Часть2

АВТОРИТЕТ

К сожалению, время, которое заключённые проводят в колонии, тянется для них непомерно долго. Новикова спасала от нервного срыва работа в библиотеке. Алексей смог так себя загрузить сложными задачами, что ему временами не хватало и шестнадцати часов в день для выполнения намеченных дел. Он сам себе поставил задачу ежедневно не менее двух часов уделять внимание английскому языку и столько же испанскому. Практически, он провёл полную инвентаризацию библиотечного фонда колонии. А это, ни много, ни мало, тридцать две тысячи книг различных наименований. Он сделал такую же классификационную систему, как и в любой государственной библиотеке за территорией колонии. За семь месяцев работы в библиотеке он умудрился получить благотворительную помощь от различных организаций, учебных заведений, расформированных и обанкротившихся предприятий, которые имели в своём пользовании библиотечные фонды. Он добавил в библиотеку колонии более двенадцати тысяч книг. Это были и издания профессиональной литературы, и медицинская литература и даже всевозможные справочники по искусству и языкознанию. Иногда при попытке кратко ознакомиться с содержанием книги, он забывался и читал, не замечая времени. Новиков попросил начальника колонии выделить в библиотеку ему в помощь ещё одного человека, обладающего умением ремонтировать повреждённые книги. Объявление в еженедельном информационном листке колонии помогло найти такого специалиста. Как ни удивительно, но это был старый знакомый Новикова по его карточной игре с Кравчуком – Ефим Ройтман. Оказывается, отец Ройтмана был профессиональным печатником. В их доме всегда было много книг, различных по содержанию и назначению. Каждая книга, выпускавшаяся в типографии, где работал отец, в одном экземпляре, но была в их маленькой квартире. Отец Ройтмана увлекался и ремонтом книг. Его знакомые библиофилы часто приносили ему домой для ремонта прекрасные старинные книги. Фима помогал отцу делать работу, но сам, откровенно говоря, не питал к книгам никакой любви. Из-за работы по ремонту книг он не имел возможности играться во дворе с приятелями, шататься по городу, как другие дети. Когда отец умер, Фиме было шестнадцать лет. Он бросил школу и устроился на работу в типографию, где раньше работал отец. Но к этому времени многие предприятия банкротились, становились частными или перепрофилировались. Типография отца при Советской Власти была уважаемым всеми предприятием. Власть поменялась, и самым ценным достоинством типографии стало её местоположение. Город, в котором он родился и жил, постепенно менял свои взгляды и приоритетные устремления, типографию закрыли, а на её месте построили шикарное казино. Фима помыкался, помыкался и приткнулся к уличным торговцам, потом к рэкетирам, а потом и вовсе загремел под суд за воровство. Мама пыталась как-то остановить сына от падения, но не судьба. Как ни странно, но жизнь в колонии вполне удовлетворяла Ефима. Некоторые приятели в Зоне часто его спрашивали, почему он не уехал в Израиль, пока ещё не стал зеком. Фима отвечал всегда лаконично и чётко: там такая жара, а по мне так сидеть лучше здесь, на Родине. Фима смирился с мыслью, что ему “тюрьма – дом родной”. Вот такого помощника и получил Новиков в библиотеку. Он Фиму ещё до перехода на работу в библиотеку предупредил о запрете игры в карты. Если он от кого-то узнает о его игре в карты или вообще об игре на деньги, то Фима сразу расстанется с работой в библиотеке. Надо сказать, что работать в библиотеке, тем более под началом Новикова, считалось престижным делом. К весне авторитет Новикова почти сравнялся с авторитетом Грызлова и других “уважаемых” зеков. Это был, конечно же, совсем иной авторитет, но, тем не менее, достаточно весомый. Алексей никогда не вступал ни с кем из заключённых в устные споры и разборки. Правда, зная уровень его физической подготовки, никто и не считал для себя это допустимым. Его не приглашали быть третейским судьёй. Он всегда говорил о своём недостаточном знании жизни в Зоне “по понятиям”, чтобы давать советы или выражать своё мнение. Для этого есть в Зоне “Авторитеты” и обращаться надо к ним, и только к ним. Но просто поговорить о жизни, пофилософствовать, посоветоваться, что и где почитать – с этим разумные зеки шли к Новикову, и неразумные тоже. Грызлов и Лишковец по-прежнему были частыми гостями Новикова. Грызлов заставлял Новикова оставлять себе хотя бы половину своих продуктовых передач, так как сейчас столовая Зоны обеспечивалась продуктами не хуже хорошей городской столовой. Заработная плата заключённого, рабочего средней квалификации, была выше в полтора – два раза зарплаты на таком же производстве, но свободном от колючей проволоки. Доходы колонии от завода металлоконструкций выросли на двести шестьдесят процентов. Несколько месяцев тому назад в колонию поступил на отбывание срока заключения замечательный инженер – конструктор технологических линий. Он внедрил на заводе устройство, позволяющее гнуть толстую листовую ленту в профиль швеллера. За счёт некоторых технических приёмов такой гнутый швеллер не уступал по прочности дорогому привозному стандартному швеллеру. После внедрения этого новшества Саблев стал получать для себя шестьсот процентов прибыли. Сбыт металлоконструкций увеличился в шесть раз, так как их вес без уменьшения прочностных характеристик уменьшился в два раза. Так как инженер – конструктор только недавно поступил в Зону и пробудет в ней ещё, как минимум, два года, то заводу гарантировано прогрессирующее процветание. Сам инженер – конструктор впервые в жизни ощутил свою значимость и полезность людям. Саблев, понимая значение конструктора в успехах завода, нашёл возможность посылать его семье ежемесячно значительную сумму денег не из его заработка в колонии, а от своей фирмы. Для себя Игорь Леонидович давно уже принял решение, после освобождения конструктора из колонии, назначить его главным инженером строящегося завода металлоконструкций под Каширой, что в Подмосковье. Завода, полностью принадлежащего его компании, то есть его собственности. В одно из посещений колонии Игорь Леонидович провёл с Новиковым не менее трёх часов, наедине. Дело в том, что Саблев всё-таки иногда встречался с некоторыми “уважаемыми” людьми и невольно становился свидетелем разговоров о сходках, стрелках и тому подобном. Во время одной из встреч на даче у помощника заместителя Министра химической промышленности России к нему подошёл общепризнанный “Авторитет” преступного мира, а ныне депутат Государственной Думы – Сольво Арсений Фридрихович. Он долго говорил с Саблевым о жизни, о бизнесе, заодно и поинтересовался его личным мнением о Новикове из “воронежской хаты”. Сольво даже не спрашивал у Саблева, знает ли он такого зека. Вопрос был прямой и короткий. Ответ Саблев обязан был дать в таком же формате.
– Да, Арсений Фридрихович. Я хорошо его знаю и помогаю, как могу, – коротко и быстро ответил Игорь Леонидович.
– На счёт, “помогаю, как могу”, ты мне сказки не рассказывай. Помогаешь не ты ему, а он помогает тебе. Не “парься” Новиков на этой Зоне, не видать тебе и заказов на их заводе. Я знаю, кто ему помогает из самого верха. И знаю почему. Этот человек и для меня значимая фигура. Не хотел бы я быть его врагом. Да у него и врагов нет, по крайней мере, живых, – закончил с ехидной улыбкой на губах Сольво.
Саблев не проронил ни слова. Ему очень хотелось узнать имя “Покровителя” Новикова. Но спросить Сольво об этом прямо в лоб он не мог. Чтобы у Сольво не возникло мнение о каком-то утаивании фактов Саблевым, Игорь Леонидович негромко сказал:
– Я, откровенно говоря, и сам не знаком с “Покровителем” Новикова. Мне о нём говорил немного генерал Стригуль, к слову, Ваш хороший знакомый. Но помощь этот “Покровитель” оказал и мне, и не маленькую. Все долги мне вернули и даже с процентами. Я думал эти проценты им “откатать”, так мне за это предложение чуть не всадили пулю в голову. Я Новикову помогаю, но поверьте мне, Арсений Фридрихович, я это делаю с удовольствием. Я ему предлагал организовать амнистию, так он отказался. Ему, видите ли, необходимо освобождение по Закону. Он ждёт признание Государством своей судебной ошибки. А на такой вариант даже его “Покровитель” не идёт, как я знаю.
– Ты прав, Игорь Леонидович. Покровитель Новикова бывший Министр МВД России. Сейчас он в Совбезе первый человек. Для него амнистия не проблема. Но что-то и его сдерживает от оправдания Новикова судом. Я вижу в этом только одну причину, как нелепо она не выглядит. Покойный Быков, светлая ему память, был сводным братом помощника Президента. Они последние десять лет не только не общались, но и люто ненавидели друг друга. Так что у помощника Президента и проблемка возникла: не подумали бы на него, как на заказчика. Я наводил справки и по своим каналам. Но интерес к твоему подшефному у меня возник по другой причине. Многие “уважаемые” люди предлагают его кандидатуру в “Авторитеты” российского масштаба. И, как ни странно, они все сами в один голос признают, что Новиков этого не желает. Более того, он не желает жизни “по понятиям”, но признаёт и выполняет все правила. Так объясни мне, Игорь Леонидович, зачем нам такой “Авторитет”? Какой он человек?
– Я тоже так думаю, Арсений Фридрихович. Но последнее время у меня создаётся впечатление, что Новикову по душе уважение и зеков, и администрации. Я бы сказал не просто уважение, а какое-то преклонение перед ним. Вы же знаете, что и я дважды “чалился” на Зоне, но такого авторитета, как у Новикова, я не встречал ни у кого и никогда. Опытные зеки, отморозки, разные аферисты и “кидаловы” – все беспрекословно признают его авторитет. Ему Бог дал потрясающую способность загодя ощущать опасность и оказывать достойное сопротивление. Не побоюсь этого сказать, но лишить любого человека жизни он способен за считанные доли минуты. Вы, наверное, знали такого медвежатника, Николая Николаевича, так он его “сделал” за пять секунд в камере СИЗО. Та же участь постигла и “Филина”, а он всё-таки боксёр и борец, в мастерах спорта числился. “Медведь” и “Крава” тоже не последние люди в нашем мире, а легли под него бесповоротно. А “Краву”, “каталово” высшего класса, он ещё и раздел при свидетелях на солидные “бабки”. И если в воронежской Зоне авторитет Грызлова, Лишковца и Коренева беспрекословен, то в этом заслуга Новикова и не малая. У него, со слов Лишковца, неуёмная страсть к справедливости, аллергия к проявлениям любой нечестности и непорядочности. И при всём этом он не только не нарушает правил жизни “по понятиям”, а всецело их поддерживает силой своего авторитета. Мне как-то после второй бутылки коньяка начальник воронежской колонии полковник Голубенко признался, что если “Авторитетам” удастся привлечь Новикова на свою сторону, то он подаст заявление на отставку. Он был бы счастлив, отпустить Новикова на волю. Для страны каждый день Новикова в Зоне – это удар по будущему нашего Государства, с его точки зрения. Он даже готов выступить инициатором его освобождения через судебные инстанции. А именно этого и добивается Алексей Викторович. Так к нему, двадцатичетырёхлетнему парню, обращаются и зеки, и администрация. Их счастье, что он не интересуется политикой. Начальник колонии имел с Новиковым не одну беседу о жизни и видит в нём “Великого человека”. Это не мои, это его слова, но я к ним полностью присоединяюсь. Если вы поможете Новикову выйти на свободу на его условиях, то он будет вам благодарен. Я ему даже предлагал идти ко мне заместителем, он отказывался. По образованию он историк, его даже хотели взять в аспирантуру, но смерть “Быка” полностью перевернула его жизнь.
– По поводу аспирантуры я, как депутат Госдумы, гарантирую ему поступление. Вопрос с переосуждением я попытаюсь провентилировать.
– Арсений Фридрихович, я был в Педагогическом Университете. Сам проректор мне сказал, что они согласны бороться за освобождение Новикова. А в аспирантуру они его возьмут и без нас, даже без экзаменов. “Сочтём для себя за честь” – это слова проректора, сказанные мне при встрече. Если бы он ко мне пришёл на работу, в мою фирму, то я бы только для него создал отдел внешнеэкономической деятельности. Мне говорил начальник колонии, что Новиков учит английский и испанский языки. Он сам заставал Алексея за чтением художественных книг на испанском языке. В прошлом месяце в колонии была делегация Европейских парламентариев по соблюдению прав человека в наших тюрьмах и колониях. Когда им показывали библиотеку, то переводчик случайно “перевёл” не совсем верно ответ полковника Голубенко. Лёша его поправил, а иностранцам сказал по-английски о сути своего замечания. Они сразу же стали с ним говорить самостоятельно, а переводчик переводил Лёшу и парламентариев для наших “вертухаев”. Мне об этом рассказал сам Голубенко, начальник воронежской колонии. Парламентарии, покидая библиотеку, приглашали Новикова к себе в Брюссель. Он их поблагодарил и пообещал по окончании своего срока наказания воспользоваться их приглашением.
– Ты, Игорь Леонидович, мне такого нарассказывал, что и поверить сложно. А ты не смог бы попросить его написать мне официальное письмо. Мне, как Народному Депутату. Я, в ответ на письмо, займусь этой проблемой. У меня к тебе ещё одна просьба. Если удастся каким-либо способом выйти напрямую на его “Покровителя”, вспомни обо мне. Я в долгу не останусь. Чтобы ты поверил в мою к тебе благосклонность, завтра я посоветую Митрохину не препятствовать внедрению твоей фирмы и в другие колонии России – Матушки. Страна у нас большая, тюрем и Зон достаточно, работы всем бизнесменам хватит. Я ничего не брал с тебя за воронежский завод, не буду брать и за пару других заводов. Но ты мне дай тропинку к “Покровителю” Новикова. С ним надо дружить. При его поддержке и моя жизнь станет длиннее, а сон крепче.
Саблев подробно рассказал Новикову о разговоре с депутатом Государственной Думы. Он объяснил Алексею и мотивы своего поведения.
– Я говорю, Алёша, с тобой прямо и без всяких хитростей. С самого начала нашей дружбы я действительно старался быть тебе полезным, так как моя работа в воронежской Зоне зависела от тебя, точнее, от твоего “Покровителя”. Но жизнь всегда вносит свои коррективы. И мы, люди, меняемся. Кто в худшую сторону, кто в лучшую сторону. Лично я ощущаю изменения в себе в лучшую сторону. Раньше я не задумывался о честности и порядочности во взаимоотношениях с другими людьми. Для меня деньги были единственным критерием правильности принятых решений. Сегодня я уже так не думаю. Мне сорок четыре года, я не женат, не имею детей. Сегодня я понимаю, что не деньги правят миром. Как раз деньги у меня есть и в достаточном количестве, а авторитета и уважения людей в твоём понимании, к сожалению, ещё нет. Я в этой жизни видел многое, унижался и унижал других. Благодаря тебе я понял истинный смысл слова “уважение”. Вот я говорил с “Народным Депутатом”, но не питаю к нему никакого уважения. Он мне говорил, что не берёт с меня доли от прибыли. Но он “забыл” объяснить это самым обычным страхом. Страхом перед твоим “Покровителем”. Я, к стыду своему, хотел вначале давать бабки “Покровителю”. Он отказался в резкой форме. Хотел давать бабки генералам и полковникам. Они тоже отказались. Сначала из-за страха, а сегодня по моральным мотивам. Я всё равно свои пятнадцать процентов прибыли отдаю, но отдаю детскому дому. Мои деньги используются на все сто процентов. В первый раз я проверил, куда ушли мои деньги. Нашёл поставщиков продуктов и одежды, выяснил о сорока процентах дерибана денег. Поговорил со всеми участниками дерибана “по понятиям”. “Дерибанщики” меня поняли и не только вернули деткам украденные бабки, но и от себя добавили где-то процентов пять к общей сумме. Возможно, вначале на них так действовал страх. Сегодня они сами мне сообщают о своей порядочности в поступках. Я, Алёша, передаю тебе ежемесячно продуктовые посылки, но знаю всё об их дальнейшей судьбе. Как-то я говорил с “Лешим” и на эту тему. Он мне признался, что все “Авторитеты” Зоны приняли решение не брать себе ни грамма продуктов с любых “дачек”. Только для больных зеков, страдающих от туберкулёза, язвы и других болячек. Он даже признался мне, что его общее состояние здоровья после таких шагов резко улучшилось. О таком их решении стало известно всем и “отморозкам” тоже. Поведение “отморозков” стало заметно меняться в лучшую сторону. Вот я и думаю, если бы каждый человек стремился вести себя честно и порядочно, даже в мелочах, не стало бы нам всем лучше жить? Правда, умом я понимаю об утопичности таких взглядов на жизнь.
– Игорь Леонидович, я со всем согласен, что вы говорили. Моё поведение для меня естественное состояние души. И по поводу решения сходки о признании меня “Авторитетом” думаю почти так же, как и вы. Как человеку, не буду притворяться, мне это приятно. Но переносить правила жизни на Зоне в жизнь на Воле недопустимо. На Зоне эти правила, “понятия” затребованы условиями жизни в закрытом пространстве. Благодаря неукоснительному соблюдению правил жизни “по понятиям” мы избегаем хаоса и неуправляемости в колонии. Именно “Авторитеты” спасают Зону от бунта. Бунт на Зоне не обязательно может быть вызван какими-то недостатками в питании, жёсткостью администрации и тому подобным. Нет, бунт на Зоне – это следствие просто “несвободы” человека. Даже рай на Зоне не спасёт от бунта. “Несвобода” – это единственный стимулятор бунта. И до тех пор, пока верха этого не поймут, гарантированного спокойствия не будет. Исключить полностью возможность бунта невозможно. Уменьшить его отрицательные последствия – это и есть основная задача администрации. Администрация нашей Зоны это понимает, и я рад этому. Цели вашего “депутата” мне сегодня ещё не ясны, но определённые предположения у меня уже есть. Разрешите мне вам ничего больше не говорить.
Такой сложный разговор состоялся у Саблева с Новиковым. Новиков решил обязательно передать полученные сведения в Москву генералу Прохорову. Он написал письмо и отправил его по известному адресу. В письме обсуждались проблемы революции 1905 года и сопутствующие ей события. Ответ генерала, написанный рукою полковника Павлишина, пришёл в почтовую службу колонии через двадцать дней. В письме для заключённого Новикова обсуждались проблемы революции 1905 года. Новиков спокойно воспользовался тем же способом расшифровки. Прохоров сообщал о проведенной ими проверке “депутата”, выяснению ими его истинных целей и намерений. Руководство ФСБ дало согласие на проведение руками депутата Сольво судебного рассмотрения дела Новикова. Также генерал Прохоров сообщил Новикову о присвоении ему очередного воинского звания – капитана. Как раз в июле будет годовщина его пребывания в “местах не столь отдалённых”. Написание письма – обращения к депутату Государственной Думы России Сольво А.Ф., санкционировали коллеги Новикова в ФСБ. В Зону сведения о возможном пересмотре дела Новикова поступили с задержкой в одну неделю. Все только и говорили о борьбе депутата Сольво с прогнившей и коррумпированной Судебной системой и его вероятной победе. Даже “Авторитет” Коренев, не верящий в бескорыстность суда, предполагал отсутствие мздоимства со стороны Суда в этой ситуации. Причиной этого он называл страх. Подполковник Лосев сам посетил библиотеку и сообщил Новикову о предполагаемом пересмотре его дела.
– Ты знаешь, Алексей, мы так к тебе привыкли, что даже жаль с тобой расставаться. Да и жизнь в колонии благодаря тебе улучшилась. Суд, конечно же, примет решение в твою пользу, но ты нас не забывай. Надеюсь, мы не оставили в твоей душе рубцов ненависти. Ты, всё-таки, понимал наши задачи. Исполнительный орган и есть исполнитель решений других инстанций. Я, да и не только я, вся администрация колонии, будем просить тебя не забывать нас. Я обещаю, в нарушение всех инструкций, выписать тебе постоянный пропуск на территорию колонии.
– Это вы, Вадим Сергеевич, нарушаете все положения. В любом случае я ваш должник. Вы очень внимательный читатель художественной литературы. За одно это я вам глубоко благодарен.
Лосев понял, что имел в виду Новиков. Поэтому он не смог и далее сдерживать себя, обнял Алексея и пожелал ему счастья в жизни и успехов на любой работе.
– Как будто только вчера ты поступил к нам в колонию, а прошёл уже целый год. Для тебя этот год не был лёгким, для нас тоже. Мне временами и не верится, что такое под силу молодому человеку. Всё, я молчу, а то обмякну, как школьник после двойки. Успехов тебе.
Алексей был доволен разговором с Лосевым. Если он правильно разобрался в ситуации, то Вадим Сергеевич единственный из сотрудников администрации колонии, кто знал о нём от генерала Прохорова. Своей главной задачи, конечной цели задания, Новиков и сам не знал. Ясно одно, он стал своим для обитателей колонии, ему верят, его уважают. Эту задачу и ставили перед ним генерал Прохоров и полковник Павлишин. Теперь надо ждать продолжения.
К Новикову подходили и другие офицеры администрации, поздравляли с возможным пересмотром его дела, советовали, в крайнем случае, соглашаться на условный срок. Алексей благодарил их, но не соглашался с предложениями такого решения судебных органов. Он по-прежнему стоял на позиции признания судебной ошибки в его деле. Зеки, которые тоже поздравляли его с предстоящим пересмотром дела, наоборот, просили отстаивать позицию только полного оправдания и признания судебной ошибки.
– “Поставь на колени этих продажных тварей”, – просили его “братья” по Зоне, познавшие на собственной шкуре продажность нашего правосудия.
В последнюю неделю месяца, во вторник, полковник Голубенко вызвал заключённого Новикова к себе в кабинет. Полковник даже привстал со своего стула, приветствуя Алексея.
– Ты понимаешь, почему я вызвал тебя к себе?! – то ли спросил, то ли утвердительно произнёс Всеволод Иванович. – Целый год мы вместе и весь год я ощущаю какой-то дискомфорт при общении с тобой. Нет, нет, ты мне по сердцу и я тебя уважаю, но чувство недопонимания мною всей картины происходящего давит на меня ежедневно и ежечасно. В любом случае я благодарен тебе за всё хорошее. Этот год с тобою был для меня и для Лосева очень удачным. Мы никому не говорили, тебе первому скажу и попрошу без огласки, нас наградили орденами и выделили денежные премии. Я помог дочери купить квартиру. У нас в Воронеже цены на жильё раз в двадцать меньше московских. Так что этот год для меня счастливый. Завод металлоконструкций отлично работает, снова же, нам перепадают премии. Одним словом, при тебе удача нам сопутствовала. Желаю тебе счастья, успехов в науке, если ты решишь ею заняться. Тебе всё под силу, тебя уважают и доверяют тебе. А это главное в нашей жизни. Как говорится, спасибо за компанию. А теперь официальная часть: в воскресенье тебя отправляют в Москву, в СИЗО. Насколько мне известно, пересмотр дела, то есть судебное заседание, начнётся во вторник в десять часов утра. Я не возражаю, если ты не очень шумно отметишь со своими друзьями свой отъезд в Москву. Ещё раз спасибо за то, что ты понимал наши задачи и помогал нам в трудные и сложные времена.
Новиков в тот же день встретился со всеми “Авторитетами” Зоны и сообщил о дате отъезда. Грызлов обнял и расцеловал Алексея. В какой-то момент он посерьёзнел и, продолжая стоять, сделал сообщение для всех и для Алексея особенно:
– Друзья мои, мне выпала честь, да, честь прочитать вам “маляву” из Питера от наших братьев, самых уважаемых “Авторитетов” России. В ответ на наше обращение о введении Новикова Алексея Викторовича в ранг “Авторитета”, получено единодушное одобрение сходки “Авторитетов” России в городе Санкт – Петербурге. Нам, “Авторитетам” воронежской Зоны, это особенно приятно, этим решением фактически подтверждено доверие и уважение к нам. “Малявы” с этим решением через десять дней будут посланы во все лагеря и тюрьмы России. Задержка вызвана просьбой нашего депутата Госдумы, уважаемого всеми нами “Арсения”. Он не хотел бы давать суду по пересмотру дела Новикова лишних шансов для отказа в его просьбе. Адвокат Новикова придерживается такого же мнения. Я сказал всё, а теперь мои братья добавят, если я от волнения что-то пропустил.
После “Грызла” говорили и Лишковец, и Коренев, и Турчинов. Говорили все от чистого сердца, не стеснялись и душевных слов, и мужских слёз. Лишковец предложил для всех зеков Зоны устроить отходное мероприятие в субботу, днём, на футбольном поле. Он пообещал сам договориться с полковником Голубенко и подполковником Лосевым. Алексей поддержал инициативу “Лешего”, но попросил все организационные вопросы решать без него.
– Я же говорил вам, друзья, что и Голубенко, и Лосев со мной попрощались, пожелали больше не попадать в подобные заведения. И они, и мы знаем, что “от сумы и тюрьмы нельзя зарекаться”. Поэтому я их поблагодарил, извинился за беспокойства начального периода. Расстался я с ними по-доброму, как мне показалось. За один год в Зоне вы стали мне самыми близкими людьми. Я не преувеличиваю. Только в детстве я проводил столько времени вместе с родителями, светлая им память. У вас имеется мой московский адрес и телефон. Приезжайте, двери моего дома для вас всегда будут открыты. И это не формальные слова. Я научился в Зоне отвечать за свой “базар”. Если появится у меня свободное время, то я с удовольствием приеду в Воронеж, к вам.
Как и наметили “Авторитеты”, в субботу прошло торжественное прощание с Новиковым. Лёша выслушал в свой адрес сотни хороших слов и пожеланий. Он тоже обратился к друзьям, извинился перед теми, кого мог случайно обидеть в свои первые дни пребывания на Зоне. Заключённые разбрелись небольшими кучками по стадиону, вспоминали первые дни Новикова в Зоне, его притирку к коллективу. Лёша подходил к каждой кучке “братьев” и прощался с каждым в отдельности, пожимал руки, а иногда и обнимался.
В понедельник днём Новиков уже был в московском СИЗО. Начальник СИЗО знал причины доставки Алексея Новикова в Москву. Правда, ему посей день не понятно, зачем у парня украли год жизни. И тогда всем было ясно, что он не превысил уровень самообороны. О нём часто вспоминали и контролёры, и даже зеки рассказывали басни о его драке с Медвежатником Николаем Николаевичем. Начальник СИЗО подготовил место Новикову в той же камере, но количество зеков довёл в ней до нормы, до шести. И зеки ждали Новикова с нетерпением. Всем было очень интересно посмотреть на такого человека. В день приезда, буквально через час, Новикова отвезли в прокуратуру к следователю. Машина привезла Новикова в районную прокуратуру и ожидала его около трёх часов. На самом деле, Новикова из прокуратуры через запасной выход вывезли к генералу Прохорову. В кабинете у генерала были и Павлишин, и Тронько, и Никитин Артём Никитич. Встретили Алексея, как родного сына. Мужчины с трудом сдерживали слёзы. Генерал ещё раз поздравил Новикова с капитанским званием. Он также сообщил Алексею и офицерам, что по поступившей к нему информации уголовный мир России выбрал единогласно ещё одного “Авторитета” – Новикова Алексея Викторовича, по кличке “Историк”. Именно последнее сообщение говорит об успехе операции. На это, сказал генерал, мы и не рассчитывали за такой короткий период. По крайней мере, за один год. Поэтому мы и приняли решение поддержать инициативу известного уголовного “Авторитета”, депутата Государственной Думы России, Сольво Арсения Фридриховича. Более известного в преступных кругах России и СНГ под кличкой “Арсений”. Благодаря активному сотрудничеству с нами бизнесмена Саблева Игоря Леонидовича, произошёл выход Новикова на “Арсения”. К сожалению, между собой лично они не знакомы, но и это произойдёт в ближайшее время по нашему предположению. Мы не думаем, что Сольво просто так стал заботиться о Новикове. Несомненно, у него есть свои далеко идущие интересы. Для нас эта предполагаемая дружба может стать важным источником информации. Его интересы могут совпасть с нашими интересами, но в развороте на 180 градусов. Полковник Павлишин пришёл к мнению, что необходимо найти способ выразить благодарность за помощь господину Саблеву.
– Ещё год тому назад я бы сказал, что для него самое главное в жизни это деньги. Сегодня это уже не так. Он отдал более полумиллиона рублей на благотворительные цели. Такую же сумму, по имеющейся у нас информации, он предлагал Педагогическому Университету для поддержки Новикова. Я жду ваших предложений по Саблеву, товарищи офицеры.
Слово попросил майор Никитин.
– Товарищ генерал, товарищ полковник, я, как вы знаете, выполнял определённые операции по сбору данных на Саблева. Наше ведомство, а точнее, именно вы, фактически ввело его в производственный бизнес Управления Исправительных Заведений. Ранее всем бизнесом там командовал и ныне командует некто Митрохин. Он также имел ранее не одну судимость, а сегодня готов баллотироваться в депутаты высшего калибра. За Митрохиным стояли и генерал Стригуль, и, как сейчас выяснилось, депутат Сольво. Нам удалось внедрить в этот бизнес Саблева, благодаря страху генерала Стригуля перед “Покровителем” Новикова. Так уж получилось, но “Покровителем” Новикова считают Руководителя Совбеза России. Мы не собираемся разубеждать их в этом. Такую позицию на днях высказал уважаемый Валерий Иванович в присутствии полковника Павлишина. Я пришёл к мнению, что для Саблева сегодня уважение значимых людей из Власти важнее денег. Но и деньги ему необходимы. Саблев строит завод металлоконструкций под Каширой. С рабочей силой у него имеются проблемы. Правильнее сказать, проблемы из-за нехватки рабочей силы. Если бы мы смогли обеспечить его солдатами срочной службы из строительных войск России, то он был бы нам благодарен. В том районе расположена дивизия строительных войск. Я думаю несколько сот солдат можно изыскать для помощи Саблеву. А если учесть его финансовые возможности, выплату достойных зарплат и получение им значительной экономии на транспортировке строительных рабочих, то лучшего подарка и не придумать. Прекращать его поддерживать перед генералом Стригулём тоже нежелательно, а поддержку в воронежской колонии он себе сам обеспечил.
– Идея неплохая, но кто выйдет на строительные войска? – спросил генерал Прохоров. – Имеют ли они свободные рабочие руки, какая у них может быть в этом случае заинтересованность? – продолжал спрашивать генерал.
– Товарищ генерал, я согласен взять на себя эти проблемы, – уверенно ответил майор Никитин. Для меня эта тема близка, мой родной брат командир одного из полков строительной дивизии. Отсутствие работы, точнее, заказов на выполнение строительных работ, серьёзно тревожит офицеров полка. Переброска полка и даже дивизии в другой район России – это трагедия для семей офицеров. А в нашем случае будет сначала строительство завода, потом эксплуатация. Армия должна нам ещё и магарыч поставить за идею. Брат сам решит проблему согласований с командиром дивизии, но, может понадобиться и ваш положительный толчок в более высокие армейские инстанции.
– Товарищ генерал, разрешите и мне высказать своё мнение, – попросил полковник Павлишин. – Я довольно часто задумываюсь о том, какие деньги мы тратим из государственной казны на эту операцию. Это миллионы рублей. Но, что самое интересное, мы даём и баснословную прибыль. Я вижу улыбки на лицах наших офицеров. Не спешите смеяться над моими словами. Знаете ли вы, что Саблев заработал благодаря нам более двадцати восьми миллионов рублей. Он заплатил из них все налоги, оплатил заводу колонии за выполненные работы реальные и большие деньги, выделил на благотворительные цели восемь миллионов. Открою вам небольшой секрет: с помощью майора Трушина из московского СИЗО я отправил грамотнейшего инженера – конструктора в воронежскую колонию. Сам Саблев признался мне, что прибыль от применения технических решений этого инженера исчисляется сотнями тысяч рублей, а может быть и более. Новиков, со слов подполковника Лосева, нашего коллеги из воронежской колонии, фактически создал в колонии новую библиотеку. Департаменту исправительных заведений сэкономлено порядка трёхсот тысяч рублей. Сейчас я внимательно слушал Артёма Никитича, и, как инженер – экономист, могу вам сообщить: возможная прибыль государства, то есть уменьшение расходов на Армию, теоретически будет составлять не менее восьмидесяти миллионов рублей в год при использовании одного полка численностью до восьмисот военнослужащих. Это всё я говорю вам навскидку. Можно и дать поручение нашему экономическому подразделению. Они укажут на мои ошибки в сторону занижения прибылей. Не мешало бы подумать о перечислении каких-либо благотворительных денег нашему техническому отделению. Я понимаю, что это нельзя делать, так как никто из посторонних ведомств не знает о проводимой нами операции. С точки зрения бизнеса мы сработали на отлично. Теперь вы понимаете, почему некоторые наши коллеги, отставники пошли в коммерцию и там достигли больших успехов. Мы, как бы проходя мимо, дали возможность подняться бизнесу Саблева. И он это не просто ценит, а молится на нас. Я говорю это самым серьёзным образом.
Генерал Прохоров внимательно всех выслушал и предложил дать поручение Никитину разработать план действий по Каширской строительной дивизии. Полковнику Павлишину продолжать интенсивное взаимодействие с Саблевым Игорем Леонидовичем.
– Если мы хотим получать помощь от гражданского населения, и не просто помощь, а доброжелательное сотрудничество, то и мы обязаны быть полезными для него. Поможем Саблеву от чистого сердца, а он и в дальнейшем будет с нами продуктивно сотрудничать. Пословица “как аукнется, так и откликнется”, по-прежнему не потеряла своей актуальности. А Алексею после Суда надо готовиться к сдаче вступительных экзаменов в аспирантуре его Педагогического Университета. С научной степенью, с его значимостью в уголовном мире России он сможет за короткий срок проникнуть в ряды организаторов поставки наркоты на территорию России. По имеющейся у нас информации “Арсений” не занимается наркотиками. Но тех, кто командует в этом бизнесе, он достаточно хорошо знает. Возможно, в уголовной среде существует какое-то соглашение о невмешательстве во внутренние дела преступных сообществ. Для нас это плохо, но всё равно, мы сможем приблизиться к ним на видимое расстояние. А там дальше жизнь покажет. Всё, отпускаем Лёшу в его “дом родной”, а то там его “братаны” уже заскучали. Как ни как, в их камере вместе с ними сидит “Авторитет” по кличке “Историк”. Правда, узнают они об этом не ранее, чем через две недели.
Во вторник Алексея привезли в здание районного Суда. За прошедший год никаких внешних изменений ни снаружи, ни внутри здания Суда он не заметил. Те же грязные и ободранные стены и двери, те же маломощные лампочки в коридорах и десятки невразумительных и бесцветных лиц, снующих из комнаты в комнату. В зал судебного заседания его ввели в наручниках, которые с него сняли только после помещения в зарешётчатую клетку. В зале Алексей увидел мужчину высокого роста и приятной наружности. Вокруг него всё время крутился типичный адвокатишка. Новиков понял, что высокий и есть депутат Сольво. У адвокатишки на физиономии был написан его род занятий. В углу спокойно и уверенно сидел Саблев. Он махнул рукой, приветствуя Новикова. Милиционер, охранявший клетку, по-видимому, получил свою мзду, так как просто отошёл в сторону и отвернулся от Новикова. Саблев подошёл к Алексею и громко с ним поздоровался. Он показал ему на Сольво и сообщил Новикову, что это и есть его благодетель. Новиков посмотрел в сторону Сольво и, встретившись с ним взглядом, вежливо, но не унизительно, улыбнулся ему. В зал вошёл Судья, все встали. Заранее подготовленное решение было зачитано в течение десяти минут. После слов Судьи, что предыдущее решение Суда признано ошибочным и необходимо освободить Новикова немедленно, раздались аплодисменты Сольво, адвоката и Саблева. Сержант – конвоир снял навесной замок с металлической двери клетки и попросил Новикова освободить помещение. Алексей, не спеша, вышел из клетчатой будки, подошёл к Судье, всё ещё не покинувшей зал заседания, что-то ей тихо сказал и направился к Арсению Фридриховичу. Громким голосом Новиков поблагодарил Сольво за такое решение Суда. Алексей сказал ему, что за несколько дней он приведёт себя к достойному виду и попросит господина Сольво уделить ему несколько минут. С Саблевым они обнялись и вместе вышли из здания Суда. Новиков сказал Саблеву, что он подходил к Судье и попросил её прислать ему домой извинения за судебную ошибку. Алексей позвонил своим соседям и попросил их открыть двери его квартиры. Слава Богу, один экземпляр ключей хранился у соседей. Они же и посматривали за квартирой. Алёша сообщил им, что только что закончилось заседание Суда и его полностью оправдали. Соседка, Анна Львовна, услышав последние слова Лёши, начала плакать навзрыд. Пару минут он её успокаивал, а потом попросил Саблева подвезти его домой. Игорь Леонидович подвёз Новикова к его дому и по-отечески с ним попрощался. Саблев дважды в своей жизни возвращался домой из мест заключения, поэтому ещё не забыл того душевного состояния, которое охватывает бывшего зека в первые минуты свободы. Правда, у Новикова он не заметил ни чрезмерного волнения, ни большой радости.
– Да, этот парень сделан из металла высшей пробы. Получил решение Суда, о котором мечтал, а радости на лице совсем не видно. Как и не видно жгучей ненависти к Правосудию. Настоящий “Авторитет”, не ошиблись воронежские “Авторитеты”, выдвигая его кандидатуру на общероссийскую сходку. Такому и первые роли можно предлагать.
Саблев попрощался с Новиковым и пообещал позвонить завтра днём. Прошло два дня, и Новиков позвонил в канцелярию Суда. Он спросил у секретаря Суда, когда можно явиться за справкой – выпиской решения Суда. Без этой справки Алексей не мог получить паспорт в паспортном отделении районного отдела милиции Северо-Восточного Административного Округа города Москвы. Секретарь суда пару минут покопалась в бумагах и пригласила Новикова во вторник к десяти утра. В пятницу, субботу и в воскресенье Алексей звонил своим друзьям по Университету, с большим трудом дозвонился к маминой подруге, заместителю Главного врача Центральной больницы МВД. Он вежливо ей представился и поблагодарил за прошлогодний звонок в милицию. Алексей поделился с нею своими планами об учёбе в аспирантуре. Она предложила Алёше помощь в получении прописки. Новиков поблагодарил и заверил, что с этим у него проблем не будет.
– Во вторник был пересмотр моего дела, и Суд вынес оправдательное решение. Прошлое решение Суда признано судебной ошибкой, – сказал он спокойным тоном.
Последняя новость обрадовала мамину подругу настолько, что она пригласила Алексея к себе домой в гости. Также Алексей дозвонился проректору Педагогического Университета и поблагодарил за поддержку. Он и ему сообщил о признании судебной ошибкой прошлогоднее решение Суда. Проректор пригласил Новикова в Университет в понедельник к двум часам дня. Проректор лично знал Новикова, так как читал его группе лекции по истории философии современного мира. Это был новый курс, практически и учебники по нему отсутствовали. Лёша вёл подробные записи лекций профессора Афанасьева и по окончании отдал их его ассистенту. Афанасий Лукич это помнил и ценил.
