Что может дать познанию чистое мышление,
независимое от чувственного восприятия?
Возможно ли познание, основанное
на чистом мышлении?
Если же нет, то каково соотношение
между познанием и тем сырым материалом,
которым являются наши ощущения?..
А. Эйнштейн.
Простите меня.…Я плохой собеседник…
Попросите рассказать что-нибудь о себе – я промолчу. У меня вряд ли получится пошутить, чтобы развеселить вас. И историю, я знаю только одну…Мою.
И мне даже не надо думать с какого места начать ее рассказывать, потому что вместе с ней начался я. По крайней мере, с этой истории начался тот я, с которым вы сейчас говорите.
Я начался с боли. Ужасной боли стучащей в голове. Как будто огромный кукушонок у меня в голове бился клювом в потолок своей темницы в поисках выхода. Я лежал с закрытыми глазами и вообще ничего не ощущал, только этого птенца. Я пытался с ним поговорить, пытался унять боль, но у меня совсем не получалось. И мои реплики перемежались с ударами клюва воображаемой птицы.
-Эй!
-БДЫЩ!!
-Эй! Перестань!
-БЫДЫЩ!!!
-Слушай, ты же мне так голову проломишь!
-БДДДДЫЩ!
-БДЫЩ! БДЫЩ! БДЫЩ!
Я понял, что боль в образе птицы уже прочно осела у меня в голове и выходить никуда не собирается. Я попытался осмотреться в своей голове. Удары ослепляли разум, и все вокруг из-за этого казалось совершенно черным и не различимым. Зато явственно болели бок и живот. Как будто меня пинали ногами. С грустью я подумал «За что же меня так?». И, как назло, никак не мог вспомнить, что же я такого натворил. И чем дальше я думал, тем сильнее меня охватывал ужас. Мысль за мыслью я понимал, что ничего не могу вспомнить. Что я сделал? Кто меня избил? Где я нахожусь? Где мне искать помощь? Я все думал и думал, и даже боль, испугавшись этих мыслей, стала утихать, а может, я и сам попросту забыл о ней? Но вопросы у меня все никак не заканчивались. Где я живу? Где я работаю? Кто моя семья? Есть ли у меня друзья? КТО Я?..
От осознания того, что я не помню своего имени, я перепугался и открыл глаза.
Это было трудно. Я почувствовал как веки, каждая весом в центнер, заскрипели по белкам, однако глаза я все-таки открыл. Я лежал на спине. Вокруг меня кольцом смыкались стены дома, этакий двор-колодец, а где - то наверху, бесконечно далеко развалилось невнятное серое небо и капало мне на лицо мелким дождем. Воняло мусором и собачьей мочой. Я попытался подняться. Это тоже оказалось очень сложно. Тут же вся боль, притаившаяся в моем теле, вылезла на первый план и снова начала рвать меня на куски. Я сопротивлялся и пытался перевернуться на бок. В конечном итоге у меня получилось. Я лежал на боку и снова думал о насущных вопросах самоидентификации. От этого еще сильнее заболела голова. Я подумал, что птенец взял кувалду. ХРЯСЬ!! ХРЯСЬ!! ХРЯСЬ!! Ох! Бедная моя голова!
Не знаю, сколько я так пролежал, возможно, я даже снова потерял сознание, но когда очнулся, мне было значительно легче. По крайней мере, я уже в силах был сесть и осмотреться. Окружающая действительность воспринималась болезненно детально.
Я сидел на куче мусора, в каком-то отвратительном малюсеньком дворике. Я с потрясающей отчетливостью видел каждую трещинку на стенах, в подробностях разглядывал мусор, пузырьки грязи в лужах, кусочки земли в отпечатках шин...
Я попытался отвлечься от мыслей о недавних событиях, из-за которых я оказался в этом свинарнике и сосредоточиться на элементарных фактах собственной биографии. Однако память мне видимо надежно отбили. Ни единого воспоминания, ничего.
Я инстинктивно сунул руки в карманы. Вещи на мне были надеты достаточно приличные, просто грязные: свитер, джинсы, черный драповый пиджак и ботинки. Я стал изучать содержимое карманов в надежде на информацию.
В карманах я нашел:
-немного мелочи
-рваный билетик на трамвай
-огрызок карандаша
-ключи
И совершенно ничего, что указывало бы на мою личность. Я решил осмотреть все.
В кармане джинсов обнаружилась небольшая сумма денег. Из этого напрашивался вывод, что побили меня не какие-то гопники, что бы на пивко деньги добыть. Напали на меня целенаправленно, со знанием дела и уделали так, что я маму родную вспомнить не могу. От этого я просто взбесился. Захотелось по-простому найти этих ублюдков и отомстить им. Злость дала мне сил подняться с пола. Только сейчас я понял, что замерз как собака и умираю с голоду.
Я вышел из подворотни и медленно побрел по серым улицам города, который должен был быть моим, но я никак не мог его узнать. Бессмысленно вглядываясь в названия улиц и проспектов, безучастно глядя в чужие окна, не понимая значение чисел и дат я все шел и шел, чувствуя себя идиотом за бортом жизни. Мимо проезжали троллейбусы и трамваи неизвестных мне маршрутов и номеров, ни один из которых не мог меня привезти назад в мою жизнь. Стало как - то вдруг ужасно грустно и безысходно. Снова заболела голова, и я в бессилии опустился на лавку на автобусной остановке. Я сидел и чувствовал себя полным ничтожеством. Я даже не мог сдаться в милицию из-за того, что не помнил, натворил ли чего-то или нет. Ни документов, ни денег, ни знакомых, ни себя. Полное абсолютное одиночество. Я даже не знал с чего начать поиски себя. Что я за человек? Какой у меня характер? Сколько мне лет? Как я выгляжу?..
Из бесконечного потока вопросов меня вырвал мужской голос.
-Эй, дружище? С тобой все в порядке?
Я вопросительно посмотрел на обладателя голоса. Это был молодой парень, лет 23, одетый совершенно небрежно. Типичный студент. Первая мысль мелькнула в моей пустой голове, что раз уж он обратил на меня внимание, то я должно быть его ровесник. Или около того.
-Бывали и получше дни,- я попытался изобразить на лице улыбку.
-У тебя кровь…
Я дотронулся до головы там, где болело, и почувствовал липкую влагу. На руке осталась кровь. «Сраный птенец! Пробил все-таки мне дырку в башке!», - с усмешкой подумал я.
-Тебе бы в больницу…- участливо заметил парень.
-Спасибо. Но только нельзя мне в больницу.
Парень сразу изменился в лице, видимо он что-то свое понял под моим нежеланием связываться с властями. Не думаю, что он был добрым самаритянином, мне кажется, он рассчитывал получить с меня какую бы то ни было выгоду. Он наклонился ко мне и предложил дойти до его квартирки, которую он снимал неподалеку. В моем положении отказываться от помощи, даже сомнительной, было глупо, и я согласился.
Глава 1
День первый.
Парень действительно жил неподалеку. В паре кварталов от остановки, где мы встретились. Мы шли по маленьким странным дворикам и переулкам, где окна были заложены кирпичами и оштукатурены, мимо детских площадок со сломанными качелями, мимо свалок с подгнивающими отходами, шуршали осенней листвой, бычками и мусором. Я уже бросил бесполезные попытки вспомнить места, в которых оказался и просто наблюдал за происходящим совершенно абстрагировано, словно смотрел интересное кино, в котором персонажи изредка обращаются ко мне. Кстати об обращениях. Парень скоро спросит, как меня зовут, а я не смогу ему ничего ответить. По странным правилам нашего мира ты можешь забыть все что угодно, но не то, как тебя зовут. И я начал лихорадочно придумывать себе имя. А так как я не знал ни свои вкусы, ни привычки, ни характер – это оказалось сложнее, чем я думал. И тут мы прошли мимо книжного киоска. Я увидел газету с изображением президента и подписью «Владимир Путин …». «А что? Почему бы и нет!»- подумал я дерзко, «Володя, так Володя…». По большому счету разницы не было.
Мы подошли к обшарпанной, ветхой хрущевке, которая наверняка была уже в проектах на снос. Зашли в подъезд, отодвинув скрипучую облупленную деревянную дверь. Мой проводник смело двинулся по лестнице на второй этаж, мимо стен с нецензурными надписями.
