Огонь миджнуров. Солнечная леди. Глава 6

 Глава 6.

 - Я знаю, где твой дом. Вон тот, с птичкой.
 Тариэль вытянул руку вперёд, указывая на красный кирпичный дом, крытый шифером, и с птичкой, нарисованной на калитке, ведущей во двор. У птички была красная грудка, чёрные крылышки и хвостик, а на головке такая же чёрная шапочка. В ней без труда можно было узнать снегиря.
 - Правильно, - подтвердила Злата.
 - Это ты рисовала снегиря?
 - Нет, что ты. Я так не смогу. Это художник, который гостил у нас летом. Забавный такой, похожий на белый одуванчик. Я попросила его нарисовать что-нибудь на калитке, чтобы веселее было, а он взял и нарисовал нашу фамилию.
 Злата пригласила Тариэля в воскресенье съездить к ней домой. Она навещала бабушку два-три раза в месяц и почти каждый день разговаривала с ней по телефону.
 Тариэль не раз напоминал Злате о её обещании познакомить их с бабушкой, а Злата всё тянула и тянула с ответом. Причина была проста – Костя. Не могла она привести Тариэля домой, не уладив все вопросы с Костей. Зинаида Владимировна, бабушка Златы, была хорошо знакома не только с самим парнем, а и с его родителями. Познакомились они на базе отдыха под Москвой, куда каждый год летом Зинаида Владимировна брала путёвку, чтобы поправить здоровье. Отношения между ними сложились не просто доверительные, а чуть ли не родственные. Злата в Костиной семье считалась своей, и бабуля не возражала против внучкиного выбора: парень был целеустремлённый, без дурных привычек, на Злату смотрел, словно на икону. Как после такого можно спокойно знакомить бабушку с другим человеком? Не хотела Злата её волновать, поскольку в последнее время стала замечать, что та всё чаще и чаще бралась за сердечные лекарства.
 Но теперь всё изменилось. Через два дня после визита Тариэля к Косте Люба позвала Злату к телефону.
 - Алло.
 - Злата, привет, - раздался в трубке голос Кости, как ни в чём не бывало.
 - Привет, - насторожено сказала она.
 - У меня всё нормально. Собираемся с ребятами в воскресенье к Рюрьке в гости. У него отец из загранки приехал, новые диски привёз, хотим послушать. Поедешь?
 - Я решила ехать с Тариэлем к бабушке.
 - Как хочешь. Если передумаешь, приезжайте. А вообще везучая ты, Злата. Если бросишь такого парня, дурой будешь. Ну ладно, пока. Звони.
 - Пока.
 Злата положила трубку. О чём они говорили с Тариэлем, что тот сказал Косте? Разве узнаешь. Оба будут молчать, как партизаны на допросе, это же их, мужские, дела.
 - Злат, ты чего? – спросила Люба.
 - А что?
 - У тебя такое лицо, будто кирпичом по голове стукнули.
 - Да? И каким же кирпичом: белым или красным?
 - Не знаю.
 Злата вдруг ни с того ни с сего вцепилась в Любу, принялась её щекотать.
 - О-ой! Златка, прекрати! – завизжала, отмахиваясь от подруги, девушка. – Златка!
 - Так каким кирпичом? – не унималась та.
 - Не каки-и-им…
 - То-то же, - отпустила она подругу.
 Злата пошла к своему рабочему месту, у двери в зал остановилась, обернулась к Любе.
 - Знаешь, у меня всё так здорово складывается.
 - А я то тут при чём? – поправляя на себе одежду, с некоторым недовольством спросила Люба.
 - Ты – ни при чём. Настроение у меня отличное.
 О! Настроение у Златы было не просто отличное, а превосходное. Теперь она смело может взглянуть бабуле в глаза и ответить на любые её вопросы, может поудобнее устроиться на диване и поделиться с ней рассказом о своей безумной любви, сообщить, что они с Тариэлем решили пожениться летом, когда тот закончит учёбу.
