Рекс, или Знакомство, Дружба, Разлука

Первый раз я увидел Рекса, когда был на каком-то служебном совещании на одной из соседних застав нашей комендатуры. В перерыве я решил посмотреть территорию городка заставы и на заднем дворе увидел спокойно гуляющую крупную, необычной масти собаку. Залюбовавшись красотой этой собаки, я присмотрелся к ней внимательней. Это был кобелёк тёмно - жёлтого, имеющего серый отлив, окраса шерсти, с чуть заметным чепраком по спине.

В разговоре с сослуживцами мне объяснили, что это пёс начальника заставы, которого он привёз с собой с прежнего места службы. Сказали, что это смесь костромской гончей с одной стороны и, восточноевропейской овчарки с волком, с другой стороны. Рассказали мне и об охотничьих качествах этой собаки. Рассказы об этом, более похожие на охотничьи легенды и байки, мне уже доводилось слышать от навещавших меня время от времени охотников. Охотникам, а тем более, когда они после удачной охоты за рюмочкой крепкого чая начинают рассказывать были – небылицы, верить было трудно, но всё это подтвердили и мои собеседники.

Я охотой не увлекался, хотя всё необходимое для этого имел. Должность начальника заставы не та должность, на которой можно заниматься охотой, но при случае, если надо было пополнить запасы мяса на заставе, я мог добыть зверя. Зверья в округе было достаточно, с егерем, Геннадием Ивановичем, у нас были доверительные отношения, которые можно назвать и дружескими, но за стаканом мы не сидели никогда, хотя сам Геннадий Иванович любил принять немного на грудь, когда к нему на кордон приезжали гости поохотиться. За своим хозяйством егерь смотрел исправно, всегда знал, где и в какое время можно встретить того или иного зверя.

Бывало, что одновременно к нему и ко мне приезжали коллективы охотников. В таких случаях мы с ним разделяли районы охоты, чтоб одни охотники не мешали другим и не оказывались в зоне охоты другого коллектива. Они даже и не предполагали, что в округе кто-то ещё охотится кроме них. Почти к самой заставе вела асфальтированная дорога от ближайшего населённого пункта, куда я каждое утро отправлял своих детей в школу. Протяжённость этой дороги шестнадцать километров и она нигде не пересекалась с другими дорогами. Вот эта дорога и была тем разделом, за который охотники не должны были заходить. Одни охотились справа от дороги, другие охотились слева. А уж кто должен охотиться справа или слева, мы с Геннадием Ивановичем договаривались всегда полюбовно. Ограничением по глубине для охотников служила наша контрольная система со своим высоким забором.

За системой охотиться никто никогда и не просился, эта зона оставлялась для нужд заставы. Нужды эти возникали крайне редко, так как на заставе было крепкое подсобное хозяйство. Мясо мы получали от забоя свиней и подросших бычков, а от коров было много молока, из которого мы делали масло, сметану и творог, своих продуктов нам хватало, поэтому ущерба природе мы не наносили, а если и брали что-то от неё, то не часто. Егерь знал, что мы не хулиганим, поэтому дорожил тем, что благодаря такой нашей слаженности на его участке не занимались браконьерством, а нам тоже было хорошо, так как, если появлялся кто-нибудь чужой в округе, то мы об этом немедленно узнавали от него.

Утром в понедельник на УАЗике я повёз детей в школу, попутно с нами в посёлок поехали моя жена и жена лесничего, которую мы взяли в машину, проезжая возле их хозяйства. Приехав в посёлок, детей отправили в школу, я посетил почту, а женщины в это время сделали необходимые покупки в магазине и мы отправились в обратный путь.

Сзади спокойно разговаривали женщины, а мы с водителем наблюдали за дорогой. Проезжая мимо остановки автобуса, которая была с другой стороны дороги у перекрёстка, ведущего к охотничьему хозяйству, я заметил лежащую там собаку. Несмотря на то, что собака лежала, видно было, что она была довольно крупной, такой я в наших местах не встречал. Остановились, стоим, а собака никак не реагирует на наше присутствие. Жена лесничего мне сказала, что эту собаку она раньше тоже здесь не встречала, да и не слышала, чтоб такие были у кого-то в ближайших посёлках.

