Оглушительное молчание

«Оглушительное молчание».

1.
Дремлющий котяра на крыльце лениво махнул пушистым хвостом.
Дедушка, как обычно, раскуривший трубку, принялся читать вслух новости из газеты, купленной в ларьке.
Бабушка, раскладывавшая пасьянс на маленьком столике, рассеянно слушала его через открытое окно, откуда звук доносился с террасы. Время от времени она поднимала выцветшие глаза с карт на своего мужа. Вместе они прожили долгую, мирную, спокойную жизнь. Им нечего было беспокоиться о старости – дети позаботились о ней. Старший сын работал в банке, средний давал юридические консультации супружеским парам, а младший трудился во благо правопорядка в правоохранительных органах. Жаль только, что двое из них – холостяки. Лишь Эмиль обзавёлся семьёй, женился на прелестной Одетте. Они-то и обрадовали стариков долгожданным внуком – Жаном. Такой непоседливый, юркий мальчик. Непременно заберётся на дерево, утащит все документы отца, прольёт на скатерть чай. Сейчас Жану было семнадцать, а его дедушке и бабушке шёл уже седьмой десяток. Говорит, собирается стать, как отец, кассиром в банке. Эмиль проработал в нём около двадцати лет, и его все уважают. Он не продажный, как некоторые. Он порядочный человек. Среди Маритенов не может не быть порядочных людей.
Бабушка продолжила раскладывать пасьянс.

2.
Семейство Маритен село за обеденный стол.
Эмиль Маритен – низкорослый, бледный человек с серыми глазами и скучными чертами лица – сцепил руки, и начал молиться. Ему последовала сначала жена – симпатичная женщина со слегка вздёрнутым носиком и восхитительной фигурой, а потом и сын Жан – худощавый паренёк, такой же бледный, как отец, но с длинными руками и горячим взглядом чёрных глаз, унаследованным наверняка от матери.

3.
Нотариус Лер Маритен откинулся на спинку стула.
Это был состоятельного вида человек – одетый в костюмчик по последней моде, прилизанный, надушенный, с пухлыми губами и широкими серыми глазами, он производил двоякое впечатление, когда начинал говорить. Напористая, жёсткая и деловитая манера разговора не вязалась с округлостью очертаний его лица, фигуры и вообще с наивным взглядом.

4.
Венсана Маритена в уголовном участке не любили.
Эко дело, что тридцати однолетний человек быстро стал комиссаром! На вид, словно мальчишка: кроткие карие глаза, кривой нос, то ли смущённая, то ли растерянная вечная улыбка. Неумелость, нерешительность, с которой он приказывал подчинённым, подбивала на насмешки и презрение окружающих. Смотри-ка, маленький Венсан пробился в комиссары! Вот это да!