 Злата без труда отгадает первый вопрос, который задаст бабуля, выслушав внучку. «А родителям парня всё это известно?» – спросит она. Конечно, ещё как известно! Она уже говорила с ними по телефону. Прижимая трубку к уху, Злата первую минуту сильно волновалась, не знала с чего начать разговор. Как к ней относятся люди, что слушают её на том конце провода? Если б она могла видеть их лица, то всё было бы ясно. А может, это и лучше не видеть друг друга, пусть не знают, что она растеряна и немного напугана. Но вскоре всё оказалось так просто и легко. Злата потом удивлялась: чего она боялась?
 Откуда Злате было знать, что уже на второй день их знакомства Тариэль рассказал о ней родителям, представил как свою невесту и сообщил об этом настолько серьёзно, что сомневаться в его словах не приходилось. Родители превосходно знали, возражать сыну - пустая трата времени, ни какие доводы и уговоры не заставят его изменить принятое решение, и задуманное будет доведено до конца. Но они так же знали, что под этой молниеносностью, кажущейся на первый взгляд беспечностью, в действительности скрывается тщательное обдумывание и взвешивание всех «за» и «против». Интуиция Тариэля, которую можно было сравнить с шестым чувством, ещё не подводила его и сейчас говорила, что поступает он правильно.
 - Бабушка будет нам рада. - Злата открыла дверь в дом. – Бабуля, встречай гостей!
 - Злата, девочка моя, - донёсся голос из комнаты.
 В коридоре появилась женщина, и Тариэль застыл от изумления. Нет, совсем не так представлял он бабушку Златы. Образ аккуратненькой деревенской старушки в платочке крепко засел в его голове, а тут… Перед Тариэлем стояла подтянутая, несколько строго одетая женщина с причёской красиво уложенных волос. О людях с такой внешностью говорят: «В них видно породу, человека голубых кровей». В Зинаиде Владимировне было что-то царственное, непреклонное, и, глядя на эту женщину, как-то сразу начинаешь относиться к ней с уважением и почтением.
 Тариэль смотрел на женщину и гадал, сколько ей лет: «Шестьдесят, семьдесят? Как можно пройти сквозь боль и лишения войны, через потери близких людей в мирное время, и остаться не сломленной? Ей больше подходит роль тётки для Златы, чем бабушки».
 Пока Тариэль путался в своих догадках, во взгляде Зинаиды Владимировны появился вопрос, адресованный внучке: «Кто это?» - «Потом расскажу», - последовал такой же молчаливый ответ.
 - Зинаида Владимировна, - представилась женщина.
 - Тариэль… Георгиевич. Можно, просто Тариэль, - смутился парень.
 - Хорошо, пусть будет просто Тариэль, - женщина улыбнулась в ответ. – Что вас удивляет? Хотя я могу догадаться, вы не так представляли бабушку Златы.
 - Признаться, да.
 - Что-нибудь попроще, а тут такая дама, на прокурора похожа.
 - Скорее на драматическую актрису.
 - Ого, бабуля! Тебе ещё таких комплементов не делали.
 - Не делали. Актрисой быть не приходилось.
 - А вы, правда, прокурор?
 - Была. Теперь у меня другая работа – пенсионер. Но молодёжи всё ещё помогаю, консультирую. Ладно, раздевайтесь, проходите в дом, а то застряли в коридоре.
 Злата потащила Тариэля к вешалке. Прислонившись к дверному косяку, Зинаида Владимировна наблюдала за внучкой и уверенными действиями парня, который помогал девушке раздеваться.
 «Любопытнейший экземплярчик. Да, малышка, можешь рассказывать своей бабуле любую сказочку о хорошем приятеле, только меня не обманешь. Этот мальчик значит для тебя гораздо больше, чем ты скажешь, намного больше. ( Тариэль в это время помог Злате снять пальто, шарф, повесил их на вешалку, потом уже сам принялся раздеваться.) По нему видно, своего не упустит. Как говорят у нас на работе: «Влипла ты по-крупному». Это тебе не воздыхатель Костя, от такого не отвертишься, не отмашешься. У красавца-котика хватка не хуже, чем у бульдога». И всё равно, не смотря на такую характеристику, данную Тариэлю, парень Зинаиде Владимировне нравился.