Воскресный день Лёша посвятил прогулкам по городу. Он сразу же отправился пешком в центр, прошёлся по улице Тверской от Белорусского вокзала до Кремля. Привычка обитателей Зоны быть внимательными и осторожными как-то усложняла его свободную жизнь. Дважды он замечал в местах скопления пешеходов воров – карманников, работавших парами. У одной пары он даже заметил “крышу – страховку” в лице сержанта милиции, стоявшего неподалёку с внешне безразличным видом. Конечно же, это Новикова не обрадовало. Вмешиваться в происходящее он не имел никакого права. Паспорта у него ещё не было, а его удостоверение офицера ФСБ находилось в сейфе генерала Прохорова. Недалеко от Кремля, на ступеньках Центрального телеграфа, он обратил внимание на смешанную пару карманников. “Зачистку” клиента проводила девушка спортивного вида, страховал и направлял её внешне даже похожий на неё молодой человек. Алексей заметил, как “карманница” разрезала чем-то острым сумочку клиентки и выпотрошила оттуда всякую мелочь. Девушка, которую “пользовали”, не только не обратила на это внимание, но даже и улыбалась как-то неестественно радостно. В момент “сбора урожая” воровкой – карманницей, к ней подошли два сотрудника милиции в штатском и провели задержание. Напарник “карманницы” стоял несколько поодаль и с грустью наблюдал за событиями. Один из милиционеров рукой приглашал его подойти, но он отказывался. Оснований для его задержания у милиции не было. Пострадавшая спокойно подошла к задержанной воровке и что-то тихо сказала ей на ухо. Новиков осмотрелся по сторонам в поисках “милицейской крыши” карманников, но не обнаружил. Ему это показалось странным, работать в таком ответственном месте и без “крыши”. Что-то не то. Значит они “залётные гастролёры”. Милиционеры, карманница и пострадавшая вошли в помещение опорного пункта милиции около театра Ермоловой, и пропали из вида. До своего пребывания в Зоне Алексей никогда не обращал внимания на эту сторону жизни улицы. В воронежской колонии “тянули срок” не меньше сотни воров – карманников. У каждого из них была своя узкая специализация. Так как многие из них были активными посетителями библиотеки колонии, то шёл постоянный “обмен опытом”. Новиков показывал им картёжные фокусы, делился мастерством “зарядки” карточной колоды. Хотя за короткое время научить этому невозможно, но дать азы знаний вполне реально. Карманники показывали Новикову все способы “чёса” клиента. Поэтому просто прогуливаться, не обращая внимания на происходящее вокруг него, Новиков не мог. Он искал при любом скоплении людей “тружеников карманного фронта” и их крышевателей – страхователей. Очень часто он их элементарно обнаруживал, иногда даже останавливался и пристально наблюдал за ними. Один раз к нему подошёл какой-то “карманник” и посоветовал валить “по добру – по здорову”. Лёша посмотрел на него жёстко и прямо в глаза, карманник исчез сам по себе. Обычно, возвращаясь домой, Лёша не сразу заходил в подъезд. Он внимательно прислушивался к звукам в подъезде, и, только удостоверившись в собственной безопасности, заходил в него. На Зоне осторожность и бдительность многим спасали жизнь. Избавиться от таких привычек, особенно развившихся у него в колонии, Новиков и не пытался. Пословица “бережёного Бог бережёт” существует не одну сотню лет. А умные люди рекомендуют чтить традиции.
В понедельник в восемь часов утра Новиков прибыл на службу, предварительно пропетляв по городу и избавившись от возможной слежки. Его прямой шеф, подполковник Тронько, сразу повёл его к генералу Прохорову. Валерий Иванович тепло поздоровался с коллегами, расспросил Тронько о самочувствии жены, болезнь которой была всем известна, предложил помощь. Новикова он попросил по-прежнему отдыхать, рассматривать Москву свежим взглядом, но стараться меньше реагировать на воров – карманников.
– Создаётся такое впечатление, что ты у себя в Зоне с ними мало общался. По нашим сведениям, ты даже брал частные уроки воровского мастерства. Что же тебя так заинтересовало в московских “щипачах”? – участливо спросил генерал.
– Я вижу, вы беспокоитесь обо мне, Валерий Иванович. Спасибо, но я и сам стараюсь быть осторожным. У “Быка” хотя бы один, но был же верный друг, желающий отомстить за смерть друга. Я не забываю об этом. Карманники, как специалисты, меня вовсе не интересуют. В лагере я познакомился с такими ассами этой специальности, что и представить себе сложно. Я считал эту специальность вымирающей профессией, но оказался не прав. Уйти этой профессии в небытие, по крайней мере, в нашей стране, не позволят наши доблестные милиционеры. Из шестнадцати пар воров – карманников, обнаруженных мною за два дня, только в трёх случаях я не заметил службу прикрытия – милиционеров, крышующих воров. И только один раз я был свидетелем задержания “бесхозных” карманников. Думаю, они заезжие гастролёры, поэтому их и “повязали”.
– Ну, Лёша, ты классик. Твой “пастух” тоже обратил своё внимание на ту пару. Милиционеры сами подставили ворам “клиентку” с сумочкой. Возможно, милиция выполняла заказ от конкурентов, а, может быть, и сами стражи порядка пожелали взять шефство над семьёй. По своим каналам мы выяснили всё об этой семейной паре из города Конаково Калининской области. Я, кстати, сделал запрос, чтобы узнать, какое количество карманников задерживает ежедневно московская милиция. Оказалось, немного. В среднем в день задерживают не более трёхсот “щипачей”. Ты, Лёша, один вычислил тридцать два человека, то есть шестнадцать пар. Разделим тридцать два на два, так как задержать, предъявив обвинение, можно только одному из двух. То есть шестнадцать человек. Напрашивается вывод, что в Москве работают в этом направлении не более двадцати сотрудников милиции. А по данным Главка МВД милиционеров, специализирующихся на карманных кражах, задействовано немногим меньше одной тысячи сотрудников. Странная статистика выходит. Не в пользу милиции, но, судя по твоим выводам, и не во вред их собственным карманам.
Новиков доложил о своих переговорах по телефону, о намеченной на сегодня встрече с Проректором Педагогического Университета, о завтрашнем посещении канцелярии Суда для получения справки об освобождении и отмене прошлогоднего решения Суда. После этого он поедет в милицию для получения паспорта. Тронько предложил помощь в милиции, но Лёша поблагодарил его и отказался. Валерий Иванович тоже внёс интересное предложение:
– Алексей Викторович, ты заработал за год на сдаче своего жилья в наём около ста двадцати тысяч рублей, плюс твой заработок за год вместе с командировочными около ста шестидесяти тысяч рублей. Твоя зарплата и командировочные перечислялись не с нашего счёта, не волнуйся. Это был долг частного лица твоим родителям. Итого, в сумме около трёхсот тысяч рублей. За одну треть этой суммы ты можешь приобрести новые “Жигули” любой модели. А мы будем выделять тебе деньги на бензин. И нам хорошо, и ты более мобилен. Все твои деньги у тебя на счету, а номер счёта, надеюсь, ты помнишь. Завтра получишь паспорт, бери кого-нибудь из наших автомобилистов, и езжайте в автомагазин. Права у тебя имеются, насколько я помню, ну, а там жизнь покажет. Всё, успешного поступления в аспирантуру. Ждём тебя не ранее четверга. Подключаться к бюрократической системе нам нельзя, тебя засветим. Ни пуха, ни пера.
Новиков поблагодарил всех и уехал в Университет. Точно в два часа он стоял перед секретарём проректора и просил доложить о его прибытии. Проректор даже вышел навстречу Новикову, приобнял его и по-мужски расцеловал. Профессор Афанасьев Афанасий Лукич был в Университете уважаемым и любимым преподавателем. На удивление, его, профессора кафедры философии, проректора по научной работе знало большее количество студентов, чем проректора по учебной работе. Выходец из крестьянской семьи, проживавшей на Кольском полуострове, он умудрился по окончании Университета сразу же поступить в аспирантуру. К тридцати одному году он защитил и докторскую диссертацию. К тридцати пяти годам он подготовил шесть кандидатов философских и исторических наук. В тридцать семь лет его утвердили проректором Педагогического Университета по научной работе. Несмотря на большую загруженность административной работой, он продолжал руководить аспирантами и один раз в месяц проводил большой философский семинар по проблемам современной философской мысли. На семинаре всегда было полным – полно студентов и преподавателей.
Алексей подробно рассказал профессору о жизни в колонии, о нравах и правилах той среды. Лёша признался Афанасию Лукичу, что именно физическая сила и умение обороняться позволили ему занять там подобающее место и авторитет. Последние восемь месяцев жизни были для него сверхполезными. Он руководил библиотекой колонии и мог читать ежедневно и не по одному часу. Даже выучил немного испанский язык, а английский просто улучшил. В колонии отбывал срок заключённый, проживший в одной из англоязычных стран Африки около пятнадцати лет, с трёх лет и до восемнадцати. Лучшего бесплатного спарринг партнёра ему и на свободе не найти. Лёша рассказал профессору об исторической и философской литературе, которую он прочитал в лагере. Разговор длился не менее трёх часов. Прямо в кабинете проректора Лёша написал заявление на поступление в аспирантуру, Афанасьев его тут же подписал и передал секретарю для оформления. Секретарь попросила Новикова придти к ней не раньше пятницы. Алексею это подходило полностью, так как получение паспорта, прописка и другие проблемы отнимут у него не меньше недели.
Лёша вернулся домой в семь вечера, а Анна Львовна сообщила ему о мужчине по фамилии Саблев, оставившем ему десять тысяч рублей “на текущие расходы”, как он сказал и мобильный телефон в подарок. Он просил перезвонить ему. Лёша поблагодарил Анну Львовну и дал ей шесть тысяч рублей на покупки продуктов питания и на другие траты. Лёша сказал ей, что у него скопилось много денег от сдачи квартиры в наём и придут ещё компенсационные деньги от Государства за судебную ошибку.
– Этих денег мне хватит на учёбу в аспирантуре и на покупку автомобиля. И на питание ещё останется, – с радостью сообщил он Анне Львовне.
Анна Львовна относилась к Лёше, как к сыну. Она и до трагической гибели родителей Новикова часто оставляла Лёшу у себя в квартире. Слава Богу, их квартиры на одной лестничной площадке. Бог не подарил ей ни своей семьи, ни своих детей. Поэтому для неё Лёша был и отдушиной, и радостью. Она и письма ему писала в лагерь, и за квартирой следила. Лёшины письма из воронежской колонии она хранила и берегла, как зеницу ока. У неё не было сомнений в его невиновности, но помочь ему она ничем не могла. Это она ездила год тому назад на работу Лёшиной мамы и там рассказала о проблемах Алексея. Заместитель главного врача больницы обещала помочь и говорила, что всё будет “хорошо”. Но обещанное “хорошо” пришло только через год. Слава Богу, что так! При Советской Власти “за самооборону” могли и расстрелять. А сейчас всё-таки разобрались по справедливости. Анна Львовна была женщиной простой и верила беспрекословно всему, что пишут в газетах и показывают по телевизору. Семьдесят лет жизни при Советской Власти и в Ельцинско – Путинском хаосе сделали своё “чёрное” дело. Анна Львовна для властей была и осталась навсегда “бездумным электоратом”, как принято сейчас говорить.
Во вторник в десять часов утра Новиков стоял у дверей канцелярии Суда, ожидая секретаря. В половину одиннадцатого она появилась в своём кабинете. Секретарь даже не удосужилась принести извинения ожидавшим её посетителям. Алексей, не спрашивая разрешения, открыл дверь канцелярии и вошёл в кабинет. Секретарь спокойно сидела у зеркала и приводила себя в порядок.
– Вы куда прётесь без разрешения, гражданин? – грубо обратилась она к Новикову, даже не поворачивая головы в его сторону.
– Во-первых, я не “прусь”, а зашёл в кабинет, а, во-вторых, вы позволили себе явиться на работу с опозданием в тридцать минут. Вас здесь ждут посетители, у которых время тоже как-то расписано, – жёстко ответил ей Новиков.
– Выйдите немедленно из кабинета, а то я вызову милицию, тоже мне грамотей, – надрывающимся голосом пропищала секретарь канцелярии.
Новиков решил не вступать в полемику, а сразу же пошёл к Председателю Суда. Так как в приёмной Председателя Суда секретаря тоже не оказалось на месте, то он вошёл в кабинет и вежливо поздоровался. Председатель Суда также вежливо ответил и сказал, что готов его выслушать. Новиков подробно до мелочей рассказал Председателю Суда о работе его канцелярии, о грубости и о несвоевременном появлении на работе его сотрудников.
– А чему вы удивляетесь, молодой человек. Найти хорошего работника на полторы тысячи рублей зарплаты в месяц не так-то и легко. У нас не хватает денег даже на ремонт помещений, а вы говорите о дисциплине. Слава Богу, я в следующем году выхожу на пенсию, если совсем не потеряю здесь остатки своего здоровья. Идёмте в канцелярию, – грустным голосом произнёс он два последних слова, с трудом поднимаясь со стула.
Председатель Суда и Новиков вошли в кабинет канцелярии, где, как ни странно, секретарь всё ещё продолжала свой утренний макияж. Увидев Председателя, она быстро собрала свои тюбики и щёточки и пересела на своё рабочее место. Председатель отчитал её и предложил написать заявление об увольнении по собственному желанию. Также он приказал оформить быстро и без всяких придирок необходимые молодому человеку справки.
– Какие справки вам необходимы, молодой человек? – вежливо спросил Председатель.
Алексей назвал свою фамилию, сказал о необходимости справок для получения паспорта и прописки по месту жительства. Когда Председатель услышал фамилию Алексея, то он сразу же вспомнил о недавнем решении Суда. Дело Алексея он помнил ещё по тому году, он и тогда был крайне удивлён решением Судьи Табачниковой. Правда, сразу после этого дела Ольга Борисовна Табачникова перешла на преподавательскую работу. Обжалований решения Суда не было, а он как-то и забыл о той истории. Недавний пересмотр дела, инициированный депутатом Государственной Думы, его даже обрадовал. Справедливость восторжествовала, пусть и с задержкой в один год. Поэтому Председатель Суда решил ни в коем случае не компрометировать Суд задержкой выдачи справок.
– Оля, – сказал он, обращаясь к секретарю, – даю тебе тридцать минут для оформления всех необходимых справок гражданину Новикову Алексею Викторовичу, – продолжал он говорить, просматривая дело Новикова. Если через тридцать минут Новиков не получит всех справок, ты будешь уволена по статье. А вас, господин Новиков, я попрошу через тридцать пять минут зайти ко мне. Я очень вас прошу и заранее благодарю за это.
Секретарь, бледная, как белый лист бумаги, слушала Председателя Суда и поняла, он не шутит. Он не просто её уволит, а с “волчьей записью” в трудовой книжке.
Точно через тридцать пять минут Алексей вошёл в кабинет Председателя Суда. Судья представился ему по имени и отчеству, пригласил присесть за стол. Он расспрашивал Алексея о жизни, о планах на будущее, предлагал свою помощь.
– Вы, Алексей Викторович, можете мне и не поверить, но я в том году пытался у вашего Судьи, Табачниковой Ольги Борисовны, выяснить причины столь сурового решения. Признаюсь вам, я уважал и уважаю Табачникову и всё равно не могу поверить в её денежную заинтересованность. Я ещё раз от своего имени прошу у Вас прощения и прошу не держать зла на неё и на Суд, вообще. Ваше дело – это было какое-то стечение отрицательных обстоятельств, дирижированных рукою опытнейшего мистификатора. Слава Богу, всё благополучно закончилось, и вы на свободе. Кстати, мне один из членов нашего Суда сказал по секрету, что вас чуть ли не выбрали в уголовные “Авторитеты” России. Я ему объяснил глупость этих слухов, так как даже за один год пребывания в тюрьме в одиночной камере таких “званий” не получают. Ещё раз всех Вам благ и всего доброго, а за работу моей канцелярии прошу прощения.
Судья лично проводил Новикова до выхода из здания Суда, пожал ему руку и пожелал успехов.
За один час Алексей пешком добрался до паспортного отделения милиции своего района. Он понимал, что и здесь, наверняка, столкнётся с хамством и грубостью. Но в милиции, как ни странным ему показалось вначале, начальник паспортного стола принял его очень и очень вежливо. Он попросил “господина Новикова” написать заявление в общепринятой форме и подождать не более часа. Он сообщил ему, что сам свяжется с паспортистом ЖЭКа по месту его жительства и сам всё оформит. А, покамест, он его просит зайти к начальнику районного отделения милиции, который лично просил его об этом. Алексей поблагодарил и направился в соседнее с паспортным отделением здание районного отдела милиции. Начальник милиции, полковник Ремезов, ждал его около своего кабинета. Когда Алексей присел за стол, то вспомнил и полковника, и их встречу у генерала Прохорова. Артур Леонардович тепло поздоровался с Алексеем и спросил у него, как к нему обращаться. Ему совсем недавно, во время случайной встречи на одном из совещаний, генерал Прохоров рассказал о предстоящем возвращении Новикова домой. Также он знает о присвоении ему нового воинского звания – капитан.
– Мы ждали вас сегодня в паспортном отделении, я попросил начальника о качественном обслуживании. Начальнику паспортного отделения я сообщил о судебной ошибке и попросил загладить, по мере возможностей, нашу общую вину. Он и сам неплохо помнил это дело. Он даже предложил поставить вам бутылку коньяка за “разборку” с “Быком”. У него с покойным уголовником Быковым Евгений Петровичем были какие-то свои давние личные счёты.
Полковник рассказал Новикову об обстановке с преступностью в городе и в их Административном Округе. Артур Леонардович передал Новикову привет от судьи Табачниковой Ольги Борисовной. Лёша попросил и полковника передать ей привет от него и извинения за сложности, возникшие у неё в связи с прошлогодним решением Суда.
– Я утром был в Суде и брал там необходимые справки. Так Председатель Суда, а мне пришлось к нему обращаться из-за грубого обращения к посетителям в его канцелярии, очень хорошо о ней отзывался и просил меня “не держать на неё зла”. Пожалуйста, передайте ей, что я не только “не держу на неё зла”, но и очень благодарен. Я это говорю серьёзно, независимо от обстоятельств дела. Как я вам уже говорил, с сентября месяца я приступаю к учёбе в аспирантуре моего Университета. И у меня возникла идея выбрать темой диссертации проблемы философской мысли в местах заключения. Я ещё не могу чётко сформулировать весь круг проблем, связанных с этой темой, но проблемы существуют, и рассматривать, даже решать их, общество обязано.
– У меня к Вам нескромный вопрос, Алексей Викторович, не Вас ли выбрали “Авторитетом” по кличке “Историк” на сходке в Ленинграде? Мне об этом сообщил мой начальник уголовного розыска, а ему сообщили его коллеги из МУРа. Можете не отвечать, я всё-таки милиционер и ещё не разучился по выражению лица собеседника делать выводы. От меня большой привет генералу Прохорову и полковнику Павлишину. Передайте им, что только их работа и вселяет в меня маленькую надежду на светлое будущее страны. А вам, Лёша, спасибо и удачи.
Лёша остался доволен своими успехами за два дня хождения по кабинетам. Практически, все необходимые вопросы для налаживания гражданской жизни на свободе он решил. В среду с утра он собирался явиться на работу, чтобы обсудить с подполковником Тронько ряд текущих вопросов. К двенадцати часам дня его и Тронько вызывал к себе полковник Павлишин. В 17-00 его, Тронько и Павлишина ждёт у себя генерал Прохоров.
Лёша, как он ранее и намечал, в девять часов утра прибыл на работу, доложил подполковнику Тронько о посещении Саблевым его квартиры, о сотовом телефоне и десяти тысячах рублей, подаренных ему. Тронько сначала посоветовал Алексею включиться в корпоративную сотовую связь ФСБ, а потом сам сразу же и забраковал своё предложение.
– Я немного не подумал, а вдруг Саблев вздумает проверить по своим каналам сотовую кампанию. Для Сольво вообще не проблема выяснить, кто за тебя оплачивает телефон. Он же имеет акции почти во всех кампаниях сотовой связи. Придётся тебе самому платить за себя. А наша контора возместит тебе расходы по предъявленным квитанциям.
Далее они обсуждали проблемы недопустимости раскрытия капитана Новикова, как сотрудника ФСБ. Кроме сотрудников отдела генерала Прохорова о нём знали подполковник Лосев из воронежской колонии, полковник милиции Ремезов и бывшая Судья Табачникова. С Вадимом Сергеевичем Лосевым у ФСБ нет проблем, так как он по-прежнему их сотрудник, временно работающий в МВД. С Артуром Леонардовичем Ремезовым несколько сложнее. Несмотря на то, что он давал подписку о неразглашении тайны, элемент случайного прокола возможен. Тронько со своей стороны подготовит ряд предложений генералу Прохорову по уменьшению вероятности проколов в различных ситуациях. С Ольгой Борисовной Табачниковой, как ему стало известно, недавно имел “случайную” встречу полковник Павлишин. Полковник предложил ей прочитать годовой курс по проблемам Государства и Права в Высшей школе ФСБ. Это будет для неё дополнительным заработком и ещё свяжет большей ответственностью по соблюдению правил секретности. Ольга Борисовна правильно оценила этот жест полковника Павлишина и ещё раз заверила его “в своей ответственности за соблюдение договорённостей”, как она не очень грамотно выразилась.
– Не “договорённостей”, дорогая Ольга Борисовна, а правил работы с секретной информацией. От Вас зависит жизнь действующего капитана ФСБ. Задача, решаемая им, высочайшей государственной важности. В стране может меняться Правительство, может меняться Президент, даже может измениться весь состав Государственной Думы и Верхней Палаты, но работа капитана Новикова носит государствообразующий характер. Поэтому я и прошу вас не забывать об этом. Надеюсь, мы не совершили ошибки, доверившись Вам, – закончил он говорить вежливо, но жёстко.
Александр Александрович Павлишин сам подробнейшим образом рассказал Тронько о встрече и беседе с Табачниковой. Поэтому Тронько и заверил Новикова об отсутствии проблем по этому участку. Обсудив ещё несколько вопросов, Тронько позвонил полковнику Павлишину и предупредил о своём и Новикова появлении у него в кабинете в ранее назначенное время.
В двенадцать часов дня полковник Павлишин пригласил офицеров на чаепитие со сладостями. Гости знали о привычке полковника щедро угощать сладостями, пытаясь таким способом создать атмосферу открытости и доверительности. Тронько заранее предупредил Новикова о таком развитии событий, если он за год “творческой” командировки ещё не забыл об этом. Лёша не забыл и даже выложил на стол большую плитку чёрного шоколада. После этого офицеры приступили к длительной беседе и обсуждению проблем, связанных с выходом Новикова за год – полтора на контакты с самыми весомыми фигурами уголовного мира России. Задача предстояла не просто сложная, но и почти нереальная для воплощения в жизнь.
К 17-00 офицеры прибыли к генералу Прохорову. К посещению генерала у каждого из них было подготовлено не менее десятка страниц предложений, требующих тщательных обсуждений и принятия решений. Даже решения, принятые ими в течение многочасовых обсуждений в своих кабинетах без генерала, они решили ещё раз проговорить и уточнить. В таком деле мелочей не бывает. Слишком велика цена ошибки. Валерий Иванович, как никто другой, способен обнаружить и указать на малейшие неточности. Какое-то гениальное чутьё всегда позволяло ему выискивать иголку в стоге сена. Офицеры и ранее замечали, что генерал способен найти чёрную кошку в тёмной комнате, если даже её там и нет. Все знали о некоторых операциях Прохорова, спасших жизнь своим коллегам. Поэтому приглашения офицеров к генералу всегда были желанными и не вызывающими отрицательных эмоций.
Встреча продолжалась до семи часов вечера, и, только необходимость генерала быть на приёме в Посольстве Чехии, приостановила беседу. Офицеры разошлись по своим домам. Полковник Павлишин подвёз Новикова как можно ближе к его дому и напомнил о завтрашней встрече Алексея с прапорщиком автотранспортного отдела в автомагазине на Южнопортовой улице. Генерал Прохоров в приказном характере обязал Новикова приобрести Жигули десятой модели, а техническому отделу поручил произвести необходимые работы по её антиугонному оснащению. Новикову такой ход событий был по душе. Он любил машины, и только трагедия с родителями немного поколебала эти чувства. Для него машина будет не только приятной игрушкой, но и помощником во всём. Да и время она ему сэкономит в большом объёме. Особенно Алексея радовало, что ремонт и текущее обслуживание он будет проходить в гараже МВД. Генерал Прохоров договорился с начальником гаража, сыну которого в своё время делала внутриполостную операцию Лёшина мама. Прохоров не информировал начальника гаража о работе Новикова в ФСБ, но сказал, что обязан его отцу и согласен даже оплачивать по перечислению возможные ремонты и техническое обслуживание. Конечно же, сообщать об этом посторонним лицам не желательно. Начальник гаража был старым приятелем Валерия Ивановича и доверял ему во всём. С телефоном сотовой связи вопрос был решён по методике, предложенной подполковником Тронько. Таким образом, уже через три недели после возвращения из колонии Новиков Алексей Викторович, капитан Федеральной Службы Безопасности России, приступил к выполнению основной задачи операции генерала Прохорова. С первого сентября он был принят в аспирантуру Педагогического Университета, правда, окончательно ещё не был решён вопрос с темой диссертации. Его научный руководитель, профессор Афанасьев Афанасий Лукич, действительно подумывал об использовании “зековского” опыта Новикова. Он попросил начальника первого отдела Университета собрать информацию о научных работах в закрытой литературе по этой тематике. Именно из-за этого имеются некоторые задержки с выбором темы диссертации. Профессор сказал Лёше, что будут проблемы с его допуском к секретной документации. К счастью, он имеет определённые связи в ФСБ и решит этот вопрос. Когда Новиков доложил генералу Прохорову об этом разговоре, то Валерий Иванович обрадовался и повеселел. Он поделился с Лёшей своей идеей.
Прошло ещё две недели, но первый отдел Университета отказал бывшему заключённому, оправданному решением Суда, в допуске к секретной и закрытой документации. Профессор Афанасьев возмущался, подключал свои связи в ФСБ, но начальник первого отдела был непреклонен. Потом и сам начальник первого отдела признался ему, что ничего не понимает в причинах отказа в допуске. На его прямые обращения по этой проблеме к своему руководству был наложен запрет. Особенно его удивило то, что отец Новикова, по имевшейся у него информации, был ответственным сотрудником ФСБ. Правда, профессору Афанасьеву он об этом не сказал. Начальник первого отдела был особистом старой школы, поэтому лишних вопросов больше никому не задавал. Лёша попросил Афанасия Лукича ещё несколько дней подождать с темой диссертации, а допуск он сам попробует получить с помощью депутата Государственной Думы России. Новиков созвонился с Саблевым Игорем Леонидовичем. Они встретились, и Лёша рассказал о своей проблеме. Он бы не хотел по этому вопросу обращаться к своему “Покровителю”, так как это несправедливость к нему со стороны первого отдела. Он просит Саблева обратиться за помощью к Сольво. Саблев переговорил с Арсением Фридриховичем, и тот пригласил Новикова к себе в офис. Алёша прибыл на встречу к Арсению Фридриховичу и более часа ожидал его в приёмной. Сольво прибыл в офис сильно расстроенным, и попросил секретаря минут десять никого к нему не впускать. Лёша, видя Сольво таким возбуждённым, предложил секретарю отменить встречу. Женщина по телефону спросила у шефа о его решении. Когда она назвала фамилию “Новиков”, то он приказал немедленно пригласить Алексея Викторовича к нему в кабинет, заодно организовав “лёгкую закусь”. Алексей входил в кабинет депутата, а Сольво уже встал со своего кресла, подошёл к нему и расцеловал. Для Лёши это было неожиданным и непонятным.
– Извини, “брат”, что заставил тебя ждать. Там педики на комиссии в Думе решили свои карманы потуже набить. Я всю эту херню вижу насквозь. Ладно, Бог с ними, не буду своё здоровье на них тратить. Я в курсе дела о решении сходки в Ленинграде. Рад за тебя и поддержал тебя шестью голосами. Мои должники прислушались к моему мнению, поддержали тебя. Мне, откровенно говоря, даже как-то нехорошо, что я столь авторитетного и уважаемого человека заставил ждать. В наших кругах так не принято. Это не “по понятиям”. Прости меня.
– Ну что вы, Арсений Фридрихович. За поддержку спасибо. Я всё-таки считаю, что мне рановато быть в когорте таких людей как Вы, как Фёдор Иванович, как Лишковец и Коренев. Не дорос я ещё, не хлебнул ваших горестей, не взял на себя вашей боли за “братьев”. Вот и сейчас к вам пришёл с просьбой. А поговорил немного с вами, и понял о мелочности моих проблем.
Лёша рассказал Сольво о событиях после Суда, о машине, о телефоне, о прописке и в самом конце об аспирантуре. Он даже назвал предположительное наименование темы диссертации. Сольво вообще-то знал почти всё об Алексее, знал и об аспирантуре, но о теме диссертации?!!!
– Ну и даёт парень, “Философские проблемы жизни в тюрьмах и колониях”, что-то вроде этого. А эти “пидары всратые” допуска ему не дают. Может быть, уже узнали, что он коронован. Тоже мне: “литература служебного пользования”. Да “вертухаи” этих книг никогда не читали и читать не будут. Этой проблемой заняться интересно и полезно для моей работы. Я поручу своему помощнику, пусть напишет статейку, как препятствуют органы развитию философской мысли в России. Даже гражданину, оправданному Судом родного Государства, нет доверия Властей. О какой демократии они говорят?! – Обо всём этом с каким-то душевным подъёмом думал “Арсений”.
Сольво попросил Лёшу написать письмо на его имя, а он постарается решить вопрос. Для него, как и для Новикова, добиться справедливости в жизни – это главное. Он даже попросил Алексея написать сообщение для авторитетов России о случившемся факте. Чтобы “братва” не забывала о борьбе за полную свободу мысли и слова. Сольво оставил Лёше визитку с номером своего личного телефона. Лёша записал депутату и свои номера телефонов. Беседа длилась не менее часа и, как предполагал Новиков, записывалась “Арсением” на магнитофонную ленту.
В тот же день Новиков созвонился с Прохоровым и попросил о срочной встрече. Генерал пригласил Лёшу подъехать к трём часам дня на известную им конспиративную квартиру в Высотке. В том же доме, кстати, с позапрошлого года проживал профессор Афанасьев. Лёша заехал домой, переоделся и отправился на встречу. Машину он оставил за два квартала от Высотки и через хорошо знакомые ему арки и проходные подъезды жилых домов подошёл к нужной двери. Так как, в соответствии с принятыми правилами, дверь была открыта, он быстро вошёл в квартиру, осторожно закрыл за собой дверь и поздоровался с Валерием Ивановичем. Генерал был в штатском, на ногах были обуты домашние тапочки. Всем своим видом он напоминал научного работника, отдыхающего после трудного рабочего дня. Лёша уселся рядом с генералом на удобном диванчике. Он рассказал Валерию Ивановичу о встрече с Сольво, о написании им жалобы депутату на несправедливость Властей. Также он поделился информацией о предложении написания сообщения “Авторитетам” России. Генерал внимательно слушал Алексея, несколько минут подумал и сказал:
– Это наш большой успех, Лёша. Мы имеем информацию, что Сольво ведёт за тобой осторожное наблюдение. Конечно же, не он сам, а его люди. Следовательно, ты ему необходим. Зачем? Мы не знаем и даже не догадываемся. Судя по тому, что он попросил тебя написать сообщение для “Авторитетов”, он этим хочет повысить и свой личный авторитет. Ты напиши это письмо, немного похвали Сольво за помощь “братьям”. Также в письме подчеркни несогласованность действий МВД с мнением Думы и чаяниями заключённых. Особое внимание удели туберкулёзу, как болезни не только заключённых, но и самой системы исправительных заведений, самого общества. Пройдись мимоходом по Судам и по работе милиции. Обязательно покажи написанное письмо Сольво, сразу же внеси изменения, следуя его рекомендациям. Я понимаю, кому из нашего ведомства он пошлёт запрос. Ответ он получит положительный, более того, его попросят не выносить эту проблему на обсуждение в подкомитет. В нашем ответе будет высоко оценена его роль в борьбе с нарушениями Законов и с чрезмерной закрытостью общества. Мы надеемся, что после этой истории с допуском, двери его кабинета и дома для тебя станут открытыми.
После обсуждения ещё двух вопросов, офицеры выпили кофе, и каждый по отдельности покинул конспиративную квартиру.
Все дальнейшие события развивались почти в полном совпадении с написанным генералом сценарием. Лёша написал письмо “Авторитетам”, дал его прочесть “Арсению”. Сольво сделал несколько замечаний и уточнений, вызванных недостаточным опытом жизни Новикова на Зоне, как он тепло произнёс. В целом письмо ему понравилось. Сольво рассказал, что послал запрос начальнику Департамента, оформляющего допуска. Получен положительный ответ и копию ответа он даст Алексею для предоставления начальнику первого отдела Университета.
– Завтра у твоего особиста уже будет приказ на беспрекословное выполнение твоих требований. Но ты обязательно ткни ему в рожу копию ответа мне, чтобы он стал в дальнейшем или твоим холуём, или другом. И на твоего профессора эта бумага подействует. Скажу тебе откровенно, сам бы с удовольствием покопался в их архивах, где о жизни на Зонах пишут. Складывается впечатление, что о твоём короновании им ещё ничего неизвестно, Слава Богу. Но ты учти на будущее, им всегда будет известно, что и где ты прочитал. Буду рад, если смогу, оказывать тебе помощь в написании диссертации. У меня, к сожалению, даже излишний опыт жизни в неволе. Мои пять ходок отняли у меня более пятнадцати лет жизни. В свои сорок семь лет я седой, как лунь. А по моим болезням можно учить студентов медиков. Слава Богу, что я сейчас не пью, не курю. Если у тебя будет время, то на следующей неделе в субботу к 17-00 приезжай ко мне на дачу, в Барвиху. Вот тебе адрес, а вот и пропуск на въезд в посёлок.
В Университете на следующий день начальник первого отдела сам явился на кафедру Афанасьева и доложил о разрешении, которое “он всё-таки добился от своего начальства”. Афанасий Лукич после этих слов не сдержался и вручил особисту копию ответа его шефа депутату Госдумы. Особист вначале расстроился, увидев бумагу, перечёркивающую все его заслуги, а потом сказал, что даже не догадывался о таком высоком уровне связей профессора Афанасьева. Новиков умышленно оставил профессору копию ответа депутату Сольво руководителем Департамента МВД. Проректор впервые почувствовал себя перед особистом независимым человеком. Конечно, сейчас не пятидесятые годы, но мандраж перед первым отделом всё-таки остался. Афанасий Лукич обрадовался возможности, как можно быстрее выбрать тему диссертации Новикова. Даже в самом названии темы он чувствовал какую-то неопределённость. Он решил, что Новиков сначала сам покопается в архивах, исключит одинаковые наименования тем, а потом они совместно примут окончательное решение. Вечером этого же дня Афанасьев случайно наткнулся на ссылку в одной статье. Ссылка отсылала к американскому журналу министерства юстиции США. И в этот момент его посетила оригинальная идея: Новиков, в достаточной степени владеющий английским языком, найдёт тему в американских источниках, слава Богу, не закрытых для широкого круга читателей. Идея настолько обрадовала профессора Афанасьева, что он позвонил Новикову домой. Лёша тоже обрадовался и пожалел, что сам не догадался о таком решении. Афанасьев успокоил его, так как “и научному руководителю аспиранта тоже необходимо кое-что делать”.
Всю следующую неделю Новиков занимался чтением иностранных источников по интересующей его тематике. Разница в работе исправительных заведений России и стран Запада была настолько разительной, что никакие проблемы их заведений не соответствовали нашим. Идеология самих заведений была разной. В наших тюрьмах главной задачей было унизить и сломать человека. Не важно, каким способом: голодом, пытками в ШИЗо, болезнями и насилием или другими путями. Система исправительных заведений продолжала методику следственных органов, получавших признание любым способом. Для этого использовались и методы привлечения уголовных элементов, насилие над непокорными заключёнными, использование запрещённых медицинских препаратов психотропного воздействия. Так как прокуратура по соблюдению прав заключённых в местах содержания под стражей совершенно не выполняла своих задач, то и администрации этих заведений не боялись наказаний за нарушения прав человека. Если в период построения социализма колонии давали государству громаднейшую прибыль, заводы выпускали продукцию, лес поставлялся как в страну, так и заграницу, то сегодня и заводы стояли, и лес толком не рубился. Государство не могло обеспечить работой даже гражданское население, а систему исправительных заведений подавно. Появилась большая финансовая брешь, не хватало денег даже на закупку продовольствия и лекарств. Учитывая общую капитализацию общества, постепенное завоевание деньгами правоохранительных органов и судебных инстанций, качественно изменился и состав заключённых. До девяноста процентов осуждённых были воспитанниками детских домов и представителями самых обездоленных слоёв населения. Только один процент заключённых получал продуктовые посылки от своих родственников. Такое явление приводило к ещё более жестоким отношениям в среде заключённых. При такой ситуации становилось всё более заметным влияние “Авторитетов” уголовного мира. Занявшись проблемой поставки продуктов и лекарств на Зоны, так называемого “подогрева”, уголовные “Авторитеты” приобретали всё больший вес и уважение среди заключённых. Действительно, без их помощи голод и болезни стали бы повсеместным явлением для тюрем и колоний. Для администраций колоний “подогрев” был палочкой – выручалочкой. Ни у кого не было сомнения, что голод стимулирует бунт, а этого боялись все. И администрации лагерей, и Власти. Так как в стране значительное количество людей прошло через систему исправительных заведений, то бунт в лагерях мог бы плавно перейти в бунт населения против власть предержащих. Ни органы МВД, ни Армия долго не смогли бы противостоять народному гневу при сегодняшней обстановке в стране. Эти проблемы не нашли своего отображения ни в специальной литературе, ни художественной. Поэтому Новиков и решил выбрать такую тему диссертации, которая затронула бы эти проблемы. Именно работа генерала Прохорова направлена на один из аспектов этой проблемы, вызванный общей ситуацией в системе исправительных заведений. Тюрьмы и колонии и есть та питательная среда, которая готовит будущих “солдат” наркобизнеса. “Солдат” беспощадных и не ценящих ни свою, ни чужую жизнь. Только террористы самоубийцы могут сравниться с ними по преданности своим лидерам. К схватке с этим врагом и готовит генерал Прохоров капитана Новикова.
В среду Новиков встретился с офицерами своего отдела и обсудил с ними вопросы, связанные с подготовкой к субботней встрече в Барвихе на даче депутата – “Авторитета” Сольво Арсения Фридриховича. Генерал Прохоров сообщил об организованном им наблюдении за дачей, о видео и аудио наблюдении за всеми входящими и выходящими из дома депутата. К счастью для Валерия Ивановича, соседом Сольво был депутат Фромзон, в своё время завербованный им лично. Фромзон был всенародно любимым актёром, но никогда не чурался дополнительного заработка. Возвращаясь с одной из своих поездок в Афганистан, где он вдохновлял солдат и офицеров на смертный бой с врагом, Фромзон в сговоре с заместителем Командующего доставил в СССР около двух тонн наркотиков. Заместитель Командующего предупредил Фромзона, что это сырьё после небольшой переработки последует в Западную Европу. За ввоз сырья в страну Фромзон получил семь миллионов долларов. Сколько миллионов на этой сделке заработал заместитель Командующего и его компаньоны в Москве, можно только догадываться. Заместитель Командующего “геройски погиб” на вертолёте, подбитом почему-то над территорией Таджикистана, вблизи от афганской границы. Генерал Прохоров как раз и занимался странной гибелью генерал-полковника. В процессе расследования он вышел на генеральскую операцию с наркотиками, на народного артиста и на других соучастников преступления. Председатель КГБ СССР, получивший от полковника Прохорова результаты его расследования, присвоил Валерию Ивановичу звание генерала и попросил прекратить дальнейшие расследования. Он сказал Прохорову, что не уверен в том, что сам долго усидит на должности, и, вообще, останется ли живым. Председатель был прав, его, спустя три месяца после их разговора, уволили на пенсию, правда, с почётом. Благодаря общему бардаку в стране, начавшейся перестройке, о генерале Прохорове забыли. Как в дальнейшем генерал выяснил уже самостоятельно, бывший Председатель КГБ все бумаги, включая его донесения по этому расследованию, уничтожил. Но, изучая дальнейшее продвижение наркоты по стране, Прохоров выяснил, что на Запад ушло не более трёхсот килограмм. Основной груз осел на просторах Родины. Более тщательное расследование проблемы, по собственной инициативе проведенное генералом Прохоровым, привело в пару кабинетов, не только не подвластных ему, но и не подвластных даже его прямому начальству. Патологическая честность генерала не позволяла ему остановиться на пол пути. Он нашёл способ доставки письма – информации на самый верх, с требованием увольнения замешанных в наркобизнесе лиц. В противном случае генерал Прохоров угрожал передачей информации и доказательных фактов оппозиции и на Запад. Если виновные будут наказаны, то он не допустит огласки известных ему фактов. После получения его письма высшими руководителями страны, после бессмысленного двухдневного поиска автора, к которому подключили и его, решение было найдено. В авиационной катастрофе погибли два фигуранта наркоафёры и двенадцать невинных членов правительственной делегации. Конечно, такие методы решения вопроса были невольно спровоцированы им, но в глубине души оставили гнетущий след. В конце – концов, он бы и сам нашёл способ наказать виновных, не причиняя вреда другим лицам. Да, моральный уровень Высшего Руководства страны не обещал ничего хорошего. Что касается народного артиста, то Прохоров, пять лет спустя, лично встретился с ним, рассказал ему подробно о его деятельности в Афганистане. Валерий Иванович показал артисту предсмертные показания генерал-полковника, заверенные его печатью и отпечатками пальцев. Эти бумаги были липовыми, но Прохоров решил именно таким способом заставить артиста бояться разоблачения. Прохоров предъявил их артисту, так как у него были поползновения от всего отказываться. Более того, Прохоров показал ему показания приёмщиков груза в Ташкенте, также заверенных письменно и с печатями военной прокуратуры. Прохоров предложил артисту два пути: первый – это его полное разоблачение в прессе и придание суду, что, конечно же, очень плохо для интересов государства, но, увы, и второй путь – это чистосердечное признание и полное сотрудничество с органами безопасности. Правда, у них уже имеется документ о сотрудничестве артиста с КГБ, датированный 1972 годом. Тогда уважаемый артист привлекался к уголовной ответственности за финансовые нарушения в особо крупных размерах. Снова же, для сохранения авторитета страны в то время такие разоблачения были нежелательны. Прохоров сказал артисту, что если бы не его сотрудничество с КГБ в тот период, он бы точно попал в автомобильную катастрофу. Сегодня они будут требовать от него настоящей отдачи. Артист понял, что это уже не шутки, даже всенародная любовь к нему очень быстро превратится во всенародную ненависть. Прохоров обещал не часто его использовать, но всё же использовать. Так вот сейчас, к народному любимцу, народному депутату, пожаловал подполковник Тронько. Прохоров умышленно не явился сам, не послал Павлишина. Тронько передал ему привет от “Афганца из Кандагара”, а именно под таким именем артист знал генерала Прохорова, и попросил о простой услуге: разрешить размещение аппаратуры наблюдения и прослушивания на его даче. В течение одной недели они просят народного артиста не посещать дачу и никому из своих знакомых не говорить о такой просьбе. Артист сначала возмутился и сказал, что выгонит подполковника вон, а завтра же сообщит о его визите начальнику ФСБ России, своему большому другу. Тронько внимательно выслушал, не перебивая, “любимца народа” и спокойно пошёл на выход из помещения. Он даже сказал, что рад такому завершению разговора, так как ему лично, как участнику афганской войны, очень уж хочется разоблачения “наркодельцов на крови”.