-Перила не трогай! А – то тут какой-то урод их регулярно солидолом намазывает. Идиота кусок!- предупредил меня парень. Я решил его послушаться.
Не скажу, что квартира как-то диссонировала с пейзажем в подъезде. Даже более того, вполне органично дополняла матерщинно-солидольный ансамбль. Прихожей практически не было, только вешалка на два крюка (на которых ютились пять курток), тусклая лампочка на проводе и дверь в кухню. Правда, двери там не было, а проем был закрыт шторкой для ванны. На стенах были старые вспученные обои, которые местами были оторваны, и под ними можно было насчитать еще около четырех слоев.
Парень, кажется, был доволен моими впечатлениями от его берлоги. Он упивался моим ошеломлением при виде этого жилищного бедствия.
- Проходи, не стесняйся!- весело воскликнул он и исчез за шторкой, - Я щас чайник поставлю и подойду.
Я снял ботинки и осторожно, как первооткрыватель двинулся по коридору, который был таким узким, что я там даже не смог бы протянуть руки в стороны. Лампочка чудесным образом освещала пространство только метр на метр, а дальше все обволакивала темнота. Слева мелькнуло в зеркале мое изображение. Я присмотрелся. На деревянной двери, которая когда-то была оклеена голубой советской плиткой, висело полу разбитое зеркало. Половина плитки от времени отлетела, зеркало было в трещинах, дверь была без ручки, рожа в зеркале была кривая, побитая и заросшая. Смотреть на себя не было никакой мочи, и пришлось идти дальше. Я все шел и шел вперед в неизвестность и вдруг вспомнил, как в детстве так же шел по темному коридору, и было странное ощущение, что я кого-то ищу. Но тот ни в коем случае не должен меня заметить первым, иначе он выпрыгнет из своего укрытия и напугает меня. И я, на цыпочках, маленький мальчик 10 лет, иду босыми ногами по деревянному полу, стараясь не скрипеть половицами, и тонкими пальцами ощупываю шершавую крашеную стену, потому что ничего не вижу. И сейчас, от этих воспоминаний, внезапно охвативших меня, я остановился и привалился к стене, чтобы не упасть. Я почувствовал себя никому не нужным и бесконечно уставшим. Я стоял и плакал в темном коридоре, в незнакомой квартире, в неизвестном городе, не зная какой сейчас день, месяц или год, не подозревая что ждет меня впереди. Я чувствовал себя маленьким ребенком, стоял и плакал от безысходности. И вдруг, словно по чьей-то неведомой воле, заскрипела и приоткрылась дверь возле которой я все это время стоял, даже не подозревая о ее существовании. В лицо мне хлынул узкий поток теплого света, и я вдруг понял, что он меня спасет. Я заморгал глазами, но все было мутным и плохо различимым. Я видел только силуэты, причудливые тени и много солнечного света, неизвестно откуда взявшегося. Я почувствовал как оттуда веет уютом, теплом и спокойствием. Я понял, что это потайная комната, в которую очень ограниченный доступ и то, что я сейчас стою и ловлю частички любви и света - это необыкновенная удача, которой я не заслужил. Хотелось так стоять тут целую вечность, никуда не бежать, ничего не искать, на все забить и просто греться в лучах теплого солнца. Вдруг послышался еле различимый шорох, и я вдруг понял, что стою и подглядываю в чужую комнату, и я двинулся дальше.
Из-за кухонной шторки высунулась голова моего приятеля и проговорила:
-Ну что ты там встал как истукан? Проходи, давай, устраивайся…щас я приду.
Я повиновался и прошел дальше.
Комната была удивительная.
В ней ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО НЕ БЫЛО!
Голые стены с плакатами «Xacking in progress», «Seeng is believing», «Read manual before using», «move ax, 4ch» и другими слоганами, какие то электронные схемы и странные надписи.
В углу была навалена куча одежды. Грязной. В другом углу лежал матрасик со скомканным одеялом. Рядом стоял компьютер и трехлитровая банка, наполовину наполненная окурками, накрытая сверху коробкой от установочного диска Windows XP, чтобы не пахла. Здесь же лежала пара грязных тарелок, какие то чертежи и схемы, пустые бутылки из-под пива, толстенные книги по программированию. В третьем углу лежала куча запчастей от компьютера: платы, порты, шлейфы, разобранный системный блок и монитор с пробитым экраном. Помимо всего этого в комнате было очень грязно и намусорено. Явно, что женщина тут не хозяйничала уже многие месяцы.
Вошел мой приятель с двумя кружками, осмотрелся, ногой отодвинул весь хлам от компьютера, поставил на пол кружки и плюхнулся на пол. Сразу же машинально включил компьютер. Я пристроился рядом. При загрузке системы из динамиков послышался томный низкий женский голос:
- Идентификация пользователя.
- Здравствуй, милая! – как ни в чем не бывало поздоровался парень.
- Пользователь идентифицирован. Здравствуйте, хозяин! – ответила машина.
Я подумал, что это, наверное, какая-то странная охранная система и решил промолчать. Парень тут же с видом маньяка уставился в экран и стал одно за другим открывать различные окна. Он буквально выпал из реальности и, не отрывая взгляда, нащупал кружку и смачно от нее отхлебнул, потом так же, не отрываясь, предложил и мне выпить, затем протянул руку к подоконнику взял оттуда сигарету и зажигалку, закурил, протянул мне. Я осторожно затянулся и почувствовал себя легче. Видимо, я тоже курильщик. Я приложился к кружке, но там вместо обещанного чая было налито пиво. Я чуть не поперхнулся от удивления. А парень мертвым голосом без интонаций сообщил, что чай еще не вскипел, так что пока только пиво. «Щас, щас, минуточку…погодь…щас, я с ними тут разберусь…щас…» Это свое «щас» он повторял с интервалом в пять секунд и всегда очередью по три. Еще иногда перемежал это словом «погоди». Так прошло минут десять. Я немного согрелся, пиво подействовало и начал потихоньку проваливаться в сон. Я снял с себя грязное пальто и закутался в шерстяное одеяло. Прислонившись к стенке с изображением женщины-киборга в неприличной позе, я сидел с закрытыми глазами и размышлял о том, чего я смог добиться за несколько часов горестного существования в этом враждебном мире. По крайней мере, я не на улице и у меня есть надежда, что мне помогут найти истину и вернуть мою память. По мере того как я проваливался в сон, мыслей становилось все меньше. Но теплый свет из приоткрытой двери манил меня и успокаивал. Засыпая, я продолжал мечтать о том, что попаду в ту комнату и встречусь с ее хозяином, и все вмиг станет хорошо.
Мне снился сон.
Я бежал. Бежал по какому то бесконечному офисному коридору, с белыми аккуратными стенами, который заканчивался массивной дверью. Я пытался найти что-то, но не помнил, что именно и решил, что за дверью мои поиски успешно закончатся. Я бежал очень долго и нечеловеческими усилиями открыл дверь. За дверью я нашел зверя. Огромный волк, серая шерсть клоками торчала в разные стороны, холодный, злой взгляд прошивал меня насквозь, а утробный рык вселял ужас. И самое страшное, что у зверя было МОЕ лицо…
Проснулся я, когда за окном уже стемнело, а компьютер работал в безопасном режиме, ожидая возвращения хозяина. Я приподнялся на локте и прислушался. Из кухни раздавались голоса и смех. Я полежал еще немного в нерешительности, но потом поднялся и быстро направился на звук. Я отодвинул грязную шторку и увидел идиллию.
Мой знакомый вместе, с какой-то девушкой сидели за маленьким столом, ужинали и болтали о чем-то. Завидев меня, они оживились.
-О, проснулся, наконец-то! Иди, давай, умывайся и поешь с нами. И поговорим заодно,- скомандовала девушка. В ответ на это мой приятель поднял голову и гордо заявил с набитым ртом: «Это моя сестра!». Мне ничего не оставалось, и я пошел в ванну.
Спустя некоторое время мы уже сидели втроем за столом и разговаривали за чаем.
