Не бросайте пепел на пол

(притча)

Действующие лица:
ОН - мужчина,
ОНА - женщина.


В 1982 году мы, тогда ещё студенты театрального Щукинского училища, ездили летом с концертами по Сибири и Дальнему Востоку. Поездка была тяжёлой, мы жили в чудовищных условиях и выступали, где придётся.
Сейчас уже многое стёрлось из памяти. Но я навсегда запомнила один посёлок. Он расположен недалеко от Монгольской границы, среди гор. Помню, что к нему не было дороги: нас привезли туда, лавируя среди деревьев и пересекая горные ручьи, на каком-то допотопном автобусе, который буквально разваливался на части.
В посёлке была, так называемая, гостиница - двухэтажное строение с двумя большими комнатами: одна внизу и другая наверху. Нам посоветовали всем поселиться в одном номере на втором этаже в целях безопасности.. Девочки не должны были жить отдельно от мальчиков. И в туалет, который на улице, тоже посоветовали поодиночке не ходить.
Ещё в посёлке был телеграф, откуда нельзя было позвонить, только послать телеграмму, и кинотеатр, в котором ничего не показывали...
Всё население посёлка, человек тридцать-сорок, в 12часов дня выстраивалось в очередь на, так называемой, главной площади перед нашей гостиницей. Потом туда приезжала машина с водкой и дешёвым портвейном. Очередь всё это мгновенно раскупала и исчезала до следующего дня. Что эти люди делали, чем жили, как зарабатывали на эту самую водку было непонятно.
В посёлке не было бани, школы, я не видела там детей. В палисаднике перед телеграфом стоял посеребрённый Ленин, сильно подпорченный дождями.
Наш приезд местные жители восприняли спокойно, по-моему им вообще всё было до лампочки. Хотя с интересом разглядывали нас. Особенно девчонок. Но их интерес был какой-то мрачный, потусторонний. Потом нам сказали, что в основном там живут бывшие зэки.
В том посёлке мы не сыграли ни одного концерта. 10дней мы жили в местной гостинице и нас возили оттуда работать по бездорожью на разваливающемся автобусе в другие, более цивилизованные деревни.
Но я до сих пор частенько вспоминаю этот посёлок. Как они там, эти странные люди с изгаженным прошлым и неведомым будущим? Существует ли посёлок вообще или растворился во мраке нынешних перемен? Но иногда мне кажется... Иногда мне кажется, что тот посёлок существует. Он живёт и распространяется, и поглощает собой всю Россию... бедную и несчастную Россию, которую я действительно бесконечно люблю.
Лена Скороходова


Занавес уже открыт.
На сцене простейшая декорация: кинозал в обычном деревенском клубе. По центру - дырка для показа кино. Справа дверь, над которой написано слово «ВХОД». Перед дверью висит занавеска. Слева, чуть ближе к зрительному залу - дверь, над которой написано слово «ВЫХОД». В левом дальнем углу стоит сундук, который до поры до времени не виден за стульями, стоящими рядами. Стульями уставлено всё пространство. На одном из них сидит ОН, лет сорока или тридцати пяти. Может быть даже ему под пятьдесят. ОН может быть высоким и красивым или маленьким и нелепым. Но в целом внешность значения не имеет. Главное, чтобы это был МУЖЧИНА. ОН очень чем-то недоволен. ОЧЕНЬ!
Входит ОНА неопределённого возраста. Высокая, сутулая и в очках. Крайне непривлекательная. КРАЙНЕ! Но забавная. Во всяком случае на неё не должно быть противно смотреть. На ней красный шерстяной жакет, расшитый разноцветными пуговицами и длинная шерстяная юбка. ОНА пробирается к месту, на котором сидит чем-то очень недовольный МУЖЧИНА.


ОНА. Простите меня, пожалуйста. Мне очень неловко Вас беспокоить. Но Вы сидите на моём месте.

Напоминаю, что все остальные места пусты.

ОН. Вы что - больная?
ОНА. Что Вы сказали?
ОН. И глухая?
ОНА. Не поняла.
ОН. А-а-а, тогда понятно. Садитесь, пожалуйста. будьте так любезны. Ах, простите, я кажется испачкал Ваш стульчик. (Наигранно вежливо вытирает стул).
ОНА. Ой, ну что Вы, ничего-ничего. У меня у самой юбка грязная.
ОН. Дурдом.

 МУЖЧИНА пересаживается на ряд или два вперёд, но чуть-чуть в сторону (чтобы не перекрывать даму по мизансцене). Степень его недовольства ещё более возрастает. Не прикасайтесь к нему, а то взорвётся.

ОНА. А почему не начинают?
ОН. (рычит.)Рано ещё.
ОНА. А-а-а. А буфет не работает.
ОН. Туалет тоже на ремонте. Даже пописать негде.
ОНА. (краснеет и от смущения закрывает лицо рукой). Безобразие, какое безобразие.

Некоторое время молчат.

ОНА. Жарко, как жарко...
ОН. А Вы разденьтесь, сидите голая - я смотреть не буду.
ОНА. Как так раздеться? Вы что?
ОН. Что?
ОНА. Как так можно?
ОН. Как?
ОНА. Предлагать девушке раздеться в публичном месте.
ОН. Ну, если девушке в публичном месте жарко, отчего же не раздеться. Ха-ха, девушка. Слушайте Вы, девушка, можно попросить Вас об одном одолжении - помолчите, пожалуйста, до начала сеанса. Хотите я Вам денег дам?
ОНА. За что?
ОН. За то, чтоб Вы молчали.
ОНА. Зачем?
ОН. Ну Вам же, наверное, это тяжело?
ОНА. Что мне тяжело?
ОН. Молчать! Молчать Вам, наверное тяжело, и я готов Вам за это заплатить. Улавливаете, кикимора.
ОНА. Лично я могу молчать совершенно бесплатно. Я только не понимаю, что Вы имеете ввиду - я ведь и так молчу. Ничего такого я ведь ещё не сказала. И почему Вы на меня кричите? Орёте просто как ненормальный. И что значит кикимора?
ОН. Нет, это какой-то бред сумасшедшего! Молчать, я сказал! Я приказываю Вам молчать!
ОНА. А вот это мне уже начинает нравиться. Сначала Вы садитесь на моё место, потом предлагаете мне раздеться, а теперь ещё начинаете отдавать приказы. Распоряжаетесь мной как будто я Ваша собственность. Кто Вы такой? Я вообще Вас первый раз в жизни вижу. Думаете, если у Вас иностранная машина, так уже всё дозволено?
ОН. А при чём тут моя машина?
ОНА. А при том, что она иностранная. Это понятно даже мне, хотя я в машинах не разбираюсь. И что же Вы думаете, раз Вы приехали к нам на такой машине, заявились просто как король французский, так мы все Вам тут в ножки будем кланяться? Не выйдет. Кишка, извините тонка!
ОН. Какая кишка? Куда я заявился? Меня притащили сюда на буксире. У меня сгорел мотор и все колёса в проколах. Мне сказали, что тут есть цивилизация, но меня обманули. Здесь ещё хуже, чем в той дыре с непроходимыми колючками, в которой я застрял.
ОНА. Вы застряли в колючках. Как же Вас туда занесло?
ОН. Понятно как, по карте там должна быть дорога...
ОНА. У Вас наверное старая карта...
ОН. Не такая уж старая...
ОНА. Да, но жизнь сейчас меняется очень быстро. Мы как будто падаем в бездну.
ОН. Но не может же дорога абсолютно исчезнуть...
ОНА. Может. В результате чего Вы посетили наше забытое селенье, что само по себе уже замечательно. Мы гостям рады. Я Вам рада.
ОН. Послушайте, девушка, я вообще-то не собираюсь с Вами разговаривать, отчитываться тут перед Вами...
ОНА. Давайте не будем лучше ссориться, нехорошо как-то с этого начинать.
ОН. Что начинать?
ОНА. Встречу, знакомство...
ОН. Я не собираюсь с Вами знакомиться...
ОНА. А всё уже состоялось вопреки Вашему желанию. Вы даже предлагали мне раздеться.
ОН. Вы что в самом деле сумасшедшая или прикидываетесь?
ОНА. Я не прикидываюсь.
ОН. Кошмар.

Зависает пауза. Он находится в последней степени недовольства. Но её это совершенно не смущает

ОНА. Какой от Вас интересный запах. Наши мужчины так не пахнут. А Вы-то просто благоухаете. Скажите, это Вы пьёте то, что от Вас так пахнет? Или Вы применяете его наружно?
ОН. Послушайте, шимпанзе... Отстаньте от меня, пожалуйста. Соберите волю в кулак и отлипните.
ОНА. Вы такой грубый. Я представляла Вас иным.
ОН. Представляли? Вы меня представляли?
ОНА. Да, представляла. Так что соберите волю в кулак и соответствуйте.
ОН. Послушайте, девушка, я, конечно, тоже понимаю Вашу ситуацию... Быть девушкой в Вашем возрасте это наверное м-м-мучительно...
ОНА. В каком таком возрасте? Да я наверняка моложе Вас. Мне ещё нет и тридцати.
ОН. Нет, и не будет. Вы прекрасно сохранились. Ходячая килька в томате.
ОНА. Вы думаете, я не понимаю Ваших издёвок? Я просто их не принимаю. Потому что я не хочу скандала. Я не хочу с Вами ссориться. Давайте лучше дружить.
ОН. Послушайте Вы, подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя...
ОНА. Это Пушкин, читайте дальше, я так люблю поэзию.
ОН. Ну влип, ну влип...

Он в изнеможении откидывается назад. Не очень длинная пауза..

ОНА. Кстати к вопросу о возрасте. У Вас вон лысина скоро будет. Мне даже отсюда видно.
ОН. Это ещё что такое! Нечего обсуждать мои волосы. Голова - это интимная часть моего тела.
ОНА. Голова - интимная часть? Надо же. Первый раз слышу. А что же Вы тогда ходите без шляпы? Или хотя бы кепочку какую-нибудь надели для приличия. А впрочем, поступайте как хотите. Вы - мужчина, значит Вам лучше знать как надо.
ОН. Вот на этой разумной мысли, впервые сказанной Вами, давайте прекратим нашу не в меру затянувшуюся беседу. Всё хватит, поговорили и точка.

Она пожимает плечами. Молчат. Она, конечно, каждый раз на него обижается, но очень быстро прощает..