– Понимаете ли, дорогой господин Фромзон, я бы и сам застрелил вас с удовольствием. Сколько сотен тысяч молодых людей сели на иглу благодаря Вам. Те Ваши грязные семь миллионов долларов и американцам не дадут спокойно спать. Я думаю, и наш народ опомнится. Самое удивительное то, что ни один из ваших соплеменников никогда не подаст вам руки. Вам и место на кладбище будет сложно подобрать. Никто не захочет иметь рядом такого соседа даже на том свете. Это только кажется, что покойникам всё одинаково. Я так не думаю. С вашего позволения и прощаться с вами не буду. Тронько прошёл ещё не больше десяти шагов, как его догнал артист.
– Вы не так меня поняли, я окажу вам помощь. Я человек слова и придерживаюсь ранее принятых обязательств. Единственное, что я вас попрошу, так это постарайтесь быть осторожными. Вас интересует, конечно же, мой сосед напротив. Я знаю, кто он. И даже мой сегодняшний авторитет в его кругах не спасёт меня в случае разоблачения. Это совсем другой мир отношений. Мои друзья из уголовного мира не помогут мне в случае ваших разоблачений, поэтому я сдаюсь и согласен выполнить вашу просьбу. У меня есть дети и внуки, поэтому я не в силах послать вас подальше.
– Простите, господин Фромзон, а на каком основании вы вправе “послать нас подальше”? Разве не вы из-за чрезмерной любви к деньгам запустили на просторы так горячо любимой вами Родины смертоносный груз наркоты? Разве не вы являетесь косвенным виновником гибели боевого генерала и самолёта с правительственной делегацией? Кое-кто из высших чинов Государства посчитал Ваш идеологический пресс на народ важнее жизни невинных людей. Мы выполняем свои обещания, даже если они и противоречат нашим взглядам, к сожалению. Если наша беседа окончена, то завтра в одиннадцать утра в вашем доме будут наши сотрудники. Я попрошу вас спрятать подальше ваши фотографии с видными деятелями нашей страны. Нам бы не хотелось, чтобы ваши завтрашние гости знали имя хозяина дома. Эти люди неоднократно проверены нами, но нежелательно подвергать сомнению их чувства к вам. На этом подполковник Тронько и расстался с “любимцем народа”.
Когда генерал Прохоров прослушал запись разговора Тронько с Фромзоном, то он спросил у подполковника, действительно ли он не пожалел бы пули на артиста. Тронько попросил у генерала Прохорова разрешения не отвечать на этот вопрос. После встречи Тронько с генералом Прохоровым, в отделе появился Новиков. Ему Тронько рассказал о сборе информации на его “приятеля” Сольво. Результаты сбора будут известны не ранее вечера четверга, потом пятницы и к утру субботы. Все важные и заслуживающие внимания факты немедленно будут сообщены Новикову им или руководством отдела. Новиков лишний раз удостоверился в том, что его начальство оберегает его ежечасно и еженощно. Поэтому он ещё раз попросил о встрече с Прохоровым и Павлишиным. Офицеры высказали свои мнения и предположения о теме встречи у Сольво, а также подробно остановились на задачах Алексея. Как сказал Валерий Иванович, возможно суббота и станет началом операции. Всё прошлое было лишь прелюдией к большому концерту.
В субботу в половине четвёртого вечера Новиков вышел из дома и направился к своей машине. Он был одет в свой старый чёрный костюм, в котором он отмечал свой выпускной вечер в ресторане. Туфли и костюм были довольно добротны, но совершенно не соответствовали современной моде. Белая рубашка и цветной галстук говорили об уровне жизни хозяина одежды. Это был типичный россиянин ниже среднего достатка, типичный инженер или учитель. Одним словом человек, появление которого у депутата Сольво выглядело случайной ошибкой. Новиков осторожно вырулил на дорогу и начал медленно выезжать на главную улицу. Дома он внимательно рассмотрел карту автомобильных дорог Москвы, выбрал наиболее простой маршрут движения в Барвиху. На его сотовый телефон дважды звонили коллеги с работы и просили перезвонить. Алексей останавливался у уличных телефонных автоматов и звонил по известным ему номерам телефонов. На даче у Сольво уже с четырёх часов дня были гости. Кое-кто из них был таким же “Авторитетом”, как и Новиков, правда, с более значительным стажем. Было пару человек из команды Дубайса. Выяснить данные на трёх приезжих гостей к Сольво команде Прохорова не удалось. Были и две семьи личных друзей Арсения Фридриховича. В гости они пожаловали с молодыми дочками. Лёша спросил, как они выглядят, но ему ответили не очень вежливо. Новиков пообещал за такой ответ пожаловаться руководству. Так как он ездил на машине, строго соблюдая правила дорожного движения, то только в 16-40 он появился у въезда в дачный посёлок. Дежурный на КПП немного удивился такой машине, ездить на Жигулях здесь считалось признаком плохого тона, внимательно проверил пропуск, отдал честь и пожелал всего хорошего. Ещё пять минут Лёша добирался к дому Сольво. Точно без пяти минут пять он посигналил перед воротами дома. Ворота раскрылись, и Новиков осторожно въехал во двор. Он проехал буквально десять метров, остановил машину и вышел из неё. Ключи из замка зажигания он не вынимал. Подошедший к нему молодой парень из “современных качков”, поздоровался с ним, посмотрел в кабину, увидел ключи в замке зажигания и, ничего не говоря больше, указал рукой на двери в доме. Алексей направился к дверям, где его уже встречал второй “качок”. Тот тоже вежливо поздоровался и проводил Лёшу в гостиную. При появлении Новикова в гостиной, Арсений Фридрихович извинился перед гостями, с которыми разговаривал, и уважительно подошёл к Новикову. Они тепло поздоровались, Сольво даже немного приобнял Алексея. Он громко представил всем своего молодого друга, которого ему пришлось защищать от несправедливости.
– Друзья мои, я хочу представить вам моего молодого друга, который всего полтора месяца, как вышел из заключения. Он не просто освободился, а освободился по решению Суда, вынесшего оправдательное решение. Не просто оправдательное решение, а признание судебной ошибки. К сожалению, Алексей Викторович один год всё-таки провёл в воронежской колонии. Он не озлобился на Государство, но вынудил его признать свой первоначальный вердикт ошибочным. Не так часто в нашей стране Власти признают свои решения неверными. Но Алексей Викторович всё-таки историк и сумел настоять на своём мнении.
– Я правильно говорю, Лёша? – спросил Сольво, несколько неуверенно, обращаясь к Новикову.
– Нет, Арсений Фридрихович, не совсем правильно. Вы забыли сказать, что справедливость восторжествовала только после Вашего, именно Вашего активного вмешательства и настойчивого требования к Властям. Со временем я, может быть, и добился бы справедливости сам, но ждать пришлось бы ещё не менее двух лет. Поэтому Ваши слова о торжестве правды над злом немного приукрашены, я бы даже сказал: “не соответствуют действительности”.
– Нет, Алексей, я не считаю себя твоим освободителем. Просто, когда я ознакомился с твоим делом, то сразу увидел там полное неуважение к Закону со стороны Суда. Уши коррупции там просто свисали над столом Судьи. Я не посчитал для себя допустимым пройти мимо такого беззакония и вмешался. Мне особенно приятно, что ты и сейчас не упал духом, поступил в аспирантуру и принесёшь ещё немало пользы нашей стране и нашему обществу.
После этих слов Сольво многие подходили к Алексею и пожимали ему руку. Алексей благодарил за приветствия и понемногу передвигался к двум мужчинам, внешне напоминавшим ему “Грызла” и “Лешего”. Когда он поравнялся с ними, то один из них, седоволосый, поприветствовал его, назвав “Историком”. Второй мужчина улыбнулся и тоже назвал его “Историком”. Он сказал, что слышал много басен о нём, но не очень в это верил. После рассказов “Лешего”, с которым он встречался неделю тому назад на Зоне, свои сомнения он убирает в сторону. Кстати, и я, и “Седой” поддержали твою кандидатуру в Питере.
– “Клён” говорит истинную правду. Мы поддержали тебя и не жалеем об этом. Ну, а то, что ты так поступил с “Быком”, то “братва” признала твои действия правильными. Ты же и сам говорил, что убивать его не собирался. Ничего не поделаешь, такова жизнь.
Среди гостей Сольво были и две семьи его близких друзей. Арсений Фридрихович попросил Новикова подойти к ним и представил Алексея своим друзьям.
– Лёша, у меня, как и у всех нормальных людей, есть друзья детства. Познакомься. Это Виктор Евгеньевич Иванов, его жена Нина Томасовна и их дочь Стеллочка. К слову, моя крёстная. А вторая пара с дочкой, тоже наши друзья детства. Валентин Иванович Кришталь, Вера Фёдоровна и Аллочка. Тоже моя крёстная. Так что тебе придётся их “любить и жаловать”, как говорили в добрые старые времена.
– Арсений Фридрихович, вы ставите меня в неловкое положение. Я приехал к вам в совсем не модном костюме. Сейчас так одеваются только ретрограды. Стеллочка и Аллочка не только красивые девушки, но и в современнейшей фирме. Я не представляю для современных девушек никакого интереса. Девушки, наверное, студентки, как минимум МИМО или МГУ.
Всё это Алексей говорил, обращаясь к Сольво, но девушки и их родители тоже всё слышали. Поэтому Стеллочка вмешалась в разговор и попросила Алексея рассказать им о жизни в колонии, если, конечно же, это не расстроит его лишний раз. Лёша улыбнулся и ответил, что совсем не расстроит. А жизнь в колонии совсем, почти совсем, не отличается от жизни за её пределами. Такие же отношения между людьми, такие же конфликты и мирные переговоры. Только в колонии больше ответственности к сказанному тобой слову. И на улице города не редко встречаются люди раздражительные и излишне нервные. В колонии их большинство, но они обязаны свои эмоции отодвигать в сторону от других заключённых. Каждый из заключённых имеет свою историю и не стоит лезть глубоко в его душу. В городской жизни чаще всего побеждает более сильный физически и умный, точно так и в колонии.
– А разве там, где учитесь вы, нет борьбы за хорошие оценки, за симпатии сокурсников или преподавателей. Так что не считайте тюрьмы и колонии чем-то особенным. Это всего лишь узкий срез нашего несправедливого общества. Не подумайте, что я нытик, но справедливых обществ вообще не бывает. Да и не должно быть. А вот обществ, стремящихся к справедливости, должно быть как можно большее количество. Застывшая красота для жизни не интересна. А справедливость в чистом виде и есть застывшей красотой. Или я в чём-то не прав? – спросил Лёша, обращаясь к девушкам.
– Нет, нет. Мы, по крайней мере, я, с вами согласны. Нам говорил Арсений Фридрихович, что вы живёте без родителей, они десять лет, как погибли в автомобильной аварии. И школу, и институт вы заканчивали без помощи родителей. Это должно быть не легко, я просто не представляю себе жизни без мамы и папы. И то, что вы выстояли, не упали духом – почёт вам и хвала.
– Я выстоял потому, что у меня не было иного выхода. Мне многие люди помогали, особенно коллеги мамы. Она была хорошим хирургом и когда-то спасла жизнь очень важному чиновнику. Так он мне и помогал, и помогал весомо.
– Простите, но я не поняла. Если он такой большой чиновник, то почему же вас посадили, а не оправдали сразу. Если я правильно понимаю, то вас осудили за хулиганство?
– Нет, Стелла. Меня судили за непредумышленное убийство. Я убил человека кулаком своей руки, если вам это интересно знать. На выпускном вечере в ресторане тот человек оскорбил одну из девушек нашей группы. Потом он попытался и меня ударить. Я не позволил ему это сделать. Но уровень допустимой самообороны я превысил, так решил Суд.
– Так что же, ваш большой знакомый не смог повлиять на Суд?
– Да, не смог или не посчитал для себя возможным. У пострадавшей стороны имелись большие деньги и большие связи. Мой защитник был уверен на все сто процентов в моём освобождении прямо из зала Суда. Он гарантировал, что меня оправдают, но, увы,…… Признаюсь вам честно, год, проведенный мною в заключении, позволил мне стать умом старше на двадцать – тридцать лет. Я стал по иному смотреть на жизнь, на маленькие неприятности, на большие радости и самое главное – стал понимать об ответственности за свои слова и дела. Некоторые люди начинают понимать это к пятидесяти годам, а я понял это к двадцати четырём. За жизненный опыт надо платить, я заплатил всего лишь одним годом тюрьмы и колонии. Кроме опыта, я приобрёл очень хороших и преданных друзей. Не многие могут похвастаться знакомством с депутатом Государственной Думы Сольво. Вам он знаком по родству или от родителей, а я познакомился с ним в трудное для меня время и, надеюсь, на долгое время.
– Конечно, Арсений Фридрихович устроит вас на хорошую работу, может быть, сделает вас богатеньким. Я поняла правильно ваши слова о друзьях, – продолжала говорить девушка.
– Нет, вы, к сожалению, поняли всё неверно. У меня нет проблем с работой. Когда я ещё находился в заключении, известный бизнесмен Саблев предложил мне работу в своей фирме. Заместителем генерального директора. Но я отказался и пошёл в аспирантуру, о чём и не жалею. У меня достаточно денег для учёбы. Государство мне выплатило деньги за свою ошибку, и моя квартира целый год сдавалась клиентам. Мои потребности минимальны, по ресторанам не хожу, в казино не играю, любимой девушки, к счастью, не имею. Так что проблем с выживанием нет.
Родители Стеллы и Аллы, слушавшие словесную перепалку вместе со своим другом Арсением, получали наслаждение от молодёжного трёпа. Новиков заметно переигрывал своих оппонентов. Внезапно в разговор вмешался и Арсений Фридрихович.
– Лёша, ты всё-таки говоришь не всю правду. Может быть, в казино ты и не ходишь, но картёжник ты профессиональный. Мне рассказывали, как ты на Зоне “раздел” известного и признанного в уголовном мире карточного шулера. Разве это неправда?
– Уважаемый Арсений Фридрихович, я говорю только правду или просто молчу. Я действительно, как вы говорите, “раздел” карточного афериста. Но сделал я это из самых гуманных соображений. К слову, денежного выигрыша я не взял, так как это противоречит моим моральным принципам. Я умею хорошо играть в карты, но никогда не играю с целью наживы. А так как я не пользуюсь своим умением для профессионального обогащения, то и не могу называться “картёжником”. Играть, точнее, работать профессионально с картами, я научился в районном “Доме детского творчества” у известного советского иллюзиониста. Его требование, не использовать умение для обмана людей и личной наживы, я ни разу не нарушил, чем и горжусь. В картах я вижу для себя только душевную отдушину. Это всего лишь ловкость рук и тренировка памяти.
– О, так вы можете изучать иностранные языки, если у вас хорошая память. Давайте я обучу вас английскому языку. Вы у себя в педагогическом Университете учили английский язык? – с явным превосходством спросила Стелла у внешне спокойного молодого человека.
– Спасибо Стеллочка, но я учил испанский язык в Университете, правда, и английским языком увлекался в колонии.
Стеллочка наконец-то получила прямую возможность переиграть Новикова в словесной дуэли. Всё-таки она уже на третьем курсе института иностранных языков, и английский язык её конёк. Она уверенно обратилась к Алексею на английском языке, говорила чётко и подчёркнуто медленно, стараясь облегчить Алексею его “печальную” участь. И здесь произошло не совсем понятное со стороны явление. Лёша ответил чётко и без какой-либо медлительности. Его произношение было безукоризненным. Он даже немного поправил Стеллу, сказав ей, что и в Америке, и в Великобритании последние годы говорят применённый ею словесный оборот несколько иначе. Он также сказал, что неприлично говорить при гостях на английском языке, не будучи уверенным в их понимании этого языка. Поэтому, если она не возражает, он всё-таки перейдёт на русский язык.
Даже не знакомым с английским языком людям со стороны стало ясным, что и в этом Новиков переиграл девушку на все сто процентов. Лёша извинился перед нею, если чем-то обидел. Своё “небольшое знание языка” он объяснил хорошим компаньоном по Зоне.
– Мой приятель по Зоне, тоже заключённый, был носителем языка, поэтому мы давали друг другу уроки. Я давал ему уроки иллюзиониста, а он мне английского языка. Так что ничего особенного в моём умении нет. К тому же в колонии была великолепная библиотека с художественными и справочными книгами на английском, немецком и испанском языках. А так как я был старшим библиотекарем, то имел и много свободного времени, и неограниченные возможности доступа к любой, интересующей меня, книге.
Сольво, как и другие гости депутата, наблюдал за всей этой сценой внимательно и немного напряжённо. На его лице читалась не просто радость, а счастье. Его друзья, тоже прошедшие не простую школу жизни, с самого начала были недовольны предполагаемому знакомству их дочерей с бывшим зеком, хотя и оправданным Судом. Они знали об отрицательном отпечатке на всю жизнь, оставляемом тюрьмой. В данном случае они абсолютно ничего не понимали. А когда Сольво сказал им, что Новиков не только “раздел” в карты профессионального картёжника, но и “поставил раком” известного уголовника, а по совместительству и чемпиона Москвы по “Боям без правил”, на виду у всей колонии, то родители немного заволновались. Им сразу стало понятно, что образованности и ума у этого аспиранта хватит на десяток таких, как их дочки. А его иные умения просто невероятны. Сольво даже улыбнулся про себя, подумав, в какое состояние пришли бы его друзья детства, узнав о признании Новикова “Авторитетом” на недавней сходке цвета уголовного мира в Санкт Петербурге. Сольво лично для себя хотел “посмотреть” на поведение Новикова в элитной “интеллигентной” среде, а именно такой средой он считал себя и своих гостей. И он получил полное удовлетворение от “смотрин”. Даже далеко не фирменная одежда Алексея смотрелась “фирмой высшего класса” после более тесного общения с ним. Многие со стороны слушали беседу молодёжи, и каждый для себя приходил к различным выводам. Аллочка и Стеллочка были в неописуемом восторге от Алексея. У себя в институтах они не встречали таких ребят. Слава Богу, они не знали о его бойцовских качествах. Это для них стало бы неестественным и опасным перебором для столь образованного молодого человека. Для “Авторитетов”, гостей Сольво, эта беседа была слышна урывками. Но и они сделали для себя “правильный” вывод: “Историк” достоин был быть выбранным в их братство. Он способен принести много пользы заключённым всей России и, вообще, “братве”. Именно такими людьми пришла пора пополнять их сообщество. Сольво, с их точки зрения, сделал гениальный шаг, вовлекши “Историка” в когорту “Авторитетов”. Хотя инициаторами избрания Новикова, а они знали об этом точно, были “Грызло”, “Леший” и “Корень”, далеко не последние люди уголовного мира России. Сольво их поддержал, за это ему честь и хвала. Девушки решили не отпускать Лёшу далеко от себя, поэтому попросили разрешения у Сольво забрать Новикова в свою компанию и прогуляться с ним по территории дачи. Сольво посмотрел на родителей девушек и, видя их вынужденное согласие, тоже дал своё добро. Но, как ни показалось странным, Алексей извинился перед девушками и, поблагодарив их, отказался от совместной прогулки.
– Видите ли, уважаемые Аллочка и Стеллочка, я впервые в гостях у Арсения Фридриховича. Для меня такое приглашение не просто приход в гости к другу моих родителей, как для вас. Для вас это заурядное событие в вашей жизни. Вы привыкли к вашему крёстному так же, как ленинградцы привыкают к Северному сиянию, к белым ночам. Для ленинградцев это обыденное явление. Гость Ленинграда, никогда в жизни не наблюдавший такое явление природы, не сможет остаться безучастным к увиденной красоте. Я был приглашён к господину Сольво в гости, для меня это большая честь и ответственность, и совсем не обыденное явление. Я не хотел бы и на небольшой промежуток времени лишать себя представившейся возможности общения с Арсением Фридриховичем даже ради Вас. Если у вас действительно имеется какой-то интерес к общению со мной, то я буду рад встретиться с вами в любой день и любой час, начиная с завтрашнего дня. Признаюсь откровенно, вы будете первыми девушками, с которыми я смогу пообщаться в непринуждённой обстановке. И для меня это тоже не простое испытание. Как вы догадываетесь, в наших тюрьмах и колониях ещё не ввели смешанное содержание под стражей. Некоторые причины вашего интереса мне тоже понятны. Для вас немного странным кажется знание одного или большего количества иностранных языков простым молодым человеком, да ещё, к тому же, бывшим зеком. Когда и дети, и взрослые в Швейцарии, Испании или Австрии говорят на трёх языках, то для нас, бывших советских людей, это естественно и не требует объяснений. Когда детки и взрослые, живущие в приграничных районах Узбекистана, говорят и на казахском языке, и на фарси, то мы об этом не думаем, как о чём-то сверхъестественном. Мы просто об этом не задумываемся. У некоторых людей иногда создаётся ошибочное мнение, что знание нескольких иностранных языков свидетельствует об уме человека. Это неправильное мнение, на мой взгляд. Я имел счастье общаться в колонии с одним очень старым заключённым, уроженцем Западной Украины, Галичины. Так этот Петре, таким было его имя, мог говорить на пяти или шести языках с самого раннего детства, как и его безграмотные родители. Его полиглотство объяснялось тривиально просто. Их соседями в сельской местности на Галичине, то есть в обычном селе, были венгры, их там называли мадьярами, другие соседи говорили по-словацки, третьи по-чешски, четвёртые по-украински или по-польски, а пятые – иногда переходили на швабский язык. Так у них называли язык австрийцев, то есть немецкий. Русский язык, как вы уже сами догадались, он тоже знал в совершенстве. Конечно же, в совершенстве для бытового общения и в меру его рабочей специализации. Он был большим специалистом по замкам, точнее, медвежатником. Специалистом он был хорошим, классным, а похвастаться большим умом не мог. Если именно это вызвало у вас наибольший интерес ко мне, то задумайтесь над моим рассказом о полиглоте из Западной Украины. Так что я жду вашего ответа.
Стеллочка снова взяла инициативу в свои руки. Она извинилась перед Алексеем, что заранее не выяснила его отношения к прогулке по дачному участку. А то, что для них дядя Арсений просто друг их родителей и крёстный, так это действительно заслуга родителей. Если Лёша согласен встретиться с ними завтра, то они готовы побродить с ним по Москве. Можно покататься на его машине, а можно и на их транспорте. Слава Богу, их родители подарили им красивые автомобили к восемнадцатилетию.
Алексей, не задумываясь, ответил на приглашение. Он сказал, что у него новые Жигули, и машина просто нуждается в обкатке. Они могут поехать в близкое Подмосковье, а, заодно, и перекусить в каком-нибудь уютном кафе, на их выбор. Маршрут поездки он попросил девушек выбрать самим, так как, к сожалению, ещё плохо разбирается в дорогах сегодняшней Москвы.
Арсений Фридрихович с удовольствием продолжал слушать эти молодёжные перепалки, плавно перешедшие в спокойное русло светской беседы. Новиков явно выглядел намного мощнее и аргументирование. Сольво всё-таки решил вмешаться в беседу и придать ей шуточный характер.
– Я полностью поддерживаю идею Стеллочки и Аллочки о вашем завтрашнем путешествии. Даже могу предложить вам мою машину с водителем. Но, зная характер и взгляды Алексея, заранее отказываюсь от своего предложения. Машина у Лёши новая, водитель он осторожный и не страдает любовью к высокой скорости. Я случайно встретил его на Ленинградском проспекте и могу сказать, ссылаясь на мнение моего водителя, езда у Алексея уверенная и расчётливая. Единственная моя просьба к Алексею, если в кафе или ресторане, куда он собирается пригласить девушек, кто-нибудь пожелает пригласить их на танец или просто поухаживать, не препятствовать слишком жёстко таким желаниям приглашающей стороны. Просто я знаю, чем это может закончиться для них. Я бы мог выделить в сопровождение пару ребят из моей охраны, но, зная Лёшу, снова же отказываюсь от своего предложения. Так что, если есть добро от родителей Стеллочки и Аллочки, удачного вам отдыха, детки мои дорогие.
После шуточного уточнения Сольво все продолжили разговаривать на разные темы. Алексей из принципиальных соображений не вступал ни в какие разговоры, имеющие политический привкус. Только один раз его всё-таки вынудили вступить в полемику. Один из гостей сказал, что сегодняшняя Власть взяла на вооружение принципы интернационального развития молодёжи с активным обучением иностранным языкам. Раньше, при Советской Власти, у государства не было возможностей ни обучать молодёжь заграницей, ни качественно обучать иностранным языкам. Он даже обратился к Алексею за поддержкой своей точки зрения. Новиков не сдержался и, попросив разрешения у Сольво, ответил гостю.
– Видите ли, уважаемый Виктор Андреевич, я никак не могу с вами согласиться. При Советской Власти иностранный язык изучать так, как положено, можно было только с согласия Властей. Человек, знающий иностранный язык, рано или поздно, но мог стать и становился врагом Отечества. Конечно, не каждый, но большинство. Газет иностранных у нас не было, а запретить слушать радиоприёмник, было технически не реально. Человек получал иную информацию и начинал задумываться. С этого момента он и становился врагом Власти. Основная масса людей, граждан нашей страны СССР, получали все сведения только из советских газет, других то не было, как писал Булгаков. И взгляды у наших законопослушных граждан менялись в зависимости от свежего номера газеты, предпочтительно “Правды”. Была всего одна точка зрения, правильная точка зрения Коммунистической Партии. Другой точки зрения граждане не имели права иметь. Поэтому, изучать иностранные языки официально, было позволено только “морально устойчивым гражданам” страны. Всевозможные курсы иностранных языков и тому подобное могли только научить читать и переводить со словарём. В понимании языка гражданами на слух, у государства не было никакой заинтересованности. Несомненно, были единицы, самостоятельно освоившие язык, даже появлялись самиздатовские переводчики запрещённой к печати в СССР литературы. Но всё это не носило массового характера. Такие люди, самостоятельно освоившие язык, обязательно, в своём большинстве, пополняли армию диссидентов. Тот же поэт Бродский, та же Ахмадулина, Шнитке и десятки других великих сынов и дочерей России. Когда я говорю России, то имею в виду и граждан Украины, Латвии, Эстонии, Узбекистана и других ныне самостоятельных стран. Как только открылись границы, сразу же возникла острая необходимость в иностранных языках. Сегодня мы все стали свидетелями языкового бума в России. Но я по-прежнему говорю, знание языков не свидетельствует об уме человека. Конечно же, умному человеку язык помогает стать ещё умнее, шире образованным, более глубоким и гуманным. Но и вреда Государству эти знания могут принести тоже немало. Проще говоря, острый нож в руках хорошего повара – это более вкусная и красивее приготовленная пища. Тот же нож, но в руках отмороженного, необразованного и жестокого человека – это оружие смерти, несущее горе и боль пострадавшим от него людям и их близким. Поэтому я, уважаемый Виктор Андреевич, и не согласен с мнением, что языковый бум – это заслуга современной Власти. Это не заслуга, а веление времени. Как невозможно сдержать рост дерева, так и невозможно остановить этот языковый бум. Это потребность времени, а время от нас, Слава Богу, мало зависит.
– Извини меня, Лёша, а что ты имеешь в виду, говоря о вреде Государству? – осторожно спросил Сольво.
– Ну, это связано с перетеканием внутригосударственной коррупции в международную коррупцию. Вы сами писали об этом в одном из своих докладов вашего подкомитета. Я, буквально, два дня тому назад просматривал газету “Ведомости Государственной Думы” и попал на вашу статью. Тему моей диссертации вы приблизительно знаете, а ваша статья как раз и затрагивала эти проблемы. У вас достаточное количество переводчиков, подбирающих необходимые материалы из иностранных источников. Я думаю, что значительное количество информации поступает из личных контактов. Эти контакты, вернее всего, проводятся без штатных переводчиков. Другого пути сохранить в тайне важные сведения человечество ещё не выдумало. Только разговор один на один. Конечно, лучше было бы, вообще, быть одному. Тогда информация сохранится в тайне на все сто процентов. Без знания иностранного языка, хотя бы одного – английского, решать межгосударственные проблемы невозможно. И коррупционные, в том числе. И антикоррупционные задачи, тем более.
Сольво стоял в состоянии глубокой задумчивости и как-то удивлённо смотрел на Алексея. Мало кто из его гостей правильно понял смысл небольшого “базара” Новикова. “Арсений” и его друзья “Авторитеты” поняли всё “правильно”. Хватит работать только внутри Государства. Настоящие, большие деньги делаются не только в Москве и её окрестностях. Без хорошего знания, как минимум, одного языка, а именно, английского, выйти на контакты с “Авторитетными” людьми стран Западной Европы и Америки не удастся. К сожалению, те наши “Авторитеты”, которые эмигрировали на Запад и оттуда пытаются посылать сюда команды “братве”, думают только о своём кармане. Они быстро возомнили себя большими бизнесменами, к слову, как и отставные комитетчики и менты. Им удалось найти заграницей очень богатеньких “лохов” и за незначительные деньги, а именно, плюс четыре – пять процентов в год, отмывать их “бабки”. Здесь же с этого “бабла” они имеют официально, почти не замазываясь, не менее восемнадцати процентов дополнительного чистого плюса. Отмоют десять “лимонов”, завезенных сюда контрабандой, и через пять лет получают столько же, но уже прямо в свой карман. А потом и на росте цен на жильё ещё столько же добавят “бабла”, не напрягаясь. Весь строительный рынок центральной России захватили в свои руки. На “подогрев” “братве” больше одного процента они не дают. Сами приспособились давать взятки “бабками” нужным людям. А когда начинают между собой сводить счёты, то вспоминают о своих корешах, бывших подельниках и местных “Авторитетах”. Нет, так больше не должно быть. Надо попросить Новикова глубоко копнуть эту тему и предложить варианты решения вопросов строго “по понятиям”. Только так нас поймут сотни тысяч наших братьев, томящихся в тюрьмах и лагерях России. Государство не способно создать человеческие условия в местах заключения. Страна больная и бедная, она не способна обеспечить терпимую жизнь своим гражданам вне колючей проволоки, о чём тогда говорить про жизнь за колючей проволокой. Если мы сами не возьмём заботу о “братьях” в свои руки, то наступит всеобщий коллапс во всей России. Сольво подошел к Новикову, пожал ему руку и попросил в понедельник встретиться с ним и его друзьями. Детали встречи он сообщит ему завтра вечером по телефону. После этих слов Сольво удалился к другим гостям, оставив Новикова наедине с девушками. Небольшой молодёжный трёп затянулся ещё минут на сорок – час. Алексей пообещал крестницам “Арсения” в воскресенье, то есть завтра, подъехать к Белорусскому вокзалу точно в девять часов утра и там их ждать.
В десять часов вечера Новиков приехал к себе домой. Запись на телефонном автоответчике мужским голосом просила его перезвонить в прачечную, куда он регулярно сдавал в стирку грязное бельё. Лёша позвонил Анне Львовне и попросил у неё разрешения зайти к ней на пять минут. Анна Львовна, конечно же, разрешила. Лёша пришёл к соседке, немного рассказал о поездке на дачу к своему спасителю – депутату, и, с её позволения, позвонил генералу Прохорову на мобильный телефон. Запись на автоответчике была сигналом для связи с конторой. Валерий Иванович, оказывается, был ещё на работе. Он попросил Новикова, если тот ещё в силах передвигаться, приехать на работу. Алексей пообещал через полчаса быть в кабинете генерала. В одиннадцать часов вечера Новиков вошёл в кабинет генерала Прохорова. В кабинете, кроме генерала, были полковник Павлишин и подполковник Тронько. Лёша доложился о прибытии и подробнейшим образом рассказал обо всех перипетиях прошедшего вечера. Особенную заинтересованность коллеги проявили к эпизоду ответа Новикова Виктору Андреевичу. Подполковник Тронько проинформировал капитана Новикова о собранной информации на гостей депутата. О родителях девушек он сказал коротко, но ясно: друзья детства депутата, раскрутившие благодаря Сольво крупный бизнес. Бизнес полулегальный и полубандитский. Они отлично осознают, что без “крыши” Сольво и его поддержки, сами не добились бы, ровным счётом, ничего. Надо отдать должное его друзьям, и они помогали Сольво в давние и не простые для него времена. Их жёны регулярно носили передачи заключённому Арсению Фридриховичу Сольво во время его неоднократных “залётов”. А если учесть, что отец Стеллочки адвокат, то понятна и его роль в постоянных освобождениях Сольво ранее положенного срока. То есть, можно констатировать, что это дружба, скреплённая кровью, как любят говорить бывалые зеки. Два приятеля – “Авторитеты”, “Седой” и “Клён”, хорошо известные личности в определённых кругах. Можно смело сказать, что они входят в шестидесятку наиболее серьёзных фигур уголовного мира. Причину их появления на этой встрече, команде Прохорова выяснить не удалось. Есть предположение, что они у Сольво общались с Виктором Андреевичем, одним из помощников заместителя Главы Администрации Президента. Его визит к депутату Сольво зарегистрирован в секретной части Главы Администрации Президента. Из этого факта мы делаем вывод, что и у Администрации Президента имеются какие-то интересы в уголовном мире. Детали их разговоров нам неизвестны. Твою беседу с Виктором Андреевичем мы проанализируем и примем в последствии решение. Двое других гостей – сотрудники аппарата депутата Сольво Арсения Фридриховича. Подполковник Тронько предложил подстраховать завтрашнюю встречу Алексея с молодыми девочками. Полковник Павлишин не согласился с этим предложением, так как возможна страховка родителей или даже со стороны самого “Арсения”. Волнение родителей вполне закономерно: юноша недавно вернулся из заключения, сам же признался, что с девушками уже больше года не общался. А вдруг у него сперма ударит в голову? Родителей можно понять. По поводу встречи с Сольво в понедельник, офицеры не пришли к единому мнению. Александр Александрович Павлишин предложил сначала дождаться звонка Сольво и только потом принимать какие-либо решения. На этом совещание у Валерия Ивановича закончилось. Все разъехались по домам. Лёша принял душ, сделал лёгкую зарядку, размял пальчики и мгновенно уснул, удобно расположившись на его любимом диване.
В семь часов утра Алексей проснулся, повторил вечернюю зарядку, увеличив нагрузку на ноги и руки в несколько раз. Приседания на шпагат потребовали некоторых дополнительных усилий. К восьми утра он закончил свои утренние упражнения, принял холодный душ, выпил стакан чая с бутербродом и пошёл на платную стоянку, где стояла его новенькая машина. Так как времени у него ещё оставалось больше, чем достаточно, то он попросил охранника за десять рублей помыть машину хотя бы снаружи. Без двадцати минут девять он уже был в пути. За пять минут до начала встречи Лёша стоял у входа Белорусского вокзала. Девушки приехали точно в девять часов утра, и сразу же подошли к нему. Алексей тепло с ними поздоровался, попросил пойти вместе с ним к машине, оставленной метров за сорок от здания вокзала. Когда они поравнялись с машиной Алексея, то к ним подошли два сорокалетних мужчины и попросили в дальнейшем не оставлять машину в этом месте.
– Ты, мужик, не прав, это место только для наших ребят, занимающихся извозом. Не принуждай нас говорить с тобой по-другому. Алексей попросил девушек отойти в сторону, внимательно осмотрелся по сторонам. Он нигде не увидел милиционеров, крышующих водил, поэтому ответил им резко и внятно.
– Во-первых, я вам не “мужик” и не “баклан”.
Он умышленно сказал жаргонное слово “баклан”, если мужчины бывали раньше в заключении, то они признали бы в Алексее своего, и конфликт был бы исчерпан. Так как никакой внятной реакции с их стороны не последовало, то он решил говорить жёстко и грубо.
– На ваши рекомендации я плевать хотел. Мне надо было здесь ждать своих друзей, я и ждал. Слава Богу, у нас привокзальная площадь ещё не приватизирована. Так что идите себе по добру – по здорову.
Тот, кто выглядел внешне здоровее, взмахнул кулаком в лицо Алексею и тут же мгновенно получил такой ответный удар по руке, что даже закричал от боли. Второй парень, видно, сразу сообразил, что с этим типом лучше не связываться и оттащил приятеля подальше от греха. Лёша позвал девушек в машину, спокойно закрыл дверцы автомобиля и медленно отъехал с площади. Девушки не заметили ответной реакции Алексея на взмах руки одного из подошедших к ним парней, но душераздирающий крик слышали и быстрый отход “противника” видели. Аллочка спросила у Лёши, как ему удалось так быстро прогнать наглецов. Новиков ответил, что они сами отстали от него, и, вообще, эта история не стоит того, чтобы о ней говорить. Алексей не знал, что недалеко от его машины стояла машина родителей Стеллочки, и её папа внимательно наблюдал за происходившими событиями. Он ещё вчера от Сольво узнал о способности Алексея постоять за себя, но так постоять, как это сделал Алексей, далеко не каждый способен. Он тоже видел взмах руки одного из подошедших к машине Новикова, но проследить за ответной реакцией Алексея не успел. Это была реакция бойца высокого класса. Он обязательно расскажет Сольво об этом инциденте. Что сказал Алексей ребятам, он, конечно же, не слышал. Думаю, говорил он на русском языке и не очень подбирал слова. Можно за девочек не беспокоиться, Лёша не даст их в обиду. Ему было сложно сдержаться и не позвонить Сольво. Он таки дозвонился к другу и рассказал ему всё. Арсений рассмеялся и попросил вспомнить его вчерашние слова о непрошенных ухажёрах.
– Ты не переживай, я вчера попросил Лёшу “больше никого не убивать”. Он человек серьёзный и за свой “базар” отвечает. Просто у него слишком принципиальный характер, он ненавидит несправедливость с любой стороны и по отношению не только к себе, но и к другим. Да, ты обратил внимание, те ребята записали себе номер его машины? Ну, если не записали, то надо и забыть этот инцидент. Я думаю, что тому “кулачному бойцу” эта встреча запомнится на долгие годы. Там, в воронежской Зоне, на Лёшу наезжал, точнее, пытался наехать наш московский “Медведь”. Ну, тот, из группировки “Саши Орловского”. Так Лёша сломал ему руку за пять секунд, а ремонтироваться “Медведю” приходится по сей день. “Медведь” говно, он ведёт себя не “по понятиям”. Так мне говорил сам “Филин”, а он авторитетен в этих вопросах. “Филин” мне сам признался, что имел с Новиковым “тёрку” при первом знакомстве, хотел его “зашестерить”. У него ничего не вышло, Новиков его “сделал, как пацана”. Правда, и не унизил, сам принёс извинения в присутствии “братвы”. После этого Новиков стал его кровным братом. “Филин” за свой “базар” отвечает, его слово “дорогого стоит”. Этот парень будет “Великим человеком”, и это тоже не я сказал. Так мне сказали самые уважаемые люди воронежской Зоны. Я вчера впервые беседовал с Алексеем так долго, но моё мнение о нём стало ещё более уважительным. Всё, привет, извини, у меня скоро встреча с людьми из Правительства.
