Пряный город

Я была жутко расстроена, когда узнала, что Одесса – не столица. В моем сознании пятилетнего ребенка это страшное открытие никак не укладывалось. Я тогда толком-то и не представляла, что такое столица, но знала точно – это что-то очень важное и особенное. Одесса уже тогда была для меня самым важным и особенным городом. Я долго выпытывала у мамы с папой: «Ну, может быть, все-таки столица?» Но родители, сочувственно глядя на меня, все-таки говорили "нет".
Нестоличность Одессы было вторым потрясением моего детства. Первым же стало осознание того, что не во всех городах есть море. Да-да, именно так. Тогда-то я думала, что не город у моря, а море у города. И когда я поняла, что море есть не везде, я была обескуражена. И тихо спросила маму: «А куда они ходят гулять?» Где еще могут проводить время люди в городе, если нет моря?
Летом мы ходили в Аркадию на «гальку». Родители не любили песчаные пляжи. А «галька» - другое дело: во-первых, на подстилку ничего не пристает, во-вторых, полезный массаж. Для меня «галька» начиналась со странного сооружения, предназначение которого долгое время оставалось загадкой. Впрочем, что такое «шайба», не знаю до сих пор. Но в детстве меня, на самом деле, не слишком интересовало назначение «шайбы». Для меня это белое строение было точкой отсчета – с него начинался пляж.
Любимым развлечением на море был поиск цветных стеклышек среди камней: обкатанные и обглоданные морем, они казались мне драгоценностями. Папа учил меня пускать «блинчики», но я раньше научилась их печь на сковороде, чем метать по водной глади. А мама учила меня плавать. Сначала «по-собачьи»: руки – ковшиками, ноги – ножницами. Меня смешило название, и я быстро овладела «собачьим» стилем. Но моей мечтой было не просто научиться плавать. Я хотела доплыть до волнореза. Это потом я узнала, что эти сооружения были построены, чтобы защитить берег от оползней, а тогда мне казалось, что волнорез – мечта любого начинающего пловца. Кстати, именно из-за отсутствия волнореза мне никогда не нравились «плиты» - еще один пляж моего детства. Туда ходили «собачники». Я отпрашивалась у родителей и бежала на «плиты» смотреть на собак. Но плавать там я не любила: страшно было спускаться по скользким, заросшим водорослями ступеням.
Еще одним пляжным развлечением были пирожки с повидлом. Не признававшая никакой общепитовской еды мама, как ни странно, делала исключение для этих «пляжных» пирожков – длинных трубочек из дрожжевого теста, из которых постоянно вытекало повидло. Приключение заключалось не только и не столько в покупке пирожков, а в том, чтобы вовремя успеть подхватить повидло, вытекающее не с того конца.
А зимой мы ходили гулять к морю. Каждые выходные мы шли пешком из Аркадии на 16-ю станцию Большого Фонтана. Я и сегодня помню наизусть этот маршрут: «шайба», плиты, отрезок беспляжья и бездорожья, 10-я Фонтана, затем 12-ая, 13-ая… Потом мы поднимались наверх. Нашей целью был кинотеатр «Золотой Дюк». Последний раз, когда я здесь была, вместо любимого места нашего семейного отдыха увидела развалины. Да и плиты уже давно перестали быть местом сбора одесского «бомонда». Да и таких пирожков уже не продают…
И все же это не мешает мне бесконечно любить Одессу. Я радуюсь тому, что она меняется. Пусть у моего сына будет другой город. Другой, и все-таки прежний. Прежней Одессу делает моя любовь. Я не знаю, с чего она началась; возможно, именно с «гальки», моря, пирожков с повидлом и плавания «по-собачьи». Дома никогда не говорили «по-одесски», не хохмили и никогда не рассказывали приезжим родственникам, что Одесса – лучший город на земле. Откуда же я это узнала? Может, от солнечных жгучих лучей на раскаленном асфальте? Или из пронизывающего морского ветра? А может, во всем виноваты пряности, которые мы выбирали с мамой на «Привозе»? Пахучие, щекочущие нос, запакованные в полотняные мешочки. Куркума, кориандр, черный перец горошком…До сих пор для меня запах Одессы – это запах пряностей; это вкус базилика, кинзы и тархуна.
Давно не хожу на «Привоз». Но и сегодня, проходя мимо рынка, вновь и вновь чувствую запах пряностей. Этот пряный город по-прежнему сводит меня с ума, и это наполняет мою жизнь ни с чем не сравнимым ощущением дома.