Выйдя из машины, я подошёл к собаке ближе и увидел, что она лежит в луже крови, натёкшей из ран на голове и груди собаки. Собака открыла глаза, но не делала никаких движений. Она была очень крупной и я с опаской остановился метрах в трёх-четырёх перед ней. Откуда здесь могла взяться эта собака? В голове промелькнула мысль о том, не тот ли это Рекс, которого я видел на той заставе. Я знал, что того начальника заставы срочно перевели в другое место службы. Собака могла остаться на заставе, но не прижилась, вот её и решили вывезти подальше в лес. А нам действительно, по дороге в село встретилась машина из комендатуры, развозившая хлеб по заставам. Собаку могли на этой машине вывезти с глаз долой, как бесхозную, чтоб не убивать.

Сделав пару осторожных шагов к собаке, я позвал: - Рекс! Собака открыла глаза и посмотрела на меня, но головы не подняла. Видя, что собака реагирует на кличку, я подошёл ещё ближе, но остановился и попросил водителя, чтобы он из озера, которое было рядом, принёс воды. Женщины дали водителю целлофановый пакет, в котором он принёс воду. Взяв пакет в руки, я ещё приблизился и поднёс пакет к голове собаки так, чтоб Рексу было можно попить. Пёс похлебал немного воды и смотрел на меня, но не вставал. Решив его забрать с собой, я дал ему команду: - К машине! На наше удивление, он с трудом поднялся и направился к машине.

Открыв заднюю дверцу и попросив женщин подвинуться, я жестом и голосом дал собаке команду «Место!», показав при этом на пространство в ногах у женщин. Видя, что Рексу тяжело самому выполнить эту команду, я помог ему забраться в салон УАЗа и мы поехали дальше. Высадив по дороге жену лесничего возле её дома, мы приехали на заставу и остановились возле домика, в котором жили семьи офицеров.

Вышли из машины, а Рекс лежит и не выходит, видимо, сил уже нет, настрадался бедняга. Вынимать его на руках было страшновато, поэтому я попросил привёсти нашу служебную собаку, у которой как раз в это время была течка. Привели Пальму и открыли двери машины с двух сторон. Я был прав, когда подумал, что если пёс не умер, то за течкующей сучкой пойдёт обязательно. Так оно и случилось. Пальма резво заскочила по команде инструктора в машину в одну дверь и выскочила через другую. Направление движения этой целительницы было от хвоста лежащего пластом Рекса, вдоль его туловища и мимо головы, которая свешивалась с другой стороны машины. Рекс заворочался и поднялся, выполз из машины и поковылял за инструктором, уводящим свою собаку.

Я был рад этому, так как если пёс побежал за сучкой, то умирать ему ещё очень рано. Проводив Пальму до питомника, где инструктор запер её в своём вольере, Рекс неторопливо прошёлся вокруг территории заставы, постоял немного у подсобного хозяйства и вернулся ко мне. Похвалив Рекса, я попросил жену принести еды и перекись водорода, чтоб покормить собаку, и обработать раны. Немного поев, Рекс нехотя позволил мне осмотреть его раны. Обнаружив у него две раны на лбу, рану на затылке и рану в районе правой лопатки, я обработал раны перекисью водорода. Показав Рексу место и уложив его, я поставил перед ним миски с едой и водой, попросил жену понаблюдать за ним, а сам отправился на заставу по своим делам.

После обеда привезли из школы наших детей, которых я решил познакомить с Рексом, чтоб они не испугались незнакомой собаки. Я стоял, обняв руками детей, когда Рекс вышел из сарая и подошёл к нам. Все молча ждали, как себя поведёт Рекс, увидев детей. Немного подумав, он спокойно подошёл к нам и начал своим корпусом и хвостом оттирать детей от меня, чтоб самому стать рядом со мной. При этом он не ворчал, а что-то бурчал на своем собачьем языке, но без агрессии. Я его прижал к себе и погладил, а он довольно повилял хвостом, как бы соглашаясь с таким положением. Жена тоже подошла, и мы так спокойно постояли все вместе, чтоб Рекс привык немного к нам и к своему положению среди нас.

 После этого знакомства Рекс всегда старался быть рядом со мной. Если я его когда-либо не брал с собой, он отправлялся к дому и там ждал моего возвращения. Со временем он спокойно играл с моими детьми, принимал ласку и от моей жены, признав в ней хозяйку. Со всеми остальными он тоже вскоре познакомился, прижился в нашем небольшом коллективе.
Когда приехал приглашённый мною ветеринар из колхоза, чтоб осмотреть, а при необходимости и вылечить собаку, Рекс его к себе не подпустил, поэтому нам пришлось ограничиться визуальным осмотром, после которого ветеринар успокоил меня, что раны у собаки не тяжёлые. Дав рекомендации по уходу за собакой, ветеринар оставил мне мази для обработки ран и сказал, что со временем раны начнут заживать, тогда можно будет попытаться вытащить картечь из них, если это будет нужно. Действительно, раны заживали быстро, а картечь из них я полегоньку выдавил, когда поглаживал Рекса.