Молодёжь провела в машине и на природе не менее восьми часов. Достаточно сказать, что указатель километража перевалил за триста километров. Девушки хорошо знали Подмосковье и нашли, что стоит показать Алексею и самим посмотреть. Никаких экстремальных ситуаций и приключений больше не было. Пока они были в дороге или гуляли по небольшим городкам, пять раз, как минимум, звонили их родители. Алексей принял предложение Аллочки и Стеллочки пообедать в красивом ресторанчике “Витязь”, в городе Подольске. Заказ они сделали не очень большой, но только из изысканных блюд, выбирали-то девушки. Лёша честно им признался, что ранее не только не пробовал эти блюда на вкус, но и не знал даже таких названий. Добавку “Галина Бланка” он слышал, да и перевод с испанского языка на русский очень простой. “Галина” – это курочка, а “Бланка” – это белая. Звучит, конечно, зазывающе красиво, а смысл тривиальный. Стеллочка, как будущий лингвист, даже расстроилась. Она знала слово “pullet” на английском языке, означавшее “курочка”. Да, на испанском языке это слово звучит красивее. Лёша решил больше не расстраивать девушек своими лингвистическими “заморочками”, как он сам выразился. Так как Аллочка будущий медик, то от неё можно получить массу информации о словах латинского происхождения. Он в колонии иногда допоздна зачитывался латинским словарём. Самый интересный детектив не угадывает в сравнении с секретами происхождения и внедрения слов в историю народов. Если бы он был лингвистом, а эту специальность он считает самой интересной в мире, то занялся бы анализом текстов газет. Можно и графики построить по новым словам, прижившимся в России. Если отношения с Германией начинают улучшаться, то и больше немецких слов проникают в русскую лексику. Если вы заметите рост популярности французских слов в нашей прессе – знайте, наши лидеры навострили свои уши в ту сторону. Вы же помните из литературы о влиянии французского языка на русский язык. Стоило Франции потерпеть поражение от России в войне 1812 года, как интерес к языку и истории Франции резко упал. Наша страна, я бы сказал, даже народ, всегда ищет себе кумиров и Богов. Мы не можем никому не преклоняться, это проникло в нашу кровь. Со мной в колонии “тянул срок”, так у нас говорят об исполнении наказания, один еврей, некто Ройтман. Один не в количественном смысле, наверняка евреев в колонии было достаточно. Так некоторые наши зеки почему-то считали, что сама принадлежность Ройтмана к этой национальности уже гарантирует наличие ума. Это глубочайшее заблуждение. Я взял его на работу в библиотеку, как специалиста по ремонту книг, поэтому моё мнение о нём более – менее объективное. Самая типичная заурядная личность. Человек не злобный, с точки зрения соблюдения уголовных принципов, порядочный. В нём даже не было какой-нибудь характерной национальной искорки, что имелось у моего знакомого украинца из Галичины. Он и сам не видел в себе еврея. Отдавая предпочтение, или даже преклонение перед какой-нибудь определённой национальностью, мы унижаем себя, в первую очередь. А от унижения к ненависти всего один шаг. Как и от любви к ненависти. От этого и межнациональная рознь со всеми вытекающими последствиями. В колониях этой розни почти нет, потому что независимо от того, умный ты или не умный, твой статус в Зоне для окружающего мира совершенно не изменится. Для Администрации колонии ты всё равно заключённый номер такой-то.
– Извините, Лёша. Я не соглашусь с вами, – произнесла уверенно Аллочка. Со мной в группе учится еврей, Фима Шульман. Мне не стыдно признаться, что нет ему равных среди студентов других национальностей. Нет ни одного учебного предмета, в знаниях которого он не был бы первым. Нет, он не хвастлив, я бы даже сказала, чрезмерно скромен. Но соображает он сильнее на несколько порядков, даже общепризнанных отличников. И это признают и преподаватели, и студенты.
– Простите, Аллочка. А вы точно знаете, что он еврей, а другие студенты русские, белорусы, украинцы, казахи, армяне и так далее? Сегодня определить национальность человека довольно трудно. Вот в нашем доме жил один пожилой человек по фамилии Владимов. “Пожилой” для меня – это когда за пятьдесят. Все говорили, что он сын старых большевиков, сам он был директором завода и тому подобное. А директорами заводов евреи после войны не назначались. А не так давно, где-то лет десять тому назад, я познакомился с парнем, внуком двоюродного брата этого Владимова. Правда, его фамилия была Гуревич. Я поинтересовался таким несовпадением фамилий. Ответ был очень простой. Родители моего соседа Владимова ещё до революции поменяли фамилию, чтобы скрываться от “царских жандармов”. А после революции они так и остались Владимовыми, конечно же, русскими. Занимали ответственные партийные и хозяйственные посты, правда, христианство принимать им не пришлось, так как они были коммунистами и, соответственно, атеистами. Я думаю, что таких или подобных примеров можно привести тысячами. В этом смысле Израиль поступил разумно. Желаешь эмигрировать, докажи что ты еврей хотя бы в третьем колене. Я как-то случайно у своего знакомого просмотрел Израильскую русскоязычную газету, так в ней среди авторов статей я не встретил ни одной чисто еврейской фамилии. Многие люди удивляются, что по еврейской квоте эмигрируют русские люди. Едут в Америку, Канаду, Германию и в Израиль. На самом деле, у подавляющего большинства отъезжающих действительно есть еврейские корни. И они это с большим трудом, но доказывают. Так же, как и раньше, но с большим трудом скрывали. Вы только не подумайте, что я антисемит. Я не только не осуждаю тех, кто покидает нашу Богом проклятую страну, но, по крайней мере, понимаю их. Хочу вам сказать, что среди тех, кто “имел счастье” пройти через тюрьмы и лагеря, антисемитизм явление редкое. Возможно, человек, впервые попадающий в Зону и страдавший этим недугом раньше, пытается привнести свои взгляды и в Зону. Но это у него может быть только в самом начале лагерной жизни. В дальнейшем у него нет другого пути, как самоизлечиться. На Зоне все равны. Там людей не делят по национальному признаку. Попытки делиться даже по землячествам приводят к летальному исходу для инициаторов. На Зоне любое слово много значит, а ответственность за “базар”, так говорят на Зоне, очень велика. И это правильно. При любом ином подходе к национальному вопросу Зоне грозит самоуничтожение. В некоторых “нехороших” Зонах сама Администрация способствует национализму, но результаты, как для заключённых этих Зон, так и для Администраций, самые плачевные. Поэтому на Зоне никто не интересуется национальностью другого, в этом нет никакого смысла. И не очень важно, в какой степени ты умный или дурной. В любом случае ты есть и дальше будешь заключённым, пока не истечёт срок твоего заключения. Так вот, переходя ближе к теме нашей беседы, я скажу так: ваш Шульман отличник не потому, что он Шульман. А потому, что он научен, повторяю, научен своими родителями быть первым в деле, которому он собирается посвятить свою жизнь. В нашей стране евреям на государственной службе не было никакого роста, особенно после войны. Им даже препятствовали вступлению в созданную их же соплеменниками Коммунистическую Партию. А любой человек, независимо от национальности, старается чего-то достичь в своей жизни. У евреев был один только путь: стать высококвалифицированным инженером, одарённым врачом, талантливым физиком, выдающимся спортсменом и так далее. А для этого надо много трудиться. Трудиться каждый день, забыть про выходные, всю жизнь сегодняшнюю положить на алтарь надежды на счастье в будущем. На самом деле, большинство еврейских семей в СССР не были богатыми и счастливыми, тем более. Но своим детям они старались дать всё возможное. Я, когда был студентом, обратил внимание на то, что дети очень богатых людей, практически, не учатся, точнее, не занимаются добросовестно и честно. Нет, дипломы они получают, даже научные степени им купят, а толку ни науке, ни обществу они никогда не принесут. Кстати, в той же Израильской газете я прочёл статью о катастрофически низком уровне израильских школ. И я думаю, это, тоже, правда. Раньше в Союзе лучшие музыканты, шахматисты, врачи – это были евреи. А разве вы сейчас слышите об успехах Израиля в шахматах, о призах на музыкальных конкурсах и тому подобное. Нет этих побед. А почему? А потому, что у них потерян дух борьбы за выживание, нет у них, теоретически, никаких ограничений роста. А в нашей стране для думающих и трезвомыслящих людей всё то же, что и там. Сейчас для таких людей шансы велики, как никогда. Дети богатеньких родителей никогда не будут отдаваться учёбе во вред своему здоровью и отдыху. И их родители не будут настаивать на изнуряющей детей учёбе. И если они на первых порах станут как бы наследниками богатства от родителей, то управлять им, как положено, они всё равно не смогут. А умный, высокообразованный учёный, инженер, врач не будут долго работать на чужого дядю. Они сами откроют своё дело, если оно будет приносить им прибыль даже меньшую, чем зарплата от “хозяина”. Так устроена жизнь. Я снова ушёл в сторону от вашего Шульмана. Он так учится, потому что мечтает о собственной клинике, больнице или тому подобное. Если у него не получится в России, то хороший врач заграницей тоже не бедствует. А уехать он всегда сумеет, спасибо национальности. Я думаю и его родители врачи, они ему помогут. Заграницу они не уезжают сегодня, потому что там выучиться на врача сложнее, чем у нас на космонавта. Зато там врачи наиболее состоятельный слой общества. У нас тоже большие конкурсы в медицинские Вузы, но, став студентами, не многие считают необходимым много и качественно учиться. Такое явление, как взимание преподавателями денег за оценки на текущих экзаменах, полностью компрометирует всю систему Высшего Образования нашей страны. Я читал в какой-то нашей газете критику американской системы образования со стороны наших учёных. А мне стыдно за нашу современную науку. Коррупция в Высшей школе наносит и мне прямой вред. Мой Диплом с отличием из-за фактов вымогательства денег преподавателями Вузов, обесценивается в глазах мирового научного сообщества. Зарубежного респондента не будет интересовать, как лично я учился. Он обобщает факты и приходит к отрицательному выводу, вообще. И он прав, по крайней мере, я его понимаю. Я нашёл способ сохранить своё лицо, как добропорядочного студента и выпускника. Я готов сегодня снова пересдать все экзамены, а их не менее пятидесяти. Эта тема меня очень интересует. Так получилось, но в нашу колонию поступало достаточно много различных газет и журналов. Я внимательно читал статьи о проблемах Высшей школы. За этот год я узнал больше, чем за пять лет учёбы в Университете. Видите, и в этом колония имеет свой смысл, польза прямая. Появляется время для раздумий и анализа.
– Лёша, вы правы. Его родители, действительно, врачи. Папа известный детский доктор, а мама рентгенолог. Он не менее двух дней в неделю вечерами дежурит в больнице рядом со своим отцом. Живут они, конечно же, не богато. Я сужу по костюму, который он носит уже третий учебный год. Но ему и учиться легче, чем мне. Преподаватели на экзаменах его “не прессуют”, бесполезно. Он никогда не заплатит и одного рубля. Он даже не даёт денег на покупку цветов преподавателю к экзамену. Его за это многие недолюбливают. Говорят, что он “жлоб”. Но мне, если даже я подготовлена на крепкую пятёрку или четвёрку, всё равно приходится давать преподавателю двадцать, двадцать пять баксов. В противном случае, я буду сидеть рядом с ним не менее часа, отвечая на его порой бессмысленные вопросы и шаловливые движения рук. Мне проще заплатить. И экономически это оправдано. Более ста пятидесяти баксов в сессию я не трачу. Двенадцать сессий – это в итоге порядка около двух штук зеленью за шесть лет обучения. А официально взимаемая плата за обучение всего двенадцать тысяч долларов за весь период обучения. Так что, те текущие две тысячи, всего лишь одна шестая от всех затрат. Стоит ли из-за этого вступать в конфликт. Для моего папы всё моё обучение не в тягость. В своё время он думал отправить меня на учёбу заграницу. Вот там затраты побольше. Он сказал, что там мой год учёбы стоил бы порядка тридцати тысяч евро. Так что мои родители на мне экономят. Придётся сказать им об этом, – усмехаясь, закончила говорить Аллочка.
– Послушай, Алка, так твой Шульман классик. Охмури его, и твоё богатое будущее у тебя в кармане. А то, что он не платит за экзамены, так это он делает абсолютно правильно. Он, во-первых, не ставит преподавателя в неловкое положение, а во-вторых, этим говорит о своём уважении к себе самому. Я тоже не бедная, ты это знаешь не меньше меня. Я, практически, не плачу денег за экзамены. Правда, я беру у своих же преподавателей частные уроки по английской истории и по некоторым другим предметам. Они на лекциях дают студентам минимум знаний, а в частном порядке выкладываются значительно больше. Я понимаю, что мой вариант дороже твоего, но и мои плюсы не сравнить с твоими преимуществами. Частные уроки меня стимулируют к более напряжённой учёбе. Как ни странно, но после нашего трёпа с Лёшей я начинаю смотреть на свою специальность другими глазами.
– Извините, что перебиваю, – встрял в монолог Стеллочки Алексей, – но прошу уточнить словосочетание “другими глазами”. У тебя имеется парочка запасных глаз? Или ты надеваешь очки, которые стараешься не носить в повседневной жизни?
– Насчёт очков, ты, Лёша, прав. Не люблю их носить, так как они не украшают моё лицо. Я уже сотню оправ перепробовала, а найти для себя подходящую не смогла. Вот поеду на зимние каникулы в Австрию и там подберу. А как ты догадался о моём зрении, я тоже понимаю. Я щурюсь при чтении любых текстов. Значит, ты внимательный молодой человек и внимательно смотришь на меня. Сразу же делаю для себя вывод: я тебя заинтересовала. Не обижайся, Лёша, я пошутила, – опустив глаза, произнесла как-то неуверенно Стеллочка.
– А я и не обижаюсь. Я, действительно, внимательно присматриваюсь к вам обеим. И вы со своей стороны делаете то же самое. Ваши родители ждут от вас подробного отчёта о сегодняшнем путешествии, а ещё больше ждут ваших отзывов обо мне. И волнение их мне понятно. Они отпустили своих красивых девочек с парнем, который всего месяц, как вернулся из заключения. Они правы на все сто процентов. А вдруг я сексуальный маньяк? Как-никак, целый год жил без общения с женским полом. Можно подумать, что каждый молодой человек обязательно за год, но должен с кем-нибудь переспать. Лично я так не считаю. В конце – концов, у любого мужчины есть в запасе и другой способ утоления жажды секса, как и у женщин, к слову. Только ханжи стараются не говорить об этом, считая зазорным и недопустимым. На эту тему достаточно много пишут в нашей прессе, правда, в основном бульварной. Я и такую прессу читал и читаю. Так вот, я хочу развести вас по домам целыми и невредимыми. И вёл себя с вами так я не потому, что меня волновало мнение обо мне ваших родителей, а потому, что по-иному я себя вести не умел и не умею. И не только из-за того, что вы мне приятны, что вы крестницы глубоко уважаемого мною Арсения Фридриховича, а потому что я уважаю себя и тех, с кем общаюсь. Если бы вы были мне не по душе, то я бы и километра с вами не проехал. Я всегда стараюсь делать только то, что не противоречит моим взглядам на жизнь и моему внутреннему мироощущению. Надеюсь, наш совместно проведенный день убедил вас в этом. Я оставляю вам номер моего домашнего телефона, и с удовольствием буду ожидать вашего звонка. А сейчас продолжайте руководить мною и решайте сами, кого первым я отвезу домой. Добавлю к сказанному, попрошу вас при следующей встрече заранее изучить будущий маршрут путешествия, а я поработаю с краеведческой литературой.
Девушки немного погрустнели, день для них был очень интересным и познавательным. Сначала Леша отвёз Стеллочку, где её на улице около подъезда ожидали родители. Лёша вышел из машины, поздоровался и попрощался с ними и вежливо поблагодарил за приглашение в их дом в любое удобное ему время. Аналогичная ситуация была и около Аллочкиного дома. У Алексея появилась уверенность, что девушки незаметно для него позвонили своим родителям и просили их ожидать дома в ближайшее время. К девяти часам вечера Лёша был уже в своей квартире и спокойно беседовал с Анной Львовной. Он рассказал ей о поездке, немного об избалованных родителями девушках и о красотах Подмосковья. Анна Львовна разогрела Лёше ужин, накормила его и пожелала спокойной ночи.
В понедельник, в десять часов утра Новиков приехал на кафедру философии Университета и ожидал там профессора Афанасьева. Так как профессор задерживался, то он переговорил с учёным секретарём кафедры о плане своих занятий, о предстоящих экзаменах по различным предметам. Решением кафедры его освободили от обязательного посещения лекций и практических занятий по английскому языку. Инициатором этого освобождения была сама доцент Иванова, хорошо знавшая Алексея ещё со студенческой скамьи. Она преподавала испанский и английский языки, а в его группе – испанский. На английском языке она иногда говорила с Лёшей для своего удовольствия. Аналогичное освобождение он получил и от профессора Жириновского, читающего курс истории России современного периода. Он встречался с Новиковым на той неделе, они проговорили не менее трёх часов. Профессор знал от Афанасия Лукича о работе Новикова библиотекарем в колонии. Он, конечно же, хорошо был знаком с литературой, прочитанной Алексеем самостоятельно в библиотеке. В глубине души профессор даже позавидовал Афанасьеву. Он честно сказал Афанасию Лукичу, что Новиков, как аспирант, обязан писать работу не по философским проблемам, а по истории России. И если Новиков “прозреет”, то он с удовольствием возьмёт его на свою кафедру.
– Новиков уже сегодня с его объёмом знаний способен читать соответствующий курс лекций. Да, не практическими занятиями руководить, а читать лекции, – уверенно сказал профессор Жириновский своему коллеге, профессору Афанасьеву.
Учёный секретарь кафедры выдал Новикову план занятий на первое полугодие, подписанный им и профессором Афанасьевым. Правда, учебную нагрузку Новикову тоже назначили. По средам и пятницам с десяти до четырнадцати часов он будет проводить семинарские занятия в двух группах третьекурсников. Так как почти все сотрудники кафедры знали историю жизни нового аспиранта, то некорректных вопросов ему никто не задавал. Когда один из новеньких ассистентов кафедры поинтересовался у Алексея, почему он купил Жигули, а не нормальную европейскую машину, то Лёша объяснил ему это недостатком денег.
– Для меня и эта машина подарок судьбы. Государство мне возместило всего пятнадцать тысяч рублей за свою ошибку. Может быть, для меня был смысл ещё годик посидеть на нарах? Тогда сумма была бы вдвое большей. Я всё-таки выбрал Жигули, а не “Мазду”. Надеюсь, моё решение правильное, – с улыбкой он закончил свой ответ.
Сотрудники кафедры, знавшие о Лёшиной тюрьме и о Суде, тоже обрадовались его ответу. Тюрьма не смогла убить в нём чувство юмора. Ассистент, совершенно не знавший ничего и не понявший ответ Новикова, на всякий случай замолчал и больше вопросов не задавал. К одиннадцати часам появился Афанасий Лукич, и они продолжили работать над поиском однозначного названия темы Лёшиной диссертации. Так как к единому мнению они не пришли, то отложили вопрос ещё на неделю. Лёша попросил у Афанасьева разрешения сделать некоторые наброски текста предполагаемых глав работы. Он в своё время, находясь в Зоне, делал некоторые записи. Поэтому он и просит Афанасия Лукича позволить привести их в порядок и передать ему для ознакомления. Профессор с удовольствием согласился и предложил пользоваться компьютером кафедры для написания работы. Лёша поблагодарил, но сказал, что в течение двух дней у него будет свой РС. Бизнесмен Саблев, познакомивший, точнее, который свёл его с депутатом Государственной Думы Сольво, сам предложил ему такой подарок. На кафедре и так не очень много такой техники. А использовать для распечатки бумаг принтер кафедры, он будет с удовольствием.
Домой Алексей прибыл рано, в шесть часов вечера. Анна Львовна обрадовалась его раннему приходу, поинтересовалась его делами и разогрела Лёше обед. Пока еда грелась, Лёша рассказал ей о своей предстоящей учебной нагрузке, о не решённом вопросе с названием диссертации и всякое такое. Анна Львовна была счастлива, когда Лёша рассказывал ей о своих делах. И Лёша понимал, что для одинокой женщины его болтовня больше, чем что-либо иное. У неё есть смысл жизни и этим “смыслом жизни” есть он с его проблемами. После обеда Лёша позвонил Игорю Леонидовичу Саблеву. Секретарь Саблева узнала Новикова по голосу, она попросила сейчас не отвлекать Саблева, так как у него важные гости. Когда Игорь Леонидович освободится, то она сама их соединит. Не прошло и десяти минут, как зазвонил телефон. Но это был не Саблев. Звонил Сольво. Он извинился, что вчера не связался с Лёшей, как обещал. Сольво рассказал Новикову, что его друзья, а особенно их дочки, его крестницы, не просто довольны воскресным днём, а счастливы.
– Я не знаю, чем ты их так покорил, но историю твоей “тёрки”” на Белорусском вокзале я знал ещё вчера. Я даже попросил своих помощников выяснить подробнее, с кем ты там “мирно беседовал” и, как самочувствие твоего собеседника. Они мне доложили только час тому назад. Те ребята не в претензии к тебе, а рука одного из них требует недельного отдыха. Они просто водилы, платят ментам за места и не хотят видеть здесь других, отбивающих и так их не лёгкий кусок хлеба. Они поняли, что ты им не конкурент. Свою попытку запугать тебя силой они признали ошибочной и даже готовы просить прощение. Открою тебе маленький секрет. Виктор Евгеньевич, отец Стеллашки, всё-таки приехал, на всякий случай, на вокзал. Он беспокоился, вдруг ты почему-то не появишься, ну, и тому подобное. Он заметил тех ребят, что крутились около твоей машины. У него всегда с собой телекамера. Он запустил её и направил на машину, а сам даже забыл об этом. Потом он наблюдал за вашей “тёркой”, оценив твою просьбу к девушкам отойти в сторону. А потом случилось то, что случилось. Сам он ничего не понял, так как события развивались для него слишком быстро. Вернувшись домой, он вспомнил о включенной телекамере. Виктор Евгеньевич внимательно просмотрел запись и снова ничего не понял. И тут он сообразил сделать просмотр на вдвое меньшей скорости. После этого наблюдался некоторый прогресс. А когда он понизил скорость просмотра в пять раз, то просто “отлавливал бесплатный кайф”, как он выразился сам. Даже в случае появления претензий, такая запись полностью оберегает тебя от ответственности. Чётко видно, как твой собеседник заносит свой кулак прямо тебе в лицо. Видно, как ты, когда его кулак находится уже в тридцати сантиметрах от твоего лица, резко бьёшь ребром своей правой руки по его левой кисти. Видно, как кисть обвисает, и даже слышен его дикий крик. Витя обещал переписать плёнку для меня и доставить в мой офис. Когда он показал вечером запись своей дочери, то Стеллочка долго не могла заснуть. Она три часа рассказывала родителям о вашей поездке. Подводя итог, я скажу: ты завоевал сердца всех членов их семьи. Но Стеллочка стесняется сама звонить тебе. Подумай об этом. А теперь по делу: мои “Авторитетные” гости хотели бы встретиться с тобой, в моём присутствии, конечно же. Завтра, во вторник днём, в ресторане Прага. Тебе удобно в два часа дня? Всё, спасибо, до завтра, и ещё раз спасибо за моих крестниц.
Алексей быстренько оделся в спортивный костюм и вышел из дома. На улице он внимательно осмотрелся вокруг, ничего подозрительного не заметил. Не очень быстро, но всё-таки и не медленно, он начал свою вечернюю пробежку. За десять минут он добежал до летнего садика, снова осмотрелся вокруг и только после этого подбежал к телефонной будке. Алексей набрал известный ему номер телефона и попросил соединить его с “Философом”. На другом конце провода попросили подождать минутку и, на самом деле, сразу же соединили. Алексей поздоровался и сообщил полковнику Павлишину, что завтра днём будет очень занят, он обедает с двух часов в ресторане “Прага”. Не сам, а с хозяином дачи и его “Авторитетными” гостями. На том конце провода поблагодарили и пожелали успешной пробежки в парке. Алексей не вынимал карточку из монетоприёмника телефонного автомата и сразу же набрал номер телефона своей соседки, Анны Львовны. Он “случайно” ошибся третьей цифрой, поэтому пришлось перебирать номер. После этих маленьких хитростей при любой попытке восстановить цифры первого набранного им номера практически невозможно. Он также знал, что система защиты спецсвязи обеспечит стирание из телефонных распечаток номера первого абонента, которому он звонил. Там будет указана полная абракадабра после третьей цифры. Анна Львовна взяла трубку, и Лёша предупредил её, что вышел делать зарядку, а дома появится не раньше, чем через тридцать минут. Анна Львовна привыкла к таким звонкам, так как Алексей ежедневно делал вечерние пробежки и разминки. Она пошла к нему в квартиру, и, пока он отсутствовал, начала готовить ему лёгкий вечерний ужин. Ей всегда было приятно к его появлению выставить на стол немного вкусной еды.
Алексей, как и обещал, через тридцать минут прибежал домой. Стоило ему только переодеться, принять душ, как зазвонил телефон. Он снял трубку и спросил, кто его беспокоит. Звонила Стеллочка. Она поздоровалась и спросила, что он делает. Лёша медленно начал говорить о своих делах: час тому назад бегал по парку, потом прибежал домой, переоделся и принял душ. Сейчас сядет ужинать, Анна Львовна уже всё приготовила и выставила на стол. Потом поработает с одной книгой.
– У меня в среду семинарские занятия со студентами, с десяти до двух. Курс мне незнакомый, так что придётся много готовиться. Завтра я тоже занят, но только днём. К шести вечера, надеюсь, буду свободен. Но не больше, чем на один час. А потом снова спорт и домашнее чтение, подготовка к семинарским занятиям. У меня, реально, только суббота и воскресенье не очень загруженные дни. Слава Богу, что всю домашнюю работу делает моя Анна Львовна.
Стеллочка ещё в воскресенье узнала от Лёши о его соседке и “доброй фее” Анне Львовне. Лёша поговорил ещё пару минут по телефону со Стеллочкой, попросил её передать привет Виктору Евгеньевичу и Нине Томасовне. Также попросил передать привет и Аллочке, если она с ней видится. Стелла пообещала передать всем приветы и сказала, что позвонит Лёше в пятницу вечером, если, конечно же, он не возражает. Лёша ответил, что не только не возражает, а и будет очень рад. Анна Львовна, невольно слышавшая весь разговор со стороны Лёши, попросила его не морочить голову девушке, влюблённой в него. Лёша ответил, что ничего никому не морочит, а Анна Львовна только и ждёт, чтобы избавиться от него. Всё это он сказал с такой теплотой и любовью, что Анна Львовна немножко расплакалась и потребовала быстрее садиться за обеденный стол.
Утром, в девять часов Новиков уже был на кафедре. Он попросил преподавателя, читавшего курс истории развития философии в России, помочь ему в выборе приоритетных тем данного курса. Лучше всего, если он ознакомится с самим курсом, читаемым профессором. Преподаватель согласился и дал Алексею тетрадь с лекциями, прочитанными им в том году. Лёша поблагодарил и попросил разрешения читать эти записи не только на кафедре, но и дома. Профессор согласился, сказав, что буквально через месяц появится его книга, написанная с использованием именно этих записей. Так что Лёша может поступать с тетрадкой, как ему заблагорассудится. Новиков ещё раз поблагодарил и присел за выделенный ему стол. В час дня Новиков ушёл с кафедры и поехал домой. Алексей оставил машину на платной стоянке около дома, а сам поехал в центр города, прямо в ресторан “Прага”. Без пяти два Алексей уже стоял у входа в ресторан, решая для себя вопрос, входить или не входить. В этот момент к нему подошёл водитель Арсения Фридриховича и посоветовал зайти в зал, так как только его и ждут. Новиков вошёл в зал и увидел Сольво и ещё двух “Авторитетов”, мирно беседующих за четырёхместным столом. Он внимательно посмотрел в зал, но нигде не заметил людей Прохорова или охраны депутата. Лёша спокойно прошёл к столику Сольво, уважительно поздоровался со всеми и уселся на предложенный ему стул. Сольво извинился перед Новиковым, но попросил у него разрешения порассказать друзьям о приключении Алексея на Белорусском вокзале. Ты, кстати, не видел записи своего конфликта с водителем, а мне копию этой плёнки подарил Виктор Евгеньевич. Алексей усмехнулся и предложил не тратить время на всякие детские забавы.
– Вы, юноша, глубоко ошибаетесь, считая автоперевозки клиентов от железнодорожных вокзалов в город детскими забавами. Годовой оборот этого бизнеса в Москве составляет около семисот миллионов долларов. Руководителям этого бизнеса накапывает не менее двадцати миллионов долларов в год. Заметьте, они не вкладывают в бизнес больших первоначальных вложений. Не больше одного миллиона долларов в год уходит на оплату милицейской крыши, ещё один – два миллиона уходят на слом препятствий со стороны государственных таксопарков. В следующем году эта проблема отпадёт сама по себе, так как таксопарки обанкротятся, а их территории будут выгодно использованы под строительство дорогого элитного жилья. Так что в этом вопросе вы, юноша, не совсем правы. – Обо всём этом уверенно и безапелляционно изрёк “Седой”.
– А я и не спорил с вами, Сергей Тихонович. Просто там ко мне подошли мелкие “пехотинцы”. Как человек, я их понимаю. Наверное, водители ежедневно вносят положенные платежи для поддержки их бизнеса. Если они платят, то и заслуживают качественного обслуживания со стороны “групп крышевания”. Им не нужны залётные таксисты, не вложившие и рубля для согласования со всеми привокзальными инстанциями. Кроме милиции, там представлены все рода “войск Государева”. И санитарные службы, и экологи, и коммунальщики, и газовщики и многие, многие другие. И всем надо дать. У каждого своя такса, но её надо вручить. Если каждый начнёт это делать самостоятельно, то и заниматься этим бизнесом смысла никакого не будет. Я не знаю, как именуются ребята, подходившие ко мне, но они тоже простые пешки. Знаю одно, как говорил мне один таксист, двадцать долларов в день он отдаёт общей “крыше”. Если в Москве работают пятьдесят тысяч таксистов, а я думаю, что их значительно больше, только за день организаторы этого бизнеса кладут в карман один миллион “баксов”. Если арифметика ещё не отменена в нашей стране, то за триста шестьдесят дней в году получается круглая цифра – триста шестьдесят миллионов долларов. Цифры слишком большие, чтобы бескровно отдать такой бизнес в чужие руки. Ваши цифры, Сергей Тихонович, резко отличаются от моих расчётов. Я не экономист, но расхождение в восемнадцать раз ставит одного из нас в неловкое положение. Завтра я посмотрю статистический отчёт московской мэрии, узнаю точное количество людей, занимающихся извозом. Найду данные, которые помогут мне с точностью плюс – минус три процента определить цену этого бизнеса. Статистика вещь упрямая. Её невозможно не перехитрить, не обмануть. Я ещё в колонии случайно наткнулся на одну книжку, в которой объяснены методы статистической обработки данных. Так как я не математик, то, конечно же, не поверил всяким формулам и постулатам. Я не буду вас утомлять цифрами, но даже в моей библиотеке, при анализе посещений и возврата литературы, статистика работала с точностью до плюс – минус три книги на сто взятых книг и тоже самое с посещениями библиотеки. Если бы статистика не была точной наукой, то фирмы не вкладывали бы деньги в рекламу. Рекламодатели уверены, что каждый сотый, посмотревший рекламу, клюнет на неё, обязательно. Страна у нас большая. Если передачу смотрят десять миллионов телезрителей, то каждый сотый – это сто тысяч потенциальных покупателей. А фирмам – производителям различной продукции достаточно и каждого тысячного покупателя. Тогда у них продастся в тот день всего десять тысяч их изделий. И если на каждом изделии они заработают всего сто долларов, то один миллион долларов в день тоже на улице не валяется. Я имею в виду сложные и дорогие изделия, типа стиральных машин, холодильников и тому подобное. Говорю я об этом только с одной целью, если мы, действительно, хотим помочь нашим братьям, то давайте создадим негосударственный фонд, раскрутим соответствующую рекламу и получим десятки миллионов долларов. Не за один день, и не за неделю, а за полгода, год. Я об этом думал довольно часто, читая в колонии различные книги по экономике и бизнесу. Но в этом бизнесе недопустима нечестность, к нему нельзя близко подпускать кидал и ментов. И тем, и другим будет сложно что-то не украсть. Слишком велик соблазн, а бороться с самим собой, это сложное и неблагодарное дело.
– Ну, Алексей, ты и закрутил проблему. Мы собрались здесь с одними мыслями, а ты нам предлагаешь совсем другую тему, – пробурчал недовольно Константин Сергеевич, по кличке “Клён”.
– Я готов извиниться перед вами, если заговорил вас не теми проблемами. Просто я подумал, что хороший обед простимулирует меня на что-то полезное для людей. Обед всё не несут, а поделиться мыслями хочется, аж невтерпёж.
– Чтобы пообедать, “простимулироваться”, как ты говоришь, надо сначала сделать официанту заказ. Мы уже сделали заказ, а ты всё философствуешь. Пригласи официанта. – Сольво сказал и рассмеялся.
– Арсений Фридрихович, вы смеётесь над моей неграмотностью в ресторанных правилах, так я этого не стесняюсь. В своей жизни я был в ресторане всего пять или шесть раз. Пару раз с родителями, один раз со своими сокурсниками, раз в тот злополучный день, когда Диплом отмечал, и недавно был с вашими крестницами. Вот и весь мой опыт в этих вопросах. Говоря откровенно, я не большой любитель еды, приготовленной чужими, не родными руками. Мне не очень приятно беседовать с друзьями, когда за соседними столиками пытаются вникнуть в суть нашего разговора. Всё-таки обстановка у вас на даче была значительно приятнее.
– Алексей, ты вынуждаешь меня сделать повторное приглашение на дачу в Барвиху. Без проблем, выбирай день и час, я согласую со своими помощниками, и вперёд на дачу.
– Арсений Фридрихович, я сказал так не для повторного приглашения. Мне и здесь приятно видеть вас всех, но как-то некомфортно.
“Седой” увидел официанта и махнул ему рукой. Официант спросил у Новикова, что он желает заказывать. Лёша отложил в сторону меню и попросил повторить для него заказ Сергея Тихоновича. Официант сделал головой одобряющее движение и удалился. Арсений Фридрихович предложил пока еду ещё не подали обсудить следующую проблему.
– Понимаешь, Лёша, мы, в отличие от тебя, далеко не молоды, мыслим старыми понятиями и категориями. Это не значит, что наши мысли и взгляды не отражают потребности сегодняшнего дня. Просто хотелось бы попробовать при решении возникших проблем использовать советы со стороны. У тебя свежая голова, ты не так зашторен условностями, как мы. Вот я дам тебе простой пример из жизни. Сегодня около двадцати уважаемых “Авторитетов” эмигрировали из бывшего СССР и живут в Штатах, Германии и Израиле. Они там уже неплохо акклиматизировались, завели друзей и стали доставлять сюда бабки. Как легально, так и нелегально. Так называемые “зарубежные инвестиции”. Мы понимаем, что это обычная отмывка денег. Они с этих денег имеют до пяти процентов навара. Кроме этого навара, они имеют до двадцати процентов чистой прибыли в год от введения этих денег в строительный бизнес. Нас они почти не используют. “Братва” знает многих из них, уважает, следуя “понятийным традициям”. Более того, иногда активно им помогает при решении спорных проблем. Но наши эмигранты – “Авторитеты” не вносят достойного вклада в общаковую кассу. Мы приблизительно знаем объём денег, зарабатываемый ими. А их помощь не превышает и одной десятой процента. Это не “по понятиям”. Как остановить такой беспредел, не вызывая лишних разборок и разлада в нашей семье. По нашим прикидкам для выживания в Зоне необходимо каждому зеку не менее доллара в день. Я имею в виду, как на питание, так и на лечение. У нас два миллиона заключённых. Это значит семьсот двадцать миллионов долларов в год на “подогрев”. Подробнее: в день требуется два миллиона долларов, в месяц шестьдесят миллионов и в год, соответственно, семьсот двадцать миллионов долларов. Даже при уменьшении суммы вдвое – триста шестьдесят. Мы сами более ста миллионов долларов в год не собираем. Следовательно, мы обязаны найти приблизительно ещё двести пятьдесят миллионов долларов в год. Если твои расчёты по деятельности таксистской группировки верные, то по всей России мы сможем снимать с них до десяти процентов. Москва даст не менее семидесяти миллионов. И остальные города России добавят порядка тридцати миллионов. Надо продумать механизмы получения, как минимум, двухсот миллионов с наших “братьев” эмигрантов. Скажу тебе прямо, мы просим тебя разработать такой механизм, чтобы он соответствовал нашим правилам жизни “по понятиям”. Обоснование правильности и законности наших действий не должно быть подвергнутым сомнению ни одним из “Авторитетов” России и ближнего зарубежья. Мы не знакомы с правилами жизни в тюрьмах и колониях заграницей. В том, что они отличаются от наших, нет никаких сомнений. Там обеспечение питанием и лекарствами в тюрьмах лучшее, чем у нас на свободе. Деньги на “подогрев” нужны здесь и в больших количествах. Как тебе наше предложение? Сумеешь глубоко разобраться в этих вопросах? И, вообще, согласен ли ты заняться этой проблемой и другими, о которых мы тебе рассказали? Просим тебя, Лёша, дать честный и прямой ответ.
– Мне долго думать не надо, я и сам не одну ночь провёл с мыслями о помощи нашим Зонам. Просто я смотрел на проблему получения денег несколько иначе. Я уже говорил вам о фондах и тому подобное. Но, выслушав вас, я понял ошибочность своих взглядов. Правильнее сказать, я был по-детски наивен в своих мыслях. Вы дали мне правильное направление. Дайте мне пару недель для обдумываний, окажите мне посильную помощь в более обширном описании этической стороны проблемы. Говоря нашим языком, дайте мне строгое толкование правил жизни “по понятиям”. Я не имею права ни одним своим предложением, идеей, нарушить целостность нашего Свода Правил. Если во всём во главе угла будет стоять “понятие”, то ни один бывший и сегодняшний зек России не выставит нам “предъяву”. Нас все должны поддержать умом и сердцем. Будет такой сплав, будет и успех. Я собираюсь перед праздниками посетить свою Зону в Воронеже, привезти “подогрев” “братве”, книги в библиотеку и поговорить с друзьями. Но к ним я хотел бы приехать, ознакомленным с вашей позицией по предложенным идеям. И ещё вопрос к вам: эти идеи имеют поддержку у большинства “Авторитетов” России, или нет? Точнее, обсуждались ли они хотя бы в узком кругу?
– Вопросов ты нам поставил не мало, – задумчиво произнёс “Клён”. – Мы тебе ответим не сразу, если со мной согласятся мои друзья. Мы тоже ещё не всё для себя прояснили. Твои расчёты по транспортному бизнесу заставили, по крайней мере, меня, смотреть на многие вещи по-другому. В отличие от нас, ты и с экономикой знаком, как аналитик. Поэтому мы и просим тебя подумать, а через пару недель, как ты нам, ранее, и предложил, встретимся и выслушаем друг друга. Я очень доволен результатами нашей сегодняшней встречи. У меня стало ещё больше уверенности в правильности нашего подхода к этим проблемам. Твой подход ко всему этому лишний раз подтверждает справедливость твоего коронования на сходке “Авторитетов” России в Санкт Петербурге. Если никто не возражает, то я оплачу за стол в “Праге”. Хотел бы ещё добавить от себя лично, что на твою работу выделяю тебе пять тысяч долларов. Ты сможешь на эти деньги приобрести современную технику: компьютер, принтер, ксерокс и другие цацки. Я в этой технике профан, но уверен в её необходимости.
– Спасибо, Константин Сергеевич, но Игорь Леонидович Саблев как раз завтра пообещал мне сделать такой подарок. Правда, принтер и ксерокс он не покупал для меня. Если выделяемая вами сумма уменьшится вдвое, то этого будет достаточно. Не могу вам гарантировать быстрый возврат этих денег, но кое-какие планы по заработку денег у меня имеются. Очень хотел бы выпустить книгу – пособие по правилам поведения в местах исполнения наказаний. Многим из молодых людей она смогла бы стать наглядным пособием и упростила бы жизнь на первое время пребывания там. Спрос на такое пособие всегда будет, так как поговорку “от сумы и тюрьмы не зарекайся” ещё никто не отменял.