 - Бабуль, там, в сумках, тебе продукты привезли, - стягивая сапоги, сказала Злата. – Недели две в магазин ходить не будешь.
 - Я в магазин схожу, хоть с людьми пообщаюсь. В дом культуры мне ходить уже поздновато.
 - Ты что, бабуль. Ты у меня ещё о-го-го. Первая красавица. Правда, Тариэль?
 - Правда. Куда сумки отнести?
 - На кухню. Иди сюда.
 Зинаида Владимировна пошла впереди, за ней – Тариэль.
 - Ставь их здесь. Я вам сейчас поесть разогрею. Проголодались, наверное. У меня суп с грибами. Будете?
 - Будем, будем, - ответила вошедшая Злата. – Тариэль, выгружай сумки.
 Тариэль принялся доставать продукты, а Злата раскладывала их по местам: что в шкафчик, что в холодильник.
 - Зачем столько? – ставя на плиту кастрюлю, удивилась Зинаида Владимировна. – Злата, ты почему волосы перекрасила? Рыжая вот теперь. Чем тебе свой цвет не нравился? Совсем меня не слушаешься, отшлёпать тебя надо по мягкому месту.
 - Бабуль, это парик, - девушка стащила его с головы, бросила на стул. – Прошу о смягчении приговора и замене более строгого наказания на менее строгое – поцелуй в щёчку.
 Злата обняла бабушку за талию, зажмурила глаза, подставив щёку для поцелуя. Зинаида Владимировна поцеловала любимую внучку, не упустив при этом возможности слегка шлёпнуть её по попе. Тариэль сидел на стуле и с удовольствием наблюдал за семейными любезностями бабушки и внучки. Сейчас, когда эти две женщины были вместе, превосходно вырисовывалось между ними сходство. Вот откуда у Златы иногда появляется гордый, решительный взгляд. Это в ней говорит бабушка, её порода, и с годами она будет крепнуть всё сильнее и сильнее. Тариэлю это нравилось.
 - Осторожно, всех женихов распугаешь. - Злата одёрнула юбку.
 - Хитрая ты у меня, как лиса, да ещё и подлиза.
 - Я не хитрая, я умненькая. Вся в тебя.
 - Ладно, умненькая, ставь тарелки.

* * *
 
 В маленькой гостиной дома Снегирёвых было тихо и уютно. На комоде среди многочисленных фарфоровых статуэток стояли старинные деревянные часы. Их позолоченный маятник в виде ажурной стрелки плавно покачивался из стороны в сторону, подгоняя время. Наверное, каких-нибудь лет сто назад или даже больше они вот так же тихонько тикали в доме состоятельного горожанина. А может, эти часы всегда принадлежали семье Снегирёвых, и тогда они становятся молчаливым свидетелем истории рода, хранителем семейных тайн, который останется немым до самого последнего момента, когда его механическое сердце остановится навечно. Лишь фотографии охотно делятся всем, что знают, но на книжном шкафу в рамочках стоят портреты только Зинаиды Владимировны, её дочери, внучки и тёти Тани. Дальше гостей здесь не пускают. Нет ни одной фотографии мужчины, даже отца Зинаиды Владимировны, как будто любое напоминание о них чуждо этому дому.
 Есть в гостиной две вещи, которые сразу привлекают внимание. Это картины, написанные маслом. На одной – Зинаида Владимировна, сидящая в саду. Прямая спина, чуть приподнятый подбородок, взгляд сильный и властный, на коленях лежит красная стрела гладиолуса (как точно подметил художник горделивый нрав хозяйки и цветка). На другой картине была Злата. Девушка сидела боком, повернув голову к художнику и чуть склонив её на левое плечо. По спине струятся золотистые волосы, взгляд Златы задумчивый и нежный.
 Тариэль стоял перед портретами двух женщин: «власть» и «нежность», и думал о том, что ждёт его впереди, какие превратности судьбы уготованы ему, переступившему порог этого дома. Он вошёл в чужую жизнь, он стал её частью и поблажек от неё не ждёт. Никогда он не искал лёгкой дороги, никогда не останавливался на полпути, не в его это характере.