Оказалось, что моих друзей зовут Миша и Настя. Что они приезжие, что живут в квартире почившего дяди алкаша, учатся в университете и подрабатывают. Я же пожаловался им на свою судьбу и на то, что не имею ни малейшего понятия, что же со мной будет и как теперь жить. Ребята были озадачены такой историей, однако чем мне помочь, так и не придумали. Решили, что я пока поживу с ними, а там может, что-то выяснится или я сам что-то вспомню. Если же совсем все будет глухо, то отправлюсь в милицию или в больницу.
Все легли спать, Миша бухнулся прямо в одежде, я прилег рядом на его матрасик. Он уснул через минуту, а мне все никак не спалось. Я все лежал и прокручивал в голове события прошедшего дня. Двор, в котором очнулся, Мишину квартиру, дверь в коридоре, которая вела в Настину комнату, саму Настю, то, как они с Мишей ко мне отнеслись и еще много чего. Не покидало ощущение, что все нереально, что все происходит не со мной и не по настоящему. Я сам себе казался каким дурацким героем компьютерной игры, рпг или квеста, в котором я ничего не понимаю и инструкций по прохождению мне никто не прочитал. Я словно брел по какому то лабиринту, где за каждым углом, куда бы я ни поворачивал, оказывался тупик.
Я все лежал и лежал, как вдруг услышал тихий шум и увидел, как зажегся свет на кухне. Я быстро поднялся и прошел по коридору. На маленькой кухоньке возле раковины стояла Настя и наливала в чайник воду из - под крана, щурясь от яркого света.
-Тоже не спишь?- спросила она.
-Да. Что-то никак не засну, – я присел на стул напротив нее.
Она налила чайник и поставила его на подставку.
-Кофе?
Я кивнул в ответ.
Я впервые смог подробно ее рассмотреть. Маленькая, очень худая, с длинными волосами цвета антрацита и глубокими зелеными глазами, которые все время были влажными, как будто она только что плакала или собирается это сделать. А еще у нее были удивительные брови, которые были изогнуты так, словно она ставит каждое ваше слово, взгляд или мысль под сомнение. Она поставила на стол две небольшие чашки для кофе, тонкими пальцами взяла ложку и осторожно насыпала кофе. Потом поставила на середину стола пепельницу. Большую черную пепельницу с логотипом «Marlboro», очевидно украденную, из какой то кафешки. Мы закурили, вскипел чайник.
- Какая странная у тебя история. Неужели ты совсем ничего про себя не помнишь? А как же детские воспоминания, еще что-то. Это же так важно. Что- нибудь должно было сохраниться, – она напряженно вглядывалась в мое лицо, словно надеясь что- то увидеть.
-Мне жаль, Настя, но я ничего не помню. Совершенно ничего,- я закурил, чтобы чем- то занять руки.
Она откинулась на стул и внимательно посмотрела на меня, словно бы оценивая или что-то в уме прикидывая. Я вопросительно, не понимая, смотрел на нее. Она ничего не делала, не говорила, только сидела и курила, неслышно выпуская дым. Я сидел и ждал. Потом Настя, наконец, собралась с мыслями и заговорила, облокотившись на стол.
- Понимаешь, Володя, для меня очень странно и одновременно хорошо, то, что ты ничего не помнишь про свое прошлое. У меня в свое время была очень грустная история, связанная с памятью,- она прикрыла глаза ресницами.
Я наклонился к ней поближе и взял еще одну сигарету.
- Несколько лет назад я очень сильно влюбилась в одного человека. Он был немного старше меня и мне казался совершенно чудесным. Добрый умный творческий, все как я люблю. Первые пару месяцев все было прекрасно, а потом началось…- ее голова опускалась все ниже и ниже к столу, словно бы тяжелела на глазах, и Насте пришлось подпереть ее рукой, чтобы голова не упала.- Оказалось, что он раньше был наркоманом, перепробовал многое и дошел до героина. Потом один друг помог ему соскочить. И вроде бы все хорошо и жизнь наладилась, и работа, и девушка…но эти воспоминания так и не давали ему покоя. Он постоянно думал о том, как хорошо ему было после укола, как они с друзьями доставали наркоту, как бегали от ментов. Много у него было воспоминаний об этом, и он постоянно жалел, что это ушло навсегда. И каждый раз как он грустнел на пару дней и замолкал, я знала, что он думает об ЭТОМ, – Настя сделала акцент на слове, подняв брови. Но взгляд на меня она так и не поднимала. - Я знала, что он жалеет, я знала, что он хочет. И я постоянно боялась. Боялась, что он снова сядет на героин, боялась, что бросит меня, боялась, что променяет на тех шлюх - наркоманок, боялась, что умрет от СПИДа или от передоза. Глупо конечно так жить, но я жила. Я цеплялась за свою любовь. Тем более, что человек он был очень хороший. Просто его воспоминания помешали нам стать счастливыми.
Настя улыбнулась. Она смеялась, говоря о грустном. И оттого было ещё ужаснее - зная, каких ей усилий стоит эта улыбка. Я почувствовал комок в горле - она рассказывала мне что-то очень важное про себя, но я пока не понимал, к чему она ведет.
- В общем, мы расстались. Я очень тогда страдала. И больше не хочу такой боли для себя. Поэтому ты мне и нравишься, – она подняла на меня осторожный взгляд, - ты как чистый лист, как кусок глины, у которого нет закостенелости, только чистота и открытость. Ты не тащишь за собой чемодан без ручки, до верху набитый воспоминаниями, страхами, сожалениями, обидами, комплексами. У тебя есть только ТЫ. Твоя личность, твои мысли и чувства. У тебя нет скорлупы, ты не окружен бетонными стенами.
Я задумался.
-Ты хочешь сказать, - её взгляд стал пронзительным, - ... что я открыт для отношений. Но ты не думаешь о том, что я пуст, что я неинтересен, что я ничего не могу тебе дать…
- Ты уже многое отдаешь тем, что ты здесь, со мной. У меня всегда бессонница, но никто не сидит здесь, просто чтоб мне не было грустно.
- Это мелочи, – я вздохнул,- так или иначе я практически не могу поддержать беседу.
- В любом случае у тебя есть твоя личность, душа и сердце. Ты имеешь свое мнение.
Неужели ты думаешь, что человеческое общение ограничивается лишь бездумным трепом, рассказыванием каких-то нелепых историй? Гораздо важнее то, что внутри у человека, его душа, а мне кажется, что внутри ты совсем не пустой.
- С чего ты это взяла? Даже я не могу ничего про себя сказать определенно. Откуда тебе знать?
Настя улыбнулась и сказала очень тихо:
- Я так чувствую. Я знаю, что ты очень светлый человек. Поэтому ты здесь. Я никогда не ошибаюсь в людях.
Я замолчал. Да и что можно было возразить на такие самоуверенные выпады, тем более что никаких аргументов для опровержения у меня не было. Мы молча курили, пили кофе и старались не смотреть друг на друга. Мне казалось, что она играет со мной как кошка с мышкой. Взглядом, жестом, словом…Она подманивала, выпускала коготки, шипела, а потом снова мурлыкала и ластилась. Жестокий котенок.
- А что стало с тем парнем, от которого ты ушла?
Я не узнал свой голос. Он прозвучал очень далеко со стороны. Он взорвал тихий воздух кухни. Он заставил Настю поднять глаза на меня. Она подняла на меня испуганный взгляд, словно я неожиданно воткнул ей нож в спину. Она встала и начала мыть посуду. Вопрос мой постепенно растворился в прокуренном холодном воздухе кухни.
Часы показывали уже три часа ночи, а мы все разговаривали.