На этом встреча почти закончилась. Сольво предложил Новикову подвезти его домой. Лёша поблагодарил и сказал, что планировал посетить большой книжный магазин на Новом Арбате. “Седой” и “Клён” тепло распрощались с Алексеем и пожелали успехов. Деньги “Клён” дал Новикову прямо в ресторане, две с половиной тысячи долларов, как он и просил. За процессом передачи денег внимательно следил относительно молодой парень, сидевший за столиком в углу зала. И Лёша, и Сольво одновременно обратили на это своё внимание. Алексей положил деньги в накладной карман пиджака сверху. Потом он встал со стула и попросил друзей подождать его минутку. Лёша направился прямо к столику того молодого человека. Он спокойно подошёл к нему, что-то сказал и похлопал по плечу. Затем Лёша вернулся на своё место к друзьям. Когда он присел к столу, то “Седой” попросил его, на всякий случай, проверить наличие денег в накладном кармане. Лёша спокойно залез в карман, но денег там не оказалось. Сергей Тихонович собрался уже вставать и идти к тому карманнику, но Новиков его остановил и попросил вынуть деньги из своего внутреннего кармана пиджака. Когда “Седой” нащупал деньги, то лицо его не просто изменилось, а засияло. Сольво попросил Новикова показать, что он изъял у того парня во время похлопывания его по плечу. Новиков показал им всем портмоне и ручку “Parker”. Алексей показывал всё это настолько наглядно, что и молодой человек в углу зала обратил своё внимание. Он судорожно полез в свой боковой карман, встал со стула и неуверенно побрёл к столику Алексея. Когда он подошёл, то извинился и попросил прощения. Он пообещал, что впредь будет всегда следовать данному ему совету. Алексей отдал ему портмоне и ручку и посоветовал не носить в портмоне никаких рабочих инструментов.
– Нет никакого смысла, молодой человек, спускать в дорогом ресторане дневной заработок, так как в СИЗО кормят плохо и совсем не вкусно. Организму не так будет легко и быстро адаптироваться к новым условиям, – произнёс Лёша с грустью в голосе.
Парень ещё раз извинился и вернулся к своему столику. Сольво спросил у Алексея, что он сказал карманнику при похлопывании его по плечу, какому совету карманник пообещал впредь неукоснительно следовать.
– Понимаете, Арсений Фридрихович, квалифицированный карманник должен стараться внешне не выдавать свою специальность, наоборот, всячески её скрывать. А так как вас, наверняка, интересует, что я обнаружил в портмоне, то скрывать не буду. Там были половинки лезвий. А так как портмоне из тонкой и мягкой кожи, то я легко их нащупал. Можете попросить у молодого человека показать вам внутренности своего портмоне, он не откажет, а вы удостоверитесь в правдивости моих слов. Вот и вся история. Да, Сергей Тихонович, вы о деньгах не беспокойтесь, я их уже вернул в свой карман, но в этот раз уже вовнутрь пиджака. Я не страдаю манией величия и признаю наличие значительно лучших спецов, чем я сам. Как говорится, бережёного Бог бережёт.
У “Седого” не было сомнений в правдивости слов Алексея, но его рука чисто автоматически полезла в карман своего же пиджака. Что особенно интересно, Сольво и “Клён” тоже наблюдали за Сергеем Тихоновичем и ожидали именно такой реакции на слова Новикова. Все одновременно рассмеялись и дружно встали из-за стола. Несомненно, концовка обеда весомо приукрасила общение и приятно проведенное время.
Новиков, как и сказал Сольво, отправился в большой книжный магазин на Арбате. Он сначала подошёл к отделу Русской исторической литературы, посмотрел несколько книжек, потом посетил отдел философской литературы и там также просмотрел мельком ряд книг. Снова вернулся в отдел русской литературы, посмотрел какую-то книгу и вышел из магазина без покупок. Ещё в момент первого посещения отдела русской истории он в одной из книг обнаружил закладку с надписью “С23”, а дальше его шаги были простой перестраховкой. Он понял, что его ждут сегодня в 18-00 на работе. Так как времени было достаточно для прогулки, то он и решил пройтись по старому Арбату, посмотреть на картинки художников и разные сувениры. В пять часов он направился к кинотеатру “Россия”, а потом, с соблюдением строгих норм конспирации, появился на работе. Полковник Павлишин ожидал его и тепло поздоровался. Он предложил сразу же пройти к генералу Прохорову. В кабинете генерала присутствовали подполковник Тронько и майор Никитин Артём Никитич. Валерий Иванович сообщил всем, что сегодня была очень важная встреча капитана Новикова с “Авторитетами” и депутатом Госдумы Сольво. Так как его сотрудниками велась полная запись беседы, то он просит всех внимательно её прослушать, а Новиков даст некоторые пояснения. Магнитофон включили, и Алексей снова как бы очутился за столом. Правда, сначала он послушал разговор без него, что не составило никакого интереса. Дальнейшее было всем ясным. Офицеры попросили Алексея рассказать о происшествии с карманником. Генерал выразил сожаление участием Новикова в спектакле. Он посчитал необходимым удалить карманника из центра города. Никто не может знать о его дальнейших планах. Возможно, карманник подставка противоборствующих Сольво, “Седому” и “Клёну” сил. По имеющейся у него информации, Сольво ни с кем серьёзно не обсуждал темы сегодняшней встречи. Более того, эти планы не соответствуют задачам отдела. Я сегодня же переговорю с руководством и выясню их мнение. Ставлю вас в известность, зарубежными мафиози занимается другой отдел комитета. Я имею в виду, что нашими эмигрантами – мафиози занимаются другие службы. Уточняю, большинство наших эмигрантов – мафиози активно сотрудничают с ФСБ. Американцы и немцы это знают, многие наши бандиты уже давно стали агентами – двойниками. Они работают и на нас, и на них. На сегодняшний день такая ситуация удовлетворяет все стороны. Но, как я думаю, это не на долго. Что касается задания Новикова, полученного от его новых “друзей”, то выполнять задание он обязан, так как невыполнение их поручений может сорвать наши конечные планы. Мы, со своей стороны, будем оказывать Алексею всяческую поддержку. Об этом я тоже договорюсь с руководством. По поводу денег, полученных Лёшей для приобретения техники, у меня нет никаких замечаний. Ему техника пригодится и для успешного написания диссертации. Майору Никитину я поручаю установить техническое обеспечение РС Новикова программным продуктом, максимально сложной системой защиты информации от несанкционированного проникновения и доступной для нашего контроля. Подполковнику Тронько поручается составление плана необходимых работ для выполнения задания Новикова, полученного от Сольво. Следующую совместную встречу я назначаю на пятницу следующей недели, если не возникнет никаких чрезвычайных происшествий. На сегодня всё и желаю Вам всем успеха. Капитана Новикова попрошу задержаться. Когда Новиков и генерал остались одни, Валерий Иванович поинтересовался личным отношением Алексея к просьбе – заданию Сольво.
– Валерий Иванович, мне задание Сольво не кажется совсем не связанным с нашими проблемами. Рано или поздно, но мы подойдём именно через эти связи к основной цели нашего задания. Наши клиенты никогда не занимаются только одним определённым “бизнесом”. Их интересует всё, что даёт быстрые и большие деньги. У меня уже имеются некоторые мысли по нашим эмигрантам. Я не забыл, как красиво вы привлекли Саблева нам в помощь. Я хотел бы получить от вас информацию об объектах, строительство которых проводит американская фирма эмигранта “Оленя”, о котором говорил Сольво. Начнём с одного, а потом посмотрим, что делать дальше.
– Я полностью согласен с тобой, завтра же выйду на отдел экономических преступлений и через три – четыре дня смогу дать тебе обширную информацию. Тогда на сегодня будем считать тему закрытой, мой водитель отвезёт тебя поближе к твоему дому.
Алексей поблагодарил генерала Прохорова и воспользовался его транспортом. В восемь часов вечера он уже был дома. Он позвонил Игорю Леонидовичу и договорился с ним о времени доставки РС, а также о планах совместной поездки в воронежскую колонию. Саблев пригласил Новикова к себе домой в гости. Он также поделился с ним мыслями об увеличении объёма производства металлоконструкций на заводе воронежской колонии. Лёша внимательно всё слушал и выразил мнение о правильности планов Саблева. Лёша пообещал переговорить с “Авторитетами” Зоны об увеличении производительности труда на заводе, при условии улучшения питания наиболее активным рабочим. Также Лёша рассказал о своём плане привезти в Зону продукты питания и книги. Он уже договорился с ректоратом своего Университета о выделении без какой-либо оплаты более трёхсот различных книг, связанных с педагогикой. Это приблизительно сто пятьдесят килограмм веса. Лёша вполне может такой вес загрузить в свою машину, а также порядка ста килограмм различных продуктов. Если Игорь Леонидович не возражает, то он приглашает его к совместной поездке на своей машине. Для него это и обкатка новой машины и душевный отдых в пути. Саблев заинтересовался предложением Алексея, но предложил взять в поездку и его машину, так как после воронежской колонии он планирует поездку в город Белгород. Сколько дней он планирует провести там, не знает. Но, точно, не менее двух. Они вежливо попрощались и договорились о связи в ближайшие дни. У Саблева и Новикова сложились не просто дружеские отношения, это были отношения двоих одиноких мужчин, заинтересованных в человеческом общении. Саблев сам удивлялся возникшим отношениям. Он понимал, что Новиков не имеет никакой финансовой заинтересованности в нём, и это грело его душу. К сожалению, его лёгкие связи с женщинами не давали ему надежд на женитьбу или какое-нибудь постоянство в отношениях. Он для себя отметил, что Новиков тоже не стремится к лёгким связям с женщинами и в этих делах очень щепетилен. Откровенно говоря, ему это импонировало. Имей он дочь, то, не задумываясь, отдал бы её замуж за Алексея.
Алексей провёл два дня на кафедре, в среду и пятницу он проводил семинарские занятия, а потом работал с литературой по диссертационной тематике. На кафедре особо тёплое отношение он вызывал у доцента Абрамовой Лидии Ивановны. Лидия Ивановна знала историю Новикова и старалась быть с ним всегда корректной и благожелательной. Её возраст позволял ей не считаться старой девой, но и к молодым девушкам отнести её можно было с большой натяжкой. Алексей чётко знал только её время поступления в институт. Небольшой расчёт позволял отнести её к женщинам тридцати – тридцати пяти лет. Женщиной она была разумной и самостоятельной. Её лекции всегда пользовались большим успехом в студенческой среде. К счастью, ей не пришлось читать коммунистические курсы типа основ марксизма – ленинизма и тому подобное. На кафедре она считалась апологетом западной философской мысли, в то же время, её познания философской мысли дореволюционной России были наиболее глубокими среди коллег. Доцент Абрамова предложила Новикову содействие в написании диссертации. Свой интерес она видит в информации Алексея о жизни в колонии. Её это особенно интересует, так как отец Лидии Ивановны в своё время был осуждён на длительный срок и, отсидев всего одну треть, пять лет, умер в тюремной больнице. Отца Лидия Ивановна очень любила и уважала. Поэтому Новиков для неё был, как бы живым напоминанием о нём. И Новиков был ей просто симпатичен. В её отношении к Алексею ни у кого не возникало никаких фривольных мыслей. Во-первых, её устойчивая репутация, а во-вторых, открыто жёсткий характер аспиранта. В какой-то момент у Новикова даже возникла мысль показать ей колонию изнутри. Он решил попросить Саблева выяснить такую возможность у руководства колонии. Самой Абрамовой он решил пока ничего не говорить. Сначала он попытается решить вопрос в принципе, а потом и предложит ей такую опцию.
В пятницу вечером Новиков встретился с генералом Прохоровым и получил от него серьёзный отчёт о работе совместной американо-российской компании “Олениум”, фактическим главой которой был уголовный “Авторитет” по кличке “Олень”, Оленев Игорь Теодорович. Гражданин США с 1998 года. Эмигрировал в США в 1993 году. Неоднократно, после эмиграции приезжал в Россию и другие страны бывшего СССР. Отчёт по работе компании в Москве был довольно внушительных размеров, поэтому Лёша попросил разрешения взять его домой. Валерий Иванович и здесь оказался человеком предусмотрительным. На шапке головного листа было указано Управление Главного Архитектора Москвы. Если кто-то надумает прочитать текст документа, то, несомненно, поймёт истинное назначение этих бумаг. Алексей признался генералу, что остерегается держать такие бумаги у себя дома. Тогда генерал улыбнулся и вручил Новикову CD диск.
– Я знаю, что у тебя дома уже стоит компьютер, и ты сможешь на нём изучить этот отчёт. И для компьютера это будет обкаткой. Завтра утром или сегодня вечером к тебе может приехать наш технарь и оказать тебе помощь. Он перепишет CD на диск твоего компьютера, а CD заберёт на работу и сдаст в секретную часть.
Новиков попросил это сделать сегодня вечером, так как субботу он посвятит работе по диссертации и частично отчёту по Оленеву. Генерал согласился и вызвал дежурного компьютерщика к себе. К девяти часам вечера Лёша у себя дома увлечённо читал отчёт с экрана монитора. Иногда у него складывалось впечатление, что составители отчёта заранее знали о задании Алексея и вооружали его такими фактами, от чтения которых его голова шла кругами. К часу ночи отчёт был изучен, схема предстоящей работы была ясна, как таблица умножения. В субботу утром он попросил Сольво передать ему материалы по фирме Оленева, которые, как он уже знал, имелись у депутата. Так как в отчёте имелись ссылки на открытые материалы Управления Архитектуры, то он уже мог готовить свой план, ссылаясь именно на них. Источники стали ему доступны из Интернета, если Сольво заинтересуется первоисточниками. Помощник Сольво привёз Новикову домой отчёт о фирме Оленева. Новиков не был сильно удивлён тем, что в его отчёте имелись целые куски из отчёта Сольво. Правда, это вполне естественно, так как первоисточник-то один и тот же. Новиков чувствовал себя победителем. Он нашёл не просто слабое звено в работе американо-российского предприятия, но и готов уже начинать борьбу. Вечером он снова побеспокоил Сольво и выяснял у него о возможности привлечения к работе прессы.
– Арсений Фридрихович, от журналистов не потребуется совершать никаких непорядочных действий. От них потребуется только честность и принципиальность. Для фирмы останется только одна дорога, прекратить строительство или нести новые многомиллионные затраты. Я не хотел бы говорить по телефону, необходимо встретиться и вы выслушаете меня. Желательно это сделать у меня дома, так как я занёс в компьютер важные для меня данные и рисунки. Мне необходимы всего ваши час – полтора. Сольво немного подумал и, зная ответственность Новикова ко всему им сказанному, пообещал приехать домой к Алексею завтра в одиннадцать часов утра.
Воскресенье выдалось на редкость солнечным днём. Для поздней осени такие дни в Москве действительно были редким явлением. Москвичи, вообще, любили осень. В эту пору года московские улицы становились особенно красивыми. Жёлтые листья, покрывавшие улицы и дворы, словно ковры, притягивали к себе и маленьких детей и, привередливо пасущих их, бабушек.
Точно в одиннадцать часов утра в квартире Новикова раздалась приятная трель дверного звонка. Лёша открыл входную дверь квартиры и впустил дорогого гостя. Арсений Фридрихович снял осеннюю куртку и прошёл в большую комнату квартиры Новикова. Сольво впервые посетил Новикова, поэтому ему было интересно осмотреть квартиру своего подопечного “друга”. Первое впечатление было неплохим. Он отвык от маленьких квартир, с его точки зрения. Хотя жильё Новикова было стандартным и совсем не маленьким. Каких-то пятнадцать лет тому назад получить в Москве такую квартиру считалось счастьем и не маленьким.
– Ничего, – подумал Сольво, – для меня в годы Алексея такая квартира показалась бы раем. А он, как я вижу, чувствует себя счастливым человеком в своём доме. В доме идеальная чистота, мебель удобная. Компьютер неплохо вписался в общую обстановку. Типичное жильё интеллигентного молодого человека. Конечно же, для моей крестницы Стеллочки, это показалось бы низкосортным жилищем бедняка.
Алексей прервал мысли “Арсения”, предложив ему кофе. Сольво поблагодарил, но отказался, так как он недавно принял лекарство, несовместимое с кофеином. Лёша предложил Сольво удобно усесться в кресле недалеко от экрана монитора и постараться внимательно его выслушать. Также Лёша предложил вести магнитофонную запись его доклада Сольво, так как ему не хотелось бы повторять сказанное Сергею Тихоновичу и Константину Сергеевичу. Сольво вначале удивился, а потом, подумав, дал своё добро. Новиков включил магнитофон и начал говорить.
– Я начну с небольшого предисловия, которое позволит смотреть на всю проблему несколько иным взглядом. Как вы знаете, для получения в Москве права на строительство жилья необходимо пройти множество согласительных инстанций. Первая из них это градостроительный совет мэрии. С моей точки зрения, положительное решение на этом Совете обходится заказчику не менее десяти долларов за квадратный метр земли. Площадь земли, отведенной Оленеву под строительство его жилого дома, составляет около пяти тысяч метров квадратных. Соответственно, пятьдесят тысяч долларов первоначальных затрат открывают дорогу к строительству. Имейте в виду, эти деньги не государству, не мэрии, а частным лицам за содействие. Государство ещё возьмёт свои деньги и в более значительных размерах. Затем начинаются проектные работы. Я не буду вдаваться в детали, скажу только одно: первоначально планировался жилой одиннадцатиэтажный дом с двумя подъездами на восемьдесят восемь квартир. Прошу вас на исходные параметры строительства обратить особое внимание. Все геодезические исследования и тому подобное проводились на основании именно таких данных. В перспективных планах строительства московского метрополитена линия метро проходит как раз в шестидесяти метрах южнее планируемого жилого дома. Путём некоторых незаконных действий Оленева исходные данные объекта меняются. Дом становится шестнадцатиэтажным, количество подъездов вырастает до четырёх. Соответственно и расстояние до планируемой линии метро уменьшается до двадцати метров. Но и это не всё. Оленев добивается внесения в проект подземного двуярусного гаража, что требует углубления котлована под строительство ещё на двадцать метров. Суть проблемы в том, что в зависимости от глубины котлована меняются и расчёты сейсмоустойчивости. Проще говоря, при такой глубине котлована жилой дом будет подвергаться микроколебаниям от проходящих метропоездов, в будущем. Я понимаю, что линия метро будет строиться не ранее, чем через десять лет. Но строиться-то она всё равно будет, и дом над нею всё равно будет стоять. Таким образом, Оленев довёл количество строящихся квартир до двухсотпятидесятишести. Если на одной квартире он теоретически может заработать порядка ста тысяч долларов, то общая прибыль составит минимум двадцать пять миллионов долларов. А максимум – в два раза больше. Но, через энное количество лет проектанты метростроя “заметят” этот недостаток и поставят вопрос или об углублении метротоннеля, или об изменении маршрута. То есть, обойти опасный участок. Я не сметчик, но Государству это обойдётся значительно больше, чем пятьдесят миллионов долларов. При такой трактовке вопроса имеется возможность рассматривать строительство данного объекта, как бомбу замедленного действия против правительства и народа Москвы. Здесь и взятки согласующим инстанциям, здесь и преступная халатность охранных служб метро и тому подобное. Одним словом, уже затраченные Оленевым большие деньги находятся в опасности. Большая и научно обоснованная статья в московской прессе может не только остановить стройку, но и вызвать протесты у широкой общественности. Я рассматривал и вариант погашения предполагаемого конфликта. Как ни странно, но и такой вариант существует, и вполне законный. Так как линия метро начнёт строиться не ранее, чем через двенадцать лет, а к данному объекту она придёт не ранее, чем через двадцать лет, то и беспокоиться нет смысла. К тому времени само по себе жильё износится, как хрущовки. Но говорить об этом пока не надо. Если найдутся люди, способные объяснить Оленеву шаткость его положения, то он, не задумываясь, отдаст не менее десяти миллионов долларов с каждого такого объекта. Я думаю, что все объекты он проводит по аналогичной схеме застройки. Вот на экране монитора вы видите контур здания, вот линия метро, предполагаемая. Здесь таблица уже произведенных затрат, а вот другие таблицы. Это больше работа для экономических экспертов, чем для меня. Глобально решать вопрос вам, поэтому продолжение или закрытие темы тоже в ваших руках.
– Всё-таки я тебя не совсем понял. Так объект можно или нельзя продолжать строить? Если строительство уже на восемьдесят процентов завершено, то это для “Оленя” просто экономический крах?
– Нет, это не крах, так как у него себестоимость жилья всего триста – четыреста долларов за метр квадратный, с учётом всех “непредвиденных” расходов. Продаёт жильё он не меньше, чем полторы тысячи долларов за метр квадратный. Его общие затраты на этом объекте не более трёх миллионов долларов. Для него и его спонсоров это не очень большие деньги. Недополученная в случае краха всей кампании прибыль действительно внушительна. Вот за неё он и будет бороться. Я думаю, что потеря всего лишь одной трети недополученной прибыли всё-таки для него более предпочтительный вариант. Более того, такое рассмотрение его строительных дел может со временем вызвать эффект домино. В таком случае крах действительно неминуем. Вы не дали мне данных на другие объекты, возводимые его фирмой. Хороший, грамотный строитель – экономист с отрицательным настроем найдёт и там массу несуразностей, мягко говоря. А в том, что у него имеются ещё объекты, у меня нет сомнений. Это объясняется и экономической целесообразностью. Строительный бизнес зависим от погодных условий. Поэтому желательно иметь несколько объектов, чтобы была возможность осуществлять переброску рабочих и стройматериалов по мере необходимости. Простой на объектах не способствует удешевлению стоимости отпускной цены дома. У него, или у его компаньонов, должно быть не менее десяти подобных строек. Попытайтесь, если это не очень сложно, навести справки и об этом. В любом случае вас интересует не один объект, а вся гамма его бизнеса. Только в таком случае мы сможем найти недостающие нам двести миллионов долларов. И ещё, вам надо рассмотреть не только деятельность “Оленя”, а и других эмигрантов – бизнесменов. Любой из них обязан понять обязательность их участия в помощи общероссийскому общаку. Их сегодняшние успехи в Российском бизнесе построены на “костях братвы”, покоящейся на задворках лагерей Сибири и Востока. Это образное выражение я вычитал в какой-то статье, напечатанной в Интернете. В этой жизни за всё надо платить. И чем быстрее они это поймут, тем будет лучше и им, и другим. Занять эту нишу в строительном бизнесе найдётся много желающих. Как только стоимость кредитных денег подешевеет, моментально наши, российские шакалы – бизнесмены ринутся в строительный бизнес.
– Спасибо, Лёша. Я всё понял. Сегодня же переговорю с друзьями и дам им послушать запись нашего разговора. Скажу честно, я не ожидал такого глубокого анализа с твоей стороны. У меня временами складывается впечатление, что ты эксперт и в этих вопросах. Теперь нам и говорить с “братьями – эмигрантами” будет намного проще. Конечно, не “по понятиям” заниматься шантажом. А мы и не будем никого шантажировать. Но оплачивать дороже за проезд в метро только из-за того, что “Олень” желает наварить выше крыши, наш народ не обязан. Бизнес – бизнесом, но и о совести забывать не надо. Господь Бог нашими руками этого не допустит.
Сольво ещё минут двадцать провёл в доме Новикова, поблагодарил за отлично выполненную работу, и вышел на улицу. Алексей проводил Арсения Фридриховича к машине, поздоровался и попрощался с ним и его водителем.
Во время беседы Алексея с Сольво, ему позвонила Стеллочка. Лёша извинился и сказал, что не имеет возможности говорить с ней в это время. Стеллочка немного обиделась, но попросила Алексея перезвонить ей, когда он освободится. Сольво видел лицо Алексея и догадался, что Лёше звонила девушка. Он, шутя, спросил, не Стеллочка ли ему звонила. Лёша ответил, что именно она. Поэтому Лёша решил сам перезвонить Стелле. Трубку взяла её мама, Нина Томасовна. Лёша поздоровался, спросил о здоровье и попросил позвать Стеллу. Нина Томасовна ответила, что сделает это с удовольствием. Стеллочка взяла трубку и сразу же спросила у Лёши, кто его посетил в столь раннее утро. Лёша так же полушутя ответил, что это связано с его работой, и не утром, а днём. У него появился дома компьютер, и он пытается научиться грамотно им пользоваться. Лёша предложил Стеллочке сходить вместе вечером в театр, если она знает в какой и на какую пьесу. Стеллочка согласилась и предложила пригласить в театр вместе с ними Аллочку. Лёша извинился, что сам не предложил этого. Он пообещал в шесть часов вечера ожидать Стеллочку около её подъезда.
В шесть вечера Лёша подъехал к дому Стеллочки и вышел из автомобиля, ожидая её. Стелла появилась вовремя и заняла место около водителя. Лёша спросил её, куда они поедут. Стеллочка сказала, что им забронировали билеты в Театр Моссовета. И сделал это её крёстный. А Аллочка не сможет с нами пойти, так как идёт на именины к сокурснику. Сокурсник, к слову, по фамилии Шульман. То ли наша прошлая беседа на неё так подействовала, то ли она просто выполняет общественный долг в духе интернационализма.
– Кстати, не мой ли крёстный был у тебя дома, когда я звонила?
– Да, он. Но какой смысл бронировать билеты, если и так в кассе свободная продажа. Я предпочитаю получать всё в общей кассе, а не по знакомству. Эта льгота принадлежит депутату Сольво, а мы, используя её, компрометируем депутата. Не люблю иметь преимуществ, завоёванных не своим трудом. Только в крайних случаях я обращаюсь за помощью.
– Если ты такой принципиальный, то почему обращался за помощью к Сольво в своём деле?
– Во-первых, лично я не обращался, а мне предложили помощь. Во-вторых, для депутата защищать интересы граждан является прямой обязанностью. Моё дело больше подняло авторитет депутата, чем любая агитация на митинге. Но, в любом случае, я благодарен Сольво и пытаюсь достойно ответить за его помощь.
– Я это знаю, он сам сказал моему отцу, что ты составил для него отчёт, доходы от которого составят не один миллион долларов.
– По вопросу “отчёта” ничего сказать не могу, так как не понимаю, о чём идёт речь. Для депутата Сольво я готовлю материалы, тематика которых совпадает с темой моей диссертации. Наши контакты полезны и ему, и мне. Стеллочка, я хорошо к тебе отношусь, мне приятно проводить с тобой время, но я был бы тебе благодарен, если вопросы моих рабочих контактов с любым из наших общих знакомых будут абсолютно исключены при нашем общении. К сожалению, а может и к счастью, в тюрьме я понял одну важную мысль: нельзя “грузить” близких тебе людей своими проблемами. Я стараюсь следовать этому правилу.
– Прости Лёша, но ты сказал “близких людей”, а я себя к ним ещё не отношу. Но, признаюсь честно, хотела бы быть в их числе.
– Может быть, я несколько неправильно выразился, скажем “некультурно”. Но смысл моих слов ты поняла абсолютно верно. Ты только не сказала мне, приемлема ли тебе такая форма общения?
– Я, к сожалению, не имею выбора, так как не хочу, покамест, с тобой сориться. А если мне захочется прекратить всякие контакты с тобой, то сделать смогу это очень просто. Я начну задавать тебе неудобные вопросы, а ты, из-за своей принципиальности, не станешь мне отвечать. И мы разойдёмся без взаимных обид и не нужных эмоций.
Лёша без проблем купил билеты на спектакль в обычной кассе, и молодые люди вместе провели три часа в уютном зале театра. В театре во время антракта Алексей случайно встретил своего сокурсника с женой, тоже бывшей сокурсницей. Ребята были рады встрече с Новиковым. Они сказали ему, что полностью в курсе его дел, рады его поступлению в аспирантуру. Та девушка, из-за которой он подрался с бандитом, долго не могла придти в себя после несправедливого решения Суда. Она и её родители решили отправить её жить заграницу. Так как она была не москвичка и уехала сначала в Псков, к себе домой, то подробностей её отъезда заграницу никто не знает. Недавно одна из её близких подруг получила письмо из Канады. Сейчас она живёт в Ванкувере и учится в докторантуре Университета Британской Колумбии. Она там рассказала твою историю своему профессору, и он берётся помочь тебе после освобождения из тюрьмы поселиться в Канаде. Она в то время ещё не знала о твоём освобождении и полном оправдании.
– Ты знаешь, Лёша, кому не рассказываем твою историю, у всех один вопрос: любил ли ты её? И когда мы отвечаем, что не только не любил, а даже имени толком не знал, то не верят. Приходилось объяснять людям, что защищать и отстаивать справедливость неотъемлемая черта твоего характера. Удивительно, как ты выдержал этот год в колонии. Если ты помнишь Владика Позднякова, то его отец даже интересовался твоей судьбой. Он ведь работает в мэрии Москвы. Так ему чуть ли не сказали, что ты и там стал Большим Человеком. Он сказал Владику о твоём предполагаемом освобождении. Будто бы за тебя ходатайствовал какой-то крутой депутат Госдумы, а ему отказать никак не смогут. Странная всё-таки та история и очень уж несправедливая. Любой другой после всех этих дел давно бы сломался, а ты выстоял. Поэтому тебя всегда и любили ребята. К слову, не только из нашей группы. Мне моя Наташа говорила, что знала одну девушку из параллельной группы, которая была по уши в тебя влюблена.
– Людям свойственно выдумывать истории, а потом самим же начинать в них верить. Ты так уверенно рассказал об этой девушке из параллельной группы, что и я пытаюсь поверить в это. К сожалению, я расстроен новостью об отъезде в Канаду Голубевой, кажется, такая у неё была фамилия. Если вам удастся с ней связаться, то передайте привет и сообщите о торжестве справедливости, даже в нашей стране. По средам и пятницам я почти всё время провожу на кафедре философии. Только с двенадцати до четырёх я занят семинарскими занятиями, – добавил, улыбаясь, Новиков.
– Ой, Лёшенька, я завидую твоим студентам. Ты всегда так интересно говорил, рассказывал. Слава Богу, они не знают о твоей истории, – выпалила Женечка, жена Саши.
– Почему не знают, знают. Я им сам всё рассказал и даже лишний раз этой историей подтвердил философскую мысль, что справедливость всегда найдёт свою дорогу. Только надо верить и никогда не опускать руки. Для всей жизни человека один год всего лишь одна семидесятая, если считать среднюю длительность жизни человека в семьдесят лет. Я знал человека, который из-за болезни пропустил один год учёбы в школе. Для него это было трагедией, в тот период. Он стеснялся встречать своих бывших одноклассников, ни с кем не дружил в новом классе. Он же был для одноклассников второгодником. Прошли годы, он окончил школу, институт. Стал работать на заводе, вырос до главного инженера и никогда не вспоминал о своём второгодничестве. С позиций времени – это даже меньше мгновения жизни. Так и моя история. Сегодня она ещё на слуху у некоторых, завтра почти забудется, а через десять лет я и сам не поверю, что такое когда-то со мной приключилось. Всё, ребята, антракт закончился, пошли по своим местам. Звоните мне домой, телефон тот же.
Стеллочка спросила у Лёши, помнит ли он этих ребят? Сама и ответила на свой вопрос.
– Лица, конечно же, ты помнишь, а фамилии, имена? Лично я в этом глубоко сомневаюсь, – продолжала она говорить, но не очень уверенно.
Лёша решил не вступать со Стеллочкой в дискуссию, так как уже открылся занавес, и актёры продолжили свои диалоги. По окончании спектакля Алексей и Стеллочка медленно побрели на платную стоянку, где Алексей оставил свою машину. По дороге Стелла спросила у Лёши, действительно ли он со временем забудет этот год, не будет стремиться наказать виновных. Новиков подумал немного и ответил, что судьба распорядилась самостоятельно.
– Те, кто проплатил мою “посадку”, сегодня гниют в земле. К остальным у меня нет не только злобы, но и желания причинить даже минимальную боль. Не думай, что я недооцениваю уровень своих физических возможностей. Я отвечаю на любую несправедливость именно в той степени, которая соответствует деянию. Тогда, на Белорусском вокзале, я мог повредить человеку руку на очень большой срок, но у него, возможно, есть семья, дети. Он не должен быть лишён права работать, права кормить себя и свою семью. Он тоже не ставил перед собой задачу разбить моё лицо в пух и прах. Я видел это по скорости движения его кулака. Мои ответные действия были так же гуманны, как и его. Он, как птица, защищал своё гнездо, и я это понимал. Если бы он культурно попросил меня впредь не ставить машину на это место, внятно разъяснив свою позицию, то и конфликта бы не было. К несчастью, ему махать кулаком легче, чем говорить. Ничего не поделаешь, такое часто встречается в нашей жизни. Но он на долго запомнит этот урок и в душе будет мне всегда благодарным. Пойми меня, Стеллочка, использование силы не говорит о большом уме, наоборот – свидетельствует о слабости. Я считал бы для себя честью научиться решать любые спорные вопросы только переговорами. Как не покажется тебе странным, но в Зоне успешные “базар” и “тёрка” ценятся выше мордобоя. Тех, кто надеется только на свои кулаки, быстро приводят в “горизонтальное” положение. Поэтому так важно иметь в каждой Зоне признанных “Авторитетов”. В Зонах находятся люди с повышенной возбудимостью и болезненной несдержанностью. Для многих из них раньше кулак и нож всегда были единственным инструментом справедливости, с их точки зрения. Недопустимость такого подхода к решению всех проблем ножом и кулаком контролируется признанными “Авторитетами” колонии. Неуважительное отношение в Зоне к их мнению не сулит никому ничего хорошего. Для “отморозков”, не соблюдающих эти правила, Зона становится адом в прямом и переносном смысле слова. Выживание зеков в Зоне при сегодняшнем уровне жизни возможно только при соблюдении правил жизни “по понятиям”. Это признаётся Администрациями Зон и самими заключёнными.
Стелла внимательно слушала Алексея, и всё время её не покидала одна мысль: Лёша на столько глубоко проникся проблемами колонии, что любые другие проблемы всегда для него будут второстепенными.
– Он и любить по-человечески никогда не сможет. Конечно, приятно быть женой такого умного и неординарного Человека, но…….., и ноша эта не лёгкая. Дело не в деньгах, крёстный сам признался, что Лёшин отчёт стоит не один миллион долларов. Беда в том, что для него деньги ничего толком не значат. Он и женившись, останется таким же правдоискателем и альтруистом. Надо бы поговорить с папой. Он мне даст правильный совет. Гении и близкие к ним по умственным способностям не созданы для простого семейного счастья, а мне именно такое счастье и необходимо. Хотя, как приятно осознавать, что твой избранник отличается от других. – С такими мыслями Стелла молча сидела в машине, пока Леша вёз её домой.
Всю следующую неделю Лёша посвятил работе на кафедре. Наконец-то Афанасьев и Новиков выбрали название темы диссертации, осталось только утвердить его на учёном совете факультета и начать писать. Афанасию Лукичу очень понравились философские заметки Алексея, написанные им ещё в колонии. С его точки зрения, такая нестандартность в подходе обязательно приведёт в последствии к интересным результатам. К счастью, профессор никогда раньше не сидел в тюрьме, поэтому ему пришлось на веру принимать Лёшины сентенции и выводы. Доцент Абрамова согласилась оказывать Новикову научную поддержку, исходя из каких-то своих соображений. Афанасий Лукич не возражал, поэтому в документах кафедры её имя было записано вторым научным руководителем аспиранта Новикова. К концу недели Игорь Леонидович Саблев получил разрешения на посещение Воронежской колонии Новиковым и Абрамовой. Друзья договорились о совместной поездке во вторник. Так как эти дни попадают на праздник, то Лёше нет необходимости пропускать семинарские занятия со студентами. Колония, Слава Богу, не отмечает революцию семнадцатого года. Правда, для заключённых никакие Государственные праздники не праздник. Религиозные праздники, в отличие от Государственных, всегда на первом месте. Сегодня в России каждый чиновник, а в особенности бывшие партийные и советские функционеры, стали до фанатизма верующими. Всё это выглядит комедийно, но и это, рано или поздно, приведёт к такому же активному неприятию религии. Никогда искусственно создаваемый фетиш не сможет завоевать сердца людей. К религии надо приходить через культуру народа. А культурой в стране и близко не пахнет, – именно с такими мыслями Лёша и пришёл к Лидии Ивановне Абрамовой для обсуждения проблемы влияния религиозных воззрений на контингент колонии. Влияния именно в философском смысле слова. Под словом “контингент” Лёша подразумевает не только заключённых, а и персонал Администрации. Офицеры, проводящие в колонии основную часть своей жизни, мало чем отличаются от зеков. И ещё не изучен вопрос, кто кого воспитывает. Не секрет, офицеры внутренних войск, отслужившие в тюрьмах и колониях более двадцати лет, не представляют свою жизнь вне стен этих заведений. И если имеется множество фактов незаконного поведения, даже уголовно наказуемого, со стороны бывших оперативных работников милиции, то офицеры колонии никогда не совершают таких поступков. У них в крови живёт страх перед тюрьмой, колонией, они не способны совершать противоправные поступки. Перед их глазами всегда стоит результат этих нарушений. Философы от юриспруденции никогда ранее не касались этой темы. Она слишком взрывоопасна, как для общественного внимания, так и для узкого круга лиц МВД.
В субботу и воскресенье Новиков свозил продукты в морозильник на Ленинградском шоссе. Владельцем морозильных складов был отец Аллочки, поэтому Лёшу там принимали, почти как Хозяина. Лёша потратил на покупку сухих колбас и консервов не очень большие деньги, где-то в эквиваленте долларам ……. Основные деньги дал Сольво. Он заплатил Алексею две тысячи долларов за отчёт по “Оленю”. Лёша деньги взял, но предупредил Арсения Фридриховича, что всю сумму потратит на продукты для Зоны в эту поездку и в следующие. Тогда Сольво порекомендовал ему приобретать продукты по оптовой цене у его старого приятеля молодости, Арона Исааковича Рейнблата. Лёша так и сделал. В итоге, он приобрёл продуктов на тридцать процентов больше, чем за те же деньги, но в рознице. Арон Исаакович знал, куда пойдут продукты, поэтому распорядился о подборе самого качественного товара. Во вторник утром, в шесть часов, Лёша подъехал на своей машине к дому Лидии Ивановны. Лидия Ивановна, заранее им предупреждённая, ничего, кроме личных вещей, с собой не взяла. Одна лишь спортивная сумка. Лёша уже загрузил в багажник продукты и книги. Судя по осадке машины, килограммов триста набралось. Когда Лидия Ивановна удобно устроилась на заднем сидении, то Новиков сообщил ей, что они ещё заедут к его хорошему знакомому, бизнесмену, работающему с воронежской колонией. За двадцать минут Лёша доехал к дому Саблева. Новенький “Мерседес” бизнесмена с водителем ждали их на улице. Когда они подъехали, сразу же появился и Игорь Леонидович. Новиков познакомил Саблева с Абрамовой, назвав её своим научным руководителем. Игорь Леонидович сообщил, что заготовил и завтраки, и обеды, и даже ужины на четверых. Лидия Ивановна всё ещё никак не могла понять, как они будут ехать. Саблев, на правах старшего по возрасту, как он сам и сказал, предложил ехать на его машине.
– Мой водитель, Володя, сядет за руль Лёшиной красавицы, а мы с тобой по очереди, покомандуем моим тарантасом. Согласен? – обратился он к Алексею.
Саблев сказал Лёше, что и он взял сотни три килограммов продуктов для передовиков производства и для офицеров колонии. Предложению Игоря Леонидовича обрадовались все, кроме, конечно же, его водителя. Он расспросил Лёшу о поведении и особенностях его машины, попробовал немного проехать и, в итоге, сдался. Саблев уселся за руль своего “Мерса”, Лёша на заднее сидение, а Лидия Ивановна впереди рядом с водителем – Саблевым. Договорились проехать сто километров, остановиться и перекусить, в смысле, позавтракать. Володя на Жигулях даже вырвался вперёд, показав большим пальцем правой руки одобрительный знак Лёшиной машине.
В дороге Саблев оказался приятным попутчиком. Он всё время разговаривал с Лидией Ивановной и рассказывал анекдоты. Игорь Леонидович поинтересовался у попутчицы причиной её интереса к Лёшиной диссертации.
