так. В этой жизни всё взаимосвязано. И жизнь подбрасывала Алексею регулярно доказательства правильности его точки зрения.
Последнее время он часто созванивался со Светланой, и они проводили много времени вместе. Светлана иногда просила Алексея сделать перевод той или иной статьи по теме её диссертации, а потом это выливалось в жаркие споры, в которых не всегда она оказывалась победителем. Мама Светланы, Анна Владимировна, иногда заходила в комнату, где они занимались и спорили, и по просьбе, чаще всего Алексея, принимала активное участие в дебатах. Она видела, что Алексей с каждым днём всё больше и больше вникает в суть работы дочери. Анализ статей, проводимый им, отличался глубокой логичностью и доходчивостью. Как раз этих компонентов и не хватало Светланиной работе. Даже её шеф, профессор Житков, отметил большой прогресс в работе у Светланы. Будучи человеком мудрым, он связал это с появлением у неё в друзьях Алексея. От всего сердца он радовался этой дружбе, и как-то в разговоре с отцом Светланы, сказал ему, что счастлив их дружбе.
– Такие, как Алексей, позволяют мне надеяться, что не всё в нашем доме безнадёжно плохо.
КАНЦЕЛЯРИЯ МИНИСТРА И ОБОРОТНИ В ПОГОНАХ
Последнее время Алексей много времени уделял работе с документами в стенах райотдела милиции. Подполковник Ткачёв и полковник Корж часто приглашали его в кабинет шефа и просили проверять правильность написания ответов в Главк и даже в Министерство с точки зрения юридической грамотности.
Алексей выверял документы настолько тщательно, что из Главка и Министерства не было ни одного случая возврата. Был и такой инцидент, когда какой-то аппаратчик из группы советников Министра потребовал привести ответ райотдела милиции в соответствие с требованиями юридической комиссии Европейского сообщества, изложенными в циркуляре МВД России от 20 января 1993 года. Алексей два дня поработал с этим циркуляром, с трудом обнаруженным помощником начальника райотдела милиции в архиве. Он провёл тщательный анализ документа и указал на множество несоответствий с положениями МВД России и внутренних предписаний. Более того, через знакомых начальника Главка генерала Седина, он получил оригинал требований юридической комиссии Европейского сообщества и указал на неверную интерпретацию двух пунктов данного документа, вызванную некорректностью осуществлённого перевода. Письмо, составленное Алексеем, было отправлено в Главк генералу Седину. Генерал, ознакомившись с ответом, зная, кто подготовил его, не задумываясь о последствиях, а может быть и по каким-то своим соображениям, послал его Министру, но уже за своей подписью. Реакция Министра на письмо была ошеломляющей, он вызвал генерала Седина и исполнителя документа к себе. Седин позвонил в Северский райотдел милиции и приказал привезти Крылова к нему при полном параде к 12 часам дня.
Алексей приехал в Главк, и вместе с генералом они отправились на приём к Министру. В приёмной у Министра уже находились четыре сотрудника из канцелярии министерства и два советника. Все были в офицерской форме и при званиях не ниже полковника. Через двадцать минут адъютант Министра пригласил всех в кабинет. Генерал Седин узнал от своих друзей, приближённых к Министру, о теме разговора, хотя он и сам догадывался, поэтому он заранее попросил капитана Крылова быть идеально подготовленным. Министр дал указание секретарю пригласить всех в его кабинет и ознакомить присутствующих с ответом генерала Седина на письмо из канцелярии министерства в Северский райотдел милиции. После прочтения ответа, он попросил начальника канцелярии дать свои пояснения. Начальник канцелярии сразу же пошёл в наступление. Он обвинил в полной некомпетентности составителей ответа, позволивших себе критиковать работу целого коллектива специалистов, профессионалов, проработавших в министерстве не один десяток лет, а также поставить под сомнение авторитет профессиональных переводчиков, не раз доказывавших свой высокий уровень. Поэтому он требует не только извинений, но и наказания лиц, допустивших такую инсинуацию.
Генерал Седин попросил слова и сказал, что письмо подписал он, но составитель ответа находится здесь, и он просит разрешить ему дать пояснения. Министр кивком головы дал разрешение. Крылов встал со стула, представился, назвав место своей работы и должность – старший инспектор уголовного розыска. Начальник канцелярии открыто рассмеялся такому сообщению. Министр тоже улыбнулся, обескураженный должностными и функциональными обязанностями офицера. Капитан Крылов абсолютно спокойным тоном попросил Министра разрешить ему начать давать пояснения.
Министр сказал, что он готов выслушать капитана, но не кажется ли, что ему ещё рановато выступать перед столь ответственными сотрудниками министерства.
Крылов отпарировал, что он не напрашивался на выступление, а его пригласил Министр, именно вы, товарищ Министр, а если уж пригласили, то не пожалейте ещё пятнадцати минут на получение пояснений.
– Сколько времени вам говорить, решать буду я, – грубо ответил Министр. – Начинайте!
Алексей раньше собирался мягко подать сведения о безграмотности министерской канцелярии, а сейчас решил повергнуть их в пух и прах. Начал он с того, что в канцелярии абсолютно безграмотно сделали перевод требований юридической комиссии Европейского сообщества.
– У меня в руках оригинал этих документов на трёх языках, принятых к пользованию. Чтобы дальше не возникало лишних вопросов, сообщаю, что в десятом номере журнала ЕС этот документ напечатан раньше, чем поступил в министерство. И у меня была возможность познакомиться с ним заранее. Этот журнал мне дал прочитать представитель Интерпола в Москве, господин Дан Шенецки. Внимательно изучив текст документа и сравнив его с переводом я утверждаю, что в семи пунктах перевод осуществлён небрежно. В итоге искажён смысл данных требований. Привожу примеры.
И Алексей начал читать переводы министерских специалистов на русский язык, потом свои и сразу же объяснять последствия при трактовке.
– Чтобы не возникало никаких дополнительных вопросов, утверждаю, что поданные ЕС тексты на трёх языках аутентичны, о чём и засвидетельствовали соответствующие службы ЕС.
Уже прошло и двадцать минут, а Министр всё сидел молча, низко опустив голову.
Алексей продолжал. Он сказал, что допущена преступная небрежность и в трактовке некоторых положений, вследствие чего ущемлены интересы Российской стороны. Алексей вновь начал читать документ канцелярии и соответствующие документы Министерства Юстиции России. Противоречия в указанных документах носят более чем характер небрежности, это можно рассматривать и как неуважение к законам нашей страны и к Конституции России. Я мог бы и дальше предъявлять претензии к данному документу, но считаю, что и указанных мною фактов достаточно для признания письма канцелярии министерства за номером 154/16 от 20 января 1993 года ошибочным.
– Товарищ Министр, я прошу прощение за задержку по времени, но я всё время ждал вашего указания остановиться.
Министр поднял голову, посмотрел на Алексея и буркнул:
– Так уж и ждал. Послушайте капитан, не тот ли вы офицер, который отказался от доплаты за научную степень, не вы ли расследовали дело Боровского и того туземца из Зуриндии? Можете не отвечать, я понимаю, что это вы. А это правда, что вы свободно говорите, пишите и читаете на десяти иностранных языках?
– Нет, это неправда, товарищ Министр. Я знаю всего шесть иностранных языков: английский, французский, немецкий, испанский, польский и немного иврит.
– А это что за язык?
– Это язык государства Израиль.
– А вы что, еврей?
– Нет, товарищ Министр, я русский по отцу и по матери, и по дедушкам и по бабушкам с двух сторон.
– И откуда же вы такой умный? – проронил Министр.
И тут в разговор вмешался генерал Седин.
– Считаю необходимым всем Вам сообщить, что отец капитана Крылова работал в Северском райотделе милиции экспертом-криминалистом высшей категории. Мать Крылова преподавала английский и французский языки в институте имени Тореза. Родители капитана трагически погибли, когда ему было 12 лет. Северский райотдел милиции все эти годы помогал Алексею Крылову, и после окончания им юридического факультета МГУ взял к себе на работу в уголовный розыск. Диссертацию он защитил через неделю после получения диплома.
– Кроме высокой квалификации капитана Крылова, хочу отметить его высочайший рейтинг в единоборствах. Он с 12 лет тренируется со сборной спецназа России и неоднократно использовал свою физическую подготовку при задержании особо опасных преступников.
– А почему он у вас ещё капитан? – спросил Министр.
Генерал Седин ответил, что капитан Крылов три года тому назад попросил не присваивать ему внеочередное звание. Приказом вашего предшественника за операцию «дипломат» двум его коллегам были присвоены внеочередные звания.
– Также хочу добавить к сказанному, что полученные нашим Главком 15 квартир, вместо 12, были выделены Боровским в основном за заслуги капитана. Крылов отказался от квартиры в пользу нуждающихся в жилье коллег по работе. У капитана есть квартира от его безвременно погибших родителей.
На лице Министра было написано и удивление и восхищение. Министр сказал, что капитана Крылова можно отпустить, если у присутствующих нет к нему вопросов.
Крылов поблагодарил всех за внимание и покинул кабинет. Через минуту его догнал адъютант и сказал, что машина Министра к его услугам. Алексей поблагодарил, пожал руку адъютанту и, отказавшись от машины, пошёл на выход из здания министерства.
Когда Алексей появился на работе и доложил полковнику Коржу о разговоре у Министра, он ещё и сам не знал о решении, принятом по результатам вызова. Он так и доложил Глебу Алексеевичу. Полковник отнёсся ко всему этому спокойно, так как хорошо знал заместителя Министра, курировавшего Главк. Генерал Седин никогда бы не отправил письмо Министру без согласования со своим прямым шефом. Следовательно, был дан зелёный свет, и заместитель Министра играет свою игру. Его опыт работы в министерстве в какой-то степени гарантирует отсутствие прокола в данной ситуации. В министерстве все знали о конфликте заместителя Министра с начальником канцелярии. Привлечение Алексея к подготовке документов для ответов в министерство было инспирировано Сединым, но выполнено оно было настолько ювелирно тонко, что полковник Корж понял это только сегодня. Следовательно, генерал Седин оценивает уровень знаний в юридической казуистике у капитана Крылова выше, чем во всей канцелярии министерства. Всё-таки генерал ошибается, если думает, что Крылов уйдёт из уголовного розыска на канцелярскую работу, подумал полковник. Капитан сыскарь по призванию, он аналитик разгадывания преступлений. А так как он человек с принципами и никогда не пойдёт на их нарушение, то работу в райотделе милиции он не бросит. А если и бросит, то оставит и милицию, вообще. Но Крылова он хотел видеть по другой причине. Полковнику звонил по телефону Дан Шенецки из Московского отделения Интерпола и просил помочь ему увидеться с капитаном. Интерпол ведёт очень сложное расследование по хищениям произведений искусства из Российских музеев и церквей, а по этому делу проходит целый интернационал преступников. Поэтому они хотят просить помощь у Алексея Крылова, а не у специалистов из МУРа, которых им навязывает наше министерство. Более того, они согласны оплатить Алексею за его работу так, как оплачивают своим наиболее квалифицированным сотрудникам.
– Мой тариф, – сказал Шенецки, – оценен ниже предлагаемого Алексею. У нас не принято называть суммы заработков своих сотрудников, но поверьте мне, его заработок за месяц работы с нами превысит годовое жалованье на службе у Вас. Мы уверены, что он раскрутит наше дело за считанные дни. Прошу вас, помогите. Мы, кстати, скоро получим замечательную аппаратуру для дистанционного прослушивания интересующих нас клиентов, я предполагаю одно устройство подарить Северскому райотделу милиции.
Предложение Шенецки заинтересовало Коржа. Он попросил Шенецки подготовить письмо на Главк и обещал решить вопрос положительно в случае согласия самого Крылова.
Глеб Алексеевич рассказал Алексею о звонке Шенецкого и о его просьбе. Полковник пообещал Крылову, что с его стороны никаких препятствий не будет, он поддержит перед генералом Сединым выдачу разрешения. Я скажу шефу, что работа с Интерполом даст нам в дальнейшем много пользы. Генерал лучше меня разбирается в этих проблемах. Единственное, чего он может опасаться, так это твоего ухода от нас в Интерпол. Меня это не волнует, так как если ты решишь что-либо, то остановить тебя не сможет никто. Алексей поблагодарил за поддержку и направился в кабинет подполковника Ткачёва отчитаться по вчерашнему заданию. После этого он сел за бумаги, количество которых было непомерно большим. В конце рабочего дня Алексей позвонил полковнику Коржу в приёмную. Его помощник сказал, что шефа срочно вызвали в Главк. Так что о результатах приёма у Министра Алексею ничего узнать не довелось.
На следующий день генерал Седин сам приехал в райотдел милиции и пригласил Алексея в кабинет полковника. В кабинете уже был и прямой начальник Крылова, подполковник Ткачёв. Генерал доложил всем присутствующим о совещании у Министра, о докладе Алексея и о решении Министра отправить в отставку начальника канцелярии министерства и ещё нескольких чиновников.
– Новым начальником канцелярии утверждён мой помощник, что для меня очень почётно, а для всех нас благоприятно. Министр предложил рассмотреть вопрос о рекомендации капитана Крылова первым заместителем Главы канцелярии, но я был категорически против этого назначения. По двум причинам: во-первых, я не сомневаюсь в отказе Алексея от этой должности и, во-вторых, ни Я, ни полковник Корж, ни подполковник Ткачёв не считаем оправданным отлучение капитана от практической работы. Его талант сыщика принёс нашему райотделу милиции и Главку много пользы и славы. Самое главное, проведенные при его участии расследования принесли счастье, радость, и уверенность в будущем большому числу граждан. У меня нет сомнений, что капитан Крылов мог бы хорошо выполнять и функции заместителя начальника канцелярии, но никакой другой заместитель не смог бы выполнять работу Алексея в уголовном розыске так, как выполняет её он сам. Я не постесняюсь сказать, что, несмотря на то, что раньше у меня был высокий авторитет оперативного работника, я признаю превосходство Алексея. То же самое мне говорили и Глеб Алексеевич, и Александр Николаевич. Поэтому мы и просим Алексея продолжить работу в нашем коллективе.
Алексей попросил разрешение высказаться и подтвердил правильность решения руководства относительно его дальнейшей работы. После этого полковник Корж позвал своего помощника и попросил организовать им крепкого чая и чего-нибудь сладенького к чаю. Ещё с полчаса они поговорили о жизни, о работе, и генерал уехал к себе в Главк. Правда, перед уходом генерал поставил в известность всех, что Министр дал команду на присвоение Крылову внеочередного звания майора милиции к майским праздникам. Алексей вернулся в свой кабинет и позвонил Стрельнику с просьбой встретиться и просто потрепаться. Майор Стрельник уже от кого-то знал о произошедших изменениях в Министерстве и о роли Крылова во всём этом. Он предложил Алексею выйти из райотдела милиции и пойти потрепаться на скамеечке в соседнем садике, закрытом из-за недостатка средств у районной администрации на содержание детских садов и ясельных учреждений. Алексей рассказал Сергею о звонке Шенецкого шефу и его согласии на временное сотрудничество Крылова с Интерполом. Алексей также сказал о денежном вознаграждении за работу. Крылов предложил Сергею выполнить эту работу вместе и гонорар разделить, оставив пятнадцать процентов выплаченной им суммы на нужды райотдела милиции. Ко всему сказанному он добавил, что Шенецки пообещал подарить райотделу устройство для дистанционного контроля речевых контактов. Сергей спросил, необходимо ли согласие на его участие Ткачёва и Коржа. Крылов ответил, что по правилам положено, но полковник не даст добро, так как это и так уменьшает продуктивность работы УГРО. Но если поговорить с Ткачёвым и рассказать ему всё, как есть, то он может и своею властью не чинить препятствий.
– Ты ему объяснишь, что тебе в семейном бюджете не повредят эти деньги.
– А мне твоя помощь действительно будет необходима, так как мы с тобой вместе часто работаем по многим делам и хорошо понимаем друг друга.
Через три дня полковник Корж вызвал Алексея к себе и дал ему официальное разрешение на контакты с Интерполом, начиная с первых чисел марта. Капитан пообещал полковнику выполнять эту работу не в ущерб основной деятельности и постоянно информировать его, если Шенецки даст на это разрешение. Полковник Корж поставил в известность подполковника Ткачёва, и тот тоже дал своё добро, но просил напомнить полковнику Шенецки о дистанционном устройстве. Они рассмеялись, и Алексей высказал своё удивление коммерческой хватке Ткачёва.
– Может ему есть смысл пойти в бизнес? – сказал Корж, а то такой талант пропадает. К слову, ты помнишь, у нас был начальник Главка, курировавший ОБХСС и управление по борьбе с организованной преступностью, так он сейчас стал владельцем двух ресторанов и гостиницы. Интересно бы узнать, где он нашёл на эти приобретения такие сумасшедшие деньги. Всех его зарплат за всю сознательную жизнь едва хватило бы даже на приобретение одного ресторанного зала, да и только в том случае, если бы он не платил регулярно партийных взносов и жил на зарплату жены и стипендию дочери.
Они снова рассмеялись сказанному, но не очень было понятно, радоваться этому или расстраиваться. Алексей пошёл к себе, ещё раз поблагодарив шефа.
На следующий день он созвонился с Шенецки, и тот пригласил его к себе на встречу. Шенецки принял Алексея со всей доступной ему уважительностью, рассказал о возникшей ситуации и мерах, принимаемых его сотрудниками. Также он сказал, что даёт автомобиль в полное пользование Алексею. Алексей поблагодарил за машину, но сообщил, что не любит ездить за рулём, а выделять ему ещё и водителя будет накладным для Интерпола. Шенецки улыбнулся и сказал, что у них есть водитель, бывший сотрудник московской милиции, так он за двести долларов с удовольствием работает в их конторе. Алексей спросил у Шенецки, имеет ли он право делиться полученными сведениями со своим руководством, и разрешат ли ему привлечь к выполнению задания майора Стрельника. Шенецки немного подумал и разъяснил, что информировать начальство Крылова не желательно, но не потому, что он им не доверяет, а по другим причинам. Дело в том, что, вероятнее всего, при расследовании встретятся такие фамилии, что даже просто знать их опасно для полковника. И, вообще, в Интерполе есть правило о запрете выдавать какую-либо информацию лицам, прямо не участвующим в расследовании. Что касается майора Стрельника, то Шенецки его помнит и поддерживает это предложение.
– К сожалению, я не смогу выделить дополнительных денег на оплату его труда.
Алексей сказал, что в этом нет необходимости, так как его гонорар позволяет ему работать, оплачивая из своих денег труд Стрельника. Шенецки оценил благородство Крылова и не сомневался, что гонорар Стрельника составит точно половину от всей суммы, точнее той, что останется у Алексея. В их среде такой подход неуместен, а русские живут по своим правилам, не всегда ему понятным. После этого разговора Шенецки представил ему трёх своих коллег, которые будут работать под его руководством и вызвал водителя, Константина, предупредив его, что он поступает в полное распоряжение капитана, как минимум на три недели.
Алексей попросил все документы по делу и удалился с тремя коллегами Шенецкого в отведенное ему помещение. Рабочим языком общения они избрали английский язык. Алексей предложил коллеге из Швейцарии французский или немецкий языки для общения, по его усмотрению. С поляком он предложил общаться на польском языке и попросил прощения у голландца, так как с ним он сможет говорить только на одном из четырёх уже названных языков. Они поговорили ещё о чём-то незначительном и приступили к разбору имеющихся документов. Только через шесть часов они вышли из кабинета. Алексей попросил копа из Швейцарии нести ответственность и за соблюдение общей секретности при проведении операции. В его функцию будет входить ответственность за сохранность документов и их строжайший учёт. Каждый из участников операции обязан ежедневно в определённое время сдавать имеющиеся у него документы по данному делу своему коллеге из Швейцарии и брать у него расписку об этом. Алексей попросил каждого приобрести наклейки четырёх цветов: поляку красный, голландцу зелёный, швейцарцу жёлтый и себе чёрный. После работы с документом каждый обязан укрепить наклейку, написать на ней дату, время и расписаться. Это позволит избежать лишних вопросов друг к другу. У швейцарца ещё должен быть блокнотик с разбивкой по числам, где будет чётко указано, кто, когда и какой взял документ. Завтра прошу всех в 12-00 быть в выделенном нам помещении с решёнными вопросами, обсуждавшимися сегодня. Они тепло попрощались, и Алексей вызвал водителя, попросив его развести коллег по домам.
Алексей позвонил Светлане и сказал, что он недалеко от её дома и, если она не возражает, то он с удовольствием зайдёт к ней в гости. Дело в том, что Светлана уже три дня не выходила из дома из-за лёгкой простуды. Ей дома даже легче работается, так как под рукой компьютер, она купила на руках нелицензионные диски с необходимой ей информацией. С помощью Алексея Светлана научилась работать на ПК и просто, как сейчас говорят, отлавливала кайф. Даже её мама иногда просила Светлану залезть в энциклопедию и вытащить необходимые ей сведения. У неё было около сорока дисков с важнейшими сведениями по теме её диссертации, но, к сожалению, язык на дисках в основном был английский или немецкий. Поэтому появление Алексея у неё было не только приятным, но и полезным. Алексей любил приходить к ним в гости, но всегда вёл себя очень сдержанно. Арсений Евгеньевич иногда забывал, что Алексей не у него в прямом подчинении и задавал вопросы, на которые Алексей не считал допустимым отвечать. Он говорил отцу Светланы, что не в курсе дела и советовал обратиться к Глебу Алексеевичу по данному вопросу. С одной стороны это было для Арсения Евгеньевича приятно осознавать, что ухажёр его дочери соблюдает дистанцию, а с другой стороны и обидно, что он не видит в нём близкого человека. Как-то Арсений Евгеньевич спросил у Алексея, если бы был жив его отец, он делился бы с ним информацией по работе. Алексей сказал, что да, но вначале попросил бы разрешение у своего руководства. Дело в том, продолжал говорить Алексей, что любая информация не может принадлежать одному человеку, а вред от её разглашения может коснуться многих.
Алексей явился во время, как раз Анна Владимировна и Светлана накрывали стол и готовились подавать еду. Арсений Евгеньевич был в приподнятом настроении и рассказал всем, что сегодня у них в администрации были заместитель мэра Москвы и заместитель главы Кремлёвской администрации. Они обсуждали вопрос о предстоящих выборах и хотели бы именно в его районе выдвинуть в Государственную Думу бывшего вице-премьера правительства России. Алексей никак не реагировал на слова Арсения Евгеньевича. Когда все расселись за столом, Арсений Евгеньевич сказал, что он с радостью делится со своими родными приятными новостями. А вот Алексей почему-то молчит о том, что недавно был на приёме у Министра и после этого помощник начальника его Главка стал Главой канцелярии министерства. И, как мне сказали, именно доклад капитана Крылова привёл к этой рокировке. Алексей почувствовал себя неловко, он не любил и считал недопустимым говорить о производственных проблемах с людьми не связанными прямо с его ведомством. Но здесь он вынужден был высказаться.
– Да, я был вызван Министром, как лицо, в функцию которого входило лишь пояснение некоторых пунктов доклада начальника Главка. Пригласили меня, так как я имел отношение к подготовке одного из документов. Я могу только сожалеть, что именно мои пояснения привели к отставке незнакомого мне пожилого генерала. Я уважаю своего начальника Главка, не только за его заслуги и профессионализм, но и за то, что именно он опекал меня после смерти родителей, за его помощь при моём поступлении в МГУ и при моём трудоустройстве по окончании Университета. Возможно, его действия имеют под собой в первую очередь интересы Государства. Генерал Седин и раньше видел явную слабость канцелярии в текущей работе, а я, не зная всех этих министерских тонкостей, просто выполнял указания своего прямого руководства по составлению ряда ответов на письма из канцелярии. К сожалению, некоторые сотрудники канцелярии министерства халатно подошли к выполнению своей работы, подставляя под удар своего руководителя, и давали на подпись Министра сырые документы, не придавая этому значения из-за внутриведомственного их использования. Проанализировав эти документы, после подписи их Министром, мы обратили внимание на непредсказуемые последствия в случае строгого их исполнения. Так что моей заслуги здесь нет, а причастность к этому имеется, и я не должен этим гордиться.
За столом воцарилось молчание. Арсений Евгеньевич нарушил его.
– А это правда, что тебе предложили должность первого заместителя Главы канцелярии?
– Да, это так. Я не знаю точно, но генерал Седин сказал, что он был категорически против такого назначения, заранее зная мою реакцию на такое предложение. И он в этом абсолютно прав. У нас в райотделе милиции катастрофически не хватает сотрудников и не только в уголовном розыске. Попробуйте стать на место людей, которым необходима наша помощь, а оказывать её некому.
Арсений Евгеньевич извинился перед Крыловым, но попросил ответить на последний вопрос, который он вправе задать как глава районной администрации.
–Я, – сказал Арсений Евгеньевич, сформулирую его так, что ответ ни в коем случае не заставит тебя нарушить ваши внутриведомственные правила.
– Министр приказал присвоить офицеру своего ведомства звание майора, – как я информирован, – а вправе ли офицер отказаться?
– Нет, – ответил Алексей. – Но офицер хочет верить, что звание ему присваивается не за отставку пожилого генерала, а за качественную и на высоком уровне выполняемую работу.
Арсений Евгеньевич сказал Алексею, что он больше не будет надоедать ему вопросами, так как он видит его недовольство.
– Понимаешь. Алексей, я мог бы обо всём этом спросить у Коржа или Седина, но они воспримут это, как мою заинтересованность видеть тебя членом нашей семьи.
– Папа, ну что ты говоришь! Алексей и я на эти темы никогда ещё и не говорили. А моё мнение ты спрашивал? А Алексея мнение ты знаешь?
– Нет, ни тебя, ни Алексея я не спрашивал. Хотя мама и я носим очки, но мы не слепые. Скажу откровенно, нам Алексей по душе и тебе он не безразличен, мы это видим и чувствуем. Ты у нас единственная дочь и нас за это любопытство можно простить. Крылов – человек феноменальных способностей, и это накладывает на всех нас определённые трудности. Кроме Богом данных способностей, у него маниакальное чувство справедливости и порядка. Сегодня такое время, когда эти качества людей становятся им самим во вред. Я не хотел бы давать оценку происходящего в стране, но и не хочу возврата к старому. Я не знаю, как изменить ситуацию, уровень моих знаний недостаточен для этого. Алексей же очень грамотен и может так статься, что его втянут в политику, его попытаются использовать как лидера, за которым потянутся люди. Беда в том, что всегда за лидером и за порядочным человеком выстраиваются в очередь за дивидендами своры негодяев и карьеристов, поддерживавших его на начальном этапе. И им всегда удаётся оттеснить честных и порядочных людей на обочину. Я поэтому и сам не собираюсь вылезать выше, чем я есть сейчас, хотя предложения были. Но судьба нашей дочери и её счастье для нас важнее всего остального. Скажу откровенно, независимо от вашего решения, мама и я питаем к Алексею чувства родительские. Всё, я замолчал, и хочу только стакан чая, но без сахара.
Некоторое время все сидели молча, и каждый думал о чём-то своём. Алексей поблагодарил за ужин и сказал, что они пойдут поработать над испанской статьёй, посвящённой древним испанским рукописям, обнаруженным в горах Валенсии, совсем недавно.
– Этот материал может пригодиться Светлане в её работе, если только это не очередная фальшивка.
Анна Владимировна запротестовала, она не думает, что в таких исследованиях бывают фальшивки.
– Ещё как бывают, – сказал Алексей. – Существуют разные научные школы и их отцы-создатели борются за ведущую роль их направления. Для них это важно, признают их, тогда и все гранты им, признают других – нет денег, нет возможности продолжать исследования. К сожалению, и в науке та же борьба, что и в обыденной жизни. И если вам говорят, что такой-то ведущий учёный в данной области знаний, не спешите преклонять пред ним колена. Может быть, где-то рядом живёт и работает другой учёный, заслуги которого перед наукой и человечеством намного значительнее. Но обстоятельства сложились так, что он не признан, или ещё хуже, в тени. Тогда его достижения могут использовать другие, выкинув автора на задворки истории. Ваша дочь может привести вам десятки и более таких фактов. Такое типично для любого общества, как коммунистического, так и капиталистического. О нашем обществе нет смысла говорить, так как ещё никто не смог дать ему чёткое и обоснованное определение. Сегодня можно смело назвать его просто бандитским, но учёные не имеют чётких критериев его определения, пока ещё.
Такие беседы часто возникали у Алексея и Светланы, но её родители считали, что специфика работы Алексея сильно влияет на его взгляды и мешает ему признать право на существование происходящим процессам.
Алексей пробыл в гостях немногим более трёх часов, пожелал Светлане не болеть и, попрощавшись с нею и с её родителями, вышел на улицу. Он решил пройтись пешком пару остановок троллейбуса, а потом сесть в метро и добраться домой. Пройдя не более ста метров от дома Светланы, он обратил внимание на автомобиль БМВ, нёсшийся на большой скорости в третьем левом ряду. Внезапно автомобиль сделал резкий поворот вправо и также резко затормозил перед идущей во втором ряду машиной Жигули. Водитель Жигулей успел сдать вправо, но избежать столкновения не было никаких возможностей.
Алексей остановился и решил посмотреть на дальнейшее развитие событий.
Из БМВ выскочили два молодых человека, за ними, неспеша, появился и водитель. Алексей быстро подошёл к водителю Жигулей, для оказания помощи. Из Жигулей вышел молодой парень и, тяжело дыша, сказал, подошедшим к нему ребятам, что они, наверное, пьяны, так как резко его подрезали и затормозили.
Хозяин БМВ сказал, что у него есть свидетели вины водителя Жигулей.
Подошедший к месту столкновения водитель машины, ехавшей за Жигулями, сказал, что он видел, как БМВ умышленно подрезала Жигули. Он ехал довольно долго за Жигулёнком и видел маневр БМВ.
Хозяин БМВ сказал, что спорить не будет. Сейчас подъедет ГАИ, его друг уже вызвал милицию.
Действительно, буквально через три минуты появилась машина ГАИ, и из неё вышел капитан милиции. Он подошёл к столкнувшимся машинам и попросил у водителей права. Затем он сказал, что не прав водитель Жигулей, так как он не соблюдал дистанцию. Свидетель из машины, ехавшей сзади Жигулей, сказал инспектору ГАИ, что он видел, как БМВ подрезало Жигули и резко затормозило. Алексей тоже подтвердил его слова и попросил и его записать в свидетели. Он сам записал свой домашний адрес и телефон, расписался под своими показаниями.
Один из молодых людей, ехавших в БМВ, подошёл к нему и тихонечко посоветовал валить отседова, пока живой.
Алексей попросил его не хамить и ещё раз попросил инспектора ГАИ обязательно прислать ему повестку.
Хозяин БМВ посоветовал Крылову не волноваться, повестку ему пришлют и не одну. Произнёс он это уверенно, нагло улыбаясь и выругавшись нецензурной бранью.
Алексей сказал милиционеру, что такого хулигана можно задержать и за угрозы.
Милиционер никак не отреагировал на слова Алексея и сказал, что милиция разберётся.
Хозяин БМВ сказал владельцу Жигулей, что он попал как минимум на десять штук. После составления акта инспектором ГАИ водители машин снова сели в свои автомобили и поехали дальше.
Алексею не понравилась компания из БМВ, но он не сомневался, что ГАИ разберётся, вызовет свидетелей и накажет автохулигана. На всякий случай он запомнил номера автомашин.
Всю следующую неделю Алексей работал с офицерами из Интерпола. Дважды он приглашал на помощь Сергея, машина, предоставленная Даном Шенецки, выручала его не один раз. Алексей разработал операцию так, что продавцы и покупатели антиквариата угодили в подстроенную им западню. Стрельник организовал сцену задержания таким образом, что шансов на избежание ареста у покупателей практически не было. Арест продавцов обеспечили в последний момент офицеры уголовного розыска Центрального Округа. О предстоящей операции они узнали за пять минут до её начала. Старший группы, старый знакомый Сергея, был предупреждён, что никто из членов группы захвата не имеет права удаляться от него далее, чем на десять метров. То есть возможность информирования преступников, даже если бы в группе захвата был продажный милиционер, исключалась полностью. Шенецки был в восторге от проведенной операции, его коллеги тоже благодарили Крылова и Стрельника. Полковник Шенецки вручил Алексею конверт с деньгами и попросил не обижаться, если маловато. Так как задержание происходило в десять часов утра, то Алексей попросил господина Шенецки разрешить водителю подвести его и Сергея на свою работу. Костя, водитель, сказал капитану, что он получил эту команду ещё раньше от господина Директора московского отделения Интерпол, и сделает это с удовольствием.
Капитан Крылов прибыл на работу, сразу же доложился подполковнику Ткачёву. Через десять минут появился майор Стрельник. Они поздоровались друг с другом, как будто бы не виделись целый месяц, хотя Алексей появлялся в райотделе милиции каждый день. Алексей зашёл в кабинет к Сергею, вынул конверт и подсчитал заработанные ими деньги. В конверте было ровно одна тысяча пятьсот долларов купюрами достоинством в пятьдесят долларов каждая. Алексей отложил триста долларов для нужд райотдела милиции и одну тысячу двести долларов поделил пополам, по шестьсот каждому. Вся работа заняла у офицеров пять рабочих дней. Из них только три дня они были заняты по восемь часов и два дня коротких, включая последний, то есть сегодняшний. Алексей знал из иностранных источников, что эта сумма не на много ниже той, что получает оперативник за границей, но для них эти деньги были манной небесной. Он зашёл в кабинет начальника райотдела милиции и попросил принять триста долларов на нужды райотдела милиции. Он поблагодарил полковника за предоставленную возможность заработать. Алексей сказал, что заработал шестьсот долларов, которые он отдаст своим соседям, так как у них есть проблемы, связанные с отъездом. Корж ещё раз удивился порядочности Алексея, так как он знал от подполковника Ткачёва об участии майора Стрельника в операции и о том, что Сергей, наверняка, получил столько же, сколько и Алексей.
Алексей пошёл к себе в кабинет и попросил старшего лейтенанта Глебова подкинуть ему сводку происшествий за прошедшие дни. Через десять минут он уже читал сводку. Убийства, грабежи, насилия, воровство машин и многое другое. Алексей прекратил читать и вспомнил об автомобильном происшествии, свидетелем которого он был сам. Крылов нашёл таблицу автомобильных происшествий за понедельник и нашёл знакомые номера машин.
Что такое!? Алексей прочитал, что водитель «Жигулей» первой модели, находясь в состоянии лёгкого алкогольного отравления, врезался в автомобиль БМВ. Алексей почувствовал себя не просто задетым за живое, но и смертельно оскорблённым. Он пошёл к Сергею и подробно рассказал ему историю столкновения недалеко от дома Светланы. Он вспомнил номера машин, указанных в сводке, но вспомнить номер машины, которая ехала за Жигулями, он не мог. Ничего, подумал он, найду и второго свидетеля.
Сергей взялся помочь другу, если это дело так его волнует. Через два часа у них были все данные на водителей столкнувшихся автомашин, их адреса и место работы. Как Алексей и предполагал, водитель БМВ был жуликом, ранее судимым за мошенничество, но оправданным за недостатком улик. Водитель Жигулей был студентом последнего курса медицинского института, женат и имеет ребёнка трёх лет.
Алексей решил заехать домой к студенту, а Сергей сказал, что он заедет в ГАИ.
– Там у меня есть знакомый сержант, мой должник, и он всё разузнает. В шесть часов вечера встречаемся на месте.
Алексей поехал на Мало-Палашевский переулок, расположенный около музея Революции, и быстро нашёл дом студента. К счастью, студент был дома. Они познакомились, и студент рассказал, что ему катастрофически не везёт последние три месяца.
– Как напасть какая-то. Мои родители стали жить в этой квартире сразу после войны. И их друзья, тоже были нашими соседями. Три месяца тому назад наши соседи продали квартиру, но их кинули, обманули на двенадцать тысяч. Они, когда уезжали, то сказали нам, что и у нас жизни не будет. Нас выдавят из этой квартиры, так как, купившие их трёхкомнатную квартиру люди, будут выдавливать и нас. И действительно, через три недели к нам явилась дама с предложением обмена или покупки у нас квартиры за большие деньги. Я объяснил ей, что не собираюсь продавать квартиру и прошу нас больше не беспокоить. Через месяц у нас отключили телефон за неуплату междугородних телефонных переговоров. Я смог на АТС доказать, что это не наши разговоры и попросил вообще отключить нам выход в межгород. Я бы ничего не доказал, если бы на АТС не встретил человека, которому оказывал помощь, как врач скорой помощи. Я ведь подрабатываю на скорой помощи. Две недели тому назад меня избили и сказали, что я приставал к чьей-то жене, поэтому мне лучше убраться из этого района вместе с женой и ребёнком. Я написал заявление в милицию, беседовал с нашим участковым, но найти этих бандитов не могут, а их адресов, я, конечно же, не знаю.
Алексей спросил у студента, почему не вызывают свидетелей дорожного происшествия.
И здесь у парня началась форменная истерика.
– Вы представляете, – начал он возбуждённо говорить, – там появились свидетели, парень с девушкой, которых и близко не было в тот вечер. Водителя той машины, что была сзади, я не могу найти. А в милиции мне сказали, что никакого свидетеля на машине под таким номером и не было.
Алексей спросил номер машины, записал его в новый блокнот, который собирался подарить Сергею. Алексей дал студенту свой рабочий и домашний телефон, приказал, именно приказал, звонить ему при любом осложнении ситуации и ничего не бояться.
– Да, а вы не помните, когда была у вас телефонная проблема, когда вы обращались в милицию, и фамилию участкового? – Номер вашей квартиры четыре, а соседской три?
– Бывшие владельцы квартиры номер три все уехали за рубеж или кто-то остался? – спросил Алексей.
– Уехали все, а мне дали генеральную доверенность, им их покупатель сказал, что отдаст деньги, когда выкупит весь второй этаж, то есть и нашу квартиру.
– Всё понятно, – сказал Алексей, – попробуем побороться.– Через пару дней я вам позвоню, а если снова начнут к вам приходить и предлагать продать квартиру, то скажите, что есть покупатель и дайте им мой номер телефона, но только домашний.
Крылов поехал на работу, так как к шести вечера он договаривался встретиться с Сергеем. Сергей уже был на работе и рассказал Алексею, что вся авария – это подставка.
– Капитан, составлявший акт ДТП, в этот день, вообще, был выходной. Поэтому он так быстро и подъехал. Акт полная липа, и свидетели подставные. Я их проверил, оба ранее судимые, мошенники. Машина БМВ ворованная, номера на двигателе и номер кузова перебиты. Оформление и постановку на учёт делали без технического осмотра. Я проверил, под этими номерами двигателя и кузова на учёте стоит и другая машина БМВ, но в другом районе города Москвы. Этот капитан занимается неблаговидными делами, и не раз уже имел проблемы, но заместитель начальника райотдела милиции его дальний родственник и прикрывает его.
Алексей также рассказал Сергею всё, что узнал. Он попросил Сергея выяснить адрес и телефон пропавшего свидетеля, фамилию людей, купивших соседнюю квартиру, осторожно выяснить, кто рассматривал заявление Студента, поговорить с участковым, найти нотариуса, в конторе которого происходила купля-продажа квартиры соседа.
– Эти документы могут быть в Бюро Технической Информации районного муниципалитета.
Алексей поблагодарил Сергея за помощь. Они договорились завтра с утра наметить план действий. На следующий день Алексей с утра занимался текущими проблемами. Лейтенанты Леушев и Ставин, прикреплённые к нему по распоряжению подполковника Ткачёва, принесли Алексею материалы по расследованию убийства в прачечной. Гражданин Дерюгин, задержанный по данному делу, полностью признал свою вину и объясняет это крайне неудовлетворительным состоянием оборудования. Более семи лет не проводились профилактические работы, не заменялись токоподводящие кабели. Он неоднократно обращался к руководству треста, но всегда ответ был один – нет денег. Конечно, говорил он, я должен был закрыть прачечную, опечатать помещение и не допускать сотрудников к работе. Но моё начальство из треста не разрешало это сделать. Если бы он это сделал, то его бы уволили, а на его место назначили другого. Ему осталось всего меньше года до выхода на пенсию, и он сам не хотел терять работу.
Алексей просмотрел бумаги по данному делу и посоветовал офицерам поискать докладные Дерюгина в трест, с требованием ремонта оборудования и замены электропроводки.
– Он виновен, но и не он один.
Алексей позвонил Стрельнику, но в кабинете его не было. Тогда он позвонил в дежурную часть, и там сказали, что Стрельник будет в райотделе милиции через двадцать минут. Он выехал на вызов, поножовщина в гастрономе, есть пострадавшие. Действительно, через двадцать минут появился Сергей и попросил Алексея дать ему Леушева и Ставина на денёк. Он выдаст им задание, а мы займёмся автоделом, такое название Стрельник временно присвоил дорожному происшествию. Крылов сам пошёл в кабинет, где находились Леушев и Ставин, и попросил их параллельно с имеющимся заданием выполнить и ещё одно. Они подошли к майору Стрельнику, получили задание и вышли из здания райотдела милиции.
Алексей и Сергей наконец-то освободились от текущих дел и занялись построением и обсуждением плана по разработке операции автодело. Алексей предложил вновь поработать, как и вчера, раздельно, но в общую копилку.
– Мы уже имеем ясную информацию по ГАИ и капитану, но использовать её сейчас ещё рано. У нас есть информация по БМВ, но её надо раскрутить силами прокуратуры Центрального Округа. Да, и не забыть заняться нотариусом. Если это их бандитский бизнес, а не разовая операция, то нотариус у них прикормленный, то есть и в деле, и в доле. Мой сокурсник, Олег Гречишин, работает в прокуратуре Центрального Округа следователем, давай подъедем к нему и посоветуемся.
– А вдруг он нас подведёт, он же может дружить с районной милицией и с ГАИ. Мы себя высветим, и работать станет труднее, – сказал Сергей.
Алексей ответил, что если он разбирается в людях, то Олег не может дружить с нечистоплотными людьми. Правда, мы почти пять лет не виделись. Он позвонил в прокуратуру Центрального Округа и попросил соединить его со следователем Гречишиным. Телефон взял не Гречишин, а его коллега, и сказал, что Олег Викторович будет точно в одиннадцать. Так как время уже поджимало, то они выехали на машине Стрельника в прокуратуру. Через двадцать минут они уже были в просторной комнате на шесть человек, где за одним из столов должен был быть следователь Гречишин. Но его в комнате ещё не было. Худенький блондин, сидевший около телефона, посмотрел в их сторону и сказал, что если они к Олегу Викторовичу, то через пять минут он будет. Алексей предложил Сергею выйти на улицу и там подождать Олега. Они так и сделали, а через пять минут к ним подошёл сам Гречишин. Он настолько был рад встрече с Алексеем, что попросил Алексея и Сергея подождать его минуту, он сбегает к своему шефу и отпросится на часок. Сергей спросил у Алексея, действительно ли он не видел Гречишина пять лет.
– Вы же были друзьями в Университете? – спросил Сергей.
Алексей подумал и сказал, что друзьями они не были, за все годы учёбы и двух часов не беседовали, но уважение друг к другу, надеюсь, было.
Через пять минут появился радостный Олег и пригласил ребят в кафе напротив прокуратуры. Они заняли столик у окна, заказали кофе, и Олег сразу спросил у Сергея, чем он может им быть полезен. Сергей внимательно посмотрел на Олега и спросил, а что, если просьба не очень корректная. Гречишин рассмеялся и ответил.
– Вы, наверное, работаете не много лет вместе с Алексеем. – Я уверен на сто процентов, что Алексей не пришёл бы с некорректной просьбой. Так же, как уверен, что вы его напарник и вам он доверяет. Хочу Вам сказать, Сергей, что в жизни, если я кому и обязан, так это Крылову. Хотя мы и не были никогда друзьями, но он мне больше, чем друг. Я то вижу, что он по своей скромности не рассказал вам ничего обо мне и о его роли в моей жизни. Ну, ладно, это всё на потом, рассказывайте ваше дело.
Алексей рассказал Олегу всё, что они с майором Стрельником накопали по этому делу.
Олег спросил у Стрельника, знают ли они фамилию этого Студента, так как, зная Алексея, он уверен, что пострадавший им и не друг, и не брат, и не сват.
– Ты, Алексей с годами не меняешься, я всё время просматриваю научные журналы и иногда встречаю там твои статьи. Недавно мне рассказали о новом назначении начальника канцелярии в вашем ведомстве и о молодом капитане, вызвавшем эту перестановку. У меня не было и грамма сомнений, что это твоя работа. Ты знаешь, когда умирала моя мама, то она сказала, что будет спокойна за мою жизнь, если ты станешь моим другом. Ну, дружба у нас как-то не сложилась, но я навсегда твой должник. Хотя, если говорить честно, ненавижу это слово должник.
Алексей попросил Олега не отвлекаться от темы их встречи и предложить дальнейший план действий с точки зрения следователя.
Олег радостно сказал, что фамилии водителя и владельца БМВ ему знакомы, фамилия лица, на чьё имя приобретена квартира номер три по Мало-Палашевскому переулку шесть, тоже у них проходит и не по одному делу.
– Но у них есть какая-то мощная крыша в вашей системе и у нас в прокуратуре. Если подойти к этому делу грамотно и обложившись фактами, подключить кого-нибудь из прессы, то можно разворошить это бандитское гнездо. К слову, Алексей, ты же знаешь, что заместитель главного редактора МК, сын профессора Герасименко. Я не так давно с ним встречался по его просьбе, и он интересовался тобой, ты для него легендарная личность, он сам мне так и сказал. Он мечтал с тобой познакомиться, но его отец просил не втягивать Крылова в их политические игры. Крылов, мол, создан для науки и пусть ею и занимается. Так что я смогу, если понадобится нам тяжёлая артиллерия, подключить Московский Комсомолец. Дайте мне один день на сбор материалов, а ты, Алексей езжай в ГАИ и засветись, выясни, почему тебя не вызвали в качестве свидетеля. Не говори им, где работаешь, а, наоборот, попроси у них фамилию и адрес водителя Жигулей. Сыграй в лоха, но очень настырного и недалёкого. Я понимаю, что тебе это сложно, но так надо. Они передадут о твоём посещении ГАИ водителю БМВ, а тот направит своих быков на разборку с тобой. Я не беспокоюсь о твоей безопасности, так как уверен, в твоей способности защитить себя. Я думаю, что это будут те же люди, что избивали Студента. А что касается пропавшего свидетеля, то я уверен, его запугали те же быки. Попробуйте в ГАИ найти адрес пропавшего свидетеля, я с ним поговорю, покажу ему быков, и всё станет намного яснее.
– Ты, Олег, так уверенно говоришь об этих быках, а вдруг они не появятся?
– Появятся, я знаю этих братков, они и меня запугивали. У меня нет достаточного количества весомых улик, чтобы привлечь их к уголовной ответственности. Я уверен, что на свидание с тобой они придут с оружием для запугивания. Они уверены, что равных им по силе и наглости нет, а тут мы и посмотрим.
– А когда они меня проведают, как ты думаешь? – спросил Алексей.
– Как когда? Сразу же после твоего визита в ГАИ. Надо сообщить соседям, чтобы не проговорились о месте твоей работы, не давали никаких координат. И свой рабочий телефон не давай в ГАИ, сказал Олег и тут же извинился, что яйца курицу учат.
Они обменялись телефонами и договорились поработать вместе. Олег надеется, может быть, сейчас ему удастся выполнить просьбу мамы и стать другом Алексея. Стрельник тоже загорелся этим делом, но взял с Алексея слово, что он расскажет ему историю Олега Гречишина.
Алексей с Сергеем поехали в ГАИ к следователю по автоавариям. Алексей сам нашёл его и поинтересовался тем происшествием. Следователь показал ему акт Дорожно – Транспортного Происшествия и даже заключение о наличии алкоголя в крови у водителя Жигулей. Алексей назвал это абсолютной ложью и попросил адрес водителя. Следователь, удивлённый настырности свидетеля, которого они вызывали, но номер его дома был им же указан в акте неверно. У него номер дома 24, а в акте написано 224. Алексей просил вызвать его для дачи показаний и, заодно, узнал адрес и фамилию второго свидетеля, который тоже не явился почему-то. Хотя нет, были два свидетеля, семейная пара, подтвердившая вину водителя Жигулей. Он вышел из отделения ГАИ и сел в машину. Они заехали к себе на работу, Алексей позвонил Анне Львовне и предупредил о возможных гостях. После этого они распределили между собой обязанности по данному делу, и Сергей настоял на своём посещении Алексея сегодня вечером после работы.
– Заодно, проверим интуицию твоего сокурсника из прокуратуры.
До окончания рабочего дня Алексей и Сергей выяснили всё, что было возможным выяснить по телефону. Алексей позвонил Гречишину и попросил его найти нотариуса, с которым эти бандиты проводят все купли-продажи и кидку клиента.
– Я уверен, что кидают в основном отъезжающих в эмиграцию. Они самые бесправные и уставшие бороться, обрати на это внимание. В БТИ у них тоже есть свои люди, смотри, только не спугни их. Возьми документы на все восемь квартир по Мало-Палашевскому дому номер 6, а там жизнь покажет.
Теперь уже Олег рассмеялся и сказал, что в этих вопросах он дока не меньше, чем Алексей и его друг Сергей.
В шесть вечера Алексей и Сергей поехали домой к Крылову, по пути заехали в магазин и купили не очень дорогие продукты на ужин. Сергей посоветовал тратить деньги смелее, Интерпол нам поможет. Когда они приехали домой, то Алексей узнал у Анны Львовны об отсутствии гостей и предупредил её, что не зайдёт даже перекусить.
– Мы должны ждать гостей.
Анна Львовна сказала, что позвонит и занесёт сладенькое. На том и остановились. Сергей поставил машину во дворе дома, так что если гости уже ждали их, то им не понять, ни откуда Алексей пришёл, ни когда пришёл. Где-то в девятьнадцать двадцать зазвенел телефон, и Алексей снял трубку, включив устройство записи разговоров. С некоторых пор он стал и диктофон носить с собой, школа Стрельника. В телефоне что-то пробурчали, и связь прервалась. Они поняли, что проверяют Алексея на его присутствие дома. Через десять минут раздался звонок в дверь. Сергей зашёл в ванную комнату, а Алексей пошёл открывать.
– Кто там? – невнятно спросил Алексей.
– Ваш агитатор по выборам в городской совет, – ответили ему.
Алексей открыл дверь, и в квартиру вошли два рослых парня, но без папки с агитационными листочками.
Алексей решил не впускать их внутрь квартиры, но один из них закрыл входную дверь, а второй попытался войти в комнату.
Алексей запретил входить, он никого с улицы в дом не впускает в обуви. Мальчики рассмеялись и тот, что стоял у входной двери, сказал Алексею, что если он ещё раз появится в ГАИ со своей галиматьёй, то они оторвут яйца ему и его родителям. После этих слов Алексей понял, что с этими ребятами он поступит жёстко и жестоко.
– Если вы так некультурно говорите, то я иду звонить в милицию.
Он повернулся спиной, к стоявшему около двери в комнату, и сделал шаг по направлению к телефонному аппарату. Здоровяк, а он был высокого роста и какой-то тучный, считая Алексея полным лохом, тоже сделал шаг вперёд. И тут его ждал такой силы удар по голове дверью, что он даже не вскрикнул, а упал намертво. Его напарник, мгновенно подскочивший к Алексею, как-то странно вскрикнул, и, потеряв сознание, тоже упал рядом. Сергей ожидал такого финала, поэтому он спокойно вышел из ванной комнаты и посоветовал сначала позвонить Гречишину, если он дома, и посоветоваться о дальнейшем. Они так и сделали. Олег даже обрадовался происшедшему и сказал, что он едет на такси к Алексею.
– А братки пусть полежат и подождут. Я не ошибаюсь, говоря об их положении, – произнёс он, смеясь.
Телефон был включён на громкую связь, и Сергей громко расхохотался. Увидев голову здоровяка, Сергей сразу всё понял, а вот по второму клиенту не всё было понятно.
Алексей подошёл к Сергею и показал, но очень нежно и без прямого контакта, как это делается.
– У него сломана правая рука в зоне локтя, боль невыносимая, но только первые две секунды нашего контакта, а потом легко. Это у него на три – четыре месяца, а потом и на погоду. Он уже лет на пять не боец, ни в Зоне, ни дома. Думаю, что именно они били Студента.
Через двадцать минут появился Олег. Сказать, что на его лице была написана радость, то это не так. Он весь сиял, светился.
– Ребята, это они, это они, я не ошибся. Я сегодня, где-то около четырёх, пошёл в кафе на Арбате, где ошиваются эти братки, присел за столик, заказал кофе и пирожное. Эти гуси сидели там же, попивая сухое вино. Они узнали меня, я ведь ранее вёл их дело, как я раньше вам говорил, и ничего не смог доказать. Увидев меня, они с иронией послали мне через официанта бутылку шампанского, а я решил их разозлить. Я сказал официанту, чтобы он отнёс им шампанское обратно и передал, что всё равно я их, мудаков, так и передай, посажу. Тогда один из них, этот, что с побитой головой, громко матерясь, сказал, что они мне оторвут яйца и выгонят из прокуратуры. Я допил кофе и вышел из кафе. Я мечтал только об одном, чтобы они встретились с вами, но не надеялся на сегодняшний день. Как я понимаю, вы занимаетесь этим делом полу-приватно и не спешите докладывать своим шефам. И это хорошо, так как мои успехи по работе в прокуратуре оставляют желать лучшего. А всеобщая коррупция не позволяет мне довести в последнее время ни одно крупное дело до суда. Правда, и в судах мои успехи не велики. Я предлагаю такую схему, я с ними поскандалил, они мне угрожали и выследили по дороге к другу, вошли в дом, а здесь напали на меня. Друг, хорошо владеющий самозащитой, сумел оказать сопротивление и задержать их.
– Подходит? – спросил Олег.
– Да, подходит, – ответил Сергей, – ну а дальше куда звонить, кого вызывать?
– Как кого, я звоню в прокуратуру Москвы, сообщаю о нападении на их следователя. Это ЧП, которое должно быть доложено и прокурору городу и одному из прокуроров Генеральной прокуратуры. Кстати, видишь, у него что-то выпирает из куртки, это кастет или нечто подобное. Пусть приезжают с экспертами. Ну, как, даёте мне добро на звонок?
– А откуда Сергей появился? – спросил Алексей.
– Как откуда! Ты и ему позвонил, на всякий случай. Сергей пришёл позже и увидел результат событий.
Олег позвонил дежурному прокурору города и сообщил о происшествии, попросил обязательное присутствие криминалистов. Через двадцать минут в квартиру капитана Крылова прибыла целая бригада сотрудников прокуратуры во главе с полковником юстиции, Старшим оперативным дежурным прокуратуры по городу Москве. С группой был и кинооператор, но Алексей попросил оператора не снимать ни его, ни майора Стрельника на плёнку, учитывая специфику их работы, и не сообщать прессе, что они сотрудники милиции, по крайней мере, пока. Прокурор даже обрадовался этой просьбе, так как можно будет весь успех операции задержания приписать только прокуратуре. Олег попросил дежурного показать по телевидению лица бандитов крупным планом, а всех, кто ранее когда-либо подвергался их нападениям, просить сообщить в органы прокуратуры.
Криминалисты и оперативники обследовали карманы задержанных, нашли два ножа, газовый пистолет и кастет самодельного изготовления. Пришедшие в себя уголовники, ничего не поняли и с трудом встали на ноги. На них надели наручники и проводили в раковую шейку.
Друзья, наконец-то, остались наедине и попросили Анну Львовну сделать им большую-пребольшую яичницу из шести яиц. Это будет наша символическая еда. За поеданием яичницы, Алексей сознался друзьям, что уже второй раз в жизни он не даёт спуску негодяям, плохо говорящим о его родителях. Первый раз в школе, а второй раз сегодня. Для него наказать эту парочку и тех, кто послал их, дело чести. А Сергей сказал, что когда он услышал угрозу того подонка в адрес родных Алексея, то понял, сейчас начнётся. И он не ошибся. Гречишин попросил Алексея научить его азам защиты, так как он завидует своим коллегам, способным дать отпор и даже просто противостоять бандитам. Алексей пообещал попросить разрешение у тренера на работу со своими друзьями и узнать у него перечень разрешённых к обучению приёмов.
– Ничего себе порядки в вашей конторе, – удивился Олег.
Сергей сказал ему, что и он не все способы и приёмы знает, а только те, которые ему разрешено знать и уметь. В полночь Алексей переоделся в спортивный костюм и вышел проводить их к машине, стоявшей во дворе. Сам он ещё сделает пробежку.
– Война войной, а соблюдение и поддержание спортивной формы, залог будущих успехов.
– Это не моё выражение, это любимая фраза нашего тренера.
Они рассмеялись и вышли на улицу.
На следующий день днём по телевидению в программе городских криминальных новостей передали об успешном задержании прокуратурой двух известных в уголовном мире преступников. Показали их лица и попросили москвичей, подвергавшихся ранее их посягательствам, звонить по указанным телефонам. По указанию Гречишина их поместили в одиночные камеры во избежание несанкционированных контактов. Приказом прокурора города Москвы Гречишину объявили благодарность и дали команду организовать под руководством Олега оперативную группу по тщательному расследованию преступлений, совершённых задержанными. Олег попросил разрешение включить в группу майора Стрельника С.С. из уголовного розыска Северского райотдела милиции Москвы. Просьбу прокурора Москвы отправили в Главк генералу Седину, а он переправил её полковнику Коржу.
Глеб Алексеевич пригласил майора Стрельника и его друга капитана Крылова в свой кабинет и попросил рассказать, что же случилось на самом деле.
Алексей подробно, ничего не утаивая, рассказал Глебу Алексеевичу о вынужденном вмешательстве в это дело.
Глеб Алексеевич помолчал пару минут, а потом высказался.
– Вы, господа офицеры, или подведёте меня под монастырь или сделаете генералом. Вы что думаете, я не знал о подключении Сергея к делу Интерпола, я не понимал, что ты, Алёша, искал способ поделиться с ним заработком. Я же понимаю, что вам денег, получаемых в райотделе милиции, как и мне, не просто не хватает на жизнь, но и на нормальное питание. У меня хотя бы премии из Главка, да и знакомые из некоторых продуктовых магазинов за бесценок дают жратву, а вы же и этого не имеете. Ну, Алексей может подработать переводами, и живёт он один. А тебе же Сергей семью надо содержать. Я всё это, мои дорогие, вижу и понимаю. И вы всё делаете правильно, в нашей работе опаснее всего от кого-нибудь зависеть. Я вас поддерживаю и даю добро Сергею официально заниматься этим делом, а тебе, Алексей, поддерживать его. Познакомьте меня с этим следователем, он же с тобой учился, Лёша? Да, Лёша, а как ты выключил того здоровяка? Мне сказали, что у него сотрясение мозга средней тяжести. Ну и научили же тебя, с лёгкой руки генерала Седина! И ещё вопрос, вы же не возражаете, если я доложу генералу правду о задержании. Мне как-то хочется вами похвастаться.
Алексей сказал, что полковник обязан доложить, но Сергей и он просят не умалять заслуг Олега, комбинацию разработал Олег, в кафе на Арбате спровоцировал бандитов он и, вообще, ему дальше копать яму этим негодяям.
Корж пообещал всё сделать корректно, но и об успехах вверенного ему заведения не забывать, ставить в известность Главк и министерство.
Офицеры, довольные напутствием полковника, решили позвонить Студенту, а также выйти на какого-нибудь порядочного офицера из службы внутренней безопасности или из особой инспекции. В этот момент зазвонил телефон на рабочем столе Алексея, он снял трубку и услышал взволнованный голос Студента. Студент смотрел передачу по телевизору и опознал нападавших на него хулиганов. Алексей попросил его не волноваться, а позвонить по телефону в прокуратуру.
– А вы откуда знаете, что это они? – спросил Студент и тут же замолчал. – Ой, спасибо, звоню прямо сейчас. Он положил трубку и тут же снова зазвенел телефон.
Алексей взял трубку, но это снова был Студент.
– Простите, сказал он, а после звонка в прокуратуру, что мне делать? Алексей объяснил, что там ему всё скажут, а беседовать с ним будет следователь Олег Викторович Гречишин, и он сделает всё, как положено.
– Алексей, – спросил Студент, – а я могу рассказать следователю о квартире соседей?
– Не только можешь, но ты обязан это сделать.
– А у меня есть список обманутых ими людей при покупке квартир, так его тоже дать следователю? Мне этот список передал наш сосед, которого обманули покупатели.
– Тоже дай, но копию списка, а оригинал оставь себе. Всё, будь здоров, звони. Да, если к тебе явится водитель БМВ и попросит не давать показания на задержанных бандитов, а он, за твоё согласие, не будет требовать возмещения убытков по аварии, так ты постарайся записать разговор на диктофон.
– Что, нет диктофона? Возьми взаймы у друзей. А ему скажи, что подумаешь над его предложением.
На этом разговор закончился, и Алексей продолжил беседу с Сергеем.
В выходные Алексей созвонился со Светланой и предложил ей пойти на выставку французских живописцев, представителей постимпрессионизма. Алексей сказал, что он совершенно не знаком с этим пластом французского искусства и ему это было бы полезно, а Светлане просто необходимо для большей полноценности её диссертационной работы. Он узнал о выставке из рекламного сообщения. Светлана спросила Алексея, не будет ли он возражать, если и её мама пойдёт с ними. Папа уехал в командировку на десять дней и мама очень скучает. Алексей, не задумываясь, согласился, так как он чувствовал какую-то материнскую доброту Анны Владимировны по отношению к себе. Нет, он не мог жаловаться на отношение к себе Анны Львовны и её мужа при жизни Дмитрия Ивановича и после его смерти, но здесь он ощущал и какую-то внутреннюю потребность в нём. Он видел и чувствовал в ней близкое ему существо, а его отношение к Светлане с каждым днём всё больше и больше напоминало романы о любви. Светлана попросила Алексея пригласить её с мамой к нему в гости. Алексей сказал, что нет проблем, и он готов прямо после посещения выставки отправиться с ними к себе домой.
– Что, прямо сегодня, через три часа? А ты не боишься, что нам что-нибудь не понравится, что у тебя нет достаточного количества еды, чтобы угостить нас.
– Я поэтому и приглашаю сегодня и сразу, чтобы вы не подумали о моей подготовке к вашему приходу. Я хочу, чтобы меня принимали таким, какой я есть, независимо от погоды.
Действительно, через три часа после посещения выставки они все вместе сели в такси и быстренько добрались к дому Алексея. Правда, мама Светланы не хотела идти в гости к Алексею, чтобы случайно не поставить его в неловкое положение. Алексей как будто читал её мысли и сказал, что ей не надо переживать из-за боязни его случайно обидеть.
– Я к вам отношусь настолько хорошо, что у вас и не получится меня обидеть.
Они поднялись лифтом на третий этаж, Алексей открыл дверь, и гости вошли в квартиру. Мама Светланы хотела снять обувь, но Алексей сказал, что дорогих ему гостей он не просит снимать обувь. Ковров у него на полу нет, а убирать квартиру раз в неделю для него не проблема. Алексей позвонил Анне Львовне и сообщил, что он уже дома. Гостям он пообещал познакомить их со своими соседями, которые дали ему возможность учиться в школе и в Университете, полностью освободив от домашних забот. К сожалению, муж Анны Львовны, Дмитрий Иванович, в том году умер, и Анна Львовна осталась одна с сыном и дочерью, недавно вышедшей замуж.
Через некоторое время Анна Львовна, одетая в домашний халатик, зашла к Алексею. Когда она вошла в дом и увидела гостей, то сказала Алексею, что он не прав, не предупредив её о гостях. Она вернулась в свою квартиру, переоделась и нарядная пришла знакомиться. Пока Анна Владимировна и Анна Львовна мило беседовали друг с другом, Лёша показывал Светлане свою библиотеку, рассказывал о каждой книге и так подробно, что было понятно, он их читал и не раз. Светлана знала о знании Лёшей шести иностранных языков, но видеть художественную и специальную литературу на этих языках, множество закладок с выписками на языке оригинала, написанными рукой Алексея, это удивляло и ошеломляло её.
– Эта библиотека собиралась мамой и папой, я продолжил эту работу где-то после третьего курса, когда появились свободные деньги. Сейчас я не могу покупать книги, интересующие меня, но некоторые библиофилы, мои знакомые, иногда обращаются ко мне, как к переводчику, и я им помогаю. Они дарят мне книги, зная круг моих интересов. Мне очень легко писать научные статьи, так как у меня всегда под рукой книги и информация, которую я могу почерпнуть из них. Правда, скоро всё это потеряет свой смысл, так как ПК вытеснят книги, как источник информации. Но никогда ПК не заменит теплоту общения с книгой холодностью букв на экране. Может быть, я не прав, но ПК – это как-то не человечно. Но диски я покупаю в большом количестве и узнаю очень много нового, благодаря записанной на них информации.
Светлане показалось, что она может слушать Алексея часами, и ей всё время будет интересно. Так они говорили ещё минут сорок, пока в библиотеку не вошла Анна Владимировна и пригласила молодёжь к столу. Анна Львовна сказала, что они со Светочкиной мамой наскоро сделали лёгкий стол. Алексей сказал, что на его взгляд стол не очень лёгкий, ему надо будет три дня бегать по пять километров, чтобы сбросить эти калории. Все посмеялись над этим и начали пробовать приготовленные блюда. Вечер прошёл очень хорошо, и Алёша поехал проводить Свету и её маму до их дома. Он сказал, что тогда он будет меньше за них волноваться. Анна Владимировна поблагодарила Алексея за интересный день и просила чаще к ним приходить в гости и просто так. Анна Владимировна запротестовала, когда Лёша решил снова взять такси, и сказала, что поедет, как обычные люди, в метро. Они прошли пешком одну троллейбусную остановку и спустились в метро. В вагоне метро было очень мало людей, и поезд ехал слишком быстро, а Светлане хотелось ехать и ехать с мамой и с Алёшей. Наконец, поезд приехал на их остановку, они вышли из вагона, потом эскалатор и улица. Ещё десять минут ходьбы и такой прекрасный день закончился. Мама Светланы всю дорогу думала о чём-то своём и даже не заметила, как они подошли к подъезду своего дома. Вахтёр, почему-то стоявший на улице, а не за своим местом внутри подъезда, услужливо открыл дверь и пожелал всем спокойной ночи. Он поздоровался и сразу же попрощался с Алексеем, который у него всегда вызывал симпатию своим уважительным отношением и скромностью. Алексей медленно пошёл к станции метро, сел в поезд и уехал к себе домой. Он понимал, что Светлана и её родители ждут от него определённости, а как он мог её дать, если сам для себя не мог определиться и боялся принять решение. Если бы были живы мама и папа, то они бы помогли ему, а их, к несчастью, нет рядом с ним.
В понедельник с утра подполковник Ткачёв и полковник Корж вызвали Сергея и Алексея к себе и попросили доложить об операции автодело.
Офицеры подробно, в деталях, доложили всё.
Нужна ли вам помощь, спросил Глеб Алексеевич.
Сергей ответил, что им нужен честный человек из особой инспекции или службы внутренней безопасности.
– Мы точно знаем, что авария подстроена, капитан ГАИ в тот день официально не работал, акт ДТП подделан, адреса реальных свидетелей изменены. Номер квартиры Крылова 24, а инспектор ГАИ дописал ещё одну двойку впереди, и свидетель не получил повестку. Экспертиза подтвердит дописку цифры, так как 24 Алексей писал своей рукой, а ещё одну двойку дописал капитан ГАИ. Более того, я уверен, что нигде не прошёл вызов машины ГАИ на аварию, так как на вызов выехала бы другая машина, и ждали бы её не три минуты. Этих фактов достаточно для привлечения капитана к уголовной ответственности. Но самое главное, что авария была подстроена с целью, заставить Студента продать квартиру каким-то определённым людям. Человек, купивший квартиру соседей, и кинувший их на двенадцать тысяч долларов, приобрёл её не для себя, и квартиру Студента хочет тоже приобрести не для себя. Когда он заимеет и вторую квартиру, то перепишет их обе на одного, но очень большого начальника.
Дальше докладывать продолжил Алексей. Он думает, что это дело связано с именами достаточно больших чиновников, а может быть и сотрудников их ведомства:
– Это мне подсказывает мой нюх. И ещё мой нюх мне подсказывает, что заместитель начальника райотдела милиции Центрального Округа замешан в этом деле. Но не для себя, так как по нашей информации он живёт с женой в большой квартире из четырёх комнат в центре Москвы. И у его дочери с мужем имеется аналогичная квартира. Вывод: есть более высокий заказчик, ранг которого позволяет проводить такие наезды на людей. Мы поэтому и просим свести нас с честным и неподкупным офицером из особой инспекции или из службы внутренней безопасности. Капитан ГАИ в любом случае не сдаст заказчика, а владелец соседней квартиры обязательно знает его в лицо. Он может не знать, кто он по должности, но лицо его помнит, квартиру то свою будущую он хотя бы раз, но приходил смотреть.
Ткачёв сказал, что его друг по милицейской Академии служит в особой инспекции Главка и в его честности он не сомневается. Он обещал ему позвонить, только зайти к нему для переговоров должен ваш друг, следователь из прокуратуры. На этом и закончили разговор.
Алексей позвонил Олегу и попросил о встрече. Олег сказал, что и он имеет, что сказать, и ждёт их в кафе напротив прокуратуры. Через двадцать минут офицеры уже пили кофе и мирно болтали. Олег рассказал о своих продвижениях в деле. Он выяснил в БТИ фамилии всех предыдущих владельцев квартир под номерами 1,2,3,5,6,7 и 8. Квартиры 1 и 2 на первом этаже занимают бывшие чиновники средней руки. Эти квартиры ими получены более двадцати лет тому назад, поэтому для нас они не представляют никакого интереса. Квартира под номером 3 приобретена на некого Садыкова, известного в криминальном мире под кличкой Мягкий. Что представляет особый интерес для нас, так это то, что водитель БМВ – это сын Садыкова, но его фамилия иная. Он записан на фамилию матери, поэтому мы и не обратили сразу своё внимание на это совпадение. В квартире номер 4 около сорока лет живёт семья Студента, сначала он с родителями, а после их смерти, он со своёй женой и ребёнком. Квартиры 5 и 6 занимает семья Зверевых. Муж, жена и двое детей. Девичья фамилия Зверевой – Дёмина. Дёмин С.Я., отец Зверевой, работает помощником первого заместителя мэра Москвы. До их вселения в эти квартиры, 5 квартира была приобретена на фамилию Садыков, а 6 на фамилию Зверева. Через некоторое время и квартира 5 была переписана на семью Зверевых. Квартиры 7 и 8 выкуплены у их бывших владельцев в самом начале перестройки. Правда, их не выкупали, а просто предоставили пожилым людям, проживавшим в них, равноценное жильё на первом этаже соседнего дома. Эту же, объединённую впоследствии площадь, предоставили неким Сташевским. К сожалению, я не могу установить, чьими родственниками они являются, но ясно одно, что в двадцать пять лет такую квартиру простым людям не дают. Таким образом, Садыков у нас высветился дважды по этому дому, а его сын проявил активность в вымогательстве. Теперь, что касается капитана ГАИ. Он действительно родственник заместителя начальника райотдела милиции Центрального Округа, его жена двоюродная сестра капитана. Но их совместная работа началась задолго до их породнения. Они одного года рождения и вместе служили в одном полку. То есть, как говорят, дружба, скреплённая кровью. Хотя в то время и войн никаких не было. Я проверил по своим каналам этого зама, но он не замечен в жажде накопления. Он служака, поэтому мы и сделали вывод, что он выполняет чей-то заказ. Кто заказчик? Это мы и должны выяснить. Без подручных технических средств наблюдения с этой задачей мы не справимся. Этим я и хочу попросить именно вас и заняться.
Сергей сразу же предложил подключить к этому Жукова из комитета, но Алексей был категорически против этого предложения. Во-первых, сказал он, профиль Жукова – это работа Посольств, во-вторых, наши шефы не поддержат нас в этом. У нашей системы есть своя служба, имеющая все возможности для такой работы. Подождём сообщения Ткачёва о его контакте с другом из особой инспекции.
Насчёт нотариуса, сказал Олег, я советую пока воздержаться от каких-либо действий, чтобы не испугать раньше времени всё это кодло. Встреча друзей подошла к концу, Алексей сообщил Олегу результат телефонной беседы со вторым, не явившимся свидетелем автоаварии. Он узнал в задержанных быках, угрожавших ему лиц, но там был и третий, водитель БМВ, а пока он на свободе, то свидетель просто боится давать какие-либо показания. Нам надо решить, что делать с Садыковым младшим. Задерживать его ещё рано, нет улик, а после задержания капитана ГАИ улик будет достаточно. Надо всё сделать, чтобы он не исчез из Москвы. Дать ориентировку на исключение возможности покинуть Россию. Есть вариант, предложил Алексей. Пусть Студент подаст заявление в прокуратуру на Садыкова младшего по факту принуждения к сокрытию преступных действий задержанных быков. Его заявление в прокуратуру позволит тебе начать превентивные шаги, то есть запрет на выезд из города и другие. Олег поблагодарил Алексея за идею, и на этом они распрощались. Сергею и Алексею пришли сообщения на выданные им с утра пейджеры, о необходимости связаться с дежурным по райотделу милиции. Сергей позвонил из уличного автомата и попросил связать его с дежурной частью. Дежурный, узнав майора по голосу, сообщил, что его, Крылова и какого-то Гречкина просят в 17-00 быть у первого. Для телефонных разговоров в райотделе милиции было правило называть Коржа первым, его замов вторым и третьим. Все офицеры посмеивались над этой конспирацией, и так как заместитель Коржа по общим вопросам, точнее, хозяйственным вопросам, не отличался большим умом, то по райотделу милиции ходил стишок: первый третьего зовёт, где мой милый идиот? А второй ему в ответ – идиота в хате нет. Сергей и Алексей позвонили Олегу, и он пообещал быть в их райотделе милиции в это время.
Сергей и Алексей поехали на работу. За эти дни накопились вопросы по текущей работе, подполковник Ткачёв всегда подчёркивал им, что от обязанностей по работе в райотделе милиции их никто не освобождал. Так как на работе в УГРО почти все сотрудники разошлись по заданиям, то Сергей и Алексей в спокойной обстановке ознакомились со сводками по городу, по району и подготовили ответы на письма сверху. Секретарь Ткачёва, она же и секретчик отдела, забрала их отчёты и положила на стол подполковнику Ткачёву. В 16-45 в райотделе милиции появился Олег Гречишин, друзья встретились снова, и в 17-00 их пригласили к полковнику Коржу в кабинет. Офицеры зашли в кабинет, доложились, как принято, и представили присутствующим следователя прокуратуры Центрального Округа Гречишина Олега Викторовича. В кабинете, кроме полковника Коржа и подполковника Ткачёва, был незнакомый мужчина пятидесяти с небольшим лет. Полковник Корж представил прибывшим ответственного сотрудника особой инспекции по личному составу Главка, полковника Ермаша Игоря Васильевича. Игорь Васильевич сообщил офицерам, что интересующие их лица и раньше попадали в поле зрения их отдела, но фактов и улик было маловато. Вышестоящее начальство не советовало им с такими результатами начинать активные действия, так как последствия для них самих могут быть непредсказуемы.
Полковник Корж посоветовал пришедшим офицерам и Ермашу перейти в другое помещение и в узком кругу продолжить беседу. Алексей пригласил в свой кабинет, и все поддержали его предложение. Когда все зашли в кабинет, то Олег дал рукой знак на молчание, полез в свой портфель, достал какую-то коробочку и походил с нею по кабинету, проверил телефонный аппарат, а потом просто вынул штекер из телефонной розетки. Закончив свои манипуляции, он извинился перед коллегами и сказал, что знаком с несколькими операциями, неудачи в которых следовали одна за другой из-за отсутствия такой коробочки.
– Прошу понять меня правильно и не обижаться, – сказал Олег.
Потом они приступили к разговору. Сергей и Олег доложили в мельчайших подробностях всё дело, объяснили невозможность дальнейших действий из-за недостатка информации. Олег попросил Ермаша установить прослушки в кабинете начальника и его заместителя в райотделе милиции Центрального Округа. Желательно и их телефоны поставить на прослушку.
Ермаш сразу сказал, что телефоны поставить на прослушку он с трудом, но сможет. А прослушку в райотделе милиции поставить не реально.
И тут Сергей предложил вариант. Дело в том, сказал он, что неделю тому назад в школе у моего старшего сына отменили занятия. Причиной отмены послужил звонок о наличии разлитой ртути в здании школы. Приехали специалисты из службы по борьбе с радиоактивными загрязнениями окружающей среды, и почти весь день проводили дезактивацию. Суть моей идеи такова, мы разливаем пару грамм ртути в дежурной части райотдела, по телефону сообщаем об этом в дежурную часть милиции города, потом приезжает группа по дезактивации, с внедрённым в неё вашим специалистом по установке подслушивающих устройств. Необходимость в дезактивации во всех кабинетах вызвана тем, что перенос ртути возможен и на подошвах обуви сотрудников. Желательно, чтобы инициатива в дезактивации кабинетов руководства исходила от начальника райотдела милиции или его заместителя.
Ермаш поддержал такую идею операции, но спросил о методике заноса ртути в помещение.
Алексей сказал, что как раз это проще простого. На подошву обуви клеится упаковка в два – три грамма ртути и растирается в дежурной части во время ожидания обязательно отсутствующего там сотрудника райотдела милиции. Занесенное количество ртути должно быть абсолютно безопасным для людей, но и достаточным для регистрации.
Ермаш спросил Сергея, как у него возникла эта идея. Сергей ответил, что он объяснит, но просит поверить ему.
– У меня был школьный приятель, с которым я случайно встретился лет десять тому назад. Он имел в школе кличку везунчик. Но не потому, что ему всегда везло, а как раз, наоборот. Я спросил его о жизни, и он поделился рассказом о его последнем приключении. Дело в том, что он был прирождённым изобретателем и это кормило его не просто хорошо, а очень хорошо. Достаточно сказать, что он в те времена имел два автомобиля Жигули, и обе машины были ему подарены заводом изготовителем. За одиннадцать других изобретений, он получил сумму, позволившую ему приобрести бывшую дачу Шверника Н.М., был такой деятель в ЦК. Одним словом, и без капитализма, он был капиталист. Но была у него одна слабость – девочки. Ещё в школе он бегал за всеми девчонками нашего и соседнего классов. Он влюблялся во всех девочек и находил в каждой что-то хорошее. В двадцать пять лет он, наконец-то, женился, но полностью остановить свои душевные порывы он всё же не смог. Долгое время всё проходило у него относительно спокойно, но однажды страсть к девочкам загнала его в глухой угол. Он подхватил триппер, была такая лёгкая, с современной точки зрения, болезнь и, относительно сложная, по тем временам. Он сразу же обратился к венерологу, буквально на второй день после ощущения определённых неудобств. Врач определил сразу название болезни и сказал, что три укола и сто рублей снимают все проблемы с гарантией. Мой друг вначале обрадовался, но вспомнил, что он, наверное, заразил и свою жену, так как в день приобретения этого подарка спал и с супругой. Врач расстроился не меньше клиента, так как, возможно, возникла ещё проблема и у жены, а избежать необходимости ввода её в курс дела нет никакой возможности. Я раньше говорил вам, что мой друг был гением по части изобретений, так вот что он придумал. Он повесил в подъезде объявление от имени районной поликлиники об обязательной вакцинации всех жильцов. Прошедшим эту процедуру бесплатно выдаётся по три килограмма сахара. Как раз в тот год с сахаром были проблемы, поэтому для жильцов это было мощным стимулом. Врач согласился провести вакцинацию за девятьсот рублей витамином В всем жильцам, а его жене за те же сто рублей, но не витамином В, а, положенным при лечении триппера лекарством. Мой друг сказал, что доктор потом случайно узнал о его финансовых возможностях и чуть не получил инфаркт от недополученной прибыли. Мой друг, конечно же, отдал бы и в пять раз большую сумму за вакцинацию подъезда. Именно эта история и подтолкнула меня к такому решению для установки подслушек.
Сказать, что в кабинете у капитана Крылова пять минут не смолкал гомерический смех, будет не полной правдой. Во время дальнейшего продолжения беседы по делу, вновь и вновь раздавался смех, так как Ермаш и Гречишин ещё долго не могли прийти в себя от истории с вакцинацией. Через час офицеры разошлись по домам.
Во вторник в райотделе милиции Центрального Округа произошло ЧП, но прибывшая на место специальная группа из специалистов по радиоактивным излучениям быстро нашла источник заражения, разбитый термометр. В целях общей профилактики, по указанию начальника райотдела милиции дезактивация была проведена во всех помещениях, включая подсобные помещения и подходы к райотделу милиции. Так как известие о ЧП поступило в 19-25, то профилактические работы проводились в строго секретном режиме. И всё-таки вездесущие газетчики проведали о происшедшем, и в среду райотдел милиции Центрального Округа был почти без посетителей. Через два дня о происшествии вообще никто и не вспоминал. А через три дня Ермаш позвонил Гречишину и попросил всех собраться на конспиративной квартире в 17-20. Адрес квартиры он сообщит ему отдельно. Действительно, минут через двадцать после возвращения в свой кабинет из туалета, Олег обнаружил на своём рабочем столе записку с адресом. Олег позвонил Сергею и Алексею на пейджер и попросил связаться с ним немедленно. Офицеры ему позвонили через десять минут и договорились о времени и месте встречи. Место встречи он не назвал, но сказал, что там же, где его высадил из машины Сергей после вечеринки у Алексея. Алёша понял, что их ждут интересные факты. В 17-19 они зашли в незапертую дверь конспиративной квартиры. Когда они захлопнули дверь, то включилась электрическая защёлка, и любое проникновение в помещение снаружи исключалось.
Ермаш сразу же приступил к делу. Он дал прослушать записи разговоров как телефонных, так и в помещении, но только тех, которые касались сугубо их дела. Алексей попросил дважды прокрутить телефонные разговоры начальника райотдела милиции Центрального Округа с Главком. Телефонные разговоры зама, имевшие отношение к их делу, не выходили за рамки райотдела милиции. Интерес представил разговор зама с капитаном ГАИ в кабинете. Они обращались друг к другу на ты, и капитан сообщил заму, что быки могут сдать его по делу с ДТП. Они не знают, где он работает, а выйти на райотдел милиции и ГАИ района не составит труда. Закрыть и похерить дело о ДТП бессмысленно, так как оно прошло по сводкам. Может дать задним числом распоряжение о привлечении его к работе в тот день с целью негласной проверки других сотрудников ГАИ. Но всё это шито белыми нитками и Гречишин, а именно он занимается этим делом, положит их на лопатки сразу и бесповоротно. Может попросить Мягкого на это время отвезти сына в Дагестан, пусть там пересидит трудное время. Лучше, конечно, на Кипр или в Польшу, там у него друзья. Самое лучшее в Польшу, так как на этой границе пограничники не всегда фиксируют проезжающих. Ехать в Польшу через Украину. Масло кашу не испортит. Зам согласился и спросил, как дела со Студентом. Капитан ответил, что Студент упирается во всю, в ГАИ приходил его свидетель, какой-то Крылов и кричал, что всё это фальшивка, и он сообщит прессе, ну, и другие угрозы.
А у тебя есть его полные данные, поинтересовался зам. Капитан сказал, что есть, и, что интересно, он друг Гречишина, следователя.
– А откуда ты знаешь?
– Так быков сынок «Мягкого» посылал по его адресу, а там оказался следователь. Вот они и думают, что гасить хотели следака, так как ещё днём быки поскандалили с ним в кафе и угрожали ему.
– Ну и мудаки, – произнёс зам.
– Вот, вот, и Гречишин сказал им в кафе то же самое.
– Надо как-то передать быкам, что именно следака они искали, он их оскорбил, и им это позорно. Если они укажут на Крылова или, как там его, то будет плохо и я тебе не помощник.
– Ну, ты даёшь, – возмутился капитан. – Я что, по своему желанию занимаюсь той хатой. Иди к шефу и говори, что ничего не выходит, полный ****ец.
– Я ему не могу это сказать, так как он пять раз на день говорит мне, что скрипач его уже достал, требует ускорить. Скрипач тоже не себе готовит хату, он всегда старается внешне жить скромно. Они же привыкли всю жизнь не высовываться, быть как мышки. Хотя мне говорил один друг из его отдела, что бабок у скрипача выше крыши. Ладно, ты иди, а я пойду, посоветуюсь с шефом. Мне это дело тоже на хер не нужно. Один головняк, а за что, за копейки от Мягкого.
– Ну, и как, – спросил Ермаш.
Офицеры сидели молча и в полной прострации. Эти разговоры зама говорили о многом. Алексей попросил Ермаша дать послушать телефон начальника райотдела милиции.
– Я думаю, – сказал Алексей, – что скрипач – это какой-то большой начальник в МВД, и в детстве он играл на скрипке или очень любил этот инструмент. Вероятнее всего, по национальности он еврей. Но квартирой занимается не для себя, а для ещё большего начальника, который сможет нам запросто сломать хребет, если мы не обложимся бумагами, как хамса в бочке и не перепишем компромат на ещё штук по пять кассет и каждому.
– Игорь Васильевич, не тяните, включите начальника райотдела милиции, – попросил Крылов.
Ермаш улыбнулся и включил запись телефонных переговоров начальника райотдела милиции. После прослушивания дважды тридцатиминутных записей, картина стала прозрачной и простой. Скрипач – это начальник отдела по борьбе с организованной преступностью МВД России, действительно еврей по национальности, полковник Флеш Фридрих Зельманович. Генералом он не стал только из-за своей национальной принадлежности. Его двое детей с семьями ещё в том году уехали в Германию, так что полковник живёт только с женой, русской по национальности. Знающие Флеша люди, говорят, что его отец был близким человеком всех руководителей КГБ до Семичастного, потом вышел в отставку и быстро умер. Как и его отец, полковник Флеш был нужным человеком почти для всей верхушки МВД. Так как поставить прослушку у Флеша не реально, технари еженедельно, а то и чаще, проверяют кабинеты на наличие установленных подслушивающих устройств у чиновников такого ранга, то мы можем довольствоваться только записью его разговоров по телефону с начальником райотдела Центрального Округа. Поставить телефон Флеша на прослушивание можно только с разрешения Министра, а он разрешение, конечно же, не даст. А если учитывать полный непрофессионализм нашего Министра, то можно после сообщения ему о проводимой работе, сразу заказывать себе гроб.
И тут Игорь Васильевич заулыбался и сказал, что удача приходит к тем, кто в неё верит.
– Вы обратили внимание на слова Флеша начальнику райотдела милиции, что надо бы встретиться. Я и искал разговор о встрече, но его не было. Тогда я поднял все разговоры в райотделе и понял, Флеш по вертушке звонил начальнику райотдела милиции, и я нашёл эту запись. Не телефонную, а слова:
– Да, понял, в 18-00 в садике.
И мы рискнули, подъехали в 17-00 к садику около МВД и ждали с дистанционкой появления Флеша. Мы уже увидели полковника, а Флеш всё не появлялся. С опозданием в пятнадцать минут он подошёл к сидящему на скамейке полковнику. Извинился, объяснив задержку, нахождением с начальником Главка по борьбе с организованной преступностью у первого заместителя Министра МВД России. На встрече был заместитель Главы администрации Президента, как раз опекающий их. Всё это Флеш рассказывал, не запинаясь, и сразу же перешёл к делу. Включаю запись:
– Ты же понимаешь, почему я попросил встретиться. Начальник Главка сегодня говорил со мной и остался недоволен, что никак не решается вопрос с той квартирой. Он пообещал своей дочери в подарок на свадьбу всю эту квартиру. Ты же понимаешь, сказал он мне, что об этом подарке знает и мой будущий тесть. Он всё-таки большая фигура в администрации Президента, и выглядеть болтуном в его глазах я не имею права. Теперь ты понимаешь, каково мне смотреть шефу в глаза, – продолжил Флеш. – Давай форсируй. Предложи жильцам из четвёртой квартиры большие деньги, и они не устоят. Ну, так потеряешь своих пять-десять штук, зато потом всё это окупится с лихвой. Кончай жить сегодняшним днём, думай о завтрашнем дне. Скоро и сына твоего надо будет устраивать к нам на работу, а как мне к шефу обращаться, если мы такой небольшой вопрос не можем решить.
Сейчас начнёт говорить полковник, комментировал Ермаш:
– У нас возникли проблемы с хозяином этой квартиры. Он написал жалобу и она в прокуратуре, разбирает её следователь, некий Гречишин. Я не имею на него выхода. Помогите мне, Фридрих Зельманович. Только на ваши связи и надежда.
Далее Флеш:
– Ладно, я подумаю.
Всё, больше нет записи, они поменяли своё положение, а наш оператор не смог подойти с другой стороны к объекту. Я думаю и этого достаточно, сказал Ермаш и внимательно посмотрел на молодёжь. На лицах молодых офицеров был написан не то чтобы страх, но смятение и растерянность, так это уж точно.
– Так что будем делать? – спросил Ермаш. – Дело то Ваше, я всего лишь обслуживающий персонал.
И тут слово снова взял Алексей.
– Видите ли, – сказал он, я и предполагал, что в деле замешаны большие дяди и не вижу никакой трагедии в раскрывшихся фактах. Сейчас они все вместе, а начнём их крутить, начиная с маленьких фигур и вверх, самые верхние откажутся от маленьких и от квартиры тоже. Мы единственные, кто может помочь Студенту и обманутым жуликами людям. Не к лицу нам опускать головы. Нам необходимо иметь копии всех переговоров, как телефонных, так и от подслушки помещений. Далее, я встречусь с заместителем Главного редактора МК, попрошу его сделать статью о квартирных мошенниках и, непонятно почему, поддерживающих их милицейских чиновниках, попрошу пройтись только по капитану из ГАИ и потребовать не только убрать такого человека из органов, но и придать суду. После статьи, конечно же, капитана уволят из милиции. И как только появится ответ из пресслужбы МВД о принятых мерах, появится вторая статья о заместителе начальника райотдела милиции, выполнявшем задание начальника райотдела милиции по захвату квартиры номер четыре. К этому времени мы обязаны получить санкцию на арест сынка Садыкова и капитана ГАИ. Сразу же, после проведенных арестов, надо будет собрать много материалов о квартирных делах Садыкова, и его тоже привлечь, посадить на время следствия. У нас есть все заявления о мошенничестве от пострадавших, а нотариуса я уговорю во всём признаться, так как она, в противном случае, лишится лицензии на свою деятельность, а я объясню ей, что и к уголовной ответственности её можно привлечь. Пока они будут в тюрьме, в МК снова выйдет статья, в которой без какого-либо указания на лица будет написано о некоторых чиновниках, которые в угоду начальству, по своей собственной инициативе творили беззаконие, компрометируя своими действиями ответственных лиц. Вот тогда они и закопошатся. Судьба Флеша, начальника райотдела милиции Центрального Округа и его зама мне кажется уже решённой. Под суд они, к сожалению, может быть, и не попадут, но работы лишатся. Начальником Главка займёмся потом. Все переговоры с фигурантами нашего дела впредь надо вести только под диктофон, для суда этого недостаточно, а для снятия с работы вполне хватит.
На следующий день прокурор Центрального района вызвал Гречишина к себе и поинтересовался успехами по истории с бандитским нападением на него. Выслушав короткое сообщение Олега, он сказал, что отлично, быков посадят, как и положено, а дело можно закрывать. Олег согласился, но попросил дать письменное указание, так как у одного из пострадавших от бандитов оказался какой-то родственник в МК и он готовит материал по этому делу. Не хотелось бы мне попасть к нему на бумагу, может быть, подождём, немного. Прокурор подумал и согласился. Он для себя решил, что не будет подставлять голову за этого старого еврея.
– Ему то что, повернётся и уедет к своим деткам в Германию, там у него, наверное, не один лимон отложен, а мне в России жить и детям моим тоже, если, конечно, уехать раньше не смогут.
С такими мыслями он попрощался с Олегом и пожелал ему успехов. Гречишин собрал все необходимые документы, показания свидетелей и получил санкцию на арест капитана ГАИ. Все документы по автоаварии были изъяты, экспертиза подтвердила факт подделки в акте ДТП. Капитан был арестован и препровождён в изолятор временного содержания под стражей для сотрудников правоохранительных органов. В тот же день в МК появилась первая статья с подробным описанием ДТП и с фамилиями участников происшествия. Вечером того же дня прокуратура задержала сына Садыкова, предъявив ему в дополнение ещё и регистрацию ворованного транспорта и оформление его по поддельным документам. В статье был дан чёткий намёк на поддержку капитана ГАИ руководством райотдела милиции. Там даже была фраза: А может у руководства райотдела милиции есть какие-то основания поддерживать капитана или они это делали по заданию сверху.
Буквально через день из Главка, за подписью начальника Главка, генерала Седина, поступило письмо, поддерживающее выступление газеты и считающее недопустимым дальнейшее пребывание на работе в органах милиции, как начальника райотдела милиции, так и его заместителя, не обеспечивших должный контроль работы своих сотрудников. В конце письма генерал Седин пообещал редакции, что если вскроются новые факты, указывающие на коррупцию в действиях вышеуказанных сотрудников, то будут приняты более серьёзные меры наказания.
Как и было ранее намечено Крыловым, в МК снова появилась статья, описывающая афёры с квартирами, осуществляемые преступной группой Садыкова. К моменту появления статьи у Гречишина уже были письменные признания нотариуса, осуществлявшего нотариальное заверение квартирных сделок, и заявления пострадавших или их доверенных лиц. Редакция МК получила ответ из МВД России об увольнении из органов ответственного сотрудника МВД России полковника Флеша Ф.З., как запятнавшего честь и мундир сотрудника милиции. Письмо подписал Первый Заместитель Министра Внутренних Дел России.
Алексей утром того дня, когда был получен ответ из Министерства газетой МК, встречался с полковником Коржом и доложил ему, что, кажется, дело закрывается, и почти все виновные получили своё. Алексей не знал, что генерал Седин ненавидел начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью, так как он несколько лет тому назад довёл его самого близкого друга до самоубийства. Седин не мог это доказать, но ненависть хранит уже семь лет. Корж, постоянно информируя генерала, одновременно получал и рекомендации. Вчера генерал ему сказал, что верит в то, что Крылов доведёт дело до конца. Поэтому Корж обнял Алексея и прямо попросил его добить этих оборотней в погонах.
– Наша жизнь, может быть, потому и такая плохая, что мы не называем всё своими именами.
Алексей всё понял, переговорил с Сергеем, Олегом и Ермашом, спросил их мнение и, получив добро, связался с редакцией. Через два часа последняя статья об этом деле очутилась на столе редактора. Редактор, по неизвестным Алексею причинам, просил фразу добить этих оборотней в погонах убрать или смягчить. Все материалы, подтверждающие каждое слово в статье, лежали в его сейфе, включая показания уже задержанных преступников. Садыков признал начальника Главка лицом, для которого приобреталась, точнее, делалась незаконным путём квартира. Были и другие показания задержанных, указывавших и на других должностных лиц, получивших таким образом жильё для своих близких родственников. Садыков, имея такую мощную поддержку в милиции, мог себе позволить и более тяжкие нарушения Закона.
Появление третьей статьи в МК вызвало переполох во всех министерских кабинетах. Министр срочно собрал совещание и на нём сообщил, что своим приказом увольняет своего заместителя, а также и начальника Главка по борьбе с организованной преступностью. Министерство поставит вопрос перед правительством о лишении генеральского звания теперь уже бывшего начальника Главка по борьбе с организованной преступностью.
Сергей, прочитав телефонограмму, поступившую в райотдел милиции, не поверил своим глазам. Они смогли всё это раскрутить и довести до завершения.
В 18-00 полковник Корж вызвал к себе в кабинет Стрельника и Крылова. Он также дал команду своему помощнику пригласить на это время Гречишина и Ермаша, дозвониться к ним и попросить инкогнито приехать в райотдел милиции.
К 18-00 все приглашённые и вызванные к полковнику офицеры были уже в приёмной, ожидая разрешения войти. Точно в 18-00 в приёмную вошёл из коридора генерал Седин и попросил всех войти в кабинет. В кабинете сидели полковник Корж, подполковник Омельченко и подполковник Ткачёв. Увидев генерала Седина, все офицеры встали со своих стульев и продолжали стоять. Вошедшие вместе с генералом офицеры подошли к свободным стульям и ждали. Генерал Седин поприветствовал всех и попросил присаживаться.
Полковник Корж поднялся и начал говорить, но Константин Иванович остановил его и попросил дать ему слово.
Он встал со своего места, обошёл стол, остановился прямо напротив Сергея и Алексея.
– Я приехал к вам прямо из Министерства, от Министра. Ставлю вас первыми в известность: приказом по министерству и решением правительства мне присвоено звание генерал лейтенанта милиции. Вы первые, кому я об этом сообщаю, потому что именно Вы и Ваш коллектив сделали всё возможное и невозможное, чтобы наш Министр смог принять такое решение. За блестяще проведенную операцию по выявлению оборотней в погонах, я передаю всем Вам поздравления и благодарность Министра. Он лично просил передать благодарность полковнику Коржу Глебу Алексеевичу, заместителю начальника райотдела милиции подполковнику Омельченко Фёдору Ивановичу, начальнику уголовного розыска подполковнику Ткачёву Александру Николаевичу, старшему инспектору уголовного розыска майору Стрельнику Сергею Сергеевичу и старшему инспектору уголовного розыска капитану Крылову Алексею Алексеевичу. Также Министр просил передать свою благодарность полковнику Ермашу Игорю Васильевичу и следователю прокуратуры Центрального Округа Гречишину Олегу Викторовичу. Все названные мною товарищи принимали активное участие в проведении операции. Каждый выполнял свою задачу, и я лично знал о каждом шаге всех участников операции. Я ежедневно докладывал Министру о происходящем. К сожалению, я и сейчас не имею права сообщить вам всё о сложностях и препятствиях, действительно стоявших на вашем пути. Не тех, которые на поверхности, а тех, которые в глубине. И вы вышли победителями. Министр просил выдать каждому денежную премию, а остальные награды и повышения вас ждут впереди.
Генерал Седин передал каждому из присутствующих конверт с деньгами и ещё раз поблагодарил за службу.
Все участники встречи с генералом Сединым чувствовали себя как бы санитарами, очистившими милицейский лес от гнили в погонах. Алексей сидел за столом, и его не покидало чувство какой-то безысходности и неверия.
Когда генерал покинул райотдел милиции, то офицеры разошлись по своим кабинетам. Алексей даже забыл посмотреть в конверт, чтобы переложить премию в карман. Гречишин и Ермаш зашли к нему в кабинет и предложили в ближайший выходной всем вместе встретиться, обязательно и Стрельника пригласить, чтобы обмыть премию и предстоящие повышения.
Действительно, перед Первомайскими праздниками в райотделе милиции стало известно о больших кадровых перестановках. Полковнику Коржу Глебу Алексеевичу было присвоено звание генерал майора милиции и сообщено о назначении его первым заместителем начальника Главка. Начальником райотдела милиции был назначен, теперь уже полковник, Омельченко Фёдор Иванович. Подполковнику Ткачёву Александру Николаевичу присвоили внеочередное звание полковника и назначили первым заместителем начальника райотдела милиции. Майор Стрельник Сергей Сергеевич также получил внеочередное звание подполковник и утверждён на должность начальника отдела, а не отделения, как было раньше, уголовного розыска Северского райотдела милиции. Капитан Крылов получил ещё ранее обещанное Министром звание майора (самого молодого майора в Министерстве) и назначен заместителем начальника отдела уголовного розыска этого же райотдела милиции. Полковник Ермаш, несмотря на пенсионный возраст, был утверждён заместителем начальника инспекции по личному составу всего министерства. Олег Викторович Гречишин был назначен заместителем прокурора района с присвоением звания майора юстиции в соответствии с решением Генеральной Прокуратуры России.
Алексей стал много думать о событиях последнего времени и пытался анализировать их со всех точек зрения. Он обратил внимание на то, что подобные дела с разоблачениями оборотней в погонах, как их назвали в какой-то газетной статье, прошли одновременно во многих службах МВД и не только Москвы, но и в других крупных городах и областных центрах России. Алексей сделал для себя вывод, что идёт смена высших должностных лиц, и комплектуются команды поддержки. Психология высших руководителей такова, что они надеются на верность только тех людей, кому они сделали доброе дело. Повышения в должности, внеочередные звания, ордена и медали – это и есть их плата за верность. Как ни горько это сознавать, но Алексей понял, что его повышенное чувство справедливости было максимально использовано для решения каких-то внутриведомственных целей. Ему предоставили возможность раскрутить группу негодяев внутри самой милиции, но проведение этой операции полностью совпало с задачей расправиться с начальником Главка по борьбе с организованной преступностью. Для Министра он был опасной личностью, так как по поступавшей к нему информации, предстоящая свадьба его дочери с сыном заместителя Главы администрации Президента резко повышала шансы начальника Главка стать если не Министром, то, как минимум, его первым заместителем. Генерал Седин знал об этом и сказал в свое время Министру, что он не сторонник начальника Главка, а наоборот. Он также добавил к этим словам, что основания для этого у него есть и достаточно веские. На этой почве генерал Седин стал Министру близким человеком. После произошедших перестановок в райотделе и Главке, всем стало понятным, что в ближайшее время генерал лейтенант Седин станет одним из заместителей Министра Внутренних Дел России. Соответственно, Главк возглавит генерал Корж. Крылов был рад такому должностному росту уважаемых им людей, но он не считает правильным назначения на руководящие посты по таким принципам. Правда, в данном случае люди соответствовали своим должностям по уровню профессиональной подготовки, но……….
КРУИЗ
В июне месяце Арсений Евгеньевич предложил Светлане и Алексею льготную путёвку на круизном теплоходе по Средиземному морю. Если молодёжь не возражает, то Анна Владимировна и он с удовольствием составят им компанию, в те же сроки. Ему с женой путёвка за счёт профсоюза, а совершеннолетним членам семьи за свой счёт. Алексей сказал, что он не может себе позволить купить путёвку даже за одну тысячу долларов, а такой круиз на 21 день стоит, возможно, и дороже. Арсений Евгеньевич понимал, что денег брать взаймы Алексей не будет, и предложил подумать о вариантах. И он нашёл великолепное решение. С Президентом Интура, владельцем туристической компании, он был знаком ещё по работе в Краснопресненском райкоме комсомола, поэтому тот не откажет ему в оформлении Алексея переводчиком группы. Алексей поблагодарил Арсения Евгеньевича за идею, но сказал, что постарается сам решить проблему с деньгами. Отдых в любом случае должен быть полноценным, а заниматься переводом не интересных ему разговоров он не желает.
Через два дня Алексей позвонил Светлане и сказал, что издательство, работающее с ним и профессором Герасименко, подтвердило согласие на оплату по перечислению за Крылова А.А. в Интур. Они просят Интур выписать платёжное требование для оплаты. Светлана обрадовалась звонку и сообщению Алёши. Она позвонила папе, и он сказал, что это достойное решение, он пошлёт в Интур снабженца за платёжными документами. Действительно, через неделю на счёт туристической фирмы поступила сумма, эквивалентная девятистам долларам США. Отплытие из Одессы 27 июня в семь часов вечера. Алексей сказал Арсению Евгеньевичу, что он будет рад, если сроки путешествия Арсения Евгеньевича и Анны Владимировны совпадут со сроком их отплытия. На работе Алексей официально оформил разрешение на отпуск и поездку за рубеж. Полковник Омельченко сам позвонил в ОВИР города и заграничный паспорт нового образца через два дня был выдан майору Крылову Алексею Алексеевичу, 1965 года рождения.
Алексей хотел совершить это путешествие ещё и для знакомства с Израилем. Его соседи и самые близкие с детства люди уже в декабре улетают в Израиль на ПМЖ и, если у них всё сложится хорошо, то он на следующий год полетит к ним в гости. До круиза на теплоходе оставалось всего две недели, и полковник Омельченко предложил устроить проводы Алексея в заслуженный отпуск.
Полковник Омельченко подал на имя начальника Главка ходатайство о выделении майору Крылову денежной помощи на отдых. Главк поддержал ходатайство райотдела милиции и выделил помощь деньгами. Генерал Корж сказал полковнику, что Арсений Евгеньевич поделился с ним радостной новостью. Они все вместе будут плавать на круизном теплоходе, и он надеется, что Алексей, наконец-то, станет членом их семьи. Корж, со своей стороны, поделился радостным известием и со своим шефом, генералом Сединым. Седин также был очень рад этому известию и сказал, что за будущее Алексея теперь уж точно можно быть спокойным.
Проводы Алексея в отпуск прошли очень хорошо. Конечно, руководство знало, с кем Алексей едет отдыхать, но, зная его скрытность и скромность, до последнего дня хранило молчание. От имени начальника Главка ему подарили настоящий полевой бинокль и пожелали интересных впечатлений и никаких расследований. Правда, подполковник Стрельник сказал, что Крылов сам притягивает к себе преступников на разоблачение.
– Они, преступники, как мухи на липкую ленту, притягиваются к нему.
Все желали ему счастья и обещали по возвращении из отпуска завалить его работой. Леушев и Ставин, уже получившие очередные воинские звания старших лейтенантов, обещали ему, к его возвращению на работу, похвастаться своими знаниями английского языка. Они при всех сообщили, что уже пол года посещают курсы английского языка. Им стало известно, что руководство имеет право и даже, чуть ли не обязано, повышать оклады сотрудникам за знание иностранных языков. Полковник Омельченко сказал, что если и есть такое разрешение, то воспользоваться им он не сможет. Тогда ведь придётся платить Крылову две зарплаты ежемесячно, а Главк просто разорится.
– К слову, – сказал он, – каждый из нас хорошо знает язык уголовного мира и язык современной молодёжи. – Кажется, название языка «феня». Так что мы все в какой-то мере уже полиглоты. Да и это увлечение иностранными языками приведёт к тому, что милиционеры прекратят задерживаться на работе, все пойдут учиться, а райотдел милиции превратится в какой-нибудь элитный клуб. Население и так не очень понимает нас, а когда мы заговорим на иностранных языках, вовсе отдалится от нас.
Все шутили и грустили. Всё-таки совместная работа с постоянным риском сближает людей, делает их даже родными. За пять лет совместной работы они все не раз рисковали жизнью, попадали в такие ситуации, когда никакая страховая компания не выдала бы им страховой полис даже за миллион рублей. И это счастье, что все они живы и могут радоваться жизни. За это и произнёс тост заместитель начальника райотдела милиции полковник Ткачёв Александр Николаевич. За жизнь. За долгую и достойную жизнь.
Алексей решил серьёзно подготовиться к предстоящему отъезду. Он выяснил в туристической фирме, что на теплоходе есть несколько ПК. Руководство фирмы Интур написало ходатайство капитану корабля о предоставлении Персонального компьютера Крылову А.А на время путешествия. Алексей подготовил около ста дискет с информацией, необходимой ему для работы. Также он купил двадцать пустых дискет, которые, как он надеется, ему удастся записать в свободное время. Алексей позвонил в Посольство Израиля в России и связался с полицейским атташе. Он сообщил ему о своей поездке в круиз по Чёрному и Средиземному морю, с четырёхдневным заездом в Хайфу и другие города Израиля. Авигдор выяснил у Алексея дату прибытия теплохода в Хайфу и пообещал найти его, так как с 1 июля он планирует быть в Израиле около двух недель, а потом улетает в Узбекистан, где задержится, как минимум, на три месяца. Авигдор сообщил Алексею свой домашний и мобильный телефоны и просил сразу же по прибытии позвонить ему. Алексей поставил в известность Авигдора, что он будет не один, а со своей подругой, аспиранткой МГУ. Так как Авигдор проявлял большой интерес к Алексею, то он имел кое-какую информацию о делах Алексея и знал о присвоении ему внеочередного звания майора милиции. Он был уверен, что повышение Алексея по службе, не по блату, а заслуженное упорным трудом и талантом. В современной России такие случаи сродни падению метеорита на заданную территорию. Авигдор, а также и некоторые другие полицейские атташе Посольств, считали Алексея наиболее перспективным сыщиком России. Его служебный рост лишь частично отражал уровень профессионального мастерства майора Крылова. Как сказал ему в частной беседе полицейский атташе Посольства Французской Республики, имея такие данные, он бросил бы государственную службу, не задумываясь, и организовал бы частное сыскное агентство. Россия стоит на пороге и такой деятельности. Уже у русских существуют множество охранных агентств, но пока это полукриминальные структуры, а кое-где и полностью криминальные. Они созданы бывшими руководящими сотрудниками МВД и КГБ, уволенными со службы из-за полной коррумпированности, или, что значительно реже, в виду наступления пенсионного возраста. Так как многие из них в своё время успели трудоустроить своих родственников и друзей в систему, то для них нет проблем с получением секретной информации и с влиянием на текущие дела в своих бывших вотчинах. Авигдор всё это понимал, так как по роду своей деятельности, он часто за деньги пользовался услугами этих людей. Даже такая информация, как служебный рост Алексея Крылова, не являясь полностью закрытой информацией, тоже не должна иметь широкой огласки. Сам факт служебного роста и сопоставление его с перестановками в министерстве, позволяет придти к некоторым определённым выводам о значении расследуемых Алексеем дел. Со стороны, для не специалистов, это разрозненные факты, но собранные воедино, они могут и говорят о многом. Конечно, с приходом в МВД таких людей, как Крылов, работать для иностранных спецслужб станет сложнее, но интереснее и морально приятнее. Работать с полностью коррумпированными людьми с одной стороны легко, а с другой стороны очень вредно для собственного здоровья, морально деградируешь и опускаешься.
Алексей и Авигдор попрощались и договорились встретиться на Земле Обетованной. Светлана также интенсивно готовилась к путешествию. Она купила себе очень красивые купальники, летние платья и удобную обувь. Так как Алексей попросил её взять с собой несколько статей, написанных ею совместно с профессором Житковым, то она всю неделю сидела за ПК и набирала тексты. Она не собиралась во время отдыха думать и заниматься своей диссертацией, но Алексей настоял на этом. Он сказал, что не всегда погода будет их баловать солнцем и чистым небом. И ещё, он посоветовал ей взять с собой учебники немецкого и английского языка. Если она пожелает, то он с удовольствием будет с ней заниматься изучением языков. Арсений Евгеньевич оплатил районной администрации аренду микроавтобуса и выделил одну семейную путёвку в санаторий под Одессу своему водителю с женой. Он решил, что машиной они вшестером быстрее и удобнее доберутся в Одессу, чем поездом. Да и за счёт того, что едут они вместе, выходит значительно дешевле. Он хорошо относился к своему водителю и доверял ему. Жена водителя изредка помогала Анне Владимировне по дому. Поэтому они знали, что поездка в Одессу с Володей и Дашей не будет обременительной для семейства Рассохи. Потом Володя и Даша останутся отдыхать в санатории, а ровно через двадцать один день все вместе вернутся в Москву. Кузов микроавтобуса нуждался в полной покраске, и Арсений Евгеньевич договорился с заместителем мэра Одессы, своим старым другом по институту, что он организует техническое обслуживание машины и полную покраску. Деньги за выполнение этих работ уже перечислены автосервису в начале июня. Арсений Евгеньевич пытался договориться в Москве, но стоимость работ в столице втрое превышала стоимость ремонта и покраски в Одессе. Так что Арсений Евгеньевич не нарушал законов и сэкономил своей администрации более шестисот долларов в эквиваленте.
Рано утром 26 июля Володя и Даша подъехали к подъезду дома Арсения Евгеньевича. Через тридцать минут Светлана с родителями вышла из квартиры, и они удобно расположились в машине. Через сорок минут они уже подъезжали к дому Алексея. Алексей с вещами стоял на улице, поджидая микроавтобус с друзьями. Анна Львовна, её сын Саша и Сима с мужем провожали Алексея и всё семейство Арсения Евгеньевича Рассохи. Они поздоровались со всеми и пожелали удачного отдыха. Ещё пару минут Анна Владимировна и Анна Львовна обменивались какой-то информацией, но говорили так тихо, что абсолютно невозможно было понять, о чём они говорят. Водитель и его жена тоже говорили друг с другом, создавая впечатление наличия неограниченного запаса времени. На самом деле, никакой спешки и не было, так как за сутки можно спокойно доехать из Москвы в Одессу. Наконец-то машина тронулась с места и поехала по ещё пустынным улицам столицы. На лобовом стекле автомобиля Володя укрепил все необходимые для ГАИ бумаги, разрешающие выезд служебного микроавтобуса в командировку в Одессу, и арендную оплату пассажирами транспортной услуги. Арсений Евгеньевич имел, конечно же, удостоверение депутата Московской Думы, но решил им не пользоваться, если их остановит ГАИ. Алексей тоже взял с собой своё служебное удостоверение, но не с целью его предъявления в сложных дорожных ситуациях. Через два часа они уже въезжали в Тулу и женщины попросили Володю остановиться около первой же гостиницы, чтобы привести себя в порядок. Как говорится, первый блин всегда комом. Дежурная в холле не разрешила им воспользоваться туалетной комнатой. Расстроенные, они вышли из гостиницы и направились к машине. Алексей мгновенно понял причины их расстройства и попросил подождать его. Он зашёл в холл гостиницы и подошёл к старшей дежурной. Что он ей говорил, как он ей говорил, всё это так и осталось неизвестным, но дежурная сама вышла из здания гостиницы и, извинившись, пригласила их вернуться в холл и посетить их туалетную комнату. Алексей попросил Светлану говорить по-французски и на корявом русском языке. Когда женщины вышли из туалетной комнаты, то Алексей поблагодарил дежурную и пожелал ей здоровья. Володя сделал небольшую разминку, приседая раз двадцать, и после этого туристы поехали по направлению к городу Орлу. При появлении справа по ходу движения лесной посадки, Володя остановил машину и предложил перекусить. Женщины быстренько повынимали из сумок запасы еды и разложили их на складном столике. Арсений Евгеньевич, Володя и Алексей прошли немного вглубь посадки и, в скорости, вернулись обратно к ожидавшим их дамам. Володя вынес из машины пластмассовую канистру с водой и все, помыв руки, приступили к трапезе. Володя сказал, что у него есть шесть складных стульев, но он рекомендует кушать стоя. Он пообещал после еды, когда они выедут из посадки, расскажет о большой статье в журнале на эту тему. Все согласились, вкусно поели и расселись в машине по местам. Микроавтобус был всего 12 местный, но задние сиденья были заняты вещами. Поэтому использовали только девять мест. Светлана позвала Алексея сесть рядом с ней, Даша сидела впереди, как и раньше, рядом с мужем, а Арсений Евгеньевич и Анна Владимировна, с разрешения присутствующих, прилегли поспать на свободные места. Светлана уложила голову на плечо Алексея и через десять минут тоже мирно заснула. Только Алексей и Володя внимательно следили за дорогой, поддерживая себя разговорами. Так они и приехали в пограничный город Белгород. Город пограничный, потому что через сорок километров начинается Украина. Володя посоветовал в Белгороде переночевать, так как ехать ночью по Украине не рекомендуют сами инспектора Украинской ГАИ. Володя сказал, что Даша и он переночуют в машине, а родители и молодёжь могут остановиться на ночь в гостинице Центральная. Гостиница не дорогая и хорошая, так ему говорили его друзья. Подъём назначили на пять часов утра. Алексей предложил Володе и Даше пойти в его номер и принять душ. А утром снова придти к нему в номер и повторить то же самое. Холодный душ даёт заряд бодрости на весь день – сказал Алексей. Так они и поступили. Они сняли в гостинице один номер трёхместный и один одноместный. Алексей вышел на улицу, подошёл к машине и отдал ключи от двери своего номера. Володя и Даша с удовольствием пошли в его номер и минут сорок провели там. Пока Володя и Даша были в гостинице, Алексей подошёл к дежурившему у входа в гостиницу старшему сержанту милиции и попросил его, как коллегу, присмотреть за машиной и ночью лишний раз не беспокоить водителя и его жену. Он показал ему своё удостоверение сотрудника московской милиции, и сержант пообещал, что не будет никаких проблем. Володя и его жена вернулись в машину, а Алексей пошёл в свой номер.
На следующее утро в 5-00 Алексей позвонил Арсению Евгеньевичу в их номер, а сам спустился к машине. Володя и его жена снова пошли в номер Алексея принять душ и привести себя в порядок. В половине шестого утра путешественники отправились в дорогу. Через тридцать минут они уже были на украинской границе. Как и ожидал Володя, на границе скопилось не менее двадцати машин в ожидании украинских таможенников. Алексей пошёл к таможенному офицеру и предъявил ему своё удостоверение. Он объяснил ему, что они спешат в Одессу и, если ему не сложно, то он просит ускорить им прохождение таможенных формальностей. Офицер оказался человеком сговорчивым, и через пятнадцать минут они уже ехали по территории Украины. Ещё двадцать минут, и их автомобиль подъезжал к кольцевой дороге вокруг города Харькова. Так как день был воскресный, то Володя предложил объехать Харьков по кольцевой дороге и выехать прямо на дорогу Харьков – Одесса. Все поддержали его предложение, и машина, с остановками на завтрак и обед, уже к четырём часам дня въезжала в город Одессу. В Одессе Арсений Евгеньевич сразу же позвонил своему приятелю, но никто не поднимал телефонную трубку. Поэтому они попросили Володю привезти их в морской порт, оставить там, а самим ехать в свой санаторий.
Когда они прибыли в порт, то там встретили несколько машин с московскими и российскими номерными знаками. Машины были в основном импортными и достаточно крутыми, как говорят сегодня молодые люди. Володя помог занести чемоданы и сумки в помещение порта, слава Богу, свободных мест в зале было много. Они попрощались, пожелали друг другу удачного отдыха, и расстались до встречи через двадцать один день, 19 июля. Алексей пошёл к справочному окошку и выяснил время начала прохождения таможенной и пограничной процедур. Ждать им пришлось не долго, так как появившийся с объявлением на груди представитель туристической фирмы Интур обходил ряды в зале ожидания и просил отметиться прибывших туристов. Алексей познакомился с правилами таможенного досмотра и пошёл к начальнику таможенной службы. Начальника службы не было, а его заместитель выслушал Алексея и сказал, что действительно по законам Украины дискеты подлежат осмотру. Алексей сообщил, что он готов предъявить их к осмотру, но только в своём присутствии, так как его волнует неправильное обращение с хрупкими вещами. Заместитель вызвал старшего дежурного таможенного поста и попросил проверить дискеты. Вначале дежурный возмутился этой работой, но молодой человек был на столько уважителен, что отказать ему и рука не поднималась. Во время беседы Светлана подошла к ним и предложила свою помощь. Таможенник зашёл с ними в просмотровую комнату и начал медленно вставлять дискеты в ПК. Когда он увидел тексты на английском языке, то с чувством превосходства обратился к ним по-английски. Алексей спокойно ему ответил и спросил у таможенника, откуда у него такой хороший язык. Таможенник сказал, что окончил Одесский Университет по специальности английская и французская литература. И тут в разговор, но уже по-французски, вступила Светлана. Таможенник с трудом поддержал беседу, но Алексей на французском языке сказал, что переход с одного языка на другой сложен из-за психологических проблем. Таможенник его поддержал, не задумываясь о причине отсутствия этих проблем у Алексея. Он спросил у Алексея, не кончал ли он московский институт Тореза. Алексей ответил, что нет, он закончил МГУ. Таможенник выражением своего лица дал знак признания МГУ. После этого разговора он забрал все их дискеты, упаковал их в два больших конверта, запечатал и поставил отметку о прохождении таможенного досмотра. Алексей и Светлана поблагодарили его и пожелали удачи. Когда они вернулись к родителям, то те попросили рассказать, где они так долго пропадали. Светлана показала им дискеты со штампом пройденного таможенного досмотра. Она рассказала им о разговоре с таможенником на двух языках, и о его удивлении. Он думает, что Алексей лингвист, хотела бы я увидеть его лицо, если он узнает, что это не так. А ещё лучше, если он узнает, что, кроме этих двух языков, ещё есть немецкий, испанский, польский и иврит. Тогда придётся вызывать для него машину скорой помощи. Родители заулыбались и предложили готовиться к досмотру.
Они заполнили декларации себе и Светлане. Алексею они дали чистый бланк и попросили заполнить самостоятельно. Алексей сделал это довольно быстро, даже не подсматривая в свой загранпаспорт. Вся семья Рассохи наблюдала за этой сценой и то, что он помнит данные нового для него документа наизусть, вызывало у них чувство преклонения. Алексей заметил это и предложил им на корабле за три дня научить их запоминать нужные им номера.
– Это просто тренировка и ничего более.
Пока они стояли в очереди для прохождения пограничного контроля, Арсений Евгеньевич спросил Алексея о пользе таможенной проверки электронных носителей информации. Алексей ответил ему с обескураживающей прямотой.
– Это не только бессмысленно, но и глупо. Дело в том, что сегодня в России и, наверное, в Украине уже существует так называемая электронная почта e-mail. По этой почте можно за пару часов передать всю информацию из его и Светланиных дискет любому зарубежному адресату. С точки зрения охраны государственных тайн, то его коллеги, соседи, давным-давно уже продали все тайны. И не только они, но и строго опекаемые ими держатели этих тайн из промышленности и всяких НИИ. А все украинские секреты имели дубликаты в Москве, поэтому ни о какой секретности и говорить нечего. Если на что и надо проверять, то только на вывоз антиквариата из России и Украины. Но и с этим бороться бессмысленно, так как нищета порождает коррупцию.
Арсений Евгеньевич понимал справедливость высказываний Алексея, но психологически не был ещё готов к признанию его правоты. При прохождении таможни они обратили внимание на скопление таможенных офицеров у стойки при подходе Алексея. Таможенник, который проверял их дискеты час тому назад, обратился к Алексею на английском языке, и Лёша поддержал разговор. Рядом стоявший таможенный офицер начал говорить на французском языке, и Алексей вынужден был так же и ему отвечать по-французски. В этот момент третий таможенник обратился к Алексею с вопросом, не говорит ли он ещё и по-испански. Алексей и ему ответил на испанском языке и предложил не третировать окружающих из очереди.
– Люди так устроены, что хотят понять, о чём и на каком языке говорит их окружение. А мы создаём им полную сумятицу в голове. Чтобы вас и их не вводить в заблуждение, я сразу вам говорю, что могу поддержать разговор на немецком языке и на некоторых других иностранных языках. Вы ставите меня в неловкое положение перед моими друзьями, сказал Алексей, показывая взглядом в сторону Арсения Евгеньевича и остальных. Давайте всё-таки перейдём на русский язык, предложил Алексей, и, заодно, не будем расстраивать окружающих.
Таможенники рассмеялись и пропустили все вещи семьи Рассохи без всякого досмотра. Первый таможенный офицер подошёл после досмотра к Алексею и спросил, какое количество иностранных языков надо знать, чтобы устроиться переводчиком в Москве. Он не сомневался, что Алексей профессиональный переводчик. Алексей немного задумался и сказал, что он, к сожалению, не знает, так как никогда переводчиком не работал. Он по специальности юрист, работает в милиции. И чтобы у таможенника, кажется, капитана украинской таможенной службы, не возникало никаких сомнений, предъявил ему своё служебное удостоверение. Прочитав его, он отдал честь и попросил прощение за беспокойство у господина майора. Алексей сказал, что нет проблем, у таможенника ещё есть время для достижения поставленной цели. Он же лингвист и понимает, что в нашем деле главное ежедневный труд и хорошая физическая форма.
Таможенник извинился ещё раз и пожелал всей семье удачного путешествия. Светлана в ответ пожелала и ему радости в работе, а это самое главное в жизни.
– Всё-таки на работе мы проводим больше половины времени осмысленной жизни.
На этом и закончились приятные минуты общения на Одесской земле.
Через двадцать минут корабельные стюарды приступили к их размещению по каютам. Родители поняли, что с Алексеем и Светланой скучать им не прийдётся, их ждёт интересное путешествие. Они не вступили ещё на корабль, а представление на таможне уже доставило им полчаса весёлого настроения.
До отплытия теплохода оставалось не менее часа. По корабельному радио сообщили, что в 21-00 все приглашаются в ресторан на лёгкий ужин и знакомство с капитаном и командой корабля. А пока они предлагают всем пассажирам приятного размещения в своих каютах и подготовки к знакомству с корабельными службами. Одноместная каюта Алексея располагалась рядом с трёхместной каютой Светланы и её родителей. Руководитель туристической группы фирмы Интур лично пришёл в каюту Арсения Евгеньевича, представился и поприветствовал их от имени президента туристической фирмы. Он оставил им визитку со своим номером телефона на корабле и попросил, не стесняясь, звонить ему в любое время в случае необходимости. Телефоны всех остальных служб корабля указаны на внутренней стороне двери каюты. Он сообщил им, что пользоваться службами каюты можно будет через пятнадцать минут после отплытия от прибрежных вод Одессы, таковы санитарные требования городских Властей.
В 19-00, как и указано было в путёвке, корабль дал продолжительный гудок и отчалил от Одесского порта. На палубе, как и снаружи, несмотря на время, всё-таки было светло и царило всеобщее возбуждение. Только через час начало темнеть. В это время корабль находился уже в нейтральных водах, и только изредка встречавшиеся корабли напоминали всем, что они в море и завтра утром прибудут в Стамбул для однодневной прогулки по историческим местам древнейшего города Мира. В 21-00 все прошли в ресторан, дорога к которому благодаря указателям не представляла никаких проблем. В ресторане всем по громкоговорящей связи сообщили, что места за столиками соответствуют номерам кают. Номера указаны на табличках, выставленных на каждом ресторанном столе. И здесь всё было продумано для удобства пассажиров. Алексей оказался за одним столом со Светланой и её родителями. Арсений Евгеньевич не сомневался, что это сделал руководитель туристической группы, поэтому он решил поблагодарить его при первой же возможности. Официанты начали разносить еду по столам, корабельное радио сообщило, что в дальнейшем пассажиры сами будут заказывать блюда по своему вкусу и оставлять заявки на своих столах. На всё время тура места закрепляются за каждым туристом. Изменение места или каюты проживания разрешается по согласованию с руководителем группы и Старшим помощником капитана корабля. Ужин показался довольно приемлемым, предлагаемые вина тоже отличались приятным вкусом. В конце ужина к их столику подошли Старший помощник капитана корабля и руководитель туристической группы. Им представили Старшего помощника капитана и спросили о самочувствии. Арсений Евгеньевич поблагодарил помощника капитана за вкусный ужин и руководителя группы за размещение за одним столом с родственником. Они попрощались до встречи завтра. Руководитель группы пообещал им большие впечатления от поездки по Стамбулу, если они ещё не были там раньше. Алексей проводил Светлану и её родителей к их каюте и сказал, что сам хочет часок размяться на верхней палубе. Он процитировал своего тренера: война войной, а соблюдение и поддержание спортивной формы, залог будущих успехов. Светлана попросила согласие Алексея и родителей посмотреть на его тренировку. Алексей сказал, что он не возражает, а родители просто обрадовались. Они сказали, что с радостью отдохнут сами без дочери. Для них этот день не из лёгких, так как поездка машиной в течение одних суток и длиной более одной тысячи километров всё-таки не для их возраста.
Алексей попросил Светлану надеть спортивный костюм, и сам пошёл переодеться. Через пять минут Светлана и Алексей, в спортивных костюмах, появились на верхней палубе корабля. Дежурный по верхней палубе матрос ухмыльнулся при виде молодой парочки в спортивной экипировке и попросил их случайно не поранить себя, споткнувшись о корабельные постройки. Алексей отнёсся к его словам очень серьёзно и попросил показать им верхнюю палубу с самыми опасными местами. Когда они с матросом проходили мимо какого-то устройства, выступающего на два метра от пола палубы, то матрос, улыбаясь, попросил не сбить его ни руками, ни ногами. Алексей улыбнулся в ответ и поблагодарил за предупреждение. Он взмахнул левой ногой, и его пятка промелькнула в десяти сантиметрах от корабельного предмета, но не снизу, а справа. Матрос сразу посёрьёзнел и попросил всё-таки быть внимательными. Он увидел полёт ноги молодого человека и понял, что его ухмылки были безосновательными. В прошлом году на их теплоходе плавала сборная России по борьбе карате, и их выбросы ногами абсолютно не отличались от только что увиденного им. Матрос уважительно пожелал им хорошей тренировки и удалился, чтобы не отвлекать гостей корабля. Светлана сказала Алексею, что он правильно сделал, поставив матроса на место.
Алексей ответил, что может и правильно, но он действительно хотел познакомиться с верхней палубой. Завтра утром он встанет пораньше и обстоятельно обследует всю верхнюю палубу. На работе он привык тщательно осматривать место происшествия и прилегающие к нему территории. От этого может зависеть и жизнь, как своя, так и его коллег. Сколько бессмысленных смертей происходит в нашей стране из-за того, что люди не считают нужным знакомиться с планом эвакуации из помещений до происшествия. У нас в стране даже есть термин пофигизм, объясняющий такое поведение граждан. Как ни странно, но неучастие или формальное участие в выборах из той же серии пофигизма. Поэтому мы так плохо и живём. Этим мы показываем собственное неуважение и к себе, и к окружающим. Если бы велась объективная статистика смертных случаев, то я уверен, не менее семидесяти процентов смертей падают на пофигизм. Просто мы не отдаём себе отчёта в этом. К слову, то, что директор института дал на вынос ту книгу, можно также отнести к пофигизму. Но это пофигизм к установленным правилам. Так что на эту тему можно смело писать диссертацию. И пользы от неё будет во много раз больше, чем от моей диссертации на мало кого интересующую тему. И это чистая случайность, что благодаря пофигизму директора института я познакомился с тобой. Это, наверное, единственный случай, когда пофигизм доставил людям радость, я, конечно же, имею в виду себя.
Минут тридцать они побегали по палубе. Алексей делал различные растяжки, бегал трусцой, и также трусцой они направились к своим каютам. Светлана тихо – тихо вошла в свою каюту, и её папа сказал, что они с мамой в её годы возвращались домой значительно позже. Света подошла к отцу, поцеловала его в щёчку и ответила, что в свои молодые годы он занимался комсомольскими делами, а не изучением иностранных языков и занятием спортом. А Алексей ей очень нравится, он Личность, поэтому ей и не надо торопить события. Она уверена в одном, если он на ней женится, то он сможет честным способом зарабатывать на жизнь, где бы они ни жили. Я также, с его помощью или и без неё, стану востребованным специалистом и обеспечу себе достойное существование. Мама, молча слушавшая их беседу, пожелала им спокойной ночи. Анна Владимировна заметила, как её дочь повзрослела, стала серьёзней после знакомства с Алексеем. Она вспомнила слова Анны Львовны об Алексее, что таких детей, как он, природа редко кому посылает. Дмитрий Иванович, опекун Алексея, всегда говорил, что самое большое его достижение в жизни, это дружба его детей с Алексеем. Он для них всегда будет больше, чем брат.
Утром 28 июля круизный теплоход прибыл в Стамбул. Руководитель их группы попросил всех после завтрака собраться на верхней палубе и прослушать сообщение о плане на день. В 9-00 утра около сорока человек собрались на палубе и внимательно слушали своего руководителя. Он рассказал им, что на берегу их ждёт большой туристический автобус с надписью Интур по бокам и с сорока двумя сиденьями в салоне. Им покажут Стамбул с двух сторон: европейскую часть и азиатскую. Провезут через мост, соединяющий обе части. Покажут большой восточный базар и замечательные произведения искусства – мечети. Потом им предстоит получасовая экскурсия по проливу Босфор и посещение турецких бань. Для желающих мы организуем обмен валюты по выгодному курсу, но проблема в том, что в Турции единица валюты лира.
– Стоимость лиры составляет миллионную часть доллара, приблизительно. Поэтому покупка за миллионы представляет психологическую сложность для наших людей. Если у кого-то есть одно и пятидолларовые банкноты, то это наиболее подходящий вариант совершения покупок. Предупреждаю заранее, что и на обратном пути домой, мы снова один день проведём в Стамбуле, поэтому не спешите делать большие закупки.
Сразу же несколько человек обратились с просьбой поменять стодолларовые банкноты на 1, 5 и десятидолларовые бумажки. Руководитель сказал, что это можно сделать у корабельных служащих, но за двупроцентную маржу. Таких желающих нашлось немного, но около тысячи долларов сотенными и пятидесятками он собрал и удалился на несколько минут с палубы в каютный отсек. Через пять минут он принёс пачку из ста пятидолларовых и пять пачек однодолларовых банкнот. Он раздал деньги всем, кто предварительно сдавал ему сотки и пятидесятки. После этого он попросил всех не забыть закрыть свои каюты, одеться, как кому удобно, и сдать ему загранпаспорта для наклейки марки-визы. После этого все пошли к трапу схода с корабля к пограничным окошкам. Пограничники просматривали все паспорта, сверяя лица с фотографиями, и желали всего хорошего. На площади перед морским портом стояли шикарные двухэтажные автобусы. Руководитель туристической группы подвёл всех к одному из них и попросил занимать места по собственному желанию. Весь день Алексей со Светланой и с группой ездили по Стамбулу. Водитель автобуса заезжал не только в богатые районы города, но и в бедные. Впечатлений было так много, что невозможно было сказать что-то определённое о городе. Очень большое удовольствие получили туристы от катания на небольшом катере по Босфору. Всех покорил маленького роста официант, разносящий сладости гостям катера. Он умудрялся даже танцевать с подносом на голове. Его доброжелательность и торговая сноровка покорили туристов.
Первая туристическая поездка автобусом вызвала у клиентов фирмы Интур уважение и доверие к туристической фирме. В шесть часов вечера все возвращались на теплоход, уставшие, но счастливые. Руководитель группы, услышавший похвалы в адрес Интура, попросил написать свои отзывы о первом дне путешествия в книгу отзывов фирмы.
– Для нас это реклама, а ваши отзывы – это даже больше, чем прибыль. Сейчас многие берутся за организацию туров, а обеспечить действительно высокий уровень отдыха могут не многие. Я окончил институт имени Тореза и владею двумя иностранными языками. Но и мне необходимо ещё многому учиться в этом бизнесе. Но у меня, я надеюсь, всё получится, так как я люблю и уважаю своих клиентов, а это главное в нашей работе. А, может быть, и не только в нашей работе.
Вечером, если считать двадцать часов вечерним временем, большинство пассажиров вышли на верхнюю палубу. Светлана пригласила Алексея и родителей прогуляться на верхней палубе теплохода. Алексей взял с собой бинокль, подаренный ему генералом Сединым, и стал смотреть по сторонам. Как раз сейчас они плыли по Мраморному морю и им всё время встречались большие корабли под разными флагами. Много кораблей было торговых, но иногда встречались и туристические корабли. Где-то около десяти часов вечера, когда стало уже заметно темнеть, вдали показались два острова, и теплоход вошёл в пролив Дарданеллы. Слева и справа были чётко, несмотря на тёмное время, видны небольшие города и посёлки, буквально залитые светом электрических ламп. После наших тёмных городов и посёлков создавалось впечатление праздничной иллюминации. Так как время было уже позднее, а дежурный по палубе матрос сказал, что из пролива Дарданеллы мы выплывем не ранее полуночи, то туристы стали понемногу покидать палубу. Светлана и Алексей пошли в каюту Алексея и решили полчаса почитать учебник английского языка, который Светлана по просьбе Алексея взяла в поездку. Алексей попросил её после занятий зайти в свою каюту и переодеться в спортивную форму. Он сказал, что потом они немного потренируются. Светлана, если говорить откровенно, не очень хотела переодеваться, но Алексей ей признался, что и ему не всегда хочется тренироваться. Но спорт для него – это не столько удовольствие, сколько работа. Он обязан быть в спортивной форме, так как от этого зависит его собственная жизнь. Для него спорт, как для пианиста пальцы рук. Играет пианист, конечно же, сердцем и душой, но именно тренированные пальцы передают звуки рояля слушателям. Почему-то все забывают об этом, когда говорят о великих музыкантах. О певцах и об их золотом горле все и всегда говорят, а о руках и пальцах пианиста редко когда услышишь или прочтёшь в прессе.