ОНА. Говорите тогда что-нибудь Вы. Иначе мы тут просто умрём с тоски в гробовом молчании. Мне всё про Вас интересно. Расскажите всю историю до колючек. Куда бы Вы приехали, если бы у Вас была новая карта? Хотя новой карты у Вас быть и не могло. Областная типография разорилась. Там теперь ресторан со стриптизом. Кстати, Вы не знаете, что такое стриптиз? Мне в последнее время часто попадается это слово в газетах, журналах, но нигде нет толкования. Видимо предполагается, что все и так должны знать что это. Но я не знаю. И спросить не у кого. Интуитивно чувствую, что это что-то порочное. Да? Я, конечно, очень несовременная. Вы правы, о чём со мной можно разговаривать? У меня даже телевизора дома нет. Только этот кинозал. Зато я смотрю все фильмы подряд. Я их практически выучиваю наизусть и могу потом рассказывать, даже разыгрывать в лицах. «Месть вампира», или «Кровавый пирог», или «Огненная прерия»... Брр... «Телохранитель», «Садист», «Профессионал», «Убийца» - я знаю наизусть наверно тысячу фильмов. И не только фильмов. Я знаю всего Пушкина, например. И стихи, и прозу, и «Бориса Годунова»... Я только не знаю проза это или стихи. Но рассказывать всё это некому. А Вы ещё запретили мне разговаривать. Ну так расскажите что-нибудь сами.
ОН. (начинает медленно вставать, она поднимается вместе с ним). Отстаньте от меня, пожалуйста. Займитесь чем-нибудь. Посчитайте, например, баранов. Представьте, что через забор прыгают бараны и считайте их. Только не вслух - про себя.
ОНА. Надо ещё разобраться - кто из нас сумасшедший. Считайте сами своих баранов.
ОН. Да заткнитесь Вы, неужели непонятно! Я устал! (Садится). У меня целый день сплошные неприятности, а тут Вы ещё со своей девичьей непосредственностью. Я НЕ ХОЧУ С ВАМИ РАЗГОВАРИВАТЬ! Я вообще Вас знать не желаю. Сидите тихо. Не открывая рот.
ОНА. Я не могу не открывать рот - я ртом дышу.
ОН. Дышите носом.
ОНА. У меня насморк. Простудилась где-то, сама не знаю где. Посидела видимо на сквозняке...
ОН. А-а-а. Хорошо, сидите с открытым ртом. Но ни единого звука. Понятно?
ОНА. Да, конечно. И незачем так орать. (Садится).

Долгая напряжённая пауза..

ОН. (бормочет). Ну почему не начинают?
ОНА. Вы же сами сказали, что ещё рано.
ОН. Я сказал это десять минут назад.
ОНА. А что, прошло только десять минут? Надо же, мне-то кажется, что мы уже не меньше часа тут... молчим.

Он встаёт и подходит к дырке, через которую показывают кино. Стучит кулаком по стене.

ОН. Эй, старик, кино будет?
ОНА. (оживляясь). А почему Вы решили, что там именно старик? А может быть старуха. Ау, старуха, ты где?
ОН. Что такое? Света нет? Там что никого нет?
ОНА. Вот видите, значит кино на сегодня отменяется. Кина не будет кинщик заболел.
ОН. Остроумно до невозможности.
ОНА. Я рада, что Вам понравилась моя шутка. Я как-нибудь ещё пошучу.
ОН. Лучше молчите. Мне это нравится больше всего. Я просто прихожу от этого в неописуемый восторг.

Он направляется к двери, где «ВХОД» в кинозал. Дёргает её - она заперта. Бежит через весь зал к другой двери, где «ВЫХОД». То же самое.

ОН. Что такое? Почему двери закрыты?
ОНА. Двери закрыты? Не может быть!
ОН. Эй там на воле, откройте дверь!
ОНА. Откройте дверь!
ОН. Сядьте и отдохните, я как-нибудь без Вас разберусь.
ОНА. Разбирайтесь-разбирайтесь... Только там на воле, как Вы выразились, все давно уже разошлись по домам. Сейчас у нас время ужина, а ужин никто отменять не будет. Ужин - это самое главное. Хотя наверное есть и такие, которые ещё с обеда не проспались. Но эти-то Вас точно не услышат.
ОН. Как это не услышат? Почему двери закрыты? Кто это сделал? Я же вошёл сюда через эту дверь...
ОНА. Правильно. Я тоже. А выход там. Видите там написано слово «ВЫХОД». Значит перед началом сеанса эту дверь, которая «ВХОД», закрыли. А после окончания сеанса нам откроют ту дверь, которая «ВЫХОД». Это где-то через полтора часа, так что не стоит волноваться.
ОН. Что Вы несёте? Почему двери закрыты? Кто это сделал? Почему не начинают кино? Где этот проклятый кинщик? Но даже, если кино будет, почему я должен смотреть его в наглухо закрытом помещении? Что за порядки?
ОНА. Конечно, всё это не слишком разумно, но не стоит так нервничать - везде сейчас кошмар и безобразие. Вам всё равно придётся мириться с обстоятельствами. Поскольку мы всё равно тут с Вами заперты, а кино видимо отменилось, давайте не будем больше ссориться, а пообщаемся как добрые друзья. Просто поболтаем о том, о сём. Без скандала и стриптиза. Можно так сказать: «пообщаемся без стриптиза»? В мире нет ничего дороже человеческого общения.
ОН. Да не желаю я с Вами общаться, неужели непонятно. Вы мне даже со стриптизом не нужны. Вы не в моём вкусе. Я люблю маленьких и толстых. Идите вон отсюда и не приставайте ко мне больше со своим идиотизмом.
ОНА. Куда ж я пойду? Двери закрыты для нас обоих. А сквозь стены проходить я пока не умею.
ОН. Пока не умею! Фантастика! Пока не умеет! Ну так учитесь, Вы способная. Только разгонитесь посильнее. И оставьте меня в покое.
ОНА. Я Вас и так не трогаю. Нервничаете сами по себе.

Микроскопическая пауза.

ОНА. Надо же как я отстала от жизни. Я думала, что сейчас в моде высокие и худые, а Вам нравятся маленькие и толстенькие. Надо же! Ну растолстеть-то наверное не проблема. Но уменьшить рост вероятно будет сложно. Да и зачем? Быть высокой намного удобнее и в работе, и в зрительном охвате территории.
ОН. Зрительном охвате чего?
ОНА. Территории. Видно дальше. Помните, как в песне поётся: «Мне сверху видно всё, ты так и знай».
ОН. Да, тут уже явно ничем не поможешь. Только тихо, без комментариев. Вдохнули, выдохнули и ещё раз вдохнули. И не единого звука.

Пауза. Он всё это время ищет выход.
 НЕТ ВЫХОДА.

ОН. Что-то тут не так. Эти двери в принципе не должны закрываться. А если кто-то захочет выйти? Хотя бы в туалет?
ОНА. Туалет же на ремонте...
ОН. Кто-то запер двери сознательно. И закрыли здесь именно меня. Эта дура тут вообще не при чём. Наверное, хотят порыться в машине. Но там ничего нет. Кроме бутылки виски и пачки сигарет - ничего. А угнать её можно только на буксире.
ОНА. Вашу машину никто не тронет.
ОН. Но зачем-то ведь меня здесь закрыли? Кому-то нужно, чтобы я здесь сидел. Так... Но надо отсюда выбираться. Двери закрыты, окон нет. Ну что ж, будем ломать двери.
ОНА. Двери выбить Вам не удастся, их делали на заказ. Раньше в этом зале проводили дискотеки. Устраивали балы, маскарады. Тут стояло дорогостоящее оборудование, хранились костюмы. Впрочем, всё это до сих пор находится здесь. Просто никому оно уже не нужно. Но тогда вызывали специалиста из Центра и он сделал такие двери с такими замками, что их даже автоген не возьмёт. Можете сами убедиться.
ОН. Бред какой-то. В гнилой дыре с населением в 50 человек, 50 пьяных приматов, какие-то маскарады и дискотеки?
ОНА. У нас не всегда было так. Раньше было иначе. Но потом почти все уехали. Я бы тоже уехала, но мне помешали обстоятельства. Может быть мы встретились бы с Вами в другой обстановке.
ОН. Знаете что, моя просьба заткнуться остаётся в силе.
ОНА. Да я и так молчу.
ОН. Молчите ещё тише.

Он по-прежнему ищет выход.
 НЕТ ВЫХОДА.

ОН. Кто запер двери? Зачем? А если их вообще не откроют? Здесь же можно умереть без воздуха.
ОНА. Не умрёте. В потолке есть вентиляционные отверстия.
ОН. Всё-то Вы знаете, аборигенка... Чтоб Вам пусто было.
ОНА. Ну почему Вы всё время пытаетесь со мной поссориться. С самого начала. Унижаете меня. За что? Торопиться Вам пока некуда. Телефонный разговор с Москвой у Вас в 12 ночи. Хотите я расскажу Вам тот фильм, который нам должны были сегодня показать. Я его уже смотрела. Очень весёлая комедия - «Утро на кладбище».
ОН. Откуда Вы знаете, что у меня в 12 ночи разговор с Москвой?
ОНА. У нас же деревня. Я знала бы об этом даже, если бы и не принимала сама сегодня Ваш заказ.
ОН. Вы принимали мой заказ? Значит Вы работаете на телеграфе?
ОНА. И на телеграфе тоже. Я работаю здесь по совместительству на трёх работах. Это разнообразие мне даже нравится...
ОН. То-то мне лицо Ваше показалось знакомо. Значит сегодня на телеграфе я ругался тоже с Вами?
ОНА. Со мной, со мной, больше не с кем. И даже не запомнили меня как следует. Видите как гнев застилает глаза.
ОН. Это Ваша нечеловеческая красота меня ослепила. А больше я Вас нигде не видел?
ОНА. Не знаю, может быть.
ОН. Где же?
ОНА. Только Вы будете снова ругаться.
ОН. Говорите.
ОНА. Только не кричите.
ОН. Где?!
ОНА. Может быть во сне.
ОН. О нет! Вы сумасшедшая. Никаких сомнений быть не может. Форменная крэзи..
ОНА. Ну ладно, ладно, успокойтесь. Прям сказать ничего не нельзя. Я пошутила
ОН. Пошутили? Послушайте, а почему это я, собственно говоря, нервничаю один? Вы-то что такая спокойная? Шутите, тут, понимаешь. Мы заперты между прочим с Вами вдвоём. почему Вас это хотя бы не смущает?
ОНА. На что Вы намекаете? Вы что хотите...
ОН. Да ничего я не хочу. От Вас во всяком случае. Но почему Вас не пугает эта ситуация?
ОНА. А чего пугаться? Подумаешь, двери закрыли. Как закрыли, так и откроют.
ОН. Вы уверены, что откроют?
ОНА. Абсолютно.
ОН. А почему Вы так уверены?
ОНА. Интуиция.
ОН. А может быть Вы просто что-то знаете? Может быть Вы сообщник? Сообщница? У Вас же тут деревня. Вы всё должны знать. Вы же должны знать кто тут заведует дверями? Ну-ка посмотрите на меня. В глаза смотрите. Вы! Это же Вы продавали мне билет на этот сеанс. Я Вас вспомнил - Ваша физиономия. Всё шутите девушка? Юмористка чёртова. Вы всё должны знать: кто запер двери и почему не показывают кино. Рассказывайте. Открывайте свой рот. Что же Вы его закрыли? Вам же нельзя - у Вас насморк. Смотрите - окочуритесь. Отвечайте, что здесь происходит?
ОНА. (начинает тихо и таинственно). Здесь происходят страшные вещи. Скоро Вы обо всём узнаете. Но не надо спешить. Всему своё время. Ваше непомерное любопытство обязательно будет удовлетворено, как только я сожму вас в своих объятьях.
ОН. Что-о-о?
ОНА. Не бойтесь, это не больно. Наоборот.

