Похитители кошек

Похитители кошек

Проживя долгую, достойную и насыщенную событиями жизнь, на шестнадцатом году Олина киса Сима отошла к Большому Небесному Коту. Безутешная Оля оплакивала ее и клялась, что теперь блохи себе не заведет; однако прошло немного времени, и Симино место на батарее и в душе Оли заняла беспородная, но симпатичная кошечка в полоску, принесенная Олей с помойки и нареченная Царицей Тамарой - за то, что на означенной помойке строила все кошачье и часть собачьего племени.
Царица Тамара в новых условиях освоилась быстро, как будто и не была уличной кошкой. Оля новую питомицу полюбила, особенно же гордилась ее розовым носиком с маленьким рыжим пятнышком: "От рождения испачканный!" Ее уже приучили к кошачьему горшку и человеческой постели, но тут она пропала, а через несколько дней была найдена на помойке, где, по-видимому, и прошли лучшие ее годы. Думая, что назад к природе кошку повлекли страдания от неразделеной любви, Оля, не пожалев денег, отрезала эту проблему; однако через какое-то время Царица Тамара вновь рванула на помойку. Так повторялось несколько раз, но, стоило Оле махнуть рукой и предоставить животному свободу, как оно начало добровольно возвращаться после нескольких дней отлучки и даже терпело, когда мы с Олей праздновали его возвращения посредством стирки кисы в блошином шампуне.
В очередной раз идя мимо помойки, мы с Олей, натурально, заметили Царицу Тамару, профессионально разделывающую мусорный мешок. В ответ на наше "Кис-кис, иди сюда, сволочь, хвост тебе оторву!" Царица Тамара бодренько побежала почему-то не к нам, а в другую сторону двора, ограниченного старыми девятиэтажками. На балкон первого этажа одной из этих девятиэтажек она и прыгнула, юркнув в открытую форточку.
Мы с Олей переглянулись. Нужно сказать, что у кисы были несколько размыты понятия своего и чужого и в Олином доме она не раз лазила к соседям по балкону, незименно принося Оле какой-нибудь гостинец - то шкурку от колбасы, то рыбий скелет, а однажды - половину поздравительной открытки. Но по соседству с Олей жила известная на весь двор кошколюбка Антонина Федоровна, а кто знает, как отнесутся к незваной гостье хозяева этой квартиры? "Могут и котлеты из нее сделать", - с сомнением сказала Оля. "Кажется, там никого нет", - ответила я.
Балкон был очень низкий, достаточно было перекинуть ногу через перила, что, немного поколебавшись, мы и сделали, всего-то раза два и сорвавшись в грязный снег внизу. Изловчившись, я просунула руку в форточку и открыла балконную дверь. Царица Тамара снисходительно наблюдала за нашими действиями, сидя на подоконнике, и, кажется, показывала язык. Впрочем, когда мы вошли в комнату, тут же прыгнула Оле на руки и запела ур-ур-песню.
Увиденное в комнате нас озадачило. Стены в плохоньких обоях были увешаны фотографиями... Царицы Тамары! Еще бы - этот носик с пятнышком ни с чем не спутаешь! На некоторых фотографиях киса была одна, на других - в компании женщины постбальзаковского возраста. Медленно осознавая ситуацию и начиная ретироваться в сторону балконной двери, мы услышали, как в замке повернулся ключ и послышался женский голос: "Муренька, солнышко, мама пришла, вискас принесла!"
Хозяйка распахнула дверь в комнату, и тут ее взору предстала не только возлюбленная приемная доченька Муренька, но и две не очень стройные и не очень юные тетки, все облепленные не первой чистоты московским снегом и с нахально улыбающейся кисой на руках.
Повисла, как говаривал классик, немая сцена.