– Я хочу выжить в нашей криминальной стране. И не только потому, что я выбрал себе такую работу. Можно погибнуть или стать инвалидом от рук преступников любому гражданину, но если мы будем обучены защите, то наши шансы на спасение станут выше во много раз. Почему-то об этой истине мало задумываются наши сограждане. К сожалению, наши органы правопорядка, как не стыдно мне об этом говорить, не способны защитить своих граждан. Они не защищали своих граждан на протяжении семидесяти пяти лет. Всё это будет и далее так, пока не изменится полностью правовая база в проблеме защиты граждан, их прав. Сама система не способствует поступлению в органы милиции достойных людей. В милиции должны работать только те люди, кто глубоко осознал главную цель своей работы – служить людям. Но в первую очередь милиция должна понять, что она не над людьми, не около людей, а под людьми, на службе у людей. Они должны не только уважать людей, но и любить их. Они сегодня служат верой и правдой властным структурам, а точнее, людям, считающим себя с Властью единым целым.
Светлана, перед тем, как сесть заниматься английским языком, включила диктофон, и так получилось, что она записала на плёнку весь их разговор. Честно говоря, она в основном слушала, а говорил Алексей. После этого разговора она быстро зашла в свою каюту, переоделась и пошла на тренировку.
На палубе кое-где мирно беседовали парочки, двое молодых людей попивали пиво и о чём-то громко говорили. Дежурный матрос узнал их и тепло, как старых знакомых, поприветствовал. Он спросил у Алексея, познакомился ли он с устройством палубы и всеми её закоулками. Алексей ответил положительно, но сказал, что на палубе много мест, искусственно огороженных не штатными постройками. Матрос удивился такой оценке палубных сооружений и посоветовал сказать это помощнику капитана.
Действительно, множество времянок портят вид палубы и не позволяют проводить качественную уборку. Матрос спросил Алексея, какая пристройка особенно не к месту, и сразу же получил ответ, что это пристройка, где на баке написано слово нетроглицерин.
– А почему вы на это обратили внимание,– спросил матрос. Алексей ответил, что обратил внимание по причине неправильного написания слова. Не нетроглицирин, а нитроглицерин.
– На корабельных надписях не допустимы грамматические ошибки.
Матрос поблагодарил Алексея, но сказал, что надписи проверялись и капитаном, и его помощниками. А также в порту приписки корабля бывает и начальство из пароходства и, сомнительно, чтобы они пропустили такую ошибку. Алексей сказал, что ему не сложно подтвердить свою правоту, так как у него есть с собой грамматический словарь русского языка. И если руководство теплохода пожелает, то он им покажет правильное написание этого слова. Матрос пожал плечами и, попрощавшись, пошёл дальше нести службу на палубе. Светлана и Алексей ещё минут двадцать потренировались и пошли каждый в свою каюту. Алексей пообещал разбудить Светлану в семь часов утра. Так как завтра утром мы не будем приплывать ни в какой порт, то можно и позаниматься до обеда на палубе, а после обеда подойти к помощнику капитана с ходатайством на разрешение пользоваться одним из корабельных ПК. Алексей подошёл к Светлане и, извинившись, поцеловал её в правую щёчку. Светлана смутилась и спросила его, как надо понимать этот поцелуй. Алексей ещё раз извинился и попросил считать его первым признанием в любви. Светлана рассмеялась и зашла в свою каюту.
29 июня в шесть часов утра Алексей выбежал на палубу и полчаса усиленно тренировался, делал полный комплекс растяжек и другие упражнения. Как раз в это время их теплоход проплывал недалеко от греческого острова Лемнос. Алексей ещё в Москве смотрел карту стран Средиземноморья и знал, что греческий город Салоники находится в шести – семи часах хода от острова Лемнос. Без двадцати семь он окончил тренировку и спустился в свою каюту. Тёплый душ и массаж ног быстро привели его в форму. В семь утра, как он и обещал Светлане, Алексей собирался ей позвонить. Но его опередили. Раздался звонок, Алексей взял телефонную трубку и услышал весёлый голос Светы. Она поздоровалась с ним и пригласила на утреннюю зарядку. Алексей извинился и признался, что он в шесть часов уже выходил на зарядку. Если она действительно хочет размяться, то он с радостью будет её сопровождать. Через десять минут они договорились встретиться на верхней палубе. Светлана была в спортивных брюках и кофте. Алексей смотрел на неё с любовью и нежностью. Он хотел дать ей отдых от зарядки, а она сама изъявила желание потренироваться. Двадцать минут она поработала на палубе, а потом они вернулись в каюты. Светлана пошла к себе, приняла душ и подготовила себя к завтраку в ресторане. В 8-15 она позвонила Алексею и пригласила его в ресторан. За столом он встретился с родителями Светланы, тепло поздоровался с ними и расспрашивал об их впечатлении от Дарданелл и Эгейского моря. Родители Светланы сказали, что им всё нравится, а больше всего, что их взрослая дочь рядом с ними и они видят её счастливой. Во время завтрака к ним подошёл руководитель туристической группы, поинтересовался впечатлениями и просил, не стесняясь, задавать ему вопросы на любые темы. Он попросил всех в 11-00 собраться в малом зале теплохода, где он подробно расскажет о сегодняшнем заходе в порт Салоники и сообщит некоторые исторические сведения. Через некоторое время к их столу подошёл помощник капитана и поблагодарил Алексея за обнаруженную ошибку. Он попросил Алексея показать словарь с правильным написанием этого слова капитану теплохода. К вам зайдёт в каюту посыльный матрос, и вы, пожалуйста, передайте ему словарь. Алексей сказал, что словарь у него на компьютерной дискете. Он сам с дискетой может подойти к помощнику и показать ему на их ПК.
– Кстати, у вас должно быть письмо капитану с просьбой иногда предоставлять ПК мне в пользование.
Помощник капитана попросил Алексея подойти в его служебную каюту с дискетой, и они проверят правильность написания этого слова. Если время 10-20 ему удобно, то помощник капитана будет его ждать. Арсений Евгеньевич спросил у Алексея, в чём проблема, и Светлана, с согласия Лёши, подробно рассказала им про беседу с дежурным матросом верхней палубы. После завтрака они все пошли в каюты. Алексей сказал Светлане, что он через двадцать минут пойдёт погулять, до начала сбора всей группы на собрание, по кораблю и будет рад, если её родители составят им компанию. Светлана ответила, что она за, и, если родители согласятся, то через двадцать минут она готова ему звонить.
Светлана зашла в свою каюту и на вопрос мамы, что вчера было самое интересное, включила диктофон. Анна Владимировна слушала мысли вслух Алексея, и чувство доброй зависти ни на минуту не покидало её. Она была счастлива, что у дочери такой друг. Два года тому назад Светочка встречалась с одним молодым человеком из очень уважаемой и богатой семьи. Витя был студентом МГИМО и видел себя великим дипломатом. Но сам он к этому не прикладывал никаких усилий. Он умудрялся ежемесячно брать у своих родителей такое количество денег, что даже официальная зарплата Арсения Евгеньевича казалась небольшой суммой. Каждое лето его родители брали ему путёвку в одну из стран Европы, и он там проводил не менее двух месяцев. Кроме шикарной жизни, отдыха и получения удовольствий, его ничего больше не интересовало. Как-то Арсений Евгеньевич спросил у него о планах на будущее, и молодой человек ответил, что это проблема не его, а родителей. Папа обещал ему по окончании института работу в ЮНЕСКО. И самое главное, родители Светы не замечали у него большой любви к их дочери. Правда, он встречался только с ней, приглашал её на всякие вечеринки и именины к его многочисленным друзьям по элитной школе и по институту, где он учился. Родители Светланы знали, что между Виктором и Светланой была и интимная близость, но они не видели в нём спутника жизни для их дочери. К счастью и Светлана прозрела, а благодаря раритетной книге она познакомилась с Алексеем, и её жизнь приобрела и духовную составляющую. Но родителей волновала неопределённость в отношениях Светланы и Алексея. Анна Львовна сказала Анне Владимировне, что Лёша ни с кем ещё серьёзно не встречался, по крайней мере, она об этом не знала и не знает. Он нравился в школе двум очень красивым девушкам, но от него ни одна из них не получила никаких знаков внимания. Мама одной из девочек как-то подошла к ней после родительского собрания и сказала, что её дочь влюблена в Лёшу. Он же на неё не обращает никакого внимания. Анна Львовна ответила ей, что она не родная мать Лёши и давать ему какие-либо советы на эту тему не считает себя вправе. Что касается Светы, то в этом случае она нарушила свои принципы и посоветовала Лёше связать свою жизнь с этой девушкой. Это был первый и последний раз в жизни, когда она позволила себе такую вольность в отношениях с Алексеем.
Анна Владимировна прослушала плёнку ещё раз и попросила Свету дать послушать плёнку и папе. После того, как прослушал плёнку Арсений Евгеньевич, они вышли на палубу, где уже гулял Алексей.
С полчаса они всей семьёй смотрели с интересом по сторонам в бинокль, прихваченный Лёшей, на всякий случай, из каюты. Алексей сказал им, что после двенадцати утра справа должен появиться полуостров Лонгос, известный по мифам своим городом Афон. К сожалению, ему надо зайти на десять – пятнадцать минут к помощнику капитана. Если они не возражают, то он попросит и Светочку пойти вместе с ним. Родители сказали, что не возражают. Тем более, они впервые услышали такое ласковое обращение к их дочери. Алексей и Светлана отправились к помощнику капитана и в 10-20 постучали в его служебную каюту. Помощник капитана пригласил их к себе, предложил кофе и попросил дискету. Умная машина сразу же указала на ошибку в слове нетроглицерин и выдала на экране правильное написание слова, то есть, нитроглицерин. Помощник переписал словарь в свой компьютер и поблагодарил Алексея и Светлану за помощь. Он сказал, что у них в компьютерной каюте есть совершенно не загруженный персональный компьютер, который они готовы предоставить своим гостям для работы на время их путешествия. Они тепло попрощались, и Алексей со Светланой пошли на встречу с руководителем туристической группы.
В зале находились все клиенты Интура и беседа прошла с большой пользой. Руководитель тура сообщил, что сегодня в три часа дня их теплоход должен прибыть в морской порт города Салоники. Там их ждёт путешествие пешком по достопримечательностям города, посещение исторического музея и кафе Пенелопа, красочно описанного в романах некоторых известных европейских писателей. Ночь теплоход проводит у берега Салоники, и в 12 часов утра 30 июня они отплывают в направлении морского порта Пирей, столицы Греции города Афины. В Афинах они проводят трое суток, участвуя в многочисленных поездках туристическими автобусами, как по историческим местам, так и в прогулках по вечернему городу. Для желающих организовано посещение древнего летнего театра. 5 июля днём теплоход отбывает в морской порт Ламасоль, государства Кипр. 6 июля они проводят на Кипре, с автобусным туром в столицу греческой части страны, город Никозию. Седьмого июля они прибывают в Израильский морской порт Хайфу. Пять дней они проведут в Израиле, посещая всевозможные исторические места, а также Мёртвое море, озеро Кинерет, древний город Иерусалим и Стену Плача. Если у них ещё останутся силы, то возможна поездка на Красное море в курортный город Эйлат. 10 июля вечером они отплывают из Израиля в Египет, в морской порт Александрию. В Египте туристы посетят Каир, Порт-Саид, Суэцкий канал и множество других исторических мест. Две ночи они проведут в четырёхзвёздочных отелях Каира и Шарм Эль Шейха на берегу Красного моря. 15 июля теплоход отправится в обратный путь в Одессу с однодневной остановкой в Стамбуле. 18 июля в 11 утра они должны пришвартоваться к Одесскому причалу. Всем понравились рассказы руководителя группы и намеченные мероприятия. После встречи все разбрелись по кораблю. Кое-кто почти всё время проводил в баре и на дискотеке. Команда теплохода устроила для туристов КВН с призами и подарками. Алексей и Светлана пошли снова на палубу и немного поплавали в бассейне. До обеда они проговорили на разные темы. Рядом отдыхавшая и загаравшая молодёжь пригласила их составить компанию в преферанс, но Алексей отказался, сославшись на незнакомство с этой картёжной игрой. Наконец-то молодёжь нашла себе компаньонов для игры, и к Алексею они больше не обращались. Обед, как всегда, проходил в ресторане, и Светлана с Алексеем пришли заранее по просьбе Алексея. Когда появились родители, то еда уже стояла на столе. Алексей попросил официанта принести бутылочку хорошего вина, и потом сладкое к чаю и к кофе. Светлана и родители Алексея немного опешили, так как они знали, что Лёша совсем не потребляет алкоголь. Лёша сказал им, что сегодня у него особый день. Как раз сегодня именинница его мама, а завтра именинник папа. Они дома всегда отмечали эти даты в день рождения мамы. Поэтому он просит Свету и её родителей вспомнить всем вместе его родителей. После того, как они вспомнили родителей Лёши, он сказал, что у него есть ещё она просьба к Арсению Евгеньевичу и Анне Владимировне. Он просит у Арсения Евгеньевича и Анны Владимировны руку их дочери Светланы. Если говорить честно, а он никогда не обманывает, то со Светочкой на эту тему он ещё не говорил. Два дня тому назад он признался ей в любви. Поэтому он просит сначала у них согласия и только потом обратится при них к Светлане.
Светлана покраснела и посмотрела на папу и маму. Арсений Евгеньевич сказал, что он давно ждал от Алексея предложения и с радостью говорит да. Анна Владимировна всплакнула и тоже сказала да. Алексей сказал, что от Анны Львовны он получил согласие ещё два месяца тому назад. Генералы Седин и Корж тоже советовали ему не упускать такую девушку. Но своё решение он принял самостоятельно, ему, кроме доброго отношения к себе со стороны Арсения Евгеньевича и Анны Владимировны, больше ничего и не надо. Жильём он обеспечен. Сегодня у него три небольшие комнаты, а после середины декабря ему передаст ещё три комнаты семья Голиковых. Они в начале декабря уезжают на ПМЖ в Израиль и попросили его взять их квартиру. Своей специальностью и другими умениями он сможет прокормить семью. Так что задержка только за Светланой. Светлана тоже немного всплакнула, а потом взяла себя в руки и сказала, что должна подумать. Думала она всего пару минут и громко сказала: да, я согласна.
Арсений Евгеньевич и Анна Владимировна предложили первый тост за светлую память родителей Алексея. Алексей налил вино в маленькие рюмочки и все выпили. Второй тост предложил Алексей за здоровье родителей Светланы. И этот тост все поддержали и тоже выпили. Так как вино было в бутылке ёмкостью поллитра, то третий тост был за отдых в море и за решение молодых. Алексей всем налил в рюмочки поровну, и снова все выпили. Анна Владимировна предложила всем собраться в их каюте и обсудить планы на будущее. Светлана и Алексей не возражали, так что сразу после кофе и чая все вместе направились в каюту родителей.
Арсений Евгеньевич спросил Алексея, когда он планирует писать или даже заканчивать свою докторскую диссертацию. Алексей ответил, что он об этом пока не думал. Он просто пишет с профессором Герасименко книгу. К слову, деньги на это путешествие ему выдало именно их издательство. Работа очень большая, а оплата за работу минимальная. Издательство нам выплатит по окончании книги всего эквивалент четырёх тысяч долларов. Все права на книгу будут принадлежать издателю. Тираж издания не превысит восьми тысяч экземпляров. Правда, Владлен Викторович договорился с Министерством Культуры и Министерством Высшего и Среднего Специального Образования об обязательной поставке книг всем библиотекам юридических ВУЗов России и городским библиотекам первой категории. Таким образом, на четыре тысячи книг покупатель уже есть. Ну, а, как и когда продадутся остальные четыре тысячи книг, неизвестно. Профессор Рыжов считает достаточным переработать мою часть книги, добавить пару сот страниц по законодательству Италии, Швейцарии и Ватикана. Выпустить отдельной монографией и представить к защите. У меня ещё нет решения по данному вопросу. Зато я чётко решил одно, в начале декабря уйти из милиции и создать частное сыскное агентство. Ко мне уже не раз обращались представители Интерпола с просьбами о помощи. Даже пару раз они и неплохо оплатили мой недельный труд. Оплата за мой труд составила порядка одной тысячи долларов США в неделю. Если у меня будет своё частное сыскное агентство, то они смогут заключать со мной договора и платить так, как платят за рубежом детективам моей квалификации. Не подумайте, что я высокомерен и хвастлив, но у меня талант сыщика. Таланты музыканта или певца для вас кажутся естественным явлением. А разве талант детектива не сродни их таланту. В обоих случаях природа сделала подарок и его надо шлифовать. А мне ещё и родители подарили знание иностранных языков. Я многому научился на работе в райотделе милиции, но сложные дела встречаются не так часто. Поэтому мне приходится более восьмидесяти процентов времени тратить на простые и не интересные для меня расследования. Мне жаль своего времени. Мне целесообразнее во время отсутствия сложных дел заниматься научной работой.
– Я знаю точно только одно, что заниматься переводами ради денег я тоже не буду. И в МИД я не пойду работать. Я не хочу быть безропотным исполнителем чужих решений, не всегда совпадающих с моими взглядами. Звание, которое мне присвоено, майор милиции, для моего возраста очень высокое. Как мне сказали, я самый молодой майор в нашем Министерстве. Но меня и звание не очень интересует. Кстати, буквально три месяца тому назад мне предлагали должность подполковника, но я отказался.
Арсений Евгеньевич махнул головой и сказал, что ему об этом говорил Глеб Алексеевич.
– Я отлично понимаю, что можно стать и генералом в тридцать три года, но зачем мне это, – продолжал говорить Алексей. – Денег не так много, я имею в виду официальную зарплату, а унижений и холуйства предостаточно. Подношений брать на стороне я не буду, так как не хочу ни от кого и никогда быть зависимым. Недавно я занимался делом, в которое сам встрял по собственной инициативе, возвращаясь из вашего дома поздно вечером к себе домой. Я раскрутил его со своими коллегами из райотдела милиции, особой инспекции и прокуратуры. Вы, наверное, знаете об увольнении милицейского начальства Центрального Округа, начальника отдела Министерства, начальника Главка и заместителя Министра. Я этим делом занимался для восстановления справедливости, а оказалось, что моя работа совпала с желанием Министра, но мотивы у него и у меня были разные. Именно после этого дела генерал Седин стал генерал-лейтенантом и скоро получит должность заместителя Министра, полковник Корж стал генералом и переведен первым заместителем руководителя Главка, и все мои друзья-коллеги получили по звёздочке и, соответственно, повышение по службе. Я получил звёздочку за предыдущее дело и повышение в должности, но если бы я попросил или просто еле-еле намекнул, то мне добавили бы ещё одну звёздочку. Мне не подходит моральная сторона моей работы, точнее, последствия моих расследований не всегда удовлетворяют меня. Я своей честной работой за пять лет службы в райотделе милиции отблагодарил генерала Седина, генерала Коржа и других коллег и начальников, которые мне помогали вырасти и выучиться. Благодаря работе я познакомился со Светланой и приобрёл много новых друзей. Как-то Боровский сказал мне, что если он и будет когда-нибудь обращаться в милицию, то только ко мне. Пусть не сразу, но клиенты у меня появятся. И сам Северский райотдел милиции с удовольствием передаст мне сложные дела состоятельных клиентов, я смогу подключать моих бывших коллег к работе и платить им деньги. На этом этапе жизненного пути я уже и не нужен своему начальству, так как я плохо управляем и на всё имею своё мнение. Может быть, они этого ещё и не понимают, но лучше я приду к этому выводу раньше, чем они сами поймут это. И для работы наличие такого коллеги, как я, приносит не только пользу, но и вред, так как мешает проявлению инициативы со стороны других сотрудников. При любом моём дальнейшем росте в званиях и должностях, я всё дальше и дальше отдалялся бы от умственной работы, а я этого просто боюсь и не хочу. Теперь, когда я рассказал вам о своих взглядах и планах на будущее, я не возражаю, если вы ещё раз подумаете о своём согласии на мой брак с вашей дочерью.
Алексей извинился и вышел из каюты, оставив семейство Рассох самих.
Крылов стоял на верхней палубе у кромки борта и думал о своей жизни. Он не мог со сто процентной уверенностью сказать самому себе, что принятое им решение жениться, уйти с работы и открыть частное сыскное агентство наиболее верный шаг в начале жизненного пути. Но пять лет работы в милиции подтвердили правильность его оценки ситуации в стране. С самого начала его взрослой жизни он для себя решил быть в стороне от политики и от властей. Но реально, даже находясь на самых маленьких должностях в своей структуре, он невольно становился винтиком этой большой машины. Дела, которые он раньше расследовал, и, которые были выиграны, то только по причине невмешательства в них сильных мира сего. Точнее, можно сказать, не только невмешательства, а и поддержки. То же дело раритет. Арсений Евгеньевич мог всё уладить и без возврата книги, с небольшой потерей крови, как своей, так и директора института. В стране идёт передел собственности невиданных масштабов. Уровень борьбы президентских групп с парламентскими группами достиг предельной величины, поэтому все остальные события меркнут по причине своей малой значимости. Работа частным детективом позволит ему не влезать в политическую грязь и драки, а быть где-то сбоку. А так как взгляды и понятия в среде новых хозяев жизни сродни бандитской ментальности, то и методы, используемые ими, будут тоже бандитскими. А это входит в сферу деятельности Алексея. Он не собирается давать официальные оценки их действиям, а раскрывать преступления одной бандитской группы против другой он сможет. И платить они будут ему столько, сколько он сам им скажет. Если же где-нибудь ему предложат дело с запахом непорядочности со стороны заказчика, то он может за него и не браться.
Алексей стоял на палубе минут двадцать, пока к нему не подошли Светлана и её родители. Анна Владимировна сказала Лёше, что они и раньше знали о его взглядах на жизнь, но это же его взгляды и его жизнь. Нравится или не нравится Арсению Евгеньевичу и мне, это Ваша жизнь и решать вам. Светлана поддерживает тебя во всём, но она боится за тебя, за твою жизнь. В конце – концов, она думает и о будущем ваших детей, которых вы, даст Бог, подарите со временем и себе и нам. С этими словами она подошла к Алексею и расцеловала его. Арсений Евгеньевич сделал то же самое, но по-мужски скупо и сдержанно. Алексей подошёл к Светлане, обнял её и поцеловал, но сделал всё это настолько нежно и корректно, что со стороны и понять нельзя было серьёзности происходящих событий.
Как раз в это время теплоход огибал полуостров Кассандры. Красота прибрежных скал и природы не просто очаровывала, но и вызывала в голове сумасшедшие фантазии. По корабельному радио передали о дискотеке в большом зале и о прибытии в Салоники не позже пяти часов вечера. В 17-00 теплоход прибыл в морской порт Салоники, и все туристы вышли сразу же в город для прогулок. Маленький и красивенький город напоминал наши, простите, теперь уже не наши, города Крымского полуострова. Даже типаж лиц был идентичен. Всё-таки маленькие приморские города накладывают на лица людей один и тот же отпечаток умиротворённости и спокойствия. Они как бы застыли в своём средневековье.
Светлана и Алексей пригласили родителей прогуляться вместе с ними, но Анна Владимировна сказала, что у них сегодня уже столько впечатлений, что они хотят побыть сами и просто подышать морским воздухом на берегу Салоникского залива. Единственное, о чём они просят детей, так это возвратиться домой на корабль не очень поздно. Алексей пообещал, что они вернутся на корабль не позже десяти часов вечера. Лёша и Света сбежали с трапа корабля, и пошли в город. Через некоторое время Арсений Евгеньевич с женой спустились с трапа корабля и медленно пошли гулять по песчаным пляжам города. На их долю сегодня выпало слишком много всего, чтобы погрустить, а, заодно, и порадоваться. Предложение Алексея Светлане они ожидали уже давно, но всё сказанное им после этого заставило их посмотреть на жизнь несколько другими глазами. Вечером, в десять часов, как и обещали, дети вернулись с прогулки. Как раз в это время им позвонил Старший помощник капитана и попросил в 22-30 быть в радиорубке у капитана. Он сказал, что им в это время будут звонить из Москвы, к телефону приглашают майора Крылова. Алексей вместе со Светланой явился в радиорубку в 22-20 и доложил капитану корабля о своём прибытии. Крылов познакомился с капитаном и познакомил его со своей невестой. Капитан сказал, что удивлён такому высокому званию 27 летнего молодого человека, а особенно удивлён звонку из приёмной начальника Главка Министерства Внутренних Дел России. Ему лично звонил его шеф из Москвы и просил обеспечить хорошую связь. Алексей поблагодарил капитана за беспокойство и спросил о степени защищённости звонка. Светлана не поняла вопроса Алексея, а капитан мгновенно ответил, что на уровне максимальной дешифровки. В этот момент как раз и раздался зуммер связи. Капитан взял трубку, представился и передал Алексею телефонную трубку, со словами: генерал Седин на проводе. Алексей представился в строгом соответствии с уставом и долго слушал Константина Ивановича. Он сказал, что будет в Хайфе утром в 8-00, 7 июля и подождёт российского Консула на выходе из морского порта. Он немного рассказал генералу об отдыхе и пообещал передать привет Арсению Евгеньевичу и его супруге. Алексей тоже попросил передать привет генералу Коржу и его коллегам на работе. На этом разговор окончился, и Алексей поблагодарил капитана корабля за хорошую связь. Сидевший в некотором отдалении связист, и он же, наверняка, представитель ФСБ, с неподдельной приветливостью смотрел на Алексея и только сейчас вспомнил о сообщении дежурного по верхней палубе о странном молодом человеке, делающем по утрам и вечерам довольно интересную зарядку с совершенно непонятными движениями ног и рук. Даже в тренировках сборной России по борьбе карате многие из этих движений отсутствовали. Связист-комитетчик понял, что это зарядка школы спецназа. И этот майор из этих. Так он и доложил капитану, когда Алексей и Светлана покинули радиорубку.
Алексей, вернувшись в каюту к Арсению Евгеньевичу и Анне Владимировне, передал им привет от генерала Седина, начальника Главка, временно исполняющего обязанности заместителя Министра Внутренних Дел России. Он сказал им, что звонок немного связан с работой, а если быть точным, то вызван только производственной необходимостью. К сожалению, он не имеет права ничего больше говорить, да и сам ещё ничего толком и не знает. В морском порту Хайфы их встретит Консул Российского Посольства и передаст ему подробное письмо. Арсений Евгеньевич спросил у Алексея, сообщил ли он генералу о решении жениться. Алексей ответил, что нет, не сообщил. Генерала это интересует постольку – поскольку, как иногда принято у них говорить. Арсений Евгеньевич поинтересовался у Алексея, как же он берётся за дело, если собирается покинуть МВД. Лёша мгновенно ответил: Я ведь не уезжаю из нашей страны, и уходить с работы буду не ранее середины ноября-декабря, а то и позже. Я вам уже говорил об этих сроках. А если дело по Израилю затянется, то можно будет его со временем и перевести в дело частного детектива. Сейчас, вообще, рано о чём-то говорить, пока он не знает ни самого дела, ни его деталей. Арсений Евгеньевич выразил беспокойство за его отношения в будущем с такими уважаемыми и весомыми людьми, как генералы Седин и Корж. Алексей ответил, что он и сам об этом часто думает. У него уже был раньше разговор с Глебом Алексеевичем на эту тему. Это происходило, кажется, после его встречи с заместителем Министра Внутренних Дел, куратором Управления по борьбе с организованной преступностью. И именно тогда, кажется, он сказал Глебу Алексеевичу, что если он и решит уходить из Северского райотдела милиции, то уйдёт только в частные детективы. Поэтому Алексей считает своё решение не спонтанным, не громом с ясного неба, а, наконец-то, созревшим. Он не может точно на сто процентов сказать о времени происшедшего разговора, но в факте его существования уверен. Арсений Евгеньевич немного успокоился и предложил больше не говорить о работе, а отдаться отдыху. Лёша улыбнулся и ответил, что это невозможно, так как мы все живём работой, и далее будем жить ею же.
Анна Владимировна и Светлана слушали разговор будущего тестя с Алексеем и удивлялись мудрости собеседников. Особенно их радовало, что эти два человека их собственность, если применимо в семейной жизни это слово. По крайней мере, они счастливы этому стечению обстоятельств. Так незаметно за разговором теплоход приближался к островам Греческого Архипелага: Северные и Южные Спорады, окружавшие, как военный конвой, большой остров Эвбея. Если и дальше теплоход будет плыть строго по графику, то к утру следующего дня, первого июля, они прибудут в чудесный город Афины, столицу древнейшей страны Мира, Грецию. Пробыв на палубе несколько часов, всё семейство и Алексей направились в каюты и сразу же оттуда на ужин в ресторан. Арсений Евгеньевич предложил устроить праздничный ужин с вином и тортом. Алексей сказал, что он за, но много есть он не будет, так как вечером он должен хорошо потренироваться. Для него тренировки не прихоть, а потребность и даже более того. Я не имею права позволить себе расхолаживаться. Мои ноги создали мне с первых дней работы в милиции высокий имидж. Так как я был новеньким в коллективе, то никто из коллег не хотел брать меня в напарники. И их можно понять. Плохой, неопытный напарник, в нашей работе подобен бомбе замедленного действия. И всё-таки один офицер рискнул, правда, он знал о моей физической подготовке, так как ранее неоднократно встречал меня в спортивном зале на тренировках сборной спецназа России. Там, в спортивном зале, я был для него авторитетом. В нашей работе умение защищаться и нападать тоже имеет не малое значение. После одной из операций, мы стали с ним друзьями, и в будущем уже я приглашал его на совместную работу. Сегодня подполковник Стрельник, которого вы должны помнить по делу раритет, работает начальником нашего уголовного розыска, а когда он начинал со мной работать, он был уже пять лет в звании капитана милиции. Звание подполковника он получил за последнее дело, в которое его пригласил я, как полноправного напарника. Корж, Омельченко и Ткачёв также получили новые звания и должности после окончания этого дела, начало которому положила автомобильная авария недалеко от вашего дома, свидетелем которой случайно оказался я. Я обратил на это внимание, а дальше всё пошло и поехало.
Света попросила Алексея рассказать эту историю подробно. Родители Светланы тоже поддержали её просьбу. Алексей сказал, что расскажет с удовольствием. И он подробно рассказал всё, как было. Анна Владимировна слушала, затаив дыхание, и что-то отмечала в своём дневнике путешествий. Когда Алексей окончил рассказ, в правдивости которого ни у кого не было и грамма сомнений, Анна Владимировна смотрела на него совсем другими глазами. Она сказала, что по образованию она филолог и специализировалась на русской литературе ХIХ века. Но сейчас, послушав рассказ Лёши, у неё возникла мысль записать рассказ в литературной обработке. И если у Алексея наберётся с десяток таких историй, то это готовая книжечка или сценарии. Она хотела бы тряхнуть стариной и написать серию его историй или сценарии. Для него тоже будет польза, так как он сможет ещё раз посмотреть на любое своё расследование глазами постороннего человека. Ну, а гонорар они поделят поровну. И тут-то возмутилась Светлана.
– Как это поровну. Моя доля минимум тридцать процентов, а то и все сорок пять.
Арсений Евгеньевич, не проронивший до этого ни слова, сообщил заранее об отказе от своей доли. Правда, у него в администрации работает хороший адвокат Мезник, так он, если дать ему задание, процентов семь, точно, отвоюет.
– Мне же интересно знать, на каком основании Светлана претендует на сорок пять процентов? – задал он вопрос то ли дочери, то ли жене.
Светлана сразу же объяснила отцу появление такой цифры.
– Во-первых, как жена Алексея, я имею право на половину его доли, во-вторых, делить надо на три части, потому что я привела Алексея в наш дом и являюсь фактически его продюсером. Следовательно, каждому по тридцать процентов, а мне ещё и Лёшину половину, то есть плюс пятнадцать процентов, как жене.
И здесь снова вмешался Арсений Евгеньевич и сказал, что он нашёл десять не учтённых процентов и просит перевести их на районную администрацию, как спонсорскую помощь.
– А мы тоже в долгу не останемся. Ко мне регулярно обращается один богатенький издатель, он же и владелец типографии, находящейся в нашем районе. Я его попрошу всё это напечатать, как спонсорский вклад в наш район. А всем районным библиотекам вышлю циркуляр, обязывающий иметь на своих полках не менее пяти книг указанного автора. И, вообще, приглашу на совещание директоров всех семидесяти школ района, двенадцати училищ и двух ВУЗов, находящихся в нашем районе, и попрошу их всех вместе приобрести не менее одной тысячи книг. А остальные девять тысяч книг уйдут сами, так как хорошие отзывы уже купивших их, приведут к повышенному спросу. Арсений Евгеньевич рассмеялся и сказал, что нарисованный им сценарий не выдуман, а уже осуществлён одним главой районной администрации. Он составил книгу истории своего района и именно таким способом навязал её всем организациям, расположенным в его районе. Правда, доход от книги пошёл на социальные нужды пенсионеров района, по крайней мере, так писали в газете. А, вообще-то, мой рассказ, сказал Арсений Евгеньевич, напомнил мне старый еврейский анекдот о том, как делили еще не только не выигранную по лотерее автомашину, но даже не приобрели и лотерейный билет. А если говорить серьёзно, то у твоей мамы, Светлана, очень хороший литературный вкус, и если бы она взялась за эту работу, то был бы толк. Всё зависит от Алексея, а он, видите ли, собрался бросить работу в нашей милиции, источнике его историй. Так что идея печататься полностью отпадает.
– Ничего подобного, – запротестовала Светлана. – Наоборот, Лёша сам говорил, что в милиции у него всего лишь двадцать процентов дел представляют собой какой-то интерес. Вывод, работая частным детективом, он будет иметь сто процентов интересных дел и материалов для книг будет намного больше. Алексей всё это слушал и наконец-то высказался.
– Вы, – сказал он, – конечно, шутили, но я, когда рассказывал вам дело клипсы, то подумал, если его используют в методических материалах для слушателей школ милиции, то это действительно интересно. Поэтому, я не отбрасываю в сторону идею Анны Владимировны, и буду просить её выслушать все мои милицейские истории и действительно попробовать их записать. Алексей подумал, что эта работа украсит жизнь Светланиной маме и, чем чёрт не шутит, найдутся читатели. Каких только книг не встречал он на книжных лотках. Покупают всякое дерьмо, полную неправду, а здесь будут реальные истории реальных событий. Надо будет завтра рассказать им всем подробнейшим образом их историю. Рассказать и о своих мыслях с самого начала знакомства с делом, и о расследовании, не скрывая своего отношения к поступку Арсения Евгеньевича. Все находились под впечатлением рассказанной истории и договорились о завтрашнем дне. Женщины упросили Лёшу рассказать о его истории в школе с ребятами из Польши.
Утром 1 июля теплоход уже стоял на рейде морского порта Пирей города Афины. Алексей встал в пять утра для совершения зарядки, когда он увидел в дымке какие-то острова и даже городские здания. В шесть утра теплоход уже входил в порт. Алексей окончил тренировку, пошёл в свою каюту, принял душ и привёл себя в полный порядок. В семь часов утра, как и договорились они со Светланой заранее, он позвонил в их каюту. Трубку взял Арсений Евгеньевич и сообщил, что женщины уже вышли минут пять тому назад прогуляться по кораблю. Если он хочет их найти, то надо, наверное, идти на верхнюю палубу. Лёша сказал, что он так и сделает. Если Арсений Евгеньевич желает составить ему компанию, то он готов его подождать. Арсений Евгеньевич ответил Лёше согласием и ждёт его в своей каюте. Лёша сразу же зашёл в каюту, и они пошли искать своих женщин. Действительно, на верхней палубе корабля около пристройки с уже исправленной надписью глицерин стояли две женщины, рассматривая берег города Афины в Лёшин бинокль. Лёша и Арсений Евгеньевич тихо подошли к ним и стали за щит, отделявший их от женщин. В этот момент Арсений Евгеньевич случайно чихнул, и они были разоблачены. Анна Владимировна набросилась на мужа со словами, как ему не стыдно подавать такой плохой пример Лёше. Он тоже не растерялся и ответил, что это был стандартный способ сбора информации, широко применяемый всеми спецслужбами всех стран мира. Всем известно выражение: кто владеет информацией, тот владеет и миром.
– Это не я сказал, а кто, я и не знаю.
Лёша рассмеялся и сказал Анне Владимировне и Светлане, если они собирались посекретничать, то стать необходимо прямо на краю палубы лицом к морю. Идеальный вариант, говорить по ветру. Тогда тайна переговоров обеспечена, если, конечно, ни на ком из них не укреплена подслушка. Женщины непроизвольно осмотрели свои одежды и расхохотались.
–А кому нужны наши тайны, – сказала Светлана.
Алексей снова вмешался в разговор и сказал, что в этом он совершенно не согласен со Светланой. И у него даже есть доказательства его правоты, и он в течение часа рассказывал им свою последнюю историю с разоблачением группы квартирных аферистов. Когда он с подробностями рассказал об установке подслушивающих устройств в помещениях райотдела милиции Центрального Округа, Светлана спросила его об авторе идеи с разлитой ртутью. Алексей честно сказал, что не он, а Сергей Стрельник. Светлана спросила у Лёши, как возникла эта идея у Сергея, и Лёша был вынужден рассказать и об истории с изменой жене, и о вакцинации подъезда. Эта история вызвала у Арсения Евгеньевича и Светланы такой смех, что даже мирно прогуливающиеся по палубе туристы останавливались и недоуменно смотрели в их сторону. Анна Владимировна совершенно не смеялась, а, более того, осуждающе смотрела на мужа и дочь. Фу, какая гадость, какой позор. Не проще ли вести себя достойно и не попадать в такие ситуации. Правда, у Новых Русских измены и распущенность настолько в крови, что и удивляться нечему. Арсений Евгеньевич поправил жену, сказав, что тогда ещё не было Новых Русских, а тот человек был богатым на законных основаниях. Интересно бы знать, ну, это я так спрашиваю, не для ответа, а просто к слову, состоял ли изобретатель в КПСС, а если состоял, то какой величины взносы он платил. Алексей посмеялся и ответил, что при первой же возможности спросит об этом у подполковника Стрельника. Анна Владимировна сказала, что она срочно идёт в каюту и начнёт записывать общие контуры рассказа. Алексей предложил ей, если она действительно думает заняться этим, просто записывать на диктофон его басни, а потом, уже дома она сможет их систематизировать и литературно обработать. А историю с вакцинацией подъезда желательно исключить, так как, не дай Бог, попадётся её книга на глаза жене этого изобретателя и развод обеспечен. А задача литературы не вызывать у людей ненависть, а, наоборот, сеять прекрасное.
Через час все пошли в ресторан завтракать, и после этого руководитель туристической группы вывел их по трапу к туристическому автобусу для поездки по городу. И так продолжалось все три дня. Они посетили весь комплекс Акрополя, побывали в храме Зевса Олимпийского. Даже не верилось, что в Византии могли построить такие чудесные архитектурные памятники. Когда гид сообщил, что храм Зевса строился со 2 века до новой эры до 2 века новой эры, то Арсений Евгеньевич заметил, что наши долгострои совсем не долгострои. Византийцы могут только сожалеть, что в их время не было Коммунистической Партии Греции. За такое строительство им бы организовали ссылку на Греческий Архипелаг. Тогда и у нас не говорили бы с содроганием Архипелаг Гулаг. Они посетили несколько прибрежных городов и углублялись в некоторые центральные районы страны. Конечно, за три дня нельзя сложить цельное представление о стране, но кое-какие выводы каждый турист мог сделать для себя. Светлана и Алексей иногда отделялись от группы и бродили по закоулкам маленьких городков. Их часто посещала мысль, что наша страна и намного богаче, и красивей. Такое разнообразие климатических зон, как у нас, если и есть где-то, то они ещё не знают.
4 июля в семь часов вечера они покидали гостеприимный греческий берег и с тоской думали о своём Черноморском побережье. Наименование многих городов и посёлков побережья связано с Грецией не только чисто словесно, но и более тесными узами. Ещё совсем недавно Россия была в одной семье и с Украиной, и с Белоруссией, и со многими другими народами, а сегодня, как чёрный ветер пробежал между странами и народами. Человеческое корыстолюбие и властолюбие единиц приводит к горю основную массу людей. Всё равно, рано или поздно, но люди придут к единству. Даже у больших народов не будет достаточных сил для борьбы с природными катаклизмами в одиночку. Чернобыль – это только первый звоночек людям Земли, или, как любят говорить сегодня, мировому сообществу. Алексей всегда помнил свои разговоры с папой о природе, о продуктах для еды. И он помнил, как папа однажды сказал ему, что один человек может вырастить столько всяких овощей и фруктов, столько вырастить всяческой домашней пищи, что хватит прокормить несколько сотен людей. И в Турции, и в Греции они не встречали людей, копающихся в мусорных ящиках в поисках пищевых отходов. Правда, в некоторых странах Африки нищета и голод по сей день приводят тысячи людей к преждевременной смерти. Но там же средневековье, в самом худшем виде. А у нас в России, а в Украине? Почему? Алексей не знал ответов на свои же вопросы, но понимал, что причины происходящего где-то на виду.
Теплоход оставил границы Греции с её многочисленными островами и островками, игрушечных размеров. Уже через три дня, утром 7 июля теплоход стоял недалеко от Хайфского морского причала и ждал разрешения на швартовку. Руководитель их туристической группы собрал заграничные паспорта у всех туристов и только через сорок минут вернул их обратно. Пока проверяли их паспорта, все быстро и плотно перекусили в ресторане. Их предупредили, что обедать они будут не ранее шести часов вечера. На сегодняшний день намечены путешествия по городам Северной части Израиля и по южной части Прибрежной Равнины.
В восемь утра все туристы собрались у кабинок пограничного контроля и за двадцать минут все прошли к таможенникам, проверявшим на наличие в сумках и в ручной клади огнестрельного или других видов оружия.
Алексей и Светлана вместе вышли из здания морского порта и направились к ожидавшему их большому туристическому автобусу. Около автобуса Алексей заметил машину с дипломатическим номером Российского Посольства. Генерал Седин дал ему данные машин Российского Посольства. Алексей подошёл к машине и остановился рядом с нею. Через пять минут к нему подошёл коренастый мужчина с явно русской внешностью, представился и спросил фамилию Алексея. Алексей вынул из кармана свой заграничный паспорт и показал его клерку. Мельком посмотрев в документ, он передал запечатанный липкой лентой конверт и попросил расписаться на чистом листке бумаги. Алексей улыбнулся и, не спеша, написал на листочке, что он, майор милиции, Крылов Алексей Алексеевич, получил от представителя Посольства России в Израиле, приехавшего на автомобиле номерной знак ………., конверт с неизвестным ему вложением. Судя по толщине конверта и его форме, внутри находятся не более трёх листов бумаги формата А-4.
8-35 утра, 7 июля 1994 года, г. Хайфа. Израиль. Подпись ….. /Крылов А.А./
Клерк удивился щепетильности майора и пожелал ему удачного отдыха. Алексей поблагодарил его и спросил, нет ли ещё каких-нибудь устных указаний. Клерк извинился и сказал, что Первый Секретарь Посольства просил в случае необходимости звонить ему по телефону ………. Клерк попросил Алексея записать номер телефона, но Лёша сказал, что и так запомнит, а если вас это волнует, то надо было привезти визитку Секретаря Посольства. На этом они и попрощались. Клерк немного удивился самоуверенности мента, но сегодня такое время, что лучше не сориться. Кто знает его протеже. Может быть такое, что и Посол станет на цирлы перед этим майором. Лет 27-28, а уже майор. Видно рука у него мохнатая, раз отдыхает за рубежом. Машина Посольства выехала от морского вокзала, и через минуту и след её простыл. Лёша вернулся к автобусу и стал рядом со Светой и её родителями. Через двадцать минут все расселись в мягкие кресла, и автобус поехал на Север страны. На улице начиналась жара, но кондиционер, включенный водителем, создавал иллюзию прохладного вечера. Во время многочисленных остановок, туристы, выходя из автобуса, чувствовали себя посетителями сухой бани. Жара на улице была для туристов, с непривычки, иссушающей. Удивляло, что вокруг было зелено, к каждому деревцу подводилась вода по резиновым трубочкам. Гид рассказал им, что урожаи зерновых и овощей в Израиле, несмотря на жару, превышают среднемировые на двадцать процентов. Алексей совершенно не разбирался в сельском хозяйстве, но помнил, что в колхозе – подшефном их райотделу, коровки, со слов председателя, давали не больше трёх тысяч литров молока в год. В Израиле, как сказал гид, не держат коров, дающих меньше двенадцати тысяч литров за тот же год. Да, с голоду тут не умрёшь. Так всё время повторял один турист из их группы. Обилие русских рекламных надписей и русской речи говорило о том, что наши бывшие сограждане смогли адаптироваться и к этой жизни, и к этой погоде. Алексей много думал об эмиграции из России. Уезжали грамотные специалисты в различных областях науки, культуры, искусства и просто производственники. А каждый из них делал какую-то свою работу, что-то строил, кого-то учил, кого-то лечил. Алексей понимал, что не национальность красит человека. Просто исторически так сложилось, что евреи очень хорошо работали в науке, в литературе, в медицине и в торговле. Родители передавали по наследству своим детям своё умение там, где они сами достигали какого-то высокого уровня. Неграмотная политика в расстановке кадров, которую проводили чиновники от имени и, часто, с благословения партии, приводила к параличу развития прогресса всей страны. Своих достойных кадров на все руководящие должности в стране партия не успела подготовить, а неподготовленные назначенцы своей деятельностью гробили любую творческую мысль, опускали на низшие ступеньки развития деятельность школ и институтов, заводов и фабрик. Особенно отрицательно всё это сказалось на положении юриспруденции и связанных с ней структур. Да и в милиции коррупция взяла верх, так как назначенцы из партийных органов привнесли в структуру полный дилетантизм. Сколько невинных людей было расстреляно и посажено в тюрьмы из-за безграмотного и незаконного проведения следствия. Суды никогда не являлись судами в смысле права. Зависимость судей от партийных органов и властей полностью перечёркивала всю мировую практику правосудия. К сожалению, и на сегодняшний день ничего не изменилось. Появилась другая форма судебных решений, полностью исключающая возможность привлечения к судебной ответственности состоятельных правонарушителей, не исключая и старый стиль работы из обихода. Крючкотворство грамотных адвокатов, плюс коррумпированность судей и прокуроров, создавали иллюзию объективности и состязательности судебного процесса. А если учесть катастрофическую безграмотность судей и прокуроров, то страну можно смело считать страной беззакония и хаоса. Иногда у Алексея возникала мысль, что уровень официальной оплаты труда в милиции, в прокуратуре, в судебных инстанциях и во всех других органах юстиции умышленно низок. Нищим человеком легче управлять, так как он вынужден нарушать законы. У всех есть семьи, дети и старики пенсионеры. На сотню тысяч сотрудников юстиции не найти и одной тысячи сотрудников, не нарушавших законы, хотя именно соблюдение Законов и было их обязательной задачей. Алексей, к сожалению, не видел путей к изменению ситуации. Он считал, что этим должны заниматься специалисты в проблемах государственного строительства. А у нас, если внимательно рассмотреть личные дела депутатов Государственной Думы, я уже не говорю о депутатах более низкого уровня власти, каждый третий ранее был судим, привлекался, сидел в тюрьме и не по статьям за переход улицы на красный свет светофора, а по статьям уголовным, вплоть до изнасилования. И это не только в России, но и в других странах бывшего СССР. В одной из Дум крупнейшего региона России был депутат и претендент на должность Губернатора, дважды судимый за бандитизм и разбой. Почему наш народ голосует за таких людей, почему бывшие партийные функционеры поддерживают таких людей. В душе он понимал почему, но сказать правду даже самому себе Алексей боялся. Алексей был сильным человеком, и он знал это, но понимал, что Власти смогут расправиться с любым. Даже если бороться с ними по их правилам, то всё равно нет шансов выжить в этой борьбе. Поэтому он и решил для себя жить вне политики, вне борьбы с Властями. По крайней мере, в России. Только помогать честным людям в их борьбе за выживание.
Когда они приехали в древний город Акко, их повели в ресторан, где каждый волен был заказывать себе любые продукты. Анна Владимировна и Светлана на свой вкус выбрали только рыбные блюда, правда, и ресторан был рыбный. Алексей после четырёх часов пребывания в стране немного вспомнил иврит. Он прочитал в меню названия блюд на английском языке. Рядом было написано и на иврите. Пока женщины сервировали стол, расставляли выбранные ими яства, Алексей вскрыл пакет и прочитал текст послания. Он прочитал ещё раз и сделал в своей визитке несколько пометок. Прочитав, он разорвал листочки бумаги на мелкие кусочки и выкинул их в стоявшую рядом урну. Он не все кусочки выбросил, а только незначительную часть. Оставшиеся разорванные клочки бумаги он вложил обратно в пакет. Арсений Евгеньевич понял, что остальное Лёша выбросит где-нибудь в другом месте, а не в ресторане. Алексей видел, что Арсений Евгеньевич внимательно наблюдает за его манипуляциями. Алексей сказал, что он это делает чисто по инерции. Текст письма не представляет ни для кого из окружающих никакого интереса. Если он пожелает узнать, то Лёша вечером на корабле расскажет семье о просьбе из Главка МВД. Это отголоски старой истории, но задача, поставленная перед ним, напоминает ему больше ужасы недавней истории нашей страны, чем светлые перспективы завтрашнего дня. После обеда руководитель группы предложил туристам погулять по улочкам древнего города Акко и проникнуться духом тех времён. В шесть часов вечера вся группа отбыла в Хайфу и успешно прибыла в порт и на корабль. Многие пребывали в угнетённом состоянии, так как встречи и беседы с бывшими земляками не всегда доставляли радость и душевное спокойствие. Неустроенность, по-прежнему царившая в России, заставляла всех постоянно думать о перспективах жизни у себя на Родине, и большинство думало не столько о себе, а о своих детях, внуках и у кое-кого ещё живых родителях. И это несмотря на то, что почти все туристы были людьми состоятельными, а некоторые даже богатыми. Отсутствие гарантированного будущего благополучия, как Дамоклов Меч, висело над каждым из них. От этого чувства избавиться было не так легко. Так как на теплоход все прибыли в семь часов вечера и даже немного позже, то ужин в ресторане был, как никогда поздно – в десять вечера. Многие от усталости сразу улеглись спать. Родители Светланы сразу же заснули, а Светлана задержалась в каюте Алексея и заснула в его койке. Алексей после вечерней зарядки пришёл в свою каюту, принял душ и впервые улёгся спать рядом со Светой. Когда рано утром он проснулся, то случилось то, о чём они оба мечтали с первого месяца знакомства, но стеснялись признаться в этом даже самим себе.
На следующий день с семи утра все пассажиры теплохода после лёгкого завтрака снова отправились на автобусах в поездку по стране. Так как планировалось посещение Мёртвого моря и других исторических мест, то ночевать группа по плану должна в гостинице Тель-Авива. Алексею такой расклад дня позволял встретиться с человеком, адрес которого ему сообщили в письме от представителя МВД России в Посольстве России в Израиле. В тот же день, возвратившись с группой вечером в Тель-Авив, Алексей позвонил по известному ему телефону в город Холон. Трубку телефона взял мужчина и на русском языке спросил, кто его беспокоит. Алексей представился и сказал, что он звонит по поручению Скакуна Фёдора Фёдоровича и очень просит сегодня же встретиться. Он, к сожалению, в Израиле пробудет ещё два дня, а потом возвращается в Москву. Минц Исаак Исаакович, человек, с которым говорил Алексей по телефону, сказал, что если он ему нужен, так пусть и подъезжает прямо сейчас. Алексей объяснил, где он находится, сказал, что возьмёт такси и за полчаса доедет к дому Минца. Единственное, что он просит, так это встретить его около подъезда. Через полчаса, как и договаривались, такси привезло Алексея к небольшому и очень красивому четырёхэтажному зданию недалеко от моря. Около подъезда стоял худенький мальчик не более полутора метра ростом с кудрявой головой. В письме из Посольства Алексея предупредили о внешних данных Минца И.И., 1939 года рождения. Но мужика такого размера Алексей и представить себе не мог. Крылов вышел из такси и подошёл к ожидавшему его Исааку Исааковичу. Они поздоровались, и Минц пригласил Крылова в дом. Большая трёхкомнатная квартира, где проживал Минц, сразу выдавала одинокого мужчину с болезненной чистоплотностью. На стенах висели приклеенные скотчем вырезки картинок из журналов, на маленьком журнальном столике лежала стопка книг русских авторов на русском языке. Всё это не просто лежало, а в строгом порядке и под прямыми углами. Алексей назубок знал биографию Минца И.И.. Когда он смотрел на него, то ему не верилось, что этот маленький человек хлебнул столько горя в своей жизни. В два с половиной года он попал вместе с матерью в еврейское гетто под Черновцами. Его отец погиб в первые дни войны, а ему с матерью удалось спастись. В его мать влюбился какой-то румын-охранник, и первые два года жизни в лагере прошли для них терпимо, если можно так говорить о жизни в концентрационном лагере. В 1943 году евреев, оставшихся в живых, немцы готовили к отправке в Польшу. Румын-охранник спас его и мать, но от местных полицаев уберечь мать не удалось. Его же подобрала украинская семья, раньше хорошо знавшая его родителей. Когда война окончилась, то Исаака нашла сестра матери, войну прожившая в эвакуации и возвратившаяся в их городок Купель в 1946 году. Исаак был настолько маленьким и худеньким, что никто не мог понять, какая сила держит его на белом свете. У него после жизни в лагере и в украинской семье развилось потрясающие чутьё и нюх. Он мог спать не более трёх часов в сутки и слышать даже самые тихие шорохи в ночи. Сестра матери устроилась работать сторожем на хлебном заводе и брала племянника на ночь с собой. Она спокойно спала по ночам, а если подъезжала милиция проверять сторожей, то Исаак за километр уже слышал шум мотора машины и будил тетю Полю. Когда Исааку исполнилось двенадцать лет, то соседские ребята, в основном дети без отцов, стали приглашать его на воровские вылазки. Благодаря своим мини размерам, он мог пролезть даже в форточку. В 14 лет, как раз в день смерти Сталина, он получил свой первый срок за воровство – 5 лет в детской колонии. А дальше его жизнь шла в одном ключе: тюрьма, несколько месяцев дома, снова тюрьма и так до пятидесяти лет. Всего он провёл в местах заключения около двадцати пяти лет. В Зоне Исаак был уважаемым зеком. Его стаж зека давал ему в Зоне большие блага, чем любые ветеранские льготы на воле. В Зоне он освоил много смежных профессий. Его уровень мастерства по вскрытию замков сейфов официально признавался, как искусство высшей категории. Даже признанные в воровском мире медвежатники признавали высший пилотаж Исаака. На удивление, его имя ни у кого не вызывало неприязни и неуважения. Говорить об антисемитизме на Зоне просто не имело смысла. Даже попытки начальства искусственно создать национальную проблему не имели успеха. В редкой Зоне не знали имени Исаака Минца. Картёжные игры не доставляли ему никакого удовольствия, но играть он умел и очень хорошо. Поэтому к нему обращались в случае надобности только как к эксперту. Надо отдать должное Исааку, он ни разу не привлекался к судебной ответственности за взлом дверей или сейфов. В 1986 году Исаак вышел на волю после последнего трёхлетнего срока и решил полностью изменить свою жизнь. Исаак поселился в Калининской области, в городе Конаково. На работу его устроил брат по Зоне, Егор Тимофеевич Крючков. Он же и пригласил Исаака в Конаково, помог ему прописаться в частном доме и опекал. Дело в том, что Егор Тимофеевич отсидел двенадцать лет за хищение государственного имущества. Полностью его вину доказать не смогли, золото, похищенное им с прииска, так и не было найдено. Начальство зоны имело задание от начальства из Москвы расколоть его на признание или, если не получится, посадить на новый срок. Егор Тимофеевич был человеком образованным, физически крепким и не робкого десятка. Однажды ночью, по указке начальника зоны, к нему подослали зека суку, с целью завязать поножовщину. Дело в том, что через три месяца подходил срок его освобождения, и у начальника зоны была чёткая команда оставить Крючкова на зоне. Но, к счастью, соседом по нарам у него был Исаак, а его чутьё не потеряло силы за эти годы, а даже усилилось. Исаак, за три минуты до появления посланника хозяина лагеря, услышал шорох и приготовил удавку, на всякий случай. Когда сука подкрался к лежке Крючкова и достал нож, то Исаак сзади набросил ему на шею удавку. Егор Тимофеевич проснулся и сразу всё понял. Они с Исааком тихонечко затащили шестёрку на нары, и он сам во всём признался. Шестёрку оставили жить, но известие о происшедшем к утру стало известно всей Зоне. На следующий день в лагере был надзорный прокурор, и ему сообщили о происшедшем. Все понимали, что и прокурор, и хозяин лагеря играют в одну игру, но трогать Егора Тимофеевича больше не стали. Крючков и раньше относился к Исааку с уважением и даже отеческой любовью, но после этого случая сообщил всем, что Исаак ему больше, чем кровный брат.
Через три месяца Егор Тимофеевич освободился и стал переписываться с Исааком, посылал ему продуктовые посылки, пару раз приезжал его проведывать. Поэтому Исаак и приехал в Конаково. Егор Тимофеевич принял его, как и положено принимать родного человека. Егор Тимофеевич посоветовал Исааку учить иврит и готовиться к отъезду в Израиль. Исаак сказал, что не собирается сидеть ещё и по политическим статьям, но Егор Тимофеевич сказал, что Горбатый начнёт выпускать людей. Так оно и стало. Егор Тимофеевич пожил ещё пару лет бобылём, а потом женился на двадцатипятилетней девушке, дочери одного из ссыльных поселенцев. Разница в двадцать лет не помешала им завести сыночка и скромно жить в городке. По выходным Егор Тимофеевич с женой уезжал в Москву к родителям жены, вернувшимся в свою московскую квартиру. Там он, возможно, встречался и со своими друзьями – подельниками. Исаак понимал, что кто-то регулярно отстёгивает Егору деньги и не малые. В 1989 году Егор Тимофеевич сделал Исааку трудовую книжку и сказал, что уже пришёл срок оформлять ПМЖ на Израиль. Документы ему сделали чистые, без отметок о судимости, и Израильское Посольство выдало ему визу на ПМЖ. Когда Исаак прибыл в Израиль, снял квартиру, к нему домой пришёл пожилой еврей, представился другом Егора Тимофеевича и просил принять долг. Он сказал, что Исаак, как олим, может положить деньги на счёт в банке и потихонечку добавлять к своему бюджету. Так распорядился Егор Тимофеевич. И ещё он попросил Исаака подключить себе телефон. Сумма, переданная Егором, была шестизначной, и вначале он побоялся класть доллары на валютный счёт, а потом всё-таки решился и отнёс деньги в банк. У служащей банка к нему не было вопросов, так как в Израиль на ПМЖ приезжали некоторые евреи, и не евреи тоже, и на счёт клали иногда и более миллиона долларов. Исаак поменял жильё на хорошую квартиру в Холоне, а через год купил себе там же большую трёхкомнатную квартиру с очень большой лоджией и видом на море. Ему, как узнику гетто, по состоянию здоровья дали первую группу инвалидности и платили пособие, на которое он мог бы жить и даже без нескольких сотен тысяч долларов, лежащих на его счету. Проценты от денег, лежащих на его счету в банке, превышали величину пособия. У Исаака не было большой тяги к женскому полу, но раз в неделю к нему приходила русскоговорящая девушка, немногим старше двадцати лет, и делала генеральную уборку. Она готовила еду на неделю, а потом они укладывались в постель, и Исаак нагонял упущенную радость за всю неустроенную жизнь. Девушка никогда ни о чём не спрашивала Исаака, но замечала в нём какую-то неуемную и нерастраченную страсть. Исаак платил ей своим добрым отношением и за работу, и за любовь. Девушка получала от Исаака за один день больше, чем за неделю работы в школе, где она работала преподавателем младших классов. Однажды она пришла к Исааку, а он сказал ей, что у него сейчас нет денег ни дома, ни на чековой книжке. Девушка не проронила ни слова, переоделась, сделала уборку, приняла душ, сама раздела Исаака и уложила в постель. Исаак чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. После этого она собралась к себе домой и сказала Исааку, что она будет делать ему уборку и без денег, а всё остальное она делает не для него, а для себя. И в следующее воскресенье девушка явилась к нему, и всё было, как всегда. Перед тем, как она разделась лечь в постель, Исаак подошёл к ней, расцеловал её и подарил ей уже выписанный им чек на сто тысяч шекелей. Девушка потеряла сознание на несколько минут и, придя в себя, сказала Исааку, что не может принять чек, так как её родители поймут, что она не только делает уборку в доме у миллионера, но и ещё…………. Исаак рассмеялся и сказал, что это её проблемы. А если он женится на ней, так это расстроит её родителей ещё больше. Мало того, что старик, так ещё и ростом не удался. Нет, давай уж и дальше так, как есть, а если влюбишься в молодого и красивого парня, так я дам тебе денег и на свадьбу.
Всё это Исаак рассказал Алексею, не называя никаких имён, они просто проговорили пару часов. Алексей рассказал Исааку о просьбе его начальства, вызванной смертью Егора Тимофеевича. Вы, наверное, знаете, что старая Власть осудила Егора Тимофеевича за хищение одной тысячи четырёхсот килограммов золота. Доказать его вину не смогли и золота не нашли. У Егора Тимофеевича Крючкова были сын и жена, которые, даже по сегодняшним меркам, люди состоятельные. Их состояние оценивается в два миллиона долларов. Милиция, точнее, некоторые заинтересованные люди, считают, что состояние Егора Тимофеевича превышает двадцать миллионов долларов. По их данным, кто-то на стороне также знает об этом и пытается найти и присвоить эти деньги. Мы уверены, что жена и сын покойного ничего не знают об остальных деньгах. Егор Тимофеевич сполна заплатил Советской Власти за свою любовь к золоту, и если бы эти деньги были у его жены и у сына, то Бог с ним. Но если их заимеет кто-то, не заслуживший этого, то это не справедливо. Этому делу почти 22 года, а оно всё ещё не закрыто. Если милиция найдёт эти деньги, то можно оговорить сумму вклада для семьи Егора Тимофеевича и ваши десять процентов. Исаак улыбнулся и сказал, что деньги, которые у него есть, даже за оставшуюся ему Б-гом жизнь он не истратит. Вот если вернуть золото семье Егора Тимофеевича и найти тех шакалов, то он полностью поддержит милицию. Он поможет вернуть деньги сыну и жене Егора Тимофеевича.
– Мой домашний телефон вы знаете, а вот номер мобильного телефона, позвоните через день, два.
На этом они и расстались. Алексей вышел на улицу и поймал такси. В три часа утра он вернулся в гостиницу. Светлана не спала, ожидала, и Алексей всё подробно ей рассказал. Но он предупредил её, что эта информация для внутреннего пользования и для её же спокойствия лучше всё им рассказанное забыть.
На следующий день их возили в город Иерусалим, откуда Алексей позвонил на мобильный телефон полицейскому атташе Израиля в Москве, который по его же данным, в это время должен был находиться в Израиле. Они переговорили минут пять, и Авигдор сказал, что приглашает его с невестой и её родителями к себе в гости. Он найдёт их в городе по номерному знаку туристического автобуса. И действительно, в шесть часов вечера к их автобусу подъехала автомашина типа форд тауэрс. Из неё вышел Авигдор и тепло поприветствовал Алексея, Светлану и её родителей. Он пригласил их в свою машину и повёз в сторону Тель-Авива. Через сорок минут они уже входили в его дом. Жена Авигдора спросила у Алексея, на каком языке им лучше общаться, чтобы родители Светланы чувствовали себя увереннее. В итоге они остановились на английском языке, и незаметно за разговорами и воспоминаниями прошёл весь вечер. Алексей попросил Авигдора не везти их, они сами возьмут такси и легко доберутся до гостиницы. Но Авигдор настоял на поездке, и они с женой поехали провожать дорогих гостей. Последний день они провели, путешествуя по музеям и побережью Тель-Авива. Впечатлений было так много, что их заезд в Кейсарию по пути в Хайфу, показался им очень утомительным. Перед поднятием на борт корабля Алексей позвонил Исааку Исааковичу и спросил как дела, нет ли новостей. Исаак Исаакович сказал, что у него ещё нет никакой информации. Он сказал Алексею, что согласился помогать ментам из-за любви к Крючкову и за то, что Алексей не пытался его шантажировать сокрытием факта судимости перед израильскими властями. Алексей ответил, что даже если он не сможет или не захочет им помогать, то это его право. Лично он считает, что Родина виновата перед Минцем значительно больше, чем он перед ней. Поэтому Крылов и не пытается упрашивать Исаака Исааковича о помощи.
– Это ваше право помогать или не помогать. Желаю вам здоровья и счастья,– закончил разговор Алексей.
– Вы мне позвоните дней через пять,– промолвил тихим голосом Исаак Исаакович.– Для меня помочь семье Крючкова долг и обязанность. Он память моей жизни, длиною в двенадцать совместных лет. Вам это не понять, ну, и слава Б-Гу.
На этом они и прекратили разговор. На корабле Лёша зашёл в каюту, переоделся, сделал зарядку, принял душ и лёг спать. Светлана зашла к нему через десять минут и пристроилась рядом с ним. В 24-00 теплоход отбыл из Хайфы в порт Александрию. В 14-00 следующего дня судно с туристами из бывшего СССР прибыло в Александрию, и сразу после обеда пассажиры корабля большой толпой спустились с борта теплохода. У причала уже стояли автобусы, приехавшие возить туристов по древней Александрии. Четыре дня туристы провели в Египте и получили громадное удовольствие от всего увиденного. Плавали по Суэцкому каналу, бродили по узким улочкам Каира, посещали музеи и, самое интересное, посетили древние пирамиды. Конечно, у всех уже сказывалась усталость от предыдущих путешествий по Израилю, Кипру, Греции и Турции. Каждая из этих стран заслуживала месячного пребывания, но на все впечатления отпускались считанные дни и часы.
15 июля в один час тридцать минут утра теплоход покинул берега Египта и отбыл в направлении Стамбула. Уже 18 июля они прибыли в Стамбул. Все туристы с удовольствием побродили по Стамбулу, считая себя уже опытными путешественниками, и делали последние покупки подарков своим близким на Родине. В девять часов утра в понедельник 19 июля теплоход пришвартовался к берегу родной Одессы. Правда, сразу же все почувствовали родные пенаты.
Украинские пограничники и таможенники сделали всё, чтобы испортить удовольствие от путешествия по Средиземному морю. Временами создавалось впечатление, что туристов проверяли, как террористов, прибывших в Украину с целью произвести революционный переворот. К счастью для Алексея, среди таможенников оказался его старый знакомый по выезду из Одессы. Он увидел Алексея и его компанию, подошёл к ним и пригласил с вещами прийти к его стойке. Он формально задал несколько общих вопросов, сделал положенные отметки в декларациях и пожелал счастливой дороги. Светлана поблагодарила таможенника, дала ему свою визитку с телефонами, рабочим и домашним, просила звонить при необходимости.
На площадке перед морским портом стоял их микроавтобус, выглядевший, как свежая копейка. Машину покрасили в тот же цвет, но придали ей лоск новизны и шарма. Водитель, увидев Арсения Евгеньевича и его семью, сразу же подбежал к ним и помог занести вещи в автомобиль. Уже через час машина неслась по трассе в сторону Москвы. В дороге водитель рассказал об его с женой отдыхе в санатории и небольших туристических поездках в Одессу с посещением музеев и некоторых злачных мест. Анна Владимировна тоже рассказала водителю немного о путешествии и о своих впечатлениях. В Москву они прибыли очень уставшие, но счастливые, что, наконец-то, их отпуск окончился. Так как они приехали поздно вечером, то Арсений Евгеньевич предложил Алексею переночевать у них. Алексей сказал, что с удовольствием, но как к этому отнесутся женщины. Женщины сказали, что они только поддержат Арсения Евгеньевича. Конечно, если предложение Алексея о женитьбе ещё в силе. Алексей сказал, что всё-таки будет корректнее, если он приедет к себе домой, сообщит Анне Львовне о своём предложении Светлане и об её согласии. Светлана согласилась с Алексеем и вызвала такси.
На следующий день утром Алексей позвонил Светлане и сказал, что Анна Львовна не просто поддерживает их решение, а считает этот день одним из самых счастливых дней своей жизни. В тот же день вечером Арсений Евгеньевич с женой и дочкой вечером приехали к Алексею домой. Анна Львовна и её сын Саша, дочь Сима с мужем приняли семью Рассох с любовью и уважением. Анна Львовна сказала, что они делают молодым свадебный подарок – переоформляют свою квартиру на имя Алексея и Светланы. Допоздна они обсуждали разные вопросы и приняли решение устроить не шумную свадьбу, а приём в честь свадьбы. Первый день собираются друзья и коллеги Светланы, во второй день друзья и коллеги Алексея, а на третий день собираются только близкие родственники. Конечно же, родители Светы и Анна Львовна со своими детьми присутствуют все три дня. Первый день – пятница, второй – суббота и третий – воскресенье. Анна Львовна сказала, что в пятницу и субботу лучше отмечать у них, так как заведующая кафе напротив их дома помнит Дмитрия Ивановича. Она всё приготовит, её официантки расставят всё по столам и они же всё приберут. Так это будет и в субботу. А в воскресенье они все соберутся у Анны Владимировны, если она не возражает. Приготовить к столу и подать она поможет. Арсений Евгеньевич сказал, что он не против такого плана мероприятий, но лучше всё сделать за один вечер в большом зале ресторана его знакомого. Это обойдётся даже дешевле, чем разбивать свадьбу на три захода. Они решили подумать и завтра к вечеру принять решение. На следующий день, взвесив все за и против, решили устраивать свадьбу в субботу 11 сентября в 15 часов дня. Светлана сама приглашает своих гостей, а Алексей своих. Анна Львовна и Арсений Евгеньевич также приглашают своих друзей. Всю оставшуюся неделю отпуска Алексей и Светлана провели в предсвадебных заботах и 28 августа в субботу пригласили двух своих близких друзей в ЗАГС для законного оформления акта бракосочетания. Они решили сделать это заранее, чтобы не превращать это событие в шумный балаган. В ЗАГС пришли только ближайшие родственники.
В ЗАГСе всё прошло довольно быстро и культурно. Заведующая была в этот день в ЗАГСе, так как после Алексея и Светланы расписывались детки кого-то из руководства районной налоговой администрации. Встретив в ЗАГСе Арсения Евгеньевича, она поинтересовалась, почему он здесь. Он сказал, что его дочь расписывается с молодым человеком. Заведующая занервничала, так как она, к своему стыду, была не в курсе дела и пообещала принять надлежащие меры для большей торжественности. Арсений Евгеньевич попросил её не беспокоиться и оставить это событие в секрете, так как сама свадьба состоится через четырнадцать дней. Всё равно заведующая не могла быть спокойной, так как для неё Глава Администрации района самая высокая инстанция. Всё прошло хорошо и скромно, она лично расписала молодых и пожелала им и их близким счастья и радости в жизни.
Алексей вышел на работу 30 августа и снова включился в повседневные проблемы Северского райотдела милиции. В середине рабочего дня он зашёл к начальнику милиции, рассказал немного об отпуске и пригласил вечером после работы в свой кабинет на чисто символическое чаепитие. Алексей пригласил начальника УГРО и своих коллег. Он дал Леушеву и Ставину деньги на покупку трёх тортиков и других сладостей, а также на всё необходимое к чаю. В шесть вечера в кабинете Крылова собрались офицеры УГРО и начальство. Ткачёв отсутствовал, так как находился в командировке. Алексей позвонил Светлане и сказал, что задерживается на работе, так как коллеги собираются отметить его возвращение из отпуска. Светлана спросила, надо ли ей подъезжать, и Алексей ответил, что это её решение. Он был бы рад сразу сообщить и о будущем мероприятии. Светлана попрощалась и пообещала приехать. Вечером все собрались вместе, и в разгар чаепития появилась Светлана. Алексей познакомил всех со своей невестой и пригласил на свадьбу в субботу 11 сентября в 15-00 в ресторан Прибой. Все поздравляли Свету и Алексея, желали удачи и вообще всяческих радостей в жизни. Сергей Сергеевич Стрельник сказал, что теперь, наконец-то, он понял истинную правду истории с раритетной книгой. Он посоветовал всем холостым сыщикам ходить по Университетским кафедрам и прятать раритетные книги, лежащие без присмотра. Опыт Крылова подтверждает мою правоту.
– Я раньше считал Алексея вечным холостяком, теперь признаю свою ошибку. Я даже завидую ему, я старше его по званию, а у меня жена старше Лёшиной на двенадцать лет. Где же справедливость. Пусть поживёт сначала с тридцатишестилетней женой, и только потом с молодой. И это будет справедливо. А с другой стороны, ему ещё предстоит выслушивать нотации жены и привыкать к ним, а я, слава Богу, уже прошёл через всё это. Пусть помучается, тогда и поймёт нас, ветеранов семейной жизни.
Все посмеялись и тепло проводили Алексея и Светлану. Молодым офицерам поручили навести порядок в комнате и сдать кабинет дежурному.
Такое же мероприятие у себя на работе провела и Светлана. Когда она и Алексей сообщили сотрудникам кафедры о свадьбе и пригласили всех на 11 сентября в ресторан, то профессор Житков поздравил молодых и сказал, что он предвидел это событие ещё в тот момент, когда Алексей уточнял Светлане значение слова раритет.
– И если быть честным и объективным, то я тогда ещё сказал отцу Светы, что его дочери необходим именно такой муж, который будет в силах всегда поставить её на место и любить не только за внешнюю красоту, но и внутреннюю. И особенно за светлую головку. Алёше повезло, мы подготовили ему Светочку за восемь лет нашего совместного общения. Так что мы вправе просить его рассказать нам как-нибудь о его работе и интересных расследованиях. А если он откажется, то мы потребуем почитать нам его любимые стихи французских поэтов, но на французском языке.
Алексей улыбнулся и пообещал сделать или первое, или второе, а, может быть, и первое, и второе, но только после свадьбы.
– Говорят, – сказал он, – после первых трёх месяцев, молодожёнам не до поэзии.
Все поздравляли их и обещали прийти. Алексей убедительно попросил всех не делать никаких дорогих подарков, их появление на свадьбе и будет основным подарком. На этом они и попрощались со Светочкиными коллегами.
На следующий день Алексей решился позвонить генералам Седину и Коржу. Он звонил дважды, но их помощники ссылались на занятость руководства и не соединяли Алексея с ними. Тогда Алексей послал телефонограмму генералу Седину и генералу Коржу с официальным приглашением на свою свадьбу. Алексей понимал, что для них выкроить время на ресторан не так-то легко, и появление их на свадьбе у Алексея может быть кем-нибудь неправильно истолковано, но и не пригласить их будет с его стороны неблагодарностью. У Арсения Евгеньевича была мысль посоветовать Алексею пригласить генералов Седина и Коржа, но он постеснялся этим поставить Алёшу в неловкое положение, если генералы не найдут времени для визита.
Светлана переехала жить к Алексею. Она произвела небольшую перестановку в его квартире. Спортивную комнату Алексея она совершенно не трогала, зная его фанатичное отношение к спорту. В рабочем кабинете она сделала кое-какие изменения, создав себе уголок для своей литературы. Компьютером они решили пользоваться по очереди, но уже через три дня Алексей почувствовал некоторые неудобства, как для себя, так и для Светочки. Светлана принесла из своего дома Note Book, и все проблемы снялись сами собой. Светлана обратила внимание на то, что многие из дискет Алексея оказались полезными и для её работы. Когда вечерами к ним заходила Анна Львовна, то она смотрела на них, как на дикарей. Она говорила им: Вы же, детки, молодожёны, наслаждайтесь жизнью, ходите в кино и театры, по музеям, по концертным залам. Молодые посмеивались над мамой Аней, как говорила Светочка, и обещали исправиться после свадебного вечера.
11 сентября в 14-00 молодые приехали в ресторан, помогли Анне Владимировне и Анне Львовне в реализации их пожеланий по залу, и терпеливо ожидали гостей. В 14-40 постепенно начали собираться гости.
Гостей встречали Светлана и Алексей, затем Саша и Сима провожали их в большой зал и указывали места за столом. К 15-00 прибыли практически все сотрудники и коллеги Светочки и Алексея. Потом появились некоторые родственники Светланы. Точно в 15-00 появились две машины с правительственными номерами и одна машина сопровождения, из которой вышел мужчина средних лет, но с явно выраженным лицом охранника. Это был личный охранник генерала Седина. Из двух правительственных автомобилей вышли генералы Седин и Корж с жёнами. Светочка и Алексей радостно их приветствовали. Генералы поздравили молодых, расцеловали их и прошли в зал. Там они подошли к Анне Львовне и родителям Светочки, поздравили их и поблагодарили за воспитание таких достойных детей. В 15-15 все расселись за заставленными едой и выпивкой столами, и Сергей Стрельник, на правах друга Алексея, попросил разрешение быть ведущим этого вечера.
Сергей сказал, что он долго думал, кому первым предоставить слово, но ему помог Арсений Евгеньевич, папа Светланы. Он перед началом нашего мероприятия сказал мне, что было бы здорово предоставить первое слово не ему, а Константину Ивановичу со стороны Алексея. А он выступит вторым со стороны Светланы. Константин Иванович много лет опекал Алексея и результат, как видим и знаем, неплохой, сказал Сергей, указывая рукой на жениха.
Константин Иванович поблагодарил за право выступить первым.
– Скажу честно,– начал говорить генерал, я хотел получить слово первым, так как Алексей Алексеевич Крылов, отец Лёши, был моим другом и коллегой. Я выступаю перед вами, как бы от имени отца Лёши, и поверьте мне, он сказал бы то же, что скажу и я: Будьте счастливы дорогие ребята, любите и уважайте друг друга, как и ваши родители. Будьте достойными своих родителей. Горько!
Все присутствующие поддержали Константина Ивановича Седина и скандировали горько. Потом выступил Арсений Евгеньевич, потом Анна Львовна, Анна Владимировна, генерал Корж, профессор Житков, полковник Омельченко, доцент Архипова, Декан Рыжов, профессор Герасименко и многие другие. Где-то в семь часов вечера в зал приехал посыльный с громадным букетом цветов и с поздравительным адресом от Боровского. Боровский от имени своей жены, дочери и от себя лично поздравил молодых и написал, что никогда не забудет урока, преподанного ему Алексеем. Все выступали и общались так, как общаются близкие друзья. Для офицеров присутствие генералов было естественным и не сковывающим их поведения. Арсений Евгеньевич гордился, что такие уважаемые и значительные люди, как генерал Седин, генерал Корж и многие другие приехали и поздравили его детей. Боровского Алексей не приглашал, но он прислал поздравительный адрес с непонятным Арсению Евгеньевичу текстом. Генерал Седин сказал присутствующим, что он по делам службы был у Боровского, и тот просил передать привет Крылову и Стрельнику. А когда я сообщил ему, что Алёша 11 числа празднует свадьбу, то Боровский сказал, что ему было бы приятно быть приглашённым на свадьбу Алексея Алексеевича Крылова. Я сказал ему о невесте, после этого он сказал, что у Арсения Евгеньевича дочь должна быть достойна родителей.
– Так что молодёжь, вами гордятся ваши друзья.
Всё это продолжалось до десяти вечера. Старшее поколение кучковалось своим коллективом и решало свои проблемы, молодёжь танцевала и радовалась свадьбе своих хороших друзей. Генерал Корж рассказывал тестю Алексея историю Боровского и о роли его зятя в её благополучном исходе. К одиннадцати вечера все стали расходиться. В середине вечера Алексей попросил пригласить водителей служебных машин и машины сопровождения легко перекусить за их столом. После того, как они перекусили и вернулись к машинам, пригласили охранника генерала Седина. Он вообще-то знал Алексея уже лет десять по занятиям в группе спецназа. Алексей тоже узнал его, но правила поведения профессионалов не разрешают подавать признаков знакомства. Алексей поздоровался с ним за руку и представил своей жене, как замечательного профессионала в восточных единоборствах. Поэтому, провожая гостей, Светлана и Алексей искренне благодарили всех за посещение их в этот столь важный для них день. Микроавтобус тестя подвозил бестранспортных гостей к станции метро. В 23-30, нагрузив служебную машину Арсения Евгеньевича подарками, а сами, усевшись в микроавтобус, все поехали домой к Арсению Евгеньевичу и Анне Владимировне. Там высадились родственники Светы, а микроавтобус и машина с подарками поехали домой к Алексею. Приехав, они поблагодарили водителей, передав им несколько бутылок коньяка, водки и вина каждому. Алексей и Светочка поднялись домой, и сразу же позвонили родителям. Алексей поблагодарил родителей Светланы за ресторан и сказал, что такое решение сняло все заботы. Он пожелал им спокойной ночи и передал телефонную трубку Светочке. Она тоже поблагодарила родителей и сказала, что очень их любит. Так 12 сентября 1993 года в нуль часов тридцать минут у майора милиции, Крылова Алексея Алексеевича, началась новая жизнь.
ИНТЕРПОЛ ПРОСИТ ПОМОЩИ
Алексей сразу после свадьбы вышел на работу. Друзья и коллеги поздравляли его, встречая и в городе, и на работе. Полковник Омельченко позвонил Крылову и сказал, что его на 16-00 вызывает генерал Седин в Главк. Алексей спросил у полковника, как ему положено быть одетым. Фёдор Иванович немного подумал и посоветовал идти в штатском. Алексей спросил Фёдора Ивановича, не знает ли он причин вызова. Полковник ответил, что точно не знает, но это как-то связано с его поездкой. На свадьбе генерал Корж сказал ему, что Седин ждёт от Крылова каких-то результатов по заданию Министерства. Алексей попросил у полковника Омельченко разрешение перед встречей с генералом Сединым заехать к Дану Шенецки в Интерпол. Дан просил посетить его с двух до четырёх часов дня. Алексей объяснил начальнику, что Дан хочет подбросить им какую-то работу. Омельченко разрешил и сказал, что Алексею сейчас нужны деньги, чтобы кормить семью.
– Наверное, и свадьба стоила немало,– изрёк не очень радостным голосом Фёдор Иванович.
– Да, не мало, больше годовой зарплаты майора милиции. Я на свадьбу занимал деньги у родителей Светланы, хотя они и сказали, что это их подарок. Я всё-таки мужчина и свои удовольствия должен оплачивать сам.
Фёдор Иванович ответил, что с такой теорией он не согласен. У меня тоже дочь, Бог даст, со временем выйдет замуж, и я не хотел бы у зятя брать деньги. Скажу тебе по секрету, моего будущего зятя ты знаешь и хорошо к нему относишься, это Толя Леушев. Они познакомились ещё в том году на субботнике у дочери в институте. Я посылал туда Толю для охраны общественного порядка, там они и познакомились. И только через три месяца он узнал, что Лена моя дочь. Он позвонил ей и сказал, что не имеет права ухаживать за нею, так как подумают о его карьерных намерениях. Он сказал ей, что уйдёт в другой райотдел милиции или в МУР. Потом они снова начнут встречаться. Дочка мне всё это рассказала и просила не препятствовать Толе при переходе на другую работу. Через неделю мне принесли его заявление о переводе в МУР, я вызвал его к себе и поговорил по душам. Я не подписал разрешение и сказал, что о нём хорошие отзывы от Стрельника и от Крылова.
– А если у него действительно серьёзные намерения к Леночке, то я буду рад такому зятю, да и лишний раз смогу его притормозить от посторонних амуров.
Толя, по-моему, обрадовался моему отказу. Он сам сказал, что работать в УГРО с такими ассами, как подполковник Стрельник и особенно майор Крылов, для него счастье. Больше на эту тему я с ним никогда не говорил, а в понедельник, после твоей свадьбы, Лена мне сказала, что родители Толи хотят со мной познакомиться и поговорить насчёт свадьбы. Если говорить честно, то я рад. Он к нам домой ещё не ходит, но жена как-то познакомилась с ним на улице, и он ей понравился.
– Вот такие дела у нас, майор Крылов. С твоей лёгкой руки и в нашем доме будет праздник. Я, откровенно говоря, думал, что ты будешь закоренелым холостяком. К счастью, я ошибся. Ну, всё, езжай к своим интерполовцам. А вдруг действительно будут от них деньги, и нам что-то перепадёт. Сам понимаешь, как трудно сейчас жить, если хочешь оставаться человеком и не терять уважение к самому себе. Мой водитель едет в ту сторону, так что он тебя подвезёт.
Крылов воспользовался машиной полковника Омельченко и через двадцать минут уже пил кофе с господином Шенецки. Шенецки откуда-то узнал о женитьбе Алексея, поздравил его и подарил очень красивую кобуру из Греции. Дан сказал, что будет рад знакомству с Миссис Крыловой.
– Алексей, – начал медленно и с расстановкой говорить на английском языке Дан Шенецки, – я пригласил тебя не только для поздравления. Я передаю тебе приглашение Генерального Директора Интерпола перейти на работу в Европейское отделение Интерпола на должность ведущего эксперта, что соответствует должности полковника в вашем ведомстве. Жалование составляет шестьдесят тысяч долларов в год, командировочные расходы оплачиваются Интерполом из расчёта сорока шести долларов в день на питание, гостиницы и сбор информации тоже за счёт ведомства. Отпуск, не оплачиваемый и не более двадцати шести дней в год. Заработная плата за стаж отсутствует. Повышение или понижение оплаты труда связано только с занимаемой должностью. Лично я имею на десять процентов больше, так как являюсь региональным экспертом. Место дислокации ведущего эксперта только в Европе, в одной из столиц Европы.
Алексей поблагодарил за приглашение, но сказал, что ещё до женитьбы принял решение уйти из МВД и перейти работать частным детективом. Пока до Нового Года он будет работать в том же райотделе милиции, а после Нового Года напишет рапорт и уйдёт на вольные хлеба. Шенецки попросил ещё раз подумать и перешёл ко второй части разговора. Разговор конфиденциальный, поэтому он попросил перейти в другое помещение, где утечка информации невозможна. Они так и сделали, Шенецки включил в новой комнате аппаратуру против подслушивания и начал излагать суть дела.
– У Интерпола есть информация, что известная им группа международных преступников доставила в Россию около семнадцати миллионов долларов. Вся эта сумма появилась у этой группы от продажи сильных наркотиков. Мы считаем эти деньги грязными, и они не должны вкладываться в законный бизнес. Некоторые ваши чиновники из правительства, довольно высокого уровня, дали зелёный свет некоторым вашим Новым Русским на использование этих денег для приобретения контрольного пакета акций крупнейшего нефтяного месторождения. Если вы позволите этой операции совершиться, то грязные деньги от наркобизнеса через семь – десять лет станут чистыми деньгами. И нефтяное месторождение, принадлежащее вашей стране, вашему народу, автоматически перейдёт в собственность группы мошенников из правительства, криминальным кругам вашей страны и нашим наркодельцам. Мы во всём этом усматриваем грабёж вашей страны объединённой группировкой международных преступников. К сожалению, ваши властные структуры или не понимают недопустимость этой операции, или их личная заинтересованность выше интересов своего же народа. Пойми меня, Алексей, всё равно наша мафия изымет эти деньги с многократным подъёмом из вашей страны. В итоге, вы отдадите вашу нефть за бесценок, а кредиты Мирового Банка лягут тяжким бременем на ваших детей, внуков. В конце – концов, это ваше внутреннее дело, но вы, таким подходом к делу, укрепляете нашу мафию. Они становятся, как бы узаконено богатыми, и мы лишаемся возможности применить к ним юридические санкции. Возможно, ваши сегодняшние руководители думают, что они искусственно создадут класс капиталистов. А в дальнейшем эти новые капиталисты будут развивать промышленность и производство. Но это ошибочный подход, они выкачают ваше сырьё, полностью раздавят вашу промышленность и превратят страну в сырьевой придаток развитых стран. Но это и Западу не надо, так как такая политика рано или немного позднее приведёт к глобальной катастрофе. Разве вы не видите резкого уменьшения гражданского населения вашей страны? Даже ваши соседи, повторяющие с опозданием в один год вашу политику, уже теряют до пятисот тысяч населения ежегодно. Ваш геноцид тридцатых годов покажется детским лепетом на фоне ваших будущих катаклизмов.
– Я понимаю, что лично ты не в силах остановить этот процесс, но если хотя бы одна незаконная приватизация будет приостановлена, то несколько миллионов людей станут менее обнищавшими. Я не гражданин вашей страны, но и мне больно видеть людей, копающихся в мусорных ящиках с целью найти себе объедки или какие-нибудь старые вещи. Мы не можем вмешиваться в ваши внутренние дела, но мы найдём наших бандитов и укажем на них. Ты поможешь нам, если обнаружишь ваших преступников, использующих деньги нашей мафии. Мы поднимем западную и американскую прессу, вынудим наших чиновников не встречаться с вашими запятнанными руководителями на государственном уровне.
Алексей сказал, что он не желает вмешиваться в политику, но, к сожалению, уголовщина и политика сегодня шагают вместе под руки. Бороться с ними можно только одним способом, стравить их между собой.
– Иных путей я сегодня не вижу. Один я ничего не смогу сделать, я должен подключать своих коллег, обеспечивая их современной аппаратурой для подслушивания и для скрытых съёмок.
Шенецки сказал, что они смогут выделить до сорока тысяч долларов на раскрытие банды международных преступников. Им известны имена всех участников банды, граждан ряда европейских стран, и известны имена двух посредников, граждан России. Мы выдадим вам имена преступников – россиян, а вы должны будете раскрутить их и выяснить имена чиновников и больших бизнесменов, использующих наши грязные деньги для отмывки. Это работа не одного дня и требует значительных первоначальных затрат. Мы, конечно, можем пойти официальным путём. Обратиться в ваше Министерство, потом перечислить некоторое количество денег и ждать результата. Если говорить честно, то у нас нет уверенности, что не произойдёт утечка информации, и вся наша работа пойдёт коту под хвост, как говорят в России. У нас есть сведения, не верить которым, мы не имеем права, о связи некоторых ваших милицейских комитетовских чиновников с мафией. Мой шеф в Брюсселе рассказал мне о раскрытии банды чиновников Главка по борьбе с организованной преступностью. Среди фамилий лиц, участвовавших в раскрытии этой группы, я встретил и твою фамилию. Я вернулся в Москву и попробовал по своим каналам выяснить все детали этой работы. Как мне стало известно, именно ты начал эту работу и раскрыл всю цепочку. Более того, мне дали информацию, что прокуратура Москвы имела к этому делу косвенное отношение. Ты привлёк к работе своего институтского товарища, я просто проверил наши данные по капитану, сейчас уже майору, Гречишину, и узнал все подробности ваших отношений. Я выяснил, что задержание преступников тоже организовал ты, но лавры победителей отдал прокуратуре. Возможно, я не знаком со многими деталями того дела, но уверен, что именно ты руководил этой операцией, а причиной появления этого дела было твоё болезненное отношение к несправедливости. Ты спросишь меня, чем вызван такой интерес к этому делу. Раскрою тебе тайну с разрешения моего руководства. Ты же помнишь об увольнениях после окончания твоего дела. Уверен, ты понимаешь, что твою работу использовали на все сто процентов для решения узковедомственных проблем. Твой Министр видел в начальнике Главка своего основного соперника на его должности. Точнее, его заместитель стремился занять пост Министра, а начальник Главка имел своих людей в администрации Президента. Ударить по начальнику Главка – это вступить в конфликт с администрацией Президента. Твоими руками и газетой МК, а на неё вышел ты, я знаю кто заместитель главного редактора и откуда он знаком с тобой. У тебя есть две научные статьи, подписанные тобой и профессором Герасименко. Поэтому, связывать вместе некоторые факты мы ещё не разучились, и вся картинка происходящего нам стала ясна. У нас, как ты понимаешь, имеются платные, да и бесплатные тоже, информаторы в прессе и даже в вашем Министерстве. Так вот, о противозаконной деятельности Флеша мы знали давно, знали и знаем имена лиц из правительства, чьи просьбы Флеш удовлетворял. Более того, у нас была информация на одного большого чиновника из администрации Президента, который через уволенного заместителя Министра МВД России опекал крупную преступную группировку. Мы имеем информацию и на руководство Фонда Государственного Имущества, обеспечивавшее приобретение ближайшими родственниками Президента и его окружения самых лакомых объектов государственного имущества. Не скрою, мы собираем сведения и на чиновников, имеющих миллионные счета за рубежом, в наших банках. Мы понимаем, что некоторые счета оформлены на подставных лиц, однако информация о реальных владельцах всё равно всплывает. Тебе лучше не знать даже их фамилий и размеров их счетов. Нас интересуют некоторые из них, так как они приобретают контрольные пакеты акций ваших предприятий на грязные деньги нашего криминала. Только они нас и интересуют, другие же жулики – это ваше внутренне дело. За вас эту работу никто не сделает, и не будет делать. Нам не проблема разобраться с Флешем, так как он давно уже получил от Немецких властей разрешение на въезд в Германию с женой к детям. Я сомневаюсь, что ваши органы его спокойно выпустят, так как его информация, попади она в руки западной прессе, посильнее взрыва маленькой атомной бомбы. Хорошо бы получить и его информацию по грязным деньгам, но он живой до тех пор, пока молчит. В противном случае он труп. Он это понимает, как и понимает, что его жизнь сегодня и ломаного гроша не стоит. Но жить то хочется, и он что-нибудь должен придумать для своего спасения. Как ни странно, но спасти его жизнь можем только мы. Как это сделать, подумаешь ты, если примешь решение включиться в работу. Я понимаю, что ты захочешь подключить Сергея Стрельника и кого-нибудь из молодых. Я не против этого. Всё это не должно превысить ранее указанной мною суммы. Вся оперативная техника за наш счёт, так как выделенной мною суммы не хватит для приобретения и пяти устройств. Да, я рассматриваю, точнее, согласовываю со своим начальством вопрос о предоставлении тебе служебного автомобиля.
Алексей сразу же отказался от машины, потому что, во-первых, у него появилась машина Жигули, подарок родителей Светланы, а во-вторых, машина должна регистрироваться, а это лишняя информация о работе с Интерполом.
– Я уважаю твоё прямое начальство, но информировать его о реальной цели задания не желательно, – продолжил Дан. Так как эта работа, как нам кажется, на значительный период времени, то твой уход из МВД сразу после Нового Года для нас не очень желателен, но тут мы поделать ничего не можем. Я думаю, что это только ослабит твои позиции в смысле личной безопасности, но снова же, по нашим сведениям, ты достаточно подготовлен к самозащите. С января 1994 года в вашей стране можно будет официально приобретать огнестрельное оружие гражданам, чья деятельность сопряжена с риском для жизни. У тебя появится оружие, и это всё-таки плюс в твоей работе. Одним словом, мы ждём твоего ответа на наше предложение.
– Кстати, твоя жена и твой тесть знают об уходе из МВД?
– Конечно, знают, более того, знают о моём желании открыть частное агентство. Правда, я им пообещал за их согласие, защитить докторскую диссертацию.
– А когда ты наметил защищаться?– спросил Дан.
– Когда, когда, не скоро, мне ещё писать и писать. Я если и сделал, то не более тридцати процентов того, что хочет видеть в работе мой шеф, Геннадий Иванович Рыжов. А у меня ещё есть неоконченная работа с профессором Герасименко. Там ещё, как минимум, месяцев шесть ежедневной работы. И сделать эту работу я обязан, как можно скорее. Издательство дало мне деньги на туристическую поездку, а это почти одна тысяча долларов.
– Бог с ним, с этими деньгами, возьми из выделенных на дело, и рассчитайся с ними, – предложил Крылову Дан и тут же пожалел о сказанном.
Он знал, что Алексей старается во всём быть человеком чести, поэтому его предложение как бы подталкивало Алексея на некорректность по отношению к издательству. Дан, сразу же попросил прощения, если Алексей неправильно его понял или может плохо подумать о его предложении. Он и сам может занять деньги Алексею, но, зная его щепетильность в этих вопросах, Дан попросил забыть о сказанном. На этом они и расстались, Алексей пообещал в течение десяти дней дать ответ господину Шенецки.
После разговора с Даном Шенецки майор Крылов поехал в Главк к генералу Седину. Когда он прибыл в Главк, то секретарь попросила Алексея Алексеевича зайти в приёмную заместителя Министра, так как в настоящее время Константин Иванович временно исполняет обязанности заместителя Министра Внутренних Дел России. Обязанности начальника Главка временно исполняет генерал Корж Глеб Алексеевич. Крылов поблагодарил секретаря и отправился в приёмную заместителя Министра. Когда он появился в приёмной, то помощник генерала сразу же завёл его в кабинет. Генерал попросил помощника дать указание секретарю организовать два чая и что-нибудь сладенькое к чаю. Заодно, он попросил минут сорок их не беспокоить и не отвлекать. Помощник генерала знал, что Крылов выполнял поручение генерала в Израиле, он сам обеспечивал их телефонную связь.
Константин Иванович встал со своего кресла, подошёл к Алексею и обнял его.
– Я, – сказал он, – не хотел во время свадьбы говорить о работе, но сейчас смогу тебе кое о чём поведать. Ты, конечно, понимаешь, что твоё дело по оборотням в погонах позволило мне произвести большие перестановки, как в нашем Главке, так и в Министерстве. Получилось так, что в данной ситуации наш Министр и я были очень заинтересованы именно в таком решении вопроса. Я знал о коммерческих делах начальника милиции Центрального Округа, но уровень его связей не позволял мне бороться с ним. Уровень Флеша на самом деле был не ниже моего, и во многих вопросах я зависел от него. Он имел прямой выход на Первого Заместителя Министра Внутренних Дел России. Но, Первый Заместитель очень хотел стать Министром. В любом случае это не могло произойти, так как на эту должность ставят не профессионалов, а политиков. Но шансы у него были, так как заместитель Главы администрации Президента, курирующий наше Министерство, планировал в ближайшее время женить своего сына на дочери начальника Главка по борьбе с организованной преступностью. Тогда мог открыться зелёный свет для начальника Главка и для Первого Заместителя Министра. Это абсолютно не подходило ни Министру, ни мне. Начальник Главка знал, что я никогда не прощу ему смерть моего друга. Он давно мечтал выдавить меня из Министерства. Скажу тебе честно, что у меня не было своего человека ни у Министра, ни в Администрации Президента. Правда, я за последнее время немного окреп внутри самого Министерства. И это благодаря тебе. Мой помощник стал начальником канцелярии, и я, благодаря этому, имею всю входящую информацию у себя на столе даже раньше Министра. Это позволяет мне заранее подготовиться к различным неожиданностям. Сейчас я спокоен за свой Главк, так как замом у меня Глеб Алексеевич. В ближайшее время в Правительстве рассмотрят вопрос об утверждении меня заместителем Министра. Тогда генерал Корж станет начальником Главка. Но все эти вопросы на самом деле рассматриваются не в правительстве, а в Администрации Президента. Там у меня нет друзей. Не состоявшийся родственник уволенного начальника Главка с одной стороны ненавидит меня, но с другой стороны он рад, что случилось всё это до женитьбы детей. Он понимает, по крайней мере, думает, что я мог выдать всю информацию по квартирным и другим делам и после свадьбы, чтобы и его свалить. Но Министр и я этого не сделали, мы не дали хода дальнейшим разоблачениям. Он уже говорил с Министром и поблагодарил за своевременное информирование его об истинном лице уволенного начальника Главка. Министр и я и виду не подали, что знали о намечавшейся свадьбе. Теперь важно держать его на поводке, давая понять, что вопрос закрыт, но поводок коротенький, может и порваться.
– А теперь я перейду к главному. Я звонил тебе на корабль по поручению Советника Президента, назовём его условно Ивановым Иваном Ивановичем. Точнее, он пригласил меня для беседы по личному вопросу, повёл со мной разговор на известную тебе тему. Волею судьбы случилось так, что жена Егора Тимофеевича Крючкова оказалась двоюродной племянницей Советника Президента. Сам он, насколько я знаю, человек высоких моральных принципов и чести. Когда к нему обратилась племянница за помощью, он попытался самостоятельно разобраться во всей этой истории. Меня же с ним свёл наш общий знакомый, профессор Герасименко. Сам Герасименко не в курсе дела, и Советник просил меня не говорить ему о сути просьбы. Кстати, вначале Герасименко советовал Советнику обратиться прямо к тебе, но Иванов Иван Иванович объяснил, что ему не к лицу обращаться к исполнителю, минуя начальство. Тогда он и дал ему мой телефон. Правда, вначале Герасименко позвонил мне и попросил о разрешении позвонить. Он не сказал мне, кто будет звонить и какой уровень человека. Для меня эта просьба не просто важна. Я должен кровь из носа, но помочь этому человеку. На моей работе иметь выход на Советника Президента значит больше, чем Нобелевская премия для учёного. Цифры, которые я назвал в письме, и ты рассказал Минцу, тоже довольно внушительные. Если мы разберёмся с этой проблемой, то из оставшихся шестидесяти пяти процентов суммы, нам дадут официально пятнадцать процентов. Мы их честно разделим. Я не говорил на эту тему с Советником, но несколько десятков тысяч долларов позволят любому из нас чувствовать себя независимо. Будь я абсолютно независимым человеком, то в восьми случаях из десяти я бы отказывал просителям. А ты, с твоей головой, ушёл бы в частные детективы или сидел бы на кафедре, а, может быть, открыл какой-нибудь Институт Правовых Проблем. Не сомневаюсь, твой институт стал бы посильнее многих вновь созданных научных заведений.
Алексей подробно рассказал генералу о встрече с Минцем, о его отношении к Егору Тимофеевичу. Минц пообещал найти и передать полученные сведения. Если бы он был в Москве, то, используя свой авторитет в старом уголовном мире, он смог бы это сделать значительно быстрее. Он сам позвонит мне домой и доложит о результатах своего расследования.
– Константин Иванович, вы позволите задать вам вопрос, кто такой Фёдор Фёдорович Скакун.
– Я и сам не знал, кто это, – сказал генерал, – но мне Советник ответил, что так посоветовала ему говорить племянница.
– Спасибо за разъяснения, это для меня очень важно, – сказал Алексей. – Я понял с чего начинать поиск.
Теперь и Седин проявил интерес.
– Может, ты объяснишь мне, в чём дело,– спросил он. – Видно я отстал от оперативных методов сегодняшнего дня.
– Всё просто, жена Егора Тимофеевича кое-что знает от мужа, но не может сложить в чёткую концепцию известные ей факты и на основании этого придти к определённым выводам. Я разработаю план и доложу его вам детально. Минц поможет нам, не выезжая из своего Израиля. К началу ноября у нас будет какая-то ясность или никакой ясности. Только лично я не понимаю, почему срок давности на собственность Егора Тимофеевича не имеет силу. Надо поговорить со специалистами по проблемам наследственных прав. Здесь есть какая-то несогласованность. А если у меня будет свободное время, то я и сам разберусь в этой казуистике. Мне хотелось бы получить судебное дело Егора Тимофеевича и внимательно с ним ознакомиться. Может собака именно в самом судебном разбирательстве и зарыта. Может быть ещё живы следователи, прокуроры и судьи, причастные к этому разбирательству. Хотелось бы знать всё о зонах, где отбывал срок Крючков, и узнать у начальника последней зоны его пребывания о лице, давшем ему указание посадить Егора Тимофеевича ещё на один срок. Одним словом, надо разбираться.
Генерал расспрашивал Алексея о семейной жизни, о его отношениях с родителями Светланы. Нет ли у него желания перейти в Главк на более высокую должность. Алексей поблагодарил за заботу, но от работы в Главке отказался. Они поговорили ещё минут десять и Алексей, извинившись, что отнял у генерала столько времени, уехал на работу к жене. Они ещё утром договорились, что Лёша заедет за ней на работу к шести часам вечера, и они поедут в гости к Светочкиным родителям. Идея посетить родителей принадлежала Алексею, поэтому Светлане довольно сложно было отказаться.
Тесть и тёща очень обрадовались приезду детей. Алексей рассказал о своём посещении генерала Седина и его предложении перейти в Главк на высокую должность. Я, конечно же, отказался. Я думаю, что я прав. Мы говорили о новом задании Главка, связанном с результатами моей беседы с Минцем в Израиле. Это задание Константину Ивановичу дал очень большой деятель из Президентской команды. Я не имею права вам говорить кто, так как это не мой секрет, но поверьте мне, очень весомый для генерала Седина человек. Седин просил меня помочь ему. Там нет никакой негативной составляющей в просьбе. Что интересно, так это то, что сказал мне Седин в конце разговора. Он сказал мне так: Я не говорил на эту тему с заказчиком, но несколько десятков тысяч долларов позволят любому из нас чувствовать себя независимо. Будь я абсолютно независимым человеком, то в восьми случаях из десяти я бы отказывал просителям. А ты, с твоими мозгами, ушёл бы в частные детективы или сидел бы на кафедре, а, может быть, открыл какой-нибудь Институт Правовых Проблем. Не сомневаюсь, твой институт стал бы посильнее многих вновь созданных научных заведений.
– Получается, что генерал считает мою работу в милиции неблагодарной деятельностью. Он сам хотел бы быть независимым человеком. Мне легче, я уже независимый человек. Я хочу зарабатывать честные деньги и обеспечить достойную жизнь своей семье. Вы обеспечивали достойную жизнь своей дочери, а я хочу создать ей не худшие условия. Моя официальная зарплата унижающе низка, хотя возможность дополнительного заработка позволяет мне не вступать ни в какие сомнительные мероприятия. Но это мне, а как же другим моим коллегам, у которых есть дети и семьи. Сегодня Интерпол предложил мне провести расследование, предполагаемые расходы предусматривают до сорока тысяч долларов на оплату труда экспертов. Я возьмусь за эту работу и предложу своим коллегам принять участие в расследовании. У них появится возможность подработать, и мне это экономически выгодно. Я оцениваю свои возможности зарабатывать сегодня от двух до пяти тысяч долларов в месяц. К сожалению, я трачу не менее восьмидесяти процентов времени на бесперспективные расследования и мелкие уголовные преступления, проходящие в рамках нашего райотдела милиции. Уже конец сентября. Я обязан сейчас начать расследование по «золотым деньгам», а это займёт у меня много времени и умственных затрат. Несомненно, я должен буду чётко определиться с моральной стороной этого дела, несмотря на уровень заказчика и поручение генерала Седина. Работа по линии Интерпола, предложенная и оплачиваемая Даном Шенецки, носит долговременный характер и имеет высоконравственный аспект деятельности. Мне это подходит по всем статьям. Я должен буду доложить своему начальству об этом предложении Интерпола, а Шенецки, со своей стороны, обратится в наш Главк с просьбой подключения УГРО Северского районного отдела милиции к этой работе. Меня беспокоит только то, что генерал Седин может отказать в разрешении, так как эта работа, с его точки зрения, затруднит и замедлит исполнение его задания. Правда, у меня есть предположение, что участники дела Егора Тимофеевича Крючкова каким-то образом могут быть связаны с предполагаемыми клиентами Интерпола. Но вероятность такого совпадения не очень велика.
– Всё это интересно и ты правильно говоришь, – произнёс Арсений Евгеньевич, – но я думаю, что и работа с Минцем далеко не проста. Минц может предложить тебе встретиться с его коллегами в России или на просторах СНГ. Насколько тебе это корректно и допустимо, я не знаю.
– Ну, в этом нет проблем, – спокойно ответил Крылов.
– В случае любого контакта с таким контингентом, я ставлю в известность соответствующие службы МВД и получаю их разрешение. Если в целях конспирации мне это нежелательно, а так оно, вероятнее всего, и будет, я ставлю в известность только своего непосредственного начальника под подписку о неразглашении тайны. У нас существуют формы обеспечения, как моей безопасности, так и безопасности агентов связи. Это отработано в МВД досконально и не подлежит обсуждению. Вас, как я понимаю, волнует, не скомпрометирую ли я себя лично. Так вот, меня это не волнует. Я уважаю себя и своё имя, а если у кого-то на этот счёт иное мнение, то это его проблема.
Беседа проходила до полуночи, Арсений Евгеньевич с Алексеем, а Анна Владимировна со Светланой. Родители предложили детям остаться ночевать у них, и молодёжь с удовольствием согласилась. Алексей вышел на улицу и включил все имеющиеся в его машине охранные устройства. Комната Алексея и Светланы в квартире родителей всегда была готова к приёму дорогих гостей, а тем более родных детей.
На работе Алексей решил поговорить вначале с подполковником Стрельником, посоветоваться с ним по предложению Дана Шенецки, а потом и по проблеме с золотыми деньгами, как он назвал дело Егора Тимофеевича.
В 11-00 Сергей Сергеевич Стрельник собрал у себя в кабинете совещание по текущим вопросам. Он ещё раз предупредил весь коллектив УГРО, что начальник райотдела требует от них более активных действий по борьбе с появившимися в районе новыми группировками молодёжных банд. Так как многие выпускники школ не поступили учиться в техникумы и институты, а устроиться на работу практически невозможно, то наличие свободного времени и отсутствие денег приводит их к уже укрепившимся молодёжным бандам. В районе возросло количество мелких ограблений граждан на улицах и квартир. Воровство автомашин и их разувание, то есть снятие колёс, стало обыденным явлением. Владельцы автомобилей, ночующих на улице, ежедневно обращались в милицию с жалобами на грабителей. Сергей поручил старшим лейтенантам Леушеву и Ставину поработать с продавцами старой авторезины и старых запчастей, и не только в нашем районе, но и в соседних районах города. Майору Зубкову было поручено подключить всю свою агентуру на работу среди посетителей кафе и баров. Подполковник Стрельник сообщил сотрудникам, что имеется информация о вновь создаваемой среди молодёжи группе по борьбе с Новыми Русскими.
– Возможны и кровавые разборки, так как Новые Русские не будут без боя сдавать награбленное по случаю добро. Эта группировка не ставит себе целью рэкетировать богатых. Сегодня они видят себя борцами за справедливость. Возможны поджоги квартир, автомобилей и магазинов. К счастью, сегодня у них ещё нет оружия и взрывных устройств. Нет сегодня, но может появиться завтра. Мы должны быть готовыми к такому развитию событий.
Стрельник закончил совещание и попросил майора Крылова задержаться у него в кабинете, так как надо обсудить ещё некоторые вопросы.
Алексей остался, и целый час они говорили о работе, предложенной Даном Шенецки. Офицеры пришли к выводу, что надо, во-первых, получить разрешение полковника Омельченко и, во-вторых, проработать детальный план работы, с привлечением Леушева и Ставина. Желательно какой-то кусок работы поручить майору Зубкову, так как и ему необходим дополнительный заработок.
– Если мы справимся с заданием Интерпола за два-три месяца, то ежемесячная добавка, как минимум в двести долларов, гарантирована. Я просто делю сорок тысяч на три месяца и получаю 13333 доллара в месяц на коллектив. Нас всего семь человек: Омельченко, Ткачёв, Стрельник, Крылов, Зубков, Леушев и Ставин. Ты и я, как ответственные за операцию, получаем по две тысячи в месяц, Омельченко и Ткачёв, как консультанты и шефы – по семьсот пятьдесят долларов в месяц. Остаются Зубков – тысяча долларов в месяц и Леушев со Ставиным по семьсот долларов в месяц. Одну тысячу восемьсот долларов мы передадим на техническое оснащение райотдела милиции. Я оставляю одну тысячу долларов в месяц на непредвиденные расходы. Для выполнения работы нам предоставят подслушивающую аппаратуру, аппаратуру для осуществления визуального контроля и видеосъёмки. Конечно, всё это необходимо вернуть по окончании операции.
Сергей внимательно выслушал Алексея и сказал, что он согласен со всеми его предложениями, кроме одного, не большую ли сумму денег он заложил для оплаты его и своего труда. Алексей объяснил, что на самом деле все детали дела продумывать и рассчитывать должны они. На его долю ещё падает обязанность производить переводы переговоров иностранных представителей мафии. Это также отнимет у него и у Сергея достаточное количество времени. Каждый день необходимо будет делать анализ собранной информации и отсеивание шелухи. Более того, необходимо будет каждые три дня представлять отчёт о проделанной работе в Интерпол для планирования ими своих операций по этому же делу.
–Так что у тебя и у меня работы намечается предостаточно. Если ты даёшь своё согласие, то давай поговорим с Фёдором Ивановичем, и я, в случае его согласия, еду к господину Шенецки в Интерпол для получения первых сведений по делу.
Полковник Омельченко принял офицеров в своём кабинете, и как только Алексей начал ему рассказывать о встрече с Шенецки и его предложениях, Фёдор Иванович поднёс указательный палец к своим губам и громким голосом попросил перенести встречу на следующий день. Пальцем он указал на выход из кабинета, и сам вышел одновременно с офицерами. Они спустились на первый этаж райотдела милиции, и вышли в огороженный дворик, примыкающий к зданию милиции. Во дворе он сказал офицерам, что у него имеются сведения о возможном прослушивании его и других ответственных сотрудников райотдела в своих кабинетах.
–Меня лично это не волнует, но так как вы собираетесь мне давать информацию, касающуюся других лиц, то будет корректнее говорить вне здания райотдела.
Алексей поблагодарил начальника за осторожность, а себе сделал отметку о необходимости приобретения антиподслушивающей аппаратуры.
Сергей и Алексей изложили суть вопроса полковнику Омельченко, а он дал согласие от своего имени и от имени полковника Ткачёва.
– Как раз перед отпуском Ткачёва я говорил с ним на эту тему, и он сам вас хотел просить о дополнительных заказах, – продолжал Фёдор Иванович.
Полковник не рекомендовал Алексею ставить в известность генералов, так как они уже тормошили его на тему предоставления Крылову льготных условий для работы по делу Крючкова Егора Тимофеевича. Генерал лично приглашал его в Главк и просил о помощи Крылову. Детали дела он мне не рассказывал и просил не интересоваться.
– Поэтому, Алексей, я у тебя ничего и не спрашиваю.
Омельченко попросил Крылова, на всякий случай, взять у Шенецки письмо на его имя с просьбой подключить подполковника Стрельника и майора Крылова к расследованию Интерполом дела о контактах некоторых граждан России с наркодиллерами из Европы, и это письмо будет лежать в райотделе милиции для подстраховки.
Когда Сергей заговорил о финансовой поддержке из Интерпола, то полковник Омельченко сразу прервал разговор на эту тему и сказал, что у него нет сомнений в порядочности своих офицеров. Он сказал, что у него уже есть выслуга для выхода в отставку, а он не сомневается в соблюдении законности действий своими офицерами. И ещё он попросил предупредить некоторых офицеров райотдела милиции, а в их подключении к делу Стрельником и Крыловым он не сомневается, о соблюдении правил конспирации и секретности при работе с Интерполом.
– Ну, а текущую работу в райотделе милиции, я надеюсь, вы по-прежнему будете выполнять качественно и в срок, и ни на какие поблажки с моей стороны не собираетесь рассчитывать.
Офицеры поблагодарили полковника за поддержку и разошлись по своим кабинетам. В три часа дня Крылов позвонил Дану Шенецки и попросил о встрече с ним и с подполковником Стрельником. Дан предложил встретиться у него в 18-00 сегодня же. Алексей зашёл к Стрельнику в его кабинет и положил на стол листик с текстом телефонного разговора с Шенецки. Сергей одобрил записанный Крыловым разговор, и в 17-30 они договорились поехать вместе к Дану. Так как Алексей сегодня приехал на работу на своей машине, то на ней они и решили ехать.
Алексей снова позвонил полковнику Омельченко и попросил ещё уделить ему пять минут для разговора. Омельченко принял Крылова и выслушал его просьбу о подключении старших лейтенантов Леушева и Ставина в его группу для выполнения задания генерала Седина. Омельченко сказал, что он не возражает, но Крылов должен предварительно сам получить на это согласие генерала Седина. Майор Крылов позвонил в Главк и попросил у помощника генерала разрешение на трёхминутный телефонный разговор с генералом по делу Крючкова Е.Т.. Через десять минут Крылову позвонили из Главка и сообщили о соединении с генералом Сединым. Алексей доложился, как и положено, по уставу, и попросил разрешение на подключение к расследованию ещё двух молодых офицеров. Майор назвал их фамилии и попросил принять решение. Также Крылов сообщил, что ему необходимо разрешение на телефонный контакт с Минцем. Ему не очень ловко говорить об этом, но расходы на оплату телефонных переговоров составляют значительную величину, хотелось бы знать, на какую статью их списывать. Константин Иванович внимательно выслушал Алексея и сказал, что ответы на поставленные вопросы он получит в ближайшее время.
Алексей положил телефонную трубку на рычаг и задумался о причинах конспирации полковника Омельченко. С чьей стороны может быть инициатива прослушивания, или это общая тенденция недоверия к кадрам милиции со стороны ФСБ или других структур. Надо будет встретиться с Сашей Жуковым и, заодно, поздравить его с присвоением звания подполковника. Не откладывая принятое решение в долгий ящик, Алексей позвонил Саше Жукову и договорился с ним о встрече через неделю, в следующий четверг в удобное ему время. Алексей сказал, что у него нет никаких определённых вопросов к нему, хотелось бы просто пообщаться.
Через час Алексея вызвали к полковнику Омельченко. Полковник, улыбаясь, сказал, что они пока всё делают правильно. Ему звонил генерал Седин и, первое – разрешил привлечь к выполнению задания названных офицеров, а также рекомендовал поставить в известность подполковника Стрельника, как начальника УГРО и опытного оперативника. Седин потребовал провести со всеми названными товарищами инструктаж по строгому соблюдению секретности. Второе – дал телефонный номер, с которого тебя будут оперативно соединять с любыми агентами в любой стране мира и в любое время. И третье – он сообщил свой номер телефона прямой связи, по которому ты получаешь право звонить ему в любое время и по любому вопросу. От себя добавлю, что Седин интересовался у меня о Леушеве и Ставине, можно ли им доверять и в какой степени. Я, конечно же, дал им самые лестные характеристики и посетовал на то, что они выполняют большой объём работы в УГРО, а это может сказаться на показателях. Генерал сказал, что даст мне ещё две штатные единицы в УГРО, и сам посоветовал подключить к этому делу Стрельника Сергея Сергеевича. Стрельник, сказал он, не даст Крылову много теоретизировать и интеллигентничать, а где надо и прижмёт преступников, не очень задумываясь о правилах хорошего тона. В нашей работе, подчеркнул он, и это тоже надо уметь делать.
На этом Омельченко и Крылов разошлись, довольные результатами переговоров и решениями генерала Седина. Такие действия помогут добиться большей эффективности в работе по двум направлениям одновременно.
В конце рабочего дня Алексей и Сергей поехали к Дану Шенецки в его офис. Дан встретил их у входа и сразу пригласил в комнату для приёма важных персон. Алексей сказал Дану, что им-то как раз и не нужна лишняя реклама. Дан их успокоил, сказав, что все их помещения сейчас уже полностью исключают возможность утечки информации. Вчера приезжали их специалисты по проверке помещений Интерпола на наличие подслушивающих устройств и тому подобное. Кое-где обнаружили подслушивающие устройства и удалили их. Теперь у них установлена аппаратура высокой чувствительности и дискретного оповещения о появлении нештатных устройств, как внутри помещений, так и снаружи. Зона действия наружного оповещения не менее ста метров.
– Так что пейте кофе и говорите о девочках, никто ничего не узнает.
Офицеры посмеялись и приступили к работе. Алексей рассказал о беседе со своим руководством, одним из представителей которого является Стрельник Сергей Сергеевич. Сергей попросил у Шенецки письмо от Интерпола на имя начальника Северского райотдела милиции, и было бы не плохо, как он добавил, если дата написания письма по недосмотру не будет указана. Дан ответил на эту просьбу согласием, так как он всё понимает. Шенецки вынул из стола листок бумаги с текстом и двумя фамилиями граждан России. Так как письмо было написано по-французски, то Алексей прочёл его и сказал Сергею, что перескажет текст в машине. Он только сказал Сергею, что фамилии интересующих нас граждан России указаны в письме. Шенецки поставил в известность офицеров, что аппаратура, заказанная Алексеем, уже поступила в московское отделение Интерпола и будет в течение трёх дней передана Стрельнику или Крылову. По существующим в Интерполе правилам, они обязаны передать аппаратуру в пользование под обязательство использования строго в целях выполнения задания и соблюдения правил сохранности. Сотрудники, получающие данную аппаратуру, подписывают документ, подтверждающий их ознакомление с правилами пользования и сохранности. На проведение первого этапа операции он выделяет Алексею Крылову десять тысяч долларов. Алексей подписал чек о получении денег, выданный ему Даном. Офицеры выпили ещё кофе и покинули офис. В машине Алексей прочитал полный текст письма из Интерпола и предположил, что фамилии российских граждан, указанные в письме, доставят им немало тревожных минут. Алексей предложил Сергею сразу же авансировать ему договорную сумму. Если Сергей возьмёт деньги, то и Алексей заберёт свою часть. А оставшиеся деньги они выдадут постепенно, по мере выполнения операции, всем участникам. Алексей предложил выдать и полторы тысячи для консультантов, так как ему не очень хочется держать дома большую сумму денег. Правда, после выдачи денег Зубкову, Леушеву и Ставину останется всего две тысячи сто долларов для нужд райотдела милиции и для наших, непредвиденных расходов. Таким образом, мы можем считать вторник 5 октября 1993 года днём начала операции номер два.
– Номер один мы же с тобой уже когда-то выполнили, не так ли?
Алексей подвёз Сергея, и сам поехал к себе домой. Сегодня вечером они договорились со Светланой поехать в гости к её коллеге по кафедре на пятидесятилетний юбилей. Алексей не был лично знаком с нею, но всегда слышал от Светланы только хорошие слова в её адрес. Без десяти семь он был уже дома, и в половину восьмого вечера они выехали в сторону Ленинградского проспекта. Поздно вечером они вернулись домой, довольные от приятно проведенного вечера. Алексею всегда было очень интересно встречаться с коллегами Светланы. Он часто задумывался о бессмысленности своего пребывания в стенах райотдела милиции. Он уважал своих коллег по работе, старался в каждом увидеть что-то хорошее и интересное для общения. К сожалению, работа в милиции, постоянное общение с не лучшими представителями общества, накладывали отпечаток и на самих сотрудников райотдела милиции. Алексей старался, по возможности, иметь меньше прямых контактов с уголовниками и явно выраженными подонками. А если среди них и появлялись образованные типы, то их искривлённая психология и перекошенное сознание полностью исключали возможность человеческого общения. Иногда создавалось впечатление, что людей, нарушающих закон, значительно больше, чем законопослушных граждан. Алексей понимал, что и среди людей внешне законопослушных не мало таких, кто своими действиями и поступками заслуживают наказания. Но ситуация, сложившаяся в стране сегодня, привела к полному нигилизму и моральной деградации. Вся беда в том, что очень сложно провести грань между общепризнанной трактовкой воровства и тонко, а иногда и грубо закамуфлированными воровскими действиями. Алексей имел информацию от одного из своих агентов, что в известном научно-исследовательском институте, директор, доктор технических наук, бывший член бюро районного комитета Коммунистической Партии сдавал в аренду не менее сорока процентов территории института. Через два года он создал ситуацию, при которой всё имущество института стало принадлежать одной из фирм арендаторов. В итоге, сегодня, коллектив института, ранее насчитывавший более полутора тысяч научных сотрудников и инженеров, сократился до ста восьмидесяти человек. В ближайшее время здание института и вся его территория будут переданы в собственность фирмы – арендатора. Директор института на собрании коллектива был переизбран, а вновь избранный директор оказался не способным отстоять интересы коллектива и института. Прежний директор уволился из института, перешёл в учебный ВУЗ профессором кафедры. Буквально за три месяца после ухода с работы, он приобрёл дачу под Москвой и три изолированные квартиры в центральных районах Москвы. Даже по минимальным расценкам стоимость его вновь обретённого имущества, правда, записанного на детей и сестру, составляет не менее трёх миллионов долларов. Если провести квалифицированную проверку всех документов, позволивших разворовать имущество института и сам институт, то это чистой воды уголовщина. Насколько известно Алексею, покровители из Министерства препятствовали расследованию случившегося. Стоимость здания и оборудования института, оценённая в 1991 году, составляла не менее двадцати восьми миллионов долларов. И это без оценки научных разработок и авторских свидетельств, принадлежащих институту. Так как можно рассматривать данное действие? Новый владелец зданий и территории института, двоюродный брат одного из Министров правительства России. И таких примеров разграбления имущества Государства Высшими Государственными чиновниками или их близкими родственниками, друзьями, можно насчитать тысячами. Прокуратура и органы милиции не только не в силах противостоять этому грабежу, а часто и прямо потворствуют этому. Коррумпированность власти приобрела такие масштабы, что противостояние им просто невозможно. Алексей сам знает, что на некоторые руководящие должности в МВД назначались люди, место которым в тюрьмах строгого содержания. Реальной борьбы с этим, к сожалению, Алексей не видит. Как-то он имел продолжительную беседу с одним из таких назначенцев. Объяснение этому очень простое. На носу у властей выборы. Властям для удержания своих позиций нужны деньги для подкупа избирателей. Новый Русский даёт на избирательную компанию, допустим, десять миллионов долларов. Кампания прошла успешно, деньги надо возвращать, но уже не десять миллионов, а пятьдесят. И он таки их получает. Продаются за бесценок несколько заводов, находящихся в зоне влияния депутата или властного чиновника, продвигаются на руководящие должности, рекомендуемые спонсором люди. Даже не верится, что при Советской Власти, при всей её беспринципности и неуважении к человеку, было возможным купить генеральские погоны за пятьдесят тысяч долларов. Алексей вспомнил об этом, так как точно знал, что в одной из областей Сибири заместитель начальника УВД области, полковник милиции, через посредника передал в Центр пятьдесят тысяч долларов и через три месяца был назначен начальником УВД другой области с повышением в звании. Алексей понимал, что называть наше общество демократическим – просто смешно. В той истории, получившей название операции оборотни в погонах, мотивы разоблачений имели только корыстный характер. Произошло усиление одной из групп Министерства в борьбе с другой группой. Сегодня он, маленький клерк министерства, точнее одного из подразделений Министерства, продолжает работу по усилению победившей группы. Начальник Главка честно сказал ему, что выполнение задания Советника даст его группе некоторое время для передышки. Генерал понимает, что на смену им придут, рано или поздно, другие победители. Задача сегодняшнего дня, это правильно понять и осознать временность победы и успеть за время обладания властными полномочиями обеспечить себе, членам своей семьи, верным друзьям и соратникам безбедное существование в будущем. Алексей мечтал вырваться из круга этой беспринципности и бандитизма, если называть вещи своими именами. Он не обожествлял жизнь в странах Запада, но видел там чёткий механизм контроля за Властью и Власть имущими. Как этого добиться в нашей стране он не только не знал, но и не верил в возможность осуществления этого. Всё это не только раздражало Алексея своей безысходностью, но и вызывало громадный внутренний дискомфорт. Алексей ещё несколько минут пребывал в таком раздумье, а потом взял себя в руки и приступил к обдумыванию плана на следующий рабочий день.
Утром Крылов позвонил в кабинет к подполковнику Стрельнику и попросил встречи для обсуждения наболевших проблем. Сергей сказал, что ждёт его через двадцать минут. Так как у Алексея было ещё много свободного времени, то он позвонил полковнику Омельченко и попросил принять его для сообщения информации из Интерпола. Фёдор Иванович предложил ему зайти прямо сейчас, так как через час он должен быть в Главке. Алексей поднялся к начальнику райотдела и подробно рассказал о беседе с Шенецки. Алексей вручил ему конверт с деньгами для него и Ткачёва от имени Интерпола и сказал, что это за предстоящий месяц работы по данной операции. Также он дал ему на листочке две фамилии подозреваемых Интерполом наших соотечественников. Омельченко спросил у Крылова, учёл ли он предстоящую работу Зубкова, Леушева и Ставина. Алексей сказал, что он учёл вклад и ответственность каждого участника оперативной работы. Себя и Стрельника он считает ответственными исполнителями. Омельченко спросил, необходимо ли ему наводить справки об указанных Шенецким фигурантах. Крылов сказал, что и он может это сделать, но только в том случае, если запрос данных пройдёт абсолютно секретно. Он подозревает, что фигуранты имеют покровителей, так называемые крыши самого высокого уровня. Любой запрос может быть ими отслежен. Поэтому, если у полковника нет гарантированного источника информации, то не стоит. Он сам подумает и Стрельника подключит к этому. Может быть, придётся подключить к этому запросу Гречишина из прокуратуры, не сообщая ему никаких подробностей. Одним словом, дайте мне день для принятия решения, сказал Алексей. Омельченко поблагодарил Алексея за включение его в группу по операции Интерпола. Алексей вышел из кабинета начальника райотдела милиции и сразу пошёл к Сергею Сергеевичу Стрельнику. Сергей уже ждал его. Алексей рассказал о беседе с полковником Омельченко и о предложенной им помощи по запросу данных о фигурантах Интерполовского письма. Сергей и Алексей обсудили этот вопрос, и всё же решили обратиться к Олегу Гречишину. Алексей позвонил Гречишину и попросил о встрече. Гречишин сообщил, что он и сам с удовольствием подъедет к ним в течение часа, так как рад повидаться с друзьями. Алексей позвонил Омельченко и сообщил, что к ним подъедет Гречишин, и они обсудят с ним проблему запроса. Омельченко удивился такому подходу, к, казалось бы, мелкой операции по наведению справок, но Крылов сослался на своё чутьё, которое пока ещё его не подводило.
– В любом случае, маслом кашу не испортишь.
Сергей предложил, пока ещё не приехал Гречишин, пригласить Зубкова, Леушева и Ставина к себе и обсудить совместную работу по заданию Интерпола. Так они и сделали. Трое офицеров прибыли в кабинет подполковника Стрельника и выслушали суть задания. Алексей сказал им, что Интерпол выделяет на время проведения операции значительную сумму денег и полную техническую поддержку. Месячная оплата труда превышает в пять раз выплачиваемое офицерам месячное жалование. Предполагаемое время проведения расследования не более трёх месяцев. Если мы решим поставленную задачу за более короткий срок, то сумма к оплате за труд всё равно составит трёхмесячное жалование. Майор Зубков назначается руководителем группы. Общее руководство операцией осуществляют майор Крылов и подполковник Стрельник. Все разговоры о деталях операции и вообще об операции проводятся в режиме полнейшей засекреченности. Об операции вы не имеете права докладывать никому, кроме Крылова, Стрельника и полковника Омельченко. Вся информация по делу подлежит тщательной проверке и перепроверке, так как имеет не только российский, но и международный интерес. Параллельно мы будем вести ещё одно расследование, которое по нашим предположениям должно пересечься с расследованием по линии Интерпола. Если у кого-нибудь из Вас есть желание получить аванс, то это тоже предусмотрено заказчиком. Сумма аванса не может превышать месячной оплаты труда по этому расследованию. Да, чуть не забыл сказать, вставил Сергей Сергеевич, на текущие расходы по операции, как-то такси, оплата информаторов и тому подобное, каждому выделяется до суммы эквивалентной двумстам долларам США. Конечно, в конце месяца представляется отчёт по затратам. Если в интересах дела истрачена большая сумма, то она тоже будет оплачена. Если наоборот, то нерастраченные деньги переходят в затраты следующего месяца. Алексей предложил офицерам сразу получить в виде аванса зарплату первого месяца работы. Как ни странно, но никто не отказался. Крылову также это полностью подходило, он избавился от трёх тысяч девятисот долларов, и дома останется в итоге небольшая сумма денег.
После обеда в райотделе появился Олег Гречишин. Друзья встретились с такой теплотой и радостью, что со стороны всё это могло показаться и неестественно нарочитым. На самом деле, Олег был очень рад встрече с Алексеем и его другом – начальником Стрельником Сергеем Сергеевичем. Стрельник организовал кофе и пирожные, так что приём проходил на уровне. Они вспоминали совместную операцию оборотни в погонах, после которой все, кроме Алексея, получили повышения в званиях и в должностях. Алексей в форме шутки сказал, что ему нет никакого смысла работать с ними, так как они получают повышения и тому подобное, а ему кукиш в кармане. После всех этих разговоров Алексей спросил у Олега, мог бы он запросить информацию о двух лицах с гарантией дальнейшего нераспространения информации ни о самом факте запроса, ни о лицах, проявляющих этот интерес. Олег в ответ даже возмутился, мол, ему обидно такое слышать от Алексея и Сергея.
– Разве я давал вам повод сомневаться в моей честности, – высказал, как претензию, Олег.
– Нет, Олег, не давал, но ты меня не дослушал и неправильно истолковал мой вопрос. Меня волнует, что кто-то может контролировать службу информации и получать списки разыскиваемых лиц. Если этот кто-то связан с фигурантами, то информация о запросе станет им известна и насторожит их. Далее они примут свои меры к лицу, интересующемуся ими. Чем это закончится для этого лица, можно только предполагать. Ты согласен со мной, Олег, – проговорил чётко Алексей.
Сергей сказал офицерам, что они излишне драматизируют ситуацию.
– Нет, не излишне. Мы лучше перестрахуемся, но совесть моя будет чиста, и я не подставлю друга.
– А почему вы не обратились к Ермашу из особой инспекции? – спросил Олег.
– Мы тоже думали об этом, но Ермаш обязан свои действия согласовывать с высокими верхами, а это возможная утечка информации, – ответил Алексей.
Он не хотел говорить Олегу, что операция согласована только с Омельченко, и никто в Главке об этом ничего не знает.
На всякий случай, они договорились, что им в прокуратуру поступит заявление – анонимка, извещающая Прокурора, что граждане Бурцев Е.Д. и Киперштейн П.М. занимаются незаконными валютными операциями и наркотиками. И, вообще, для органов прокуратуры будет очень полезно с ними познакомиться. Письмо должно быть написано с грамматическими ошибками и не от руки. Отправить письмо надо на адрес прокуратуры Центрального Округа города Москвы. Проследить его поступление и взять себе в работу. Взять чисто случайно, без проявления личной инициативы и обязательно при свидетелях.
Через час друзья расстались и договорились о контактах, но с соблюдением конспирации.
На следующий день в прокуратуру Центрального округа поступило анонимное письмо. Олег вечером поинтересовался у секретаря, когда будет прокурор и что новенького. Секретарша ответила, что как всегда, народ пишет, а закон безмолвствует. Ну, это шутка, но у шефа штук пять анонимок, и он собирается их распихивать по следователям.
– Подожди пару минут, и я сообщу, что ты пришёл.
Действительно, через пять минут прокурор пригласил Олега к себе и бросил ему по столу пять писем.
– Что это? – спросил Олег.
– А я не знаю, вот займись этим и узнаешь.
Олег возмутился, он всё-таки не новичок, чтобы рассматривать анонимки. Прокурор приказал всё-таки взять их, ознакомиться и послать в архив.
– Ну, это другое дело, – успокоился Олег.– Сейчас столько пишут, что, и Толстой столько не написал.
Гречишин дал прокурору несколько бумаг на подпись и тот, не читая, подписал их. Прокурор доверял Гречишину во всём. Правда, Олег по молодости жил ещё в мире иллюзий, считал Прокурор, но у него и это со временем пройдёт.
– А разве я в самом начале своей работы в прокуратуре был не таким, – подумал прокурор.
