Деревня

Послали нас как-то на картошку. Было это в перестроечные времена, когда учёных всё еще посылали в колхоз, но отношение уже к этому было несерьезное. Поехало 8 человек: шестеро мужиков да две бабы. По сравнению со студенческими выездами в колхоз, где жили по месяцу в фанерных бараках пионерлагеря, разместились с комфортом: в двухкомнатном кирпичном домике. Взяли гитару, карты, водку, мяса на шашлыки. На работу выходили на часок-другой сутра: проветриться с похмелья да свежей морковки надергать. Помню, с****или как-то мешок картошки с сортировки, что ли. А за нами сторож погнался. Я бежал по полю с мешком картошки за плечами! Эх блин, было же здоровье!
Одна из женщин была немолода (особенно по нашим тогдашним меркам), полновата, страшновата, замужем и при детях. Однако она завела роман с моим приятелем. Ну этот парень, такой бунтующий профессорский сынок, был вообще любителем экстрима. Он, скинув телогрейку, Оку переплывал на спор. Это в конце сентября было. Потом он у этой Томы на даче поселился, в сарае. Зимой! Она, Тома-то эта, и ко мне вроде клеилась. Я как-то простудился, а она типа пришла лобик потрогать... Теперь задним числом такие мысли приходят что ее бы на всех хватило, но тогда я был мальчик относительно неиспорченный. Ну а вторая была Марина. Странная, скажу я вам, девица. Дочка дипломатов, она много лет провела за границей. По-английски читала лучше чем по-русски. На лице ее всё время блуждала странная улыбочка. Теперь-то я знаю, что это - американская голливудская улыбка, которую америкосы не забывают одеть, выходя из дома, как часы или трусы. Ну а тогда, особенно в деревне, это казалось странным. Ну я-таки попробовал подкатиться: наши мол вечером пойдут к кристаллографам бухать (наши соседи по колхозу, в избе напротив). А мы могли бы и дома остаться... А она смотрит с этой странной улыбочкой. Ну нормальная-то баба - послала бы нахуй, может лопатой огрела бы по-дружески. А потом глядишь и сказала бы: ну хрен с тобой, согласная я. А эта улыбается. Что я, смешной такой нах?
Ну что делать, пришлось пойти к кристаллографам. Нажрались помню там порядком.
Физики и химики сидели в обнимку и пели песню, из которой запомнились такие строки:
Гитара с треснувшею декой
Поёт, смеется и рыдает,
И очарованные зеки
На нарах пайку доедают...
И хотя доедали мы при этом вовсе не пайку, а неплохо получившийся шашлык с ворованной картошечкой, но ватники на стене, унылые поля за окном и водка на столе смотрелись органично. Знали бы мы, где доведется встретиться и с этим кристаллографом, и с этой Мариной через какой-нибудь десяток лет... ТАМ органично будет смотреться только вот эта улыбочка на ее лице, а наш беломор, наши надрывные песни, наши пьяные споры за науку да за жизнь окажутся не на месте...
А пока - найти бы в темноте будочку сортира да завалиться спать. Завтра - новый трудовой день на колхозных полях. Хорошо...