Она начинает приближаться к нему, как в фильме ужасов. Он достаёт пистолет.

ОН. (орёт). Стоять!
ОНА. Вы что, испугались? Я пошутила. Это всего лишь розыгрыш.
ОН. (орёт). Ни с места!
ОНА. А пистолет у Вас настоящий или нет?
ОН. Отойдите дальше и не приближайтесь! Ну-ка выкладывайте начистоту!
ОНА. Что выкладывать?
ОН. Это Вы продавали билеты?
ОНА. Да, я.
ОН. Ну и что дальше?
ОНА. Ничего.
ОН. Почему кино не показывают, а двери закрыты?
ОНА. Я отменила кино, я сказала, что не продано ни одного билета.
ОН. КТО ЗАКРЫЛ ДВЕРИ?
ОНА. Это ненастоящий пистолет - игрушка. Я настоящие пистолеты знаю.
ОН. Вы мне можете сказать, почему закрыты двери, придурошная?
ОНА. Вы главное не бойтесь. Ничего страшного в этом нет. Я Вам всё расскажу. Если Вы дадите мне Ваш пистолет. А впрочем, можете не давать. Я отсюда вижу, что это игрушка.
ОН. Идиотка!

Он швыряет свой пистолет в сторону. Она аккуратно поднимает и разглядывает его.

ОНА. Точно, игрушка. Но похоже. Вы его носите на всякий случай, чтобы, если что, да? Но это же только дураков пугать. Вот какие должны быть пистолеты.

Она достаёт из сумочки (у неё должна быть дурацкая сумочка) свой пистолет.

ОН. Это ещё что такое?
ОНА. Тоже пистолет. Только он настоящий. Причём заряжен боевыми патронами. Тоже настоящими. Он мне достался от деда. Мой дед прошёл всю войну рядовым солдатом. Был дважды ранен, но дошёл до Берлина. Пистолет наградной. Я всё время ношу его с собой. Вдруг кто-нибудь напьётся и начнёт приставать. Но здесь все знают, что я хожу с пистолетом и не пристают.
ОН. А почему Вы целитесь им в меня?
ОНА. А в кого же мне целиться? Кроме Вас тут никого нет.
ОН. Но я же к Вам не пристаю.
ОНА. Вот именно. (Она начинает дурачиться).
ОН. Так в чём же дело?
ОНА. Именно в этом.
ОН. Вам надо обратиться к сексопатологу.
ОНА. Нет тут никаких сексопатологов. Все проблемы приходится решать самой.
ОН. Под дулом пистолета такие проблемы не решаются.
ОНА. Мне важна цель и я плевала на средства.
ОН. Что Вам от меня надо?
ОНА. Вам это ещё не понятно?
ОН. Понятно, но...
ОНА. Никаких «но»! Теперь я отдаю приказы, а Вы их выполняете.
ОН. Осторожно!
ОНА. Ага боитесь. Это хорошо. Может быть страх собьёт с Вас столичную спесь
ОН. Да что Вы всё время в меня целитесь. Вдруг рука сорвётся ...
ОНА. Не сорвётся. Я сама сейчас нажму на курок, если Вы сию секунду не попросите прощения.
ОН. Прошу прощения.
ОНА. За что?
ОН. За что скажете, за то и попрошу. Вы же теперь отдаёте приказы.
ОНА. Просите прощения за всё.
ОН. Прошу за всё.
ОНА. Что просите?
ОН. Прощения. Я прошу прощения за всё! Вы удовлетворены, психопатка?
ОНА. Теперь просите прощения за психопатку.
ОН. Прошу прощения за психопатку. Дура сексуально озабоченная. Нет всё, хватит, надоело. Стреляйте! Сюда или сюда. И давайте разом с этим кончим.

Он устало садится на пол. Она виновато присаживается рядом.

ОНА. Да нет тут никаких патронов. Пистолет настоящий, а патронов нет. Дед по пьяни всех наших куриц перестрелял. Не обижайтесь на меня - я опять пошутила. Не обижаетесь?

Пауза.