На следующий день Олег подготовил ответы по всем анонимным письмам и сделал два запроса по двум из них. Он пошёл к прокурору за подписью на исполнение. Олег доложил прокурору, что три письма безосновательные анонимки, два остальных тоже на девяносто процентов клевета, но для очистки совести и наших мундиров он сделал два запроса в информационный Центр МВД. Прокурор поддержал решение Олега и остался доволен таким подходом к работе. Во вторник в прокуратуру поступили ответы из информационного центра. Как ни странно, но оба письма имели под собой приличный фундамент. Олег снял себе копию с ответа на своё же письмо и пошёл к прокурору. Он доложил об ответах и сказал, что заниматься делами по этим анонимкам не хотел бы. Прокурор сказал, что сейчас у всех следователей полно работы, пусть он хотя бы одно дело возьмёт себе. Олег, не глядя, взял из рук прокурора верхний конверт, а он запомнил его по полосе с правой стороны, и сказал, что это дело он рассмотрит. Прокурор поинтересовался у него, какое дело. Олег ответил, что не знает.
– То, что не осталось у шефа, – улыбаясь, договорил Олег. Он вышел из кабинета Прокурора и пошёл к себе. Олег позвонил Алексею и сообщил ему, что купил замечательный словарь на двадцать тысяч слов и готов продать его Алексею. Взамен Лёша продаст Олегу сборник стихов Бродского. На том и решили. Алексей сказал, что он в 15-00 будет в районе их ведомства и заскочит к нему в гости. К 15-00 машина Алексея подъезжала к зданию прокуратуры, и Стрельник увидел Гречишина, стоящего недалеко от входа. Олег тоже их заметил и медленно подошёл к ним. Он сел в их машину и попросил отъехать подальше от конторы. Олег показал им копию ответа из информационного центра. Информация была исчерпывающе полная.
Бурцев Е.Д. и Киперштейн П.М. были широко известными в криминальной среде дельцами, сфера деятельности которых простиралась на многие виды бизнеса. Они неоднократно привлекались к ответственности органами прокуратуры, но в период до 1991 года. В 1992 году и далее их деятельность не попадала в поле зрения следственных органов. Сергей сразу же сделал вывод, что у фигурантов появилась очень мощная крыша. Мысли об их становлении на путь исправления ни у Алексея, ни у Олега даже не возникло.
– Да, мы тебе Олег снова доставили хлопоты, – сказал Стрельник. Жди гостей или вызова начальства. Надеюсь, ты задание на запрос и проверку получил от своего шефа?
– Конечно да, – ответил Олег.– Более того, я отказывался, но мне его навязал сам шеф.
Офицеры попросили у Олега копию себе и уехали по другим делам, попросив Олега всё время держать их в курсе дела и обзавестись, на всякий случай, диктофоном.
В среду Олега вызвал к себе прокурор и, как бы нехотя, поинтересовался делами. Олег ответил, что сам хотел с ним посоветоваться о дальнейших действиях по Бурцеву и Киперштейну. Прокурор, как ни странно, не переспросил фамилии фигурантов дела, а посоветовал сбросить и эту информацию в мусор. Они же после 1991 года ни в чём не запятнали себя, так что будем считать их исправившимися бандитами. Олег понял, что районному Прокурору уже звонили и просили, или приказали не продолжать никаких расследований по этим лицам. Олег, не выражая никаких эмоций, объяснил Прокурору, что он, к сожалению, уже дал команду провести тщательную проверку фирмы, руководителями которой являются господа Бурцев и Киперштейн. К счастью, они представляют одну фирму, поэтому проверка пройдёт чисто формально, и они оставят их в покое. Прокурор задумался и внятно, командным голосом, приказал Олегу прекратить всякие проверки этих людей.
– Я не желаю иметь неприятности от ФСБ. Мне позвонили и запретили трогать этих типов. Более того, мне сказали, что своими действиями прокуратура может разрушить идеально спланированную операцию ФСБ.
Олег дал понять Прокурору, что всё понял и попросил дать ему письменное распоряжение, так как его могут неправильно понять оперативники, проводящие расследование.
– Если вы мне разрешите сослаться на запрет ФСБ, то я им всё объясню, и вопрос решится автоматически.
– Никакого письменного указания я тебе давать не буду, и ссылаться на ФСБ запрещаю. Решай сам, как прекратить расследование.
Здесь уже и Олег принял позу расстроенного и рассерженного следователя. Он сказал Прокурору, что это дело тот сам ему навязал, он не собирался и не хотел им заниматься, а теперь его ставят в глупое положение перед оперативниками.
– Я не полный идиот и теперь тоже понимаю, что с этих ребят можно поиметь какие-то деньги за невмешательство в их бизнес. А ссылки на ФСБ весьма сомнительны. Учитывая, что дело уже в работе, пусть комитетчики, если они действительно существуют, сами мне позвонят, а ещё лучше подъедут и растолкуют. Они сами собираются доить эту корову, а мы что, лыком шиты.
Прокурор не ожидал такого всплеска эмоций от Гречишина и немного испугался.
– Ну, пойми, Олег, перешёл он на тон доброжелательной расположенности, – мне звонил Ге-не-рал.– Он не будет звонить тебе, ты для него фигура мелкая.
– Так пусть и не звонит. У него же есть полковники и майоры, пусть они и подъезжают ко мне. Я чую носом, что здесь какая-то химия. Хотите, я сам подъеду к генералу и поговорю с ним. Мне прокурор Москвы ещё после той истории оборотни в погонах сказал, что я могу к нему обращаться по любому вопросу, разрешите, я к нему и обращусь. Вот сейчас соберём немного материалов на них, и я зайду к прокурору города. Вам так подходит?
– Не подходит, Олег, из-за тебя я заработаю себе врага в ФСБ, а это в нашей работе хуже, чем попасть под едущий с горки трамвай. Можно и выжить, но что-нибудь ампутируют.
– Не переживайте, – успокоил прокурора Гречишин, – давайте мне его телефон и имя с отчеством, завтра я сам ему позвоню.
Прокурор подумал и сказал, что сам позвонит генералу ФСБ и завтра сообщит Олегу о своём решении. На этом они и расстались.
Олег вышел из прокуратуры и позвонил Алексею. Через час они уже разговаривали, сидя в кафе недалеко от прокуратуры. Алексей с утра посылал Леушева и Ставина в Интерпол за аппаратурой наблюдения и прослушивания. Ребята всё привезли и распределили между собой. Алексей захватил с собой один комплект для прослушивания и решил выдать его Гречишину.
– Олег, ты не мог бы как-то занести эту петрушку в кабинет прокурора? Мне необходимо до 12-00 завтрашнего дня знать, кому он звонит и куда он звонит, – попросил Алексей.
Гречишин подумал и ответил, что он может сейчас вернуться и попытаться забросить подслушивающее устройство на пару часов в кабинет прокурора, а вечером, или завтра днём забрать. Попытайся, сказал Алексей, и перезвони мне вечерком, я буду на работе ждать твоего сообщения. Друзья расстались, Крылов уехал на работу, а Гречишин вернулся в прокуратуру.
Он зашёл в приёмную Прокурора и, так как Прокурор уехал по делам и будет только к шести вечера, попросил разрешение зайти в кабинет шефа и забрать забытые там недавно бумажки. Секретарь без вопросов разрешила, так как иногда Прокурор просто просил своих подчинённых поработать в его кабинете. Олег вставил подслушку под подоконник, с левой стороны, для удобства изымания при следующем визите к прокурору. Он вернулся к себе в кабинет, минут двадцать поработал с бумагами и уехал в райотдел милиции Центрального Округа для допроса задержанного квартирного вора, укравшего трёхлетний видиоплэйер стоимостью не более пятидесяти долларов. Статья, под которую подходила эта кража, предусматривала от трёх до пяти лет колонии общего режима.
– Да, – подумал Олег, насколько жизнь несправедлива. Некоторые тащат на миллионы долларов, и грозит им не более пяти лет или вообще ничего, а другие за сто рублей жизнь свою ломают.
Вернувшись на работу в райотдел, Алексей пригласил Зубкова и его команду для обсуждения плана на завтрашний день. Он попросил по имеющимся у каждого своим источникам информации выяснить всё о Бурцеве и Киперштейне.
– Начать со школы, потом с института, потом с первой фирмы и так далее. Узнать всё: с кем дружили, с кем враждовали, кого любили и кого ненавидели. За какими девушками ухаживали и сейчас ухаживают, хотя такие типы и слово ухаживать могут и не знать. Поднять материалы их последних дел, найти следователей, разбиравших эти дела и закрывших их. Почему закрыли, на каком основании, кто их опекал, ну, и тому подобное. На эту работу даётся одна неделя, максимум две. Все разговоры записывать на плёнку, а потом по вечерам будем вместе анализировать записи. Если у кого-нибудь ещё нет диктофона, то я могу дать деньги на приобретение. Подслушками пользоваться только в крайнем случае. Если вы чувствуете, что опрашиваемый что-то скрывает или с нашим фигурантом в хороших отношениях, то надо сворачивать беседу и мягко намекать на желание заработать на клиенте. Одним словом, осторожность превыше всего. Чует моё сердце, что эти ребята не только воры, но и настоящие бандиты.
После разговора с коллегами, Алексей пошёл к подполковнику Стрельнику. Алексей высказал ему, что беспокоится за Гречишина. Не нравится ему его разговор с прокурором. Насчёт ФСБ два варианта. Если ложь, то прокурор выполняет чью-то просьбу за деньги или за услуги, если правда, то надо искать связь комитета с этими бандитами. Завтра в 14-00 я встречаюсь у нас в райотделе с Сашей Жуковым. Я поздравлю его со званием подполковника, подарок у меня давно подготовлен, и поговорю насчёт их конторы. Надеюсь, у меня к этому времени будет информация от Олега.
Стрельник спросил у Алексея, когда они начнут заниматься делом Крючкова. Алексей попросил его самого разработать план и обсудить вместе с ним. Он планирует в воскресенье вечером позвонить Минцу в Израиль. А пока выяснить более чётко всё о смерти Егора Тимофеевича Крючкова. Ещё раз поговорить с его женой и передать привет от Исаака Минца. Сказать, что Минц не сомневается в насильственной смерти Егора Тимофеевича. Он просил передать ей, что не пожалеет ни сил, ни денег, но найдёт виновных. Минц выделит нам достаточное количество денег для поиска этих шакалов, как он говорил. Так ей всё и сказать. Если она предложит деньги, то категорически отказываться. Когда найдём этих шакалов, то, если захотите нас отблагодарить дополнительно, не откажемся, так ей сказать. Именно так желательно построить разговор. Извини, что я даю тебе советы, но с Исааком Минцем имел контакт я и немного знаю, с его слов, характер жены Егора Тимофеевича. О завтрашней встрече с Жуковым и результате работы Олега я доложу тебе не ранее трёх часов дня. Всё, на сегодня финиш, я еду домой. Мне надо дома навести порядок, так как Света завтра вечером возвращается из Ленинграда. Она в Ленинградском Университете докладывает свою работу, поехала за отзывами и приглашать на защиту. Надеемся в начале следующего года защищать кандидатскую диссертацию.
– Ну и семья у тебя, Лёша, одни учёные, а кто в стране работать будет?
Они рассмеялись такому высказыванию Сергея и разъехались по домам.
В четверг в 11 часов Гречишин позвонил Алексею и просил прислать кого-нибудь за книгой. Алексей вышел из кабинета, зашёл к молодёжи и попросил новенького молодого офицера съездить на его машине в прокуратуру Центрального Округа за материалами и доставить их ему, срочно. Офицер покраснел, но сказал, что не имеет прав на вождение. Ездить он умеет, но прав нет. Алексею не понравилось, что молодой человек не сдал на права во время учёбы в институте, но нежелание ехать без прав на вождение – это уважение к закону. Это Алексей приветствовал. Он попросил майора Зубкова организовать доставку документов из прокуратуры в райотдел милиции на его машине. Зубков сказал, что сам с удовольствием подъедет за документами, а за это просит разрешение заехать к тёще в больницу и передать ей домашнюю еду. Алексей подробно рассказал Зубкову, что, где, как и к кому подойти. Через полтора часа Зубков привёз в райотдел завёрнутую в плотную бумагу книгу средних размеров. Алексей поблагодарил майора и, взяв передачу, пошёл к Стрельнику. В кабинете Сергея они осторожно открыли книгу и обнаружили внутри кассету диктофона и игрушку – подслушку. Всё было завёрнуто в бумагу и склеено четырьмя точками клея, каждая деталь. Алексей вставил кассету в свой диктофон и офицеры, повидавшие за время своей работы в милиции всякое, обомлели и погрустнели, услышав записи разговоров:
Звонок:
– Слушаю, алло, – это ты?
– Да, Виктор Степанович.
– Я же тебя просил без имён.
– Извините товарищ генерал.
– Ну, ты и ****утый, вас прокурорских так жизнь ничему и не научила.
– Да я, товарищ генерал, одурел от телефона. С утра уже звонков двадцать было.
– То-то и я не мог к тебе дозвониться. Я звоню тебе по прямому телефону, чтоб без всяких там секретарш и тому подобное. Ты чего мне звонил?
– Звонил, потому что мой Гречишин не хочет материал в мусор выбрасывать. Он мне сказал, чтобы я ему дал письменное указание.
– Так он у тебя далеко не дурачок.
– Я ему сказал, что посоветуюсь с теми, кто рекомендует.
– Надеюсь, ты ему не сказал, что я звонил?
– Ну, конечно же, нет. Что мне делать? Он сказал, что эти ребята с бабками, так пусть и с ним поделятся.
– Он у тебя совсем не дурак. Как ты думаешь, ему штуки хватит?
– Уверен, что нет, но и больше давать нельзя, так как он подумает, что дело очень денежное. Я не знаю, что с ним делать.
– Послушай, Прокурор, я больше штуки и дать ему не могу, так как дело-то у меня государственное и бюджет ограничен. Я могу его попугать, может быть, это исправит его?
– Нет, этого делать не надо, одни уже в том году пытались его попугать, сейчас сидят по полной программе.
– Ладно, что ты предлагаешь, кадр то твой?
– Я и думаю, выход один, вы его вызовете к себе и поговорите.
– Нет, я не имею права это делать, операция сверхсекретная. Мне легче его выбить на пару месяцев из работы, а в первых числах января всё окончательно решится.
– Может, всё-таки Вы, если не сами с ним поговорите, то кого-то из Генеральной Прокуратуры попросите?
– Послушай, Прокурор, ты говоришь, как полный идиот, прости меня. Дело курирует сам заместитель Главы Совбеза. Твоя Генеральная только и ждёт слить Президенту грязь на Совбез, а ты меня просишь искать поддержки у Генеральной Прокуратуры. Ладно, я сам найду решение, к тебе подъедет мой порученец, дашь ему полные координаты следователя. Ну, всё, привет.
Офицеры сидели молча и внешне растерянно.
– Послушай, Алексей, а почему слышно не только прокурора, но и Виктора Степановича, генерала всратого. А, я врубился, радостно воскликнул Сергей, Прокурор сам ведёт запись, страхуется или играет по крупной ставке. Он включил громкую связь, хитёр бродяга, но мы хитрее. Давай, что там ещё есть, я же знаю тебя, Алёша, ты без подарков не трудишься.
Алексей снова включил продолжение записи:
– Алло, вас беспокоит прокуратура. Игорь Валентинович просил меня ему позвонить.
– Как вас представить?
– Так и представьте, как я вам сказал.
– Алло, Игорь Валентинович, здравствуйте ещё раз. Вы оказались правы, он мне сам позвонил на мой прямой телефон. Я вам дам послушать наш разговор, а потом продолжим.
Прокурор включил известную нам запись, и через пять минут они продолжили разговор.
– Ты, наверное, и меня пишешь?
– Что вы такое говорите, Игорь Валентинович. Вы же сами мне сказали сделать запись, я и сделал. Как мне поступать дальше? Меня беспокоит их напор на моего следователя. Я боюсь, что они его покалечат, а это противоречит моим принципам.
– Послушай, Прокурор, а ты можешь отправить своего Шерлока Холмса в командировку на пару месяцев?
– Нет, не могу. Я постоянно жалуюсь руководству на нехватку кадров, а вы говорите отправить в командировку и кого, моего лучшего работника. Нет, не могу. Но тут имеется вариант его подставить и привязать намертво. Он хочет состричь денег, может, ваши люди подкинут ему штук десять, и он свой в доску.
– Ты думаешь легко у таких боссов взять десятку. Они подавятся, но ничего не дадут. Не важно, что они отхватят тридцать лимонов, но это же в перспективе, а десять штук давать надо сейчас. Нет, они разучились давать. Они на выборы дают бабки, да и то под давлением Главы Администрации нашего Президента. Нет, они не дадут. Они за пять последних лет только брали, у них полностью атрофирован инстинкт деления с ниже стоящими подчинёнными. А выше стоящих всего и насчитается в стране пару десятков человек. Ищи иной вариант. А может подождать, когда твой следак накопает на них материал, а наши люди переговорят с дойной коровой и предложат иметь дело только с нами. Понимаешь, когда он их раскрутит даже без нашей помощи, то у моего хозяина появятся все основания одним ударом кинуть и заместителя Директора ФСБ, шефа твоего Виктора Степановича и Министра. Надо подумать, ты попробуй поиграть со своим Шерлок Холмсом. Если он поможет этих сук раздавить, то ему не жаль дать даже полковника и штук десять в квадрате. Нам, ты же видишь, за полгода не удалось их поймать на горячем. Никаких существенных дел на них мы не накопали. Ну, там были нарушения максимум до ста штук, но для них это мизер. Любой Падла оправдает их в суде. Так что, давай ещё подумаем, а ты не мешай ему работать. Пусть трудится. Насколько я понимаю в людях, он бабок не возьмёт. Он имитирует из себя взяточника и вводит тебя в заблуждение, а на самом деле он фанатик, он ещё не наелся идеями. Всё, привет, думай. А я поговорю с Заместителем Генерального прокурора, может он подкинет идею. Его же сын в Министерстве Химической промышленности не последний человек, и он захочет свою дольку от пирога. Всё, ещё раз привет, у меня через десять минут совещание с заместителями Министров двенадцати министерств России, с ними надо держать ухо востро, не то обуют, и глазом не успеешь моргнуть.
На этом записи по данной теме окончились.
– Да, – с трудом выговорил Сергей, – вот это улов. А прокурор-то не простой мужик, как бы ему ребята шею не сломали за хитрости. Эти суки могут в любой момент договориться между собой, и прокурору хана.
– А нам, – вставил Алексей, – надо не дать им договориться, стравить их между собой, да так, чтобы шансов на перемирие и близко не было.
В 14-00 в райотдел милиции приехал Саша Жуков. Он сразу пошёл к Алексею, но Лёша позвонил полковнику Омельченко и подполковнику Стрельнику. Полковник пригласил Жукова и своих коллег в свой кабинет, попросив своего помощника организовать сладкий стол. Когда все собрались, то полковник от имени своих коллег и от себя лично поздравил Александра Александровича со званием и повышением по службе. Полковник сказал, что он узнал по своим каналам о назначении Жукова руководителем направления.
– Нам, – сказал Омельченко, – приятно, что мы вместе работали по нескольким делам и довольно успешно. – Мы понимали друг друга и помогали друг другу. В работе наших ведомств это не часто встречается. Конечно, в этом большая заслуга шефа Жукова. Генерал всегда был хорошим другом и помощником для милиции. Надеемся, что и дальше будет также.
После чаепития в кабинете Омельченко, молодёжь перешла в кабинет Алексея и продолжила мероприятие, но с бутылкой лёгкого кипрского вина, привезенной Алексеем из Никозии. В конце вечера Алексей подарил Саше миникомпьютер – переводчик с трёх языков. Он приобрёл его в Греции и считает довольно неплохим подспорьем в лёгком общении. Саша поблагодарил Алексея и сказал, что рад дружбе с ним и с Сергеем.
– Удивительно, – сказал он, но у меня в своей конторе нет таких друзей, как вы. Я и сам не могу найти объяснение этому феномену, но это так.
Жуков поделился своими планами на своего сына, он хочет отдать его на юридический факультет после окончания школы.
– А когда он школу окончит? – спросил Алексей.
– О, это ещё целый год ждать. В нашей стране всё так быстро меняется, что у меня одна забота, удержаться в конторе хотя бы до поступления сына в Университет.
– А что, есть основания для волнений? – спросил Лёша.
– Как тебе ответить, ты же знаешь, сейчас поменялось наше верхнее руководство, начинают менять на своих и среднее звено. Я маленький для них человек, а моего шефа, поверь мне, ещё два-три года, и они пошлют в отставку. Они и наш отдел со временем расформируют. Им сегодня нужны не специалисты по контролю деятельности Посольств, а коммерсанты по налаживанию коммерческих контактов с Посольствами. Если говорить прямо, им нужны дельцы и партнёры по бизнесу. Мой шеф не приемлет этих дел, так что они его выживут на пенсию, как пить дать. Да и вашей милицейской конторе они не доверяют, особенно сейчас, перед выборами. Им необходим компромат на ваше руководство, чтобы устраивать своих людей. Поэтому ты осторожнее говори в кабинете своего шефа, его могут подцепить на прослушивание.
Алексей сказал Саше, что, и сам уже созрел для ухода из МВД и перехода в частные детективы.
– Мне трудно, так как я вижу и, к сожалению, хорошо понимаю всё, что творится вокруг. Я имею свою точку зрения по отношению к происходящему, и она не всегда, мягко говоря, совпадает с точкой зрения начальства. Парадокс в том, что я делаю работу, последствия результатов которой часто используются некоторыми чиновниками в корыстных целях. Я не хочу быть винтиком в машине. Не подумай, что мне нужна должность и тому подобное. Ты и сам знаешь из своих источников, какие посты мне уже предлагали в Министерстве, но я отказывался. Отказывался потому, что не желаю быть обязанным выполнять непорядочные поручения.
Саша спросил у Алексея, нет ли у него вопросов к нему. Лёша ответил, что есть, и рассказал, не вдаваясь в детали, историю с проверкой фигурантов. Жуков немного подумал и сказал, что сам напишет ему на листочке бумаги имя и отчество собеседника прокурора. Он написал на бумажке две буквы: В.С.. Алексей подтвердил и сжёг клочок бумажки с инициалами.
– Кстати, о запросе на фигурантов В.С. узнал из ежедневной сводки запрашиваемых по линии МВД и прокуратуры лиц. Компьютер сам определяет наличие интересующих лиц. Видно фигуранты были им самим внесены в список охраняемых от слива информации лиц. Кто такой И.В. я не знаю, но, так как ты знаешь точное время разговора прокурора с И.В., то я определю номер телефона его собеседника. По своему опыту предположу, прокурор не жилец на этом свете. Если не эти его шлёпнут, так те. Да и у В.С. положение не из лучших. Я так думаю ещё и потому, что именно ты занимаешься их делом, а ты всегда добиваешься поставленной цели. У тебя есть хорошая крыша – твоя голова, да и с Интерполом сложно тягаться. Здесь пересечение интересов наших бандитов с государственными интересами западных банков, а они тридцать лимонов грязных денег не захотят допустить во всемирный оборот. Эти доллары подрывают их валюту, ослабляют её. Нет, у наших бандитов мало шансов. Главное – это не высветить тебя раньше времени, как основного сыщика по их делу.
Саша пообещал завтра сообщить, кто такой И.В. и где он работает. Алексей спросил у Жукова, как он догадался об Интерполе, и Саша объяснил: благодаря аппаратуре, такую технику тебе могли дать только в Интерполе.
– Да, у нас промелькнула информация, что Интерпол дал во временное пользование кому-то сильную технику. Бандитам они не могли дать, комитетчикам тоже, остаётся только ментам. А умными и порядочными ментами они считают только твою команду. Теперь у меня в голове всё стало на свои места, и я доволен таким стечением обстоятельств, – произнёс с радостью в голосе Александр.
Они тепло распрощались, а Жуков пообещал, когда выгонят в отставку, проситься к Алексею в помощники или компаньоны, как Лёша сам решит. Офицеры обнялись и обменялись мужским рукопожатием. Алексей вышел проводить Сашу, а сам, на обратном пути, зашёл к Стрельнику и рассказал подробности разговора, которые тот не знал, так как ушёл от них раньше. В пятницу вечером они решили собраться всем коллективом, задействованным в этом расследовании, и обсудить свои дальнейшие действия. А к вечеру и Саша подкинет им сведения о И.В. и В.С., и о людях, чьи интересы они представляют.
Машина по расследованию начала набирать свои обороты. На следующий день, в пятницу, Алексей поработал по делам райотдела, не терпящим отлагательств. Он проверил все отчёты своих подчинённых о проделанной работе, передал ряд дел в прокуратуру и составил общий отчёт на подпись начальнику райотдела милиции. Его сотрудники, получившие почти полную самостоятельность, изредка обращались к Крылову за помощью, в основном сами справлялись с работой. Что интересно, молодые оперативники всё больше входили во вкус по работе и научились умело отбрасывать лишнее, оставляя для расследования главные эпизоды и факты с мест происшествия. Со стороны населения за последние две недели была только одна жалоба и три искренние благодарности. У молодых оперативных работников особенно успешно шла работа по наведению контактов с населением и привлечением к себе секретных агентов. Алексей понимал, что наличие секретной агентуры – это иногда единственный шанс для разоблачения преступников. Сам он, к сожалению, совершенно не использовал этот источник информации. Для него было психологически сложным привлекать граждан к этой работе и иметь с ними такой контакт. Правда, у него было три человека, помогавших ему в работе, но не за деньги. В своё время он отнёсся к ним с уважением и объективно, не видя в их поступках опасного для общества правонарушения. Он не сломал их жизнь в трудное для них время, и они сами стали оказывать ему помощь. К слову, один из них пошёл учиться в школу милиции, а Алексей написал ему рекомендательное письмо.
В час дня позвонил Жуков и попросил Алексея не уходить от телефона где-то минут двадцать. Лёша понял, что у Саши важная информация, и он не доверяет телефонным линиям. Алексей прикинул, что и его линия не на все сто процентов гарантирует секретность, поэтому передал на пейджер Жукова общий телефон их отдела. Он сообщил свою школьную кличку и телефон. Через двадцать минут его позвали к телефону. Алексей сказал, что если сложно говорить, то он сам подъедет за пятнадцать минут к любому пункту. Саша назвал место встречи с Боровским, и Лёша быстро выехал из райотдела. Через двадцать минут они уже сидели в машине Крылова, и Лёша удивлённо слушал рассказ Жукова.
– Понимаешь, я не ожидал ничего хорошего от информации на В.С. Калинина, я выяснил, что его двоюродный брат помощник одного из Секретарей Совбеза. Но этот Секретарь курирует взаимоотношения с аналогичными службами Украины и Белоруссии и не более того. То есть для нас он не может представлять никакого интереса. Более того, по некоторым данным, помощник не контактирует с В.С. уже более пяти лет. Именно В.С. узнал о запросе Гречишина по фигурантам. В функциональные обязанности Калинина В.С. как раз и входит контрольное отслеживание предполагаемых врагов нашей власти. Его отдел создали сорок лет тому назад, для телефонного и других видов контроля. Но работает генерал Калинин не на себя, а на заместителя Директора ФСБ, генерал-полковника В.Б.. А вот у заместителя Директора ФСБ тоже есть родня и не простая, а золотая. Его родной брат Министр Химической промышленности России. Родной брат жены Министра работает Генеральным Директором Ковягинского химического комбината. Комбинат находится в стадии банкротства, и перед Новым 1994 годом его грозятся выставить на аукцион. Реальная цена комбината не менее ста восьмидесяти миллионов долларов. Год тому назад Министерство выделило комбинату восемь миллионов долларов США, но деньги, непонятно куда и непонятно на что, исчезли. Генеральный Директор получил выговор, но с работы не уволен. Главный бухгалтер химкомбината покончил жизнь самоубийством, согласно официальной, но не проверявшейся, версии. Распускаются слухи, что на комбинат положили глаз две группы. Первая – это Министр и его команда, вторая группа – Вице-премьер, курирующий эту отрасль и его кум – заместитель Главы Администрации Президента, тоже курирующий эту отрасль. Какая группа сильнее, никто определённо не скажет. Заместитель Директора ФСБ России уравновешивает по своему значению во властной иерархии заместителя Главы Администрации Президента. Министр тоже чувствует себя уверенно. Он дал в том году на Партию Власти не менее шести миллионов долларов. Так что предсказать уверенно, кто выиграет в этой борьбе за владение Ковягинским химкомбинатом, реально нет возможности.
– Следовательно, И.В. представляет интересы Вице-премьера и заместителя Главы Администрации? – спросил Алексей.
– Правильно, – ответил Саша. – Но узнать, кто он такой и почему представляет интересы таких весомых персон, мне не удавалось раньше никак. И только в последний момент я догадался, где надо искать. Ты же знаешь о девятке, которая охраняла секретарей ЦК и других власть предержащих. Так вот, я и начал искать людей с такими инициалами в девятке. Я просмотрел сотни бумаг в поисках этих инициалов и нашёл таки. Но он не из девятки, а из ГРУ Советской Армии. Он был помощником Начальника ГРУ СА. Я обратил внимание на одну из телефонограмм, где исполнителем фигурировал некто Соломин И.В.. Тогда я и начал просматривать переписку по заданиям, связанным с работой различных Посольств в Москве, и там нашёл множество писем, подготовленных этим человеком. В те времена его звание было не ниже полковника. Если он и дальше служит, то он стопроцентный генерал. Я продолжил поиск и нашёл его в Администрации Президента. Там он работает начальником управления кадров Администрации Президента. Этот чин приравнивается по значимости к должности одного из заместителей Заместителя Главы Администрации Президента. Таким образом, мы имеем двух весомых человек из Администрации и вице-премьера против заместителя Директора ФСБ и Министра. Эти господа внешне равны по силам, но без боя никто никому не уступит, как говорят, ни пяди родной земли. Мы, в любом случае, пустое место на фоне любой из противоборствующих сил. Даже мой генерал и твой Седин для этой публики наёмные работники. А для Интерпола эти люди обычные высокопоставленные жулики. Правильно развёрнутая шумиха в западной прессе с указанием должностей и фамилий может в считанные часы лишить Россию не только кредитов, но и доверия инвесторов. Для Президента уволить этих людей не проблема, а может их и под суд отдать. Ему и его семье ссориться с Западом нельзя, так как Запад их последнее пристанище в будущем. Ты увидишь, что семья Президента и его ближайшее окружение двадцать первый Век будут проживать не в России, а в Германии или в США.
– Да, это всё интересно и тревожно, но что делать мне, – спросил Алексей. – Теперь я волнуюсь за Олега. Ему грозит опасность от В.С. и его компании. Как ты думаешь, он пойдёт на устранение Гречишина?
– Нет, не пойдёт, но попугать его обязательно поручит кому-либо из своих коллег или фигурантам. Да, забыл тебе сказать, что у В.С. от первого брака есть дочь на его фамилии. Надо твоим ребятам поработать с ней, может что-то и высветится.
– Я как раз только что подумал, никак наши фигуранты не пересекаются с нашими большими людьми. Не могут такие бандиты случайно выйти на таких людей, что-то их связывает, а что? – выдал целый спич Алексей. Ну, всё, ты, Саша, меня и так задушил сведениями, что, пора и о своей безопасности задуматься. Поеду в райотдел и кое-что доложу своим ребятам. Не волнуйся, никто не знает о нашей встрече, а записей, как ты сам видишь, я не веду. Давай при общении не использовать телефон, как-то мне становится всё страшнее и страшнее жить в нашей стране. Сегодня постараюсь встретиться с Олегом и ещё раз попросить его быть осторожнее. Это не квартирные аферисты, у этих масштабы величиной с заботы маленького государства.
Алексей вернулся на работу, и попросил Стрельника собрать совещание по Интерполовским делам. В 17-00 Сергей вызвал всех участников операции к себе. Зубков проинформировал о собранных материалах на Бурцева и Киперштейна. Собранного вполне достаточно для задержания клиентов и привлечения к ответственности по многим статьям уголовного кодекса России. Зубков сообщил, что один из следователей, когда-то проводивших допросы Бурцева и Киперштейна, был даже уволен из милиции по вымышленным нарушениям закона, как и обещал ему Бурцев. Через некоторое время его восстановили на работе в милиции, но дел, связанных с этой парочкой ему больше не поручали. Как-то он повстречал в городе Киперштейна, и тот предложил ему дружить. Киперштейн сказал ему, что будь они друзьями, так его не увольнять, а ежемесячно новое звание присваивать будут.
– Я человек законопослушный, но этих двоих замочил бы, если б срок дали не более года, – сказал Зубкову следователь. – Жаль жену и детей на большой срок покидать. Время то в стране неспокойное.
Я попросил его, по возможности, сблизиться с ними, если снова предложат. Тогда и рассчитаться с ними представится возможность. Сейчас мы выясняем их связи по женской линии. У Бурцева и Киперштейна есть гражданские жёны, но это не мешает им встречаться на известной нам съёмной квартире с проститутками. На следующей неделе там будет установлена прослушивающая аппаратура. Сосед сверху их залил и пришлёт им ремонтников за свои деньги. Это нам обойдётся всего сто двадцать долларов. А там, заодно, и тщательный обыск проведём. Киперштейна подругой займёмся с понедельника.
– Господа, – обратился Алексей, – а девушки по фамилии Калинина нет среди их женщин?
– Нет, такой фамилии мы не встречали. Мы проверим, может у них сейчас не девичьи фамилии, – отчитывался Леушев.
– А ты прямо сейчас и позвони, если раньше не догадался это сделать, – предложил майор Крылов. Зубков тут же попросил Ставина сесть за телефон в другой комнате и выяснить девичьи фамилии подруг фигурантов. Офицеры продолжали обсуждение и намечали планы на будущее, когда в комнату вбежал радостный старший лейтенант Ставин.
– Докладываю, – сказал он, – девица Бурцева носит и сейчас свою девичью фамилию, а женщина Киперштейна была уже дважды замужем и её девичья фамилия Калинина, как вы и предполагали, товарищ майор.
– Меня это не радует, с одной стороны, так как вы обязаны были простучать их фамилии ещё раньше, а радует, с другой стороны, что круг замкнулся. Теперь нам ясно, что связывает комитетовского чиновника В.С. с бандитом П.М. Киперштейном. Узы семьи, как показывает опыт нашего Президента, самые дорогие в прямом и переносном смысле слова. Ну что ж, продолжайте разрабатывать Бурцева и Киперштейна, впредь будем их именовать в разговорах Буром и Кипером. Собирайте на них любую аудио и видео информацию, дайте им возможность поболтать в кругу семьи и с проститутками. Нам необходима максимальная информация об их контактах с В.С. и иными сильными мира сего. Предупреждаю вас о повышенной секретности и полной конспирации. В случае провала, вы ссылаетесь на определённых людей, поручивших вам за деньги собрать на фигурантов компромат, а людей этих вы знаете поверхностно. Каждый вечер с 22-00 до 24-00 вы звоните дежурному по райотделу милиции и сообщаете место своего нахождения. Оправдания не выполняющим данное указание не принимаются к сведению, и они наказываются отстранением от операции. Я говорю это самым серьёзным образом. На этом Сергей Сергеевич окончил совещание и вместе с Крыловым отправился к полковнику Омельченко.
Омельченко выслушал отчёт офицеров, поддержал их предложение ежедневного информирования дежурного офицера райотдела милиции и дал несколько разумных советов. Он попросил подчеркнуть всем участникам операции о звонках в райотдел и по выходным дням. Сергей сказал, что сегодня же напомнит всем и о выходных, так как он и Крылов об этом не подумали. Офицеры попрощались и разъехались по домам. Алексей поехал в Университет за женой, и оттуда они вдвоём вернулись домой. Дома он позвонил в дежурную часть райотдела и сообщил, что всё время будет с семьей. Светлана удивилась звонку и спросила у Алексея о причинах звонка дежурному. Он ей подробно рассказал о необходимости приучить всех офицеров к обеспечению собственной безопасности. Мы должны заботиться о своих коллегах, и они все должны знать об этом. Это придаст им уверенности в борьбе с преступниками.
Выходные дни Светлана и Алексей провели дома, обсуждая последние главы диссертации Светланы. Алексей обнаружил для своей будущей научной работы интересные материалы в диссертации Светланы. На удивление, художественная литература теснейшим образом переплетается с юридическими проблемами человечества. И это не только художественная литература стран Европы, но и Русская литература прошлого века. Как жаль, что на юридическом факультете не читается большой курс лекций по художественной литературе России и Западного мира. Только сейчас он понял для себя, какую пользу могут извлечь студенты от этих знаний. В воскресенье вечером он решил позвонить Олегу и договориться о встрече на понедельник. Телефонную трубку взяла жена Олега и сказала, что сама волнуется, так как Олег вышел два часа тому назад в продуктовый магазин, а домой всё ещё не вернулся
Алексей немедленно позвонил дежурному по прокуратуре города и в райотдел милиции Центрального Округа. Дежурный офицер милиции позволил себе пошутить на тему часового отсутствия, но Крылов настолько властно и резко его остановил, что тот извинился и сообщил о намерении принять срочные меры. Алексей попросил Светлану позвонить Стрельнику, а сам немедленно выехал к Олегу домой. Когда он приехал, то около дома уже стояла машина скорой помощи. Криминалисты ходили по полутёмному двору в поисках непонятно чего. Алексей тут же достал из машины аккумуляторный фонарь и дал его какому-то милиционеру. Подошедшему к нему старшему офицеру он сделал замечание за выезд на задание без необходимой экипировки. Офицер понял, что Крылов из их конторы и извинился. Крылов подошёл к врачам и попросил дать краткую информацию о состоянии здоровья пострадавшего. Крылову сразу стало ясно, что лейтенант из райотдела милиции Центрального Округа абсолютно не знал, как и что делать в такой ситуации. Крылов выяснил, что состояние пострадавшего тяжёлое, но ножевое, а может быть и не ножевое, ранение не коснулось жизненно важных частей тела. Алексей приказал немедленно ехать в больницу и в случае необходимости начинать операцию. Через тридцать минут он пообещал приехать в больницу. Врач сказал ему, что следователь прокуратуры просил пока не уезжать. Алексей в жёсткой форме приказал ехать и предъявил своё удостоверение, попросил запомнить фамилию – Крылов А.А.. Машина скорой помощи сразу отъехала от дома, а криминалисты продолжали что-то искать. Алексей поднялся в дом Олега, подошёл к его жене, погладил её по голове и успокоил, что всё будет нормально. Следователь, который сидел за столом и что-то писал, даже не поднял головы при появлении Алексея. Алексей подошёл к нему и спросил, в каком он звании. Следователь сказал, что он капитан юстиции.
–А я думал, – обрезал Алексей, – что вы младший сержант. – Если вы следователь, то почему вы задерживали машину скорой помощи? Вы не следователь, а полный неуч, и от ваших действий мог пострадать человек. Вы уже доложили районному прокурору, что его следователь подвергся бандитскому нападению?
– Нет, но я собирался написать протокол, а потом позвонить.
– Кому? – спросил Алексей.
– Как кому? – дежурному прокурору города.
Алексей понял, что перед ним сидит полный непрофессионал. Он взял телефонную трубку и позвонил на коммутатор МВД. Алексей сообщил свой номер и попросил срочно соединить с дежурным прокурором города, потом с прокурором Москвы и ответственным дежурным МУРа. Дежурная по коммутатору, чувствуя по тону большого начальника, начала выполнять указания. Дежурному прокурору города он сказал, что совершено бандитское покушение на ответственного работника прокуратуры Гречишина Олега Викторовича. Высланный ими наряд прокуратуры не способен выполнить свою работу ввиду полной некомпетентности следователя и отсутствия необходимой экипировки у криминалистов. Пусть прокурор сам немедленно выезжает на объект.
– И ещё, – дополнил Алексей, – советую дозвониться лично Прокурору Москвы, так как Гречишин его друг.
Алексей попросил коммутатор с Прокурором города не соединять, так как он уже дал указание ему позвонить, а с МУРом соедините. Его соединили с МУРом, и телефон там взял, как выяснилось, его знакомый. Алексей назвал свою фамилию и коротко объяснил ситуацию. Капитан, дежуривший по МУРу, пообещал послать самых лучших ребят. В это время в комнату вошёл Стрельник. Увидев злое лицо Алексея, он понял причины его недовольства. Следователь прокуратуры города сидел, низко опустив голову, и молчал. Стрельник представился и попросил его доложить о происшедшем. Выслушав его, он посоветовал спуститься во двор и никого не отпускать до прибытия специалистов из МУРа. Алексей позвонил на 03 и попросил дать информацию о машине номер . Меня интересует, довезла ли машина пострадавшего сотрудника органов прокуратуры и куда. Ему сообщили все данные, и он попросил Сергея поехать в 17 больницу. Если ты без транспорта, то возьми мою Жульку. Сергей сказал, что всё в порядке, его привёз сосед, так что он мобилен.
– А я дождусь прокурора города, сделаю вызов сюда районного прокурора и посмотрю на него внимательно. Да, какая пресса у тебя самая шустрая, Вечёрка? Кто там у тебя? Хохлов? Ты мне позволишь от твоего имени сделать лёгкий сброс информации?
– Нет, от моего имени не надо. Пусть сосед Олега просто позвонит дежурному корреспонденту. Для них это материал и очень интересный.
– Сергей, – продолжил Алексей, – ты смог бы договориться в больнице о даче ложной информации, мол, очень тяжёлое ранение, исход не ясен, пока в коме. У меня хорошая идея. Я могу уже начинать борьбу с Прокурором района. Езжай и жди меня, через часок или даже раньше я подъеду туда же.
Пока никто ещё не приехал, Алексей позвонил Светлане и сообщил о происшедшем. Ранение не сквозное, поверхностное, так что врачи обещали на все сто процентов положительный исход. После этого он позвонил дежурному своего райотдела милиции и передал информацию о случившемся бандитском нападении на следователя прокуратуры. Он предупредил, что подполковник Стрельник поехал в 17 городскую больницу.
– Если будут звонить наши ребята из УГРО, то поставьте и их в известность. Сообщите полковнику Омельченко и дайте ему мой номер телефона.
Дежурный сказал, что он уже записал номер с определителя. Крылов похвалил офицера за сообразительность. Через десять минут зазвонил телефон, и по номеру на определителе Алексей понял, что звонит Омельченко. Алексей сказал ему, что совершено покушение на их приятеля по делу оборотней в погонах, Гречишина Олега Викторовича. Вы должны его помнить. Дело в том, что в комнату зашёл следователь из городской прокуратуры. Омельченко сразу понял, что Алексей не один в комнате, и спросил, не надо ли сообщить Седину? Крылов не рекомендовал пока сообщать, так как нет полной ясности.
– Ты, Лёша не светись лишний раз перед районным Прокурором.
– Всё понял, спасибо, буду вас информировать.
Крылов дождался Прокурора городской прокуратуры и поехал в больницу. В больнице он поговорил с Сергеем, и они решили выполнить рекомендацию Омельченко, не светиться перед Прокурором района. Алексей выслушал Сергея о состоянии здоровья Олега и подождал окончания медицинской операции.
Хирург вышел к ним и высказал мнение, что нападавшие не ставили себе цели убить следователя, а только попугать. Офицеры попросили оставить его лежать в реанимации и давать любому, даже сотрудникам и коллегам Олега по работе, только сведения о тяжелейшем состоянии больного. Это важно для дела, мы вас очень просим. Жене мы скажем правду. Никому не сообщайте о нашем разговоре. Врач сказал офицерам, что он их понял и доверяет им полностью. Алексей увидел на стене фотографии хирурга около Эйфелевой башни и на площади Бастилии. Чтобы сделать врача полностью своим человеком, Крылов пообещал хирургу подарок, набор хирургического инструмента из Франции. Он попросил у него разрешения позвонить от него директору Интерпола по России. Алексей спросил у хирурга, какой иностранный язык он знает. Хирург сказал, что был на практике во Франции. Алексей позвонил Дану Шенецки и рассказал о происшедшем. Разговор вёлся на французском языке. Алексей сказал, что они знают, и он знает, кто это сделал. Алексей дал понять Дану, что звонит из больницы и рядом с ним хирург, который сделал операцию и будет и в дальнейшем наблюдать Олега. Он попросил Дана поговорить с хирургом и выполнить его просьбу. Алексей быстро сказал по-немецки о просьбе врача. Шенецки всё понял и попросил передать ему трубку. Алексей передал трубку доктору и сказал, что полицейского зовут Дан. Врач, уже пришедший в себя после операции, говорил с Шенецки почтительно и с гордостью, что он может общаться на французском языке. После разговора, он попросил у Крылова ручку и номер телефона полицейского из Интерпола. Он пообещал выполнить все указания офицеров, насколько странными бы они не были.
– Простите, Крылов, а если бы я сказал, что говорю по-английски или по-немецки, как бы вы выпутались из этой ситуации? – спросил врач.
– Было бы трудно, но пришлось бы говорить на английском или на немецком, вот так, – ответил Алексей и пару минут говорил с врачом на английском языке, а потом перешёл на немецкий язык.
Врач был шокирован и готов выполнять любые указания офицеров. Стрельник и Крылов предъявили ему свои удостоверения и попросили всё хранить в тайне. Алексей решил ещё раз проинструктировать доктора:
– Когда вас будут умолять люди из прокуратуры, самого высокого ранга, то говорите, что больному нужен покой, никаких консилиумов. Если будут обещать золотые горы за спасение, то обещайте сделать всё возможное. Но объясните им, что насчёт возврата к работе и говорить нечего. Такая травма минимум на пол года. Когда он придёт в себя, то расскажите ему всё, что мы вам сказали. Передадите, что Крылов приказал делать всё именно так. Никого, кроме нас, к нему до утра и близко не подпускать. Медицинским сёстрам дайте строжайшее указание по этому больному не давать никакой информации. Вот вам двадцать долларов для сестёр. Вас мы отблагодарим потом и значительно солидней.
Врач записал их телефоны, домашние и рабочие и сам пообещал сохранять всё в тайне. Алексей подчеркнул ему ещё раз, что жизнь Гречишина и других зависит от молчания его и медицинских сестёр. Офицеры пожали руку врачу и поблагодарили за хорошую работу.
Когда они выходили из больницы, то увидели машину Прокурора Москвы. Он был в генеральской форме и очень важен. Алексей остановился и решил незаметно пройтись за ним. Прокурор поднялся на второй этаж и попросил вызвать к себе хирурга. Хирург появился, генерал представился и спросил о состоянии больного. Врач сказал, что операция прошла успешно, но состояние тяжёлое. Прокурор спросил, нет ли надобности в профессорах из Кремлёвки, он может их привести. Врач поблагодарил и проинформировал, что больной жить будет, а с работой придётся повременить. Прокурор поинтересовался, когда можно будет с ним поговорить. Врач ответил, что завтра и не ранее второй половины дня. Прокурор сообщил, что он дал команду о выделении постоянной охраны двумя милиционерами. Врач поблагодарил за беспокойство и попрощался с Прокурором. Алексей остался доволен беседой врача с Прокурором города Москвы и спокойно уехал домой.
В понедельник 18 октября Стрельник с утра собрал совещание сотрудников отдела УГРО. Он сообщил о покушении на следователя прокуратуры Центрального Округа, майора юстиции Гречишина Олега Викторовича.
– Мы хорошо знаем Олега, ранее совместно с ним проводили операции по разоблачению преступников. Поэтому я передаю вам приказ нашего начальника райотдела милиции, полковника Омельченко Ф.И. о повышении бдительности и усилении мер по повышению собственной безопасности.
– Мы живём в нелёгкое время, и государство, наш народ, поручили нам, по мере возможностей, защищать их конституционные права. Это звучит пафосно, но нам оплачивают наш труд и хотят получить за это собственное спокойствие. Я убедительно прошу вас всех, соблюдать осторожность, не проявлять бессмысленного героизма. У каждого из Вас есть близкие родственники, и Ваше здоровье беспокоит их не меньше, чем Вас. В нашей стране ещё не создана система страхования жизни, поэтому не делайте близких и родных нищими, говорю вам откровенно и прямо.
На этой мажорной ноте Сергей окончил своё обращение к сотрудникам и попросил расходиться по рабочим местам. Группу майора Зубкова и майора Крылова он попросил зайти к полковнику Омельченко. Фёдор Иванович попросил всех рассесться по удобнее, так как разговор предстоит не из лёгких. Он повторил сообщение о Гречишине и возложил вину за происшедшее на себя и майора Крылова, как ответственного за контакты с прокуратурой. Крылов встал, как только полковник назвал его фамилию, и подтвердил правильность оценки случившегося Фёдором Ивановичем. Полковник попросил всех строго выполнять указания подполковника Стрельника и майора Крылова. На время не проявлять никаких инициатив. Группе Зубкова усилить наблюдение за каждым шагом фигурантов, в случае необходимости, им выделят дополнительный транспорт и специалистов по наружному наблюдению.
– Майора Крылова или подполковника Стрельника прошу задержаться.
Стрельник понял, что Фёдору Ивановичу нужен Крылов, но для соблюдения субординации он назвал их двоих. Стрельник сослался на дела и оставил майора Крылова у начальника милиции.
Фёдор Иванович подошёл к Крылову и подсел на рядом стоящий стул.
– Ну, что думаешь? – спросил он спокойным тоном.
– Я предполагал такое развитие событий. Вы же, товарищ полковник, помните запись переговоров В.С. и Прокурора. Эта прокурорская тварь знала о методах и фигурантов, и ребят В.С..
В это время зазвенел телефон прямой связи с начальником Главка. Генерал Седин поприветствовал Омельченко и спросил, есть ли связь случившегося со следователем прокуратуры Олегом Гречишиным и заданием Алексея. Полковник доложил, что Крылов у него в кабинете, и он сам ответит на его вопросы. Алексей взял трубку, поздоровался с генералом и начал внимательно слушать.
– Да, Константин Иванович.
– Я подключил его к нашей теме и знаю, кто это сделал.
– Это я дал указание врачу так говорить.
– Дней через пять выйдет на работу, если нам это будет целесообразно.
– Нет, правильнее ему там пробыть пару недель, чтобы я держал в беспокойстве исполнителей и их покровителей.
– Спасибо, товарищ генерал, стараемся.
– Да.
– Фёдор Иванович постоянно контролирует.
– Вы опоздали, ещё в четверг он дал официальный приказ о ежедневной вечерней поверке.
– Он предупредил, что уволит за нарушение.
– Абсолютно все.
– И Стрельник, и я тоже.
– Спасибо, до свидания.
Полковник понял всё, что говорил и спрашивал генерал. Крылов приписал ему, своё указание по ежедневному контролю. Да, дальновидный он юноша, талант, просто гений сыска. Жаль, конечно, что так произошло с Олегом, но, слава Богу, что так, а не более.
– Алексей, – обратился полковник, – нельзя ли снова прослушать ту кассету?
– Нет проблем, товарищ полковник. Она в коробке 7/125 на складе вещевых доказательств. Там она лучше сохранится.
Омельченко позвонил дежурному сержанту и дал указание принести всю коробку 7/125. Коробку занесли в кабинет, полковник нашёл кассету и вставил её в свой диктофон. Он улыбнулся и сказал, что, и он не расстаётся с диктофоном.
– Можно не записывать при людях в блокнот, а имитировать юношескую память.
Он вставил кассету, и снова зазвучали знакомые голоса. Из разговора ясно, что нападали на Олега по команде В.С., но кто именно, не ясно. Понятно и главное, нападение на следователя прокуратуры спровоцировал районный Прокурор. Теперь надо поговорить с Олегом Гречишиным, и он внесёт нам какие-нибудь уточнения или подскажет дальнейшие шаги в поиске нападавших бандитов.
– Хорошо бы раздобыть результаты работы криминалистов, а вдруг эти бандиты всё-таки где-то нагадили своими следами, дай Бог. Это я сам попытаюсь выяснить, у меня есть свои концы у прокурорских криминалистов.
– Ты езжай со Стрельником в больницу. Да, я советую тебе позвонить и Жукову, поставить и его в известность.
Алексей вынул пейджер и показал Омельченко сообщение Жукова, что он всё знает и просьба созвониться с ним. Так что они едут в больницу, а по пути свяжутся с Сан Санычем.
Алексей встретился с Сергеем, позвонил Жукову и договорился с ним о совместной поездке в больницу. Жуков был знаком с Гречишиным по общим делам с Крыловым. По имеющейся у него информации, Гречишин был человеком неподкупным и прямолинейным. Был и такой момент, что им в ФСБ необходим был следователь, и кандидатура Олега стояла в списке. Так как у него не было личных связей с кадровиками ФСБ, а гарантировать Олега было некому, то взяли другого. Правда, другой оказался пустым местом, как профессионал. Второй раз рассматривать кандидатуру Гречишина не стали, он уже в районной прокуратуре занимал более высокое положение. Да и по нашим временам работа в ФСБ потеряла свою престижность, наоборот, в интеллигентской среде носила отрицательный имидж.
По дороге в больницу они прихватили Сашу Жукова и совместно в машине обсудили случившееся покушение на Олега. Алексей пересказал Жукову полностью весь текст переговоров прокурора с В.С.. Жуков даже присвистнул, услышав всё это.
– Ничего себе работает генерал Калинин. Не боится иметь дело с Прокурором, наверное, тот у него на таком крючке, что и рыпнуться даже на шаг побоится.
Они подъехали к больнице, огляделись по сторонам на стоящий транспорт и, не заметив ничего особенного, вошли в холл, поднялись на второй этаж. У дверей отделения на табурете сидел сержант милиции. Алексей показал своё удостоверение и попросил разрешения пройти к врачу. Сержант закрыл дверь на засов и повёл троих офицеров в ординаторскую. Врач сразу узнал Алексея и Сергея, познакомился с Жуковым.
– Ну, как прошла ночь у больного? – спросил у доктора Сергей.
– Ночь прошла нормально, а днём крестный ход. В семь утра была жена и передала ему маленький приёмник, поговорила с ним минут десять и весёлая ушла из больницы. В 8-35 появился Прокурор района, я записал его фамилию, сославшись на указание генерала из МВД, как вы мне посоветовали. Потом проводил его к вашему Олегу. Я настоял на своём обязательном присутствии. Прокурор пытался выдворить меня из палаты, но Олег Викторович сказал, что разговаривать будет только в моём присутствии. О чём они говорили, я не вникал, так как пообещал Прокурору хранить в тайне всё, что услышу. Потом в 9-43 приехал с охранником генерал из прокуратуры, представился Главным Прокурором города Москвы. Я также не допустил его в палату без сопровождения.
Олег Викторович обрадовался гостю и разрешил мне выйти минут на десять. Они говорили до 10-15, и я проводил генерала. Он попросил меня выполнять все просьбы Гречишина и, не взирая на лица, не допускать никого по одному, то есть сопровождать всех посетителей. Генерал заранее меня поблагодарил и обещал выделить какие-то деньги для хирургического отделения. Сразу же в 10-20 в палату хотел прорваться сотрудник ФСБ, я записал его фамилию, но он отказался заходить в палату и беседовать в моём присутствии. Я спросил у Олега Викторовича, будет ли он беседовать с представителем ФСБ без меня, он категорически отказался. Ну, а теперь и вы пришли, у нас время 10-50, записываю.
– Вы молодец, – сказал Жуков и пожал доктору руку.
Алексей предложил врачу зайти к Олегу и выяснить, будет ли он говорить с Крыловым, Стрельником и Жуковым. Врач зашёл к больному и сразу же вышел, сказав, что эти три фамилии на него подействовали лучше самого сильного лекарства. Более того, он разрешил мне не присутствовать при беседе с вами. Офицеры рассмеялись и зашли в палату.
Олег встретил друзей с восторгом. Он вначале рассказал им, как произошло нападение на него. Напали в подъезде, ударили по голове, ножом или чем-то другим, били осторожно, только с целью запугивания. Сначала был удар не сверх тяжёлым предметом по голове, а потом не выясненным металлическим предметом в тело, уже бессознательного Гречишина. Но самое интересное, то, что я вам дам сейчас послушать. И Олег включил диктофон.
Прокурор района:– Привет коллега.
Олег:– Здравствуйте.
Прокурор района:– Ну, и не везёт же тебе.
Олег:– Я думаю, больше не везёт тем, кто нападал на меня.
Прокурор района:– Ты узнал их?
Олег:– Я знаю, кто это и уже передал сведения о них моим друзьям.
Прокурор района:– Молодец, ты правильно сделал. И кто это, как ты думаешь?
Олег:– Я не думаю, я знаю.
Прокурор района:– Я распорядился сделать проверку по всем твоим делам и искать среди твоих подследственных.
Олег:– Послушай, Николай Николаевич, не играй со мной в дурачка, ты не хуже меня знаешь, кто это сделал. Так и передай заказчикам, что всё это обойдётся им в десятки раз дороже. Ещё раньше я бы их оставил в покое за пару штук зелёных, а сегодня, минимум полтинник. И если в течение двух недель бабки мне не пришлют, то раскручу их на полную катушку. Я уже и так достаточно много знаю, даже больше, чем Вы. Вот так и передайте Вашим генералам, я не лох и на мякине меня не проведут.
Прокурор района:– Олег, я же сказал тебе, это комитетчики, и у них государственное дело. Я сам ничего толком и не знаю, только проблемы на мою голову.
Олег:– Николай Николаевич, я утомился, так что подумайте и приходите ко мне с решением, которое я вам заказал.
– Ну и как вам разговорчик? Мне жена с утра принесла диктофон и пару кассет. Я и разговор с Прокурором города записал. Он не в курсе дела и сказал мне, что в детали не хочет влезать, но если будет хороший улов, то подполковника мне гарантирует. Единственное, что он знает, так это участие в этом деле районного Прокурора. Об этом ему сообщил его информатор из прокуратуры.
– Сможешь ты это доказать, я твой должник. Я приблизительно знаю, тех, кто его поддерживает. Они люди большие, но, слава Богу, есть люди и больше их. Любой, кто помогает тебе, будет мною принят по первому же звонку и, клянусь тебе здоровьем моих родных, я смогу им помочь. Не сомневаюсь, что эти люди смелые и честные. И работать в замкнутом пространстве они умеют филигранно. Я думаю, что ты с ними работал и по оборотням в погонах.
На этом мы и расстались.
– Даже не знаю, верить ли ему? – окончил свою речь вопросом Олег.
Сергей сказал, что они верят Прокурору города по данному делу, именно по данному делу. Его интересы каким-то образом вступили в противоречие с интересами В.С. и даже заместителя Директора ФСБ. Жуков добавил, что по имеющейся у него информации, Прокурор города человек Генерального и Администрации Президента. Возможно, он не влезает в детали и старается быть посторонним наблюдателем, но наблюдает он с вышки, расположенной в здании И.В., то есть из здания Администрации Президента. Алексей забрал у Олега кассету и дал ему чистую. Жуков предложил в спокойной обстановке обсудить новую информацию и сделать соответствующие выводы. Стрельник доложил Олегу, что Бурцева и Киперштейна пасут его ребята. Женщина Кипера – дочь В.С., точнее генерала Калинина из ФСБ. Но и генерал работает не на себя, почти что. Его шеф очень большой начальник, но и у них есть враги, не чета нам. У их врагов силёнок хватит даже на арест и таких тяжёлых фигур. Правда, и их враги не монахи, а акулы, похлеще В.С. и его команды.
– Постойте, – сказал Олег, так вы уже знаете и И.В.? И он из Администрации Президента? Врагам В.С., то есть И.В., служит наш дорогой районный Прокурор Николай Николаевич. Вот это переплёт так переплёт.
Сергей задумался, а потом начал чётко и ясно говорить:
– Наша задача, стравить одну группу против другой. Нам с ними по одиночке не справиться, любой из них сотрёт нас в порошок без всяких объяснений, а друг друга перебить им под силу. Главное, чтобы они не объединились, договорившись поделить химкомбинат пополам. Ты пока болеешь, то пошевели мозгами и выдумай что-нибудь. Шенецки в курсе дела и твоего приключения, его люди сообщают, что их клиентура готовится уже в конце ноября или в начале декабря доставить тридцать лимонов в Москву. Он нас будет всё время держать в курсе дела. У нас есть идея распустить слух об ухудшении твоего здоровья, вплоть до предполагаемого летального исхода. Если криминалисты смогут найти доказательства против Кипера или Бура, то мы заставим одного из них выступить против другого, объяснив расстрельностью статьи. Как ты смотришь на это?
Олег скривился и сказал, что он боится такой дезинформации, как-то уж очень сурово, ищите другой вариант.
На этой не очень весёлой ноте друзья расстались. Перед выходом из отделения, Алексей зашёл к врачу и посоветовал ему в случае повторного прихода районного Прокурора, дать ему возможность говорить более раскованно, без свидетелей.
– Куда уж раскованнее, товарищ майор. Даже мне понятно, что ваш друг его пишет, а он всё своё гнёт и гнёт. Странно, что у вас такие бездари работают, – высказался доктор.
Крылов рассмеялся и ответил, что и у них хватает главврачей, не способных отличить нос от уха.
– Везде в стране система подбора кадров одинаковая. Такие у нас кадры, поэтому и жизнь такая. Ещё раз спасибо вам доктор и не только за медицинскую операцию. Мы же наши дела тоже именуем операциями. Алгоритм у наших операций один и тот же.
Офицеры покинули здание больницы и поехали на работу в свои конторы. В райотделе Стрельник разыскал Зубкова и поинтересовался новостями.
– Так как Леушев и Ставин ещё не в отделе, то он занимается другими делами по текучке. Как только молодые офицеры вернутся, он сразу свяжется с ним или с Крыловым, – объяснил Зубков.
Стрельник решил зайти к Фёдору Ивановичу и доложиться о поездке в больницу. Фёдор Иванович принял Сергея спокойно и сдержанно. Сергей рассказал всё о встрече в больнице, дал послушать запись беседы с районным Прокурором. Они переписали ещё две кассеты. Одну из них Сергей отдал Омельченко. Омельченко слушал очень напряжённо, и с трудом сдерживал эмоции. Сергей спросил его мнение о беседе Олега с Прокурором города Москвы. Полковник улыбнулся и сказал, что, насколько первая запись его расстроила и возмутила, настолько же и даже больше, вторая запись его обрадовала. Он хорошо знаком с Прокурором Москвы и верит ему, а особенно в деле, где замешано ФСБ. У них взаимная ненависть. Генеральная прокуратура поддерживает его в этой неприязни к ФСБ, они его руками воюют с ФСБ.
– А теперь, Серёжа, у меня приятная новость от криминалистов. Только позови Алексея, чтобы я дважды не повторялся. Ты даже не представляешь, как я рад быть вам хотя бы немного полезным.
Сергей позвонил дежурному и попросил найти Крылова и послать к первому, немедленно.
– Вы, Фёдор Иванович, не правы насчёт помощи. Ваша помощь полезна и очень. Мы чуть не допустили глупость, решив встретиться с районным Прокурором и посмотреть ему в глаза. А это наши возрастные эмоции, они иногда нам мешают трезво смотреть на окружающий мир. А вы сказали, нет, и мы прекратили ждать районного Прокурора, и, по сей час, с ним не встречались, хотя ох, как хочется.
Зашёл Крылов и сказал, что знает причину вызова к шефу.
– Ну, давай умник, говори, – пробурчал полковник.
– А что говорить, вы товарищ полковник схватили удачу за хвост и нам, молодым, сейчас её преподнесёте.
– Ладно, это ты вычислил по звонку Стрельника, негодника чёртова, он и пригласил тебя набором таких слов, что ты сразу врубился. Ну, а теперь скажи в чём суть.
Алексей задумался и понял, что, так как Омельченко имел контакты с криминалистами, то они могли найти улики или следы фигурантов или других типчиков, известных милиции. Алексей решил не расстраивать полковника и сказал, что даже предположить ничего не может. Сам он попросил разрешение на минутку выйти в туалет. Полковник разрешил, и Алексей быстро выбежал, а через пару минут также быстро вбежал в кабинет шефа. Фёдор Иванович совершенно спокойным голосом сообщил Сергею и Алексею о результатах работы криминалистов МУРа и городской прокуратуры. Были сняты все отпечатки пальцев в подъезде дома Гречишина. Не только с наружной стороны двери, но и внутри подъезда. К сожалению, никаких известных правоохранительным органам следов обнаружено не было. Так как следствие установило место стоянки автомашины «Жигули» с предполагаемыми преступниками, поджидавшими Гречишина в течение нескольких часов, то в понедельник были опрошены все жильцы дома Гречишина и соседнего. Никто не видел людей, выходивших из машины. Жилец соседнего дома, некто Фрумин, сообщил, что его подвозил вечером какой-то частник на своём «Москвиче-412» и как раз застрял в яме около подъезда дома, где совершили нападение.
– Я, – сказал он, – покинул машину и шёл к своему подъезду, а в это время водитель буксовал. Я увидел, что из «Жигулей» вышли двое здоровых мужчин и помогли ему выбраться из ямы. Они вытолкали машину, и что-то громко пожелали вслед. Я, к сожалению, очень плохо вижу, но обладаю повышенным слухом. Это моя специальность – настройщик роялей.
Тогда следователи попросили его описать подробно водителя автомобиля и указать чётко место, где он подсел к нему в машину. Фрумин назвал абсолютно точно место посадки в автомобиль и кое-какие приметы водителя. Основная примета – это пониженный слух, так как он просил Фрумина говорить громко.
Следователи поехали в другой район города к месту предположительной посадки Фрумина в автомашину. И тут им повезло, автомобиль Москвич-412 стоял на том же месте. Когда они подошли и обратились к водителю, то он попросил говорить громче, так как плохо слышит. Следователи представились и спросили, подвозил ли он в воскресенье, после шести вечера, кого-нибудь от этого места на улицу Чебышева 18. Водитель сказал, что подвозил музыканта и сразу же вернулся обратно на это место. Он здесь бывает днём и вечером, так как возит хозяйку овощного магазина. Следователи спросили его, как это он умудрился застрять в яме около подъезда?
– Да, я застрял, но меня два мужика, спасибо им, вытолкнули и ещё пожелали удачи.
– А мужиков вы запомнили?
– Нет, не очень, я ведь был за рулём и смотрел в другую сторону. Ну, понимаете, они прямо сзади меня толкали, а один даже пытался приподнять задок машины, спасибо ему.
– А вы машину не мыли после этого?
– Извините, ещё не мыл, но завтра утром обязательно помою.
Следователь попросил его поехать с ними в МУР. Водитель запротестовал, так как он ждёт хозяйку, а она не любит этого. Второй следователь направился в овощной магазин и вызвал заведующую. К нему вышла невысокого роста симпатичная женщина и спросила, в чём дело. Он представился ей и сказал, что им нужна на час машина её водителя. Женщина расстроилась, так как ей именно сейчас надо ехать на базу. Следователь предложил ей отвезти её на базу на своей машине. Женщина как-то странно посмотрела на него и сказала, что ровным счётом ничего не понимает. Тогда следователь сказал, что им, по некоторым соображениям, необходим именно её автомобиль Москвич-412. А ей, на этот час, они предоставят другую машину. Женщина сказала, что она всё равно ничего не поняла, но Москвич с водителем берите и езжайте, а её, если действительно можете, то отвезите на базу и назад в магазин. У неё вся поездка занимает один час двадцать минут. После этого она подошла к своему водителю и разрешила поехать со следователем. Сама же она села в Жигули прокуратуры и уехала на базу. Следователь, беседовавший с водителем, сел рядом с ним, и они поехали в МУР. В МУРе криминалисты за короткое время сняли все следы с крышки багажника Москвича 412 и с заднего бампера. На счастье, у них было множество отпечатков всего лишь двух человек, толкавших автомобиль из ямы. Фотографы сделали фотографии крышки багажника и заднего бампера. Следователь попросил водителя не мыть машину ещё пару недель. Ну, хотя бы крышку багажника и задний бампер. Водитель ответил, что его ГАИ оштрафует за внешний вид машины. Следователь зашёл в помещение МУРа и спустя десять минут вышел с листочком бумаги. Он вручил листик бумаги водителю и сказал, что там стоит разрешение не мыть автомобиль до окончания следствия. Подпись, печать и фамилия следователя. Водителю он выразил благодарность, записал все его данные и громким голосом пожелал удачи. Он попросил передать привет его хозяйке. Если у неё возникнут проблемы, пусть звонит ему, телефон и фамилия указаны в разрешении.
– Докладываю молодым офицерам, там следы пальчиков широко известных в уголовном мире громил – забойщиков, братьев близнецов Саши и Аркаши Угольниковых. И самое главное, я знаком с ними уже пятнадцать лет. Когда мы познакомились, им было всего по шестнадцать лет. Это были два былинных богатыря, ростом по метр восемьдесят и весом килограмм по сто, не меньше. Я их тогда пожалел, правда, и нарушение больше чем на год не тянуло. Так получилось, что их мать была при смерти, а денег на лекарства у них не было ни копейки. Их Папаня пропивал абсолютно всё и умер, к слову, от белой горячки. Я пожалел Братьев-богатырей, ондатровую шапку мы вернули пострадавшему, а их я решил привлечь к работе с милицией. После смерти матери, а умерла она, спустя два месяца после истории с шапкой, Братья заявились ко мне в милицию и сказали, что готовы нести наказание и отдать мне долг, пятьдесят рублей, которые я тогда им дал взаймы. Я долг взял, а привлекать их не стал, да и, честно говоря, не мог, так как заявление пострадавший забрал обратно. Я поговорил с ними, но не предложил сотрудничать с милицией. Я почувствовал, они откажутся, а уважать меня перестанут. Дело в том, что всем было известно об уважительном отношении Братьев к милиции и к тем, кто сильнее их физически. Никакого оружия Братья с собой никогда не носили, так как они сами были ходячим оружием. Впоследствии они продолжали заниматься боксом, борьбой, правда, известными спортсменами не стали, но в уголовном мире авторитетны, как силачи и люди чести, конечно же, в бандитском смысле. Поэтому я и решил расстаться с ними культурно и по-хорошему, а встретиться всё равно, рано или поздно, мне с ними придётся. Братья набирали силу, раза два или три привлекались и всё так, легко, год, два и домой. По слухам, их в уголовном мире уважали за справедливость, конечно же, по их понятиям. Каждый из них очень силён физически, а вместе они просто танк. Так вот, друзья мои, посоветуйте, как поступить с ними. Они не сдадут заказчика, так как по их понятиям это западло. Что они не знали, кто такой Гречишин, я голову дам на отсечение. Их подставили. Братья в жизни не подняли руку на милиционера, я это говорю, так как знаю. Подумайте, даю вам два часа на размышление, а после этого – ко мне с готовым планом.
Крылов, чтобы как-то охладить пыл полковника, включил свой диктофон и там прозвучал рассказ о предполагаемом сообщении полковника. В деталях не точно, но в целом соответствовало. Фёдор Иванович согласился, но всё-таки признал прогноз верным не более чем на шестьдесят процентов.
Точно через два часа в кабинет начальника райотдела милиции, полковника Омельченко Фёдор Ивановича, вошли майор Крылов и подполковник Стрельник. Они доложились строго по уставу и сообщили, что в соответствии с его указанием подготовили план задержания братьев Угольниковых. Старший лейтенант Леушев дозвонился до информационного центра, выяснил максимум данных по Братьям, потом связался с Измайловским районным отделение милиции и узнал всё об их привычках и наклонностях. Каждую среду в семь часов вечера братья появляются в пивном баре Измайлово и заказывают себе по десять кружек пива, каждый. Они всегда занимают один и тот же столик у окна, а если там кто-то по ошибке уже сидит и пьёт, то официантка советует пересесть во избежание неприятностей. Чаще всего, она где-то в районе половины седьмого вечера по средам ставит на столик табличку занято или не обслуживается. Братья практически никогда ни с кем не дерутся, точнее, никто не считает для себя разумным вступать с ними в конфликт. На этом и построен весь план. Когда произойдёт драка, то спустя несколько минут должна подъехать машина милиции и забрать Братьев и Алексея в 12 отделение Измайловского райотдела милиции. Там составят на них всех протокол административного нарушения порядка в общественном месте и выпустят через пару часов. Алексей принесёт им извинения или поведёт разговор, как посчитает нужным. Алексей сообщит свои данные, но не точно свои, а согласованные с информационным центром МВД. Когда им позвонят с проверкой сведений, поданных Алексеем, то они подтвердят. Для страховки в милицию подойдёт друг Алексея, с которым они вместе пили пиво. Это будет наш коллега, старший лейтенант Леушев. Для страховки, во время драки, хотя Крылов постарается, чтобы её толком и не было, пусть в зале будут пару наших сотрудников из других отделов, но с оружием. Я, сказал Стрельник, в пивном баре боюсь присутствовать, так как меня многие уголовники хорошо знают в лицо. Но на улице буду неприметно и терпеливо ожидать развязки.
Омельченко утвердил план, но сказал, что тоже будет недалеко от места встречи, так как верит в мастерство Крылова, но всё равно беспокоится. Ему за Крылова в Главке сделают харакири, если узнают о таком плане.
Алексей и Сергей разошлись по кабинетам, и каждый занялся своими делами. Крылов попросил дежурного найти Зубкова и попросить связаться с ним. Стрельник начал готовиться к встрече с женой Крючкова Егора Тимофеевича. Они договорились встретиться в десять часов утра в среду 20 октября у неё дома. Сергей уже собрал достаточное количество информации о Егоре Тимофеевиче и его подельниках, а также тех, кто прошёл только как свидетель, и не был арестован благодаря молчанию Крючкова. Правда, и втягивание в дело других лиц не улучшало его перспективы на суде. Сейчас для Сергея было важным определить весь круг знакомых и друзей Егора Тимофеевича, а также и врагов, о которых жена могла и не знать. Одним словом, предстояла сложная беседа с миллионершей, как сказал Алексей. Со слов Исаака Минца, жена Егора Тимофеевича была очень красивой и приятной женщиной. Поэтому Сергей немного волновался.
– Мало того, что чертовски богата, так ещё и хороша собой. Такие сочетания очень опасны для нестойких мужиков с небольшой зарплатой.
Сергей иногда так и думал о себе.
Алексей дождался Зубкова, и тот рассказал ему много интересных сведений. В воскресенье Бур и Кипер весь день были на даче в Переделкино. Их знакомый фарцовщик, сын известного писателя, очередной раз женился, в этот раз на престарелой поэтессе, но очень и очень состоятельной. Хотя это и был брак по расчёту, но поэтесса говорила, что брак по расчёту абсолютно не аморален.
– Мы же покупаем вещи разного качества в зависимости от цены и, не считаем позором, носить вещи не самых дорогих фирм, а иногда и подделки под фирму. Я выхожу замуж, заведомо зная цели жениха, его стремление жить красиво и сытно. А почему и нет. Я в возрасте, но умна и известна. Он получит свою мечту, а я свою. Это же счастье, когда обе стороны довольны.
Так, не стесняясь, говорила поэтесса, а жених клялся и божился, что она ему действительно люба. Таким образом, у фигурантов было железное алиби, но только на личное неучастие в нападении на Гречишина. Зубков показал десятки фотографий фигурантов с жёнами, с проститутками, с деловыми партнёрами и с родственниками. Некоторые лица, попавшие в объектив, требовали к себе тщательного внимания. Завтра днём они устанавливают подслушку на съёмной квартире, а послезавтра в парилке спорткомплекса Буревестник, куда Бур и Кипер ездят каждые три дня париться, а иногда берут с собой приятелей и деловых друзей.
Алексей попросил у Зубкова на завтрашний вечер Леушева, на пару часов в помощь при проведении операции. Зубков предложил себя, но сказал, что, к сожалению, именно там могут быть его бывшие клиенты.
В среду с утра Алексей заехал к Гречишину и рассказал, что вечером возьмут его обидчиков. Олег запротестовал, что ещё рано брать, спугнём основных действующих лиц. Тогда Алексей рассказал ему, как нашли пальчики мальчиков, и, кто именно, напал на него. Алексей описал Братьев, но Олег не мог ничего уточнить, так как был в полной отключке.
В шесть часов вечера Алексей и Толя Леушев зашли в прокуренное помещение пивного бара Измайлово. Как раз в этот момент двое очкариков освобождали столик у окна. Соседний столик тоже был занят двумя мужиками с не очень трезвыми лицами. Алексей устремился к освободившемуся столику, и они с Анатолием стали ожидать официантку. Минут через пять к ним как-то нехотя подошла официантка и сказала, что этот столик работает только до семи. В семь его занимают заранее сделавшие заказ клиенты. Алексей объяснил ей, что у них тьма времени и попросил её вкрадчивым голосом принести по три кружки пива и, если найдётся, к пиву рыбку тараньку. Алексей ещё раньше заметил, что на некоторые столики подают тарань. Девушка сказала, что тарань продаётся на улице, и она за отдельную плату им принесёт. Алексей вынул тугой бумажник с деньгами и небрежно дал ей полтинник. Принесите, пожалуйста, четыре небольшие рыбки и что-нибудь ещё к пиву. Девушка появилась у столика через три минуты, с пивом и таранью. Алексей тихонечко разговаривал с Анатолием о работе и внимательно смотрел по сторонам. Он сразу вычислил одну пару, их прикрытие, которую заказали в соответствующей службе. Старика в конце зала с неестественно кудрявой головой. Глаза мужика были моложе его волос на голове и бороде. Официантка нервничала, так как пили они пиво медленно, а рыбу ели вообще еле-еле. Без двадцати минут семь она принесла им ещё по кружке пива и напомнила о договоре. Алексей извинился перед ней, но сказал, что у неё нет повода для волнений. Они к семи постараются успеть. Но всё произошло даже проще. Без десяти минут семь в зал вошли Братья и направились к своему столику. Официантка подскочила к столу и потребовала немедленно освободить стол, или пересесть за свободный соседний стол. Алексей спокойно ответил ей, что он обещал в семь освободить столик, но если она ведёт себя так некультурно, то он будет за этим столом пить до упора. А если кому-то мало места, то пусть официантка и предоставляет им свободный стол. В этот момент к их столу подошёл один из Братьев и медленным движением левой руки сбросил с их стола всю рыбу тараньку. Алексей возмутился и пристыдил его. Мол, не стыдно ли ему так некультурно себя вести. Он что, хулиган. Пусть немедленно принесёт ему другую рыбку. Весь зал в баре замер в предвкушении интересного зрелища и напряжённо ждал развязки. В какие-то моменты казалось, что этот парень умышленно дразнит богатыря. Алексей ещё раз повторил свою просьбу и сказал, что будет жаловаться на полное бескультурье в баре. После этих слов сдержанность одного из Братьев не выдержала крика души, и он занёс руку для удара в район головы Алексея. Так как Анатолий сидел молча, строго выполняя указание Крылова, то второй брат просто стоял около него. Алексей долго ждал этого движения и резким ударом в пах и по движущейся руке выбил богатыря из равновесия, а вдобавок правой рукой нанёс удар в важную точку головы богатыря. Так как скорость движения рук Алексея была невероятно высокой, то сила удара превысила допустимую, и клиент рухнул на пол. Второй брат, растерявшийся от непонимая происходящего, схватил пивную кружку и сделал замах. Его дальнейшие движения напомнили движения брата. Ноги подкосились, и он осел на пол. Зал замер, не слышно было даже дыхания посетителей. Алексей подозвал официантку и бармена, попросил их привести стол в порядок, а также принести им по третьей, ещё ранее заказанной кружке пива и рыбку.
– По-моему мы вам уже оплатили заказ? – спросил Алексей официантку.
Девушка ещё не пришла в себя после увиденного, и что-то невнятно пробурчала в ответ. Братья по-прежнему сидели – лежали на полу и странно похрапывали из-за нехватки воздуха в лёгких. Только подали Алексею и Анатолию пиво, как в зал заскочили милиционеры и подошли к столу. Они увидели лежащих на полу Братьев и спокойно пьющих пиво молодых людей. Старшина милицейского наряда спросил у бармена, что произошло. Бармен ответил, что был за стойкой и ничего не видел. И тут кудрявый мужик с бородой подошёл к милиционерам и сказал, что всё видел.
– Эти два здоровяка, – он указал пальцем на лежащих Братьев, сбросили на пол рыбку парней, а парни попросили купить им другую, взамен упавшей. Здоровяки попытались побить этого парня, он указал на Алексея, а потом как-то сами попадали. Хрен его знает, как, так всё было быстро. Да вы у них сами спросите, они ребята культурные, ни мата, ни ругательств. Даже здоровяков просили только словами, пожалуйста, извините.
Алексей и Анатолий продолжали пить пиво и с полным безразличием слушали разговор милиционера со свидетелем.
Старшина милиции хорошо знал братьев Угольниковых. С ними никто никогда не связывался, их просто боялись. Старшина спросил у молодых людей, не будут ли они любезны, отправиться вместе с ним в милицию для составления акта о нарушении правил поведения в местах общественного пользования. Старшина почувствовал, что эти молодые люди какие-то особенные. Что-то не то во всей этой драке. Да и дракой вряд ли можно назвать, то, что он услышал, а результат и увидел.
Алексей и Анатолий окончили пить пиво, тараньку они передали каким-то мужикам с соседнего столика, поблагодарили официантку и пошли на выход из бара.
– Товарищ старшина, – обратился Леушев к милиционеру, – а мужиков этих надобно тоже пригласить в милицию для разъяснения.
Старшина спросил у Алексея, обращаясь к нему только на Вы, когда Угольниковы, а он знал их фамилии, придут в себя. Алексей посмотрел на Братьев и сказал, что их надо пошлёпать по щёчкам, и они сразу же придут в себя. Старшина скомандовал сержанту выполнить эту операцию, и сержант с явной опаской начал нежно касаться лиц Братьев. Алексей рассмеялся и заметил, что от таких похлопываний они только ещё сильнее заснут.
– Не бойтесь сержант, отведите пару раз душу, будьте вы мужчиной.
Сержант осмелел и открытой ладонью нанёс несколько ударов по лицу каждому из Братьев. И действительно, они стали приходить в себя и пытаться приподняться на ноги. Алексей посоветовал милиционерам помочь им подняться. Милиционеры так и сделали. Братья, Саша и Аркаша, встали на ноги и, не понимая ничего, пошли, точнее, поволоклись с милиционерами на выход. Пожилой мужик, дававший пояснения, напросился милиционерам в свидетели. Алексей попросил сначала отвезти Братьев в милицию, это же не далеко от бара, а потом заехать за ними и свидетелем. Понимаете, товарищи милиционеры, мне кажется, что эти граждане описались, а я этого запаха органически не выношу, у меня болезнь на него – аллергия. Старшина рассмеялся и попросил подождать машину, только не смойтесь, а то у меня будут неприятности.
– У вас есть с собой какие-нибудь документы? – попросил он.
Алексей ответил, что у него нет, а его коллега имеет паспорт. Старшина взял паспорт, сверил фотографию с оригиналом и вернул паспорт обратно Анатолию. Леушев удивился и спросил, почему старшина возвращает документ. Старшина хитро улыбнулся и сказал, что верит им. Как мне кажется, так вам эти братья нужны больше, чем нам. Ждите, за пять минут я смотаюсь туда и обратно. Действительно, через пять минут машина милиции, но только с водителем, подъехала к бару. Водитель пригласил молодых людей во внутрь автомобиля и поехал обратно в отделение, свидетель, тоже с разрешения водителя, сел в машину.
– Дураки вы, мужики, вам старшина дал шанс уйти от неприятностей, а вы остались на месте. У нас дежурный офицер отмороженный, он вам всю душу вымотает. Что с вас взять, интеллигенция, с каким-то сочувствием и болью высказался водитель.
Алексей и Анатолий промолчали, а мужик, записавшийся в свидетели, их успокоил и сказал, что он поможет ребятам выйти из боя без царапин. Анатолий поблагодарил мужика, но от помощи отказался. Мы ничего не нарушали и нас не за что наказывать. Так что всё будет нормально. Водитель милицейской машины посмотрел на ребят с таким выражением лица, что им впору было и вешаться. Машина подъехала к отделению номер 12 Измайловского районного отдела милиции. Водитель попросил всех пройти в дежурную часть. Когда они вошли, то капитан, сидевший за столом, закричал, что не хватало ему ещё и интеллигентское хулиганьё оформлять. Он показал пальцем на Алексея и сквозь зубы промычал:
– Ну, ты, что слева, подойди ко мне.
Алексей даже не шелохнулся. Капитан поднялся с кресла, вышел из-за стола, держа в левой руке резиновую дубинку, и медленно подошёл к Крылову и Леушеву.
– Я же к тебе обращаюсь, мурло интеллигентское, – снова сквозь зубы процедил капитан.
Алексей, не поворачивая головы, а как бы обращаясь к Анатолию, заговорил:
– Вот видишь Толя, этот человек абсолютно не воспитан, он тыкает незнакомым людям, оскорбляет их, не понимая, что образованным и интеллигентным людям это может быть неприятно. Из-за таких людей, как он, и не любят нашу милицию. Как его могут держать на такой работе, ей Богу не понимаю.
Капитан, весь побагровевший и сам не свой, взмахнул дубинкой, и в тот же момент его левая рука повисла как плеть, а кисть правой руки была обхвачена левой кистью Алексея. Капитан вскрикнул и замолчал. Присутствовавшие при этом милиционеры даже не шевельнулись, видно и им капитан был неприятен, да и скорость происшедшего была невероятно высокой. Алексей спокойно повёл капитана к его столу и незаметными движениями своей левой кисти усадил в кресло.
– А теперь, гражданин капитан, попробуйте вежливо обратиться, к добровольно явившимся в дежурную часть 12 отделения милиции, гражданам России, жителям города Москвы.
Даже сидевшие в огороженном решёткой помещении клиенты отделения, смотрели на происходящее выпученными глазами. В этот момент в дежурную часть 12 отделения милиции приехал подполковник из Измайловского райотдела милиции, наверное, вызванный мужиком свидетелем, обещавшим ещё раньше помочь ребятам. Капитан подскочил с кресла, приветствуя подполковника. Висящая плетью левая рука капитана, сразу всё объяснила подполковнику. Он попросил старшину выйти с ним на свежий воздух и подробно рассказать, как и что было. Через пять минут подполковник зашёл со старшиной в дежурную часть и пригласил, теперь уже Алексея, выйти с ним на свежий воздух. Крылов спокойным шагом вышел на улицу с подполковником и ответил на его вопросы. Подполковник спросил у Крылова прямо в лоб, в каком он звании и где так мастерски научился драться.
– Я майор, товарищ подполковник, и умею, как вы говорите, мастерски не драться, а защищаться. А вашего капитана надо увольнять из милиции и, как можно скорее. Если у вас на это недостаточно сил, так я окажу вам помощь. Теперь перехожу к делу. Мне и моему коллеге необходимо выйти от вас вместе с Братьями Угольниковыми. И выйти хорошими друзьями. Это они напали и ранили следователя прокуратуры Гречишина Олега Викторовича в воскресенье 17 октября. Но мне нужны не они, а те, кто их послал на это дело. И, конечно, секретность операции должна соблюдаться вами в течение тридцати дней.
– Наконец-то, – произнёс подполковник, – теперь я всё понял, а вы, наверное, Крылов из Северского райотдела?
– Да, – ответил Алексей. – Помогите мне и разыграйте красиво наш выход из вашего отделения.
Они вернулись в помещение дежурной части, и подполковник поручил старшине произвести допрос гражданина Крылова и Леушева, потом братьев Угольниковых и свидетеля.
Старшина начал допрос с Крылова. Он выяснил его данные, и Алексей сообщил почти всё точно, но местом работы назвал НИИ, а специальность – переводчик. Говорилось всё громко, и братья Угольниковы имели возможность слышать допрос Крылова с подробностями. Старшина спросил у Крылова, не для протокола и очень тихо, где он так научился защищаться, и Крылов ответил, тоже довольно тихим голосом, в Тибете и не за один год.
– Да, – промолвил старшина, нам бы с десяток таких ребят в милицию на работу, и порядок в городе будет обеспечен. Правда, какой дурак к нам пойдёт на нашу зарплату. И какой нормальный молодой офицер захочет быть в подчинении этого идиота капитана или ему подобных. Вы правильно его поставили на место. Я так и рассказал подполковнику. И ещё я ему сказал, что вы, наверное, всё-таки из спецотряда ФСБ, и конфликт с Братьями вы спровоцировали умышленно, чтобы завести их. Видно, уж очень они вам нужны. И я в этом уверен, так как я предоставил вам возможность уйти с места происшествия, а вы остались и приехали в отделение.
– Нужны, не нужны, громко произнёс Алексей, – я к тем гражданам из бара претензий не имею. Если у них есть ко мне претензии, то я готов нести ответственность за причинённые им временные неудобства.
Допрос Леушева не внёс ничего нового для старшины. Братья Угольниковы также в своём объяснении написали, что мелкое столкновение с тем гражданином считают обоюдной ошибкой и претензий к нему не имеют.
Старшина показал объяснения подполковнику, и тот распорядился отпустить задержанных, выписав братьям Угольниковым штраф и гражданину Крылову тоже штраф, для компенсации расходов на бензин и бесплатный проезд в отделение милиции. Братья подписали протокол, а Крылов отказался, так как с его точки зрения он не видит своей вины.
– В любом конфликте виновата всегда одна сторона. Если Братья подписали, значит, признали свою вину, пусть и платят. У меня лишних денег нет, и моя зарплата не позволяет мне оплачивать несправедливые штрафы.
Капитан всё это время сидел молча и постанывал от боли в руке.
– Товарищ подполковник, – загалдел капитан, – он сломал мне руку, а вы его отпускаете.
– Я вам ничего не ломал, и все здесь присутствующие подтвердят мои слова. Вы и сами в этом не уверены. Покажите присутствующим и товарищу подполковнику, как я это сделал. Покажите, не стесняйтесь, пожалуйста. Я, профессиональный переводчик, сумел сломать ногу, простите, руку, профессиональному милиционеру с дубинкой. Да кто вам поверит, капитан. Вы такими заявлениями всю милицию опозорите, защитники порядка себя не могут защитить, а как же с защитой нас, простых граждан?
Подполковник еле сдержался от улыбки на лице. Он давно мечтал выгнать капитана с работы, но начальство его использовало, как снабженца и добытчика дешёвых продуктов. О том, что вред от его работы превышает многократно эти плюсы, старались не думать.
Из отделения милиции выходили все вместе, но Алексей и Анатолий сразу резко вырвались вперёд. Братья догнали их и предложили распить пивка за мир и дружбу в том же баре. Пиво и закуска за их счёт. Братья хотели явиться в бар вместе с ребятами, чтобы не потерять навсегда свой авторитет среди братвы. В течение двух часов, что Братья были в милиции, почти вся районная братва уже знала о происшествии и о том, что какой-то малыш уложил Братьев, как котят.
Когда они все вместе появились в пивном баре, то посетители, которые видели сцену драки, начали хлопать в ладоши. Братья громко сообщили, что всем посетителям по одной кружке пива за их счёт. Бармен лично поднёс большой бокал пива Алексею и такой же Анатолию. Бармен сказал, что с этого дня они для него самые желанные гости. Братья провели с Алексеем и Анатолием весь вечер и разошлись только в два часа ночи. Алексей представил Братьям себя и Анатолия, как профессиональных переводчиков с довольно высокой оплатой труда. Саша заметил, что за его умение драться можно снять не одну штуку баксов.
– Нет, – ответил Алексей, я такие деньги не уважаю. Эти деньги не справедливые, а настоящий мужик должен получать баксы только за дела праведные.
Аркаша объяснил Алексею и Анатолию, что и они уважают баксы, полученные только за правое дело. Их за это и вся московская братва уважает, слова плохого о них никто не скажет.
– А как ты этого пидара из дежурки привёл в порядок! – с радостью в голосе сказал Саша. Его сами менты не уважают, старшина мужик правильный и он тебя отмазал подполковнику. Я так понял его отношение к капитану. Если говорить честно, то я бы и сам отметелил этого капитана, но с детства никогда не гонял ментов. Они не виноваты, что работа у них скотская. Хотя нам приходилось встречать и нормальных ментов, и на зоне, и на воле. Мы помним одного мента, который вместо того, чтобы закрыть нас, дал бабки на лекарства для матери. Но то был мент особенный. Я и тебе, Алексей, дам добрый совет, никогда не поднимай руку на ментов. Сегодня прошло, а завтра они закинут тебя в прессхату, и считай ****ец здоровью. У них и работа скотская, и жизнь такая же. Каждый день они только и знают с нашим братом общаться. А среди нас тоже дерьма хватает. Вот смотри, мы тебя хотели опустить в баре, но ты оказался посильнее нас. А злобы на нас у тебя не было. Ты и ментам нас не сдал, а мог бы и был бы прав. Но ты не сделал этого. Значит ты правильный пацан и друг твой такой же. Сейчас такое время, что правильных пацанов всё меньше и меньше. И зона распаскудилась почти везде. Сейчас кто сидит на зоне, кто? Только голые и босые, голытьба беспаспортная и сироты детдомовские. Им и передач возить некому. А Новые Русские не сидят, их ещё на следствии у ментов и следаков за большие бабки отмазывают. Вот и выходит, что нормальные пацаны должны бабки у Новых Русских клянчить. А они, суки, так просто не дадут и один доллар. Мы это знаем на своём опыте. Временами охота взять Калаш в руки и пострелять тысяч сто Новых здесь, в Москве. Некоторые наши пацаны за бабки пошли к ним в обслугу. Жрать то хочется и не раз в месяц, а каждый день. Вот и деваться им некуда, а на зону сейчас идти себе дороже. Туберкулёз просто косит там людей. Жратвы нет, холод сумасшедший, врачи не лечат, менты последнее отбирают.
– Ну, – сказал Алексей, это понятно и так, если на воле не у всех есть деньги на еду каждый день, то на Зоне подавно хуже.
– Всё друзья, – сказал Анатолий, мне домой уже пора. Моя невеста сегодня, наверное, уже телефон оборвала, мои старики не понятно, что ей говорят.
– А ты что, Толя, жениться собрался? – спросил Аркаша.
– Да, он собрался жениться, – ответил Алексей за него. Но, видно, задержка на пару месяцев у них будет. У его будущего тестя племянника нищего и побили, и порезали. Он и понять даже не может, за что. Он где-то в прокуратуре следователем трудится, а сам, как вы говорите, пацан правильный и живёт без подлянок. Вот и проблема у них возникла, а без племянника и его матери свадьбу делать как-то не к лицу. Они родня их, самая близкая. Так что у всех по этой жизни проблем хватает.
На этом друзья расстались, Саша дал свой телефон и просил звонить, если понадобится помощь. Алексей тоже поблагодарил за вечер и сказал, что у них проблем нет, себя они и сами защитят, а бабки они умеют и своим трудом зарабатывать.
– Может быть, мы в следующую среду снова в бар заскочим, – сказал Толя. Здесь недалеко курсы иностранных языков, и их пригласили провести несколько занятий для слушателей. После занятий в шесть пятнадцать, если других дел не будет, они зайдут попить пивка.
Новые друзья ещё раз тепло попрощались, и Алексей с Анатолием вышли ловить такси, чтобы быстрее добраться домой. В машине Леушев задал вопрос, а Крылов ответил, что они всё спокойно обсудят завтра с Сергеем и Фёдором Ивановичем на работе.
В девять утра Алексей попросил Стрельника и Леушева вместе с ним зайти в кабинет к Омельченко, он хочет обсудить все события вчерашнего дня. Фёдор Иванович ждал их всех с нетерпением. Алексей попросил Леушева подробно всё доложить, а он уточнит детали, если Толя что-то случайно пропустит. Леушев всё подробно рассказал с момента входа офицеров в пивной бар и заказа шести кружек пива. Полковник и подполковник слушали очень внимательно, но как-то не заметно было ощущения первого знакомства с происшедшим. Крылов на секунду задумался и попросил Анатолия прекратить рассказ. Он попросил Леушева внимательно рассмотреть свою одежду, потом оглядел сам себя с ног до головы. Ничего не обнаружив, ни на себе, ни на Леушеве, Крылов всё-таки громко сказал Анатолию, что не надо ничего этим старпёрам рассказывать. Они нас вчера писали весь вечер. Писали везде, следовательно, тот липовый свидетель и подцепил одному из нас прослушку, а потом, перед самым уходом из бара в полночь, полез к тебе обниматься и благодарить непонятно за что. В тот момент он и снял с тебя прослушку.
– Ну, всё, господа начальники, дайте и нам послушать кассету с нашими разговорами.
Омельченко и Стрельник радостно заулыбались и сказали, что и сами были недалеко от них. Мы решили, пока ты не сломал обе руки дежурному капитану, срочно вызвать подполковника из Измайловского райотдела милиции. Он по распоряжению начальства из Главка дежурил в отделе, ожидая нашего звонка. А свидетель действительно наш человек, он уже давно в отставке, но по старой дружбе я приглашаю его иногда на халтуры, вроде этой. Кстати, он после окончания всего этого спектакля сказал, что согласен за полученное удовольствие, не требовать с меня оплаты за свою работу.
– Такого высшего пилотажа работы я не встречал за все сорок лет работы в органах, – это я цитирую майора, отставника отдела разведки МВД.
Теперь я прошу майора Крылова доложить нам его план операции с учётом вашей, господа офицеры, дружбы с Братьями Угольниковыми. Так как идея операции построена на вмешательстве в личную жизнь моей семьи, то я требую объяснений, чётко по военному сформулировал Фёдор Иванович.
Алексей улыбнулся и начал говорить:
– Вы, господа начальники, хорошо знаете о моей привычке говорить только правду. Я помнил сведения товарища полковника о Братьях и об их отношении к милиции. Поэтому я и решил сообщить им о намечаемой свадьбе старшего лейтенанта Леушева, в быту Толика, с прекрасной дочерью известного нам его будущего тестя. Не будет большим враньём информация о сыновьих отношениях полковника Омельченко к Олегу Гречишину. Я помню абсолютно точно слова Фёдор Ивановича в адрес Олега после окончания операции оборотни в погонах.
– Ты, Олег, для всех нас, а для меня особенно, если не сынок, то племянник уж точно, – так сказал уважаемый Фёдор Иванович.
– Я не очень далеко ушёл от истины, назвав Олега племянником Фёдора Ивановича. Уверен, так как Анатолий Леушев имеет некоторое отношение к предполагаемому свадебному мероприятию, он пожелает пригласить Олега Гречишина с женой на свою свадьбу. А Гречишин выйдет из больницы только после некоторых оперативных действий по задержанию, как нападавших, так и, что самое главное, заказчиков. Вывод, мы должны и обязаны привлечь Братьев Угольниковых на нашу сторону. Зная их взгляды, воспитанные многолетним общением с уголовной средой, и их неприятие «новых русских», как класса, мы обязаны найти к ним правильный подход. Я предполагаю, что Бур и Кипер обманули их, рассказывая об Олеге. На сто процентов я уверен в их незнании о реальном месте службы Гречишина. Считаю необходимым свести их с полковником Омельченко, о котором они сохранили в своей душе самые лучшие воспоминания, и дать возможность поговорить Фёдору Ивановичу с Братьями по душам. Дальнейшие действия по проведению операции полностью зависят от результатов их общения. Вот такие у нас с Анатолием планы.
– Да, Толя? – спросил Крылов, смотря в сторону старшего лейтенанта Леушева.
В кабинете у Омельченко воцарилась тишина, прервать которую имел право только сам хозяин, как старший по званию. Полковник Омельченко подумал несколько минут, а потом уверенно произнёс:
– Предложенный план поддерживаю и готов к выполнению порученной мне задачи.
Подполковнику Стрельнику поручили проработать детали операции, проблемы подстраховки возложить на майора Зубкова и старшего лейтенанта Ставина, просить майора, отставника из секретного отдела МВД, обеспечить прикрытие. При воспоминании об отставнике, Алексей предложил самим оплатить из имеющихся в его распоряжении интерполовских денег сумму эквивалентную трёмстам долларам США.
– Я думаю, что нам придётся ещё не раз обращаться к пенсионеру за помощью. В эффективности его работы у меня и у остальных офицеров, как я вижу, нет никаких сомнений. А этим мы и поможем нашему коллеге выжить в такое сложное время.
После этого разговора, Стрельник пригласил всех участников операции собраться в 11 –00 у него в кабинете и обсудить другие вопросы по операции и текущую работу отдела. В одиннадцать утра встреча состоялась, но Алексей не смог присутствовать, так как задержался в больнице у Гречишина. В больнице он рассказал Олегу с подробностями о знакомстве с Братьями и о завязавшейся дружбе. Олег сказал, что теперь он не сомневается в отсутствии ножа, а считает, что использовалась открывалка для крышек консервных банок. Удар был по голове просто кулаком, но с учётом природной силы Братьев, достаточно весомым. С Алексеем он согласен на привлечение Братьев к операции, как единственной возможности раскрутить Бура и Кипера. По сведениям из больницы, районный Прокурор к Олегу больше не наведывался. Коллеги из прокуратуры были и сообщили, что Прокурор сейчас тише воды и ниже травы. Из комитета тоже никого не было, но к врачу подошла медсестра и сказала, что ей, под расписку о неразглашении тайны, поручили информировать всё о посетителях больного Гречишина. О его состоянии здоровья она сообщила им только разрешённые врачом сведения. Врач просил оставить всё в тайне, так как медицинская сестра очень переживает. Олег посоветовал врачу поставить сестру в известность, что в помещении, где она говорила с представителем ФСБ, прокуратура ещё раньше установила подслушивающую аппаратуру. Об её разговоре с комитетчиком знали и Гречишин, и врач. Причин волноваться у неё не должно быть. Поэтому, если комитетчик появится снова, то пускай она выпроводит его из отделения со скандалом. Чем скандал будет шумнее, тем лучше.
– Да, – сказал Олег, я забыл тебе рассказать о появлении в больнице корреспондента Вечёрки, того, который дал первое сообщение в прессе о нападении на следователя. Я ему пообещал дать эксклюзивное интервью после выздоровления, но попросил в прессе сообщить одной строчкой, что здоровье следователя уже не в опасности и в скором времени он вновь приступит к работе. Поиск нападавших хулиганов продолжается, но в происшедшем видна обычная попытка ограбления, сорвавшаяся из-за внезапного появления жильца из подъезда.
– Я подмигнул журналисту, и он сказал, что всё понял, дезинформацию запустит и бандитов временно введёт в заблуждение.
– Если быть до конца честным, то мне здесь уже надоело прозябать, узнай у врача, может, есть возможность отдыхать дома около жены. Если, конечно же, это не повредит операции в целом.
Алексей сказал, что посоветуется со Стрельником и Омельченко, а врач согласится, так как мы ему уже изрядно надоели. К слову, на днях Дан Шенецки передаст какие-то медицинские игрушки для операционной, можешь и врачу сказать об этом.
– Скажу, – ответил Олег, но только тогда, когда их доставят в больницу. А сейчас и напоминать об обещании не буду, а то обидится и вколет не то лекарство.
Друзья попрощались, и Крылов выехал из больницы на работу в райотдел. На совещание он опоздал, оно уже окончилось, и Сергей вкратце рассказал ему о делах. Сергей согласовал с Алексеем знакомство Жукова с отснятым фотоматериалом, а вдруг там появятся и его знакомые. Крылов подробно рассказал о разговоре с Олегом, о комитетчике и медсестре, о поддержке Олегом операции с Братьями. Одним словом, на Бура и Кипера материалов предостаточно, на Братьев материала тоже вполне достаточно. Пора включать тяжёлую артиллерию. Только бы удался наш план с полковником Омельченко, чтобы Братья увидели в нём и в нас друзей. Заодно, Сергей рассказал Алексею о встрече с женой покойного Егора Тимофеевича и о переносе встречи из-за болезни её ребёнка. Сейчас Сергей достаёт ей лекарство, необходимое малышу. Если это будет очень сложно, то он обратится к Константину Ивановичу за помощью. Ему необходим неформальный человеческий контакт с нею. Только в этом случае он сможет надеяться на какой-то положительный результат от встреч с женой Егора Тимофеевича.
Алексей остался доволен полученной информацией и почувствовал правильность избранного ими пути.
Крылов вернулся в свой кабинет и сел разбирать скопившиеся за три дня бумаги. Часть документов он отправил на подпись начальнику УГРО подполковнику Стрельнику С.С., некоторые, на подпись шефу, полковнику Омельченко, а на оставшихся бумагах написал свою резолюцию. Он позвонил секретарю отдела и попросил забрать бумаги, распределив их согласно указаниям. Пятницу Крылов провёл в изучении информации, полученной от группы Зубкова. Стрельник должен встретиться с Жуковым и обещал заехать в конце дня к Алексею с очень интересными сведениями.
Алексей собирался подойти домой и пообедать. Светочка осталась дома для приведения диссертации к нормальному виду, выверке всех цитат, используемых в работе, заодно и его бы накормила.
В это время раздался телефонный звонок, и Алексей взял трубку. Незнакомый голос представился Прокурором Центрального Округа и попросил Крылова о встрече. В планы Крылова совсем не входила встреча с Николаем Николаевичем. Крылов имел достаточное количество материалов на районного Прокурора по ситуации с майором Гречишиным. У Алексея, как и у Олега, не было сомнений, что в нападении на Гречишина роль Прокурора была явно провоцирующей. Алексей извинился перед Прокурором, но сказал, что весь его сегодняшний день уже расписан. Если Прокурор не возражает, то в понедельник, 25 октября, он будет недалеко от прокуратуры Центрального Округа и с удовольствием зайдёт к нему. Алексею удобно время в промежутке с 11-00 до 12-30. Я думаю, что задержка встречи на два дня ничего изменить не может. Прокурор согласился и пообещал быть в указанное время на работе.
Алексей немедленно зашёл к Стрельнику и сообщил о звонке Прокурора. Стрельник также встревожился, и они вдвоём пошли к Омельченко.
Полковник не удивился звонку. Ему звонил генерал Корж Глеб Алексеевич и сообщил об интересе генерала Калинина к персоне Крылова. Корж, зная о задаче, поставленной генералом Сединым майору Крылову, понял, что Алексей подошёл очень близко к золотым деньгам. Корж ответил генералу Калинину, что даст исчерпывающую информацию о майоре Крылове через пару часов. После разговора он связался по вертушке с генералом Сединым и попросил его дать совет. Седин очень обрадовался звонку комитетчика, посчитав его предвестником правильности избранной Алексеем линии поиска припрятанного золота. Он разрешил Коржу проинформировать Калинина о Крылове, как о хорошем исполнителе чужих решений. Сказать, что он больше нау€чный работник, чем милицейская ищейка. Звонок Прокурора – это прощупывание связей Гречишина и его контактов. Стрельник сообщил о встрече с Жуковым в три часа дня в центре города, поэтому он просит и Алексея поехать с ним. Жуков предупредил Стрельника, что его новости могут резко изменить весь ход дела. Даже он не мог предполагать широту круга лиц, замешанных в этой истории. На эти деньги претендуют не только две известные им группы лиц. Есть и частные лица, более известные, как воры в законе и воры не коронованные, но получившие широкую известность всего за пару последних лет. Появившийся на работе майор Зубков, тоже попросил полковника Омельченко разрешить и ему сообщить о собранной информации. Фёдор Иванович разрешил, но майор просто включил диктофон и в процессе прослушивания называл номер фотографии собеседника и место записи. Фотографии он выложил перед офицерами. Копии фотографий у подполковника Жукова. Сан Саныч обещал сегодня назвать имена некоторых фотомоделей. Омельченко посоветовал всё-таки встретиться с Прокурором района, чтобы не испугать его раньше срока.
– Прогнозировать сегодня тему предстоящей беседы нет смысла. Вы ещё сегодня встретитесь с Жуковым и на многое после встречи станете смотреть другими глазами. Для себя я уже сделал важный вывод:
– Дело Интерпола и дело Крючкова очень близки друг к другу. В обоих делах видна большая потребность в миллионах долларов для покупки предприятий. Ты, Алексей, и раньше говорил о семнадцати миллионах долларов грязных денег, уже гуляющих в криминальном мире и употреблённых на приобретение какого-то нефтяного месторождения. Эти господа собираются доставить ещё тридцать миллионов долларов, а мы ничего пока не смогли предпринять для помощи Интерполу, да и своей стране тоже. Давайте начнём работать активнее. Генерал Седин осторожно обсудит проблему денег Крючкова с Министром Внутренних Дел России и попробует получить от него добро. Министр для этого должен переговорить с Главой администрации Президента. Нельзя допустить прикарманивание этого золота криминальными элементами или Новыми Русскими из родни Власть Имущих. Выиграть бой прямой атакой в лоб, у нас нет никаких шансов, а стравить их между собой – можем. Уже сегодня у нас имеется достаточно информации для начала этой работы.
Полковник Омельченко был настроен как-то смело – агрессивно. Видно, разговор с Коржом и позиция Седина предоставили ему более высокие горизонты возможных действий по операции. Фёдор Иванович попросил офицеров продумать варианты активизации по всем направлениям. Он посоветовал выписать Олега из больницы домой, что уменьшит возможности его контактов с людьми В.С. и с Прокурором района.
– Они занервничают и сделают какие-нибудь ошибки. У Олега вход в подъезд его дома открыт только с улицы, а со двора закрыт на ключ. Сделаем себе копию ключа, и будем входить, в случае необходимости, только со двора. Так как у Алексея встреча с Прокурором состоится только в понедельник, хорошо бы послушать его телефонные разговоры сегодня и с утра понедельника. Надо попросить об этом Прокурора Москвы. Он же предлагал свою помощь Олегу. Я сам подъеду к нему с такой просьбой в понедельник утром, продолжал говорить Омельченко. А Крылову есть смысл встретиться с Братьями раньше, чем в среду. Пусть 12 отделение милиции вызовет повесткой Крылова и Братьев на почти одно и тоже время после четырёх часов дня в понедельник. Надо срочно сегодня же организовать в Вечёрке статейку о драке в пивном баре и бездарных действиях милиции, закрывшей на это глаза, хотя всем давно известно, что бар собирает по вечерам уголовников Измайловского района. Назвать в статье имена Братьев, затеявших драку и избивших случайного посетителя. Милиция отреагирует, пригласив представителя прессы, нарушителей и докажет ошибочность заметки. За это мы пообещаем газетчикам жареные новости и только им, и только их корреспондентам. Позвоните тому корреспонденту, который писал о нападении на Гречишина. Они с Олегом подружились. А также свяжитесь с подполковником, который помогал нам в 12 отделении милиции. Эту срочную работу я поручаю старшему лейтенанту Ставину. Всё, совещание окончено, приступайте к работе.
Алексей сказал Сергею, что готов ехать с ним к Жукову, но сначала они заедут к нему домой, так как он обещал жене пообедать дома. Там они ещё немного поговорят о работе и после поедут на встречу к Жукову. Сергей ответил полным согласием, так как тоже проголодался.
Светлана обрадовалась появлению Алексея и Сергея. Она приготовила очень вкусный бульон и на второе – мясо рагу. Мужчины плотно перекусили, запили компотом и, поблагодарив хозяйку за вкусный обед, поехали к Жукову. Светлана сказала Алексею, что заходила Анна Львовна и сообщила об отъезде на ПМЖ 6 декабря, самолётом Эль-Аль, рейс 7250, Москва – Тель-Авив. Время вылета из Москвы 11-25. Алексей сразу стал грустным и замкнутым. Он остро переживал из-за отъезда родных ему людей, но это был их выбор и, возможно, не ошибочный. Сталкиваясь в повседневной жизни с фактами бандитизма и массовой деградации общества, Алексей понимал людей, избравших эмиграцию своеобразной формой протеста. Если государство, а Власть взяла на себя функцию государственного управления, не способно обеспечивать людям человеческие условия жизни, то граждане вправе покидать это государство. Не экономические проблемы гонят людей прочь из страны, а моральная неудовлетворённость, обычный страх за свою жизнь и жизнь своих близких. Спустя двадцать минут они уже подъезжали ко входу в парк. Жуков ожидал их на скамеечке, кем-то тщательно очищенной от снега. Офицеры вышли из машины и пригласили его в кафе, расположенное у входа в Парк. Саша сказал, что с радостью пойдёт в кафе, так как он прилично продрог, ожидая их.
– Разве мы опоздали? – спросил Алексей.
– Нет, не опоздали, просто я вышел с работы раньше, чем надо было, и десять минут сидел на скамеечке.
Сергей заказал три больших чашки чёрного кофе и шесть пирожных эклеров. Он сказал, что недавно с женой пили здесь кофе и ели эклеры. Вкуснятина неимоверная, попробуете и скажете то же самое. Самое главное, тихо произнёс Сергей, что кофе и пирожные оплачивает Интерпол, а он далеко не самая бедная организация в Европе. Друзья уселись за угловой столик, со всех мест которого хорошо просматривался зал, и исключалась возможность незаметного прослушивания их беседы. Ну, а о возможности визуального наблюдения за ними и говорить не имело смысла. Саша начал вынимать фотографии одна за другой и называть фамилии и клички, запечатлённых на них лиц. Восемь человек были им опознаны, а трое человек ему неизвестны.
– Один из троих не русской внешности, нет, я неправильно говорю, он не нерусской, а не советской внешности. Вероятно, он иностранец. Или, по крайней мере, уже не был в России лет десять, как минимум. Не наше у него лицо, не советское.
Алексей рассказал Жукову про звонок районного Прокурора и поинтересовался его мнением по этому вопросу. Также рассказал о звонке генерала Калинина в его Главк, с просьбой о выдаче информации по майору Крылову. Чем объяснить такой интерес к его персоне, они не знают.
– Может быть, мы прокололись в больнице или где-то ещё? – предположил Сергей.
– Нет, господа, – успокоил их Саша, – это стиль нашей работы в комитете. – Мы всегда стараемся работать на опережение. У В.С., возможно, есть информация о контактной работе Гречишина за последний год, вот он и проверяет. А Прокурор просто знает о вашей работе с Олегом по оборотням в погонах. Он проанализировал ситуацию и хочет подстраховаться или заручиться вашей поддержкой за деньги или на халяву. Вот увидите, он будет вас просто прощупывать со всех сторон. А вдруг вы расскажете что-то важное про Олега. Одним словом, господа, не бойтесь и вы победите. Я уверен в этом, так как вы умнее, и правда на вашей стороне.
Офицеры потрепались ещё минут двадцать и поехали каждый по своим делам. Жукова подвезли почти к месту его работы, а сами поехали к Шенецки, так как он приглашал их к себе в гости, если будут какие-либо важные новости.
Шенецки обрадовался приезду коллег и сразу же предложил им послушать сначала его новости, а потом они поделятся своей информацией.
Дан рассказал, что его источник из Европы сообщил о переносе московского аукциона на начало января 1994 года. Инициатором переноса выступил Генеральный директор химического комбината. Чьи интересы он защищает информатору не известно. Далее, получатели денег в России попросили повременить с доставкой, так как у них возникли по чистой случайности непредвиденные проблемы.
– А теперь я Вас слушаю, господа.
– У нас тоже хватает проблем, – сообщил Сергей. – Мы вышли на прямых исполнителей нападения на Гречишина, а также знаем заказчиков. Надеемся на сдачу нам исполнителями заказчиков, с потрохами. В понедельник к вечеру уже получим ответ. Мы можем назвать вам лиц, заинтересованных в доставке денег в Россию. Вам эти фамилии сегодня лучше ещё не знать. Но если мы выведем этих лиц из игры, то другая группа, также крупных функционеров, получит наиболее вероятные шансы на победу в конкурсе. Преступники и те, и другие. Но эта вторая группа преступников в белых воротничках, они внешне респектабельные и большие боссы во властных структурах. Хотя будет неправильным назвать первую группу менее значимой во властных структурах. Сейчас появились ещё две группы, одна из которых просто воры в законе или, как у нас говорят, криминальные авторитеты. Вторая группа, это воры, но не в законе, Новые Русские с явно выраженными уголовными наклонностями и деяниями. На эти деньги большую ставку делает первая группа бандитов. Они откуда-то узнали о проблемах друзей районного Прокурора. А друзьями районного Прокурора они считают группу В.С.. Никто из них и не догадывается, что наш Прокурор, Николай Николаевич, ведёт двойную игру. Желательно сделать утечку информации для В.С. об игре Николая Николаевича в пользу группы И.В.. А группе И.В. каким-то образом сообщить, о попытке криминальных авторитетов получить тридцать миллионов долларов грязных денег для выкупа Ковягинского химического комбината. И не мешало бы поставить в известность и В.С., и И.В., о уже имеющихся внутри территории России семнадцати миллионах грязных денег, готовых в любой момент быть использованными потенциальными покупателями химического комбината. Такой расклад участников этого химического проекта. Нам необходимо ваше согласие на начало операции по изъятию семнадцати миллионов долларов, место нахождения которых по нашим предположениям известно Бурцеву и Киперштейну. Мы думаем, что об этих деньгах Киперштейн не поставил в известность своего покровителя и будущего тестя, генерала Калинина Виктора Степановича. И ещё одна информация, пока только анализируемая нами и не имеющая чётких подтверждений. После смерти, насильственной или не насильственной, мы этого ещё точно не знаем, где-то в России находятся 1400 кг золота принадлежащих семье покойного или СССР, государства, у которого он их похитил. Такого государства уже нет, а золото есть. При простом пересчёте в доллары такое количество золота соответствует почти тем же семнадцати миллионам долларов. Эти деньги вполне реальны, и мы уверены, что одна из трёх названных нами групп уже пытается их забрать на свои нужды, а может быть уже и забрала. Поэтому мы ждём вашего решения о семнадцати миллионах и согласия на начало операции.
Шенецки сказал, что он не против информационной огласки о семнадцати миллионах грязных долларов, ввезенных Западной мафией в Россию. Он не возражает, а остальные вопросы не входят в зону его компетенции.
– Вопрос о возврате изъятых денег некоторым странам Европы мы сами решим в соответствии с принятыми межгосударственными соглашениями.
Шенецки поблагодарил офицеров за приезд в его офис и пожелал удачи. По пути они заехали в больницу к Гречишину и, в соответствии с принятым на совещании в райотделе решением, выписали Олега из больницы и машиной скорой помощи, любезно предоставленной доктором, доставили домой.
Врач поблагодарил Алексея и Сергея за помощь Интерпола больнице, уже доставленной и применяемой медперсоналом. Сергей и Алексей вернулись на работу и стали тщательно рассматривать фотографии, сверяя их с текстовыми вставками, полученными группой майора Зубкова. Не установленные личности на трёх фотографиях и привязанные к ним тексты разговоров не вносили больших изменений в общую картину всего дела. Анализ четырёх фотографий и связанных с ними текстовыми сообщениями позволил сделать следующие предположения: Бур и Кипер ведут переговоры о применении семнадцати миллионов криминальными авторитетами для какой-то крупной сделки. В.С. ожидает не позже середины ноября получение тридцати миллионов, гарантируя беспрепятственный ввоз денег в Россию. Новым Русским обещана сумма порядка семнадцати миллионов долларов, но не ранее февраля 1994 года. Во всех этих операциях Бур и Кипер оговаривают свою долю в предполагаемой прибыли, в размере не менее семи процентов. Возврат денег осуществляется по частям. Ежемесячная выплата процентов по кредиту порядка одного процента от всей суммы вложенных западными бандитами денег. Кроме этих денег, новые владельцы химического комбината будут ежемесячно выплачивать до двадцати процентов прибыли предприятия так называемым инвесторам. В итоге, российская сторона несёт баснословные потери казны державы, не считая отмывки грязных денег инвесторов. Если учитывать масштабность сумм, то достаточно для себя самого осознать и ощутить, что один процент от тридцати миллионов составляет триста тысяч долларов. При рентабельности производства в двенадцать процентов годовых, количество денег, вымываемых из России, переваливает за сотни миллионов долларов. И это на примере только одного предприятия. Конечно, надо учитывать и личности, как, дающих деньги, так и берущих. Вероятность кидка со стороны русских бизнесменов приближается к единице, с точки зрения наших правоохранительных органов. Как говорится, ворон ворону глаз да выклюет. Именно выклюет, такова ментальность российского бизнеса. Остановить творящийся беспредел не под силу никаким органам. Надежда только на стравливание бандитских групп между собой.
В понедельник 25 октября, в 11-00 майор Крылов входил в кабинет районного Прокурора Центрального округа города Москвы. В кабинете работал кондиционер, выполнявший функции нагревателя. Прокурор спросил у Крылова, что он будет пить, кофе или чай. Алексей сказал, что чай, и Прокурор вышел из кабинета к секретарю, оставив дверь приоткрытой, и громко попросил принести чай с печеньем. Затем он вернулся в кабинет и начал расспрашивать Крылова о работе. Он выразил восторг от операции оборотни в погонах. Особенно ему понравилось, что милиция отдала лавры победителя его прокуратуре, хотя он понимает, какую роль реально сыграл каждый участник операции. Алексей поблагодарил за хорошие отзывы о работе милиции и спросил, как долго ещё ждать третьего участника беседы. Николай Николаевич сначала сделал изумлённое лицо, а потом поинтересовался у Крылова, как он догадался об этом.
– Ну, Николай Николаевич, вы меня просто не уважаете. Разве для заказа чая надо покидать кабинет и пытаться меня убеждать в причине выхода из кабинета. Вам надо было просто заранее договориться с секретарём об условном сигнале, без выхода из кабинета. Я не знаю причин, побудивших вас сделать мне предложение встретиться, но в весомости их я не сомневаюсь.
Николай Николаевич почувствовал себя мальчишкой, открыто выпоротым учителем. Ему и раньше говорили о Крылове, но с такой простотой анализа он сталкивался впервые. В это время секретарь доложила, что к нему на приём просится посетитель. Николай Николаевич даже не спросил, кто, а сразу попросил входить. В кабинет зашёл пожилой мужчина с военной выправкой и походкой генерала. Как ни странно, но у каждого генерала буквально за два – три года генеральства вырабатывается специфическая походка и два вида выражения лица. Одно выражение лица при контактах с теми, кто ниже по должности и званию, а второе – при контактах с вышестоящими, не важно, военными или штатскими. Так как Крылов и Прокурор подходили к первому типу, то на лице именно это и было написано. Алексей поднялся для приветствия и отдал честь, хотя и был не в форме.
– А разве мы знакомы, майор? – удивлённо спросил генерал.
– Никак нет, генерал. Но сейчас, надеюсь, познакомимся.
Алексей не сказал «товарищ генерал», так как и генерал позволил себе нарушить этикет. Алексей сразу упредил генерала от возможности сделать ему замечание.
– Я, товарищ генерал, привык к уважительному отношению к себе. Учитывая ваш возраст, я допускаю и обращение ты, но только после наведения мостов дружбы и взаимоуважения. По крайней мере, я так привык, работая в милиции.
– А генералы Седин и Корж к вам обращаются словом ты? – спросил генерал Калинин, а то, что это был он, Алексей не сомневался. Фотографии встреч Калинина с Кипером подтверждали это.
– Да, товарищ генерал, они говорят ты, но только у себя в кабинете. А если учесть наше почти пятнадцатилетнее знакомство, то у них есть на это право. Вы меня, я вижу, знаете, поэтому и мне хотелось бы знать, с кем имею честь общаться.
– Я генерал ФСБ, Калинин Виктор Степанович. С вами я захотел встретиться, так как ваш друг, Гречишин Олег Викторович, по чистой случайности, встрял в неприятную историю.
– Простите, Виктор Степанович, но если вы имеете в виду бандитское нападение на Олега, то проблем уже нет. Травмы, полученные следователем, к счастью, не опасны для жизни, и Олега уже выписали из больницы. Найти нападавших бандитов, думаю, не составит труда. Он знает, кто ему угрожал, и сам разберётся с ними. Олег, по непонятным мне причинам, не рассказал о своих подозрениях, но я завтра буду у него в гостях и всё узнаю.
– Вы, товарищ майор, видно неправильно поняли мои слова неприятную историю. Наша служба долго разрабатывала неких Бурцева и Киперштейна, мы фактически их уже почти разоблачили, а действия Гречишина сорвали нашу многомесячную операцию. Я обращался к Николаю Николаевичу с просьбой остановить Олега от разработки этих типов, но он не прислушался. Более того, ваш друг даже попытался извлечь какую-то личную выгоду от отказа в проведении расследования. Мы знаем о вашей дружбе, и не только по последнему делу, по операции оборотни в погонах, но и по университетской истории на Первомайских праздниках. Мне о вас говорил много хорошего ваш генерал Корж и мой коллега генерал Ступницкий. Мы уважаем вас и за операцию по изгнанию польского дипломата, которую вы провели, будучи ещё учеником десятого класса. Но все ваши заслуги, даже те, о которых мы знаем, и нет смысла о них вспоминать, могут быть перечёркнуты одной только ошибкой, связанной с историей вашего друга.
– Простите, Виктор Степанович, но вы говорите со мной так, что создаётся впечатление о какой-то не очень законной операции ФСБ, о привлечении к ней преступников, совершивших нападение на следователя городской прокуратуры. Прокурор города Москвы в беседе с Олегом, проходившей в больнице и, по чистой случайности, в моём присутствии, сказал вполне чётко и ясно о мерах по задержанию нападавших. Если эти люди находятся под наблюдением ФСБ, именно под наблюдением, а не под крышей, то вы обязаны были поставить в известность Прокурора города лично. Сегодня, как раз сейчас, начальник нашего райотдела милиции, полковник Омельченко по указанию начальника Главка беседует с Прокурором города Москвы. Прокурор города лично обратился с просьбой к начальнику Главка о привлечении ряда сотрудников УГРО к поиску преступников.
Алексей заметил что-то вроде растерянности в глазах генерала Калинина. Генерал решил выйти из кабинета по своим нуждам, но Алексей понял его движение и произнёс:
– Товарищ генерал, вам не надо выходить из кабинета, если вы желаете проверить правдивость моего сообщения. Звоните вашим коллегам, работающим по совместительству в прокуратуре города, и они подтвердят мои слова.
Сегодня во второй раз Прокурор района получил урок милицейской проницательности.
– Я не собираюсь звонить и верю вам. Теперь я понимаю Евгения Евгеньевича Ступницкого, почему он хотел пригласить вас на работу в КГБ. С вами легко говорить, вы опережаете мои мысли. Тогда как вы объясните нашу, ФСБ, заинтересованность в этих типах.
– Ну, это проще простого, господин генерал. Есть несколько вариантов объяснения вашей, как вы говорите, заинтересованности ФСБ. Первый вариант, вы, господин генерал, являетесь таким же исполнителем в этом деле, как и следователь Гречишин у Прокурора района. Второй вариант, вы, господин генерал, заинтересованное лицо.
– О, мне очень интересно слушать анализ талантливого, я бы сказал гениального сыщика, сыщика теоретика. Даже ваше начальство даёт вам такую оценку. Продолжайте, мне очень интересно.
– Теперь рассмотрим первый вариант предположения, но подробно, – продолжил Алексей.
– Кто-то, выше вас по должности или по званию, а, возможно, и то, и другое вместе взятое, поручил вам какую-то операцию, в которой участвуют Бурцев и Киперштейн. Эти бандиты могут оказаться и родственниками вашего начальника – заказчика. Всё может быть в этой жизни. То, что эти типы, не имеют доступа к государственным секретам и не представляют интереса как носители секретной информации, не составляет труда доказать. Значит интерес к ним только денежный, точнее, финансовый. А зачем это спецслужбам, как говорится, не моё собачье дело. Возможно и вы, господин генерал, не всё знаете об операции. А, может быть, и вы кое-что знаете, что только хуже для вас, если операция не совсем чистая. Учитывая участие в операции такой тяжёлой артиллерии, как вы, операция может представлять интерес и для других подобных структур или лично некоторых руководителей структур. При правильности первого варианта, я уверен в выяснении нами причин ценности ваших подопечных. Для нас не составит труда их раскрутить, если учесть их участие в бандитском нападении. Не улыбайтесь, господин генерал, они могли и нанять кого-то, а у нас такое количество информаторов, что мы это выясним за считанные дни. Какова роль господина Прокурора, я не знаю, но Олег человек грамотный и специалист не слабее меня, он найдёт объяснение. Ну, а далее всё поплывёт само собой. Вот такое объяснение первого варианта.
– Второй вариант объяснения также прост и тривиален. Вы, господин генерал, лично заинтересованы в этой операции. Кто-то из этих бандитов знаком с вами и очень близко. У них какие-то коммерческие идеи, зная их, несомненно, незаконные или даже бандитские. Но вы не можете сами заниматься этим. Следовательно, кто-то из вышестоящих вас горячо поддерживает и также быстро бросит при минимальном намёке на провал операции. О господине Прокуроре я не говорю, так как он в данном раскладе такой же маленький человек, как и я. У меня перед ним только одно преимущество, что я не замешан в этом деле. При любом раскладе Бурцев и Киперштейн вызовут реакцию домино, и в сторону успеют отскочить только последние в очереди, но первые по значению. Кстати, и в первом варианте концовка такая же. Надеюсь, господа офицеры, я удовлетворил ваше любопытство. Если говорить честно, то мне самому интересно узнать, далеко ли я зашёл в своих фантазиях. Пожалуйста, товарищ генерал, внесите мне ясность, разбейте мою теорию в пух и в прах. Я буду вам только благодарен. У меня болезненное уважение к старшим по званию офицерам и, вообще, к старшим по возрасту.
Виктор Степанович и Николай Николаевич сидели в своих креслах в состоянии полной прострации. Они поняли, если без фактов этот майор рисует картину, близкую к истине, то после появления любых мелких улик, от них не останется и пустого места. А Прокурор думал ещё и о словах Крылова, о других заинтересованных лицах. Это выглядело, как намёк на его двойную игру с Игорем Валентиновичем против Виктора Степановича. Он и сам впервые задумался о личных интересах Виктора Степановича. Может генерал тоже играет двойную игру, но со своим начальством.
– Да, влетел я и крепко. Надо искать варианты сохранения жизни, о должности и говорить нечего. Ну и сука этот майор. Надо же, такого друга себе завёл Гречишин.
Прокурор несколько раз мельком глянул на часы, но так, чтобы Крылов обратил на это внимание. Алексей улыбнулся и, встав с кресла, попрощался с хозяевами кабинета.
– Вам, как я понимаю, хочется остаться наедине, а у меня действительно неотложные дела, надо проведать Олега, переговорить с ним, узнать о его информации. Его же по этому делу обслуживают не менее пяти человек из городской прокуратуры и МУРа. Вот они и подкинут материал для размышлений. Ему в койке делать нечего, пусть лежит и фантазирует.
Алексей выходил из кабинета прокурора и пожалел булавку прослушку, воткнутую им в кресло, где он сидел. Крылов понимал, что Виктор Степанович обязательно осмотрит кресло Алексея, и будет искать подслушку. Но Шенецки выдал им настолько миниатюрные и изящные булавки, что обнаружить их практически не реально.
Алексей вышел из прокуратуры и увидел коллегу, сидящего напротив окна Прокурора по прямой линии. Оперативник подал сигнал успешной записи, правда, и Алексей вёл свою запись разговора. Алексей подал сигнал продолжения операции записи, а сам уехал в райотдел милиции, чтобы там переброситься парой слов со Стрельником и Омельченко. В четыре часа ему по повестке надобно быть в 12 отделении милиции Измайловского райотдела.
Приехав в милицию, он срочно направился в кабинет Омельченко и попросил секретаря пригласить и Сергея Сергеевича к Омельченко. Когда он зашёл в кабинет, то полковник сразу рассказал ему коротко о беседе с Прокурором города. Омельченко сказал, что Прокурор города поддержит их во всех мелочах, вроде моей просьбы. Для него это мелочи. Он уже доложил Генеральному Прокурору и получил добро. Прокурор сам сообщил мне о странных отношениях комитетчиков с Прокурором района. Особенно дружба с генералом Калининым представляет для них интерес. Недавно он сам мне позвонил и рекомендовал по совету Генерального Прокурора обратить особое внимание на странность дружбы генерала Калинина и Николая Николаевича.
– Тогда и у меня к вам просьба, товарищ полковник, мне надо срочно организовать запрос документов по выставлению на аукцион Ковягинского химического комбината, осуществлённый по указанию администрации Президента. Я хочу уже сегодня начать операцию по стравливанию двух прихватизаторщиков. Может надо попросить генерала Седина обратиться к его человеку в администрации Президента. Причина проверки документов – внезапный перенос срока аукциона. Меня не волнуют результаты проверки, могут и не проверять, но сам факт, что это делает Администрация Президента, вызовет мгновенное начало конфликта. Может и прокуратура это организовать, но всё должно делаться под патронатом Администрации Президента. На самом деле, там проверять что-либо уже поздно. Опытные финансисты всё подчистили перед аукционом, для заводских это не создаст проблем, а В.С. и И.В. увидят в этом то, что им не захочется видеть. Они сами пойдут в разнос. Для команды И.В. срыв операции всего лишь недополученные миллионы долларов, а для команды В.С. – это крах по всем направлениям. И ещё, надо дать возможность группе Новых Русских всё-таки почти получить долгожданные деньги, но не пощупать их, а только увидеть. Эту операцию надо разрабатывать с Жуковым, его шеф будет рад рассчитаться с В.С. по каким-то своим долгам. Ему нужен не столько В.С., сколько заместитель Директора ФСБ России. В.С. работает на него и только на него. Министр Химической промышленности фигура высокая, но он не его Министр и не от него он зависит во всём.
Сергей предложил Алексею отвезти его в 12 отделение милиции на встречу с Братьями. Омельченко сказал, что уже есть смысл и ему встречаться с Братьями, так как завтра о его встрече с В.С. и прокурором узнают Бур и Кипер, а они найдут Братьев и посоветуют им молчать, как глухонемым или временно свалить в Белоруссию к родне.
– Если я Вас правильно понял, необходимо доставить Братьев в Северский райотдел милиции? – переспросил Сергей.
– Давай доставляй, – махнув рукой, дал согласие Фёдор Иванович.
Алексей поехал на машине Стрельника в отделение и там встретился с Братьями. Когда Алексей зашёл в дежурную часть, то там его встретил знакомый подполковник и поздоровался с ним за руку. Руку он дал на мгновение, как сказал он, на всякий случай, целее будет. Старшина, оставивший ещё при первой встрече хорошее впечатление у Крылова, поздоровался с ним почтительно и заинтересованно. Он попросил разрешения поговорить с Крыловым после составления бумаг. Крылов кивком головы дал своё согласие на разговор. Алексей уселся на стул и стал писать объяснительную записку. Он написал только одно слово и ждал появления Братьев. Братья появились в начале пятого. Они удивились появлению здесь и Крылова.
– Что, и тебя менты вызвали? Ну, дают.
– Я и сам не понимаю почему, – удивился Алексей.
Братья рассмеялись и дали ему почитать Вечёрку за воскресенье. Алексей прочитал и тоже расссмеялся.
– Ну и врёт же наша независимая пресса.
Братья сказали, что им-то как раз в масть, там написано, что они побили. Так они и авторитет свой повысят.
– А то распустили слух, что им кто-то накидал, а народ некоторый и здороваться перестал. Ты уж извини Лёша, но тебе это до фени, а нас именно авторитет и кормит.
Алексей ответил, что он не против, но за ментов обидно.
– Они всё сделали по-человечески, может и впервые в жизни, а пресса на них поганку гонит.
Алексей быстренько написал опровержение и дал почитать Братьям. Те сказали Алексею, что на Зоне он был бы сразу признан авторитетом, редко кто может излагать свои мысли так просто и ясно. Ты за год кантовки в Зоне, как пить дать, был бы коронован в авторитеты. Алексей поблагодарил, а подполковник рассмеялся от такого предложения майору. Но уважением к майору проникся ещё больше.
Алексей встал со стула и попросил товарища подполковника разрешить поговорить со старшиной. Аркаша, когда увидел старшину, ещё раньше сказал Алексею, что тот должен поставить ему магарыч за невмешательство в его разборку с капитаном. Алексей дал знак Аркаше и подошёл к старшине. Тот шёпотом спросил у майора, нельзя ли перейти к ним в УГРО на работу. Алексей разрешил ему позвонить в конце недели, он подумает. После разговора со старшиной, он подошёл к Братьям и сказал, что старшина говорит за бутылку спасибо, но где же она? Братья рассмеялись и спросили у подполковника, где капитан. Подполковник нахмурился и сослался на болезнь капитана. Алексей спросил, излечима ли болезнь, и получил ответ о полной неизлечимости. Все рассмеялись и вышли из дежурки на улицу. Алексей предложил поехать с ним и его другом в одно место, где их угостят, и они спокойно поболтают. Алексей познакомил Братьев с Сергеем, и машина тронулась с места. Сергей отвёз Братьев машиной в кафе, расположенное на соседней с Северским райотделом милиции улице. Сам он пообещал вернуться через десять минут.