– Игорь Леонидович, я не знаю, что вам Лёша говорил обо мне, но могу ответить на ваш вопрос. Видите ли, мой папа тоже в своё время сидел в колонии. Это было в самом начале восьмидесятых годов. Сидел не за хулиганские действия, а по статье за экономические преступления. Папа работал начальником производства на одном из оборонных предприятий. В те времена такие заводы, кроме продукции военного назначения, делали и ширпотреб. У папы один из цехов выпускал утюги для дома. К слову, их утюги смотрелись и работали не хуже современных. Так вот, однажды, в универмаге, где работал директором его приятель, он сказал приятелю, что это его продукция. Приятель предложил брать у него утюги за незначительно меньшую сумму, но наличными. Одним словом, они договорились, и папа стал приносить домой не менее трёх окладов ежемесячно. Хочу уточнить, что разработал и довёл до совершенства эти утюги именно мой папа. Дополнительный выпуск продукции не шёл в убыток основному производству. Папа уменьшил расход материалов на производство изделия и внедрил совершенно новую электрическую схему. Суд, как и было положено в то время, не учёл никаких папиных заслуг и дал ему семь лет заключения. Папа всю вину взял на себя, так как идея была его и один подсудимый, это не группа. Через три с половиной года, когда папе назначили пересмотр дела, он не выдержал и умер. Все те годы, пока он был в колонии, мы посещали его, регулярно высылали посылки и ждали.
Правда, и его коллеги с завода не оставляли нас в одиночестве. Под Суд попал только папа, никого из коллег он не подставил. Нам передали его тело для захоронения, несколько сот рабочих и инженеров провожали его в последний путь. В тот период я как раз оканчивала школу, директор завода помог мне поступить в институт и, вообще, все годы моей учёбы помогал нашей семье. После окончания института он же и помог мне при поступлении в аспирантуру. В те годы он перешёл на работу в городской комитет Партии, оставаясь другом нашей семьи. Поэтому я и интересуюсь жизнью в колониях, хочу знать, в какой среде жил последние годы жизни мой отец. Это моя вечная боль. Мама тоже жила с этой болью до последнего дня. В том году она умерла, и я похоронила её рядом с отцом. Если вам моё объяснение подходит, и ко мне нет других вопросов, то я отдохну, с вашего позволения, на заднем сидении, – с явной болью в голосе произнесла Лидия Ивановна.
– Вы меня извините, Лидия Ивановна, что я заставил вас своим нетактичным вопросом растеребить старые раны. Я выполню вашу просьбу через несколько минут, когда мы съедем со скоростной трассы. Если вы не против, то я немного расскажу о себе. В отличие от вашего папы, мне дважды “повезло сидеть” в колониях. Всего пять с половиной лет. Первый раз три года и во второй раз два с половиной. Первый раз был в середине восьмидесятых, а второй раз в начале девяностых. Оба раза совсем не за экономические преступления. Я был обычным, мелким уголовным преступником. Не рецидивистом, не насильником, просто уголовником. Осуждён был оба раза по двум схожим статьям. К счастью, во второй раз я познакомился в Зоне и сдружился с одним “Авторитетным” зеком. Это знакомство изменило мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Достаточно сказать, что, находясь в колонии, я поступил на заочное отделение Московского Финансово-Кредитного Института. После досрочного освобождения из колонии, я окончил институт и занялся бизнесом. Мне повезло, так как связи, приобретенные в колонии, оградили меня от какого-либо рэкета со стороны моих бывших “коллег”. Очень быстро я стал на ноги, построил мощную строительную базу и занял ведущее место именно в этой индустрии. Но в начале нового века работать стало значительно труднее. Появился новый вид рэкетиров, симбиоз бандитов и бывшей партийно-хозяйственной номенклатуры. И мне вновь повезло, я познакомился с “Покровителями” Новикова, которые защитили меня и спасли мой бизнес. Они не просто спасли мой бизнес, а и способствовали его усилению. С оборота в тридцать миллионов рублей я дошёл до двухсот миллионов рублей в год. Самое удивительное, что мне никому не приходится платить за “крышу”, как говорят в нашей среде. Я не считаю себя очень крутым, но вхожу в сотню наиболее крупных производителей металлоконструкций на территории России. Моё состояние, согласно данных нашего всероссийского экономического ежегодника, составляет порядка двадцати миллионов долларов. Это не означает, что у меня лично есть двадцать миллионов долларов. Здесь дана оценка стоимости моих производственных баз и недвижимости. По западным меркам я всего лишь успешный бизнесмен среднего достатка. Лично меня это вполне устраивает. Деньги для меня на сегодняшний день не представляют особой важности. Ваш аспирант сумел мне внушить бессмысленность накопления и важность развития. Как ни странно, но с увеличением развития производственных мощностей, я становлюсь всё более и более богатым. Сейчас я строю большой завод металлоконструкций под Каширой, в Московской области. К слову, я предлагал Новикову работать у меня первым заместителем, но он отказался. За год работы в моей фирме он стал бы достаточно богатым человеком. Ему была предложена зарплата несколько тысяч долларов в месяц, служебная машина с водителем, охрана при необходимости. Он поблагодарил меня и отказался. Что особенно интересно, я после многочасовых разговоров с Алексеем сам отказался от личной охраны. Он и в этом был прав. У меня есть всего один водитель, одна приходящая домохозяйка и верная мне азиатская овчарка по имени Чара. Загородной дачи я не имею, так как не вижу в этом никакого смысла. Когда у меня возникает желание отдохнуть, то я покупаю билет на самолёт и лечу во Францию, на море. Там хорошо кормят, не лезут в душу со своими услугами. Основной кайф в том, что я абсолютно не понимаю, о чём говорят вокруг меня. Так что незнание иностранных языков, в данном случае, плюс. Лёшу я хотел взять на работу для развития внешнеэкономической деятельности, так как он по моим сведениям владеет то ли двумя, то ли тремя иностранными языками. Он отказался, а начинать новый бизнес и брать к себе на ответственную работу чужого человека у меня нет никакого желания. Вот такова моя судьба, вкратце, уважаемая Лидия Ивановна. А теперь я готов остановить машину, чтобы вы смогли поменяться с Лёшей местами, – уверенно произнёс Саблев.
– Можете не останавливать машину для моей пересадки на заднее сидение и примите извинения за мою некорректность. Если только остановка машины вызвана моим пожеланием.
– Спасибо, Лидия Ивановна, но останавливаться мы должны в любом случае. Моя язва, заработанная в тюрьме, требует частого, но в небольшом количестве, приёма пищи. Давайте разбудим Лёшу, а я по радиоустройству, которое предусмотрительно взял с собой в дорогу, передам Володе об остановке и предстоящем завтраке.
Машины остановились в красивом месте под названием “Дубочки”. Володя потрясающе быстро и красиво благоустроил место для завтрака, не забыв постелить скатёрку на и так чистый стол. Он достал из багажника заранее приготовленные судки с едой, два больших термоса с кофе и пару пластиковых бутылок с обычной водой, для мытья рук. Ели все с большим удовольствием. Игорь Леонидович не забыл напомнить, что завтраки он готовил сам, а не его домохозяйка, поэтому ругать повара он не советует. Лидия Ивановна хотела сама убрать со стола после вкусного завтрака, но тут уже Володя воспротивился, сказав, что эта работа входит в условия его контракта с шефом. Всё, что требовало очистки со стола, было тщательно собрано в большой кулёк и выброшено в стоящий неподалёку мусоросборник. Лидия Ивановна зашла в лес, а потом и мужчины последовали её примеру, правда, не все вместе и не одновременно, так как оставлять машины без присмотра даже для “крутых” господ нежелательно. Лёша предложил Игорю Леонидовичу поменяться с ним местами, если он ему доверяет, как водителю и если чувствует усталость. Володя, услышав сказанные его шефу слова об усталости, рассмеялся.
– Вы знаете, Алексей, я в том году сломал в дороге руку, так шеф ехал за рулём шестнадцать часов почти без остановок. Он, кажется, спешил на какую-то деловую встречу. Так что, пожалуйста, больше никогда не говорите моему шефу об усталости. Ему ещё нет сорока, а это как раз возраст максимального трудолюбия.
Лёша также, полушутя, попросил прощение у Игоря Леонидовича и предложил самому Володе проехаться на “Мерсе”, а он помучается с Жигулями. И снова Володя отказал Лёше, сказав, что Жигули классная машина и ему даже нравится на ней ездить. Так что все расселись по-прежнему и продолжили путь. За полтора часа они проехали немногим более ста километров, а езды до Воронежа в шесть раз больше. Лёша предложил Лидии Ивановне поменяться с ним местами, но она и ему отказала, сославшись на интересный разговор с Игорем Леонидовичем. Незаметно они проскочили Тулу, потом приехали в Липецк, не заезжая в сам город. Снова перекусили в придорожном кафе, но, в основном, своими продуктами. К семи часам вечера они подъехали к Воронежской колонии. Так как там гостей ждали, то старший дежурный офицер разместил их в доме для гостей, расположенном недалеко от территории колонии и также охраняемом солдатами внутренних войск. Каждому гостю, включая и водителя, выделили однокомнатный номер со всеми удобствами. В девять часов вечера полковник Голубенко позвонил в номер к Саблеву и поприветствовал его и его друзей. Он сказал, что завтра будет в колонии только в двенадцать часов дня, так как в Администрации области важное совещание и его участие обязательно. Их встретит в девять утра подполковник Лосев и всё оформит для беспрепятственного входа на территорию колонии Новикова и госпожи Абрамовой. После звонка Голубенко Саблеву позвонил Вадим Сергеевич Лосев. Он также сказал, что искренне рад приезду дорогих гостей.
– Скажу Вам прямо, дорогой Игорь Леонидович, мне особенно хочется увидеть Новикова Алексея Викторовича. Мы, а я имею в виду не только себя и других офицеров колонии, а также и наших “постояльцев”, часто вспоминаем о нём и грустим. Не то, чтобы он к нам вернулся на “посиделки”, просто так повидать его, поговорить с ним, немного взгрустнуть и порадоваться. Надо же такому случиться, бывший заключённый вызывает всеобщую любовь и память о себе. Завтра я приеду в половине девятого, оформлю вам документы для входа на территорию колонии и бумаги для вноса на территорию Зоны продуктов, в привозе которых вами у меня нет никаких сомнений. Не знаю, от кого стало известно о вашем приезде, но наши “Авторитеты” с волнением ждут Новикова. Так мне сообщил по телефону двадцать минут тому назад дежурный офицер спецчасти колонии. Так что до встречи.
В шесть часов утра Лёша проснулся и, следуя многолетней привычке, приступил к зарядке. Он вышел из “гостинки” и начал свой утренний бег, потом разминал мышцы, руки и ноги, а также делал множество иных упражнений. К семи часам, когда он подходил к входным дверям “гостинки”, солдаты внутренней службы выстраивались на плацу, расположенном вблизи дома для гостей. Многие из них узнали Новикова и старались подавать ему знаки приветствия, улыбаясь и радостно поглядывая в его сторону. Лёша понимал, что его годичное пребывание в колонии обросло всякими легендами и сказками, не имеющими ничего общего с реальными событиями. Зато каждый солдат, отслужив свой срок в Армии, будет с удовольствием рассказывать своим друзьям небылицы из жизни тюрьмы и колонии. И эта неправда, хотя бы немного, но скрасит их тяжёлые воспоминания обо всём плохом и ужасном, с чем им приходилось невольно сталкиваться. Жизнь конвоира не сильно отличается от жизни конвоируемого, разница только в месте расположения относительно колючей проволоки. Лёша посмотрел в сторону солдат, уважительно помахал им рукой и удалился в свою комнату. К этому времени Лидия Ивановна и Игорь Леонидович уже встали и приготовили завтрак для всех. Володя как раз принимал душ и отходил от усталости. Чего греха таить, Жигули не Мерседес, в них не отдохнёшь, сил не прибавишь. Езда на Жигулях на большие расстояния – это работа, и далеко не из лёгких. Лёша тоже пошёл принимать душ и готовиться к завтраку и посещению Зоны. Для него эти воспоминания тоже не так легки, как может показаться со стороны, даже зная истинную подоплёку его пребывания в колонии. Как бы то ни было, но весь год в одном и том же месте, с одними и теми же людьми. Постоянное напряжение, даже боязнь срыва – и всё это было, от всего этого не отвернёшься. В восемь утра Лидия Ивановна пригласила всех к столу в свою комнату. Завтрак, из продуктов, приготовленных Саблевым ещё в Москве, был с удовольствием съеден. Кофе из термоса пришлось подогревать, но свой аромат оно не утратило и в этом случае. Не успели они убрать остатки со стола, как в дверь комнаты постучались. Лёша открыл дверь и даже немного смутился. На пороге двери стоял подполковник Лосев, при полном параде и с наградами. Лосев вошёл в комнату, представился Лидии Ивановне, тепло пожал руку Володе и, особенно, Саблеву, а потом, не понятно почему, но, сделав отмашку левой рукой, обнял Новикова и как-то расслабился.
– Вы уж простите меня, старика, но столько хорошего осталось в моей душе от Алексея, что не смог сдержаться. Я и парадную форму одел по случаю его приезда. Мы знаем, что Лёша невинно страдал целый год в нашем “казённом доме”, но мы его старались не обижать. Он же нам всем сделал столько добра, что и за жизнь не рассчитаемся. Все офицеры колонии благодарны Новикову за спокойную обстановку и уважительное отношение ко всем нам. Мы тоже стали немного лучше и добрее, кое-что изменили в себе, кое в чём стали мудрее. Правильно говорится в пословице, что не место красит человека, а он место. Всё-таки мудрость человеческая накапливается годами, а не инструкциями и идеологиями. Если вы, господа, готовы, то прошу вас, и всё-таки с паспортами, следовать за мной. А Володю я попрошу помочь перегрузить продукты и книги, как добавил Лёша, в машину колонии. Там, в колонии, всё проверят и отвезут продукты Лёшиным друзьям – “Авторитетам”, а книги доставят в библиотеку. Надеюсь, ты, Лёша, не против таких моих распоряжений?
– Вадим Сергеевич, мы ваши гости. Точнее, Лидия Ивановна и я. Игорь Леонидович, в каком-то смысле слова, ваш коллега и заказчик для вашего производства. Вы, как и всегда ранее, были и остаётесь сторонником строго соблюдения правил. Я и всегда раньше считал ваши действия по соблюдению правил абсолютно верными. И сегодня вы продолжаете оставаться жёстким сторонником соблюдения всех правил жизни в колонии. Когда-то раньше, ещё год тому назад, я поддерживал вас в этих вопросах. Сегодня моя точка зрения не изменилась ни на йоту. Любому обществу нужен порядок и ваша Система охраны общества от людей, по каким-то причинам нарушившим Законы. По-видимому, человечество никогда не избавится от людей, нарушающих Законы. А если это так, то и Система ваша будет всегда и во всех странах.
Лидия Ивановна не всё поняла, что говорили Лёша и Вадим Сергеевич, но взяла свой паспорт и оставила “колющие и режущие предметы” в своей комнате. Затем они втроём и подполковник Лосев отправились на контрольно-пропускной пункт колонии. Прапорщик вежливо поприветствовал гостей, попросил их предъявить к досмотру вещи и предметы из карманов. Деньги, которые были у гостей, он попросил оставить в сейфе на проходной, так как вынос денег из колонии категорически запрещён. Алексей оставил на проходной пять тысяч рублей и сотовый телефон, а Лидия Ивановна оставила всю, имевшуюся у неё наличность. Саблев хорошо знал все правила поведения в местах заключения, поэтому шёл в Зону совсем без денег и без сотового телефона. Его деньги и телефон остались у водителя, Володи. Прапорщик, проверявший их, фактически поверил устным сообщениям гостей и пожелал счастливого пути. Он хорошо знал Новикова и, в своё время, получил премию за “шмон” Рыкова. Да и Новикова проверял он в его первый день на Зоне. Такие вещи не забываются. Лёша осторожно напомнил ему об этом, попросив не использовать при проверке “металлоискатель пластмассы”. Прапорщик рассмеялся и даже подморгнул ему. Что он имел в виду, Лёша так и не понял. Пройдя по Зоне первые сто метров, Новиков сразу же увидел группу своих старых друзей. Все “Авторитеты” Зоны, уважаемые зеки, библиотекарь и многие другие приветствовали Новикова. Некоторые даже прослезились. Лёша сразу поинтересовался причиной отсутствия среди встречавших бригадира второго отряда. “Филин” с радостью сообщил, что бригадир уже на воле, а он занял его место, и начальство пока не жалуется. Лёша познакомил своих друзей со своим научным руководителем и пообещал через пару часов, если товарищ подполковник разрешит, встретиться со всеми в библиотеке.
– Кстати, я, товарищ подполковник, привёз в библиотеку около ста книг из библиотеки моего Университета. Володя перегрузит их в вашу машину вместе с гостинцами для моих “братьев”. Я прошу Фёдора Ивановича и Лишковца распределить продукты по собственному усмотрению. Там же находятся два мешка с продуктами от Игоря Леонидовича. Он просит эти продукты раздать лучшим рабочим завода и начальникам отрядов. Вадим Сергеевич, вы сможете дать команду, чтобы продукты от Игоря Леонидовича попали по назначению?
– Нет проблем, Лёша. В двенадцать в колонии появится Всеволод Иванович, и он распорядится. Покамест, Лёша, я попрошу тебя оставить временно друзей и со всеми гостями подняться ко мне в кабинет. Там вас ждёт мой заместитель и некоторые начальники отрядов.
Новиков извинился перед друзьями и пообещал в час дня придти вместе с Лидией Ивановной в библиотеку. Саблев, молчавший почти всё время, внезапно возмутился и сказал, что тоже желает посидеть в библиотеке и послушать беседу друзей. Лёша понял, что Игорю Леонидовичу очень хочется показать Абрамовой стенд со своей фамилией. Поэтому он извинился и тоже пригласил Саблева в библиотеку. В кабинет Лосева все вошли с хорошим настроением. В кабинете встреча с офицерами колонии напоминала по сердечности и теплоте встречу с заключёнными друзьями Новикова. Секретарь Лосева занесла в кабинет сладости и лимоны с апельсинами. Вадим Сергеевич накипятил воду и все пили кофе и чай, по желанию. Лёша рассказывал о своей жизни, об учёбе и даже о диссертации, руководителем которой назначена Лидия Ивановна. Игорь Леонидович попросил Лосева организовать ему встречу с главным инженером завода для обсуждения наболевших проблем. Лосев дал команду найти главного инженера, и Саблев, извинившись, пошёл на завод. Лёше он сказал, что в час дня обязательно посетит библиотеку. На вопрос Леши, что изменилось в Зоне за время его отсутствия, офицеры рассказали о сегодняшних проблемах, о переводе “Медведя” и “Кравы” в другую колонию по их собственному желанию.
– После твоей воспитательной работы они полностью потеряли свой авторитет среди заключённых московского этапа. Мы не возражали против их перевода, хотя для нас они, после общения с тобой, не представляли никаких проблем. Конечно, многие твои действия подняли авторитет Грызлова, Лишковца и Коренева так высоко, что в колонии за последние четыре месяца не было ни одной поножовщины и драки с тяжёлыми последствиями. В этом только их заслуга, и немножко наша, – с гордостью рассказал майор Зыков. Лёша понял, что запись беседы ведёт не только Лосев, но и Лидия Ивановна. Она ещё в машине сообщила, что, так как писать в тетрадь или блокнот в колонии не желательно, то она взяла с собой диктофон и кассеты на десять часов непрерывной записи. Лёша сказал офицерам об интересе Лидии Ивановны к жизни в колонии, к философским проблемам, возникающим здесь и не находящим адекватной поддержки в литературе и прессе. В двенадцать часов появился полковник Голубенко, снова были обнимания и задушевный разговор. Без десяти минут час Лёша попросил прощения и пригласил Лидию Ивановну в библиотеку колонии. Лосев, оказывается, уже распорядился о доставке книг, привезенных только сегодня, в библиотеку. Он взялся проводить гостей в библиотеку. По дороге он спросил у Новикова, не сможет ли он поговорить с ним отдельно в два часа дня. Всего-то минут десять, не более. Его сын собирается лечиться в Москве, а мама Новикова, как он помнит из дела, была известным доктором в Центральной больнице. Лёша сказал, что нет проблем, он ждёт Вадима Сергеевича в два часа дня на улице у входа в библиотеку. В библиотеку они вошли в хорошем настроении, а там их ждал не просто тёплый приём, а нечто большее. Привезенные Алексеем книги уже стояли на отдельной полке. Библиотекарь Ройтман старался показать, что он не только стал книголюбом, но и даже поумнел по жизни. Спустя пять минут в библиотеку зашёл и Игорь Леонидович. Он тоже заметил новую полку и похвалил Ройтмана. Слава Богу, Ройтман догадался показать Саблеву и всем, что стенд с благодарностями Игорю Леонидовичу медленно, но растёт. Уже количество подписей перевалило за тысячу. Саблев сказал, что не это главное, важно увеличить число читателей.
– Больше прочтёшь, меньше ошибок сделаешь по жизни, – изрёк он, несколько назидательно.
– Правда, читать надо только классику и только классиков, – уточнил Новиков.
Саблев извинился, но ему надо подписать ещё множество бумаг. Он увеличивает на девяносто процентов величину заказа для завода металлоконструкций. Поэтому он временно со всеми прощается, а с Лёшей и Лидией Ивановной встретится только в пять часов в кабинете Голубенко. Саблев уважительно попрощался с “Авторитетами”, пожелал им здоровья и попросил проконтролировать “по понятиям” распределение “подогрева” среди рабочих завода. Он решил в будущем доставлять рабочим завода продуктов на сумму не менее десяти рублей в день на человека. Это будет его личным вкладом в повышение производительности труда на заводе металлоконструкций. Наиболее квалифицированных работников он обеспечит работой на его новостроящемся заводе под Каширой, после их освобождения. После ухода Саблева Лидия Ивановна попросила заключённых ответить на её некоторые вопросы. Лёша поддержал просьбу своего научного руководителя и попросил быть откровенными в ответах. Лидия Ивановна, сказал он, всё запишет на диктофон, а потом дома, в Москве, проанализирует ваши ответы. В два часа Лёша вышел на встречу с Лосевым. Он пригласил желающих принять участие в разговоре с Вадимом Сергеевичем. Как сказал Лишковец: “с ним мы ещё наговоримся, а с интересной женщиной, когда ещё придётся пообщаться”. Лидия Ивановна сказала спасибо Лишковцу за тёплые слова, но попросила отвечать на её вопросы, как на исповеди.
– Вам, конечно же, Новиков не объяснял, чем вызван мой интерес? Я отвечу: мой отец умер в тюрьме в 1986 году, за месяц до окончания половины срока. Он сидел по хозяйственному делу. Работал на заводе и хотел жить лучше. Не для себя, а для меня и мамы. Так получилось, а я в шестнадцать лет сразу стала взрослой. Хочу понять, как он жил в колонии, что он чувствовал. Хочу знать много, а что получу и то ли, ещё не знаю. Ваш Новиков на эту тему со мной не говорит. Он называет себя абсолютным профаном в этих вопросах. Ему, как он говорит, помогала вера в свою невиновность и небольшая длительность срока заключения. Но это, с моей точки зрения, пустые слова. Это для меня, чтобы я отстала от него со своими вопросами. Откровенно говоря, мне и задавать ему эти вопросы не с руки. Мы вместе работаем на одной кафедре и нежелательно слишком много знать друг о друге. Виновный или невиновный – вопрос чисто философский. А можно ли найти человека, который не найдёт объяснение своему противоправному поступку? Такие вряд ли найдутся, это противоречит сути человека, с философской точки зрения. Я философ и мне моя специальность помогает смотреть на жизнь с некоторым прагматическим цинизмом и скепсисом. Надеюсь, такое объяснение вас удовлетворило?
Разговор с Лидией Ивановной затянулся до половины пятого вечера. В библиотеку приходили заключённые из разных отрядов и откровенно отвечали на все вопросы. Лидия Ивановна посоветовала зекам читать философскую литературу, имевшуюся в библиотеке. А молодым она рекомендовала поступать учиться на заочные отделения ВУЗов России.
– Раз уж так сложилась судьба, что вам приходится проводить большой отрезок жизни в неволе, то читайте, учитесь, изучайте иностранные языки. Кто знает, как ваша жизнь сложится в дальнейшем, а знания и умения всегда помогут вам заработать на ломтик хлеба. Наше Государство никогда реально не заботилось о своих гражданах, более того, никогда не любило их. Вспомните историю нашей страны. Сколько людей загубили в двадцатые годы, сколько в тридцатые. И заметьте, убивали и своих, и чужих. А в Войну просто бездарно загубили десятки миллионов. Для Властей граждане всегда были биомассой. Давным-давно учёные высчитали, что при правильной организации труда один человек способен прокормить порядка семидесяти человек. Нашим Властям это не подходит. Только нищий и голодный будет подчиняться бездарностям и бандитам. Когда я говорю “бандитам”, то имею в виду не тех людей, кто гниёт в тюрьмах. Настоящие бандиты сегодня во Власти, на самом верху. И понимают это даже самые неграмотные слои населения. Разумные и свободомыслящие люди для Властей, как кость в горле. Учитесь, образовывайтесь, и тогда ваша жизнь станет иной, более осмысленной. Да и неволя перестанет морально висеть неподъёмным грузом на ваших плечах.
Зеки слушали Лидию Ивановну восхищённо, затаив дыхание. Многие и раньше понимали всё, что говорила эта обаятельная женщина. Но сейчас мысли стали упорядоченными, построились в ряд, требующий глубоких раздумий. Лёша старался не влезать в беседу, не высказывать своей точки зрения. Не всё, что говорила его коллега, было ему по душе. Для себя он решил поговорить с Абрамовой по возвращении в Москву, а ещё лучше, в машине, на обратном пути. Без двадцати пять в библиотеку позвонил Лосев и пригласил Абрамову и Новикова к полковнику Голубенко.
– Саблев уже пьёт кофе и ест бутерброды с икрой, – сообщил Лосев. – Всеволод Иванович подписал с ним новые договора, так что Игорь Леонидович в хорошем настроении и готов всех одаривать подарками. И рабочие на заводе принимали его, как подарок судьбы. Приходите быстрее и немного остудите его эмоциональный подъём. В таком состоянии он и заснуть ночью не сможет.
Так как телефонный аппарат был всё тот же, разговор слышали все. Лёша встал со стула, подал руку Лидии Ивановне и начал прощаться с друзьями. Он пообещал приехать в колонию сразу после Нового Года. Просил писать ему домой письма.
Алексей всё время думал о разговоре с подполковником Лосевым. Говорили они не долго. Лёша, к сожалению, даже немного расстроился. Лосев спросил у Новикова о его дальнейших планах, расспрашивал о генерале Прохорове и остальных офицерах. Лёша понимал, что именно он, подполковник Лосев, помогал ему в колонии. А где гарантия сохранности тайны о его роли во всей этой истории? Пройдёт пять – шесть лет, и Лосев выйдет в отставку. Будет и сможет ли он на пенсии соблюдать все правила по неразглашению информации. Лёша даже позволил себе спросить Вадима Сергеевича о знании Голубенко и другими офицерами истинного положения дел.
– Вы, Вадим Сергеевич, отлично понимаете, что моя жизнь и ломаного гроша не будет стоить, если информация обо мне станет известной в “Авторитетных” кругах. Я зависим от вас и ещё от восьми человек, знакомых с моей легендой. Из девяти человек шестеро, включая вас, действующие сотрудники ФСБ России. Ещё три человека, тоже ответственные люди из силовых структур. Я очень переживаю из-за возможного раскрытия моей легенды. У меня, к сожалению, всего одна жизнь и укорачивать её я бы не хотел.
– Я понимаю тебя, капитан. Клянусь тебе жизнью моих детей и внучки, что лично я ни при каких условиях не нарушу свою клятву. Ни Голубенко, ни Зыков, ничего толком не знают. Они знают о твоём “Покровителе” и ничего больше. Правда, Голубенко знает о решении сходки в Ленинграде. Но он это никак не комментировал. Из тех шести сотрудников ФСБ он знает лишь одного – меня, а с другими он и, подавно, не знаком. Я, к слову, тоже не знаком с ними. Лёша, ты для меня, как сын, поэтому твоё беспокойство не имеет под собой никаких оснований. Всё, я пошёл по своим делам и в пять встречаемся у полковника.
Грызлов и Лишковец напросились проводить гостей до здания Администрации колонии. По дороге к зданию Администрации колонии “Грызло” рассказал Алексею сведения из Москвы, пока Лишковец морочил голову Лидии Ивановне своими вопросами.
– В Зоне, – сообщил он, – стало известно о конфликте наших российских “Авторитетов” со свалившими заграницу “Авторитетами”. По имеющимся у меня сведениям, ты лично провёл большую работу по наведению порядка в этих вопросах. Недавно у “Лешего” в гостях был сам “Михарик”, “Авторитет из Урала, так он очень хорошо отозвался о твоей работе. Если о тебе говорят даже в Сталинграде, значит, мы здесь не ошиблись, выдвинув тебя в “Авторитеты”. Скажу честно, мы гордимся тобой. – Всё это произнёс Фёдор Иванович с большим душевным подъёмом.
В кабинете полковника Голубенко был настоящий праздник. Всеволод Иванович весь излучал радость и удовольствие. Видно, документы, подписанные им и Саблевым, вселяли ему уверенность в завтрашнем дне. В одном из тостов он пожелал Игорю Леонидовичу построить завод металлоконструкций и в Воронеже.
– Лет через пять мы выйдем в отставку, Лосев и я, и с удовольствием пойдём к вам трудиться. Мы вас уважаем, а порядочность с нашей стороны вам гарантирована. Так что думайте, дорогой наш благодетель. Я вижу, что Лидия Ивановна немного удивлена моим словам, видит в них словоблудие. Долго объяснять не буду, но я боевой офицер и не стесняюсь так говорить. Как вы думаете, Лидия Ивановна, за шесть рублей в день можно накормить человека? А на два рубля в месяц можно закупать необходимые лекарства для далеко не здоровых людей? Вижу ваше удивление, Вам трудно в это поверить. А Игорь Леонидович дал людям работу и зарплату платит на тридцать процентов выше, чем в государственных предприятиях. И продуктов подбрасывает каждому заключённому рублей на сто в месяц, кроме зарплаты. Поэтому в нашей колонии люди не мрут, как мухи, и туберкулёз их не косит, как в других тюрьмах и колониях России. Грустно об этом говорить, но это правда. Обидно, что в нашей стране мало Саблевых, зато Мавроди, Смоленских и им подобных, хоть пруд пруди. К сожалению, жизнь по другую сторону колючей проволоки не сильно отличается у основной массы народа. Моя жена регулярно помогает своим бывшим коллегам по учительскому корпусу продуктами и одеждой. Но коллег слишком много, а она одна. Да и моё жалование оставляет желать лучшего. Горько всё это говорить, но говорить надо. Молчание никогда не приносило ничего хорошего человечеству, а тем более нашим людям. Не подумайте, что я сторонник Советской Власти. В то время если и было немного легче, то по одной причине: почти у всех жизнь была относительно одинаковой, тяжёлой. Это уже требует объяснения вашей науки, философии, уважаемая Лидия Ивановна.
Такие разговоры продолжались до позднего вечера. В девять часов вечера Саблев предложил друзьям поблагодарить гостеприимных хозяев и возвращаться в свою “гостинку”. Новиков и Абрамова поблагодарили офицеров, пожелали удачи им и их семьям и попросили проводить их до КПП. Вадим Сергеевич Лосев возмутился, так как они и сами собирались проводить гостей до гостиницы, а не только до КПП.
В десять часов вечера Абрамова и сопровождавшие её мужчины уже спали в своих комнатах, готовые с раннего утра снова отправиться в путь. Игорь Леонидович с Володей продолжат своё путешествие на юго-восток, в Старый Оскол Белгородской области и в сам Белгород, а Новиков с Лидией Ивановной поедут прямо в Москву. Саблев с большой радостью пригласил бы Абрамову с собой, но Лидия Ивановна заранее сказала ему о своей занятости домашними делами. В Москве она пообещала Саблеву встретиться с ним и “потрепаться на философские темы”, если к тому времени он не передумает. Телефонами они обменялись, поэтому у Новикова не будет головной боли от проблем старшего поколения. Сам Лёша чувствовал себя немного уставшим. Не от поездки машиной, не от российских дорог, а от возврата к старым проблемам и раздумьям о жизни. В машине по дороге домой Лидия Ивановна и Леша ехали молча, почти не разговаривая друг с другом. Лёша собирался высказать свою позицию относительно слов доцента Абрамовой в библиотеке, но не решился. Лидия Ивановна думала о чём-то своём, а прерывать её в это время ему показалось не очень правильным. Лёша понимал её ненависть к бывшей Власти, её неуверенность, правильнее сказать, неверие в новую Власть. Правда, и называть Власть новой можно только на словах. Практически, все старые чиновника среднего звена сохранили свои должности. А новая верхушка, так это те же бывшие руководители второго и третьего уровня. Лёша и сам всё это видит. Он понимает и ситуацию в ФСБ. Идейных, в смысле истинных патриотов России, осталось раз два и обчёлся. Сам генерал Прохоров говорил ему, что по его делу он доверяет только одному из замов Начальника ФСБ. С ним у него есть устная договорённость об уничтожении всех документов в случае резких изменений в системе безопасности страны. Прохоров просил Лёшу не беспокоиться при любом раскладе. Он не только разрабатывал всю операцию, но предусмотрел и возможные изменения всей игры. После коронования Новикова на Санкт Петербургской сходке “Авторитетов” России, о чём генерал и не мечтал в такой короткий срок, у Прохорова появился и третий вариант операции. Валерий Иванович проявил большой интерес к деятельности “Оленя”. Он выразил мнение, что подход “Арсения” и его коллег к этой проблеме более Государственный, чем у многих членов Правительства России. Своими действиями Сольво косвенно увеличивает казну России. Кормить заключённых всё равно придётся, а помощь из “общака” спасает лицо страны. В то же время, кто-то должен препятствовать накручиванию сверхприбылей “западными инвесторами”. Государственные чиновники на это не идут, они о своём кармане пекутся. Так пусть эту работу делают наши “Авторитеты”. Иногда, прослушивая записи разговоров “Авторитетов”, он начинал сомневаться в их “непатриотизме”. Они выглядели большими патриотами, чем думские “лжепатриоты”. Простая арифметика показывает миллиардные убытки Государства от забот “западных инвесторов”. Большинство российских и зарубежных экономистов давно пришли к выводу, что, так называемые инвестиции, это вовремя переброшенные миллиарды российских долларов в оффшорные Зоны. Сегодня деньги возвращаются на Родину, как в места наиболее благоприятные для извлечения сверхприбылей. В Америке и других развитых странах банки не платят вкладчикам более трёх процентов в год. В нашей стране эти проценты доходят до тринадцати. Правда, и гарантий наши банки не дают. Нет, они дают гарантии, но никогда их не соблюдают. Всё это тревожило Алексея и вынуждало быть очень и очень осторожным. Для себя он давно уже решил поговорить с генералом Прохоровым не только, как с прямым начальником, но и как с другом его покойных родителей. Прохоров будет служить ещё лет пять – шесть, максимум, а у Алексея именно к тому времени наступит самая активная пора жизни. Ему, желательно, сегодня прояснить все будущие проблемы. Кем видит его генерал в системе ФСБ. Верить ли словам полковника Павлишина о планировании по окончании задания утверждения Новикова первым заместителем Прохорова, куратором создаваемого именно под него Управления Превентивных Операций. Лёше придётся ещё не один год трудиться, чтобы выйти на руководителей наркобизнеса России. Как-то Прохоров сам говорил ему, что раньше наркопотоками руководили, чуть ли не Члены Политбюро. Наркотики направлялись на Запад с целью подрыва экономики капиталистического мира. А сегодня? Только ли экономический стимул? Не борьба ли исламского мира с “неверными”? Всё это мучило Новикова своею неопределённостью. Сам он не имел, к сожалению, чётких ответов на свои же вопросы.
В воскресенье Прохоров вызвал Новикова на работу. На работе он был сам, поэтому беседа с генералом вылилась почти в семейное общение. Валерий Иванович предложил Алексею активнее включиться в экономические проблемы строительной индустрии. Он подчеркнул, что такую задачу перед ним ставит заместитель Начальника ФСБ. Он даже предложил организовать Новикову небольшой экономический ликбез. В Плехановской Академии существуют одногодичные курсы для людей с Высшим Образованием. Они смогут оплатить твою учёбу, обратимся к Саблеву. Ты и сам можешь его попросить, он не откажет. Лёша обещал подумать, так как у него и на диссертацию не всегда хватает времени. Валерий Иванович пообещал, со своей стороны, запросить все материалы по теме его диссертации, как из открытых, так и из закрытых источников. Лёша поблагодарил генерала, но попросил неделю на обдумывание предложения начальства.
– Если Сольво обратится ко мне с просьбой поработать по другим “западным инвесторам”, то я не буду ему отказывать. Вы же знаете, что за мой первый отчёт он заплатил мне большие деньги. Я подумаю и дам вам ответ дней через десять, хорошо?
– Нет проблем, Лёша. Я не спешу. А руководство тоже подождёт. К слову, мой и твой, соответственно, шеф пытается выявить всех эмигрантов – “Авторитетов” и просто бизнесменов из за Рубежа. Он хочет знать об их связях с преступным миром бывшего СССР. Сегодня они осваивают наше экономическое поле, не всегда считаясь с настоящими интересами России. От тебя он хотел бы получить экономическое обоснование положительного или отрицательного характера их деятельности. Но всё это не в ущерб твоей основной задачи. Я когда-то намекал тебе о людях, курировавших наркобизнес в СССР. Теперь добавлю, что не все из них окончательно забросили это “хобби”. Тогда были одни цели, сегодня другие. Сегодняшние цели более прозаические, деньги и ещё раз деньги. Та же чеченская война частично субсидируется из этих денег. Деньги от наркотиков даже значительнее нефтедолларов. Бюджет России, с моей точки зрения, уступает этим суммам. Но всё это слова, а реальную картину мы хотим узнать от тебя. Не сегодня, и не завтра. Когда ты станешь своим в том логове, тогда и мы поймём степень своей осведомлённости. Боюсь, что твоя информация придаст нам силы, но не уверенности в победе. Бог с ним, поживём – увидим.
Днём Лёша встретился со Стеллочкой. Она приехала к нему домой, в гости. Стеллочка приехала не одна, а со своим отцом. Виктор Евгеньевич обратился к Новикову с личной просьбой. Как он признался сам, разрешение на обращение с просьбой к Новикову он получил от Сольво.
–Арсений Фридрихович отказался просить тебя лично. Дело в том, что Сольво рассказал мне о твоей работе по фирме Оленева. Моя проблема выглядит несколько в стороне от “Оленя”, но косвенно завязана на нём или на его компаньонах. Вот в этом я и хочу просить тебя разобраться. Моё беспокойство имеет под собой все основания. Я могу потерять не менее двенадцати миллионов долларов. К сожалению, я влез в эту операцию, предварительно не посоветовавшись с Сольво. Я думал, что им известна моя связь с Сольво и это остановит их от “кидалова”. Вышло всё наоборот. Сольво лично с ними не контактировал, ничего не просил и не предупреждал ни о чём. Сегодня же вмешаться в эту ситуацию он не может, так как это его скомпрометирует. У них развязаны руки, они даже могут, вообще, попытаться съесть мой бизнес. Прошу тебя, помоги мне, Алексей, если сможешь.
Лёша внимательно слушал Виктора Евгеньевича, попросил у него все бумаги и сведения обо всём бизнесе Концерна “Оракул”, как в России, так и заграницей.
– Поручите вашим компьютерщикам посидеть пару дней в Интернете и поднять все данные на этот Концерн. Рядом с поисковиком должен всё время находиться специалист в английском и немецком языках. Мне необходимо знать все фамилии и имена руководителей Концерна “Оракул”, открытые данные на них, обязательно с указанием на их знание иностранных языков и именно, каких. Также данные по их образованию и тому подобное. Особенно меня интересует их производственная деятельность. В каких странах они работали и сейчас работают. Названия фирм, которые были и сегодня есть их компаньонами. По возможности дайте мне данные и на их компаньонов в тех же объёмах информации.
– Извини, Лёша, – обратилась Стеллочка, – а я могу помочь папе? Если да, то зачем нам надо знать их языковую подготовку?