ОН. Хорошая шутка.
ОНА. Вам понравилось?
ОН. Очень.
ОНА. Я рада. Знаете что... Только Вы снова будете ругаться...
ОН. Что ещё?
ОНА. Так вот... это я попросила, чтобы нас тут здесь закрыли.
ОН. Вы?
ОНА. Я.
ОН. А кого Вы попросили?
ОНА. Кинщика.
ОН. И, когда он нас откроет?
ОНА. Где-то через полтора часа. Даже раньше.
ОН. А, если он забудет?
ОНА. Не забудет. Кинщик у нас хороший. На него можно положиться.
ОН. Так положитесь же на него раз и навсегда и оставьте меня в покое.
ОНА. Я Вас не понимаю.
ОН. ЗАЧЕМ?
ОНА. Что?
ОН. ЗАЧЕМ ВЫ ЭТО СДЕЛАЛИ?
ОНА. Я подумала, что это мой последний шанс и его надо использовать.
ОН. В каком смысле?
ОНА. Понимаете, два года назад все нормальные люди отсюда уехали и жизнь здесь в сущности прекратилась.
ОН. Причём тут я?
ОНА. То, что происходит сейчас, это биологическое доживание. Скоро мы все здесь вымрем, исчезнем как вид. И никто этого даже не заметит...
ОН. Но я не хочу спасать Ваш вид. Я завтра отсюда уеду.
ОНА. Завтра Вы отсюда не уедете, уж это точно. Рейсовый автобус до Центра ходит теперь только раз в месяц по первым числам. А другого транспорта у нас нет. Так что десять дней Вам придётся подождать.
ОН. Вы что? Я не могу сидеть в этой дыре целых десять дней.
ОНА. Вот, если автобус совсем отменят, а это давно собираются сделать, тогда Вы отсюда вообще никогда не выберетесь.
ОН. Как это не выберусь? Здесь что - необитаемый остров? Да я завтра же уйду отсюда пешком.
ОНА. Пешком? Отсюда? Тут же кругом болото.
ОН. Болото?
ОНА. Мы окружены им как крепостью.
ОН. Как же тогда тут может ходить автобус? По первым числам?
ОНА. В болоте есть брод - узенький, но надёжный. Правда, он весь покрыт колючками.
ОН. Да прекратите Вы мне лапшу на уши вешать! Чушь какую-то несёте. Сначала разыгрывали передо мною фильм ужасов, теперь началась научная фантастика. Насмотрелись тут всякой дряни и съехали мозгами. Кругом болото и брод, покрытый колючками! Как же по нему может ходить автобус?
ОНА. Наш автобус - это вездеход. У него вместо колёс - гусеницы.
ОН. А как же я сюда попал?
ОНА. Вам просто крупно повезло.
ОН. Всё Вы врёте. Тут по карте рядом никакого болота нет. Тут есть речка какая-то, то ли Краснознамёнка, то ли Пролетарка, и посёлок с таким же названием.
ОНА. Да-да-да, именно так здесь всё и было два года назад, а потом, потом...
ОН. Что потом? Что потом?
ОНА. Это очень длинная история.
ОН. Я не спешу.
ОНА. Вы же мне всё равно не поверите.
ОН. Конечно, не поверю. Но Вы всё равно рассказывайте. Делать нам всё равно нечего. Врите дальше.
ОНА. Ну что ж, если Вы так настаиваете, тогда слушайте... С чего бы начать?
ОН. Ну уж во всяком случае не с сотворения мира. Меня интересуют факты.
ОНА. Факты... факты... Тогда слушайте. У нас тут было золото. Не какой-то песочек, а целый карьер длинною в километр. Километр чистого золота практически без примесей, представляете?
ОН. Бред какой-то. Но Вы продолжайте, продолжайте...
ОНА. Ну так вот: у нас тут было золото - целый карьер длинною в километр. Его даже не надо было добывать, золото это. Просто отпиливать по кусочку. Центр, конечно, сразу же взял все разработки в свои руки.
ОН. Послушайте, сказочница, соберите мозги в кучу и постарайтесь понять, что такое километр чистого золота. К тому же километр - это ведь только длина. Должны быть ещё какие-то параметры.
ОНА. Один метр в диаметре. Примерно один. Чуть больше, чуть меньше - местами. Это если брать среднее арифметическое. Такая вот колбаса, батон колбасы 583ей пробы. Можно резать и сразу подавать к столу. Это я, разумеется, шучу.
ОН. Я понял. А умеете ли Вы, шутница, золото переводить в деньги. Такая колбаса, батон колбасы, будет стоить астрономическую сумму денег. Не рублей, а долларов. Вы про доллары-то тут слышали в своей деревне? Да у Вас на голове волос меньше, чем в той сумме получится нулей.
ОНА. Да у меня волос в два раза больше, чем у Вас. У Вас вон лысина скоро будет.
ОН. Не о том сейчас речь, чёрт возьми! Не трожьте мои волосы! Я говорю о том, что такая куча золота, найденная где бы то ни было, перевернула бы весь ход современной истории.
ОНА. Вы что же думаете, в Центре у нас идиоты что ли сидят? Думаю весь наш карьер уже давно растворился в различных иностранных банках. Ну не весь, конечно, такую массу золота сразу не растворишь. Тут дела посерьёзнее. Игра ведётся по очень большим ставкам. Сейчас они там легли на дно. Но придёт время и они вынырнут. И весь мир тогда запляшет под дудку нашего Центра. Хотя никакого патриотического восторга лично я от этого не испытываю.
ОН. Почему же тогда об этом никто ничего не знает?
ОНА. Но это же страшная тайна. Как только обнаружилось золото нас сразу отовсюду изъяли. Нас нет ни на картах, ни в справочниках. Мы объект супер повышенной секретности. И Центр хранит нашу секретность как зеницу ока. Если мы вдруг рассекретимся на нас сбросят бомбу. Хотя тот алкоголь, который падает на нас с неба канистрами тоже вроде бомбы, только замедленного действия.
ОН. На Вас падают с неба канистры с алкоголем?
ОНА. Да. Центр регулярно присылает к нам вертолёт с продуктами и всякой всячиной: одеждой, газетами... Этими вот фильмами нас забрасывают как из пулемёта. Всё это абсолютно бесплатно - вертолёт арендован нами на сто лет вперёд в счёт добытого золота. Мы все уже тут вымрем, а канистры с водкой будут по-прежнему падать на нас с воздуха.
ОН. А болото? Откуда взялось болото?
ОНА. Болото возникло сразу же после разработок. Экологическая катастрофа. Так что теперь ни въехать сюда, ни выехать отсюда невозможно. Без вездехода. Но его вероятно скоро отменят.
ОН. Но как же я сюда попал? Я всё время ехал по прямой, я не заметил как исчезла дорога. Потом спустили все четыре колеса. Я вышел из машины и увидел колючки. Километра два одних колючек... А потом появился какой-то парень на тракторе и отбуксировал меня сюда.
ОНА. Это не парень, это была я.
ОН. Вы?
ОНА. Я.
ОН. На тракторе?
ОНА. На нём. Он мне вместо лошади. Мой Россинант. А я ему вместо Дон Кихота.
ОН. Так это были Вы?
ОНА. Я.
ОН. В кепке и брюках?
ОНА. А что так девушки в Москве уже не ходят?
ОН. Но у него не было очков.
ОНА. Так кто же на тракторе ездит в очках? Тем более, если зрение хорошее. Я ведь очки ношу так, для прикрытия...
ОН. Как же я Вас не засёк?
ОНА. Вы были очень раздражены и так выражались... нецензурно. Я вообще из Вашего рассказа ничего тогда не поняла.
ОН. То-то я подумал, что парень несколько того...
ОНА. Чего?
ОН. Ничего. Вы что, не могли сказать, кто Вы? Я же там при Вас, извините за выражение...
ОНА. Я отвернулась.
ОН. Скажите, а тут вообще есть кто-нибудь кроме Вас или Вы одна в разных лицах?
ОНА. Есть. Хотя может быть Вы и правы. Пожалуй, здесь только я. Два года назад почти все уехали. А те, кто остались, тоже уже практически отсутствуют.
ОН. А почему же не уехали Вы? Почему не уезжаете сейчас? Что Вас держит в этой заболоченной дыре? Вы же, наверное, богатая невеста? Кусок золота небось на чёрный день под подушкой припрятали?
ОНА. Я не пользуюсь подушкой. Это вредно для кровообращения головы. Без подушки ум яснее и волосы лучше растут. Имейте, кстати, это ввиду.
ОН. Прекратите эту тему! Мои волосы Вас не касаются!
ОНА. У меня нет золота! Ни кусочка! Всё золото забрал Центр! Они с какими-то миноискателями сюда приезжали.
ОН. Золото миноискателями?
ОНА. А не уехала я...не уехала... Не уезжаю сейчас...не уезжаю... Хотя именно это меня и спасло, потому что все, кто отсюда уехал, те кто на карьере работал, наши карьеристы... Все они уже прекратили своё существование.
ОН. Как это прекратили?
ОНА. Известно как: автомобильная катастрофа, несчастный случай... Способов много... И от ангины умирали... Кстати, лично я бы Вам посоветовала, друг Вы мой единственный... Могу я Вас так называть?
ОН. Называйте как хотите - это ничего не меняет...
ОНА. Так вот я бы Вам посоветовала, друг Вы мой единственный, в Центре лишний раз не засвечиваться и никакого шума не поднимать. Сразу же с автобуса быстренько бегите в аэропорт и оттуда первым рейсом в Москву... И сидите там тихо. Вы даже не можете себе представить, что такое большая любовь к большим деньгам. Это пристрастие посильнее, чем тяга к алкоголю, но миром правят именно такие алкаши, причём конченные. Вы для них насекомое, таракан, плесень. Так что, когда вернётесь в Москву, молчите в тряпочку, как будто Вы партизан. Может быть Вам удастся проскочить. Если, конечно, автобус до Центра ещё не отменили.
ОН. А если отменили?..
ОНА. Останетесь здесь навечно, и тогда нравлюсь я Вам или нет уже не будет иметь принципиального значения.
ОН. Прекратите надо мной издеваться! Я обязан выбраться! Слышите, обязан! Я даже десять дней ждать не могу!
ОНА. Десять дней Вам придётся подождать в любом случае.
ОН. Но есть же телеграф!
ОНА. Он полностью контролируется Центром. Поднимете шум - будет хуже.
ОН. Хуже, чем остаться здесь навечно? Да ещё с Вами вдвоём? Умереть и то лучше!
ОНА. Напрасно Вы так настроены против нашего посёлка. Я уверена, что Вам у нас понравится.
ОН. Что? Понравится? Здесь? Но это же кладбище! Крематорий!
ОНА. Ну и что? Зато здесь очень чистый воздух. Климат уникальный. Если тут хоть немножечко поработать, то никакой вертолёт с продуктами вообще не понадобится. Мы тут проводим сельскохозяйственные опыты с моим трактором и результат превосходный: картошка, капуста, морковка, - всё прекрасно растёт. Огурчики, помидорчики, - я ем круглый год. Мы даже попробовали выращивать экзотику и у нас получилось. В этом году мы имеем целый урожай бананов! Вы не можете себе представить какое это счастье!
ОН. Да я Ваши бананы видеть не могу! Они у нас на каждом углу гниют!
ОНА. Можно попробовать выращивать арбузы, дыни. Вместе с Вами у нас всё получится. Подождите капризничать, я же ещё не всё рассказала. Недалеко от колючек есть прекрасное чистое озеро с лечебной грязью и вышкой для прыжков в воду. Вы любите прыгать в воду?
ОН. Терпеть ненавижу!
ОНА. Можно сидеть на берегу, ловить рыбу. Потом варить из неё уху...
ОН. Меня тошнит от ухи!
ОНА. В лесу водятся разные дикие звери и птицы, можно заняться охотой, потом жарить шашлык..
ОН. Какой на фиг шашлык, блин, какой?
ОНА. Не хотите шашлык - в лесу растут грибы и ягоды. Да можно просто наслаждаться природой. У нас чудная, согревающая душу природа.
ОН. Мне надо в Москву! В Москву! В Москву!..
ОНА. Ну и наконец, здесь же есть я. Тоже не последний урод в этом мире.
ОН. Вы не урод? Не урод? А кто же Вы?
ОНА. Я между прочим - МИСС НАШЕГО ПОСЁЛКА!
ОН. ЧТО-О-О?!!

Он начинает хохотать. Она радуется вместе с ним.

ОНА. Вот видите, Вы уже смеётесь. Вы будете довольны, вот увидите.
ОН. Вы - мисс? Мисс посёлка?
ОНА. Нет, не этого года, разумеется, а позапрошлого. Нехорошо, конечно, хвастаться, но я победила по всем номинациям вне конкуренции.
ОН. Представляю этот конкурс.
ОНА. Всё было очень серьёзно, никаких поблажек. Сейчас я, конечно, слегка потускнела...
ОН. Слегка?
ОНА. Но зато у меня до сих пор такие же объёмы как в модном журнале. 90-60-90 - померяйте, у меня как раз случайно есть с собой сантиметр.
ОН. Я Вам верю.
ОНА. Ну наконец-то, хоть в чём-то Вы мне верите. А-то «всё Вы врёте», «чушь городите», «идиотка», «придурошная»... Сколько же я от Вас сегодня натерпелась. Сначала Вы обругали меня в колючках, потом на телеграфе... Но Вы мне всё равно сразу понравились. Я как Вас увидела сразу подумала : «Ну вот, ну вот...». А Вы даже на меня не взглянули. Вы даже не поняли, что я девушка. А не парень. Вы целый день не обращали на меня никакого внимания. И тогда у меня созрел план. Он возник стихийно, я ничего не продумывала заранее. Когда Вы покупали билет, меня вдруг осенило, что если мы останемся с Вами вдвоём в замкнутом пространстве этого кинотеатра, то Вы в любом случае начнёте со мной общаться. Неизбежно. У Вас не будет другого выхода. Вы же не статуя. Между людьми помещёнными в замкнутое пространство обязательно возникает обмен словами, эмоциями, теплом... Самопроизвольный нерегулируемый теплообмен - это же закон физики! И он очень нужен. Он просто необходим... Чтобы жить, чтобы не сойти с ума. Мы же все частицы единого целого, мы как дети держим друг друга за руки...
Вы должны меня понять. За каких-то два года наш цветущий посёлок превратился в развалину со стадом баранов, прыгающих через забор. Если бы Вы только знали, как мне их жалко. Но я уже ничего не могу для них сделать. Я каждый день их пересчитываю, а их становится всё меньше и меньше. Скоро я останусь здесь одна... Со своим трактором.
Я, конечно, не соответствую вашим представлениям, но мне казалось, я надеялась, что я всё же не урод... и не кикимора... Ну померяйте мои объёмы, я же специально для этого взяла с собой сантиметр!
Хотя Вы правы. Разве объёмы имеют какое-то значение. Одежда моя тоже никуда не годится наверное. Но я стараюсь следить за модой. Вот это мой выходной жакет. Он весь расшит разноцветными пуговицами. Это я в журнале вычитала, что так модно и расшила. Правда забавно получилось? Неужели Вам не нравится?
Хотя Вы правы. Разве одежда это так уж и важно? Это же всего лишь тряпка. Мы всегда одевались здесь неважно. Периферия есть периферия. Но раньше, когда у нас тут были балы и маскарады, Центр присылал нам удивительные костюмы. За золото. Все они до сих пор находятся здесь. Хотите, я переоденусь? Может быть Вам будет интереснее общаться со мной, если я всего лишь на всего одену другое платье?

Бежит к сундуку, стоящему в левом дальнем углу. Открывает его, достаёт платье, туфли, может быть что-нибудь ещё. Бежит за занавеску, которая висит перед дверью «ВХОД». Оборачивается перед занавеской.

ОНА. «Зачем Вы посетили нас в глуши забытого селенья?»

Заходит за занавеску, начинает переодеваться.

ОНА. (из-за занавески). Я знаю всего Пушкина и стихи, и прозу, и «Бориса Годунова». Я только не знаю проза это или стихи. Я умею петь, танцевать, говорить по-французски. Я знаю математику и физику. Химию и астрономию - чуть хуже. А сельское хозяйство... сельское хозяйство я знаю в объёме двух первых курсов института. Я не знаю только... Я не знаю только... что такое стриптиз.