– Вы делайте заказ на четверых. Водочку только пшеничную, другую мой организм не принимает.
Официантки, знавшие Сергея, выделили им закрытый кабинет и пожелали приятного аппетита. Братья сделали заказ на четверых, как и просил Сергей. Через пятнадцать минут в кабинет зашли Сергей и Фёдор Иванович. Братья с трудом, но всё-таки узнали Омельченко. Сергей познакомил их, сказав, что это и есть будущий тесть Анатолия. Он представился, полковник Омельченко, начальник Северского районного отделения милиции города Москвы. Братья не были шибко умными, но всё-таки поняли, что вся их история написана ментами. Алексей сказал, что больше темнить не хочет, Сергей – подполковник, начальник УГРО, а он майор, его заместитель. Они могли взять их ещё раньше, там, в пивном баре. Но пожалели, так как полковник Омельченко говорил, что знал вас в юности, и вы были, в общем-то, неплохими ребятами. Да и люди о вас говорят, что вы справедливые, подлости не делаете, на милицию никогда рук не поднимали. Основная причина, по которой мы вас не взяли в баре, это ваша честность в общении с окружающими. Ну, и авторитет ваш среди ваших коллег мы не хотели подрывать.
– Вы знаете, почему мы вас искали и нашли, догадываетесь?
– Правильно Саша, не стоит спешить сознаваться. Но мы вам напомним, улица Чебышева 18, второй подъезд. Вы избили и нанесли ножевое, а, может быть, и другим металлическим предметом, ранение следователю районной прокуратуры. Мы знаем, что вас направили туда два человека, имена которых вы нам сами сообщите. Я не знаю, что они сказали вам об этом человеке, но это честный и порядочный человек. Его фамилия Гречишин, звание – майор юстиции.
И тут говорить начал полковник Омельченко. Он выразил сожаление, что его сегодняшние клиенты – это братья Угольниковы.
– У меня, – сказал полковник, есть два варианта проведения следствия, с двумя исходами. Я могу упросить пострадавшего выйти на работу не через двадцать один день, а прямо сейчас. Вы понимаете разницу в наказании при двух сроках нахождения пострадавшего в больнице. И, совсем хороший вариант, вы называете имена заказчиков, а мы рассмотрим вопрос об отказе в возбуждении уголовного дела по факту покушения на работника прокуратуры, ввиду отказа от обвинения пострадавшей стороны.
Фёдор Иванович выразил сожаление, что в этот раз он будет вынужден посадить Братьев на длительный срок, лет эдак на десять.
– Вашим заказчикам этот вариант наиболее подходящий. Они понимали, что вас всё равно найдут, и себе подготовили стопроцентное алиби. А дело в том, что ваши друзья грабанули громаднейшие деньги, на эти деньги можно купить, как минимум, двадцать вилл под Москвой или сотню пятисотых Мерседесов. Насколько нам известно, вы даже не получили по штуке за разбойное нападение на следователя.
– Фёдор Иванович, – спросил Аркаша, а как узнать правду про место работы пострадавшего.
– Это просто, надо поверить мне, – ответил полковник. Есть ещё один вариант, это привезти вас домой к пострадавшему. Ещё проще, прочтите Вечёрку за тот понедельник.
– Мы читали, но не поверили, что били милиционера-следака. Нас подвели, подставили, но мы должны немного подумать перед тем, как дать ответ.
– Пожалуйста, думайте, но у нас мало времени. Нам нужны не вы, а заказчики. На самом деле, и они не заказчики. Они посредники между настоящими заказчиками и преступниками, сбросившими эти деньги нашим деловым.
– Так что от нас надо? – ещё раз переспросил один из Братьев.
– Что? – задумался полковник. Нам надо ваше признание о выполнении задания Бурцева и Киперштейна. Мы переговорим с Гречишиным, такова фамилия следователя, пострадавшего от Вас. На вас у нас есть достаточно материалов, чтобы посадить за разбойное нападение на сотрудника органов правопорядка. У нас есть показания водителя Москвича, которого вы выталкивали из ямы. На крышке багажника нарисованы ваши пальчики, их берегут и не смывают.
– Да, – промычал Аркаша, – вы стали работать прямо таки, как американские копы. И драться вас научили по-китайски. Вы, майор, значит, ни какой не переводчик. А мы уже и поверили Вам. А жаль, что вы мент, вы как-то пришлись нам по душе.
– Ну что вы расстраиваетесь, Братья уважаемые, я действительно знаю несколько иностранных языков, так что не думайте, что вас обманывали. Просто мы вам не всё рассказали. Так это уж, простите, работа у нас такая, – высказался Алексей.
В это время Сергей и обратился к Фёдору Ивановичу с предложением, попросить Гречишина вообще отказаться от обвинения Братьев в покушении на его жизнь.
– Давайте представим это нападение, как большую дезинформацию с целью разоблачения преступной группы во главе с В.С.. А Братья запишут все свои разговоры-переговоры с Бурцевым и Киперштейном.
– Саша, – предложил Сергей, – тебе и Аркаше подойдёт такой расклад? Мы вас не задерживаем из-за недостаточности улик.
Стрельник вынул из кармана несколько фотографий и попросил Братьев посмотреть внимательно, нет ли среди них знакомых лиц. Аркаша сразу же ответил, что это друзья Киперштейна и Бурцева из Новых Русских. Правда, кое-кто из них ещё недавно были обычными урками и ворами. Из всей этой компании только Профессор серьёзный вор. По слухам, он даже в Законе и сейчас сидит на больших бабках. Его боятся, так как он полуотморозок, но законниками уважаем. Да и ходок у него достаточно. Все остальные – это мелочёвка.
– В таком случае, – сказал Крылов, мы предлагаем вам предъявить счёт Киперштейну и Бурцеву за подставу под ментов, о чём вы узнали из газеты Вечёрка. Более того, вы угрожаете Бурцеву, что сольёте информацию вору в Законе Профессору, с которым, как вы видите, у Киперштейна кое-какие дела. Мы дадим вам аппаратуру для записи всех переговоров и обещаем сохранить в тайне нашу совместную работу.
Алексей вмешался в диалог Сергея, предложив оплатить работу с Киперштейном и его подельниками.
– Нет, – ответил Саша, – мы если и будем с вами трудиться, то только из уважения к Фёдору Ивановичу, ну, и, немного, к вам, майор. А насчёт свадьбы Анатолия это фуфло? – спросил Аркаша.
– Не фуфло, – ответил полковник Омельченко. Моя дочь выходит за Анатолия замуж под Новый Год. Можете сами спросить у Анатолия. Он наш коллега, старший лейтенант УГРО.
Братья и офицеры посидели вместе ещё минут сорок и продумали план совместной операции. На всякий случай, Братья попросили письменные гарантии их неподсудности по этому делу. Алексей предложил им встретиться сегодня вечером в десять часов около подъезда Олега Гречишина и зайти к нему в гости. Гречишин напишет бумагу о совместной операции с вами, построенной на имитации разбойного нападения на следователя. На этом дружественный ужин окончился, все обменялись телефонами для связи и мирно разошлись. Братья пообещали завтра утром созвониться с Сергеем и получить аппаратуру для записи и прослушивания разговоров. Полковник Омельченко предложил не откладывать вопрос с аппаратурой на завтра, а прямо сейчас зайти на работу в милицию и выдать спецтехнику. Заодно, провести небольшой инструктаж пользователя. Омельченко попросил офицеров завтра, во вторник, в девять утра зайти к нему поговорить и поделиться мыслями.
Во вторник утром позвонили Братья и сообщили о встрече с Киперштейном на площади трёх вокзалов у киоска китайских часов. Встреча состоится в 10-20 утра. Сергей попросил Сашу воткнуть булавку в воротник своего пальто на время переговоров и, конечно же, не забыть включить диктофон. Сергей поручил Анатолию подъехать на площадь, и выбрать удобную позицию для записи, не выходя из машины. Настроение у Братьев было хорошим, особенно после вчерашнего ужина, знакомства с Олегом Гречишиным и, самое главное, что они узнали всё о подлянке со стороны Киперштейна. Это разоблачение давало им право действовать по понятиям, не считая свои поступки нарушением воровских законов и даже законов Зоны. Азарт, появившийся у Братьев после всех этих злоключений, требовал обязательного выхода наружу. Контакт с Киперштейном удовлетворял эту жажду. В 10-10 они уже были на месте встречи, осторожно искали по сторонам подстраховывающих их ментов. В 10-15 появились Бурцев и Киперштейн. Коллеги поздоровались и сразу приступили к базару. Саша, не откладывая в долгий ящик, попёр на Киперштейна за подставу. Тот пытался отмазаться, ссылаясь на людей, поручивших ему это задание.
– Не ври Кип, – сказал Аркаша, – ты знал о клиенте всё. Мы прочли в ксиве, извини, в газете, об этом происшествии. Там чётко сказано, что следователь вышел на преступников, а они решили его завалить.
Бур попытался что-то вякать, но Саша посоветовал ему заткнуться. Они должны Братьям ещё пару штук и прямо сейчас. У них тоже есть в ментуре свои люди и им известно о поиске ментами нападавших. Слава Богу, они нигде не наследили, и найти их не реально. О нападении знают только они. И ещё ты и Кип. Так что любой слив будет висеть на вашей совести. Если вы поведёте себя не по понятиям, то мы будем вынуждены сдать вас Профессору. Мы скажем ему о вашем заказе и о вашей игре в другую сторону. И не думайте, что, работая на комитетчиков, вы себя обезопасите. Кип многое наобещал Профессору, а он фуфла не любит.
– Так что выкладывай бабки и без кина.
Бурцев и Киперштейн обомлели от информированности Братьев. Авторитет Братьев у братвы был настолько велик, что их базар против базара Братьев и ломаного гроша не стоит. Все знают про их связи с комитетчиками, для братвы тёлка Киперштейна комитетовский выкидыш. Как ни крути, а в пару штук они попали. Киперштейн попросил у Братьев время на поиск бабок и пообещал через час быть здесь же, на площади. Братья согласились и ушли от киоска подальше. Саша спросил у Аркаши, что делать дальше. Аркаша предложил поехать к ментам. Анатолий всё это слышал, но побоялся, что Бур и Кип организовали слежку за Братьями. Он решил их тормознуть, поэтому выскочил из машины и пошёл им наперерез. Около сигаретного киоска он толкнул, как бы случайно, одного из братьев и посоветовал никуда не ехать, так как люди Кипа за ними следят. Саша сразу узнал Анатолия и дал знак, что всё понял. Сам Анатолий зашёл в помещение вокзальной милиции и попросил у милиционера на десять минут отдельную комнату с телефоном в оперативных целях. Дежуривший лейтенант, завёл Анатолия в маленькую комнатушку и предоставил телефон железнодорожной связи с выходом через семёрку в город. Анатолий связался с Крыловым и дал ему прослушать диктофонную запись. Алексей внимательно всё выслушал и поддержал решение Анатолия. Он сказал, что, на всякий случай, и сам к нему подъедет через пятнадцать минут. Братья пока всё делают и говорят правильно. Они даже умнее, чем он предполагал. Я доложу Стрельнику и Омельченко, а потом подъеду к вам с видеокамерой.
Через тридцать минут Крылов уже сидел в машине Анатолия и ожидал появления Братьев. Крылов каким-то шестым чувством ощутил опасность для Братьев. Он заметил пару комитетовских ребят, небрежно прогуливавшихся недалеко от киоска. Он попросил Анатолия срочно перехватить Братьев и предупредить об опасности. Пускай немедленно покидают площадь. Благодаря интерполовской булавке они легко обнаружили Братьев, и Анатолий успел их предупредить об опасности. Скройтесь где-нибудь не очень далеко и понаблюдайте за Кипом и Буром. Мы их пока попишем на камеру. Жаль, что чистого звука мы не сможем получить.
В 12-00 Братьев всё ещё не было у киоска китайских часов. Ожидавшие их комитетчики и друзья покрутились ещё несколько минут и, как по команде, отошли в сторону. Кип и Бур остались на месте. Вдруг, как из-под земли, появился в штатском Виктор Степанович. Он начал отчитывать Кипа и Бура, даже пару раз выматерился.
– Делать нечего, – сказал он, отдайте им пару штук и пусть закроют пасти, а не то им их порвут мои ребята. Так и передай им. Хотел бы я знать, кто слил им обо мне, неужели наш Прокурор стал заигрываться. Свяжитесь с ними и отдайте бабки, кто-то им в ментуре светит о нулевых результатах поиска нападавших на следователя. Братья свою работу сделали, ты их подставил под ментов, так и заплати по тарифу работы против мента. Правила есть правилами, тот, кто их нарушает, рано или поздно попадает под паровоз. Я тебе сразу, с самого начала, советовал дать им нормальные бабки за работу и поставить сведения о клиенте. Ты, сучий сын, решил и на этом сэкономить, а теперь проблемы у всех нас. Ищи Братьев и отдай две штуки без вопросов. На всякий случай, подготовь три штуки, если они сняли и нашу беседу. Мне ещё не хватало из-за тебя перед уголовниками светиться.
Виктор Степанович напоследок выматерился по полной программе и пошёл к машине, припаркованной, как ни странно, в десяти шагах от машины милиционеров. Алексей снимал его вплоть до машины, и пару снимков захватили большие привокзальные часы с движущимися стрелками. Эта съёмка для ребят не просто успех, а нечто значительно большее.
В команде генерала Калинина началась паника. Обращаться за помощью к своему большому шефу он не будет ни в коем случае. Для него это обращение может стать сразу и рапортом об отставке. Дело в том, что рано утром у него на столе уже лежало сообщение об отправке запроса Генеральной Прокуратуры по поручению администрации Президента на Ковягинский химический комбинат. Проверке подлежало решение о задержке проведения аукциона. Об изменении даты проведения аукциона знал ограниченный список заинтересованных лиц, поэтому всё это взволновало не на шутку генерала Калинина и Министра. К Министру и раньше поступала информация об интересе администрации Президента к комбинату. Но кто лично из администрации заинтересован в этом, Виктор Степанович так и не смог узнать. Неясность во сто крат опаснее даже плохих сведений. Генерал Калинин уехал с площади не один, его ребята подсели в машину буквально через двадцать метров. Это Алексей также успел записать.
Кип и Бур отправились к своей машине, а там их уже поджидали Братья. Анатолий успел сообщить им о необходимости таких действий. Саша всё время держал левую руку в кармане пальто, что вызывало у Бура некоторое волнение.
– Так что нам с вами делать, дружбаны, после всего этого? – спросил Саша.
– Вы хотели нас сдать, козлы ****ые. Ты Кип себя считаешь умнее всех, а мы, лохи поганые, сами в петлю должны были полезть.
– Стой, Братаны, вы всё не так поняли, наш заказчик сам хотел с вами познакомиться, он нам даже велел вам дать ещё одну штуку плюс к двум.
– Для чего тогда он с собой взял ребят? – спросил Аркаша.
– Так это же его постоянная охрана, он же генерал из комитета. Всё, мы и так вам сами рассказали то, за что нам уж точно яйца оторвут.
Бур действительно понял, что сказал много лишнего, но ствол в кармане одного из Братьев действовал на него хуже гвоздя в жопе. Правда, он понимал, что любой из Братьев и кулаком может убить без проблем. Кип вынул из кармана три штуки и попросил не считать. Но Саша сел в машину, пересчитал деньги и попросил передать генералу, что Братья всегда готовы ему служить, а особенно за такие бабки.
– А тебе, Кип, я скажу, не подставляй меня и брата под ментов. Ты знаешь, я их никогда не бил и бить не буду. Они не виноваты, что работа у них такая ****ская. Нас братва уважает, а мы законы и понятия строго соблюдали, соблюдаем, и будем соблюдать, пока живы. Так и передай своему хозяину, или он и есть твой родственник, Кип? – спросил, уже не сомневаясь в правдивости ментов, Аркаша.
Братья расстались с дружбанами, те отъехали на своей тачке, а Саша и Аркаша, каждый в отдельности подошли к машине Анатолия и уселись на заднее сидение. Саша вынул бабки и предложил передать их Олегу. Это его голова и бок пострадали. Алексей сказал Братьям, что две штуки кровно принадлежат им, а одну штуку пусть они сами отдадут жене Олега на лечение по их вине. Так будет справедливо. Алексей попросил Анатолия подвезти Братьев ближе к их дому, а кассету из их диктофона забрал себе. Братьям Алексей дал чистую кассету и оставил булавку.
– Может у вас ещё будет встреча с генералом, так что пригодится. А мы подумаем, с какой целью на самом деле приехал на встречу генерал.
В райотделе милиции офицеры сразу же нашли Стрельника и позвонили полковнику Омельченко. Они договорились с полковником о встрече и сказали, что после появления на работе Сергея Сергеевича сразу же придут доложиться полковнику. Через двадцать минут появился Сергей, и они втроём зашли к начальнику райотдела милиции. Алексей доложил, что в результате приведения в действие ранее разработанного плана по использованию Братьев, они получили важные для следствия материалы. У них есть две аутентичные кассеты, одна записана Братьями, а вторая дистанционно записана Анатолием Леушевым. Также Крылов и Леушев произвели дистанционную видеосъёмку со звуковым сопровождением, к сожалению, не очень хорошего качества. Работа Братьев, с их точки зрения, заслуживает самой хорошей оценки. Прошу вас всех, да и мы с удовольствием, послушаем запись и посмотрим кино. Алексей включил диктофон, а после окончания первой встречи включил видеозапись со звуком о второй встрече. Офицеры были не просто в восторге от результатов работы, но и в шоке от полученной информации. Крылов сказал, что сегодняшняя информация в корне меняет все планы операции.
– Я считаю недопустимым арестовывать Бура и Кипа. Мы должны принять меры по информированию группы И.В. о деятельности генерала Калинина. Этим мы вынудим Виктора Степановича форсировать события. Он примет все меры для, как можно более ранней поставки денег в Россию его западными коллегами. Я их называю коллегами, так как они бандиты одной пробы. Мы должны выяснить методику доставки денег в Россию. Не сомневаюсь, именно Калинин будет курировать их провоз через границу. Как они это будут делать, мы ещё не знаем. Нам надо заиметь своего человека на таможне и с ним посоветоваться. Важно, чтобы этот таможенник не был агентом ФСБ. Я попрошу вас, товарищ полковник, предоставить мне списки таможенных инспекторов. Меня интересует всё, семейное положение, из какой семьи, где учился, когда и какое окончил высшее учебное заведение, уровень благосостояния. Нам надо найти себе помощника и одновременно консультанта.
– Нет, – сказал полковник, моё включение в эту проблему может вызвать кривотолки и нежелательный эффект. Надо попросить Жукова или, у меня идея, обратиться, как бы по инициативе ОБХСС, в управление внутренней безопасности Таможенного Комитета. Они запустят Крылова к документам для ознакомления, а Алексей надиктует на булавку интересующие его данные. Это мы должны успеть сделать до конца недели. Я вам, господа офицеры, ещё не сказал, но Генеральная Прокуратура запросила документы по химическому комбинату и по факту отмены аукциона. Именно по этой причине Виктор Степанович и прибыл на встречу с Братьями. У них, в зависимости от результата разговора с Братьями, принималось и решение по их, Братьев, судьбе. По большому счёту Гречишин уже мало волнует генерала Калинина. Именно он, Гречишин, интересует только районного Прокурора.
Омельченко попросил офицеров разойтись по своим кабинетам, а он через некоторое время снова их пригласит к себе в кабинет.
Сергей и Алексей поняли, что полковник хочет позвонить в Главк, Прокурору Москвы и ещё кому-то, чьи фамилии он скрывает от своих коллег.
Омельченко связался с Сединым и с помощью специального устройства переслал ему за десять минут все записи на двух кассетах. То же он сделал и после соединения с Прокурором Москвы. Через пятнадцать минут к нему позвонил генерал Седин и сообщил о разрешении в полном объёме на проведение операции, но желательно взять генерала Калинина на деньгах. Прокурор также позвонил и сообщил, что Первый Заместитель Генерального Прокурора России даст санкции на аресты в любое необходимое Омельченко время. Он спросил у полковника, откуда такая техника у милиционеров.
– Наверное, ваш легендарный милиционер-полиглот покупает у загнивающего Запада. Смотрите, как бы мы его не переманили к себе на работу. Мы просто создадим при Генеральной Прокуратуре отдел теории и практики прокурорских мероприятий, или какое-нибудь другое подразделение. Одним словом переманим. Наши показатели вырастут, ваши упадут, а в среднем в стране будет, что и было раньше.
Они посмеялись и довольные сегодняшними результатами следствия, распрощались, пожелав, друг другу удачи. Также полковник позвонил ещё на один номер и переслал и туда все записи разговоров на кассетах. Полковник попросил у секретаря чая и спокойно посидел в кресле, думая о чём-то своём.
Омельченко пригласил офицеров УГРО к себе в кабинет. Он передал им благодарность начальника Главка, генерала Седина Константина Ивановича за творческую работу. Также он сообщил о поддержке Генеральной Прокуратурой и Прокурором Москвы. Омельченко попросил Крылова связаться с Жуковым и попросить его зайти к нему. У меня есть к нему отдельный разговор, как ты понимаешь, по его ведомству. Генерал Седин связал меня с руководством Управления внутренней безопасности ФСБ, и я остался доволен результатами знакомства. Я, к сожалению, ничего более не имею права вам говорить. Ещё раз прошу принять все возможные и невозможные меры для ускорения дела. Вынудите преступников самих форсировать события. Алексей, прошу тебя, свяжись с Интерполом и попроси их помочь нам, а соответственно, и себе также.
Офицеры разошлись снова по своим кабинетам, а Крылов попросил подождать ещё, как минимум, час и никуда не уходить из райотдела милиции. Алексей сам позвонил Шенецки и попросил его подъехать к ним в райотдел.
– Я не могу к вам приехать, так как у меня временной цейтнот, – с извинением в голосе сказал Крылов.
Крылов попросил Стрельника зайти к нему, есть некоторые соображения. Стрельник ответил, что зайдёт минут через тридцать. И у него появились идеи, которые перевернут весь мир.
– Ты прямо, как великий реформатор, – передразнил его Крылов. – Заходи, я жду.
Крылов позвонил и Зубкову, попросил предоставить ему все записи по Буру и Киперу, абсолютно все, включая и болтовню с проститутками на съёмной квартире.
– Себе перепишите по паре кассет, а парочку всех кассет по каждому эпизоду, занесите мне. Желательно в течение получаса, так как к нам едет ревизор, то, бишь, господин Шенецки.
Крылов сидел в кресле, обдумывая механизмы принуждения западных инвесторов к немедленной отправке денег в Россию. В этот момент ему позвонил дежурный офицер и сообщил о посетителе иностранце. Алексей попросил проводить его в свой кабинет, а, заодно, сообщить об этом и начальнику райотдела. Шенецки зашёл в кабинет и Крылов, встав со стула, приветствовал его. Алексей попросил секретаря отдела УГРО принести им кофе и печенье на четырёх человек. Шенецки спросил, разве они не одни будут беседовать. Крылов рассмеялся и ответил, что одни, но Омельченко и Стрельник не позволят себе не поприветствовать лично господина Шенецки. Слишком многим мы обязаны Интерполу, и все наши успехи только от использования технических новинок господина Шенецки.
– Что-то вы господин Крылов преувеличиваете мои заслуги, видно вам действительно понадобилась моя помощь.
В это время в кабинет зашёл полковник Омельченко и почти одновременно с ним подполковник Стрельник. Оба офицера с неподдельной радостью поздоровались с Даном Шенецки и сказали, что именно он вынудит их заняться изучением английского языка. К этому принуждает нас Крылов, приписывая себе все заслуги райотдела во всех расследованиях, а мы, ну, ни как, не можем ему воспрепятствовать.
– Мы то по-английски ни бум – бум, а он переводит, как посчитает для себя выгодным.
Алексей перевёл всё сказанное офицерами дословно и Шенецки разразился громким смехом. Дан сказал, что он почти всё понял по-русски, но переводчик снова уточнил переводом слова офицеров в свою пользу.
Все расселись удобно в креслах, и Крылов включил диктофон. Он синхронно переводил записи на кассетах, даже матерные слова и выражения. Потом Алексей включил телевизор и прокрутил видеосъёмку. Шенецки встал со стула и начал хлопать. Он пожал руку Омельченко, Стрельнику и Крылову. На не очень хорошем русском языке Шенецки сказал, что впервые в его практике аппаратура использовалась столь эффективно.
– Я не хочу знать о проблемах вашей страны, точнее о ваших внутренних делах. Но я понял, что от меня требуется. Если я ошибаюсь, то вы меня поправите. Вы хотите от меня помощи в провоцировании преступников на скорейшую доставку денег к Вам. Правильно?
– Да, вы правы, – подтвердил полковник Омельченко.
– Тогда подскажите, что мне делать? What I must to do? – продолжал спрашивать Шенецки.
Омельченко и Стрельник посмотрели на Крылова. Алексей сказал, что у него есть идея. Её ему подсказали Фёдор Иванович и Сергей Сергеевич. Вы, господин Шенецки, помните об операции по Братьям и роли прессы в её решении.
– Да, я помню, и понял.
Алексей продолжил:
– В нашем случае мы скрываем факт нападения и выдаём его за дезинформацию. А в вашем случае тоже инициируем дезинформацию, но в вашей прессе. В некоторых наших вечерних газетах появляются сообщения о новой разработке ваших институтов, создавших устройство сканирования скрытых денежных знаков в любых предметах. Опытные образцы уже прошли испытания на некоторых таможнях и дали феноменальный результат. Таможенные службы некоторых стран Европы в начале декабря установят на своих пунктах эти устройства. Россия, Украина и Узбекистан также заявили о своём желании приобрести эти изделия. К сожалению, массовый выпуск изделий затруднён по причине претензий военных ведомств ряда Европейских стран о разглашении некоторых секретных технических новинок, применённых в устройстве. Ну, и тому подобная чушь. Крылов быстро сделал перевод на английский язык, всё сказанное им же, по-русски.
Дан улыбнулся и на плохом русском сказал, что можно было и не переводить.
– Видите ли, господа, с нашей прессой так шутить опасно. По судам замучают.
Крылов посоветовал всё-таки надо попробовать, поискать возможности.
– Мы тоже дадим такое сообщение в нашей прессе, а вы, со ссылкой на нас, перепечатайте.
Шенецки сказал, что он подумает и обязательно сообщит им результат.
– Если я правильно понимаю, то вы будете снова использовать Вечёрку. Я читал те два сообщения и понял, чьих рук это дело. Как только появится ваше сообщение, то я поработаю и с нашей прессой. Более того, мы определим, откуда поедут деньги, а вы, по наличию Калинина и Киперштейна с Бурцевым в аэропорту, начнёте шмон, как у вас любят говорить. Если у вас ещё нет своего человека в таможне, то я вам дам нашего вашего таможенника. Конечно, жаль раскрывать своего агента, но деньги уж очень большие.
Крылов поблагодарил Дана и сказал, что с ним легко работать, он понимает на несколько шагов вперёд. Жаль, что ему нельзя будет в тот день появиться в зале аэровокзала, кто-нибудь из агентов Виктора Степановича обязательно мгновенно сообщит о его появлении. Офицеры обнялись с Шенецки и проводили его к машине. Потом снова вернулись, но в кабинет полковника.
Омельченко сообщил, что в следующий понедельник на работу возвращается из отпуска полковник Ткачёв Александр Николаевич.
– Мы ему сразу подкинем работу по таможне, пусть обеспечит нам зелёный коридор. Ставлю вас в известность, что в аэропорту к работе подключатся и люди из Управления внутренней безопасности ФСБ. Раньше времени подключаться они не имеют права, это может преждевременно рассекретить операцию. Не забывайте, Виктор Степанович опытнейший оперативник советской школы КГБ.
– Я временами не понимаю, как это мы столько времени следим за его помощниками, а он и не знает. Видно нам помогает Господь. Я, если говорить честно, не верующий, но если эта операция пройдёт успешно, то начну посещать Церковь, сначала по советским праздникам, а потом и по церковным.
К понедельнику 1 ноября вся подготовительная работа по линии МВД была проведена в условиях полной секретности и строжайшей конспирации. Полковник Омельченко принял решение снять наружное наблюдение со всех объектов. Российская пресса продублировала сообщение, промелькнувшее в Вечёрке о чудо технике из Европы. Даже газета Известия в рубрике новинки техники напечатала это сообщение. Западная пресса не осталась в стороне. Нашлись лаборатории, сообщившие о своём несогласии с преждевременным разглашением прессой их научных разработок. Один из журналистов в своей заметке отметил, что на девяносто процентов успех в создании установки, принадлежит исследованиям в генной инженерии. И только из соображений секретности, он не будет дальше углубляться в научные дебри. Шенецки позвонил Крылову и сказал, что он может предъявить счёт через Вечёрку за использование без разрешения их материала. Самое главное, агенты сообщают о повышенной активности. К вам едут две художественные выставки, придётся проверять обе.
– Кстати, а такое изделие на самом деле есть у таможни? – спросил, в виде шутки, Дан.
Крылов попросил Дана дать задание своим агентам побрызгать какой-нибудь сильно пахнущей жидкостью все ящики, около которых будут крутиться ваши уголовники. Флакон с этой жидкостью передать сюда для наших собачек.
– Есть поговорка, деньги не пахнут, а мы её опровергнем. Деньги пахнут, да ещё как.
В среду Шенецки позвонил полковнику Омельченко и пригласил некоторых сотрудников райотдела на приём, посвященный пятой годовщине создания Интерпола. Будут представители из Дюссельдорфского отделения Интерпола, он пошлёт встречать их в субботу утром. Из Парижа прилетят днём и тоже в субботу. Их также придётся встречать. Фёдор Иванович всё понял и начал звонить заинтересованным людям. Прокурор сообщил, что разрешение прокуратура даст на любые действия милиции, но в рамках закона.
Для сотрудников Северского райотдела милиции наступили решающие дни. Большинство ранее разработанных схем по задержанию преступных групп претерпели коренные изменения. Полковник Омельченко сообщил Стрельнику и Крылову о намечаемых мероприятиях со стороны Управления внутренней безопасности ФСБ. В Аэропорту Шереметьево устанавливаются дополнительные камеры визуального наблюдения. В аппарат сотрудников Аэропорта под видом увеличения штатного состава внедрены шесть сотрудников Управления внутренней безопасности ФСБ. Укреплена и группа так называемой транспортной милиции. Всем задействованным в операции сотрудникам розданы фотографии Бурцева, Киперштейна и двух представителей охраны художественных произведений, предполагаемых к экспонированию на московской выставке. Фотографии охранников экспозиции переслали из визового Управления МВД, полученных с помощью полицейских атташе наших посольств за рубежом. Учитывая подвоз экспонатов на двух авиационных рейсах, Интерпол пришёл к выводу о наличии в охране экспонатов представителя преступной группы. Эксперты Интерпола считают, что деньги будут размещены в деревянных коробках для хранения картин. Так как существуют два контейнера, а их доставка будет осуществляться с интервалом в три часа, то представитель преступной зарубежной группы должен по настоянию майора Крылова спокойно пройти таможенные процедуры и погрузить первый контейнер в автомобиль – перевозчик. По дороге необходимо устроить миниаварию, с перегрузкой контейнера в другой, как бы случайно появившийся транспорт, и отправить на тщательный досмотр. Всё это необходимо начинать не раньше, чем таможенники приступят к проверке второго контейнера, прибывшего на три часа позже. Автомобилям ГАИ, осуществляющим сопровождение груза, будет сообщено о намечаемой операции за пять минут до аварии. Им же будет указано на недопустимость внешних звонков. В каждой машине ГАИ будет находиться один сотрудник спецслужбы МВД. Охранника, сопровождающего груз, необходимо на четыре часа лишить возможности телефонной связи с любыми лицами, заинтересованными в доставке грязных денег. Сергей предложил в момент мнимой аварии, сделать охраннику укол снотворного. Омельченко куда-то позвонил и намёками сообщил об идее нейтрализации охранника на несколько часов. По телефону ему дали добро и сказали, что эту идею они сами берутся воплотить в жизнь. В это же время в аэропорту шёл непрерывный видеоконтроль и видеозапись всех подозрительных лиц. По предположению Алексея, Бур и Кипер обязательно будут находиться всё это время в Аэропорту. Пропуск любых лиц на внутренние территории Аэропорта будет разрешён по особым пропускам, выданным только за два часа до прибытия первого рейса с картинами. Даже представителям спецслужб проход без пропуска будет запрещён. Объяснение этого запрета – большая ценность коллекции и особые меры предосторожности по требованию страховой компании. Крылов сказал, что уверен в прибытии Калинина в Аэропорт за полчаса до прилёта первого самолёта с картинами. Где-то он обязательно должен пересечься с друзьями и послать им какие-нибудь условные сигналы. Видеосъёмка генерала Калинина – это наша главная задача. Надо разместить наших людей в зале ожидания, и обязательно каждого нашего человека попросить иметь при себе какие-нибудь сумки, чемоданы для придания видимости клиентов Аэровокзала.
В субботу 6 ноября 1993 года в семь утра по Московскому времени Шенецки сообщил в штаб операции о вылете самолёта из Дюссельдорфа на Москву. Упаковочные ящики, вызвавшие подозрение экспертов Интерпола, помечены аэрозолью с длительным сроком хранения запаха. Баллончик с аэрозолью идентичного запаха той же партии передан через заместителя командира самолёта в Москву. В девять часов утра аналогичное сообщение поступило в штаб от Шенецки по рейсу из аэропорта Орли под Парижем. Полковник Омельченко, как ответственный по проведению операции, дал сигнал всем службам МВД и ФСБ быть в готовности номер 1. Все участники операции предупреждены о запрете на телефонную связь с внешним миром.
На удивление, все предполагаемые события происходили в точном соответствии с расчётами Крылова и его коллег. В 10-40 в зале ожидания появились Бур и Кипер. Их взяла под полный контроль группа, руководимая майором Зубковым. Старший лейтенант Ставин умудрился прикрепить булавку – жучок к куртке Кипера. Теперь все их разговоры были под контролем штаба операции. Внезапно Анатолий услышал слова Кипера, что шеф прибыл. Группа видеоконтроля по-прежнему не сообщала о появлении Виктора Степановича в зале ожидания. И здесь Леушев обратил внимание на женщину крупных форм, обратившуюся к Бурцеву с вопросом о времени. Бурцев медленно посмотрел на часы и что-то пробурчал. Подошедшая к ним дама мужским голосом сообщила, что всё идёт по плану. Леушев сразу же узнал по голосу генерала Калинина. Всем группам наблюдения было сообщено о женщине в сером пальто и чёрной косынке. Женщина отошла от Кипера и Бура и направилась в сторону таможенного поста номер 3. Пристроившийся за ней в очередь к таможеннику Леушев, повторил операцию с булавкой. Крылов замер от волнения. К счастью, и здесь всё прошло нормально. Крылов передал в штаб, что запрещает какие-либо не санкционированные им действия с клиентами. В это же время поступила информация о беседе таможенника поста № 3 с Виктором Степановичем Калининым. Таможенник узнал генерала, так как он являлся агентом ФСБ, к сожалению, не обнаруженным Крыловым при знакомстве с личными делами таможенных инспекторов. Алексей передал в штаб требование о замене всех таможенников со своих постов и переводе их в другую зону контроля. На их места переместить других инспекторов. Замену таможенника поста №3 произвести в последнюю очередь. Крылову передали, что Калинин попросил таможенника подойти к начальнику охраны доставляемой коллекции и попросить его выйти погулять в зале ожидания. Таможенник покинул свой пост и переместился в другую зону. Затем он сумел каким-то образом всё-таки передать охраннику указание Виктора Степановича. Охранник переместился в зал и вольно гулял по территории аэровокзала. Крылов обратил внимание на нарушение кем-то из сотрудников режима выхода за пределы зоны контроля иностранным гражданином. Омельченко тут же скомандовал всем, что охранника художественной коллекции не трогать, так как этот запрет может повлиять на весь ход операции. Крылов согласился с мнением полковника, но попросил впредь указать сотрудникам аэропорта на недопустимость подобных действий. Как раз в это время Кипер подошёл к охраннику коллекции и заговорил с ним на английском языке. Крылов сразу же понял о чём речь и попросил всех вести видеозапись женщины. Записать всё до последней капли. Охранник экспозиции направился в сторону барной стойки и стал рядом с Виктором Степановичем. Разговор охранника с генералом Калининым касался только вопросов осторожности при таможенной проверке. К ящику с деньгами прошу вас даже и не приближаться. Охранник спросил, как дела с первым контейнером, он же отправил своего помощника с машиной. Калинин ответил, что всё в порядке, хотя он не имел ещё возможности позвонить своим агентам, проверяющим доставку по городу к месту назначения. Виктор Степанович отправился к телефону-автомату, но, следящие за ним его же коллеги, рассчитали его действия и предусмотрительно подсоединились к этому телефону-автомату. Как только он сделал набор номера, они мгновенно перенабрали последнюю цифру. Калинин пытался в течение десяти минут дозвониться, но связь оказывалась ошибочной. Виктор Степанович матерно выругался и направился в центр зала ожидания. По радио сообщили о прибытии самолёта из Орли. В это время Омельченко, Стрельник и Крылов зашли в багажное отделение, где должна была проводиться проверка получаемого багажа. Контейнер доставили на осмотровую площадку и приступили к выгрузке ящиков. Крылов дал команду ввести в зал собаку, уже изрядно нанюхавшуюся аэрозольным запахом. Так как Шенецки заранее сообщил, что в данном контейнере помечен только ящик, к которому не подходили охранники коллекции, то собака просто рвалась именно к этому ящику. Ящик вскрыли, и при представителях ФСБ, МВД, Таможенного Комитета, господина Шенецкого из Интерпола, всё-таки появившегося в аэропорту, и начальника охраны коллекции обнаружили плотно уложенные пачки сто долларовых банкнот. Всё снималось на плёнку и фиксировалось специально обученными людьми. Полковник Омельченко и незнакомый Крылову человек из ФСБ дали команду на задержание всех трёх клиентов. Крылов попросил задержать и таможенника, с которым Виктор Степанович имел контакт. Деньги уложили в столбики по десять пачек каждый столбик. Таких столбиков насчитали сто пятьдесят, что соответствовало пятнадцати миллионам долларов. Крылов сообщил присутствующим, что в ранее прошедшем проверку контейнере находится такая же сумма. Контейнер еще не вскрыт и сейчас доставляется сюда для повторной таможенной проверки. Так как охранник является гражданином Бельгии, то необходимо пригласить Консула Посольства Бельгии в России и провести в его присутствии допрос задержанного. Помощник охранника, выехавший с первым контейнером, по всей вероятности, не осведомлен о контрабанде денег. Задержанный охранник потребовал пригласить Консула Посольства Бельгии в России, и Алексей спокойным тоном поставил задержанного в известность, что российскими властями это уже сделано. Он начал говорить по-французски, что ничего не знает, никакого отношения к деньгам не имеет. Крылов спокойно ответил охраннику на французском языке, что у них имеются видеозаписи его разговоров с Бурцевым и Киперштейном, а также с женщиной. Если он плохо понимает на французском языке, то я могу повторить на английском или немецком языках. Судя по вашему акценту, ваш родной язык немецкий. По рации из штаба сообщили, что все клиенты задержаны и содержатся в разных помещениях. Омельченко сообщил, что в Аэропорт прибыл Первый Заместитель Генерального Прокурора России. Крылов попросил связаться с Гречишиным и разрешить ему самостоятельно провести арест районного Прокурора. У него уже имеется санкция на арест за подписью Прокурора Москвы. За неимением времени, присутствующие попросили пригласить представителей Центробанка России с необходимой аппаратурой для детального подсчёта и проверки денег на подлинность. Охранника экспозиции попросили подписать документ о количестве пачек сто долларовых банкнот и проверке любой пачки на соответствие количеству, а также произвести общий осмотр пачек. Так как ему предстоит находиться в помещении ещё не менее четырёх часов, Крылов попросил сдать устройства связи, имеющиеся у него. Охранник вынул из кармана телефон сотовой связи, что для присутствующих было ещё в новинку. Крылов предупредил охранника о недопустимости осуществления попыток передачи любой информации посторонним лицам. Также Алексей сообщил, что согласно законодательству России, он, может быть подвергнут судебному преследованию.
– Сроки заключения в России за данное нарушение очень значительны, поэтому советую вам вести себя корректно и уважительно к задержавшим вас сотрудникам спецслужб России.
Стоявшие рядом с Алексеем важные чиновники из ФСБ, таможни и милиции сразу же получали перевод от стоявших рядом переводчиков. Алексей извинился и попросил у полковника Омельченко разрешение на свидание с Бурцевым и Киперштейном, а также не грех и повидаться с вашим коллегой, сказал он, обращаясь к представителям ФСБ.
Алексей ушёл в помещение, где в разных комнатах под охраной милиции находились задержанные. Он спросил у стоявшего рядом со входом офицера милиции, где женщина, и ему указали пальцем на дверь. Алексей открыл дверь и увидел генерала Калинина уже без парика, мирно беседующего с офицером ФСБ. Офицер вначале как-то начальственно посмотрел на Крылова, а потом поздоровался и спросил, не желает ли он поговорить с господином генералом наедине. Алексей сказал, нет, и по рации вызвал к Калинину следователя генеральной Прокуратуры. Генерал Калинин сказал, что говорить будет только в присутствии его вышестоящего начальника. Алексей напомнил Калинину об их встрече у Николая Николаевича.
– Вот видите, господин Калинин, я же обещал вам разобраться во всём.
Генерал усмехнулся и сказал, что это операция ФСБ повышенной секретности.
– Странно, – произнёс Крылов, а о ней не знают ни Директор ФСБ России, ни его заместитель, ваш непосредственный шеф, ни Управление контрразведки, ни Управление внутренней безопасности ФСБ. Странная операция. К слову, у нас есть всё на плёнке и звуковая запись всех ваших контактов в аэропорту.
Алексей по рации пригласил Леушева на минутку в кабинет, где находился генерал Калинин. Леушев вошёл и в присутствии офицера – охранника ФСБ, вынул из куртки генерала булавку. Калинин весь побледнел и сразу как-то осунулся.
– Если пожелаете посмотреть кино, то я могу вызвать и кинооператора, – продолжил Крылов. У меня, Виктор Степанович, к вам всего лишь один вопрос, зачем вы поручили провести покушение на молодого следователя прокуратуры. Разве он вёл себя не по-человечески, не по-людски?
Калинин молчал, уже понимая, что его шеф откажется от него, как пить дать.
Алексей предупредил офицера ФСБ о недопустимости контактов с задержанным генералом.
– Он организовал покушение на жизнь порядочного офицера юстиции и, как видите, даже не сожалеет об этом, – сказал Алексей с ненавистью в голосе.
Крылов вышел из комнаты и направился в помещение, где находился Кипер. Киперштейн сидел на стуле в состоянии полной прострации. Крылов поставил его в известность, что в случае отказа в помощи следствию, он будет помещён в одну камеру с задержанными Братьями Угольниковыми. Следствие по вашему делу, я надеюсь, поручат следователю Гречишину, на которого вы организовали покушение. Алексей вышел из комнаты и пошёл в помещение штаба операции.
Когда Крылов вошёл в помещение, то генерал Седин встал со стула и попросил всех поприветствовать майора Крылова Алексея Алексеевича, извините, с четырёх часов вечера сегодняшнего дня, в соответствии с приказом Министра МВД России, уже подполковника милиции, кандидата юридических наук.
– Горжусь, что именно в нашем Главке работает самый молодой майор, а теперь уже и подполковник МВД России. Алексей Алексеевич начал эту операцию, подключил к ней Интерпол и не дал возможности некоторым людям из разных структур Власти нанести России ущерб на сотни миллионов долларов. Не скрою, мы все волновались при проведении этого расследования. Всем известно о нападении на следователя прокуратуры майора юстиции Гречишина Олега Викторовича и нанесении ему телесных повреждений.
В этот момент заместитель Генерального Прокурора поправил генерала Седина.
– Простите, Константин Иванович, не майор, а уже подполковник Гречишин. Извините, что прервал вас.
– Скажу честно, – продолжил генерал Седин, ваше уточнение мне в радость, так как Олег Викторович Гречишин, грамотный следователь прокуратуры. Его роль в известной всем вам операции оборотни в погонах не менее значима. Именно сотрудничество милиции с прокуратурой и ФСБ позволило нам добиться успехов. Подполковник ФСБ Жуков Александр Александрович сделал много для наших успехов. Невозможно перечислить всех участников операции, это и молодые офицеры и не очень молодые, к которым я не постесняюсь причислить и полковника Омельченко, и генерала юстиции прокурора города Москвы, и начальника Управления внутренней безопасности ФСБ России. Я не буду вам перечислять всех участников операции, но об одном скажу обязательно – это эксперт Интерпола, по нашим меркам генерал полиции, но по зарплате, в отличие от нас, он, наверное, маршал. Давайте стоя поприветствуем его – наш коллега Дан Шенецки. Его роль в операции всем широко известна. Мне даже жаль, что операция окончилась, и спецтехнику придётся возвращать Интерполу. Все поднялись и поприветствовали аплодисментами Дана Шенецки. И снова в штабе открылась дверь, вошёл хорошо известный всем заместитель Главы администрации Президента, курирующий силовой блок. Он поздравил всех с большим успехом и сообщил о решении Президента об отстранении от работы в органах некоторых высокопоставленных чиновников. Передаю Вам поздравления Президента и пожелания здоровья и долгих лет жизни на благо России.
Прибывшие в аэропорт сотрудники прокуратуры приступили к своим обязанностям. Офицеры из группы майора Зубкова, а также и он сам, услышали от Крылова обещание сегодня получить деньги за успешно проведенную, но ещё не оконченную операцию.
Дан Шенецки и подполковник Крылов отошли в сторону от всех и Дан передал Алексею пакет с деньгами. Алексей расписался за тридцать тысяч долларов и поблагодарил господина Шенецки.
Алексей сказал полковнику Омельченко, что будет рад, если начальство организует большой обед в честь завершения операции. Теперь уже Алексей отошёл с полковником в сторону от всех и передал ему три тысячи долларов от господина Шенецки. Это за работу в течение трёх месяцев его и полковника Ткачёва. Вышло быстрее, ну, и, Слава Богу. Алексей сел в автомобиль со Стрельником, а свою машину оставил Леушеву. В машине Алексей выдал Стрельнику четыре тысячи долларов.
– Я считаю, что мы проработали по три месяца и тебе положено ещё четыре тысячи долларов, если ты не возражаешь. Я уже отдал три шефам, Омельченко и Ткачёву, четыре тысячи восемьсот долларов положено группе Зубкова. В итоге, с учётом того, что я уже раздал авансом 7900 и сегодня отдам 15800, общая сумма выплат составит 23700. У меня ушло около полутора тысяч на разные траты по операции. То есть мы израсходовали на всё 25200. У нас осталось 14800. Я предлагаю восемьсот долларов дать на большой банкет, а четырнадцать тысяч оставить в резерве. Я сообщу тебе через пару месяцев, на что их можно потратить, если ты согласишься. Стрельник сказал Крылову, что он ему полностью доверяет и даже эти шесть, правда, две он уже потратил, значит четыре, он готов вложить, куда Алексей скажет. Алексей сказал, что он хочет на свои шесть, которые у него уже есть, сделать переоборудование квартиры после отъезда Анны Львовны с детьми. Алексей подъехал к своему дому, вышел из машины, зашёл в дом и быстро вернулся. Он дал Сергею ещё восемьсот на организацию банкета и 4800 передать для группы Зубкова. Алексей попросил у Сергея прощения, но он сегодня не поедет на работу.
– Если говорить честно, то я устал от всех этих просчётов вариантов и от общения со всякой мразью. Мне обидно, так как мы не смогли, как всегда, довести всё до конца. – Ты же понял, что люди из Администрации Президента всё равно прихватизируют этот химический комбинат. Мы просто им очистили дорогу. А чтобы мы молчали и не дёргались, нам дали звания, могут и дадут повышения. Но всё это не их, а Государства. Свои же бабки, как говорил районный Прокурор Олегу, они и доллара не дадут. Наш генерал доволен, он усилится в администрации Президента, ещё больше сблизится с Министром. Саша Жуков тоже ни фига не получит. Правда, выгонят или уже выгнали заместителя Директора ФСБ России, врага его шефа. Ну, станет другой, и всё равно разгонят его отдел. Он начальству мешает заниматься личными делами. И Прокуроры верхние тоже свои дела порешают. Ну, дали они Олегу подполковника, ну и что. Разве от себя оторвали, нет, не от себя.
Стрельник сказал, что и он всё это видит, но он не гений сыска, в отличие от Крылова. У него есть дети и их надо кормить. Ему бы дослужиться до полковника и в отставку, а то совсем семье не уделяю внимание.
– Это же плохо, да, Лёша?
На этой грустной ноте они и расстались.
Подполковник Стрельник прибыл в райотдел и дождался приезда на работу полковника Омельченко. Фёдор Иванович прибыл на работу к концу рабочего дня. Сказать, что он был в хорошем настроении, это не сказать ничего. Он был возбуждён и счастлив, его сотрудники вместе с ним вернули странам Запада тридцать миллионов долларов. Впервые полковник имел возможность общаться с такими чиновниками, как Первый Заместитель Генерального Прокурора России, заместитель Директора ФСБ России, Начальник Таможенного Комитета России и другими. Фактически, именно он и был тем лицом, работа подчинённых которого позволила помешать нанесению громадного ущерба России. Более того, благодаря успешной работе его коллег, Россия смогла вернуть Западным странам громадную сумму денег. Лично Министр его поздравил, и Константин Иванович сообщил о предполагаемой Государственной награде за успешно проведенную операцию. Омельченко зашёл в свой кабинет и попросил помощника пригласить к нему Ткачёва, Стрельника, Крылова, Зубкова и Леушева со Ставиным. Через десять минут все, кроме Крылова, прибыли к нему. Омельченко спросил, где подполковник Крылов. Сергей сообщил Фёдору Ивановичу, что Алексей плохо себя почувствовал и остался дома. Он просил извиниться перед вами. Омельченко набрал домашний телефон Крылова и услышал голос Анны Львовны. Фёдор Иванович спросил о самочувствии Алексея и получил неутешительный ответ. Анна Львовна уже дозвонилась на кафедру Светлане и сказала ей о болезни Лёши.
– Я думаю, – произнесла Анна Львовна, что надо к нему пригласить опытного невропатолога. – Он сегодня утром, впервые за многие годы, не делал свою зарядку и пробежку. Алексей никогда не позволял себе расслабляться. Сейчас он спит, а это для него просто нонсенс. Лёша, и днём спать!
Омельченко быстро переговорил с коллегами и сообщил о болезни Крылова, позвонил в поликлинику МВД. Он попросил главного врача организовать выезд к больному опытного невропатолога. Анатолий Леушев сказал, что готов поехать за врачом, у него машина Крылова, и он готов выехать прямо сейчас. Фёдор Иванович поручил Леушеву поехать в поликлинику за врачом и отвезти его к Алексею Алексеевичу. Сам он подъедет к Крылову вместе с полковником Ткачёвым, который должен появиться с минуты на минуту. В шесть вечера Леушев привёз пожилого доктора домой к Крылову. Около подъезда стояла Волга Омельченко и Москвич Стрельника. Когда Леушев и доктор поднялись лифтом в квартиру Алексея, то увидели открытую дверь у соседей. Там громко разговаривали Анна Львовна и два полковника. Леушев открыл не замкнутую дверь квартиры Алексея и вошёл в дом с доктором. Светлана поздоровалась с ними и помогла снять верхнюю одежду. Доктор вошёл в комнату, где лежал Лёша. Доктор не менее полу часа осматривал Лёшу и успокоил Светлану.
– У него просто громадное нервное переутомление. Ему надо заниматься спортом и меньше загружать голову. Такое впечатление, что он не умеет отдыхать. Я не знаю, чем он занимается. Точнее, я знаю, что он заместитель начальника уголовного розыска района, но это же не научная работа или высокоточные измерения магнитных полей, или другая чушь. Три дня полного отдыха и никаких эмоций. Ему же всего 28 лет, он мальчишка по возрасту. В каком он звании? – спросил доктор, записывая в свою тетрадочку фамилию и другие данные Алексея.
Светлана сказала, что майор, но Леушев её поправил, уже подполковник.
Доктор странно посмотрел на Алексея. Да он и для майора слишком молод, а вы говорите подполковник, неуверенно произнёс доктор.
В этот момент в комнату зашёл Омельченко, которого доктор знал, как начальника Северского райотдела милиции. Врач обратился к полковнику с вопросом о звании Крылова, так как он не мог поверить словам Леушева.
Фёдор Иванович спокойно ответил, – подполковник Крылов, заместитель начальника УГРО Северского районного отдела внутренних дел.
Доктор записал и тихим голосом спросил у Омельченко, какие функциональные обязанности у Крылова.
Омельченко задумался, а потом твёрдо ответил, – мозговой центр Северского райотдела милиции и Главка. А проще, гений сыска, если есть такое определение.
Врач ещё долго беседовал с женой Лёши, с его коллегами. Фёдор Иванович отвёз доктора в поликлинику, поблагодарил его и попросил найти время для посещения Алексея в следующие дни недели. Стрельник сказал Свете, что пусть она не стесняется и звонит ему по любой мелочи.
– Эта суббота была очень трудной для Алексея, он вернул некоторым государствам Европы тридцать миллионов долларов. И всем нам он заработал такое количество денег, что мы и за год не получаем от нашей Родины. Дан Шенецки говорил, что он ещё остался нашим должником, а мы счастливы и той сумме, что он нам выделил. Дай Бог Лёше быстрее выздороветь, а мы готовы выполнять любые его задания.
Светлана для себя поняла, что Сергей беспрекословно признаёт ведущую роль Алексея в сложных расследованиях. И, что интересно, это нисколько не ущемляет его самолюбия. Наоборот, он счастлив, работать вместе с Крыловым. Омельченко с такой гордостью сообщил о звании Крылова, как будто это внеочередное звание его сына.
– Да, – подумала Светлана, – если бы такие люди были руководителями страны, то и народ бы не нищенствовал.
Светлана сама была удивлена известием о присвоении звания подполковника милиции Алексею, но Толя Леушев сказал ей, что только в 16-00 Министр подписал это представление, которое сам же и составил. Светлана позвонила отцу и рассказала о нервном расстройстве, наступившем у Алексея после окончания субботней работы и о новом милицейском звании Алексея.
– Есть надежда, что он полежит неделю дома, и она сможет видеть его целый день.
Светлана для себя решила взять недельный отпуск на работе. А, может быть, это только ускорит оформление её диссертации. После её звонка отцу, Светлана присела рядом с Алексеем на диване. Она впервые почувствовала себя женой необычайно талантливого, или даже гениального человека, как утверждают его коллеги.
В семь часов вечера к молодожёнам приехали родители. Алексей лежал молча на диване и ощущал себя ребёнком, рядом с которым мама и папа. Он вспомнил, как в детстве болел корью, и мама не пошла на работу, а папа каждые два часа появлялся в его комнате с обязательным подарком. Для него те дни были одним из счастливейших воспоминаний детства. Анна Владимировна с согласия Светы и Алёши осталась ночевать у них дома. Арсений Евгеньевич привёз какие-то импортные таблетки, и Лёша начал их принимать. В девять часов вечера к ним позвонил генерал Седин. Он звонил с работы и попросил прощения за поздний звонок. Так как телефонную трубку взял Арсений Евгеньевич, то разговор был долгим. Арсений Евгеньевич сказал Константину Ивановичу, что он не знал о проблемах Алексея, связанных с решением серьёзнейшей задачи. Генерал Седин сообщил, что сегодня он ночевать будет на работе. Дело, которое расследовал Алексей, уже привело к увольнению генералов ФСБ и прокуратуры. Увольнение, это я говорю мягко. Кое-кто даёт показания в изоляторах ФСБ, МВД и Генеральной Прокуратуры. Президент принял решение арестовать коррупционеров и начать в прессе компанию по гласности. На носу выборы, а Западная пресса уже в сообщениях своих вечерних газет пишет об операции в Аэропорту Шереметьево. Завтра, наверняка, по Свободе сообщат подробности. Уровень операции настолько высок, что в отставку подал Министр Химической промышленности России, заместитель Главы администрации Президента. Лично мне известно от моих подчинённых и о других, полностью скомпрометировавших себя руководителях. Я говорю так смело по телефону, потому, что у меня стоит в телефонном аппарате дешифратор, а у Алексея его также установили ещё три дня тому назад.
– Да, Арсений Евгеньевич, Вы можете меня поздравить с назначением на должность Заместителя Министра Внутренних Дел России. Президент уже подписал это назначение. Министр подписал назначение Коржа Глеба Алексеевича начальником Главка. Заместителем Глеба Алексеевича Министр предложил назначить подполковника Крылова. Если Алексей Алексеевич не согласится, то я, может быть, назначу полковника Ткачёва Александра Николаевича. Омельченко, к сожалению, в возрасте и его кандидатуру администрация Президента не утвердит. Кандидатуру Алексея Алексеевича они поддержат с удовольствием. И я их понимаю, это единственный способ исключить его из активной работы, многим его расследования хуже рентгеновского облучения.
Арсений Евгеньевич рассказал Константину Ивановичу о самочувствии Алексея и о принимаемых мерах. Константин Иванович сказал, что он в курсе дела, так как говорил с врачом – невропатологом, осматривавшим Алексея Алексеевича Крылова. Когда я сообщил Министру о болезни Крылова, то он пообещал завтра прислать из Кремлёвки какого-то Академика. Дело в том, что Глава администрации Президента запросил личное дело Крылова со всех служб.
– Я не сомневаюсь, он пригласит Крылова для дружеской беседы. Мне об этом сообщил его заместитель, курирующий нас. Вот такие у нас дела.
Арсений Евгеньевич спросил у Константина Ивановича хотя бы инициалы задержанных чиновников из ФСБ. Генерал назвал В.Б. и В.С.. Когда Арсений Евгеньевич услышал инициалы В.Б., то его охватил страх за Лёшу. Генерал Седин успокоил его, сказав, что В.С. Лёша предупреждал о последствиях его действий ещё в понедельник. Но В.С. не внял Лёшиному совету. В.Б. не имел прямых контактов с Алексеем, возможно, и не знал о его существовании. Он человек очень умный и прогнозирующий. Если бы он пообщался с Алексеем дней двадцать тому назад, то этих событий могло и не быть. Тридцать миллионов долларов слишком большая сумма, чтобы потерять разум. Седин сказал, что завтра он и Корж постараются вырваться к Алексею и Светлане в гости. Правда, он своими расследованиями заставляет их работать сутками. На этом они и закончили разговор.
Рассоха понял, что для генералов Седина и Коржа Крылов становится фигурой большого масштаба. Если честно, то и для него общение с администрацией Президента – это знаменательное событие. Крылов, а Арсений Евгеньевич в этом не сомневается, будет беседовать с ними без подобострастия и заискивания. И на работу к ним он не пойдёт, Алексей не любит бывших комсомольских функционеров, а там других и нет.
Арсений Евгеньевич рассказал Свете о беседе с генералом Сединым и попросил разрешение переночевать у них. Мне очень волнительно ночевать дома одному. Света расцеловала отца и поблагодарила за такое решение. Рассоха предупредил дежурного по своей Администрации о своём местонахождении. Также он позвонил охраннику подъезда и дал ему телефон, по которому его можно найти. Светлана и родители ещё долго сидели на кухне и говорили о жизни. Анна Владимировна слушала рассуждения и мысли мужа, а потом сказала, что всю жизнь считала себя самым счастливым человеком. Теперь же, она считает, что она счастливый человек, но их дочь не менее, а более счастливый человек. Светочкино счастье в том, что её муж не имеет желания быть большим начальником. Ему должность не приносит морального удовлетворения. А это тоже счастье, не быть рабом положения. Его ценности – настоящие ценности жизни. И Светочку он любит по настоящему, открыто. Для меня и папы это самое главное в этой жизни. В полночь Светлана разбудила Лёшу и заставила снова принять таблетки.
В воскресенье к Алексею привозили профессора из Кремлёвки. Его диагноз полностью совпал с предыдущим медицинским заключением. На работу разрешили выйти не ранее, чем через три дня. Профессор сказал, что когда Крылов полностью выздоровеет, то он будет рад с ним хорошо познакомиться. Ему о нём рассказывал сам Министр. Он вынужден верить Министру, но не может, так как не может быть такого. Он сказал эту фразу и сам рассмеялся. Он поинтересовался работой Светланы. Сказал ей, что у него дома много книг на испанском языке, так как его мама испанка по национальности. Он все домашние книги читал и не один раз, надо давать и другим почитать. Света заранее поблагодарила и тепло попрощалась.
В понедельник Алексей уже делал утреннюю зарядку, а во вторник к нему явились Олег и Сергей. Они подробно рассказали Крылову о результатах допросов В.С. Калинина и Николая Николаевича. Олег рассказал, какую помощь ему оказали Братья Угольниковы. Во время одного из допросов Аркаша предложил завести его в кабинет следователя, как бы для допроса. Так и сделали. Киперштейн увидел его и начал давать показания на всех и вся. С Бурцевым повторили то же самое. Эффект оказался ошеломляющим. Бурцев согласился указать место хранения семнадцати миллионов долларов. Олег нашёл способ сообщить В.С. Калинину о двойной игре Николая Николаевича. Алексей не посчитал этот шаг верным, так как теперь дни жизни Калинина надо отсчитывать от десяти до одного. А для самого Олега этот шаг тоже опасен. Надо найти путь к И.В. Соломину и дать ему понять, что на него и на вице-премьера нет никаких показаний. Алексей попросил друзей сообщить Дану Шенецки о семнадцати миллионах, но сказать, что фактов доставки их из Европы у них нет.
– Да, – спросил Алексей у Гречишина, – тебе Угольниковы отдали одну тысячу долларов?
– Да, отдали, – ответил Олег.
– Ну, это хорошо, – продолжал Алексей. Я сейчас передам тебе четыре тысячи долларов от Дана Шенецки. Разве Сергей тебе не говорил об этом?
– Нет, не говорил. А за что он заплатил? – спросил Олег.
– Как за что! За возврат их казне тридцати миллионов долларов. Ты считаешь сумму возвращённых странам Запада денег маленькой? Один процент от этих денег триста тысяч долларов, а одна сотая процента всего лишь три тысячи долларов. Так что для них эти деньги, как капля в море.
Олег предложил поделиться со всеми ребятами, но Стрельник сказал, что Шенецки никого не обидел, все вознаграждены. Олег попросил передать Шенецки слова благодарности и согласие работать по его поручению за сумму в десять раз меньшую. Друзья попрощались с Крыловым, и вышли из дома.
После обеда к Крылову заехал полковник Омельченко. Он передал неприятные новости. Генерал Калинин скончался в камере от сердечного приступа. Так утверждают судмедэксперты ФСБ. В.Б. уволен с работы и лишён генеральского звания. У Олега Гречишина тоже небольшое ЧП. Бурцев пытался покончить самоубийством “с помощью” коллег по камере, но охранник, к счастью, случайно, именно в этот момент заглядывал в окошко камеры. После этого случая Бурцева перевели в одиночную камеру. Олег Викторович в присутствии двух свидетелей снял с него очередные показания, записал его признание на кассету. Киперштейн также признался в совместной работе с Калининым по различным бизнесовым проблемам. Киперштейн понимает, что Профессор достанет его и на Зоне. Особенно он боится Братьев Угольниковых. Ему в камере один зек уже сказал, что Братья им недовольны. Кип и Бур переживают, что не доживут до суда. Николай Николаевич, бывший Прокурор Центрального Округа, также дал чистосердечные признания. Он ссылался на запугивание Калининым и гарантии ФСБ. В четверг Крылов вышел на работу. В райотделе царило весёлое оживление. Крылова все встречали, как героя. Каждый сотрудник райотдела при встрече с Алексеем приветствовал его, обращаясь только по званию. Из райотделов других районов города звонили коллеги и также поздравляли Крылова. Начальство из Главка стало заезжать в райотдел и собирать необходимые материалы для внедрения опыта работы в других подразделениях. Слухи о переходе полковника Омельченко в Главк заместителем генерала Коржа усиленно распространялись по всем райотделам Москвы. Сам Фёдор Иванович знал, что его кандидатуру Константин Иванович не сможет утвердить у Министра из-за предпенсионного возраста полковника. Если говорить честно, то Фёдор Иванович и сам не хотел уходить из райотдела. На новогодние праздники его семья наметила свадьбу дочери Елены с Анатолием Леушевым. Старший лейтенант нравился полковнику своим характером и сообразительностью. Вначале свадьбу хотели назначить на ноябрьские праздники, но дело грязные деньги изменило все планы. Теперь же, когда дело успешно завершено, полковник снова решил подождать. Он пригласил Леушева в кабинет и объяснил ему причину задержки. Фёдор Иванович сказал Анатолию, что он обратился к начальнику Главка с представлением на присвоение внеочередных званий капитана Леушеву и Ставину за активное участие в операции грязные деньги. Глеб Алексеевич сказал, что он не возражает, но желательно получить поддержку предложения у Стрельника и Крылова. Особенно поддержка Крылова может стать решающей, если сам Алексей обратится к Коржу и порекомендует Леушева и Ставина к награде за смелость и тому подобное. Мне же надо подписывать бумаги на присвоение внеочередного звания у генерала Седина, а у него в аппарате много завистников, протирающих штаны в мягких креслах. Омельченко сказал Анатолию, что просить за него легче, пока он ещё не зять, а просто подчинённый.
В четверг днём Омельченко пригласил подполковника Крылова к себе в кабинет и обсудил с ним дальнейшие планы по работе. Он сообщил Алексею о возможном переходе полковника Ткачёва в Главк заместителем генерала Коржа. Он спросил мнение Алексея на предложение перейти к нему на должность заместителя. Крылов поблагодарил Фёдора Ивановича, но посоветовал кандидатуру Сергея Сергеевича Стрельника. Для вас это лучшее решение, так как он молод, заинтересован в служебном росте.
– Да, Фёдор Иванович, я также хотел обратиться к вам с личной просьбой. Уже почти четыре года я работаю с Толей Леушевым и Игорем Ставиным. Они честные, исполнительные и творческие сотрудники. Подполковник Стрельник и я подготовили на ваше имя письмо с просьбой рассмотреть вопрос о присвоении им званий капитанов милиции. Ей Богу, они заслуживают этого. Если необходима помощь в общении с генералом Коржом или генералом Сединым по этому вопросу, то я готов позвонить или в личной беседе подтвердить свою точку зрения. Скажу откровенно, мне было легко и приятно работать с Анатолием в паре в некоторых известных вам операциях. Надеюсь, вы не возражаете, сказал Крылов, и положил на стол Омельченко письмо-рекомендацию.
Фёдор Иванович был человеком без хитростей, и честно признался Алексею, что сам собирался обратиться к нему с этой просьбой. Крылов рассмеялся и сказал, что лично он заинтересованное лицо, он ведь обещал Толе быть у него свидетелем в ЗАГСе. И для Леночки это будет приятным подарком. Омельченко встал с кресла и подошёл к Алексею. Полковник посмотрел внимательно на Крылова и сказал, что последнее время его стала тяготить работа. Он уже год, как подумывает о выходе в отставку.
– Я же вижу, что и ты мучаешься. Любому молодому офицеру получить в 28 лет подполковника считалось бы счастьем, а у тебя никакой радости в глазах. Что тебя мучает, Алексей? Ладно, можешь не отвечать. Возможно, ты благодаря своему уму пришёл в двадцать восемь лет к тем же выводам, что и я в пятьдесят с гаком. Мне почти пятьдесят пять, а я только сейчас стал глубже и осмысленнее понимать происходящие в обществе процессы. За письмо-рекомендацию спасибо. Думаю, что ты это сделал не только из уважения ко мне. Анатолий имеет моральное получить капитанское звание. Я был на сто процентов уверен в ситуации в пивном баре, но всё равно волновался и подсматривал в окно за происходящим. Мне, как и любому отцу, хочется помочь своей дочери стать счастливой.
– Фёдор Иванович, вы не вполне правы относительно вашего будущего зятя. Толя очень разумный и порядочный парень. Я, не задумываясь, взял бы его и Стрельника на любое дело компаньонами. Я им доверяю, а это главное в нашей работе.
– Послушай, Алексей, неужели ты собираешься уйти из милиции и перейти на работу частного детектива? Или Шенецкий уговорил тебя перейти к нему на работу? Я то понимаю, что ни один из известных мне оперативников нашей системы не раскрутил бы дело по грязным деньгам. Ты поделился заработком со всеми коллегами. Я даже не уверен, что ты оставил себе достойную сумму. Мне Шенецкий сказал, что он согласен платить тебе не менее ста тысяч долларов в год, если ты перейдёшь в их контору.
– Крылов задумался и сказал Омельченко, – что он хочет делать только ту работу, которая греет его душу, не противоречит его взглядам на жизнь.
– У меня КПД на работе не более двадцати процентов. Я мог бы ежемесячно расследовать дела, подобные последней работе. Но мне Главк со временем не будет поручать таких дел, так как я плохо управляем, ко мне невозможно обратиться с некорректной просьбой. Я же вижу, что дела с не вполне порядочной ситуацией вы стараетесь мне и не показывать. Я, конечно же, благодарен вам за это, но и вам это не всегда удобно делать.
Так они говорили ещё минут двадцать, а потом Алексей вернулся в свой кабинет. Алексей позвонил Стрельнику и напросился к нему в гости. Стрельник сказал, что он не один, к нему только что подъехал Олег Гречишин. Мы тебе звонили, но телефон не отвечал. Алексей сразу же пошёл к друзьям, и они посидели за чашечкой крепкого кофе.
Олег рассказал друзьям о ходе следствия. Он и приехал к ним на работу, чтобы сообщить о семнадцати миллионах долларов, полученных бандитами от продажи золота. Откуда золото, он не знает. А где деньги хранятся, знает и уже думает о способе их изъятия. Алексей обрадовался, услышав сведения от Гречишина. Алексей подробно рассказал Олегу о беседе с Минцем Исааком Исааковичем. Он попросил Олега и Сергея не спрашивать его, чей это заказ на расследование. Но сказал, что в случае возникновения препятствий они могут обращаться к Заместителю Министра генерал лейтенанту Седину Константину Ивановичу.
– Я надеюсь на денежное вознаграждение в случае успешной операции. Сергей уже начал работать над этой задачей.
Крылов попросил Сергея рассказать Олегу о первом контакте с Ириной Фёдоровной Крючковой – Скакун, женой Крючкова Егора Тимофеевича, погибшего при невыясненных обстоятельствах. Друзья распределили между собой задания по началу расследования. Алексей попросил согласие коллег быть распределяющим, так как он имел контакт с Минцем и заказчиком расследования.
– Первое, что я сделаю сегодня вечером, это позвоню в Израиль к Исааку Исааковичу и спрошу его о подвижках в деле. Сергей сегодня же свяжется с Ириной Фёдоровной и начнёт более близкое с ней знакомство, в надежде выяснить что-нибудь полезное для расследования. Задача Олега на первом этапе, выяснить фамилию начальника последней колонии, где отбывал наказание Егор Тимофеевич, его сегодняшнее место работы, место проживания, если он ещё жив. Также надо получить список рабочей бригады, в которой Крючков работал на Зоне. Начальник колонии нам необходим для выяснения, чьё же распоряжение он выполнял при организации нападения на Крючкова. Я попрошу генерала Седина предоставить мне материалы суда над Егором Тимофеевичем. Меня и вас должны интересовать фамилии, чьи интересы пересекались с интересами Крючкова. Мы все вместе должны внимательно изучить судебные протоколы.
Сергей и Олег поддержали план Алексея, но отметили, что могут быть замешаны в деле и люди, чьи имена не проходят по бумагам. Крылов согласился с такой точкой зрения. Он попросил всех собраться вместе после недели работы по плану.
В конце рабочего дня Алексей позвонил генералу Седину и попросил адъютанта генерала поставить Константина Ивановича в известность о его звонке и желании быть принятым в удобное для генерала время. Алексей заехал после работы к Светлане на кафедру в Университет. Когда он появился на кафедре, то профессор Житков очень обрадовался и поздравил Алексея с присвоением ему звания подполковника милиции. Лёша поблагодарил Александра Александровича, но сказал, что это даже меньше по значению, чем хорошая публикация в уважаемом научном журнале. Житков не удивился скептическому отношению Крылова к присвоенному званию. Он недавно говорил с одним весомым чиновником из администрации Президента, его бывшем аспиранте, а ныне Советнике при Главе администрации. Советник, не зная о близком знакомстве профессора с Алексеем, рассказал Житкову о борьбе между администрацией и ФСБ. Советник отметил, что сегодняшняя их победа, это заслуга не их, а гениального молодого офицера милиции, который сам того не понимая, сделал за них всю чёрную работу. Офицер, конечно, гений, но они смогли привлечь его на свою сторону. Точнее, не привлечь, а дать возможность выполнить свою работу в полном объёме. Юноше ещё нет и тридцати, а он уже получил звание подполковника и счастлив, всё это рассказал Советник Главы Администрации Президента профессору Житкову.
Житков спросил у Крылова, почему он так скептически относится к повышению. Лёша улыбнулся и ответил, в народе говорят, что не гоже чужими руками жар загребать. Я знаю, что свою работу я выполнил честно, но на несчастье одних своё счастье не построишь. Некоторые чиновники с моей работы заработали дивиденды, но всему своё время. Житков понял бессмысленность рассказывать Крылову о разговоре с Советником. Алексей и сам всё понимает. Лёша забрал жену с работы, и они поехали домой. По дороге он рассказал ей о начале активной работы по делу, связанному с Исааком Минцем, проживающим в Израиле. Он рассказал ей, что подключил Сергея и Олега к этой работе. В эту субботу их пригласил господин Шенецки на приём по случаю приезда в Москву Генерального Директора Интерпола. Шенецкий очень просил прийти, так как его Генеральный хочет познакомиться с ним лично. Светлана с удовольствием согласилась пойти на встречу вместе с Алексеем. Дома они быстро разогрели приготовленный Анной Львовной ужин и съели всё до капельки. Светлана с ужасом подумала о будущих трудностях после отъезда Анны Львовны с детьми в Израиль. Алексей угадал, о чём она думает, и предложил договориться с одинокой подругой Анны Львовны стать их домохозяйкой. Я буду хорошо зарабатывать, и мы сможем достойно оплачивать её труд.
После ужина он позвонил на номер телефона, выданный ему генералом Сединым, и попросил соединить его с номером Исаака Минца в Израиле. Соединили быстро, и Алексей поприветствовал Минца. Исаак Исаакович обрадовался его звонку и сказал, что сам собирался звонить в Москву. Исаак дал несколько рекомендаций и посоветовал обратить внимание на персонал Зоны, отрядных, инженеров и врачей. По своему опыту он знает, что, и они в зоне решали свои проблемы. Алексей спросил у Исаака, знаком ли он с Профессором. Ответ был утвердительный. Тогда Алексей попросил разрешения обратиться к Профессору от его имени. Исаак разрешил и посоветовал напомнить ему сто двенадцатую Зону Сыктывкара, он должник Исаака и серьёзный должник. Исаак спросил у Алексея, имеет ли он отношение к проблеме Прокурора Центрального района Москвы. Алексей решил не скрывать ничего и прямо сказал Исааку, что именно он его и посадил, так как он сволочь по человеческим понятиям. Он подставил двух братьев Угольниковых, а номер не прошёл, я братьев не тронул, а его посадил и вижу, что шансов, остаться живым, у него практически нет. Исаак всё понял и без пояснений. Более того, он сказал, что всю жизнь мечтал найти Николая Николаевича. Он с ним познакомился, когда тот работал следователем. Минц поблагодарил Алексея, но Лёша не принял благодарность.
– Я это сделал из соображений порядочности и неотвратимости наказания. Причин вашего конфликта с ним я не знаю, поэтому и не принимаю Ваше спасибо.
Минц пообещал, если Б-Г даст, они когда-нибудь снова встретятся, то он расскажет ему много интересного про Николая Николаевича. Сразу после звонка в Израиль, Алексей позвонил домой Олегу и попросил его запросить данные не только начальника Колонии, но и всего персонала, включая бухгалтерию и врачей. Олег сообщил, что ещё не отправил запрос и завтра дополнит список. Светлана и Алексей надели тёплые спортивные брюки и свитера, и вышли погулять на улицу, точнее, во двор. Алексей снова начал делать небольшие пробежки вечерами и по утрам. После вечернего моциона Светлана почитала Алексею две главы из своей диссертации. Так как Алексей слушал эти главы, как минимум, в шестой раз, то если Светлана останавливалась при прочтении какого-либо слова, то Лёша по памяти продолжал. Светлана от души радовалась такому знанию её работы Алексеем. Иногда ей казалось, что Лёша внёс такое количество незначительных изменений, что впору сделать раздел ссылок на Крылова. Они ещё немного поработали и легли спать.
На следующее утро Алексей встретился с Сергеем и выслушал его отчёт. Алексей обратил внимание, что Ирина заинтересовала Стрельника не только как важный свидетель, но и как приятная молодая женщина. Стрельник говорил с нею много и подробно о жизни с Егором Тимофеевичем, о его контактах, о его воспоминаниях, но ничего полезного для себя он не извлёк. Алексей не согласился с мнением, что пользы от встречи нет.
– Ничего подобного, – сказал Лёша. Польза огромная, ты попробуешь написать мне сочинение на тему, какой человек Егор Тимофеевич. Узнав его характер, привычки взгляды на жизнь, я попробую спрогнозировать его стиль жизни на Зоне и вне Зоны, его отношения с окружающими.
Сергей понял и согласился с правильностью подхода Крылова к предстоящему расследованию. Он, видно, знаком с мнением Минца о Крючкове и хочет сделать сравнительный анализ.
После этого они поговорили о текущей работе и о поступающих сведениях по делу грязные деньги. Стрельник сообщил о важном звонке Гречишина и просьбе о немедленной встрече. Стрельник предложил прямо сейчас и поехать к Олегу в прокуратуру. Олег занимал новый кабинет. На двери кабинета висела табличка с фамилией и должностью Заместитель Прокурора. Так как нового районного Прокурора ещё не назначили, то Олег выполнял и его функции. Олег рассказал друзьям о беспокойстве Николая Николаевича, бывшего районного Прокурора, за свою жизнь.
– Он назвал мне фамилию Соломин И.В., как одного из тех, кто может дать команду на его уничтожение. Я попросил Николая Николаевича дать собственноручно написанные показания, а также записал всё сказанное им на диктофон. Вы знаете, о ком я говорю. Обращаться к Прокурору города бессмысленно, к заместителю Генерального Прокурора также нет толка. Конечно, Николай Николаевич негодяй и преступник, но и цели Игоря Валентиновича Соломина не имеют ничего общего с борьбой за справедливость. Я не знаю, что делать. Жду вашего совета.
Крылов задумался и сказал, что у него нет никаких идей. Стрельник, наоборот, предложил работать по методике врагов Николая Николаевича.
– Если у меня будет кассета с записью его признаний, подробный рассказ о попытках приватизировать химический комбинат людьми из администрации Президента, то я найду способ передать эту информацию в ФСБ. Как они поступят с ней, я могу только предполагать. Знаю одно, химический комбинат не купят ни те, ни другие. Пусть эти шакалы разбираются между собой. У меня есть типичная подслушка, применяемая комитетчиками. Надо её поместить в камеру, где находится Николай Николаевич.
Олег сказал, что такая кассета у него уже имеется, он готов отдать её Сергею. Сергей, со своей стороны, передал Олегу комитетовскую подслушку, прикреплённую им булавкой к рукаву своей куртки. Он показал Олегу, как её необходимо вводить в действие. Как только ты установишь подслушку в камере, я сразу же передам эту кассету или её копию в ФСБ. На следующий день к тебе нагрянут люди из охраны Президента, они начнут искать подслушку и найдут её в камере. Этим мы отведём от тебя все подозрения. Спасти жизнь Николая Николаевича почти не реально, но пытаться надо. По большому счёту, мы обязаны это делать.
Олег сообщил, что он готовит материалы на Киперштейна и Бурцева к передаче в суд. Киперштейн просил Гречишина материалы по семнадцати миллионам долларов не включать в обвинительное заключение, так как в этом случае его жизнь станет и ломаного гроша не стоить. Профессор и его команда достанут его даже в самой защищённой тюрьме, а деньги перевезут в другое место. Сегодня Профессор ещё не знает, что Киперштейну известно о местонахождении денег. Киперштейн сообщил, что человек, отвозивший деньги, погиб в автокатастрофе через два дня после перевозки. Киперштейн чисто случайно встретился с ним раньше и узнал о месте хранения денег. Дело в том, что этот человек и Кипер когда-то вместе проходили по одному делу, и Кипер его отмазал. Поэтому этот человек доверял ему во всём. Кипер знал, что именно перевозил в этом чемодане его старый подельник, поэтому понимал о непродолжительности жизни своего старого друга. Когда братва сообщила ему о смерти Заики, а такая у него была кличка, то у Кипера не было сомнений, чьих рук это дело. Алексей после последней информации выразил сомнение в правильности его идеи о встрече с Профессором. Если Профессор причастен к убийству Крючкова и к похищению золота, то своими действиями Крылов только насторожит Профессора, а деньги перевезут в другое место. Сергей предположил непричастность Профессора к хищению золота и к убийству Крючкова. С точки зрения братвы, такие действия носят название западло. Я сомневаюсь в таких действиях Профессора. Олег посоветовал не увлекаться теориями, а подождать информацию из Зоны. На этом друзья закончили встречу и выразили Олегу своё неудовлетворение отсутствием кофе и печенья для дорогих гостей. Олег извинился и объяснил это непривычностью использования секретаря в такой функции.
Сергей и Алексей на своей машине вернулись в райотдел милиции. По дороге они продолжали обсуждать проблему денег Егора Тимофеевича Крючкова. Алексей предложил попробовать задействовать на каком-то этапе операции Братьев Угольниковых. Олег сообщил им, что братья Саша и Аркаша дали согласие Киперштейну и Бурцеву на отказ от показаний об их роли в нападении на следователя Гречишина. Дело в том, что ни Кипер, ни Бур так и не узнали об исключении эпизода с нападением на Гречишина из всего дела. Милиция представила этот эпизод, как блестяще продуманную дезинформацию. Благодаря этому Братья выглядят не преступниками, а, наоборот, помощниками следствия. В отчёте есть сведения о добровольном подключении Братьев к операции и их гражданском поступке. Женщина Киперштейна обратилась к ним с просьбой не сдавать ни Кипа, ни Бура. За это они получат десять штук зеленью. Братья согласились и взяли аванс в пять штук. Олег согласился, вообще, не включать этот эпизод в материалы дела. Так он сказал и Киперштейну. Решение Гречишина стало известно дочке генерала Калинина. Она встретилась с Братьями, отблагодарила их и попросила свести её с Гречишиным. Она же понимает, что без контакта со следователем, Братья не смогли бы исключить такой весомый эпизод из дела. Саша и Аркаша рассказали об этом Олегу. Олег решил посоветоваться с Сергеем и Алексеем по этому вопросу. Алексей посоветовал не принимать сегодня никакого решения, а подождать дополнительную информацию. То, что у Братьев появились какие-то деньги, это хорошо. Они, имея такую сумму, не будут в это время влезать ни в какие бандитские разборки и дела. Всё-таки десять тысяч долларов и две, ранее полученные ими, вполне солидные деньги. Я думаю, что они понимают это и считают нашим подарком. Мы вправе просить от них помощь, соответствующую полученной сумме. А насчёт контактов с Гречишиным дочки В.С. Калинина, надо ждать. Ей, конечно, трудно потерять за короткое время отца и любимого человека. Каким бы не был подлецом генерал, но он её отец. Аналогично и с Киперштейном. С этими раздумьями они и разошлись по своим кабинетам.
В пятницу пришли сообщения из Управления исправительно – трудовых заведений России. Об этом друзьям сообщил по телефону Олег. Вечером, в ту же пятницу, спецпочтой Алексею доставили материалы суда над Е.Т. Крючковым. Алексей зашёл к Сергею Сергеевичу, попросил его встретиться с Олегом Викторовичем и совместно рассмотреть все полученные документы. Я, к сожалению, сказал Алексей, эти два дня буду занят проводами Анны Львовны и её детей в Израиль. В воскресенье они улетают в Тель-Авив. Я становлюсь дважды сиротой, вы даже не представляете, как много хорошего мне сделала эта семья. Покойный Дмитрий Иванович всегда надеялся на меня, как на защитника его детей и жены. А жизнь распорядилась по-иному. В понедельник утром или в воскресенье вечером я предлагаю встретиться для проведения мозговой атаки по нашему делу.
В воскресенье встреча друзей не состоялась, так как Светлана и Алексей поехали к родителям. Алексей не очень хотел из-за плохого настроения ехать в гости, но так как Арсений Евгеньевич и Анна Владимировна поехали в Аэропорт провожать Анну Львовну и её детей, он не мог им отказать. Когда они прибыли домой к родителям, то Арсений Евгеньевич открыл бутылочку Массандравского вина, хранимую им более сорока лет. Эту бутылку вина ему передали его родители, дедушка и бабушка Светочки. Он хочет выпить это вино сегодня. Мы знаем о Саше, Симе, Викторе и Анне Львовне только хорошее, поэтому давайте пожелаем им и там оставаться добрыми и порядочными людьми. Давайте просто выпьем за их здоровье.
Вечер с родителями прошёл по-семейному хорошо и дружно. Анна Владимировна попросила Лёшу рассказать подробно о прошедшей операции, за которую ему присвоили звание подполковника. Лёша подробно рассказал, но просил учесть, что следствие ещё продолжается. Правда, только по тем подозреваемым, кто ещё жив. Арсений Евгеньевич слышал по своим каналам о происшедшем, поэтому понимал, какую угрозу для многих сильных мира сего представляет команда Крылова. Особенно он опасен заказчикам этих разоблачений.
– Ты, Лёша, даже не представляешь, как я был бы счастлив твоей отставке. Я же вижу, что тебе и звание подполковника до лампочки, как любит говорить современная молодёжь. Я поддерживаю твоё решение покинуть милицию и стать частным детективом. Да и для многих чиновников это будет приятно услышать. Ты для них бомба замедленного действия.
– Папа, что случилось, ты стал думать по-другому, ты изменил своим взглядам на понятие карьеры? Ты же сам недавно говорил, что Лёша в тридцать три станет генералом, а я генеральшей.
– Да, говорил, но сегодня говорю иначе. Мне подходит живой подполковник, физически сильный, умственно крепкий, любящий тестя и тёщу. Мне не нужен генерал, и ему это не по нутру. Он выше нас во всех смыслах слова.
– Не беспокойтесь Арсений Евгеньевич, я, надеюсь, за месяц закончу дело по золоту и уйду в отставку. А вдруг мне ещё и полковника присвоят, – смеясь, высказал Алексей.
В одиннадцать вечера молодые поехали к себе домой. Светлана перед сном побродила по квартире Голиковых, ставшей для Лёши и Светы ценным подарком.
В понедельник утром Алексей и Сергей появились в кабинете у Омельченко. Полковник поблагодарил их за поддержку в присвоении капитанского звания Леушеву и Ставину.
Константин Иванович сказал, что даёт разрешение на присвоение внеочередного звания своей властью. Его могут обвинить коллеги из других райотделов в семейственности. На всякий случай, он согласовал этот шаг с Министром, сославшись на поддержку Крылова. Кстати, он просил передать тебе, что его задание по-прежнему на первом месте. Он прямо так и сказал мне:
– Прошу тебя, Фёдор Иванович, найдите мне клад Крючкова. Это не мне надо, это надо большому человеку из Кремля. Постарайтесь, и я всё сделаю для вас.
Седин меня много спрашивал о твоём, Алексей, настроении. Он попросил в пятницу быть в райотделе в парадной форме, тебе, Стрельнику и молодым капитанам. Министр обещал заехать к вам для вручения грамот от Главы администрации Президента за операцию грязные деньги.
– Я, – сказал Глава администрации, – лучше вручу им грамоты, чем они мне повестки.
Министр дал понять Седину, что команду Крылова начинают побаиваться. Вот такие дела, господа офицеры.
Стрельник сообщил о результатах расследования по операции золотые деньги, как они назвали этот поиск золота Крючкова. Стрельник доложил, что они пару часов поработают с полученными бумагами. В одиннадцать к ним подъедет Гречишин, и они закроются в кабинете Стрельника до тринадцати, если справятся. Омельченко поинтересовался, не нужна ли его помощь. Крылов ответил, что обязательно нужна, так как в деле намечаются действующие лица его и старше возраста.
– Как к ним подойти, чем их склонить к сотрудничеству – эта задача больше под силу полковнику, чем нам.
В одиннадцать часов утра в районное отделение Северского райотдела милиции города Москвы приехал исполняющий обязанности Прокурора Центрального Округа города подполковник юстиции Гречишин Олег Викторович. Дежурный проводил его сначала к начальнику райотдела полковнику Омельченко. Олег поприветствовал Фёдора Ивановича и выпил у него маленькую чашечку кофе. После этого полковник Омельченко сам проводил Олега к подполковнику Стрельнику. Когда Олег появился в кабинете Стрельника с полковником, то Сергей предупредил его, что своё кофе он выпил у полковника Омельченко, а на его кофе пусть и не рассчитывает. Фёдор Иванович выступил адвокатом у Олега, так как чашечка кофе у начальника райотдела нестандартная по размеру. Офицеры обменялись шутками и приступили к работе. И тут было о чём поразмыслить.
В ответе из УЗ/1575 сообщалось, что начальник колонии полковник Степашин П.П. вышел в отставку в 1992 году, в настоящее время проживает в городе Калинине по улице Коммунистической 5, квартира 12. Женат, жена Степашина Н.Г, имеет дочь 28 лет, не замужнюю и сына 26 лет, офицера внутренних войск МВД России. Такие же подробные сведения о заместителе начальника колонии, об инженерной службе и о сотрудниках медсанчасти. Друзья внимательно ознакомились с биографическими данными офицеров и вольнонаёмных. Крылов обратил внимание на специализацию врача. Указано, что он врач высшей категории, психиатр, вольнонаёмный. Олег заинтересовался заместителем Степашина. Он был переведен в Зону из Шатурской тюрьмы в Подмосковье, где тоже был заместителем начальника. Офицеры договорились о распределении между собой клиентов письма. У каждого из подопечных были дети, работающие в МВД России. Поэтому в случае отказа от содействия в расследовании, можно будет влиять через детей. С такой же тщательностью они рассмотрели материалы судебного заседания по делу Крючкова Е.Т.. В деле было замешано тринадцать человек. Вина семерых была доказана, и они были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. Трое обвиняемых, в том числе и Егор Тимофеевич, были приговорены к различным срокам заключения: 5, 8, и 12 лет заключения. Ещё трое обвиняемых скончались во время следствия. Судя по материалам дела, каждый из обвиняемых не имел прямой связи с другим обвиняемым, так что суду не удалось доказать групповой характер хищения. Это и понятно, что связи между обвиняемыми не было, так как каждый скрывал от другого не только свои успехи в добыче золота, но и места золотоносных жил. Следствие не смогло доказать факты неоднократного выезда Крючкова с прииска в Центральную Россию. В то время не было требований о предъявлении паспортов для осуществления авиаперелёта. По меркам сегодняшнего судопроизводства, Крючков не мог бы быть привлечён даже к административному наказанию. Наличие припрятанных 1400 килограмм золота не было доказано, но и не было полностью опровергнуто. Попытки суда привлечь к ответственности двух москвичей, покупавших золото у Крючкова, полностью не оправдались и были исключены из дела. Крючков отрицал какую-либо связь с подозреваемыми покупателями золота, как на этапе следствия, так и в зале суда. Алексей сказал, что необходимо найти тех двоих и поговорить с ними по душам. Нет сомнений, что они не замешаны в убийстве и воровстве золота Крючкова. Эти люди все годы заключения Крючкова оказывали поддержку ему и его матери до самой её смерти. Об этом мне вскользь говорил Минц. Ему говорил это Крючков, но уже после выхода из заключения, в Конаково. Более того, Минц сказал мне ещё в Израиле, что ему несколько сот тысяч долларов передали от имени Егора Тимофеевича его должники. Так что найти в России мы сможем только одного друга – должника Егора Тимофеевича и то, если он жив. Алексей обсудил с коллегами проблему подключения к делу на этапе поиска молодых капитанов и майора Зубкова.
– Я говорил вам и раньше, что в случае обнаружения золота или денег, полученных от продажи этого золота, Государство заберёт свою часть, а до сорока процентов вернёт семье Крючкова и нам, участникам поиска. Я предложил и Минцу деньги за помощь в поиске, но он от денег отказался.
– Я, – ответил мне Минц, – отдам и то, что у меня есть, если найдут этих шакалов. Я не хочу иметь дело с деньгами, пахнущими кровью.
Но искать надо. Полковник Омельченко не будет возражать, так как ему это дело поможет спокойно доработать до пенсии и, если захочет, и дальше послужить в нашей милиции. Предварительно Стрельник разделил обязанности следующим образом: Он – беседа со Степашиным, Олег – с его заместителем, проживающим в Шатуре, Крылов – с доктором. По судебным материалам поручим Зубкову разыскать тех двоих покупателей, фамилии в деле имеются и адреса тоже. За Стрельником по-прежнему контакт с Ириной Крючковой. Следующая встреча в понедельник 14 декабря, в 9-00 по московскому времени, кабинет номер 13, то есть у подполковника Стрельника С.С..
В понедельник 14 декабря, как и было намечено ранее, в кабинете у Сергея Сергеевича собрались Крылов, Зубков, Гречишин и, конечно же, Стрельник С.С. Первым доложил Сергей.
Он снова рассказал о беседе с Ириной, но она ничего нового не вспомнила. Правда, она рассказала Сергею, что Егор всегда говорил, что Абрам и Иван оказались людьми чести и слова, а Феликс есть Феликс. У него и имя подлеца, как по наследству получено. Фамилии названных лиц она не знает и не догадывается.
Сразу слово попросил майор Зубков. Он сказал, что ему хвастаться тоже нечем, но ………. Он нашёл скупщиков золота, которые проходили по делу, но Егор Тимофеевич их не сдал. Это господа Иван Абрамович Хирный, уроженец села Абрамовка Курской области, 1930 года рождения. Большой авторитет в среде специалистов по золоту. В 1990 году умер своей смертью от язвы, заработанной ещё во время работы на приисках. С 1958 года проживал в Москве, точнее, в Реутово, под Москвой. Считался одним из подпольных миллионеров. Кличка в мире скупщиков золота – Абрам. Его дети живут в Москве, официально являются владельцами шести ювелирных магазинов. Я встретился с его сыновьями, но они ничего сказать не могли, так как отец не подпускал их и близко к этому бизнесу. У детей высшее техническое образование. После смерти отца они сразу открыли ювелирные магазины. Второй покупатель – Мац Абрам Израильевич, 1932 года рождения. Родился в селе Иванкове Киевской области. С 1960 года проживал в Москве. До этого, с 1948 года жил в посёлке Южный на Колыме, по месту работы родителей. В 1950 году был призван в армию и попал служить в Подмосковье. После службы в Советской Армии, сначала остался жить в Кашире, а потом переселился в Москву. Как стал скупщиком золота, узнать не удалось, но авторитетом в этой среде пользовался огромным. Кличка среди коллег – Иван. То ли это связано с местом рождения, то ли в противовес его большому другу Абраму. В 1986 году уехал в Израиль с женой и двумя дочками. Ходили слухи, что Иван вывез три пуда золота в своём рояле, на котором играли его дочки, окончившие Московскую консерваторию. Зубков продолжил свой отчёт о проделанной работе одним интересным выводом. Всё обвинение Крючкова было построено на информации третьего скупщика золота. Им оказался Феликс Семёнович Рыбкин. Он то и сдал Егора Тимофеевича из-за его отказа подбросить и ему немного золота для продажи. Я уверен, что в материалах следствия можно найти эти показания. Феликс Семёнович был убит в 1977 году у себя на даче под Москвой. Что интересно, в материалах по расследованию этого убийства, есть письмо Рыбкина, где он просит в его смерти, если она когда-нибудь случится, винить Крючкова Е.Т.. Жена Рыбкина утверждала, что последние два года перед смертью, он не мог спокойно спать. Его наблюдал врач психиатр из районной поликлиники и не обнаружил отклонений в психике. Убийц Рыбкина не нашли, а семья считала, что это его судьба и не настаивала на продолжении следствия. Факты, собранные Зубковым, хорошо стыковались с воспоминаниями Ирины Крючковой. Но требовали анализа и проверки.
Подполковник Гречишин доложил о беседе с заместителем полковника Степашина по Зоне УЗ/1575. К счастью, его удалось найти в Москве, где он и проводит основное время в качестве любимого деда любимого внука. Со Степашиным у него были не плохие отношения. В своё время он не поладил с московским начальством и его в отместку отправили служить в тьму таракань. Он не спорил, дослужил недостающие до пенсии четыре года и вернулся домой в Шатуру. У него в городе было много друзей и не только в милиции, но и в уголовной среде. Он не крысятничал с зеками, не отбирал у них последнее, уважал их, как людей, временно нарушивших закон. О Степашине может сказать тоже только хорошее. Он у себя в лагере, если и поступил с кем-нибудь не порядочно, то только по указке из Москвы. Он мне как-то рассказывал, что один еврей спас его от подлого поступка. Я же вспомнил твой рассказ, Алексей, и спросил его в лоб – не Минц ли? И что ты думаешь, он сказал, правильно, Минц. Я спросил его о Крючкове, так он мне радостно сказал, что именно о Крючкове он и говорил.
– Я, – говорил он, – не знал толком, за что его посадили, но мужик он был правильный. На него в Москве у кого-то был большой зуб. Раз в месяц Москва запрашивала у Степашина о Егоре Тимофеевиче.
Как-то Степашин был в больнице, а я его замещал, то позвонили мне. Меня П.П. Степашин предупредил о возможном звонке. Я спросил у Степашина, как его зовут. Он коротко ответил, мразь подлая, хотя я его и в глаза никогда не видел.
– Вы так и не знаете его имя и фамилию? – поинтересовался я.
– Нет, не знаю, ответил он, но П.П. Степашин дал мне на время своей болезни его телефон, мол, если что случится с Егором Тимофеевичем Крючковым, то позвони этому типу. Телефон я запомнил на всю жизнь. Могу и сейчас назвать, хотя и прошло почти десять лет. 147-15-26. Вот так-то.
Я поблагодарил зама и спросил, как связаться со Степашиным. Он дал мне его домашний телефон в Калинине, но сказал, что говорить с ним бессмысленно.
– Уже год, как после инсульта, не приходит в себя. Да, – вспомнил заместитель Степашина, – у этого человека из Москвы, что всё время интересовался Егором Тимофеевичем, была странная дикция. Он букву В не мог произнести, говорил Ф. Это я запомнил.
Как вы уже догадались, господа офицеры, я попытался узнать по номеру телефона имя владельца. Сегодня этот номер отсутствует в сети. Я звонил, но там молчание. Я вспомнил о нашем знакомом студенте из Мало-Палашевского переулка. У него есть на АТС друг. Я, конечно, мог запросить официально, но решил, что бережёного Бог бережёт. И оказался прав. Этот номер был в отделе ЦК партии, курировавшем МВД СССР. И, как я узнал из секретного справочника телефонов ЦК партии, номер с 1970 по 1985 годы принадлежал заместителю заведующего отделом административных органов ЦК партии. Номер прямой связи. Я использовал свои связи и выяснил фамилию, имя и отчество клиента, нашёл людей лично знавших его, они подтвердили шепелявость. Это последствия Корейской войны, в которой он принимал участие. Вас, конечно, удивит, но Игорь Борисович Костин был хорошим боевым лётчиком, имел много правительственных наград. После ранения, был направлен в Академию ЦК КПСС на учёбу. По окончании Академии, работал в Орловском горкоме партии, потом в Орловском обкоме партии. В 1968 был переведен в Москву в отдел Административных органов. Отличался потрясающей исполнительностью и педантичностью. На удивление многим, никогда не надевал на пиджак свои боевые ордена. Жив и здоров, персональный пенсионер. Живёт на Калининском проспекте дом 16, квартира 64. Не знаю, как с ним говорить во время личной встречи, какую линию поведения избрать. Жду ваших советов и рекомендаций. Советую спросить у полковника Омельченко, как говорить с отставным чиновником такого уровня.
Алексей внимательно дослушал сообщение Олега и спросил у него, мог ли чиновник такого масштаба убить?
– Нет, не мог.
– Мог ли обратиться к кому-нибудь из МВД?
– Мог.
– Почему не обращался? Не хотел или получил команду не вводить лишних людей в курс дела?
Надо просить Фёдора Ивановича встретиться с ним и поговорить по душам. В случае чего, пригрозить прессой, у него наверняка есть дети, и он не захочет омрачать им их жизнь.
Последним из присутствующих докладывал Крылов. Он заметил, что с самого начала удивился работе врача-психиатра в Зоне.
– Я запросил его данные и получил вообще не понятный ответ. Оказывается, он, Скурихин Александр Васильевич, безвыездно работал в 12 поликлинике города Москвы с 1978 по 1985 годы. Известен, как крупный специалист по гипнозу. Привлекался МВД и КГБ к сотрудничеству. Работу выполнял не просто хорошо, а творчески. Жив, по сей день, работает консультантом в поликлинике ФСБ, кандидат медицинских наук, автор трёх монографий по проблемам гипноза. Имеет жену и одного сына двадцати двух лет. Сын – студент медицинского института, специализация – психиатрия. По нашим данным в 1984 году Скурихин Александр Васильевич проработал шесть месяцев в учреждении УЗ/1575. Коллегам по работе сообщили о его поездке в командировку, в Болгарию. Действительно, после окончания работы в колонии, он выехал на месяц в Болгарию. Есть множество фотоснимков, подтверждающих факт его пребывания в Болгарии. Моя задача, после появления некоторых новых фактов, установить связь Скурихина А.В. с Костиным И.Б., если таковая имеется. Необходимо запросить из архива медицинскую карточку Крючкова Е.Т. за период пребывания в местах заключения. И, на всякий случай, проверить по спискам заключённых колонии УЗ/1575, не было ли среди них москвичей, проживавших в районе обслуживания 12 поликлиники. Я пытаюсь спрогнозировать различные варианты общения Крючкова с доктором. Для меня ясно, что задачей пребывания врача в Зоне, было наведение контактов с Егором Тимофеевичем и попытка методом гипноза выяснить местонахождение золота. Кто отправил Скурихина работать в Зону, для меня загадка. Дело в том, что по нашим данным, врач покинул Зону раньше на год, чем Костин просил продлить пребывание в колонии Крючкова Е.Т.. Если бы врач был человеком Костина, то после получения информации о золоте, звонки в колонию должны были бы прекратиться. Если информация врача не была получена Костиным И.Б., то звонки в колонию имеют под собой основание. Я попрошу майора Зубкова проверить эти версии, то есть покопаться в списках бывших зеков, нет ли среди них людей, узнавших врача. Я думаю, что нет, хотя это требует дополнительной проверки. По идее, люди, пославшие доктора на задание, обязаны были убрать из Зоны всех лиц, которые даже чисто теоретически могли знать доктора. Но, проверить всё-таки надо. Могла быть и накладка, человек жил в районе обслуживания 12 поликлиники, а за год-два или более до осуждения, переселился в другой район. Те, кто готовил операцию, не учли этого, и вышел прокол.
Крылов попросил Стрельника снова распределить обязанности между офицерами. Сергей немного подумал и продиктовал: Крылов – общий анализ полученных фактов, Зубков – дальнейшая разработка доктора, Гречишин – доработать с Костиным, привлечь полковника Омельченко к встрече с отставным чиновником такого высокого уровня. Также Стрельник попросил подумать о необходимости встречи с Профессором. Он считает эту встречу преждевременной, так как у нас нет связки между клиентами, находящимися в разработке и Профессором.
На этом встреча маленького штаба по операции золото, как называли её между собой офицеры, закончилась.
Стрельник пошёл к Омельченко и вкратце доложил ему о результатах обсуждения работы. Полковник сказал, что, если говорить честно, не очень готов к встрече с Костиным, но если штаб ему это поручает, то он выполнит задание. Стрельник попросил полковника позвонить генералу Седину и посоветоваться с ним. Фёдор Иванович ответил Стрельнику, что он, конечно, предпенсионного возраста, но ещё не забыл методов оперативной работы и страховки личного благополучия. Омельченко попросил Стрельника поручить какой-нибудь кусочек всей работы его зятю – капитану Леушеву и капитану Ставину. Я хотел бы помочь им быстрее набраться опыта оперативной работы, пока ты и Крылов вместе работаете. Сергей спросил у Омельченко, есть ли предпосылки перевода Крылова в другое подразделение. Полковник задумался и ответил, что пока нет, но сердце ему подсказывает, что Крылов уйдёт из их райотдела милиции после успешного окончания этого задания.
– Видишь ли, Сергей, чего греха таить, Лёша сыщик от Бога. Ему не деньги нужны от работы, ему надо быть морально удовлетворённым. Слава Богу, пока он с нами, у нас и честные приработки есть, и сногсшибательные успехи, и авторитет у начальства. Конечно, когда он уйдёт из милиции, к нам станут реже обращаться за помощью. Держать планку высоты на том же уровне нам будет значительно сложнее. Ты даже не можешь себе представить, какие лица были у наших разных генералов в аэропорту во время его беседы с охранником экспозиции и Консулом бельгийского Посольства. Я видел на лицах их переводчиков не только изумление, но и рабскую покорность. Сам заместитель Генерального Прокурора чувствовал себя в состоянии скрытой опасности при беседе с Алексеем. Начальник Таможенного Комитета России просто сказал, что такой сотрудник, как Крылов, может заменить весь Главк. Крылов по своему масштабу личность, вызывающая чувства неполноценности у незнакомых с ним людей. Мы, слава Богу, работаем с ним уже более пяти лет и, кроме уважения и любви, ничего другого к нему не ощущаем. Он не позволил себе сделать ни одного замечания своим коллегам. Я помню только единственный случай со старшим лейтенантом Глебовым, да и сделано это было с пользой для моего помощника и касалось только культуры общения. А каково им, посторонним, но всё это слушающим и видящим. Так что мы должны это помнить и знать. Уверен в одном, если он начнёт работать самостоятельно, как частный детектив, то нас он не забудет, будет привлекать к работе. Мы освоили его стиль работы, я и сам ловлю себя на мысли, что начинаю на всё смотреть его глазами. Я знаком с тобой, Сергей, более пятнадцати лет и вижу резкие изменения и в твоей работе за последние четыре года.
– Надеюсь, в лучшую сторону? – вставил Стрельник.
– А ты как думаешь? – ответил вопросом на вопрос полковник.
Фёдор Иванович попрощался с Сергеем и сказал, что ему надо ехать в Главк к Коржу Глебу Алексеевичу на совещание. Если на совещании будет Константин Иванович, то я поделюсь с ним новостями по делу золотые деньги.
21 декабря, в понедельник, все офицеры собрались в кабинете начальника Северского райотдела милиции. Полковник Омельченко предупредил, что в совещании может принять участие Глеб Алексеевич и, возможно, Константин Иванович. По делу золотые деньги доложат подполковники Стрельник и Крылов. Также просьба к майору Зубкову подготовиться к ответам на вопросы по выполненным им заданиям. Я поставил в известность генерала Седина, что собрана вся информация, способная пролить свет на место нахождения денег, а также о принятии милицией и прокуратурой необходимых мер по изъятию денег, вырученных преступниками от продажи золота.
В 11-00 в кабинете у полковника Омельченко собрались все участники расследования дела золотые деньги, а также приехал, по настоянию Крылова, подполковник юстиции Гречишин Олег Викторович. Прибывшие генералы Седин и Корж заняли места не за общим столом, а сбоку, в креслах, рядом с журнальным столиком. Как выразился генерал Корж, они не хотят своими лампасами отвлекать офицеров от аргументированной взвешенности в докладах. Первым, с разрешения полковника Омельченко, слово попросил подполковник Стрельник Сергей Сергеевич. Так как на совещании в качестве гостей присутствуют уважаемые Константин Иванович и Глеб Алексеевич, то я начну с самого начала, сказал Сергей. По информации, полученной от друга Крючкова Е.Т., точнее, от его кровного брата по Зоне, о золоте, украденном много лет тому назад Егором Тимофеевичем у ныне не существующего Государства СССР, могли знать многие граждане России, как сегодняшние, так и покинувшие Россию не так давно. Лично известный подполковнику Крылову – господин Минц И.И., подтвердил эту информацию, как при встрече в Израиле, так и при недавнем телефонном разговоре. Перед нами стояла задача чётко определить всех этих лиц и узнать об убийстве одним из них Крючкова Е.Т.. Мы связались с руководством последней колонии пребывания в заключении Е.Т. Крючкова и выяснили о постоянном внимании из Москвы к заключённому. Подполковником юстиции Гречишиным О.В. была установлена личность гражданина, ежемесячно звонившего начальнику Зоны из Москвы. Благодаря расследованию Олега Викторовича личность установлена, это в настоящее время персональный пенсионер, москвич, гражданин России Костин Игорь Борисович. В результате состоявшейся с ним беседы полковника милиции Омельченко Ф.И. стало известно, что инициатива по контактам с Крючковым принадлежала не ему, а заведующему финансовым отделом ЦК Коммунистической партии, ныне покойным. Костин И.Б. был исполнителем всех решений финансового отдела. Как ему известно, местонахождение золота так и не было определено. По агентурным сведениям из МВД, он узнал о внедрении в Зону сотрудника МВД с намерениями расколоть Крючкова Е.Т.. Это задание курировал КГБ совместно с отделом финансов ЦК партии. После развала Коммунистической Партии Советского Союза Костин вышел на пенсию, где и по сей день. На этом и закончился разговор Костина И.Б. с Фёдором Ивановичем. Тогда мы подняли данные на соучастников Крючкова по его делу, не привлечённых к суду из-за полного отсутствия доказательств их вины. Мы выяснили имена трёх человек, скупщиков золота. Один из них по кличке Иван, некто Абрам Израильевич Мац, в настоящее время проживает в Израиле. По предположению подполковника Крылова, он и есть тот человек, который передал Минцу И.И. несколько сот тысяч долларов его долга Крючкову. Второй скупщик золота – по кличке Абрам, некто Иван Абрамович Хирный, умер два года тому назад своей смертью. Третий скупщик золота, сдавший Крючкова органам милиции, Феликс Семёнович Рыбкин, убит в 1977 году, убийца не найден. По нашему твёрдому убеждению ни один из скупщиков золота не причастен к убийству Крючкова Е.Т.. Никто из них не знал о местонахождении золота. Мы провели расследование касательно врача-психиатра, работавшего в Зоне по направлению КГБ и, возможно, МВД СССР. Мы нашли врача здесь в Москве, но он отказывался давать нам какие-либо показания, так как подписал в своё время бумагу о неразглашении тайны операции. Мы смогли ему юридически обосновать отсутствие наказания за его информацию, так как уже нет СССР, а интересы России, как правоприемницы, в данной ситуации только, наоборот, защищаются. Он попросил два дня на раздумья и на консультации с юристом. Пока он думал, мы сами выяснили многие детали произошедших в Зоне событий.
В тот период в Зоне отбывал срок за убийство некто Чигорян Сурен Вагранович, известный в уголовном мире, как Сурик – Суриков. Дело в том, что он был прописан в Измайловском районе Москвы, а его родной брат близнец, Чигорян Фрунзик Вагранович, проживал и был прописан в районе, обслуживавшемся 12 поликлиникой. А как мы уже выяснили ранее, доктор Скурихин работал врачом – психиатром именно в этой поликлинике. Фрунзик Чигорян страдал ишемической болезнью сердца. Он в то время оформлял себе первую группу инвалидности и проходил медицинский осмотр у всех врачей поликлиники. Его брат Сурен всю жизнь помогал семье Фрунзика деньгами и во всём ином. Когда Сурен был арестован за непредумышленное убийство, то семья Фрунзика оказывала ему поддержку во всём. В 1982 году Фрунзик, зная о своём состоянии здоровья и максимум одном годе оставшейся жизни, получил разрешение на свидание с братом в колонии вместе с женой Сурена. Фрунзик перекрасил свои волосы в коричневый цвет и прибыл в Зону. Начальство разрешило свидание с женой и братом. Как вы уже догадались, в зоне остался Фрунзик Чигорян, а Сурен спокойно покинул колонию. Возможно, они пронесли с собой в Зону краску для волос и там сделали подмену. Когда брат и его жена уехали из Зоны, то всем стало заметным резкое ухудшение здоровья заключённого. Кроме потери памяти, врачи обнаружили и внезапно возникшую болезнь сердца. Доктор Скурихин никогда не работал терапевтом, поэтому он посчитал болезнь, как внезапно возникшую, и не принял необходимые в таких случаях меры. Нам выслали медицинскую карточку Сурена Чигоряна, и специалист, которому мы дали её почитать, сразу же сказал, что это совершенно разные люди. Врач не удосужился обратиться к стоматологу, который смог бы сразу заметить подмену, да просто снять отпечатки пальцев заключённого, хотя как раз это не смогло бы оказаться полезным. Но доктора Фрунзик вычислил сразу. Братья в обычной жизни специализировались на подделке документов, облигаций и тому подобное. Фрунзик стал следить за доктором и понял, что он послан в Зону, с целью расколоть Крючкова. Я не знаю, точнее, не могу с уверенностью сказать, что он предупредил Крючкова об опасности, но жене брата, приехавшей к нему за неделю до смерти с разрешения начальника Зоны, он совершенно точно всё рассказал. Фрунзик Чигорян умер под именем Сурена Чигоряна. Перед смертью он передал жене брата портрет доктора и просил передать его брату. Фрунзик сказал некоторым своим друзьям по Зоне, что в его смерти виновен доктор, который не врач, а фуфлыжник. Когда информаторы передали врачу об этих словах Чигоряна, то он быстро покинул колонию. После получения этих сведений, которые вначале были всего лишь прогнозируемым вариантом, а потом подтвердились бывшими зеками, друзьями Сурена – Фрунзика по Зоне, и вчера по телефону лично Крылову сказал о потере памяти и странностях Чигоряна сам Минц И.И., мы начали работать строго целенаправленно. Мы выяснили место проживания по документам Фрунзика, а на самом деле Сурена Чигоряна, и запросили на него всю агентурную информацию. Здесь мы и вышли на его знакомство с одним из бывших подельников Бурцева и Киперштейна. Кто-то из них был другом Сурена, всё ещё сидевшего, с их точки зрения, в тюрьме. Чигорян сболтнул ему об открытии брата. Тот в разговоре с Бурцевым или Киперштейном рассказал о работе врача на Зоне. Киперштейн сразу же поехал в поликлинику номер 12 и там навёл справки о докторе. Ему сказали, что доктор Скурихин завтра выезжает из Болгарии домой. Он работал пол года в клинике болгарского медицинского Центра, как профессор – консультант. И тут Киперштейна осенило, отдать клиента Профессору за небольшую долю. Кипер не сказал Профессору, что доктор выполнял в Зоне задание ментов, он сказал ему, что врач просто подрабатывал. Профессор оказался мудрее Кипера, он по своим каналам выяснил, на какую тему мог выезжать в Зону врач-гипнотизёр. После этого он узнал адрес школы, где учился сын Скурихина, и в день появления врача в Москве, организовал похищение доктора. Они захватили доктора в подъезде его же дома и с закрытыми глазами отвезли в какой-то подвал. Там уже находился и сын доктора. Профессор предупредил врача, что жизнь его сына в его руках. Он обвинил доктора в смерти Сурена и сказал, что кровь за кровь. Но спасти себя доктор сможет, если передаст информацию, которую он накопал в Зоне. Он потребовал показания Крючкова о месте хранения золота. Более того, он пообещал врачу 15% денег от всей суммы вклада. Доктор взвесил все за и против и рассказал Профессору» всё, что узнал, используя гипноз. Доктор спросил у Профессора, что говорить начальству, а тот посоветовал гнать любое фуфло. Проверить же невозможно. Мы, как вы понимаете, провели интенсивные допросы Киперштейна, Бурцева, Скурихина и Профессора. Скурихин был нами задержан, так как у него изъяты документы, именно на те 15% денег, обещанных и отданных ему Профессором. Профессор находится под следствием, но пока не признаётся ни в чём. Мы попросили Скурихина за обещание освобождения из заключения провести гипносеанс с Профессором. Скурихин пошёл нам навстречу и провёл гипносеанс. Выяснилось, что Крючков Е.Т. каким-то образом узнал о появлении его золота в продаже. Он видел у одного из своих знакомых трёхсотграммовый слиток и сразу узнал свою находку во время работы на прииске. Более того, он узнал о трагической смерти своего друга, хранившего золото тринадцать лет от шакалов. Крылов А.А. созвонился с Минцем, сообщил ему правду о смерти Крючкова и о Профессоре. Минц сказал, что с Профессором он разберётся сам. А чтобы снять с него деньги, передайте от меня привет и расскажите, что Исаак всё знает. И перед лицом смерти пусть Профессор подумает о своей дочери и сыне. Их настоящие фамилии знает только Исаак. Крючков тоже имел сына, а сын Егора Тимофеевича и Минцу сын. Минц попросил подполковника Крылова перевести Профессора в Бутырку, это и будет ему наградой за помощь в раскрытии убийства Крючкова Е.Т.. Подполковник Крылов попросил выпустить Скурихина на свободу и оставить ему полученные от Профессора двести тысяч долларов, находящихся на его заграничном счёте на Кипре. Подполковник Гречишин планирует уже на следующей неделе передать дело Киперштейна и Бурцева в суд. Прокурор района, как вам всем уже известно, погиб в камере в результате драки с одним из подследственных, находящимся в той же камере. Причины происшедшего рассматриваются прокуратурой по расследованию преступлений в местах содержания под стражей. Семнадцать миллионов долларов, спрятанных Профессором, в результате следственных действий, при помощи Скурихина, Минца и многих других возвращены Государству, до решения их судьбы судом. Таким образом, я вкратце изложил всё, о проведенном нашей группой расследовании. Если есть вопросы, то мы готовы внести ясность по любому вопросу. Генералы слушали отчёт Стрельника, как какое-то фантастическое расследование, проведенное не в России, а на другой планете. Даже сжатый пересказ о проведенной работе показывает уровень проведенной оперативной работы. Полковник Омельченко сам, хотя и знал всё в деталях, слушал с восхищением и громадным интересом. Генерал Седин встал со своего кресла и по очереди подошёл к каждому офицеру, обнимал их и трижды целовал по русскому обычаю. Последним он подошёл к Крылову, пару минут смотрел на него благодарным взглядом. Он обнял Алексея и расцеловал.
– Мне, – сказал он, Алексей Алексеевич Крылов старший через своего сына помогает, как никто другой.
Я хочу вам первым сообщить решение коллегии Главка о намеченных перестановках в нашем ведомстве. Полковник Ткачёв Александр Николаевич утверждён начальником районного отдела милиции Юго-Восточного Округа нашей столицы, подполковник Стрельник назначен первым заместителем начальника Северского районного отдела милиции. Майору Зубкову присвоено очередное звание подполковника милиции, и он назначается начальником уголовного розыска Северского райотдела милиции. Его заместителем утверждён капитан милиции Анатолий Леушев. Я ставлю вас в известность, что абсолютно все назначения были мною и генералом Коржом Германом Алексеевичем согласованы и обсуждены с Вашим и нашим коллегой подполковником Крыловым Алексеем Алексеевичем. К сожалению, Алексей Алексеевич Крылов три дня тому назад поставил меня и генерала Коржа в известность о принятом им решении выйти в отставку. Он попросил нас не требовать от него объяснений принятого решения, но подтвердил своё намерение оказывать и в дальнейшем нашему Главку всемерную помощь. Учитывая большой вклад подполковника Крылова в расследовании резонансных преступлений, Министр лично попросил меня вручить Крылову А.А. награду Министерства – именной пистолет марки ТТ, а также именной знак – Отличник органов правопорядка России. За подполковником Крыловым остаётся право возврата в органы внутренних дел в любое удобное для него время. В подписанном нами документе на отставку указано право подполковника Крылова на ношение формы. За успешное проведение операции золотые деньги и достигнутые результаты, Министр просил передать подполковнику Крылову, в случае его увольнения из МВД России, годовое жалование по занимаемой им должности.
Все сидели молча и грустно. Пять лет совместной работы, ежедневное общение и личная дружба с Крыловым вызвали у офицеров боль утраты. Зашедшие по приглашению в кабинет к начальнику райотдела капитаны Леушев и Ставин, как ни старались, но не могли скрыть своих мужских слёз. Подполковник Стрельник был не просто расстроен, а сидел с видом человека, у которого в семье произошло непоправимое горе. Полковник Омельченко о чём-то говорил с полковником Ткачёвым, посматривая в сторону генералов, всё ещё расспрашивающих Крылова о деталях операции.
Генерал Седин спросил у Алексея, почему он всё-таки, несмотря на имеющуюся у него информацию, отказывается от предложения Шенецки работать в Интерполе.
– Чего греха таить, там же зарплата в пять раз выше моей, а я со среды стану генерал-полковником, в соответствии с занимаемой должностью. Почему ты отказываешься? Или, скажи честно, решил окончить докторскую диссертацию? А, может быть, Светлана стала бояться за твою жизнь?
Генерал продолжал спрашивать, а Алексей повторял одно и тоже:
– Открою частное детективное агентство. Сейчас много богатеньких, а скоро будет очень много богатых. Одни их будут отстреливать, другие защищать, а третьи, к которым я отношу и себя, выяснять, кто стрелял, как стрелял и зачем стрелял. И пусть платят мне за мою работу, платят много и, как договоримся.
Седин сказал, что будет платить ему ставку профессора за стажировку своих офицеров в Лёшином агентстве. Лёша поблагодарил, но отказался работать с начинающими оперативниками.
– Пусть поработают три-четыре года с такими ассами, как подполковники Стрельник и Зубков, а потом для отшлифовки можно будет и ко мне на стажировку. Так как Вы, товарищ генерал, сообщили всем о моём решении, то я обещаю после подписания кадрами приказа на увольнение, устроить в ресторане, где была моя свадьба, прощальный ужин. Буду рад видеть там всех присутствующих на сегодняшней планёрке. А пока, благодарю всех офицеров нашего райотдела за победу в операции золотые деньги. Я тоже открою маленький секрет, товарищ генерал-полковник Седин Константин Иванович просил меня задержаться на время, необходимое для раскрытия тайны золота и убийства Крючкова Е.Т.. Благодаря всем Вам эта операция завершена успешно. Спасибо вам всем, дорогие мои коллеги и друзья.
Генералы уехали к себе в Министерство, а офицеры ещё долго обсуждали прошедшее дело, уход Алексея, новые назначения и всякое другое. Гречишин сказал Алексею, что в его жизни самые счастливые дни – это работа с милицией, а, точнее, с Алексеем и его командой. Стрельник почему-то вспомнил об их первом задании, где Алексей, с подачи его жены, превратился в женщину.
– Мне, – сказал он, – по сей день, иногда снится тот кульбит. А история с Зуриндийским Консулом? Помнишь, как ты предсказал большое будущее той зуриндийской девушке? А Консула? То-то, не помнишь, а я недавно в газете прочитал о назначении Консула Послом, а та девушка, Дгун, теперь работает в правительстве Зуриндии советником Министра Иностранных Дел. Так что ты, Алексей, можешь работать предсказателем.
Они проговорили до обеда, а в час дня Алексей поехал к себе домой на обед.
17 января 1994 года Управление кадров Главка подписало заявление подполковника Крылова Алексея Алексеевича об увольнении из милиции. Кадровики с удивлением смотрели на Крылова, как на не вполне здорового человека. Самый молодой подполковник МВД России, наиболее перспективный руководитель подразделения. По поступавшим в кадры сведениям, у Крылова были предложения работы в аппарате Министра, но……Им трудно было понять Крылова и в тоже время жаль расставаться с таким хорошим, как утверждают многие, человеком. На 20 января, как и обещал ранее Алексей, он пригласил всех на прощальный ужин в ресторан. Чтобы всем было удобно, время начала ужина – 19-30. Прощание прошло в обстановке сожаления о расставании, но, в то же время, доверия и веры в совместную работу в будущем.
ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО СВЕТЛАНА
С начала Нового 1994 года Алексей Алексеевич Крылов сдал все необходимые документы на получение лицензии Частного детектива. Фирма, в которую он обратился с просьбой выполнить всю необходимую работу по разрешительным документам, вначале попросила весьма солидную сумму за услуги. Алексей сказал им, что сумма завышена, но он согласен оформить документы у них в случае скидки пятнадцати процентов. В то же время, он попросил в договоре написать пункт о штрафных санкциях к фирме в случае не выполнения ими взятых обязательств. Сотрудник, привыкший к постоянным претензиям к фирме со стороны заказчиков и возможностям шефа, бывшего работника городской прокуратуры, не придал никакого значения дополнительному пункту заключённого договора. Прошло десять дней, и Крылов обратился в фирму за заказанными документами. Клерк, в обязанности которого входило оформление разрешения на открытие Агентства Крылова А.А., сообщил, что по не зависящим от них причинам бумаги будут готовы не ранее следующей недели. Алексей попросил предоставить ему все бумаги именно сегодня в соответствии с Договором. В противном случае, он требует вернуть оплаченную им сумму семь тысяч рублей и столько же, как погашение неустойки, в соответствии с подписанным сторонами Договором. Клерк вышел из комнаты и сказал, что Крылов должен явиться к хозяину их фирмы через два часа и переговорить с ним. Алексей объяснил клерку, что проблемы не у него, а у их фирмы. Если хозяин фирмы не имеет сейчас времени для беседы, то разбираться они будут в районном суде. Клерк снова удалился на некоторое время и вернулся в свой кабинет, но уже с хозяином. Высокого роста и с большой значительностью в кабинет зашёл мужчина пятидесяти лет. Он подошёл к Крылову и представился. Алексей показал ему копию их Договора и попросил строго выполнить все обязательства.
Хозяин, обращаясь к Алексею на ты, предупредил его, что начинать частно-предпринимательскую деятельность со скандала не предусмотрительно. Ему в будущем придётся ещё не раз сталкиваться с органами юстиции, налоговой инспекцией и другими. Как он понял из документов, Крылов работал в районном уголовном розыске, а это в структуре МВД почти что ничего. Он советует ему ждать и извиниться перед его сотрудником. Алексей спокойно отреагировал на слова хозяина фирмы и, обращаясь к нему также на ты, посоветовал ему и клерку извиниться перед ним за нарушение условий Договора.
– Я ещё раз подчёркиваю тебе и твоему клерку, или документы готовы сегодня, или я обращаюсь в судебные органы.
Хозяин улыбнулся и пожелал Крылову успехов в борьбе с ним.
Алексей вышел из помещения фирмы и поехал в Суд данного района. Крылов отлично осознавал сложности с судебной тяжбой, но решил проверить и себя в правилах этой игры. Он подал заявление: оригинал и копию. На копии заявления секретарь поставила свою подпись о получении. Он вежливо, даже уважительно, предупредил секретаря, что ждёт ответ в течение десяти дней, как и указано в соответствующем законе. Секретарь, уже не молодая женщина, посмотрев внимательно на Крылова, поняла, что этот молодой отставной офицер добьётся своей цели и не позволит делать из себя дурачка. Она буквально в тот же день передала его заявление судье по гражданским делам и высказала свою точку зрения. Судья, бывший военный прокурор, по своим каналам запросил информацию о Крылове. Через три дня Крылов получил извещение из Суда. Он явился к судье в штатском, всем своим видом показывая уверенность в выигрыше своего иска. От фирмы прибыл сам хозяин. Войдя в здание суда, хозяин фирмы здоровался со многими судейскими чиновниками, как со своими старыми друзьями, возможно, так оно и было. И также он поприветствовал Судью, который должен рассматривать иск Крылова к его фирме. Алексей абсолютно спокойно реагировал на эти элементы психологического давления, раскладывал какие-то бумажки в своей папке. Судья пригласил заявителя и ответчика к столу, прочитал вслух заявление Крылова и попросил ответчика изложить свою точку зрения. Ответчик вначале опешил, так как он не ожидал ни такого начала слушания, ни такого продолжения. Учитывая полное отсутствие каких-либо оправданий со стороны Ответчика по сути Заявления, судья принял решение о полном удовлетворении требований Крылова А.А.. Ответчик обязан вернуть семь тысяч рублей, оплаченных заявителем Ответчику, и семь тысяч рублей штрафных санкций. Ответчик попытался в наглой форме опровергнуть принятое решение.
Тут же Крылов попросил принять ещё одно Заявление, о моральном ущербе и оскорблении Заявителя в присутствии должностного лица и секретаря Судебного заседания. Сумма иска составляет десять тысяч рублей, что соответствует последнему уточнению Пленума Верховного Суда России за номером 437/64 от 18 декабря 1993 года. Судья принял иск от Крылова и назначил слушание по второму иску ровно через неделю в десять часов утра. Алексей поблагодарил Судью за оперативность и строгое следование Букве и Духу Закона. Алексей попросил Судью передать, как можно быстрее, решение первого заседания Суда судебным исполнителям.
– К сожалению, Закон указывает десятидневный срок для исполнения решения Суда, то есть быстрее возможно, а позже нельзя. Это связано с моей потребностью в деньгах, вызванной потерей времени на оформление документов.
Алексей ещё раз поблагодарил Судью, секретаря Суда и удалился. Через семь дней Крылов явился в Суд, а хозяин фирмы прибыл с адвокатом, призванным защищать интересы фирмы и хозяина.
Адвокат начал своё выступление с полного опровержения фактов оскорбления Заявителя. Он попросил хотя бы диктофонную запись текста этих оскорблений. Крылов сказал, что введение в заблуждение и обман Суда, вполне попадают под понятия, как оскорбления Заявителя, тоже наказуемые преступления.
– Как мне сообщил Ответчик, он сам был в своё время прокурорским работником, поэтому мне нет необходимости предупреждать его об этом. В своём заявлении я ссылаюсь на свою память, а она у меня безупречная.
– Может быть, вы повторите всё, что я сказал, – усмехаясь, высказал адвокат.
– Нет проблем, пожалуйста.
И Алексей спокойным голосом, монотонно повторил слова адвоката с момента его появления в комнате судебного заседания.
Судья, как уже догадался Алексей, всё знал о нём, даже знал о его феноменальной памяти. Но одно дело знать, а другое дело быть свидетелем этого.
Адвокат Ответчика сидел неподвижно, затаив дыхание. Хозяин фирмы тоже был в состоянии полного непонимания всего происходящего.
Алексей, глядя на хозяина фирмы, объяснил ему, что не надо так расстраиваться. У него ещё есть возможность обжаловать решение районного суда в нескольких судебных инстанциях. Но он предупреждает их, что после каждого обжалования будет увеличивать сумму иска минимум на десять тысяч рублей. Слава Богу, Договор с фирмой теоретически позволяет ему востребовать с них до шестидесяти тысяч рублей, максимум.
– Единственное, что могу вам пообещать, так это достичь этой суммы. На всякий случай, я ставлю господина Судью в известность, что Ответчик неоднократно обманывал Высокоуважаемый Суд.
– Маленький пример:
– Мои документы в течение первой недели не покидали помещения фирмы, и только через семь дней они поступили в первую государственную инстанцию на подпись. Даты поступлений отмечаются в журналах регистрации исполкомов. Думаю, нет необходимости приводить и другие примеры?
Адвокат попросил сделать пятиминутный перерыв, так как ему необходимо переговорить со своим клиентом. Через пять минут они зашли в зал заседания Суда, и адвокат сделал заявление, о признании фирмой своей вины перед клиентом. Фирма согласна удовлетворить все претензии Истца.
Алексей попросил слова у Судьи и сказал, что удовлетворён заявлением Ответчика. Так как Ответчик приносит свои извинения, то он, Истец, ограничивается ранее принятым решением Суда. Крылов принёс свои извинения Судье за беспокойство и попрощался со всеми. Хозяин фирмы подошёл к Алексею, когда он уже усаживался за руль своего Жигулёнка. Он попросил прощение и сказал, что через три дня документы Крылова будут готовы, а финансовые вопросы он оставляет на его усмотрение. Алексей понимал, что или адвокат что-то узнал о нём лично, или Судья дал понять хозяину фирмы на безнадёжность попыток хозяина фирмы решить проблему договорными отношениями с Судом.
Конечно, показательные выступления, связанные с памятью Алексея, произвели на адвоката и его хозяина угнетающее впечатление. Адвокат, возможно, и не вник в суть Договора, но слова Крылова о штрафе в шестьдесят тысяч рублей и уверенность, с которой они были сказаны, подсказали хозяину фирмы единственно правильное решение – признать свою вину. И адвокат, в итоге, оказался прав. Крылов получил через три дня свои документы, а деньги, полученные по решению суда, вернул Фирме. Хозяин Фирмы снова извинился перед ним и пообещал присылать ему клиентов в Агентство. К этому времени он уже знал об Алексее многое, так что для него всё закончилось благополучно. Алексей посоветовал ему в будующем не верить в безнаказанность и возможность всегда всё решать дружескими отношениями.
– Жизнь, к сожалению, не часто, но всё же иногда ставит на место людей, нарушающих правила человеческого общения.
Прощаясь, хозяин фирмы предложил обращаться к ним в фирму даже без оплаты за услуги.
Алексей оформил своё Агентство и сразу же приступил к работе. К сожалению, первое время заказов было мало. От некоторых приходилось отказываться сразу же, так как этическая сторона предлагаемых дел не совпадала с взглядами на жизнь ни Алексея, ни Светланы. Чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки, Анна Владимировна посоветовала назвать Агентство именем Светочки. Алексей снова обратился в фирму, где оформлял Агентство, и попросил их внести изменение в название фирмы. Эту работу ему сделали бесплатно и очень быстро. Как ни странно, после появления имени Светлана в названии Агентства, сразу же появился серьёзный клиент, имя жены которого было Светлана. И сразу же появились хорошие заказы от Дана Шенецки. К Алексею стали обращаться и представители иностранных фирм, работающих в Москве. Было несколько заказов от известных писателей и актёров. Светлана к этому времени уже подготовила свою диссертацию к защите и Алексей смог оказать ей большую помощь, так как свободного времени у него стало значительно больше, и свою научную работу он смог продолжить более быстрыми темпами. Профессор Герасименко как-то сказал Алексею, что он, по большому счёту, рад его уходу из милиции.
– Правда, после твоего ухода из милиции шансы граждан на достижение справедливости будут ещё меньшими.
Алексей иногда говорил по телефону с Анной Львовной и Сашей. В марте у него скопилось немного денег от некоторых успешно оконченных дел и, наконец-то, ему выплатили обещанное Министром годовое жалование. Эти деньги он с помощью полицейского атташе Посольства Израиля передал Анне Львовне. Алексей был уверен, что после получения женой Крючкова Е.Т. двадцати пяти процентов, обещанных ей денег, он тоже сможет выполнить свои обязательства перед друзьями. 17 марта к нему домой с поздравлениями в честь дня рождения пришли все его друзья и коллеги по работе в Северском райотделе милиции. Полковник Ткачёв, хотя и работал не в Северском райотделе милиции, тоже приехал с поздравлениями. Вечером звонили генералы Седин и Корж. Седин передал поздравления и от Министра Внутренних Дел России. Арсений Евгеньевич, когда понял, кто звонит его зятю, сделал вывод, что каждый из больших начальников не уверен в завтрашнем дне или в проблемах завтрашнего дня. Такие, как Алексей, иногда бывают более востребованы, чем известные адвокаты.
