Готфрид Гарленд

«Готфрид Гарленд».

1.
Играет заунывная музыка.
-Есть сигарета? – хриплым голосом вопрошает фигура в чёрном. Седовласая дама, с обилием макияжа на лице, кинула безразличный взгляд на парня в тёмных свитере и брюках. Её глаза слегка туманны, в них едва читается усталость и желание как следует съездить по чьему-нибудь лицу. В конце концов, не сына же ей бить.
-Тебе нельзя, - возразил парень, устремив грустный взор на мать, которая, приосанившись, выпятив губу, буркнула:
-Почему это? Ты, что ли, законы создаёшь? Ты мне не указ! – и пьяным жестом она махнула рукой, чуть не свалившись со стула.
-Ты опять пила? – нахмурился молодой человек, нервно сцепив пальцы рук.
-Гот, мой дорогой Гот, ты безбожно божественен! – пропела мать, икнув. – Ну что тебе стоит одолжить родной душе сигаретку да деньжатами снабдить на выпивку? Человек ты или нет?
-Тебе пора спать, - сказал Готфрид, вставая. – На сегодня тебе хватит. Пойдём.
Он взял за локоть непослушную женщину, бормочущую что-то про свои права. Он повёл её в спальню. Не успев дойти до кровати, она плюхнулась около неё. Рассмеявшись, похлопав в ладоши, она вздохнула, и промычала:
-Гот! Ох, Гот! Мне плохо…
Она немедленно вцепилась в одеяло и начала ползти на кровать, Готфрид поспешил помочь ей. Устроившись на кровати, она проговорила, отдавая хмельком:
-Кто у тебя на сей раз? Опять богатая, занудная старуха? Меня тошнит от одного их выражения лица. Проклятые буржуа!
-Не говори ерунды, - отрезал Готфрид.
-Мой милый, милый Гот, - мать впадала в спячку, и поэтому звуки её голоса как бы затухали, уходили в никуда, угасали. – Я так рада за тебя, Гот…
-Я тоже, - Готфрид укрыл её тёплым одеялом.

2.
Мисс Боттом была ужасающе несносной женщиной.
-Скажите, что вы думаете об этом платье? – она доставала всех своими глупыми вопросами. Зачем спрашивать, если до ответа тебе ровным счётом нет никакого дела?
-Оно безвкусно, - уверенно ответил Джиммс. Он работал секретарём премьер-министра, и полагал, что может брякать, что душе угодно. До него упорно не доходило, насколько его не любят в обществе.
-А вы что думаете о нём? – подал голос мистер Хаймс.
Все повернули головы в его сторону.
Паралитик сощурил глаза. Его взгляд многих слегка пугал. Мисс Боттом недовольно произнесла:
-Так нечестно! Сначала я должна выслушать ваше мнение, а потом уже делать выводы.
-Правильно, - поддержал её, продолжая читать газету, Джиммс.
-Как хотите, - пожал плечами паралитик, бросив лукавый взгляд на мисс Боттом.
-Гот, - повысив тон, агрессивно набросилась на него мисс Боттом. – А вы что думаете? Что?
-Ничего.
-Как это?
-Я не разбираюсь в платьях. Простите.
-Это возмутительно, Гот! Я не для этого нанимала вас!
-Видите ли, - встрял паралитик, - Гот не хочет играть по вашим правилам. Вы платите ему деньги за красивые глаза, но не за что-либо иное. Гот не может думать о двух вещах одновременно: как вам продолжать нравиться и как оценивать ваше дурацкое платье.
-Как вы смеете! – лицо глупой женщины вспыхнуло, а Джиммс тупо приоткрыл рот, уставившись на мистера Хаймса.
-О, я был неосмотрительно осмотрителен, мисс Боттом? – притворно вскинул ручки Хаймс.
-Харольд, - послышался властный голос сестры мистера Хаймса – Изольды. – Достаточно.
-Как скажешь, - Хаймс обратился к Готфриду. – Не угодно ль вам отужинать со мной? Будет весьма соблазнительная форель.
-Гот! – вскрикнула нервная мисс Боттом. – Не соглашайтесь!
-С удовольствием, - Готфрид долго терпел эту старую клушу. Лицо мисс Боттом приобрело лошадиный оттенок, а Джиммс готов был сжевать всю газету с потрохами.
-Отлично! – Хаймс довольно потёр руки. – Нас ждёт вечер с Дорианом Греем, Изольдушка!