Выходит из-за занавески.

ОНА. Как Вы считаете, это большой пробел в моём образовании или не очень? А?

Он ошарашено смотрит на неё - она прекрасна..
 
ОН. Может быть я схожу с ума, но Вы прекрасны. Несмотря ни на что, я вынужден признать, что это так.

Она включает музыку и светоустановку. Всё, что осталось от былых времён. Сдвигает стулья в сторону. Начинается бал-маскарад или шоу-представление - полное раздолье для режиссёрской фантазии.

По этому поводу я хотела бы сказать несколько слов...
Раздолье фантазии режиссёра в этой сцене не должно быть безграничным и выпадать из общего замысла всего произведения. Не надо забывать, что это спектакль в спектакле. Он не должен брать на себя слишком много. Здесь важно показать актрису в выгодном ракурсе. Превращение Золушки в Принцессу должно произвести впечатление, как на героя, так и на зрителей. Но это впечатление не должно быть настолько сильным, чтобы свести на нет всё предыдущее действо и вышибить из зрительской памяти историю золотого карьера и вероломного Центра. Однако все достоинства актрисы надо показать. Я предполагаю здесь танец. И в одиночку и вдвоём. Но, если актриса не умеет танцевать, пусть споёт. Если она и петь не умеет, пусть сделает что-то ещё. То, что может. Если она ничего не умеет делать, чтобы произвести впечатление, пусть лучше не берётся играть эту роль. А ещё лучше, пусть меняет профессию и не морочит всем голову своим дипломом.
Также хочу высказать свои соображения по поводу платья...
Платье должно быть красивым, шикарным, изящным, видимо белым, может быть чёрным... или розовым, или голубым... или даже красным, - вот так я определяю его цвет. И пусть это платье в первую очередь нравится актрисе, а не режиссёру, ассистенту, художнику, костюмерше, вахтёрше и прочим участникам коллективного творческого процесса. Как часто меня в моей актёрской биографии запихивали в костюмы, которые мне мешали, этим, так называемым, большинством голосов. Поэтому я настаиваю на том, что вопрос о платье для актрисы в этой сцене должен решаться единогласно, т.е. одним её голосом. И ещё...
Это платье не должно быть дорогостоящим. Пусть оно будет из подбора. В костюмерной любого театра можно найти такое платье. Не надо тратить на него баснословные деньги. Вообще не тратьте много денег на этот спектакль. Не устраивайте пир во время чумы в нашей голодной несчастной стране. Театр не должен быть дорогим удовольствием. Жизнь человеческого духа важнее костюма и декорации. Пусть производство спектакля не идёт вразрез с его сверхзадачей. Таковы мои соображения.

Итак, музыка затихает. Бал-маскарад окончен. Пауза. Они сидят на расстоянии. Начинают говорить, не глядя друг на друга. Когда встречаются глазами, смущаются и мгновенно разбегаются в сторону.

ОНА. Ну что?
ОН. Ничего.
ОНА. Вам понравилось?
ОН. Да.
ОНА. Хорошо.
ОН. Не знаю...Г-м-м...
ОНА. Что Вы сказали?
ОН. Нет-нет, ничего.
ОНА. Как хотите.
ОН. Который час?
ОНА. У Вас же часы.
ОН. Ах да... Встали...Безобразие...
ОНА. Механические?
ОН. Электронные.
ОНА. Батарейка села.
ОН. Батарейка... Я менял её месяц назад..
ОНА. В Москве?
ОН. В Москве.
ОНА. Брак значит подсунули.
ОН. Брак.
ОНА. Что Вы сказали?
ОН. Брак. Я про батарейку.
ОНА. Я поняла. Вот.

Она достаёт из своей дурацкой сумочки и протягивает ему часы.

ОН. Тоже от дедушки?
ОНА. Нет, от бабушки.
ОН. Механические?
ОНА. Конечно.
ОН. И точно ходят?
ОНА. Тютелька в тютельку.
ОН. Ничего себе была бабушка, судя по часам.
ОНА. Не то слово. (Прячет часы обратно в сумочку).
ОН. Надо на улицу выйти. Подышать, покурить... У меня сигареты в машине. Когда нас выпустят?
ОНА. Скоро.
ОН. Пойдём виски выпьем - у меня в машине есть.
ОНА. Я знаю, я не пью.
ОН. Я, кстати, тоже...
ОНА. Это хорошо.
ОН. У меня язва...
ОНА. Это плохо. Но лучше язва.
ОН. Но виски можно.
ОНА. Лучше не надо.

Ж-ж-ж... В воздухе слышно жужжание. Может быть оно слышно только им. Они вместе поднимают головы.

ОН. Муха откуда-то взялась.
ОНА. Наверно вылетела из сундука.
ОН. Из какого сундука?
ОНА. Из сундука с костюмами.
ОН. Сколько же она там пробыла?
ОНА. Порядком.
ОН. Нет, так быть не может. Она бы сдохла.
ОНА. Думаете, сдохла бы?
ОН. Вот тараканы всё что угодно могут выдержать. Очень живучие твари...
ОНА. Что Вы говорите?
ОН. И жару, и холод... И без еды могут, и без кислорода. Даже, если нейтронную бомбу сбросят, все сдохнут, а они останутся.
ОНА. Не может быть! Какой кошмар!
ОН. Это точно. Я в газете читал.
ОНА. Ну если в газете, тогда, конечно...
ОН. Или в журнале.
ОНА. Если в журнале - тем более.
ОН. А про мух я не знаю. (Хлопает в ладоши). Убил!
ОНА. Гениально! У меня бы ни за что не получилось.
ОН. Вот она.
ОНА. Здоровая.

История с мухой сильно сблизила их по мизансцене.

ОН. А знаете что?
ОНА. Что?
ОН. Я согласен.
ОНА. С чем?
ОН. Я согласен с Вашим предложением.
ОНА. Как это галантно с Вашей стороны. А что я предлагала, напомните?
ОН. Вы потрясли меня в этом платье.
ОНА. Ну разве дело в платье.
ОН. Вам надо ходить в нём ежедневно. И в этих туфлях. И без очков. И с такими волосами...
ОНА. Что Вы, это очень опасно...
ОН. Надо же какое перевоплощение.
ОНА. Это же всего лишь тряпка.
ОН. Что это за материя?

Щупая материю, он через платье дотрагивается рукой до её тела. Она вздрагивает.

ОНА. Что Вы делаете?
ОН. А что?
ОНА. Не надо.
ОН. Идите ко мне.
ОНА. Зачем?
ОН. Я Вас... обниму.
ОНА. Прямо сейчас? Здесь? Среди стульев?
ОН. Вы же сами говорили, что для здоровья необходим теплообмен.
ОНА. Я говорила о другом.
ОН. Идите ко мне, а то сейчас кинщик заявится.
ОНА. Вы собираетесь успеть до появления кинщика?
ОН. Впрочем можно подстраховаться и зайти за занавесочку.
ОНА. За занавесочку?!
ОН. Да что Вы как маленькая. Вы же сами весь вечер этого добивались.
ОНА. Я добивалась не этого.
ОН. Не тяните. Сейчас кинщик придёт.
ОНА. Кинщик не придёт!
(Здесь можно сделать антракт).
ОН. Как?
ОНА. Кинщик это я. ЭТО Я НАС ЗДЕСЬ ЗАКРЫЛА.
ОН. Вы? Ха-ха-ха. Ну, конечно, Вы. Действительно, зачем в таком кинотеатре держать большой штат? Я сегодня туго соображаю, но Вы же знаете мою историю - застрял в колючках, колёса в проколах...
ОНА. У Вас не колёса, а вся башка в проколах.
ОН. Что такое?
ОНА. Вы что же думаете, что я сейчас, здесь с Вами среди стульев буду заниматься этой мерзостью?
ОН. Почему же мерзостью? Вы наверное боитесь, потому что Вы ммм... девушка? Но не волнуйтесь: во-первых, я человек порядочный... потом, у меня достаточно опыта...
ОНА. Вы профессионал?
ОН. Нет, любитель, но со стажем.
ОНА. Вы - животное. Настоящая скотина со стажем!
ОН. Это ещё что такое? Весь вечер морочите мне голову. И вот, когда я, наконец, готов ответить Вам взаимностью, начинаете мне хамить. Учтите, я могу и передумать. Будете потом всю жизнь в девках ходить.
ОНА. Какой ужас!
ОН. Хватит! Я устал. (резко садится). Или Вы идёте ко мне... или открывайте дверь, я пойду пить виски.
ОНА. У Вас язва, на голодный желудок Вам пить нельзя.
ОН. Не трогайте мой желудок! Вообще оставьте в покое мою физиологию. (Проводит рукой по лысеющей голове). Со своей сначала разберитесь. Сами не знаете, чего хотите.
ОНА. Хотите я кино Вам включу?
ОН. Давайте лучше сами устроим кино. Не тяните - в 12 у меня разговор с Москвой.
ОНА. Будете опять рассказывать, как застряли в колючках?
ОН. А о чём же мне ещё рассказывать? О том как Вы меня тут соблазняли с пистолетом в руках?
ОНА. Я Вас не соблазняла!
ОН. Устроили тут маскарад со стриптизом.
ОНА. Со стриптизом? Я даже не знаю, что это такое!
ОН. Однако очень интересуетесь. Уже раз 20 спрашивали меня об этом.
ОНА. Это просто пару раз пришлось к слову.
ОН. Зато потом Вы продемонстрировали его наглядно.
ОНА. Всё Вы врёте.
ОН. Ну почти продемонстрировали.
ОНА. Это разные вещи.
ОН. Было очень похоже. Так сексуально...
ОНА. Так было или было похоже?
ОН. Было похоже.
ОНА. Значит ничего не было?
ОН. Не волнуйтесь. С Москвой я во всяком случае буду говорить на другую тему.
ОНА. На тему колючек? Меня уже тошнит от этой истории. Мой дед прошёл всю войну, был дважды ранен, а Вы не можете пережить какие-то вшивые колючки.
ОН. (вскакивает). Что?! Колючки вшивые?!!
ОНА. Это гипербола! У нас тут всё стерильно! Как в реанимации. Сядьте.
ОН. Не надо гипербол!
ОНА. А с кем это, интересно знать, Вы будете говорить в Москве?
ОН. Не Ваше дело.
ОНА. Моё. Мы объект супер повышенной секретности. Вдруг Вы агент.
ОН. Значит Вы стукачка. А строили-то тут из себя - баранов ей видите ли жалко.
ОНА. Не прикасайтесь к баранам, грязный развратник, мы должны вместе продумать Вашу беседу, чтобы Вы не ляпнули чего-нибудь сдуру. Потому что расплачиваться придётся нам обоим.
ОН. Ага, испугались! Наконец-то и Вы чего-то испугались.
ОНА. С кем Вы будете говорить? Отвечайте или... я не знаю, что я с Вами сделаю!
ОН. Что? Что Вы со мной сделаете?
ОНА. Я убью Вас!
ОН. У Вас же пистолет без патронов.
ОНА. Я долбану Вас им по голове.
ОН. Руки коротки.
ОНА. Это у меня-то коротки? Я на расстоянии долбану прямо в висок. С КЕМ ВЫ БУДЕТЕ ГОВОРИТЬ?
ОН. С ЖЕНОЙ.