5.
-Здравствуй, отец, - Венсан потоптался неловко у крыльца, дожидаясь ответа старика Маритена, сидевшего в кресле-качалке на террасе. Тот, кинув на него мельком равнодушный взгляд, проговорил:
-А, маленький Венсан пришёл! Садись, выпей чайку за моё здоровье, мальчик.
Венсан присел на стул, облокотившись о стол, покрытый белоснежной скатертью, на которой стоял чайник да пара чашек, одна давно уже красовалась трещиной. Старушка Маритен переворачивала карту за картой, и будто не замечала прихода младшего сына.
-Как дела, отец? Всё ли у вас хорошо?
-Грех жаловаться, мой мальчик, - проворонил старик, поправив страницу газеты.
Наступило молчание. Венсан налил себе и отцу чаю.
-Бери печенье, соседка испекла, - придвинул блюдце к нему старик, отложив в сторону прочитанную газету.
-Хорошо, - прошептал Венсан.
-Что там у вас, в Париже происходит? Небось, всё одни и те же дела, да? Эти грязные убийства, совершаемые в тёмных закоулках да постоянные кражи средь бела дня?
-Ага, - брови Венсана забавно изогнулись.
-Слушай-ка, мальчик мой, - старик скрестил руки на груди. – Частенько ты к нам бегаешь.
-Так получается. Я тут по долгу службы бываю, а после – думаю, почему б и не проведать тебя да маму? И прихожу. Ты же знаешь, этот городок входит в моё управление.
-Как же не знать, - кивнул старик Маритен, отпив чая. – Сорок лет служил в администрации. Писал, писал, тонны бумаги исписывал. Уж не помню, когда у меня мозоль-то появилась!
Отец продемонстрировал правую руку, на среднем пальцем которой красовался небольшой нарост.
-Это всё от письма, будь оно неладно, - вяло бросил отец.
Они помолчали.
-Посмотрел бы на братьев, сынок, - вдруг молвил старик. – Эмиль вот в банке исправно работает, его ценят, его уважают, им восхищаются. Гляди, и Жан последует за ним, вот молодец внучок. Лер тоже в обществе известен. Он богаче всех нас, да. Радует меня и мать, да, радует. Деньги по почте присылает, умница какой. Порядочный человек. Дал Бог нам такого сына, уж гордимся мы им, поверь на слово старому человеку, поверь. Посмотрел бы на братьев, мальчик мой. Вот у Эмиля жена так жена: и готовит чудно, и о сыне своём заботится, что словами не передать, да и в красоте не уступит местным дамочкам. Ух, был бы я помоложе да не отец Эмилю, отхватил бы такую, отхватил бы!
-Размечтался, - подала голос старушка Маритен.
-Молчи, женщина! – поморщился отец. – Ничего не понимает, а ворчит. Уж так они устроены, эти милые создания. Грех жаловаться. Слушай-ка, малыш, почему ж ты себе пару не найдёшь? Ведь ты ещё молод, много в тебе сил, много живости, какой не сыскать мне, дряхлому и бесполезному. Да, и ещё доходят до меня слухи, мол, маленький Венсан гроша ломаного не стоит. Как так? Это один из Маритенов ничего не стоит? Да быть такого не может! Скажи-ка, сынок, правду ль мне на ушко шепчут, иль я, старый пень, слишком мнителен, доверчив становлюсь год от года? Смелей, я же твой отец, всё от тебя услышу.
В ответ Венсан весь сжался, стал и вправду маленький.
-Ты не слушай, отец, других. Другие ведь не мы, не Маритены. Всяко хотят нас в грязи вывалять, сказать, дескать, Маритены такие-сякие, бестолочи поганые. Да не то они говорят, а плетень на плетень наводят. Не слушай их лживые речи, умасленные похвалами в твою сторону. Слушать их, всё равно, что организм свой разрушать. Не принимай близко к сердцу зависть чужую. Маритены как были крепки, так и остались Маритенами.
-Да, мальчик мой, - закивал старик Маритен. – Прав ты, бесспорно прав. Я-то, старый дуб, слушаю да слушаю их сплетни. Как баба какая, вбираю в себя ворох ненужных сведений. Впрочем, тебе пора. Иди, да с Богом пребудь в душе, маленький мой Венсан!

6.
-Господин Эмиль идёт! – шёпоток прошёлся по всему банку. Господин Эмиль обыкновенно строг.
Как незыблемый символ банка, он уверенно шёл к своему служебному месту. Медленно. Невозмутимо.

7.
Вечерело.
Разложив на столе фотографии, Венсан посмотрел на них. Каждое воскресенье он покупал набор фото у одного старьёвщика на площади Божэ, где привычно толпились туристы и продавцы всякими сувенирами. Фото были разными – и чёрно-белыми, и совсем новенькими, видимо, старьёвщик таскал их из небольших приёмных, где, опустив монету, можно запросто сфотографироваться. Эти фото были маленькими, но чёткими.
Венсан любил подолгу всматриваться в них: в чьи-то неизвестные лица - радостные, опечаленные, возмущённые, злые; в пейзажи – спокойные, тихие, бушующие, заманчивые; в предметы, в здания, в разные виды транспорта, в небо, в группы идущих людей – то шахтёров, то манифестантов, то рабочих, то празднующих карнавалы, то цирковых клоунов, то студентов. Тайное хобби Венсана, скрытое от глаз и ушей других людей. Он бы сам фотографировал, но считал себя невежественным в данной области, предпочитая покупать у старьёвщика по имени Ноэ фотографии. Старьёвщик продавал их вполне охотно, по дешёвке. То был пожилой человек с выражением лица, страдающего базедовой болезнью. Абсолютно без комплексов, он орал на всю площадь: «Купите у старика Ноэ чудные вещички! Продаются чудные вещички!».
Неожиданно взгляд Венсана наткнулся на цветную фотографию, изображавшую девушку невиданной красоты.
Венсан взял её в руки, глядя на белокурые волосы, правильные черты лица девушки, её сердечную улыбку и весёлые зелёные, словно у кошки, глаза. «Где же она живёт? Как её зовут? Может, она замужем?» - проносились вопрос за вопросом в голове у взволнованного Венсана. Он считал девушку на фото самой прекрасной на свете, что он видел. Самой незапятнанной, чистой, очаровательной, восхитительной. Ангелом во плоти.
-Я найду тебя, - прошептал он. – Обязательно найду…