3.
Харольд Хаймс родился 21 ноября 1947 года в Норвегии, где его отец скоропостижно скончался от венерической болезни. Собрав всё имущество в один чемодан, Хлоя Хаймс незамедлительно уехала из страны с маленьким мальчиком и двенадцатилетней дочерью Изольдой. Они поселились в скромном домике в провинциальном английском городке, каких много в Туманном Альбионе.
В возрасте семи лет Харольд пережил полиомиелит, неприятную болезнь, лишившую его ноги даже намёка на движение. С этого момента мальчика ожидала инвалидная коляска. Его сестра Изольда, замкнутая, невыразительная на внешность девушка, но с властным голосом и суровым взглядом, помогала брату пережить тот опасный период, ту грань между сомнениями в самого себя и самоубийством, пытаясь заразить его интересом к жизни. Они часто бывали в музеях, художественных галереях, на книжных выставках, цирках, в театрах и кино, в различных самодеятельных кружках. Мать Харольда по вечерам читала ему классику, которую сама рано познала – гуманного Диккенса, язвительного Теккерея, непостижимого Скотта, весёлого Роальда Даля, грустного Сетон-Томпсона, могучего Джека Лондона, острейшего на язык Шекспира, романтичную Джейн Остин, наконец, невероятно парадоксального Оскара Уайльда, ставшего любимцем Харольда. Харольд стремился изучить всё, прочитать все книги на свете, познать устройство всего в мире, в том числе и самого мира. Тяга к знаниям пересилила тяжкий недуг.
Хлоя Хаймс умерла от воспаления лёгких.
Изольда и Харольд по-прежнему жили в том же маленьком домике, вечерами устраиваясь у камина и раскрывая каждый свою любимую книгу. Правда, теперь они не снимали этот домик, а были его собственниками. Харольд оказался успешным писателем, и продавал детективы по хорошим расценкам, а Изольда работала воспитательницей в учреждении для слабоумных. Ей свойственен был альтруизм, несмотря на всю жёсткость внешности, голоса, походки.

4.
Готфрид Гарленд родился 13 мая 1977 года в одной из английских провинций. Мать подло бросила его, оставив на крыльце одной из церквей. Священник Марк, читавший проповеди в ней, решил, что ребёнок должен воспитываться в нормальной семье. Пока он искал супружескую пару, согласившуюся усыновить Готфрида, о нём заботилась Лиза Бюст, неграмотная девица, нашедшая приют в церкви. Она жалела, что не может быть матерью Готфриду – его преподобие не соглашалось. Он считал, что Готфриду необходима полноценная семья, а не Лиза, не окончившая даже школу.
Наконец, супруги нашлись. При оформлении документов священник Марк решил взять на себя дату рождения Готфрида, и солгал. На самом деле было точно неизвестно, когда родился Готфрид, хотя точно в 1977 году. Число «13» не пугало священника, напротив, он считал, что этот ребёнок - особенный, и потому следует хорошенько устроить его жизнь.
Готфрид попал к мистеру и миссис Локаут – актёрам из театра. Они были обеспеченными, признанными людьми в обществе, и к тому же не обладающими основными грехами, по мнению преподобного Марка. Фамилию Готфриду менять не стали по той простой причине, что она досталась ему от монахини, обнаружившей его. Локауты были абсолютно не против.
Готфрид нормально учился в школе, закончил филологический факультет, нашёл работу переводчика с французского, в общем, всё шло замечательно до тех пор, пока мистера Локаута не нашли с проломленным черепом в одном из многочисленных баров. На миссис Локаут было страшно смотреть. Готфрид, хоть и знал, что она не его мать, чувства испытывал к ней искренне сыновние. Он её сильно поддерживал в этот период, но миссис Локаут начала постепенно скатываться к алкоголю и неоднократному курению.
Готфрид не всегда был прост. Он зарабатывал себе на жизнь, охотно представляясь в роли компаньона пожилых богатых дам, любивших находить около себя такого молодого и приятного в общении человека. Они чувствовали себя, как в годы своей юности рядом с ним. Со всеми этими наивными женщинами Готфрид вёл себя безупречно, ходил с ними на всевозможные приёмы, участвовал в поездках за границу, потакал их прихотям, впрочем, совсем безобидным, вроде участия в международном покере (а играть Гот умел) или розыгрышах старых знакомых. Только мисс Боттом, последняя «пассия» Готфрида, выводила его из себя своими выкрутасами. Дело в том, что хоть поставь с ней рядышком Аполлона, она, как была старухой, так и оставалась ею. В ней отсутствовал тот кураж, который зажигал прежних старушек. Вдобавок всегда с ней, как приклеенный, находился этот невыносимый зазнайка Джиммс, возомнивший себя Богом лондонского высшего света.
Теперь же Готфрид, без гроша в кармане, шёл на ужин к странному паралитику и не менее загадочной его каменной сестре. Мать Готфрида мирно посапывала себе в постели, и спать будет ещё долго, уж это-то он нутром ощущал.