Пауза, маленькая, но насыщенная..

ОНА. Как? Вы врёте...
ОН. Я буду говорить со своей женой.
ОНА. Неужели Вы женаты?
ОН. А что в этом особенного?
ОНА. Может у Вас ещё и дети есть?
ОН. Двое.
ОНА. Двое детей? И Вы ни разу о них не вспомнили?
ОН. Я о них и не забывал.
ОНА. Но ведь Вы даже... не предложили мне... посмотреть их фотокарточку.
ОН. У меня нет фотокарточки.
ОНА. Какой ужас!
ОН. Да что такое?
ОНА. Где же Ваше обручальное кольцо?
ОН. Дома наверное.
ОНА. Почему оно не на Вашей руке?
ОН. Я не ношу кольца. Терпеть их не могу.
ОНА. Да если бы я увидела на Вашей руке обручальное кольцо... Ничего бы не было.
ОН. Да и так ничего не было. Пока.
ОНА. Но почему Вы скрывали от меня, почему не сказали прямо? Кричали, оскорбляли, обзывали разными именами. Надо было просто тихо сказать, что Вы женаты и у Вас двое детей, я бы сразу поставила Вам кино.
ОН. Извините, я как-то не сообразил.
ОНА. И Вы хотели сейчас, здесь со мной...
ОН. Что я хотел?
ОНА. После всего, что я Вам рассказала про золото, про Центр, про болото... Вы хотели, забыв обо всём, здесь...
ОН. Что я хотел?
ОНА. Среди стульев...
ОН. Причём здесь стулья?
ОНА. И Вы хотели!
ОН. Да я и сейчас хочу...
ОНА. Но Вы же женаты.
ОН. Ну и что?
ОНА. И Вы считаете, что можно вот так вот запросто, имея жену и двоих детей, взять и с незнакомой девушкой... среди стульев.
ОН. Дались Вам эти стулья!
ОНА. Ну Вы и фрукт. Вы не животное, Вы именно фрукт. Вы висите на дереве вниз головой и из Вас торчит червяк.
ОН. Не надо проповедовать мораль. Тоже мне - защитница нравственности. Старая дева, вот Вы кто, со всеми типичными замашками и комплексами.
ОНА. А Вы старый кобель Нет, Вы старый пень. Тоже нет. Вы старый, заскорузлый, ПЛЕШИВЫЙ ОГРЫЗОК!
ОН. ЧТО?!! Ну знаете ли, этого я Вам никогда не прощу. Ну-ка быстро открывайте дверь.
ОНА. Не открою!
ОН. Выпустите меня немедленно!
ОНА. Не выпущу!
ОН. Я кому сказал открыть дверь!
ОНА. Нечего тут командовать! В моём посёлке я самый главный начальник.
ОН. В Вашем?
ОНА. Да, моём. В радиусе трёх километров здесь всё моё. И Вы тоже моя собственность.
ОН. Вот она - женская сущность! Моё! Всё моё! А я-то дурак, был уже почти готов...
ОНА. Затащить меня за занавесочку.
ОН. Наконец-то Вы оставили в покое стулья.
ОНА. Сути это не меняет. Вы хотели меня соблазнить!
ОН. А что же ещё с Вами делать?
ОНА. Ну знаете ли.
ОН. Не руку же и сердце Вам предлагать?
ОНА. Части Вашего тела меня не интересуют.
ОН. А что? Что Вас интересует? Все вы женщины одинаковые. Вам всем нужно только одно - замуж, и больше ничего. Других устремлений у Вас нет. В этом Вся Ваша бабская сущность.
ОНА. Я - девушка. Прошу не сваливать меня в общую кучу.
ОН. Да ладно Вам. Девушка она! По нынешним временам это никого уже не волнует.
ОНА. Знали бы Вы чего мне это стоило!
ОН. Ну и зачем было так надрываться? Разница-то в сущности ничтожная.
ОНА. Целомудрие и порок - это две большие разницы.
ОН. Какое целомудрие? В каком словаре Вы вычитали это слово?
ОНА. Да, есть ещё знаете ли такое слово в русском языке!
ОН. А что это Вы сделали такой акцент на слове «русском»?
ОНА. Я не делала никакого акцента! Я, конечно, смотрю все эти фильмы, потому что просто деваться некуда. Но я же знаю им цену, потому что я воспитана на идеалах.
ОН. А мы-то все, конечно же, на помойке воспитывались.
ОНА. Я этого не сказала.
ОН. Вы просто старая дева. Ста-ра-я...
ОНА. Почему же ста-ра-я? Мне всего тридцать пять.
ОН. Вы же сказали, что нет и тридцати.
ОНА. Я пошутила.
ОН. Шутки у Вас - обхохочешься.
ОНА. Мне тридцать пять лет и я - девушка. В наше время мало кто может сказать о себе такое.
ОН. Я думаю Вы единственная. Последняя из могикан. Ваш подвиг нужно прославить и зафиксировать в книге рекордов Гинесса. Давайте напишем туда письмо и пошлём Вашу фотокарточку. Вот в этом платье. Думаю вся комиссия сюда прискачет. Болота высушат, колючки выдерут, чтобы подивиться на такое чудо. Ну Вы же образованная, газеты читаете. Не газеты же прошлого века Вам сюда вертолёт сбрасывает. Сейчас модно гордиться любовниками, а не их отсутствием. Вы почитайте про жизнь наших звёзд - они только этим и занимаются. Это называется полноценной жизнью, это обеспечивает организму нормальный гормональный обмен, правильную работу желез внутренней секреции. Вам просто необходим мужчина. Я отсюда вижу Вашу увеличенную щитовидку. Вам нужно сделать лёгкий эротический массаж. Не бойтесь. У меня большой стаж. Всё будет как у доктора. Это совсем не больно. Наоборот...

Он приближается к ней, пародируя тот её подход, как из фильма ужасов. Она резко бьёт его по лицу.

ОН. Какой у Вас удар. Не девичий. Ну ладно, простите. Я не хотел Вас обидеть. Это получилось как-то само собой.
ОНА. Не открою Вам дверь. Ни-ког-да. Сдохните тут от голода и жажды, а я буду наслаждаться Вашей смертью.
ОН. А сами? Воздухом будете питаться? Тоже сдохните.
ОНА. Да. Но я умру за идею. А у Вас идеи нет. Вы старый обглоданный червями плешивый огрызок!
ОН. Слушайте Вы, мисс посёлка. Я ведь кажется попросил у Вас прощения. Хватит выпендриваться. Открывайте дверь - я писать хочу.
ОНА. Вы способны испытывать только физиологические желания.
ОН. Я ведь могу применить и силу.
ОНА. Попробуйте. Пусть Ваш мочевой пузырь лопнет от напряжения.
ОН. У меня между прочим двое детей.
ОНА. Ах да, дети, дети... Я забыла о детях... бедные крошки.... Мальчики?
ОН. Девочки.
ОНА. О бедные девочки.
ОН. Не такие уж бедные, я - хороший отец.
ОНА. Что с ними будет, что с ними будет? А впрочем... куда же делись ключи?
ОН. Давайте скорее.
ОНА. Я ищу ключи. Куда они подевались?
ОН. Может выпали?
ОНА. А Вы слышали звон?
ОН. Может и слышал. Тут такой крик стоял.
ОНА. А кто первый начал?
ОН. Сейчас не время для выяснения отношений. Ищите ключи.
ОНА. Я ищу. Куда они подевались?
ОН. Может в щель провалились?
ОНА. Может провалились.
ОН. Как же мы их достанем?
ОНА. Никак. Оттуда уже не достанешь. Тут такие щели.
ОН. Вы что? Что Вы говорите? Опять фильм ужасов начинаете?
ОНА. Я ничего не начинаю, но, если ключи провалились в щель, то достать их можно будет только разобрав пол. Так что писайте пока вот сюда. (Достаёт из сумки и протягивает ему баночку из под майонеза). А там будем решать, что делать дальше.
ОН. Что Вы мне даёте? Какую-то баночку.
ОНА. Ну поищите банку побольше. И не забудьте зайти за занавесочку.
ОН. Прекратите паясничать! Немедленно разбирайте пол!
ОНА. Как же я его разберу? У меня никаких инструментов тут нет. У меня даже ногтей нет - нечем подцепить.
ОН. Что же мы тут будем делать?
ОНА. То что я Вам и обещала, будем вместе умирать от голода и жажды. Вы - просто так, а я - за идею. Вспомнила! Я же, когда костюмы доставала, положила их сюда. Тут они и лежат, как миленькие.
ОН. Ну Слава Богу!
ОНА. (торжественно открывая дверь). Бегите!

Он выходит. Она стоит некоторое время у дверей. Потом проходит в зал и садится на стул. Сидит молча. Он возвращается с сигаретой в руках, довольный и умиротворённый. Слегка под шафе. Тоже садится.

ОН. На улице хорошо. Тихо. Тепло. И ни-ко-го. Ни души...
ОНА. Как на кладбище.
ОН. Не-е-е... Как на Марсе.
ОНА. Здесь нельзя курить.
ОН. А я и не курю.

 Разгоняет дым рукой. Продолжает курить, пряча от неё сигарету за спиной.

ОН. Скажите, а вот этот вертолёт...
ОНА. Какой вертолёт?
ОН. Который Центр присылает к Вам за золото...
ОНА. За какое золото?
ОН. За колбасу, которую они у Вас изъяли миноискателями...
ОНА. Колбасу миноискателями?
ОН. Ну да, вертолёт, который сбрасывает Вам пищу и канистры с водкой...

Маленькая пауза.

ОНА. Ну и что дальше?
ОН. Ему нельзя помахать?
ОНА. Как это?
ОН. Помахать ему снизу. Чтобы он меня забрал.
ОНА. Зачем?
ОН. Если автобус, который вездеход, который по первым числам, вдруг отменят.

Пауза.

