День гопника

Бродяжничество - состояние души, когда настыпыляет все, стаей или по одиночке едим в Москву. Формально, может быть, футбол, праздник, каникулы, длинные выходные, а чаще – просто так.
А что еще делать? Слушать сопли и грызню в нашей ультрамодной хрущевке, вечная борьба за унитаз, умывальник, телик.
В этот раз прибыли небольшой стаей. Поездили на метро, побродили по переходам, поскучали. Каждый предлагал разные планы, заспорили, заругались. Короче, я один оказался в динамовском парке. Двое похожих на меня погнались за каким-то с дредами. Преследование остановилась как раз около меня. Дредоволосый улепетывал, как заяц. Погонщики осыпали его метательными снарядами. Один из них сунул мне предмет.
- Что стоишь? Метни гаечку.
Гаечку я метнул, но попал вряд ли.
- Атас, меты где-то рядом.
Прозвучал клич.
Сыпанули трусцой в боковую аллею.
- Тебя как?
- Бугай.
Ответил я первое попавшееся на ум. Тем более фактура позволяла.
- Микроб, Опаска.
Представились мне.
Опаска вскоре умчал на какую-то свою разборку, где ихний оказался гнидой. Начали думать, как продолжить приятный вечер. Микроб предложил сходить на футбол и там потереться. Кто-то с кем-то играет во второй лиге. Я прикинул наличность в кармане, подумал о возможном распитии пива и плате за вход.
- Не, щас стемнеет, погнали в Бабушкин разобьем пару стекол на джипах, там во дворах хоть глаз выколи.
- Ты че? А вдруг сам, когда нибудь также приедешь?
- Отлынь, если не отсталый, точило поставишь на свете, или на стоянке с охранником.
Бабушкин я вспомнил из-за родной тетки, которая, конечно, никогда меня не ждет, но отсидеться пару часов при большом стреме можно. Мол, зашел погреться.
План удался, из кустов грохнули пару стекол.
- Это что, когда пацаном был, жил у бабки, машинисты поездов и электричек боялись мимо нашего района ездить. С мостов бросали по темноте железные «костыли» в лобовик поезда. Кого-то из наших даже посадили.
Я умолчал, что погиб машинист.
- Круто!
Пустая банка из-под пива уже давно исполняла роль пинаемой мишени на сиреневых тротуарах многоэтажек. А это, что за твари? То ли чурки, то ли реперы, короче совсем не наши. Микроб без разговоров начинает пиночить первого в бейсболке, я на автомате пару раз врезал по рыльнику второму. Вскоре чужие корчатся в грязи. Бегом в теплое чрево метрополитена.
Ночной пустырь какой-то стройки. Мы идем, как сказал Микроб, в «яму». Спуск в запираемый люк. Стук, как пароль. Здесь все свои, меня представляют коллективу. В основном бухают. Есть пара баб. Как новичок становлюсь объектом внимания. Микроб повествует о наших совместных подвигах. Сыпят советы.
- Не стригись так, посчитают за скина.
- Я не скин, просто привык машинкой, что зря носить бабло парикмахерам.
Один решил испытать мои бойцовские навыки. Договорились: полный контакт, кроме головы. Он пытался пробить меня «мавашами», но я встретил его пару раз жестко прямыми под дых. На этом и остановились. Высказали друг другу «респекты». Прошел клич, что у Ленки есть два презерватива.
- Групповухи не будет, сегодня не Пятница.
Заявила крупная, потасканная девица.
Решили тянуть спички. Выявились двое счастливцев. Девица мигом осталась одетой, только в высокие ботинки и выгнулась около стены. Первый счастливец начал свой труд. Зрители задавали ритм советами и хардроковыми мелодиями. Первый под общий свист продержался недолго. Второй продолжил серию более достойно и довел заматеревшую девку до пота и постанований. В конце процесса смачно шлепнул Ленку по крупному мягкому месту. В ответ получил под общий смех кулаком по морде.
Судя по обстановке я почувствовал приближения большого бухалова. Начался сбор средств на «общак». Пока очередь не дошла до меня, я попросил Микроба помочь смыться, намекнув на неотложные дела. Мои финансы были очень скудны. К утру я доплелся до трех вокзалов. Вскоре кимарил в калужской электричке. Если повезет, сегодня буду там. Там почти дома. Там есть мичуринские поезда, значит мичуринские пацаны. Прощай Москва и до встречи!