Позднее я выяснил, как Рекс оказался на автобусной остановке. Его бывшего хозяина за упущения в работе срочно перевели в другой отряд, Рекса он взять с собой не мог и оставил его на заставе, попросив старшину найти для него нового хозяина. Рекс к себе никого, кроме солдат, допускать не стал, поэтому его решили вывезти в лес, а там – как повезёт. Посадили его в кабину хлебовозки и прапорщик, который развозил хлеб, высадил Рекса на том месте, где я его и увидел. Машина уехала, а Рекс стоять один, не зная, что ему делать. В это время от егеря начали разъезжаться охотники и Геннадий Иванович, будучи в добром расположении духа и в крепком подпитии, проводил их до асфальта, а там увидел стоящего в раздумье пса. Сочтя такого бездомного здорового пса за угрозу для всего живого в его заведовании, егерь взял у охотников ружьё и выстрелил картечью в Рекса, который сразу упал. Охотники посоветовали Геннадию Ивановичу добить собаку, но тот не захотел этого делать, сказав, что после его выстрела ни один зверь не выживет. После этого охотники уехали, а егерь ушёл домой, оставив подстреленную собаку у дороги. Рекс добрался до автобусной остановки и лег в тенёчке, ожидая своей участи. Там я его и увидел.

Так состоялось наше знакомство, переросшее в крепкую дружбу.

Рекс полюбил меня и, если позволяла обстановка, находился всегда рядом. Очень ему нравилось, когда я его брал с собой, выходя на проверку линии границы. Он всегда бежал немного впереди, постоянно оглядываясь на меня, чтоб не оторваться далеко. Однажды, с рабочей группой, мы отправились проверить КСП и систему, попутно прокашивая необходимые участки и пропаивая скрутки, которые частенько попадались.

В группе было два человека с автоматами и радиостанцией, у остальных были только рабочие инструменты. Работая на одном из участков, я заметил за КСП стоящего метрах в двухстах лося. Решив, что надо пополнить запасы мяса, я взял автомат и выстрелил, стараясь попасть лосю в шею. Попасть в шею зверя не всегда удаётся, поэтому лось дернулся, но убежал. Будучи уверенным, что попал в него, я немного подождал и с двумя солдатами пошёл проверить то место, где стоял лось. В случае хорошего попадания лось не должен был далеко уйти, а мог залечь где-то, не в силах уйти дальше, поэтому мы не торопились.

На месте, где стоял лось, мы увидели оставшиеся капли крови, а Рекс сразу взял след. Идя вслед за ним, мы вскоре увидели лежащего лося, возле которого стоял Рекс и ждал нас. Солдаты бросились к лосю, но я остановил их, так как надо было убедиться, что лось убит и не сможет никого ударить. Лось не двигался, поэтому солдаты стали подходить к нему, но Рекс зарычал и дал понять, что он их не подпустит. Зная о том, что некоторые собаки приучены подпускать к зверю только хозяина, я подошёл один. Рекс подпустил меня к лосю, но не отходил, а солдаты боялись подходить ближе.

Надрезав шею лосю, я набрал в пригоршни лосиной крови и поднёс её Рексу. Он несколько раз хлебнул из моих рук языком, а потом отошёл в сторонку и лёг, дав понять, что теперь всё сделано правильно и его заслуги нами учтены. Пока солдаты готовили тушу к транспортировке, я вызвал машину, потом отправили лося на заставу, а сами доделали свою работу.

Такие эпизоды с охотой случались и в дальнейшем, но наградить Рекса всегда надо было обязательно. Бывало, что приезжие охотники просили дать им Рекса поохотиться, но всегда он подпускал к убитому зверю только того, кому я его давал. Получив своё вознаграждение, Рекс спокойно подпускал и всех остальных к добытому зверю.

Канцелярия заставы была довольно большая, там стояли мой стол, стол зама и стол старшины, под стенкой стоял диванчик, на котором мы отдыхали между выпусками нарядов ночью. От двери до моего стола, стоящего напротив двери, было метров шесть или семь. Когда я сидел за своим столом, Рекс обычно ложился рядом со столом и контролировал дверь. Если в дверь кто-либо заходил, Рекс поднимался и вопросительно смотрел на меня, как бы спрашивая, пускать вошедшего ко мне или нет. Если я приглашал вошедшего подойти, Рекс садился рядом со мной и ждал окончания разговора, после которого провожал уходящего до двери.