5.
-Как вам рыбка? – по-кошачьи улыбнулся Харольд, дотронувшись до салфетки.
Изольда ушла в свою комнату, оставив в зале брата и Готфрида, восхищённого как ужином, так и убранством дома. Здесь царил подлинный уют. Харольд вытер лицо салфеткой. Он продолжал пить вино, и поэтому на подносе были салфетки. В этом выражалась некая привередливость Хаймса, ибо гостю он никаких салфеток не предлагал, несмотря на то, что Готфрид отнюдь не гнушался бокальчика красненького.
-Всё прекрасно, - выдохнул Готфрид.
-Вот и славненько, - промурлыкал Харольд, протянув руки к огню, потрескивавшему в камине. – Я слышал, вы знаете французский?
-Да.
-Что вас привлекло к этому языку? Почему не мелодичный итальянский или бравый немецкий?
-Не знаю. Просто решил французский изучать, - Готфрид плохо знал семейство Хаймс, поэтому вёл себя осторожно. Конечно, ему не стоило бояться паралитика, но Изольда выглядела крайне устрашающе, особенно в момент, когда вставала из-за стола, задерживая свой тяжёлый взгляд серых глаз на Готфриде.
-Безосновательное решение, - покачал головой Харольд. – Впрочем, я сюда вас пригласил не для стариковских упрёков. У меня к вам дело. Вы знаете, что я пишу романы? Детективы, в частности.
-Слышал, - признался Готфрид в своей невежественности.
-То есть ничего вы не знаете, - усмехнулся Харольд. – Ладно, подскажите мне, как совершить идеальное убийство?
-В смысле? – не понял Готфрид.
-Я хочу…, - Харольд передал записку Готфриду. – Прочтёте дома.
Когда Готфрид, развеселившийся от историй Харольда, зашёл в коридор своего дома около полуночи, то в первую очередь с нетерпением достал записку. Он вспомнил, как мистер Хаймс ворчал на сестру, пришедшую его забрать.
«Помогите мне убить сестру. Вам я неплохо заплачу. В четверг я буду присутствовать на ежегодном семинаре писателей в Лондоне. Изольда не поедет, она будет в санатории. Около восьми вечера она вернётся домой. Я же буду на семинаре до одиннадцати. В промежуток от восьми вечера до одиннадцати будьте любезны застрелить мою сестру, или убить своим способом, главное. Чтобы не мучилась. За меня не беспокойтесь, я давно присмотрел себе профессиональную сиделку. Сестра меня угнетает. Вы её плохо знаете. Надеюсь, вы примете моё предложение. Да, чуть не забыл. Ключ от дома вы найдёте под ковриком перед дверью – я на сей раз оставлю его там, сестра не знает. Она обычно уходит на работу раньше меня. На семинар меня отвезёт специальный шофёр. Что-то я болтлив, не так ли? Ну ладно, в общем-то, обмозгуйте моё предложение. Возможно, вы решитесь. В ином случае я сам её убью, хоть мне и светит за это тюремная камера. Ваш друг».
Готфрид побледнел.