– Я сам недавно столкнулся с интересным фактом, – остановил её Лёша. Я встретил фамилию израильтянина – Орэн по имени Зеев. При прочтении пункта анкеты о знании им иностранных языков я прочитал: иврит, русский, английский. Иврит и английский – это мне понятно, а почему иврит для него иностранный язык? А откуда появился русский язык? Я сделал предположение, что его родители были из России. А откуда такая фамилия? Я обратился к Интернету и выяснил, что в Израиле люди вправе брать себе любые имя и фамилию. После этого я нашёл хакера, который зашёл в их базу данных и выдал мне следующую информацию: Блувштейн Зиновий Шмулевич, 1959 года рождения, уроженец города Калинина. Эмигрировал в Государство Израиль в 1989 году. Принял фамилию Орэн и имя Зеев. Мой хакер ещё немного полазил по Интернету и выдал дополнительную информацию: дважды судим, в 1981 году и в 1986 году. Статьи – разбой и шулерство. Более того, по вновь открывшимся фактам, в 1993 году Блувштейн З.Ш. был объявлен во Всероссийский розыск. После получения всей этой информации я пришёл к следующим выводам: первое – из России он сбежал незаконно, не оформляя официально через милицию свой отъезд. Реально, он не имел права на отъезд из-за долгов перед Государством и обманутыми людьми; Второе – Посольство России в Израиле формально подошло к выполнению своих обязанностей, выдавая визу такому человеку. Консул обязан строго проверять документы лиц, подающих прошение о предоставлении визы в Россию. Или Консул преследовал себе целью арест Орэна в России? Это тоже возможно, как вариант для оправдания непрофессиональной работы российского дипломата; в- третьих – у России сегодня имеются все основания задержать гражданина Орэна внутри России или при выезде из России, как своего гражданина Блувштейна З.Ш.. Кстати, он обманул и Государство Израиль при получении их гражданства. Поэтому Государство Израиль, а я в этом уверен, не будет настаивать на его освобождении в случае задержания. Также я могу и дальше продолжать анализ полученных фактов. Но началом моего анализа послужила запись о знании им русского языка. Да, на самом деле, английским языком он не владел и не владеет, как впоследствии мне стало известно. Так он пишет для повышения своего авторитета. Получение в Посольстве визы в Россию, абсолютно случайно дало положительный результат, в итоге. Этим маленьким примером я хочу показать вам важность любых мелочей. Подключите Стеллочку, подключите своих переводчиков. А там жизнь покажет.
– И всё-таки, Лёша, его уже арестовали в России или ещё нет? – поинтересовалась Стеллочка.
– Да, Стелла, его задержали при выезде из России в Украину. Если бы он догадался перейти границу “левым” способом, то из Украины вылетел бы в любую страну Европы, и ищи ветра в поле. Розыск-то объявлен на Блувштейна З.Ш., а не на Зеева Орэна. Его, случайно, опознал в городе один, из им обманутых граждан. Он выследил его до гостиницы, сообщил в милицию и так далее. Милиция почему-то отпустила “израильтянина”, а пограничники России, относящиеся к ФСБ, задержали. “Обманутым” оказался мой сосед со второго этажа, пенсионер. Я немного помогал ему. Никаких денег он, конечно же, не вернёт, но на его сердце станет легче.
Отец Стеллы поблагодарил Алексея за согласие оказать помощь.
– Я обещаю в течение трёх – четырёх дней достать всю, интересующую Вас информацию.
– Извините, Виктор Евгеньевич, но не меня, а вас интересующую информацию, информацию, необходимую для решения Ваших проблем. Вы предоставите мне всю информацию, а я попытаюсь поискать пути нейтрализации ваших “компаньонов”.
После этого разговора отец Стеллы уехал по своим делам, а молодые люди пошли прогуляться по городу. Стелла расспрашивала Алексея о поездке в колонию, о его диссертации и о работе на кафедре. Лёша с удовольствием проводил с девушкой время, но для себя никак не мог решить основной вопрос: любит ли он её, хочет ли на ней жениться. Он решил сначала самому разобраться в своих чувствах, а потом и принимать решение. Когда они сидели в кафе и ели сладости, у Стеллы зазвонил сотовый телефон. Она взяла аппарат и тут же передала его Алексею. Это звонил её отец и попросил передать трубку Лёше. Лёша взял трубку. Виктор Евгеньевич извинился перед ним, что ничего не сказал об оплате за работу.
– Я выплачу вам, Алексей, пять тысяч долларов при отрицательном результате и пятьдесят тысяч при положительном. Вас устраивает такой расклад? – спросил он немного скованным голосом.
– Нет проблем, Виктор Евгеньевич. Мне подходит любой вариант. Вы для меня, в первую очередь, друг Арсения Фридриховича, а во вторую – отец девушки, с которой я с удовольствием провожу свободное время. Спасибо за звонок и всего хорошего. Стеллочку я привезу домой к одиннадцати часам вечера.
Лёша передал трубку Стелле, и так как она не спрашивала о теме телефонного разговора, то и он ничего ей не говорил. Вечер они провели хорошо, никаких происшествий не было. Лёша взял такси и отвёз Стеллу домой. Они договорились в следующее воскресенье пойти в Политехнический Музей на встречу с английскими воздухоплавателями. Билеты Стеллочка уже приобрела, так что никаких сложностей с посещением не намечается.
Домой Новиков вернулся в двенадцать и сразу пошёл спать. Автоответчик просил зайти за бельём в прачечную, но позднее время не позволяло ему беспокоить своё начальство так поздно.
Утром Лёша сделал свою зарядку, заодно и позвонил Прохорову. Генерал с семи утра уже был на работе, поэтому звонок Алексея его не удивил. Он попросил Лёшу в обеденный перерыв выйти в сад напротив его Университета, там они и обсудят возникшие проблемы. Дело в том, что свою беседу с отцом Стеллы Алексей записывал на компьютер. Так как компьютер через модем был связан с телефонной сетью, то генерал Прохоров имел возможность прослушать весь разговор. Он этим воспользовался и, возможно, принял какие-то решения. Лёша в два часа дня вышел пообедать в кафе, работавшее в саду напротив Университета. Там они и встретились. Пока Лёша и генерал обедали, они спокойно обсудили все вопросы. Валерий Иванович действительно прослушал запись разговора с Виктором Евгеньевичем и сказал об уже принятых им мерах.
– Концерн “Оракул” последний год находится в разработке отдела особо опасных экономических преступлений. Сегодня в десять часов утра заместитель Виктора Евгеньевича, бывший сотрудник КГБ одного из районов Москвы, начал сбор информации. Он обратился к нашим “экономистам” и к нашим “хакерам”. Я принял решение поддержать “слив” необходимой ему информации. Вся эта информация, к слову, не является государственной тайной. Я бы даже сказал, что “слив” этой информации и поступление её в печать, поможет нашему Государству очиститься от проходимев импортных и наших. Там у тебя будут все данные на руководство Концерна и данные на руководство его некоторых компаньонов. По моей просьбе будут сделаны два экземпляра информации: один очень сухой без расшифровок и второй полный, с уточнениями и нюансами. Как ты уже догадался, второй экземпляр только для тебя. Кстати, в истории со сменой фамилий, ты попал в самую точку. Мне начальник этого отдела выразил благодарность. У них появился шанс вытащить из Израиля одного большого жулика. Он недавно поменял там свою фамилию и, возможно, будет оформлять визу в Белоруссию и Россию. Они сегодня же пошлют шифровку в наше Посольство, а Белорусы и так дадут ему визу. Ну, а дальше дело техники. Тебе же, в знак благодарности, они и подготовят второй экземпляр информации. Наш отдел покопается в родственных связях хозяина Концерна, сделаем негласную проверку всех его объектов, всех компаньонов. Твой успех при выполнении этой работы может стать хорошим трамплином для твоего роста в той среде. Чуть не сказал: среди твоих друзей – бандитов.
– Валерий Иванович, давайте подключим и наших ребят, и ребят с того отдела. Мне оплатят мою работу, а на самом деле не я исполнитель. Поэтому я отдам все деньги от Виктора Евгеньевича на премиальные для двух подразделений, и меня в том числе. Это будет справедливо со всех точек зрения. Я не имею права не брать с него денег, это покажется странным. С другой стороны, я обязан поставить в известность Сольво, так как они друзья и Сольво мой “Спаситель”. Правда, с этого времени он станет считать меня состоятельным молодым человеком. Надо и эту проблему “перетереть”. Это я говорю так, чтобы не забыть совсем “феню”. Да, и вам полезно, Валерий Иванович. Лучше будете знать своих подчинённых.
– Лёша, ты напомнил мне старый еврейский анекдот о лотерейном билете и ещё не выигранной автомашине. Давай сначала сделаем дело, а потом будем решать и другие вопросы.
В конце рабочего дня Новиков позвонил Сольво. Помощник депутата сообщил Алексею, что шеф заграницей. Если разговор важный, то он побеспокоит его. Лёша попросил выяснить у Арсения Фридриховича о его отношении к просьбе Виктора Евгеньевича. Без устной поддержки Сольво он не приступит к работе. Так что очень прошу вас дать мне ответ.
Прошло не более часа, как позвонил помощник депутата и подтвердил правомочность просьбы друга Сольво. Но помощник попросил Новикова обратить внимание на не всегда корректное ведение бизнеса и фирмой Иванова Виктора Евгеньевича. Сольво передаёт ему привет и просит помочь другу.
Как-то не всё вяжется, думал Новиков. С одной стороны Сольво просит помочь другу, а с другой стороны обращает внимание “на не всегда корректное ведение бизнеса и фирмой Иванова”. Надо бы ознакомиться с работой и самого Иванова, отца Стеллочки. Лёша позвонил Виктору Евгеньевичу и попросил разрешения ознакомиться с работой его фирмы “Гранит”. Иванов сказал, что готов и сегодня выполнить просьбу Новикова.
– Приезжайте даже сейчас, и мой секретарь предоставит вам все бумаги, даже бухгалтерские выписки. У нас рабочий день заканчивается в семь часов вечера. Так что мы вас ждём, до встречи, – быстро проговорил Иванов и положил телефонную трубку.
Лёша пообещал приехать в пять вечера. В пять часов вечера он входил в приёмную Виктора Евгеньевича Иванова, президента фирмы “Гранит”. Секретарь Иванова несколько удивилась молодому возрасту консультанта, как назвал его Иванов, но сразу же приступила к выполнению его просьб. Она предоставила все документы по контрактам с Концерном “Оракул” и текущую переписку, о чём попросил Новиков после начального ознакомления с бумагами. Потом Новиков попросил предоставить бумаги по фирмам – субподрядчикам Концерна, получавшим и оплачивающим щебень, поставляемый Ивановым. Также Новиков попросил принести из бухгалтерии платёжки за щебень, начиная с прошлого года. Так как Концерн и “Гранит” ведут совместный бизнес уже двадцать два месяца, то Новиков и попросил выписки платежей “Граниту” от Концерна за весь этот период. Леша внимательно просматривал все бумаги, делал для себя небольшие выписки. В восемь вечера на работе появился Виктор Евгеньевич. Секретарь и бухгалтер также задержались по просьбе Новикова. Лёша сказал Иванову, что девушки ему оказывали постоянную помощь, но неясностей у него осталось достаточное количество. Поэтому он просит разрешения переговоров с Виктором Евгеньевичем наедине, а после их окончания помощь девушек может быть или необходимой, или нежелательной.
– Вы меня извините, Виктор Евгеньевич, но вашим сотрудникам желательно всё-таки задержаться, как минимум на час, а то и более. Покамест, они могли бы пойти перекусить минут на сорок, – произнёс, посматривая на часы, Новиков.
Когда сотрудницы покинули кабинет, Лёша отложил бумаги в сторону, перед собой положил чистый лист бумаги, ручку и начал говорить.
– Виктор Евгеньевич, вы наняли меня на выполнение определённой работы и ждёте моей помощи. Я посмотрел пока только ваши бумаги, но и после столь быстрого знакомства готов сделать первый вывод: именно ваша фирма не выполняла взятых обязательств, именно ваша фирма недобросовестно выставляла счета Концерну, именно ваша фирма поставила под угрозу профессиональный авторитет Концерна. Теперь, если вы не возражаете, я подробно остановлюсь на перечисленных мною пунктах. К слову, таких пунктов можно ещё добавить не менее шести. Так вот, начну с первого пункта:
В соответствии с Договором между вами и Концерном, за номером 157/15, вы обязаны поставлять ежемесячно с интервалом в тридцать дней на объекты Концерна щебень фракции размером не более 20 мм в диаметре. За прошедший период вы семь раз нарушили условия соглашения по соблюдению временных интервалов поставки. Об этом свидетельствуют письма Концерна за номерами 24/7, 24/8, 24/9, 24/10, 24/11, 24/12. Хронические задержки поставок нанесли и наносят Концерну экономические проблемы, характер которых глубоко освещён в письме за номером 235/3. Убыток от ваших действий составил 3008450 рублей. Вы возместили Концерну ущерб, но не как оплату штрафных санкций, а уменьшением цены щебня в определённой партии поставок. Эта операция для Концерна может в итоге привести к ещё большим финансовым неприятностям, как и вашу фирму. Ваша бухгалтерия не учла просьбу бухгалтерии Концерна о приведении в порядок бухгалтерских проводок. Это чётко указано в письме за номером 235/7. А теперь я скажу немного о самих поставках щебня. За прошедший период вы поставили щебень не соответствующего размера в количестве не менее ста двенадцати тысяч кубов. Кроме того, что эта пересортица имеет под собой явный экономический криминал, она меняет прочностные характеристики выпускаемой продукции. Если сравнить объёмы поставок, то семь процентов поставляемых вами материалов не соответствуют Договору. В денежном выражении вы сами имеете возможность определиться с этой суммой. Порядок цифр составляет около семи миллионов долларов. Я могу и дальше продолжать анализ этого пункта. Перехожу ко второй позиции. Здесь мне и говорить нечего. Заказчики Концерна выставили им штрафных санкций на сумму в двадцать шесть миллионов долларов. Простите мне за долларовое исчисление, но так считается несколько легче. Так что я вижу уже более тридцати миллионов долларов обоснованных претензий Концерна к вам. Я думаю, другие претензии к вашей фирме со стороны Концерна не так тяжелы в финансовом отношении. Общее впечатление у меня имеется, теперь надо дождаться получения вашей информации по моей просьбе. Первое впечатление может быть и ошибочным. Я хотел бы услышать взгляд с другой стороны, чтобы найти единственно правильный путь улаживания конфликта. Что я могу определённо сказать, так это о заниженной вами оценки сложности ситуации. Попросите, пожалуйста, зайти к вам бухгалтера и секретаря, у меня к ним имеются некоторые вопросы.
Новиков, действительно, задал несколько вопросов бухгалтеру и секретарю. В основном вопросы касались дат письменных ответов фирмы “Гранит” на входящие письма Концерна “Оракул”. Если в начале совместной деятельности ответы на входящую корреспонденцию соответствовали “правилам хорошего тона”, то в текущем году все ответы посылались с задержкой не менее десяти дней. Новиков попросил объяснить ему такую грубость и неуважение к Концерну. Вразумительного ответа он не получил, поэтому выразил Иванову своё недоумение сложившейся ситуацией. Виктор Евгеньевич сидел молча, его лицо напоминало перезревший помидор, готовый в любой момент лопнуть и залить всё помещение своим красным соком. Он приказал ”секретарю и бухгалтеру “убираться домой”, а Новикова попросил задержаться ещё на пару минут. Оставшись наедине, Иванов сказал Новикову, что во всём случившемся видит и свою вину. Он просит Алексея искать пути улаживания конфликта, недоведения разборок до краха его фирмы.
– Только сейчас я осознаю мизерность предложенной Вам оплаты труда в случае положительного решения. Я сам предлагаю Вам увеличение суммы вознаграждения в три раза. Хотя и эта цифра не совсем отражает глубину моих неприятностей, непрофессиональность работы моей фирмы.
– Виктор Евгеньевич, разве я говорил вам что-либо о вознаграждении? Я просто проинформировал вас о реальном положении дел с позиций ознакомления с документами сугубо вашей фирмы. Так как переписка между вами и Концерном проводилась с сохранением всей документации, то у Концерна имеются те же бумаги, что и у вас. Они, наверняка, не один раз проводили анализ вашей совместной работы, и пришли к аналогичным выводам. В производственной плоскости ничего нового от Концерна я не узнаю. Меня, подчёркиваю, интересует только конфиденциальная информация. Надеюсь, там найдётся что-либо компрометирующее руководство Концерна и их субподрядчиков. Придётся использовать такой путь, хотя лично мне он претит, противоречит моим взглядам на жизнь. Постараюсь большого зла им не причинить, а в отношении вас вызвать у них дух всепрощения. Если же нет компрометирующих фактов их жизни, поведения и ведения бизнеса, то ваши дела безнадёжны. Больше добавить мне Вам нечего.
На этом встреча Новикова с отцом Стеллочки и закончилась. Алексей уехал домой, а Иванов остался на работе и допоздна впервые изучал бумаги, оставленные Новиковым на его столе. Временами его охватывал ужас и желание прекратить читать бумаги, напиться и бежать куда-либо подальше от окружающего мира. “Крыша” Сольво сыграла с ним злую шутку, он потерял контроль и бдительность. Его заместители и помощники зажрались и сами стали бесконтрольными и халатными. Результат налицо. Как выйти из этой грязи, он пока ещё не представлял. Зато он, наконец-то, понял причины отказа Сольво лично просить Новикова разобраться в ситуации. Сольво имел причины не вмешиваться в ситуацию. Защищать “Гранит” – это подставить себя под прямой огонь своих врагов. Дружба дружбой, но и бессмысленно подставлять себя Сольво не должен. Иванов никак не мог успокоиться, выпил немного коньяка и пошёл спать к себе в кабинет. Его заместитель обещал к среде привезти требуемую информацию на руководство Концерна. Что поделаешь, придётся ждать и надеяться.
Новиков вернулся домой, подготовил письменный отчёт о встрече и сбросил его в определённый файл компьютера. Если шеф ещё на работе, то он вытащит информацию и даст совет. Во вторник Алексей с утра поработал на кафедре, провёл семинар со студентами и обсудил с Абрамовой некоторые вопросы диссертации. Лидия Ивановна после возвращения из поездки резко изменилась. Она стала более сдержанной, более мягкой и более терпеливой. Новиков догадывался о причинах этих изменений, но виду не подавал. Как-то Лидия Ивановна сама его спросила, почему он не задаёт вопросов о её отношениях с Саблевым. Лёша немного смутился, но ответил, что может только радоваться за своего друга, если есть какие-либо отношения. Сам он человек не завистливый, но в данном случае зависть в нём победила здравый смысл. Лидию Ивановну такой ответ удовлетворил полностью, и их отношения вернулись в обычное русло.
В четверг, а не в среду, как ранее договаривались, Виктор Евгеньевич Иванов позвонил Новикову и сообщил о получении “по своим каналам” информации на руководство Концерна “Оракул”. Лёша уже знал об этом, так как ему от Прохорова передали расширенный отчёт о работе Концерна ещё в среду, днём. А в четверг, к шести часам вечера, ему привезли домой подборку информационных материалов о Концерне “Оракул” от Иванова. Алексей поблагодарил за предоставленные материалы и пообещал за пару дней изучить их и найти варианты погашения конфликта. На самом деле он уже вчера вечером внимательно читал справку из ФСБ и нашёл там важные для его задачи сведения. Лёша позвонил на работу и попросил полковника Павлишина организовать ему встречу с сотрудником экономического отдела для правильного анализа полученной информации, если, конечно же, Валерий Иванович не будет возражать. Валерий Иванович идею о контакте с коллегой из экономического отдела не поддержал. Причина проста до банальности: высвечивание Новикова даже среди коллег, но из другого отдела, может со временем обернуться неприятностями. Совсем недавно заграницей остался ответственный сотрудник ФСБ, последствия такого ЧП ещё не изучены полностью, но масштабы вреда и будущих проколов невозможно просчитать. Генерал Прохоров считает даже сегодняшнее количество лиц, знакомых с задачей Новикова, очень большим. Недавно он попросил своё руководство поспособствовать переводу полковника Голубенко на повышение в Сибирь или на Дальний Восток, на генеральскую должность. Подполковника Лосева целесообразно перевести на работу в Москву или Московскую область, но с повышением. В воронежской колонии начальником можно поставить майора Зыкова, он не в курсе дела Новикова, но может в дальнейшем оказывать полное содействие. Так как данные вопросы находятся в компетенции МВД России, то начальство генерала Прохорова не обещало быстрого решения поставленных вопросов. Исходя из всех этих соображений, генерал запретил лишний раз высвечивать такого важного агента, как Новиков. В помощь Новикову он выделил его старого знакомого, уже подполковника, Никитина Артёма Никитича. В субботу Артём Никитич встретился с Новиковым у него дома. К работе они приступили в девять часов утра и закончили поздно вечером. Анализ докладной экономического отдела ФСБ оказался глубоким и перспективным для дальнейшей разработки. Практически, Артём Никитич и Алексей нашли несколько слабых мест в биографиях руководителей Концерна и их субподрядчиков. Артём Никитич, совсем случайно, высказал соображение о родственной связи вице-мэра Москвы и президента Концерна “Оракул”. Сработала интуиция и многолетний опыт. Никитин связался по телефону с отделом информации, и там подтвердили эти родственные связи. Вице-мэр столицы также забыл в своих анкетных данных сообщить о своём двоюродном брате Коноплёве Николае Митрофановиче, известном в уголовном мире России под кличкой “Конопатый”. С 1991 года по настоящее время он гражданин США мистер Nike Canaple. Свободно владеет английским языком и солидной недвижимостью. Законность получения им американского гражданства тоже возможно поставить под сомнение. Из трёх судимостей Коноплёва только две потеряли свою силу, а третья судимость, то ли по халатности, то ли по недосмотру, но с него всё ещё не снята. Также расшифрованы личности двоих субподрядчиков, на которых по сей день висят уголовные дела, не понятно, как и кем прикрытые. Новиков сумел обратить внимание на отсутствие в счетах Концерна двух миллионов долларов, переведенных Коноплёвым незаконно на свой американский счёт. В счёте не указана фамилия получателя, но нестандартность нумерации и кое-что ещё говорят о принадлежности счёта частному лицу. Звонок в информационный центр ФСБ подтвердил верность предположения Новикова. По большому счёту, Никитин и Новиков накопали достаточное количество уголовно наказуемых материалов. Если бы не заказ Иванова В.Е., то материалы следовало передать в прокуратуру Москвы. Правда, при таком уровне анализа ФСБ, мало фирм смогло бы удержаться на плаву. Они доложили генералу о проделанной работе и сбросили ему отчёт. Прохоров не заставил себя долго ждать и поздравил офицеров с успешно выполненным заданием. Так как сумма, обещанная Ивановым, слишком велика, то генерал посоветовал офицерам сработать в стиле современных бизнесменов, а именно, подставить промежуточных исполнителей. Новиков предложил передать часть суммы, одну треть, хакерам, предоставившим более полный объём информации. Генерал согласился с таким предложением и разрешил продолжить работу и с Ивановым В.Е., и с Коноплёвым Н.М.. Желательно подружиться с Коноплёвым, так как в дальнейшем он сможет вывести Новикова на акул строительного бизнеса и других “иностранных инвесторов”. Желательно, встречу Иванова с Коноплёвым в присутствии Новикова провести в ресторане или любом другом месте, удобном для постороннего наблюдения и контроля. Предсказать шаги Коноплёва невозможно, но принять превентивные меры защиты от него, вполне под силу.
Новиков позвонил Иванову и попросил о личной встрече. Виктор Евгеньевич предложил встретиться в воскресенье у него на работе. Лёша не согласился, объяснив это необходимостью использования им компьютера для обстоятельного отчёта перед Виктором Евгеньевичем. Остановились на одиннадцати утра, дома у Новикова. Так как в материалах дела были данные из США, на английском языке, то Лёша попросил Иванова взять с собой и Стеллочку. Лёша вставил данные из американских источников, предоставленных ему ФСБ, поместив в заглавии материалов шапку ФБР. Создавалась иллюзия материалов из закрытых источников американских спецслужб.
В воскресенье с утра Новиков ожидал появления Виктора Евгеньевича. Так как Никитин и Прохоров с утра тоже сидели на работе и ждали сообщений, то Алексей включил компьютер и набрал программу скрытого съёма информации. В одиннадцать, как и было договорено, Иванов и его дочка Стеллочка появились в доме Новикова. Лёша предложил гостям кофе и стал подробно рассказывать о полученной им информации. Он говорил с деталями, которых и близко не было в материалах, предоставленных Виктором Евгеньевичем. Самый сильный эффект вызвал файл из американского источника спецслужб. Стелла начала переводить отцу информацию из этого файла. Когда она перевела отцу шапку и подробнейшие данные на Коноплёва, но уже под другой фамилией, то Иванов даже взмок. Он сказал Новикову, что боится сообщать Коноплёву, известному в уголовном мире под кличкой “Конопатый”, эти сведения. Новиков предложил самостоятельно всё рассказать “Конопатому”, так как ему бояться нечего. Поднять руку на “Авторитета” или даже “заказать”, Коноплёв не посмеет.
– Эту информацию я добыл почти законным путём. А если Коноплёв посмеет её опротестовывать, то я подниму ещё кое-какие материалы, способные создать ему большую кучу проблем среди наших “Авторитетов” и даже среди представителей зарубежной “братвы”. В любом случае, для него тихий мир лучше громкой войны, в который его шансы на победу также малы, как и его американский счёт в Манхеттен Банке. Предложите ему встречу в любом нейтральном месте. Скажите, что Вы будете не один, а со своим адвокатом, я имею в виду себя. Он тоже, если согласится, то будет со своим адвокатом. Я думаю, что о присутствии своего адвоката он будет сожалеть, поэтому под любым предлогом отошлёт его со встречи, если не будет иной возможности. Так что звоните вашему “другу” прямо сейчас и договаривайтесь о встрече.
Иванов был настолько ошеломлён информацией Новикова и его уверенностью, что беспрекословно набрал номер телефона “Конопатого”, поздоровался с ним и попросил о встрече. Коноплёв, наверняка, подумал, что Иванов сдался и пригласил его в свой офис. Виктор Евгеньевич не согласился и объяснил своё несогласие тем, что вместе с ним будет и его адвокат. Тогда Коноплёв предложил завтра в час дня встретиться в ресторане “Будапешт”. Он тоже захватит с собой своего комитетовского “Мурзилку”, так он называл своего зама по юридическим делам, отставного полковника юридического управления КГБ. Иванов не стал объяснять Николаю Митрофановичу, что он будет не со своим замом, тоже бывшим комитетчиком, а с уголовным “Авторитетом” по кличке “Историк”, способным вправить мозги ему и его друзьям. Стеллочка, слышавшая весь разговор от А до Я, наконец-то поняла, что её папочка не во всём ладит с Законом и дружит совсем не с представителями общества защиты природы. Делая перевод с английского языка, предоставленных Новиковым текстов, она поняла, кто такие папины компаньоны и что от них можно ожидать. По крайней мере, улыбки на её лице за последний час Лёша не заметил ни разу. Да и лицо Виктора Евгеньевича не излучало радости. Беседа закончилась, и Иванов попрощался с Новиковым, сославшись на головную боль. Стеллочка тоже извинилась перед Лёшей и сказала, что поедет домой вместе с папой. Лёша не возражал, понимая её состояние, но попросил прощения у Виктора Евгеньевича, что пригласил его дочь переводчиком. Просто, как сказал Новиков: “Я не желаю посторонних людей вводить в курс дела”. Алексей проводил гостей к машине, ещё раз извинившись за некоторые неудобства.
Когда Лёша вошёл в квартиру, то его телефон уже звенел и, видно, не первый раз. Лёша снял трубку и услышал голос генерала. Прохоров похвалил за правильно проведенную беседу, порекомендовал быть мягче и доброжелательней, всё-таки это “отец его девушки”. Завтрашнюю встречу в ресторане они проконтролируют “От и До”, правда, их немного смущает юрист Коноплёва, как бы он не учуял в Новикове “своего”. Лёша ответил, что и сам об этом думал, но попытается его пару раз загнать в угол, а там дальше жизнь покажет.
В понедельник, без десяти час, Новиков стоял у входа в ресторан “Будапешт”. Как раз в этот момент подъехал Иванов, и они вместе зашли в холл перед ресторанным залом. Услужливый гардеробщик помог им снять плащи и так же заискивающе приоткрыл дверь входа в большой зал ресторана. Новиков и Иванов спросили у распорядителя, где столик, забронированный господином Коноплёвым. Распорядитель зала проводил их к забронированному столу, и тут же появился Коноплёв со своим заместителем. Николай Митрофанович выразил недоумение, увидев молодого парня вместо его знакомого комитетчика. Иванов представил Алексея Викторовича, как своего нового юриста и консультанта. Он не назвал фамилию Алексея, так как и Коноплёв с замом представились без фамилий, только по имени и отчеству. Не спеша, все уселись за стол, и Коноплёв попросил официанта принести лёгкую закуску по-мадьярски, а также мандариновый сок. Коноплев явно чувствовал себя распорядителем встречи, только так и можно было рассматривать его бесцеремонность при заказе. Новиков рукой дал Иванову сигнал сидеть спокойно. Коноплёв и его заместитель тоже увидели этот знак и сделали для себя ошибочный вывод, что этот мальчик и гроша ломаного не стоит. Виктор Евгеньевич попросил Алексея Викторовича изложить вкратце, если получится, суть его просьбы. Новиков улыбнулся, поблагодарил за возможность говорить первым, отпил немного мандаринового сока и начал говорить:
– А что говорить, Виктор Евгеньевич, наша просьба очень и очень простая. Николай Митрофанович полностью отказывается от своих малообоснованных претензий, пожимает вам руку и продолжает, как и раньше, продуктивно работать с вашей фирмой. Вы, со своей стороны, приносите ему извинения за убытки, обещаете ему их компенсировать материалом, то есть щебнем, в течение одного – двух месяцев. У Николая Митрофановича появляется реальная возможность перевести порядка трёх миллионов долларов на счёт номер …… в Манхеттен Банке, или правильнее сказать в “Manhattan Bank”. Если этого мало, то можно провести оплату через Рижский Гальмерис Банк. Правда, в этом случае потери будут несколько большими. А можно и с другими банками поработать. Жаль, но и в этом случае налоговые службы США выразят своё неудовольствие. С другой стороны, Бог с ними. Нам в России хорошо. Правда, по нашей третьей судимости ещё не все вопросы улажены, но наши друзья из КГБ помогут, как и ранее помогали, закрыть и эту проблему. Правда, местная пресса, совсем обнаглела. Требует поднять дела всяких там пирамид и тому подобное. Вот такие у кое-кого дела, дорогой мой Виктор Евгеньевич. А вы боялись, что с вами дружить не захотят. Лёша смотрел невинными глазами на Иванова, не выпуская из виду ни Коноплёва, ни его заместителя. Коноплёв немного успокоился после такого напора и заговорил:
– Ты ещё сосунок, катить бочку на таких людей, как я. Ты только в школу пошёл, а я уже имел вторую ходку. Да я сотру тебя в лагерную пыль, нашёл кому угрожать, “шестёрка мелкая”.
– Вот в этом я с тобой “Конопатый” не согласен. На Зоне я таких, как ты, приводил за несколько минут в “полную осознанку”. На меня “мазу” тянуть не пробовали даже зеки уважаемые, “кантовавшиеся” не один срок и год. “Братва” меня уважала, не просто уважала, а даже короновала в этом году, в Cанкт Петербурге. За твои слова я могу тебе и “предъяву” вломить. Я с тобой вёл “тёрку” строго “по понятиям”, а ты себе позволил оскорбления. Может быть, мне подкинуть тебе кое-что из американского фуфла. Я перейду на английский язык, но только из жалости к тебе, чтобы адвокат твой ментовский не держал на тебя фактуры.
Лёша говорил минут пять на английском языке. Говорил медленно и чётко, чтобы “Конопатый ” всё понял. Всё это время Коноплёв сидел молча, не проронив и слова, опустив голову. Когда Новиков закончил говорить, то с некоторой издёвкой он спросил у Коноплёва, надо ли делать перевод коллегам – бизнесменам.
– Нет, не надо, – ответил Николай Митрофанович по-русски и протянул руку Иванову.
Иванов пожал её с удовольствием и неприкрытой радостью.
После рукопожатия Коноплёв спросил у Новикова, откуда у него такой безукоризненный английский язык. И где он “чалился”.
– Язык я учил в детстве, а на Зоне шлифовал. Сидел на воронежской, оттуда и в “Авторитеты” рекомендован. За меня “базар” держали “Грызло”, “Леший”, “Корень” и другие. На воле меня поддержал “Арсений” и ещё кое-кто, называть не буду. Пока ещё я “братву” не подводил. Моё погоняло “Историк”. Сейчас я учусь в аспирантуре, пишу диссертацию. О тебе всё узнал из Интернета, туда надо уметь входить, а я умею. Ты не жалей о принятом решении, Иванов вернёт тебе долги за пару месяцев и ещё прибыли пришлёт не на один миллион, я прослежу за этим. Меня благодарить не надо, а “общак” обижать не позволено никому. Я могу поднять весь твой плюс с твоих счетов, ошибусь не на много, но тогда и твоя помощь “братве” вырастет значительнее. Налоги в здешнюю казну или тамошнюю, нас не волнуют. Это твои проблемы, тебе их “перетирать” с Властями. А “общак” обижать нельзя. Подумай, “Конопатый”, ты же был, со слов людей, человеком уважаемым. То, что я говорил тебе на английском языке, я могу и забыть при твоём достойном поведении, поведении “по понятиям”. Если мы договорились, то я вас покину, господа, а вы интеллигентно поговорите, у вас имеется много тем, которые требуют долгих разговоров – переговоров. А твой полковник, кстати, немецкий язык хорошо понимает. Вот ему бы удовольствие наш разговор просечь. Я умышленно ему этого удовольствия не доставил. У всех “ментодзержинцев” в голове, кроме маузера их идола, ничего большего и нет. Они и в бизнес повлезали, чтобы здесь всё засрать и не подмыться. Не обижайтесь на меня, господин полковник, я вас никогда не жаловал, а за что вас не любят, вы и сами знаете. И не радуйтесь, что сегодня в стране ваш парень “за водилу”. Разве мало ваши ваших поубивали? Вот увидите, этот от вас и от тех ничем не отличается. Слава Богу, Ваши детки в науку пошли, я читал об этом. И правильно сделали. И в нашей стране за ум начнут платить, только подождать надо, немного. А о себе можете и сами почитать на сайте про КГБ, ваши же ребята и продали всех вас с вашими семьями народу на обозрение. Так что пользуйтесь чаще Интернетом, господа, он вам поможет жить и строить личное счастье. Всего доброго, господа. Виктор Евгеньевич за меня заплатит.
Новиков вышел из ресторана, посмотрел по сторонам и направился к метро. Он и сам не понял, за что взъелся на отставного полковника. Может за то, что тот за “бабки” пошёл в услужение к уголовнику и жулику, а может и за что-то другое. Но ясно одно, он сорвался и за это получит хороший нагоняй от шефа. И поделом.
За час с небольшим Алексей добрался до Университета, где намечалось в три часа дня заседание кафедры. Докладчиком был объявлен профессор Афанасьев, а содокладчиками доценты Абрамова и Никонов. Предстояло обсудить как текущие вопросы, так и планы кафедры на следующий календарный год. Афанасьев выступил довольно интересно, даже немного прошёлся по общим вопросам развития философской мысли в современной России. Обсуждение доклада временами выливалось в споры, не выходившие за рамки приличия. Выступление доцента Абрамовой, как содокладчика, вызвало больший интерес. Лидия Ивановна отошла от основной темы доклада и рассказала коллегам о своей поездке в колонию для уголовных преступников и других нарушителей Закона. Так как на кафедре только один человек был знаком с этой темой не понаслышке, то вопросы сыпались, как из рога изобилия. Лидия Ивановна высказала сожаление, что эта тема жизни нашего общества не только не изучена, но и умышленно замалчивается.
– Я не могу понять, почему в стране, где каждый пятый гражданин был под судом и следствием, сидел в тюрьмах или колониях, был выслан на поселения – этой темы, как бы и нет. Это мне напоминает ребёнка, закрывающего глаза от неприятностей. Мы довольно часто сталкиваемся в научной литературе с датами типа ум. в 1934г., ум. в 1937г., ум. в 1948г. Но за каждой этой записью стоят некогда живые и, возможно, хорошие люди. Они не просто люди. Они чьи-то сыновья и дочери, чьи-то отцы и матери, чьи-то дедушки и бабушки. Вправе ли мы от них отворачиваться? Разве не мало того, что мы не заступились за них в те годы? Так мы и сегодня пытаемся вырвать их из памяти своей и наших детей и внуков. Наш уважаемый проректор по науке, профессор Афанасьев Афанасий Лукич родом из северного посёлка, вокруг которого, возможно, был расположен не один лагерь заключённых. И если мы сегодня восхищаемся его эрудицией и логичностью, то не заслуга ли в этом его учителей, бывших зеков и поселенцев. В близком Подмосковье не было поселенцев, не тому и не те учителя делились знаниями с молодёжью, поэтому и молодёжь там не такая, она никогда не составит цвет нашей науки. Большинство из них пополнят и пополняют ряды нашего уголовного мира и наркоманов. И мы после всего этого считаем для себя допустимым не вспоминать об этом? Я где-то читала, что, выбрасывая из памяти прошлое, мы перечёркиваем и своё будущее. Согласна с этим на все сто процентов. Для нашей науки – философии, этот мир только открывается. Давайте и мы внесём свою лепту в эту работу.
После доклада Абрамовой коллеги задавали вопросы, интересовались деталями поездки. Один из профессоров кафедры сказал, что после выступления Лидии Ивановны сам себе лично дал отрицательную оценку. Он сообщил, что знал о смерти в лагере своего отца, тоже философа, учёного. Так как в 1959 году отца реабилитировали, то он старался обходить этот вопрос стороной. Обязан был не стесняться судьбы своего отца, а громко говорить об этом, давать правовую оценку прошлому, чтобы избежать повторения в будущем.
– Сегодня вечером, у себя дома, я расскажу своему великовозрастному сыну всё, что знаю о своём отце, его деде. Более того, найду лагерь, где провёл последние дни жизни мой отец, может быть, найду и могилку отца. Мне стыдно, что к этим выводам я пришёл так поздно. Спасибо вам, Лидия Ивановна. Спасибо и аспиранту Новикову, я понимаю так, что именно он был инициатором поездки в колонию. Спасибо.
Потом выступили ещё два сотрудника кафедры, а одна сотрудница предложила попросить Новикова поделиться своими воспоминаниями, своими мыслями и планами диссертационной работы.
Афанасий Лукич увидел на лице Новикова нежелание поднимать эту тему, по крайней мере, сейчас, сегодня. Он вежливо заметил, что сегодня в плане заседания кафедры стоят другие задачи, поэтому просит всех не отходить далеко в сторону от темы сегодняшнего заседания. К шести вечера заседание закончилось и все стали собираться домой. Лидия Ивановна сказала Новикову, что за нею сегодня заедет Саблев, и он будет рад встретиться и с ним. Алексей принял эту новость с удовольствием и даже высказал Абрамовой свою благодарность. На улице, у входа в Университет стоял красавец “Мерседес” Игоря Леонидовича. Лёша подошёл к машине и радостно поприветствовал Саблева. Игорь Леонидович извинился перед Алексеем, что давно не звонил и не заезжал к нему.
– У меня сейчас какое-то состояние, подобно влюблённому юноше. За последние двадцать лет со мной такое впервые. За это я благодарен тебе, Лёша.
Новиков отказался принимать благодарность, так как в этом заслуга самого Саблева и Господа Бога. В любом случае, лично он рад от чистого сердца. Если у Саблева появится свободная минута, то Алексей будет рад встрече. Они переговорили ещё пару минут, и Новиков пошёл к своей машине. Ещё утром он оставил машину около Университета, а потом на метро добирался до ресторана. Из ресторана на метро обратно в Университет. Он уже давно определился, что так и быстрее, и значительно дешевле. Домой Алексей сегодня приехал относительно не поздно, где-то с пол часа разговаривал с Анной Львовной, рассказывал ей о работе и о своей жизни, вообще. Потом Лёша переоделся в спортивный костюм и побежал своим обычным маршрутом. Из парка он созвонился с Прохоровым и, как и ожидал, получил мощный нагоняй за некультурное поведение в ресторане. Генерал попросил Алексея включить у себя дома компьютер, а он сбросит ему подробную информацию о беседе Иванова и Коноплёва в ресторане после его ухода. Заместитель Коноплёва сам догадался о нежелательности своего присутствия в ресторане при отсутствии Новикова, как адвоката Виктора Евгеньевича. Лёша разминался ещё около сорока минут и после этого с удовольствием вернулся домой. Погода в ноябре не настолько хороша, чтобы получать удовольствие от свежего, но прохладного воздуха. Дома он переоделся, принял горячий душ и запустил компьютер. После набора определённого кода программа выполнила съём информации с внешнего источника. Включив звук, Лёша стал как бы третьим участником ресторанных посиделок. Когда Коноплёв довольно грубо предложил своему заму оставить его наедине с Ивановым, беседа перешла в открытый диалог. Он поинтересовался у Иванова, где тот раздобыл такого консультанта.
