Миру мир

 Я- бомж со стажем. Я давно живу, жил, буду жить на улице. Вернее, ночую, ночевал, буду ночевать в подвалах.
 Чтобы добыть пищу, я иногда выхожу на улицу. Чтобы выйти на улицу, я подпоясываю рваным ремнем тулуп, надеваю на голову вшивую шапку и закутываюсь сверху шарфом, так что остаются видны только одни глаза. Хотя и глаза можно тоже закутать, ведь все равно я передвигаюсь с палкой. Добываю я пищу в мусорных баках около столовых, к ресторанам меня не пускают, да и столовые все переименованы в кафе. Днем, если меня увидят, то прогонят. Ночью могут убить. Потому я стараюсь искать пищу на рассвете.
Иногда я хожу, ходил, буду ходить в парк. Там я гуляю без цели кругами. Что-то необъяснимое заставляет меня делать это. Пожалуй, это единственное мое отличие от остальных людей. Мое сознание спит. Я всегда сплю, даже когда хожу по парку. Иногда спать неудобно. Бывает холодно или голодно. Если бы не было холода и голода, я бы спал вечно, сам в себе, сам внутри себя. Я бы стал маленькой точкой. Но стать точкой мне не дает моя фамилия Великанов. Это единственное, что я помню из прошлой жизни. Саму прошлую жизнь я не помню. Я давно живу, жил и буду жить на улице.
 
 О том, что в городе начались выборы, я узнал рано утром. Как всегда я вышел из своего подвала и сразу наткнулся на мусорный бак. С мусорного бака на меня смотрело лицо будущего депутата. Лицо круглое со складкой на подбородке, под лицом фамилия ГУСАК и надпись –ВСЕ ЗА… Дальше не разборчиво. Наверное, он призывал идти за собой. Но я пошел своей дорогой, постукивая палочкой по направлению к кафе быстрого питания. По пути мне встретилось еще много мусорных баков, и со всех этих баков на меня смотрели круглощекие лица Гусаков.
 На задворках кафе было тихо, брезжил рассвет. Я подошел к мусорным бакам. Палкой было удобно рыться и подцеплять пакеты. Из одного пакета неосторожно просочился кетчуп, он потек по стенке мусорного бака прямо по бумажному лицу Гусака. Сначала кетчуп тек произвольно, потом начал концентрироваться на губах, там и остановился. Теперь лицо Гусака выглядело немного странно с большими, мясистыми, сочными губами. Я наклонился, чтобы прочитать призыв - ВСЕ ЗА … ЕДОЙ. Наверное, кто-то сковырнул буквы ПОБ, может быть, даже моя палка случайно.
 Обратно я пошел мимо парка. Там меня снова закружило. Я ходил по лабиринтам аллей как всегда без цели и направления. Я еле выбрался оттуда и потом еле нашел дорогу домой, потому что стены всех домов были заклеены остроугольным волевым лицом очередного КАЗНОКРАДОВА с призывами ВСЕ НА БОРЬБУ С КОРРУПЦИЕЙ. Из-за этого остроугольного лица, я чуть было не прошел мимо своего подвала.
 В подвале было как всегда сыро и темно, я прислонился к батарее, достал из пакета размякшие куски хлеба, вымазанные в кетчупе, положил в рот как соску и задремал.
 Меня разбудили яркий свет и ругань. Прямо в лицо мне светили лазерным фонариком. Тот, кто светил, зажимал рукой нос.
-Фамилия?- проорал он мне прямо в ухо.- Как твоя фамилия?
Он орал так несколько раз, пока я не ответил:
-Не дурак. Слышу. Великанов.
Орущий замолк, вышел наверх и через пять минут меня скрутили, запеленали в мешок и положили в микроавтобус.