– Ничего, – сказал он, – скоро и они пожалуют к тебе с заказами.
Арсений Евгеньевич знал, что Советник Президента ещё не выполнил своё обещание оплатить работу Алексея по возврату семнадцати миллионов долларов его родственнице. Кажется, и Ирина Крючкова тоже не получила своих денег. Если бы Алексей был уверен, что эти возвращённые деньги попадут на благие цели государства, а не будут присвоены чиновниками, то он и сам отказался бы от них. Но, видя реальную ситуацию в стране, Алексей не сомневался в возможном хищении и этих денег чиновниками.
ЛАРСИК ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ
В начале июня Алексей принял на работу секретарём и, делопроизводителем по совместительству, студентку вечерне-заочной формы обучения Плехановской Академии народного хозяйства, Викторию Комарову. Алексей взял её к себе по просьбе бывшего помощника начальника Главка, а ныне руководителя канцелярии мэрии Москвы, полковника в отставке Комарова Сергея Филипповича. Алексей помнил Вику ещё школьницей, по делу золотая медаль, поэтому сразу же ответил согласием Сергею Филипповичу. Правда, именно в тот летний период у него и самого не было никаких серьёзных дел для заработка. Буквально за неделю до появления Вики, он закончил переоборудование трёх комнат своей квартиры под офис.
На третий день работы Виктории секретарём, к нему обратился один из бывших руководителей мэрии с просьбой оказать помощь в расследовании исчезновения его собаки. Алексей вначале решил сразу же отказаться от такой работы, но Роберт Васильевич, как он представился, сказал, что для его жены эта собака больше, чем друг. Детей у них нет, а единственная дочь умерла от лейкемии в возрасте двенадцати лет. Заводить ещё ребёнка врачи им не рекомендовали.
– В случае успеха в нахождении собаки, – предупредил Роберт Васильевич, – гонорар Крылова составит шесть тысяч долларов США. Если результат окажется нулевым, то одну тысячу долларов он всё равно выплатит Агентству за работу.
Алексей поинтересовался у Роберта Васильевича, кто ему рекомендовал их Агентство, и Роберт Васильевич сослался на Сергея Филипповича из канцелярии мэрии.
Жена Алексея, Светлана, как раз недавно защитила свою кандидатскую диссертацию и, будучи относительно свободным человеком, с удовольствием помогала Алексею в работе. Они отказывались от дел с неприятным запахом, даже если предлагались большие деньги. В среднем в месяц, даже при загрузке не более тридцати процентов рабочего времени, они зарабатывали не менее двух тысяч долларов США. И это только первые шесть месяцев со дня регистрации фирмы. Дело с собакой сулило немалые деньги, но вероятность положительного решения задачи не превышала одной десятой.
Алексей позвонил Роберту Васильевичу и попросил о встрече с ним и его женой. Роберт Васильевич не выказал большой радости от предложения, но пригласил Алексея Алексеевича к себе домой в среду, в 14-30. Как и договаривались, в среду, в 14-30 в квартире Роберта Васильевича раздался телефонный звонок дежурного по подъезду с сообщением о госте из детективного агентства Светлана. Роберт Васильевич разрешил пропустить, и Алексей поднялся пешком на четвёртый этаж. Правда, дежурный говорил Алексею, что у них не принято ходить пешком. Алексей попросил показать ему положение, разрешающее подъём только на лифте. Так как таковое отсутствовало, то он всё-таки поднялся пешком. Когда он появился у двери квартиры, то никто её не открывал. Он позвонил, и дверь сразу же открыли. Роберт Васильевич удивился, что не услышал звука поднимающегося лифта. Алексей его успокоил и сказал, что воспользовался ногами.
– А зачем, – спросил он.
– А за тем, – ответил Сергей, – что хочу всё знать о жилье моего клиента, точнее, его собаки.
Алексея пригласили в комнату и предложили кофе. Крылов увидел на стенах комнаты несколько фотографий собаки, начиная с месячного возраста. Висели фотографии собаки и в возрасте год, два и три. Собака породы Колли, действительно была очень импозантна и грациозна. На каждой фотографии был указан её возраст – Ларсик, 3 года 6 месяцев, июль 1993 года и так далее. Алексей попросил познакомить его с родословной собаки, с историей её приобретения, с выходом её в собачий свет, как-то участие в соревнованиях, в выставках и в продолжении породы. Роберт Васильевич сразу же предупредил Алексея, что вязок у Ларсика не было. Его жена всегда давала ему какие-то таблетки, и с этим не было проблем. Он показывал Алексею многочисленные альбомы с фотографиями любимого пса. Алексей обратил внимание, что в альбоме не было ни одной фотографии Ларсика с другими собаками. Только с хозяйкой и хозяином.
В это время открылась входная дверь, и в квартиру вошла жена Роберта Васильевича. Он представил ей Крылова, она назвалась Елизаветой Максимовной. Елизавета Максимовна сразу же начала показывать Алексею различные книги с цветными фотографиями собак различных пород. Алексей внимательно её слушал, но ничего полезного за тридцать минут разговора для себя не извлёк. При просмотре одного немецкого альбома она назвала породу собаки не так, как было написано под фотографией. Алексей осторожно её поправил, сказав, что у него была очень хорошая учительница немецкого языка и большой знаток собак. Он иногда бывал у неё в гостях и с интересом слушал рассказы о жизни и поведении собак разных пород.
Алексей спросил, почему они не вязали Ларсика с достойными девочками. Елизавета Максимовна объяснила Крылову, что во всей Москве только у Ларсика была такая великолепная белая полоска на спине. Полоски есть у многих собак его породы, но такой ширины и с такими вкраплениями внутри полоски, нет, и не было, ни у кого. Ей предлагали большие деньги за вязку, но она не могла себе позволить испортить породу. Алексей спросил у Елизаветы Максимовны, в какой собачий клуб она захаживала, если, вообще, захаживала или назвать кого-либо, кто беседовал с ней на эту тему. Елизавета Максимовна назвала Алексею клуб, имена экспертов и даже дала ему номера их телефонов. Ещё Крылов поинтересовался координатами ветеринара, которого они пользовали в случае нужды. Елизавета Максимовна всё ему рассказала, не упуская даже мельчайших подробностей. Алексей поблагодарил её и её мужа за интересный рассказ и за такую гуманную любовь к собаке. Он сказал, что раньше считал только Великобританию страной любви к меньшему брату, а теперь, воочию, убедился, что и в нашей стране есть люди с добрым сердцем. Алексей попросил себе несколько фотографий Ларсика в разные годы его жизни. Лучше всего, начиная с двух месяцев до семи и после трёх лет. Я потом их вам обязательно верну, не беспокойтесь. Елизавета Максимовна ответила, что абсолютно не беспокоится, так как видит, с кем имеет дело.
Алексей распрощался с осиротевшими хозяевами пропавшей собаки и вышел на свежий воздух. Вниз он спустился лифтом, так как спускаться пешком не имело никакого смысла.
Алексей вернулся домой и позвонил жене. Светлана была ещё на кафедре, и Алёша попросил разрешение встретить её у выхода из Университета через часик. Светлана с радостью приняла эту новость и спросила о его собачьих успехах. Алексей пообещал всё рассказать при встрече. Секретаря Вику он попросил подготовить всю информацию по ветеринарным клиникам, по местам наиболее массового выгула собак. Выяснить, есть ли клубы по отдельным видам собачьих пород, и, если имеются такие, то поинтересоваться про породу Колли. Соблюдать полную секретность. Можно взять за основу версию о мечте заиметь собаку Колли после просмотра фильма Белый Бим – чёрное ухо.
– Номер телефона давай только не Агентства, а наш домашний.
– Всё понятно, – отчеканила Вика, – приступаю к работе.
– Да, и ещё. У ветеринара спроси, какова вероятность появления пятна на морде собаки, если у отца щенка есть такое пятно. Я поеду встретить Светлану Арсеньевну, а ты трудись. Если хочешь знать, то информация, собранная тобою по телефону – это девяносто процентов успеха нашего безнадёжного дела. Одним словом, будем искать.
Алексей вышел на улицу, сел в Жигули, подаренные им родителями Светы, и поехал в Университет. Через час Алексей и Светлана уже ехали в гости к родителям, а Лёша рассказывал ей с подробностями собачью историю. Светлана предложила Алексею свою помощь. Он не сразу согласился, но потом с улыбочкой спросил у жены, какой она востребует гонорар в случае успеха и, услышав сумму в сто долларов, сразу же дал своё согласие.
Они привезли подарок Арсению Евгеньевичу к предстоящему дню рождения. Алексей попросил тёщу припрятать подарок до следующей субботы и, ни в коем случае, не показывать его Арсению Евгеньевичу. Анна Владимировна поинтересовалась у Алексея успехами его Агентства и сообщила ему, что уже говорила с издательством. Они заинтересовались темой книги. Она осторожно, не вдаваясь в детали, рассказала им о деле клипсы, о деле дипломат, о деле раритет и о деле с захватом квартир, ставшее в итоге делом оборотни в погонах. Им очень импонирует этот герой сыщик, но они просят сделать его более типичным продуктом нашего времени. Когда она сказала издателю, что есть прототип героя, и он действительно знает шесть иностранных языков, различает до сорока различных запахов, а также имеет научную степень, то главный редактор издательства пообещал бесплатно издавать её книги после знакомства с таким героем.
– Я сделала вид, что испугалась его предложения, а сейчас начала думать, как бы его предложение заверить у нотариуса, хотя бы на первые три книги. Может быть, есть смысл познакомить тебя с ним, Лёша?
Света быстренько вмешалась в разговор и сказала маме, что надо сначала написать книгу, а потом уже пробовать различные варианты.
– Издательство может и самостоятельно обратиться к нам со своими проблемами, конечно же, созданными без нашего участия.
Через полчаса появился Арсений Евгеньевич, и женщины накрыли ужин на стол. Арсений Евгеньевич тоже интересовался у Алексея работой Агентства и высказал предположение, что первый год не может быть урожайным на клиентов.
– Да и люди наши не верят милиции, а частникам тем более. Лично я, – сказал он, – уверен, что в конце первого года работы вся московская элита будет знать о вашем Агентстве.
Они ещё поговорили некоторое время, и Света с Лёшей поехали к себе домой. Арсений Евгеньевич предлагал им переночевать у них, но дети отказались, сославшись на ожидаемые телефонные звонки.
В девять вечера они уже поднимались к себе в квартиру. В десять часов раздался телефонный звонок с предложением купить щенка породы Колли за триста долларов. Света поинтересовалась окрасом, родословной, наличием пятен на мордочке собачки. Звонивший, владелец щенка, сказал, что мордашка исключительно чистенькая. С родословной есть маленькие шероховатости, но поэтому он и назвал такую низкую цену. У него есть в клубе приятель, который за сто долларов всё сделает тик-так. У него не так давно купили одного щенка люди, уезжающие заграницу. Он оставил свой телефон и просил звонить, если решатся покупать.
Ещё было около семи звонков, но все предлагали щенков без белых полосок на спинке. На следующее утро Алексей поехал к ветеринару, которым пользовались для Ларсика Роберт Васильевич и его жена. Ветеринарный доктор сказал им, что вероятность появления белой полосы у щенка Ларсика очень велика. Также сообщил о наличии у него данных крови Ларсика. Если бы у него появились данные на всех щенков данной породы, похожих на Ларсика, то он бы по крови со сто процентной точностью доказал родство. Алексей поблагодарил ветеринара за помощь и попросил сохранить разговор в тайне. В это время Светлана говорила с другим ветеринаром и показывала ему фотографии Ларсика двух месяцев от роду. Доктор посоветовал искать похожего щенка в Измайловском клубе.
– Они как раз специализируются на породе Колли, так что езжайте к ним.
Светлана позвонила Алексею на его сотовый телефон и сообщила свои координаты. Алёша попросил её подъехать на метро к выходу Динамо, и он её там подхватит. Через сорок минут Светлана садилась в машину и сразу же начала рассказывать Алексею о своих не очень хороших результатах поиска Ларсика. Алексею, к сожалению, тоже нечем было похвастаться.
Они поехали в Измайловский клуб и продолжили своё расследование там. Служащий клуба, специалист по вязке собак, сказал, что не слышал о щенках с такой белой полосой. Правда, он как-то слышал от одного торговца щенками, что у него был такой щенок, но прожил он не больше недели. Зато родословная щенка была высшего сорта. Алексей попросил адрес продавца, может у него есть ещё такие щенки. Специалист по случкам сказал, что у Виленыча больше таких щенков не было. Просто его друга всегда приглашают на случку суки Виленыча с кобелями. А наш приятель, ветеринар, всегда после рассказывает нам о результатах случек. Ну, и, конечно же, описывает щенков.
– А что, сука Виленыча с такой полосой на спинке?
– Нет, конечно, – ответил, удивляясь дилетантизму парочки, специалист по случкам. Просто у него был на пару дней кобель с такой полосой, ну, он его и поэксплуатировал.
– Я ничего не понимаю, – произнесла недоумённо Светлана. Почему он во второй раз не вызвал этого кобеля?
– Ну, вы странные люди, – снова удивился собачник, не может же Виленыч вязать свою суку каждый месяц. На всё это есть определённые сроки. Хотя стоп, я вспомнил, Виленыч говорил, что Пузатику повезло, он взял этого кобеля на один день и все его четыре суки обрюхатились.
– Ну, и когда у них будут щенки? – радостно воскликнула Светлана.
– Когда, когда? Когда мне заплатите за информацию. Я и так много лишнего вам рассказал.
Алексей достал две сотенные рублями и положил их в руку специалисту.
– Вот это другой разговор. Если вы на машине, то я могу вам указать адрес, мне как раз надо именно в ту сторону.
– Нет, – сказал, как отрезал, Алексей, – давайте адрес, а за спасибо у меня нет желания вас везти.
– Ну, ладно, вот адрес, – и он дал уже отпечатанный листок, – а на бензин я дам вам сотенную, вашу же, – смесь сказал он.
Они вышли из клуба и поехали по новому адресу. Через десять минут собачник попросил остановить машину, вышел из неё и указал, куда ехать. Собачник не подвёл, и через пять минут они подъезжали к дому Пузатика. Алексей попросил Светлану подождать его на улице, вышел из машины, зашёл в подъезд и постучал в дверь на первом этаже. На его стук раздался такой собачий хоровод, что Алексей просто обомлел. Интересно, что ни один из соседей даже не приоткрыл свою дверь. К двери подошли и, не спрашивая ни слова, открыли. Мужик, ростом под два метра и весом более семи пудов, спросил у Алексея, чего он стучал. Алексей извинился и представился знакомым его приятеля из клуба. Он хочет купить щенка с белой полосой на спине.
– Ну, он и чокнутый, – выругался Пузатик. Они что, за месяц рожают.
– Да нет, мы видно поспешили к вам обращаться. Мы собираемся через пару месяцев уезжать за границу, а если ещё ждать, то мы можем не успеть всё оформить.
Пузатик, видно, пожалел Алексея и сказал, что если он подъедет к нему минут через двадцать, то он попробует ему помочь. Алексей поблагодарил его и пообещал через полчаса подъехать к нему снова, а пока он даже не прощается.
Алексей вышел из подъезда и пошёл к машине. Он сел в машину, попросил Светлану пригнуться и внимательно его выслушать.
– По его соображениям, через несколько минут из подъезда выйдет очень толстый, здоровый мужик и, не знаю куда, но пойдёт. Пойдёт он не далеко. Порядка пяти минут хода. Надо за ним проследить, но так, чтобы он, не дай Бог, ничего не заметил.
Действительно, спустя пять минут из подъезда вышел мужик описанной Алексеем комплекции и пошёл в сторону от машины. Светлана осторожно вышла из Жигулёнка и пошла быстрым шагом вслед за толстяком. Идти пришлось не далеко, метров триста. Пузатик зашёл в первый подъезд многоэтажного дома и через пару минут вышел из дома, что-то спросил у мальчишек, стоявших у подъезда, и пошёл в сторону леса. Он зашёл в лес и быстро вернулся оттуда, но не один. С ним вместе шёл худенький мужичок и грациозная собака породы Колли. Одного взгляда на собаку было достаточно, чтобы признать в ней Ларсика. Мужики о чём-то поговорили между собой и расстались. Пузатик пошёл обратно к себе домой, а Алексей терпеливо ждал свою жену. Светлана пришла радостная и возбуждённая. Она рассказала Лёше всё, что она видела и что, возможно, не мог видеть из-за отдалённости Алексей. Лёша остановил её и показал на бинокль, лежащий рядом с ним. Светлана вначале расстроилась, но Лёша её успокоил, сказав, что бинокль работает только по прямой видимости. А лес за углом, и видеть в той зоне у него не было возможности. Светлана рассмеялась и продолжила рассказывать с подробностями. Собаку называют не Ларсик, а Барсик. Худой мужчина живёт в пятнадцатой квартире дома номер двенадцать по улице маршала Воронова. На этаже четыре квартиры, следовательно, он живёт на четвёртом этаже, справа, дверь левая.
Алексей смотрел на Светлану, и чувства любви и восхищения были написаны на его лице. Алексей похвалил её за научный подход к выяснению местоположения квартиры на лестничной клетке. Через полчаса, а не двадцать минут, он подъехал на машине прямо к подъезду. Светлану он попросил ждать его за квартал от дома Пузатика. Алексей зашёл в подъезд и постучал в дверь. Собаки в этот раз не лаяли, и хозяин сразу открыл дверь.
– Ну, мужик, – сказал он радостно, – тебе повезло. Есть у меня щенок с такой полоской, завтра можешь забирать. Тебе это обойдётся в штуку.
Алексей сделал вид, что опешил.
– Это для меня дорого, но восемь сотенных я найду. Только мне нужны обязательно двое документов, одни настоящие, для заграницы, и вторые документы для таможни. Я готов послезавтра забрать всё это у Вас. И ещё одна просьба, – сказал Алексей тихим голосом, – мне говорили, что некоторые продавцы собак сдают своих покупателей таможне. Я отдам семь сотен сразу, а восьмую бумажку отдаст моя сестра после моего успешного отлёта.
Алексей попросил фото щенка, если оно имеется. Пузатик улыбнулся и достал фотографию щенка. Как ни странно, но и щенок был одна мордашка с месячным Ларсиком. Алексей без просьбы достал одну бумажку в двести рублей и сказал, что это за фото. Он покажет жене, и она будет счастлива, хотя для него, так лучше сразу загнать щенка любителю и снять бабки. После такого разговора Пузатик уже не сомневался в клиенте: он наш человек, как любит говорить Худой, именно такой была кличка у хозяина Барсика.
Алексей ещё раз попросил на послезавтра, так как по четвергам у милиции в ОВИР спортивный день. Ему надо идти к ним за бумагами завтра к десяти утра, а, как долго это продлится, он не знает. Они расстались и договорились о встрече в пятницу в два часа дня у Пузатика дома. Алексей вышел из подъезда и сел в свой Жигулёнок. Он не сомневался, что Пузатик смотрит за ним в окно из квартиры. Алексей отъехал от дома, свернул вправо и пригласил в машину, поджидавшую его там Светлану. Через час они подъезжали к своему дому. Из машины, пока они добирались домой, он звонил в офис и попросил Вику ждать их на работе. Вся сегодняшняя операция длилась у них до шести часов, а Алексей всегда отпускал Вику с работы не позже трёх часов дня. Вика и сама решила дождаться шефа, так как у неё появилась какая-то важная информация.
Светлана и Алексей прибыли в офис, и Вика рассказала им о заинтересовавшей их информации. Звонил человек и предложил щенка, суку двух месяцев от роду с такой полосой. Документы на суку он имеет от Измайловского клуба собаководов. Отец собаки, кобель четырёх лет, по кличке Барсик, а мать – сука, Чара, медалистка и призёр многих соревнований, как в России, так и за рубежом. Он просит всего одну тысячу долларов, хотя реальная её цена не менее полутора тысяч. Алексей высказал предположение, что Барсик и есть та собака, которую они разыскивают. Он позвонил Сергею Стрельнику и, к счастью, застал его на работе. Алексей спросил, есть ли у него друзья в Юго–Западном райотделе милиции, рассказал ему суть проблемы и предложил поучаствовать.
– Я согласен принять участие в этой работе. Но ты должен подать официальное Заявление в Северский райотдел милиции о пропаже собаки и имеющейся информации о нахождении похищенной собаки в моём районе, – предложил Стрельник. – Это позволит мне привлечь для задержания преступников своих сотрудников и спецсредства, необходимые при таком задержании. У меня был похожий вариант, так там они использовали мощный усыпляющий газ в баллончике. Собака отключилась за две секунды, к сожалению, и на задержанного похитителя попал газ, так он пришёл в себя только через десять минут.
Таким образом, они договорились о кинологе со спецсредствами, но без своей собаки, и об оперативнике по фамилии Леушев, заместителе начальника УГРО райотдела. Алексей рассмеялся и сказал, что соберутся одни знакомые, так что бояться за своё здоровье ему нет смысла.
В среду с утра Алексей пошёл в городской ОВИР и получил там ещё один загранпаспорт с разрешения самого начальника Главка. Дело в том, что некоторые страны с трудом ставят визы россиянам, посещающим мусульманские страны, известные как рассадники терроризма. Алексей уже в свою первую поездку заграницу, выполнял задачу МВД и справился с ней. Если ему вдруг понадобится поехать в арабские страны, то наличие у него в паспорте израильской визы вызовет в мусульманских странах никому не нужные подозрения. Поэтому Алексей и оформил себе второй паспорт. Он подумал, если Пузатик захочет его проверить, так он здесь, в ОВИРе. После этого он поехал к Роберту Васильевичу, предварительно позвонив ему и договорившись о встрече.
Роберт Васильевич ожидал его и выполнил просьбу Алексея написать заявление на имя начальника Северского райотдела милиции полковника Омельченко Ф.И. о пропаже собаки и предполагаемом нахождении её в Северском районе города Москвы по поступившей к нему информации. Роберт Васильевич вначале отказывался писать Заявление, так как у него на самом деле нет никакой информации о местонахождении собаки. Алексей пообещал, что это заявление не может принести ему никаких неприятностей. А без него он не может произвести задержание преступников и освобождение собаки из плена. Роберт Васильевич согласился и написал заявление. Алексей предложил Роберту Васильевичу поехать вместе в Северский райотдел милиции и там подать официальное Заявление о пропаже собаки. Роберт Васильевич немного подумал и решился на поездку. Он привык к уважению своей подписи на документах. За полчаса они доехали до райотдела милиции. Роберт Васильевич уже много лет не ездил на Жигулях, а сейчас эта поездка показалась ему возвратом в молодость. Алексей вёл машину очень расчётливо и не резко. Им ни разу не пришлось тормозить у светофора, настолько был точен расчёт водителя. Роберт Васильевич подумал, что Алексей Алексеевич раньше работал водителем, а сейчас организовал это Агентство. Всё-таки его рекомендовал начальник канцелярии мэрии, а он серьёзный человек и слов на ветер не бросает. Когда они вышли из машины, то Роберт Васильевич заметил какое-то непонятное движение у входа в райотдел. Они вошли в райотдел милиции, старший дежурный, увидев Алексея Алексеевича, резко встал с места и по-военному чётко отрапортовал:
– Товарищ подполковник, старший дежурный Северского райотдела милиции капитан Маловатый приветствует вас в здании райотдела.
Алексей тепло улыбнулся и пожал ему руку.
– Если вы к начальнику, то он будет через два часа. Я могу с ним связаться по спецсвязи, если я не сообщу полковнику, что вы были у нас и не дождались его, то он накажет меня.
Как раз в этот момент в дежурную часть милиции спускался полковник Ткачёв Александр Николаевич, заехавший в Северский райотдел по каким-то своим делам. Он обнял Алексея, представился Роберту Васильевичу и выказал удовольствие знакомством.
Алексей три месяца не был в райотделе, и какая-то печаль охватила его. Пять лет и пять месяцев он проработал вместе с этими хорошими людьми, рискующими своей жизнью за копейки, оставаясь нелюбимыми обществом.
Полковник Ткачёв спросил у Алексея Алексеевича, в чём проблема и чем он может быть ему полезен. Крылов поблагодарил Александра Николаевича за беспокойство и пригласил в гости к себе в Агентство.
Крылов попросил Роберта Васильевича сдать своё Заявление первому заместителю начальника райотдела подполковнику Стрельнику.
Сергей Сергеевич ознакомился с заявлением, посмотрел на Алексея и подписал, с указанием начальнику УГРО, подполковнику Зубкову, принять все необходимые меры. Тут же он попросил секретаря вызвать Зубкова и сообщить, что к ним в гости заехал Алексей Алексеевич. Зубков появился через пять минут, обнялся и спросил, какие проблемы волнуют Алексея Алексеевича. Алексей передал ему заявление пострадавшего. Зубков прочитал заявление и по-военному чётко доложил, что готов завтра с утра произвести все оперативные мероприятия. Подполковник Стрельник спросил о планах Алексея на текущие два часа.
– Первым делом, – сказал Алексей, – я должен отвезти Роберта Васильевича домой, а потом свободен.
Роберт Васильевич поблагодарил за тёплый приём и сказал, что нет проблем, он сам доберётся на такси. Стрельник ответил, что если Алексей Алексеевич сказал на машине, то так оно и будет. Он вызвал водителя служебной Волги к себе и попросил отвезти их гостя домой.
– По прибытии к месту назначения доложить мне.
Водитель отдал честь и сказал, что приступает к выполнению задания. Ошеломлённый и ровным счётом ничего не понимающий, Роберт Васильевич встал, ещё раз поблагодарил подполковника Стрельника и вышел из кабинета. По дороге он пытался расспрашивать о Крылове, но водитель коротко ответил:
– У нас в райотделе говорят, что Алексей Алексеевич самый молодой подполковник в МВД России. Кое-кто даже называет его гением сыска. Для меня он просто добрый и скромный офицер.
С хорошим настроением Роберт Васильевич вернулся домой. Жене он решил пока ничего не говорить.
А в это время все в райотделе только и говорили, что Крылов приехал в гости. Полковник Омельченко нашёл возможность вернуться пораньше в райотдел и встретиться с Крыловым. Они посидели все вместе до шести часов вечера, вспомнили всё хорошее, посмеялись над интересными историями и расстались с грустью и надеждой встретиться ещё не один раз.
В пятницу в десять часов утра оперативная машина с подполковником Стрельником Сергеем Сергеевичем, капитаном Леушевым и кинологом подъехала к дому Худого. Они стали несколько вдалеке от дома, а Крылов попросил жену взять под руку кинолога и с ним постоять в зоне, удобной для просмотра подъезда. Через полчаса им очень повезло. К дому подошёл Пузатик и через двадцать минут вышел вместе с Ларсиком и худым мужиком во двор. У Пузатика в руках была небольшая сумка, и он очень бережно её нёс. Они расстались за углом дома, Пузатик направился к себе домой, а худой мужик пошёл в лес выгуливать собаку. Алексей дал знак Сергею Сергеевичу, что можно брать Худого, как они сами его прозвали, с собакой. Кинолог извинился перед Светланой и подошёл к Стрельнику. Офицеры пошли в сторону леса, зашли в него и……через десять минут Ларсик в наморднике, а Худой в наручниках, появились у оперативной машины милиционеров. Жильцы дома не обратили на происшедшее никакого внимания, так как к Худому часто приезжали гости, и он уезжал вместе с ними. Алексей попросил Сергея подождать его пару минут, так как надо заехать к Пузатику и забрать у него щенка от Ларсика. Всё-таки этот щенок его сынок, пусть Ларсик его и воспитывает.
– Не будем же и мы способствовать увеличению безотцовщины в нашей и так неблагополучной стране.
Алексей подъехал к подъезду Пузатика, зашёл туда и попросил его выйти на улицу со щенком и с документами на собаку. Пузатик вышел из подъезда, отдал документы и щенка Алексею. Алексей передал щенка с документами жене в машину. Пузатику Алексей грустным голосом сообщил о возникшей у него проблеме. Пузатик не понял, у кого проблема, и спросил, где деньги. Тогда Алексей сказал ему, что отец щенка – это его собака, и он знает, где она жила до сегодняшнего утра. Если Пузатик не желает больших неприятностей, то этого щенка он заберёт себе сейчас, а насчёт будущих щенков он ещё подумает. Пузатик смотрел на Алексея, как на самоубийцу, который не видит его размеров и силы. Алексей снова спросил у Пузатика о его решении.
– А моё решение такое, – сказал он и занёс правую руку для удара по кузову Жигулей.
Где-то на расстоянии с пол метра от крыши автомобиля, рука Пузатика замерла, как звезда на небе, а сам он начал медленно опускаться на асфальт. Алексей приподнял подбородок Пузатика и поинтересовался его самочувствием. Пузатик всхлипнул и промолчал. Тогда Алексей сказал ему, что только из жалости к его собачкам он не забирает его в милицию.
– А насчёт щенков, я советую не шутить, к вам позвонят, и вы отдадите от каждой суки по щенку. Смотрите, не балуйтесь, а то я весь ваш бизнес разнесу в щепки. Вы всё поняли? – спросил Алексей.
– Всё, – не очень внятно ответил Пузатик.
Ни он, ни офицеры в оперативной машине, ни Худой ничего не поняли. Они видели, как мужик заносил руку для удара, видели, как его рука быстро опускалась на гладенькую крышу Жигулей, но не заметили действий Крылова, не заметили его молниеносного удара в известное ему место, вызвавшее на несколько минут полный паралич у Пузатика.
Лёша помог ему подняться и проследил за его движениями. Координация движений Пузатика медленно, но верно, восстанавливалась. Алексей подошёл к машине офицеров и попросил провести разбирательство с Худым, свозив его в райотдел. Собаку он попросил отвезти домой Роберту Васильевичу.
Алексей позвонил Роберту Васильевичу и сообщил, что через час он будет у него дома с собакой. В райотделе милиции, он попросил Сергея заехать с ним и с кинологом к Роберту Васильевичу. Дело в том, что я не очень люблю и боюсь собак, объяснил Крылов. Они так и сделали. Худого оставили Леушеву на растерзание, а сами двумя машинами поехали к Роберту Васильевичу домой.
Роберт Васильевич и его жена встречали их на улице. Когда они подъехали к дому, то Ларсик стал выть и рваться наружу. Кинолог осторожно вывел его из машины и подвёл к хозяйке. Елизавета Максимовна погладила его холку и собака завыла. Елизавета Максимовна плакала, но кинолог посоветовал держать Ларсика какое-то время на привязи и с намордником.
Алексей сказал Роберту Васильевичу, что возникла небольшая проблема.
– У вашего пса есть щенки, вот ваш щенок. А вот документы на его родословную. Через пару месяцев ещё будут щенки от четырёх сук и вам их отдадут. Не отказывайтесь, цена ваших щенков очень внушительная, поинтересуйтесь у вашего ветеринара или друзей. Вот вам телефон райотдела милиции, позвоните туда и поинтересуйтесь, как украли вашу собаку. Сейчас воришка задержан группой под руководством заместителя начальника Северского райотдела милиции подполковника Стрельника Сергея Сергеевича и находится в милиции.
Роберт Васильевич и Елизавета Максимовна поблагодарили Сергея Сергеевича и кинолога за Ларсика и счастье, вернувшееся в их дом.
Ларсика передали хозяевам, и Крылов пообещал завтра заехать к ним во второй половине дня за расчётом.
– А пока получайте удовольствие от общения с верным и любимым другом.
Алексей поблагодарил Сергея и кинолога за чудесно проведенную операцию и пообещал завтра с ними встретиться.
– И, вообще, пора бы тебе, Сергей, выбраться с женой к нам в гости. Светлана будет рада принять вас у нас дома. Да, Светочка? – сказал он, посматривая в сторону жены.
На этом они попрощались, и Света с Алексеем поехали домой в офис. В офисе их уже ожидала Вика. Звонил её дядя и сообщил, что Роберт Васильевич благодарил за знакомство с агентством Светлана. Он собирается сегодня вечером с женой заехать к нам в Агентство и рассчитаться. Алексей поблагодарил Вику, так как и её информация позволила им быстро найти собаку и принести радость людям.
В шесть часов вечера к ним позвонил Роберт Васильевич и сообщил, что его жена, Елизавета Максимовна, и он, хотели бы сегодня в семь часов заехать к нему в Агентство и отблагодарить. Алексей сказал, что он не возражает и ждёт их по известному им адресу.
В семь вечера дежурная машина московской мэрии привезла Роберта Васильевича и Елизавету Максимовну к дому Алексея. Они поднялись лифтом на третий этаж и позвонили в дверь. Алексей открыл двери и пригласил их в дом. Сначала они зашли в офис, где Роберт Васильевич вручил Алексею Алексеевичу конверт с деньгами. Алексей не проверял деньги, что несколько обескуражило Елизавету Максимовну, но он, видя их замешательство, сказал, что полностью им доверяет. У них договор был устный, и он верит слову уважаемого человека. Затем он пригласил их на кофе в жилую часть своей квартиры. Алексей познакомил их со своей женой Светланой, и они приступили к общим разговорам.
Роберт Васильевич попросил рассказать, как удалось так быстро найти преступников. Алексей ответил, что это их работа и у них есть свои секреты.
– Я же понимаю, – продолжал говорить Роберт Васильевич, – что вы подключили райотдел милиции только с целью всё сделать в рамках закона. Вы сами всё раскрутили, а райотделу милиции дали готовых преступников.
Алексей объяснил Роберту Васильевичу, что это так и не так.
– Чтобы Вы в дальнейшем получили ещё четырёх щенков с законными документами, вам надо иметь на это юридически обоснованные претензии к гражданам Худякину и Пузатикову. Что интересно, их фамилии соответствуют комплекциям и их кличкам.
В это время Елизавета Максимовна рассматривала библиотеку Светланы и Алексея. Она спросила Светлану, читает ли она на всех этих языках. Светлана замешкалась, но сказала, что только на двух, английском и французском, а Алексей Алексеевич на шести языках. Они ещё пробыли в гостях двадцать минут и извинились, им надо ехать домой, так как их ждёт Ларсик. Маленький щенок под присмотром соседей, а он им тоже дорог.
Алексей и Светлана проводили гостей и пожелали им счастья. Алексей дал ещё одну свою визитную карточку и просил звонить, если в нём будет нужда и не только в поиске пропавшей любимой собачки. Он проводил их к ожидавшей на улице машине и пожелал успехов.
Алексей поднялся в дом и увидел Светлану, растерянно сидевшую за письменным столом. У неё в руках была увесистая пачка денег.
– Ты знаешь, сколько здесь денег? – спросила Светлана.
– Знаю, – ответил Алексей. Шесть тысяч, а может и немного больше.
– Нет, ты не прав, точно семь тысяч долларов. Объясни мне, за что такая оплата труда?
Алексей сказал, что у Роберта Васильевича и его жены есть щенок и будут ещё четыре щенка с законными документами. Стоимость каждого щенка не менее одной тысячи долларов. Арифметика простая, 5 умножить на $1000 равняется $5000. А воришки действительно пострадали, но у них тоже останутся щенки и достаточно много. Просто их прибыль стала несколько меньшей. Мы с тобой привлекли в помощь Серёжу, поэтому в райотдел я отдам $1000, чтобы они проследили за возвратом щенков и правильностью оформления собачьих документов.
– Кстати, сколько денег я тебе должен? – спросил с ухмылочкой Алексей.
– А, я вспомнил, сто долларов. Ну, что же, возьми себе сто долларов.
Светлана покраснела и сказала, что теперь она, наконец-то, поняла радость на его лице, когда она попросила всего сто долларов за сотрудничество.
Алексей и Светлана обнялись, расцеловались и, не говоря больше ни слова, перешли в спальную комнату, предварительно потушив везде свет.
НА ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ
Прошло уже почти три года, как Алексей ушёл из милиции и стал частным детективом. Его агентство приобрело достаточно широкую известность в определённых кругах московской интеллигенции и не только. Иногда его секретарь докладывала ему о звонках из других регионов России. Уже три месяца, как у него в напарниках стал работать его знакомый – приятель из ФСБ, подполковник Жуков. Так сложилось, что направление, которое он курировал, было просто расформировано. Он выразил своё несогласие с таким решением. А так как его бывший начальник, генерал, ушёл в отставку за месяц до этого, то и ему предложили уйти в отставку с получением неполной пенсии. Жуков позвонил Алексею и рассказал о своих проблемах. Крылов никогда не был близким другом Жукова, но помнил, что Жуков всегда с радостью откликался на его просьбы и оказывал помощь. Делал он это с удовольствием и очень чётко. Идеальная скрупулёзность при выполнении любого задания не всегда доставляла удовольствие его руководству, но осечек и сбоев в его работе не было. Алексей несколько раз обращался к Жукову, будучи на своей новой работе, и отказов с его стороны никогда не было. Когда Алексей пытался оплатить ему за услуги, то Жуков просил не ставить его в неловкое положение.
– Я, всё-таки, работаю в ФСБ и там же получаю не самое маленькое в России жалование. Моя помощь тебе носит чисто информационный характер, а денег за это брать я не желаю. Правда, моё жалование не очень большое, но на еду нашей семье хватает.
В позапрошлом году сын Жукова поступил в МГУ на юридический факультет и Жуков для себя посчитал, что первый толчок сыну он сделал, а остальное – это уже собственные проблемы Кирилла. Надо отдать должное сыну, Кирилл был очень трудолюбивый и настойчивый юноша. Ещё около пяти лет тому назад, когда Лёша познакомился с Жуковым по совместному делу дипломат, Жуков стал заниматься с сыном французским и английским языками. Сам он записался на ускоренные курсы английского языка, спасибо генералу, управление оплатило ему учёбу, и за два года он преуспел. У него не было проблем при общении с англо-говорящими дипломатами. Теперь же, когда он вышел на неполную пенсию, он для себя решил заняться и немецким языком.
Алексей решил, что лучшего помощника, а может и компаньона, чем Жуков, ему не найти. Его подход к работе импонировал Алексею, ну а некоторые расхождения идеологического характера для Алексея были не столь важны. Это особенно важно, если учесть нежелание Алексея влезать даже ноготком в политические игры. Всё-таки Жукову уже сорок три года и он не станет менять свои привычки и стиль работы. А это главное для Алексея. И так, с конца марта месяца 1997 года, Жуков Александр Александрович, 1954 года рождения, подполковник КГБ/ФСБ в отставке, приступил к работе в частном детективном агентстве Светлана сотрудником Крылова Алексея Алексеевича, бывшего подполковника милиции, бывшего заместителя начальника уголовного розыска Северского райотдела милиции города Москвы.
В начале ноября 1997 года, поздним вечером, Крыловым из Израиля позвонила Анна Львовна. Она поздравила Лёшу и Свету с наступающими праздниками и извинилась, что звонит в такое время. Анна Львовна рассказала о горе, постигшем их семью. Саша арестован по обвинению в нанесении ножевого ранения израильтянину. Анна Львовна уверена в невиновности Сашеньки, но, пострадавший, сын богатого каблана, как у них называют владельцев строительных компаний. Денег на адвокатов у них нет, поэтому Саше грозит большой срок заключения. Что делать она не знает, поэтому просит Лёшеньку посоветоваться с его знакомыми из Израильского Посольства в Москве. Алексей поговорил ещё несколько минут с Анной Львовной и положил телефонную трубку.
На следующий день Крылов поехал в Посольство Израиля в Москве и встретился с полицейским атташе. Авигдор Биберман уже не работал, поэтому на его должности сидел молодой офицер не очень располагающей к себе внешности. Крылов представился ему, рассказал о своём знакомстве с господином Биберманом и попросил о совете в данной ситуации. Новый полицейский атташе слушал Алексея не просто невнимательно, но и с какой-то надменностью. Алексей по его акценту в английском языке понимал, что он понимает и, возможно, говорит по-русски. Лёше не захотелось продолжать далее беседу с атташе Посольства, и он спросил его о получении визы в Израиль. Атташе ответил, что и это не его проблема, пусть Крылов обращается в соответствии с общими правилами получения виз. Алексей вышел из помещения, где проходила беседа, и, даже не попрощавшись, покинул здание Посольства. Лёша знал, что по приглашению Анны Львовны ему могут сразу и не дать визу, попросят проверки её финансового положения и тому подобное. Алексей, придя в свой офис, позвонил Авигдору Биберману в Израиль, но его жена, обрадовавшись звонку господина Крылова, сказала, что Авигдор, к сожалению, сейчас в гостях у дочери в Штатах. Крылов попросил передать ему привет и, по возможности, попросить его позвонить в Москву. Вечером этого же дня Авигдор Биберман позвонил Крылову, и Лёша сообщил ему о необходимости своей поездки в Израиль. Авигдор сказал Алексею, что нового атташе полиции Посольства он не очень хорошо знает, да и просить его не хотел бы. Он пришлёт ему факсом приглашение от своего имени, а Алексей с этим приглашением зайдёт в Посольство.
Через двадцать минут Алексей получил по факсу приглашение, написанное от руки Авигдором Биберманом. Утром следующего дня Алексей снова приехал в Посольство. Он сдал свои бумаги Консулу по визам и получил приглашение явиться в три часа за результатом. В три часа дня он снова приехал в Посольство, но ему сообщили, что необходимо приглашение от господина Бибермана, оформленное через нотариуса и тому подобное. Крылов, расстроенный из-за отказа, покинул здание Посольства и решил самостоятельно решить свою проблему.
Он позвонил Саше Жукову в офис и попросил его никуда не уезжать в течение часа, так как нужна его помощь. В офисе Крылов рассказал о своих мытарствах в Посольстве и попросил дать совет. Крылов заранее предупредил Жукова, что не желает обращаться за помощью в Главк или в другие инстанции, ему надо принудить Посольство заставить Консула немедленно выдать требуемую визу. Жуков немного подумал и спросил Алексея, в какой степени допустимо давление на Посольство. Лёша тоже прокрутил в голове план, осталось только избрать правильную форму его исполнения. Крылов спросил у Жукова, по каким визам в Москве находятся представители Израильских организаций типа Сохнут, Культурный Центр, религиозные деятели и представители Джойнта. Жуков сразу же ответил, что у них визы на одни функциональные задачи, а занимаются они совсем иной деятельностью.
– А как можно выдворить из Москвы несколько человек, ну, двоих, троих?
– Нет проблем, – ответил Жуков. Если бы наши чиновники в ОВИРах не были полностью коррумпированными, то выдворить из Москвы сегодня можно до сотни израильтян, как минимум, до ста тысяч граждан Вьетнама, Китая, Афганистана и тому подобное.
Крылов спросил у Жукова, какое ведомство обязано выполнять эту работу?
– Как кто, милиция, – ответил Жуков.
– А как вычислить их место проживания? – снова спросил Крылов.
– Ну, это совсем не проблема. В моём отделе была полная информация о почти всех приезжих. Мы не требовали соблюдения правил проживания и соблюдения визовых требований. Во-первых, это не входило в наши функциональные обязанности, начальство потворствовало всему этому. Причины поддержки этих израильских и, как бы американских организаций, я вижу в экономической сфере жизни. Россия сегодня заинтересована в отъезде граждан России еврейской национальности заграницу. Уезжают и молодёжь, и пенсионеры. Только на не выплаченных людям пенсиях, Россия имеет до десяти миллионов долларов ежегодно. Мне, конечно же, понятно, что эта «экономия» сегодня обойдётся России миллиардными убытками в будущем. Один мой приятель из аналитического отдела ФСБ назвал массовую эмиграцию евреев, и не только их, наступлением ледникового периода в России. Во-вторых, я понимаю, что наши Законы по визовым правилам для граждан въезжающих в Россию, не гуманны и бессмысленны. Но они существуют, и никто их не отменял. Если мы будем продолжать политику неуважения к самим себе, к своим Законам, то Россия к двухтысячному году станет второсортной державой мира.
– Знаешь, в зоне действия твоего райотдела есть общежитие Химико-технологического техникума, так я точно знаю, там живут около десяти сотрудников Сохнута, которых и селили там по негласному согласованию с нашим ведомством. Они выполняют работу по линии Сохнута, а в визовых разрешениях нашего Посольства в Тель-Авиве указаны другие задачи приезжих. Но учти, они дают взятки нашим сотрудникам визовых подразделений Министерства Внутренних Дел России, и те закрывают на всё это глаза.
– Ну что же, это неплохо, – произнёс довольно чётко Крылов. – Мой план такой, вечером делается проверка участковым инспектором всех иностранцев, проживающих в общежитии, а кто-нибудь старший из израильтян попытается навязать милиционеру взятку. Надо всё это зафиксировать на видеоплёнку и аудиокассету. Учти, сразу же сверху пойдут звонки в милицию. Чтобы исключить звонки сверху, пригласи какого-нибудь журналиста вместе с инспектором. Мы должны своими действиями показать нарушения иностранцами наших законов. Не важно, из какой они страны к нам прибыли.
– Учти, Алексей, нас могут обвинить в антисемитизме, а это недопустимо, – отреагировал на предложение Крылова Жуков.
– А я, поэтому, и приглашаю сделать проверку всех иностранцев. Именно всех иностранцев. Пусть начнут с граждан Вьетнама, Афганистана и других. Чтобы никто не покинул здание общежития во время проверки, надо привлечь к проверке ОМОН или любое другое подразделение милиции. Ну, а тем, у кого визы просрочены, пусть сразу выписывают большие штрафы и оформляют выдворение из Москвы и из России.
– Послушай, Алексей, пусть милиционеры обратят внимание, что у большинства визы не в Москву, а в другие российские города. Согласно существующим непродуманным правилам, это тоже нарушение Закона.
Крылов задумался, а потом продолжил говорить.
– Одним словом, при правильном оформлении акта проверки даже наши чиновники побоятся продолжать вымогательство денег у приезжих из-за невозможности гарантировать их дальнейшее пребывание в Москве на законных основаниях. В общежитие должен будет явиться полицейский атташе Посольства с целью улаживания возникшего конфликта. Необходимо дать ему возможность сделать глупость. И ни в коем случае нельзя допустить утечку информации о производящейся съёмке. Атташе молод и самоуверен, попытается заинтересовать проверяющих, точнее, их начальство, для погашения конфликта. Главное – это писать на диктофон все их разговоры, я уверен в большом ляпе с их стороны. Мне в своё время Авигдор Биберман, бывший полицейский атташе Посольства Израиля, говорил о принципе подбора кадров для работы в бывших Советских Республиках и Москве. Если в Москву посылают более-менее образованных людей, то в другие страны бывшего Союза присылают лиц, даже не умеющих писать грамотно на своём государственном языке – иврите. Принцип родства у них становится решающим при назначениях на работу. Они берут пример с нашей страны, но берут у нас только самое плохое. Так как среди проживающих в общежитии иностранцев нет ни одного дипломата, то наш МИД ставить в известность не будут, по крайней мере, официально. Надо встретиться со Стрельником Сергеем Сергеевичем и обсудить этот план с ним. Звонить из Посольства будут в Главк и в райотдел милиции.
– Да, Саша, а ты не знаешь от кого из Главка или Министерства следует ожидать звонков и команд на прекращение проверки?
Жуков задумался, а потом ответил, как-то нехотя и без желания.
– От Глеба Алексеевича из Главка и от Юхно из министерства. Ты его не знаешь, но он заместитель начальника канцелярии МВД России. Начальник, насколько я знаю, твой должник, если он ещё не забыл это.
Алексей и Саша поговорили с Сергеем и откровенно объяснили ему ситуацию, а также возможные трудности и проблемы с начальством. Алексей подготовил юридически безупречную объяснительную записку по нарушению законодательства России со стороны иностранных граждан и ответственности должностных лиц, потворствующих происходящему. Стрельник согласовал с Глебом Алексеевичем проведение операции по выявлению нарушителей визового режима южными соседями, с целью предупреждения актов терроризма. Он не акцентировал внимание Коржа на национальной принадлежности нарушителей, но подчеркнул, что с ФСБ он имел контакт по этой проблеме, и послал ему факсом объяснительную записку. Генерал Корж, возможно, согласовал эти вопросы с генералом Сединым, так как текст объяснительной записки был явно или Комитетовский, или Мидовский. Через двадцать минут на имя начальника Северского райотдела милиции города Москвы пришла телефонограмма с требованием усилить работу райотдела по борьбе с нарушителями регистрационно-визового режима. Аналогичные телефонограммы поступили во все райотделы города Москвы. Непонятно почему, но из городского управления ФСБ аналогичный документ поступил и в районные отделения ФСБ. Алексей и Саша для себя сделали правильный вывод, что принцип домино живуч и ещё надолго. Через четыре часа, то есть после девяти часов вечера, в общежитие техникума явился участковый инспектор, журналист какой-то газеты и группа ОМОН. Всё происходило строго по намеченному плану. Представитель группы израильтян, проживавших в общежитии, пытался дать взятку капитану милиции. Милиционер, заранее предупреждённый, категорически, но, возможно, и с болью в сердце, отказался от денег. Беседа милиции с представителями жильцов общежития происходила в комнате коменданта, заранее оборудованной спецтехникой для видео и аудио записей. В 22-40 на территорию общежития прибыл полицейский атташе Посольства Израиля. Вначале он говорил слишком самоуверенно и нагло, угрожал жалобами в международные организации. Участковый милиционер оказался житейски мудрым человеком. Он культурно объяснил атташе, что ему дали задание разобраться с вьетнамцами и другими, вот он и разбирается.
– Говорите не мне, а моему начальству, и я всё сделаю, как прикажут. Лично я к вашим ребятам никаких претензий не имею. Как по мне, то их поведение ангельское, не пьют, не дерутся. Наши б так себя вели!
Атташе связался по сотовому телефону с кем-то в своём Посольстве. Говорил он на иврите, поэтому капитан ничего не понял. На всякий случай, он сообщил дипломату номер телефона подполковника Стрельника Сергея Сергеевича и просил атташе, если ему это нужно, позвонить в райотдел милиции.
– А пока нет звонка, пусть те израильтяне, у кого срок действия визы окончился, собираются, и он отвезёт их в милицию. Те же, у кого срок действия визы ещё не окончился, пусть собираются на железнодорожный вокзал для выезда в те города России, которые указаны в документе.
Атташе долго сдерживался, чтобы не совершать противозаконных действий, но примеры прошлых решений вопросов с помощью взятки всё-таки взяли верх, и он на неплохом русском языке предложил капитану сто долларов за временную задержку в выполнении положенных правил.
Именно в этот момент из соседнего с комнатой коменданта помещения вышли два сотрудника Северского райотдела милиции и, не спеша, вошли в комнату коменданта. Несмотря на свой молодой возраст, атташе понял, что настоящие проблемы у него только начинаются. Вошедшие в комнату сотрудники милиции, представились и попросили коменданта пригласить в помещение двух понятых. Милиционеры сообщили понятым, что те должны подтвердить факт попытки вручения взятки капитану милиции, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. Офицеры при свидетелях изъяли в кулёк стодолларовую купюру, на которой есть следы пальчиков господина полицейского атташе Посольства.
Атташе отказался давать пояснения на вопросы без присутствия сотрудников Посольства. Дальнейшее проистекало в соответствии с существующими правилами Международного Права. Участковый капитан спросил у атташе, желает ли он по-прежнему обращаться в международные организации?
Через некоторое время в общежитие приехали представители Посольства Израиля и Консульского отдела Министерства Иностранных Дел России. Капитан получил официальную благодарность за проявленную бдительность и добросовестное выполнение служебного долга. Представители Посольства не отрицали ни одного факта предъявленных обвинений не только дипломату, но и сотрудникам Сохнута. Как ни странно, но не было ни одного протеста со стороны руководства Главка и Министерства. Учитывая высокий уровень проведения операции и наличие объяснительной записки, составленной с точки зрения МИД России компетентными органами, а с точки зрения ФСБ сотрудниками МИДа России, никто и близко не подверг критике действия Северского райотдела милиции.
Почти все райотделы милиции города также доложили в Главк об успешном проведении аналогичных операций и в их районах города. Вначале подполковник Стрельник переживал из-за возможных неприятностей, но, впоследствии, наоборот, получил благодарность от начальника Главка и денежную премию. Капитан – участковый, после проведения операции получил шанс на долгожданное звание майора милиции. Если честно, то он предполагал, что его вынудят уйти в отставку из-за этой операции. Правда, во время первой беседы со Стрельником С.С. он увидел в углу его кабинета подполковника Крылова. Крылов не был с ним знаком ранее, но капитан знал его не только по внешнему виду, но и по делам. Как ни странно, но эта встреча вселяла ему маленькую надежду на успех операции.
Через два дня Алексею домой позвонил Авигдор Биберман. Биберман поинтересовался семейными делами Алексея, успехами в работе. Он сказал Крылову, что в курсе дела о событиях в Москве и просит Крылова подойти завтра в Посольство к Первому Секретарю за визой.
– Я думаю, что полицейский атташе Посольства не прав в своём отношении к моему письму-просьбе. Я сейчас звоню тебе из Ташкента, а не из Москвы, но по стилю объяснительного документа о происшедшем, уверен, что ты помог полицейскому атташе потерять свою должность. Если говорить честно, то когда я узнал об его отказе поставить тебе визу, а мне подтвердили его причастность к этому, посчитал его работу в Москве оконченной. Если ты имеешь к этому какое-нибудь отношение, то я полностью тебя поддерживаю. Я и сам не люблю, когда некоторые сами себе присваивают право неуважительно относиться к противоположной стороне. История не прощает непорядочных поступков по отношению к другим. Я всегда в своей работе придерживался правила уважать партнёров и считать себя не умнее их. Мне неприятно беседовать с твоими бывшими соплеменниками, которые позволяют себе плевать в колодец, из которого ещё недавно они пили и не каплями, а стаканами. Ну, это моя личная точка зрения. Всё, привет, завтра вечером я позвоню тебе. Утром я ещё раз позвоню в Посольство и напомню о твоей визе.
На следующее утро Алексей поехал в Посольство и снова начал оформлять бумаги на получение визы. Он сдал свои документы и направился к выходу из здания Посольства, рассчитывая заехать по некоторым делам в одну из близкорасположенных фирм, а потом вернуться в Посольство к трём часам за результатами решения Консула. На выходе из территории Посольства охранник, извинившись, попросил Крылова вернуться в Посольство и подойти в комнату номер четыре. Алексей вернулся и постучал в дверь комнаты номер четыре. Оттуда громким голосом разрешили войти, и Крылов вошёл. Когда Крылов входил, то навстречу ему встал какой-то клерк и пригласил Алексея пройти с ним дальше. Они прошли ещё одну дверь и появились в коридоре первого этажа. Клерк провёл его в комнату номер 14, открыл дверь и пропустил Крылова вперёд.
Крылова, встав со своего места, тепло приветствовал чиновник Посольства, один внешний вид которого говорил о его высоком положении.
– Гил Смелански, – представился он. – Я Советник Посла и хотел бы лично познакомиться с Вами.
Всё это он произнёс на хорошем русском языке, подчёркивая каждое слово жестами рук и лица.
– Первым делом, господин Крылов, я хочу попросить у вас прощение за некорректное поведение нашего бывшего коллеги, полицейского атташе Посольства. Он уже отозван в Израиль и, как я надеюсь, никогда впредь не будет привлекаться к дипломатической работе.
Алексей всё это выслушал внимательно, но позволил себе выразить недоумение от услышанных слов.
– Господин Смелански, для меня не всё понятно, что сказано вами, но лично я не имею претензий к Посольству Израиля в России.
В этот момент в комнату зашёл клерк, который провожал Алексея к Советнику, и передал ему его паспорт.
– Вам, господин Крылов, Консул поставил многократную визу сроком на три года.
Он сказал это на иврите, и Алексей поблагодарил его также на иврите. Советник, продолжая говорить на русском языке, сказал Крылову, что ему говорили о его желании изучить иврит. Ему очень приятно было даже узнать о стремлении такого известного учёного и сыщика познать иврит.
– Мне говорил мой приятель, Авигдор Биберман, о вас, как о полиглоте, учёном юристе и феноменальном сыщике. Я ещё раз прошу у вас прощение за необоснованную задержку с выдачей визы и желаю удачной поездки.
Алексей также ответил словами благодарности и предложил, в случае необходимости, обращаться к нему в Агентство. На этом они и расстались. Клерк проводил Алексея к выходу из здания Посольства.
Алексей понял, что не только Авигдор Биберман, но и посольские службы предполагают его участие в событиях в общежитии. Правда, Советник не очень расстроен из-за случившегося происшествия. Возможно, у них какие-то свои междоусобицы. Насколько Алексей от кого-то слышал, источники финансирования Сохнута и Культурных Центров разные, о Джойнте и говорить нечего. Поэтому и работа у них проводится с разной степенью успеха. Конечная цель у всех структур одинаковая. Алексей как-то уже и ранее думал о задаче этих организаций, но видел, что для клерков, работающих в них, это кормушка длительного пользования. Алексей считал, что евреи покидали бывший СССР, а сейчас Россию, не благодаря агитации этих структур, а благодаря такой российской действительности и поддержке Властей. Если бы гражданам России не еврейской национальности предоставили такую же возможность, то и они в большом количестве покинули бы Союз. Для России, конечно же, эта эмиграция, спустя несколько десятилетий, скажется громадным экономическим и культурным ущербом. Со временем некоторые, покинувшие Союз и Россию, начнут возвращаться обратно. Конечно, это будут далеко не самые образованные и талантливые, а может и наоборот. Но это уже не сможет повлиять на ситуацию в целом. Великую и страшную империю СССР восстановить не сможет никто. Алексей воспитывался в семье русских интеллигентов, образованных русских интеллигентов. Люди могут быть и образованными, но далеко не всегда интеллигентными. За свои годы работы в УГРО милиции он встречал преступников, как не образованных, так и образованных. Но почти никогда нельзя было встретить преступника интеллигента. Правда, один раз у него был такой клиент, так у него была только кличка Интеллигент. Да и то, причиной такой своеобразной клички были, постоянно повторяемые им слова: простите, извините, к вашим услугам.
Родители Алексея всегда с большим уважением относились к людям иной национальности. Мама имела возможность слушать по приёмнику передачи из англоязычных стран, а это вызывало у неё довольно часто грусть и обиду за нашу жизнь. Родители в присутствии Алексея никогда не обсуждали никакие политические проблемы, но полностью оградить ребёнка они тоже не могли. В студенческие годы Алексей иногда и сам слушал радио из Европы и США, но это уже было временем распада страны, временем перестройки. Для себя Крылов избрал путь полного игнорирования политики и старался не нарушать выбранной позиции. Папа всегда говорил, что политика может меняться, а врачи, парикмахеры и полицейские необходимы любому строю. И даже сегодня Алексей постоянно наблюдал верность этих слов. А если признаться честно, то политика для Крылова была не только не интересна, но и прозрачна в своей бездарности и непорядочности.
Крылов приехал в офис, поговорил с Жуковым о работах с заказчиками, дал некоторые советы по незаконченным делам. Он передал Жукову две тысячи долларов для расчёта с командой Стрельника, две тысячи лично ему в качестве зарплаты, две тысячи для выплаты заработной платы сотрудникам и ещё три тысячи долларов на всякий случай, если он не вернётся в течение одного месяца. Так как Жуков работал в агентстве Светлана уже седьмой месяц, то он знал все текущие проблемы и очерёдность выполнения заданий. В последнее время Крылов все встречи с клиентами проводил в присутствии Саши и вводил его полностью в курс дел по работе.
Утром следующего дня он попросил Жукова отвезти его в аэропорт. Самолёт на Тель-Авив вылетал в 13-20, поэтому в аэропорту необходимо быть не позднее одиннадцати часов утра. Светлана тоже захотела проводить Алексея, поэтому во Внуково они выехали втроём в десять часов утра. Родители Светочки просили Алексея передать Анне Львовне и её детям свои пожелания всего хорошего, а ему удачной поездки. Вчера вечером к Алексею и Светлане приезжал в гости Дан Шенецки и просил, не стесняясь, звонить ему при необходимости в Париж, где он будет, как минимум, две недели. Со Стрельником Крылов говорил по телефону, и Сергей тоже пожелал ему успехов. Одним словом, удача ему была приказана его друзьями и родственниками. С хорошим настроением на следующий день Алексей вылетел в Тель-Авив. В аэропорту Бен-Гурион его встречали Сима с мужем, Виктором. Анна Львовна не очень хорошо себя чувствовала, поэтому приехать в аэропорт не смогла. Сима, увидев Алексея, начала плакать и одновременно с этим и радоваться. Она сразу же сказала Лёше, что мама только на него и надеется. Лёша успокоил Симу, тепло поздоровался с Виктором и они пошли к автостоянке, где Виктор, муж Симы, оставил свой новенький Гольф. Через двадцать пять минут Алексей уже входил в квартиру, которую снимали Саша и Анна Львовна. Конечно же, снова были слёзы и радость встречи. Анна Львовна первым делом подала Лёшеньке, как она его по-прежнему называла, еду на стол. Она показала Лёше его комнату и приказала переодеться, поесть, а потом отдохнуть пару часов. Она пообещала Алёше, после всё рассказать подробно и понятно.
Как ни странно, но Алексей проспал около десяти часов. Рано утром, в пять часов, Алёша проснулся и вышел на улицу сделать зарядку и пробежку. На удивление, он был не один. Он обратил внимание на множество автомобилей, двигавшихся в разные стороны. Алексей увидел недалеко от дома садик с детскими качелями и другими приспособлениями для занятий спортом. Ровно в пять часов пятьдесят минут он поднялся в квартиру Анны Львовны. Анна Львовна уже не спала, она приготовила Лёше завтрак и попросила его после душа отведать израильскую еду. Лёша сказал ей, что уже немного знаком с израильской кухней, так как четыре года тому назад, она же знает, он был в Израиле и остался очень довольным от путешествия по стране. Анна Львовна призналась Лёше, что она, к сожалению, не имеет ни времени, ни денег, для путешествий по стране. Она всё надеялась на Сашу, а с ним такое горе случилось. Во время завтрака Анна Львовна рассказала ему об их жизни в Израиле и произошедшем.
Саша, сразу по прибытию в Израиль, снял квартиру для себя и Мамы. Сима и Виктор тоже сняли недалеко от них двухкомнатную квартиру, точнее, как говорят в Израиле, две с половиной комнаты. Сима с мужем и Саша пошли на бесплатные курсы иврита. Их сразу определили в группу продвинутого иврита, так как их знания иврита были оценены, как очень высокие. Через четыре месяца Сима и Виктор поступили на работу в фирму, работающую как филиал какой-то Американской компании. Как и предполагал ещё ранее Алексей, их уровень знаний в области материаловедения получил высокую оценку. Не прошло и трёх месяцев, как им подняли зарплату на семьдесят процентов. Они вместе зарабатывали около четырёх тысяч долларов. Банк выдал им ссуду на приобретение автомобиля и мебели. Они даже стали подумывать и о покупке квартиры.
У Саши всё сложилось труднее и сложнее. Он не смог устроиться в архитектурную мастерскую. К сожалению, он не умел пользоваться компьютерной программой Автокад. Саша решил пойти работать на стройку, освоить на курсах Автокад, а потом снова искать работу архитектором. На стройку он попал по рекламе в русскоязычной газете. Работа на стройке не давала больших денег, но опыт строительства в Израиле был ему более важен на данном этапе жизни, чем величина заработной платы. Инженер на стройке был очень доволен работой Саши. Он видел, что молодой иммигрант грамотный инженер, отлично владеющий специальностью инженера-строителя и архитектора. Иногда на стройку приезжал и сын каблана, тоже будущий инженер-строитель, Шимон Фикс. Как-то посетив стройку, он, проходя мимо Саши, дал ему указание помыть свой мотоцикл. Саша сделал вид, что не понял указание Шимона. Когда Шимон возвращался к своему мотоциклу, то увидел, что его указание не выполнено. После этого случая у Саши начались трудные дни. Бригадир – израильтянин давал ему самые тяжёлые и малооплачиваемые задания. В конце месяца Саша Голиков получил, как никогда, маленькую сумму денег. Саша сказал инженеру, что он не договаривался о таких деньгах, поэтому просит подготовить ему полный расчёт. Прораб, он же инженер на стройке, за четыре дня до этого разговора, поручил Саше работу, требующую инженерной квалификации. Саша начал выполнять задание, но не окончил работу, так как требовалось ещё некоторое количество металлоконструкций и бетона. Саша отказался дальше работать и потребовал или доплатить за выполненные уже работы, или он не даст отчёта по заданию. Дело в том, что прораб доверял Саше и не контролировал выполнение работ с инженерной точки зрения. Голиков понимал, что уменьшение его зарплаты спровоцировано не прорабом или бригадиром, а сыном хозяина. Голиков не давал прорабу отчёта о выполненной работе. Поэтому прораб был вынужден задержать продолжение работ на вверенном Александру участке. Прораб поговорил с сыном хозяина о возникшей проблеме и попросил его выплатить Саше положенную ему сумму денег. Молодой и горячий хозяин сам пошёл разбираться с русским, как он сказал инженеру. Александр потребовал честно с ним рассчитаться, а потом он сделает отчёт. Шимон чувствовал себя не только хозяином стройки, но и хозяином рабочих, работающих на него. Он внезапно размахнулся рукой, чтобы ударить Сашу. Ещё в России Саша много занимался с Алексеем самообороной и умел защитить себя. Он легко ушёл от удара и громко заявил при рабочих, стоящих рядом, что подаст на сына хозяина в суд. Последнее вызвало у Шимона неуправляемую реакцию, и он выхватил из своих брюк нож. Шимон взмахнул ножом, но Саша успел перехватить его руку с оружием. В этот момент Саша подскользнулся и упал на землю. Шимон с ножом, рукоятку которого они держали вдвоём, упал на Александра. Нож воткнулся в бок Шимону, и Александр с трудом выбрался из-под его тела. Тут же вызвали скорую медицинскую помощь и полицию. Сашу арестовали по подозрению в посягательстве на жизнь сына хозяина. В полиции он дал показания, полностью опровергающие его вину, но богатый каблан, отец Шимона, включил все свои связи, и судьба Александра стала мало от него зависящей. Свидетели, стоявшие рядом, дали показания не в пользу Александра. Точнее, они просто отказались от дачи свидетельских показаний, объясняя тем, что ничего не видели. Прораб, израильтянин, заявил, что он видел только лежащего на земле Шимона и Александра. Нож был в боку Шимона. Сашино утверждение, что нож не его, а Шимона, не получило подтверждение. На рукоятке ножа экспертиза обнаружила следы пальцев Голикова. Саша всё время утверждал, что он, защищаясь, перехватил рукоятку ножа, а при его падении Шимон сам наткнулся на нож. Адвокат Шимона легко опроверг все показания Саши, и дело перешло от следователя, занявшего позицию раненого в бок Шимона, к прокурору, для передачи дела в суд. Анна Львовна и Сима пытались нанять негосударственного адвоката для Саши, но цены, требуемые адвокатом, для них были неподъёмны. Предложение следователя Александру о признании себя виновным, отвергалось Голиковым. Такую картину происшедшего узнал Алексей на второй день пребывания в Израиле. Он решил позвонить Авигдору Биберману, если он в Израиле или его жене, чтобы найти хорошего специалиста по уголовным делам. Так как время было раннее, около семи часов утра, то Алексей взял у Анны Львовны немного израильских денег – шекелей, расспросил, как проехать к ближайшему пляжу, и вышел из дома. Алексей пообещал к девяти часам утра вернуться домой. Алексей взял с собой и свой заграничный паспорт, так как Анна Львовна не рекомендовала без документов появляться в городе. Лёша дождался автобуса номер 20 и за пятнадцать минут доехал к морю. На пляже никого не было, Алексей разделся, сложил вещи на пустой топчан и побежал к воде. Лёше понравилось море, тёплое какое-то и нежно гладящее кожу тела. Он вышел из воды и побрёл к своим вещам. В этот момент к нему подошли три молодых израильтянина и что-то спросили на иврите. Алексей не собирался ни с кем говорить, так как его голова была занята мыслями только о судьбе Саши Голикова. Он сказал ребятам на иврите ани ло мэвин иврит, что означало – я не понимаю на иврите. Тогда один из молодых людей взял брюки Крылова и начал их трясти. Из брюк выпали оставшиеся деньги, часы с монограммой, паспорт, шариковая ручка и блокнотик. Алексей вежливо и тихо обратился к ребятам на английском языке, попросил собрать все вещи и положить на место. Один из парней поднял деньги, спокойно положил их в свой карман, поднял часы, посмотрел на них и тоже положил в свой карман. Второй парень взял паспорт Алексея, начал его читать и рассмеялся, так как понял, что Алексей русский и не гражданин Израиля. Лёша ещё раз, но очень медленно, на английском языке посоветовал сложить всё, как лежало. Так как в ответ он увидел только нагло смеющиеся лица, то одним быстрым движением он уложил взявшего деньги и часы лицом в песок. Второй парень, грамотно не оценивший ситуацию, набросился с кулаками на Алексея. Его судьба оказалась менее удачной, вывихнутая рука вызвала у него дикий вопль. Третий юноша предпочёл не искушать судьбу и кинулся в сторону, но Алексей легко его догнал и усадил на топчан. Он попросил ребят подождать его, так как собирался пойти вызвать полицию. Идти не пришлось, так как кто-то из гостиницы, расположенной напротив моря, наблюдал всю эту сцену в бинокль. И он же сразу вызвал полицию.
Полиция приближалась к месту происшествия, а вместе с ними и, возможно, мужчина, вызвавший полицейских. Алексей начал говорить по-английски, представился и подробно рассказал о происшедшем. Он сказал, что его вещи у молодых людей. Паспорт – у юноши справа, не понятно почему, громко ноющему. Деньги и часы, у лежащего на песке юноши.
– Я ничего не отбирал, поэтому следы их пальчиков имеются на всех вещах. Молодой человек с вывихнутой рукой очень агрессивен и, я думаю, вооружён. Сидящий на топчане юноша явно наркоман, – продолжил объяснение Алексей.
Полицейские произвели обыск у лежащего юноши, стоящего и сидящего. Они изъяли вещественные доказательства и передали Алексею часы с монограммой. Алексей чисто интуитивно принюхался к часам и сказал полицейскому, что в этом кармане у задержанного хулигана был сильнодействующий наркотик. Крылов попросил отправиться в полицию, так как он хотел бы связаться с консулом России и сообщить о происшествии. Полицейские вызвали ещё одну машину для сопровождения задержанных бандитов в полицейский участок, а сами с Крыловым отправились к своей машине. Алексей надел брюки и рубашку, так как в плавках не очень прилично являться в полицию.
Через десять минут Алексей сидел на скамеечке дежурной части полицейского отделения номер три Центрального Округа полиции Тель-Авива. Дежурный офицер посмотрел паспорт Крылова и обратился к нему на не очень хорошем английском языке, не полицейский ли он из России? Алексей спросил у офицера по-английски, на каком языке ему удобнее всего говорить с ним, кроме иврита, конечно же? Офицер сказал, что он выходец из Аргентины, поэтому его родной язык испанский. Алексей с удовольствием перешёл на испанский язык, и пошла, как у нас говорят, задушевная беседа. Крылов подтвердил догадку дежурного офицера, что он офицер полиции, но в отставке, а сейчас частный детектив. Он приехал в Израиль к женщине, воспитывавшей его с двенадцати лет. По образованию он юрист. Полицейский спросил у него, как он определил наркозависимость у убегавшего парня. Лёша объяснил, что по выбросу ног при беге, и показал полицейскому, в чём это выражается. Ну, а о наркотиках в кармане другого парня, то это просто. Мои часы не выносят чужого запаха, и мой нос тоже. Пока они разговаривали, то в помещение зашли и другие полицейские, и кто-то из них переводил на иврит беседу Крылова с их коллегой. Алексей сказал, что его родные волнуются из-за его отсутствия, поэтому он просит разрешения позвонить. Дежурный полицейский с удовольствием разрешил и набрал номер телефона, сказанный Алексеем. Трубку взяла Анна Львовна, и Лёша просил не волноваться, он задержится на часок в полиции и, заодно, спросит здесь о Сашиной проблеме. Один из стоявших рядом полицейских что-то сказал дежурному. Дежурный полицейский пригласил Алексея пройти с ним в кабинет начальника полицейского отделения. Они пошли вместе, а за ними пошла и женщина – полицейская, молодая и довольно приятной внешности. В кабинет начальника, подполковника полиции, как определил Крылов по погонам, они вошли втроём. Хозяин кабинета представился Шабтаем Цвика, подполковником полиции. Он поблагодарил господина Крылова за задержку трёх преступников, которые по только что поступившим сведениям, вчера на дискотеке совершили ограбление двух девушек и мужчины.
– Судя по вашим действиям, вы наш коллега. Мне рассказали подробно, как вы их задержали и как вы определили, что они наркоманы. Если не секрет, вы впервые в Израиле? – спросил подполковник.
– Нет, я уже был здесь как турист, вы же определили это по визам в моём паспорте, господин подполковник.
– Да, да, извините за бессмысленный вопрос. Я спросил это чисто по инерции. Вы работаете в полиции Москвы?
– Нет, я работал ранее, а уже более трёх лет частный детектив.
– Послушайте, господин Крылов, не о вас ли нам когда-то рассказывал господин Авигдор Биберман на семинаре по борьбе с русскими преступниками, ссылаясь на опыт работы полицейского атташе израильского Посольства в Москве?
– Да, я знаком с господином Биберманом, но о ком он вам говорил, не знаю. Спросите у него сами. Я собирался как раз сегодня утром ему звонить.
Шабтай предложил Алексею воспользоваться его телефоном.
Крылов поблагодарил и продиктовал подполковнику номер телефона Авигдора. К телефону подошла жена Авигдора, и Алексей поприветствовал её на иврите. Она узнала его по голосу и перешла сразу же на английский язык.
Крылов сказал, что приехал в гости к своим родственникам и немного по делам. Ему очень необходим его друг Авигдор Биберман для совета. Эстер сказала, что Авигдор сейчас в Ташкенте, но он звонил ей и просил познакомить тебя с генералом Цивлиным. Алексей пообещал Эстер ещё раз позвонить и заехать к ним в гости. Он попросил передать привет детям, Авиву и Арье. Алексей дал ей свой номер телефона у родственников. Они попрощались, и Крылов поблагодарил Шабтая за возможность позвонить по телефону.
Шабтай, извиняясь, спросил у Алексея, не может ли он быть ему полезен. Женщина – полицейская, офицер, по имени Цила, перевела на русский язык предложение Шабтая. Алексей сказал, что он и сам об этом подумал. Он немного понимает иврит, но по-русски ему значительно легче общаться.
– Если подполковнику сложно с переводчиком, то он может выбрать для общения английский, немецкий, французский, испанский или польский языки.
Подполковник ответил, что для него эти языки не так близки, чтобы получать от беседы ещё и удовольствие.
– Лучше иврит и с переводчиком. Тем более, что Циле он доверяет, как своей дочери. Он знаком с её родителями и с нею с пяти лет. Её родители выходцы из Эстонии, а там русский язык был основным языком общения.
– А я так и понял, что ваша Цила из Эстонии, по интонации и протяжным гласным звукам. От акцента избавиться практически невозможно. Это как отпечатки пальцев.
Цила улыбнулась и ответила Алексею, что русские как раз хвалят её русский язык, поэтому ей непонятны его претензии.
– Что вы, Цила, я и не думал предъявлять вам претензии. У вас очень хороший русский язык, даже оттенки речи вам под силу. Вы девушка молодая и у вас всё ещё впереди. Я могу вам сказать только одно, если хвалят ваш русский язык, значит, вам есть ещё чему учиться. Как только перестанут хвалить, знайте, вы достигли совершенства.
– Послушайте, господин Крылов, вы полиглот, как я вижу, так и займитесь со мной русским языком.
Она прервалась на несколько минут и перевела весь разговор на иврит. Шабтай открыто рассмеялся и спросил у Крылова, когда он выучил иностранные языки.
– Ну, мне повезло с английским и французским языками. Моя мама до 12 лет говорила со мной на этих языках, а после её смерти я в специальной школе выучил немецкий язык и польский. В Университете изучил испанский язык, с носителем языка. Ивритом я занялся в уже зрелые годы, в 26 лет, когда родные мне люди решили уехать в Израиль. Я решил, что смогу помочь им выучить иврит. Мой знакомый, Авигдор Биберман, дал мне чудесный учебник, и я начал сам и учить, и обучать. Мне, к сожалению, не представлялась возможность общаться на иврите в Москве. Попробую здесь за время пребывания пообщаться с носителями языка.
Шабтай предложил Алексею воспользоваться помощью Цилы. Цила покраснела и не перевела эту фразу. Алексей всё понял и без перевода. Он сказал, что даже собирался нанять на несколько дней профессионального переводчика, желательно юриста по образованию. Шабтай спросил у Алексея, в каком звании он ушёл в отставку. Крылов покраснел и ответил – подполковника. Шабтай понял, что именно о нём говорил ему Авигдор Биберман.
– Вы, насколько я помню из разговоров с Авигдором, доктор юридических наук. Вы даже написали несколько книг по уголовному праву.
– Это всё большое преувеличение со стороны господина Бибермана. Он ко мне очень хорошо относился, так как я помог Посольству Израиля в некоторых юридических вопросах.
– Господин Крылов, я ещё раз вас спрашиваю, чем могу быть вам полезен?
Алексей задумался, а потом начал медленно говорить.
– Вы, господа, уже слышали от меня, что с 12 лет я стал сиротой, мои папа и мама погибли в авиакатастрофе. Меня воспитывали соседи. В их семье было двое детей, Саша и Сима. Я помогал им растить детей, занимался с ними по школьной программе, а Сашу обучил самообороне. Это была замечательная семья. Но шесть лет тому назад глава семьи, Голиков Дмитрий Иванович, скончался, и семья начала бедствовать. Анна Львовна, жена Дмитрия Ивановича, по национальности еврейка, и дети решили уехать в Израиль на ПМЖ. Я в то время уже работал в милиции, а Саша, сын Анны Львовны, работал в проектной мастерской, архитектором. Дочь Сима вышла замуж, будучи ещё студенткой. Её муж – Виктор и брат Саша настаивали на отъезде. Анна Львовна согласилась, и они уехали более трёх лет тому назад. Все неплохо устроились. Саша устроился на стройку, чтобы со временем набраться опыта и создать свою проектную контору. Работа на стройке его вполне удовлетворяла, но сын хозяина, как у вас говорят каблана, стал к нему необоснованно придираться. Однажды он с ножом напал на Сашу. Голиков защищался, но неудачно упал, а сын хозяина последовал за ним и проткнул себе бок своим же ножом. Я, к сожалению, говорю только со слов его мамы, Анны Львовны. Но я уверен, что Саша защищался и никогда бы не использовал нож, как инструмент для самообороны. Я научил его защищаться без использования вспомогательных средств, таких как пистолет и нож. Поэтому я хотел бы ознакомиться с материалами дела, то есть встретиться с государственным адвокатом и со следователем, который ведёт или вёл его дело.
Шабтай слушал внимательно и спросил, где это произошло. Алексей назвал отделение полиции.
– О, это в другом городе, это в Рамат-Гане. Я знаю шефа их полицейского отделения, но учтите, отец пострадавшего известный и богатый каблан. Вам сложно будет бороться с ним. У него под рукой лучшие адвокаты, и следователь полиции побоится выступать с опровержением своих же выводов.
– Вы платежеспособны для оплаты услуг адвоката? – неуверенно спросил подполковник.
– Я немного готов к этому, а семья Голиковых, как вы сами понимаете, не имеет таких денег. Мне, господин подполковник, не нужен, по большому счёту, адвокат. Я хочу только одно, ознакомиться с делом и с материалами, подтверждающими вину моего брата.
– Простите, господин Крылов, вы назвали его братом, а он же не ваш брат?
– По крови он мне не брат, но по жизни я обязан его родителям, а так как он их сын, то мне он брат.
– Да, – сказал Шабтай, у нас такое не часто услышишь. Я попрошу Цилу поработать вместе с вами несколько дней. Сейчас я позвоню своему приятелю в Рамат-Ган, и он вас примет. Вы оказали нашему отделению помощь в задержании трёх уголовников и наркоманов, я обязан помочь вам.
На этом они расстались с подполковником, а Цила вышла из здания полиции с Крыловым к своей полицейской машине и сказала, что может ехать с ним в полицию Рамат-Гана. Алексей попросил её заехать к нему домой, чтобы переодеться. Цила подвезла его к дому на улицу Аба Гилель и сказала, что подождёт. Алексей настоял на знакомстве Цилы с Анной Львовной. Цила поднялась с ним на третий этаж в небольшую двухкомнатную квартиру.
Лёша представил Анне Львовне Цилу и сказал, что она поможет ему в полиции Рамат-Гана ознакомиться с делом. Анна Львовна приготовила всем кофе и со слезами на глазах попросила Цилу помочь её сыну. Она сказала, что если всё закончится хорошо, то начнёт верить в Б-га. Цила усмехнулась и объяснила ей, что, возможно, Алексей опытный полицейский и сможет выяснить правду.
Через пятнадцать минут они ехали в машине в сторону полицейского отделения Рамат-Гана. Цила попросила Алексея подождать её несколько минут у входа, а она поищет своих знакомых. Цила не долго была в помещении полиции и вышла с улыбкой на лице.
– Через десять минут нас примут в следственной части и разрешат ознакомиться с делом, – сказала она на иврите, потом исправилась и повторила на русском языке.
Так оно и произошло. Цила и Алексей зашли в помещение полиции и направились к следователю. Следователя, который вёл это дело, на работе не оказалось, так как он уехал с женой и детьми на неделю в Италию. Учитывая, что гость – коллега приехал из России и ограничен во времени, ему разрешили в присутствии другого следователя и Цилы, как переводчика, ознакомиться с делом. Следователь читал дело, а Цила переводила. Алексей сразу же задал вопрос:
– А откуда появился на стройке сын каблана, Шимон Фикс?
– Как, откуда? – спросил следователь. Он же хозяин и он там обязан быть.
– Вы меня не поняли, – повторил Крылов. Хозяин может появляться на стройке, когда посчитает нужным, его, наверное, возит машина или он сам за рулём. Судя по описанию одежды Шимона, он прибыл на работу не на машине, а на другом транспорте. Вероятнее всего на мотоцикле.
– А какое это имеет значение? – спросил следователь.
– Может это и не имеет значения, но в следственной работе не бывает мелочей и всё требует точного описания. Извините, что прервал вас, но попрошу этот вопрос уточнить.
Следователь что-то записал в своём блокноте и продолжил читать дело. Через десять минут Алексей снова остановил его и спросил, где данные об инструменте Голикова, используемом им на работе?
– Входит ли нож в комплект рабочего инструмента Голикова?
Следователь задумался и снова сделал пометку в своём блокноте. Алексей извинился и попросил продолжить чтение материалов дела. Прошло снова не более трёх минут, как Алексей прервал чтение и спросил у следователя, где можно увидеть нож и одежду пострадавшего?
Следователь сказал, что нож здесь среди вещественных доказательств с отпечатками пальцев Голикова, а одежда пострадавшего никому не нужна.
Алексей попросил прекратить дальнейшее чтение дела и показать ему нож. Следователь вышел в подсобное помещение и принёс оттуда типичный большой нож туриста. Алексей не взял нож в руки, а сказал, что такой нож не может быть использован на стройке, как рабочий инструмент.
– Во-первых, он остро заточен для бросков в дерево, во-вторых, его задняя кромка используется для порезки мяса на тонкие ломтики и, в-третьих, с таким ножом в вашей стране по городу не гуляют. У вас везде проверяют на наличие оружия. Поэтому этот нож мог быть на стройке, только как сувенир, или перевозиться хозяином ножа в машине или мотоцикле. А у Голикова нет ни машины, ни мотоцикла. У меня сложилось впечатление, что господин Шимон Фикс появился на стройке в костюме мотоциклиста, так как и приехал на стройку на мотоцикле. Предполагаю, что этот нож принадлежит Шимону. Необходимо изъять одежду Шимона и проверить на ней следы от ножа, соответственно и на ноже следы от брюк Шимона. Судя по заточке, я предполагаю, что этот нож часто использовали при тренировках на меткость для поражения цели. Я прошу вас, господин следователь, позвонить на стройку и выяснить, на каком транспорте прибыл на работу Шимон Фикс.
Следователь тут же дозвонился на стройку и получил ответ, Шимон приезжал на стройку на мотоцикле марки Фуная, сто двадцать лошадиных сил. После этого Алексей попросил следователя побеспокоить друзей Шимона и выяснить у них место их молодёжных тусовок. Именно его друзей мотоциклистов. Так как в материалах дела фигурировали фамилии двух друзей Шимона, подтвердивших, что они в тот день не видели ножа у Шимона. Алексей попросил у следователя позвонить друзьям прямо сейчас и спросить только о месте их сборов. Следователь сам заинтересовался методикой работы русского следователя, поэтому сразу позвонил на сотовый телефон первому свидетелю, и он сразу назвал молодёжный парк. Он и сегодня туда поедет через час, так что готов там встретиться. Второму долго не могли дозвониться, но когда соединились, то оказалось, что он отдыхает в Париже, отель Савиньон. Добавлять ему к своим показаниям нечего, а дома он будет через неделю, не раньше. Алексей попросил разрешение у следователя позвонить в Париж. Следователь не возражал и набрал указанный номер телефона. Там ответили, что отделение Интерпола во Франции слушает. Алексей взял телефонную трубку и по-французски сказал, что ему нужен господин Шенецки, его просит к телефону подполковник Крылов. Оператор соединил Алексея с Даном Шенецки, и Алексей перешёл на английский язык. Алексей, перед тем, как позвонить в Париж, спросил у следователя, какой иностранный язык ему наиболее понятен. Следователь назвал английский. Дан понял, что Крылов говорит по-английски, так как ещё кто-то присутствует при разговоре. Обычно у них языком общения был немецкий. Дан спросил как дела, и Алексей вкратце рассказал о своей проблеме здесь, в Израиле. Он включил телефон на громкую связь, так что Цила и следователь имели возможность слышать весь разговор. Крылов попросил Шенецки снять показания с израильтянина, остановившегося в Савиньоне, выяснить у него наименование тренировочного парка мотоциклетных рокеров и ещё раз расспросить о принадлежности ножа, фигурироравшего в деле господина Голикова. Желательно предупредить его, что дача ложных показаний приведёт, как минимум, к потере возможности посещать страны Европы и США. Алексей продиктовал номер своего домашнего телефона и номер телефона, с которого он сейчас звонит. Они перебросились ещё парой фраз общего характера, а Шенецки сказал, что он благодарен Жукову за помощь, оказанную ему вчера днём. Разговор окончился, и Крылов поблагодарил следователя за предоставленную услугу.
Следователь чувствовал себя как-то не в своей тарелке. На его глазах проходит следствие, которое уже месяц как рассматривается полицией их района, а передача в суд задерживается. Крылов извинился, но он не видит смысла в дальнейшей читке материалов дела. Если следователь человек порядочный и гуманный, то Крылов просит его пригласить криминалиста, взять с собой нож и поехать вначале домой к пострадавшему. Там в гараже для мотоцикла находится костюм рокера, брюки и куртка. Следователь сказал, что без санкции прокурора они не имеют права изымать вещи. Алексей согласился с ним, но заметил, что эта санкция нужна для нарушившего закон, а Шимон, по данным следствия, не нарушитель, а пострадавший. Да и изымать ничего не надо, только посмотреть. А потом заехать в парк, чтобы встретиться с другом Шимона. Показаний от него никаких не требуется. Всё остальное мы и так определим. Цила пригласила своего знакомого следователя и приглашённого эксперта-криминалиста в свою машину, и они поехали домой к Фиксу. Мать Шимона тепло встретила полицейских и проводила их в гараж, где должен был быть мотоцикл. Она сказала, что на время болезни Шимон отдал свою игрушку в автомастерскую для профилактического ремонта. Цила рассказала ей об опасности такого вида транспорта. И не только дело в аварийности, но и простудиться на нём не проблема. У неё брат тоже увлекается мотоциклами и регулярно простуживается. Мама Шимона показала его комбинезон рокера. Эксперт взял костюм в руки, нашёл карман для ножа. Он попросил взять временно брюки для осмотра в полицию. Так как мама Шимона не возражала, то они поблагодарили её и поехали дальше на встречу в парк. В парке они легко по грохоту моторов нашли место сбора рокеров. Молодёжь пила пиво и с шумом обсуждала преимущества японской техники перед немецкой техникой.
Когда они подошли к рокерам, то приятель Шимона Фикса, он же и свидетель, сам подошёл к ним и спросил о причине приезда. Цила осталась говорить с юношей, а Алексей со следователем и криминалистом направились на поиск дерева, в ствол которого рокеры бросали ножи. Крылов объяснил коллегам причины своей уверенности в наличии такового. И, действительно, через десять минут они нашли это дерево. Криминалист внимательно через линзу рассматривал следы и, наконец-то, радостно вздохнул. Он пригласил двух понятых со стороны рокеров и показал им, что в дереве видны следа от предъявленного им ножа. Один из свидетелей рассмеялся и сказал, что видно в полиции работают полные дебилы, если им надо доказывать, что нож, который все знают, как нож Шимона, сделал здесь дырочку.
–Так он же и кидал его два месяца тому назад. Кстати, вот там валяется и доска, в которую он тоже метал свой нож, – сказал кто-то из знакомых Шимона.
– Странные вы люди, полицейские. Не даром говорят, что в полицию после Университета ни один уважающий себя человек не пойдёт работать, – прокомментировал действия полицейских один из рокеров.
Алексей почти всё сказанное юношей понял и попросил записать его показания. Цила сказала, что она случайно захватила с собой диктофон, поэтому у неё уже есть запись. Алексей попросил следователя всё-таки сделать на бумаге запись показаний свидетелей. Друг Шимона всё это слышал и понял, что и он попал в неприятную историю. Цила подошла к нему и сообщила, что у неё есть доказательства о даче им ложных показаний. Она рекомендует ему подумать о последствиях, которые его ждут. Цила подошла к следователю и посоветовала забрать доску со следами метаний рокерами ножей. Они дали многим рокерам доску на просмотр и поиск своих следов по совету Крылова. Цила поняла, что Крылов хочет обезопасить себя от возможных шагов адвоката, которому обязательно придётся защищать Шимона. Следы пальцев рокеров надолго останутся на доске. У Цилы уже не было сомнений в принадлежности ножа Фиксу и в нападении именно Фикса на Голикова.
Алексей поблагодарил следователя и эксперта-криминалиста за блестяще проведенный осмотр территории и снятие показаний свидетелей. Они вернулись в Рамат-Ган в отделение полиции. Там их ждали два сюрприза, первый – признание свидетеля в Париже и второй – вызов к начальнику полиции.
Алексей попросил следователя и Цилу зайти вместе с ним к начальнику отделения полиции. Когда он зашёл к полицейскому боссу, то тот не соизволил даже встать для приветствия. Алексей поздоровался на иврите и сразу же сказал, что уже готов обратиться в Посольство России с жалобой на фабрикацию доказательств отделением полиции Рамат-Гана. Более того, он видит в действиях следствия не халатный подход к расследованию, а умышленное введение в заблуждение органов прокуратуры и суда. Крылов спокойно и неспеша указал шефу полиции на противозаконность действий его и его подчинённых. Он сегодня же сообщит в Брюссель о нарушении прав человека, а также о возможной финансовой заинтересованности сотрудников полиции.
– Я не знаю причин, побудивших вас пойти на прямой подлог, но с этим пусть разбираются ваши вышестоящие коллеги. А вашей русскоязычной прессе я подкину интересный материал для печати. Всего доброго, господин полковник, – сказал на иврите Алексей.
Он попросил Цилу проводить его к выходу. Полковник всё время сидел молча, опустив голову. Для себя он понял, что каблан и следователь его подставили, а невинный человек сидит в тюрьме.
– Одну минуту, – остановил их полковник, – я не собирался вас оскорблять или унижать. Я сидел и думал о том, что меня подставили следователь и адвокат Шимона. Они принесли мне кучу доказательств вины русского, простите, господина Голикова. Поймите и вы меня правильно, я не имею права не доверять своему следователю и адвокату. Ещё надо доказать преднамеренность их действий по введению следствия в заблуждение, – продолжал говорить полковник. Я уже сегодня могу привлечь за дачу ложных показаний свидетелей, но нет же и доказательств, что они видели нож у Фикса. Правда, им будет сложно открутиться от показаний о незнании принадлежности ножа. Я думаю, что вам лучше договориться о мирном разрешении конфликта.
После этих слов в разговор вмешалась Цила. Она сказала полковнику, что он не отдаёт себе отчёта в ситуации.
– Шимон преступник, заслуживающий, как минимум, шестилетний срок заключения. Лжесвидетели имеют возможность отделаться двумя годами заключения, так как их показания являются основанием для осуждения невиновного. Адвокат принуждал свидетелей к лжесвидетельству, что позволит лишить его лицензии на адвокатскую деятельность. В этом деле довольно много противозаконного, чтобы оставлять его без последствий. Завтра утром в десять часов мы будем у вас, господин полковник, но с адвокатом, представляющим интересы Голикова.
Алексей попросил Цилу объяснить полковнику, что каждый день нахождения в тюрьме невиновного, приведёт к увеличению наказания лиц, совершивших преступление и потворствующих ему. Алексей вышел из кабинета, не прощаясь, так как полковник не приветствовал его при входе к нему в кабинет. Полковник опустил голову и тихо сказал лехитраот. Алексей поблагодарил Цилу, но попросил её подъехать с ним на стройку.
– Там есть много свидетелей времени приезда Шимона на стройку, свидетелей самой драки. Русские боятся давать показания, так как на них давит прораб. В Вашем Законодательстве, наверняка, есть статьи, предусматривающие наказание лиц, препятствующих правосудию в установлении истины.
Посещение Цилой и Алексеем стройки оказалось для них очень полезным. Один из русских рабочих строителей подошёл к ним и сказал, что готов дать правдивые показания. Он видел, как сын хозяина набросился на Сашу с ножом и как они упали. Более того, сказал он, это не первая драка, затеянная Шимоном. Если вы спросите у прораба адрес рабочего, с которым три месяца тому назад затеял драку Шимон, то он с удовольствием даст его вам. Подошедший к ним прораб без лишних вопросов дал адрес рабочего, с которым дрался Шимон, и которому по сей день каблан выплачивает деньги на лечение. Также прораб подтвердил вину Шимона Фикса.
Продавец из магазина напротив стройки сказал Циле, что мотоциклист покупал у него в магазине ананас и своим ножом обрубил головку ананаса. Цила показала фотографию ножа, и продавец сразу же опознал его. Цила удивлённо смотрела на Алексея, который за один день сумел раскрутить такое дело. Такого в своей практике она ещё никогда не встречала. Крылов попросил её сделать ему ещё одно одолжение, поехать с ним в её полицейское отделение и переговорить с её шефом. Как никак, именно он упросил Цилу помочь ему, как переводчик, а оказалось, что она и хороший полицейский следователь. Цила ответила, что она готова месяц работать рядом с Крыловым без денег. Ей такая школа нужна, как воздух. Она готова даже оплатить сегодняшние уроки. Алексей попросил её по пути заехать в ресторан и заказать обед на троих, он посмотрел на часы и сказал, не обед, а ужин.
– Я хочу пригласить вашего шефа, вы даже не представляете, как я ему благодарен.
Цила покраснела и спросила, за что благодарен.
– Во-первых, за знакомство с вами, во-вторых, за одну важную фразу в конце нашей беседы в его кабинете.
– За какую фразу, напомните, пожалуйста?
И Крылов повторил слово в слово:
– Я знаю шефа их полицейского отделения, но учтите, отец пострадавшего известный и богатый каблан. Вам сложно будет бороться с ним. У него под рукой лучшие адвокаты, и следователь полиции побоится выступать с опровержением своих же выводов.
Я серьёзно подошёл к фразе вашего шефа, поэтому вечером позвоню генералу Цивлину, как советовал мне Авигдор Биберман. А, может, позвоню не сегодня, а завтра. Если Фикс старший не глупый человек, то он будет стремиться закрыть дело до суда. Я задержусь здесь на столько времени, сколько мне понадобится для освобождения Саши. Но тогда я не завидую этому юноше, слишком много преступлений на нём, и я ещё привлеку его к уголовной ответственности по предыдущей драке. Согласие на молчание со стороны пострадавшего, согласно уголовному праву ведущих стран мира, не является основанием для отказа в возбуждении уголовного дела. Нарушая Закон, мы нарушаем его перед Государством, в первую очередь. Этот юноша опасен обществу. Даже его метания ножом можно рассматривать, как предпосылки к нарушению закона. Я смогу подсказать адвокату правильную дорогу к наказанию преступника.
Они приехали в полицию, и Цила зашла с Алексеем к подполковнику. Подполковник приветствовал их стоя. Он уже связался с Биберманом, ему звонил и генерал Цивлин из МВД. Цивлин просил передать Крылову, что ждёт его звонка и окажет любую помощь. Алексей попросил Цилу рассказать шефу всё и с подробностями. Шеф сказал, что ему уже звонил кое-кто из Министерства, чтобы оказать давление на Цилу.
– Я, – сказал подполковник, – поинтересовался у звонившего просителя, знаком ли он с делом? – И как он смотрит, если на месте обвиняемого будет его сын?
– Я записывал все звонки, так как понял, что вы за восемь часов перевернули всё дело наизнанку. Могу сказать вам только одно, ждите завтра звонка или даже визита Фикса старшего. Вы, господин Крылов, не прощайте ему этого дела. Я навёл некоторые справки о Шимоне, он многим испортил жизнь. Это не первая его драка с тяжёлыми последствиями для его противников. Я с ужасом думаю о том, что в качестве обвиняемого может оказаться мой сын, и его, невиновного, за деньги Фикса осудят. Нет, таких людей надо сажать в тюрьму и, как можно на более длительный срок.
Алексей поблагодарил Шабтая за помощь в расследовании и пригласил подполковника и Цилу на ужин в ресторан. Подполковник поблагодарил, но до окончания дела ни Цила, ни он постараются не появляться рядом с господином Крыловым вне рабочих проблем.
– На Цилу и на меня начинают оказывать давление. Многие, кто уже звонил мне, введены в заблуждение адвокатом Фикса. Я каждому, кто мне звонит, предлагаю самому ознакомиться с делом и принять решение. Мой сотрудник, офицер полиции, которому я полностью доверяю, самостоятельно принял решение оказывать помощь эксперту из России в качестве переводчика. Все показания, полученные экспертом, запротоколированы и сняты на видеоплёнку. В ближайшее время эти материалы, будут переданы телевидению и прессе. Возможно, они уже переданы. Я распустил слух, что копии аудио и видео доказательств уже переданы иностранным корреспондентам газет и журналов. Я говорю им в ответ, что если их не волнует имидж Израиля, то они вправе продолжать свою поддержку сыну Фикса. Моё полицейское отделение к этому делу не имеет никакого касательства. Обращайтесь в полицейское отделение Рамат-Гана.
Крылов сказал, что понимает господина подполковника и благодарен ему за поддержку и великолепную идею с телевидением и прессой.
– Я в ваших действиях вижу искренний патриотизм и любовь к Израилю. Вам имидж своей Родины важнее личных интересов. Ваши дети будут всегда вами гордиться. Для меня Израиль всегда будет олицетворяться с вашим именем, а не с именем аморальных адвокатов и безответственных следователей. Я тоже не так давно стоял перед выбором. Три года тому назад я сделал выбор. Я, подполковник с 28 лет, как говорили, самый молодой подполковник МВД России, вышел в отставку и стал работать, не вступая в противоречия со своей совестью и взглядами. И ещё ни разу я не пожалел о принятом решении. Думаю, и в будущем никогда не пожалею. И вам того же желаю.
Крылов встал со стула, подошёл к Шабтаю Цвика и горячо пожал ему руку.
Алексей поехал домой к Анне Львовне. Его отвезла Цила. Она, когда он выходил из машины, сказала, что никогда в жизни не думала, что ей может понравиться женатый мужчина. Алёша ответил, что, и он никогда не думал, что женщина, полицейская может вызвать такую симпатию у женатого штатского мужчины. Цила ответила, что Алексей не очень то и штатский, если, говоря о женатом мужчине, он имел в виду себя. Они оба рассмеялись, и Цила оставила ему номер своего мобильного телефона, или, как говорят в Израиле, пелефона. Алексей записал ей свой телефон у Анны Львовны. Утром они договорились созвониться. Даже любому постороннему было ясно, что молодые люди прощаются с какой-то невысказанной болью и сдержанностью. Один день, проведенный ими с раннего утра до семи вечера, показался им вечностью. День действительно был очень трудным и насыщенным событиями, чередующимися мгновениями радости и огорчений.
Анна Львовна встретила Алексея с улыбкой и спокойствием. Она сказала ему, что неоднократно звонил какой-то израильтянин. Она так и не выучила иврит. А потом позвонил русский и попросил Крылова позвонить по номеру 055-435654. Алексей позвонил, и ему ответили на английском языке, что хотят завтра с ним встретиться. Крылов ещё раньше понял, кто звонил и чей это номер телефона. Алексей сообщил, что в десять часов утра он будет в полицейском отделении Рамат-Гана. Там его можно и застать. Говоривший предложил встретиться прямо сейчас, но Крылов решительным голосом ответил:
– С вами, господин Фикс, я буду говорить только в присутствии адвоката и, возможно, представителей Посольства России и прессы.
Фикс попросил не делать этого, он нашёл вариант обоюдовыгодный для всех.
– Завтра, господин Фикс. До свидания.
Алексей позвонил генералу Цивлину, представился ему и попросил о встрече, можно сегодня, а можно и завтра утром, но не позже восьми утра. В десять часов утра у меня встреча в полицейском отделении Рамат-Гана. Цивлин ответил согласием и попросил Алексея приехать к нему в 8-00 прямо в МВД. Ваш переводчик, госпожа Цила Левит знает, где меня найти. Алексей позвонил Циле и рассказал о предстоящей встрече с Цивлиным и о звонке Фикса. Цила пообещала приехать к дому Алексея в 7-40 утра.
– За двадцать минут мы сможем и обсудить все проблемы, и посоветоваться.
Анна Львовна видела, что Лёша очень напряжён, поэтому решила ни о чём его не спрашивать. Он сам ей сказал, что завтра к вечеру всё расскажет. Анна Львовна передала просьбу Симы и Вити о времени их появления в гостях. Алексей попросил не беспокоить его до завтрашнего вечера. Он выпил чай с печеньем и пожелал лечь спать. К телефону его звать только в том случае, если позвонит Светлана.
Как раз в этот момент и позвонила Светочка из Москвы. Лёша радостно сообщил ей, что всё движется в правильном направлении и завтра вечером он сам ей позвонит. Жукову и Вике от меня привет. Передай своим, что Анна Львовна передаёт им привет. Лёша улёгся в постель, но заснуть не мог ещё почти целый час. Наконец-то в девять вечера он заснул и снова почувствовал себя пятнадцатилетним школьником, рядом с которым его заботливая фея – Анна Львовна. В шесть утра Лёша проснулся, почистил зубы и отправился на улицу, пробежка и зарядка – это даст силы на весь день. Он нагружал себя с каким-то исступлением, ему надо было сбросить с себя всю злость, накопившуюся за вчерашний день. Он целый час разминался и бегал. В семь часов Лёша прибежал в дом. Анна Львовна сразу же погнала его в душевую комнату. Лёша принял душ, побрился, позавтракал, привёл себя в представительный вид и вышел на улицу. Госпожа Цила Левит уже ждала его около подъезда. Алексей посмотрел на часы, но ещё было только 7-35 утра. Он, как и Цила, ждал наступления встречи. Алексей твёрдо сказал себе, что не к лицу женатому мужчине так относиться к первой же интересной женщине, встретившейся на его пути. Он поздоровался с Цилой и ещё раз рассказал ей о вчерашних звонках и о предстоящих встречах. Цила тоже рассказала Алексею, что ей звонил её хороший знакомый и просил повлиять на Крылова, чтобы он не препятствовал мирному закрытию дела. Я ответила так же, как и мой шеф.
– Я не знаю, как принято в вашей стране, но у нас все взаимоотношения решаются через чековую книжку. Это звучит вульгарно, но человечество ещё не придумало единицы измерения чувств и отношений. Говорят, что любой конфликт можно отрегулировать и урегулировать деньгами. Всё зависит от суммы. Конечно, сын Фикса сволочь и негодяй. Но если бы люди, которым он причинил зло, сделали его нищим и голодным, то он и вёл бы себя иначе. А по иному вы его не научите ничему. Правильнее сказать, он не обучаем, его надо ставить в позицию потерявшего если не всё, то очень и очень много.
– Мне, – сказал Алексей, внимательно выслушавший монолог Цилы, – обязательно надо сегодня встретиться с Сашей. И встретиться утром. Скажи мне, Цила, Цивлин в силах организовать мне свидание с Сашей?
– Конечно в силах, как раз места заключения и подчиняются его ведомству.
В 7-55 Цила и Алексей были у входа в здание МВД Израиля. Цивлин по-доброму принял Крылова, высказал восхищение его расследованиями последних лет, о которых ему много и подробно рассказывал Биберман.
Алексей хотел рассказать ему о событиях вчерашнего дня, но Цивлин остановил его, сказав, что ему это не интересно и не зачем слушать.
– Я знаю концовку этого расследования. Фикс после этого дела станет менее богатым и всё это благодаря собственному сыну. Вам, наверное, хочется встретиться с Голиковым? Вот вам моё разрешение, езжайте прямо сейчас в тюрьму. Не волнуйтесь, если опоздаете на встречу с Фиксом. Он будет вас ждать столько, сколько вы посчитаете нужным.
Крылов поблагодарил генерала.
– Теперь и я знаю, что в Израиле есть люди, читающие мысли других, – с нежностью в голосе произнёс Крылов.
За тридцать минут Цила довезла Крылова в тюрьму, расположенную недалеко от города Реховот. Начальство тюрьмы пропустило Алексея без лишних вопросов. Саша встретил Алексея с такой радостью, что даже Лёша немного всплакнул. Алексей сообщил ему о своём расследовании и о вскрытии фактов подлога.
– К тебе сегодня может приехать адвокат Фикса или твой, так называемый, государственный адвокат. Они будут тебя уговаривать отказаться от претензий к Шимону Фиксу, а они за это снимут с тебя все обвинения. Скажи им, что ты категорически отвергаешь всякие договорённости с ними, а ещё лучше, отказывайся от любых контактов с ними. Я гарантирую тебе выход из тюрьмы в течение двух – трёх дней. Я смогу с них востребовать больше миллиона долларов. В противном случае Шимон Фикс будет осуждён на длительный срок заключения. У меня имеются полные доказательства принадлежности ножа Шимону и провоцирование драки именно им.
– Ты всё понял, что я сказал? – спросил ещё раз Алексей.
– Да, я всё понял. Более того, по отношению ко мне охраны и начальства тюрьмы, я чувствую изменение обстановки вне тюрьмы.
Алексей расстался с Сашей и поехал в полицейское отделение Рамат-Гана на встречу с Фиксом старшим.
В кабинете следователя, куда вошли Алексей и Цила, их уже ожидали начальник полиции, следователь и Фикс старший. Начальник полиции и следователь поздоровались с Крыловым, уважительно подав руки. Фикс только махнул головой для приветствия. Алексей никак не среагировал на первый выпад богатого каблана. Он обратился к шефу полиции и к следователю с вопросом о дальнейших их действиях.
– В двенадцать часов дня или немного позднее я должен дать ответ телевидению, также от имени матери арестованного Александра Голикова я подаю заявление в прокуратуру по факту подлога документов и умышленной фабрикации обвинения. Параллельно с моим заявлением в прокуратуру подаётся ещё одно заявление об избиении Шимоном Фиксом другого строительного рабочего три месяца тому назад. Второе заявление подкреплено медицинскими заключениями и свидетельствами о неоднократной выплате Фиксом денег семье пострадавшего на его лечение. Также я подаю в суд на лжесвидетелей, давших показания под давлением ближайших родственников Шимона Фикса. Лица, отказавшиеся от дачи показаний под давлением Фикса старшего, также уже дали нам свои объяснения. Я даю вам всего три часа на снятие всех обвинений с Голикова Александра, без всяких условий с вашей стороны.
Шеф полиции сказал, что для них этого времени недостаточно даже для законной процедуры снятия обвинений.
– Простите господин полковник, но это ваша проблема. Если у вас есть ко мне иные вопросы, то я готов дать и на них ответ.
В кабинете воцарилась тишина.
Фикс старший обратился к Алексею с вопросом, какие у него есть гарантии отказа от требования привлечения его сына к уголовной ответственности. Алексей спокойно ответил, но смотрел в сторону следователя, что никаких гарантий Шимону Фиксу и его отцу он не только не собирается давать, а, наоборот, обещает приложить все свои силы для привлечения обоих Фиксов к уголовной ответственности, а также свидетелей, давших заведомо ложные показания.
– Согласно Международных Норм Уголовного Права, Шимону Фиксу грозит заключение сроком не менее шести лет, Фикс старший должен быть осуждён по многим статьям, самая мягкая из которых – это три года заключения. Лжесвидетели, в случае дачи показаний, объясняющих принудительный характер их свидетельских показаний, могут быть осуждены условно. Повторяю, если они смогут доказать совершение данного преступления под давлением Фикса старшего. Поэтому, господа офицеры, я прошу вас не усугублять и своей вины в происшедшем. Внимательное и тщательное рассмотрение материалов этого дела показывает и не вполне законные действия полиции Рамат-Гана. Как вы уже обратили своё внимание, против полиции Рамат-Гана я ещё не поставил вопроса о злонамеренности действий. Хотя по всем материалам дела чётко просматривается заинтересованность полиции в обвинительном подходе к Александру Голикову. Не моя задача искать объяснения этому факту, но ваша пресса сама легко найдёт этому своё объяснение. В это время зазвонил мобильный телефон Цилы, и она на иврите ответила, что сейчас передаст трубку господину Крылову. Алексей взял телефонную трубку и начал говорить по-английски.
– Я постараюсь быть у вас в 14-00
– Нет, мне подходит и в записи.
– Все диктофонные записи нет смысла использовать.
– Это ваши проблемы, вашей страны.
– Да, Интерпол подключится.
– Нет, я с ним встречался, сегодня.
– Нет, никто его не пытал.
– Да, свидетели дали и письменные, и записанные на диктофон показания.
– Я не знаю, оплачивались ли лжесвидетельства.
– Может быть и по любви.
– Да, возможно, но тогда придётся получать тюремный срок.
– Точно не знаю, но по Вашему Уголовному Праву, как минимум, от года до трёх.
– Я не могу говорить более раскованно, так как нахожусь в кабинете шефа полиции Рамат-Гана.
– Сейчас спрошу.
Алексей повернулся к начальнику полиции и следователю, и спросил их фамилии. Шеф полиции движением руки остановил Алексея и попросил ничего не говорить. Он попросил Алексея связаться со звонившим ему человеком через двадцать минут.
– Алло, позвоните мне, пожалуйста, через двадцать минут.
– Хорошо, через пятнадцать. Да, забыл сказать, непонятно из каких соображений, но в кабинете находится и Фикс старший.
– Нет, именно старший.
– Младший ещё в больнице.
– Я не знаю, меня это не интересует.
– Отключаюсь, спасибо.
– Извините, господа, но ваши телевизионщики и пресса любят горячие факты.
Алексей посмотрел на часы, на Цилу, спросил у неё на русском языке, как долго добираться в прокуратуру и к телевизионщикам. Цила тоже ответила на русском языке. Шеф полиции был бледен, как смоль, а Фикс сидел с видом покойника. Шеф полиции тут же позвонил в Министерство и попросил соединить его с Цивлиным. Он сразу же сказал Цивлину, что у него проблема.
– Частично, по моей вине, по вине моего следователя невинный человек сидит в тюрьме, что делать?
– Нет, только сегодня мы получили документы, подтверждающие это.
– Я вам говорю это, господин генерал, совершенно ответственно.
– Значит, подам в отставку.
– Никаких взяток мои сотрудники не брали.
– Не знаю, эти вопросы к следователю.
– Да, согласен, разберёмся.
– Голиков Александр, 1968 года.
– Благодарю Вас, господин генерал.
– Отвезти прямо домой.
– Ещё раз спасибо.
– А от кого Министр знает?
– Сволочи, им бы только грязь.
– Я с ним практически не знаком.
– Это сто процентов.
– Спасибо, господин генерал. До свидания.
– Цила, – обратился полковник к переводчице, – переведи господину Крылову весь мой разговор.
– Не могу, господин полковник.
– Почему не можешь? А, да, ты же не слышала ответы генерала. Хорошо, я сам расскажу, а ты, пожалуйста, переведи.
Шеф полиции рассказал, что генерал Цивлин из МВД Израиля разрешил освободить немедленно Голикова Александра. Он сам вышлет машину за невинно арестованным и доставит его домой.
– Надеюсь, господин Крылов, к полиции у вас нет претензий? Ну, а по остальным вопросам принимайте решение на своё усмотрение.
Алексей встал и попрощался с полицейскими.
– Я, – сказал он, – сейчас еду в прокуратуру для сдачи заявлений на остальных участников произошедшего беспредела. Спасибо за грамотное решение вопроса.
– В этот момент вскочил Фикс и предложил Алексею денежную компенсацию в обмен на непривлечение к судебной ответственности его сына и свидетелей.
– Поймите же, – сказал он, – сын лишился почки, и для него тюрьма равноценна смертному приговору. Я предлагаю Вам сто тысяч долларов моральной компенсации.
Алексей возмутился.
– Мне ничего предлагать не надо, – ответил он. – И ваши деньги мне не нужны. Вы видно не очень разобрались в обвинениях, предъявляемых Вам и Вашему сыну, Вашим свидетелям. Мне говорить с Вами не о чём. Ваш суд и так назначит моему брату компенсацию не менее миллиона шекелей. Я это добьюсь без больших усилий в Вашем суде. А вы ещё потратите не менее миллиона шекелей на адвокатов, хотя нулевой результат их деятельности я вам обещаю.
– Послушайте, Крылов, какая сумма вам, извините, вашему брату, подойдёт?
Алексей задумался, а потом, не спеша, как будто он в школе на сдаче экзамена, сказал:
– Два миллиона долларов. И не советую со мной торговаться. Любая торговля с вашей стороны приведёт только к увеличению суммы на пять процентов. Так как я, поверьте мне, юридически образован не меньше Вашего адвоката, как в Международном Праве, так и в вашем Законодательстве. Я это говорю на том основании, что Ваш адвокат, будь он разумнее, обязан был Вам с самого начала посоветовать не добиваться ареста Голикова, а, наоборот, выделить ему значительно меньшие деньги и закрыть дело. Но дело, благодаря безграмотности и самоуверенности Вашего адвоката, приняло необратимый процесс. К сожалению, понятие инерционности, это не только технический термин. В нашей практике оно имеет не меньшую силу. Вам ещё придётся просить Ваше Государство отказаться от его обязанности возбудить уголовное дело против Вашего сына и Вас. При грамотном подходе со стороны прокурора, Вас можно обвинить и как соучастника, у меня нет в этом и грамма сомнений. Если Вы согласны со всем сказанным и готовы выполнить мои требования, то мы должны именно сейчас произвести нотариально оформленную передачу денег. Я предоставлю вам банковские реквизиты Голикова Александра, а вы, прямо сейчас, осуществите банковский перевод. Чтобы исключить всякую возможность с вашей стороны отменить в течение трёх дней данное банку поручение, я звоню на телевидение и прошу перенести выход передачи в эфир на четыре дня. Также Вы у нотариуса официально подтверждаете, что эта операция осуществляется Вами по собственному волеизъявлению и без какого-либо давления извне. Только при соблюдении этих условий я откажусь от принятого мною решения. Скажу вам откровенно, если бы мой брат был финансово независимым человеком и имел хотя бы четвёртую часть этой суммы, то я настоял бы на применении самых жёстких мер к Вам и к Вашему сыну. Но это моё частное мнение, думаю и мнение брата точно такое же. Сейчас у нас 12-20, ваши банки, как и банки других стран мира, ещё работают. Я жду Ваш ответ.
В комнате воцарилась убийственно мёртвая тишина. Даже полицейские выслушали Алексея с ощущением полного поражения Фикса старшего.
Фикс поднял голову и сказал, что готов идти в банк, находящийся прямо напротив полиции. После этого он готов посетить нотариуса и там оформить необходимые бумаги.
У Алексея с собой были номера банковского счёта и данные внутреннего паспорта Александра, то есть «теудат зеута», как его называют в Израиле. Он утром, на всякий случай, взял эти данные у Анны Львовны. В 13-00 они закончили с Фиксом все банковские операции, нотариальные дела отняли у них ещё сорок пять минут. Алексей пообещал Фиксу выполнение своих обязательств, но только через три дня.
Фикс извинился и спросил у Крылова, почему он не переезжает в Израиль, если его брат уже живёт здесь.
– Я бы мог завалить вас адвокатскими и детективными заказами.
– Спасибо за предложение, господин Фикс, но я и в России достаточно высокооплачиваемый гражданин.
Фикс улыбнулся и сказал, чтохорошему нет предела.
– Вы же подрабатываете в Интерполе, – как мне известно.
Алексей ответил, что подрабатывает, но делает это с удовольствием и только в целях восстановления справедливости.
Цила, без устали переводившая с русского на иврит и с иврита на русский все эти разговоры, всё больше и больше удивлялась цельности и громадному уму этого русского детектива. Он силён не только в поиске нарушителей закона, но и в аргументированной защите пострадавших. А как он за десять минут выдавил у Фикса деньги? Какой напор и какая мощная аргументация! Для него основное, это не дать несправедливости восторжествовать. Конечно, Крылов идеалист, но без таких людей вся жизнь потеряла бы смысл. Слава Б-Гу, что есть такие люди, но как обидно, что он не израильтянин. Цила подумала об этом и сама же испугалась своим мыслям. Она знала, что Алексей женат и его жена очень умная и красивая женщина. Ей об этом сказал её шеф, а ему – Авигдор Биберман.
Алексей попросил Цилу позвонить Анне Львовне, по его расчётам Саша уже должен был быть дома рядом с мамой. Трубку взяла Анна Львовна и сразу же плача и, одновременно, с радостью сообщила о возвращении её Саши. Цила сказала, что Крылов скоро приедет домой.
Цила и Алексей заехали по пути в цветочный магазин, купили большущий букет цветов и громадный торт в соседнем продуктовом магазине. Через десять минут Алексей и Цила входили в Сашину квартиру. Цила не хотела идти в гости, но Лёша настоял, так как в освобождении Саши он видит и её большую заслугу. Анна Львовна бросилась целовать и обнимать Лёшу, потом она расцеловала Цилу. Саша подошёл к Циле и поблагодарил её за большую помощь. Он сказал, что знает о её роли в его освобождении. Когда Анна Львовна и Саша успокоились, Алексей попросил Цилу рассказать его родным о решении Фикса возместить Александру Голикову моральный ущерб.
– Вот документ, подтверждающий поступление на твой счёт двух миллионов долларов. А вот нотариальная расписка Фикса, что сделал это он по собственному желанию. Цила подробно рассказала историю сегодняшнего дня. Анна Львовна и Саша слушали, затаив дыхание. Когда Цила начала рассказывать о звонке Крылову из телестудии, то Анна Львовна рассмеялась. И только сейчас Цила поняла, что это был классический блеф, разыгранный Алексеем с помощью Анны Львовны. Все уселись за стол и стали пить кофе с тортиком. Саша ещё раз спросил Алексея о деньгах, он не мог в это поверить. Лёша посоветовал ему позвонить в банк и проверить. Саша поблагодарил за совет, но сообщил, что по телефону израильские банки не дают такую информацию. Тогда Алексей посоветовал ему сбегать в банк. Это займёт у него максимум десять минут, а спать после такого сообщения он будет крепко и спокойно. Саша так и сделал. Через двадцать минут он вернулся домой, расцеловал Лёшу и Цилу, подошёл к маме и заплакал.
– Я, – сказал он, – плачу от радости. – Мне мама всегда повторяла папины слова перед смертью, я тоже их запомнил:
Наше счастье, это дружба детей с Лёшей. Пока Лёша жив, за благополучие своей семьи я могу не беспокоиться.
– Так говорил папа, и он не ошибся.
Крылов заметил, как Цила и Саша несколько раз обменялись взглядами. Алексей сказал, что он в Израиль приедет с женой только в том случае, если Саша пригласит его на свадьбу.
– Мне даже не верится, – сказал Алексей, что мой брат миллионер. Это действительно так. Думаю, что Сима и Виктор обрадуются не меньше тебя, Саша.
В этот момент в дверь позвонили, и Саша впустил в квартиру сестру с мужем. Они уселись за стол вместе со всеми. Когда Саша и мама рассказали им о деньгах, которых добились Цила и Лёша от Фикса, то Сима потеряла сознание. Слава Б-Гу, не пришлось вызывать скорую помощь, Сима быстро пришла в себя. Зато Виктор неплохо пошутил. Он сказал, что попробует спровоцировать сына Фикса на драку, а потом потребует компенсацию. Цила не долго думала и сказала, что Крылов отбил у Шимона желание драться на всю оставшуюся жизнь.
Алексей позвонил в Москву Светлане и принёс радостное известие, что у Саши всё решилось хорошо, следствие разобралось в ситуации и вынесло решение освободить его. Он пробудет ещё несколько дней в Израиле, если она не возражает, и вернётся в Москву. Светочка согласилась с его решением и сказала, что сожалеет из-за невозможности приехать к ним в гости. У неё сейчас проходит научная конференция, она сделает доклад, связанный с темой её диссертации. Если всё пройдёт успешно, то её пригласят во Францию на симпозиум, посвящённый трёхсотлетию французской поэзии. Алексей сказал ей, что по его предчувствию, через несколько месяцев им придётся ехать в Израиль на свадьбу Саши. Утром следующего дня Саша и Алексей поехали в третье полицейское отделение полиции Центрального Округа Тель-Авива и посетили Цилу и её шефа, подполковника Шабтая Цвика. Алексей познакомил Шабтая с Александром и поблагодарил за помощь в освобождении брата из тюрьмы. Шабтай Цвика сказал, что его заслуга не очень большая, но он рад восстановлению справедливости. Шабтай поздравил Сашу не только с освобождением, но и с появлением в Израиле ещё одного миллионера. Сегодня это происшествие – израильская сенсация номер один. Они посмеялись, и Саша пригласил Шабтая Цвика с супругой и Цилу Левит в ресторан Тик – Так на набережной в субботу к 19-00. После визита в полицию Алексей и Саша направились в МВД Израиля к генералу Цивлину. Генерал выслушал слова благодарности за помощь, но, к сожалению, от ресторана отказался, так как в пятницу утром улетает в Ташкент к своему другу Авигдору Биберману. Алексей попросил генерала передать слова благодарности Авигдору за знакомство с таким человеком, как он. Они распрощались, и Алексей пригласил генерала Цивлина к себе в гости, в Москву.
В субботу вечером, как раз после захода Солнца, в ресторане появились подполковник Шабтай Цвика с супругой и Цила Левит. Сима, сестра Саши, с мужем Виктором и Анной Львовной стоя приветствовали гостей. Все радостно продолжали поздравлять Александра с освобождением и спрашивали его о дальнейших планах. Саша очень бегло говорил на иврите, и Алексею с трудом удавалось уловить нить разговора. Во время разговора в зале появилась женщина с сыном, выглядевшим не старше восемнадцати лет. Крылов радостно приветствовал Эстер и её старшего сына Авива. Алексей представил всем госпожу Биберман, супругу его большого друга Авигдора Бибермана, и её старшего сына Авива. Алексей рассказал всем, что Авигдор сейчас в командировке в Ташкенте, а раньше работал полицейским атташе в Москве.
– Я очень благодарен семье Биберман за помощь в освобождении моего брата Александра. Я также не имею права не представить вам господина Ади Дрора, следователя полиции Рамат-Гана. Он нашёл в себе силы не побояться вмешаться в дело и предоставить нам для ознакомления материалы следствия, которое ни на каком этапе он не проводил и, вообще, не был с ним ранее знаком. Когда встречаешь на своём жизненном пути таких людей, как генерал Цивлин, как Авигдор и Эстер Биберман, таких, как господин Шабтай Цвика и госпожа Левит, таких, как господин Дрор, то начинаешь верить и в справедливость, и в Б-Га. Я прошу прощения, что обращаюсь к вам не на вашем языке – иврите, а по-русски. Постараюсь к своему следующему приезду говорить на иврите и понимать иврит. Вчера я говорил со своей женой – Светланой, и мы договорились в ближайшее время приехать в Израиль на свадьбу Саши.
Цила и Саша переглянулись друг с другом, и Александр попросил именно Цилу перевести эту фразу Алексея. Цила покраснела и перевела, но не очень точно. Тогда Алексей сказал на своём слабеньком иврите, что впервые за эти дни заметил некоторую неточность в переводе со стороны госпожи Левит. Он, с разрешения гостей, выразит свою мысль на английском, немецком, французском, испанском и польском языках.
– Я это делаю не с целью похвастаться перед вами своими знаниями иностранных языков, все присутствующие здесь знают о моём увлечении иностранными языками, а с целью подчеркнуть важность моих слов и надежду на будущее. И я не стесняюсь говорить об этом, так как Саша мой брат, а девушка, о которой идёт речь, достойный и глубоко порядочный человек. Для любого мужчины иметь хорошую жену – это счастье, которое не измерить никакими деньгами. А в счастливых семьях вырастают и счастливые дети.
Вечер продолжался допоздна, и гости не спешили расходиться. Эстер Биберман рассказала всем об истории знакомства её мужа с Крыловым и даже о классическом деле Кляпа. Авигдор говорил ей, что первый эксперт в истории Интерпола, который обратил внимание на новый способ введения в заблуждение компьютер, это Алексей Крылов. Крылов сумел вычислить международного преступника, не выезжая ни в Париж, ни в Лондон, ни в Брюссель. Интерпол в своём годовом отчёте признал подполковника Крылова экспертом Года.
– Муж рассказывал мне о многих расследованиях Крылова. Он сказал, что в Академии полиции России изучают его расследования, как классику детективного жанра и пример для подражания.
Алексей вмешался в рассказ Эстер, сказав, что мифы всегда преувеличивают заслуги людей.
– Во-первых, ни одно своё расследование я не проводил и не провожу сам. Всегда моими партнёрами были и продолжают быть ассы полиции, опыт работы которых используется на сто процентов.
– Я могу подтвердить вам свои слова на примере дела Шимона Фикса. Если бы мне не помог на начальном этапе расследования господин Шабтай Цвика, то и сегодня дело не было бы полностью раскрыто. Если бы госпожа Цила Левит не предложила мне немедленно поехать домой к Фиксу, а следователь полиции Рамат-Гана господин Ади Дрор не предоставил мне возможность связаться с Парижским отделением Интерпола, где отдыхал один из свидетелей, то мы не имели бы правдивых свидетельских показаний. Если бы шеф полиции Рамат-Гана не проявил гражданское мужество и генерал Цивлин не показал себя достойнейшим человеком, то всё расследование затянулось бы не на один день. Только благодаря всем вам дело приняло такой оборот. Работа частного детектива – это труд многих людей. Спасибо вам, дорогие друзья, спасибо, я ваш должник, хотя и не люблю это слово в принципе.
В час ночи все гости разошлись по своим домам. Цила предложила Алексею отвезти Анну Львовну и её семейство на своей машине, но они поблагодарили её и вызвали такси. Сима и Виктор решили ещё заехать домой к Анне Львовне, немного потрепаться.
Когда большая и счастливая семья Голиковых собралась за столом, то Анна Львовна решила посоветоваться с Лёшей о правильном использовании денег, полученных от Фикса. Так как деньги, с её точки зрения, получены благодаря уму и таланту Лёши, то она просит его принять решение. Лёша немного подумал, а потом сказал, что считает правильным купить машину Саше.
– Вы ещё не потеряли право на льготу при покупке автомобиля, как олимы, то есть вновь прибывшие. Потом следует купить две трёхкомнатные квартиры в домах новой постройки. На всё это уйдёт не более пятисот тысяч долларов. Остальные деньги сейчас нет смысла тратить. Полтора миллиона долларов, оставшихся на счету, дадут вам до шестидесяти тысяч долларов в год, то есть пять тысяч долларов в месяц. Это довольно большие деньги даже для Израиля. Часть из них можно со временем использовать на открытие своей архитектурной мастерской. Но я бы, на месте Саши, не спешил это делать. Надо год или немногим более поработать по найму у какого-нибудь специалиста – архитектора, и только потом открывать своё дело. Но деньги ваши и решать вам.
Анна Львовна запротестовала, так как считает деньги заслугой только Алексея, поэтому просит детей следовать Лёшиным советам. Александр сказал, что он думал так же, как Алексей. Поэтому он предлагает в воскресенье или в понедельник купить, не откладывая в долгий ящик, автомобиль «Мазда». Все поддержали предложение Саши и во вторник решили определиться с двумя квартирами.
Воскресный день Алексей и Саша провели вместе с Цилой. Она сама позвонила им домой и предложила организовать чудесное путешествие по Израилю. В девять часов утра Цила подъехала к их дому, и молодые люди поехали в сторону Иерусалима. Цила сообщила, что её шеф, Шабтай Цвика, предложил ей съездить с Алексеем и Сашей в Иерусалим, а, заодно, и выполнить там небольшое поручение по работе. Свои проблемы она решит за тридцать – сорок минут. Они в это время погуляют часик по городу, а она вернётся к машине и подождёт их, если они задержатся. Алексей попросил Сашу купить прямо сейчас мобильный телефон. Если они по каким-то причинам разминутся, то Цила найдёт их очень быстро. Александр сказал, что он это сделает завтра в Тель-Авиве, а Циле он спокойно позвонит по телефону из автомата, они, слава Б-Гу, в Израиле есть на каждом углу.
Цила ушла по своим делам, а ребята пошли бродить по городу. Через час они вернулись к машине, а Цилы всё ещё не было в условленном месте. Александр подошёл к таксофону и набрал номер её мобильного телефона. Цила быстро отозвалась на звонок и попросила подождать её ещё двадцать минут. Она надеялась, что они позвонят раньше, и она предупредит их об изменении планов. Александр подошёл к Алексею и пожал ему руку.
– Ты, Лёша, как всегда, оказался прав. У нас есть двадцать минут, давай ещё погуляем по этому парку, а потом вернёмся к машине.
Через двадцать минут Цила вернулась, и друзья поехали в сторону Тверии, на озеро Кинерет.
День они провели чудесно, Саша старался уделять максимум внимания Циле, он, не скрывая, давал ей понять о своей увлечённости молодой девушкой – офицером полиции. Саша как-то спросил у Цилы, были ли случаи, чтобы у офицера полиции женского пола муж был под следствием или просто привлекался к судебной ответственности. Цила не долго думая, ответила, что она никогда такими вопросами не интересовалась, но если он имеет в виду себя, то он не считается ни судимым, ни привлекавшимся. Они рассмеялись, и Алексею всё стало ясно. Лёша рассказал Циле, что Саша завтра покупает себе легковой автомобиль, а во вторник они купят недорогие квартиры в Тель-Авиве. Цила посоветовала не покупать машину в первой попавшейся фирме. Она знает серьёзную фирму, в которой ему в случае покупки автомобиля не в кредит, а с оплатой сразу всей суммы, сделают солидную скидку в десять – пятнадцать процентов. А квартиры приобретать надо только через адвокатские конторы. Лучше потерять пару тысяч долларов при общей затрате в четыреста тысяч долларов, но чувствовать себя уверенно и легко. Алексей полностью поддержал Цилу в таком подходе к столь солидным приобретениям. Алексей попросил Сашу не спешить и делать всё обдуманно, чтобы ему потом не пришлось горько сожалеть. Саша попросил Цилу помочь ему и в первом, и во втором вопросах. Цила сказала, что сделает это с большим удовольствием. Алексей попросил и ему помочь в приобретении мобильного телефона, который он подарит перед отъездом Анне Львовне, предварительно оплатив на год вперёд, если есть такая форма услуг в Израиле. Цила удивилась, она об этом раньше никогда не слышала, но может идею годовой оплаты разговоров продать оператору мобильной связи. Поздно вечером они приехали в Тель-Авив, поблагодарили Цилу и попросили её передать благодарность шефу за прекрасно проведенный день.
В понедельник Саша с помощью Цилы приобрёл машину модели Мазда. На следующий день Цила помогла Саше связаться с адвокатом, который специализируется на сделках с недвижимостью. Адвокат в своё время обращался за помощью к Циле, и она спасла его от финансового краха, подстроенного ему бывшим компаньоном. Адвокат обрадовался, что может оказаться полезным госпоже Левит. Он и в тот раз хотел отблагодарить госпожу Левит, но она дала ему понять, что никаких денег от него не возьмёт. Он попробует сейчас сэкономить покупателям до пятидесяти тысяч долларов на двух квартирах. В течение месяца он сумеет выбрать достойное жильё не дороже двухсот пятидесяти тысяч долларов за квартиру. У него есть старинный приятель, каблан, строящий жильё в центральных районах города и в лесопарковой зоне. Так что настроение у Алексея было очень хорошим, и он решил уже в конце недели вылететь в Москву. Если говорить честно, то Алексей просто скучал за Светочкой, за домом, за любимой работой. Завтра он решил заехать в авиакассы и поменять билет на ближайший рейс. Как говорится: Мавр сделал своё дело, Мавр может уходить.
УБИЙЦА ПО НАСЛЕДСТВУ
В среду утром Алексею позвонил господин Шабтай Цвика. Он извинился за беспокойство и попросил Алексея о встрече. Алексей сказал, что в любое удобное Шабтаю время он готов подъехать в полицейское отделение. Шабтай попросил встретиться в 13-00 у него в кабинете. Он пришлёт за господином Крыловым свой транспорт. Алексей поблагодарил за транспорт, но сказал, что собирался быть на море до двенадцати, а от пляжа до отделения полиции не более пятнадцати минут пешком. Так они и договорились.
В 13-00 Крылов сидел в кабинете подполковника Цвика. Шабтай расспрашивал Алексея о впечатлениях от Израиля, о воскресной поездке по стране.
– Всё это замечательно, господин Цвика, но почему задерживается господин, которого мы ждём?
Шабтай улыбнулся вопросу, он ещё раз получил наглядное представление о таланте Крылова, как сыщика. Алексей на основании только ему известных деталей разговора с Цвикой, пришёл к верному выводу о третьем участнике встречи.
В тринадцать пятнадцать в кабинет зашёл представительный мужчина. Он внимательно посмотрел на Крылова, поздоровался с ним, с Шабтаем Цвика и упал в кресло. Он извинился за опоздание.
– Для меня проблема выйти из кабинета раньше часа дня. Как раз именно в это время большой наплыв звонков. У меня такая работа.
Алексей сказал по-английски, что такая проблема у всех банковских служащих в мире, но только до часа дня.
Пришедший, господин Исаак Мац, как он представился, поблагодарил Крылова за понимание специфики его работы.
– Я не буду отнимать ваше и своё время, сразу перейду к делу, – уставшим голосом произнёс он.
– Как Вы понимаете, зная место моей работы, я обладаю большими возможностями над всем, кроме власти над смертью.
– Я не знаю место вашей работы, господин Мац, а только догадываюсь, поэтому прошу рассказывать всё, как можно подробнее, – прервал его Крылов.
Мац удивлённо посмотрел на Крылова, а потом обратился на иврите к Шабтаю, разве он не говорил русскому о его работе и положении. Шабтай ответил, что не говорил, а место его работы русский детектив вычислил сам.
– Как он это сделал, я тоже не знаю, – ответил Мацу подполковник.
Цвика извинился перед Крыловым, что говорил на иврите.
Шабтай, во избежание всяких проблем, вызвал Цилу Левит и попросил её осуществлять полный перевод с русского языка на иврит и с иврита на русский язык. Цила появилась через три минуты, поздоровалась со всеми и приступила к своей работе.