Настя предложила мне пойти в ее комнату. «Там уютно…»- только и сказала она. Я вдруг почувствовал, как учащенно забилось мое сердце. Я пойду в ТУ комнату. Она зашла внутрь, я последовал за ней. Комната была даже меньше Мишиной, но намного чище и уютнее. Обстановка тоже была бедной: старая железная кровать, маленький стол в углу, старый шкаф с книгами и маленькая тумбочка для одежды. На тумбочке стояла красная настольная лампа, и от ее света нежно-розовые обои казались почти бордовыми. Окно закрывали длинные плотные портьеры со странным рисунком. На стене над кроватью висело несколько черно-белых фотографий в рамках и пара графических рисунков. На столе и на шкафу сидели грустные плюшевые зайцы, потрепанные медведи и фарфоровые куклы. Возле одной из стен выстроились высокими стопками книги, не влезшие в шкаф. Я с сожалением провел по корешкам – имена авторов и названия мне ничего не говорили. В этой комнате на меня снова опустилось ощущение спокойствия и счастья. Сердце мое трепетало, а в голове всплывали какие то размытые образы. Казалось еще чуть-чуть, и они превратятся в целостные воспоминания, но я все никак не мог сосредоточиться и поймать их за хвост. Мне захотелось стать каким нибудь плюшевым зайцем с оторванным глазом-пуговицей и с опилками внутри. Сидеть на шкафу, тихонечко, день за днем пылиться, наблюдать за Настей, смотреть, как она живет, стеречь ее сон, видеть каждое утро как она одевает свое маленькое тельце в безразмерные свитера или узкие джинсы, как вечером снимает одежду и забирается с кружкой чая и книгой под одеяло. Хотел бы стать цветком, стоящим на окне, который она будет забывать поливать и потом, как бы извиняясь, опрыскивать в ванной из пульверизатора по воскресеньям. Хотел бы стать одной из книг, которые лежат в стопках возле стены, чтобы она брала меня своими тонкими пальцами, осторожно переворачивала страницы, пожирала меня своими большими умными глазами. А я бы рассказывал ей миллионы историй, одна интереснее другой. Я стал бы ее самой любимой книгой, и она доставала бы меня чаще всех или когда ей становилось грустно. Или стать какой нибудь совсем незначительной, но необходимой деталью комнаты, например выключателем на стене. И каждый день она, не глядя, дотрагивалась бы до меня как минимум два раза. Но я, к сожалению, был всего лишь человеком, глупым, бесполезным и неинтересным для нее. Я не мог постоянно охранять ее сон, не мог рассказать ей ни одной истории, не мог ничего не требовать от нее. В конечном счете, это никому из нас не нужно было. Сердце сжалось от невыразимой тоски и боли, я обернулся и посмотрел на нее. Но она просто сидела на кровати, поджав под себя ноги, и с интересом смотрела на меня. Я пришел к выводу, что все мы просто люди. И не надо ничего друг от друга требовать.
Потом мы еще какое то время сидели на кровати, разговаривали, рассматривали какие-то памятные безделушки, фотографии и рисунки. Ближе к шести Настя захотела спать. Зарываясь под одеяло, как мышка в норку, она зевнула, и устало сказала, словно извиняясь: «Со мной всегда так…» и уснула, не договорив фразу. Я, не раздеваясь, лег сзади нее на одеяло и обнял за бок. И еще почти полчаса пролежал так, не шевелясь, обнимая ее, и чувствуя себя в самом центре Вселенной, в оазисе тишины и спокойствия, в раю. Я засыпал счастливым идиотом.
Мне снился сон.
Мы с Настей были в ее комнате. Вокруг было темно и тихо, слышно было только наше дыхание и стук сердца. Она стояла передо мной обнаженная и казалась еще меньше, чем обычно. Я весь напрягся, по спине бежали мурашки. Она была так красива, что невозможно было продохнуть от счастья, внезапно обрушившегося на меня. Я вдруг ощутил себя диким существом, которому не хватает тепла, ласки. Мне хотелось обнимать и ласкать ее, чувствовать ее кожу, зарываться в ее волосы. Хотелось делать с ней любовь, стать с ней одним целым, пусть и ненадолго.
Но она смотрела на меня большими испуганными глазами и вся тряслась то ли от холода, то ли от страха. Я не понимал в чем дело, пытался ее обнять, утешить. Она вдруг заплакала, уткнувшись мне в живот. «Я так тебя люблю!- закричала она, - не оставляй меня одну! Пожалуйста!!! ». Я чувствовал себя по-дурацки, целовал ее волосы, плечи, а она все не унималась. И вдруг я услышал жуткий хруст и все понял. Понял, почему она плакала. Дверь в нашу комнату была ТОЙ САМОЙ дверью, за которой скрывался Зверь. И Зверь рвался сюда, он ломал доски когтями, он вгрызался в древесину, он хотел нас убить.
Инстинктивно я впился руками в Настины плечи, прижал ее к себе и лихорадочно соображал, как же ее спасти. А она все плакала и плакала. И я понял, что единственный шанс для меня – это оттолкнуть ее, принять удар зверя полностью на себя, погибнуть самому, а ее спасти. Она закричала, она сразу знала, что я приму это решение.
Ее, визжащую и упирающуюся, я схватил и бросил в самый темный угол комнаты, а сам повернулся лицом к двери. Дверь, удар за ударом сдавалась. Я зажмурился. Я услышал, как посыпалось разбитое дерево. Я сжал кулаки и зубы.
Этот момент продолжался вечность.
Глава 2
День второй.
Я проснулся в четыре часа вечера, весь в холодном поту от мучивших меня кошмаров. Они так диссонировали со спокойствием и уютом Настиной комнаты. И самое мерзкое: я не понимал, что они значат, для чего они мне снятся, что их порождает.
Насти не было, она наверно ушла на учебу. Сквозь бордовые занавески пробивалось не по-осеннему яркое солнце, было очень тихо и только часы в виде кошки на стене равномерно тикали и качали хвостиком-маятником. Я перевернулся в кровати и зарылся лицом в подушку, там, где спала Настя. Я почувствовал ее запах, и он моментально прогнал все кошмары и сомнения, я снова был спокоен, счастлив и влюблен. Кровать все еще хранила ее тепло, ее силуэт. Я вспомнил, как во сне она привиделась мне совершенно голенькая, как жалась ко мне, как прекрасно было чувствовать ее в своих объятиях. Поддавшись своим фантазиям, я ужасно возбудился. Стали сразу же лезть мысли о том, как было бы замечательно заняться с ней любовью. Таким образом я провалялся в ее кровати еще с полчаса, а потом все-таки заставил себя подняться и пойти приводить себя в порядок.
Ванна, которая вчера встретила меня треснутым старым зеркалом, сегодня оказалась одним из самых приятных мест в доме, не говоря, конечно, о Настиной комнате. Видимо насчет ванной у Насти был пунктик. И хотя ремонта там и в помине не было, но все было вычищено и вымыто до блеска, стояла новая сантехника и десятки баночек с шампунем, гелями, скрабами, масками и прочей дребеденью. Настя была хозяйкой этой комнаты, а Миша видимо тут только зубы чистил. Я забрался под душ и только тогда осознал, как же мое тело об этом мечтало. Я почти физически чувствовал, как вода смывает с меня кошмары, боль, страх, и оставляет спокойствие и легкость. Я долго сидел под душем, потом дважды намыливался, стараясь смыть с себя все, что прилипло и пропитало мою душу и мозг. Потом нашел какой-то старый махровый халат непонятной расцветки и в нем пошел на кухню пить чай.
Заскрипел ключ в замке. Пришла Настя. Она вошла на кухню, улыбнулась мне и стала что-то рассказывать и наливать себе чаю. На меня вновь обрушились воспоминания о ночных кошмарах, я даже не мог вслушаться в ее щебетание, потому что снова, как и во сне обливался холодным потом. Я постарался убедить себя, что все в порядке, что это всего лишь сон и вроде бы это помогло. Вид у Насти был уставший, под глазами были тени от недосыпа. Я почти силой заставил ее лечь в кровать, но она еще долго ворочалась и болтала со мной, хотя почти спала. Она лежала на боку, зарывшись до носа в одеяло, и тихонько говорила:
- Мне так хорошо когда ты рядом, так спокойно, тепло. Ты только не уходи, подожди пока я усну, не оставляй меня одну,- ее длинные ресницы дрожали. Постепенно ее монолог перешел в неразличимое бормотание, и она задремала. Я еще некоторое время полежал рядом с ней и послушал ее дыхание, а потом встал и ушел на балкон курить. Я закуривал сигарету от сигареты, а внутри меня темными волнами поднималось что - то очень нехорошее, какое то предчувствие беды. Я никак не мог отделаться от ощущения, что принесу несчастье, горе людям, которые меня приютили. Во мне была какая - то опасность. Может, это были только мои выдумки и загоны, но уж очень реальными они были. Я нес в себе что-то плохое, хотя сам еще не понимал что именно.
