Две Медали

 Людмила, неожиданно для себя и для других дожила до тридцать лет. А ведь в её жизни было всё, и трудное детство, и интернат, и смерть матери. Когда Людмиле было 12 лет, её мать убило током на заводе, а отца Людмила не знала, он бросил мать ещё до её рождения. Девочка росла запущенной, как крапива на пустыре. Всегда разбитые в кровь коленки, любила гонять мяч с мальчишками, да и драться умела как пацан. В классе, где училась любого на руках ложила, и по яйцам уебать ногой, если что, могла. Потому что часто приходилось отстаивать то песочницу во дворе, то качели, то скамейку, а то и игрушки, которых было не так много. Её сразу заметил преподаватель физкультуры. Он записал её в секцию каратэ. А позднее в кружок цирковых трюков, где она научилась нескольким карточным фокусам, а также жонглированию горящими факелами. Окончив восьмой класс, Людмила твёрдо усвоила для себя одну истину, что мир жесток, и никто, кроме её самой о ней не позаботится. Конечно, были друзья и подруги. Нашла себе парня. Стали жить вместе. Алексей был от природы сильным парнем. А вот ума бог не дал. Да и выпить любил шибко. Так вот и пристрастились выпивать с ним. Бывало, идут по кладбищу вдвоём. В грязном пакете бутылка спирта, печенье, яички крашеные. Пасха. Идут потихоньку. Только вот могилку матери Людмила уже не могла найти. Пока не покажет кто из знакомых. Жалели её конечно. Жизнь то не сахар, оно и понятно. Кто денежку даст, кто нальёт. Так и жила. Работала сперва в теплице, цветы разводила. Платили мало, но как работника ценили. Людмила от природы могла работать за двоих. К тому же очень хорошо освоила искусство экебаны. Потом подруга посоветовала устроиться на мясокомбинат. Платят неплохо, да и с колбасой проблем не будет. В отделе кадров сразу сказали: «В убойный есть одно место. Зарплата высокая, данные у вас хорошие. Чего в мясорубке париться, а в убойном коллектив дружный, привыкнете». Людмила согласилась.
 
 Первая ночь, после смены, у Людмилы прошла не очень, заснуть не могла. Как только закрывала глаза, видела, как судорогой сводило тела животных. Как подкашивались ноги, а глаза, такие большие, влажные и глупые, замирали в запредельной тоске. Как вываливались на грязный пол, синие и скользкие языки. Алексей сбегал за водкой. Выпив, наконец, заснула.
 
 Прошло полгода, Людмила прижилась в коллективе, а главное, привыкла. Как и говорили в отделе кадров. Только пить стала больше. Бывало бутылку водки выпивала практически без закуски. Только огурчиком солёным закусит и всё. Колбасу не ела уже давно, как-то тяга к колбасе, у Людмилы, сама собой прошла. Курицу ела. А Алексей колбаску ел и очень её любил, никогда не отказывался, благо Людмила её целыми сумками таскала. Вечером сядут, Алексей себе колбаски нарежет, Людмила огурчиков из банки натаскает, разольют водочку по стаканам. Идиллия. Только Людмила как водки хряпнет, сразу про работу начинала рассказывать, Алексей уже потух, за столом носом клюёт, а она всё ему исповедуется. Вот так вот и жили.
 
 Однажды, в ночную, пригнали молодых бычков. На деликатесы бить. А Людмила не любила молодых бычков бить. Самое последнее дело, считала она. Они ведь ещё по полюшку не набегались. Травы сочной с клевером не наелись. А смертушку свою особенно чувствуют. Стоят, плачут по своему. Аж сердце кровью обливается. Выпила Людмила, как обычно, стакан, огурчиком закусила. Надела красные резиновые перчатки, обула жёлтые ботинки на толстой подошве. Включила рубильник и на рабочее место. Стала бить. Первый сразу рухнул, без мук, как и надо. А вот со вторым повозиться пришлось. Ноги передние подкашиваются, никак не умертвить. Ревёт бычок, дёргается, загон ходуном ходит. Только с третьего раза уложила. И тут как током мысль пробежала у Людмилы в голове, что надо подольше на педаль давить. Не пять секунд, как по инструкции положено, а десять миниму. А электрод не просто к носу подносить, а в ноздрю поглубже вставлять, чтоб в самый мозг ёбнуло. И кричать надо не как обычно: «****ЕЦ!», а «БАНЗАЙ!». Сама не поняла почему, но вот такое рацпредложение в ней созрело. Попробовала, и сразу дело лучше пошло. Так и стала работать. Вскоре бригада Людмилы заняла первое место в третьем квартале. И на доску почёта поместили портрет Людмилы. Начальник цеха, приказом по комбинату, торжественно вручил почётную грамоту и небольшую премию. Людмилу сразу заметили, корреспондент местной газеты «Высоты» взял у неё интервью. Дали путёвку в санаторий. В коллективе, за глаза, Людмилу стали называть Япона-Мать. Стала на собраниях частенько выступать. Заседала иногда на комиссии в профкоме. Общественную деятельность Людмила не очень любила. Её тянуло в убойный к Полиграфу, так, любовно и уважительно, она называла смертоносную машину.
 