Мац начал с самого начала. Он сообщил, что у них с женой четверо детей, но два месяца тому назад умер их старший сын Аарон. Причина смерти точно не определена. Жена уверена, что сына убили, и обратилась в нашу полицию, но результат расследования, к сожалению, нулевой.
– Моя жена сама из довольно состоятельной семьи. Она готова идти на любые затраты для выяснения истинных причин смерти сына. После смерти Аарона она впала в депрессию, и я стал больше волноваться за неё, чем за результаты расследования. Мне недавно господин Цвика рассказал о вашем недавнем расследовании и феноменальных результатах. Я, конечно же, не очень верю в чудеса, но начало нашего знакомства и определение места моей работы внушает мне доверие к вам. Я согласен оплачивать вам до тысячи долларов в день за расследование, независимо от конечного результата. Алексей поблагодарил за доверие, но объяснил, что о месте работы Исаак Мац сказал ему сам.
– Я не помню, чтобы я говорил это, – запротестовал Мац.
– Придётся вам напомнить, господин Мац. Для банкиров память – это рабочий инструмент. Вы сказали мне так:
– Для меня проблема выйти из кабинета раньше часа дня. Как раз именно в это время большой наплыв звонков. У меня такая работа.
– Я вам ответил по-английски, что такая проблема у всех банковских служащих в мире, но только до часа дня. Вы, господин Мац, добавили:
– Благодарю вас, господин Крылов, за понимание специфики моей работы. Я не буду отнимать ваше и своё время, сразу перехожу к делу.
– Это и был ваш монолог, господин банкир. Во всём мире в час дня банки закрываются из-за такой специфики работы этих учреждений. Вот так Вы и сообщили мне о своей работе. А теперь, пожалуйста, продолжайте. Я вас внимательно слушаю.
– Я немного повторюсь для пользы дела, – произнёс Исаак. Может быть, что-то полезное и скажу вам. У нас с Сарой четверо детей и, как ни странно, несмотря на то, что мы позволяли им всегда и всё, дети воспитались добрыми и разумными. Наверное, в этом всё-таки основная заслуга моей жены. Я не могу сказать, что Аарон самый разумный из всех детей, но преподаватели и в школе, и в Университете давали ему оценки не ниже 95%. Вы же знаете нашу систему оценки знаний, поэтому и мои слова не воспримите, как излишнюю нескромность. Скажу откровенно, если бы у него показатели были бы и вдвое ниже, то деньги нашей семьи всё равно обеспечили бы ему учёбу в Гарварде или Принстоне. Нам Б-Г послал умных детей, и мы были самыми счастливыми родителями среди наших друзей и просто знакомых. В этом учебном году наш сын должен был получить степень Магистра Тель-Авивского Университета. Известный биофизик из Университета Принстона в США лично пригласил Аарона делать третью степень под его руководством. Для моей жены это предложение стало счастливейшим моментом в нашей семейной жизни. Вообще-то, в Университетской группе Аарона подобралась компания очень разумных студентов. Приглашение в докторантуру получили семь выпускников, что, по словам декана, являлось самым значимым событием за последние двадцать лет. Вообще, в Израиле на третью степень учатся в основном юноши и девушки из состоятельных семей. Жить на стипендию самостоятельно нельзя, если у вас нет родителей, способных оплачивать ваши научные интересы. Правда, для особо одарённых докторантов, государство выделяет дополнительные средства. У нашего сына не было проблем ни с деньгами, ни с помощью от государства. Да и его американский шеф имел очень большой грант для проведения исследований по теме диссертации. Одним словом, всё шло, как нельзя лучше. Трагедия нашей семьи произошла в конце месяца. Жена позвонила сыну в его квартиру, но никто не брал телефонную трубку. Тогда она попробовала искать Аарона у друзей, и это окончилось безуспешно. Сара, предчувствуя беду, поехала к нему домой. Дверь была заперта на ключ. У Сары был свой ключ от его квартиры, но вставить его в замочную скважину она не смогла. Сара стучала в дверь, но всё было безрезультатно. Тогда она позвонила в полицию и……. Что было дальше, Вы понимаете сами. Приехавшие врачи скорой помощи констатировали разрыв сердца. Помочь ему, по заключению более поздней экспертизы, не могли бы и вовремя прибывшие врачи-специалисты. Полицейские эксперты произвели полный осмотр помещения, сняли все отпечатки пальцев, имеющиеся в квартире Аарона, но результат, как я уже говорил ранее, нулевой. Поймите, господин Крылов, у Аарона не было врагов, не было любимой девушки, он не настолько был красив внешне, чтобы привлечь к себе внимание женской половины человечества. Чтобы его полюбить, надо было с ним общаться, а у него для общения с девушками никогда не было свободного времени. Наука была для него и девушкой, и семьёй. Даже общаясь с нами, он всегда говорил только о своих экспериментах и научных предположениях.
Исаак замолчал, и несколько больших слезинок скатилось с его глаз.
Алексей извинился, что заставил господина Маца вернуться к тяжёлым воспоминаниям.
– Я, – сказал он, – хорошо понимаю вас. – Мне самому пришлось в двенадцать лет пережить смерть моих родителей. Они разбились на самолёте, причину аварии так и не выяснили. Мне по сравнению с другими ещё повезло. У нас были чудесные соседи, которые заботились обо мне, дали мне возможность окончить школу и Московский Университет, получить диплом юриста. Сейчас они переехали в Израиль, оставив мне свою квартиру, как подарок к моей свадьбе. Мне повезло, хотя так говорить и некрасиво, помочь им в восстановлении справедливости, о чём говорил вам подполковник Цвика. Я сочувствую вам и вашей жене Саре, господин Мац. А теперь я попрошу вас рассказать мне подробно обо всех Ваших родственниках, о друзьях и подругах сына. Не встречался с девушками, ещё не означает, что не имел девушек друзей. Вы согласны со мной?
– Да, согласен, – ответил банкир. – Мне трудно отвечать на этот ваш вопрос, так как я никогда не имел времени на общение с сыном в кругу его друзей. Обо всём вам подробнее и более объективно расскажет Сара. Я прошу вас сегодня вечером прибыть к нам домой в 19-00. А сейчас я прошу вас взять у меня пять тысяч долларов на текущие расходы.
– Нет, господин Мац, денег я у вас не возьму, но не потому, что отказываюсь от расследования, а потому, что уверен в отсутствии у меня текущих расходов. К сожалению, я должен потратить пару дней на ознакомление с документацией по проблемам обучения в докторантуре и по тематике исследований вашего сына Аарона. Как раз мне, такие люди, как ваш сын, близки по духу и по подходу к жизненным ценностям. Не подумайте, что я завышаю себе цену, но мне, в своё время, очень повезло. Через две недели после защиты дипломной работы на юридическом факультете Московского Университета, мне разрешили защитить диссертацию по той же теме, что и дипломная работа. К счастью, моя мама ещё при жизни обучила меня иностранным языкам, и это помогало мне в научной работе и не только. Я тоже всегда считал и, по сей день считаю, что можно заниматься интересной работой, не вступая в противоречие с самим собой и не влезая ни в какие политические игры. Только занимаясь наукой, человек может себе это позволить. Ваш сын выбрал правильную линию жизни, с моей точки зрения. Мне было бы приятно быть его знакомым и дружить с ним, а вам надо им гордиться и никогда не забывать его. Вечером я буду у вас, а сейчас мне надо думать о путях получения всех материалов следствия, абсолютно всех, включая и заключения медицинских экспертов.
Мац встал со своего кресла и направился к двери. Он остановился, вернулся к креслу Алексея и пожал его руку. Алексей поднялся с кресла и попрощался с Исааком, пожелав ему всего хорошего.
После ухода Исаака, Крылов попросил у Шабтая Цвика все материалы по делу, а, заодно, снова попросил в помощь госпожу Левит. Шабтай в присутствии Крылова обратился к Циле Левит, спросил её согласие и дальше сотрудничать с господином Крыловым, а если да, то она сама должна решить с ним все свои финансовые вопросы. Алексей с трудом, но понял смысл вопроса господина подполковника. Он, не ожидая ответа Цилы, сказал на английском языке, что он помнит о долге перед Цилой и Шабтаем за расследование по делу Шимона Фикса.
– Если я ещё не потерял своё обострённое чутьё, то Цила в итоге получит нечто большее, чем деньги. Но как бы то ни было, я должен вам, троим, порядка тридцати тысяч долларов по прошлому делу. Что касается нового расследования, то я предлагаю вам, господа, двадцать тысяч долларов, если эта трагедия не была несчастным случаем.
Так как Шабтай что-то хотел сказать, то Крылов решил опередить и его.
– Я назвал эту сумму, но не указал вам на длительность расследования. Постараюсь во всём разобраться за две недели. Если произойдёт задержка на большее время, то сумма, соответственно увеличится. Время начала расследования прошу начать отсчитывать после сегодняшнего вечера у господина Маца. А ещё проще, начинайте считать с шести утра четверга.
– Послушайте, Алексей, как вы догадались, что я хочу спросить о сроке расследования? И какую сумму, на ваш взгляд, вам предложит Исаак Мац?
– Я начну с ответа на ваш второй вопрос. Меня эта сумма абсолютно не интересует. Если это действительно несчастный случай, то сердце матери и отца успокоится, и они всецело посвятят себя остальным детям. Эта рана неопределённости прекратит подтачивать их здоровье. Если я найду убийцу, что тоже вполне возможно, то они будут знать в лицо этого человека. Они будут ненавидеть именно его, а не весь мир, за такую несправедливость. В любом случае я выигрываю. Мне господин Мац пообещал оплату не из расчёта одной тысячи долларов в день. Он разумный человек и понял, что мне его деньги при таком подходе к расследованию не нужны. Поверьте мне, господа, он хорошо нас всех отблагодарит в случае появления определённости в его деле. Он совестливый и честный человек, надеюсь, и вы сами в скором времени убедитесь в этом. Что касается сроков расследования, то, как вы сами понимаете, я хочу быстрее вернуться к своей жене в Москву и к своей работе. Для себя я уже давно пришёл к выводу, что такие и подобные дела расследуются за два-три дня или немногим более, или, вообще, не расследуются. Моя задача – определить мотив преступления, если он был, а остальное – дело техники и помощи коллег. Вас я для себя считаю коллегами, точнее, компаньонами в расследовании. Если мои ответы удовлетворили вас, то, пожалуйста, ответьте мне словами кен или ло. Я смогу их понять даже без помощи госпожи Левит. Единственное, на что я хотел бы обратить ваше внимание, так это на то, что вам явно показалась очень большой сумма денег, затребованных и полученных мною от Фикса для моего брата. Я пытаюсь иногда поставить себя на место несправедливо обвинённого человека и прихожу к выводу, что нет таких денег, которые он не отдал бы за свободу. Спросите у умирающего больного, что бы он отдал за право ещё немного пожить на белом свете, и вы услышите в ответ одно короткое слово – всё. Такова жизнь, и так устроен человек. Я не буду ничего говорить моему брату Саше, он сам должен прийти к правильному решению. Просто для него эти деньги настолько велики, что он ещё не пришёл в себя. Для меня эти деньги также очень велики, но восстановление справедливости для меня большая награда, чем любые большие деньги. Ко мне, господа, иногда в Москве обращаются очень большие люди, не столько большие, сколько богатые. Если их просьбы мне не подходят с точки зрения справедливости, то я от таких предложений отказываюсь. Поэтому я и не миллионер, и не хотел бы им быть. Такова ментальность у большинства русских людей. Я бы назвал её генной исторической памятью. Давать оценку этому я не берусь. Я такой, вы другой, она совсем иная. Но каждый из нас Человек и своё Человеческое Лицо нам надо хранить. Если Б-Г подарит мне детей, то я их постараюсь воспитать с такими ценностями. Я жду вашего ответа, господа. Всё-таки да или нет?
Цила Левит сказала, да, и Шабтай Цвика, подумав минуту, тоже произнёс кен.
Через некоторое время Алексей и Цила, сидя за столом в кабинете для отдыха шефа полиции, вычитывали каждую строчку из дела Аарона Маца. Алексей, как всегда, рассчитывал на свою память, но в этот раз решил всё-таки записать фамилии некоторых фигурантов дела. Он также внимательно выслушал заключения экспертов по осмотру всей квартиры Аарона. Алексей обратил внимание на какой-то формализм при осмотре. Всё делалось правильно, и в то же время чего-то не хватало. Так как фигурантов было многовато, Алексей решил сделать три таблицы и в них разместить всех действующих лиц. Показания фигурантов почти не отличались одно от другого. В первую таблицу он поместил родителей, сестру и двух братьев. Во вторую таблицу он разместил девушек, которые знали, точнее, общались с Аароном. И в третью таблицу он поместил его друзей по Университету и Декана факультета. Те показания, которые дали фигуранты из таблицы номер два, полностью удовлетворяли Алексея. Правда, он хотел бы лично переговорить с девушкой под номером 2/2, то есть, из второй таблицы девушка номер два. Алексею показалось, что она всё-таки что-то скрыла от следователей. Правильнее сказать, не всё рассказала из того, что знала. Обязательно надо переговорить и с сестрой Аарона, она у него под номером 1/3. С фигурантами таблицы три надо говорить и не один раз. Что-то все они скрывают от следствия. Особый интерес у Алексея вызвала информация о беседе с деканом факультета, 3/5. Создавалось впечатление, что следователь, опрашивая его, находился в связанном состоянии и с лицом, закрытым чёрной маской. Надо обязательно встретиться с деканом и подробнейшим образом расспросить о методике отбора на учёбу в докторантуру, как производится отбор и как осуществляется стимуляция одарённых студентов, подумал Крылов. В основном Алексей остался доволен предварительными материалами. Все следы, указанные в отчёте криминалистов, определены и с владельцами этих следов проведены беседы. Правда, нет точных временных данных по посещениям друзьями квартиры Аарона. Но ничего, это поправимо. Желательно следователя, проводившего снятие свидетельских показаний, пригласить на участие в повторном расследовании. Чтобы он не обиделся от кажущегося недоверия к его работе, предложить ему отдельную доплату или предоставить возможность подкорректировать допущенные ранее погрешности. На доплату он не пойдёт, а корректировки его заинтересуют. Алексей поблагодарил Цилу за замечательный перевод и попросил вечером сопровождать его домой к Исааку Мацу. Цила сказала Лёше, что он рушит её ещё не начавшийся роман с Сашей, так как они договорились о сегодняшней встрече, а теперь придётся отменить. Алексей пообещал объяснить Саше важность её участия во встрече с Мацем.
– Мы же не на прогулку собираемся и не в ресторан, – начал объяснять Циле Крылов.
Цила рассмеялась и ответила, что соблазнить Крылова очень сложно, он верен своей жене. Лично она, Цила, в глубине души об этом сильно жалеет.
– Но ничего, – смеясь, почти пропела Цила, – у нас в запасе есть младший брат и его то мы уж точно не упустим. Слава Б-Гу, она работает в полиции и наручники у неё всегда под рукой.
– Кстати, Цила, а ты не волнуешься, что любые наручники можно открыть без ключа? – спросил Лёша.
– Нет, не волнуюсь. Любые, но не Израильского производства.
Она сняла с держателя на брюках наручники и надела их с согласия Крылова ему на левую руку. Алексей имел в Москве подарок от Авигдора – израильские наручники. Он показал их нашим криминалистам, и ребята, специализирующиеся на замковых механизмах, разобрали наручники и собрали, обратно. Один из экспертов сделал булавку-открывалку и научил Алексея ею пользоваться. Алексей даже иногда тренировался и научился делать эту операцию безупречно чисто и быстро. Крылов спросил у Цилы, какая награда его ждёт в случае успеха и что ему ждать в случае неудачи. Цила посмотрела на Крылова испытующим взглядом и сказала, что даже в случае неудачи она не попросит у него то, что хотела раньше и уже не хочет сейчас. Он сделал вид, что не понял сказанного и дал Циле наручники, незаметно снятые им самим с руки. Цила и здесь умудрилась съязвить в адрес Алексея:
– Ты настолько опасаешься выполнения моих желаний, что наручники сами раскрываются.
Они ещё минут десять подшучивали друг над другом, а потом Крылов позвонил Саше и попросил заехать за ним в полицейское отделение Тель-Авива и привезти его обратно домой. Алексей и Цила договорились о встрече перед домом Исаака Маца в семь часов вечера. Также Алексей попросил Цилу переговорить со следователем, ранее работавшим по этому делу, и настоять на его участии. Объясни ему, что в этом он больше заинтересован, чем я.
– Я уже сегодня могу указать на, как минимум, шесть ошибок при проведении следствия. Я подчёркиваю, ошибок, а не методических оплошностей.
Цила поняла Алексея и сказала, что в случае его нежелания, она попросит шефа, а он прикажет следователю заняться этой работой повторно. На этом они и расстались.
Лёша вышел на улицу, там его уже ожидал Саша на новенькой «Мазде». Они поехали домой, где их ожидала Анна Львовна с вкусным обедом. Во время обеда Алексей завёл разговор с Сашей о его дальнейших планах. Саша сказал, что решил воспользоваться советом Цилы и купить квартиру Симе с мужем и себе с мамой. Ему надо ещё подумать, как отблагодарить Цилу и её шефа за помощь.
– Ты же сам говорил мне, что они оказали тебе неоценимую помощь. Мой папа всегда учил меня отвечать добром людям, сделавшим тебе доброе дело. Я посоветуюсь с Цилой и сделаю так, как она скажет.
Алексей похвалил Сашу за такое решение, но сказал, что больше тридцати тысяч долларов он не должен потратить на благодарности.
– Учти, что с тебя могут снять налоги, я не знаю вашей системы налогообложения.
– Узнай у специалистов, сколько денег с тебя снимет Государство с суммы в два миллиона долларов. А потом уже и рассчитывайся с теми, перед кем ты в долгу.
Саша рассмеялся и спросил, как ему быть с господином Крыловым.
– С Крыловым, – медленно выговорил Лёша, – рассчитайся своими успехами в жизни и заботой об Анне Львовне.
Так в разговорах они и просидели до шести часов вечера. Алексей прочитал адрес Исаака Маца, а Саша нашёл по карте города самую короткую дорогу в Рамат-Авив, где жил банкир. Они подъехали к дому Исаака без пяти минут семь. Саша начал более грамотно ездить, но всё-таки маленький опыт езды на машине не позволял ему чувствовать себя уверенно на дороге. Лёша похвалил его и заметил, что со временем Саша станет опытным водителем.
– Ты временами даже удивляешь меня своей сноровкой и расчётливостью в езде на машине.
Цила помогла Саше правильно припарковаться и спросила, будет ли он ждать Крылова. Саша ответил, что это зависит не от него, а от Лёши.
– Как он решит, так и будет.
Цила предложила ему вернуться домой и там её ждать. После окончания встречи она отвезёт Крылова домой и там встретится с ним, если он хочет. Они договорились, и Саша поехал обратно в Рамат-Ган, на свою улицу Аба Гилель.
Цила и Алексей позвонили в дверь дома банкира и сразу же вошли. Хозяин дома поприветствовал их и пригласил сразу пройти в большую комнату. Все расселись по своему усмотрению, и Алексей начал говорить.
– Первым делом я хочу поблагодарить вас всех за согласие говорить со мной на больную и неприятную тему. К сожалению, вопросы, которые я буду задавать вам, могут вызвать у вас даже ненависть ко мне, но я попрошу отвечать на них правдиво и откровенно, если вам, действительно необходима правда о смерти Аарона и только правда. Первый вопрос к вам, госпожа Мац. Вас волновала проблема взаимоотношений сына с девушками? Прошу отвечать односложно.
– Да! – ответила Сара.
– Вы пытались вмешиваться в эти вопросы?
– Да! – снова произнесла Сара, но с трудом.
– Последний вопрос, кого вы просили помочь вам?
– Я просила свою дочь, Эстер.
– Спасибо вам, Сара, за правдивые ответы. Исаак, вы знали об этом?
– Нет, не знал. Но если бы и знал, то поддержал бы Сару.
– Спасибо Исаак. Эстер, а вы эту задачу решили через свою подругу Регину? – спросил Алексей.
Эстер задумалась, а потом сказала, что не желает отвечать на эти вопросы.
– Я любила брата и не желаю отвечать на такие интимные вопросы. Может быть у вас, русских, так принято. У нас, в Израиле, личная жизнь не допускает вмешательства посторонних.
– Эстер, я здесь по просьбе ваших родителей, если вам не хочется отвечать, то я могу сам предположительно отвечать, а вы только движением головы будете или подтверждать или отрицать.
Эстер кивком головы дала знак согласия.
– Ну что ж, я начинаю. Эстер, Вы попросили Регину, свою однокурсницу, попробовать соблазнить брата?
Эстер забыла о сигналах головой и громко ответила – да.
– Спасибо Эстер. Второй вопрос, вы это сделали в противовес Брахе, сокурснице Аарона, которая ходила к нему, но не из-за любви к брату, а ради выгодности возможной партии?
– Вы правы, господин Крылов, – начала говорить Эстер. Браха внешне очень красивая девица, и я знала ребят, с которыми она нередко спала. Но самое обидное, что она говорила своим подругам о неудачах моего брата в попытках овладеть ею. Он, мол, хочет её, а она не отдаётся. Мне больно было всё это слышать, и я уговорила свою подругу Регину переспать с моим братом. Вам это покажется диким, но я заплатила ей тысячу долларов за близость с моим братом. Регина начал ходить в гости к моему брату, а потом вернула мне деньги, сказав, что Аарон ей нравится и она с удовольствием выйдет за него замуж, если он предложит. Вначале я обрадовалась, так как Аарон сам попросил Браху не ходить к нему в гости, но потом и эта связь перестала меня устраивать, так как я хорошо знала одного из друзей Аарона, который, возможно, и любил Регину, несмотря на её слабость на передок.
Цила постеснялась сделать дословный перевод этой фразы. Алексей уловил небольшое замешательство со стороны Цилы и попросил Эстер последнюю фразу сказать ему на любом знакомом ей языке. Эстер изучала испанский язык, поэтому она и повторила фразу на испанском языке. Крылов на минутку задумался и на испанском языке объяснил Эстер, что испанцы так не говорят. И он на испанском языке произнёс общепринятую в Испании фразу о женщинах любящих секс больше корриды. Эстер покраснела и, спросила у Алексея с издёвкой, как бы он ей ответил на английском языке? Алексей быстро и чётко передал смысл этого выражения по-английски.
– Чтобы вас не утруждать дальше, я могу вам ответить ещё на нескольких европейских языках.
Исаак понял из английского выражения Крылова, о чём идёт речь, и попросил Крылова говорить так, чтобы он понимал абсолютно всё. Алексей согласился с ним, но попросил претензии предъявлять к своей дочери и моей переводчице Циле Левит, которая, будучи офицером полиции, всё же продолжает краснеть при словесной распущенности и стесняется переводить пошлости и грязь.
Эстер извинилась перед всеми за допущенную вольность и пообещала впредь держаться в рамках общепринятых норм лингвистики.
– У меня ещё один к вам вопрос, – продолжил Алексей, – какая фамилия у поклонника Регины?
Эстер ответила, что не знает. А имя его Исраэль.
Исраэль, задумался Алексей.
– Его фамилия Сильвер, не так ли?
– Да, да, я вспомнила. Простите, вспомнили вы, а я только подтвердила.
– У меня тогда ещё дополнительный вопрос к вам, Эстер. Исраэль знал о контактах вашего брата с Региной?
– Конечно, знал, – ответила Эстер. – Но у нас за это не убивают. Если бы за измены и неверность убивали, то в Израиле почти бы не осталось ни мужчин, ни женщин.
– Ну, что же, и за такие ответы спасибо, – произнёс не очень уверенно Алексей. Я не буду ни о чём спрашивать братьев Аарона, так как они школьники и боготворили брата за его доброту и ум. Я думаю, что для них было счастьем изредка получать приглашение в гости к брату. На сегодня, господа, я окончил задавать вопросы и готов сам отвечать на ваши вопросы. Отвечая на ваши вопросы, я и сам смогу глубже проникнуть в суть дела.
Исаак попросил Алексея рассказать, откуда он узнал о девушках Аарона. Сара спросила, кто ему сказал о её попытках сделать сына мужчиной. Откуда он узнал, что именно Эстер свела Регину с братом. Исаак задал последний вопрос о любви братьев к Аарону.
Алексей сообщил, что никто ему ничего не говорил ни о чём, всё это плод его воображения.
– На самом деле всё очень просто. Начну с последнего вопроса. У Аарона по описи криминалистов на видном месте в комнате висят портреты братьев, а под стеклом стола – портрет сестры. Такое бывает только в любящих друг друга семьях. Подруг у Аарона всего две, одна из его потока, вторая из потока его сестры. По описаниям следователя обе девушки любили Аарона, но познакомились с ним в разное время. Браха знает его уже более трёх лет, а Регина всего пол года. Всё остальное понять и домыслить проще простого. В мою задачу не входит давать оценки поведению любых действующих лиц, а также выказывать своё отношение к происходящему. Но я живой человек, и если где-то и в чём-то я не сдержу свои эмоции, то не обижайтесь и прощайте мне это, учитывая мою азиатскую ментальность. Возможно, через несколько дней нам снова придётся встретиться и говорить на те же темы и так же откровенно, как и сегодня.
На следующий день Алексей попросил организовать ему посещение квартиры Аарона вместе со следователем и с кем-нибудь из офицеров полиции, участвовавших при первом посещении квартиры. Также он попросил Цилу договориться с деканом факультета о встрече и обязательно завтра-послезавтра. Ему необходимо встретиться с деканом перед встречей со всеми друзьями Аарона. После этой встречи, а можно и до неё, ему необходимо побывать у медицинских экспертов, производивших вскрытие трупа и давших заключение.
В среду утром, в девять часов, Алексей приехал в полицию и сразу же пошёл к госпоже Левит. Цила сообщила ему, что следователь согласен на встречу и на его повторное участие в этом деле. Он сам сказал Циле, что ощущает какой-то дискомфорт от расследования смерти Аарона Маца, но, к сожалению, не находит правильного решения. Ему и самому как-то не нравится постановление о закрытии следствия, но, увы, нет фактов, нет мотивов, нет подозреваемого. Он готов прямо сейчас ехать на место происшествия. Декан факультета согласился принять их с 12-25 и до 12-55.
– Если Вам достаточно тридцати минут, то я к Вашим услугам, – сказал следователю полиции декан Университета.
Цила также сообщила, что после встречи с деканом они могут ехать к медицинским экспертам. Они всё время у себя на работе и будут рады познакомиться с русским детективом.
Цила предложила поехать на квартиру Аарона прямо сейчас, ключи у следователя и он составит им компанию. Так они и сделали. В десять часов утра они втроём входили в квартиру Аарона Маца. Алексей долго ходил по комнате и пытался понять, каковыми были последние минуты жизни Аарона. Он спросил у следователя, чьи отпечатки пальцев были ими опознаны. Следователь показал места следов и указал, чьи следы и в каком месте. Алексей обратил внимание на то, что на столе совсем отсутствует начатая или не начатая бутылка воды.
– У вас же в Израиле все привыкли всё время пить воду. В холодильнике тоже нет воды. Как-то странно. И к вам господин следователь у меня вопрос, чьи следы знакомых Аарона совершенно отсутствуют на столе? Вы в своём отчёте пишите о посещении в день смерти Аарона его квартиры практически всеми пятью его близкими друзьями. Это ребята из его группы и все они кандидаты на учёбу в докторантуре.
– Криминалистами найдены следы всех ребят? – продолжал спрашивать у следователя Алексей.
– Да всех, – ответил следователь. – Чаще всего следы Шломо Баха. Потом Ицика Гимпелевича, и меньше всего следов Исраэля Сильвера. Совсем нет следов Боруха Гуса, но он заходил со всеми на пять минут, а потом уехал в аэропорт встречать отца. Его следы только на ручке двери. Все вместе вышли от Аарона около 18-00 и разъехались по домам. Каждый из них утверждает, что видел, как уезжал другой. Судя по заключению экспертов, смерть наступила мгновенно и не позднее 19-40. Следовательно, если его убили, то это сделали в течение пятнадцати минут. Теоретически убийца должен был быть уверен, что друзья Аарона уже уехали. Поэтому я и отбросил пять минут. Что-то у меня не вяжется.
– Господин следователь, вы не осматривали территорию около дома на наличие пустой бутылки из-под Пепси или что-то подобное?
– Нет, – ответил следователь. – Мы такую версию, к сожалению, не рассматривали. Мы поступили непрофессионально. Надо было сразу выдвинуть несколько версий и проводить проверки в полном объёме по каждой из них.
На этом осмотр закончился, и Крылов сделал себе несколько пометок в блокнотике. Цила удивилась этому, так как всегда Крылов рассчитывал только на свою память. Цила предложила ехать в Университет к декану. По времени они успевают, так что она готова везти их дальше. Следователь напросился ехать с ними, так как он с удовольствием знакомится со стилем работы русского детектива. В 12-25 они уже сидели в кабинете декана факультета. Декан говорил с кем-то по телефону на иврите, а Алексей уловил в его интонации чисто баварский акцент. Когда декан окончил разговор и поздоровался с офицерами, то Цила представила ему Алексея. Она сказала, что он не говорит на иврите, поэтому она будет переводить его вопросы и ответы декана. Так как на лице декана Алексей увидел гримасу недовольства, то он предложил ему вести беседу на английском или на немецком языках.
– Я думаю, немецкий язык вам более приятен, а мне безразлично на каком языке мы будем говорить.
Декан спросил у Алексея по-английски, почему он отдаёт предпочтение немецкому языку, а не английскому. Алексей спокойно ответил, что господин декан неправильно его понял. Не он отдаёт предпочтение, а господину декану легче использовать немецкий язык. Его баварский акцент заставил Крылова прийти к такому выводу. Ну, а право выбора за ним, за деканом.
На хорошем, как говорится, на родном для него немецком языке, декан предложил задавать ему вопросы. Алексей спросил у Декана, сколько человек с этого выпуска идут в докторат? Как можно оценить уровень знаний студентов?
– Я прошу вас называть фамилию и оценку научного уровня. Все ли они из состоятельных семей? Кто из них имеет шанс получить помощь от государства? Есть ли разница в Университетах, принимающих в докторат?
Декан, будучи опытным лектором, ответил чётко и однозначно.
– На первый вопрос – пять человек. На второй вопрос – Аарон Мац – 97%, Ицик Гимпелевич – 95%, Исраэль Сильвер – 92%, , Шломо Бах – 91% и Дора Фурман – 91%. На третий вопрос мне трудно ответить, но я уверен в финансовой независимости только Аарона Маца и Доры Фурман. Об остальных у меня нет сведений. У нас не принято считать чужие деньги. Об этих двух я сказал, так как их семьи известны всему Израилю. Четвёртый вопрос простой, оплачивать докторат мы имели право только Аарону Мацу, как самому одарённому студенту. Таковы наши правила, увы. Насчёт разницы в уровне Университетов, вопрос некорректен. Главное для студента, это имя учёного, который берёт его к себе в докторат. Если я ответил на ваши вопросы, то благодарю за внимание.
– Вы по моему акценту определили моё немецкое происхождение? – обратился он на английском языке к Алексею, закончив отвечать на его вопросы.
– Да, конечно, баварский акцент въедается в дикцию, подобно угольной пыли, оседающей на лицах шахтёров, – ответил на английском языке Крылов.
– А ваш немецкий более восточногерманский, я тоже это заметил, – сказал декан. – Правда, и ваш английский с Уэльским оттенком, – добавил он. Я чувствую, что вы говорите ещё на нескольких языках. Очень уж лёгкий у вас переход с языка на язык. Извините за вопросы, но желаю вам удачи. Я уверен, что удача мимо вас не пройдёт.
Последнюю фразу он сказал на иврите, и Цила её перевела Алексею. Алексей и без перевода понял декана, но поблагодарил его на иврите стандартной фразой. Декан поднял большой палец правой руки вверх и с уважением посмотрел на Крылова. Когда они выходили из Университета, то следователь сказал, что он, к большому сожалению, не додумался раньше задавать такие вопросы. Теперь и он видит кучу мотивов и всякое другое.
– Господа, – произнёс Крылов, – мы выполнили все поставленные перед собой задачи. Поэтому я приглашаю вас пообедать со мной, оплачиваю я. А после обеда мы едем к докторам за их заключением. Не за тем, что записано в официальном заключении, а за тем, что их самих мучает уже не один день.
Медицинская экспертиза находилась на окраине Тель-Авива, так что добираться пришлось довольно долго. Цила приехала к зданию института во время, так как в этот момент как раз отъезжала машина, на место которой удалось припарковаться. Следователь всё время молчал, он никак не мог понять, почему он не делал те же действия, что и Алексей. Теперь он понимал, что список подозреваемых лиц, а в умышленном или в неумышленном убийстве Аарона Маца он уже не сомневался, всё время уменьшается. Правда, у него не было уверенности, что и сейчас он мог бы точно определить убийцу. Эксперты ждали полицейских и русского детектива. Всем было интересно поговорить с русским, уровень работы которого вызывал фантастические рассказы. Цила представила Крылова медицинским экспертам и попросила их ответить на его вопросы.
Алексей попросил их сначала рассказать ему о применяемой методике вскрытия трупа, а только потом он и начнёт спрашивать. Старший эксперт, выходец из Белоруссии, спросил у Цилы, на каком языке он может рассказывать о работе в их бюро. Цила улыбнулась и ответила, на любом, кроме иврита.
– Через год, если господин Крылов снова к нам приедет, то можно будет и на иврите. А сейчас на русском или любом другом языке народов, проживающих в Европе.
Эксперт сказал, что он и иврит освоил с трудом, а англо-немецко-французские языки для него просто чёрный ящик. Алексей понял сказанное экспертом и попросил говорить по-русски. Эксперт был явно специалистом высокого класса, поэтому уже через десять минут они говорили между собой так быстро, что Цила с трудом успевала переводить для других коллег. Алексей ещё в детстве, благодаря частым беседам с отцом, знал многие тонкости работы медицинских экспертов, поэтому и у израильского эксперта советского происхождения проблем в общении с Крыловым не было. Израильтянина удивила энциклопедичность знаний Алексея, он даже спросил его, не оканчивал ли господин Крылов медицинский Университет. Алексей в ответ улыбнулся и ответил, что он дилетант, а в данном случае дилетантизм даже полезен. Это позволяет ему иногда задавать вопросы, которые специалист постесняется спрашивать, чтобы не заподозрили в нём полного идиота. После этих слов три эксперта бюро, присутствовавшие при беседе, начали хлопать в ладоши. Беседа приняла характер общения старых и уважающих друг друга коллег. Алексей попросил разрешения задавать вопросы, и эксперты мгновенно превратились в людей, слушающих не просто внимательно, но и более того.
– Мой первый вопрос к вам, господа эксперты, теоретически возможно отравить человека, чтобы не осталось следов?
Старший эксперт ответил односложно – да, если отравитель специалист высокого класса.
– Спасибо за ответ. Второй вопрос, можно ли человека не травить, а дать препарат, вызывающий резкое изменение действия сосудов сердца или сердечного кровообращения.
Снова последовал мгновенный ответ – да.– Алексей что-то быстро записал на листочке бумаги, а листик перевернул на 180 градусов.
– Спасибо, – несколько протяжным голосом сказал Крылов. – Если человек принял такой препарат во внутрь организма, может ли это вызвать мгновенную смерть.
Ответ снова был быстрый, но двойного толкования.
– Если организм человека крепкий, то смерть будет не мгновенная, а примет затяжной характер. Если организм ослаблен болезнью или сердце было незадолго до приёма препарата ослаблено, то препарат вызовет мгновенный летальный исход.
– Извините, у меня ещё вопрос, где или у кого имеются такие препараты.
Эксперт улыбнулся и ответил, что этот вопрос не по адресу.
– Надо обращаться в Моссад или в КГБ. Я думаю, и ЦРУ может оказать помощь в приобретении этих препаратов.
Крылов немного подумал и попросил Цилу переводить очень чётко и точно.
– Господа, я читал ваше заключение. Вы по каким-то непонятным мне причинам побоялись назвать вещи своими именами. У вас в отчёте не указано чётко, был ли у погибшего секс перед смертью, а если был, то, в каком объёме, как долго. Неясность не означает неизвестность. Да, определить применённый препарат вам не удалось и не удастся в силу недостаточности научной базы Вашего бюро. Генный анализ мог бы внести ясность, но и он не был осуществлён. Он мог бы только подтвердить возможный факт применения какого-то неизвестного препарата, но оснований для обвинения не смог бы добавить. В показаниях друзей погибшего нигде не сказано о возможном сексе покойного до встречи с ними. Если бы это было так, то в поведении Аарона наблюдалась бы некоторая нестандартность при общении с друзьями. Я спрашиваю главное, что привело к мгновенному летальному исходу, был ли секс незадолго перед смертью?
Эксперт тоже задумался, а потом громко произнёс:
– Да, был, и очень напряжённый. – На всякий случай, я ещё в самом начале следствия распорядился о снятии следов спермы, как внутри тела Аарона, так и снаружи. Также я позволил себе изъять простыню, на которой был процесс совокупления. Анализ простыни тоже дал нам показания о наличии секса и не с одной женщиной, а с двумя. Разбег во времени не превышает одного часа.
После этих слов в комнате воцарилась тишина. Алексей взял свой листик бумаги и попросил прочесть всем предложение, написанное им десять минут тому назад. Цила прочла сначала по-русски, а потом перевела на иврит. «Аарон погиб от приёма сильнодействующего сердечного препарата, принятого им под давлением со стороны и после обильного секса».
– Почему я пишу под давлением извне, а потому, господа, что эксперты и криминалисты обратили внимание на искажённость выражения лица Аарона. Если бы он принял препарат по собственному желанию, то ожидаемый результат не вызвал бы у него чувство ужаса. Я благодарю вас, господа эксперты, и хочу попросить оставить на десять дней в тайне нашу встречу. Вы понимаете, что решение по делу должны принять родители господина Маца. Ещё раз, большое вам спасибо, и всего вам доброго.
Цила, следователь и Алексей пошли на выход из здания экспертного бюро. Все присутствовавшие на встрече вышли проводить гостей. Даже они, специалисты высочайшего класса, расследовавшие не одно преступление и находившие мельчайшие улики, были в шоке от проведенного Крыловым анализа. Он даже не потребовал назвать ему препарат, так как понимал, что не это для него важнее всего. Для него основное, это получить подтверждение в преднамеренности смерти Аарона Маца. И он это получил. Правда, следователю ещё в машине показалось, что Крылов ехал в бюро для подтверждения уже выбранной им версии преступления. И, как ни странно, его версия подтвердилась. Следователь для себя уже сделал однозначный вывод, этот русский раскрутит дело и найдёт преступника или стопроцентно докажет факт самоубийства. Неясности в его работе быть не может. Он Б-Г доказательств. С таким специалистом поработать пару лет, и можно в Израиле открывать своё частное агентство.
Алексей попросил Цилу подвезти его к господину Цвика, так как дальнейшие шаги без его участия недопустимы.
– Я боюсь в чём-то нарушить законы вашей страны, поэтому мне необходима встреча с Шабтаем, – сказал Алексей.
Цилу и следователя он попросил присутствовать при их разговоре.
Когда они приехали в полицию, то подполковника Цвика не было на рабочем месте. Дежурный сказал, что шеф будет на месте не ранее шести часов вечера. Крылов посмотрел на часы и сказал, что всего ждать осталось тридцать минут. У него есть работа для следователя. Он попросил следователя предоставить ему точные данные на всех друзей Аарона и на его девушек, Браху и Регину.
– Я прошу вас предоставить мне точные имена и фамилии их и их родителей. Если они по каким-либо причинам изменялись, то сообщить их прошлые имена и фамилии. Мне надо знать, где и когда они родились, когда переехали в Израиль и откуда, если переезжали. Также я хочу иметь аналогичную информацию о Мацах, обо всех, кроме их детей – школьников. Желательно иметь эту информацию к завтрашнему утру, то есть к десяти часам. В дальнейшем у нас будут беседы со всеми, но по одиночке. Надо сделать всё, чтобы у них не было возможности говорить между собой. Это очень важно, завтра я объясню вам причины этого решения.
Когда появился шеф, то Цила подробно рассказала ему всё, что они сделали сегодня. Алексей попросил Шабтая сделать всё возможное, чтобы он, Крылов, случайно из-за незнания израильских законов не создал прецедент, способный в будущем использоваться адвокатом подозреваемого для избежания наказания преступником, если таковой имеется.
– Вы, Цила, и Вы, господин следователь, должны, не стесняясь обидеть, остановить меня от возможных процессуальных ошибок. В пятницу мне необходимо вызвать для дачи показаний всех друзей и девушек Аарона, но в разное время и без информирования ими друг друга о факте приглашения к следователю.
В среду, в десять часов утра, Алексей прибыл в третье полицейское отделение Центрального Округа Тель-Авива для встречи с Цилой и следователем полиции. Следователь встретил Крылова с почтительностью и явным преклонением. Алексей пожал ему руку и спросил на иврите, как дела. Следователь, не говоря лишних слов, предоставил Крылову полный список всех участников расследуемого дела. Вначале Крылов сразу приступил к чтению, но тут же опомнился и снова пожал руку следователю. Весь текст был написан на английском языке. Крылов с чувством благодарности сказал на английском языке следователю, что он своей работой значительно ускорил расследование. Крылов попросил его пригласить Цилу и совместно провести анализ представленных документов.
– Да, да, для нас всех эти документы и есть тот ключик, с помощью которого у нас появится одна версия. Именно одна версия, но самая важная.
Когда появилась Цила, они сели за стол и начали знакомство с досье участников происшествия. Первым они рассмотрели досье Исаака Маца и его жены. Они прибыли в Израиль в 1947 году, за год до образования Государства. Родители Исаака и Сары были состоятельными выходцами из Германии, начавшими новую жизнь на земле обетованной. Исаак и Сара познакомились в Армии, где Исаак проходил службу рядовым бойцом разведки. Сара также служила в том же взводе. В 1960 году они расписались и, выйдя в отставку, начали работать служащими банка. Исаак вышел не полностью в отставку, он участвовал, как и большинство израильтян, во всех войнах с арабскими соседями и неоднократно награждался боевыми наградами. У них было шестеро детей, но, к сожалению, в 1976 году погибла от пули снайпера их дочь Сильва. Автобус с детьми, среди которых была и Сильва, попал в засаду и бандитский снайпер прострелил голову двенадцатилетней школьнице. Сара и Исаак очень переживали из-за смерти дочери, но смогли с честью пережить и это горе. Б-Г подарил им ещё четверых детей. Нелепая смерть Аарона не сломала их. Узнав обо всём этом, Цила, следователь и Алексей стали смотреть на Сару и Исаака совсем другими глазами. Эстер, дочь Сары и Исаака, девушка двадцати одного года, отслужила в войсках специального назначения, имела поощрения от начальства и благодарность от мэрии города Тверия за спасение тонувшего ребёнка.
– Я считаю, – сказал Алексей, что семью Маца мы можем исключить из списка подозреваемых лиц. – Правда, Эстер, как вы увидите позже, косвенно причастна к случившемуся преступлению. Я так думаю. Дай Б-Г, чтобы я ошибался. Рассмотрим биографические данные Брахи и Регины.
Они обе родились в Израиле. Родители Брахи люди среднего достатка, выходцы из Марокко. Девушка после службы в Армии поступила учиться в Университет. Браха слыла красавицей, отбоя в женихах не было, но чрезмерная расчётливость подтолкнула её к Аарону Мацу. Девушка очень активная, в Армии имела благодарности за решительность и смелость при выполнении заданий командования. Регина, в отличие от Брахи, в Армии не служила, в Университет поступила с третьего захода. Обладает средним уровнем знаний. Регина подвержена влиянию более активных подруг. Не умеет отстаивать свою точку зрения перед другими.
Цила сразу сказала, что на Браху и Регину следует обратить внимание. Не исключено, что Браха могла подтолкнуть Регину к плохому поступку.
Самый большой интерес представили пятеро друзей. Аарон был очень умным, даже талантливейшим ребёнком в школе и таким же остался в Университете. Служил в штабе Армии в отделе анализа и стратегических расчётов. Образовательный уровень приближался к ста процентам. Абсолютно не готов к трудностям в жизни, маниакальная стеснительность и боязнь кого-либо обидеть. Пользовался признанным авторитетом и уважением у друзей.
Ицик Гимпелевич, второй претендент на стипендию от государства при поступлении в докторантуру. Родился в семье диссидентов из Москвы, в Израиль приехал с родителями в 1985 году. Служил в Армии, хорошие отзывы со стороны всех знакомых, верный друг. Очень много и тяжело работает, чтобы родители ни в чём не нуждалась. Все годы учёбы в Университете подрабатывал на кафедре и в других учебных заведениях. В семье единственный ребёнок. Как сказал нам декан, согласился на докторантуру при условии, что продолжит её в том же Университете. Для себя решил, что его долг помогать родителям, не покидать их ни на один день.
– Моё мнение, – сказал следователь, – этот парень не способен на подлость, а тем более на убийство.
Исраэль Сильвер, единственный сын у матери, Сони Гольфштейн. Отец, Исаак Гольфштейн, как и мать, врач. Отец умер в Киеве в 1988 году. В 1989 году Исраэль репатриировался в Израиль вместе с мамой. Школу окончил в Киеве с золотой медалью. В Армии не служил, так как единственный сын у больной матери. Сразу же поступил в Университет, с первого захода. Обладает потрясающей работоспособностью. Имеет друзей, но мало с кем сближается. Самые лестные отзывы от сотрудников кафедры, где в течение всего срока учёбы в Университете подрабатывал. Со слов сокурсников, фанатик в учёбе, талантливый исследователь. По приезде в Израиль принял фамилию известного Израильского героя и сменил своё имя Игорь на Исраэль. Прошёл обряд обрезания, так как вначале планировал учиться в религиозном учебном заведении.
Крылов посоветовал уделить Сильверу должное внимание.
– Прошу учесть, что нам сказала сестра Аарона о любви Исраэля Сильвера к Регине. Также, господа, я предлагаю Шломо Баха не рассматривать, как подозреваемого, так как вы прочли его досье и вам понятна его непричастность к происшедшему. Говорить о Доре Фурман также нет смысла. Я предлагаю завтра с самого раннего утра начать беседы с Брахой и Региной, потом с Ициком Гимпелевичем, Шломо Бахом и Исраэлем Сильвером. Сегодня я прошу вас подготовиться к завтрашнему разговору с девушками и юношами. К завтрашнему вечеру у меня может появиться кое-какая информация, способная пролить свет на всё происшедшее. Надеюсь, в понедельник состоится итоговый сбор всех участников происшедшей трагедии. Мы соберёмся все вместе в квартире Аарона в шесть часов вечера. Тогда и выясним правду о смерти Аарона Маца. На сегодня всё, напоминаю и прошу ещё раз обеспечить мне встречу с двумя девушками Аарона завтра в 16-00. На семнадцать тридцать я прошу пригласить трёх юношей с ранее оговоренным интервалом по времени. А я отправляюсь к Исааку Мацу для длительной беседы. Мне важно знать его позицию в данном расследовании. Если госпожа Левит подвезёт меня к банку, то я буду ей благодарен. Встречаемся завтра в два часа дня в полиции. Как мы и намечали, в четыре часа дня появятся девушки, а потом и юноши. Завтра у нас будет день частичных признаний.
Цила согласилась подвезти Крылова в банк и спросила, почему он отказывается от её услуг, как переводчика. Алексей ответил, что он не отказывается, но боится, что Исаак Мац не так будет раскован, как если бы он был сам.
– Таки знаешь, Цила, поехали вместе, перетерпит. И его вина во всём этом есть, пусть маленькая, но всё равно вина. По пути я хочу заехать в магазин и купить сотовый телефон со сменной карточкой. Мне очень будет необходим на эти пять дней пелефон, как у вас говорят.
По пути в банк они заехали в большой магазин сотовых телефонов и сделали покупку. Гарантийное обязательство выписали на Голикову Анну Львовну. Алексей сказал Циле, что перед отъездом подарит пелефон Анне Львовне.
В час дня они уже были у входных дверей банка. Когда доложили Исааку Мацу о прибытии госпожи Левит и господина Крылова, он сам вышел им навстречу и пригласил в свой кабинет. Крылов попросил Исаака предложить им кофе, а себе, что он сам желает. Разговор будет не только долгим, но и трудным, поэтому он и предлагает господину Мацу набраться терпения и сдержанности. Крылов начал рассказывать Исааку об оперативных действиях, предпринимаемых ими по выяснению обстоятельств гибели его сына Аарона. Мац выслушал все детали дела и расстроился, узнав, что во всём этом не прямо, а косвенно виноваты и его жена с дочерью.
– Я не считаю, – сказал Крылов, – что именно секс явился причиной смерти, но что он способствовал этому, у нас нет сомнений. У нас есть предположение о наличии главного виновника, но для полной уверенности в этом мы должны просить вас о помощи. Мне срочно необходима прямая телефонная связь с Москвой в течение нескольких часов. Всё, что вы услышите, это только версия, но для её подтверждения мы должны получить некоторые сведения из Москвы.
Мац позвонил своему знакомому, хозяину телефонной компании «Безек» и попросил обеспечить ему прямую телефонную линию с Москвой. Через три минуты один из телефонов, стоящих около стола Исаака, зазвенел протяжным звонком, и телефонистка в Москве спросила, с каким номером необходимо связать абонента. Алексей назвал номер телефона офиса. Трубку взяла Вика. Она обрадовалась звонку Алексея Алексеевича и сказала, что все с нетерпением его ждут. Крылов попросил связать его с Жуковым. Вика сообщила Крылову, что Жуков выехал в город по делам, его мобильный телефон с ним, так что она сейчас ему позвонит со второго телефона. Алексей попросил её не беспокоиться, он сам попросит соединить его с мобильным номером Сан Саныча. Её же он просит весь день быть в офисе, так как предстоит большая работа. Крылов положил трубку на рычаг и снова поднял её. Телефонистка в Москве спросила снова, с каким номером соединить абонента. Крылов назвал номер мобильного телефона Жукова. Сан Саныч мгновенно откликнулся. Они тепло поздоровались, и Алексей спросил у него, как далеко он находится от офиса. Жуков ответил, что в пяти минутах езды. Он на машине Алексея, так что через десять минут можно звонить ему в офис. Алексей снова положил и сразу же поднял телефонную трубку. Московская телефонистка снова вежливым голосом спросила у абонента, с каким номером необходимо его соединить. Крылов попросил её соединить его с первым номером, но не раньше и не позже, чем через десять минут. Он вновь положил трубку на рычаг. Точно через десять минут телефон зазвенел, и Алексей начал говорить с Жуковым, уже прибывшим в офис. Алексей вкратце рассказал Жукову о расследовании и о своих предположениях. Во время телефонного разговора он ни разу не назвал, ни одной известной фамилии.
– Саша, – продолжал говорить Крылов, – я прошу тебя сделать глобальную проверку семьи Гольфштейн, Софьи Моисеевны и Исаака Зиновьевича, проживавших до 1989 года в городе Киеве. Исаак Зиновьевич умер в Киеве 12 апреля 1988 года, врач. Софья Моисеевна и её сын Игорь в ноябре 1989 года выехали на ПМЖ в Израиль. Мне надо знать абсолютно всё о сыне, о матери, об отце и даже о дедушках и бабушках. На выяснение этих данных заказчик даёт мне всего три дня. Скажу несколько иначе. Мне надо за три дня иметь все эти данные, и тогда я смогу выдвинуть обвинение в умышленном убийстве, пока ещё неизвестным мне способом. На получение этих данных выдели из имеющихся денег три тысячи долларов. Если понадобится, то вылети самолётом в Киев, ну, и тому подобное. Каждый час информируй меня о своих делах. В Киевской городской прокуратуре есть следователь Роенко Иван Николаевич, я ему помог в одном его деле, и он поможет тебе во всём. Сразу звони в Москву, а Виктория обеспечит нашу совместную связь. Я жду результатов. Через сорок минут московская телефонистка соединила Крылова с офисом. Виктория доложила, что Жуков вылетел в Киев. В три часа дня Алексей снова связался с Москвой. Виктория подробно рассказала Крылову о сообщении Жукова, полученном из Киевских источников. Роенко выяснил, что общие отзывы о Гольфштейне положительные. Его отец работал в институте микробиологических исследований. Имел допуск высшей категории, поэтому никаких сведений о нём получить не удалось. Жуков сказал, что вернётся в Москву и по своим каналам получит недостающую информацию. В школе, где учился Гольфштейн, отзывы самые благожелательные. Он был одним из лучших учеников, что и отмечено золотой медалью. Ещё один ученик, который тоже претендовал на золотую медаль, скончался от сердечного приступа за месяц до окончания школы. Что особенно заинтересовало Жукова, так это невозможность получения золотой медали Гольфштейном, если бы первый претендент был жив. Дело в том, что Городской Отдел Народного Образования, Киевской школе номер 16 выдал опцию всего на одну золотую медаль и две серебряные. Жуков говорил с Роенко из городской прокуратуры, и тот сообщил о невозможности произвести эксгумацию трупа. Заключение о смерти подписано судебно-медицинским экспертом и подтверждено выписками из истории болезни умершего. Мальчик и ранее страдал от сердечной недостаточности. Конечно, что-то могло спровоцировать сердечный приступ, но доказать это ни тогда, ни сегодня не представляется возможным. Сразу после окончания школы и получения медали, Гольфштейн подал документы на выезд в Израиль. На что Жуков обратил особое внимание, что Гольфштейн Исаак Зиновьевич имел шесть серьёзных правительственных наград. В мирное время получение таких наград евреем свидетельствует о его высоком положении или о выдающихся научных разработках, выполненных им в таком закрытом институте, как Институт Микро-Биологических исследований. Он постарается завтра у себя на бывшей работе кое-что узнать. Учитывая допуск Исаака Гольфштейна к столь высокому уровню секретности, все его данные, наверняка, хранятся в Москве. В 21-00 Жуков вылетает самолётом обратно в Москву. Крылов просил передать Сан Санычу, что в пятницу с десяти утра будет звонить в Москву. Он попросил Вику передать привет Светлане и сказать, что не позднее вечера четверга он вернётся в Москву. На этом переговоры окончились, и Крылов поблагодарил Исаака Маца за помощь. Мац попросил извинения, и спросил у Крылова фамилию подозреваемого. Алексей ответил, что фамилию Мац слышал, так как Цила переводила на иврит всё, что он говорил. Да, я слышал фамилию Гольфштейн, но мне это ни о чём не говорит, сказал Мац. Алексей, как бы извиняясь, ответил Мацу, что пока он на сто процентов не будет уверен в своих предположениях, то называть фамилию подозреваемого лица не станет.
– Это не только не этично, но и опасно для следствия. Я прошу вас, господин Мац, потерпеть до воскресенья. В воскресенье мы пригласим всех родственников, друзей сына, двух его девушек и декана факультета на большой разговор в квартире Аарона. Там всё будет чётко изложено и доказано, если наши предположения верны. Ещё раз благодарю вас за помощь следствию. Вы позволите мне сегодня вечером ещё раз воспользоваться вашими телефонными связями. У вас есть мой домашний телефон в Израиле, а ещё я дам вам номер моего пелефона.
Цила написала на чистом листке бумаги номер мобильника Крылова и, на всякий случай, свой телефон. Они попрощались с Мацем и вышли из банка на улицу.
Цила внимательно посмотрела на Крылова и сказала, что она тоже думала об Исраэле Сильвере.
– Неужели и в вашей стране за такое короткое время могут поднять досье на человека? Твой помощник Жуков, по-видимому, работал в КГБ?
Крылов подтвердил предположение Цилы и сказал, что она к понедельнику станет ещё большим специалистом, чем он.
– Алексей, я хочу тебя спросить, почему ты не брал авансом деньги у Маца, а сам дал команду своему коллеге взять три тысячи долларов на расследование? Почему? – ещё раз спросила Цила.
Крылов задумался, а потом ответил:
– Я верю людям, верю не только в их порядочность, но и в благоразумие.
На этом вопросы прекратились, и Крылов пригласил Цилу поужинать в ресторане. Цила ответила, что она согласна, но надо бы пригласить и Сашу. Крылов хитро улыбнулся и поддержал её предложение.
Вечер они провели все вместе в ресторане Парадиз на набережной. Цила всё время уделяла внимание Александру и часто переходила в разговоре с ним на иврит. После разговора, она краснела и извинялась перед Крыловым. Алексей подсмеивался над ними и пообещал обязательно к следующему приезду в Израиль выучить иврит.
– Тогда, – сказал он, – я смогу активно вмешиваться в вашу личную жизнь.
Саша рассказал об интересном звонке, поступившем ему. Израильский клуб миллионеров сообщил ему о приёме в свой клуб и пригласил на ежемесячные приёмы в Эстер-Отеле в первое воскресенье каждого месяца. Предлагаются бесплатный ужин и концерт с участием лучших актёров Израиля. Ежегодный взнос пять тысяч долларов. Саша сказал, что он подсчитал, стоимость каждого ужина с концертом порядка 417 долларов. Не так уж и дорого по израильским меркам. Крылов сказал, что себе он такое позволить не может. Но Саше посоветовал выяснить, входят ли в эту сумму ближайшие родственники.
– Насчёт жены всё ясно, а мама и сестра с мужем?
– Я это выяснил, в клуб допускаются только муж и жена.
– Ну, это уже приятно, так что подели пополам, и на душе станет легче.
Саша рассмеялся и ответил, что это приглашение побуждает его к более быстрому вступлению в брак. Цила покраснела и посоветовала Саше не жениться только из-за предполагаемой экономии средств.
– Вообще-то, ментальность миллионеров довольно сильно отличается от ментальности обычных людей. Беседуя с тобой, я в этом лишний раз нахожу подтверждение.
Цила сказала, и сама обрадовалась такому удачному пассажу. Саша не остался в долгу. Он посоветовал Циле открыть фирму по изготовлению миллионеров.
– У тебя и у Крылова это неплохо получается. Я могу стать для вас рекламным роликом. За идею, денег с вас брать не буду. Просто иногда приглашайте меня в ресторан, за ваш счёт, конечно же.
В одиннадцать вечера они разъехались по домам.
В пятницу утром Алексей связался с Москвой. Никаких новых данных Жуков ему не сообщил. Он сказал, что не раньше двух часов дня ему привезут всю разрешённую информацию о Гольфштейне старшем. Правда, ему за отдельную благодарность привезут и недопустимую к разглашению информацию. Алексей сказал, что позвонит в 14-30. Для себя он уже понял вид деятельности Гольфштейна. На это Жуков ему ответил, что он знал о Гольфштейне, но из-за подписки о неразглашении государственной тайны не имел права говорить об этом. Когда он получит эту же информацию из других рук, то сразу же поделится ею с Крыловым. Крылова вполне удовлетворил разговор с Жуковым. Сан Саныч сказал, что уверен в правильности предположений Крылова, осталось только подождать до двух часов дня. В 14-30 Лёша снова связался с офисом в Москве и узнал ошеломляющие новости. Как он и предполагал, Исаак Гольфштейн был талантливым кардиологом. Его привлекли в начале шестидесятых годов к сотрудничеству с отделом К КГБ СССР. В функциональные обязанности этого отдела входила ликвидация неугодных коммунистическому режиму лиц. Исаак Зиновьевич, обследуя сердечников, ещё в молодые годы обратил внимание на средство, способное вызывать более интенсивное протекание сердечных спазмов. Одной сотой доли грамма этого вещества было достаточно для достижения мгновенного летального исхода у пациента. Исследования он проводил на животных. Со временем он понял, что КГБ использует это вещество для выполнения и своих узковедомственных задач. Его награждали орденами, выдали в центре Киева большую трёхкомнатную квартиру. В 1988 году он умер своей смертью, что и подтверждено имеющимися в КГБ документами. Возможно, перед смертью он рассказал своему сыну о своих работах, оставил ему некоторое количество этого вещества. После смерти Исаака Зиновьевича из Москвы в Киев прибыли агенты КГБ и произвели в его доме обыск, изъяв все материалы, свидетельствующие о его специфической деятельности. Возможно, изъяли не всё, и сын кое-что оставил себе на память. Противодействия этому веществу нет, хотя по информации, имеющейся в КГБ, Гольфштейн почти создал антидепрессант, способный ослабить воздействие вещества СС, как его называли в КГБ. Средств, способных подтвердить факт использования СС, также ещё не создали.
Крылов приехал в полицейское отделение в три часа дня, встретился с Цилой и следователем, обсудил с ними план предстоящего допроса свидетелей. Он попросил Цилу подготовить ему небольшую папку, с, не важно какими, бумагами внутри. Сверху надо положить какое-нибудь письмо из судебно-медицинской экспертизы. Эта папка должна быть у него под рукой. По ходу дела ему может быть придётся её использовать. Зная их высокий уровень оперативной работы, он уверен в получении необходимого признания от свидетелей. У нас ещё есть сорок минут до появления первой свидетельницы. Кажется, первой к нам прибудет Браха. Обязательно подготовьте аудио и видео аппаратуру. Вся беседа должна быть записана на технику. А пока я зайду к подполковнику Цвика и доложу о нашем расследовании. У меня дома на автоответчике есть сообщение от Шабтая.
Крылов вышел из кабинета Цилы и направился к шефу полиции. Шабтай Цвика встретил Алексея с радостью, которую не мог и не хотел скрывать. Он сообщил Крылову о звонке Маца к нему с благодарностью за проводимое расследование. Мац очень волнуется, а его жена переживает за свою дочь, которая невольно стала в некоторой степени и виновником трагедии. Крылов посоветовал Шабтаю позвонить жене Маца и успокоить её.
– Я почти снимаю все обвинения в неумышленном содействии Сары Мац и её дочери происшедшему. Смерть Аарона наступила не по вине нескольких лиц, а по вине только одного человека. И преступные действия этого человека были не спонтанными, а сугубо преднамеренными и тщательно подготовленными. Сегодня мы побеседуем с девушками Аарона Маца и внушим им их виновность. Я думаю, что эта информация достигнет ушей друзей Аарона. В течение двух дней они будут иметь возможность обсуждать эти факты. В воскресенье, а не в понедельник, как я ранее намечал, мы все соберёмся в квартире Аарона, и я назову вам имя преступника. Думаю, он сам примет решение признаться в преступлении.
Шабтай Цвика слушал Крылова очень внимательно и с большим напряжением. Хорошо, что Крылов говорил по-английски медленно, и подбирал легко понятные слова. Если Крылов замечал малейшее непонимание сказанного, то он сразу же использовал другие синонимы слова, представлявшего трудности для понимания. Шабтай, после знакомства с Крыловым, часто задавал себе вопрос, как такой человек может жить в России, а не уехать в Штаты или любую другую цивилизованную, богатую страну Мира. Он своим талантом добился оправдания своего родственника, сделал его миллионером, возможно, устроит и его личную жизнь. Его коллега, офицер полиции Цила Левит, как ему показалось, заинтересовалась этим новоявленным израильским миллионером. Конечно, для Израиля иметь всего один-два миллиона долларов не ахти какая большая сумма, но это деньги. Он проработал всю жизнь и с трудом накопил около трёхсот тысяч долларов. У него будет хорошая пенсия, своё выкупленное жильё и приличная страховка. Правда, лично он и за миллион не согласился бы сидеть в тюрьме даже один месяц и по такому обвинению. Этот Крылов может зарабатывать в месяц не менее ста тысяч долларов, но он не ставит себе это самоцелью. То, что он отказался от аванса и, как сообщил ему Мац, дал команду своим коллегам в Москве потратить три тысячи долларов на сбор информации, говорит о совсем иной ментальности русских. Временами, я сомневаюсь, что многие из бывших советских граждан, приехавшие в Израиль на ПМЖ, имеют такую же ментальность. Ментальность Крылова ему просто по душе. Да и сам Крылов вызывает у него не только чувство восхищения перед высочайшим уровнем профессионализма, но и чисто человеческую симпатию.
Крылов извинился перед подполковником, так как, возможно, уже появился первый свидетель. Если господин Цвика желает, то он имеет право присутствовать при допросе свидетелей. Шабтай поблагодарил и пожелал успехов. Крылов зашёл в кабинет следователя и поздоровался со всеми присутствующими. Он присел в кресло, расположенное почти рядом с допрашиваемым свидетелем и сразу же начал смотреть бумаги в папке, которую ему передала Цила.
Следователь начал проводить допрос свидетеля. Он попросил Браху ещё раз подумать об ответственности за дачу ложных показаний и тяжёлых последствиях, включая привлечение к уголовной ответственности. Браха немного подумала и призналась, что в тот день в шесть часов вечера она вместе с Региной решили зайти в гости к Аарону.
– Мы с ним поболтали о жизни. Дело в том, что он сначала встречался со мной и обещал жениться, а потом бросил меня и стал встречаться с Региной. Ей он тоже обещал жениться.
Тут в допрос вмешалась Цила.
– Прости, Браха. а он обещал тебе жениться при всех или наедине, – спросила Цила.
Браха задумалась и ответила, что только наедине.
– А у тебя была с ним интимная близость раньше? – снова спросила Цила.
– Конечно же, была, – ответила Браха, не задумываясь.
– Странно, получается, – продолжила Цила. – Подругам и просто знакомым ты говорила, что не подпускаешь его к себе, а здесь даёшь показание, полностью противоречащее твоим прежним заявлениям. Так, когда ты говорила правду? Сейчас или раньше?
– А какое это имеет значение, это моё личное дело, вспылила Браха.
И снова следователь взял допрос в свои руки. Перед этим Алексей поднёс ему папку с бумагами и указал на первый лист, где было какое-то заключение судебно-медицинской экспертизы. Следователь всё понял и резко встал со стула, хлопнул кулаком по столу и закричал:
– А в том дело, что ты обвиняешься в бандитском изнасиловании Аарона Маца, приведшем к его смерти. У нас есть заключение медицинской экспертизы, подтверждающее факт насилия. Твои следы на простыне, твоя сперма на коже его полового члена. Вот эти бумаги и тебе не удастся открутиться от наказания. Вот наши доказательства.
И он бросил на стол папку с документами.
– Права твоя подруга, когда сказала, что ты уговорила её пойти в гости к Аарону. Твоя идея, и ты пойдёшь по делу, как организатор. Всё, хватит с ней говорить, сообщайте прокурору, что надо сажать, громко распорядился следователь, не понятно к кому обращаясь.
Нервы Брахи не выдержали, и она сказала, что даст показания собственноручно, так как она не считает себя виновной.
В этот момент Цила вышла из кабинета и пригласила Регину, ожидавшую в коридоре вызова к следователю, пройти с ней в её кабинет.
Пока Браха писала объяснение о событиях того дня, Цила спокойно беседовала с Региной и выясняла детали событий того же дня, но уже с точки зрения другого свидетеля. Регина сразу призналась, что они с Брахой решили наказать Аарона за обман. Он обещал каждой из нас двоих жениться, а на самом деле обманул. Мне говорил один из его друзей, что Аарон говорил ему о поездке в Америку. Там у него есть невеста из местных евреек, а мы для него всего лишь тёлки на перепих. Цила осторожно спросила Регину, кто это ей говорил. Регина спокойно сказала, что ей это сказал Исраэль.
– А если он обманул тебя, он же, по словам ребят, влюблён в тебя и мечтал даже жениться на тебе.
Регина пожала плечами и ответила, что ей безразлично. Она не любит ни Исраэля, ни Аарона. Потом, спохватившись, исправилась, не любила. Хотя для брака Аарон был то, что надо.
– Исраэль нищета и какой-то тёмный.
– А что ты имеешь в виду под словом тёмный? – спросила Цила.
Регина задумалась, а потом ответила как-то спокойно – размеренно:
– У него не добрый взгляд и глаза мертвечиной пахнут. Я и переспать с ним не смогла бы, не по душе он мне. Аарон другое дело, он был весь тёплый и нежный. Жаль его, он был хороший человек. Жаль. Вы знаете, мы ведь с ним в тот день трахались. Нас двое, а он один. Может, из-за этого он и умер, сердце оказалось слабеньким. А с другой стороны, мы же не насильничали. Он раз со мной, а второй раз с Брахой. Браха ведь с ним раньше никогда не трахалась, так она потом мне честно и призналась, что с ним совсем неплохо. Он парень, то, что надо. Мы и ушли от него по-доброму. Он ещё попросил нас купить ему воду домой, и Браха сбегала в магазин напротив дома. Он предлагал нам не уходить, а пойти с ним в ресторан, он заплатит за ужин. Я не возражала, но у Брахи вечером свидание с любимым парнем, она сказала, что не может задерживаться. Так мы и ушли от него где-то в семь с небольшим.
Регина расплакалась и начала писать свои показания, так, как её просила Цила. В 17-20 все показания с девушек были сняты и их предупредили о тайне следствия. Девушки поняли, что именно секс с ними привёл Аарона к летальному исходу. Его больное сердце, как сказала им полицейский офицер Цила Левит, не выдержало такой нагрузки. Хотя Регина не один раз говорила Циле, что у неё с Аароном было и втрое больше секса, и на сердце он никогда раньше не жаловался. Регина, видя хорошее отношение к ней Цилы, спросила, посадят ли их за это, а если посадят, то на какой срок? Цила пообещала Регине, что она постарается помочь ей, но всё зависит от родителей Аарона. Дело то сложное, но огласка тоже никому не нужна. Девушек вывели из полиции через запасной выход, чтобы избежать встречи с ребятами, друзьями Аарона.
В 18-00 пришли все друзья Аарона, и Крылов принял решение говорить не с каждым отдельно, а сразу со всеми. Пусть каждый попробует создать себе алиби на время после ухода из дома Аарона. А в конце следователь случайно проговорится, что девушки сознались в перегрузке Аарона. Так, мол, и медицинская экспертиза указала в своём заключении. Так как девушкам вы уже сообщили о явке в квартиру Аарона в воскресенье в 12-00, то и ребятам скажите то же самое. И ещё, Цила по просьбе Крылова сообщила всем приятелям Аарона, что следствие, в соответствии с существующими правилами, закрыло выезд из Израиля подозреваемым в совершении преступления, Брахе и Регине. Объяснения взяли со всех ребят, но так, чтобы ни в коем случае не испугать Исраэля.
Когда молодые люди покинули помещение полиции, то Алексей объяснил своё решение о закрытии выезда девушкам только из-за преступной расчётливости Исраэля. В аэропорт это сообщение надо послать именно сегодня вечером. На всякий случай, в субботу вечером, когда откроются рейсы из Израиля, надо послать и телефонограмму относительно Исраэля Сильвера. Ещё лучше, если дежурный офицер отдела полиции аэропорта лично проверит списки всех пассажиров без компьютерной проводки. Если Сильвер что-то заподозрит, то он запросит насчёт Брахи и Регины. Информация о мерах по отношению к ним успокоит его. Правда, он может запросить и о своей фамилии, но мы его данные официально не подаём в полицию аэропорта. Домашний телефон Исраэля Сильвера с сегодняшнего дня необходимо поставить на прослушивание. Нам осталось потерпеть 28 часов, а потом отдых и ещё раз отдых. Я сам всегда переживаю перед финишным боем. Б-Г даст, и мы победим.
В субботу Крылов решил отдохнуть на море. Он с Сашей и Цилой решили съездить в Кейсарию, побродить вдоль берега, искупаться и предаться мечтам о спокойной и размеренной жизни. Саша попросил у Крылова разрешение рассказать Циле школьную историю Алексея с поляками. Почему именно эту историю, а не другую, продолжил говорить Саша, а потому, что я хочу ей показать, что ты сыщик с детства. Что ты расчётливый, но честный человек. Я в те дни купался в лучах славы, так как ты ходил со мной в школу, так как ты мой брат. Я и сейчас горжусь этим, и, если говорить честно, то по-детски счастлив, быть твоим братом. Саша рассказывал Циле об Алексее, а она задавала Лёше вопросы. Почему он сказал так, а не иначе, почему сделал то, а не другое. Когда Саша закончил рассказывать, то Цила сказала, что надо всё это записать и издать, как рассказы Шерлок Холмса. Крылов рассмеялся и расстроил Цилу, сообщив, что лицензию на рассказы уже купила его тёща. И она что-то пишет, правда он не читал, так как не любит воспоминаний.
В воскресенье утром Цила позвонила Алексею и сообщила, что кто-то посторонний входил в компьютер аэропорта и снимал информацию на Браху и Регину. Получив подтверждение о закрытии выезда, он попытался изъять эти фамилии. Так как защита информации обеспечивается на нескольких уровнях, то у взломщика ничего не получилось. Исраэль Сильвер ни с кем не имел телефонных контактов. Даже создалось впечатление, что его телефон не работал. Правда, он дважды звонил из уличного телефонного аппарата номер 727. К сожалению, так как не было команды их записывать, то текстовой записи нет. Но так как известно время звонка с этого телефона, то мы смогли определить, кому звонил господин Сильвер. Имена его абонентов установлены. Один из них известный хакер, ранее привлекавшийся к ответственности за несанкционированный вход в чужие базы данных.
– Ты, Крылов, как всегда, оказался прав. Я доложила об этом шефу, а он сказал, что пошлёт меня и следователя на стажировку в Россию к подполковнику Крылову.
Алексей сразу же отказался брать к себе на стажировку и Цилу, и следователя.
– Почему? – спросила Цила.
– А ты сама догадайся, почему? – ответил Крылов.
Цила сказала, что и не собирается разгадывать никакие загадки. У неё и у следователя сегодня важная задача получить от хакера добровольное признание, а потом привезти его в квартиру Аарона. Правда, вызвать его надо будет в самый последний момент. Цила со следователем поехали домой к хакеру, и раскрутили его по полной программе. Хакер клялся, что в лицо никогда не знал этого клиента. Даже фамилию и имя его не знал ни раньше, ни сейчас. Оплату за услуги ему производили наличными в почтовом конверте.
Крылов задумался, а потом сказал, что хакер, возможно, и не знал Исраэля. Исраэль же, точно, знал хакера в лицо.
– В этом и есть его преимущество. Насчёт стажировки я меняю своё решение. Беру вас к себе, только не понимаю зачем. Вы и так мудрые специалисты. Как здорово вы решили с хакером. Появление хакера в последний момент окончательно добьёт Сильвера. Мы его обложим со всех сторон, как охотники загоняют волка в тупик на охоте.
Цила сообщила Крылову, что в 11-30 в квартиру Аарона уже приедут его родители и сестра. К двенадцати часам явится декан факультета и шеф полиции – Шабтай Цвика. В это же время должны прибыть и все участники. Конечно же, и мы там будем. Хакера я попрошу быть на улице не ранее 12-30, чтобы его, не дай Б-Г, случайно не встретил Исраэль Сильвер. Он будет стоять на противоположной стороне улицы и ждать. Я выйду за ним в нужное время и сама заведу его в квартиру. И самое главное – следователь ночью с технарями установил в квартире Аарона аудио и видео аппаратуру. Нам оказал в этом помощь шеф и технический отдел министерства. Там работает родственник Маца, он сам нам позвонил и предложил помощь. Видно Мац всё-таки рассказал ему о происходящем расследовании. Жаль, что информация выплыла наружу, но Мац гарантировал соблюдение тайны со стороны своего двоюродного брата. Будем надеяться, что он не выдал ему детали расследования. Правда, он и сам не всё знает.
В воскресенье, в половине двенадцатого Цила, следователь и Крылов сидели в автомобиле напротив дома Аарона Маца. Они видели, как подъехало семейство Исаака Маца, как раньше времени прибыли Ицик Гимпелевич и Исраэль Сильвер, немного позже, но тоже до двенадцати, прибыл Шломо Бах, подъехал шеф полиции и декан. Шеф полиции сам привёз декана, возможно, они предварительно договорились о совместной поездке. Девушки что-то опаздывали, но Крылов успокоил коллег. Наконец-то появились и девушки, но не сами, а с родителями. Крылов посоветовал Циле быстро зайти в квартиру Аарона и согласовать приход их родителей с семьёй Маца.
– Нам безразлично, будут они или не будут во время разговора. Боюсь, что их сердца могут и не выдержать столько позора за поведение дочек. В наши планы это не входило.
Цила быстро выполнила указание Крылова, но, оказывается, ей и не надо было ничего делать. Родители девушек не пожелали присутствовать на встрече. Возможно, девушки ещё раньше им всё рассказали, и родители не захотели повторно всё это слушать. В квартиру зашёл Крылов и следом за ним следователь. Крылов попросил Цилу и следователя начать разговор. Они отказались, так как с их точки зрения начинать должен Крылов. Алексей попросил Цилу делать перевод с английского языка, так как не желательно говорить по-русски из понятных соображений.
– Господа, – начал говорить на английском языке, но преднамеренно с явно немецким акцентом, Крылов, – меня пригласил из Германии господин Мац для оказания помощи в повторном расследовании причин смерти господина Аарона Маца, его любимого сына. Мы провели расследование с использованием последних достижений криминалистики и генной инженерии Германии и США. Картина происшедшего стала нам прозрачна, как и стекло в этой рамке.
И он указал рукой на рамку с фотографией братьев и сестры Аарона.
Позвольте подробно рассказать вам, как всё было. Я не возражаю, если участники происшедшей трагедии поправят меня в деталях событий.
– Как вы знаете, господа, Аарон Мац был скромным и глубоко порядочным молодым человеком с громадными научными задатками. Он мог бы в будущем прославить Израиль своими научными достижениями, мог бы стать гордостью научного мира не только Израиля, но и всего человечества. Но он не стал и никогда не станет ни гордостью человечества, ни любящим мужем, ни любимым отцом, ни нежным сыном. Его жизнь оборвалась в самом начале восхождения. Оборвалась или её оборвали? В этом мы сегодня и разберёмся. Так вот, как я и говорил, Аарон был скромным парнем из очень богатой семьи. Не секрет, что есть девушки, считающие главной целью жизни подхватить себе богатого жениха. Всем нам известная девушка по имени Браха, сокурсница Аарона, увидела в Аароне подходящую ей партию. Браха не отличалась пуританскими вглядами на жизнь, но с Аароном она не позволяла себе интимной близости. Всё было бы хорошо, но родная сестра Аарона, Эстер, всё знала о Брахе. От подруг Брахи она узнала, что Браха хвастается своим отказом в интимной связи Аарону Мацу. Это возмутило сестру Аарона, и она сделала нестандартный ход в этой ситуации. Она попросила свою подругу, сокурсницу, Регину, соблазнить её брата и заставить его отказаться от Брахи. За это Эстер дала Регине одну тысячу долларов. Регина, в общем-то, неплохая девушка, приняла предложение подруги, взяла деньги и стала встречаться с Аароном. Но, жизнь меняет намеченные планы по своим правилам. Регина полюбила Аарона и вернула Эстер взятые у неё деньги. Регина объяснила своё решение тем, что она решила выйти за Аарона замуж. Эстер была в шоке от слов Регины. Она хорошо знала Регину, о её регулярных романах и, как у вас говорят, траханьях с кем попало и где попало. Прошу прощения, но это не мои слова, я цитирую госпожу Эстер Мац. Заранее хочу предупредить Браху и Регину, что всё, что я говорю, имеет документальное подтверждение. Так что возможные попытки привлечения меня к ответственности за клевету и оскорбления не имеют под собой никаких оснований и перспектив. Заметьте, я не даю никаких оценок их поведению, я выступаю только в роли информатора фактов. Эстер решила прервать связь её брата с Региной, сообщив брату о своей роли в близком знакомстве Аарона с Региной. Возможно, для Аарона это стало большой травмой, учитывая его высокие моральные качества и глубокую внутреннюю порядочность. Аарон прекратил все контакты с Региной, и все свои силы стал ещё больше отдавать учёбе и предстоящей подготовке к обучению в докторантуре Университета Принстон в США. О намерениях Аарона Регине также рассказал и его друг, Исраэль Сильвер, тоже замечательный студент с высоким научным потенциалом. Следует отметить, что Исраэль Сильвер был влюблён в Регину и не терял надежд на близость с нею. Более того, он неоднократно признавался ей в любви и просил выйти за него замуж, несмотря на то, что хорошо знал о её слабости на передок. Уточняю снова, это не мои слова, я цитирую Эстер Мац. В неизвестный следствию момент, Браха и Регина встретились и наметили совместный план мести Аарону Мацу. По чистой случайности, в намеченный ими день, к Аарону в четыре часа дня пришли в гости его университетские друзья и обсуждали какие-то неизвестные и не представляющие для следствия интерес проблемы. День был довольно жаркий, и ребята выпили всю имеющуюся в доме Аарона воду. В 17-50, как точно установлено следствием, друзья распрощались с Аароном и покинули его гостеприимный дом. Так как каждый из них приезжал к Аарону на своей машине, то они отъехали от его дома. И Шломо, и Ицик, и Исраэль и Дора Дорфман могут подтвердить, что никто из них не остался в квартире Аарона Маца. Где-то в 18-10, Браха и Регина приехали на машине Регины в дом к Аарону. Девушки зашли в квартиру явно с агрессивной целью, пристыдить Аарона за нанесенные им обиды. Но мягкость и доброта Аарона помешали им позволить себе начать скандал. Мне трудно объяснить последующие действия девушек, но они уложили его в постель и занялись сексом. Аарон после секса даже пригласил девушек в ресторан. Регина согласилась, а Браха сказала, что не может, так как у неё после семи вечера встреча с любимым молодым человеком, женихом. Девушки собрались уходить, а Аарон попросил принести ему воды из магазина, что напротив его дома. Он сказал им, что очень устал, поэтому не может сам выйти за водой. Девушки рассмеялись, но Браха вышла на улицу и через несколько минут принесла двухлитровую бутылку Пепси. Девушки покинули дом Аарона, а он остался один. Это соответствует приблизительно семи часам вечера. Заключение судебно-медицинской экспертизы и вскрытие подтверждают факт совместного секса. У нас есть признания девушек, написанные собственноручно и по собственному волеизъявлению. Как указано в заключении экспертов, смерть от сердечного приступа наступила в 19-40. То есть, мы можем предположить, что большая нагрузка на сердце Аарона привела к сердечному приступу и летальному исходу. Но уважаемая Регина утверждает, что у неё и ранее неоднократно был секс с Аароном и в количестве, втрое превышающем последнее совокупление. Почему же следствие считает последний секс причиной смерти, а предыдущие траханья, как она говорит, всегда доставляли только обоюдную радость и удовольствие.
Алексей обратил внимание на большую напряжённость в лице Исраэля, в отличие от остальных присутствующих. Крылов помолчал минуту и продолжил.
– Действительно, данные показания Регины полностью опровергают заключение экспертов и вызывают сомнение в их верности. Как вы знаете, современная наука достигла громадных высот, и Израиль не последняя страна в мире по уровню научных исследований и разработок. Прокуратура вынесла решение об эксгумации трупа и проведении дополнительного обследования. Методика и медицинские препараты, привезенные из Германии, позволили прийти к новому заключению – Аарон Мац был отравлен препаратом, вызывающим резкое сокращение сердечной мышцы и сердечный приступ. Поэтому, всё и произошло так быстро. Тогда у следствия возник вопрос, кто мог это сделать, когда это сделали. Следствие точно установило время отравления, это период между 19-10 и 19-25. Но, как мы знаем, в это время никого постороннего в квартире у Аарона Маца не было. У наших девушек имеется стопроцентное алиби. У Регины алиби соседей, у Брахи алиби от жениха, как это кощунственно не звучит. Тогда мы проверили алиби всех друзей Аарона, бывших у него в гостях перед приходом девушек. Ни у кого из них, кроме Исраэля Сильвера, не было абсолютного алиби. Исраэль Сильвер как раз в это время смотрел футбол по телевизору. Он подробно мог описать события, происходящие на футбольном поле именно во время с 19-00 до 21-00. Он даже смог рассказать нам о повторах операторами самых интересных моментов матча. Именно на это мы и обратили своё внимание. Все приятели Исраэля знают, что не проблема записать футбольный матч на видеоаппаратуру, а потом спокойно его просмотреть. У нас имеются письменные показания каждого молодого человека. У всех, кроме Исраэля, они не точные и какие-то расплывчатые. Только господин Исраэль Сильвер предоставил идеальное алиби. И мы решили, на всякий случай, проверить господина Сильвера. И оказалось, что не напрасно. Как вы помните, именно он сказал Регине об Аароне и его давнем намерении бросить её. Конечно, это можно объяснить любовью. Но он говорил ей, что взял бы её с собою в Штаты, если бы там учился. Но учиться в Принстоне со стипендией от Государства имел право только Аарон, а если не он, то Ицик, как второй номер по успеваемости. Но Исраэль знал, что Ицик не поедет в Штаты и не оставит свою Маму одну в Израиле. Следовательно, нет Аарона, и Исраэлю Сильверу дорога в Штаты открыта. Всё это слова и предположения, а их к делу не пришьёшь. Нужны неопровержимые факты, а у следствия их нет.
Исраэль Сильвер не смолчал, он с возмущением сказал, что не желает слушать эти инсинуации, построенные на песках Сахары, и собирается уходить. Он привстал, но сидящий рядом с ним следователь полиции, довольно жёстко усадил его на место.
Крылов продолжил.
– Мы решили построить модель убийства, и выглядела она у нас так. Исраэль подъехал к дому Аарона через десять минут после отъезда всех друзей и его самого. По какой-то причине он вернулся, может быть, привёз Аарону воду. И тут он увидел двух девушек, Браху и Регину, направлявшихся в гости к Аарону. Он решил ждать, когда они выйдут из дома Аарона. Ждать ему пришлось, как минимум час. Исраэль понял, почему так долго ему пришлось ждать и это его не обрадовало, а только усилило его намерение отравить Аарона. Он зашёл к Аарону после ухода девушек и каким-то образом отравил воду, принесенную Брахой, а может и воду из принесенной им бутылки. Вариантов отравления воды и, как следствие, Аарона, достаточно много, поэтому мы не будем на этом заострять наше внимание. Уходя из дома Аарона, он забрал с собой отравленную воду в бутылках. Как следует из показаний криминалистов, тщательно обследовавших квартиру Аарона, в доме не было ни пустых, ни полных бутылок с водой. Естественно, что следы от пальчиков Исраэля и других ребят зафиксированы криминалистами, но это ни о чём не говорит, так как на следах нет указателя времени. Зато отсутствие бутылок с водой подтверждает факт посещения квартиры Аарона после визита Брахи и Регины. Следствие снова зашло в тупик, фактов много, но хороший адвокат легко докажет их слабость. Но, как говорится, Б-Г шельму метит. Нам пришёл ответ на запрос об Исраэле Сильвере из Украины, из города Киева, где он проживал до 1989 года, где с золотой медалью закончил школу. Самое интересное, что ещё один претендент на золотую медаль был отравлен за два месяца перед окончанием школы аналогичным способом. Паталогоанатомы и тогда не установили причину смерти. Так как скончавшийся в Киеве одноклассник Игоря Гольфштейна, а таковыми были раньше имя и фамилия Исраэля Сильвера, страдал болезнью сердца, врачи отнесли смерть к нервному срыву, вызванному большими учебными перегрузками. Как я уже говорил вам немного ранее, сегодняшняя наука имеет значительные достижения и в генной инженерии, и в других науках. В Киеве несколько дней тому назад произвели эксгумацию трупа школьника и благодаря помощи специальной лаборатории ФСБ России выявили использование так называемого препарата СС. Данный препарат использовался КГБ СССР с целью устранения неугодных коммунистической власти лиц. Разработчиком, а точнее, создателем этого препарата, был известный советский кардиолог Исаак Зиновьевич Гольфштейн. Как вы уже догадались, он отец Игоря Гольфштейна, известного всем нам, как Исраэль Сильвер. Учитывая сверхсекретность работ его отца, Игорь мог и не знать о препарате. Перед смертью в апреле 1988 года Исаак Гольфштейн, возможно, рассказал сыну о препарате и оставил ему некоторое количество этого вещества. Сын хорошо запрятал данный препарат, так как КГБ производило после смерти Гольфштейна обыск в их доме, но ничего там не нашло. Возможно, отец надеялся, что сын тоже станет врачом-исследователем и продолжит его научную работу. Таким образом, мы видим, что это не первое убийство, совершённое Игорем, а у вас Исраэлем. В том, что в Киеве это преступление совершено Гольфштейном младшим, у украинской прокуратуры нет сомнений. Второго подобного препарата ни в России, ни в Украине нет, и ещё долго не будет. Прокуратура города Киева на днях официально обратится к властям Израиля о выдаче преступника. Копия санкции на его арест у нас имеется. С другой стороны, и прокурор Центрального Округа Тель-Авива подписал постановление на арест Исраэля Сильвера. Но это, господа, ещё не всё. Мы в пятницу решили выпустить в свет информацию о предполагаемом предъявлении обвинения Брахе и Регине в непредумышленном убийстве. Мы даже дали телефонограмму в аэропорт Бен-Гурион о закрытии девушкам выезда из страны. Также по другому каналу мы перекрыли возможность и господину Сильверу сбежать из страны. В субботу вечером неизвестный следствию человек проник в базу данных отдела полиции аэропорта Бен-Гурион и снял информацию о закрытии выезда из страны Брахи и Регины. Этот факт успокоил Исраэля Сильвера и остановил его от других действий.
В это время Цила вышла из квартиры и вернулась через три минуты, но не одна, а с молодым парнем двадцати лет, не более. Юноша представился хакером, выполняющим за деньги различные взломы всяких баз данных. Он сообщил присутствующим, что в субботу в 21-00 ему позвонили из уличного телефона номер 03-6452715 и сделали заказ.
– Как и ранее уже делалось, оплата за работу наличными, в мой почтовый ящик. Я всегда записываю все телефонные звонки мне, и этот звонок не был исключением. Я выполнил работу и утром получил в почтовом ящике тысячу шекелей, как и было ранее оговорено. Чтобы подтвердить правдивость моих показаний, я принёс с собой кассету с записью этого разговора. Лично я не знаком с человеком, делавшим заказ, но по голосу могу его опознать.
Все смотрели на Исраэля Сильвера, и ощущалось, что окружающие готовы разорвать его на части. Сидевший сбоку от Сильвера следователь профессиональным движением надел на него наручники и предъявил ему обвинение в умышленном убийстве с отягчающими вину обстоятельствами. Исраэль попросил разрешение сделать собственное признание и не выдавать его украинским властям. Цила объяснила ему, что это будет решать суд, а свою работу по выявлению преступника они сделали. Непонятно откуда появившиеся полицейские увели Исраэля из квартиры после написания им добровольного признания в совершении убийства Аарона Маца. Все сидели молча, девушки плакали. Ребята смотрели на Крылова и полицейских растерянно и устало. Исаак Мац подошёл к Крылову, обнял его и расплакался. Жена Исаака, Сара, сидела с полностью опустошённым видом, смотрела в окно и что-то бормотала себе под нос. Декан факультета подошёл к Крылову, пожал ему руку и по-немецки обратился к нему.
– Вы знаете, коллега, я хотел бы попросить вас прочесть лекцию на моём факультете. Я знаю, что вы гражданин России, по национальности русский и свободно говорите на немецком, английском и других языках. Мы оплатим вам вашу лекцию по самому высокому тарифу. Вы, как мне известно, окончили Московский Университет и являетесь доктором права. Если найдёте время, то сообщите, пожалуйста, мне по телефону.
И он оставил Крылову свою визитную карточку. Шеф полиции тоже подошёл к Алексею и тихо-тихо прошептал, что он с подобным уровнем следствия в своей жизни ещё не встречался.
– Я первый раз в жизни получил от следствия душевное наслаждение. Спасибо Вам.
– Минуту внимания, – объявил Исаак Мац, – я прошу, я приглашаю к себе домой господина Крылова и его команду, господина Шабтая Цвика и декана факультета. Я прошу не отказать в моей просьбе. Сейчас два часа дня, я жду вас в три часа. Я обещаю всем вам, что вы не будете жалеть о времени, проведенном в моём доме.
Исаак вышел из квартиры вместе с женой. Его дочь почему-то задержалась, и, как заметил Крылов, подошла к Циле Левит и начала её целовать. Цила тоже не выдержала такого нервного напряжения и расплакалась, устроив слёзный хор. Крылов вышел на улицу, глубоко вздохнул и вытер выступившие на лбу капли пота. Следователь подошёл к нему, двумя руками пожал его руку, поблагодарил за возможность почувствовать себя профессионалом.
– Поверьте, – сказал он, – я впервые в жизни почувствовал счастье от выполненной работы. И пусть не я был первой скрипкой, но я играл в оркестре вместе с другими. И как для музыкантов счастье играть в оркестре, руководимом великим дирижёром, так и для меня счастье работать с вами под вашим руководством.
Молодёжь ещё задержалась в доме, а старшее поколение разъехалось по своим делам. Алексей сказал своим коллегам, что они обязаны посетить Маца, и он уверен, также как и Мац, что этот визит доставит им радость.
– Я предполагаю, что Мац рассчитается со всеми деньгами. Это единственное, что он может сделать легко и непринуждённо.
Цила пригласила Крылова в свою машину, а следователь посадил к себе, как раз вышедшую из квартиры Аарона, Эстер. Он сказал, что едет к ним домой и может её подвезти. Девушка села к нему в машину, и они поехали в гости домой к Исааку и Саре Мац.
В три часа дня все приглашённые были в доме банкира Исаака Маца. Сара и её помощница по дому выставили на столы бутерброды с мясом и другие угощения. Исаак предложил всем наполнить бокалы вином и выпить вместе с ним.
– Я прошу, – сказал он, – поднять тост за здоровье присутствующих. В первую очередь за доктора Крылова, за Цилу Левит и следователя, господина Гантварга, за шефа полиции господина Шабтая Цвика и за других гостей. Как вам не покажется странным, но у моей жены и у меня наступило облегчение. Да, мы потеряли сына, да, у нас большое горе. Но с нас снялся самый трудный груз, груз неопределённости. И я не знаю, что больше давило на Сару и меня в последнее время. Возможно, именно неопределённость. И вы все помогли нам избавиться от этой кровоточащей раны. Мне трудно поверить, что горе пришло в наш дом из России, потому что и спокойствие пришло оттуда же. Спасибо вам.
И он, не чокаясь ни с кем, выпил до дна своё вино. Все последовали его примеру. Затем Исаак сообщил, что он выделяет деньги на ещё одну ежегодную стипендию имени его сына лучшему выпускнику Университета. Распорядиться деньгами он поручает декану факультета, профессору Йоси Навиту. Шефу полиции, господину Шабтаю Цвика, он вручает чек на двадцать пять тысяч долларов за гражданское мужество в восстановлении справедливости, за проявленную смелость признать свою работу незавершенной и продолжить расследование. Я прошу госпожу Левит принять от меня чек на двадцать тысяч долларов за высочайшую порядочность и волю, проявленную в этом расследовании. Следователю полиции, господину Гантваргу, я вручаю чек на сумму десять тысяч долларов за мужество и настойчивость, за исключение мысли о чести мундира во имя восстановления справедливости. У меня остался ещё один чек, выписанный на имя господина Крылова. Если у нас с женой есть какой-нибудь родственник за границей, то это именно он, доктор Крылов Алексей Алексеевич. У нас не принято говорить отчество, но я говорю его, так как этим я хочу подчеркнуть своё уважение к его безвременно и трагически погибшим родителям. С вашего позволения, я не буду называть сумму денег, выделенных мною господину Крылову. Алексей взял чек и быстрым движением руки положил его в карман. Всем показалось, что Алексей даже и не посмотрел на чек. Алексей всё-таки посмотрел и увидел там цифру три и пять нулей.
После вручения чеков и благодарностей присутствующим, Исаак предложил им воспользоваться услугами его банка, если им это удобно. Крылову он сказал, что будет рад встретиться с ним перед его отъездом из Израиля. Сара Мац подошла к Алексею и расцеловала его, продолжая плакать и улыбаться, одновременно. Через два часа все покинули гостеприимный дом семьи Исаака Маца. Шабтай Цвика подошёл к Крылову и отказался от своей доли в его награде. То же самое сказали Гантварг и Цила Левит. Офицеры договорились в понедельник встретиться и пообедать в ресторане, а так как предложение исходило от шефа полиции, Шабтая Цвика, то обсуждению, конечно же, не подлежало.
В понедельник, ставшие близкими друзьями, офицеры встретились в полицейском отделении, и пошли пешком в рядом расположенный небольшой ресторанчик. Подполковник Цвика заранее заказал стол на четыре персоны и обед из изысканных израильских блюд. Правда, он не знал вкусы Крылова, поэтому попросил хозяина ресторана иметь наготове всё необходимое для приготовления блюд русской кухни. Когда на стол подали израильские блюда, то Алексей выразил неподдельную радость.
– Если признаться честно, то я все это время, пока был в Израиле, ел только еду, приготовленную Анной Львовной. Она знала мой вкус к еде, которой она кормила меня и своих детей в России. Когда она уехала, то мне пришлось перестраиваться и привыкать к еде, приготовленной моей женой. Видно я не большой гурман, так что и к еде своей жены Светланы я тоже быстро привык. Попробую и израильскую еду, может, и к ней привыкну.
Они долго говорили на разные темы, стараясь не обсуждать недавнее расследование. И всё-таки Шабтай Цвика не выдержал и заговорил на тему девичьей гордости и полной распущенности молодёжи.
– Вот Вы, Алексей, вы не намного старше той компании, я думаю, и ваша жена близка по возрасту к ним. Но вы в свои годы защитили диссертацию, дослужились до подполковника и, как сказал мне Авигдор Биберман, стали самым молодым подполковником вашего МВД. Почему же наша молодёжь так от вас отличается?
– Вы не правы, коллега, – ответил Крылов. – Я уже как-то объяснял своим коллегам в Москве, что меня нельзя ставить в пример. Мне с раннего детства родители дали мощный толчок, они занимались со мной иностранными языками, папа был опытным криминалистом и всегда старался мне всё объяснять, не оставляя неясностей в моём сознании. Когда родители погибли, то я самостоятельно по инерции и учился, и занимался спортом. У меня была цель, работать там, где работал мой отец. У меня была явно выраженная мотивация всех моих действий. Большего стимула, чем наличие мотивации нет и быть не может. К тому же у меня обнаружился дар сыщика. Вы же признаёте наличие шахматной одарённости, наличие музыкального таланта, или таланта художника. Для вас это кажется вполне естественным явлением и вы не требуете от всех молодых людей стать Бобби Фишерами в шахматах, или Шопенами в музыкальных достижениях, или Рембрандтами. А признать наличие такого же таланта в детективном жанре деятельности, вы не считаете для себя возможным. Так вот у меня именно такой талант. И в этом не моя заслуга, а так уж получилось, так распорядилась матушка природа. Почему я смог разгадать ребус Исраэля Сильвера? Потому, что я попытался стать на какое-то время на его место. Я искал различные варианты в его поведении, пытался понять его аномалию в отличие от нормальных людей. И у меня это получилось. Вот и вся разгадка моих успехов. А моё отношение к поведению Брахи и Регины вполне понятно, так как их поведение противоестественно человеческому сознанию. Пройдут годы, и они будут глубоко сожалеть о своём поведении, их личная жизнь в будущем будет постоянно омрачаться прошлым. Человек так устроен, что он всю жизнь за что-то расплачивается. Жизнь дарит нам радости за хорошие поступки и горе за плохие поступки. Мы привыкли не замечать радости, считая их вполне естественными и заслуженными, а горе всегда воспринимаем, как нечто из ряда вон выходящее. А это не нечто, это продолжение жизни, это её плата. Вот так бы я ответил на ваш вопрос. Я не ханжа, я понимаю, что бывает любовь с хорошим концом, бывает любовь с плохим окончанием. Но должна быть любовь, тогда и не будет постоянных угрызений совести и мук за бессмысленную раздачу чувств. Возможно, с годами я поменяю свои взгляды на эти проблемы, но это будет со временем, а сегодня я думаю так и живу так, по этим правилам. Я прошу прощения, если кому-нибудь из вас мои взгляды показались чрезмерно консервативными, но я и не претендую на истину в последней инстанции.
Шабтай от имени всех офицеров поблагодарил Алексея за работу и за значительный финансовый вклад в их семейные бюджеты. Он сказал, что будет рад встретиться с Крыловым на свадьбе его брата, если всё будет, как он хотел бы. Он попросил Крылова передать привет Анне Львовне, Саше и Симе с мужем. Также он просил в следующий приезд в Израиль познакомить их со Светланой, которой он чисто по-человечески завидует. Крылов обнялся с подполковником, со следователем Гантваргом и с Цилой Левит. Цила умудрилась даже немного всплакнуть. Она это объяснила тем, что привыкла к Крылову и ей, как и остальным офицерам, его будет постоянно не хватать.
Шабтай Цвика вызвал свою машину к ресторану и попросил водителя отвезти господина Крылова, куда он пожелает. Цила напомнила Крылову, что он обещал им сообщить о дате и времени своего вылета из Израиля. Алексей попросил водителя отвезти его в банк к Исааку Мацу.
Мац с радостью встретился с Крыловым и очень долго говорил с ним о жизни, о детях, о жене. Он предложил Крылову использовать его банк, в котором он готов прямо сейчас открыть ему счёт. Крылов принял предложение Маца, но при одном условии, все проценты от вклада поступают Мацу с правом распоряжаться ими по своему усмотрению.
– Вы, господин Мац, заплатили, значительно больше денег, чем стоит моя работа. Поэтому я и отказываюсь от процентов по вкладу. Я только сниму с вклада двадцать тысяч долларов на текущие расходы моей фирмы.
Они тепло распрощались, и Алексей попросил передать привет Саре и пожелания успехов Эстер.
– У вас, Исаак, красивая и разумная дочь, и вы обязаны подобрать ей достойного жениха. Не стесняйтесь, помогайте ей в выборе, она вас поймёт и не будет противиться.
Во вторник вечером самолёт израильских авиалиний рейсом 1408 вылетел из аэропорта Бен-Гурион на Москву. В аэропорту Алексея провожали и родственники, и новые друзья. Никто не ожидал, но в аэропорт приехали Мац с женой и дочерью. Дочь Маца сказала Алексею, что она бы, не задумываясь, вышла замуж за мужчину похожего на Крылова.
Если вы встретите в своём окружении такого мужчину, то присылайте его в Израиль. Вашей рекомендации достаточно.
Они посмеялись, но Цила обратила внимание на искреннюю влюблённость дочери Маца в Крылова.
В Москву он прилетел в одиннадцать часов вечера по московскому времени, взял такси и поехал домой. В 23-35 Алексей нажимал на кнопку звонка двери. Раздался звонкий голос Светланы и Лёша очутился в объятиях жены, самого дорогого ему человека.
– Перед самым 98 годом ты успел вернуться, какое счастье, – произнесла вслух Светлана, обнимая мужа.
– Пора уже и детей заводить, – подумал Лёша, целуя жену.
ЗАВЕЩАНИЕ
Прошло три месяца с тех пор, как Алексей вернулся из Израиля. Работы было по горло. Несколько дел приходилось вести одновременно. Последние месяцы оказались особенно напряжёнными. Много времени забирало дело, которым агентство "Светлана занималось по просьбе Интерпола.
В Израиле Крылов провёл два серьёзных расследования. Первое привело к освобождению из тюрьмы Саши Голикова. И обычно сдержанный и не склонный к эмоциям Крылов, откровенно радовался успеху. Второе дело завершилось привлечением к уголовной ответственности иммигранта-отравителя.
Сенсационные блиц расследования молодого русского детектива оказались золотым дном для падкой на сенсации израильской прессы. В местных газетах появились фотографии Крылова. И теперь его знали не только среди профессионалов.
Высокие гонорары, выплаченные Крылову в Израиле, внесли ощутимые изменения в финансовое положение агентства и семейные бюджеты членов его маленького коллектива. Повышение ставок сотрудникам в офисе отметили традиционным чаепитием.
Семейный бюджет Жуковых, до сих пор ограниченный пенсией рядового отставного подполковника ФСБ, теперь в несколько раз превышал должностной оклад генерала ФСБ. Его сын заканчивал учиться на юридическом факультете. По просьбе отца, Кирилла уже подключали к работе, и его нередко можно было встретить в агентстве.
Штат Агентства увеличился вдвое.
Подруга Анны Львовны Голиковой, Мария Мефодиевна Доценко, она жила в соседнем подъезде, поддерживала чистоту в офисе и хозяйничала на "заправке", крошечной кухне, оборудованной в агентстве одновременно с её появлением. Баба Маша, так ласково называли Марию Мефодиевну, без проблем вписалась в молодёжный коллектив и лихо орудовала на "заправке".
Совсем недавно сотрудниками агентства стали водители двух новеньких Фиатов. Машины приобрели в Германии. Оплату произвели через Израильский банк, используя личный счёт Алексея.
Крылов, как правило, отдавал предпочтение своей новенькой Шкоде, которая прибыла вместе с Фиатами. А его служебной машиной могли воспользоваться Светлана и Анна Владимировна.
Жигулёнок Крылова перекочевал к оперативникам УГРО Северского райотдела милиции.
– Спецномера и тёплое стойбище твоему ветерану у нас гарантирую, – пообещал Алексею полковник Омельченко, начальник райотдела. – Если хочешь, ваши иномарки могут без проблем ночевать в нашем гараже, – предложил он Крылову.
– Сам знаешь, как живём. Пока хвастаться нечем. Видишь, сколько радости ребятам доставил твой Жигуль.
– Спасибо, буду рад, – пожимая на прощание руку полковнику, – ответил Алексей.
Саша Голиков сделал предложение Циле Левит, и Света с Лёшей получили приглашение приехать в Израиль на свадьбу. Но врачи посоветовали Светлане, она была уже на седьмом месяце, воздержаться от поездки. В день свадьбы Крыловы позвонили молодожёнам. Долго говорили. Светлана передала ребятам самые добрые пожелания родителей и, прощаясь, пообещала приехать летом.
Анна Владимировна и Арсений Евгеньевич серьёзно готовились к предстоящим переменам в семье детей. Долгожданные роли бабушки и дедушки, им были явно по душе.
Анна Владимировна купила двухтомник Папа, Мама и Я. Арсений Евгеньевич прилежно изучал отлично изданное сочинение В.С. Завадского. Выбрал имя для внучки. Но даже от жены свой вариант пока держал в тайне.
Практически всю беременность Светлана продолжала работать в Университете.
Роды оказались лёгкими.
Когда Светлану с малышкой привезли домой, Анна Владимировна торжественно вручила детям двухтомник Папа, Мама и Я с аккуратными пометками деда на полях. И Арсений Евгеньевич предложил понравившееся ему имя для Маленькой.
Рождение Мариночки, именно это имя и приглянулось деду, Крыловы отпраздновали в любимом ресторане.
Неожиданное появление в зале Цилы и Саши с потрясающим букетом ирисов в ярко красной вазе и огромной корзиной со сладостями было встречено радостными возгласами гостей. Лёша вспомнил, что Саша и в детстве обожал сюрпризы. Ребят усадили за праздничный стол. Корзину пустили по кругу, и её содержимое моментально было по достоинству оценено гостями.
После рождения Мариночки Мария Мефодиевна постоянно помогала Светлане по дому. И когда Крыловы пытались доплачивать ей из собственного семейного бюджета, от денег наотрез отказывалась:
– Поставим на ноги вашу малышку, тогда и поговорим, – всякий раз отшучивалась Баба Маша, ясно давая понять, что обсуждение её финансового положения временно откладывается.
– Ещё не вечер, разберёмся, – подумал Крылов. – А с Марией Мефодиевной не только Светлане, но и нашей Мариночке, наверняка, повезло.
В выходные малышка была на попечении родителей Светланы. Отлично подкованные теоретически двухтомником В.С. Завадского, дедушка и бабушка претворяли в жизнь воспитательные программы автора, которые Алексей и Светлана не комментировали. Только баба Маша имела право делать замечания и вносить коррективы.
Расследование, которым в течение пяти месяцев Агентство занималось по просьбе Интерпола, подошло к концу. Крылов и Жуков на три дня вылетели во Францию. Директор Интерпола настоял на вручении им гонорара, пятнадцати тысяч долларов, в Париже. Там, в очередной раз, руководство Интерпола повторило своё предложение Крылову о переходе к ним. Аналогичное предложение получил и Жуков. Офицеры поблагодарили руководство Интерпола за высокую оценку их деятельности и интересное предложение. Тем не менее, не смотря на бесспорно заманчивые перспективы, сменить место работы отказались.
Анна Владимировна продолжала писать детективы. Первая книга, написанная по мотивам расследований зятя до 1994 года, была уже написана и даже заключён договор с издательством. В издательстве сразу же предупредили, что раскручивать неизвестного автора не только долго, но и дорого. Первая книга, как правило, всегда убыточна. Однако вторая и третья книги, как они надеются, смогут принести прибыль. И хотя сам Алексей, весьма скептически оценивал достоинства толстеньких книжонок в ярких, неподдающихся осмыслению обложках, литературный дебют тёщи шефа в Агентстве ждали с нетерпением.
В основном, этот год агентство Светлана занималось делами, к расследованию которых просили приступить друзья или бывшие коллеги. Рутинная работа профессиональных детективов. Однако, и это не оставляло в накладе и самих компаньонов, обеспечивало регулярные премии Вике и водителям. И всё же было среди расследований одно, которое никак нельзя было назвать ординарным. И хотя с делом справились смехотворно быстро, до сих пор о нём частенько вспоминали в Агентстве.
Начало расследованию положило это письмо, полученное на электронный адрес Агентства из посёлка Мирный Красноярского края:
Здравствуйте,
уважаемые господа!
О вашем агентстве Светлана я узнал от своего друга в Московской мэрии. Верю в то, что мне, как и ему, вам удастся помочь. По этому именно к вам обращаюсь с просьбой провести расследование. Суть моего дела такова:
Я, коренной Москвич, после окончания института в 1979 году по собственному желанию уехал работать на Север. Сейчас с семьёй живу в посёлке Мирный Красноярского края.
Здесь моя жизнь сложилась отлично. Семья, дети и очень высокие заработки. Это позволило мне купить большую квартиру в Москве и дачу в Крыму.
Уже после моего отъезда из Москвы отец начал изменять маме. Отношения между родителями неузнаваемо изменились.
В 1990 году мама вышла на пенсию. Папа к тому времени два года уже был пенсионером. В 1991 году они, оба рядовые пенсионеры, окончательно обнищали. И с декабря 1991 года я начал регулярно высылать родителям не менее двухсот долларов в месяц.
В 1995 году мама скоропостижно умерла. Папа остался один, и я стал дополнительно оплачивать услуги по уходу за постаревшим и серьёзно больным отцом.
Квартира, в которой жил отец, и где раньше жили мы с мамой, в свое время принадлежала моему дедушке, маминому отцу, работавшему в Министерстве Геологии СССР. В 1996 году я приватизировал квартиру на отца и себя, не думая о возможности каких-либо иных вариантов.
Как вы уже знаете, в Москве у меня есть ещё квартира. Мои дети, дочь и сын, если надумают учиться в столице, жильём обеспечены.
Весной 1998 года мой отец скончался. Через пол года после его смерти я собрал документы на вступление в право наследования. Когда документы мной были поданы в соответствующие инстанции, мне сообщили, что единственной наследницей моего отца является его племянница, Спирина Алла Васильевна, дочь его двоюродной сестры. Именно ей я и высылал все эти годы деньги, оплачивая уход за отцом.
Смерть мамы отца резко подкосила, и я часто звонил ему. Разговаривать с ним по телефону всегда было довольно сложно. Он никогда не отличался разговорчивостью, а после смерти мамы замкнулся и ушёл в себя. Его общение с внешним миром теперь ограничивалось лишь неизменным субботним преферансом.
Ни разу, ни по телефону, ни во время моих приездов в Москву, я ничего не слышал от отца о его планах завещать что-либо Алле. Более того, не задолго до смерти он попросил переписать всю квартиру на моё имя, но я отказался. Не хотел своим согласием показать ему, что знаю о неизлечимости его болезни.
Случившееся я расценил, как противозаконную попытку захвата квартиры, и подал заявление в суд. Однако следствие подтвердило факт наличия Завещания, и суд отклонил мои требования.
Ещё в суде Спирины предложили мне тридцать тысяч долларов за отказ от моей части квартиры, или продажу ими за ту же сумму их части квартиры мне.
Так как подлинность Завещания по-прежнему вызывает у меня глубокое сомнение, и я не верю в добровольное завещание отцом своей части квартиры кому бы-то ни было без моего на то согласия, обращаюсь к вам с просьбой провести расследование.
Если вы сочтёте возможным принять мое предложение, прошу выслать ответ по адресу: Arkadimi@sever.mir.ru с указанием удобных для вас даты и времени моего звонка вам.
А.М.Скорик
7 декабря 1998 года
Крылов посоветовался с Жуковым. На письмо решили ответить согласием и выслушать сибиряка.
Алексей попросил Вику отправить господину Скорику А.М. ответное письмо, которое тут же и продиктовал:
Уважаемый
Аркадий Михайлович!
К сожалению, Ваше полное имя и отчество в письме отсутствуют. Обращаюсь к Вам так, судя по электронному адресу, указанному в письме, и не имея стопроцентной уверенности в правильности выбранного мной обращения. Надеюсь, что не ошибся.
Ваш звонок в Агентстве ждут в понедельник в 10 часов утра по московскому времени.
Телефон Агентства – 4527456.
С уважением,
Алексей Крылов
8 декабря 1998 года
В понедельник утром в 10-00 в офисе детективного агентства Светлана раздался междугородний звонок.
– Аркадий Михайлович Скорик, – сказала Вика, передавая трубку Крылову.
Сибиряк подробно описал Алексею сложившуюся ситуацию.
– Память об отце мне очень дорога, какими бы ни были отношения родителей между собой, – явно волнуясь, несколько раз повторил он. Прошу вас приступить к расследованию. Если мое предложение принимается, я готов сразу же перечислить на счёт Агентства половину всей суммы за работу, эквивалентную пяти тысячам долларов.
Предложение Аркадия Михайловича приняли. План расследования нового дела составили сразу же.
В обязанности Вики записали наведение подробнейших справок обо всех соседях Михаила Ивановича Скорика, отца Аркадия Михайловича.
Алексей занимается Аллой Васильевной Спириной, её мужем Антоном Валентиновичем Спириным и выходит на нотариуса, составлявшего Завещание.
Отец и сын Скорики достаются Жукову.
Через неделю вся полученная информация лежала в папке текущих дел детективного агентства Светлана. Крылов и Жуков после короткого совещания в присутствии Вики Комаровой приступили к анализу собранного материала.
Начали с рассмотрения досье, полученного Жуковым по своим каналам на Аркадия Михайловича Скорика:
Родился в Москве в 1956 году. Мать, Софья Петровна Милютина, единственная дочь ответственного чиновника Министерства Геологии СССР. Образование Софьи Петровны обычное для подобных семей, МГУ или Первый Медицинский институт. Отношения в семье дружные и уважительные. В Медицинском институте, который Софья успешно окончила, она познакомилась с молодым хирургом Михаилом Ивановичем Скориком. Знакомство окончилось женитьбой и вселением Михаила в квартиру родителей Софьи. Через год в семье Скориков родился сын, Аркадий.
В январе семидесятого отец Софьи умер. А когда через три года похоронили мать Софьи, Михаил Иванович Скорик, отец Аркаши пристрастился к алкоголю. Материальное положение семьи осложнилось, и в её тихой и размеренной жизни наступил разлад.
В 1973 году Аркадий поступил учиться на геолого-разведывательный факультет МГУ. Через шесть лет получил диплом и уехал на Север. И хотя друзья деда предлагали ему престижную работу в Москве, воспользоваться этой возможностью Аркадий отказался.
С 1979 года Аркадий Михайлович живёт в посёлке Мирный. За годы жизни на Севере, сделал блестящую карьеру. Сейчас он руководитель одной из крупнейших Российских геолого-разведывательных партий, Лауреат Государственных премий. За успешно проведенные под его руководством работы он неоднократно был отмечен высокими государственными наградами.
Женат на Ирине Милютиной, однофамилице его матери. В семье двое детей, сын и дочь. Дети учатся в школе. Школьное образование в посёлке на высоком уровне, так как учителя в основном из сосланной в своё время Советской Властью на Север интеллигенции.
Пока была жива мама, Аркадий регулярно появлялся в Москве, помогал родителям деньгами. Пить Скорик старший перестал, но продолжал изменять жене. Аркадий упрашивал мать переехать к нему в Мирный, но Софья Петровна так и не согласилась. В 1995 году она умерла.
В Москве Михаил Иванович остался один.
Аркадий Михайлович действительно регулярно передавал деньги отцу. А раз в квартал и сам приезжал к нему.
Собранные Агентством сведения подтверждали, что за последние восемь лет Аркадий Михайлович Скорик передал родителям не менее двадцати тысяч долларов. Сумма, которой с лихвой хватало на оплату жилья и хорошее питание.
Квартиру Аркадий Михайлович приватизировал по просьбе отца. Свидетелем этого была соседка Скориков по подъезду. Она работала в фонде приватизации жилья и оказывала им помощь в ускорении этого процесса. И хотя, как она заметила, Михаил Иванович настаивал на приватизации жилья только на сына, Аркадий отказался, и квартиру приватизировали на двоих.
Всё говорило о том что, Аркадий Михайлович человек достойный, и не верить ему у команды Крылова никаких оснований не было.
Информация с последнего места работы Михаила Ивановича была очень краткой. В этой больнице он проработал лишь пять последних лет перед выходом на пенсию. Человек замкнутый, но хирург от Бога.
Бумаги на Аллу Васильевну Спирину и её мужа, Антона Валентиновича Спирина, также не давали повода подозревать их. Оба окончили Московский педагогический институт и работали в различных журналах и газетах. После развала СССР, муж Аллы Васильевны стал активистом какой-то прогрессивной партии. Сейчас Антон Валентинович Спирин ведущий политолог в своём институте.
Их единственная дочь – студентка. Родителям, хотя и с трудом, но всё же удалось устроить её в институт на бюджетную форму обучения. Квартира, в которой они проживают, позволяет Спириным не беспокоиться о жилье для дочери в будущем. Тем не менее, финансовое положение семьи Спириных явно оставляет желать лучшего.
– Алла Васильевна Спирина довольно привлекательная женщина. Вполне вероятно, что она могла вызвать у одинокого пожилого мужчины плотские желания а, может быть, и нечто более серьёзное. Возможно, отношения между ней и Михаилом Ивановичем Скориком не ограничивались только уходом за больным, – предположил Крылов. – В таком случае, ни о какой борьбе за наследство и речи быть не может.
Обсудив уже полученные сведения, решили, что Жуков по своим каналам интересуется Спириным Антоном Валентиновичем, Вика договаривается о встрече с нотариусом, составившим Завещание.
Говорить о каких-либо ощутимых сдвигах в деле Сибиряк, так назвали дело, пока было преждевременно. Расследование только начиналось.
Организовать встречу с нотариусом Вике не составило труда. В нотариальной конторе Крылова и Жукова доброжелательно встретила секретарь нотариуса.
– Встреча с вами действительно назначена в 10.00. К сожалению, вам всё же придётся несколько минут подождать, – поздоровавшись, вежливо обратилась она к вошедшим. – А пока, если вы не против, я с удовольствием угостила бы вас кофе.
От предложенного кофе Жуков и Крылов вежливо отказались, поблагодарив секретаря за гостеприимство. Через пару минут из кабинета нотариуса вышли шесть человек. Вероятно, это была сделка, связанная с жилищными проблемами, и оформление документов слегка затянулось.
Секретарь пригласила их в кабинет.
– Ольга Ерёмина, – представилась нотариус, вручая визитку и указывая на кресла.
– Алексей Крылов, – пожимая протянутую нотариусом руку, он принял предложение Ольги обращаться друг к другу только по имени.
– Очень приятно, Александр Жуков. Будем считать, что наше знакомство состоялось, и можно переходить к делу,– сказал Жуков, протягивая Ольге визитки, свою и Алексея.
Крылов подробно рассказал нотариусу о поступившем к ним заказе на выяснение подлинности Завещания Скорика Михаила Ивановича.
Ольга внимательно, ни разу не перебивая, выслушала Алексея и начала говорить:
– Вы не первые, кто интересуется Завещанием Скорика. Мне уже пришлось давать по этому вопросу подробное объяснение следователю прокуратуры. И я хорошо помню эту историю. Я часто сталкиваюсь с попытками захвата чужой собственности. Временами диву даёшься, в Москве живём, а так на джунгли смахивает. Но там лев гриву не прячет, и шакалы промышляют только по ночам.
Нотариус всё больше располагала Крылова к себе. Алексей чувствовал, что взаимопонимание между ними уже найдено, и она не откажет им в помощи. Учитывая специфику её работы, он положил на стол двухсотрублёвую банкноту:
– Понимаю, что отрываем Вас от работы. Поэтому заранее приносим наши извинения и просим, как можно подробней, ещё раз вспомнить обстоятельства того дня.
Ольга достала журнал учёта сделок, открыла его на фамилии Скорик – Спирина и уверенно начала говорить:
– В начале декабря прошлого года ко мне обратилась довольно-таки интересная женщина лет сорока с просьбой о консультации. Предварительно, она внесла в кассу небольшую сумму, которую мы всегда взимаем с клиентов за подобные консультации.
– Спирина Алла Васильевна, представилась она, – и, не теряя времени, тут же перешла к делу:
– Я журналист. Дочь студентка. Мой муж с нами не живёт и финансовой помощи семье не оказывает.
– Мой родственник, он уже много лет живёт в Сибири, после смерти матери попросил меня ухаживать за его пожилым отцом – Михаилом Ивановичем Скориком. С Михаилом Ивановичем у меня сложились добрые отношения, вскоре перешедшие в близость. Несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте между нами, он просит меня оформить развод с мужем и вступить в брак с ним. А последнее время настаивает и на составлении им Завещания в мою пользу. Претендовать на квартиру Михаила Ивановича, которая по документам принадлежит не только ему, но и его сыну Аркадию, считаю себя не в праве. Сын регулярно переводит ему деньги для оплаты квартиры и моего труда. Сообщить Аркадию о сложившейся ситуации не решаюсь, так как боюсь, что он перестанет помогать отцу. К сожалению, в настоящее время я и сама остро нуждаюсь в деньгах, поэтому взять Михаила Ивановича на себя, полностью отказавшись от помощи его сына, не могу.
– Скажу вам откровенно, мне нравится этот человек, но разница в возрасте плюс возможные кривотолки и людские пересуды на сей счёт не дают мне решиться на этот шаг. Я журналист и прекрасно знаю, что такое дурная слава. Наши сегодняшние отношения, остающиеся для окружающих тайной, для меня наиболее приемлемы. Я живу с дочерью и не могу позволить себе пренебречь общественным мнением. Обратилась к Вам, так как хочу получить квалифицированный совет и профессиональные рекомендации.
– Алла Васильевна, даже если брак с Михаилом Ивановичем Вы категорически отклоняете, принять от него в дар, принадлежащую ему часть квартиры, Вы имеете право, – резюмировала я.
– Алла Васильевна внимательно выслушала меня.
– И всё же, – заметила она, – сомнения у меня остаются. Посоветуюсь с Михаилом Ивановичем и обращусь к Вам ещё раз, – прощаясь, сказала она.
– На этом мы и расстались.
– Спустя несколько дней Алла Васильевна снова позвонила мне:
– Нельзя ли организовать встречу Михаила Ивановича с Вами? Я всё оплачу, как положено, – заверила меня она.
– Такие консультационные посещения входят в стандартный перечень нотариальных услуг, оказываемых любой нотариальной конторой Москвы. Я, естественно, согласилась. И Алла Васильевна предложила мне удобное для них время.
– Как сейчас помню, утром, в условленное время, в одну из суббот, я приехала на такси к Михаилу Ивановичу. Дверь мне открыла Алла Васильевна и очень любезно пригласила в дом. В большой комнате, в кресле-качалке полулежал совсем не молодой худощавый мужчина.
– Михаил Иванович, – поздоровавшись, галантно представился он.
– Меня даже удивило, как неожиданно быстро для пожилого человека, он сразу же перешёл к делу:
– Хотел бы жениться на Аллочке, – именно так он и сказал. – С годами начинаешь понимать, за что в этой жизни стоит платить, а что сущая чепуха. А твёрдой уверенности в существовании другой жизни, где-то там наверху, у меня до сих пор так и нет. И чем ближе твоя жизнь к неизбежному для каждого из нас своему естественному завершению, и чем ограниченнее доступные тебе её блага, тем быстрее бежит время и тем больнее расплачиваться за всё содеянное в ней тобою.
– Какой высокой культуры человек, – подумала я. – Как красиво он говорит и какие необыкновенно выразительные жесты.
– Знаю со слов Аллочки, о её встрече с Вами, уважаемая Ольга Викторовна, – продолжал он. – Посему мы и обратились к Вам с просьбой приехать. Внимательнейшим образом слушаю Вас.
– Я подробно рассказала ему о моей беседе с Аллой Васильевной.
– Если брак с Аллочкой, как того хотел я, не реален, возможность составления Завещания в её пользу – весьма разумный компромисс. И ваше предложение меня очень заинтересовало, – как бы размышляя вслух, медленно произнёс он, выслушав меня.
– Во время нашей беседы в дверь квартиры позвонили. Коротко стриженая женщина, лет пятидесяти, заглянула в комнату. Поздоровавшись, осведомилась у Михаила Ивановича о его здоровье. Алла Васильевна, указав на меня, дала понять, что её приход сейчас не совсем кстати. Даже не дождавшись ответа от Михаила Ивановича, переговорив о чём-то своём с Аллой Васильевной, она сразу же ушла.
– Вот так и произошло моё знакомство со Скориком Михаилом Ивановичем.
– Прошёл месяц, – продолжала Ольга, – и Алла Васильевна снова позвонила ко мне в нотариальную контору:
– Здравствуйте, Михаил Иванович хочет с Вами поговорить. Могу ли я передать ему трубку? – обратилась она ко мне.
– Пожалуйста, – поздоровавшись, ответила я.
– Удобно ли Вам, уважаемая Ольга Викторовна, в следующую субботу к десяти утра приехать ко мне домой для составления Завещания? – раздался в трубке уже знакомый мне красивый мужской голос?
– Я ответила, что время меня устраивает, и согласилась приехать.
– Буду не одна, а с секретарём, – предупредила я, – и не забудьте, Михаил Иванович, что для составления Завещания желательно присутствие хотя бы одного свидетеля, знающего вас лично.
– Не совсем понимаю, о каких свидетелях идёт речь, передам вашу просьбу Аллочке, уважаемая Ольга Викторовна, – заметил он. – Жду Вас в субботу и заранее благодарен.
– В субботу, как и было условлено, в десять утра я и мой секретарь, Слёзова Татьяна Витальевна, приехали к Михаилу Ивановичу Скорику. В присутствии Аллы Васильевны Спириной и уже знакомой мне по прошлой встрече женщины, как оказалось, соседки Скориков, Новиковой Надежды Николаевны, мы составили и подписали интересующее вас Завещание.
– В сентябре ко мне обратились из прокуратуры с просьбой о разъяснении по данному документу. Проведенная прокуратурой проверка каких-либо нарушений с моей стороны не обнаружила.
– Теперь я готова ответить на возникшие у вас вопросы, – предложила Ольга, уверенно глядя прямо в глаза Алексею. – Не спроста же вы неоднократно записывали что-то в своём блокноте, слушая меня.
– Вашей наблюдательности, Ольга, можно позавидовать. К тому же вы отличный рассказчик. И, прежде всего, я хочу поблагодарить вас за детальное описание интересующего нас события. Я, действительно, хотел бы задать вам несколько вопросов и кое-что уточнить.
И так, ознакомились ли вы при своём первом посещении с документами на квартиру и попросили ли Михаила Ивановича показать вам его паспорт?
– Паспорт и документы на квартиру я не проверяла, так как моё первое посещение было консультационным, и мы никаких документов не писали.
– А как чувствовал себя Михаил Иванович во время ваших визитов, не заметили ли вы у него каких-либо отклонений психического характера?
– Ну, что вы, – ответила Ольга, – к тому же Алла Васильевна показала нам справку из психоневрологического диспансера. В этом плане у Михаила Ивановича проблем не было. Он был в прекрасной форме. Конечно, возраст сказывался. Его мучила астма. Временами он начинал задыхаться, и видно было, что дышать ему тяжело. Алла Васильевна даже заметила, что из-за этих частых приступов астмы, он вынужден быть под постоянным наблюдением врачей.
– Ольга, в своём рассказе вы упомянули о высоком уровне культуры Михаила Ивановича. На каком основании сделано вами такое предположение? – задал очередной вопрос Алексей.
– Понимаете, у каждого из нас есть привычки, от которых даже при желании мы не можем избавиться. Бидструп представлял своих друзей в туалете, Гретта Гарбо носила обувь только чёрного цвета, Жозефина бельё всегда одевала наизнанку. Один из моих сокурсников уже третий раз женат. И каждый раз, вешая себе на шею очередные алименты, он не утруждает себя запоминанием имени очередной избранницы. Третью, как и первую, и вторую жену зовут одним и тем же именем – Ирина. Я же всегда строю догадки о профессии людей, с которыми сталкиваюсь, и если оказываюсь права, делаю себе маленькие презенты. С Михаилом Ивановичем я, наверняка бы, просчиталась.
– Дело в том, – продолжала Ольга, – что он говорил как-то вычурно красиво. Мне бы и в голову не пришло, представить его в ярко освещённой операционной в маске и со скальпелем в руках.
– Алле Васильевне, очевидно, в какой-то момент показалось, что Михаил Иванович забыл о цели моего прихода, и она ласково сказала:
– Миша, Ольга Викторовна временем, наверняка, ограничена. К тебе она приехала для составления Завещания, выслушивать твои монологи она, очевидно, не планировала.
– Извини, Аллочка. Я всё понял, – оправдываясь, успокоил её он, виновато разводя руками.
– А Вы, уважаемая Ольга Викторовна, не обессудьте, – тяжело вздохнув, обратился он ко мне. – Это у меня, наверное, возрастное. Да и Завещание не каждый же день составляю.
– Скажите, Ольга, – обратился к нотариусу Жуков, – а соседка, которая заходила, как была одета.
– Она была в домашнем халатике, – не задумываясь, уверенно ответила Ольга Викторовна.
– А на ногах что? – не унимался Александр.
– Ну, господа, это уж слишком. Женские ноги скорей по вашей части. Я на её ноги не смотрела. Да и в комнату она ведь не вошла, стояла у двери, дверь то была настежь открыта.
– А есть ли у Вас запись паспортных данных свидетеля? – поинтересовался Алексей.
– Должна быть, это обязательно при составлении любого нотариального документа, – утвердительно кивнув головой, ответила Ольга.
Тем не менее, Крылов уловил какую-то неуверенность в её тоне. Очевидно, Жуков тоже обратил на это внимание, потому что сразу же попросил показать копию Завещания и запись паспортных данных свидетеля.
– Несколько минут придётся подождать. Я должна найти эти документы.
– Мы вполне можем ограничиться компьютерными записями, – предложил Крылов, – это упростит вашу задачу, и всем нам сэкономит время.
Ольга приняла его предложение без возражений.
Через десять минут, передавая Жукову распечатку паспортных данных Новиковой Надежды Николаевны, соседки-свидетельницы, Ольга заметила:
– Кстати, следователя из прокуратуры тоже интересовали эти документы. Вначале он хотел даже встретиться с Новиковой, но в итоге ограничился лишь проверкой бумаг и только.
Крылов позвонил в справочное МВД и попросил подтвердить ему данные на Новикову Надежду Николаевну, 1947 года рождения, проживающую по адресу, указанному в компьютере, Краснопресненский въезд 12, квартира 5.
– Новикова Н.Н. с такими паспортными данными с октября 1961 года проживает по адресу 2-й Чертановский переулок 7, квартира 16, – сообщила дежурная.
– Адрес был записан мною со слов свидетельницы, – покраснев, виновато сказала Ерёмина.
Крылов снова связался с дежурной. Теперь его интересовали жильцы, проживающие по адресу, указанному Новиковой нотариусу.
В полученном списке соседей Скорика М.И. по лестничной клетке фамилии Новикова не было.
– А, может быть, она там всё же живёт, но прописана в другом месте? – неуверенно произнесла Ольга.
– Думаю, Ольга, что Ваше предположение маловероятно. В списке жильцов, собранном нашим секретарём, такая фамилия тоже отсутствует. А вот связаться с реальными соседями, проживающими по указанному Новиковой адресу, не мешало бы, – заметил Алексей.
В дверь постучали. В комнату вошла секретарь.
– Танюша, ничего не могу поделать. Клиентам придётся подождать. Как только освобожусь, сразу же займусь ими, – разводя руками, сказала ей Ольга.
Секретарь поставила на маленький столик деревянный поднос с тремя чашечками кофе и какими-то сладостями. Понимающе кивнула и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета.
– Танюша кофе заваривает по своему, никому не разглашаемому ею рецепту. Мне даже иногда приходит на ум, что кое-кто из клиентов, именно поэтому и отдаёт предпочтение моей конторе. Угощайтесь, господа следователи, а я тем временем выясню номер телефона соседей Скорика по лестничной клетке и постараюсь связаться с ними. Тем более что сама предпочитаю чай, а уж если кофе, то холодный.
Кофе и в самом деле оказался отменным.
Ерёмина всё ещё продолжала разговаривать по телефону, знаками давая понять Крылову и Жукову, что дело подходит к концу, и она вот-вот сможет поделиться с ними полученной информацией.
– Соседи живут в этом доме давно, – вешая трубку, начала говорить Ольга.– Софью Петровну, покойную жену Михаила Ивановича, они знали хорошо, а вот с самим Скориком почти не общались. Так как именно его считали виновником всех бед свалившихся на Софью Петровну после смерти родителей. К тому же Михаил Иванович был вообще-то человеком мало общительным. На мой вопрос: Знаете ли вы Надежду Николаевну Новикову? всеми был дан отрицательный ответ. В их подъезде жильцов с такой фамилией никогда не было.
– Ольга, ваш кофе наверняка уже остыл, – заметил, Алексей, пододвигая поднос нотариусу.
– Юридически всё, сделанное вами, в рамках закона, и паспортные данные действительно Новиковой Н.Н.. Тем не менее, судя по вашей реакции, вы понимаете, что в работе допущена халатность. Оснований, считать это вашей преднамеренной ошибкой, у нас нет. Возможно, что ваш промах умело спровоцирован чьим-то хорошо продуманным злым умыслом.
– В конце концов, адрес свидетеля не столь важен, – включился в разговор Жуков. – Вероятно, неправильный адрес был дан просто для внутреннего спокойствия нотариуса. Свидетелем может быть и не обязательно сосед. И всё это мелочи. Акцентировать внимание на небольшой оплошности в вашей работе, Ольга Викторовна, в наши планы не входит.
Визит к нотариусу подходил к концу.
– Учитывая конфиденциальность нашей беседы, прошу сохранить её в тайне, – прощаясь с Ольгой, попросил Крылов. – Вы оказали нам очень тёплый приём. Мы, если позволите, все же попытаемся выяснить у вашей Танюши её кофейный секрет.
К себе в агентство Крылов и Жуков вернулись уже затемно. К внушительным пробкам в часы пик на улицах Москвы они уже привыкли. Вынужденное заточение в комфортабельном салоне Шкоды приятно располагало к анализу полученной информации. И хотя собранные ими данные не позволяли сделать окончательный вывод о незаконности нотариальной сделки, начальная зацепка, безусловно, появилась. Липовая соседка всплыла не впервые. Вполне вероятно, что первая встреча нотариуса с соседкой была не случайной, и уже тогда нотариуса приручали.
В офисе их ожидала Вика и приготовленные бабой Машей бутерброды. С бутербродами было быстро покончено. Крылов, сидя за столом, о чём-то размышлял. Вика положила на стол перед ним папку. В ней находились все собранные к этому часу материалы по делу Сибиряк. Алексей, не спеша, пододвинул папку к себе и медленно открыл её. Первым документом в папке была распечатка электронного письма Аркадия Михайловича в Агентство.