На балконе меня нашел Миша, который пришел чуть позже. Он молча сел рядом со мной, закурил, посмотрел на мою кислую мину и констатировал «Что ты не весел…». Мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть. «Пошли тогда водки выпьем!» - воскликнул он.
Через полчаса мы сидели на кухне, курили и напряженно смотрели на литровую бутылку «Вальс Бостон». Миша достал где – то рюмку и стопку, которые были явно не родственники. Рюмку он протер пальцем и отдал мне, как гостю. Сам дунул в стопку и стал разливать. «Тебя ждет много новых ощущений!» - пообещал Миша. Я взял полную рюмку и принюхался. Неизвестный резкий запах ударил в нос. Я недоверчиво посмотрел на Мишу: «А ты уверен, что это пьют?». Миша в ответ засмеялся, назвал меня чудаком и одним залпом выпил жидкость. Я еще раз недоверчиво посмотрел на прозрачную воду в стакане. Все бы ничего, но запах пугал. Я по-детски удивился с каким, подчас садистским удовольствием, люди заливают в себя литрами всякую дурно пахнущую гадость и еще от души этому радуются. Однако мне было обещано, что полегчает и я решил выпить быстро и залпом, подражая Мише. Я проглотил водку, но в следующую секунду подумал, что это был холодный кипяток. Я почувствовал как жидкость, обжигая, прокатилась по горлу, пищеводу и плюхнулась на дно пустого желудка… Я все ждал, когда же мне полегчает, а Миша снова засмеялся надо мной. «Дружище, в твоем клиническом случае я боюсь, что одной бутылкой мы тут не обойдемся».
Мы долго сидели, пили по рюмке водку, курили и разговаривали. Я быстро пьянел, но легче не становилось. Все проблемы становились еще серьезней и больше, но на них просто было пофиг, потому что единственным важным на тот момент была кухня, бутылка, сигарета и собеседник.
- Миша…можно я тебе в чем-то признаюсь…- говорил я медленно и смотрел на потолок, который крутился во все стороны, постоянно выпадая из фокуса.
- В чем? – Миша лениво посмотрел на меня.
- Ты знаешь…я, кажется, в Настю влюбился…
- В сеструху? – Миша засмеялся, - ну бывает, в нее много кто влюбляется, но я то чем могу помочь?
- Я понимаю, но… мне кажется, что я принесу ей только несчастье и неприятности.
- С чего это ты взял?
- Да не знаю…- я провел рукой по волосам, - просто плохое предчувствие.- Мне кажется, что я поганый на самом-то деле человек. Что со мной опасно быть рядом.
Миша облокотился на стол и заговорил вдруг очень серьезным и трезвым голосом.
- Знаешь, у меня тут много всяких людей шляется, тем более парней. И почти каждый второй заявляет, что влюбился в Настю. Ну, она действительно красивая, чего уж тут. Вот только она ни с кем не болтает ночь напролет на кухне и в спальню свою тоже никого не водит. Она людей сразу чувствует, кто хороший, а кто гнилой внутри. И я ей в этом плане доверяю и всегда с ней советуюсь. И уж если она с тобой засыпает, значит, ты ей действительно нравишься.
Миша откинулся на спинку стула.
- Я даже думаю, что она сейчас в тебе очень сильно нуждается. Не знаю почему, но я уверен, у нее есть свои веские на то причины.
Я слушал его и не верил своим ушам. Он практически прямым текстом говорил, что Настя меня любит. Невероятно.
- Невероятно, - подумал я вслух.
- А что невероятного? У нее типичные проблемы красивой умной девочки, к которой клеится всякое ЧМО из-за ее внешности. А ей внутренний мир подавай и все такое. Вот и выбирает из кучи поклонников, и выбрать не может. А ты к ней не лезешь, клинья не подбиваешь. Я думаю, это ее и зацепило.
Я в отчаянии стукнул по столу, так что зазвенели стаканы.
- Ты даже не хочешь понять, о чем я говорю!!! – заорал я.
Миша в лице ничуть не изменился. Я заговорил тише.
- Я же НИЧЕГО про себя не знаю. А вдруг, в какой то важной ситуации я поступлю как говнюк? Вдруг я ее разочарую? Вдруг я вообще урод какой-нибудь?
Миша усмехнулся и закурил.
- Дурак ты, а никакой не урод.
Он налил еще по одной. Мы выпили. У меня все летело перед глазами, а Миша казалось совсем не пьянел.
- Ты не понимаешь себя и свою сущность. Это конечно правильно, что личность человека формируется еще в первые месяцы жизни, и что ребенок, выросший среди волков, уже никогда не сможет общаться с обычными людьми. Но понимаешь, помимо характера и привычек, которые формирует социум, в человеке есть еще кое-что. И это что-то дается человеку изначально и остается с ним до конца. Так называемый стержень или, может, душа. И его у тебя никто не отнимет и никто на него не сможет повлиять. Если у тебя поганая сущность, то ты никогда не сможешь стать хорошим человеком, как ни старайся. А если ты изначально светел, то грязь не будет приставать к тебе. Если ты способен на убийство, то ты подонок изначально. И это видно сразу. Поэтому Настя так в тебе уверена.
- Какая душа? Откуда тебе знать, что в человеке вообще что-то есть? – меня почему-то раздражали Мишины пространные рассуждения, - Никто ничего не может доказать на этот счет. Ни наличие души, ни ее отсутствие не имеют логического объяснения. А с учетом того, что мы живем не в каменном веке, можно предположить, что наука давно бы нашла эту субстанцию, если бы она действительно была. А бездоказательное понятие души эксплуатируется только церковью, провидцами и шарлатанами. И это не вселяет в меня веры. Может я атеист, но мне так удобнее мыслить, - я демонстративно повернулся боком и закурил, пытаясь выглядеть гордо.
- Да, действительно доказать существование души очень трудно, почти невозможно. Все переживания, эмоции, которые приписываются душе с легкостью объясняются химическими процессами в твоем мозгу. Однако ты можешь ее почувствовать, можешь ощутить как она радуется и как страдает…Да что я тебе говорю. Если она у тебя есть, то ты это и без меня все это ощущаешь. Радость, любовь, страдания. Любить может только человек с душой.
- Это все голословно и ничего не доказывает… - пробормотал я сдавленным голосом, меня потихоньку начинала мутить. Но я еще боролся со своим туловом.
- А на чем вообще ты собираешься основываться при построении картины мира и в частности своей личности? Здесь не подходит только чувственный опыт, я согласен. Но и на одних рассуждениях тоже далеко не уедешь. Ты должен принять во внимание и учесть все. Только на основании этого ты можешь сделать верные выводы о своей сущности.
- Но как отделить верные рассуждения от страхов? Как узнать какие мысли истинны, а какие ложны?
- В этом и должен помочь стержень морали, душа, о которой я тебе и говорил,- Миша улыбнулся, довольный тем, что я слушаю его морали и нравоучения.
А мне было вообще не до души. Снизу поднималась волна тошноты, все вокруг кружилось как на детской карусели.
Внезапно меня всего скрутило одной большой судорогой, я сорвался с места и побежал в туалет. Тошнило меня долго. Тошнило всем что было в голове. Страхами, болью, злостью, ненавистью. Сколько же во мне было дерьма. В конце концов я без сил заснул на полу в туалете, свернувшись клубочком.
Мне снился сон. Я стоял посреди комнаты. Настя сидела в том же углу куда я ее оттолкнул и дрожала от страха.
Я стоял и ждал нападения зверя, который рвался в комнату.
Но я вдруг понял, что треск ломающихся досок исходит не из-за двери, а из меня! И это на самом деле трещали мои ребра.
Я схватился за грудь руками, но сдерживать зверя было бесполезно.
Он вырвался из моей груди и бросился на Настю.
Я упал на пол, держась за свое обезображенное тело, и беззвучно закричал.
Глава 3
День третий.
Я проснулся как обычно в холодном поту. Но даже не смог подняться с дивана, так мне было плохо. В изнеможении я плюхнулся обратно на мокрую подушку и застонал от головной боли. Вдруг ласковые Настины руки дотронулись до моего лица.
- Миша, ну я же говорила! Я просила! Ну зачем это?- тихо, но сердито зазвучал ее голос.