ОНА. Думаю, что ничего у Вас с вертолётом не получится. Не стряхивайте, пожалуйста, пепел на пол.
ОН. Кошмар. Как же я отсюда выберусь?
ОНА. Пепел не стряхивайте. Ну возьмите хотя бы банку...
ОН. Фу, фу, фу... Опять эта банка. Фу, фу, фу...
ОНА. Вы что это - уже? Запах от Вас пошёл местный.
ОН. Да, я уже. Самую малость. Ну и что?
ОНА. На голодный желудок?
ОН. Нашёл в машине шоколадку. Но что же я буду делать, если автобус, который вездеход, вдруг отменят? Неужели останусь здесь навечно? Меня же жена убьёт.
ОНА. Не убьёт. Не волнуйтесь. Ничего не отменят. Я пошутила.
ОН. Правда?
ОНА. Правда.
ОН. Ну Слава Богу. А Вы знаете, по большому счёту, мне нравятся Ваши шутки. Что-то в них есть. После них такое облегчение. Вы очень остроумная девушка. Честное слово. Даже немножко жаль, что автобус не отменят. Его правда не отменят?
ОНА. Не отменят.
ОН. А я уже с этим как-то внутренне смирился. Остались бы мы тут с Вами вдвоём. В замкнутом пространстве. Может быть у нас что-нибудь и сложилось бы.
ОНА. Вряд ли.
ОН. Не надо бросаться людьми. Такие мужчины, как я не каждый день в колючках застревают. А может, ну его, этот автобус. Не поеду. Я боюсь. Вдруг они меня там тоже... В Центре... А я жить хочу.
ОНА. Я же всё придумала про Центр.
ОН. Как придумали?
ОНА. Экспромтом.
ОН. Всё?!!
ОНА. Вы вдохновили меня как Лаура Петрарку.
ОН. Какой кошмар.
ОНА. Я хотела Вас развеселить.
ОН. Я же чуть с ума не сошёл. Значит золото, вероломный Центр, замкнутое болото...
ОНА. Всего лишь шутка, фантазия.
ОН. А вертолёт, который сбрасывает с неба пищу и всё остальное, и ничего не надо делать, всё уже оплачено на сто лет вперёд? А? Это же голубая мечта моего детства.
ОНА. К сожалению ничего тут даром не падает.
ОН. Значит это тоже шутка? Нет, такие шутки мне уже не нравятся. Вы не остроумны. Вам надо запретить это делать. Впредь. Испортили мне такую мечту.
ОНА. У Вас же жена и дети.
ОН. О-о-о! У меня ещё тёща, ихняя бабушка, ихняя сестра с ребёнком - мать-одиночка. Семь человек, все бабы и все на мне. И всю эту ораву надо кормить, одевать, обувать, ставить на ноги, обучать иностранным языкам, фигурному катанию... А жену ещё надо в свет выводить. Людям её надо показывать. Она у меня очень красивая.
ОНА. Вот видите сколько дел, а Вы хотели остаться.
ОН. Но вообще-то жена и без меня не пропадёт. Сама не пропадёт и другим пропасть не даст. Мощный характер. Волевая, красивая, прёт как танк. Я, когда её в жёны брал, она хрупкая была, как тростиночка. Бедненькая такая, голосочек тихий, глазки жалостливые... А сейчас такая стала видная. Ничего не могу сказать: грудь, талия, бёдра, - все завидуют. Голос громкий, глаза горят... Роковая женщина.
ОНА. Главное, что все завидуют.
ОН. Она, когда ко мне пришла, худенькая была как тростиночка...
ОНА. Вы уже об этом говорили.
ОН. Говорил, да? А потом её сильно разнесло. Но она взяла себя в руки: лишний жир откачала, живот отрезала, сейчас всё можно сделать за деньги. В грудь протез вставила, в губы вколола силикон, чтобы они пухлые были как у французской актрисы... Как её? Фамилию забыл. Ещё зубы себе сделала - всю челюсть с каким-то покрытием. Как оно называется, это покрытие, когда зубы в темноте светятся?
ОНА. Не знаю.
ОН. Ну неважно. Эти зубы стоят столько! Страшно вспомнить. А зачем она их сделала - непонятно. Всё равно не улыбается. Лицо бережёт, чтобы морщин не было. Я ей говорю: «Улыбайся, сволочь, я тебе потом пластическую операцию оплачу.» А она уже привыкла. Ходит всё время с надутыми силиконовыми губами. Но красивая стерва. Очень. Голос громкий, глаза горят... Спасайся кто может.
ОНА. Голос громкий?
ОН. Раньше она тихая была, тоненькая...
ОНА. Как тростиночка.
ОН. Да-а-а... А сейчас она грудастая такая. Не высокая. Вот такая где-то. Или такая. Я уже не помню. Она на костылях всё время ходит... То есть на каблуках. На высоких. Грудь, талия бёдра. С формами. Так сейчас не носят, но мне нравится. Есть за что ухватиться. Женщина это же, я так понимаю, не только вешалка для платья. Надо чтобы было, что потрогать. Правильно я говорю?
ОНА. Не знаю.
ОН. Нет, жена у меня хорошая. Я её в принципе люблю. (Достаёт из бокового кармана начатую бутылку виски, пытается отпить, но она отбирает и уносит её..)
ОНА. В принципе?
ОН. Но обручальное кольцо не ношу. Принципиально. У меня боязнь замкнутого пространства. С детства.
ОНА. У Вас было тяжёлое детство?
ОН. Зато теперь у меня вон какая семья - семь девок, семь диких газелей, горных козочек... И я один - ишак. И-а! Хотя дочки-то не мои, не родные, даже не удочерённые, но это ничего не меняет. Они же на мне ездят, а не на родном отце. Да и жена тоже уже давно не моя. Не только моя. Даже не моя совсем. Но красивая, гадина. Но редкая стерва. Но я её в принципе люблю, наверное. В принципе. Но я не один. Есть там ещё один субъект. Из вышестоящих структур. Короче, всё так сложно, так запутанно. И застрял я по уши в этих непроходимых колючках. Застрял окончательно. Отдайте мне моё виски. Вы не имеете права! Отдайте виски, наконец! Это не метод! Вы лишаете меня свободы выбора! Виски, я сказал!
ОНА. Ну ладно, всё, хватит, выметайтесь отсюда, на сегодня кино закончено.
ОН. Как это выметайтесь, а поговорить?
ОНА. Я не хочу с Вами разговаривать.
ОН. Вам мужчина интересен только как потенциальный жених?
ОНА. Знаете что... Выметайтесь отсюда. Мне надо помыть пол.
ОН. Какой пол?
ОНА. Который Вы засыпали своим пеплом.
ОН. Вы хотите сейчас здесь мыть пол?
ОНА. А что в этом особенного?
ОН. ЗАЧЕМ?
ОНА. ЧТОБЫ БЫЛО ЧИСТО.
ОН. Кому это надо?
ОНА. Людям.
ОН. Но Вы же сами сказали, что кроме Вас тут...
ОНА. Я тоже человек, мне тоже надо, чтобы было чисто. И потом...
ОН. Что потом, что потом?
ОНА. Вдруг ещё кто-нибудь застрянет в колючках. К этому всегда надо быть готовой.
ОН. Мне Вас жаль.
ОНА. А мне Вас нет. Так что выметайтесь отсюда немедленно. И потом сколько можно Вам повторять, здесь нельзя курить.
ОН. Что Вы так прицепились к моему курению? Здесь же не больница, а кинотеатр.
ОНА. Здесь не кинотеатр и не больница... Посмотрите вокруг внимательно. Неужели Вы не понимаете, где находитесь?
ОН. Где?
ОНА. Это же храм, бывшая церковь.
ОН. В кинотеатре?
ОНА. Причём тут кинотеатр? Церковь здесь изначально. Кстати, телеграф - тоже бывший храм. А автобусная остановка - это часовня. Здесь раньше был монастырь. Женский монастырь.
ОН. Монастырь?
ОНА. Да, до советской власти. А потом красные пришли и всё перестроили.
ОН. Как перестроили?
ОНА. Известно как - кресты с куполами поснимали, росписи замазали, монашек расстреляли. Сестра моей бабушки была здесь настоятельницей. Бабушка приехала, чтобы её похоронить. Тут-то она и встретила дедушку.
ОН. А дедушка что тут делал?
ОНА. Он был как раз из тех, кто монастырь уничтожал.

Пауза.

ОН. И что?
ОНА. Ничего. Влюбились и поженились.
ОН. А как же?
ОНА. Что?
ОН. Но ведь Ваш дед...
ОНА. Он не участвовал в расстреле.
ОН. А что же он делал - кресты с куполами снимал?
ОНА. Послушайте Вы, не надо трогать моих предков. Сами недавно чуть было не соблазнили невинную девушку.
ОН. Среди стульев?
ОНА. Да, именно, стул - это же так пошло, приспособление для человеческой задницы!
ОН. Я никого не убивал.
ОНА. Мой дед прошёл всю войну, был трижды ранен....
ОН. Вы же говорили, что дважды.
ОНА. Мои дедушка и бабушка любили друг друга и не трогайте эту любовь своими грязными руками. За собой следите. Посмотрите вон туда. Видите?
ОН. Двое - мужчина и женщина.
ОНА. Правильно, это Адам и Ева. Тоже, между прочим, грешники великие, но они среди святых.
ОН. Подумаешь, яблоко съели...
ОНА. Тихо Вы. Они не яблоко съели, а нарушили Божье установление, Закон Божий. Яблоко! Лучше помалкивайте, если ничего в этом не смыслите, а то ляпните чего-нибудь сдуру... Детей хоть своих пожалейте. Посмотрите вон туда. Видите?
ОН. Кажется, да.
ОНА. У Вас хорошее зрение. Это апостол Пётр, трижды отрёкся от Христа. А туда, чуть дальше - это апостол Павел, до своего призвания был яростным гонителем христиан. А это мученик святой Вонифатий. Пьяница был и развратник, поначалу... А потом....

Звучит музыка. Она объясняет ему, где какая роспись и что она означает. Стены как будто оживают и подёргиваются позолотой, как в православном храме. Эта позолота - не фальшивое сияние золотых приисков, а отблеск истины грядущего рая. Они держат друг друга за руки, переходят к Царским вратам. Там, где дырка для показа кино, видимо должна быть икона с изображением «Тайной вечери».

ОНА. У Вас хорошее зрение, а слух. Как интересно у Вас со слухом? Ну-ка идите сюда.
ОН. Куда?
ОНА. Сюда. Голову вот так поверните. Слушайте.
ОН. Что?
ОНА. Слушайте воздух. Слышите?
ОН. Воздух?
ОНА. Тсс...

Пауза.