– Я, когда выходил в туалет, поинтересовался по телефону у своих друзей, слышали ли они о таком “Авторитете”. Я не знал его фамилии и сообщил только имя и отчество. Как ни странно, но они сразу же назвали мне его фамилию – Новиков и подтвердили его высокий ранг среди коллег. Правда ли, но он будто знает ещё два или три иностранных языка. И знает не абы как, а на хорошем уровне. Также мне сказали, что именно он достал “Оленя”, и тот стал исправно кидать бабки на “общак”. Также мне рассказали ещё несколько баек о его способностях. Так что ты получил удачного консультанта. Я понимаю, что такой человек не будет работать на определённого Хозяина. Твой, да и мой уровни для него недостаточно весомы. Сомневаюсь, что и на Сольво он согласится трудиться. Он из тех, кто гуляют сами по себе. Есть такая категория людей. Раньше, при Советской Власти, их называли идейными. Советской Власти уже нет, а идейные остались. Правда, идеи у них совсем не те, но есть. Я не уверен, что он тебе всё рассказывал обо мне, но решил ему уступить. Есть пару позиций, по которым ему не будет “западло” меня сдать. И он сдаст, сдаст и не моргнёт глазом. И не побоится сказать, что сдал именно он. Такие, как он, за свой “базар” не боятся отвечать. Сейчас мне нечего волноваться. Он пообещал ответить за возврат долга тобою, а его слово многого стоит. И тебя он не пощадит, если вздумаешь с ним играться. Я не знаю, кто тебя с ним свёл, но, поверь мне, “Историк” выше всего ставит своё слово и авторитет. Поэтому ты вернёшь мне всё, что положено. Такие люди хуже киллеров, те убивают и забывают. А эти, новые “Авторитеты”, всё о тебе и твоей семье узнают и, если надо будет, весь род изведут. Ты думаешь, он даром сказал моей “Мурзилке” о его детях? Он прямо ему намекнул, что надо вести себя так, чтобы жизнь детей была вне опасности. И он всё понял, понял, как надо. Я-то понимаю, что он работает не один, у него и хакеры свои есть, и банковские спецы, и, возможно, киллеры тоже имеются.
– Ты прав, Николай Митрофанович. Он не мой адвокат. С ним меня познакомил ещё летом Арсений Фридрихович. Потом так вышло, что моя дочь стала с ним встречаться. Я никогда не спрашивал дочь об их планах, но не слепой и понимаю, такой муж в семейной жизни не подарок. Он сирота, сам выучился, окончил Педагогический Университет с Отличием. В аспирантуру его силком втянули Университетские профессора. Говорят, что талант. Я его в деле толком и не видел, но один раз на кино снял, у Белорусского вокзала. Лучше любого “кина”. Руки у него золотые, но это, говорят, видеть надо.
– И ты, Виктор Евгеньевич, своей дочери желаешь мужа уголовника, пусть и коронованного? Странное дело. У меня дочь и сын. Так я их от бизнеса так далеко увёл, что и самолётом не долетят. Дочь архитектор, сын ветеринар. И они счастливы. Можешь мне не верить, но в моих деньгах они не нуждаются. Я работаю так, потому что привык, меня уже и не деньги интересуют, а сам процесс. А ты, видно, ещё не наелся. Что Сольво, что я, нам нет дороги назад. Помрём без такой жизни, а ты дочери своей такую судьбу готовишь. Странно устроена жизнь, кто головой себе могилу копает, а кто руками. Ну, себе, так Бог с ним, а детям своим.
– Ни я, ни жена, не советовали ей встречаться с Алексеем. Мы знали о нём от Сольво всё, ну, почти всё. На самом деле, инициатива встречи была не Алексея, а нашей дочери. Он не мог ей сразу отказать, так как знал, что Стеллочка крестница Сольво. А что, твои дети тебя спрашивали с кем встречаться и на ком жениться, или за кого замуж выходить? Вот то-то. Просто моя ошибка, что я дочь не оградил от своего круга знакомых. Что посеешь, как говорится, то и пожнёшь. Правда, я у него не вижу большого желания строить семью, иметь детей и жить, как все люди. Он какой-то не мирской человек. Я в его годы, прости меня, по ****ям ходил, как скаженный, пока не успокоился. И не голубой он, просто какой-то нестандартный. Жена моя тоже мне уши проела, всё ждёт от дочери главной новости. А дочь молчит и над нами посмеивается. Сейчас, говорят, сначала пару лет живут вместе, присматриваются и только потом расписываются. Мы уже и на это согласны. Так и этого нет, не живёт он с ней, не “трахается”, как говорят сегодня в молодёжной среде. Быть ему Папой Римским, так и не католик он, по-моему, и ревнителем Православной Церкви его не назовёшь. Был какой-то церковный праздник, так дочка его с трудом в Церковь затащила. Она ему начала было об этом празднике рассказывать, так и здесь он оказался на порядок более грамотным, чем она. Стелла мне рассказывала, что он историю Православия и, вообще, Христианства знает глубже штатных богословов. “Его цинизм и прагматизм”, это её слова, мешает безоговорочно веровать нашим пасторам. И это меня волнует не меньше, чем многие другие вещи. Что поделаешь, так у нас складывается жизнь. Мне говорил Сольво, что Новиков при его умениях и голове способен стать миллионером за год – два. Так и деньги для него не много значат. Я и сам ничего не понимаю.
– Насчёт того, что миллионером он может стать за год – два, я с тобой согласен. Сегодня он меня “раздел” за один час миллионов на двадцать, как минимум. Самое смешное, я понимаю, что старался он не для себя. У меня нет сомнений, ты ему хорошо заплатишь. Но ставлю тысячу баксов против одного доллара, себе он оставит копейки. Всё сбросит на “общак” или другим нуждающимся. Но не себе. И в Церковь не понесёт, уверен. Он не верит Церкви, правильнее сказать, людям, которые ею руководят. Он верит только себе и, может быть, ещё парочке таких же идейных фанатов. К слову, ты не подумай, что он защищал только твои интересы. Он тебе помог, я тебя не буду банкротить, а “раздел” он меня максимально “общаком”. Надеюсь, ты хотя бы это понял?
Иванов и Коноплёв снова стали друзьями и посидели в ресторане ещё пару часов, изрядно выпили и разъехались по домам. С их точки зрения, каждый что-то выиграл, сохранил свой бизнес, а это главное.
Новиков прослушал запись ещё дважды, понял, как ему показалось, свои слабые места, открыл для себя иное понимание многих своих изречений и удивился взглядам на своё поведение со стороны, особенно в отношении личной жизни. Он и сам понимает, что его отношения со Стеллой надо бы привести в состояние ясности и определённости. А вот это ему и не по душе. Откровенно говоря, если бы Лидия Ивановна была лет на десять моложе, то ей бы он сделал предложение без лишних раздумий. Лёша удалил файл, с сожалением. Но правила есть правила. Как раз в этот момент и раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал голос Валерия Ивановича. Прохоров поинтересовался мнением Алексея о разговоре и предложил завтра встретиться. Лёша предложил встретиться не завтра, а в четверг, так как у него по средам семинарские занятия. Прохоров извинился, что забыл о занятиях, и спросил у Новикова о самом удобном для него времени. Они пришли к консенсусу, как любил говорить самый главный гробовщик СССР, и одновременно положили свои телефонные трубки. Не прошло и десяти минут, как снова зазвенел телефон. В этот раз звонил Арсений Фридрихович. Он поздравил Алексея с успешной “тёркой” в ресторане, сказал, что в курсе дела и рад такому развитию событий. Ему не так давно звонил “Конопатый” и выразил своё восхищение твоей работой с Интернетом. А ты действительно откапал в Интернете его досье? Ну, ты даёшь. Я особенно в восторге, как ты “поимел” его зама. Твой термин “ментодзержинец” я никогда ранее в жизни не слышал. Я вначале испугался его мести, но Коноплёв меня успокоил, ты ему тонко намекнул о семье, о детях. Он трусливый, оперативником никогда не работал, теоретик всратый. Ладно, не буду много и долго говорить, в субботу постарайся к двум часам приехать ко мне на дачу. Будут важные и ответственные люди. Мои коллеги по Думе, они тебе понравятся. Моя задача, чтобы ты им понравился, произвёл на них хорошее впечатление. Признаюсь, мне необходима твоя помощь. Коноплёв записал весь ваш разговор в ресторане и дал мне прослушать. С английского языка он перевёл мне сам. Перевёл, как я впоследствии выяснил, не совсем корректно. Ты же знаешь, что и я веду, на всякий случай, запись всех телефонных разговоров. Весь ваш разговор оказался на моей плёнке телефонного аппарата, включая и твой английский спич. Так я попросил соседа – переводчика с английского языка, сделать мне дословный перевод. Я просто охуел, ты его “поимел” по всем статьям. Извини, что выражаюсь матом, но по-другому не скажешь в данном случае. Я немного даже пожалел, что пользовал соседа – переводчика, но, к счастью, там всё было почти без имён. А переводчик похвалил твой английский язык, правда, назвал его немного книжным, интеллигентным, но сочным до экстаза. Слово “экстаз” его, а не моё. Я уже забыл это состояние. А теперь предлагаю тебе пару предложений для раздумий. В нашей стране и Думе много партий, а в каждой партии есть свободные места для достойных людей. И у меня появились некоторые идеи. Так что я жду тебя. Всё, привет и до встречи.
Новиков обрадовался, что Сольво позвонил именно сегодня. В четверг и этот разговор он обсудит с генералом, а заодно, посоветуется, как себя вести с дочкой Иванова. Конечно, в первую очередь, виноват он сам. Но проблема есть, и решать её придётся лично ему.
Во вторник днём Виктор Евгеньевич позвонил на сотовый телефон Новикову и попросил о личной встрече. Он предложил встретиться у Алексея дома в шесть часов вечера. Он убедительно просил провести встречу именно сегодня, и именно у него дома. Отказать Алексей не имел никакого морального права. Алексей приехал немного пораньше, включил компьютер и запустил программу записи разговоров. К шести часам приехал Иванов и сразу же объяснил причину приезда. Точнее, он ничего не объяснял, а просто выложил на стол солидный бумажный свёрток.
– Мы с тобой договаривались об оплате твоей работы, Лёша. Я человек слова. В этом свёртке сто пятьдесят тысяч долларов. Зная твой характер, я сам разверну свёрток, а ты, проверь, пожалуйста. Деньги любят счёт.
– Вы меня обижаете, Виктор Евгеньевич. Я не давал вам повода сомневаться в моём уважении к вам. Для меня эта сумма очень уж большая, но я ею распоряжусь, как положено. Себе я оставлю только на личные нужды. Кое-что прикуплю для компьютера и кое-какую современную технику.
– Если ты собираешься купить новый телевизор, то я помогу тебе приобрести его намного дешевле.
– Вы меня неправильно поняли, Виктор Евгеньевич. Телевизор у меня есть, а другой мне и не нужен. Я и этот включаю не более двух раз в неделю. Телевизионные передачи съедают личное время, а пользы для души и мозгов ровным счётом никакой. Под словом техника я имел в виду современный сканер и другие устройства съёма информации. И у компьютера не мешает память увеличить раз в десять. Сейчас в продаже такая техника появилась, в специализированных магазинах. А на телефонной станции я договорюсь о выделенной линии для Интернета. Для меня сейчас это самые важные вещи. С хорошим Интернетом я напишу диссертацию за год. Мой знакомый, хакер, даст мне основные наименования сайтов, и я сам, без чьей-либо помощи, буду скачивать информацию по интересующим меня проблемам. Вам, за такую оценку моего труда, я очень благодарен. А как ваш приятель, Коноплёв? На меня он не в обиде? Я немного погорячился с его замом, но он сам виноват. Помните момент, когда я попросил вас жестом своей руки не реагировать на его заказ у официанта. Он, действительно, этим заказом хотел нас унизить. Даже вы возмутились. А этот комитетчик на мой жест отреагировал, как на выбрык самоуверенного юнца. Поэтому перед уходом я и макнул его лицом в грязь. Я говорил на английском языке, чтобы не поставить Коноплёва в зависимость от этого типа. Обидно, если Николай Митрофанович не понял этого.
– Не переживай, Лёша. Как раз Николай Митрофанович именно так тебя и понял. Ты же сам тогда сказал Коноплёву, что переходишь на английский для защиты от адвоката. Чтобы у него не было никаких компрометирующих фактов на Коноплёва. “Конопатый” человек битый и умный. Он, как ты меня ещё дома предупреждал, выгнал своего зама из кабака. Мы просидели в ресторане пару часов, сами, без свидетелей. Он пытался выяснить, знаю ли я то, о чём ты говорил ему на английском языке. Даже называл мне фамилию вице-мэра, но я и виду не подал, что знаю и об этом. Он тебя высоко оценил, я и сам, скажу тебе честно, не знал о твоём “Авторитете” в криминальном мире. Ты только не подумай, что я тебя считаю уголовником и тому подобное. Просто у меня в голове как-то не укладывается сочетание, ты и криминальный мир. Извини меня за вопрос, но …?
– Не спрашивайте дальше, Виктор Евгеньевич. Вас интересует, знает ли ваша дочь об этой стороне моей жизни? Я вам скажу однозначно: нет, не знает. А в какой степени её касаются эти вопросы? А если бы вы не обратились ко мне с вашей просьбой, то вас интересовала бы эта сторона моей жизни? Если бы и интересовала, то только из-за моей дружбы с вашей дочерью. Но вас эта дружба не должна сильно волновать. Я не переступлю ту грань наших отношений, которая могла бы вас расстроить. Так и передайте Нине Томасовне, она же мать и для неё сегодня эта проблема стоит под номером один.
Они поговорили ещё минут тридцать, и Иванов уехал в хорошем настроении. Странная штука жизнь, человек расстался с сумасшедшими бабками, а остался совсем не расстроенным, даже довольным.
В среду утром Лёша приехал на работу в “контору” и сразу же появился в кабинете у генерала Прохорова. На совещание генерал пригласил полковника Павлишина, подполковника Тронько и майора Никитина. Все приглашённые тепло приветствовали капитана Новикова, но ощущалась какая-то сдержанность в поведении коллег. Генерал Прохоров поздравил всех с успешным проведением операции “Будапешт” и даже пообещал премиальные.
– У нас, у всех, Алексей, к тебе один вопрос, – продолжал говорить генерал, – за что ты нас так не любишь? Разве у нас в голове только маузер Дзержинского? И откуда такое имя – “ментодзержинцы”? Странный у нас, господа офицеры, коллега. Так что, будем требовать у него объяснений? Или простим на первый раз?
Все, не сговариваясь, одновременно рассмеялись и проявили единодушную поддержку новому словосочетанию “ментодзержинцы”.
Новиков поблагодарил за великолепную подготовку операции и признался, что главную роль сыграла вовремя предоставленная информация. А так как в этой операции велика заслуга двух отделов, то он, к сожалению и с сожалением, передаёт генералу Прохорову, полученные им деньги.
– Здесь, дорогие мои коллеги, ровно сто пятьдесят тысяч американских долларов. Признаюсь честно, рассчитываю на премиальные. Теперь наше счастье в руках наших эксплуататоров – начальников.
– Послушай, Алексей, ты нас обвиняешь с классовых позиций. Назвал эксплуататорами, тебе мало присвоенной нам оскорбительной клички “ментодзержинцы”. Вот так и перестройки начинаются, а после них все оказываемся в глубокой жопе. Извини за бранное слово, но и молчать нет ни сил, ни мочи, – произнёс патетически Александр Александрович Павлишин.
Все офицеры горячо поддержали полковника и зааплодировали его “смелому выступлению”. Генерал Прохоров попросил слова и медленно, с расстановкой начал говорить:
– Друзья мои, сегодня у нас всех радостный день, и я не стесняюсь так говорить. В стране только и говорят о рентабельности производства, о новом менеджменте и ещё множество всяких заумных терминов. Говоря просто, требуют от нас только одно, самим зарабатывать на себя деньги. Но, подчёркиваю, зарабатывать, а не воровать, не жульничать и не “кидать” простых граждан. Наш коллега вместе с нами решил ряд проблем двум далеко не сверхпорядочным бизнесменам, не забывая и о своей главной задаче. В итоге, оба бизнесмена остались довольны и выделили нашему коллеге в знак благодарности сто пятьдесят тысяч долларов. Я переговорил с Высшим руководством, с Финансовым Управлением и получил положительный ответ на предложение о выделении премиальных из этих денег коллективу нашего и экономического отделов. Распределение денег поручено, точнее, доверено мне, как старшему и по званию, и по возрасту. Если нет замечаний, то позвольте выполнить и эту работу. Откровенно говоря, мне надоело всегда работать за Вас, но эту работу я буду делать с большим удовольствием. Так как мы знаем всё о переговорах капитана Новикова с Ивановым Виктором Евгеньевичем, знаем, на что и сколько денег необходимо капитану, я ставлю и всех вас в известность. Пятьдесят тысяч долларов выделяются экономическому отделу, из которых двадцать тысяч они отдают на онкологическую операцию их коллеги, а остальную сумму распределяют по своему усмотрению. Пятьдесят тысяч долларов выделяются нашему отделу, вернее всего, мы разделим всю сумму поровну. Из оставшихся пятидесяти тысяч долларов, двадцать тысяч долларов выделяются капитану Новикову и на тридцать тысяч долларов он обязан закупить продукты для воронежской колонии и Ростовской колонии строго режима. Я, покамест, не буду уточнять причины такого решения, но сообщу для сведения, что именно там, в настоящее время, отбывает заключение “Вор в Законе”, известный наркоделец, Бандура А.А., более известный в криминальной среде под кличкой “Музыкант”. “Музыкант” сводный брат заключённого Коренева, хорошего друга капитана Новикова по воронежской колонии. Подполковник Лосев сообщил нам о просьбе Коренева перевести его для отбывания срока в Ростовскую колонию. Наш отдел негласно поддержал эту просьбу. В настоящее время Кореневу умышленно отказано, по нашей же просьбе, но майор Зыков, заместитель подполковника Лосева, посоветовал ему обратиться за помощью к “Историку”. А известный всем нам “Авторитет” “Историк” – это Новиков А.В.. Мы обратимся к майору Трушину из Департамента Исправительных Заведений. Он наш старый должник. По последним сведениям у него сейчас хорошее настроение, так как наш друг, генерал Стригуль, выделил ему, наконец-то, четырёхкомнатную квартиру в районе Домодедова. Такая длинная цепочка приблизит нас к главной цели работы нашего отдела. Новиков А.В. в конце этого месяца отвезёт в Воронеж, приобретенный за свои деньги, именно за свои, особо подчёркиваю на этом ваше внимание, “подогрев”, а там к нему и обратится с просьбой уголовный “Авторитет” по кличке “Корень”. По нашим абсолютно проверенным сведениям, Бандура А.А. тяжело и безнадёжно болеет. Новиков предложит Кореневу помощь лекарствами для “Музыканта” и содействие в переводе на Ростовскую Зону, если, конечно же, он попросит. Так и начнётся большая дружба Новикова с Бандурой. У нас впервые, наконец-то, появится шанс прямого выхода на основных поставщиков наркотиков в Россию. Бандура, по имеющимся и проверенным оперативным данным, входил и, возможно, сейчас входит, в десятку Российских “наркобаронов”. Вот такие у нас дела, товарищи офицеры. Впереди нас всех ждёт большая работа, требующая чёткости и осторожности, так как на карту поставлена жизнь нашего коллеги. А мы все, всё-таки, хотим и погулять на его свадьбе, и поздравлять его с первым ребёнком. В одном я уверен, если Бог даст ему мальчика, то назовут его Виктором, а если девочку, то Аллочкой. Так звали моих дорогих друзей, папу и маму Алёши Новикова. Мой друг и коллега, Сан Саныч Павлишин, тоже хорошо знал родителей Лёши и был их большим другом. Конечно, в нашей службе были сложные времена, не всегда мы можем гордиться своим прошлым и своими поступками. Но мы были очень часто слепыми исполнителями чужих команд, отдаваемых не всегда порядочными и разумными людьми. Работа наших коллег за границей заслуживала высших похвал во всех зарубежных спецслужбах. Так работать мы обязаны и внутри страны. Сегодня многое изменилось и в нашей службе, и в нас самих. Но мы нужны нашей стране, нашему народу. Государство нуждается в защите от криминальных элементов, от наркодельцов, уничтожающих ради личной наживы наш генофонд. Одно всегда было неизменным в нашей среде – это верность дружбе и ощущение локтя товарища. Наши дети никогда не были забыты ни нами, ни нашими коллегами. Каждый из нас должен не забывать об этой традиции и быть всегда ей верен. Именно это и будет гарантией наших успехов в работе и в личной жизни. Я прошу вас простить мне это небольшое отступление, но я просто вспомнил родителей капитана Новикова, так рано ушедших от него и от нас.
На такой хорошей ноте генерал Прохоров закончил совещание и предложил офицерам вместе пообедать в кафе, расположенном прямо в их здании. Так как время почти обеденное, то им никто не предъявит претензий, зато столик на пятерых человек разместится в так называемой “генеральской” комнате. Все офицеры с удовольствием согласились и почти одновременно покинули кабинет шефа. Шеф задержался в своём кабинете ещё на десять минут, так как на выходе из его кабинета офицеры встретили начальника экономического отдела. Возможно, шеф решил не тянуть с передачей денег, а коллеге генералу такая миссия только придаст веса и уважения в своём Управлении. В кафе обедали все вместе, Павлишин хорошо знал вкус Валерия Ивановича, поэтому заказ сделали и для него. За столом о работе почти не говорили, в основном о личных и семейных проблемах. После обеда Новиков поработал пару часов с бумагами на наркодельца Бандуру, запросил через Управление Информации полное досье и на Коренева. Для Новикова было важным знать об их отношениях, где и по каким делам они проходили вместе, в каких колониях сидели. Одним словом, он должен знать о “Корне” и “Музыканте” всё и даже немного больше. Такой подход всегда себя оправдывает. Во время учёбы в “Вышке” им рассказывали историю, где оперативник, изучив досконально биографию своего клиента, вышел на его друзей по второму классу школы, а потом, как говорится, пошло и поехало. Далеко ходить не надо, разве история с Афганцами, офицерами роты “Лешего”, не помогла Алексею стать своим и более того? Новиков сделал для себя некоторые заметки, внёс их в свой рабочий блокнот, а потом отдал блокнот в секретную часть для переноса записей на дискету. Читая материалы, подобранные заранее Никитиным для Новикова, он встречал знакомые фамилии своих читателей воронежской библиотеки. Это хорошо, следовательно, у Бандуры есть и другие друзья в воронежском “казённом доме”. Почему-то к нему по переводу просится только “Корень”, а другие, наверное, и не знают о его болезни. Новиков решил поработать с этими материалами и в пятницу. Судя по всему, генерал собрался направить капитана Новикова в Воронеж в самом конце месяца. То есть, у Алексея в запасе имеется не более недели. Продукты обещал закупить Артём Никитович Никитин. Его сосед по лестничной клетке, директор оптовой базы, сам в своё время “чалился”, поэтому подберёт то, что надо. Лёша подъехал к нему в понедельник и выдал основные распоряжения. На десять тысяч долларов можно купить много продуктов, но они должны быть продуктами долгого хранения. И для их перевозки придётся нанимать микроавтобус или что-то подобное. В этот раз Новиков решил не перегружать свою машину, ехать налегке. А может быть, свою машину и не трогать, вообще. Ехать микроавтобусом с водителем, а там он подождёт Новикова несколько часов. Возвращаться в Москву он будет с тем же водителем и на том же микроавтобусе. О машине он попробует поговорить с Сольво. Если депутата эта просьба не скомпрометирует, то такой вариант поездки будет самым удобным. В конце концов, такую поездку можно рассматривать, как большую благотворительную акцию. На продуктах не указано, кто за них платил. Сольво и эту поездку сможет считать своим успешным мероприятием. Новикову нет нужды работать на избирателей, а для Арсения Фридриховича каждый голос на вес золота, как в прямом, так и в переносном смысле слова.
Прошла не неделя, а почти две. Новиков полностью был готов к поездке в Воронеж. Никитин созвонился с подполковником Лосевым и предупредил о предстоящем приезде Новикова. Арсений Фридрихович договорился о микроавтобусе из “депутатской конюшни”, как называли гараж Думы. Начальник гаража знал о маршруте машины, поэтому и водителя поставил из прошедших “школу жизни”, как говорили о бывших зеках. Фургон был загружен полностью, возможно, по весу и перегружен. Водитель, по имени Сергей, знал, что он везёт гуманитарную помощь от народного депутата в одну из колоний России. Мальчик, сопровождавший груз, конечно же, как он думал, не знал о той жизни ничего. В дороге он попытался рассказать Новикову немного о жизни в колониях, тюрьмах, но интереса у “экспедитора”, а именно таковым он и считал Новикова, не заметил. До Липецка они доехали довольно быстро, ГАИ на трассе останавливало их машину редко, а после предъявления документов гаража Государственной Думы, инспектора извинялись и желали хорошей дороги. На выезде из Липецка Новиков предложил водителю остановиться у придорожного кафе и легко перекусить. Так они и сделали. Пока Алексей и Сергей обедали, то из окна кафе Лёша увидел троих молодых парней, с интересом осматривающих машину. Лёша посоветовал водителю подойти к молодым людям и выяснить причину их интереса. Сергей уверенно вышел из кафе и направился к машине. Особенную уверенность ему придавал газовый пистолет, на ношение которого у него имелось официальное разрешение. Алексей внимательно наблюдал за обстановкой около их автомобиля. В какой-то момент ему показалось, что его присутствие там не будет лишним. Он вышел из кафе и подошёл к машине. Разговор вёлся на повышенных тонах. Молодые люди требовали с водителя деньги за стоянку машины около кафе. В общем-то, и сумму они просили небольшую. Всего сто рублей. В противном случае они грозились проколоть все колёса. Лёша, стоявший как будто бы в стороне, и заподозренный Сергеем в трусости, наконец-то подал голос.
– Господа, вам бы лучше отстать от водителя. Я сейчас вызову милицию, и вам станет стыдно за своё поведение, – стеснительно произнёс Новиков.
Один из парней, как видно имевший ранее не один привод в милицию, заржал, как конь. Сергей про себя подумал, что вмешательство “экспедитора” только мешает его жёсткому стилю разговора с молодыми людьми.
– Шёл бы ты, интеллигент сратый, подальше и побыстрее. А то, ненароком, задену кулаком твою харю, и работать тебе всю жизнь на аптеку, – нагло проговорил один из парней, явно старший среди них.
Новиков, как и не слышал этих слов, подошёл к Сергею и посоветовал садиться в машину и уезжать. Как раз в этот момент один из парней подошёл к Новикову сзади и сделал непонятное движение ногой. Алексей, конечно, заметил и его движение в свою сторону, и замах ногой. Чтобы не дать парню опомниться, Лёша, не разворачиваясь, носком левой ноги на обратном ходе ударил паренька между ног, по яйцам. Удар был настолько неожиданным и быстрым, что никто ничего и не понял, а парень в судорогах корчился по земле. Стоявший перед Алексеем боец тоже попытался сделать какие-то движения, но Лёша перехватил его руку и раздавшийся хруст костей не оставил ни кому никакой неясности. Собеседник Сергея, самый здоровый и наглый из всей компании, оказался и самым умным. Он извинился перед Сергеем, заискивающе попросил Новикова не иметь лично к нему претензий. Он подошёл к своим приятелям, оказал им кое-какую помощь и они, но уже втроём, побрели с территории кафе. Сергей толком ничего и не понял, открыл дверцу машину, впустил Новикова на соседнее сидение и вырулил из площадки придорожного кафе. Он понимал, что конфликт придушил в корне именно его “экспедитор”, но как, каким способом, какими словами или делами. Ясно одно, оборзевшие ребята сломались и надолго.
– Ничего, дорога длинная, я ещё успею его расспросить об этом, – подумал опытный водитель с тридцатилетним стажем.
Но расспросить Алексея о стычке с “отморозками” до приезда в воронежскую колонию ему так и не удалось. На территорию, точнее, около территории колонии, они были в семь часов вечера. Так как день был морозный, рано стемнело, то они быстро определились в гостинице Учреждения. О машине Новиков просил не беспокоиться, стоянка охраняется солдатами внутренних войск. Но Сергей, на всякий случай, подошёл к одному из военнослужащих и попросил присмотреть за машиной, даже пообещал на бутылку. Солдат с удивлением посмотрел на приезжего водителя и сказал, что за машину волноваться нечего, так как “твоего Хозяина здесь каждая собака знает и уважает”. Сергей недоумённо пожал плечами и спросил, о каком “Хозяине” идёт речь. Тут уже и солдат заулыбался:
– О каком, о каком! Об Алексее Викторовиче Новикове, которого ты привёз. Ему сам начальник колонии первым руку подаёт. А зеки его за Бога признают. Ну, ты и даёшь, водила. Вёз такого человека, а сам и не знал. Ты вставай завтра в шесть утра, тогда и увидишь его зарядку, глаза на лоб полезут. Что он с телом своим делает, разве что на две части не делит. Ладно, иди спать и не волнуйся. Мне уже дважды начальник караула по рации команды давал, а ему начальство звонило и не раз. Они давно уже дома отдыхают, а мыслями здесь, в колонии. Сам Новиков к ним приехал.
Утром всё происходило, как и в прошлые приезды Алексея в колонию. Правда, в этот раз, у водителя было право въезда, и автомобиль имел право на проезд везде. Всё-таки машина Государственной Думы. Водителю в кабину посадили сопровождающего сержанта срочной службы, с оружием. Машина с продуктами въехала в Зону, подъехала к столовой и зеки занесли все продукты в холодильный бокс. Смысла в этом было не так много, так как на улице в это время года была минусовая температура, от минус двенадцати до минус двадцати шести. Алексея водитель видел на территории Зоны в окружении офицеров и зеков. Вопросов, кто главный в этой компании, не возникало. Всё было видно и невооружённым взглядом.
Новиков встретился с Лосевым и имел с ним не очень долгую беседу. Затем он долго говорил с майором Зыковым. Владимир Ильич рассказал ему о просьбе заключённого Коренева. Лёша выслушал Зыкова внимательно, но объяснил майору, что и сам толком не представляет, к кому надо обращаться за помощью. В обед Новиков встретился со своими старыми друзьями, не на ходу, как было утром, а фундаментально. Встреча проходила в библиотеке. Алексей рассказал друзьям о положении на воле, о проблемах среди “Авторитетов” и о перспективах увеличения помощи заключённым в колониях и тюрьмах России. Лично он старается выполнять, поставленные перед ним “старшими товарищами” задачи. Лишковец сообщил Новикову, что они знают, на чьи деньги приобретены эти продукты. Также они знают, что октябрьский “подогрев” по России процентов на двадцать обеспечен заслугами Новикова. Потом Коренев рассказал Лёше историю своего сводного брата, отбывающего срок в Ростове. Он особенно жаловался на нулевую медицину в той Зоне. Лёша пообещал помочь его сводному брату лекарствами, а проблему перевода его лично в Ростовскую колонию он сам не представляет, как решать. Друзья проговорили до шести вечера, Новиков тепло с ними попрощался, пообещав заняться поставленными перед ним заданиями. Сергей ожидал Новикова недалеко от КПП. Лёша поинтересовался, не голоден ли он и сможет ли прямо сейчас отправиться в путь, домой в Москву. Водитель ответил Новикову, что сыт, благодаря офицерам колонии, пригласившим его в столовую за свой стол. Он сообщил Новикову, что не понаслышке знает жизнь в колонии, так как почти сорок лет тому назад сам почти год провёл в тюрьме. Попал туда перед службой в Армии, за драку. Думал и надеялся, что из-за судимости его не призовут на службу, но получилось всё наоборот. Призвали и не куда-нибудь, а в Группу Советских войск в Германии. Там ему повезло, стал ординарцем у одного полковника, вскорости ставшего генералом, вступил даже в КПСС. Из Армии вернулся и поступил учиться в автодорожный техникум. Потом снова повезло. Его армейский шеф перешёл на службу в Верховный Совет Союза, после выхода в отставку. И его туда устроил водителем в спецгараж. Дали квартиру в Москве. Клиенты никогда не обижали. И сейчас грех на жизнь жаловаться. Так бы до пенсии дотянуть. Дети уже взрослые и нормально устроены, Слава Богу, не без его помощи. Всё это он рассказывал Новикову в дороге.
– Правда ли, что вы профессор истории в университете и говорите на десяти языках? – перешёл Сергей на вы с “экспедитором”.
– Конечно, неправда. Мне всего двадцать пять лет, а в таком возрасте профессорами не становятся. Разве что гении. Я, Слава Богу, не гений и живу, как все люди.
– Мне говорили, что вы один с десятью можете справиться в драке.
– Это неправда, Серёжа. Вы же сами понимаете, что “против лома нет приёма”, как говорят разумные люди. Защищаться я, действительно, умею. Стараюсь не попадать в ситуации, подобные нашей вчерашней разборке с теми начинающими “урками”. К сожалению, у тех ребят одна дорога, в тюрьму. Видно там, где они живут, и с работой плохо, и с отдыхом проблемы. Жаль, конечно, но будущее их вилами по воде писано. Не подготовили их родители к жизни, и Государство ими не занималось. Так и стали они “проблемными”. А из-за этого будет плохо не только им, но и нам, тоже. Не дай я им отпор, поди знай, чем бы вся эта история закончилась.
– Всё было бы хорошо, не переживайте, у меня всегда с собой газовый пистолет, – уверенно успокоил Новикова водитель.
– Пистолет штука хорошая, но и им надо уметь пользоваться, – строгим голосом произнёс Новиков. – Лично я не придаю огнестрельному оружию большого значения. Если им пользоваться на расстоянии, то эффективность велика, а с близи пистолет почти бессмыслен. Быстрее тебе руки переломают, чем ты нажмёшь на курок.
Сергей, откровенно говоря, не всё понял, но поверить – поверил. Так за разговорами они и приехали в Москву, к восьми часам утра. Серёжа довёз Новикова к его дому, тепло попрощался и выразил желание ещё раз поехать в такую командировку. Алексей тоже поблагодарил Сергея и сказал, что поездкой и его водительским мастерством он остался доволен.
– Что вы, Алексей Викторович, я ехал довольно медленно. Мне даже в какие-то моменты казалось, что вас это нервировало.
– Ничего подобного, Сергей, вы не правы. Я совсем не спешил. Для меня важнее всего добраться до места назначения живым и здоровым. Час раньше, час позже – всё это не играет большой роли. К сожалению, мы в жизни всё время спешим, не отдавая себе отчёта в том, что не мы руководим временем, а оно нами. Чем раньше мы поймём это, тем счастливее будем сами. Это философия жизни, и людям свойственно не считаться с опытом старших поколений. Вы ехали не медленно, а надёжно. Вы не думали ни о каких философских понятиях, ваш разум сам подсказывал вам правильность ваших действий. Это у нас всех от наших родителей, а у них от своих и так можно продолжать до бесконечности. При небольшой скорости всегда легче принять правильное решение. И свою жизнь сохранишь, и чужую не сломаешь.
– Вы, наверное, правы. Когда я вспоминаю своего отца, то чаще всего представляю перед собой его работу дома на огороде. Он заставлял меня и старшего брата помогать по домашнему хозяйству, жили-то мы в селе. Мы хотели сделать всё быстрее и убежать на речку или на школьное футбольное поле. Отец всегда говорил нам одно и то же: бездельники мои родненькие, не спешите. Тогда и времени на удовольствия у вас будет больше. Мой отец был малограмотным, классов пять, если окончил, то это хорошо. Но только сейчас, когда мне самому хорошо за пятьдесят, я понимаю его мудрость. Да, так устроена жизнь. Я когда ехал с вами в машине, думал, что вы простой сопровождающий. Стыдно признаться, но я даже для себя называл вас “экспедитором”. А когда вы затеяли разговор с теми ребятами около кафе, то я расстроился. Мне показалось, что из-за вашего культурного обращения, они обнаглеют окончательно. Я был не прав. Ваша, внешне не очень внушительная комплекция, не позволила мне сделать правильный вывод о вашей настоящей силе. Я и в той разборке сначала ничего не понял, всё произошло слишком быстро и как-то “не по-нашему”. Только потом я начал что-то раскумекивать для самого себя. Ну, а когда мы приехали в колонию, молодой солдатик из охраны просветил меня, кто есть кто. А в самой Зоне я просто поумнел. Слава Богу, глаза у меня ещё видят, а уши ещё слышат. Мой отец всегда говорил, что надо верить только своим глазам и ушам. Оказывается, и в этом мой отец был прав.
В Москве Новиков снова окунулся в активную жизнь. Сольво пригласил его в гости к себе на дачу. Алексей знал от Иванова, что как раз во вторую субботу декабря депутату Государственной Думы России Сольво Арсению Фридриховичу исполняется шестьдесят лет. Лёша решил посоветоваться с генералом Прохоровым, надо ли ему дарить подарок Депутату, а если да, то какой. Новиков понимал, что Сольво человек далеко не бедный. Для него важно ощущать себя значимой фигурой Государственного масштаба. Сам факт признания его не только лидером определённых кругов населения, но и весомой фигурой в среде большого бизнеса, для него означает нечто большее. Даже представители Олигархов, и сами Олигархи, отдают себе отчёт в слабости своих позиций. Да просто сам факт того, что они ещё живы, свидетельствует о дружеских контактах. Наличие охраны, бронированных автомобилей, службы безопасности – всё это от случайных “отморозков”. Если “Авторитеты” примут решение ликвидировать того или иного “богатенького буратинка”, то шансов на спасение у него и у членов его семьи, практически, нет. Все эти разговоры об эмиграции, дымовая завеса, не имеющая никаких шансов на длительность существования. Любому человеку, которому криминальный мир вынес приговор, остаётся одно – смириться с этим. И когда в прессе сообщают о гибели какого-нибудь богатенького русского в Америке или иной страны Запада, понимайте это, как исполнение решения, вынесенного в России. Не секрет, что некоторые бывшие сотрудники КГБ, именовавшиеся ранее “ликвидаторами”, сегодня не только консультируют коллег из криминала, но и сами выполняют наиболее сложные заказы. Судя по суммам, которые проходят через “общак”, можно сделать вывод о финансовых возможностях криминального мира. Не считаться с этим могут позволить себе только умственно ограниченные люди. Чего греха таить, ФСБ глубоко разбирается в этих проблемах. Благодаря глубокому проникновению своих агентов в криминальный мир, ФСБ ещё не потеряла возможность контролировать ситуацию. В определённые моменты ФСБ даже поддерживает криминальный мир, закрывая глаза на нарушения Законов. И это тоже объяснимо. ФСБ видит перед собой более глубокие проблемы, ожидающие нашу страну в ближайшее время. Наркобизнес, и только он, главная и наиболее перспективная беда нашей страны. И не только нашей. Терроризм держится на двух составляющих: наркотики и нефть. И если нефть несколько теряет свои позиции из-за роста добычи в Южной Америке и Северной Европе, не говоря о России, то наркобизнес имеет локальный источник поставки. Рост посевов наркосодержащих растений ничем неограничен, а прогресс науки в создании искусственных наркотиков не имеет границ. Некогда крупные химические институты сегодня сокращают, а правильнее сказать, выгоняют своих учёных из-за отсутствия средств на исследования. Этим незамедлили воспользоваться “деловые люди” и наладили целую индустрию производства наркотиков. Прибыль от этих работ достигает нескольких тысяч процентов. Как говорил Новикову в Зоне один зек, вложишь доллар – получишь тысячу. Самая большая беда, что на таких производствах не надо иметь больших помещений и особых условий. Не секрет, что около двенадцати Депутатов Госдумы прошли в парламент по одномандатным округам именно на деньги от реализации наркотиков. ФСБ имеет точные данные на этих людей, но сделать ничего не может. Доказательная база наших органов не выдерживает никакой критики. Да и просто “купить” правоохранителей совсем не сложно. Наркодельцы ворочают миллионами долларов, а заработные платы сотрудников органов правопорядка не составляют и одной тысячной процента от их доходов. Поэтому любые попытки привлечь наркодельцов к ответственности, тщетны. Трудно устоять перед взяткой в десять миллионов долларов. Особенно нищему человеку.