- А я че? Я ниче! Я ж не думал, что он так наквасится до потери пульса. Со мной вот например все в порядке. Пивка пивнул и все хорошо! – оправдывался голос Миши.
- Ну молодец. А с ним посмотри что! Даже температура поднялась, кричал под утро во сне. Это нормально?!! – Настя перешла на крик шепотом. – Может у него печень больная или еще лучше язва?!!
- Да ну вас на фиг! – послышался звук удаляющихся Мишиных шагов.
- Идиот,- ругнулась Настя себе под нос.
Я с трудом разлепил веки. Настя сидела рядом со мной на диване со стаканом в руках. Там шипели таблетки аспирина. Она протянула мне стакан, и я выпил его, содрогаясь от оглушительного грохота собственных глотков. Голова раскалывалась на части, и когда я протянул тяжелую руку, чтобы ее потрогать, агрессивно заболела еще сильнее. Настя взяла у меня стакан и вышла из комнаты. Я был благодарен, что она не стала ничего говорить, мне хватало стука в голове.
Какое то время я лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Чувствовалось действие лекарства – боль постепенно отступала. Я унюхал запах кофе, который варила Настя, и он показался мне самой чудесной вещью на свете – такой он был теплый, домашний и приятный. Я поднялся с дивана и побрел на кухню.
Потом Настя предложила мне погулять в парке. У меня даже не было сил ей возразить. Я согласился, хотя с трудом понимал зачем ей нужна моя мятая похмельная физиономия.
Название парка как обычно ничего мне не говорило. На улице было удивительно хорошо, такой особенной красотой как бывает только осенью. То ли это действительно прекрасное время, а может быть просто осеннее обострение – не знаю. Я не знал, люблю ли я осень, потому что пока мне не с чем было сравнить, но по крайней мере это время года не вызывало у меня отторжения.
Я потихоньку отходил от похмелья, повеселел, жизнь уже не казалась адом.
Мы пришли в большой парк где-то на окраине города. Все вокруг было в листьях, красных, желтых. Они были под ногами, сверху на деревьях и даже по сторонам, когда дул ветер. Они срывались с веток и кидались вальсировать по улицам и дорогам, приглашая на танец ботинки прохожих, колеса машин, грязные лапы собак. Их танцы были прекрасны, они завораживали своей красотой и безрассудством, они были искренни и наивны в своих надеждах на взаимность. Как я.
Мы шли с Настей рядом по бесконечным аллеям, дорожкам и тропинкам. Мимо парочек, стариков на лавочках, детей и их мам, мимо всего, что попадалось навстречу. Я не смел на нее смотреть, только себе под ноги. А она шла рядом, весело о чем-то рассказывала, теребила меня за рукав, думая, что я ее не слушаю, смеялась и шуршала листьями. А я ловил каждое ее слово, подставлял лицо лучам ласкового солнца, изредка, украдкой поглядывал то на бездонное синее небо, то на бездонные Настины глаза, и снова себе под ноги, чтобы ни небо, ни Настя ничего не заподозрили.
Мы сели на лавку, я курил и молчал. А Настя придумала себе развлечение: она разбрасывала крошки от печенья на асфальтовой дорожке, чтобы приманить птиц. А когда те слетались и начинали жадно клевать еду, она резко вскидывала руки вверх, говорила «Бу!», а птицы разлетались в разные стороны. Настя получала удовольствие от процесса кормления - пуганья. А птицы снова и снова прилетали, а Настя снова их пугала и опять сыпала крошки и казалось этому не будет конца и этот чудесный осеннее - весенний день будет длиться вечность.
Но потом печенья закончились, часы показывали уже час дня и Настя в последний раз поднялась со скамейки. Я встал следом за ней. «Мне надо идти, пары уже начались» - говорила она, внимательно глядя на меня. Словно маленький ребенок, который обманывает, а сам смотрит какой эффект производит его ложь и верят ли ему.
- Хочешь я провожу тебя? – я взял в свою ладонь ее маленькую ручку, затянутую в перчатку.
- Да нет. Не стоит. Тут близко до универа, - она отвела взгляд.
- А как я без тебя до дома доберусь? – я провел рукой по ее волосам.
- Сядешь на автобус, он возле входа в парк останавливается. Две остановки и ты приехал. А Миша дома – он тебе откроет, - ее бледные щеки порозовели и она подошла совсем вплотную ко мне, но глаз все равно не поднимала.
Я обнял ее и поцеловал в висок. Она была такая тонкая, такая хрупкая и мне казалось, что я обнимаю не девушку, но птицу. Прекрасную, дикую, трепещущую птицу, сердце которой бьется невыносимо быстро и рвется в небо. Я задыхался от счастья, что это небесное чадо вдруг, каким-то волшебно-непостижимым образом оказалось в моих руках. Я путался в ее бесконечных мягких черных волосах пока не нашел ее губы. И в ее поцелуе была та же птичья поспешность и порывистость, словно она боялась, что в следующую секунду ее унесет ветер.
После нескольких секунд она вырвалась из моих рук и гонимая неведомой мне силой, побежала по дорожке, прошептав на прощание одними губами «Я тебя люблю».
Я в бессилии опустился на лавку. Сердце стучало где-то в районе горла, по животу разливалось тепло, а голова была кристально чистой и ясной как ледяная вода в ручье. Я курил и грелся на солнышке, которое тоже вылезло из-за туч, словно завидуя моему счастью.
Может быть Миша был прав? Может я действительно хороший человек? Может и я достоин любви? Может я заслуживаю счастья? В эту секунду я ни сколько не сомневался, что единственно возможный ответ на мои вопросы это «ДА!» Да, я нормальный парень! Да, я ни о чем не жалею! Да, я хочу быть счастлив! Да, я хочу чтобы все так и было! Настя любит меня, да! Мой восторг был безграничен, он звучал в моем сердце и наполнял пустой парк. Меня охватил порыв любви к этому миру, мне хотелось сделать что-то прекрасное, помочь кому-нибудь, сделать кого-то хоть чуточку таким же счастливым как я.
В этот момент ко мне подсела девушка.
Она была одета совсем не по сезону в легкое длинное черное платье, колготки в сеточку, туфли на высоких каблуках и маленькую серую куртку. Ее лицо обрамляли прямые длинные русые волосы, а на макушке был вязаный берет. Она села рядом и уставилась на меня, ничуть не пряча взгляд. Захотелось испариться, уменьшиться или съежиться под этим ее неприкрытым, откровенно жестким взглядом. Все мое одухотворенное настроение куда-то вмиг пропало в ожидании чего-то нехорошего. Как оседает пирог, если открыть духовку не в нужный момент.
- Вы чего-то хотите?- я поднял брови.
Она, не меняя позы, выражения лица и не отводя взгляда холодно попросила сигарету. Я протянул ей пачку. Она ненадолго перевела взгляд, вытаскивая сигарету, а я быстро перевел дух. Тонко очерченный профиль, сжатые губы, длинные ресницы и ледяные серые глаза, которые вновь уставились в глубь меня. Я поежился. Она была очень красивой, «породистой», если можно так выразиться, но красота ее была не живой. Как стекло в сравнении с водой. Ее красота отталкивала и пугала. К ней не хотелось приближаться.
Она снова смерила меня взглядом и наконец произнесла хриплым голосом:
- Ты помнишь Вику? – перед именем она чуть запнулась, словно говорить со мной ей было неимоверно тяжело.
Ха! Наивная девочка! Я даже свое имя не помнил, не то что какую-то Вику!
- Нет, - я старался быть предельно малословен в этом разговоре, чтобы не дать ей дополнительной информации о себе. Но создавалось ощущение, что эта девушка и так имеет приличное досье на меня. От моего сухого «нет», она поморщилась как от боли. Уже не сильной, но тупой, хронической. Слегка наморщила нос и веки.
Продолжая болезненно щуриться девушка чуть улыбнулась и сказала словно самой себе: «Ну конечно, конечно, ты ее не помнишь…» Я почувствовал на языке металлический привкус. Каждая моя мышца напряглась, я явственно ощущал, что что-то должно произойти именно сейчас и здесь на этой лавке посреди чудесного осеннего дня. Девушка тоже нервно осклабилась и не отрываясь смотрела мне в глаза. Воздух между нами был так наэлектризован, что казалось будто в нем пролетают электрические разряды, молнии.