8.
-Для кого ты красишься? – спросил Эмиль, остановившись у входа в спальню, где жена сидела перед зеркалом, и проводила по губам вызывающе красной помадой. – Тебя пригласили в гости?
-Да, - отвечала Одетта ему. – Мари, у неё день рождения. Помнишь её? Она была на нашей свадьбе. Худенькая такая, в розовом платье.
-Ах, Мари, - вздохнул Эмиль. – Как же, отлично помню. Такая болтушка.
Жена продолжила ухаживать за собой, взяв в руки тушь.
-А где Жан? – полюбопытствовал Эмиль.
-Он в колледже ещё. Звонил, говорит, задержится немного.
-Понятно, - Эмиль прошёл в свой кабинет и сел за стол.

9.
Дзинь! Дзинь-дзинь!
Лер Маритен пошарил рукой в темноте. Нащупав пальцами выключатель лампы на тумбочке, он щёлкнул и тут же зажмурился от яркого света. Поворочавшись в кровати, он немедленно начал искать телефон. Бросив взгляд на настенные часы, он про себя выругался – кто станет звонить в два часа ночи? Чёрт.
-Алло, - как можно энергичнее выпалил он в трубку.
-Лер, это ты? – раздался до боли знакомый тоскливый голос.
-Эмиль? – подивился Лер, приходя в себя от тяжёлого сна. – Что случилось?
-Ты мне нужен. Произошло несчастье. Ты можешь приехать?
-Домой?
-Да, ко мне. Как можно скорее.
-Постараюсь минут через двадцать.
-Жду, - раздались гудки.

10.
Венсан сидел в кабинете, хмуро смотря на отчёты подчинённых. Порой он спрашивал себя, что он делает здесь, в суровом полицейском участке? Ему же тошно даже читать все эти хладнокровные описания вскрытий тел, доклады о задержании маньяков, воров-рецидивистов и прочих «друзей» тюремных камер. А быть на месте преступления, лицезреть, как какой-то сумасшедший вырезал пол-лица семилетней девочке? А слушать дребезжания телефонов, поднимать трубку и каждый раз слышать чьё-то прерывистое дыхание и заговорщический тон, чьи слова начинаются одним и тем же – «Бомба в правительстве…»; «Я слыхал, что кое-кто намеревается подорвать премьер-министра…»; «Они вернулись… Инопланетяне пришли извне…»? А чувствовать на себе ехидные взгляды коллег, их топот около двери кабинета, смешки во время ухода?
Венсан не понимал, как он стал комиссаром. Он-то всего лишь нанимался в патрульные! Он хотел, чтобы было меньше аварий на дорогах, а не прошло и полгода, как он – комиссар! Уму непостижимо.
-Приветствую, маленький Венсан! – хриплый голос заставил Венсана очнуться и нырнуть из раздумий в охлаждающую реальность. Перед ним стоял, опираясь на трость, сам главный комиссар Парижской уголовной полиции Ледуайен. Покраснев, Венсан, опрокинув кучу докладов, немедля встал из-за стола, почтительно рапортуя Ледуайену.
-Брось-ка ты эти замашки, - махнул рукой Ледуайен. – Налей мне лучше старого доброго кофе, хоть и пойло это страшное. Не умеют здесь ничего делать, как следует.
Венсан повернулся спиной к Ледуайену, который годился ему в деды. Старый, седовласый, с низко опущенными бровями, из-под которых иронично поглядывали чёрные (немножко мутные) глаза, с дряблым лицом, худым, как щепка, телом и слабыми ногами, повреждёнными ещё в 1977 году упавшими во время спецоперации со стройки кирпичами. Ледуайен многим внушал почтение. Трепетное отношение было вполне заслуженным – за годы работы на посту главного комиссара в Париже резко пошла на убыль преступность. Она и сейчас была большой, но теперь уже не настолько наглой и открытой, как в прошлые годы.
-Я пришёл, маленький Венсан, по делу, - сказал Ледуайен, приняв из рук младшего Маритена чашку кофе. – Присядь.
Венсан сел. Его руки дрожали от волнения. Он виделся с Ледуайеном пару раз – на день независимости Франции, и когда его назначили комиссаром пятого участка. Он чувствовал, что дело непосредственно касается его. Неужели его отправят в отставку? Это было бы логично. Ведь он всё равно не начальник. Подумать только, один вид крови внушает ему страх! А он комиссар полиции.
Ледуайен надел очки на костлявый нос, и, покопавшись во внутреннем кармане униформы, достал фотографию. Помятую, жёлтую, потёртую от постоянных прикосновений старческой руки. Фотографию протянули Венсану. Тот, недоумевая, всё же послушно принял её.
-Взгляни, - приказал Ледуайен.
Венсан взглянул – то было лицо юноши, поразительно похожего на него самого. Только выражение глаз было, напротив, храбрым, волевым, а не как у Венсана – робким и смущённым.
-Мой сын, - кивнул Ледуайен, предупреждая вопрос Венсана. – Это та причина.
-Причина? – глупо переспросил Венсан.
-Ты думаешь, что просто так стал комиссаром пятого? Нет, маленький Венсан, это я постарался.
-Зачем? Ваш сын… Он умер?
-Его убила одна сволочь. Может, ты слышал об этом, хотя, наверное, было это так давно. В те времена в Париже орудовал некто Мясник Андре. Он специализировался на проститутках. Находил их и вешал на фонарных столбах поздней ночью. Мясником его прозвали за то, что он вешал их уже полностью выпотрошенными. Никто никогда ничего не видел. Пока мой сын не догадался, кто это. Представь себе, он застукал гада на месте преступления! Увы, мой сын был неосторожен, он выдал своё присутствие. Андре увидел его, взревел, как бык, и понёсся на моего мальчика. Он живо свернул ему шею. Но это-то и стало началом конца мерзавца. Мой сын пошёл не один, с ним был соседский сынок, они друзьями были, учились вместе в одной школе. Он-то и сбежал, а потом на суде твёрдо опознал негодяя. Мясником оказался Андре Васе, тихонький такой помощник аптекаря. Почти ровесник моего мальчика. Эту скотину вырубили током. Тогда ещё была смертная казнь. Да, мой сын умер.
Ледуайен попросил вернуть фото. Венсан молча отдал.