Так было всегда, если я не спал или не лежал на диване. В таких случаях Рекс вставал и легонько рычал на вошедшего до тех пор, пока я не поднимусь с дивана и не разрешу ему войти. После этого он снова спокойно ждал окончания разговора, провожал уходящего до двери и только тогда ложился снова. Зная это, дежурные ночью старались сначала позвонить из дежурки в канцелярию, а когда я снимал трубку, заходили для доклада.

Если я находился дома, Рекс всегда отдыхал на том месте, которое я показал ему в первый раз. Бывало, что среди ночи он приходил к часовому и они вместе несли службу, но часовой ходил по двору заставы, а Рекс сидел на крыльце или ходил вместе с часовым, чутко реагируя на звуки ночи. Прибывающие наряды Рекс встречал у калитки, провожал их до места проверки оружия и снова продолжал службу с часовым. Если кто-то выходил с казармы по нужде, которая бывает в ночное время, Рекс встречал выходящего, провожал его до туалета, а потом вдвоём возвращались обратно.

Всем было хорошо, все были довольны, пока на заставу не приехал замполит комендатуры. И человек он был вроде не вредный, и с Рексом уже давно был знаком, а вот на нём всё и застопорилось. В тот раз замполит ночевал на заставе в комнате приезжих и среди ночи решил справить малую нужду. На улице уже было прохладно, но одеваться не хотелось, поэтому он засунул ноги в сапоги, накинул на себя полушубок, которым укрывался поверх одеяла и вышел на крыльцо дома.

В это время на крыльце был Рекс, который решил своим носом проверить, что за чудо вышло в таком наряде. Рука замполита почувствовала холодный нос собаки и от неожиданности рука дёрнулась в сторону. А какова реакция собаки, если что-то резко двигается? Правильно, надо хватать! Вот Рекс и схватил эту руку, а замполит ещё резче её выхватил, при этом задев за зубы Рекса. Укуса не было, получился удар рукой по клыкам собаки, но последствия этого были паршивыми.

Утром этот случай мне рассказали вначале часовой, потом дежурный, а в конце всего я услышал страшный рассказ замполита комендатуры, на которого, якобы, набросилась моя собака. Успокаивать истеричного политработника было бесполезно, Рекса он и на прежней заставе побаивался. Возможно, что с его нелёгкой подачи и были злоключения у нормального пса.

После отъезда замполита было несколько звонков от коменданта и от начальника политотдела. Все настаивали на том, чтоб я собаку держал у себя дома на привязи или они пришлют кого-нибудь, чтоб собаку застрелили. Начались у нас с Рексом чёрные дни. Во время приезда некоторых лиц Рексу приходилось находиться у меня в квартире, так как к ошейнику он не был приучен, а истязать собаку, привыкшую жить вольготно, сидением на цепи, было для меня кощунством. Потом пришло время, когда мне надо было ехать к новому месту службы, куда я не имел возможности забрать Рекса.

Так закончился период нашей дружбы, настал черёд прощания, которого никто из нас не хотел.

Я стал искать возможность пристроить Рекса в хорошие руки и вспомнил, что начальник полигона танковой дивизии был страстным охотником. Он с завистью посматривал на Рекса, когда мы встречались с ним по каким-либо делам. Когда я позвонил ему, он с радостью согласился принять Рекса, обещая ему всяческие блага. Зная о том, что на полигоне Рексу действительно должно быть лучше, чем иметь гонения на заставе, я и отвёз к нему своего друга. Рекс там прижился, все им были довольны. Новый хозяин позванивал мне периодически, рассказывая о новых подвигах Рекса. А вскоре я получил приказ и уехал к новому месту службы.

P.S.
На этой грустной ноте история не закончилась.
Через два года я встретил своих бывших сослуживцев и с огромной горечью услышал трагический финал. Рекс жил на полигоне припеваючи, никто его не обижал, а во время охоты его заслуженно называли Профессором, а соответственно этому были ему и почести. Но последний случай был из ряда вон выходящим. Во время охоты Рекс загнал очень крупного кабана, а подоспевшие охотники добили секача выстрелом из ружья. На радостях от такого трофея, один из охотников, в чине полковника, будучи в изрядном подпитии и забыв о предупреждении, что первым должен подходить хозяин, подбежал к Рексу, схватил его за уши и попытался поцеловать того в нос. Рекс такой фамильярности не ожидал и вцепился охотнику в нос. Полковник, обезумев от боли, этого не стерпел и застрелил Рекса.
Так закончилась жизнь замечательной собаки.