 Как то, Людмилу вызвал к себе начальник.
-Ну что, Люда, пришла пора тебе отстоять честь нашего комбината. Завтра отправляется делегация от нашего коллектива на восьмую международную выставку животноводства. Ты в списке и мы на тебя надеемся. Никто лучше тебя не бьёт, ты ведь знаешь, - по-отечески произнёс он.
-Да что вы, Николай Гаврилыч! Вон Бужинина Василиса четвёртый месяц работает, а бьёт как Мальвина. Помните? Ну, которую током убило по весне, когда электрик не заземлил штангу. Я считаю, она должна ехать. Завтра тем более зеленцы придут. Кто их бить будет? Это ж опять на консервы только. Сколько с прошлой партией промучились? Не помните, что ли? – возмутилась Людмила.
-Людмила! Я тебя не затем позвал, что бы с тобой спорить. Тебя САМ хочет в первых рядах видеть. Что ты меня подвести хочешь? Давай без всяких разговоров собирайся и баста! А с зеленцами я разберусь. Если что, Хрипай подключу, хватка у неё, не баба, а конь с яйцами! Ну, поезжай с богом!
Людмила вышла от главного. Ехать ей не хотелось. Заглянула к электрикам.
-А-а-а Людок! Каким ветром к нам? – обрадовался Борька электрик.
-Борь, слушай я в командировку еду, на выставку. Ты не посмотрел бы педаль у меня, что-то искра проскакивает в момент контакта. И поменяй пожалуйста второй электрод.
-Какие дела, сделаю завтра Люд! Выпить не хочешь?
-Не, спасибо Борь!
 
 С выставки приехали с медалями. Две медали привезла Людмила. Начальник похвалил. Сразу предложил место мастера, но она отказалась. После непродолжительных уговоров согласилась на место бригадира. По комбинату ходили слухи, что медалей могло быть три. Третий конкурс был по убою молодых бычков. Людмила почему-то сразу обратила внимание на японскую делегацию, а точнее на пожилого японца. Этот старик приковал внимание Людмилы, видно было, что это старый и опытный убойщик. Надев красные резиновые перчатки, и обув жёлтые ботинки на толстой подошве, он медленно выпил стопку саке и подошёл к загону. В каждом движении его чувствовалась лёгкость. Бычок стоял не шелохнувшись. Старик левой рукой погладил бычка по голове, а правой также плавно ввёл электрод, одновременно нажав на педаль, и резко крикнув: «БАНЗАЙ!». Секунда и бычок был мёртв. Людмила была в шоке. Такого мастерства она не видела никогда. Вокруг все аплодировали, а она стояла, не шелохнувшись, и смотрела на дымящийся электрод. Старик, улыбаясь, посмотрел на Людмилу. Она растерянно продолжала стоять и смотреть в одну точку. Он подошёл к ней и спросил:
-Вас зовут Людмила?
-Да, - ответила она, не понимая, откуда он знает русский.
-Ты очень похожа на свою мать, - произнёс японец.
-А вы знали её?
-Да, знал. Но это было очень давно...
То как бил японец и их небольшой диалог после, произвели на Людмилу неизгладимое впечатление. И вот когда подошла её очередь демонстрировать чудеса убоя, комок подступил к горлу Людмилы, и почему-то вспомнился отец, которого она никогда не знала, и не видела. Может быть по этому, а может, постеснявшись японца, Людмила вместо ставшего привычным крика: «БАНЗАЙ!», громогласно взвизгнув русское: «****ЕЦ!», завалила бычка без шума, без пыли. Но при подсчёте голосов, за нецензурный крик Людмилы, российскую делегацию оштрафовали, и не получилось привезти третью медаль. А жаль, наши старались.
 
 И вот минули годы перестройки. Предприятия и заводы потихоньку разваливались. Но мясокомбинат, на котором продолжала трудиться Людмила, рос и развивался, набирая обороты. Подошёл срок, и руководство комбината заключило контракт, с крупной японской фирмой, на поставку нового оборудования. В том числе и на новую современную линию «BANZAY-2», для бесконтактного убоя скотины. То есть присутствие человека при умерщвлении исключалось полностью, всё происходило автоматически. И вот какой казус произошёл с Людмилой. Она стала яростно сопротивляться. Дескать, животные дольше мучаются от этих роботов, а человек аккуратно дарит смерть скотинушке. Большинство конечно на её сторону встало. Ведь десятилетиями трудились, всё своё, родное. Каждый электрод отполирован твёрдой рукой. Каждая педаль блестит от ботинка резинового. А тут на тебе, всех распределят, кого на разделку, кого в мясорубку. А кого, не дай бог, в холодильню. Начальство, выслушав претензии коллектива, как обычно, пригрозило недовольных уволить. Ну пошумели конечно сперва, а потом по притихли. А что делать? Остаться без работы? Коллектив убойного цеха пришлось частично сократить, а часть сотрудников была срочно переквалифицирована и размещена по другим цехам. Людмиле предложили работать на сортировке мяса, как заслуженному ветерану труда. После бессонной ночи и двух бутылок водки Людмила окончательно приняла решение. Утром, начальник участка, к удивлению обнаружил, что пломба на воротах цеха сорвана. Замок сломан. Зайдя внутрь, он увидел на полу, в тёмном загоне Людмилу. В ноздрях у неё было по электроду. В руках она сжимала две медали.