 - Правда, бабушка здесь похожа на императрицу? – Злата стояла рядом с ним.
 - Правда.
 - Это рисовал художник, который гостил у нас. Бабушку рисовал с натуры, она ему в саду позировала, а меня – с фотографии. Времени не было. Правда, мне пришлось раза два посидеть перед ним, чтобы портрет лучше получился, но я еле выдержала. Как только у бабушки терпения хватило.
 - Потому что ты у меня вертихвостка.
 Зинаида Владимировна сидела на диване и наблюдала за ребятами. Ей нравилась уверенность Тариэля. Это не та напыщенная, хамоватая самоуверенность недоросля, который считает, что весь мир должен лечь к его ногам. Это уверенность здравомыслящего, реально оценивающего свои силы молодого человека.
 «Прекрасная партия для Златы. Этот парень больше подойдёт, чем Костя, которым внучка может манипулировать, как захочет. Этот всегда поддержит в трудную минуту и не даст ей «шататься» из стороны в сторону».
 - Насколько я понимаю, Тариэль, ваше стремление познакомиться со мной не является праздным любопытством. Я не ошибусь, если скажу, что приезд сюда – нечто вроде смотрин, и вы хотите знать, согласна ли я с вашим желанием жениться на Злате. Не так ли?
 - Всё правильно.
 - Ваше решение настолько серьёзно?
 - Да. Я уже говорил с родителями. Они не возражают. Свадьбу мы со Златой решили делать у меня дома летом после того, как я получу диплом.
 - Это правильно. Теперь вам нужно моё согласие.
 - Да, как главы семьи.
 - Семья у нас маленькая, так уж получилось. Слабовата в нашем роду мужская линия. Мой отец погиб в войну, дочь я вырастила без мужа и Злату сама подняла. Не везёт что-то у нас с мужчинами.
 - Теперь всё будет в порядке. Первым у нас со Златой будет мальчик. Джигит. Я уверен.
 - Может так и будет, только много мечтается, да не всё сбывается. Время покажет. Мне приятно ваше уважительное отношение ко мне, приятно, что не списали ещё в старый хлам. Златин отец оказался подлецом и трусом. Жить с дочкой жил, а как узнал, что беременна, расписываться отказался. Дочь у меня была девушкой целеустремлённой, боевой, по комсомольской путёвке поехала на Дальний Восток на стройку, там с ним и познакомилась, влюбилась. От ребёнка не отказалась, родила, только надо было ей повременить с работой, поберечь себя для Златы. Ещё не окрепла, а вышла на работу, простудилась. Всё отмахивалась – само пройдёт. Сгорела, быстро сгорела. Я пока к ней добралась, в живых её не застала. А этот трус как узнал, что ребёнок один остался, сразу сбежал. Домой я вернулась – одна на руках, другая в ногах лежит. Не весёлая история. Спасибо добрым людям: Татьяне, сослуживцам, соседям, все вместе Златочку вырастили. Вот теперь какая у меня внучка.
 Злата села на диван рядом с Зинаидой Владимировной, обняла её за плечи.
 - Знаешь, как я её называю? Бабулечка-мамулечка. Она самая-самая лучшая на свете.
 - Ох, заговорилась с вами, забыла. Мне к Петровне надо сходить за молоком, утром ещё звала. Попьёте настоящего молочка, не то, что в городе пустое, безвкусное.
 - Бабуль, ты сиди. Я сама схожу, узнаю про Веру.
 Злата вскочила с дивана, пошла одеваться.
 - Злата, прихвати Петровне банку. Она на кухне, на окне стоит.
 - Ладно, - донеслось из коридора.
 В дверях вскоре появилась Злата. Она была уже одета и стояла, прижимая правой рукой к груди пустую литровую банку.
 - Не скучайте. Скоро приду. Можете посплетничать без меня.
 И она исчезла. Из коридора донёсся стук закрывшейся за ней двери. В доме наступила тишина. Стало отчётливее слышно тиканье механического сердца часов. Порой казалось, что оно звучит глуше и медленнее, словно хранитель тайн прислушивался к разговору хозяев, боясь пропустить хоть одно слово. И все вещи в гостиной замерли и ждали вместе с ним, ждал весь дом. Тариэль сел на стул поближе к Зинаиде Владимировне.