Вдруг она дернулась и резко подалась вперед. В руке у нее был нож. Я инстинктивно отклонился и почувствовал как он режет ткань моего пальто. Она видимо была слишком взволнована и не сообразила, что не ранила меня. Она выдернула нож и кинулась бежать к выходу из парка. Я бросился за ней.
«Она меня знает! Она знает что-то про меня, чего я не помню. Она хотела меня убить. Я должен узнать за что. Что со мной? Кто я? Она - ответ на все мои вопросы. Я должен ее остановить!» - путались мысли у меня в голове и я все бежал за ней.
Она уже подбегала к выходу из парка и свернула за поворот. Я прибавил скорости и вдруг услышал ее крик и визг шин. Я уже понял, что меня ждет за поворотом. Она лежала на асфальте вниз лицом, похожая на ватную куклу, которую нелепый ребенок бросил посреди улицы. Она лежала в каком-то странном положении и у меня мелькнула идиотская мысль: «Как же ей наверно неудобно!» Но ей впрочем было все равно. Маленькая лужица крови уже натекла из ее головы. Я подошел поближе. Люди останавливались и охали, кто-то уже звонил в милицию.
- А этот-то скотина, уехал!!! – сказал кто-то за моей спиной.
- Еще бы…Щас человеческая жизнь вообще ничего не стоит… - ответил чей-то грустный голос.
- Ой, какой кошмар, а вы ее знали?
Я покачал головой, но это было словно враньем.
- Господи, ну милицию-то вызвали? Еще нет?
Я поднял с дороги ее сумочку. В ней лежали духи, помада, какие-то бумаги и паспорт. Я быстро пролистал его. Демидова Анна Сергеевна, детей нет, не замужем, прописка московская.
- А вы кто ей? Почему она от вас убегала?
Вопросы были совершенно неуместны. Я положил сумку на место и быстрым шагом направился подальше от этого ужасного места.
Дальше все происходило на каком-то полном автопилоте. Я сел в трамвай, проехал несколько остановок, выбрался, пошел по направлению к дому. Все это время я думал. Не останавливаясь ни на секунду, не прекращая мыслительный процесс.
Мое счастье постепенно рушилось, это было начало конца. Теория, которую придумали Настя с Мишей дала трещину. Может быть у меня и светлая душа, но я все- таки сумел как-то напакостить этой девчонке, ведь просто так на людей с ножом не бросаются. А может и не ей, а кому-то, кто для нее очень близок. Или я совсем ошибаюсь и сделал нечто настолько ужасное, что даже представить себе не могу. Так или иначе, оправдать себя я не мог никаким способом, кроме как выяснить правду о себе. Но что-то мне подсказывало, что ничего хорошего меня впереди не ждет.
Миши дома не оказалось, он наверное вышел за сигаретами. Я сел на лестничной клетке около двери и закрыл глаза. Хотелось спрятаться от этого мира, который каждый день приносил мне какие-то совершенно ненужные сюрпризы. Хотелось с головой залезть под одеяло в Настиной комнате, спрятаться в центре мира и спокойствия. А вместо этого в моем распоряжении был грязный подъезд и образ мертвой девушки. Я никак не мог отделаться от видения, которое преследовало меня, словно она решила достать меня даже после своей смерти.
Я очнулся когда Миша тряхнул меня за плечо.
«Чё-то ты не весел!» - сказал Миша свою дежурную фразу и мы вошли в квартиру.
Я плюхнулся на матрасик у стены и начал излагать Мише сюрреалистическую историю про то как девушка хотела убить меня, а погибла сама. Миша, сразу же спросил, что я о ней знаю, смогу ли узнать ее на фото. И очень обрадовался, что у меня в распоряжении ее паспортные данные.
- Ха! Это слишком легко, чтобы быть правдой!- сказал Миша. И оказался прав.
При попытке пробить эту девушку по любой из баз города Москвы, будь то ГАИ или еще что-то, программа неизменно выдавала либо не тех людей, либо просто ограничивалась сообщением об ошибке. После проверки в базе Миша стал мрачнее тучи.
- Я же говорил, что это было бы слишком легко. Знаешь, Володя, что значит, если ее нет ни в одной базе? – он многозначительно взглянул на меня, - а то, что никакая она не Демидова на самом деле и прописки у нее никакой нет, а все документы поддельные.
Я окончательно упал духом. Я терял последнюю ниточку которая вела к моему прошлому.
- Блин! Вот дерьмо! И что же теперь делать?
Миша задумался на минутку.
- Я бы знаешь как сделал. Съездил бы в Москву и попытался бы на месте чего-нибудь разузнать. Раз у нее поддельные документы она скорее всего шлюха. Что еще такие как она могут делать в Москве без жилья и прописки. Надо поспрашивать по местным нелегальным кругам, поразузнать чего-нибудь. Может ты и выйдешь на нужных людей.
Я обхватил голову руками. Мысль была только одна «Что сказать Насте? Стоит ли посвящать ее в подробности? Черт его знает чем это обернется, так зачем ее вмешивать?» Я вздохнул.
- Ладно я поеду. Понятия не имею правда что там делать, но на месте, я думаю, разберусь.
- Точно! Так и поступим. А я пока тут попытаюсь чего-нибудь на нее все-таки нарыть.
Я ехал в поезде. Половина суток в сидячем положении. Половина суток вони, криков, ругани. Половина суток зайцем, под страхом высадки, потому что на билет денег не хватило. Зато хватило на взятку проводнику. Я ехал, скрючившись в три погибели на жестком сидении, закрыв глаза, подняв воротник до ушей, чтобы хоть как-то оградиться от бессовестно громких звуков вагона. Я думал о Насте. Думал о том, что так и не сказал ей самого главного. О том как внезапно исчез из ее жизни даже не попрощавшись. О том как она теперь будет спать одна, как несколько следующих дней проплачет в подушку. Я чувствовал себя мерзавцем, но я должен был так поступить. Не нужно было вмешивать ее в историю с мертвой шлюхой. Она слишком чиста, я должен был оградить ее от этого ужаса. А потом, когда я все выясню, узнаю правду, я вернусь к ней и мы все вместе будем смеяться нал этой историей. И все снова будет хорошо, мы все снова будем счастливы. Я медленно, рывками, постоянно просыпаясь, погружался в сон.
Мне снился сон.
Я шел по слабо освещенной тропе, а вокруг меня сгущался мрак. Я шел по кровавым следам. Все шел и шел. Я искал Зверя. Я хотел с ним разделаться за то, что он убил Настю. Я ненавидел его. Я сжимал в руке ледяной нож. Я хотел всадить лезвие ему в сердце. И ничто не могло бы меня остановить.
Я повернул в очередной раз и вдруг увидел Зверя. Он сидел на корточках весь в серой шерсти и не видел меня. Я сделал несколько шагов в его сторону. Он повернулся, взглянул на меня…и начал ПОДНИМАТЬСЯ. Шерсть слетала с него, словно накидка, он выпрямлялся и вставал на ноги. И когда он стал напротив меня, мы оказались одного роста. Более того он выглядел точь-в-точь как я. «Может быть это и есть я ?» - пронеслось у меня в голове. Нет, это не мог быть я. У Зверя были все те же волчьи глаза, такие же жестокие, такие же холодные. Это не мог быть я…
Мы стояли и смотрели друг на друга.
Глава 4
Ночь первая.
Москва встретила меня неприветливо, темнотой улиц, ярким светом фонарей, ледяным ветром и колючим дождем. Через секунду я продрог до костей, через минуту обозлился, а через десять минут почувствовал свою ничтожность. Сразу навалилось мерзкое, набившее оскомину чувство заброшенности и ненужности.
Я поймал такси. Дальнейший план действий представлялся мне очень смутно, поэтому я выбрал самый простой вариант. На вопрос водителя куда ехать, я ответил, что мне нужны шлюхи. Тот внимательно посмотрел на меня и нажал на газ. Мы объехали несколько вокзалов, аэропорт и еще несколько улиц. Я выходил из машины и пытался поговорить со жрицами любви. Результат везде был один и тот же – полное отторжение. Кого бы я ни спрашивал, к кому бы ни направлялся, все были словно заранее настроены против меня. Меня не покидало ощущение, что во всем этом есть что-то зловещее, а шофер наверно решил, что я конченый импотент.