ОН. Я ничего не слышу.
ОНА. Дайте-ка я послушаю. (Занимает его место). Вот здесь, в этой точке. Вставьте свою голову вместо моей. Аккуратно. Слышите?
ОН. Что я должен услышать, можете Вы мне сказать?
ОНА. Колокольный звон. Благовест. Он ещё с тех времён тут остался. (Он пытается возразить). Монастырь так построен, что звук колокола до сих пор блуждает по нему в виде эха. В этой точке тихо-тихо, но звучит, слегка позванивает...
ОН. Нет, этого не может быть, Вы опять шутите...
ОНА. Я не шучу.
ОН. Значит у Вас галлюцинация.

Она хватает его в объятья.

ОНА. Слушайте! Ну, пожалуйста, слушайте внимательно. Вы же всё увидели! Вы должны услышать! Я так этого хочу!

 Они стоят вплотную друг к другу, практически обнявшись. Очень напряжённая пауза. Он перестаёт слушать и слегка притягивает её к себе, или проводит рукой по её спине. Пауза напряжённая крайне. Она от него отшатывается.
 Он садится. Она стремительно уходит в сторону.

ОН. Я ничего не слышу.
ОНА. Значит видите Вы лучше, чем слышите. Где мой пистолет?

Он поднимает на неё глаза.

ОНА. Куда я его положила? Всё сегодня теряю. Где мой пистолет? Вот он! Ну Слава Богу, нашла. Как же я испугалась.
ОН. Вы им дорожите?
ОНА. Конечно. Он же настоящий. Не то, что Ваш - игрушка. Вдруг раздобуду где-нибудь патронов и тогда...
ОН. Что тогда?
ОНА. Непременно постреляю.
ОН. В кур?
ОНА. Я найду себе более серьёзную мишень. Я иногда так жалею, что у меня нет патронов. Так бы и убила кого-нибудь иногда. Так бы и укокошила.

Она начинает как будто стрелять из пистолета: пуф, пуф, пуф. Как дети, когда играют в войну. Пуф - в него. Пуф - в себя. Пуф - вверх. Изображая выстрел вверх, она нажимает на курок по-настоящему. Пистолет стреляет. Она взвизгивает, бросает его на пол и с криком «мамочки мои» убегает в левый угол. Прячется там за сундуком. Он уже в другом углу. Или нет... Не так.... Они бросаются друг другу в объятья. Да, да, именно так. Они кидаются друг к другу, как маленькие дети. Оба в ужасе смотрят на лежащий пистолет.

ОНА. А-а-а! Что это было?
ОН. Как что - выстрел.
ОНА. Настоящий?
ОН. Конечно.
ОНА. Мамочки мои!
ОН. Спокойно.
ОНА. Но ведь там не должно быть патронов. Дед сказал, что все патроны у него кончились.
ОН. Шутник значит был Ваш дед, весь в Вас.
ОНА. Я же могла Вас убить. Вас, себя, ещё одного человека!
ОН. Не волнуйтесь, всё обошлось.
ОНА. Значит он один патрон для себя оставил.
ОН. Кто?
ОНА. Дед. Понимаете, он перед смертью у всех прощения просил, а потом вдруг - обширный инсульт.
ОН. Думаете, если бы не инсульт?
ОНА. Он перед бабушкой даже на коленях стоял. Наверняка.
ОН. А вдруг он оставил там не один патрон? Надо проверить.
ОНА. Идите Вы, я боюсь.
ОН. Идёмте вместе, всё-таки Ваш дедушка.

Они медленно приближаются к пистолету, как будто это не пистолет, а бомба замедленного действия. Поднимают его одновременно.

ОН. Что дальше делать, Вы знаете?
ОНА. А давайте, ещё раз из него выстрелим и узнаем.
ОН. А Вам не будет жалко потом использованного патрона. Вдруг захотите кого-нибудь пристрелить?
ОНА. Пусть лучше жалко будет. От греха подальше. Жизнь ведь в сущности не складывается.
ОН. Ну стреляйте тогда Вы...

Он убирает свою руку и отходит в сторону. Пистолет остаётся у неё.

ОНА. А-а-а... Заберите эту гадость! Вы же мужчина.
ОН. А у Вас дед был герой.
ОНА. Забирайте и стреляйте немедленно, не то я, не то я... не то я такое сейчас сделаю...
ОН. Не надо.

Он выхватывает у неё пистолет. Подходит к «ВЫХОДУ». Стреляет вниз за кулисы несколько раз. Патронов там нет. Возвращает ей пистолет.

ОНА. Ну вот, больше разговоров. (Убирает пистолет в сумочку).
ОН. Когда же всё это кончится? Как я устал! Я бесконечно устал!
ОНА. Ну что ж, за десять дней отдохнёте тут у нас как на курорте.
ОН. Какие ещё десять дней?
ОНА. Как это какие? Вы что забыли: автобус, который до Центра, ходит у нас один раз в месяц по первым числам. Так что десять дней Вам всё равно придётся подождать.
ОН. Но Вы же сказали, что всё придумали.
ОНА. Я придумала не всё. Вообще все мои шутки содержат определённую долю истины.
ОН. Та-а-ак... И какая же доля была истинная и какая нет. Рассекречивайтесь окончательно.
ОНА. Завтра. Сейчас уже поздно. Скоро у Вас разговор с Москвой.
ОН. Но с Москвой-то я во всяком случае смогу поговорить спокойно, не опасаясь за последствия?.
ОНА. Сможете. Вас всё равно не будет слышно.
ОН. Как? Совсем?
ОНА. Во всяком случае там поймут, что Вы живы.
ОН. Но мне же надо дать распоряжения...
ОНА. Давайте дадим телеграмму. Десять телеграмм, двадцать...
ОН. В телеграмме всего не объяснишь. Мне нужно просто по-человечески поговорить по телефону. Мне нужно живое общение, понимаете? ЖИВОЕ ОБЩЕНИЕ...
ОНА. Понимаю.
ОН. Я бы с Вами и не связывался, но телефон в машине тоже сломался...
ОНА. Бросьте Вы, у меня вон вся жизнь поломана, я и-то держусь.
ОН. Потому что у Вас нет контрактов и обязательств.
ОНА. Ну тогда идите и пейте своё виски. Упейтесь им до свинского состояния. Тут все так решают свои дела. Вообще действительно идите отсюда. Погуляйте, подышите свежим воздухом, отравите его своим никотином... Сходите на автобусную остановку, посмотрите расписание... (торжественно). Мне надо помыть пол.
ОН. Опять этот пол! Он что не может подождать до завтра?
ОНА. Нет, пол подождать не может. Он должен быть чистым. Это Вам не контракты и обязательства. И потом... Я в конце концов приказываю Вам, прекратить курение в неположенном месте.
ОН. Ах да, простите, я забыл.

Он направляется к «ВЫХОДУ», но оборачивается.

ОН. Как, кстати, Вас зовут?
ОНА. Что?
ОН. Имя Ваше как? Я и забыл спросить. Что Вы на меня так смотрите? Как Вас звать?
ОНА. (тихо). Клеопатра.
ОН. Как?
ОНА. Клеопатра.
ОН. А, в этом смысле. А я Сигизмунд.
ОНА. Почему Сигизмунд?
ОН. По качану. Слушайте, уезжайте отсюда, немедленно. Вы же тут окончательно свихнётесь. Хотите поедем вместе? Возьмите этот сундук с одеждой, и поедем. Может быть я смогу Вам чем-нибудь помочь.
ОНА. Сколько можно Вам повторять? Ну сколько можно Вам повторять? НЕ ТРЯСИТЕ ПЕПЕЛ НА ПОЛ!

Она уходит за кулисы. Потом выносит оттуда и ставит перед ним надпись на подставке «ЗДЕСЬ КУРИТЬ НЕЛЬЗЯ! ПОКИНЬТЕ ПОМЕЩЕНИЕ!». Он уходит. Она некоторое время молча стоит и смотрит в одну точку. Потом резко начинает заниматься делом. Уносит надпись за кулисы. Одевает резиновые сапоги, чёрную юбку халат, берёт ведро с тряпкой, швабру. Сдвигает стулья.
Он возвращается. На нём, что говорится, лица нет.

ОН. Там...
ОНА. Что?
ОН. Там... там...
ОНА. Что случилось? Что там?
ОН. Там на автобусной остановке в расписании написано, что... ВЕЗДЕХОД ОТМЕНЁН НАВСЕГДА.

Пауза. Вдруг она начинает смеяться. Она смеётся так, что ей сейчас будет плохо от смеха. Он стоит как истукан.

ОНА. (сквозь смех).Я забыла Вам сказать... Ха-ха-ха... Я забыла Вас предупредить... Эта надпись там давно. Это дети написали. У меня всё руки не доходят, чтобы её замазать. Ха-ха-ха...
ОН. Какие дети? Разве здесь есть дети?
ОНА. Это старая надпись. Простите. Видите, сколько у меня тут дел. Я ничего не успеваю.

Она обнимает его, гладит по голове, пытается привести в чувство. Он покоряется её объятьям, пытается смеяться, но у него это плохо получается. Достаёт пачку сигарет. Собирается закурить.

ОНА. Что?

Он останавливается.

ОНА. Это ещё что такое?
ОН. Что?
ОНА. Вы опять?
ОН. Что опять?
ОНА. Вы что - иностранец? Русских слов не понимаете?

Она одевает на голову платок. Одевает его как-то криво, по-дурацки и становится натуральной уборщицей. Типичной, советской...

ОНА. (по-уборщически) Что Вы тут стоите с папироской? Здесь курить нельзя - покиньте помещение. Я же Вам сказала. Вы что, глухой? Нечего тут гадить. У себя в Москве небось ведёте себя прилично. Идите отсюда, не мешайте работать. Думают, если у них иностранные машины, так мы все тут будем в ножки им кланяться. Не выйдет! Устроили тут, понимаешь, ресторан со стриптизом, тунеядцы!

Это всё она уже говорит сама себе, потому что он ушёл. Она перевязывает свой платок по-человечески и становится похожей на монашку. Начинает мыть пол. Моет его тщательно и сосредоточенно.
Вдруг что-то отвлекает её от работы. Она оборачивается. Перед ней стоит ОН в строгом чёрном костюме, белой накрахмаленной рубашке и с галстуком-бабочкой. Она выпрямляется...
Они стоят и смотрят друг на друга. И больше ничего. Между ними явно что-то происходит. Нечто важное. Но никакого секса. Только стоят и смотрят на расстоянии. Конечно, здесь должна звучать музыка. Даже не музыка, а тревожный космический звук вперемешку с колокольным звоном и приближающимся вертолётом. И под этот звук медленно движется тяжёлый театральный занавес.


К О Н Е Ц


1997г.