6.
Изольда Хаймс зашла в дом.
Пройдя в зал, она привычно щёлкнула выключателем, озарив светом комнату. Затем подошла к камину, и поворошив немножко в нём кочергой, стала поддерживать огонь. Потом она сходила в свою спальню, переоделась в вечернее платье, вернулась, села в кресло, ближайшее к камину, раскрыла очередной роман и принялась жадным взглядом бродить по строчкам.
Внезапно она ощутила присутствие чужого человека в доме. Мысленно подтрунивая над собой, она взглянула на кресло, находившееся в тени от отсвета огня, чьи щупальца вырывались из камина в надежде ухватить что-нибудь материальное, а не воздух. Вздрогнув, она обнаружила в кресле спокойного Готфрида. Тот приложил к губам указательный палец, произнёс:
-Не надо кричать. Я должен вам кое-что рассказать.
-Что? – Изольда быстро оценила обстановку. Пусть она и выглядела грозной, но против парня, не казавшегося хлюпиком, она не могла ничего сделать. Кочерга была далеко для спасительного рывка.
-Ваш брат хочет избавиться от вас.
-Почему?
-Не знаю. Он просил меня убить вас.
-А вам не хватило духа? – ощерилась Изольда.
-Я не убийца.
-Понятно.
Они помолчали.
-Что вы предпримете? – нарушил тишину Готфрид, встревоженный недобрым взором Изольды, устремлённым на огонь.
-Могу ли я доверять вашим словам? – проронила она, не отрывая взгляд от огня.
-Возьмите, - Готфрид протянул клочок бумаги. – Почерк вашего брата?
-Да, - бесстрастным голосом подтвердила Изольда.
-Так что?
-Я не понимаю, за что он может меня ненавидеть. Я не раз предлагала ему расстаться. Мне хотелось как можно больше времени уделять своим воспитанникам. Но он всегда упрямился и буквально цеплялся за меня.
-Вы его сестра. Моя миссия выполнена. Я ухожу, - Готфрид встал.
-Да, уходите, - сказала Изольда. В глазах её сверкнули намечающиеся слёзы.
Готфрид почти дошёл до двери, как услышал:
-Я мечтала о таких глазах, как у вас, Гарленд. Мои глаза – тусклые, невзрачные, неинтересные, лишённые какой бы то ни было привлекательности. Ваши же – очаровательные карие глаза – успокаивают, заинтриговывают, околдовывают. Разве вы не замечали всей силы своего взгляда, Гарленд?
-Честно признаться, нет, - покачал головой Готфрид.
-Ведь… ведь в записке сказано, что в обратном случае он убьёт меня. И вы уйдёте, покинете меня?
Готфрид против своей воли взглянул на Изольду Хаймс. Она сидела в кресле, сжав клочок бумаги с такой силой, что костяшки её пальцев донельзя побелели. Она встала и с быстротой пантеры приблизилась к Готфриду:
-Гарленд, не оставляйте меня с ним! Слышите, не оставляйте, умоляю! Хоть он мой брат, хоть я прожила с ним долгую жизнь, я его совсем не знаю. Он сдвинулся на почве своих детективов, я знаю, сошёл с ума!
В ответ Готфрид ударил Изольду по лицу.

7.
-Уф! – Том Баск отдышался. Не в его возрасте да с его животом бегать по лестнице. А раньше он неплохо ловил всяких мерзавцев на лету. Увы, годы берут своё. Хорошо ещё, что жена не разлюбила.
-Он ждёт, шеф, - проговорил молоденький полисмен. – Харольд Хаймс, сэр.
-Знаю, - махнул рукой Баск, открывая дверь. Представившись паралитику, он отбарабанил привычную полицейскую речь о расследовании убийства Изольды Хаймс, уточнив, что поиски изувера ведутся весьма активно.
Рядом стоял коллега Баска – Хейз – краснощёкий любитель пива. Хейз не нравился Баску – больно грубоват в обращении с людьми.
-Вы были на семинаре?
-Да, - смиренно согласился с Баском Хаймс, чуток ломая руки.
Вопроса от вопроса, и Баск заподозрил нечто странное в поведении Хаймса. Но в этот момент инспектора позвали к телефону. Тот отошёл:
-Да? Отравление мышьяком, вы говорите? Как зовут? Ну-ка, говори ясней, Стив. Майя? Майя Гилберт? Хорошо, скоро выеду.
Вернувшись, Баск не сразу понял, что достаёт из конверта Хейз. Не успев отреагировать, Баск увидел, как недальновидный Хейз выбросил на стол пачки фотографий, сделанных на месте убийства. Баск, привыкший к зверствам убийц за долгий срок службы в правоохранительных органах, не предугадывал точную реакцию Хаймса.
Харольд Хаймс ошалело мотнул головой. На фото была его сестра. Но нет же, это сплошное кровавое месиво! В этом жутком зрелище не было ничего от его сестры!
Хаймсу стало не по себе. Он сделал движение, будто пытался выбраться из коляски, затем пророкотал что-то хриплым голосом и голова его рухнула на стол. Всё бы ничего, если не острый уголок стола, который пронзил череп обезумевшего Хаймса.
Хаймс умер.