Дальше я закрыл глаза и различал мир только по запахам и звукам. Запах хлорки, дыма, запах мыла, железа, кромсающие звуки, звуки оханья, фуканья, звуки льющейся воды, звуки работающего мотора.
-Открывай глаза, - сказали мне.
Я открыл. На меня смотрело лицо идиота с гладко выбритыми щеками под короткой стрижкой. Идиот был закутан в простыню.
-Это ты, - сказал мне подошедший сзади человек.
Он встал рядом со мной, и я увидел, что у нас с ним совершенно одинаковые лица. Мы с ним были даже одного роста. Только он стоя, а я сидя.
-Остались зубы и одежда, - сказал мне «маленький я»,- тебе по спецзаказу придется шить. Оденешь пока это,- он кивнул в сторону плаща, висящего на вешалке.
 За плащом были еще штаны и рубашка из бумазеи. Я поднялся, оделся, и мы с ним вышли на улицу. На улице было тихо и тепло, в воздухе летали метровые воздушные голубые шары с мягким улыбчивым лицом мужчины в белом свитере. Я легко поймал один из шаров. На нем были пропечатаны странные формулы МЕ*РК=ТВ под портретом полустертая надпись ТИХОБЛУДОВ ….ГОЛОСУЙ ЗА МОЙ …….УЙ. Наверное, стерлись первые буквы в слове ПОЦЕЛУЙ подумал я.
Мой «маленький я» досадливо поморщился, открывая дверцу Мерседеса. Я с трудом поместился на сиденье. Мы выехали на улицу. Все дома, все мусорные баки были заклеены лицами, весь воздух был заполнен голубыми шарами. С проезжающих мимо автобусов и троллейбусов на нас смотрело еще одно лицо необъятных размеров. Под ним была крупными буквами фамилия КОШЕЛЕК. А надписи невозможно было разобрать на скорости.
Мы подъехали к загородной клинике за высоким кирпичным забором. Меня провели в белую больничную комнату с креслом. Я сел в кресло, молчаливая медсестра сделала мне укол, и я покатился по белому извилистому коридору, успев поймать свистящий шепот:
-Сам Лилипутов просил… Тише… Тсс…
Когда я очнулся от наркоза, то долго не хотел вставать. Рот был полон камней. Я хотел их сплюнуть, но они не сплевывались. Я залез руками в рот и понял, что это не камни, а новые зубы. В комнату зашел врач, заставил меня покусать резину, остался доволен.
-Спи, - сказал он мне, - потушил свет и открыл форточку, в которой громко лопнул голубой воздушный шар.
Врач ушел. Я встал с кровати, подошел к окну, поднял остатки шарика, надул, сжал в кулаке. На меня смотрел выпученный ласковый Тихоблудовский глаз.
В эту ночь у меня не получилось свернуться в точку. Я лежал в кровати и ощущал себя неприлично, беспардонно огромным. Мои ноги и руки прорастали сквозь стены, клиника была мала и трещала на мне как тесный костюм.

Мы выиграли выборы. Расчет Лилипутова оказался точным. Он не мог избираться на следующий срок. Ему нужен был преемник. Я оказался самым лучшим преемником. Я был туп, высок и могуч. Я стал еще более высоким, тупым и могучим. Наверное, мне что-то вкололи для усиления роста. Когда я вставал на трибуну - народ умолкал. Я возвышался над всеми и говорил-говорил. Я говорил сильно и проникновенно, я говорил гипнотически и усыпляющее. Я стал новым лидером ВЕЛИКАНОВЫМ. Новым вожаком стаи. Я затмил своим могучим ростом все воздушные шары, все стены, все мусорные баки, троллейбусы и автобусы с плакатами. Я сам - живой, а не нарисованный.
 
Теперь я всегда был чисто выбрит и на мне всегда был новый просторный костюм, под костюмом лямки, на лямках сумка наподобие той, в которой носят младенцев. В этой сумке лежал, свернувшись калачиком, Лилипутов. В ушах у него были наушники, у губ микрофон. В моих ушах тоже были наушники, а микрофон был мне не нужен. Я просто открывал рот. За меня говорил невидимый никому Лилипутов.
 При моем могучем телосложении сумка с Лилипутовым на груди была никому не заметна.
Не скажу, что эта жизнь мне очень нравилась, и чтобы вернуть мне состояние равновесия, Лилипутов иногда отпускал меня в парк погулять.

Там, в парке, на рассвете я ходил кругами, как путник, сбившийся с дороги. Я не знал ничего, кроме одного- что эти новые сроки тоже когда-то закончатся, и я выйду из парка и вернусь в свой подвал, чтобы свернуться там в желанную точку без желаний.
 
 
.