11.
-Дядя Лер? – Жан проглядывал сквозь проём, держа дверь на цепочке.
-Это я, - пропыхтел средний Маритен. – В чём дело?
-Входите. Отец ждёт в спальне.
Жан Маритен выглядел плохо: всклокоченные волосы и немой ужас во взгляде.
Теряясь в догадках, Лер прошёл в спальню, и остолбенел.
-Да. Я её убил, - безразличным голосом ответил брату, стоя к нему спиной, Эмиль. – Она меня предала.
Склонившаяся к груди голова как-то странно задвигалась. Но быстро Эмиль Маритен собрался и прекратив плакать, повернулся к сыну.
-Жан, ты должен вымыть посуду.
-Да, конечно, - паренёк ушёл на кухню.
-Что это было? – выдохнул наконец Лер.
-Убийство. Да, Маритен совершил грех.
Одетта Маритен лежала на спине, платье слегка задрано, по виску течёт кровь, глаза смотрят как-то бессмысленно влево, руки раскинуты, а вся косметика с зеркального столика валяется на ковре.
-Ты убил её? – пискнул Лер, утративший всякое представление о мире.
-Да, - Эмиль чиркнул спичкой и закурил. – Эта дура играла со мной. Она слишком возомнила о себе. Изменять Маритену! И с кем – с Эдмоном, растяпой из второго отдела банка! Крутила с ним роман. Хохотала, улыбалась, смеялась, дурачила Маритена. Наверное, банк уже знает. Какая дура…
Порядочный человек пнул покойную жену в живот.
-Я что могу сделать?
-Ты же юрист, скажи дельную вещь, - огрызнулся Эмиль.
-Но я практикуюсь в делах брака и развода, а не убийства, - ответил Лер, к которому возвращалось его самообладание.
-Придумай что-нибудь, - раздражённо махнул рукой Эмиль, отходя к окну.
Лер Маритен умолк. Его мозг лихорадочно соображал.
-Нам нужен дядя Венсан.
Эмиль и Лер обернулись к Жану.
-Дядя Венсан, - повторил паренёк. – Он же комиссар. Может, он поможет.
Эмиль выдохнул колечко дыма. На лице Лера отобразилось сомнение.
-Он же Маритен, - сказал Жан.
-Нужен Венсан, - капризным тоном согласился Эмиль, тыча пальцем в Лера. – Иди и приведи его.
-Как?
-Ногами, чёрт. Он должен сегодня дежурить у себя. Если нет, то дойди до его дома. Я не помню номер его телефона. Что ты стоишь? Маритен ты или нет? Иди и найди маленького Венсана!
Лер обалдело открыл рот.
Но сразу же вышел. Ведь он был Маритеном.