 - Зинаида Владимировна, скажите, вы не пытались искать отца Златы? Вам, наверное, не сложно было его найти.
 - Зачем? Зачем Злате такой отец, если он сам не хотел её видеть. Алименты? Моей зарплаты нам хватало. Я о другом сейчас беспокоюсь. Как её жизнь сложится, когда меня не будет.
 - Зачем о смерти думать?
 - Она уже стучится, зовёт. Сердце моё себя исчерпало, только на таблетках и держусь. Не вечно такому быть.
 - Может, вам в больницу лечь. Сейчас операции делают.
 - Поздно уже. Кончился мой ресурс, умру на операционном столе, а так, сколько бог даст, столько и проживу. Времени маловато, поэтому хочу с тобой поговорить. Злата об этом не знает, и ты помалкивай. Я тебе доверяю. Не удивляйся, хоть я тебя первый раз вижу, но доверяю. В людях научилась разбираться, на своём веку всяких повидала. Злате этот дом не нужен. Работа у неё в Москве, пусть там и живёт. Дом хозяина любит, а она редкой гостьей здесь будет, поэтому лучше поменять его на квартиру в Москве. Я уже и людей нашла. Это художник, который гостил у меня, ему здесь понравилось. В городе у него с женой двухкомнатная квартира, хорошая. Проблем у Златы с документами не будет, я дом на неё оформила. Да и Татьяна ей поможет, она в курсе дела. А твоя задача, чтобы Злата это сделала, никаких отговорок не принимай. Понял?
 - Понял, - Тариэль кивнул, помолчал. – Вы не осуждаете нас со Златой?
 - За что?
 - Так мало знакомы и так быстро решили пожениться. Злата с Костей несколько лет встречались, и вдруг она всё изменила.
 - Нет. Можно прожить с человеком всю жизнь и не узнать его до самой смерти. А другой за пять минут раскрывается, весь нараспашку. Человек рассказывает о себе словами и поступками ровно столько, сколько хочет, чтобы о нём знали. И надо уметь отличить ложь от правды.
 - Вы считаете, что поступки не до конца характеризуют человека?
 - Да. Порой человек специально выставляется в дурном свете, беря на себя чужой грех. Таким способом иногда он пытается защититься от людей. Вы знакомы с Костей?
 - Пришлось познакомиться. Интересная личность, талантливая. Внешне тихий, но не знаешь, что выкинет. Со «слониками» в голове.
 - Да, талантлив. А почему «слоники»?
 - Они тоже вроде бы спокойные, неторопливые, а если побегут, так напролом, ничем не остановишь.
 - Это про него, правда. Творческая натура. Ничего, время, как наждак, все углы и неровности сгладит, оглянуться не успеете. О Косте вы ещё услышите. А я рада, что Злата выбрала тебя, мне теперь спокойнее. Косте ещё карабкаться и карабкаться вверх, семейные проблемы только помеха. Ему пришлось бы разрываться между Златой и музыкой. У тебя так не будет, тебе нужна только она.
 - Спасибо вам за доверие. Зинаида Владимировна, скажите, эти часы у вас давно? – Тариэль показал на молчаливого свидетеля на комоде.
 - Эти? Действительно, интересная вещь…
 В коридоре хлопнула дверь, и на пороге комнаты появилась Злата. Девушка крепко прижимала к себе трёхлитровую банку молока.
 - А вот и я, молочка принесла. Не соскучились?
 - Нет.
 Злата ушла раздеваться.
 - Чем занимались? – послышался её вопрос.
 - Вспоминали, обсуждали.
 - Ясненько, - долетел Златин голос уже из кухни.
 Вскоре она появилась в гостиной с кувшином молока и тремя чашками. Поставила всё на стол и принялась разливать молоко.
 - Так кому вы тут косточки перемывали, что за проблемы решали?
 Зинаида Владимировна и Тариэль молча переглянулись.