8.
Готфрид стоял в ванной и смотрел на себя в зеркале. Ему было противно.
Он не помнил, как начал уродовать лицо Изольды Хаймс. Он помнил её крики. Не помнил, как ушёл оттуда. Ничего не помнил.
Мать выбиралась из кровати. Она снова икала, потому что, как догадывался Готфрид, припасла где-то бутылочку дешевого виски и прикладывалась к ней в те промежутки, когда просыпалась.
Зеркало отражало Готфрида спокойно, невозмутимо, беспристрастно.
Неожиданно Готфрид со всего размаху нанёс удар по нему. Затем ещё один, второй, третий, целую серию ударов. Посыпались осколки.
-Гот! Что там такое? – мать поплелась к ванной.
-Ничего, мама, - Готфрид поспешно вышел из ванной, захлопнув перед ней дверь.
-Как это ничего? Я слышала странные звуки. Я не так пьяна, чтобы ничего не понимать, - возразила мать.
-Я сказал – ничего.
-Дай взглянуть на твои руки. Смотри – они в крови! Гот, что-то случилось, да? – назойливый её голос раздражал уши Готфрида.
-Заткнись! – рявкнул он.
Миссис Локаут в недоумении и растерянности посмотрела на него.
-Но, Гот…
-Вернись обратно, - приказал ей Готфрид.
-Гот, что с тобой? Ты совсем не такой… как прежде… Ты не милый…
Готфрид сжал кулаки.
-Гот! Что ты делаешь?! – нижняя губа миссис Локаут задрожала.
Готфрид неумолимо надвинулся на неё.
-Неужели так трудно, - процеживал он каждое слово, - делать то, что я велю?
-Гот!
-Я сказал, замолчи, старуха! – Готфрид плюнул ей в лицо. – Возвращайся в спальню!
Миссис Локаут попятилась, споткнулась и распласталась на полу. Готфрид зло рассмеялся.
Она попыталась встать, но ничего не получилось.
-Какая же ты ничтожная, - покачал головой Готфрид.
-Гот, помоги мне.
Готфрид пошёл к выходу.
-Гот! Не оставляй меня! Не уходи!
Гот чиркнул спичкой.
-Ты хотела курить, кажется? Пожалуйста!
Занавески загорелись, запылали, прожорливый огонь стал хозяйничать в зале.
-Гот! – миссис Локаут поползла к нему. Но Готфрид быстро покинул дом.
-Гот! Гот! Гот! – кричала старая женщина, задыхаясь от дыма.
Огонь добрался и до её ног.

9.
-Как вам это кольцо? – мисс Боттом расплылась в улыбке.
-Безобразно, - вякнул Джиммс, возясь со свежим выпуском «Таймс».

10.
Готфрид присел на лавочку. Вид у него был потрясающий. Эффектно, при условии, что он играет в кино бродягу.
Он услышал чей-то плач. На лавочке в парке вместе с ним сидела девочка. Лет, наверное, семи. На плече её висела миниатюрная, почти что игрушечная, сумочка.
-Почему ты плачешь? – спросил он у неё.
-Я заблудилась, - шмыгая носом, ответила она.
-Как тебя зовут?
-Джуди.
-Как чудно. А меня – Гот.
-Гот? – девочка удивилась. – Как интересно!
-Где ты живёшь? Адрес помнишь?
-Дедушка говорил, на Лей-стрит.
-Я знаю, где это. Хочешь, провожу?
Девочка вмиг повеселела.