12.
Старушка Маритен не раскладывала пасьянс. Ради разнообразия она решила погадать на старинных картах Таро. Старик Маритен по-прежнему пил чай на террасе, а кот валялся на крыльце, довольно помахивая хвостом.
Открыв очередную карту, старушка замерла. Карта Смерти.
Нежданный ветер ворвался с улицы на террасу, а потом через окно к столу и рассыпал все карты. Но одна карта осталась неподвижно на столе. Старушка смотрела на неё, а потом выбежала на террасу с криками: «Кто? Кто? Кто из них?». Ничего не понимая, старик Маритен звякнул чашкой по блюдцу и встал из кресла-качалки.
-Женщина, успокойся! О чём ты там бормочешь?
-Кто-то из них умрёт! – заливаясь слезами, кричала старушка Маритен. – Карты сказали, карты не врут!
-Ну-ну, глупенькая моя, - поцеловал в горячий лоб жену старик. – Маритены не могут умереть по прихоти каких-то там карт.
Карта Смерти подумала немножко, и подобно остальным соскользнула со стола на холодный пол.

13.
После ухода Ледуайена Венсан решил, что в кабинете слишком жарко. Он сложил все доклады в аккуратные стопочки и вышел. Проходя по длинному коридору, он слышал шёпот сослуживцев, но не обращал на него особого внимания.
Он вышел, и сразу решил, что ещё можно сходить на площадь Божэ, где каждый день гуляют туристы и горланят неугомонные продавцы сувениров. Он дошёл сравнительно быстро. Всюду не смолкала иностранная речь, смешанная с привычной родной. Вот и старьёвщик Ноэ стоит, подбоченившись.
Венсан подошёл было к нему, как вдруг взгляд его зацепился за незнакомку у столика с открытками и майками с надписью «Париж, я тебя люблю!». Словно удар молнии прошёлся по Венсану – он глядел на ту, что очаровала его на фотографии старьёвщика.
-Ты…, - прошептал Венсан. – Я нашёл тебя. Чудо…
Венсан стал продираться сквозь толпу туристов, экскурсоводов и бегающих местных мальчишек. Она стояла возле столика и смотрела куда-то вдаль, такая неземная, такая одухотворённая. Казалось, всё остальное не имело значения. Она была не просто ангелом. Нет, она являлась Богиней.
Неожиданно на полпути к Ней вокруг Венсана образовался вакуум – никто больше не мешал идти ему. Все, будто сговорившись, обходили Венсана на расстоянии вытянутой руки. Обрадованный, подбодрённый, Венсан плыл к Той Самой, что очаровала его, околдовала.
Но левая нога Венсана как-то странно подогнулась, правая рука взметнулась ввысь. Лицо дёрнуло, словно током. Рот открылся, тщётно хватая воздух. В глазах мелькнуло отчаяние. И Венсан Маритен рухнул на каменную площадь Божэ.
Паралич дыхания.

14.
-Да упокой её душу! – отслужил молебен священник.
Старик и старушка Маритены сидели в чёрных костюмах подле старшего сына – Эмиля – и пожимали ему руки в знак поддержки. С похоронным видом стоял Лер Маритен, обняв за плечо племянника Жана. Стояли, потупив взор, коллеги Эмиля, его знакомые, друзья.
Гроб Одетты Маритен начали опускать в землю.
По традиции полагалось бросить на гроб горсть земли.
Эмиль Маритен встал и подойдя к могиле, произнёс:
-Прощай.
Горсть земли была брошена на гроб.

15.
-Купите чудные вещички! Чудные вещички! – надрывался старьёвщик Ноэ.
Люди обходили стороной Венсана Маритена, не замечая, что он мёртв.

ЭПИЛОГ.
Комиссар Ледуайен сел на лавочку возле могилы.
-Ах, маленький Венсан…
Подумав, он согласно кивнул. Так будет лучше.
Он положил на могилу пару чёрных тюльпанов.
-Какие глупцы, - сказал он, глядя на надпись на надгробье: «Здесь покоится Маритен, порядочный человек».
-Нет, Венсан не порядочный человек, - задумчиво проговорил Ледуайен. – Венсан просто человек.
Ледуайен ушёл.
А могила осталась.

ВЕНСАН МАРИТЕН.
7 февраля 1956 – 10 августа 1987.
«Здесь покоится Маритен, порядочный человек».

Время сотрёт эту надпись, и Венсан станет просто человеком.

КОНЕЦ.

Посвящается моим родителям.

Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств.
Блез Паскаль.