……разговаривать с ним по телефону всегда было довольно сложно. Он никогда не отличался разговорчивостью, а после смерти мамы замкнулся и ушёл в себя. Его общение с внешним миром теперь ограничивалось лишь неизменным субботним преферансом.
– Вот эта фраза, я нашёл её. С места работы тоже было что-то подобное, отличный врач, но человек малообщительный. Секундочку, вот, пожалуйста:
….человек замкнутый, но хирург от Бога.
– Что же получается, и соседи Скорика сообщают нотариусу о его некоммуникабельности, а Ерёмина утверждает, что Михаил Иванович был на редкость разговорчив и весьма красноречив. Явная нестыковка по личности покойного.
– И ты хочешь сказать, что с нотариусом беседовал….
– Не он, а кто-то другой, не дав договорить Жукову, выпалила Вика.
Крылов утвердительно кивнул и продолжил:
– Ныне здравствующий и внешне очень похожий на Скорика человек. А нотариусу изо всех сил пытались внушить, что этот кто-то и есть Михаил Иванович Скорик. Вот для чего дважды и запускали липовую соседку. Ерёмину приручали. Это стандартный приём в среде профессиональных кидал.
– И для подтверждения твоей гипотезы, – резюмировал Жуков, – нам остаётся только найти этого человека.
– Человека, выполнявшего эту работу. Заказчика мы уже знаем. А исполнитель явно одарён артистическими способностями и нам пока не известен. Алла Васильевна не могла обратиться к человеку с улицы, такие услуги дорого стоят и вероятность возможного шантажа в дальнейшем в этом случае довольно высока. Я уверен, что исполнителя хорошо знает и она, и Надежда Николаевна. Если Новикову хорошо прижать, она расколется и сдаст нам этого Лжескорика. Но с этим вариантом получения информации мы пока можем повременить. Думайте, господа сыщики. Ответ должен быть на поверхности.
– Судя по легкому халатику Надежды Николаевны, в котором она выступала зимой во время первого визита нотариуса, главный режиссёр этого спектакля очень предусмотрителен. А всё, о чём нам рассказала Ерёмина, нужно переосмыслить в свете новой гипотезы шефа. Последняя любовь Михаила Ивановича отпадает. И россказням Аллы Васильевны нотариусу о своей семье доверять нельзя, – думал Жуков, внимательно просматривая новые материалы, касающиеся семьи Спириных.
– Антон Валентинович занимался политикой и сейчас подвизается на этом поприще. Информация на него должна быть в нашей конторе.
А так как в данных на Антона Валентиновича было указано, что у Спирина Антона есть брат, Спирин Александр, то Жуков связался по телефону с приятелем из своей бывшей конторы и попросил передать ему данные на обоих братьев. Через двадцать минут Жукову перезвонили, и он попросил Вику принять сообщение по факсу.
– Спирин Александр Валентинович, 1932 года рождения, Заслуженный артист России с 1992 года, актёр театра Советской Армии, персональный пенсионер, холостяк, имеет государственные награды. Проживает на улице Сивцев Вражек 14, квартира 7, – вслух прочёл Жуков и передал только что полученный Викой факс Алексею, – остальное прочтёшь сам.
Крылов, как и попросил Александр, мгновенно пробежал весь факс целиком. И видно было, что ему не терпится высказаться:
– Уважаемые коллеги, – обратился к Вике и Жукову Алексей, – приглашаю вас потусоваться в театральном мире, а заодно и познакомиться со Спириным Александром Валентиновичем. Сейчас самое время. Настоящая жизнь в театре начинается именно вечером после шести.
– К сожалению, сегодня у меня ну никак не получается окунуться вместе с вами в культурную жизнь столицы. Нырну в неё на следующей неделе, – побещала Вика.
– Новенькой Шкоде и на этот раз вряд ли удастся быстро проскочить по центральным улицам вечерней Москвы, – подумал Жуков и безоговорочно поддержал предложение Крылова.
Вику высадили по дороге возле метро.
– Завтра поделитесь впечатлениями, театралы! – постучав по стеклу, крикнула она вслед уже отъезжающей машине Крылова.
Когда Крылов с Жуковым прибыли в театр, спектакль уже начался. В просторном и пустом фойе вдоль стен стояли деревянные горшки с цветами, а на стенах, как обычно, висели впечатляющие фотографии актёров театра.
Портрет Александра Валентиновича Спирина они нашли очень быстро. И Крылов сразу же предложил поговорить со специалистами гримёрного цеха.
Молодая женщина гримёр, внимательно рассмотрела фотографии, предложенные ей Крыловым. Фотографии Михаила Ивановича, присланные в Агентство сыном, Алексей предусмотрительно захватил с собой.
– А в чём собственно дело? – возвращая снимки Алексею, недоумённо спросила она.
– Реально ли найти в вашем театре актёра, похожего на человека, фотографии которого вы только что держали в руках? Эта работа могла бы принести ему неплохой заработок, – объяснил Крылов.
Женщина понимающе кивнула:
– Мне видятся несколько возможных вариантов. Но я бы отдала предпочтение Спирину Антону Валентиновичу. И то, что он уже на пенсии, вас не должно смущать. В театре Антон Валентинович бывает довольно часто. Работает в нескольких спектаклях.
– А вам приходилось гримировать его? – осторожно спросил Жуков.
– Нет, его гримирует только Клавдия Ивановна. У них, как наши местные “всё про всех, кроме себя” языками чешут, уже двадцать лет особые отношения. Нет, Клавдия Ивановна своего Александра Валентиновича не доверяла и не доверяет никому. Она всегда сама с удовольствием с ним работает. Правда, и она уже на пенсии.
– И как давно? – поинтересовался Крылов.
– Года два, как вышла. Но наши их и сейчас в городе встречают вместе. Они очень милые люди.
– Александру Валентиновичу и его Клавдии Ивановне эта работа даст неплохой заработок.
– В таком случае, – сказала гримёр, – вот вам телефон Клавдии Ивановны. И обязательно передайте ей, что эта халтура от Милочки.
– Обязательно обратимся к ним, Людмила. Спасибо, Вы нам здорово помогли. Всего доброго. До свидания, – коротко попрощался Жуков.
Не смотря на то, что встретиться со Спириным Александром Валентиновичем Крылову и Жукову не удалось, из театра они вышли не с пустыми руками.
Завороженные неповторимым очарованием русской зимы, москвичи уже готовились к праздникам.
Жуков и Крылов с шоколадным тортом внушительного размера поднимались по лестнице дома, в котором жила Клавдия Ивановна.
О встрече с гримёршей договорился Жуков. Когда Александр позвонил ей, Клавдия Ивановна разрешила сразу же и подъехать.
Дверь им открыла сама хозяйка, миловидная немолодая женщина с чёрной шалью на плечах.
– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась она, – проходите.
Пушистая, ещё чернее, чем шаль хозяйки, сибирская кошка выглянула из комнаты и доброжелательно мяукнула.
– Моя Варя тоже здоровается, – объяснила Клавдия Ивановна, – воспитанная, кроме неё мне воспитывать вроде и некого. Живём вдвоём, но душа в душу.
Хозяйка пригласила гостей в комнату.
– По телефону вы уже рассказали мне о цели своего визита, – обратилась она к ним, – но я не совсем поняла, чем могу быть вам полезна.
– Клавдия Ивановна, нам нужно найти подходящего актёра и загримировать его под этого человека, – сказал Жуков, передавая ей фотографию Михаила Ивановича. В театре нам посоветовали обратиться к вам.
Женщина внимательно посмотрела на фотографию и спросила:
– Это и есть причина вашего визита?
Не ожидая ответа, опустив голову, Клавдия Ивановна начала медленно говорить сама:
– Да, именно я дважды гримировала так моего Спирина. С Александром Валентиновичем, замечательным актёром и вечным холостяком, я дружна уже более пятнадцати лет. Он и сейчас работает в некоторых спектаклях нашего театра. На грим он приглашает только меня.
На глазах у женщины появились слёзы.
– У вас, господа, на лицах написано место вашей работы. Я, вообще-то хороший физиономист, но с вами у меня какие-то противоречия внутри самой себя. Главный режиссёр всегда приглашал меня на распределение ролей. Бывает, что актёр очень хочет сыграть какую-то роль, а роль то не его. Играть её он может, но не его она, и всё тут.
– Год прошёл, а мне по-прежнему снится эта работа. Парик и усы от той роли Александра Валентиновича у меня сохранились. Я, как чувствовала, и никогда больше даже не притрагивалась к ним. Да и ему самому всё это очень не нравилось, но Алла, жена брата, заставила его. Она держит его в ежовых рукавицах.
– Он, как дитя малое, я-то его лучше других знаю, столько лет вместе. Александр Валентинович только из-за Аллы и не расписывается со мной. Из близких родственников у него только брат с дочкой и остались. И потерять их он не просто боится.
– Алла только и знает, что требуeт у него деньги. То за то, что будто бы полученное им звание не его заслуга, а их связи сработали. То дочкой своей его шантажирует. Анюта – единственная племянница Александра, и он к ней очень привязан. Своих детей у него нет. Вот Алла и заставила его помочь их семье. Я тогда ещё предчувствовала какую-то беду. Да Бог с нею, только бы у Саши всё было нормально.
– А Новикову Надежду Николаевну Вы не знаете? – спросил Крылов.
– Нет, не знаю, но слышала от Саши, что у Аллы есть подруга, Надежда, крутая, из современных. Алла даже обещала ей Сашу. Когда Саша узнал, о том, что у него есть невеста, он попросил Аллу больше никогда не переступать порог его дома. Других Надежд я не знаю, а после вашего прихода, как мне кажется, надежд и у меня поубавится.
– Согласится ли ваш Саша подтвердить всё это в письменной форме?
– На этот вопрос может ответить только сам Александр Валентинович, – тяжело вздохнув, произнесла Клавдия Ивановна.
– Для нас не проблема и без такого письменного подтверждения доказать его участие в этом спектакле. Но тогда придётся привлечь Спирина А.В. к уголовной ответственности со всеми вытекающими последствиями.
– Клавдия Ивановна, я думаю, вы посчитаете полезным для Александра Валентиновича, передать нам, даже не имея на то его согласия, этот парик, усы и любые записи, сделанные его рукой.
– Больше ничем помочь ему я не могу, – сказала Клавдия Ивановна, отдавая вещи Крылову. – Понимаю, что просить вас не причинять Александру Валентиновичу зла, с моей стороны в высшей степени наивно, но не сделать это я не могу. Беда в том, что наши чувства не всегда подвластны нам, а наши деяния должны, но не всегда могут быть нами осмыслены.
– Вот наш телефон, звоните, если вам с Варей удастся уговорить Александра Валентиновича.
На этом они и расстались с Клавдией Ивановной.
Всё стало ясно в течение одного такого короткого зимнего дня. Но как доказать гнусный подлог, не прибегая к признанию артиста? Как заставить Аллу Васильевну признаться в содеянном? Вот в чём проблема!
– Информацией к размышлению мы себя обеспечили, – выходя у подъезда своего дома из машины Крылова и прощаясь с ним, сказал Жуков.
Воскресный таймаут в расследовании завершился. В понедельник Крылов собрал всех на небольшое рабочее совещание и подвёл итоги уже проведенного этапа расследования.
– Как мы и предполагали, Александр Валентинович в Агентство не позвонил. Ждать нечего. Время не на нашей стороне. Скорика Аркадия Михайловича можно вызывать в Москву для подачи им заявления о возбуждении уголовного дела по факту мошенничества.
– Стоп, господа шефы, ни у нотариуса, ни у Клавдии Ивановны меня с вами не было, возможно, поэтому мне хотелось бы кое-что уточнить, – быстро проговорила Вика.
– Где был настоящий отец Аркадия Михайловича, Скорик Михаил Иванович, во время визитов нотариуса к Лжескорику? Время визитов, как следует из рассказа Ольги Ерёминой, назначала не она. Хорошо помню, что оба визита нотариус нанесла в субботу. Почему Алла Васильевна выбирала эти дни?
– Вика права, дата, указанная в Завещании по календарю и в самом деле суббота, – подтвердил Жуков, – вкладывая копию завещания снова в папку.
– И время визитов действительно выбирала не Ольга, – подтвердил Крылов.
– Скорику Аркадию Михайловичу звонить в посёлок Мирный, конечно же, нужно, – уверенно продолжала Вика, и, прежде всего для того, чтобы выяснить, не было ли у его отца каких-либо субботних постоянных увлечений. Вот мой папа со своими коллегами по воскресеньям в подшефной школе играет в футбол. Это у них святое. И упаси Бог предложить ему его футбольное время посвятить даже нам с мамой.
Крылов и Жуков, выслушав Вику, одновременно неистово расхохотались. Дикий смех шефов Вику, только что гордо излагавшую свою, как ей казалось, вполне вероятную гипотезу, моментально отрезвил:
– Не хотите меня слушать, нет проблем, но смеяться зачем? – с нескрываемой обидой в голосе, отрезала она.
– Ну, что ты, Вика, браво! Мы, восхищены твоим предположением. Как же это мы пропустили слова субботний преферанс!
– Я вспомнил фразу сына Михаила Ивановича из письма к нам:
… Его общение с внешним миром теперь ограничивалось лишь неизменным субботним преферансом.
– Уверен, Вика, что ты попала в самую точку. Это как раз то недостающее звено, которого нам так не хватало. Идея твоя, поэтому ты и звони Аркадию Михайловичу. Выясняй у него всё о привычках отца. Да, и выясни, пожалуйста, какова причина смерти Михаила Ивановича.
– И установлена ли эта причина в результате вскрытия, – добавил Жуков.
Вика вернулась в свой кабинет и позвонила Скорику. В Мирном был уже поздний вечер, к счастью, она застала Аркадия Михайловича дома.
– Добрый вечер, Аркадий Михайлович. Я звоню по поручению Алексея Алексеевича. Он просил меня задать Вам несколько вопросов.
– Здравствуйте, Вика. Я сразу же узнал Вас. И готов ответить, если смогу, конечно. Что конкретно Вас интересует?
– Было ли у Вашего папы какое-нибудь хобби?
– Что было, то было, обязательный субботний преферанс. Я, по-моему, даже писал вам об этом в своём письме. Из-за него он и начал в своё время ссориться с мамой. Игроком, так же как и хирургом, он был блестящим. Для него важны были и результат, и участие.
– А Вы не могли бы назвать его компаньонов по игре?
– Нет проблем. Могу, конечно, это его коллеги по хирургическому отделению. Все, как и отец, врачи, я ведь хорошо знаком с ними. Последние двадцать лет он, если здоровье позволяло, не пропускал ни одной игры.
Аркадий Михайлович продиктовал Вике фамилии трёх постоянных напарников отца по субботнему преферансу.
– Тогда у меня к Вам, Аркадий Михайлович, ещё вопрос. Был ли Михаил Иванович большим любителем литературы?
– Ну, что вы, Вика. Пока отец работал, медицинские журналы и книги он читал регулярно. Хирургом он был хорошим. А вот интеллектуалом не был никогда. Его не то, что знатоком, даже любителем художественной литературы назвать бы никто не решился.
– И последний вопрос, Аркадий Михайлович, какова причина смерти вашего отца?
– В справке написано – инсульт. Отец так же, как и мама, умер скоропостижно. Вскрытие не делали. Но болезней у него было предостаточно. Тема эта для других была запретной. Сам он очень мужественно боролся со своим неизлечимым недугом. И всё это усугублялось астмой, которой отец болел с детства. У нас, поэтому, даже кошки дома никогда не было.
– Большое Вам спасибо за ваши ответы, Аркадий Михайлович. Секундочку, я позову шефа.
Вика позвала Крылова к телефону, вкратце быстро пересказала ему свою беседу с Сибиряком и передала трубку.
– Здравствуйте, Аркадий Михайлович. Нет сомнения, что Завещание вашего отца умело изготовленная фальшивка. Я прошу Вас срочно приехать в Москву. Нам необходимо Ваше заявление в прокуратуру о мошенничестве с целью захвата имущества.
– Утром в четверг вас устроит?
– Отлично. До встречи в Москве, – сказал Алексей и повесил трубку.
– Вика, мы с Жуковым ждём тебя и как можно скорей.
Крылов вернулся к себе. Когда пришла Вика, и подробно передала им содержание своего разговора с Аркадием Михайловичем, Крылов расписал план на текущие дни.
– Жуков сегодня же по своим каналам наведёт справки о Новиковой Надежде Николаевне. Теперь и она стала важным свидетелем и так же, как Александр Валентинович, опасна для Аллы Васильевны.
– Собираем информацию об артисте, осторожно, чтобы не испугать раньше времени. Клавдии Ивановне, очевидно, так и не удалось убедить его связаться с нами.
– Находим всех друзей Михаила Ивановича по преферансу.
– После этого можно договариваться с прокурором, Гречишиным Олегом Викторовичем, о предстоящем подключении к работе его ведомства. Думаю, нам удастся устроить общую встречу всех заинтересованных лиц и свидетелей в пятницу. У нас в запасе всего три дня, так что за работу, господа сыщики. Сегодня уж точно твой день, Вика!
– Ваша школа, шефы. Каждое чувство должно быть осмыслено и каждая мысль должна быть прочувствована, только и всего, не так ли? – лукаво усмехнулась Вика.
Все намеченные задания были успешно выполнены.
Адреса всех действующих лиц известны. Повестки с предписанием явиться в пятницу к одиннадцати утра в прокуратуру к Гречишину под расписку были вручены всем заинтересованным лицам.
В четверг утром в Москву прилетел Аркадий Михайлович Скорик. Из Домодедово он связался с агентством Светлана. Крылов предложил ему сразу же поехать в прокуратуру Центрального Округа. В прокуратуре Скорика уже ждал Жуков. Александр Александрович подробно рассказал Сибиряку о результатах проведенного Агентством расследования. После чего полковник юстиции, Прокурор Гречишин Олег Викторович принял тут же составленное Скориком А.М заявление по факту мошенничества с целью захвата имущества.
В пятницу утром в прокуратуру прибыли все вызванные лица: Алла Васильевна Спирина и её муж, Спирин Антон Валентинович; Клавдия Ивановна, театральный гримёр; Спирин Александр Валентинович, Заслуженный артист России; Надежда Николаевна Новикова – лжесоседка; одна из действительных соседок Скорика Михаила Ивановича; три участника картёжных посиделок по субботам; нотариус, Ольга Викторовна Ерёмина; команда детективного агентства Светлана и Скорик Аркадий Михайлович.
Прокурор пригласил всех в свой просторный кабинет. Монотонным голосом зачитал заявление Скорика Аркадия Михайловича и таким же беспристрастным тоном сообщил, что наказания по такого рода преступлениям колеблются от трёх до пяти лет заключения.
Алла Васильевна Спирина вскочила со стула и возмущённо закричала:
– Проверка по этому поводу вашим же ведомством уже проводилась, и со мной беседовали тогда. Никаких претензий мне не было официально предъявлено. И следователем, опять таки вашей же прокуратуры, было вынесено постановление о законности Завещания Михаила Ивановича Скорика. На каком основании Вы продолжаете меня третировать?
– Алла Васильевна, я попросил бы вас присесть. Возможность высказаться вам, как и всем, кто находится в моём кабинете, будет предоставлена. Повторяю, что мною, Прокурором упомянутой вами прокуратуры, в помещении которой вы сейчас и находитесь, было получено заявление от Скорика Аркадия Михайловича по факту мошенничества с целью захвата имущества. В соответствии с существующим законодательством и было проведено повторное расследование, о результатах которого я прошу доложить собравшимся следователя, Крылова Алексея Алексеевича, участвовавшего в нём.
Крылов поднялся со стула и начал говорить:
– Господа, речь идёт об уже упомянутом всё той же Спириной Аллой Васильевной Завещании Скорика Михаила Ивановича. А точнее о подлинности этого документа. Прошу не перебивать меня. Я готов ответить на все вопросы, но прежде вам придётся всё же выслушать меня.
– Начну с самого начала. Как вы все знаете, после смерти супруги Михаил Иванович жил один. Естественно, что здоровье Скорика-отца волновало Скорика-сына. Сын решил пригласить для ухода за отцом женщину. Этой женщиной оказалась дальняя родственница Скорика-отца, Спирина Алла Васильевна.
Алла Васильевна добросовестно ухаживала за Скориком старшим, более того, как выяснилось с её же слов, она даже была с ним интимно близка. Эту информацию может подтвердить нотариус, Ольга Викторовна Ерёмина. Ольга Викторовна имеет привычку все свои разговоры с клиентами записывать на диктофон.
Алла Васильевна пригласила нотариуса Ерёмину к Михаилу Ивановичу, чтобы ознакомить его с правилами составления Завещания. В одну из суббот в десять утра более года тому назад нотариус прибыла к клиенту с консультационным визитом. О чём в книге учёта работы нотариальной конторы была сделана соответствующая запись.
Михаил Иванович ждал её, сидя в кресле-качалке. Нотариус подробно ответила Михаилу Ивановичу на его вопросы и со своей стороны с удовольствием выслушала яркие монологи самого Скорика. Михаил Иванович говорил необычайно красиво, и нотариус была просто восхищена этим человеком.
Во время визита, как рассказала нотариус, к Скорику зашла соседка. Спросила его о здоровье, поговорила с Аллой Васильевной и сразу же ушла, чтобы не мешать беседе с нотариусом. Соседка была налегке, в халатике, очевидно, жила рядом, месяц-то был январь, не лето.
Михаил Иванович поблагодарил нотариуса и предположил, что, очевидно, скоро он её пригласит для составления Завещания. Нотариус предупредила Аллу Васильевну, что для этой цели необходимо подготовить паспортные данные всех участников и возможных свидетелей нотариальных действий. Алла Васильевна проводила госпожу Ерёмину к такси, которое она же и вызвала для нотариуса.
Но в ту субботу во время визита нотариуса Михаил Иванович был у приятелей и играл в преферанс с 9-00 до 18-00. Здесь находятся три человека, многолетние партнёры Скорика по субботнему преферансу. Они без труда могут подтвердить это, предоставив записи, сделанные рукой Михаила Ивановича именно в ту субботу. Как ни странно, но все пульки, сыгранные более чем за 20 лет, они до сих пор хранят.
Вывод, в кресле-качалке был не Скорик Михаил Иванович, а другой человек.
Как вы помните, во время визита нотариуса в квартиру Скорика Михаила Ивановича заходила соседка. Мы пригласили соседку Михаила Ивановича. Как ни странно, но госпожа Ерёмина не узнаёт эту женщину. А вот госпожу Новикову Надежду Николаевну, которая назвалась соседкой, она сразу же признала.
– Я правильно говорю? – обратился к Ерёминой Крылов.
– Да, именно эта женщина и представилась соседкой, – подтвердила нотариус.
– Если вы пожелаете, то нотариус может предъявить следствию диктофонные записи той давней беседы.
– Господин Спирин, мне продолжать дальше? – отчётливо произнёс Крылов.
Александр Валентинович сидел не шелохнувшись. Его голова была всё так же опущена вниз.
– Таким образом, – уверенно продолжал Крылов, – речь идёт о заранее спланированном мошенничестве. Липовая соседка, поддельный Скорик Михаил Иванович и умышленно введенная в заблуждение государственный нотариус Ерёмина Ольга Викторовна.
– В кресле-качалке, господа, – продолжал Крылов, – сидел не Скорик Михаил Иванович, а Александр Валентинович Спирин, родной брат мужа Аллы Васильевны Спириной, Заслуженный артист России. Это, господа, фотография Михаила Ивановича, а вот Александр Валентинович Спирин, а также парик и усы, которые он использовал в этом спектакле.
Александр Валентинович опустил голову и по-прежнему молчал.
– Господин Спирин, мне продолжать дальше? – спросил Крылов.
Александр Валентинович не проронил ни слова. Голова его была всё так же опущена вниз.
– Таким образом, – продолжал Крылов, – речь идёт о заранее спланированном мошенничестве. Липовая соседка, поддельный Скорик и умышленно введенная в заблуждение государственный нотариус Ерёмина.
– Всё это, господа, явилось прелюдией совершённого через месяц гнусного преступления. В известную всем нам субботу, ничего не подозревающий, настоящий Михаил Иванович, по обыкновению играл с друзьями в преферанс. В его квартире от его имени нотариусом Ерёминой Ольгой Викторовной, прибывшей по вызову и преднамеренно введенной в заблуждение, было составлено Завещание в пользу Спириной Аллы Васильевны. Действующие лица всё те же: Спирин Александр Валентинович в роли Скорика Михаила Ивановича; Новикова Надежда Николаевна в роли соседки и Алла Васильевна Спирина в трёх ролях одновременно, покинутая жена, заботливая мать и любимая женщина. Подписи на документе оставлены ими же.
– На бланке Завещания есть отпечатки пальцев всех участников спектакля. Отпечатков пальцев самого Михаила Ивановича на копии Завещания нашими криминалистами не обнаружено.
– Поэтому, я поддерживаю Заявителя, Скорика Аркадия Михайловича и считаю необходимым безотлагательное привлечение Аллы Васильевны Спириной к уголовной ответственности по статье: мошенничество в крупных размерах.
– Считаю необходимым срочно произвести эксгумацию трупа Скорика Михаила Ивановича, учитывая тот факт, что вскрытие не производилось, и проверить, не был ли он после того, как фальшивка была сфабрикована, отравлен госпожой Спириной Аллой Васильевной.
Услышав это, Спирина вскочила со стула, тут же безвольно рухнула на него и отчаянно взвыла:
– Травить его я не собиралась. За подделку Завещания я согласна нести наказание, но не за убийство.
– Ваше признание, Алла Васильевна, звучит откровенно и убедительно. Однако классифицировать его, как добровольное, у меня оснований нет – констатировал Гречишин и попросил её пока присесть.
– Теперь, я, как и обещал, готов выслушать любого из присутствующих здесь.
– Если такая возможность мне будет предоставлена, я хотел бы ею воспользоваться первым, – обратился к Гречишину, до сих пор так и не проронивший ни слова, Спирин Александр Валентинович.
– Мы слушаем Вас, – сказал прокурор.
Александр Валентинович начал говорить:
– Со всем, что здесь уже было сказано, я полностью согласен. Обвинения, выдвинутые против меня, доказаны. И мне нечего возразить.
– Я хотел бы довести до вашего сведения, как мне кажется, неизвестную вам доселе часть "спектакля". Я пользуюсь вашей же терминологией.
– Я действительно дважды сыграл роль Скорика Михаила Ивановича. И это была моя первая роль не на сцене. Я слабый и трусливый человек. Я не смог отклонить заведомо подлое предложение. Мужества не хватило. Но жить с этим бременем мне оказалось тоже не под силу.
– В январе в одну из суббот, я встретился с Михаилом Ивановичем, подкараулил его, я ведь один из тех, кто хорошо знал об этих его субботних встречах с друзьями. До этого мы не были близко знакомы. Но он согласился выслушать меня, даже не смотря на моё предупреждение о том, что разговор может оказаться долгим и не очень для него приятным.
– Мы поехали ко мне домой, он позвонил друзьям и предупредил, что сегодня приехать не сможет, и попросил, если позвонят, сказать, что был, но уже ушёл и скоро будет дома.
– Я рассказал ему всё, что было сделано не без моего участия.
– Сволочь, – взвыла Алла Васильевна.
Но Гречишину на этот раз достаточно было взглянуть на неё, и Спирин смог продолжить свой рассказ.
– Михаил Иванович очень спокойно отнёсся ко всему рассказанному мной. Он и в жизни был отчаянный игрок. Тонкий, умный и неукротимый. А ведь был болен и уже не молод. Он был очень проницателен, но его замкнутость и молчаливость скрывали от окружающих его внутренний мир.
– Играть, так играть. Я согласен. Но проигрывать, да к тому же этой непорядочной, мягко говоря, женщине, не хотелось бы. Тем более при таком раскладе, грех отказываться от борьбы, – сказал он, – и правила игры совершенно тривиальны, и мой следующий ход очевиден.
– Мы выпили кофе, взяли такси и через полчаса сидели в нотариальной конторе.
– Паспортов у нас с собой не было, поэтому мы и не смогли довести в ту субботу дело до конца. И Михаил Иванович договорился о нашей встрече с нотариусом в следующую субботу через неделю.
– Настоящий Михаил Иванович тоже дважды встречался с нотариусом. Нотариуса выбирал он сам, это его бывший больной, и к Михаилу Ивановичу он относился с глубочайшим уважением.
– Настоящее Завещание составлено через три недели после составления фальшивого Завещания. Это настоящее Завещание должно быть вручено Скорику Аркадию Михайловичу нотариусом в первую субботу наступающего 1999 года. Так захотел Михаил Иванович. Дату собственной смерти, даже если ты врач и тяжело болен, никому не дано знать заранее. Заключая такой договор с нотариусом, Михаил Иванович не рассчитывал на свою смерть в апреле, для своего же сына при любом раскладе там наверху, этот вариант он считал беспроигрышным.
– У меня имеется копия его настоящего Завещания с моей подписью, но в качестве свидетеля.
Александр Валентинович замолчал.
Все остальные тоже молчали, то ли рассказ Заслуженного артиста не укладывался в, казалось, отлично продуманную схему, то ли трёхчасовое нахождение в кабинете прокурора лишило всех дара речи, одновременно. Крылов и Жуков смотрели друг на друга, и ощущение какой-то нереальности всего происшедшего было написано на их лицах. Может быть, впервые Алексей нашёл подтверждение своей мысли о внутренней порядочности большинства граждан нашей страны.
Аркадий Михайлович Скорик подошёл к Крылову и Жукову, поблагодарил их за работу. Он сказал, что, несмотря на признание Александра Валентиновича Спирина, он считает их работу блестящей и успешно законченной. Поэтому он вручает им ещё пять тысяч долларов и приглашает сотрудников Агентства в ресторан Прага, любимый ресторан его любимого отца.
– Для меня самым главным является подтверждение любви Папы ко мне. И именно вы своим расследованием подтвердили это. Судьба Аллы Васильевны и её помощников меня абсолютно не интересует. Как решат прокуратура и суд, так и будет. Меня не финансовая сторона волновала и волнует, а попытки опорочить мою память об отце. Этого я никогда не смогу простить своей родственнице.
Так странно закончилось ещё одно расследование агентства Светлана, убедившее всех его сотрудников в желательности верить людям и в их порядочность, по крайней мере, большинства.
НЕОТВРАТИМОЕ НАКАЗАНИЕ
Аэропорт Домодедово встретил Светлану и Алексея не то что бы неприветливо, но как-то безразлично и холодновато. Водителя Володю они отпустили сразу же, как только по радио объявили о начале регистрации пассажиров рейса 1745 Москва – Тель-Авив. Время отправления самолёта 5-45. Наконец-то Светлана и Алексей смогли вырваться из Москвы в Израиль на пару недель отдыха. Родители Светланы полностью поддерживали решение об этой поездке детей, так как Светочка всё свободное время проводила с Мариночкой и, по своему личному опыту Анна Владимировна знала, приятно, но и очень трудно.
Как только Марише исполнился годик, то Мария Мефодиевна дала указание прекратить перегружать ребёнка иностранной речью. Она постоянно сравнивала Маришу с такими же малышами из соседнего подъезда, которые не только могли уже ходить, но и говорили целыми предложениями. Мариша с трудом говорила отдельные слова, но понимала абсолютно всё и на трёх языках. Конечно, это волновало больше всех дедушку и бабушку. Алексей их постоянно успокаивал и говорил, что Света всё делает правильно и научно обоснованно. Анна Владимировна записывала в ежедневник малейшие изменения в поведении внучки и даже пыталась строить какие-то графики роста, веса и умственного развития. Лёша ей говорил, что не надо сильно беспокоиться, так как теория наследственности ещё не отменена, а гены дедушек и бабушек со всех сторон самые положительные.
На период их предполагаемого двухнедельного отсутствия, четырёх воспитателей на одну малышку вполне достаточно, считала Светочка. Водитель Володя взял на себя все проблемы с детским питанием и ежедневной поездкой на базар с Марией Мефодиевной за продуктами для фирмы и, заодно, для семей Крылова и Жукова. Уже прошло пол года, как Алексей решил обеспечивать сотрудников Агентства лёгкими завтраками и обедами за счёт Агентства. Если кто-нибудь задерживался на работе и после шести вечера, то в холодильнике всегда была резервная еда. Фактически, в работе Агентства принимало участие не менее семи человек постоянно и ежедневно их посещало, в среднем, два человека гостей и клиентов и не менее тридцати телефонных звонков, на которые вежливо и ответственно отвечала Виктория Комарова. Кофе предлагалось всем клиентам. Рецепт приготовления кофе был от секретаря их знакомого нотариуса. Крылов даже стал подумывать об увеличении помещения для Агентства. Самый лучший вариант – это выкупить две квартиры на втором или на четвёртом этажах их подъезда. В этом случае площадь их фирмы составила бы порядка сто с небольшим метров. Для своей семьи они со Светочкой имели бы аналогичную жилплощадь. Арсений Евгеньевич предлагал детям помочь с квартирой в центре Москвы, но Алексей был категорически против этого предложения. Во-первых, он считал обязательным наличие жилья рядом с местом работы, а во-вторых, природа и чистота воздуха в их районе не может, с его точки зрения, сравниваться ни с каким центром. Более того, у Крыловых и у его сотрудников сложились очень хорошие отношения с жильцами дома и подъезда. Агентство Крылова оплачивало круглосуточное дежурство охранника в подъезде и уборку лифта. Благодарные жильцы, большинство из которых знали Алёшу с детства, молились на Агентство и всегда старались во всём оказывать посильное содействие. Проблем с наездами и попытками навязывания крышевания агентства Светлана пока не наблюдалось. Со стороны райотдела милиции и участкового инспектора было только искреннее желание оказаться хоть в чём-нибудь полезными. Налоговые службы знали, что владелец этой фирмы связан родственными узами с мэром района, да и бухгалтерия Агентства велась на таком высоком уровне, что наезды, даже теоретически, были невозможны. Братья Угольниковы, ставшие в определённом смысле слова крёстными детками Алексея, как-то наведались к нему в гости и предложили безвозмездно свои услуги по опеке. Но после того как Крылов несколько жёстко посмотрел на Сашу, предложившего это, Братья рассмеялись и обратились со своей просьбой, сказав, что их предыдущее предложение было неудачной шуткой.
Братья тоже открыли свою фирму по транспортировке грузов и с помощью общего друга, прокурора Гречишина, стали становиться на ноги. Жена Олега Гречишина работала у Братьев бухгалтером и не допускала никаких финансовых нарушений с их стороны. Так как фирме не приходилось подкармливать никаких проверяющих организаций, а со стороны криминала наездов тоже не было, то дела шли не плохо. Выписывать большие зарплаты смысла не было, зато расходная часть у фирмы была весомой. За каждым из Братьев и бухгалтером круглосуточно была закреплена легковая машина. Заправка, ремонт и обслуживание транспорта осуществлялись только за счёт фирмы. Грузовые автомобили находились в тёплых и охраняемых боксах, так что порядок и сохранность техники были на высоте.
Одним словом, Братья резко изменили профиль своей работы, но в криминальном мире их авторитет по-прежнему был непререкаем. К ним иногда обращались их бывшие братки за советами в спорных ситуациях. Бесплатную еду сотрудникам фирмы Братья стали внедрять у себя раньше, чем в агентстве Светлана. Так как рабочий день в их фирме начинался у водителей грузовых автомобилей в шесть утра, то с 6-00 до 7-10 завтрак предоставлялся бесплатно. Опоздания и прогулы, конечно же, исключались. Крылов был рад за Угольниковых, они, почувствовав себя хозяевами, способными законно зарабатывать порядка тысячи долларов в месяц и иметь ещё столько же за счёт бесплатных услуг, как бы от фирмы, стали постепенно менять и свои взгляды на жизнь. От Анатолия Леушева, из Северского райотдела милиции, Братья узнали телефон Крылова. Леушев продолжал иметь с ними дружеские отношения после той пивной истории и, иногда, сам обращался к ним за помощью в мокрых ситуациях.
Братья рассказали ему о проблеме, которая стала их волновать в последнее время. Конечно же, они могли бы и сами, через свою братву, навести справки и всё выяснить. Но Братья понимали, что обращение к братве требует и ответных, не всегда законных, шагов. Толя Леушев честно им признался, что их проблема его конторе не по силам, требуется подключение ума Крылова и не меньше.
– Поэтому мы и решили обратиться к тебе, Алексей, – произнёс торжественно Аркаша. Ты не волнуйся, мы оплатим по полной программе. Не думай, мы помним о твоём подарке деньгами в той нашей пивной истории.
Братья вкратце изложили суть их проблемы. Так как в это время в офисе был Александр Жуков и его сын Кирилл, последнее время активно участвующий в работе Агентства, то Крылов и их пригласил послушать Братьев.
– Мы уже говорили Крылову, что наш заработок – это грузовые перевозки различным клиентам товаров от оптовых поставщиков в магазины. Мы к своей работе относимся очень и очень добросовестно. В машине обязательно с водителем едет ещё один наш сотрудник и для безопасности, и для исключения возможности хищения груза. Правило, не покидать ни в каком случае автомобиль, является обязательным. Мы даже проводили негласные проверки и кое-кого выгнали с работы за нарушение наших требований. Выгнали и водителя, не доложившего нам о нарушении со стороны сопровождающего груз и, конечно же, самого нарушителя. При приёме на работу водителем и экспедитором, наши претенденты подписывают этот пункт договора. Но последнее время у нас с интервалом в три месяца у двух разных водителей и сопровождающих случилось одинаковое ЧП. Дело в том, что мы отвечаем за перевозимый груз и за его целостность при перевозке. Три месяца тому назад один из наших водителей резко затормозил при перевозке компьютеров, находящихся в картонных ящиках. Три компьютера получили повреждения корпусов и мониторов. Водитель и сопровождающий клялись, что их резко подрезали и тут же смылись на какой-то дорогой Ауди. Они успели записать номер автомобиля, но даже наши друзья в ГАИ не нашли под этим номером Ауди. Магазину мы выплатили стоимость техники, как они попросили, по цене не более пятидесяти поцентов оптовой цены. Они сказали, что попытаются самостоятельно сделать ремонт и взять эту технику себе в эксплуатацию. Для нас такое решение получателя показалось очень выгодным. Со временем это происшествие забылось, и водителя с сопровождающим мы даже не уволили. Нам это стоило немногим более одной тысячи долларов, это, конечно, тоже деньги, но терпимые.
Прошло некоторое время, точнее, три месяца. К нам обратился наш старый приятель по Зоне и попросил осуществить перевозку вместо его фирмы, так как его транспорт перегружен заказами, а он готов всю сумму за работу перевести на мой счёт или даже оплатить налом. Ему оплату за перевозку заказчик уже произвёл. Мы не отказались от столь выгодного предложения и послали одну из наших машин на выполнение заказа. Далее всё произошло один к одному, как в первом случае. Фирма поставщик была та же, получатель тот же, а перевозчик по документам иной. Как вы понимаете, водитель был другой и сопровождающий, по чистой случайности, наш родственник. Автомобиль, подрезавший в этот раз нашу грузовую машину, был Жигули одиннадцатой модели. С номерными знаками история снова повторилась, как и в тот раз. При сдаче груза нам предъявили те же претензии и с теми же условиями. Мы пообещали выплатить, точнее не мы, а фирма моего приятеля. Наша фирма, как вы понимаете, компенсировала ему затраты. Он, узнав нашу историю трёхмесячной давности, сказал, что это типичная подстава, и надо нанимать частное Агентство, а потом раскрутить кидал по максимуму. Мы, то есть наш юрист, от имени фирмы моего приятеля, вначале пытались опротестовывать требования об оплате за повреждённые изделия, но они нам не угрожали, а просто подали в суд. Их адвокат без проблем отсудил у фирмы нашего друга возмещение ущерба за повреждённые изделия. Нам эти мониторы и корпуса компьютеров передали по нашему требованию на память. В решении суда перечень повреждений указан полностью и детально в соответствии с данными экспертизы. Наш человек, специалист по персональным компьютерам, осмотрел корпуса и мониторы и пришёл к выводу, что таких повреждений в упакованном ящике не могло произойти. Что нам делать, у получателя груза ломовая крыша, депутат московской городской Думы, заседает в комитете по правоохранительным органам? Стоит ли нам начинать борьбу? Мы могли бы и не по-доброму поступить с ними, но не хочется снова вступать в тёрку с Законом. Кстати, нашему приятелю получатели груза посоветовали с его биографией и не пытаться вступать с ними в борьбу.
– Вот с такими проблемами мы и пришли к вам, господа сыщики, – закончил свой рассказ Аркаша.
Крылов сказал, что только из уважения к Братьям и к жене Олега они возьмутся за это дело, хотя для них эта работа не представляет интереса.
– Кстати, – спросил Крылов, – а почему Олег не помог вам?
– Олег и его жена сразу нам сказали, что им вмешиваться в это дело неприлично, более того, нам те суки ещё при первом конфликте посоветовали не надеяться на помощь своего бухгалтера. Ну, а мы решили не подставлять Олега Викторовича. К вам подойти именно он и Леушев посоветовали, но звонить отказались, сказали, что стесняются. Мы очень хотим их достать, но строго в рамках Закона, как любят говорить наши Власть Имущие. Если не получится, придётся играть по нашим жёстким правилам.
– Да, – произнёс Жуков, – убыток то ваш не больше, чем на пару тысячу долларов, а нам придётся затратить, как минимум, такую же сумму на раскрутку этих негодяев. С другой стороны, и оставлять безнаказанными этих подонков, ну, никак нельзя.
Крылов поддержал Жукова и посоветовал поручить это дело Кириллу, под нашим руководством, конечно же.
– Финансовую проблему мы с Братьями затрагивать не будем, они хорошо знают мой принцип в денежных отношениях. Я им верю, к тому же я не боюсь, что они побьют меня. Правда, у меня ещё сохранилась газета, где написано, что Братья побили в пивном баре случайного посетителя, то есть меня.
Братья рассмеялись, а Жуков вспомнил эту историю и спросил у них, поняли ли они тогда, как их вырубил Крылов? Братья честно признались, что не поняли, но уважать после этого ещё больше стали порядочных милиционеров.
– Правда, встречать таких милиционеров стало в последнее время всё труднее и труднее. Троих таких ментов в Северском райотделе милиции мы знаем. А дальше – темно, как в танке.
Алексей прекратил свои воспоминания, так как их очередь приблизилась к таможенному инспектору. Светлана попросила его пододвинуть вещи поближе к таможенной стойке.
Таможенники попросили у Алексея предъявить все вещи, находящиеся в двух чемоданах, в развёрнутом виде. Крылов спокойно ответил, что он предъявил груз к проверке, поэтому просит таможенных инспекторов проводить проверку в соответствии с существующим порядком. А потом он проверит все свои вещи, не затерялись ли какая-нибудь книжка или подарок, находящиеся в чемоданах его и жены.
Таможенник каким-то шестым чувством предугадал, что от этого клиента, кроме неприятностей, ожидать нечего. Он пропустил их в зону сдачи багажа, но здесь к ним подошли представители израильской авиакомпании и стали интересоваться вопросами безопасности и тому подобное. Один из израильтян внимательно смотрел на Крылова, а потом с открытой радостью произнёс:
– Я узнал вас, господин Крылов, наши газеты тогда много писали о Вас. Удачной вам поездки. Если не сложно, оставьте мне ваш автограф в моём блокноте, он принесёт мне удачу.
Крылов улыбнулся и расписался в блокноте. Слова на удачу он написал на иврите, чем вызвал у охранника неописуемую радость.
На этом не закончились приключения Крыловых. К их несчастью, один из таможенников узнал, точнее, вспомнил Крылова по истории с деньгами пять лет тому назад. Он сразу же доложил Старшему по смене, и перед подходом Алексея и Светланы к пограничникам, внушительная группа сотрудников таможни аплодисментами приветствовала семью Крыловых. Таможенник, который первым проверял чемоданы у Крылова, чувствовал себя именинником, благодаря интуиции он не нарвался на большие неприятности. Он благодарил Бога, за своё шестое чувство, остановившее его от попытки заработать дополнительную копейку на клиенте. Когда Алексей и Светлана поднялись на борт самолёта, то их охватил дикий смех. Света сказала, что если у Алексея берут автографы, приветствуют аплодисментами, то он точно Звезда, его жена Звездиха, а доченька Маришуня – Звёздочка. Её такой расклад устраивает.
– Я уверена, стюардессы принесут нам особую еду – вкусну-превкусную. Я видела на борту самолёта израильского охранника авиакомпании, который брал у тебя автограф. Он расскажет им, кто ты такой, и они тоже начнут просить автографы. Через несколько лет они будут их продавать по баснословно высоким ценам. А Маришуня и я будем купаться в лучах твоей славы. А с другой стороны, я ведь тоже по их меркам учёный, доктор наук. А вдруг и у меня кто-нибудь попросит автограф?
Крылов улыбнулся и уверенно сказал, что не попросят, побоятся.
– Они же понимают и чувствуют, что я люблю жену и могу приревновать. Так что, Светик, не надейся.
Стюардесса обратилась с приветствием к пассажирам, рассказала всё, о чём говорят при взлёте самолёта, и пожелала счастливого полёта.
Через десять минут самолёт плавно поднялся в небо, и началась стандартная полётная жизнь. Крылов и Светлана рассматривали пассажиров и пытались отгадать, хотя это было абсолютно бессмысленно, их гражданство, вид деятельности и тому подобное. К счастью, процентов шестьдесят пассажиров – это были пенсионеры, правда, не наши, а их. Среди них встречались приятные лица, где-то мало приятные, но не было безобразных лиц, кроме двоих пассажиров. Алексей обратил на них внимание ещё в очереди перед таможенной стойкой. Большой и Средний, такие клички решили он и Светлана присвоить этим людям. У Большого Алексей сразу заметил выжженные татуировки на указательном и маленьком пальцах левой руки, а у Среднего просто три синих кольца опоясывали пальцы левой руки. Крылов сказал Светочке, что тот здоровый – шеф, а поменьше ростом, его охранник и помощник. Но они оба сидели в тюрьме и не один раз. Сегодня – Большой, крутой бизнесмен, а охранник при нём больше для форсу и на всякий случай. В свои пятьдесят лет он не может без охранника. Было ещё несколько пар Новых Русских бизнесменов еврейской внешности с явно русскими жёнами. По громкости разговора Новые Русские сразу показывали всем, кто они и как они круто стоят в этой жизни. Большой беседовал со своим Средним довольно тихо, как принято в среде опытных зеков. Они рассматривали публику в салоне, и было видно, с каким презрением Большой смотрел на молодых Новых Русских. Алексей сказал Светлане, что эти молодые ещё не сидели в тюрьме, поэтому и говорят так громко. Впереди они обратили внимание на пару пожилых людей, летящих к своим детям или другим родственникам. Что они туристы, а не израильтяне, видно по загранпаспортам, которые они бережно держат в руках.
– Всё-таки к детям, – рассуждал Крылов вслух. Она еврейка, а он русский. Если бы к родственникам, то она бы ехала одна. А к детям, визу дают без вопросов всем. Почему-то они не переезжают в Израиль. А, может быть, уехали не все дети, кто-то из детей не желает ехать. И родителям страшно оставлять одного ребёнка здесь в России, какого бы возраста он не был.
Светлана попросила Лёшу не говорить о грустном, а лететь с улыбкой и радостью. Она не преминула напомнить Алексею, что они летят к миллионерам, ставшими таковыми не без его участия, поэтому их там будут носить на руках и боготворить. В таких разговорах и после вкусного обеда, поданного стройными стюардессами, они подлетали к Тель-Авиву. Алексей обратил своё внимание на слишком активное перемещение членов экипажа в хвосте самолёта, около туалетов. По радио объявили о предстоящей посадке и попросили пристегнуть ремни безопасности.
– И всё-таки здесь что-то не то, – пробурчал Крылов своей жене. Как-то они слишком искусственно спокойны.
В это время самолётное радио объявило о посадке в аэропорту Бен-Гурион и просьбу ко всем пассажирам не вставать со своих мест. Кто-то из пассажиров попытался встать и достать свои мелкие вещи над сиденьями. Стюардессы очень быстро отреагировали на несоблюдение правил и усадили пассажира на своё место. В это время в салон самолёта вошли несколько человек знакомой Крылову внешности и манеры поведения.
Полицейские вместе со стюардессами обошли пассажирский салон, внимательно осмотрели внешний вид всех пассажиров. Полицейские о чём-то расспрашивали пассажиров, делая заметки в своих блокнотах. Один из полицейских вёл постоянную видеозапись салона самолёта и всех его пассажиров. Затем самолёт подтянули несколько ближе к зданию аэровокзала, и пассажирам предложили спокойно проходить к пограничникам. Алексей обратил внимание, что все паспорта израильтян ксерокопировались и именно на тех страницах, где ставятся штампы въезда-выезда. Паспорта российских граждан ксерокопировались на всех страницах. Крылов обратил внимание на отсутствие Большого и появление Среднего, как они назвали эту парочку российских уголовников, в сопровождении полицейских в штатском. Крылов обратил внимание на озабоченность лиц у полицейских.
Когда Крылов и Светлана прошли пограничный контроль и направились к пункту приёма багажа, то услышали разговор семейства Новых Русских о каких-то туалетных проблемах. Алексей всё-таки решился и спросил у одного из них, какие вопросы задавали им полицейские в салоне самолёта. Одна из девиц сказала, что чушь какую-то спрашивали: ходили ли они в туалет во время полёта и могут ли указать, кто из пассажиров ходил в туалет.
– Странные вопросы у этих евреев, – промурчала крутая туристка, – делать мне больше нечего, как вести учёт усирающихся.
Крылов теперь уже не сомневался, что в салоне самолёта произошло какое-то ЧП. Отсутствие Большого и в салоне, и в Зоне пограничного контроля подталкивало к мысли, что здоровяк остался в самолёте и, вероятнее всего, не очень живой. Так как около самолёта и близко не было машины скорой помощи, то Большой, вероятнее всего, распрощался с жизнью навсегда. На выходе из зоны контроля Лёша сразу же увидел Цилу и Сашу, они высматривали среди прилетевших его и Свету. Наконец-то, они увидели их и с радостью бросились на встречу.
Женщины, как и положено, в таких ситуациях, расплакались и начали целоваться. Крылов расцеловался с Сашей, поцеловал в щёчку Цилу, и все вместе они отправились на стоянку автомобилей. Саша погрузил вещи семьи Крыловых в обширный багажник, усадил женщин на заднее сидение своей Мазды, а Алексею предложил садиться впереди.
Через сорок минут все радостно подъезжали к очень красивому новому пятиэтажному зданию в районе Рамат-Ган. У подъезда их встречала Анна Львовна и Сима с Виктором. И только посмотрев на Симу, Лёша понял, что и Сима и Цила беременны. Лёша никак не мог понять, что его постоянно смущало во внешнем виде Цилы. Светлана посмотрела на Лёшу и рассмеялась. Она всё поняла сразу, как только увидела Цилу в аэропорту. А замешательство мужа привело её в восторг, наконец-то, и он в чём-то не сразу разобрался.
И снова были слёзы, радостные слова и поцелуи.
Когда все вошли в дом, расселись, кому и как удобно, начались бесконечные вопросы, показывание фотографий Маришуни и поиск сходства с Алексеем, Светланой, бабушками и дедушками с двух сторон. После трёх часов воспоминаний обстановка нормализовалась, и Алексей решил попросить Цилу по своим каналам выяснить о происшествии в Аэропорту, точнее, в самолёте.
– Цила, – обратился он к Сашиной жене, – у меня к тебе небольшая просьба, позвони к своим приятелям в полицейское управление Бен-Гуриона и спроси у них, что известно о ЧП на рейсе 1745 Москва – Тель-Авив.
– Я тебя не понимаю, Алексей, а разве что-то случилось в самолёте? – спросила спокойным голосом Цила. Нам ничего в аэропорту не сообщили, там всё было ОК. Если ты имеешь в виду десятиминутную задержку, то это мелочи.
– Нет, Цила, меня эта задержка не волнует, меня волнует, точнее, интересует, причина отсутствия в зоне пограничного контроля одного из пассажиров и вопросы полицейских к пассажирам этого рейса перед выходом из самолёта. У меня создалось впечатление, что одного из пассажиров, и я знаю, кого именно, убили в туалете самолёта. Может быть, и не убили, а только тяжело ранили. Нет, всё-таки убили, если я ещё не потерял свой нюх полицейской ищейки.
Цила рассмеялась и сказала, что нет проблем, она прямо сейчас при нём позвонит своему приятелю, Реувену Коэну, и всё выяснит. Цила набрала номер телефона своего друга в полиции аэропорта Бен-Гурион и начала говорить. По изменению её лица Алексей понял, что попал он в самую точку. Минут пятнадцать Цила говорила по телефону с Реувеном и всё больше, и больше её лицо мрачнело, а глаза грустнели. Наконец-то она положила телефонную трубку на рычаг, несколько минут сидела молча.
– Послушай Алексей, а почему ты не предложил свою помощь? А, да, эти идиоты пытались всё сохранить в тайне по требованию руководства авиакомпании. Теперь и искать станет намного сложнее. Я сказала им, что ты летел в этом самолёте. Они, оказывается, знали о тебе, более того, они знали, что ни ты, ни Светлана за всё время полёта ни разу не ходили в туалетную комнату, поэтому вас из числа подозреваемых и вычеркнули. У них под подозрением не более восемнадцати человек, двенадцать израильтян и шестеро русскоговорящих иностранных туристов. Уже организован штаб по расследованию убийства. Всё хотят сохранить в тайне, поэтому просят тебя, если ты догадался о ЧП, не давать никакой информации на сторону. Завтра с утра к тебе подъедет Реувен, если ты согласен, и переговорит на эту тему. Вице-президент авиакомпании хотел бы с тобой познакомиться и тоже обсудить эту проблему. Безопасность полётов как раз и входит в его функциональные обязанности. Для авиакомпании огласка этого ЧП может обернуться многомиллионными убытками, и они имеют полную ясность о возможных последствиях.
– Спасибо, Цила. Я всё это понимаю, но я собирался отдыхать со Светочкой, а не заниматься всякими уголовными разборками. Я обещал жене никаких расследований, только отдых с миллионерами, гостиницы Эйлата, Мёртвое море, Святые места и музеи Иерусалима и Тель-Авива. У Светланы есть идеи, связанные с поиском общности романской культуры и культуры Ближнего Востока. Я попрошу тебя найти хороших специалистов в этих вопросах и организовать их знакомство. Светлана, к слову, могла бы прочитать интереснейшую лекцию на эту тему. Её доклад на научной конференции в Париже вызвал большой интерес у специалистов и не только. Я слабак в этих вопросах, но и мне лекции на эту тему доставляют удовольствие. Светлана могла бы прочитать лекцию на хорошем французском языке или английском. Правда, при втором варианте потеряется присущий ей шарм в изложении. Лично мне её французский язык более по душе. В любом случае, принимать решение ей. Я помню, что в тот мой приезд, декан Тель-Авивского Университета приглашал меня прочесть лекцию. Думаю, Светланин доклад значительно интереснее и познавательней. И ещё, можешь им сказать, что за лекцию она не будет требовать оплаты. Хотя я к этим финансовым проблемам отношусь несколько иначе.
– Так уж и иначе. Я помню, как ты не брал денег с банкира. Кстати, он просил меня передавать тебе привет и в случае твоего появления в Израиле обязательно поставить его в известность. Я с ним по-прежнему в хороших отношениях, более того, Саша перевёл все свои деньги в его банк. Пару раз Исаак делал нам выгодные предложения, и мы заработали около тридцати тысяч долларов на его идеях. Он говорил мне, что ты обещал жениха для его дочери, они ждут.
– Цила, ты не вздумай говорить об этом Светлане, она может тебя неправильно понять, а мне это всё выльется лишними проблемами на голову. А встречу с господином Мацем я, если говорить честно, планировал. Я же регулярно пользуюсь услугами его банка. Интерпол несколько раз переводил на мой счёт в его банке определённые суммы денег за выполненные работы. Я же говорил вам по телефону, что мы приобрели для Агентства два Фиата, а Свете и мне Шкоду. К сожалению, деньги убегают быстрее, чем зарабатываются.
– Лёша, у нас нет проблем, мы можем дать вам до миллиона долларов, если это необходимо.
– Цила, дорогая, спасибо, но мы такими цифрами не оперируем. У нас на зарплату сотрудников уходит в месяц не более десяти тысяч долларов. И на налоги почти столько же. На расходы по производственным проблемам уходят на много большие суммы. Очень дорого стоит современная техника оперативного слежения и сбора информации. Внутренний рынок России не настолько богат, чтобы достойно оплачивать нашу работу и производственные потребности. Интерпол и проблемы иностранцев – это наша палочка-выручалочка. Если бы не заказы от Интерпола и иностранных бизнесменов, то и работы стало бы больше, а денег меньше. Россияне не привыкли достойно оплачивать умственный труд. Как-то я посчитал одному клиенту экономический эффект от нашей работы, так он не поверил и побежал к экономистам для проверки моих расчётов. Те подсчитали, и оказалось, что я ошибся на семь процентов, но не в свою пользу. Вот такая у нас интересная жизнь.
Светлана подошла к Циле и Алексею и спросила у Цилы, какой график путешествий она спланировала для Крылова и неё.
– Цила, ты учти, что Крылов уже многое повидал, а я, фактически, совсем не знаю Израиль. Те четыре дня, что я была в 1993 году, не в счёт. Я себе заранее сделала наброски плана путешествий, поэтому, когда у тебя появится время, мы обсудим и внесём коррективы.
– Светочка, я ставлю тебя в известность, что завтра утром ко мне приезжают вице-президент авиакомпании и Цилин приятель из полиции аэропорта Бен-Гурион. Мы где-то с часик поболтаем о происшествии в самолёте, а потом я свободен, – внёс уточнение Крылов.
– Да, Цила, я попрошу тебя переговорить с господином Шабтаем Цвика, следователями Гантваргом и Дрором и организовать встречу в ресторане Парадиз. Я обещал им познакомить их со своей женой. К банкиру Мацу мы подойдём со Светой на работу, заодно, снимем немного денег со счёта и оформим кредитную карточку. Не можем же мы жить здесь за ваш счёт. Тем более, что Господь Б-г скоро подарит тебе и Симе по малышу, семьи увеличатся и Анна Львовна станет, наконец-то, настоящей бабушкой.
Вечером Саша и Цила пригласили Крыловых поездить по Тель-Авиву, погулять по набережной.
– У вас, Цила, надеюсь, можно спокойно гулять вечерами по городу и не бояться бандитских нападений, ограблений? – спросила с улыбкой Светлана.
– Светочка, вот насчёт этого ты можешь не беспокоиться, но не потому, что у нас нет бандитов и ограблений, а потому, что твой муж способен дать достойный отпор.
– А разве ты, Цила, знаешь о его способностях в самообороне? Конечно же, знаешь, наверное, Саша тебе всё о нём рассказал, – сама же и ответила на свой вопрос Светлана.
– Мне нет нужды спрашивать Сашу об этом. Мы с Крыловым познакомились после его беседы с тремя израильскими бандитами на утреннем Тель-Авивском пляже. Как и чем закончилось для них это знакомство, знают многие сотрудники полиции Центрального округа Тель-Авива.
– Света, у меня создаётся впечатление, что тебе Алексей никогда не рассказывал о своём первом дне в Израиле, о его утреннем купании. Ничего, поездим без наших мужей, и я всё тебе расскажу. Тебе это будет интересно узнать. Его утреннее происшествие и беседа с бандитами привели к знакомству с полковником Шабтай Цвик, в то время ещё подполковником, и со мной. А мы свели его с Рамат-Ганским отделом полиции, а потом он и раскрутил Сашиного обидчика и благодетеля. Правда, знакомство обидчика и благодетеля с Алексеем ему стоило более двух миллионов долларов. И я, благодаря Алексею, стала женой миллионера. Но Саша мне сразу понравился. Он после выхода из тюрьмы был такой бледный и растерянный, что и представить себе даже невозможно. Сегодня это уже другой человек. А когда он откроет своё Архитектурное бюро, мы собирались сделать это в том году, но Саша решил ещё поучиться, тогда он совсем располнеет и заматереет, как я читала в одной русской книге. Он сегодня зарабатывает, работая на хозяина, не менее ста шестидесяти тысяч шекелей в год.
– Цила, если можешь, то говори сразу в долларах, чтобы я не отвлекалась на перевод шекелей в доллары.
– Да, извини, Светочка, это порядка сорока тысяч долларов в год. Я у себя в полиции получаю значительно меньше. Откровенно говоря, меня вполне устраивает его сегодняшняя зарплата. Не уверена, что в своей мастерской он будет зарабатывать больше денег. Что проблем и ответственности будет значительно больше, не сомневаюсь. Его хозяин уважает Сашу и всё понимает. Он как-то мне сказал, что если бы он был такой же талантливый архитектор, как Саша, то никогда бы не открывал своего дела. Сам он тоже неплохой архитектор, но с Сашей себя не сравнивает, видит разницу между собой и им. Вот мы и думаем. Мы же можем жить только на проценты от банка. Да и мне работа нужна больше для самоутверждения, чем для существования. А наличие больших денег позволяет мне чувствовать себя на работе совсем по-иному, независимо и смело. И скоррумпировать меня сложно, очень дорого стою, – усмехаясь, закончила говорить Цила.
Вместе они провели чудесный вечер на улицах вечернего Тель-Авива. Они не просто наслаждались короткими прогулками, но и рассматривали внимательнейшим образом старинные постройки, выходя из машины. Светлана всё время смотрела и причитала про себя: Восток есть Восток, и это навсегда. Алексей посмеивался над её фразой о Востоке, и всё спрашивал: а Запад есть Запад, и это тоже навсегда? К одиннадцати вечера они вернулись домой, и Анна Львовна ещё долго одолевала Светлану вопросами о жизни в Москве, о состоянии могилки Дмитрия Ивановича и родителей Лёши, присмотр за которыми вёл Лёша. Похоронены они были все вместе за одной оградой. Почти в полночь Светлана легла в постель рядом с Крыловым, нежно обняла его и, как всегда перед сном, поблагодарила судьбу за такого мужа.
В восемь часов утра Светлана проснулась и начала приводить себя в порядок. Лёша, как всегда, встал в шесть утра, выбежал на улицу для пробежки, сделал мощную зарядку и вернулся домой. Анна Львовна подготовила ему три вида полотенец для обтирания после душа. Она пыталась в своё время заставить и Сашу делать зарядку и утренние пробежки, но, увы, успеха не достигла. Цила тоже любила нежиться в постели подольше. В этом смысле она и Саша были одного поля ягодки. Сейчас, слава Б-гу, Цила ждала долгожданного ребёнка, поэтому Анна Львовна старалась не делать детям никаких замечаний. И это тоже вызывало у Цилы некоторое непонимание. Она даже спрашивала у Анны Львовны, почему она не даёт им никаких советов, не делает замечаний. Вот её мама, не успевает даже войти в дом, как сразу начинает ругать Цилу за какие-нибудь недостатки по дому. А насчёт советов, то здесь её маме нет равных. Однажды она явилась к Циле и Саше поздно вечером и срочно посоветовала вложить деньги в какую-то программу, широко рекламируемую банком Маца. Тут даже Анна Львовна не сдержалась и сказала её маме, что Мац, хозяин банка, приятель Саши и Цилы, так что если бы программа была действительно хороша, то он дал бы им совет и намного раньше, чем реклама появилась в прессе. Мама Цилы глубоко вздохнула и в расстроенных чувствах вызвала такси и уехала к себе домой. Для пожилой женщины сложно было понять, как это в прессе пишут заведомо не полную правду. Анна Львовна, как-то незаметно даже для себя, стала свободно общаться на иврите, медленно, но читать ивритоязычную прессу. Стала разбираться в рекламе и умело отбрасывать заведомо ложные предложения. В ней даже проснулся коммерческий дар от её отца, который был в советское время цеховиком, как тогда называли деловых людей. Он и его самый близкий друг Иван Голиков считались в Москве большими дельцами. Они даже и детей своих женили, настолько были близкими друзьями и компаньонами. Что интересно, ни Саша, ни Сима ничего не переняли от своих дедушек и бабушек. На них, по-видимому, коммерческие гены от предков временно заснули. Может быть, Б-г вернёт всё это правнукам, думала про себя Анна Львовна. Как-то она рассказала Циле о своих родителях и родителях Дмитрия Ивановича. Цила отнеслась к этому сообщению очень серьёзно и сказала, что отсутствие у Саши коммерческой жилки даёт большие шансы их первенцу.
– Значит, именно ему и достанется дар родителей Анны Львовны и Дмитрия Ивановича. В природе ничего так просто не исчезает. Правда, и Симыны дети имеют шансы на этот дар. Но, судя по вашим рассказам, Анна Львовна, там дар настолько велик, что хватит всем наследникам. Будем верить и надеяться.
На следующее утро в восемь часов раздался телефонный звонок приятеля Цилы, офицера полиции Реувена Коэна. Он попросил Цилу о встрече Вице-президента авиакомпании и его с господином Крыловым. Они готовы прямо сейчас выслать за ним и Цилой машину, чтобы привезти их в офис авиакомпании. Цила предложила совсем другое решение вопроса: Вице-президент и Реувен приезжают к ней домой и за чашечкой кофе обсуждают все возникшие проблемы. Проблем с переводом не будет, так как помощь при переводе окажут Саша или я. Так что приезжайте, мы вас ждём к десяти часам утра. Реувен принял предложение Цилы и пообещал точно в 10-00 быть у неё дома, если она сообщит ему свой домашний адрес.
В 10-00 в квартире Голиковых раздался звонок. Цила нажала кнопку для открывания двери подъезда и пригласила подняться лифтом на третий этаж. Когда лифт приехал на третий этаж, то Цила и Саша уже ожидали гостей около лифтовой шахты. Гости вошли в квартиру, и Цила представила им своего мужа Александра, его брата Алексея Крылова и его жену Светлану. Реувен представил Вице-президента авиакомпании, господина Орэна Пэрена. Гости прошли в большую комнату и уселись за эллипсовидным столом, изготовленным по эскизам Александра его другом, деревянных дел мастером, в качестве подарка ко дню рождения. В комнату зашла Анна Львовна, представилась гостям и пообещала через десять минут организовать кофе и сладости на стол.
– Господа, так как я тоже гость в этом доме и виновник появления ещё двоих гостей у моего брата, то предлагаю господину Пэрену выбрать язык для общения. К сожалению, я так и не освоил иврит в достаточной степени, чтобы просто излагать свои мысли и понимать тонкости языка. Хорошо бы и учесть интересы господина Коэна. Я жду вашего выбора, господин Пэрен.
– Благодарю вас, господин Крылов. Мне наиболее удобен французский язык, это язык моих родителей, уроженцев Алжира. Но можно принять и английский язык в качестве языка общения. Надо поинтересоваться мнением господина Коэна, на чём он предпочтёт остановиться. Я также ставлю всех в известность, что и немецкий язык не вызывает во мне отрицательных эмоций.
– Господа, позвольте и мне высказать своё мнение, – произнёс Реувен Коэн. Я понимаю, что попал в общество полиглотов, но мне интересно посмотреть на ваши лица, когда я предложу избрать латынь языком общения. Вы же понимаете, что мой род – это древний род еврейских судей. А латынь – это наш профессиональный язык. Так как я не вижу радости на ваших лицах, то согласен на французский язык. Мне как-то в разговоре Цила сообщила, что госпожа Голикова специалист по романской культуре. А она ещё к тому же гость нашей страны, поэтому я останавливаюсь именно на французском языке.
Светлана сразу же после перевода этих слов Сашей на русский язык, поблагодарила полицейского за правильный выбор и предложила всем выпить кофе, а затем заняться работой. К сожалению, Цила почти не знала французского языка, и Алексей сразу же перевёл слова Светланы на русский язык. Анна Львовна разлила всем кофе и Крылов начал медленно рассказывать пришедшим гостям своё видение происшедшего. Он подробно описал всё замеченное им и его женой в московском аэропорту Домодедово, а потом на борту самолёта. А также подробно описал концовку полёта с посадкой в аэропорту Бен-Гурион, появлением полиции и выходом из самолёта. Теперь, господа, я готов ответить на ваши вопросы.
Первым начал спрашивать Реувен Коэн. Он поинтересовался у Крылова, в какой момент он узнал об убийстве в самолёте.
– Я, господин Коэн, ничего не знал об убийстве в самолёте. Но когда самолёт подлетал к аэропорту Бен-Гурион, я заметил довольно активное перемещение членов экипажа самолёта в хвостовом отсеке, то есть там, где расположены туалеты. Меня удивило не очень вежливое обращение стюардессы к пассажиру, пытавшемуся достать свои вещи из багажного отделения над сиденьями. Также я заметил неестественное спокойствие на лицах стюардесс. Когда в салоне после осуществления посадки самолёта появились мои коллеги, я понял о каком-то происшествии, случившемся во время полёта.
Так как полицейские начали видеосъёмку пассажирского салона с сидящими пассажирами, то вопросов у меня больше не было. Я осмотрел салон самолёта и не обнаружил одного из пассажиров. На этого пассажира я обратил своё внимание ещё во время посадки в самолёт в аэропорту Домодедово. Это был мужчина пятидесяти лет, довольно высокого роста и внушительного веса. Судя по выжженным татуировкам на его пальцах левой руки, ранее он был неоднократно судим и пребывал в местах заключения. Судя по тому, что его сопровождал помощник, такой же уголовник с множеством судимостей. Они представляют собой новый тип российских бизнесменов. Так как ваши полицейские не делали тщательного осмотра пассажиров, то убили его в туалете каким-то особым способом. К сожалению, я не видел труп, так что точнее ничего не могу сказать. Проверять вы решили только тех, кто во время полёта пользовался туалетом. Об этом мне сообщила одна из пассажирок, которой задавали странный, с её точки зрения, вопрос о посещении туалета. Ваши пограничники снимали ксерокопии всех документов подозреваемых вами лиц. Но у израильтян вы ксерокопировали только данные въездных и выездных штампов. Мне было бы интересно посмотреть фотографии покойника в туалете, увидеть положение трупа и место повреждения на теле, оно обязательно должно быть.
– Да, господин Крылов, вы правильно описали всё происшедшее. Если бы у нас не было точных сведений, что вы не посещали туалетную комнату, то среди подозреваемых вы были бы на первом месте, – задумчиво произнёс Реувен Коэн.
– Спасибо господин Коэн, но даже если бы я посещал туалет, то этого для обвинения тоже недостаточно. Надеюсь, вы определили с точностью плюс - минус десять минут время его убийства. Это же просто. По внутрисамолётному телевидению показывали какой-то мультик. Пассажиры могут и не знать время посещения туалета покойником, но вспомнить момент показа изображения по телевизору им под силу. Стюардессы точно знают время включения телевизионных приборов и продолжительность фильма. Ваши люди, наверняка, знают участников полёта, сообщивших им места пассажиров, пользовавшихся услугами туалета. Если будете знать с небольшим разбросом время посещения туалета пассажирами, то и сузите круг подозреваемых лиц до минимального количества. Это облегчит поиск. К сожалению, время работает не на вас. По крайней мере, закройте вылет и отплытие из Израиля хотя бы посетителям туалета на этом рейсе.
Вице-президент авиакомпании посмотрел не очень тепло на Реувена Коэна и посоветовал немедленно принять меры, рекомендованные господином Крыловым. Коэн попросил Цилу разрешения позвонить из другой комнаты, чтобы не мешать беседе господина Пэрена с господином Крыловым.
– Господин Крылов, вы, конечно же, понимаете насколько для авиакомпании неприятно это происшествие. Мы установили большое денежное вознаграждение за быстрое нахождение убийцы нашего пассажира. Для нас это происшествие – прямые убытки, потери клиентов. Сведения о произошедшем происшествии мы не сможем долго держать в тайне от общественности, поэтому мне и поручил Президент авиакомпании решить проблему с нахождением убийцы в течение трёх дней. Всё, что вам необходимо для успешного расследования, мы предоставим. Я прошу вас пойти нам навстречу, оказать содействие.
В комнату вошёл Реувен Коэн и сообщил, что звонил в полицейский отдел аэропорта и передал рекомендации господина Крылова.
Крылов немного подумал и дал согласие на проведение расследования. Правда, он поставил условие, всё расследование он будет проводить, не выходя из квартиры Саши и Цилы. Сотрудники полиции, первыми прибывшие в самолёт, должны предоставить ему все материалы, полученные ими. Ему необходимо для начала предоставить фотографии покойника в туалетной комнате, точное описание положения тела и акт судебно-медицинской экспертизы. Все антропологические данные покойника и полный список подозреваемых, как граждан Израиля, так и не израильтян, участников этого рейса.
– Господин Крылов, фотографии и данные экспертизы у меня с собой. Вот они, пожалуйста, ознакомьтесь, – предложил Реувен папки с документами.
Цила взяла у Реувена две папки с фотографиями и актами экспертизы. Она передала фотографии Алексею, и он начал их внимательно рассматривать. В это время Цила переводила письменные заключения криминалистов и экспертов, потом перевела заключение экспертизы. Всё это она делала в соседней комнате, чтобы не мешать Крылову. Свой перевод она надиктовывала на кассету диктофона.
Крылов в течение десяти минут внимательно рассматривал фотографии, что-то нарисовал на листочке бумаги, пару раз повернул лист в левую и правую сторону. Так как Цила была в соседней комнате, то он попросил Сашу принести ещё один магнитофон и начать запись всего, что он будет говорить.
– Для меня это важно, так как вечером придётся вновь всё проанализировать и внести поправки. Но, пока нет Цилы, я попробую пофантазировать. Покойник был мужчиной высокого роста, не менее 1.8 метра, весом немногим более ста килограмм. Своего убийцу он встретил на выходе из туалета. Убийца нанёс ему высококвалифицированный удар в висок каким-то колющим предметом. После этого удара, убийца был обязан для большей эффективности сбить покойнику дыхание и вернуть его во внутрь туалетной комнаты. Поэтому он нанёс ещё удар, вероятнее всего левой ногой, в живот здоровяка. Учитывая ограниченные размеры помещения и значительный вес покойника, только ногой можно нанести эффективный удар. Благодаря этому удару покойник согнулся и удобно разместился в помещении минимального размера. Следов крови не видно ни на полу, ни где-либо в другом месте. Следовательно, убийца не пользовался ножом, да и качественный контроль при посадке в самолёт не допустил бы занесение на борт корабля холодного оружия. Вероятнее всего, это был острый предмет типа иглы. Но чтобы его качественно использовать, он должен был иметь рукоятку или нечто подобное. Большие размеры невозможны, так как после совершения преступления убийца спустил этот предмет в унитаз.
В этот момент в помещение вошла Цила и включила диктофон. Техническое устройство заговорило её голосом. Крылов поблагодарил Цилу, но попросил всё-таки попробовать переводить при нём.
– Так мне будет легче воспринимать весь текст и замечать нюансы написанного текста.
Цила начала говорить:
– Фотографии под номерами один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь и девять свидетельствуют о нанесении удара острым предметом небольшого размера типа остро заточенного шила-иглы. Глубина проникновения иглы не более 1.5 сантиметров. На виске покойника виден чёткий прямоугольный след, размером 1.2 х 1.6 сантиметра. Прокол находится строго по центру одной из сторон этого прямоугольника.
– Стоп, стоп, Цила. Я могу назвать этот предмет. Это перстень прямоугольной формы. В нём вмонтировано откидывающееся острое изделие диаметром не более 3 миллиметров у основания и высотой максимум 1.5 сантиметра. Перстень был одет на палец правой руки убийцы. После совершения убийства перстень был снят с пальца и опущен в унитаз. Извини, Цила, продолжай, пожалуйста.
– На одежде покойника имеется пятно непонятного происхождения в районе солнечного сплетения. Возможно, это след от удара ногой в процессе драки или после удара в висок острым предметом. Убийца нанёс и удар ногой. По заключению экспертов, после удара в висок пассажир практически мгновенно скончался. По свидетельству друга покойного из карманов покойника ничего не пропало, даже деньги в сумме двенадцати тысяч долларов США оставались в боковом кармане пиджака. Тщательное обследование салона самолёта не дало никаких результатов в поиске орудия убийства. Выражение лица покойника свидетельствует о внезапности и большой скоротечности происходившего столкновения. Криминалистам не удалось найти никаких посторонних следов на теле покойного. По заключению экспертов удар нанесен человеком, в совершенстве владеющим таким ударом и хорошим знанием анатомии человека. Вероятнее всего, убийца прошёл школу спецназа. Проведенные обследования салона самолёта не дали никаких положительных результатов в обнаружении применённого орудия убийства. Чёткой версии об орудии убийства у следствия не имеется.
– Остановись, Цила. Я беру на себя смелость назвать орудием убийства перстень-печатку с встроенным остриём. В уголовном мире широко известны такие приспособления, думаю, и спецслужбы многих стран мира применяют такое орудие убийства. Пожалуйста, продолжай.
– Антропологическая экспертиза тела покойного определяет его, как мужчину пятидесяти двух лет, рост около 1.85 метра, вес – 105-110 килограмм.
– Извини Цила, что снова прерываю, но прошу отметить, что, учитывая антропологические данные покойника, у следствия появляется дополнительная возможность сузить ещё больше круг подозреваемых лиц. Удар перстнем мог нанести только мужчина высокого роста, не менее 1.7 метра, не полной комплекции. Любой израильский эксперт подтвердит правильность моего вывода по этому вопросу. Прости, и продолжай дальше, пожалуйста.
– Реувен прямо в комнате в присутствии Крылова и Вице-президента набрал телефон полиции аэропорта и передал последние выводы Крылова.
– Осмотр тела покойного показал наличие нескольких татуировок на спине и ноге, а также удалённых татуировок с трёх пальцев левой руки, – продолжала переводить Цила.
– Господин Реувен, не звоните так часто в аэропорт, возможны и далее уточнения. Пускай Цила закончит перевод, а я выскажу предположения. Вот вам наглядный пример: Цила рассказала о татуировках. Наличие таких отметин у граждан России говорит об их службе в Армии, о пребывании в тюрьмах и лагерях, о коллективе, среди которого они проводили свой досуг. К сожалению, эксперты не указали текстов, сопровождавших рисунки. Но даже по выжженным кольцам с пальцев левой руки я могу смело сказать, что покойник трижды находился в местах заключения. Судя по внешнему виду его и его напарника, статьи по которым они привлекались к ответственности, были не за переход улицы в неположенном месте и не за езду на красный сигнал светофора. Это может быть и вор, и грабитель, и насильник. Точные данные о нём я могу узнать в течение одного рабочего дня, как и о его помощнике.
Далее Цила привела список из восемнадцати израильтян и шести не граждан Израиля, посещавших туалет во время перелёта. Крылов попросил Цилу предоставить более полные данные об израильтянах.
– Цила, Реувен, меня интересуют не просто израильтяне, а граждане Израиля, переехавшие в Израиль на постоянное место жительства из СССР или бывшего СССР. Только данные на этих господ. Дети до шестнадцати лет и лица старше семидесяти лет меня не интересуют. После этой выборки я прошу предоставить имеющиеся о них сведения, как-то наличие судимости, служба в Армии, место рождения и, обязательно, год выезда или въезда в Израиль. Чем полнее будут сведения, тем быстрее мы выйдем на убийцу. Когда я говорю полные данные, то имею в виду всё. Если менял фамилию, то когда и какова старая фамилия. Как у нас говорят в России, девичья. Если в автобиографиях есть какие-либо дополнительные сведения, то тоже включите их. Если есть сведения о родителях, то также сообщите их. Одним словом, максимум информации на минимум лиц. Также прошу сообщить мне данные на всех не израильтян, подходящих под нашу схему расследования.
– Мы не сможем, господин Крылов прямо сейчас предоставить вам эти сведения. Но постараемся завтра к восьми часам утра предоставить вам данные на граждан Израиля. Если я вас правильно понял, на не израильтян вы сами соберёте информацию, – проговорил быстро Реувен.
– Да, вы меня правильно поняли. Но на туристов из СНГ, как у нас сейчас называют граждан бывшего СССР, у вас уже должна быть информация.
– Если вы подождёте минут сорок или немногим более, то мне пришлют все их данные.
– Конечно же, подожду, вы же сами говорите об ограниченности сроков расследования. А я попрошу Анну Львовну или Цилу подумать об обеде.
– Не стоит об этом беспокоиться, – вступил в разговор Орэн Пэрен. Я дал указание привезти еду на шесть персон из нашего ресторана к двум часам дня по вашему адресу. Сейчас как раз 13-47, через тринадцать минут должны привезти. Я подумал об этом заранее, понимая, что расследование отнимет много времени и сил.
– Если вы так предусмотрительны, господин Пэрен, то организуйте мне прямую телефонную связь с Москвой или другими городами СНГ. Мне нужна бесперебойная телефонная связь, но не ранее, чем через тридцать минут после получения мною информации на туристов. Также мне будет необходима телефонная связь и завтра с утра, после получения информации об израильтянах. Несколько лет тому назад мне удалось быстро расследовать убийство сына одного израильтянина, так его отец через Президента телефонной компании обеспечил мне прямую связь. Если для вас это представляет сложность, то я сам могу связаться с тем человеком и попросить его о помощи.
– У меня, как и у господина Маца, вы же его имели ввиду, он и мой хороший знакомый, тоже нет телефонных проблем. Президент телефонной компании наш постоянный клиент и личный друг нашего Президента. К счастью, именно Мац посоветовал нашему Президенту позвонить в Москву и попросить вас прилететь в Израиль для проведения расследования. Когда я сообщил Президенту нашей авиакомпании, что вы как раз и летели этим рейсом, то он устроил форменный разнос шефу полиции и Министру МВД. Они пообещали самостоятельно найти убийцу в течение 24 часов. Уже прошло обещанное время, а господину Коэну никто из полиции не позвонил и не доложил радостного известия. Думаю, что их результаты не могут быть скорыми. Они не могут думать так, как думает русский полицейский и русский или израильский убийца. Ментальность не та. Мне приходилось иметь дело с русскими бизнесменами. Они соображают не хуже нас, но совсем не так. Я не знаю, кому надо учиться, нам или им. Но учиться придётся, если хотим вместе зарабатывать деньги. Другого выхода нет, так устроен Мир и таковы люди, где бы они ни жили, и каким бы не было общественно-политическое устройство их государств.
Как раз в этот момент раздался звонок с улицы о прибытии обеда. Крылов позвал Анну Львовну и пригласил пообедать вместе со всеми. Анна Львовна сказала, что она именно сейчас и собиралась подавать к столу приготовленный домашний обед. Пэрен извинился перед нею, но он заказал обед ещё утром, поэтому просит у неё прощение. В это время в комнату вошли два молодых высоких парня – официанты и попросили указать им место для расстановки посуды и еды. Цила быстро посоветовала отобедать в их с Сашей гостиной. Официанты в течение десяти минут сервировали стол и стали подавать блюда. Один из официантов находился внизу, в автомобиле и по команде второго, обслуживавшего в квартире, подносил горячие блюда. За столом все спокойно говорили о жизни, о погоде и обо всём ином, но не о работе. Крылов сказал, что его жена может расстроиться, так как предпочла музей вкусному обеду.
– Но это не беда, господин Пэрен скажет о месте нахождения этого ресторана, а Саша и Цила его и Светлану обязательно туда привезут. У меня в молодости был тренер, который всегда говорил, что вкусная и полезная еда необходимы человеку, как воздух. А папа говорил, что здоровье надо искать в тарелке. Даже не знаю, правильно ли это, но после вкусной еды и думается как-то легче.
– Обед закончился, все встали со стола, официанты убрали посуду и отнесли всё к себе в машину. Создалось внешнее впечатление, что и обеда никакого не было. Зато настроение у всех поднялось, и Реувен сам позвонил к своим коллегам, чтобы выяснить причины задержки с информацией о туристах, не граждан Израиля. После этого он попросил Цилу включить телефон на приём факсового сообщения. И, действительно, через пять минут поступило сообщение. Кроме текста, к каждой фамилии прилагалась копия его заграничного паспорта с выкопировкой всех листов. Крылов попросил Цилу прочесть текст к каждому паспорту. Данные, которые читала Цила, не представляли для Крылова большого интереса. Крылов и так понимал, что израильская полиция очень быстро найдёт любого туриста, если ей это необходимо. А вот штампы в загранпаспорте о пересечении границ и визы разных стран говорят о многом. Крылов внимательно рассматривал паспорта и откладывал их после ознакомления в сторону. Два паспорта он оставил у себя, выписал фамилии и попросил Реувена связаться повторно со своими коллегами, попросить их выслать документы покойника. Только копию заграничного паспорта и никаких комментариев, а также документы его соседа по салону самолёта, его помощника. Реувен выполнил просьбу Крылова и очень быстро получил копии ещё двух паспортов. Крылов и их рассмотрел тщательно, сделал себе несколько выписок. За это время Пэрен успел связаться с телефонной компанией, и его запасной телефон сотовой связи включили на прямую связь с Москвой. Телефонистка в Москве соединила Крылова с офисом. Алексею повезло, так как Жуков был на месте и не один, а с сыном и Викторией. После двухминутного общего разговора Крылов продиктовал Жукову фамилии четырёх человек. Особенно меня интересует Рагозин Дмитрий Иванович, 1944 года рождения, москвич и ещё запиши три фамилии. Он продиктовал фамилии ещё трёх человек. Указал номера их заграничных паспортов и дату выдачи. Крылов сказал, что для него главное, проверить Рагозина по полной программе. Выясните, когда сидел, за что сидел, где сидел и с кем сидел. Завтра я пришлю вам ещё клиентов. Постарайтесь быть в офисе. Я буду звонить вам с интервалом в два часа. Жуков внимательно всё выслушал, записал на диктофон и на листке бумаги, а потом спросил у Крылова, не Рагозина ли убили во время его полёта в Тель-Авив.
– Да, именно его, а откуда тебе об этом известно? Твои ребята узнали и сразу сообщили, проверили список, а там и моя фамилия. Значит, тебе будет легче собрать на него информацию. Это хорошо. Ну, всё, привет и до связи.
Крылов подробно рассказал всем о разговоре. Точнее, он рассказал то, что не слышали ни Цила, ни Саша. Также Крылов сообщил, что российские спецслужбы знают о происшествии.
– По-видимому, комитетчик Российского Посольства в Тель-Авиве сообщил в Москву, а ФСБ сразу подняли материалы на всех клиентов рейса. Ну, что ж. Это ускорит сбор информации, а также удешевит для моего напарника получение этих данных.
– Господа, – продолжил Крылов, – я не вижу сегодня больше тем для продолжения расследования. Мои коллеги из России постараются всё разузнать о покойнике и о тех трёх господах, а завтра после обеда эта информация ляжет к вам в ваши папки. Если ваша информация об израильтянах поступит ко мне утром, то к вечеру у нас появятся много полезных сведений. Если у вас есть вопросы, то я готов ответить на них.
Пэрен извинился, но попросил Крылова объяснить методику появления многих выводов, которые соответствовали заключению израильских экспертов.
Крылов улыбнулся и ответил, что всё сложное, на самом деле тривиально и просто.
– Вы помните, что я рассказывал о беседе с женой в Московском аэропорту. Мы обратили внимание на Рагозина и его помощника. Причиной этому послужили их руки, точнее, татуировки на руках. Специфика моей работы такова, что наблюдательность и знание жизни преступных групп и самих преступников позволяют мне быстро сделать первые выводы о человеке. Это не говорит о безошибочности моих умозаключений, но часто помогает на начальном этапе расследований. Мы пришли к выводу, что в молодости эти люди были неоднократно судимы, и, как я уже говорил, не за переход улицы в неположенном месте. Далее, места содержания под стражей накладывают на внешний облик человека определённые черты. Это и взгляд, и способность говорить тихо и на специфичном языке. У вас этот язык называют сленгом, у нас это феня. Из этих мелочей и складывается первое впечатление. Поведение этой парочки в салоне самолёта подтвердило мои первые впечатления. В салоне ещё были туристы из Новых Русских, но их поведение сразу же говорило об их статусе и ожидаемых поступках. Громкая речь в салоне самолёта, бескультурное поведение их жён, всё это свидетельствовало об отсутствии судимостей, пока ещё, и о неспособности совершения ими убийства. У нас о таких говорят поговоркой: кишка тонка.
После убийства, я обратил внимание на суматоху в хвосте самолёта. Персонал самолёта, экипаж, не сумели скрыть своё волнение. Стюардессы искусственно улыбались и имитировали полное спокойствие. С появлением полицейских всё стало ещё яснее. До появления полицейских я обратил внимание на грубое обращение стюардессы к пассажиру, попытавшемуся снять свои вещи с верхней полки. Это ещё один отрицательный симптом. Более того, один из членов экипажа попытался проводить видеосъёмку салона. Решение абсолютно верное, но исполнение непрофессиональное. После этого я сделал для себя однозначный вывод о ЧП и именно в туалете. Как я уже говорил, появление полицейских внесло ещё большую ясность. Формальный обход пассажирского салона, выборочные опросы пассажиров и отсутствие врачей, всё это свидетельствовало о летальном исходе клиента. Я осмотрел салон и обнаружил отсутствие моего знакомого. Помня о его размерах, я пришёл к выводу, что драки, как таковой, в туалете не было. Во-первых, из-за ограниченности объёма помещения для полноценной драки, и, во-вторых, из-за отсутствия шума, всегда сопутствующего таким событиям. Применение огнестрельного оружия сразу отпадает из-за невозможности его проноса в салон самолёта, холодное оружие большого размера тоже не могло использоваться, следовательно, остаётся только то, что мы и предположили впоследствии. Ну, а летальность исхода следует из поведения полицейских. Так что всё, господа, просто и ясно. Уже на выходе из самолёта один из пассажиров, точнее, пассажирка, сообщила мне вопросы полицейских о посетителях туалета. Так что моё ясновидение имеет под собой абсолютно реальную почву. Думаю, что к таким же выводам мог прийти и любой внимательный и думающий пассажир самолёта. Надеюсь, я добросовестно ответил на ваш вопрос.
– Орен Пэрен и Реувен Коэн с уважением смотрели на Крылова, и чувство уверенности в успешности расследования было написано на их лицах. Они тепло распрощались со всеми и попросили разрешения прибыть снова в гости к Циле и Саше завтра с утра. Пэрен оставил свой телефонный аппарат сотовой связи и попросил Крылова, в случае острой необходимости, звонить ему или Коэну на их сотовые телефоны.
– Господа, – произнёс несколько торжественно Реувен Коэн, – мы работали полный рабочий день, так что наш отдых вполне заслуженный. Со своей стороны я могу пообещать господину Крылову по окончании расследования организовать интересное путешествие в Эйлат самолётом местных авиалиний.
– Спасибо, коллега, но давайте сначала доведём расследование до успешного завершения, а потом будем что-то планировать. По крайней мере, сегодняшний вечер я проведу с женой на Средиземноморском пляже. Я с удовольствием поплаваю на своём знакомом месте.
– Я, господин Крылов, попрошу своих коллег из отделения полиции Центрального Округа посмотреть за безопасностью ваших вещей на том злополучном пляже. Теперь я понял, что именно вы купались два года тому назад в море и ваши вещи попытались украсть. Я поеду домой с господином Пэрен и, с вашего разрешения, расскажу ему в дороге о том происшествии. Ещё раз спасибо и до встречи.
На следующий день, в девять часов утра в дом Цилы и Саши прибыли господа Пэрен и Коэн. Реувен Коэн привёз сведения о двенадцати израильтянах, посещавших туалет и вписывающихся в схему, предложенную Крыловым. Все двенадцать человек уроженцы СССР. Семеро москвичи, двое из Новосибирска, один из Калинина и двое из Украины. Четырёх из них, он сразу исключил из рассмотрения. Они детьми прибыли в Израиль и впервые посещали Россию. Остальные клиенты не очень вписывались в схему по разным причинам. Состояние здоровья трёх человек полностью исключало возможность их участия в силовом столкновении с Рагозиным. Только два человека из оставшихся семи подходили под выбранную схему. Наличие судимости по статье антисоветская деятельность у одного и воровство у другого могло заинтересовать Алексея. И всё-таки он был недоволен. Крылов высказал свои сомнения Коэну и Пэрену. Все израильтяне родились в СССР и выехали на ПМЖ также из СССР или уже из стран СНГ. Всё это хорошо, но чего-то не хватает.
– Послушайте, Крылов, – попробовал что-то добавить Пэрен. У меня есть близкий друг, Шимон Кайц, так он родился в Риге, до войны ещё не Советском городе, а уезжал в Израиль уже из СССР. Вы учли такие варианты? – спросил он, не очень уверенный в своей правоте вмешательства в не свою сферу деятельности.
– Вы, господин Вице-президент, абсолютно правы. Я позволил себе, не имея на то веских оснований, исключить из числа подозреваемых большое число граждан. Теперь надо отбросить тех, кто не подходит по старой схеме следствия, и снова рассмотреть выбранные кандидатуры.
Коэн позвонил своим коллегам, и через пятнадцать минут ему прислали факс.
Добавился, к счастью, только один клиент, точнее, вернулся в лоно подозреваемых некто Беркович, родившийся в 1946 году в Польше, но эмигрировавший из СССР в 1968 году. Благодаря тому, что он был офицером Армии Обороны Израиля, досье на него было исчерпывающе полным.
Родился в Польше, в семье офицера железнодорожных войск Советской Армии. По окончании Второй Мировой Войны, в которой отец Берковича, Зиновий Мотиевич Исельсон, с первого и до последнего дня служил в железнодорожных войсках, продолжил службу в Группе Советских Войск в Польше. Майор Исельсон имел множество боевых наград. В 1945 году он женился на враче медицинского госпиталя, Полине Бенционовне Беркович. В 1946 году у них родился сын, Лев Зиновьевич Исельсон. В 1954 году Зиновий Мотиевич умер от ран, полученных на фронте, и Полина Бенционовна самостоятельно растила и воспитывала сына. Лёва рос нормально, учился не плохо и в 1965 году поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. Мама работала врачом в железнодорожной больнице. В 1968 году, даже не окончив третьего курса, Лёва и его мама подали заявление на выезд в Израиль для объединения с родственниками. Как ни странно, но они быстро получили разрешение на выезд и в том же 1968 году репатриировались в Израиль. Лёву сразу призвали в Армию, он сам выразил желание служить в войсках спецназа. Так он и прослужил двадцать пять лет. В отставку он вышел в звании подполковника войск специального назначения. В 1971 году он женился и с женой, тоже репатрианткой из Советского Союза, они только за первые пятнадцать лет совместной и дружной жизни подарили Полине Бенционовне шестеро внуков и внучек. В 1996 году Лев Беркович вышел в отставку, 50 лет от роду. Впервые через тридцать лет он поехал в Москву погостить к своему институтскому другу, тоже Лёве, но Виноградову. Гостевую визу он оформлял в Посольстве России в Израиле. И угораздило же его возвращаться именно этим самолётом на почти пятнадцать дней раньше, чем ранее намечалось. Судимостей, как в Союзе, так и в Израиле у отставного подполковника не было. Сам Лев был довольно высокого роста, под метр восемьдесят, внешне подтянутый и жилистый. С большой натяжкой мог подойти под разыскиваемого убийцу. Биография очень достойного человека. Прошёл четыре войны, принимал участие в боевых действиях, заслужил, как и его отец в своё время, боевые награды.
Крылов прослушал перевод Цилы и не проявил видимого удовольствия от данного клиента. Он связался по телефону с Москвой и попросил проверить данные на трёх граждан Израиля. Он попросил одного из них, Берковича Льва Зиновьевича, проверить на две фамилии, и по отцу, и по матери, так как в Израиле он числился по фамилии матери. Жуков доложил, что у него почти готовы все данные по россиянам. К двум часам дня он сможет выдать подробную информацию. На израильтян он соберёт информацию в течение трёх часов. Оказалось, что проверку по пассажирам самолёта проводит отдел его приятеля. Заодно, Жуков сообщил, что дома у Лёши и Светы всё хорошо. Мариша не выказывает явных признаков расстройства из-за отсутствия родителей, так что гулять и веселиться они могут и дальше.
– Правда, как я вижу, у тебя с этим проблемы. Ты, как магнитом, притягиваешь к себе преступления. Тебя не желательно выпускать за рубеж. Слишком плохой шлейф тянется за тобою.
– Лучших граждан нашей страны убивают в твоём присутствии, а ты никак не остановишь этот беспредел, – продолжал говорить по телефону Жуков.
Они ещё перебросились парой шуток и закончили разговор. Крылов доложил Коэну и Пэрену о разговоре, передал шутку Жукова о лучших гражданах страны. Пэрен отозвался о Жукове, как о человеке с очень тонким чувством юмора.
– Он тоже бывший милиционер, – спросил Орен, почти уверенный в правильности своего предположения.
Ответил ему не Крылов, а Коэн, ещё вчера понявший, что напарник Крылова из спецслужб, а точнее, из КГБ или ФСБ.
– Я. господин Пэрен отвечу вам за Крылова. Жуков, подполковник КГБ в отставке. Он помогал Крылову и в расследовании происшествия с сыном вашего друга, банкира Маца. Если господин Жуков с ним дружит и вместе работает, то он человек порядочный, вероятнее всего.
– Ну, знаете, мистер Коэн, понятие КГБ и порядочность не- совместимы. Это моё мнение и никто не сможет переубедить меня в обратном.
– Вы, господин Пэрен, так посмотрели на меня, – улыбаясь, заметил Крылов, – будто бы я пытаюсь вам навязать иное мнение. Я и сам почти всегда недолюбливал эту структуру власти, но и без неё не может существовать ни одно государство. К слову, в Вашем Моссаде с самого начала работали евреи из польской секретной службы, те же энкаведисты. Да и в нашем КГБ до войны более половины сотрудников на руководящих постах были евреями по национальности. Всё-таки не национальность определяет человека, а он сам, его мировоззрение и образованность. КГБ – это всего лишь инструмент власти и работать там могли и порядочные люди, но не долго. Как ни странно, но активность следователя КГБ и активность работника идеологического ведомства Коммунистической партии наносили одинаковый вред гражданам страны. Но действия комитетчика приводили к уничтожению человека сразу, а действия идеолога – к мучительному концу. Нечеловечны одинаково и те, и другие. И я ещё затрудняюсь чётко определиться, какая из структур власти причинила больше горя народам СССР. Бывшие работники идеологического фронта, как они сами любили себя именовать, и сегодня у власти, а в некоторых республиках СНГ даже Президенты.
Дискуссия на эти темы продлилась у офицеров до обеда, привезенного из того же ресторана к двум часам дня. Светлана к этому времени уже вернулась домой после своих культурологических мероприятий и приняла участие в обеденных посиделках. Пэрен с удовольствием обсуждал с ней проблемы французской культуры. Он в своё время проучился три года в Сорбонне, поэтому интересы научных исследований Светланы нашли себе достойного слушателя. Орен попросил Светлану прочитать лекцию на темы романской культуры его экипажам, работающим в направлении Франции, Испании, Италии и ряда стран Латинской Америки.
– У нас на эти цели даже предусмотрены определённые денежные затраты. Культурная программа позволяет на рейсах длительного перелёта вызывать у пассажиров интерес и привлекать к пользованию самолётами только нашей авиакомпании. Я готов подписать с вами контракт на десять лекций по обсуждаемой тематике. Сумма оплаты за прочитанные лекции с учётом вашего высокого научного уровня может составить не менее четырёх тысяч долларов. Наша авиакомпания рассматривает такую работу, как рекламные расходы на наиболее дорогих телевизионных каналах. Советую вам подумать и согласиться. Я хочу особо подчеркнуть, что это моё предложение никак не связано с расследованием вашего мужа. Это две совершенно разные темы. Единственное, что их объединяет, так это конечная цель: повышение прибыли авиакомпании.
В три часа дня телефонистка соединила Крылова с Москвой. Трубку взяла Виктория, и по её голосу Крылов понял, что случилось что-то невероятное. Виктория сообщила Крылову, что Жуков обнаружил некоторое несоответствие в биографии Есельсона-Берковича и в настоящее время находится в Лефортово вместе со своим коллегой из ФСБ. Через час он обещал быть в офисе и связаться с вами. Крылов спросил у телефонистки её личный номер и попросил её связать абонента, которому он звонит, в любой момент по его просьбе за счёт вызываемого. Телефонистка ответила, что нет проблем, так её на эти дни полностью прикрепили к израильскому абоненту, и она обязана выполнять любые поручения. Она передаст это же указание и своим двум сменщицам, также выполняющим связь с израильским абонентом. Крылов ещё обменялся с Викой информацией и рекомендовал не забывать и о других клиентах расследования. Вика ответила, что передаст это указание Жукову, но Александр Александрович, как ей кажется, уверен в правильности своего пути и на изучение других клиентов временно наложил табу.
Разговор окончился, и Крылов снова рассказал Коэну и Пэрену о полученной информации. Пэрен, к сожалению, не всё понял из рассказа Крылова, но Коэн объяснил ему, что на любого задержанного полицией человека ведётся учёт его перемещений как по местам содержания под стражей, так и по перемещениям в самом месте содержания, то есть в камерах и изоляторах. Сейчас Жуков выясняет, с кем и когда проводил свободное время Рагозин, кто сидел в камерах рядом с ним, ну и тому подобное. Возможно, он нашёл нечто для него интересное.
Прошло не более часа, как раздался телефонный звонок в аппарате Крылова, и он услышал радостный голос Жукова. Так как Реувен привёз устройство для записи телефонных разговоров и обеспечения громкой связи, то они подключили его к аппарату Крылова, Жуков сразу почувствовал это нештатное подключение и предупредил Крылова. Алексей успокоил его, что именно он и сделал это. Жуков напомнил Алексею, что все их разговоры он записывает на кассету, и в дальнейшем они всегда смогут вернуться к любому интересующему их моменту беседы.
Через два часа он снова связался с Москвой и получил от Жукова сногсшибательную информацию. Жуков сказал, что единственная кандидатура из израильтян – это господин Есельсон Лев Зиновьевич. Он сообщил Крылову полученную им информацию из своих источников. Сначала он рассказал, то, что Крылов уже сам выяснил из израильских источников, а потом сообщил главные сведения:
На третьем курсе у Льва Есельсона случилась беда. В тот период в стране как раз начался период отъезда некоторых граждан еврейской национальности в Израиль. Один из студентов пятого курса принял решение вместе с родителями выехать в Израиль. Как всегда, в таких случаях, на факультете прошло открытое комсомольское собрание, осудившее поступок и исключившее его из комсомола. Также вынесли решение о ходатайстве перед ректоратом об исключении и из института. Лёва проголосовал за оба эти постановления, понимая их полную бессмысленность. Кто-то из партийного комитета факультета предложил проголосовать за принятие заявления, осуждающего поступок бывшего студента и клеймящего позором всю его семью. За такое предложение Лёва не проголосовал. Так как он был единственным, не поддержавшим мнение большинства, то вынесли решение и об его исключении из комсомола и института.
Большей трагедии, чем эта, у его мамы не было. Мама обращалась к своим знакомым из института, и ей пообещали восстановить сына на следующий учебный год при положительных характеристиках и рекомендациях. Она устроила Лёву чернорабочим на стройку и терпеливо ждала августа месяца. Но, как говорится, беда одна не ходит. Как-то вечером после работы Лёва со своими новыми друзьями по стройке шёл к станции метро, чтобы ехать домой. По дороге они выпили пива, и шли, достаточно громко разговаривая между собой. Проезжавшая мимо них патрульная машина милиции остановилась и забрала всю компанию в милицию. На Лёвино горе в это время в Москве искали маньяка – насильника, совершавшего нападения на школьниц, насиловавшего и убивавшего их. К сожалению, милиционеры заметили у Лёвы сходство с портретом преступника. Приглашённые девушки, школьницы десятого класса, опознали Лёву, как того парня, что пригласил погулять их подругу. Никакие объяснения Лёвы, что он в это время и близко не был в том районе, не могли его спасти. Общественности был необходим обнаруженный и задержанный преступник. Молодой следователь, которому поручили выдавить из Лёвы признание, старался, как мог. Известные об Есельсоне факты, как о подонке и разложившемся типе, исключённом из института и комсомола, полностью вписывались в образ насильника. Следователь применял и избиение подозреваемого, и голод, но Лёва не сдавался, понимая, что признание приведёт его к расстрелу, а маму к самоубийству. Тогда следователь поместил его в камеру с уголовниками, поставив их в известность о Лёвином преступлении. Один из уголовников изнасиловал его и пустил по кругу. Вся камера совершила изнасилование невинного человека, и Лёва подписал признание, будучи не в силах больше терпеть позора и боли. После этого он попал в тюремную больницу, где врачи в течение трёх месяцев возвращали его к жизни. Господь Бог сжалился над ним, и настоящего насильника случайно задержали, а Лёву выпустили из тюрьмы домой. Милицейские начальники принесли ему свои извинения, следователю вынесли выговор и задержали в получении очередного звания. Попытки матери Льва добиться осуждения насильников в тюрьме, не дали никаких результатов. Как сказал ей знакомый адвокат, они насиловали по команде следователя и других милицейских начальников. Конечно, вина их есть, но таковы тюремные нравы и порядки. Бороться с ними – это навлечь на свою голову новые неприятности. После этого Лёва и Полина Бенционовна решили покинуть страну и выехать в Израиль. В милиции тоже решили не препятствовать их отъезду, так как в прессе последнее время стали появляться статьи о милицейской жестокости. В ноябре 1968 года они покинули СССР и уехали в Израиль. Приехав в Израиль, Лёва сменил фамилию отца на фамилию матери и стал Берковичем, как ты сам мне сказал.
– Но самое интересное, – сказал Жуков, – что я поднял списки заключённых той камеры в дни пребывания там Льва и встретил фамилию твоего покойника, Рагозина Дмитрия Ивановича. По своим каналам я выяснил, что он был платным осведомителем милиции и находился как раз на прямой связи со следователем Семыкиным, добившимся Лёвиного признания собственной вины. А так как по пограничным штампам я знал о пребывании на той неделе Берковича в Москве, то я нашёл Семыкина, точнее, переговорил по телефону с его дочерью. Она сказала, что отец полностью спился и опустился. Недавно его как раз нашёл старый знакомый по работе в милиции, и он сказал ей, что отца Бог наказывает за грехи. Дочь сказала, что отец рад бы и умереть, так и в этом ему Господь не помощник. Он выбрасывался с третьего этажа и остался живой, правда, после этого у него появились страшные боли в спине. После её рассказа я сразу понял, что у него был в гостях твой Есельсон.
– Остальных твоих фигурантов я решил и не проверять, пока ты не дашь дополнительной команды.
Крылов поблагодарил Жукова и пообещал привезти ему за такую работу горсть земли из Храма Господнего.
– Я не шучу, ты даже не представляешь, какую работу вы там сделали.
После телефонного разговора Алексей задумался и вопросительно посмотрел на Пэрена и Коэна. Светлана синхронно переводила весь телефонный разговор Алексея с Жуковым, да и спецслужбы Израиля и России вели постоянную запись, в чём у Алексея не было никаких сомнений. Светлана и Цила не могли скрыть своих слёз. Пэрен и Коэн сидели молча и тоже с трудом сдерживали свои слёзы.
Пэрен попросил у Крылова разрешения на звонок Президенту авиакомпании и приглашения его в дом Анны Львовны. Коэн тоже обратился с просьбой разрешить созвониться с шефом полиции аэропорта Бен-Гурион и приглашения и его в их дом.
– Понимаете ли, – произнёс Пэрен, – этот случай не может быть так просто решён. Я обязан, и господин Коэн тоже обязан поставить в известность наше начальство. Мы просим понять нас и сделать небольшой перерыв в работе. Давайте перекурим или просто посидим молча.
Крылов спросил согласие у Цилы на приглашение названных Пэреном и Коэном лиц в её дом. И Анна Львовна, и Саша, и Цила, не колеблясь ни минуты, дали своё согласие. Крылов посоветовал Пэрену и Коэну вызвать в их дом и прокурора, так как окончательное решение всё-таки должно быть за Прокуратурой Израиля.
Пэрен позвонил Президенту авиакомпании, а Коэн своему полицейскому шефу. Конечно же, они пообещали в течение часа прибыть по указанному адресу. Когда Орэн Пэрен сказал Президенту о желательности вызова Прокурора, то и в этом вопросе было получено одобрение. Более того, он разрешил звонить Прокурору Тель-Авива от его имени и попросить о прибытии.
Прошёл ещё один томительный час, и в квартире у Цилы собрались Президент и Вице-президент авиакомпании, шеф полиции аэропорта и его сотрудник, Прокурор Тель-Авива и хозяева дома с гостями из Москвы. Прокурор Тель-Авива слышал о Крылове и раньше, поэтому он заранее с доверием относился к результатам расследования.
Крылов ещё раз поприветствовал всех присутствующих и сказал, что ему, русскому человеку, гражданину России, наверное, будет проще говорить и морально легче принять правильное решение, чем господину Коэну или любому другому гражданину Израиля. Я буду говорить на русском языке и попрошу своего брата Александра или Цилу, если она успокоится, синхронно переводить всё, сказанное мною.
– Уважаемые господа. Вам известно, что позавчера в самолёте Израильской авиакомпании во время полёта из Москвы в Тель-Авив произошло убийство человека, а может и не человека. Все вы знаете, что в реальной жизни горе и радость почти всегда вместе. Зло и наказание за совершённое зло тоже шагают рядом, но, к сожалению, иногда и с небольшой задержкой во времени. Когда я был ещё очень молодым, одна умудрённая жизненным опытом женщина, школьная учительница, сказала мне, что в жизни есть не только два цвета – чёрный и белый. Есть и множество оттенков. Попытайтесь меня внимательно выслушать и понять.
Была такая страна СССР и жил в ней хороший, обычный еврейский мальчик. Он любил свою Родину СССР, Маму, Папу, и они тоже отвечали ему любовью. Но папа умер от ран, полученных на войне с немцами, и школу мальчик оканчивал уже без папы. Мама не смогла его сразу устроить в институт, так как в то время евреев туда не с очень большим удовольствием брали, а мальчик не был гениальным еврейским ребёнком. Он был просто хорошим, честным, не глупым и глубоко порядочным мальчиком. Но его Мама была самой умной мамой в мире и она устроила его на работу, так как власти обещали рабочих брать учиться в институт только за то, что они рабочие. И через год он стал студентом, не отличником, не лучшим, а просто хорошим студентом. К нему по-доброму относились и ребята из группы, и преподаватели, и даже девушки. Все видели, что он добрый. От него никогда не исходило зло. Он даже большого горя не видел в том, что его национальность не самая любимая в народе. Он же сам любил других не из-за их национальности, а за то, что они такие хорошие. Но на третьем курсе у него случилась беда, но не потому, что он еврей, а потому, что он хороший мальчик. Вы все знаете, что в Советском Союзе в те годы стали всё чаще появляться евреи, пожелавшие выехать из страны. И в их институте один студент сказал, что он уезжает вместе с мамой и папой в Израиль. Сразу же собрали комсомольское собрание, и этого студента исключили и из комсомола, и из института. Все студенты и преподаватели единогласно проголосовали за это. И наш мальчик тоже проголосовал за это. Он же не был гениальным и подумал, если студент уезжает, то и комсомола там, в Израиле, нет, и у их института там нет даже филиала, так что можно поддержать это предложение декана факультета. А когда поступило предложение осудить такой поступок и, как сказал декан, студент комсомолец должен был отказаться от своих родителей, предателей Родины, то за это предложение проголосовали все, кроме нашего мальчика – юноши. Он так и сказал, что Маму и Папу нельзя осуждать, и он это предложение не поддерживает. Тогда декан предложил и его выгнать и из комсомола, и из института. И снова все поддержали декана факультета. И не было большего горя у его мамы, правда, ей пообещали, что его через год восстановят при хороших характеристиках с места работы. И пошёл он на работу простым чернорабочим на обычную стройку. И там его все любили за трудолюбие и доброту. А после работы он всегда шёл вместе со своими друзьями и пил пиво в грязных забегаловках и ларьках. А однажды его и его друзей задержала милиция. Всех отпустили, а его оставили в милиции, так как уж больно он был похож на маньяка – насильника, державшего в страхе в те дни всю Москву. И свидетели нашлись, признавшие в нём того маньяка, и то, что он был исключён из комсомола и из института, тоже говорило не в его пользу. И снова никто из его друзей ни с места его работы, ни бывших сокурсников не заступился за него, не сказал, что он не мог такого сделать, потому что он хороший и добрый юноша. Следователь милиции много бил и морил его голодом, но юноша никак не сознавался в содеянном. Тогда следователь поместил его в камеру к отпетым уголовникам и сказал им, за что юноша задержан милицией, а те уж вдоволь поиздевались над ним, унизили его, и наш юноша во всём сознался. Потом три месяца полежал он в тюремной больнице, и врачам повезло, они с большим трудом смогли вернуть его к жизни. К тому времени и настоящего маньяка нашли, а свидетели, всё те же, и того маньяка признали, а юношу отпустили домой к маме. В милиции извинились, следователя пообещали наказать, а уголовников из той камеры даже ещё жёстче осудить.
Мама нашего юноши после всего случившегося стала вся белой, и не только волосы на голове, но и лицом. Ей, правда, обещали восстановить сына в институте и ещё много всякого. И поняла его мама, врач, спасавшая людей и на войне, и в мирной жизни, похоронившая мужа от ран, полученных всё на той же войне, что нет и не будет жизни ни у неё, ни у сына в этой Богом проклятой стране. И её добрый, и всех любящий сын, по ночам просыпался и говорил ей, что у него одна лишь мечта – убить следователя и уголовника из тюремной камеры. Только ради этого и хочется ему жить. И решила мама юноши просить разрешение на выезд из СССР. Милицейские начальники, как ни странно, но вполне объяснимо, помогли ей быстро всё оформить и уехать в Израиль. А в Израиле этот юноша стал военным, отвоевал все четыре войны и не где-нибудь, а в спецназе. И в каждом враге своей новой Родины он видел того следователя и того уголовника, измывавшегося над ним в камере. И стал он в своём спецназе лучшим офицером, бесстрашным и умелым. Всё у него было и есть в этой жизни в Израиле. И любимая жена, и шестеро детей, и даже внуки появились, есть и замечательные друзья. Одно только терзало его душу – неотомщённая душевная боль. Вышел он в отставку подполковником, пару лет наслаждался мирной жизнью, а потом открыл себе визу в Россию и десять дней тому назад прилетел в Москву. Нашёл он там своего следователя, спившегося и больного. И как сказала ему дочь этого следователя, Господь Бог даже смерти спокойной её отцу не даёт. И не захотелось нашему другу убивать его. Нет, не пожалел он его. Просто он посчитал, что такая жизнь следователя хуже любой смерти. Второго своего обидчика найти он никак не мог. Больше ничего делать в Москве он не собирался, а гулять по городу и вспоминать свою несостоявшуюся молодость ему не хотелось. Поехал он в Аэропорт Домодедово и поменял дату своего возвращения на позавчерашний день. И наконец-то Бог повернулся к нему лицом.
В очереди к таможенной стойке он увидел своего самого заклятого врага, уголовника из той тюремной камеры. Он был, как и тридцать лет тому назад, здоровый и самоуверенный в себе, весь излучал богатство и чувство хозяина этой жизни.
На этом спокойная жизнь нашего отставного подполковника закончилась. Он снова стал солдатом израильской Армии, целью которого стала смерть врага. В салоне самолёта он следил за каждым шагом бандита. И когда в конце полёта уголовник пошёл в туалет, то судьба его была предрешена. Наш друг подошёл к кабинке туалета, и, когда бандит выходил оттуда, он ударил его в висок острым выступом своего перстня. На всякий случай он добавил ещё удар носком ботинка в живот. Свой перстень он снял с пальца и выбросил в унитаз, не забыв нажать на педаль смыва. Закрыл дверь туалета и спокойно прошёл по салону, уселся на своё место. Всё это время он находился в состоянии аффекта, так как вся его трагическая, и, одновременно, счастливая жизнь вместилась в эти три минуты, в точный и верный удар его правой руки. Лично я, господа израильтяне, нарушая все Правила и Законы Уголовного Права, не осуждаю его, и называть его имя отказываюсь.
Все сидели молча и в напряжённом состоянии. Тишину нарушил Прокурор Тель-Авива. Он сказал, что, к сожалению, должен официально услышать от господина Коэна, как участника следствия и офицера израильской полиции, фамилию и имя человека, совершившего убийство в салоне самолёта. Только суд может решать, виновен он или нет.
– Лично я, на основании всего услышанного от господина Крылова, пришёл к выводу, что убийство совершено в состоянии аффекта. Но решать это не мне, а судебным органам. Я жду, господин Коэн.
Реувен грустно посмотрел на всех присутствующих и произнёс фамилию: Беркович Лев, 1946 года рождения. Заграничный паспорт номер ……, теудат зегут номер……
Прокурор, ещё более расстроенный, чем все остальные участники встречи, вынул из кармана свой сотовый телефон и набрал номер. Из его обращения стало ясно, что звонил он генеральному Прокурору страны с просьбой об аудиенции. Он сказал, что о теме встречи расскажет во время беседы с глазу на глаз. Прокурор извинился перед всеми, пожал руку Крылову и посмотрел на него, как на нечто не мирское.
После его ухода, все остались в комнате и продолжили разговор. Президент авиакомпании поблагодарил Крылова и лишний раз удостоверился в правдивости слов Исаака Маца.
– Я в своё время не поверил Мацу в его историю с поиском убийцы сына. Теперь у меня нет и грамма сомнений, что всё так и было, как рассказывал мне Исаак Мац. Мне, просто, как человеку, интересно узнать хотя бы вкратце, как проходило расследование. Я знаю, что вчера утром вы приступили к этой работе. Сегодня, к шести часам вечера расследование окончилось. Я буду благодарен господину Крылову за рассказ.
– Я, господин Президент, с вашего разрешения, попрошу господина Коэна и господина Пэрена рассказать вам о расследовании. Они принимали самое активное участие в его проведении. Вы, конечно, можете мне и не поверить, но имя Берковича всплыло после рассказа Вашего Заместителя о своём приятеле из Риги. Он и подтолкнул нас к заключительному этапу. И господин Коэн сделал достаточно много для окончания этого расследования. Я принципиально не желаю называть расследование успешным. Мне это слово в данной ситуации ненавистно. Поэтому, не менее полноценным будет и рассказ любого из них, а также кассеты с записью разговоров и переговоров, касающихся этого дела. А я, с вашего разрешения, приму душ. Мне не хватает ни воздуха, ни воды, чтобы смыть с себя что-то липкое и грязное.
Президент авиакомпании согласился с Крыловым и попросил Реувена Коэн рассказать о расследовании. Шеф полиции аэропорта тоже поддержал просьбу Президента авиакомпании.
Крылов вышел из гостиной и направился в душ. А все, кроме Анны Львовны, удобно расселись за столом и начали слушать господина Коэна.
Почти целый час он рассказывал о следствии, Цила включала диктофон и помогала с переводом на иврит. Светлана, где требовалось, переводила на французский язык с русского, или наоборот. Шеф полиции иногда задавал вопросы, получал на них ответы и восхищённо покачивал головой. Прошло меньше часа, и Светлана позвала Крылова к гостям. Алексей извинился за столь долгое отсутствие, но объяснил это несправедливостью устройства мира.
– Как будто бы делаешь доброе и справедливое дело, а в результате причиняешь боль не преступнику, а жертве преступления. И это не первый случай в моей жизни. И Законы правильные, а всё-таки что-то не то.
Президент авиакомпании по-прежнему сидел молча и думал о чём-то своём. Наконец-то, он попросил Цилу перевести Крылову с иврита на русский язык его обращение к нему.
– Вы, господин Крылов, сами отдаёте себе отчёт, какую услугу вы оказали нашей авиакомпании? С одной стороны я понимаю, что да, отдаёте, а с другой стороны, я вижу и понимаю, что как раз финансовая сторона этого дела меньше всего и интересует вас. Не только филигранно проведенное расследование вызвало у меня восхищение. Мне и раньше было известно, что вы гений сыска. Так мне говорил Исаак Мац. Задуматься меня заставил ваш отказ назвать имя человека, нанесшего смертельный удар бандиту. И вы, и все остальные понимали, что имя всем нам и прокурору известно. Вы своим поступком ясно показали своё отношение к происшествию. Ваша внутренняя интуиция и опыт позволили вам сразу понять обстановку и дать правильную оценку событиям. Я ещё позавчера на правлении компании сообщил о награде в двести тысяч долларов за результативное расследование. Это сейчас я говорю результативное расследование, а тогда я говорил за поимку убийцы. Говорить так после всего услышанного я не только не хочу, но и не могу. Я думаю, что и у Прокуратуры задача не из простых. Возьмите, пожалуйста, уже выписанный мною чек, господин Крылов.
– Благодарю вас, господин Президент, но от денег для себя лично я отказываюсь. Я прошу вас выделить пятьдесят тысяч долларов для адвокатов Берковича, двадцать тысяч экипажу вашего самолёта. Это убийство и всплывшие факты вызовут немало горьких минут у членов экипажа самолёта. Полиция аэропорта тоже пережила немало неприятных минут. А когда они узнают и предисторию этого убийства, то здоровье потеряют многие из них. Им тоже прошу выделить двадцать тысяч долларов. Я попрошу вас отблагодарить и господина Жукова, много сделавшего для раскрытия этого преступления. Да, да, преступления. Но я не говорю вам чьё преступление. Я буду вам благодарен, если вы позвоните господину Жукову и сами выразите ему благодарность. Оставшиеся деньги я прошу передать господину Берковичу. Лично я чувствую свою вину перед ним за поведение моей страны. Вся беда в том, что и сегодня такие случаи повторяются, и жизнь человеческая в нашей стране по-прежнему не стоит и ломаного гроша. Пусть эти деньги будут ему компенсацией за ошибку наших правоохранительных органов. Ничего больше к сказанному я не могу добавить, да и не хочу.
Вице-президент авиакомпании позвонил в Москву, нашёл Жукова и выразил ему благодарность. От имени Президента компании он передаст ему чек на десять тысяч долларов. Жуков спросил у господина Пэрена, Крылов взял деньги или отказался. Пэрен сказал правду, и Жуков тоже отказался, как и его шеф Крылов. Что интересно, мотивировка отказа была одинаковой.
Все гости одновременно попрощались с Крыловым и его женой, с Цилой, Сашей и Анной Львовной. Президент авиакомпании пообещал выполнить поручение Крылова о денежных наградах. Циле он сказал, что найдёт форму благодарности для Крылова и его московского коллеги. На этом они тепло попрощались, а Светлана даже пригласила Президента и Вице-президента авиакомпании в гости в Москву. Учитывая их любовь к романской культуре, она пообещала познакомить их с такими раритетами, что им и не снилось. И Пэрен и Президент поблагодарили и пообещали воспользоваться приглашением.
Через четыре дня после прилёта в Израиль Алексей и Светлана наконец-то смогли приступить к отдыху и путешествиям по стране. Так как всё-таки израильская пресса узнала детали происшествия, имя Крылова снова, как и в его предыдущий приезд, фигурировало на первых страницах газет. Это несколько осложняло их отдых, хотя было и приятно выслушивать благодарности от незнакомых людей.
Крылов и Света посетили семью Исаака Маца, их несколько раз приглашал в гости Исаак Минц. Крылов не мог ему отказать, так что пришлось познакомить Светлану с ветераном советских лагерей. Цила попросила Алексея встретиться генералом Цивлин, с Шабтай Цвик, уже получившим звание полковника, и со следователями Дрор и Гантварг. Когда они появились в зале ресторана Парадиз, то хозяин ресторана и все посетители приветствовали их долгими аплодисментами. Алексей обратился к генералу Цивлин с просьбой о разрешении свидания с Берковичем. Цивлин сказал, что по этому вопросу надо обращаться ни к нему, а в адвокатскую контору, взявшую на себя задачу оправдать Берковича без оплаты за работу. А те пятьдесят тысяч, что он выделил для адвокатов, переданы жене Берковича. Было несколько встреч с газетчиками и телевизионщиками. Первый Секретарь Посольства России в Израиле устроил приём в честь Крылова. Так что отдыха в прямом смысле слова ни у Светочки, ни у Алексея все эти дни не было. Президент авиакомпании лично ещё раз посетил семью Голиковых и вручил им бесплатный талон на полёты самолётами их компании в течение десяти лет из Москвы в Тель-Авив и обратно. Одним словом, ехали на отдых, а вышло, как всегда. Кажется, так говорил один из российских премьеров.
Через две недели все родственники провожали семейство Крыловых в обратную дорогу. Когда Алексей появился в Аэропорту Бен-Гурион, то многие вылетающие и провожающие подходили к нему за автографами. Служба безопасности и таможенники, конечно же, сразу узнали его и приветствовали, как самого близкого человека. Светлана сказала, что больше вместе с Крыловым она ни летать, ни плыть пароходом, ни ехать поездом не будет. Ей трудно выносить такие знаки внимания к своему мужу.
БРАТЬЯ УГОЛЬНИКОВЫ
Новый 1999 год в Агентстве Светлана встречали всем коллективом вместе. Жуков на встречу пришёл со своей женой и сыном Кириллом, Алексей был со Светланой, а водители, будучи холостяками, явились, конечно же, сами. Мария Мефодиевна тоже появилась на часик, но потом сообщила всем о неумении современной молодёжи отмечать важные праздники, удалилась к Мариночке.
– С вами хорошо, но с Маришуней и интереснее, и веселее, так что я вас всех поздравляю с Новым Годом и удаляюсь. Вика пришла тоже сама, но Света и жена Жукова заметили особенное внимание Кирилла к девушке. Хотя Вика была и старше Кирилла на три года, но их сближала общность интересов и работа. Жуков старший тоже заметил дружбу между Викой и сыном, но посчитал себя не вправе давать сыну какие-либо советы. А если учесть и некоторую экономическую независимость Кирилла, то он просто молчал и делал вид, что ничего не замечает.
С первых же дней Нового 1999 года, после возвращения из Израиля, Крылов активно включился в работу. Жуков сразу же доложил Алексею о ходе расследования по делу автоперевозки, как они назвали историю, рассказанную им Братьями Угольниковыми. Крылов снова вспомнил о своих мыслях в Аэропорту Домодедово.
Братья Угольниковы, ставшие в определённом смысле слова крёстными детками Алексея, как-то наведались к нему в гости и предложили свои услуги по опеке и даже безвозмездно. Но после того как Крылов несколько жёстко посмотрел на Сашу, предложившего это, Братья рассмеялись и обратились со своей просьбой, а их предыдущее предложение просили считать неудачной шуткой.
Братья тоже открыли свою фирму по транспортировке грузов и с помощью общего друга, прокурора Гречишина, стали становиться на ноги. Жена Олега Гречишина работала у Братьев бухгалтером и не допускала никаких финансовых нарушений с их стороны. Так как фирме не приходилось подкармливать никакие проверяющие организации, а со стороны криминала наездов тоже не было, то дела шли не плохо. Выписывать большие зарплаты смысла не было, зато расходная часть у фирмы была весомой. За каждым из Братьев и бухгалтером была закреплена круглосуточно легковая машина. Заправка, ремонт и обслуживание транспорта осуществлялись только за счёт фирмы. Грузовые автомобили находились в тёплых и охраняемых боксах, так что порядок и сохранность техники были на высоте.
Одним словом, Братья резко изменили свой профиль работы, но в криминальном мире их авторитет по-прежнему был непререкаем. К ним иногда обращались их бывшие братки за советами в спорных ситуациях. Бесплатную еду сотрудникам фирмы Братья стали внедрять у себя раньше, чем агентство Светлана. Так как рабочий день в их фирме начинался у водителей грузовых автомобилей в шесть утра, то с 6-00 до 7-10 завтрак предоставлялся бесплатно. Опоздания и прогулы, конечно же, исключались. Крылов был рад за Угольниковых, они, почувствовав себя хозяевами, способными законно зарабатывать до тысячи долларов в месяц и иметь ещё столько же за счёт бесплатных услуг, как бы от фирмы, стали постепенно и менять свои взгляды на жизнь. От Анатолия Леушева из Северского райотдела милиции Братья узнали телефон Крылова. Леушев продолжал иметь с ними дружеские отношения после той пивной истории и, иногда, и сам обращался к ним за помощью в мокрых ситуациях.
Братья рассказали ему о проблеме, которая волновала их в последнее время. Конечно же, они и сами с помощью своей братвы могли навести справки и всё выяснить. Но Братья понимали, что обращение к братве требует и ответных, не всегда законных шагов. Толя Леушев честно им признался, что их проблема его конторе не по силам, требуется подключение ума Крылова и не меньше.
– Поэтому мы и решили обратиться к тебе, Алексей, – произнёс торжественно Аркаша. Ты не волнуйся, мы оплатим по полной программе. Не думай, мы помним о твоём подарке деньгами в той нашей пивной истории.
– Братья вкратце изложили суть их проблемы. Так как в это время в офисе был Александр Жуков и его сын Кирилл, последнее время активно участвующий в работе Агентства, то Крылов и их пригласил послушать Братьев.
– Мы уже говорили вам, что наш заработок – это грузовые перевозки различным клиентам товаров от поставщиков в магазины. Мы к своей работе относимся очень и очень добросовестно. В машине обязательно с водителем едет ещё один наш сотрудник и для безопасности, и для исключения возможности хищения груза. Это правило является обязательным, мы даже проводили негласные проверки и кое-кого выгнали с работы за нарушение наших требований. Выгнали и водителя, не доложившего нам об этом и, конечно же, самого нарушителя. При приёме на работу водителем и сопровождающим грузы, наши сотрудники подписывают этот пункт договора. Но последнее время у нас с интервалом в три месяца у двух разных водителей и сопровождающих случилось одинаковое ЧП. Дело в том, что мы отвечаем за перевозимый груз и за его целостность при перевозке. Три месяца тому назад один из наших водителей резко затормозил при перевозке компьютеров, находящихся в картонных ящиках. Три компьютера получили повреждения корпусов и мониторов. Водитель и сопровождающий клялись, что их резко подрезали и тут же смылись на какой-то дорогой Ауди. Они успели записать номер автомобиля, но даже наши друзья в ГАИ не нашли под этим номером Ауди. Магазину мы выплатили стоимость техники, как они попросили, по цене не более 50% оптовой. Они сказали, что попытаются сделать сами ремонт и взять эту технику себе в эксплуатацию. Для нас такое решение получателя показалось очень и очень выгодным. Со временем это происшествие забылось, и водителя с сопровождающим мы даже не уволили. Нам это обошлось не более тысячи долларов, это, конечно, деньги, но терпимые для наших масштабов.
Прошло некоторое время, точнее три месяца. Ко мне обратился мой старый приятель по Зоне и попросил выполнить перевозку вместо его фирмы, так как его транспорт перегружен заказами, а он готов всю сумму за работу перевести на мой счёт. Ему оплату за перевозку заказчик уже произвёл. Мы не отказались от столь выгодного предложения и послали одну из наших машин на выполнение заказа. Далее всё произошло один к одному, как в первом случае. Фирма поставщик была та же, получатель тот же, а перевозчик теоретически иной. Как вы понимаете, водитель был другой и сопровождающий, по чистой случайности, наш родственник. Автомобиль, подрезавший в этот раз нашу грузовую машину, были Жигули одиннадцатой модели. С номерными знаками история снова повторилась, как и в тот раз. При сдаче груза нам предъявили те же претензии и с теми же условиями. Мы пообещали выплатить, точнее не мы, а мой приятель. Он, узнав нашу историю трёхмесячной давности, сказал, что это типичная подстава, и надо нанимать частное Агентство, а потом раскрутить кидал по максимуму. Мы, то есть наш юрист от имени фирмы моего друга вначале пытались опротестовывать требования об оплате за повреждённые изделия, но они нам не угрожали, а просто подали в суд. Их адвокат без проблем отсудил у нас возмещение ущерба за повреждённые изделия. Нам эти мониторы и корпуса компьютеров передали по нашему требованию на память. В решении суда перечень повреждений указан полностью и детально в соответствии с данными экспертизы. Наш человек осмотрел корпуса и мониторы и сделал вывод, что таких повреждений в упакованном ящике не могло произойти. Что нам делать, у получателя груза ломовая крыша, депутат московской городской Думы, заседает в комитете по правоохранительным органам. Стоит ли нам начинать борьбу? Мы могли бы и не по-доброму поступить с ними, но не хочется снова вступать в тёрку с Законом. Кстати, нашему приятелю получатели груза посоветовали с его биографией не пытаться вступать с ними в борьбу.
– Вот с такими делами мы и пришли к вам, господа сыщики, – закончил свой рассказ Аркаша.
Крылов сказал, что только из уважения к Братьям и к жене Олега они возьмутся за это дело, хотя для них эта работа не представляет интереса.
– Кстати, – спросил Крылов, – а почему Олег не помог вам?
– Олег и его жена сразу нам сказали, что им вмешиваться в это дело неприлично, более того, нам те суки ещё при первом конфликте посоветовали не надеяться на помощь своего бухгалтера. Ну, а мы решили не подставлять Олега Викторовича. К вам подойти именно он и посоветовал, но звонить отказался, сказал, что стесняется. Мы очень хотим их достать, но в рамках Закона, как любят говорить наши Власть Имущие. Если не получится, придётся играть по нашим жёстким правилам.
– Да, – произнёс Жуков, убыток то ваш не больше, чем на пару тысячу долларов, а нам придётся затратить, как минимум, такую же сумму на раскрутку этих негодяев. С другой стороны, и оставлять безнаказанными этих подонков, ну, никак нельзя.
Крылов поддержал Жукова и посоветовал поручить это дело Кириллу, под нашим руководством, конечно же. Финансовую проблему мы с Братьями затрагивать не будем, они хорошо знают мой принцип в денежных отношениях.
– Я им верю, к тому же я не боюсь, что они побьют меня. Правда, у меня ещё сохранилась газета, где написано, что Братья побили в пивном баре случайного посетителя, то есть меня.
Братья рассмеялись, а Жуков вспомнил эту историю и спросил у них, поняли ли они, как их вырубил Крылов? Братья честно признались, что не поняли, но уважать после этого ещё больше стали порядочных милиционеров.
– Правда, встречать таких милиционеров стало в последнее время всё труднее и труднее. Троих таких ментов в Северском райотделе милиции мы знаем. А дальше – темно, как в танке.
Алексей попросил Сан Саныча подробно рассказать ему о расследовании дела с автоперевозками. Жуков очень обрадовался этим вопросам Крылова и попросил Кирилла рассказать Алексею Алексеевичу подробно о проведенной работе, так как выполнял её Кирилл и добился хороших результатов.