11.
По тротуару шли Джуди и Готфрид. Вернее, шёл один Готфрид, потому что девочка всё время прыгала, бегала и вообще носилась, как угорелая, забыв обо всём на свете.
-Ты любишь мороженое? – спросила она.
-Хочешь, куплю тебе?
-Я люблю ванильное.
-И я.
Готфрид купил по два эскимо, и они продолжили путь.

12.
-Деда! – радостно крикнула Джуди, попав в объятия седого старичка с тростью.
-Моя дорогая, тебе не надо так пугать дедушку, - прошептал он. – Спасибо вам за то, что привели её.
-Не за что.
-Постойте-ка, - старичок моргнул. – Да-да, я непременно узнаю эти глаза. Такие особенные глаза. Готфрид…
-Кто вы?
-Я когда-то был священником. Марк Лейбниц. Подумать только! Годы идут, берут своё… Заходите, Готфрид, я угощу вас отменным чаем!
-Спасибо, не могу, - жёстко проговорил Готфрид.
-Не можете? – огорчился Лейбниц.
-Как-нибудь в другой раз.
-В другой раз…, - проскрипел старичок. – А будет ли он, другой раз?..
Но Готфрид уже шёл по улице, всё удаляясь от дома старого бывшего священника.

13.
Готфрид шёл без всякой цели по Лондону. Мимо него проходили тинейджеры, старики и старухи, страховые агенты, адвокаты, учителя, студенты, мамаши с орущими детьми, влюблённые парочки, врачи, завзятые театралы и любители музеев. А он шёл без всякой цели.
Вдруг Готфрид заметил, что мальчик, переходящий дорогу, не видит надвигающейся на него машины. Готфрид, не задумываясь о последствиях, вскакивает на проезжую часть и подхватывает мальчика.
-Ух! – тот в столбняке.
-Не разевай рот, дружище! – отвесил шутливый поклон ему Готфрид.
-Спасибо, сэр! – крикнул вдогонку уходящему Готфриду мальчик.
Готфрид в ответ поднял правую руку.

14.
-Как вам мои духи? – спросила мисс Боттом.
-Отвратительно, - ответил Джиммс, перейдя к финансовым вопросам на двенадцатой странице «Таймса».

15.
Готфрид зашёл в недорогой отель. Портье, осклабившись, швырнул номерок с ключом, и загрёб деньги себе в карман. Готфрид поднялся на второй этаж, открыл номер двадцать, и прошёл к кровати. Было темно. Готфрид не стал раздвигать занавески. Он лёг на кровать. Положил руки по швам. Закрыл глаза. Заснул.

16.
-Как вам мои туфли? – спросила мисс Боттом.
Джиммс ей не ответил. Его хватил сердечный приступ.
-Как вам мой браслет? – спросила мисс Боттом.

17.
Готфрид свернулся калачиком. Ему снилась мама, такая весёлая, танцующая с живым ещё папой чечётку. Снился Харольд Хаймс, рассказывающий смешной анекдот. Снилась несгибаемая и похожая на пантеру Изольда Хаймс. Снилась девочка по имени Джуди. Снились старушки, которых он успокаивал своим присутствием. Снился один и тот же читающий Джиммс. Снилась эгоистичная мисс Боттом, сверкающая драгоценностями. Снился старичок, бывший священником.

18.
Мальчик, которого спас Готфрид, в будущем стал адвокатом. Он спас жизнь невиновному врачу. Врач, в свою очередь, спас жизнь девочки, страдающей пороком сердца. Девочка, повзрослев, спасла утопающего юношу, а тот вытащил из горящего дома пожилую женщину. Женщина предотвратила убийство младенца собственной матерью, а младенец в будущем вошёл в состав жюри присяжных и сумел один приложить усилия для переубеждения остальных 11 членов жюри в невиновности художника. Художник помог выкарабкаться из тяжёлой депрессии матери двоих детей, а та смогла…
Это будет продолжаться вечно.

19.
Готфрид лежал на кровати, в номере второсортного отеля.

Спи, милый Гот.

И никогда не просыпайся.

Конец.

Посвящено Джо Кокеру, певцу.

Правдивый человек в конце концов приходит к пониманию, что он всегда лжет.
Фридрих Ницше.