– Понимаете, Алексей Алексеевич, – начал, немного волнуясь, докладывать Кирилл, – Вика и я попробовали построить таблицы происшествий с грузовыми машинами. Так как ситуация повторилась с фирмой Братьев, а Заказчик считал, что они дали поручение совсем иной фирме, мы сделали вывод: заказчик всегда использовал разных перевозчиков. Поэтому мы обзвонили множество фирм перевозчиков и нашли таки фирмы, перевозившие грузы именно этому заказчику. Везде повторялась история похожая на нашу. И все платили за ущерб. Тогда мы продолжили разыскивать фирмы, в которые поступили заказы на перевозку от Заказчика. Мы нашли две такие фирмы, а хозяин одной из них оказался чуть ли не подельником Саши и Аркаши. После этого мы разработали план задержания кидал, предварительно посоветовавшись с Олегом Викторовичем Гречишиным. Олег Викторович провёл операцию по записи телефонных переговоров крыши с Заказчиком перевозок. Депутат Мосгордумы и был автором этого проекта. Когда у нас скопилось достаточное количество компрометирующих материалов на Депутата, мы начали проведение операции. Так как загрузка машины проводилась на оптовом складе, то мы поместили миниатюрную аппаратуру для записи всего процесса загрузки электронной техники в кузов автомобиля. При просмотре отснятых видеоматериалов отчётливо видно, как перед последним рядом картонных ящиков крепятся тонкие стеклянные пробирки к ящикам предпоследнего ряда. При резком торможении грузового автомобиля эти пробирки разбиваются, и получатель груза наглядно видит последствия резкого торможения. Мы понимали, что кидалы сопровождают грузовой автомобиль прямо от оптовой базы, поэтому мы разработали способ задержки кидал в их машине сопровождения, а водитель и сопровождающий из грузового автомобиля пересели в похожую грузовую автомашину, но без груза. В дальнейшем именно эту машину и подставили им для резкого торможения с водителем и сопровождающим из загруженной машины. А машина с грузом была осмотрена представителями прокуратуры, были вскрыты ящики с уже повреждённой техникой, составлены соответствующие акты. У нас имелись видеозаписи лиц, проводивших загрузку, видеозапись движения легковой автомашины, создававшей аварийную ситуацию, и к концу дня запись признания водителя – каскадёра. Друзья Братьев взяли машину каскадёра после подставки в ножницы, но не сразу. Вначале они предоставили ему возможность позвонить на фирму. Оказалось, что звонил он не прямо на фирму, а какой-то женщине. После его звонка они сразу же влезли в его машину, забрали сотовый телефон и узнали номер, на который он звонил. Прокуратура сразу же поставила этот телефонный номер на прослушивание, и всё стало на свои места. Директор супермаркета лично получал звонок от своей подруги с сообщением, что товар успешно выехал к ним. Женщина даже и не знала сути проблемы, она просто за небольшие деньги оказывала эту услугу. В сам магазин, конечно же, прибыла наша грузовая машина с аппаратурой, на которой уже были пломбы прокуратуры. Получатель техники был настолько уверен в успехе операции, что и пломбам не придал никакого значения. Правда, как выяснилось в дальнейшем, Братья решили наказать кидал более солидно. Они позволили им сразу же предъявить претензии, а те, довольные от успеха, составили акт, в котором признали повреждёнными ящики с аппаратурой только из последнего ряда. Они не обратили внимания на шесть ящиков абсолютно пустых от аппаратуры. Ящики находились в середине автомашины и не вскрывались для проверки получателем. К пяти часам вечера на мобильник Саше Угольникову позвонили его друзья и сообщили о полнометражном фильме с участием водителя-каскадёра и указанием точных дат его выступлений. Водителя задержали и отвезли в прокуратуру. Когда Саша узнал об этом, то он позвонил в прокуратуру и пригласил их прибыть в супермаркет. Хозяин магазина немедленно позвонил своему шефу, депутату, прокуратура записала и этот разговор, а потом в 18-00 следователи прокуратуры города Москвы прибыли в супермаркет. Саша и Аркаша Угольниковы предъявили хозяину магазина фамилии некоторых перевозчиков, обманутых ими. Более того, Саша пообещал организовать через Вечёрку объявление ко всем фирмам, осуществлявшим перевозки, об обмане со стороны Заказчика. И ещё он пообещал совсем не сладкую жизнь ему и его партнёрам в местах не столь отдалённых. Когда в супермаркет прибыл Депутат со своим вышестоящим боссом, то им прокрутили все видео и аудио записи. В конце разговора им также сообщили и о записи в данный момент. Прокурор города выдал санкцию на арест, как хозяина оптовой базы, так и супермаркета. В течение последующих дней мы собрали заявления от пострадавших прокуратуре города. Через три дня бухгалтерия супермаркета возвратила всем незаконно оштрафованным деньги и скомпенсировала моральный ущерб. Братья Угольниковы получили от супермаркета сумму, превышающую ущерб в десять раз. Более того, все пострадавшие, возможно по инициативе Братьев, перевели на счёт агентства Светлана деньги в сумме 22 тысяч долларов, но рублями. То есть одиннадцать пострадавших фирм перевели Агентству каждая по две тысячи долларов, но рублями. Так как Кирилл Жуков при проведении операции задействовал некоторых следователей городской прокуратуры и корреспондента Вечёрки, то Жуков решил выделить двадцать процентов полученных денег исполнителям и помощникам. Городское телевидение в одной из своих передач дало видеоматериалы данного дела. Депутат – крыша сам сложил с себя свои депутатские полномочия и после окончательного проведения следственных мероприятий предстанет перед судом.
Вот так вкратце можно описать данное расследование. Крылов поинтересовался, в какой степени получило огласку агентство Светлана. Кирилл ответил, что все заслуги отданы городской прокуратуре по просьбе прокурора города. Крылов полностью поддержал такое решение и посоветовал впредь при рассмотрении таких и подобных дел все лавры победителей отдавать милиции и прокуратуре.
– Нам не желательно высвечивать своё имя при расследовании таких дел. Мы можем вызвать всплеск обращений разного рода пострадавших, не имея на осуществление такой работы ни времени, ни средств. Эти дела не дадут нам больших денег, а авторитет наш будет несколько принижен.
Кирилл тут же сообщил Крылову, что уже были звонки и визиты разных клиентов с аналогичными просьбами. Мы не отказали им, но сказали, что ждём приезда из командировки шефа и только тогда дадим ответ. Да, к нам приезжал прокурор Гречишин со своей женой и выразил благодарность. Братья Угольниковы выдали своему бухгалтеру премию, путёвку в Париж с дочкой на семь дней. Олег Викторович поблагодарил нас и просил передать вам привет.
Пока говорил Кирилл, Жуков старший не проронил ни слова. После ухода Кирилла он спросил у Алексея его мнение о работе сына в данной операции. Крылов немного подумал и сказал, предварительно попросив Сашу не обижаться на его слова.
– Я думаю, что твой сын имеет шансы стать детективом более высокого класса, чем отец. Саша, не ищи ничего плохого в моих словах, твоя работа в деле Берковича достойна войти в золотой фонд криминалистики, но твой сын потенциально не уступает ни мне, ни тебе. Нам важно и дальше привлекать его к расследованиям, но не таким мелким, как эти автоперевозки, а к более серьёзным и значительно более сложным. Я думаю, что и Вика должна приобрести заочно юридическое образование. Её диплом менеджера-экономиста полезен и в нашей работе, а к расследованиям у неё есть интерес. Секретаря мы со временем найдём нового. И ещё, надо подумать о расширении штата сотрудников. Помещение наше маловато, пусть Виктория поговорит с соседями выше или ниже этажами, а мы купим их квартиры для офиса. Деньги у нас на счету имеются, а если их будет недостаточно, то я сниму со своего счёта в Израиле, там у меня осталась приличная сумма от успешного расследования нами дела отравителя Гольфштейна. И ещё одна приятная новость. Наш банковский счёт в Израиле выиграл в лотерее счетов. Сумма выигрыша составляет сто тысяч долларов. Я думаю, что этот выигрыш является плодом благодарности авиакомпании за дело Берковича. Так что десять тысяч долларов просто твоих, а остальное принадлежит нашей фирме. Постарайся отблагодарить из общих денег и своих бывших коллег за помощь в деле Рагозина-Берковича.
Жуков и Крылов вышли из большой комнаты, и пошли на кухню выпить кофе. Вика ещё раньше им сообщила, что полковник Омельченко и подполковник Стрельник грозились после обеда к пяти часам заехать в офис агентства Светлана. Мария Мефодиевна поручила водителю купить кое-что съестное для приёма друзей шефов. После этого она поручила водителю заехать за Светочкой в Университет и привезти её к пяти часам домой. Жуков тоже обещал к этому времени обязательно быть в офисе.
АЛЛЕРГИЯ
Генерал-полковник Седин сидел в кресле, задумавшись о малорадующих его новостях, предварительно попросив помощника и секретаря ни с кем его не соединять. Он, наконец-то, сегодня в полной мере осознал, что его определённо пытаются выжить с должности. Новый Министр, ставленник команды нового Президента и задача у них одна, на каждую значащую должность поставить обязательно своего Человека. Константин Иванович не из КГБ/ФСБ, значит он чужой, и большого доверия к нему нет и не будет в будущем. Его опыт работы, идеальное понимание своих функциональных обязанностей и громадная работоспособность в данном случае не играют никакой роли. Сегодняшняя беседа с Министром, полное непонимание им задач Министерства и попытки переноса стиля и методов работы КГБ и ГРУ в милицейское ведомство, всё это не обещало ничего хорошего. Иногда во время разговора создавалось впечатление, что МВД России имеет только одну задачу: разгром банд чеченских боевиков. Всему придавалась только политическая целесообразность. Седин понял: его попытки направить разговор в сторону практической милицейской работы не находит поддержки. А все эти разговоры о коррупции в милицейской среде, о пьянстве и тому подобных недостатках, это лишь ширма для кадровых перестановок. Оно и понятно, так как инженерное образование плюс заочное юридическое, или обучение в Высшей школе КГБ могли и могут научить только комитетовским штучкам и ощущению избранности. Особенно эти разговоры об истории спецслужб, обеспечивших почти все победы Советской Власти и в Гражданскую, и во Вторую Мировую, давали им уверенность в своей непогрешимости и праве на значимость в жизни современной России.
У Константина Ивановича особенно не сложились отношения с начальником Главка-Управления Внутренней Безопасности МВД России. Генерал-лейтенант милиции, он же и генерал КГБ, уже пятнадцать лет работал в милицейской службе. Начинал Игнат Еремеевич Сидорук с должности подполковника, заместителя начальника отдела, впоследствии начальника отдела МВД и в дальнейшем рос по служебной лестнице, как на дрожжах. Всем была известна его служба на соседей, точнее, служба у соседей, но бороться с ним никто из заместителей Министра не пытался ни раньше, ни сейчас, особенно. Седин пытался влиять на работу Главка Внутренней Безопасности, но прямое подчинение Сидорука Министру МВД и заместителю Директора ФСБ России ограничивало возможности влияния на Игната Еремеевича. Предыдущий Министр, опытный политик и ставленник Ельцинской команды, перед уходом в отставку, в беседе с глазу на глаз, посоветовал Седину, если он желает доработать до пенсии, сломать эту комитетовскую штучку.
– В противном случае тебе и года не продержаться в Министерстве, работая с новым Министром. Я с тобой, Константин Иванович, честно проработал четыре года. Мы всегда старались поступать не только по Закону, но и по совести. Я всегда отдавал себе отчёт, что я не профессионал, поэтому не только прислушивался к твоим советам, но и следовал им. Если мы и выгоняли людей из органов, то только по делу, за явные нарушения. Тем, кто служил честно и добросовестно, мы давали дослужить до пенсии и не держать на нас зла.
Потом Министр почему-то вспомнил Крылова, ушедшего в отставку самым молодым подполковником МВД России.
– Мне часто вспоминается твой подполковник, по фамилии, кажется, Крылов. Он, несмотря на свою молодость, показал мне главное, надо быть в своей работе профессионалом в высшей степени. Если ты переводчик, то и переводи не формально, а вникая в суть переведенного тобою текста. Если ты следователь, то действуй строго в рамках Закона. Я потом уже узнал, что многие успехи Вашего Главка были неразрывно связаны с его именем. С одной стороны мне жаль, что он ушёл от нас, а с другой стороны я рад, что он не будет работать с этими напыщенными долбоёбами. Мне докладывали мои люди, что его детективное Агентство достигло больших успехов. Да и ты мне говорил, что он даёт подработать своим бывшим коллегам, удерживая их от попадания в зависимость от Новых Русских. Нам бы в то время дать ему задание на проверку Еремеевича. Не подумали мы тогда об этом. Я был очень рад, когда твой Крылов и тот комитетчик раскрутили генерала Калинина. Нам тогда бы и своего комитетчика скинуть, а мы зазевались.
– Нет, товарищ Министр, мы не зазевались. Он как раз по окончании того дела и ушёл из органов. Мне как-то признался полковник Стрельник, что Крылов переживал из-за недоведенности работы до завершения. Он считал, что его руками открыли дорогу бандитам из Администрации прихватизировать комбинат. Так оно в итоге и стало. Вы же знаете, кому сегодня принадлежит Ковягинский химический комбинат. А он это предвидел ещё семь лет тому назад. Вы, товарищ Министр, запомнили его как переводчика высокого класса, а он был и есть эксперт мирового уровня. Интерпол по сей день приглашает его к себе на работу. Кстати, и тот комитетчик, что помогал ему, вышел, или его вышли, в отставку и работает с Крыловым в агентстве Светлана. Мне обидно, что мы не присвоили ему за дела грязные деньги и золотые деньги звание полковника. Хотя ему и генеральское звание было бы по плечу.
– Извини, Константин Иванович, но мы могли без проблем дать ему тогда и полковника, если не выше. Это ты упустил такую возможность. Глава администрации Президента говорил, что за такие деньги людям и героя России не грех присваивать. И в прошлые годы мы могли бы его вновь восстановить на работе на пару месяцев, поручить какое-либо дело и по результатам присвоить полковника. Это, к слову, и в моей, и в твоей власти было. Так что здесь наша вина, наша неблагодарность Человеку, обеспечившему нам хорошие отношения с бывшей Администрацией бывшего Президента. Не будем о нём беспокоиться. Он молод и силён, выстоит и победит. Я даже помню, как он мне резко ответил при разборке с начальником канцелярии. Он молодец, и я ему завидую. Сирота, а какой личностью стал, а мои, сыновья-оболтусы, при моих постах даже до майоров не доросли. Посоветую им уйти из милиции и устрою в науку. Пусть сделают диссертации и живут на зарплату. Так и мне, и им спокойнее будет. Вот так жизнь и решает всё по-своему.
Седин вспомнил всё это и решил как-нибудь найти время, подъехать к Алексею Алексеевичу, Лёше, поговорить с ним по душам. А если появится какое-нибудь сложное дело, то пригласить его снова в систему. Если красиво решит, то пусть Омельченко напишет рапорт, Корж вынесет решение, а я поставлю утверждающую резолюцию присвоить полковника. Если новый Министр меня решит уволить, то он это всё равно сделает. Повод для увольнения не проблема, всегда найдётся. Седин улыбнулся своим добрым мыслям и вызвал к себе помощника, попросив кофе с печеньем.
Интересно получается в жизни. Когда о чём-то много думаешь, то это и приходит. Не прошло и двух месяцев после разговора с бывшим Министром, как в министерстве случилось ЧП, о котором пришлось в итоге докладывать даже Президенту. Был убит в своём кабинете генерал Сидорук Игнат Еремеевич. К счастью, Константин Иванович в это время сопровождал Президента по регионам и, соответственно, в Москве отсутствовал. А незадолго до этого, он издал приказ по Министерству о повышении бдительности и мерах по исключению возможностей проникновения в министерство посторонних лиц. Многие Главки, и, конечно же, Корж, доложили о выполнении Приказа и принятии строгих мер. Главк Сидорука официального ответа не дал, так как считал именно себя организатором подготовки этого приказа. Если говорить честно, то это соответствовало действительности. Семьдесят процентов текста приказа было подготовлено именно канцелярией Сидорука. Министр сразу же позвонил Седину, сообщил о ЧП. Седин ответил, что по этим вопросам им недавно был написан приказ и разослан по Главкам. Почти все Главки прислали ответы о выполнении Приказа. Главк Внутренней Безопасности так и не прислал свой ответ.
– Они же напрямую подчинены вам и Комитету, товарищ Министр. Может вам они и выслали ответ, поинтересуйтесь у помощника. Если прикажете, то я готов вылететь в Москву. Правда, я обещал Президенту завтра давать пояснения по методике организации работы в местах заключения. Поэтому я попрошу у вас, товарищ Министр, письменного указания отбыть в Москву.
Седин не сомневался, что Министр не будет его вызывать ни устно, ни письменно. Если бы в фигуре Сидорука были заинтересованы самые верха, то Директор ФСБ России уже позвонил бы Президенту и сообщил ему о ЧП. А Президент задал бы Седину вопросы по происшествию. Но прошло уже 12 часов, а к Седину никто из администрации Президента не только не подходил, но и не звонил по телефону специальной связи. Уволить его во время поездки с Президентом и в течение ещё трёх следующих месяцев не удастся, это скомпрометирует Президента.
Надо подумать, может быть, есть смысл самому сообщить о случившемся ЧП Президенту или кому-либо из его администрации? Был бы у меня Крылов в советниках-помощниках, я бы принял решение, а так и обратиться за советом не к кому, проанализировать ситуацию не с кем.
Седин подумал ещё минут пятнадцать, позвонил Коржу. Говорили они намёками, и Седин понял, что освободилось уже два места в Министерстве, как сказал Герман Алексеевич. Начальника Главка и заместителя Министра. Правда, тот заместитель к Главку покойника не имел никакого отношения. Министр использовал повод. Убийство сложное, так просто найти виновного будет трудно, почти невозможно. Это убийство совершено не просто грамотным Человеком, но и высокообразованным, решительным. Это же надо, занести в кабинет начальника Главка и спрятать в ящике письменного стола пробирку с двумя граммами радиоактивного вещества. Интересно, за сколько дней они его спалили? Ну, ничего, комитетчики поработают и найдут убийцу. Такой способ убийства по замыслу близок к комитетовским способам решения задач. Милиционеры до такого просто бы не додумались.
Через четыре дня Седин вернулся из поездки по регионам. Президент вылетел своим самолётом на день раньше, а Константин Иванович с одним из его Советников ещё посетил два областных УВД и постоянно разъяснял Советнику специфику работы Министерства и подчинённых ему структур. Вылетали они вместе, и в самолёте Советник попросил Седина ответить честно на один вопрос:
– Вы, Константин Иванович, я, надеюсь, понимаете, почему мы рекомендовали Президенту взять Вас в поездку, а не Министра?
Седин немного задумался, а потом решил, что терять ему нечего, поэтому и отвечать можно прямо без излишних хитростей.
– Я думаю, что Президент предпочитает получать информацию от профессионала с тридцатипятилетним стажем, знающим систему не понаслышке, а по личному опыту. Я не профессионал в вопросах политических хитросплетений, это задача Министра. Вы же хотите знать реальную ситуацию, а не победные реляции для выборной компании. Надеюсь, что мои разъяснения были полезны для команды Президента.
– Видите ли, уважаемый Константин Иванович, в сегодняшней ситуации ваша должность больше политическая, чем функциональная. По крайней мере, так считает Министр. Он, возможно, думает, что аппарат Министерства способен выполнять ваши обязанности. Ему несколько сложно не выглядеть невеждой на вашем фоне. Его это травмирует и унижает. Мы не уверены в том, что вы абсолютно точно понимаете задачи команды Президента. Для местных царьков, губернаторов, Президентов всяких там независимых Республик вы фигура малозначащая. Они и не всех Министров жалуют. Вашего Министра они побаиваются, они видят в нём не Министра МВД, а политика общегосударственного масштаба. Чтобы отдалиться от них ещё на несколько шагов выше, ему нужен заместитель тоже политик, но масштабом поменьше. Тогда и создаются дополнительные ступени. Моя позиция именно такая, но я боюсь ошибиться и вызвать развал работы всего Министерства. Поэтому я и пытаюсь сдержать Министра от попыток спровоцировать вашу отставку. Надеюсь, Вы правильно меня понимаете? Мы не можем допустить даже грамма вольнодумства со стороны правительства и аппарата. Россия тяжело больна, и остановить её дальнейший распад может только жёсткая вертикаль власти. Я знакомился с вашим досье за период последних двадцати лет. Мы знаем и о вашей роли в снятии бывших Замов Министра и коррумпированных начальников Главков. Знаем о вашей решающей роли в возврате почти пятидесяти миллионов долларов нам и странам Запада. Мы, кстати, совсем не против вашей роли в увольнении нашего коллеги, заместителя Директора ФСБ России и его шавки, генерала Калинина. В нашей системе ФСБ это действительно единичные случаи коррумпированности чиновников такого ранга. Конечно, плохо, что выявили их не мы сами, а Вы. Но это не играет большой роли, важен результат. Мне хочется верить, что Вы не сделали обобщающих выводов из этих двух случаев. И ещё, вы ничего не сообщили нам о смерти Сидорука, а почему?
– Как раз объяснить это совсем не сложно, – спокойно ответил Седин. Если бы для вас он был важной фигурой, то вы сами бы спросили меня. Вы же знали об этом после моего разговора и с Министром, и с начальником Главка. Вы обязаны контролировать все разговоры среди персон, сопровождающих Президента в поездке. Это обязательная мера предосторожности для обеспечения безопасности Главы Государства. Я это понимал, поэтому отсутствие вашего интереса к ЧП лишний раз подтвердило мне верность моих действий. Он коллега многих ваших людей, но коллега, не вызывающий большой любви. Я думаю, что ваши люди уже включились в поиск преступников и обязательно их найдут.
– Послушайте, генерал, а как понимать слова большой любви? А, всё, я сам понимаю, никто не выехал на похороны и на расследование. Ваши выводы верны. Нас, комитетчиков, в душе многие не просто не любят, а даже ненавидят. Я думаю, что люди, раскрутившие в своё время генерала Калинина, делали ту работу с удовольствием. Правда, и один из наших вам помогал, но он это делал из любви к своему шефу, тоже генералу ФСБ. Если наши ребята не смогут быстро найти убийц Сидорука, то придётся снова подключать тех ваших спецов. А мы, если надо будет, и того, нашего подполковника, снова призовём к работе. В нашем ведомстве не бывает полной отставки, наши пенсионеры всегда могут быть введены в строй. Так нас восемьдесят лет тренировали, а за считанные годы от этого не реально избавиться. Я, к вашему сведению, Константин Иванович, генерал аналитического отдела ФСБ, доктор философских наук. Написал не менее ста статей на разные темы, как в открытых журналах, так и в закрытых. Свободно говорю на немецком и английском языках. Ваше ведомство не смогло бы найти в своих закромах таких образованных специалистов, правда, такие люди вашему ведомству и не нужны. Надеюсь, вы понимаете, что я говорю это с иронией и не считаю себя сверхумным человеком. У нас в ведомстве найдутся пару десятков сотрудников, которым я и в подмётки не гожусь со своей образованностью.
– А я и не удивляюсь, господин Советник. У меня в одном из райотделов милиции работал в уголовном розыске лейтенант, так он знал шесть иностранных языков и имел научную степень в 23 года. Даже монографии писал и имел в подарок часы от Министра Иностранных Дел России. К слову, дело с миллионами он и раскручивал. И не только это дело. Он был не только теоретик, но и одарённейший боец. С ним бойцы спецназа предпочитали иметь дружбу. Так что и нам в милиции есть чем похвастаться. Он, к слову, друг вашего комитетчика, к сожалению, не помню его фамилию. Нет, фамилию своего милиционера помню, а вашего нет.
– И какая у него фамилия? – заинтересованно спросил Советник.
– Крылов Алексей Алексеевич, подполковник в отставке. В отставку вышел после дел грязные деньги и золотые деньги. Это я его попросил закончить эти дела и только потом выходить в отставку.
– И он что, послушался вас, учёл вашу просьбу? – с некоторой иронией в голосе и нескрываемой заинтересованностью произнёс Советник.
– Он не мог мне отказать, я с 12 лет опекал его. Точнее, не я, а наш райотдел милиции. Я дружил с его отцом, а когда его родители разбились на самолёте в 1977 году, мы опекали Алёшу. И в МГУ помогли поступить, и на работу в УГРО Северского райотдела его взяли. Он хотел работать там, где трудился его отец. И почти шесть лет он у нас проработал. Его предыдущий Министр уговаривал переходить на работу в Министерство заместителем начальника канцелярии. Он не пошёл, остался работать в райотделе. И Интерпол его приглашал на сто тысяч долларов в год, а он не пошёл. Он сам принимал решения, и сам отвечал за свои действия. Он и ушёл из МВД, так как не мог мириться с половинчатостью наших действий. Вы же знаете, кто из вашей конторы хотел прихватить Ковягинский химический комбинат, а Крылов помешал. Но он понял, что своей работой он очистил дорогу другим прихватизаторщикам. Были ли в вашем ведомстве подполковники в 28 лет? Я уточняю, сироты без связей и денег. Вот так, господин Советник. И напоминаю Вам, он владел шестью иностранными языками и получил научную степень в 23 года.
Седин всё это высказал Советнику на одном дыхании, не задумываясь о последствиях разговора. Он на несколько минут стал молодым и независимым лейтенантом уголовного розыска, даже сам себя зауважал.
Советник с уважением смотрел на седоволосого генерал-полковника и понимал, каких сил ему стоил этот нелицеприятный разговор.
– Нет, его увольнять в отставку нельзя. Его надо сделать своим человеком, внушить наши идеи на Власть, на Россию. Сделать его нашим сторонником. А насчёт его Крылова навести справки, какой-то не реальный герой, таких не бывает, потому что быть такого не может. Слишком много для одного человека. Появись такой реально, наши кадровики его бы обязательно взяли к нам или в ГРУ. Тут что-то не то. Надо не забыть обо всём этом и разобраться. Слава Богу, что я всё время всё пишу на диктофон. Вспоминается легче.
– Вы генерал так интересно рассказывали, что я постараюсь навести справки о вашем герое, а вдруг он и нам пригодится. России сейчас ох как нужны достойные люди. Постараюсь не забыть.
– А вы не забудете, Советник. Сейчас такая техника, такая медицина, что заставит вспомнить и то, чего и в помине не было. Мой Крылов ещё школьником, учеником десятого класса, разобрался в возможностях техники. Его отец был криминалистом от Бога и сына с детства многому научил. Я и сам от Крылова кое-что перенял и даже сейчас использую в повседневной жизни. Вот беседую с вами, а всё время мысленно согласовываю свои слова с ним. Мне как-то говорил его коллега по научной работе, професссор Рыжов Геннадий Николаевич из юридического факультета МГУ, что он всегда удивлялся и удивляется точности прогнозов Крылова. И это мнение не только его, а и многих других профессоров и Академиков юридического факультета МГУ. Так что, господин Советник, и в милиции были, а, возможно, и сейчас есть достойные и умные люди.
– Спасибо, Вам, генерал за интересную беседу, наш самолёт уже приземляется, так что прощаемся и до встречи. С вашего позволения я позвоню вам на следующей неделе и при наличии у вас свободного времени подъеду к вам на работу.
Советник и генерал Седин тепло попрощались и разъехались каждый в свою сторону. Седин не сомневался, что Советник обязательно встретится с ним для корректировки отчёта по поездке в вопросах, касающихся работы МВД России.
– Если я ещё не разучился разбираться в людях, – подумал Седин, – то Советник не будет инициатором моего увольнения. Да и смерть Сидорука не очень радостный для них симптом. Мне надо всячески избегать участия в этом расследовании. Помогать буду, а активно сотрудничать – нет. Мне Министр не сообщил, кто поставлен на расследование от нашего министерства и кто от ФСБ. Я не злорадный человек, но судя по способу убийства, исполнитель человек умный и расчётливый, он им не по зубам.
Прошло три дня после возвращения Седина в Москву. Он продолжал заниматься текущими проблемами. Провёл несколько совещаний с руководством курируемых им Главков. Ни на одном из совещаний он не коснулся проблем, связанных с убийством Сидорука. Этим он чётко дал понять своим подчинённым, что абсолютно отстранён от этого расследования и это его не волнует. Более того, он поставил в известность Министра, что не считает для себя возможным присутствовать на панихиде прощания с прахом покойного. Как ни странно, но Министр тепло с ним попрощался и сказал, что у него, к сожалению, нет такой возможности не присутствовать. Он, как и заместитель Директора ФСБ России, обязан быть на панихиде прощания. Не всегда личное мнение совпадает с принятыми правилами поведения.
Прошло ровно десять дней со дня смерти генерала Сидорука. В понедельник утром ему позвонили по вертушке и соединили с Советником Президента. Константин Иванович радостно поприветствовал Советника и сказал, что ждал его звонка. Советник рассмеялся и ответил, что школа Крылова продолжает жить и здравствовать.
– Я, Константин Иванович, хотел бы с вами встретиться и поговорить. Но сделать это желательно не в ваших стенах, а у нас в Администрации. Называйте любое удобное вам время, и я вас жду.
Седин понял, что Советнику его визит важен, поэтому он сказал, что готов в любое время после одиннадцати утра. Советник поблагодарил и сказал, что ждёт его с одиннадцати часов до двух часов дня.
– В 14-30 я должен быть у Главы Администрации на совещании по итогам прошлой поездки Президента по регионам России. Как раз и эту тему я хотел бы обсудить с Вами.
В 11-20 Константин Иванович прибыл к Советнику, предварительно предупредив Министра о вызове в Администрацию. Министр сказал, что ему звонили из Администрации и предупредили о приглашении Седина. Он не только не возражает, но и доволен результатами его поездки в группе сопровождения Главы Государства. Президент сам сообщил ему об этом.
Советник тепло встретил Константина Ивановича, попросил секретаря принести им кофе и сладости, а также постараться пару часов не отвлекать их от работы. Такие шаги Советника заставили Седина задуматься об истинной цели приглашения в Администрацию.
– Ну, Константин Иванович, наконец-то, мы и в Москве встретились. Я не буду говорить вокруг да около, а сразу сообщу вам, что поиск виновных в смерти Сидорука не дал никаких результатов. Мы подключили наших лучших специалистов, даже экстрасенсов приглашали, чего лично я категорически не приветствую. Результат нулевой. У меня имеется информация о вашей полной непричастности к расследованию и о полном отсутствии какого-либо интереса. Ваш Министр, даже будучи полным непрофессионалом в подобного рода расследованиях, и он понял, что следователи ФСБ только привносят лишнюю нервозность в работу Министерства, а результатов не только нет, но и не предвидятся. Я не забыл наш разговор в самолёте, ещё пару раз прослушал запись разговора. Я говорю так прямо с вашего разрешения. Вы сами сказали о наличии у меня диктофона. И вот на что я обратил внимание, ваш Крылов уже в возрасте десятиклассника вычислил нашего сотрудника и польского комитетчика. Вы тоже легко разобрались в ситуации и не препятствовали мне в работе. Говорили мы откровенно. Вам это давалось значительно труднее, чем мне. Но вы достойно справились и с этой задачей. Скажу откровенно, Президент доволен вашей работой во время поездки. Он даже сказал мне, что всё-таки желательно иметь на ответственных должностях профессионалов, а не политиков. А что вы думаете по этому поводу?
– Что я думаю? – Я думаю, что мне не хотелось бы быть Министром, точнее, я бы отказался от такой должности. Я не политик. Политик – это тоже профессия. И не каждому дано её освоить. Слишком многими умениями надо владеть, слишком от многих принципов надо отказываться. Я не прошёл школу комсомола, я не работал в КГБ/ФСБ и даже не сотрудничал больше тех рамок, которым соответствовали мои должностные обязанности. Скажу откровенно, у меня и сегодня нет никаких амбициозных желаний. То, что сегодня я имею, меня полностью удовлетворяет. Но даже если и этого не будет, тоже не беда. Появятся другие радости от жизни. У меня есть любимая жена, любимые дети и внучки. Ей Богу, это истинная радость в жизни. Я в последнее время стал каким-то трусливым. Будучи атеистом, даже в наше время повальной религиозности, я боюсь проклятий в свой адрес и в адрес членов моей семьи. Я ещё раз повторяю, я не верующий, но боюсь. И каждое своё решение согласовываю со своими понятиями совести. Вам, вероятно, как философу, понять это трудно. Но это так и я такой. А наш Министр полностью подходит к своей должности. Он политик и в то же время легко усваивает наши профессиональные правила. Лично мне с ним не трудно работать, а если он ещё перестанет бояться моей профессиональной силы, то всё будет чудесно. Я же не расстраиваюсь из–за того, что он, как дипломат и политик, даст мне тысячу очков форы. И если премудрости моей специальности освоить под силу любому разумному человеку, то научиться тонкостям политических решений просто так нельзя. Это, как стать певцом без наличия голоса. Есть голос, ты поёшь. Нет голоса, не запоёшь никогда. Это даётся человеку природой. Заметьте, я не говорю от Бога, я говорю природой. Но всё это общие разговоры, а основная цель приглашения несколько иная, я так думаю.
– Константин Иванович, ваши последние слова вызывают у меня даже чувства зависти к вам и вашим взглядам. Я не сомневался, что вы откажетесь от должности Министра. Сам Министр в этом не был на сто процентов уверен. И то, что вы догадались об истинной цели приглашения, меня не удивляет. Я всё-таки проработал двадцать лет в аналитическом отделе. Я попросил дать мне все материалы на вашего Крылова. Когда мне доставили все материалы о нём, то для меня стало открытием наличие такого человека в нашем обществе. Я подчёркиваю, не в Вашем Министерстве, а во всём нашем обществе. Возможно, и вы не всё знаете о нём. Если он вам и рассказывал что-то о себе, то, зная его скромность и скрытность, я уверен в вашей не полной осведомлённости. Я даже имел беседу с комитетчиком из МИДа, познакомившимся с Крыловым в 1982 году, ещё школьником. Комитетчик признался мне, что после знакомства с Крыловым, стал дома заниматься с детьми и таки в итоге выучил их и языкам, и истории. Он и сам после этого знакомства изменился в лучшую сторону. Это не я говорю, это он сам мне сказал, отставной полковник КГБ. Потом я встречался с генералом Ступницким, начальником первого отдела МГУ, он тоже в отставке. Потом говорил с референтом заместителя Министра МИДа России, нашим сотрудником, работающим в Министерстве Иностранных Дел. С подполковником Жуковым я не смог договориться о встрече, так как он, узнав о теме предстоящей беседы, отказался в принципе. Он посоветовал обратиться к его отчётам, ничего большего он сообщать мне не намерен. Мне стало как-то не по себе. Наш подполковник отказывает генералу в предоставлении информации. Когда я ему выразил своё отношение к его поведению, то получил в высшей степени корректный и юридически грамотный ответ. Он, действительно, не нарушает никаких инструкций, готов дать пояснения к любым словам отчётов. Более того, он сказал мне, что верен присяге и подписке о неразглашении тайны. Он соблюдает все ранее взятые обязательства, но и нарушать сегодняшних обязательств тоже не собирается. Я извинился перед ним, признав правоту его ответов. Потом я просмотрел отчёты о работе Крылова в райотделе милиции, поднял все его дела и расстроился. Да, да, расстроился. Такой человек, такая личность и не в команде Президента. В нём, как ни странно, мало нашего, азиатского. Он исконно русский человек, но воспитан на европейской культуре. Нашему народу это чуждо, как это ни обидно слышать, а тем более говорить. Я полагаюсь на опыт генерала Ступницкого из первого отдела МГУ. Он понял, что не удастся уговорить Крылова работать ни в КГБ, ни в ГРУ. Крылов не сумел увидеть в работе органов безопасности единственную силу, способную удержать наш народ от бунта и рабства. Со временем он это поймёт, но произойдёт это без его участия. Мы единственная сила, которая способна остановить дальнейший распад России. Когда я говорю слова типа Россия и тому подобное, то имею в виду общность народов, населяющих наше пространство. Пройдёт не более двадцати лет, как Украина, Белоруссия и кое-кто ещё сами будут проситься присоединить их к России. Подумайте сами, генерал, кто сегодня населяет Россию, кто стоит в руководстве страной. Да, сегодня мы пытаемся привлечь, как можно больше русских людей к управлению государством. Так требует время. Но мы отчётливо видим и понимаем, что армяне, азербайджанцы, грузины, дагестанцы, евреи, калмыки, немцы, осетины, татары, украинцы, чечены и другие народности России занимают ведущие экономические позиции. Они активнее чисто русских, погрязших в пьянстве и распутстве. Многие из них записываются русскими, но по своей активности они остаются детьми своих народов. И в этом нет ничего плохого. Все вместе мы поднимем Россию, вернём ей её величие, а сами избавимся от чувства старшего брата. Я как-то просматривал национальный состав нашего ГРУ и НКВД. Большинство наших советских разведчиков – это были евреи. Именно их национальность позволяла внедряться в различные структуры стран Запада и Америки и успешно работать на пользу своей Родины СССР. А кто наиболее рационально руководил нашими гигантами тяжёлой промышленности – армяне и грузины. Кто фактически организовал советскую торговлю – азербайджанцы и евреи. Сельское хозяйство держалось на украинцах. И только глупость и необразованность нашего партийного руководства привели к таким результатам. Сегодня мы поумнели. Мы поняли, что надо учить своих граждан в хороших университетах, давать им достойное образование и обеспечивать достойную жизнь. Человек так устроен, что он любит свою Родину не зависимо от того, какой в ней строй. На самом деле государственное устройство всех стран одинаковое, точнее, схожее. И люди во всех странах одинаковые. Просто у нас, россиян, пьянство и безалаберность вызвали чувство бессмысленности в борьбе за лучшую жизнь. Наши сегодняшние богачи думают, что схватили Бога за бороду и могут им повелевать. Это их ошибка. Российская Власть обуздает и их в нужный момент, наладит систему социальной справедливости и начнёт поддерживать только тех, кто большую часть своих денег передаст Государству в управление. Мы никому не отдавали природные ресурсы во владение. Не думайте, мы знаем абсолютно точно кто, где и когда прихватил общенародную собственность. Мы не будем всё это снова забирать и делить. Нет, мы разрешим наиболее активным и образованным слоям населения разбогатеть. Но рамки их богатства мы ограничим налогами. И не будет большего преступления, чем неуплата налогов. Нас даже не волнует, что кое-кто смоется с деньгами на Запад, в Америку или вообще спрячется. Мы найдём любого и в любой стране. Бороться с такой машиной, как Государство, не под силу ни одному человеку, ни семье, ни даже группе лиц. Заметьте, ни один из вновь назначенных руководителей не имеет миллионных счетов в западных банках, не является совладельцем крупных предприятий, не назначает своих детей на важные государственные посты. И даже те, кто помогал нам вернуться к власти, не имеют никаких защитных гарантий. Я, кажется, неправильно употребил слово вернуться. Мы и не уходили от власти, мы держали постоянно ситуацию под контролем. Если бы мы этого не делали, то не пришли бы после девяностого года везде к власти бывшие секретари обкомов, горкомов, райкомов и их комсомольские выкормыши. У нас есть на каждого из них папка с документами, позволяющая их законно осудить за воровство и другие нарушения. Мы дали им возможность десять лет покомандовать, чтобы окончательно не разбалансировалась система Государственного управления. Но больше давать командовать нельзя, русский бунт уже приблизился к воротам наших домов. И мы его остановили и не допустим ничего подобного. Я мог бы, генерал, говорить ещё много и долго, но, перехожу к делу. Как вы поняли, наши следопыты оказались слабоватыми в поиске убийцы генерала Сидорука. Откровенно говоря, нас больше устроила бы смерть Сидорука от молнии или в автомобильной аварии. Но так как случилось именно так, то не найти преступника просто опасно для престижа ФСБ и Государства, как внутри самой страны, так и за её границами. Нам необходимо даже не наказание преступника, а сам факт, что мы его знаем, и он об этом знает. По большому счёту, нам и жизнь его не нужна. Если он это сделал и так нестандартно, значит причины, побудившие его к этому, были довольно весомы. Для нас главное, чтобы ни у кого не возникли мысли о слабости Власти. Поэтому я хочу вас попросить привлечь к расследованию вашего Крылова и его команду. Он работает в паре с подполковником Жуковым и его сыном. Там ещё работает с ними некто Комарова. Её дядя командует канцелярией мэра Москвы, отставной полковник МВД. Так что секретность операции мы сможем обеспечить.
– Простите, Советник, вы так говорите, будто Крылов уже дал вам своё согласие.
– А это, генерал, ваша задача. Если вам моей просьбы недостаточно, то вас пригласит к себе Глава Администрации Президента и обратится с этой же просьбой. Мы можем на Крылова повлиять через его тестя. Но это не очень желательно, так как Крылов, судя по его биографии, может в случае недовольства выкинуть какой-нибудь нестандартный кульбит.
– Как я вижу, господин Советник, вы основательно изучили биографию Крылова. Я перед уходом на пенсию бывшего Министра тоже говорил с ним о Крылове. Так он мне сказал, что глубоко сожалеет, что не присвоил звание генерала или полковника Крылову, за возврат Государству около пятидесяти миллионов долларов. Бывший Глава Администрации бывшего Президента сказал, что за такие деньги и героя России не грех пожаловать. Так что перед тем, как приглашать Крылова и Жукова к разговору, присвойте им, пожалуйста, полковничьи звания, дайте государственные награды и не только им, а всем участникам операции, а потом уже и обращайтесь с вашими просьбами. Мне не понятно, почему вы не привлекли к расследованию наших специалистов из МВД? Разве их опыт уступает опыту комитетовских следователей. Это убийство уголовное и расследовать его должны специалисты по уголовным делам. Лично мне стыдно обращаться к Крылову и Жукову, не рассчитавшись с ними достойно ещё за то расследование. И надо, заодно, подумать о финансовой стороне вопроса. Крылов, в чём я на сто процентов уверен, выплачивает налоги как положено. Если вы захотите с ним рассчитаться налоговыми льготами, то после такого предложения с ним можно больше и не говорить. Он строго соблюдает законы, если даже они и не логичны. Поэтому подумайте об этой стороне дела, а когда теоретически решите все вопросы, то мы с вами и практически пригласим Крылова и Жукова к нам в Министерство.
– Константин Иванович, время убегает, следы исчезают. Меня это беспокоит, а вы предлагаете не спешить.
– Я такое не предлагал, а так как уже прошло больше десяти дней со дня убийства, то и спешка бессмысленна. Такие убийства или расследуются в первые два дня, или расследование затягивается надолго. Ваши специалисты, наверняка, собрали сотни всевозможных улик и тому подобное. Крылову не обязательно и появляться на месте преступления. Я, конечно же, давно отстал от новых научных методов следствия, но его расследования – это совсем иное действо. Это логика и ещё раз логика. Как только познакомитесь с ним, тогда и сами всё поймёте. Вы же аналитик, и у вас много с ним общего, найдёте общий язык, если правильно будете себя вести.
– Вы так говорите, будто я вас чем-то обидел, Константин Иванович.
– Извините, Советник, вы меня ничем не обидели. Мне вспомнился отец Лёши Крылова. Мне грустно и стыдно, что я сам своей властью тогда не присвоил ему звание полковника. Видите ли, я побоялся, что меня посчитают заинтересованным лицом. Я ведь знал, что он уходит из МВД, а побоялся за свой авторитет. Мне стыдно за самого себя. Я в душе надеюсь, что он на меня не обиделся. Он и сам цены своей не знает, да и, работая в коллективе, он никогда не позволял себя отличаться от других. Может быть, и он меня понял, я ведь тоже человек, и все человеческие слабости мне присущи.
Седин и Советник распрощались, каждый думал о своём. Беседа оказалась не из лёгких. Для Константина Ивановича эта беседа стала личным откровением, ещё одним шагом к возврату в молодость. Для Советника этот разговор остался непонятной загадкой, ещё большей, чем знакомство с досье Крылова. Он уже принял для себя решение о дальнейших действиях. Даже если люди из комитета сами умудрятся за неделю найти преступника, он всё равно добьётся присвоения звания полковника Крылову и наград всем участникам той последней операции по возврату миллионов долларов. Надо ценить достижения людей, если хотим иметь от них верность и самоотдачу. А то серость всякую, лижущую задницы и с таким же успехом впоследствии продающую нас, мы награждаем и повышаем. Тех же, кто служит верой и правдой, но имеет своё мнение и отстаивает его, мы отталкиваем от себя, порождая себе не только не согласных, но и врагов. Возможно, и Сидорук кому-то причинил большущее зло, а получил взамен сотню рентген облучения. Не убивают же преступники, вернувшиеся из заключения, своих следователей. Если человек осознаёт свою вину, то каким бы подлецом он не был, не будет он убивать того, кто раскрыл его преступление. За заслуженную двойку ученик не питает к учителю ненависти, а за несправедливое наказание ждите проклятий. Господи, подумал Советник, как сложно принимать решения, влияющие на судьбы людей.
Прошла ещё одна неделя и почти двадцать дней со дня смерти Сидорука Игната Еремеевича. Следователи ФСБ продолжали нервировать коллектив Главка и опрашивать сотни людей, посещавших кабинет начальника в течение месяца до смерти. Результаты были не просто отрицательные, но и вредные. Сотрудники Главка стали намного корректнее и осторожнее проводить беседы с милиционерами, совершающими злоупотребления. Дух смерти стал витать над коллективом Главка. К несчастью, один из начальников отдела Главка разбился в этот период на своём автомобиле, совершив грубое нарушение правил дорожного движения. Распустили слух по райотделам и другим подразделениям, что эта смерть тоже не случайна. Как раз в это время на рассмотрении его отдела находились материалы по взяточничеству в ГАИ. И именно в том районе, где служили фигуранты его расследования, он вздумал разбиться. Всё это вместе, практически, парализовало работу Главка. Министр сам обратился к Седину за советом. Константин Иванович внимательно выслушал Министра, но из-за отсутствия подробной информации о проведенной оперативной работе следователями ФСБ, не смог ничего полезного рекомендовать Министру. Если он правильно оценивает сложившуюся ситуацию, то Министр должен привлечь к работе именно сотрудников уголовного розыска Министерства, посоветовал генерал Седин.
– Главное, это привлечь тех людей, чья деятельность никогда ранее не вступала в конфликт с Управлением внутренней безопасности МВД, – изрёк Константин Иванович Седин.
– Если мы хотим поручить нашим специалистам эту работу, то делать они её должны с удовольствием и уверенностью в правоте своих действий. Род деятельности покойного и методы его работы не всегда отличались человечностью и гуманизмом. Тысячи следователей своей работой приводят нарушителей Закона на скамью подсудимых, но случаи ненависти и мщения почти отсутствуют. Заслуженное наказание не вызывает у правонарушителя чувство мести и стремление убийства сотрудника МВД и прокуратуры. И только случаи абсолютно неоправданного привлечения невинного Человека к суду могут вызвать такие ответные действия.
– Я с вами полностью согласен, генерал, – ответил Министр. Поэтому ФСБ и посчитало недопустимым привлечение к следствию наших следователей. По их данным, Управление Сидорука во многих случаях применяло недозволенные методы ведения следствия и, тем более, наказания провинившихся. Я бы даже отметил чрезмерную жестокость и человеконенавистничество. Мы с вами помним некоторые дела Управления, повлекшие увольнение достойных людей за год-два до выхода на положенную пенсию. Не так уж легка служба в нашей системе, чтобы выбрасывать людей за борт жизни, а, тем более, иногда и незаслуженно.
– Спасибо, товарищ Министр, за такое понимание реальной жизни наших сотрудников. Такой ваш подход может привести в дальнейшем к положительным результатам в работе сотен тысяч наших сотрудников. Хорошо бы в нашей Министерской газете опубликовать вашу статью с изложением именно такого подхода к работе. Этим вы сможете привлечь на свою сторону очень многих наших коллег, а когда служишь Министру добровольно и с удовольствием, то результаты не замедлят сказаться. Как вы знаете, я вам докладывал об этом после встречи с Советником Президента, он рассматривает варианты привлечения наших сотрудников к работе по поиску убийцы Сидорука. Я жду звонка и определённого решения с его стороны. Мне несколько не с руки самостоятельно ему звонить и давать какие-либо советы, даже если они и касаются тонкостей именно нашей работы. Если бы меня спросили с самого начала следствия по этому делу, какой избрать путь, то я бы не допустил вариант, избранный сотрудниками ФСБ. Лично я не знаком с методами их расследования, но по абсолютно нулевым результатам их действий могу сделать некоторые выводы. Я бы посчитал их даже не просто нулевыми результатами, а отрицательными, из-за вреда, внесённого в работу всех служб нашего Министерства. Я не хочу обвинять исполнителей, так как они работали по отработанным и апробированным в их ведомстве методикам. Но начинать охоту на птиц, вооружившись ружьями для охоты на крупного зверя, бессмысленное занятие. А именно это и наблюдалось все эти двадцать дней. Надеюсь, что не Вы рекомендовали такой путь проведения расследования. Так что подождём звонка нашего куратора и тогда будем принимать единственно правильное решение. Я думаю, что ждать осталось недолго, он всё ещё надеется на успех своих коллег. Не стоит его переубеждать. Он человек большого ума и глубоко научного мышления. Советую подождать инициативы с его стороны.
– Вы говорите разумно, Константин Иванович, но искать уголовных преступников всё-таки наша работа, а не ФСБ. Они чем могли, помогли нам, а теперь давайте сами докопаемся до истины.
– Вы Политик, господин Министр, и всё меряете по своим масштабам. Я же вижу причину начала расследования этого убийства силами ФСБ не только из-за того, что покойный как бы относился к их ведомству, но и по иным, ещё не известным мне причинам. Возможно, вы знаете о них, но не считаете допустимым или не имеете права сообщить мне о них. Я и не настаиваю, но сразу хочу сообщить Вам, что если вы прикажете расследование проводить нашими силами, то истинные причины такой заинтересованности ФСБ станут в течение нескольких дней известны нашим специалистам, и дело может принять совсем иной оборот. Я привык за много лет службы в МВД все дела, связанные с органами КГБ/ФСБ, сразу же передавать в их ведомство. В данном случае, они приняли неправильное решение, как мне кажется. Возможно, и на самом высоком уровне ФСБ, ну, так что же делать. Мы все живые люди и ошибаться нам присуще. А вот признавать свои ошибки и приносить извинения мы, ну, никак не научимся. А надо бы, господин Министр. Это, к сожалению, касается и меня тоже не в меньшей мере. Как ни странно, но именно вас это не касается. По моей оценке ваше умение не давать советы там, где Вы не видите себя специалистом, позволило вам сохранить своё лицо. И, скажу честно, я рад этому.
– Спасибо, Константин Иванович. Не скрою, услышать это от вас мне не только приятно, но и почётно. Я не всегда был прав по отношению к вам, но сегодня нахожу в себе силы избавляться от заблуждений.
Седин понял, что Министр уже беседовал с Советником. Они теперь ищут оптимальные пути выхода из кризисной ситуации. Их всё ещё не покидает надежда на успех комитетчиков, а в случае неудачи, они поставят в несколько неловкое положение самое верхнее руководство ФСБ. Что поделаешь, это жизнь. Они же Политики, избрали себе такую дорогу, так что извольте и идти по ней. Седин почти был уверен в звонке Советника, а умению ждать он за всю свою многолетнюю работу в МВД научился хорошо.
Ожидание Седина превзошло все мыслимые и немыслимые рамки. Нет, всё произошло через два дня после столь не лёгкой беседы с Министром. Его вызвал к себе Министр и дал ознакомиться с Приказом по Министерству. Министр попросил Седина прочесть Приказ и внести свои коррективы. В Приказе было сообщено, что подполковнику Крылову присваивается звание полковника милиции, и он представляется к награждению Орденом за Заслуги, полковник Омельченко, полковник Стрельник, подполковник Зубков, майоры Леушев и Ставин также представлены к государственным наградам. Генерал-майор Корж представлен к званию генерал-лейтенанта. Всем награждённым выделяется денежная премия в размере десяти окладов каждому.
– У меня нет слов, товарищ Министр. Я вам очень благодарен, вы исправили мою ошибку, мучавшую меня не один год. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
– Константин Иванович, я бы побоялся сам такое закрутить, это заслуга Советника. Более того, он сообщил мне по секрету, что и Жукову присвоили полковника, так как побоялись отказа Крылова в случае отказа в полковничьем звании Жукову. Советник изучил Крылова, как сказал он мне, и добился звания и Жукову. Там было много не согласных с таким решением. Тогда он сказал Заместителю Директора ФСБ, что звёздочка Жукова значительно меньше по размеру его звезды. А если Крылов и Жуков откажутся проводить расследование гибели Сидорука, то его положение становится не просто сложным, но и шатким. Инициатива проведения расследования силами ФСБ целиком лежит на нём, так что и решать ему. Он думал, как сказал Советник, не более минуты. После этого вызвал своего помощника и тут же приказал подготовить Приказ на присвоение звания полковника Жукову А.А., а также представлению к Государственной награде. Финансовую поддержку он пообещал обсудить с Управлением финансового обеспечения ФСБ России, но не гарантировал. Но я думаю, что и такое решение удовлетворит Крылова и его команду.
Седин попросил Министра разрешить ему позвонить Советнику и лично его поблагодарить. Министр сказал, что он не возражает и если надо, оставит его наедине с телефоном в своём кабинете. Седин объяснил, что он, наоборот, хочет звонить в присутствии Министра. Министр дал телефонную трубку прямой связи с Советником. Седин поздоровался и начал говорить:
– Господин Советник, ещё раз хочу вас поблагодарить. Вы разобрались в Крылове, как никто другой. Я преклоняюсь перед вами, вы провели анализ личности Крылова на высочайшем уровне. В то же время я счастлив, что вы не встретились с Крыловым тринадцать лет тому назад. Если бы вы познакомились с ним в его студенческие годы, то, возможно, он не пришёл бы на работу к нам в МВД. Лично для меня это было бы очень плохо. Думаю, и коллективу Северского райотдела милиции его бы очень не хватало. Вы можете и не поверить, но когда я сообщил на последней встрече Крылова с коллективом после окончания дела золотые деньги, что Алексей Алексеевич уходит в отставку, некоторые офицеры, не раз побывавшие и под пулями, и лично участвовавшие в схватках с бандитами, плакали, не стесняясь своих слёз. Это были мужские слёзы, и это была дань его мужеству и уму. Я за неделю до окончания этого дела подписал его рапорт на отставку. Многие думали, что он уходит на научную работу, что он собирается закончить написание своей монографии, защитить докторскую диссертацию или, в крайнем случае, перейти на работу в Интерпол. Он же сделал то, что и собирался сделать, основал своё Агентство, как и обещал после первого года работы в райотделе. Я знаю, что он впоследствии защитил докторскую диссертацию, но работу в райотделе он оставил не ради неё. Я знаю, что он и сейчас выполняет некоторые задания Интерпола, а также проводит расследования заграницей. Но не деньги им движут, а нечто большее. Его тесть предлагал ему квартиру в центре Москвы, Алексей отказался. И, как признался мне его тесть, другого ответа он и не ожидал. Вот такой человек этот Крылов Алексей Алексеевич, с которым мне повезло в этой жизни быть знакомым.
– А вам я ещё раз говорю слова благодарности. Вы и мой Министр исправили мою ошибку. За это я вам благодарен и готов выполнить ваши и Министра поручения. Всего вам доброго.
Седин положил телефонную трубку на рычаг. Но телефон зазвонил, Министр снял трубку, и Советник попросил его передать её снова Седину.
– Константин Иванович, вы неправильно поняли меня и Министра. Мы издали эти Приказы не для того, чтобы Крылов нам помог. Нет, мы просто решили сделать то, что положено было сделать тогда, более шести лет тому назад. Я действительно самым внимательным образом изучил его досье и принял решение, получая от этого моральное удовлетворение. А с Крыловым буду рад познакомиться, если вы организуете мне эту встречу. А теперь действительно до встречи.
Седин пересказал Министру слова Советника и, по-доброму попрощавшись, покинул кабинет. Константин Иванович вернулся в свой кабинет, заказал себе кофе с пирожным и вызвал генерала Коржа. Герман Алексеевич как раз в это время заканчивал совещание с начальниками районных отделений милиции города Москвы. Седин попросил его как можно быстрее закончить совещание и незаметно для всех прибыть к нему. Также пригласить и Фёдора Ивановича, но постараться не привлечь к этому внимания других начальников райотделов. Герман Алексеевич сказал, что через пятнадцать минут они будут в кабинете Константина Ивановича.
– Спеши, генерал-лейтенант, но осторожно и не спеша, – не скрывая радости в голосе, торжественно произнёс Седин.
Последней фразой он успокоил Коржа и, несомненно, поднял ему настроение.
Через пятнадцать минут Герман Алексеевич Корж и Фёдор Иванович Омельченко сидели в кабинете у Константина Ивановича Седина. Генерал Седин рассказал им о беседе с Министром и с Советником Президента, генералом аналитического отдела ФСБ России, доктором философских наук. Так как и Корж, и Омельченко были в курсе дела об обстоятельствах смерти генерала Сидорука, которого они и при жизни не очень любили, то просьба Седина заняться расследованием смерти начальника Главка не доставила им радости. Седин объяснил подчинённым, что на самом верху надеются только на группу Крылова. А так как Крылов, в чём он уверен, включит в группу и своих коллег по Северскому райотделу милиции, то их активное участие обязательно. Официального предложения заняться этим расследованием ещё не было. Сегодня, как и вчера, и двадцать дней тому назад, этим безрезультатно занимается ФСБ. Издан Приказ Министра о присвоении Крылову звания полковника, а также отмечены наградами и денежными премиями все участники операций грязные деньги и золотые деньги, проведенных в конце 1993 года. По линии ФСБ присвоено звание полковника и Жукову Александру Александровичу. Коржу Глебу Алексеевичу присвоено звание генерал-лейтенанта, но по нашему ведомству.
– На послезавтра я приглашу всех награждённых в свой кабинет и официально сообщу о Приказе Министра. Награды и денежные вознаграждения вручит от имени Президента Советник, курирующий именно МВД. И только через три-четыре дня я обращусь ко всем вам и к Крылову за помощью в этом расследовании, если к этому времени следователи ФСБ сами не выйдут на преступника. Вот такими новостями я и хотел с вами поделиться, господа-товарищи офицеры. Прошу вас полученной информацией ни с кем не делиться. Фёдор Иванович, это особенно касается тебя, так как ты можешь и не сдержаться, поделиться радостью со своим зятем. Я тебя понимаю, но прошу потерпеть, а вдруг всё отменится. А тебя, Герман Алексеевич, я попрошу позвонить Крылову и попросить завтра в 8-30 утра ждать меня в своём офисе вместе с Жуковым. Мне надо сохранить визит к Крылову в тайне от комитетчиков, так как они могут и устроить слежку за мной. Заодно, пришли с утра за мной свою машину. Моя служебная машина тоже будет меня поджидать, но уеду я на твоей машине раньше, чем за мной прийдёт моя машина. Моя же машина постоит ещё минут тридцать около дома, а потом поедет в Министерство. На работу меня подкинет или Крылов, или Жуков. Если всё понятно, то спасибо что зашли и до встречи.
Рано утром к дому генерал-полковника Седина подъехала машина генерала Коржа и отвезла Константина Ивановича в офис Крылова. Жуков и Крылов, конечно же, уже поджидали Константина Ивановича на улице у подъезда. В машине, кроме водителя сидел и охранник, предупредительно выскочивший из кабины и открывший генералу дверь. Охранник знал Крылова в лицо ещё со времён тренировок спецназа в спортивном зале райотдела. Он кивком головы поздоровался с Алексеем и занял свою, положенную правилами охраны, позицию. Седин тепло поздоровался с офицерами, дал понять охраннику, что всё в порядке, и он может уезжать в Министерство. Втроём они поднялись лифтом на третий этаж и вошли в помещение офиса Агентства. В прихожей уже стояла Светлана, с которой Седин расцеловался и извинился за столь ранний визит. Светлана ответила, что она искренне рада видеть Константина Ивановича и чай с кофе их ждёт на столе. Светлана попросила генерала в конце разговора потерять ещё пару минут и познакомиться с Мариночкой Крыловой.
– Все, кто знал Крылова старшего, в один голос утверждают о поразительном внешнем сходстве. И мне приятно знать, что внучка и дедушка, которого я, к сожалению, не знала, так внешне похожи, – с радостью сообщила генералу Светлана.
Константин Иванович попросил Свелану передать привет и наилучшие пожелания родителям. Светлана извинилась, что не может побыть с ними вместе, так как Мариша ждёт её, чтобы заниматься французским языком.
Офицеры уселись за стол, и генерал Седин вкратце рассказал им о поездке с Президентом, об общении с Советником Президента и проблеме с расследованием смерти Сидорука. Он передал им ксерокопию Приказа Министра о присвоении Крылову звания полковника и награждению всех участников известной операции по изъятию денег. Он также сообщил, что ведомство Жукова и Александру Александровичу присвоило звание полковника. Фактически, всего этого добились Советник Президента, генерал аналитического отдела ФСБ, и наш Министр. Жуков сказал, что знает, о ком говорит Константин Иванович. Он был знаком с Советником в его бытность ещё капитаном аналитического отдела.
– Если я не ошибаюсь, то он тогда ещё имел научную степень и говорил свободно на английском языке. По-моему, он пару лет работал в Лондоне, потом в Швейцарии вместе со своим шефом. Отзывы о нём не плохие, но его отчёты всегда переполнялись идеями сильной Власти. Возможно, сегодня его идеи нашли себе благодатную почву для роста.
– Я, Александр Александрович, совершенно не разбираюсь в этих теориях, но знаю одно, именно он изучил досье Крылова и поставил вопрос о званиях и денежной благодарности участникам той операции. И ваше звание он в нелёгкой борьбе отстоял перед своими и вашими бывшими коллегами.
– Константин Иванович, он недавно мне звонил и просил о встрече, – несколько колеблясь, говорить об этом или не говорить, начал Жуков. Он запрашивал у меня информацию о Крылове, а я отослал его к своим отчётам периода службы. Сначала он обиделся, а потом, как мне кажется, согласился с моей аргументацией причин отказа. Если я ещё не забыл правил работы в моём ведомстве, то и Крылов, и я очень нужны по делу Сидорука. В том деле имеются какие-то подводные рифы. За дело Сидорука взялись спецслужбы не только с целью утереть нос МВД, но и из-за своих внутриведомственных интересов, в первую очередь. Алексей Алексеевич может вам доложить об имеющейся у него информации, если её разглашение не принесёт никому вреда. Я же сообщил вам, уважаемый Константин Иванович, только то, что вы и так знали от Советника. Возможно, объяснение интереса ФСБ к смерти Сидорука Советник трактовал Вам несколько иначе. Я же выразил вам свою личную точку зрения.
– Константин Иванович, я тоже могу немного добавить к сказанному Жуковым. Вам я обязан рассказать, что Сидорук пытался вмешиваться и в деятельность Интерпола. Он использовал шантаж некоторых сотрудников МВД, к которым Интерпол обращался за помощью. Я не могу ничего сказать определённого о его материальных интересах в этих делах, но душевного расположения к нему у меня никогда и раньше не было. В своё время я давал ему расписку о неразглашении тайны после наших двух непродолжительных бесед. Я всё-таки произвёл диктофонные записи этих двух бесед, а он этого не делал. Я также не уверен, что он в своих отчётах в ФСБ изложил всё, как было. После нашего с ним первого разговора мне удалось загнать его в угол, сделать даже своим врагом, но вынужденно оберегающим моё здоровье. Как вы понимаете, Константин Иванович, его интересовал не я, а Вы и Глеб Алексеевич. Сообщить вам в то время я не имел права, так как дал подписку о неразглашении тайны, но принял все меры для приостановки грязесбора со стороны Сидорука. Хотя и не принято говорить плохо о покойниках, но большим умом он не отличался. Хитростью обладал звериной, а с умом были проблемы. Он для себя лично не видел различий в этих понятиях. Более того, его боязнь потерять свою должность не имела границ. Если вы помните, в 1994 году погиб один из его сотрудников, довольно близко приближённый к Сидоруку. Так вот, ещё в 1993 году я во время нашей второй беседы с Игнатом Еремеевичем посоветовал ему уделять больше внимания методам работы его холуёв.
– Они же вас и сдадут первыми, – сказал я, имея в виду именно этого человека.
Когда в 1994 году стало известно о смерти этого человека, майора У, то я, на всякий случай, поехал на прощание с покойным, открыто засвидетельствовал там своё почтение Игнату Еремеевичу. Моё появление в зале прощания с покойным, само по себе было беспрецедентным явлением, а для Игната Еремеевича просто ударом грома среди ясного неба. Для себя он мог делать любые выводы, и, на всякий случай, позвонил мне через два дня после этой встречи с просьбой не делать из факта смерти майора неверных выводов. Он также подтвердил мне, что не нарушает никаких наших договорённостей. Я вежливо с ним попрощался и сказал, что продолжаю ему верить, хотя смерть коллеги меня очень расстроила.
– Надеюсь, что официальное заключение о смерти соответствует фактическому, – умышленно, не очень уверенно, произнёс я.
На этом наш разговор окончился, и последние пять-шесть лет мне не приходилось с Сидоруком ни общаться, ни даже говорить по телефону. О его кончине мне сообщили из Парижского бюро Интерпола. Я не проявлял никакого интереса к этому событию, но понимал, что рано или поздно эта смерть попадёт в поле зрения многих служб и, возможно, приведёт к нам в Агентство. Так как первым появились вы, дорогой Константин Иванович, а не соседские следователи, то я утвердился в своём предположении, что отчёта о нашей беседе Сидорук не составлял. Если бы следователи ФСБ скрупулёзно вникли в дело, то они заметили бы отсутствие отчёта. В журнале регистрации посетителей его кабинета моя фамилия обязана быть. Конечно, он не всегда обязан писать отчёт, но я же не его сотрудник. С какой целью он тогда меня приглашал? Таким вопросом должны были задаться комитетчики, но, как видим, не задались.
– Генерал Седин пригласил Жукова и Крылова завтра к 11-00 в свой кабинет, предупредил о присутствии там Советника и Министра, а также всех остальных участников операции конца 1993 года. Форма одежды – в штатском, так как им ничего не известно о цели приглашения. А теперь, Лёша, представь меня своей дочурке. Маленькой я её видел и раньше, а такой взрослой – никогда.
Крылов пригласил генерала в свою жилую часть квартиры и познакомил с Мариночкой. Константин Иванович заметил, что кое в чём Мариночка похожа на деда Лёшу, а так и на Светочку, и на Алексея, да и на родителей Светланы. Он тепло распрощался со Светланой и Мариночкой и поехал на работу с Александром Александровичем Жуковым. Они решили, что лучше ехать с Жуковым, так как Крылова ещё хорошо помнят в Министерстве и это вызовет лишние разговоры. Через час Крылов и Жуков уже сидели за столом, и пили кофе. Такого развития событий они не ожидали, конечно, новые звания и денежные вознаграждения всегда приятны, но и возможное задание не из лёгких. Правда, ещё есть надежда, что комитетчики сами разберутся в ситуации и найдут убийцу, хотя столь длительное расследование свидетельствует о некоторых трудностях и отсутствии определённой версии убийства.
На следующий день в 11-00 Крылов и Жуков прибыли в Министерство. В приёмной Константина Ивановича они встретились со своими друзьями и бывшими коллегами. Полковник Омельченко, полковник Стрельник, подполковник Зубков и майоры Леушев со Ставиным, все в парадных формах одежды, идеально выбритые и какие-то напряжённо важные, сидели на свободных стульях. При появлении Крылова и Жукова все резко поднялись со своих мест, отдали честь и расцеловались с вошедшими в штатской одежде офицерами. Как раз именно в этот момент в приёмной раздался звонок и помощник Седина торжественно пригласил всех в кабинет Первого Заместителя Министра Внутренних Дел России генерал-полковника Седина Константина Ивановича. Все зашли в кабинет, и генерал Корж Герман Алексеевич, уже находившийся там, представил присутствующим вошедших офицеров. Также он объявил, что в кабинете кроме генерал-полковника Седина присутствуют Министр Внутренних Дел России, Советник Президента России генерал ФСБ и помощник генерала Седина. Лично он, генерал Корж также приглашён, как и другие офицеры.
Помощник генерала Седина торжественным голосом зачитал Приказ Министра о присвоении звания полковника милиции Крылову Алексею Алексеевичу, звания генерал-лейтенанта милиции Коржу Герману Алексеевичу. После этого встал Советник Президента и зачитал Приказ о награждении Государственными орденами и медалями всех присутствующих офицеров за возврат стране около пятидесяти миллионов долларов в 1993 году. Потом выступил Министр и объявил о своём решении выделить каждому офицеру, принимавшему участие в этом деле, включая генералов Седина и Коржа, денежное вознаграждение порядка десятимесячного жалования. После всех этих сообщений слово попросил полковник Омельченко. Он поблагодарил Министра и Советника Президента за высокую оценку их труда.
– Я хочу всё-таки отдельно высказать свою благодарность и полковнику Крылову. Мне, ветерану МВД, не стыдно признаться, что именно талант и высочайшие детективные способности Алексея Алексеевича Крылова помогли нам в кратчайшие сроки расследовать эти сложнейшие преступления. Я говорю слово эти, так как дело, за которое нас наградили, всего лишь одно из дел, расследованных при его участии. Наш райотдел и сегодня расследует, и довольно успешно, множество дел. И если у нас возникают какие-либо сложности, то мы, не стесняясь, обращаемся к Алексею Алексеевичу Крылову за помощью. И если сегодня у нас стопроцентный уровень раскрываемости преступлений, то в этом заслуга и Алексея Алексеевича. За эти годы, с 1994 по 2000, мы раскрыли с помощью Крылова и его коллег семь самых сложных уголовных преступлений из общего количества трёхсот шестидесяти шести. Поэтому, я прошу господина Министра и Советника Президента простить мне такое отступление от протокола.
– Господа офицеры, позвольте и мне ответить на сказанное в мой адрес, – начал говорить Крылов. Конечно же, мне приятно получить столь высокое звание при таком небольшом стаже работы в МВД России. За это я благодарен и Советнику Президента, и господину Министру, и Первому Заместителю Министра. Я уже более шести лет не работаю в системе МВД, но отдаю себе отчёт, что без инициативы названных мною лиц ни о каком награждении и речи не могло быть. Более того, я понимаю, что принятие такого решения создало прецедент. Без борьбы такие решения не принимаются. Также я хочу поблагодарить генерал-лейтенанта Коржа, полковника Омельченко и других офицеров за такую оценку моего труда. И раньше, и сейчас, я повторял, повторяю, и буду повторять, именно вы научили меня работать. Вы делились со мной своим опытом. Есть вещи, которые постигаются только жизненным опытом. Это не пустые слова. За мой опыт я обязан и Герману Алексеевичу, и Фёдору Ивановичу, и Ткачёву Александру Николаевичу, здесь отсутствующему, и Стрельнику Сергею Сергеевичу и другим ассам розыскной работы. У меня есть талант сыскаря, но без помощи названных мною офицеров он вряд ли смог бы так быстро раскрыться. Спасибо вам всем, и я готов всегда быть вам полезным в случае необходимости.
После выступления Крылова, помощник генерала Седина занёс несколько бутылок шампанского, и офицеры выпили за успехи в работе МВД России. Константин Иванович подозвал Крылова к себе, приобнял его и представил Советнику Президента. Крылов ещё раз убедился, что знакомство Советника с ним было заранее спланированной операцией.
Советник радостно приветствовал Крылова и сразу же сказал, что уже более двадцати дней наводит справки об Алексее Алексеевиче и ушам, и глазам своим не верит. Он извинился перед Министром и сказал, что хочет поговорить с полковником на английском языке. Крылов улыбнулся, но попросил Жукова подойти к ним и переводить Министру разговор с генералом ФСБ. Советник посмотрел удивлённо на Жукова и сказал, что по его данным Александр Александрович владеет только французским языком.
– Видно, дружба и частое общение с Крыловым приводит к увлечению иностранными языками, – улыбаясь, произнёс он.
Они начали разговор, и Советник сразу же понял, что его английский, скромно говоря, не крепче языка Крылова, который и месяца не жил в англоязычной стране. Он даже попытался использовать сленг, но Крылов ответил тем же. Алексей даже применил недавно возникшее сленговое выражение, которое Советник попросил повторить для запоминания. Крылов предложил Советнику не переходить в дальнейшем на немецкий язык, так как он всё же более сложен господину Советнику.
– А кто вам сказал о моём знании немецкого языка, – спросил он по-английски Алексея.
– Никто мне об этом никогда не говорил. Просто вы произносите ряд английских слов с немецким акцентом. Это типичная болезнь полиглотов. И вам тоже не удалось её избежать. Я от этой болезни избавлялся в детстве с помощью мамы. Но у меня это касалось английского и французского. Как ни странно, языки из разных групп, а влияние огромное, особенно в фонетическом смысле. Так что не стоит переходить на немецкий. Я не сомневаюсь, генерал, что и Ваш немецкий на уровне. Вы, наверное, в Англии с годик прожили и именно в Лондоне. А в Германии вы не жили, вы жили где-нибудь в Австрии, Швейцарии. Или я не прав, господин генерал?
Советник понял, что с Крыловым надо говорить прямо и без комитетовских приёмчиков. После такого разговора о языках Советник решил не пытаться использовать для беседы свои философские познания. Он понял, что доктор юридических наук, полковник Крылов Алексей Алексеевич, уникальная личность с высочайшим интеллектуальным уровнем, и вступать с ним в полемику не только бессмысленно, но и, как говорят, себе дороже.
– Да, полковник, – медленно произнёс Советник, возвращаясь к русскому языку. Я-то всё о вас читал, но как-то не верилось. Многовато для одного человека. Я ознакомлен и с отчётом вашего друга Жукова по делу граждан Зуриндии, читал всё по делу Кляпа, также мне подробно рассказывали коллеги, арестовывавшие генерала Калинина, какую мельницу вы устроили в аэропорту. Да, все ваши дела я изучил и всё-таки не верил, точнее, не мог поверить. А сейчас и проверять не буду, понимаю, так оно и было. Но мне более всего по душе дело раритет, о нём мне рассказал один из сотрудников кафедры и немного я прочитал в отчёте, тогда ещё майора, Жукова. Если я правильно понял, то Светлана Арсеньевна впоследствии стала вашей женой. Вы улыбнулись, Алексей Алексеевич, но я действительно знал и до знакомства с этим делом, кто ваша жена, просто я не сразу понял, что именно она и была виновницей происшедшего на кафедре. Вы знаете, мне даже было очень интересно всё это читать. Я готов купить у вас авторские права на художественное описание ваших расследований, правда, и, к сожалению, литературным даром я не обладаю.
– Вы опоздали, господин Советник, моя тёща литератор и сама уже издала несколько книжечек. Финансовых вливаний в наш бюджет мы с женой ещё не ощутили, но терпеливо ждём и не теряем надежду.
Все участники разговора, включая Министра и Жукова, рассмеялись, и беседа перешла в непринуждённый и откровенный разговор.
– Я буду с вами, полковник Крылов, и с вами, полковник Жуков, а вы, Александр Александрович, уже поняли, что и вам завтра-послезавтра зачитают в вашем ведомстве Приказ о присвоении звания полковника, буду откровенен. Да и скрывать что-то от вас бессмысленно, вы поняли о характере возникших проблем. Нам необходимо разобраться в причинах смерти Сидорука Игната Еремеевича. Он не только генерал МВД, но и мой коллега. Специфика работы Управления Внутренней Безопасности МВД такова, что только независимый начальник может осуществлять полноценную деятельность Главка-Управления. Но так как все мы Человеки, и всё человеческое нам не чуждо, то и генерал Сидорук мог в чём-то быть не всегда прав.
– Да, господин Советник, – выговорил Крылов. Мы, действительно, уже в самом начале нашей встречи поняли истинную причину происходящих событий. Хотя я и не исключаю влияния человеческого фактора с Вашей стороны после внимательного изучения нашего последнего дела. Простой арифметический подсчёт показывает несоразмерность полученных Государством преимуществ с ранее выданными наградами участникам той операции. Я говорю пока только о финансовой стороне дела, не учитывая политических факторов. Они, как мне кажется, не поддаются измерению. Это то же самое, что пытаться дать денежную оценку стоимости скрипки Страдивари или шедевров Рембрандта. Я ни в коем случае не сравниваю наше дело ни со скрипкой Страдивари, ни с картинами Рембрандта, но для интересов Государства Российского возврат тех миллионов имел важный политический вес. Как его в дальнейшем использовали наши политики, мы не знаем, но возможности получения громадных преференций налицо. Получение кредитов Запада, большее доверие в межгосударственных отношениях, всё это не измеряется деньгами, а по значению огромно. Поэтому полученные моими коллегами награды вполне заслуженны и только отражают эффективность их работы. Обидно, что всё это произошло с задержкой в шесть лет. Но, как говорится в известной поговорке, лучше поздно, чем никогда. Поэтому я и надеюсь, что не только потребность в нас на данный момент вызвала столь запоздалое признание нашей работы в прошлом. Нам понятно, что следствие, проведенное вашими коллегами, не дало никаких результатов. Нет, я не прав, дало, но отрицательные результаты. Когда я говорю слово отрицательные, то имею в виду не проблему осложнений при дальнейшем расследовании. Нет, как раз здесь большого вреда нет. Всё-таки все следы сняты и запротоколированы, наверное, все свидетели опрошены. А вот создание нервозной обстановки в Министерстве и особенно в самом Управлении ещё долго будут сказываться на работе.
Более того, появившаяся слабость в работе Управления, кое у кого, из нечистоплотных сотрудников, работающих в системе МВД, вызовет иллюзию безнаказанности. Всё это вызвано именно работой следователей ФСБ. Если бы результат расследования был положительный, то и последствия были бы иными. Это временно бы усилило значимость Управления. Но я хочу подчёркнуть, временно, до следующего убийства следующего руководителя этой службы. Вы должны бороться не со следствием, а с причиной. Этого мы, к сожалению, не наблюдаем. Работа по поиску убийцы должна вестись параллельно с работой по реформированию работы Управления. Не надо бояться, что кто-то увидит в этом слабость Министерства и Управления. Умные люди увидят в этом то, что надо видеть. А мы все должны работать в расчёте на умных сотрудников Министерства. Дураки, даже поддерживающие вас, вам не нужны.
– Правильно ли я вас понял, господин Крылов, что вы готовы взяться за расследование убийства генерала Сидорука? – громко произнёс Советник.
– Думаю, да, – ответил Алексей. Так как мы решили честно и прямо высказывать свою точку зрения и излагать свои позиции, то я и дал вам такой ответ. Вы же хотели пригласить именно нашу команду на расследование данного происшествия? Мы готовы приступить к работе, но при условии расширения нашей команды специалистами из УГРО Северского районного отделения милиции. Я понимаю некоторое Ваше и немного господина Министра замешательство, вызванное подключением к этой работе лиц, род деятельности которых и исполняемая работа как раз и являются объектами расследований Управления генерала Сидорука. Мне и полковнику Жукову вы доверяете, как лицам вне постоянного штата МВД, а сотрудники УГРО могут не всегда занимать правильную позицию в данном расследовании. И это правильно, господа генералы. Мы должны будем в данном случае исходить из предположения, что все лица, занимающиеся данным расследованием, кристально честные люди. Подписанные ими расписки о неразглашении тайны могут в какой-то мере ослабить наше недоверие. Но поймите меня правильно, господа генералы, я не уверен, что в бумагах Управления не встречу и своей фамилии. Как я говорил вам ранее, генерал Сидорук пытался и ранее получить у меня информацию о генералах Седине и Корже. Если наши беседы с Игнатом Еремеевичем находили своё отражение в отчётах Управления, то, теоретически, беспокоиться надо мне, а не Управлению. Лично я всегда отвечаю за каждое произнесенное мною слово и мне нечего бояться. Предлагая эту работу сотрудникам УГРО райотдела, мы наносим больше им вреда, чем Управлению. Уверен, ознакомление офицеров милиции с анонимными и не анонимными заявлениями в адрес Управления, вызовут глубокие моральные расстройства у сотрудников УГРО. У некоторых из них эта работа может вызвать чувства отвращения и аллергии. Так что я мало надеюсь на всеобщее желание участвовать в этом расследовании. Да, и согласие полковника Омельченко на привлечение к расследованию его людей, поимённо, должно быть письменно подтверждено. Если говорить откровенно, то и мне противно заниматься этим делом. Хотелось бы, не влезая глубоко в дебри секретных материалов Управления, найти исполнителя акции. Рассуждая философски, я пришёл к выводу, что исполнитель и заказчик одно и то же лицо. Я не буду прямо сейчас давать пояснения по данному умозаключению. Скажу только одно, грязи, с которой нам придётся столкнуться, будет значительно больше, чем вмещается в человеческий разум. Специфика работы Игната Еремеевича сама по себе предусматривала и предусматривает подлость и предательство, а изощрённость некоторых наших граждан не имеет разумных пределов. Вот с такими мыслями я подхожу к рассмотрению данного дела. Если руководство Министерства и господин Советник видят в себе достаточно сил, чтобы дать нам команду заняться этим расследованием, а кураторы из ФСБ не будут препятствовать, то мы раскрутим это дело с высокой степенью вероятности успеха, если, вообще-то, допустимо применять в этом расследовании слово успех.
Министр и Советник сидели и слушали, не проронив ни слова. Советник в словах Крылова услышал значительно больше, чем Министр. Специфика его работы в КГБ/ФСБ приучила его понимать не только то, что говорят, но и то, что не сказали, но имели в виду. Крылов и Жуков доросли до этой работы, Крылов в силу своего необыкновенного ума и философского подхода к жизни, а Жуков, как сотрудник ФСБ, находящийся временно не при исполнении своих обязанностей. Ну, а как с оперативниками райотдела? Смогут ли они после расследования этого дела не потерять веру в людей, трезво оценить вскрывшиеся факты. Даже в ФСБ были люди, которые после ознакомления с материалами по реабилитации, уходили из органов, начинали пить и терять над собой контроль. Самое главное, смотреть на всё философски. А смогут ли они? А как после знакомства с материалами Управления они смогут общаться со своими коллегами, сотрудничавшими с конторой Сидорука? Нет, так просто давать добро он не имеет право. Сначала надо получить от Крылова список лиц, кого он хочет привлечь к этой работе. Дай Бог, чтобы среди них не было информаторов Сидорука, дай Бог, чтобы среди них не было людей, близкие друзья которых сотрудничали и сотрудничают с Управлением и дай Бог, чтобы среди них не было нервнобольных.
– Министр и я всё поняли, поэтому и у нас просьба к полковнику Омельченко и генералу Коржу: предоставьте списки сотрудников, которых Крылов согласен привлечь к этой работе. Полные биографические данные на всех членов их семей. Пусть не покажется странной моя просьба, но против каждой фамилии предполагаемого участника расследования указать полный список друзей и просто знакомых. О том, что соблюдение абсолютной секретности во время проведения расследования не только обязательно, но и будет оформлено в соответствии с существующими правилами, я не напоминаю. Вы знакомы с правилами хранения тайны в нашей и вашей конторе. Поэтому отнеситесь к моей просьбе с пониманием. Так как я и так отнял у вас много времени, то прошу прощения и желаю вам всем всего доброго. До свидания и до встречи.
Советник распрощался со всеми, пожав руки и поблагодарив каждого участника встречи за службу России. После его ухода, Министр тоже обратился к коллегам с небольшой речью. Он признался, что не всё, сказанное Крыловым и Советником ему абсолютно понятно, но если есть такие правила, возможно, и не очень разумные, выполнять их всё же необходимо. Он тоже прощается со всеми и желает всем успехов.
Крылов попросил господина Министра задержаться на три минуты, так как он не очень любит, когда не у всех есть полная ясность во всём.
– Я, господин Министр, глубоко вас уважаю и отдаю себе отчёт, что на вашей должности не обязательно, а я бы сказал и не желательно, быть специалистом нашего профиля. Советник и я имели в виду, что есть некоторые сотрудники милиции, выполняющие функции информаторов Управления Внутренней Безопасности. Никто из нас не сомневается в необходимости и такой деятельности. Я не открою вам секрета, если сообщу, что семьдесят процентов преступлений раскрываются не нашим умом, а благодаря помощи информаторов. В самих органах МВД, к сожалению, есть и всегда будут милиционеры, нарушающие законы и даже совершающие преступления. Не всем сотрудникам милиции под силу выступить с открытыми обвинениями против своих коллег. А информатор в данном случае незаменим. Кажется, в 1992 году мы занимались делом оборотни в погонах. Так вот, если бы в том райотделе милиции не было круговой поруки, если бы были полноценные информаторы, то нарушения были бы вскрыты и раньше, и с меньшими потерями, как для Государства, так и для граждан, которых органы МВД обязаны защищать. Но вся беда в том, что грань между институтом информаторства и доносительства очень тонка, и найти чёткие критерии отличия весьма сложно. Советник попросил полные биографические данные и списки родственников и друзей только с одной целью, не причинить лишний раз боль никому из наших сотрудников. Не очень приятно узнать, что ваш коллега, с которым вы не раз выполняли задания, опасные для жизни, является информатором Управления. Или вдруг вы узнаёте о том, что глубокоуважаемый вами ветеран МВД писал заявления на своих коллег, нарушавших правила ведения следствия и тому подобное. Как ни странно, но поговорка: меньше знаешь, дольше будешь жить, в общем-то, не так уж далека от правды жизни. Всё это вместе взятое только подтверждает правильность позиции Советника и его дальновидность. Его озабоченность возможными последствиями имеет под собой глубокие основания. Но это только одна сторона медали и очень значимая, а другая сторона медали состоит в том, что у ФСБ имеются какие-то основания предполагать некоторые факты, компрометирующие самого Игната Ермеевича. Для них разглашение этих не известных ещё ни им, ни нам фактов вызывает определённые сложности. Дай Бог, чтобы разоблачение убийцы не привело к широкомасштабным разоблачениям, не украшающим ни МВД, ни ФСБ. Но это только мои фантазии, которые, как хотелось бы мне надеяться, беспочвенны. Именно это я и хотел вам уточнить, господин Министр.
Министр с благодарностью посмотрел на Крылова и почувствовал радость от того, что и он приложил свою руку к сегодняшним событиям. С какой лёгкостью и обоснованной чёткостью Крылов объяснил специфику работы Управления Внутренней Безопасности МВД. Работа Управления сродни хирургической операции, больно, но необходимо. Какие сложные проблемы человеческих взаимоотношений пересекаются в недрах этого Главка и как важно не потерять человеческое лицо на такой работе. Не все люди могут правильно оценить важность такой работы, понять её необходимость. Крылов умница, он оценивает Управление с позиции Государственной необходимости. Да, мой заместитель, генерал Седин, многому научил, и сам научился у своего ученика. Мне бы поработать с таким Крыловым пару лет и работа Министерства для меня стала бы яснее во всех её ипостасях. Как хорошо, что он дал мне эти последние пояснения, он, возможно, заметил моё некоторое замешательство во время выступления Советника. Молодец, не даром мне говорил Корж, что, работая с Крыловым, не ощущаешь никакого дискомфорта, а, наоборот, раскрываешь в себе творческие силы.
Министр ещё раз поблагодарил всех и покинул кабинет своего зама. Во время его ухода, все офицеры резко встали со своих мест и отдали честь. У всех на лицах чётко просматривалось чувство уважения и желание быть достойными исполнителями воли Министра. Впервые за последние полгода он ощутил себя полноценным руководителем вверенного ему Министерства.
Прошло три дня, и Крылову позвонили из ФСБ, попросив о встрече. Крылов пригласил звонившего ему сотрудника ФСБ к себе в офис, согласовав удобное для сторон время. В назначенное время в открытую дверь Агентства позвонили и, получив разрешение, вошёл мужчина пятидесяти лет с явно военной выправкой. Крылов и Жуков встали, приветствуя вошедшего человека. Мария Мефодиевна тоже зашла в комнату и сразу же пригласила всех в гостиную на лёгкий завтрак. Мужчина представился Всеволодом Ивановичем Голубничим, генералом, заместителем начальника следственного Управления ФСБ. Крылов и Жуков также представились, не указывая своих военных званий. Всеволод Иванович улыбнулся, оценив скромность офицеров, как благоприятный симптом. Так как все были в штатском, то и разговор начался с оценки кофе и пирожных. Всеволод Иванович рассказал, что его тёща умеет делать пирожные, равных которым ему нигде не приходилось пробовать.
– Когда я выйду в отставку, то, а я говорю серьёзно, открою кондитерскую. Если работать без лишних расходов, то смогу зарабатывать больше, чем на этой сволочной работе.
– Это вы, товарищ генерал, уж очень резко загнули. Не такая уж и сволочная у вас работа, – вставил Крылов.
– Вам, молодой человек, меня трудно понять. А вот ваш коллега, он то знает меня уже лет двадцать, просто виду не подаёт, в нашем ведомстве так заведено, так он подтвердит верность моих слов, – продолжил генерал, посматривая в сторону Жукова.
– Позвольте не согласиться, товарищ генерал. Мы, действительно знакомы уже лет двадцать, но за время вашей и моей работы в комитете, я не слышал ни одного плохого слова в ваш адрес. А это многого стоит в наше время.
– Так в этом нет и ничего хорошего, Александр Александрович. Если у меня нет врагов, значит, я никогда не занимал принципиальных позиций. Соглашатель, как говорили в старые времена. Да и назначили меня во времена всеобщего всепрощения, учитывая мой характер. Я вполне трезво отдаю себе в этом отчёт. Как только понадобятся шакалы на этой должности, так меня сразу же и переведут в хозяйственную часть или будут держать для клиентов, не требующих больших наказаний. Но я из-за этого не расстраиваюсь, хотя, ох как иногда хочется некоторых господ-товарищей изолировать от людей и, как можно на больший срок.
После этих слов генерала и Крылов не сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Вы, Всеволод Иванович, в конце сказали фразу, которая у меня постоянно сидит в голове. Да и работа ваша, как вы сказали сволочная, именно из-за наличия в обществе этих господ-товарищей. Скажу сразу и откровенно, после ваших слов у меня возникла симпатия к вам, которая, как я надеюсь, сохранится надолго. Не подумайте, что это лесть. Нет, это благодарность за откровенность. Так как мы уже достаточно обменялись и комплиментами, и откровениями, то пора уже приступить к обсуждению темы вашего появления у нас в гостях. Тема не простая, и проблемы, ожидающие нас, могут не только радовать, но и больше огорчать.
– Извините, но для радости тем и не предлагается, – сдержанно ответил Всеволод Иванович.
– Как сказать, иногда расследуя сложное дело, встречаешься с такими фактами, что начинаешь и гордиться нашими людьми. Сейчас, в наше время, любой случай достойного поведения людей вызывает не только радость, но и восхищение. У нас не так давно было дело, связанное с подделкой Завещания. Так вот, человек, который сыграл почти главную роль в подделке Завещания, в какой-то момент осознал подлость своего поступка и принял решение рассказать пострадавшему о подлоге. Мы не ожидали такого поворота событий, справедливость восторжествовала. К сожалению, это единичный факт из нашей практики. Но он был, и это радует.
– Господа офицеры, Вы отвлекаетесь от темы. Насколько мне известно, Всеволод Иванович всегда раньше был человеком дела, и только дела, и мне, как его бывшему коллеге, странно присутствовать при такой, в общем-то, ни к чему не обязывающей беседе. Или за те пять лет, что мы с вами, товарищ генерал, не общались, вы изменили свой стиль работы?
– Вы правы, Александр Александрович, я всегда старался быть человеком дела. Но время берёт своё. Я постарел, поумнел и, самое главное, подобрел. Да, да, не удивляйтесь, подобрел. Правда, к оборотням я стал более нетерпим. Я знаком с вашим делом оборотни в погонах и, не стесняясь, скажу, что и для меня оно было поворотным. В какой-то момент вы вдруг затормозились, решили ограничиться полумерами. И тут мой покойный шеф не выдержал, он нарушил все принятые правила и добился продолжения расследования. Да, именно Вашего расследования. Он сделал так, что Ваш шеф и бывший Министр не могли уже останавливаться на достигнутых результатах. В итоге, и им это стало выгодным со всех точек зрения. После этого дела я всегда внимательно следил за вашими расследованиями. Когда у меня возникла мысль забрать Крылова к нам в комитет, то мне дали понять о безрезультатности этих попыток. Ваш уход из МВД я рассматривал только, как протестную акцию. Потом мне стали известны факты, указывающие на ошибочность моей позиции. Ещё в самом начале расследования дела о смерти Сидорука, я предлагал подключить Вас двоих к расследованию. Но моё начальство сочло это недопустимым нарушением секретности и ущемлением авторитета ФСБ. Сейчас, когда эта рекомендация исходит от Администрации Президента, мы и обращаемся к Вам.
Крылов поблагодарил генерала за высокую оценку работы по делу оборотни в погонах и попросил рассказать о уже проведенных оперативных мероприятиях. Внимательно выслушав генерала, он попросил разрешения не выключать из расследования членов его группы, а просто добавить несколько новых человек. Его, Жукова, Стрельника, Леушева и Ставина. Вас пять человек и нас пять человек. Десять человек – это мощная группа. А если учесть, что восемдесят процентов работы вы уже сделали, то на оставшиеся двадцать процентов мы с такой силой обрушимся, что наши шансы значительно вырастут. Проблемы с руководством группы ни у меня, ни у Жукова нет и быть не может. Продолжайте руководить Вы, но объединённой группой, пожалуйста. С точки зрения ответственности, то я согласен взять всю ответственность за дорасследование на себя. Я подчёркиваю, до-рас-сле-до-ва-ние. Мы уважаем чужой труд и лавры победителей, не наших трудов, нам не нужны. Русские офицеры всегда отличались высокой офицерской честью. Это в традициях Российского офицерства. И нам ронять честь офицера не к лицу. Мы просим вас назначить день и час совместной встречи всех участников объединённой группы. Я попрошу вас поднять материалы дел Сидорука не только за последние пять лет, но и за весь период его деятельности в должности начальника отдела, заместителя начальника Управления и так далее. Ещё я попрошу выбрать те дела, в которых толчком к расследованию послужил один и тот же источник информации. И, пожалуйста, соберите всю допустимую информацию на коллегу Сидорука, майора У, погибшего в 1994 году. Также я попрошу взять из вашей санчасти объёмную справку о состоянии здоровья Игната Еремеевича. Все данные о семье Сидорука необходимы в максимальном объёме. Найдите, пожалуйста, господин генерал, каких-нибудь женщин, подруг жены Сидорука. Всё о нём, до интимных подробностей, мы должны знать. Давайте исходить из двух версий. Первая версия, что смерть заслуженная, то есть, с точки зрения убийцы вина Сидорука не подлежит сомнению. Судя по вашим данным, эта версия не далека от истины, как ни нехорошо это говорить. Вторая версия – месть человека, ранее наказанного при прямом участии Сидорука. И в первом и во втором случае мы являемся свидетелями преступления, не имеющего оправданий с точки зрения Закона. Таким образом, мы должны рассмотреть дополнительно ещё не менее двадцати событий за предыдущие годы и поднять все записи книг регистраций. К сожалению, следователи не проверили соответствие отчётов по контактам Сидорука с книгами регистрации посетителей. Лично я дважды был на приёме у Игната Еремеевича, а отчётов о моём контакте с ним нет в документах Управления. Я, Всеволод Иванович, имею в виду только посетителей, а не сотрудников Управления, которые, кстати, и не обязаны регистрироваться у секретаря. Почему я считаю, что нет отчёта, а потому, что ваши следователи были обязаны меня опросить, если бы был отчёт. А за эти двадцать дней не было ко мне ни звонка, ни приглашения для беседы. Возможно, я и ошибаюсь. Но проверить всё это необходимо. И я попрошу вас, товарищ генерал, все фамилии лиц, указанных в документах, закрыть на ксерокопиях или, ещё лучше, присвоить им номера или буквенные обозначения. Тогда и моя предыдущая просьба об информаторах многоразовой эффективности будет значительно легче обнаружена. Я прошу о цифровой нумерации или буквенной шифровке не из-за недоверия к своим коллегам, а с целью сохранения их нервов, да и своих тоже.
Генерал Голубничий предложил встретиться в четверг в 10-00 в офисе Агентства, если полковники Крылов и Жуков не возражают. В сложившейся обстановке появление Крылова и комитетчиков в Управлении Внутренней Безопасности может вызвать лишнюю нервозность коллектива.
– Вас, Алексей Алексеевич, многие сотрудники ФСБ знают и не только понаслышке. Не подумайте, что мне стыдно привлекать вас к работе. Ваш авторитет достаточно велик, чтобы это могло ущемить наше самолюбие. Певиц хороших очень много, а Пугачёва одна. И в этом нет ничего плохого. Даже в науке, одними гениями она не выживет. Так что всё в норме.
– Нет проблем, товарищ генерал, в 10-00 мы вас ждём. Спасибо за общение и до встречи.
Крылов и Жуков вышли из офиса и проводили генерала к его служебной машине. Они ещё раз пожали друг другу руки и расстались с удовлетворением от прекрасно проведенной встречи. Крылов и Жуков увидели доброжелательность и уважение к себе. Со своей стороны они показали генералу, что его честь и достоинство для них значит не меньше, чем ему.
В четверг к десяти утра в офис Агентства явились Стрельник, Леушев и Ставин со стороны МВД, а также четыре офицера следственного Управления ФСБ и генерал ФСБ Голубничий. Пришлось раздвинуть большой стол и расставить дополнительные стулья. Место, несколько в стороне от офицеров, заняла секретарь Агентства, Виктория Комарова. Она быстренько набрала на компьютере фамилии и имена участников встречи, распечатала их на принтере и разрезала ножничками десять листочков. Она вставила эти листочки в прямоуголные пластмассовые таблички, попросила каждого взять свой указатель и укрепить на пиджак. Офицеры это сделали охотно и с удовольствием. Проблем с обращениями друг к другу совсем не было. Каждому перед собой Виктория положила на стол, как минимум, десять чистых листов бумаги.
Все следователи ФСБ явились с полными портфелями документов. Генерал Голубничий попросил первого из своих офицеров сообщить о его расследовании. Офицер сообщил, что проверил семнадцать человек, увольнение которых из органов МВД целиком лежит на покойном. В процессе чтения биографий подозреваемых коллеги Крылова задавали вопросы. Сергей Сергеевич Стрельник попросил следователей сразу отложить в сторону дела тех подозреваемых, кто после увольнения устроился на более высокооплачиваемую работу. Также тех, чьё увольнение не привело к лишению пенсии. Все четверо следователей после проведения этой операции уменьшили свои папки втрое. Из оставшихся документов Жуков попросил исключить тех подозреваемых, чьи близкие родственники и они сами не имеют даже оконченного школьного образования. Оставьте теперь только тех, кто, теоретически, мог приобрести радиоактивное вещество. Он сам или его родственники. Следователи заулыбались, так как почти всё, что от них требуют в данное время, они уже выполнили. В итоге осталось всего шесть подозреваемых. Трое из них подходили к первой версии, двое ко второй и один к третьей. Жуков спросил у генерала Голубничего, есть ли материалы по смертельному случаю с майором милиции У в 1994 году, а также медицинские справки о состоянии здоровья Сидорука, данные о его семье и тому подобное. Всеволод Иванович сказал, что пусть сначала его офицеры доложат по имеющимся шести подозреваемым, а потом он даст ответы на интересующие Жукова вопросы. Офицеры подробно рассказали о каждом подозреваемом. Любой из них мог это сделать, но у каждого было алиби от самих же следователей. Один из них и никто из членов его семьи уже год, как не появлялись в стенах Управления. Двое из них неоднократно, в течение последних четырёх месяцев, посещали Управление, но ни одного раза даже не были близко около кабинета Сидорука. Остальные три человека также не могли это сделать, ввиду полной неграмотности и отсутствия ума. Как сказали практически все подозреваемые, они бы с удовольствием это сделали. Смерть Сидорука для них большая радость, чем выигрыш десяти тысяч рублей в лотерее. Далее приступил к своему рассказу генерал Голубничий. Он сообщил, что в соответствии с предварительной договорённостью с Крыловым и Жуковым, навёл справки о семье Сидорука. Отзывы о самом Сидоруке со стороны его близких самые хорошие. Жена Сидорука со слов её подруги Х, женщина замкнутая и неразговорчивая. Единственная дочь Сидорука, девушка достойная и скромная. Ещё не замужем, но встречается с молодым человеком, родители которого проживают в Германии. Сам он заканчивает Московский инженерно-строительный институт и планирует после получения диплома расписаться с невестой и тоже выехать в Германию. Ни Сидорук, ни его жена не препятствовали решению детей жениться и уехать за рубеж. Более того, Игнат Еремеевич поставил в известность о решении детей своё начальство и получил добро. Единственно полезной оказалась информация от подруги жены Сидорука. Это сведения о полной аппатии самого Сидорука к жене. Но такое его поведение длится уже не менее пятнадцати лет. Жена пыталась в своё время говорить на эту тему с психиатром ведомственной поликлиники КГБ. Психиатр не обнаружил у Игната Еремеевича каких-либо ослаблений его половых функций. В то же время со стороны его жены не было жалоб на супружескую неверность. То ли специфика его работы, то ли просто потеря интереса к супруге, но факт невыполнения супружеских обязанностей был налицо. Далее, мы подняли материалы дела на погибшего в 1994 году сотрудника Управления Внутренней Безопасности У, одного из наиболее продуктивных офицеров Управления. Согласно изъятых нами распечаток встреч У со своими информаторами на конспиративной квартире, мы обратили внимание на то, что большинство этих встреч проходило в присутствии Игната Еремеевича. В отчётах это не всегда отмечалось, но по записям в журнале регистрации это явно прослеживается. Жена майора в одном из своих свидетельских показаний указала на его потерю к ней всякого мужского интереса. В её объяснительной записке даже указано, что он, после перехода на работу в Управление из райотдела милиции, стал, чуть ли не импотентом. Она чётко знала, что ей он не изменял, но и супружеский долг выполнял в редких случаях и под большим давлением. На всякий случай мы запросили справку о состоянии здоровья майораУ из поликлиники МВД. Врач психиатр и этой поликлиники подтвердил отсутствие каких-либо отклонений у У до 1994 года, то есть до самоубийства.
– Вот такие факты мы смогли выяснить, господа офицеры. После получения этой информации я решил временно прекратить любые поиски по подозреваемым лицам и произвести анализ уже известных сведений. Прошу всех высказать своё мнение и внести предложения.
Первым слово взял Стрельник Сергей Сергеевич.
– Считаю решение Веволода Ивановича о временном прекращении сбора информации логичным и своевременным. Моё мнение, как ни странным вам это покажется, Игнат Еремеевич был человеком несколько иной ориентации, чем все здесь присутствующие, по крайней мере, я так думаю.
– Извините, полковник, – вступил в разговор генерал, – как понимать вашу фразу: по крайней мере, я так думаю. Вы надеетесь, что мы не гомосексуалы, или на то, что Сидорук всё-таки голубой. Мы же мужики, так что давайте все вещи называть своими именами.
В офисе Агентства начался гомерический смех, так что пришлось вмешаться и Крылову.
– Господа офицеры, прошу вас, во-первых, не забывать, что среди нас есть и молодая девушка, к слову, талантливый детектив в будущем, как я надеюсь. Во-вторых, добавлю, что моя просьба покопаться в Сидоруке и его семье, подсказана именно ею. Прошу вас всех, на правах хозяина офиса, соблюдать корректность, как бы не неприятны вам были открывающиеся факты. А для успокоения и разрядки обстановки я приглашаю всех, если Всеволод Иванович не возражает, на второй лёгкий завтрак с кофе. В следующий ваш визит в офис прошу принести банку хорошего кофе, расходы пополам, и удовольствие от выясняемых фактов тоже будем делить поровну.
Все курящие вышли на балкон, а не курящие тихо переговаривались между собой. Один из комитетовских следователей спросил у Стрельника, как ему пришла в голову такая мысль. Стрельник только улыбнулся в ответ и ответил, что эту мысль высказал не он, а их генерал.
– Может быть, в Вашей службе многие мужики этим страдают, хотя сейчас голубые как-то и в моде. Медицина называет это природным отклонением, значит, так оно и есть.
Голубничий слышал весь этот разговор и поблагодарил Стрельника за признание его заслуг. Но я тоже человек скромный и скажу, что это Крылов дал задание проверить Сидорука по всем параметрам.
– У Вашего Крылова потрясающий нюх.
Крылов, стоявший недалеко от беседующих офицеров, попросил не приписывать ему нюх на голубизну.
– А то вы так незаметно и меня причислите к нашим нестандартно ориентированным сексуальным меньшинствам. Если быть полностью откровенным, то я ещё в первое знакомство с Игнатом Еремеевичем почувствовал что-то не то, но дать правильное объяснение своему ощущению тогда, я не смог. Сегодня проще, надо обратиться к нескольким представителям этих меньшинств с просьбой дать характеристику по фотографиям Сидорука, У и разыскать ещё одного голубого, последнего любовника Игната Еремеевича.
– Всеволод Иванович, может быть, есть смысл проверить всех контактёров Сидорука, с кем он посещал конспиративную квартиру. Также попросить специалистов сделать чисто визуальный просмотр фотографий сотрудников Управления. Ещё лучше, пригласить художника-портретиста. Он, по идее, должен уловить симптом этого отклонения от стандарта по внешним признакам. Просто посадить такого художника на недельку подежурить у входа в Управление.
Голубничий задумался и, улыбаясь каким-то своим мыслям, сказал, что выдаст всем офицерам список информаторов Сидорука. Необходимо подключить к этому расследованию, как минимум, шестерых художников-портретистов и пару голубых. Не вводя никого из привлечённых художников и голубых в курс дела, поговорить со всеми возможными подозреваемыми. Эта работа отнимет много времени, но даст результат, я уверен. Также я попрошу дать мне информацию обо всех вольнонаёмных сотрудниках Управления, выполняющих обслуживающие функции. Они также имеют возможности занести и подбросить в кабинет пробирку с радиоактивным материалом.
После кофе офицеры поговорили ещё с полчаса и расстались, договорившись о встрече ровно через неделю, в то же время и в том же месте. Задание людям Стрельника генерал пообещал передать в течение двух дней через нарочного офицера.
Крылов и Жуков проводили генерала и его коллег, а Стрельник со своими коллегами задержался ещё на некоторое время в офисе Крылова. Алексей Алексеевич предложил своим старым друзьям отобедать пельмени, приготовленные лично Марией Мефодиевной, заодно, потрепаться о жизни и о прежней совместной работе.
Прошла ещё неделя. В четверг все офицеры, кроме Стрельника, у которого возникли какие-то проблемы на работе, собрались в офисе Крылова. Генерал Голубничий вынул из своего большого портфеля три банки кофе и при всех вручил Крылову.
– Я, господа офицеры, при всех вручаю кофе Алексею Алексеевичу, чтобы у нас была возможность, как минимум, ещё месяц ходить к нему в гости. К сожалению, расследование находится на стадии завершения, с моей точки зрения, и нас откажутся приглашать просто так. У меня возникла идея проведения массовой деголубизации не только Управления Внутренней Безопасности МВД, но и других Главков. И не только МВД, но и нашего ФСБ, так как генерал Сидорук всё-таки, если быть до конца честными людьми, больше наш колллега, чем ваш. Но я думаю, что МВД оказалось благодатной почвой для распространения его болезни или отклонения, считайте, как кому приятнее. И я говорю это серьёзно, так как не секрет, что в местах заключения это явление имеет широкое распространение. Так как я всё ещё по-прежнему придерживаюсь старой сексуальной ориентации, не взирая на возраст и естественное ослабление половых функций моего организма, то поставлю перед начальством вопрос о создании отдела сексуальных меньшинств, как проблемы грядущего будущего. Я вижу, господа, ваши улыбки, но неделя общения с данной проблемой заставила меня задуматься о многом. Один мой знакомый, выдающийся российский пианист, сказал мне, что сегодня в жюри многих международных конкурсов более шестидесяти процентов членов тоже голубые и решающий голос за ними. К сожалению, и победы стали чаще присуждаться представителям сексуальных меньшинств. О частом появлении на наших телевизионных экранах голубых исполнителей можно и не говорить. Лично у меня нет сомнений, что протежируют им такие же голубые, но уже в руководстве телевидения. А это, господа, уже не смешно. Наряду с прогрессом наблюдается и регресс.
– Не могу с вами согласиться, товарищ генерал, – спокойно возразил Крылов. Это явление наблюдалось во все века. Разве вы не помните, как в детстве мы называли некоторых мальчиков маменькиными сынками, подразумевая их женские черты характера. А разве мало женщин, о которых мы говорим: ну и гром баба, прямо таки не баба, а мужик. Это всё флуктуации природы, а здесь мы бессильны. Это было, это есть, и это всегда будет. Уверен, что в архивах КГБ/ФСБ есть достаточно материалов о сексуальной ориентации многих Власть Имущих. Не будем ханжествовать, мы знали об этом и закрывали на это глаза. И это тоже правильно. Личная жизнь человека не должна допускать вмешательства Государства. Ну, а то, что произошедшая история имела смертельный исход, так это можно рассматривать как результат семейного конфликта. Я, к сожалению, ещё не знаю истинной причины смерти, но даже рад, если это не месть уволенного из МВД сотрудника, не месть невинно пострадавшего, не сведение счетов за несправедливо принятое решение. Я и Жуков, товарищ генерал, видим, что в вашем портфеле, уже освобождённом от кофе, и в портфелях ваших и наших коллег лежат очень интересные материалы. Заставлять нас так долго ждать интересных сведений с вашей стороны это больше, чем не гуманно. Это можно рассматривать и как умышленное нарушение права человека на получение информации.
Голубничий улыбнулся и предложил построить сегодняшний разговор, как рассказы коллег на интересующую всех тему. Так как вы, Алексей Алексеевич, и Вы, Александр Александрович, своею волей согласились с моим руководством, то извольте выслушать абсолютно всех офицеров, как МВД, так и ФСБ. Мы начнём с майора Игоря Ставина. Пожалуйста, Игорь, доложитесь.
– По поручению генерала Голубничего я встречался с бывшим сотрудником милиции капитаном Севериным. Он уволился из МВД всего три месяца тому назад. Причиной увольнения послужила анонимка, поступившая на него в Управление Внутренней Безопасности. Он не отрицал, что не вполне обоснованно отпустил им же задержанного правонарушителя, подравшегося в общественном месте и нанесшего потерпевшему травмы средней тяжести. Мать задержанного оказалась народной целительницей, пообещавшей капитану излечение его ребёнка от эпилепсии. Так как лечение в больнице капитану не по карману и безрезультатно, то он отпустил преступника, а его мать действительно занялась лечением ребёнка. Приступы эпилепсии у дочки капитана прекратились, а его вызвали в Управление, и Сидорук потребовал увольнения из МВД. Несмотря на то, что капитан имел очень хорошие отзывы от своих коллег и начальства, Сидорук травил его и требовал сотрудничества, взамен освобождения от ответственности. Так как капитан прошёл Афганистан и имел государственные награды, то он знал о неприменимости к нему серьёзных мер наказания. Он сказал Сидоруку, что сотрудничать с ним не будет, так как таких, как он, на войне убивают в затылок. После этого капитан подал заявление на увольнение из системы МВД. На предложение Ставина о возврате в милицию, капитан ответил категорическим отказом.
– Я, – сказал он, – с такими педиками, как работники Управления Внутренней Безопасности, не только работать, но и срать на одном гектаре не буду.
Я поинтересовался, почему он назвал их педиками, и получил такой ответ:
– А вы, майор, посмотрите на лицо начальника третьего отдела, он же на все сто голубой.
Я ещё раз переспросил, не ошибается ли он. Капитан предложил мне пари на ящик водки. Я согласился на пари. Капитан поехал со мной к своему приятелю по Афганистану и попросил его проверить одного человека на ориентацию. Друг – афганец согласился, и мы поехали в Управление Внутренней Безопасности. Там я провёл его к этому начальнику отдела, и он положил ему на стол жалобу на капитана Северина, как на взяточника. Около часа мы поджидали его недалеко от Управления. Он вышел из Управления, подошёл к нашей машине и сообщил, что полковник не просто голубой, а к тому же активный. У них даже намечена встреча на конспиративной квартире, где ему оплатят за помощь МВД. Я засомневался, может быть, полковник просто вербовал его. Афганец рассмеялся и сказал, что он ещё не разучился разбираться в своих братьях. Вчера они встречались, и полковник с ним трахался. Я вынужден был понести приличные финансовые затраты, господа офицеры, и вручить ящик водки капитану. Некоторые доказательства происходившего я смогу вам предоставить. Да, Афганец просил не причинять зла полковнику, так как он неплохой мужик. А нашу просьбу он выполнял, так как обязан капитану ещё с Афганской войны.
В офисе царило молчание, лица офицеров не излучали большой радости, и какая-то смутная тревога как-бы витала в помещении офиса.
– Теперь я попрошу майора Леушева доложить о своих успехах, – немного с грустью в голосе произнёс генерал. – Но перед этим я сообщу всем присутствующим, что полковник, о котором докладывал Игорь, выходец из КГБ и в правдивости сообщённых фактов я не сомневаюсь ни на йоту.
– Я, господа офицеры, тоже не смогу ничем вас обрадовать. Более того, скажу честно, я сожалею, что согласился участвовать в этом расследовании. У меня, как вам всем хорошо известно, тоже работа не сверхчистенькая. Уголовники не ходят в нижнем белье от Версачи, но здесь и я был в шоке. Всеволод Иванович поручил мне переговорить с очень интеллигентным человеком, подполковником милиции, начальником отдела криминалистики. Мне даже интересно было такое общение. Действительно, подполковник оказался человеком в высшей степени интеллигентным, образованным и сдержанным. Он трижды общался с Сидоруком, и даже один раз в присутствии его начальника отдела. Хотя Сидорук и сказал ему, что заявление на него анонимное, но, судя по тексту, подполковник сразу назвал имя автора. Это начальник его райотдела. Он объяснил Сидоруку, что никогда не нарушал Законы и нарушать не будет даже по требованию руководства. Начальник райотдела требовал от него дать фальшивое заключение отдела криминалистики по одному уголовному делу. Подполковник категорически отказался.
– Беда в том, – сказал мне подполковник, – что подозреваемый действительно преступник со стажем, но рассматриваемое преступление не его. Не его и всё.
Тогда начальник райотдела решил самостоятельно сделать подлог. Они повезли задержанного на место преступления и там подбросили вещественные доказательства с его следами. На следующий день устроили дополнительный осмотр места происшествия, и нашли недостающие улики.
– Я понимал, что всё это подстроено, – продолжал говорить мне подполковник, – и отказался делать экспертное заключение на такие улики. Более того, я поставил в известность начальника райотдела, что сообщу о его действиях в Главк. Я в Главк не сообщил, так как заместитель начальника Главка его кум и объективное рассмотрение моей жалобы исключено. Я поехал к Сидоруку, он меня хорошо принял и попросил написать заявление на его имя. Я написал Заявление, подписался своею фамилией и тепло расстался с генералом. Вернувшись на работу, я застал в своём кабинете начальника райотдела и его первого заместителя. Они, как ни странно, уже знали, где я был, и сказали, что им наплевать на этого мудака Сидорука, у них достаточно компромата на него самого, педераста грёбаного, так что я должен ехать туда обратно и забрать своё Заявление, а Сидоруку так и передать, как они говорили. Я тут же позвонил Сидоруку, но его уже не было в кабинете. А после выходных его уже не было и в живых. Начальник райотдела предложил мне помириться и забыть старое. Я-то его понимаю, он боялся попасть в число подозреваемых убийц генерала. Начальник райотдела всё-таки мне не доверял, поэтому он организовал хищение из моего кабинета, мне вынесли выговор за халатность. Я жду со дня на день ещё замечаний и увольнения. Как ни странно, он предлагал мне деньги, если я уйду из его райотдела. Я отказался, тогда он сказал, что легко договорится с уголовниками и меня вынесут вперёд ногами из этого здания. У меня нет сомнений, что Сидорука убил не он лично, но быть уверенным в его непричастности к убийству, я не могу. Кстати, я смогу доказать наличие угроз и в мой адрес. Но это ничего мне не даст. Заместитель начальника Главка сам предлагал мне перейти на работу в другой райотдел милиции. Он сказал, что мой начальник пользуется авторитетом и у коллектива райотдела, и в Главке. Да и показатели по борьбе с преступностью в его райотделе на высоте. Всё дело в том, что я знаю, на чём базируется его авторитет. К сожалению, молодые офицеры берут с него пример, и со временем мы получим не райотдел милиции, а сборище нарушителей законов, мягко говоря. Жаль жителей района. Жаль людей, берущих с него пример.
Я весь разговор с подполковником записал на кассету и если предоставится возможность, передам её Герману Алексеевичу Коржу. И сделаю это с удовольствием и с уверенностью в своей и подполковника правоте. Дело в том, что я заходил к начальнику райотдела милиции с художником. Начальник райотдела и говорить со мной отказался. Просто послал меня на три буквы. Правда, и я после этого не поднял ему настроение. Я сказал, что есть неопровержимые доказательства его прямых угроз генералу Сидоруку. И беседовать с ним будут в другом месте. Художник, выходя, мне заметил, что такие типы людей голубыми не бывают, зато для насильника он давно уже созрел.
Генерал Голубничий поблагодарил Леушева и сказал, что сам даст команду собрать на этого начальника райотдела милиции материал и устроить ему допрос в самом жёстком режиме.
После этого генерал попросил своих коллег по очереди доложить о новых фактах в расследовании.
Первым начал докладывать майор Иван Суворов. Он рассказал о знакомстве с одним из информаторов по фамилии Z. На него следователи обратили внимание из-за повышенной активности в работе. Кроме того, генерал Голубничий поднял на него материалы по его службе в армии, и там обнаружились данные о перенесенном им психическом заболевании. Так как его служба в армии на момент медицинского обследования уже подходила к концу, то там из соображений гуманизма приняли решение не вносить эти данные в военный билет. Причины болезни связаны с отсутствием мер защиты от химического заражения в военной части. По окончании службы сержант поступил учиться в школу милиции и, по окончании учебного заведения, был принят на работу в отдел по борьбе с организованной преступностью. На работе проявил себя положительно и, ещё неизвестно, как и почему, но стал активно сотрудничать с Управлением Сидорука. Здесь он развернул деятельность, которая обеспечивала работой целый отдел в Управлении Сидорука. За три года такой активной работы он получил в виде премий сумму, превышающую вдвое его жалование по основному месту работы. Что особо интересно, эти деньги он полностью вложил в технические средства для подслушивания и наблюдения. Я подчёркиваю, полностью все деньги. Но в последнее время у него возникло несколько конфликтных ситуаций с Сидоруком. Однажды Z обвинил генерала в бездействии, в неспособности пресечь деятельность группы взяточников одного из отделов по экономическим преступлениям. Сидорук перестал привлекать его к работе, а Z начал открыто угрожать. На самом деле генерал Сидорук работал активно и фактически своим бездействием по тем делам спасал Z от разоблачения. Но доказать это человеку с больной психикой было нереально. Убивать генерала он на самом деле не собирался, он хотел его запугать с целью увеличения активности в работе. Вообще-то с этим милиционером целесообразно поработать и, если его подлечить, то будет очень полезный сотрудник с обострённым чувством справедливости.
Второй следователь рассказал о проведенном анализе и дорасследовании смерти коллеги Сидорука по Управлению, майоре У, произошедшей в 1994 году. Об этом случае генералу Голубничему говорил полковник Крылов. И здесь нас ждала небольшая удача. Жена покойного призналась, что узнала о страсти капитана к мужчинам незадолго до его смерти. Бороться с этим она не могла никак. Сам капитан остро переживал свою болезнь. Перед смертью он ей признался, что уходит из жизни из-за предательства своего шефа.
– Я тогда подумала, что шеф узнал о болезни мужа и шантажирует его. И только потом, через пять лет, я случайно узнала от жены одного из коллег мужа о гомосексуальности генерала. Как ни странно это звучит, но генерал бросил моего мужа и стал жить с мужем этой женщины, – рассказала мне жена майора У.
– Я сразу же обратился к Всеволоду Ивановичу за разрешением организовать прослушку телефонных разговоров этой женщины, установить за ней наблюдение. Её мужем как раз занимался подполковник Николай Быков. Поэтому я и прошу подполковника Быкова продолжить моё повествование.
Крылов заметил, как генерал Голубничий становился всё более раскованным и довольным. Крылов решил применить свой старый приём, он быстренько написал на листочке бумаги приблизительный прогноз развития событий в расследовании. Имени убийцы он, конечно, не назвал, но кто это и почему, он знал почти точно. Крылов предложил всем кофе, а курящим – балкон. Всё-таки, господа офицеры, мы поработали уже четыре часа, а КЗОТ в нашей стране ещё не отменили. Сам он незаметно забросил листок в портфель генерала.
После кофе и перекура офицеры расселись вокруг стола, ожидая самого интересного. И их ожидание было вознаграждено.
Быков подробно описал своё знакомство с подругой жены офицера, покончившего собой в 1994 году. Назовём её условно мадам Е. Она не долго сопротивлялась вопросам подполковника Быкова и в скорости уступила его требованиям в обмен на обещание не принести вреда её мужу, по-прежнему работающему в Управлении Внутренней Безопасности МВД России. Она призналась, что советовалась со своей сестрой Наталией, которая имела хорошие отношения с замечательной гадалкой. Наталия принесла гадалке фотографии мужа и его любовника. Гадалка пообещала разрушить эти нестандартные взаимоотношения и снова вызвать у капитана любовь к Е. Гадалка передала ей в коробочке какое-то зелье, способное за короткое время отбить у любовника всякое желание и способность к сексу. Гадалка предупредила, что зелье нельзя вынимать из коробочки раньше времени. И только за пять минут до того, как будет выбрано место его постоянного нахождения, выложить его из коробочки и оставить там. Всё это происходило почти четыре месяца тому назад. Гадалка говорила правду, зелье подействовало, и шеф моего мужа, любовник, стал болеть и слабеть. Капитан сам говорил ей об этом. Я стал выяснять, каким способом занесли зелье в кабинет генерала. Всё оказалось до противного просто. Несколько лет тому назад именно её сестра Наталия попросила устроить на работу уборщицей в Управление одну пожилую женщину, знакомую знакомых. Женщину устроил в Управление на работу капитан, о чём есть запись в отделе кадров в пункте рекомендации. Она обслуживала несколько кабинетов, исключая кабинет генерала. Но не потому, что ей не доверяли. Просто за тем кабинетом была закреплена другая уборщица. В один из вечеров уборщица генеральского кабинета попросила оказать ей помощь в работе. Помощь была оказана, зелье подброшено в стол генерала и всё быстро забылось. Уборщица считала, что это зелье, завораживающее мужчин. Она даже думала, что её знакомая, устроившая её на работу, хочет влюбить генерала в себя. Мы, как вы знаете, опрашивали и уборщиц, делающих уборку в кабинете генерала. Женщины, конечно же, ничего ему не подбрасывали. Более того, мы не считали, что надо говорить о событиях трёхмесячной и более давности. Естественно, напрашивается вопрос, откуда зелье? И снова ответ абсолютно тривиальный. На работе у Наталии в лаборатории при списывании приборов, содержащих радиоактивные вещества, умельцы изымают их и помещают в свинцовые коробочки. Говорят, что лучшего способа избавиться от крыс ещё не создали. Это звучит дико, но это именно так. Крысы, как говорят умельцы, прекращают свои сексуальные игры. Наталия решила именно таким образом и поступить с генералом. Потеряет потенцию, отстанет от её зятя. Старушка, подложившая зелье, в настоящее время болеет, и об этом случае вспомнила без всяких пререканий, так как не может дать правильной оценки этому факту. У неё в настоящее время двустороннее воспаление лёгких и ещё неделю или более она не появится на работе. Разговоры о гадалке Наталия сочиняла для успокоения сестры. Какую оценку вы дадите вскрывшимся фактам, я не знаю. Но мне жаль этих людей из-за их полной дремучести, из-за дикости происшедшего убийства.
Как всегда в таких случаях, в комнате была идеальная тишина. Всеобщее молчание прервал сначала Крылов, а потом генерал Голубничий.
Крылов попросил Быкова объяснить всё-таки факт разоблачения сексуальной связи между капитаном и генералом Сидоруком.
Быков извинился, что не дал никаких объяснений этому событию.
– И это тоже произошло глупо и непрофессионально, – начал говорить подполковник. – Игнат Еремеевич и капитан подъехали к дому, где находилась их конспиративная квартира. Надо же такому случиться, Наталия, сестра жены капитана, шла именно в тот подъезд к своей знакомой портнихе. Увидев зятя и Игната Еремеевича, она немного удивилась какой-то странности выражения на их лицах и проследила за номером квартиры, куду они зашли. Грешным делом, она подумала, что там их ждут бабы. Прождав с полчаса и не дождавшись баб, она зашла к портнихе и, заодно, поинтересовалась жильцами соседней квартиры. То ли в шутку, то ли всерьёз, портниха сказала, что это квартира каких-то спецслужб. Лично она уверена, что там собираются педики. Один из них, что постарше, генерал, и его она видела как-то в форме около Лубянки. Наталия поверила портнихе, так как вышла из подъезда и дождалась генерала с зятем. Она-то знает лица мужиков после секса. Здесь был именно этот случай.
Генерал Голубничий внимательно всё это выслушал, ещё больше расстроился и медленно, медленно тихим голосом начал говорить:
– Странная и сложная штука эта жизнь. Я ни в коей мере не опрадываю гомосексуальной связи генерала и капитана. Но они нарушили общепринятые правила посещения конспиративных квартир, правила конспирации. Видно предвкушение радости от удовольствия затмило их разум. Одно нарушение повлекло за собой и остальные нарушения. В нашей работе нет мелочей, и произошедшее только лишний раз это подтверждает. Дурная и неблагодарная у нас работа. Мы поднимаем тонны грязи, копаемся в дерьме, после которого и самый современный шампунь бессилен очистить тело и душу. А в самом конце узнаём, что наша работа бессмысленна. Преступление, которого и преступлением назвать можно, но с громадной натяжкой, толком и не было. И особенно обидно и стыдно перед самим собой, что нет никакой душевной жалости к покойникам. А это же не по-людски. Я даже не представляю себе, что и как докладывать нашему Директору ФСБ и Вашему Министру. У меня ещё в тот раз после просьб Крылова о дополнительных данных появилась мысль о тривиальности преступления. И, вообще, создалось впечатление, что Крылов уже знает, кто и за что убил Сидорука. Во время второго перекура полковник Крылов незаметно, с его точки зрения, подбросил мне в портфель записку, которую он сейчас попросит прочесть вам всем. Я уже готовился к этому, поэтому внимательно следил за его действиями. Я могу рассказать вам, о чём там пишется, хотя и не читал. Да, именно об этом раскладе событий. Скажу откровенно, я получил громадное удовольствие от нашей совместной работы. Но ещё большее удовольствие от того, что многие из вас, более молодые, чем я и по возрасту, и ниже по званию, а думают и оценивают события так же, как и я. Я понимаю, сегодня мы с такими взглядами в меньшинстве. А кто сказал, что большинство всегда правы. Разве фашизм, коммунизм, и тому подобные измы не разбивают в пух и прах разговоры о верности большинства и неверности меньшинства. Вот поэтому я и боюсь давать оценку гомосексуализму. Но и не хочу быть всепобеждающим меньшинством. Я понимаю, что КГБ и ФСБ не любили и не любят. Но почему меня надо отождествлять с Ежовым, Ягодой, Берией и им подобными нелюдями, я раньше не понимал и не понимаю сейчас. Я честно делаю свою работу, меня наняло правительство, назначенное депутатами, избранными народом. Если мы не нужны обществу, изгоните депутатов, правительство и нас. Исправьтесь сами, начните уважать самих себя, перестаньте видеть в себе рабов и нам всем станет легче работать. Не будь мы рабами, многие жизни людей были бы спасены. Если бы господин Крылов предложил мне сейчас стакан водки, то я бы его выпил. Нет, не стакан, грамм сто и даже меньше. Как-то муторно на душе. Я попрошу полковника Крылова связаться со своими бывшими руководителями, а сам позвоню своим шефам. Так и сделали, Крылов доложил Седину о положительном результате, Голубничий доложил своему начальнику Управления. Буквально через десять минут помощник Седина позвонил к ним в офис и попросил передать Крылову и, если у вас ещё есть генерал Голубничий, то и ему тоже, о просьбе завтра в 11-00 прибыть к генералу Седину. Во встрече примут участие Советник, Министр и заместитель Директора ФСБ России. Все офицеры снова выпили кофе и закусили бутербродами, любезно приготовленными Марией Мефодиевной. Расследование окончилось с положительным результатом, а радости на лицах офицеров не наблюдалось. Почти молча все выпили кофе и, как большие и старые друзья, распрощались. Как-то грустно закончился и день, и дело. Не всегда победа доставляет радость, а иногда и наоборот.
На следующий день в 11-00 Крылов появился в приёмной генерал-полковника Седина Константина Ивановича. Помощник Седина попросил полковника Крылова подождать несколько минут. Он доложил генералу о прибытии Крылова. Выслушав Седина, помощник предложил полковнику Крылову зайти в кабинет генерала. Алексей прошёл в дверь, услужливо открытую помощником, и увидел в кабинете Седина сразу всех руководителей. Советник Президента, Министр Внутренних Дел России, Заместитель Директора ФСБ, начальник следственного Управления ФСБ, его заместитель – генерал Голубничий и, конечно же, хозяин кабинета, Седин Константин Иванович. Крылов мгновенно оценил обстановку в кабинете и, обращаясь к Министру, попросил разрешение сказать несколько слов. Министр, не глядя ни на Советника, ни на Седина, отмашкой головы дал добро.
– Уважаемые господа. Я был приглашён на расследование, как частное лицо. Тема расследования представляла собой чисто внутриведомственную проблему. Так как ещё до моего приглашения результаты работы следственной группы были почти завершены и, практически, являлись материалом, позволившим успешно закончить дело, я не вижу смысла своего участия в дальнейших обсуждениях ваших, подчёркиваю, внутриведомственных проблем. Так как мною и моим коллегой, полковником ФСБ в отставке Жуковым А.А., дана подписка о неразглашении тайны, то вы можете считать, что и приглашения на дорасследование, как я и ранее говорил генералу Голубничему, не было. От оплаты за работу моего Агентства я отказываюсь, тем более, что генерал Голубничий сделал нам подарок – три банки растворимого кофе. Нет, извините, не только это. Он сам и его коллеги доставили нам удовольствие от общения с ними. Надеюсь, в дальнейшем мне никогда не придётся сталкиваться с подобными заданиями, вызывающими болезни аллергического характера. Правда, общение со своими бывшими коллегами тоже скрасило эти два дня общения. Благодарю вас за это и всего вам доброго, если ни у кого нет ко мне вопросов.
Заместитель Директора ФСБ представился Крылову и сказал, что в отличие от остальных, присутствующих здесь генералов, он ранее не был с ним знаком. Правда, и начальник следственного Управления тоже ранее не был вам знаком, хотя он говорил мне, что ещё шесть лет тому назад наблюдал за вами в Аэропорту Домодедово, получая истинное наслаждение.
– Простите генерал, но получать наслаждение от коррупции в её преступных проявлениях, довольно малоприятное занятие.
– Я прошу у вас прощение, Алексей Алексеевич, за некорректное применение слова наслаждение. Я продолжу с вашего разрешения. Как раз перед вашим приходом мы обсуждали вопрос о корректном отстранении вас от дальнейшего участия в этом деле. Правда, Всеволод Иванович Голубничий сразу сказал нам, что Крылову достаточно посмотреть на наши лица и всё понять. Вы, как я вижу, и на лица толком не смотрели, а положили нас на лопатки, показали нам наше неумение уважать людей. Мне стыдно, так как именно я инициатор вашего отстранения от дальнейшего расследования.
– Не расстраивайтесь, господин заместитель Директора, я сразу вам это предложил, так как вы соизволили начать встречу несколько раньше и без меня. Поэтому мне всё стало ясным ещё в приёмной Константина Ивановича. Но, независимо от этого, я в любом случае собирался просить господина Министра об отстранении меня от дальнейшего участия в этом деле. Мне действительно не с руки этим заниматься. Просто в данном случае вы поставили не меня, а себя, в неловкое положение. Чтобы окончательно убедить вас в моём полном понимании возникшей ситуации, я с уверенностью скажу, что Всеволод Иванович и Советник не очень вас поддержали с вашей идеей. И не потому, что они считали её неверной. Нет, как раз само предложение не использовать меня в дальнейшем, абсолютно верное, а вот форма его исполнения не выдерживает никакой критики. Но это не беда. Возможно, проведенное расследование настолько вас расстроило, что голове сложно распыляться на другие проблемы. Ещё раз спасибо господа и всего вам доброго.
– Секундочку, – привстал Советник, – вы позволите мне, Алексей Алексеевич, проводить вас и поговорить об иных проблемах.
– Нет вопросов, господин Советник, я к вашим услугам. Как раз у меня на 12-30 назначена встреча с Директором Интерпола по Восточной Европе, так что есть окно.
– Простите, Алексей Алексеевич, а как же вы назначали встречу на 12-30, если у нас здесь встреча была ещё ранее назначена на 11-00.
– Так я же сказал вам, господа, что я заранее планировал просить об отстранении меня от дальнейшего расследования. Я был уверен, что смогу убедить вас в этом, если вы вздумаете для соблюдения норм приличия имитировать сожаление по поводу моего решения. Всё получилось для меня и проще, и полезнее.
– Извините, но я снова не всё понимаю. Нет, со временем Вашей встречи с представителем Интерпола я всё понял и восхищён. В любом случае, даже заставить вас мы не могли, так как Вы не подчинённый ни МВД, ни ФСБ. Мне непонятно ваше последнее слово полезнее. Просто я знаком с вашим отношением к любому высказанному слову, а в данном случае, как ни неловко признаваться, я не могу найти для себя объяснение.
– Это совсем просто, господин Советник. Ещё в детстве мне говорили родители, что нет смысла раньше времени обременять себя вопросами, типа: а что делать, если будет то-то, а что, если другое и так далее. Я много думал, как корректнее сообщить вам о моём отказе от участия в дальнейшем расследовании. Для меня самым главным было, это не обидеть никого из тех, кто поручал мне это задание. Даже в науке бытует такое мнение, что часто войти в проблему легче, чем выйти из неё. В моём случае всё оказалось проще простого, а я расстраивался. Мне это лишний раз напомнило о желательности прислушивания к советам родителей и более умных товарищей. Тренировать себя на принятие мгновенных решений.
Советник вышел из кабинета вместе с Крыловым. Он ещё раз извинился перед ним за случившееся и выразил восхищение действиями Крылова.
– Я, Алексей Алексеевич, хочу выяснить ваше отношение к приглашению на работу в Администрацию Президента. Я понимаю, что эта работа не даст вам больших денег, но может вывести на другую орбиту в государственной иерархии. Я уважаю себя и считаюсь одним из лучших Советников Президента, но Вам ставлю более высокую оценку. Ещё добавлю, что мне приятно было слышать правильную оценку моей и генерала Голубничего позиции. Меня особенно радует, что я сам могу объяснить причины, побудившие вас прийти к такому выводу.
– Спасибо, господин Советник, но ещё в двадцать два года я дал себе зарок быть как можно дальше и от политики, и от Власть Имущих. Поверьте мне, но я не смогу вам объяснить причин, побудивших меня принять такое решение. Так что ещё раз благодарю Вас и прошу не стесняться обращаться за помощью. Иногда и не очень большие люди могут оказаться полезными. Мне, господин Советник, общение с Вами было не только полезно, но и очень приятно.
Крылов пожал руку Советнику и вышел из здания Министерства с чувством облегчения и свободы.
ЖИЗНЬ ЧАСТНОГО ДЕТЕКТИВА ИЛИ ГЕНИЙ СЫСКА
СОДЕРЖАНИЕ
1. Обыкновенный ребёнок 1
2. Университет 15
3. Первомайская демонстрация 18
4. Часы от Министра 49
5. Операция клипсы 60
6. Зуриндия есть Зуриндия 70
7. Золотая медаль 99
8. Неприемлемое предложение 152
9. Кляп – Зайн – Брош 163
10. Раритет 191
11. Канцелярия Министра и оборотни в погонах 243
12. Круиз 302
13. Интерпол просит помощи 365
14. Детективное агентство Светлана 541
15. Ларсик возвращается домой 548
16. На Земле Обетованной 568
17. Убийца по наследству 624
18. Завещание 683
19. Неотвратимое наказание 723
20. Братья Угольниковы 776
21. Аллергия 787
Написано автором в 2001 году
Жизнь частного детектива или гений сыска
© Copyright: Михаил Авиарзу, 2007
Свидетельство о публикации №207021300426
Свидетельство о публикации №207021300426
Рецензии