Многие девушки просто говорили, что не знают об Анне, другие, посмелее, окровенено посылали, приговаривая, что таким как я нечего здесь делать. У меня стала возникать навязчивая идея, что меня все знают, даже более того – ненавидят. Куда бы я ни шел, что бы ни делал – все плохо. Трудно быть ангелом в аду. Особенно когда тебя все почитают за сатану. Мне внезапно пришла в голову мысль, что единственный выход – это начать играть по их правилам. Они хотят меня плохого – ну что ж, они получат.
Я отпустил таксиста и подошел к одной из девушек. Все та же неприязнь, злоба во взгляде. Меня это уже начинало бесить. Я схватил ее за локоть с такой силой, что она пискнула и потащил за собой в подворотню. Остальные проститутки насторожились, но почему-то ничего не предприняли. Стратегия «плохого» начинала работать.
Когда мы с девушкой оказались наедине, я схватил ее за волосы и еще раз спокойно задал все свои вопросы.
- Ты знаешь Анну Демидову?
- Да знаю-знаю... - она шипела и извивалась.
- Когда она отсюда уехала? – я не ослаблял хватку.
- Да не помню я! Может месяц назад. Тебя скотину искала, чтобы поквитаться. Она так и не смирилась, – девушка издевательски улыбнулась.
Я оторопел. Но имидж терять нельзя было и я несильно шлепнул ее по лицу. Если она начнет смеяться надо мной, я ничего не узнаю. После она снова затравленно и с ненавистью на меня посмотрела.
- Не нужно смеяться. Отвечай по существу. Что она мне не могла простить?
Девушка странно на меня посмотрела. Я внутренне сжался, но опять же постарался виду не показывать.
- Неужели ты и впрямь такое чудовище, как о тебе говорят? – она моргнула, – Неужели то что стало с Викой для тебя ничего не значит? Она же ни в чем не была виновата. Ну хотел ты Аньке пакость сделать, это понятно. Но Вику-то за что? – она еще чаще заморгала, - Для тебя люди и вещи – одно и то же, ничего не чувствуешь. Ни боли, ни жалости. Еще наглости хватает спрашивать, - она закричала – СКОТИНА!!! ДУШИ У ТЕБЯ НЕТ!!!
Она резко рванулась и в моей ладони осталось несколько ее светлых волосков. Я обескуражено смотрел ей вслед, не в силах и слова выговорить.
«Я – чудовище? Я заставляю людей страдать? Я виновен в смерти Анны? Я – БЕЗДУШНЫЙ МОНСТР???»
Заболела голова…Я сел на корточки и обхватил ее руками.
Надо было куда-то спрятаться и хорошенько все обдумать.
Через час я сидел в разорванном кресле в номере какой-то дешевой гостиницы. Мне не было дела до интерьера из отваливающихся обоев, перегоревшей лампочки и скрипучей кровати с клопами. Я сидел и пытался привести мысли в порядок.
Внезапно запикал телефон, который дал мне в дорогу Миша, чтобы поддерживать связь. Я посмотрел на номер. Мишин. Но нажав на кнопку, я не узнал его голоса.
- Привет Миша.
- Здравствуй Володя…- жестко глухо сухо, без интонаций звучал его голос.
- Что-то случилась?
Повисла секундная пауза.
- Да, ты прав случилось. Но это случилось уже давно. Так что я теперь во всем с тобой согласен. Поэтому у меня к тебе одна просьба, надеюсь тебя не затруднит…
Я занервничал. Миша никогда так со мной не говорил. И я не мог найти ни одной объективной причины, кроме… Я боялся думать, что я прав.
- Что за просьба ? О чем ты говоришь?
- Забудь этот номер и адрес и НИКОГДА сюда больше не звони. Если сам еще не понял, посмотри на сайте новостей сообщения примерно двухмесячной давности.
Отбой.
Я сел, точнее рухнул в кресло. Ноги были словно ватные. Я с огромной высоты, с разгону падал в самую глубокую пропасть. И теперь никто и ничто не держало меня. Единственные мои друзья Миша и Настя теперь видимо мои враги. Я опять был невозможно одинок, я погрязал в черноте собственной памяти. И как прежде ничего не мог вспомнить.
Я кинулся в интернет-клуб в соседнем здании.
Сеть меня разочаровала. Найти нужную информацию в ней практически не представлялось возможным. Словно ищешь золотую сережку в горе мусора. Еще раз удивился способности людей уничтожать то, что создано ими же. Даже не способность, а стремление, потребность в уничтожении…
В конце - концов я нашел. Но легче не стало. Все было еще хуже, чем я думал. Я понял почему Миша не задумываясь послал меня куда подальше. Я бы сам это сделал, если бы мог избавиться от себя.
Самоубийство в общежитии.
Студентка 3 курса Виктория Ц. вчера была найдена мертвой в ванной комнате общежития. Она повесилась на обрывке ленты для упаковки подарков. По непроверенным данным последним ее видел однокурсник Владимир З. Однако он отказался давать показания. Записки или еще чего-то, что прояснило бы обстоятельства и причины смерти студентки, найдено не было. Ведется расследование.
И моя фотография с подписью. Пришла странная мысль «Неужели меня и впрямь зовут Владимир? Я же случайно выдумал это имя! Или не случайно?..»
Я поискал еще, но ничего нового не узнал. Про Анну Демидову ни слова. Как же она связана с этой историей и с этой девушкой. Что же произошло на самом деле. Мне нужно было еще информации. А вот Мише хватило публикации. Ведь во многих источниках озвучивают слухи, что если я не убил ее, так склонил к самоубийству. Миша правильно поступает. Он должен защитить Настю от меня, неважно, виновен я или нет. Главное, чтобы с ней все было в порядке.
Солнце медленно, но неотвратимо вставало над крышами домов. Я вернулся в свою комнату. Мне не было места в дневном мире. У меня здесь не было никаких дел, я никуда не бежал и не торопился. Можно было поспать в ожидании ночи. Теперь, когда я стал темным, только ночь могла принять меня к себе. В мире обычных людей я был чужим. Но и ночь не была моим домом. Казалось я ушел отовсюду и не пришел никуда …
Я задернул шторы и лег на кровать. Она жалобно скрипнула под моим весом и прогнулась. Я закрыл глаза и попытался уснуть. Но мысли одолевали меня. Умершая девушка, голос Миши, говорящий никогда им не звонить, мои фотографии в газете. Я совсем ничего не понимал. Нужно было выбросить все мысли и поспать. Я представил белый шар. Маленький белоснежный чистый шар и стал увеличивать его до огромных размеров. Это потребовало усилий, но сработало, мысли ушли. А я все повторял про себя «белый шар, белый шар, белый шар… » Я уже почти засыпал, начал потихоньку проваливаться в это белое молоко, сгустившееся вокруг меня. Меня засасывало медленно, как в зыбучий песок. Я не сопротивлялся, мне было хорошо. И вдруг, в последнюю секунду прежде, чем мне исчезнуть во сне я увидел как сквозь пелену прорвалось Настино лицо. «Настя…» - последнее, что я подумал было ее имя…
Мне снился сон.
Я сидел на скамье в парке.
Вокруг меня стеной падали листья…желтые, красные…черные.
Я ничего не видел дальше собственного носа, как вдруг…
Из листьев появилась Настя и села рядом со мной на лавку.
У меня застучало сердце, стало очень трудно дышать.
Мы все смотрели друг на друга, не отрываясь, словно что-то искали в глазах.
Она взяла меня за руку.
- Я так соскучилась…- было видно, что она заплачет. Может не сейчас, не при мне, но обязательно заплачет.
- Я тоже… прости меня, Настя.
Вокруг темнело, листья стали падать еще интенсивнее, словно кто-то хотел похоронить нас под этим листопадом.
- Почему же ты ушел от меня? Тебе было со мной плохо? Я глупая?..
- Мне нужно было уехать, чтобы узнать правду. Только я сам теперь не рад тому, что узнал, – я опустил взгляд.
- Я не верю…
Мир треснул как кусок стекла. По реальности побежала сетка мелких трещин.
А Настин голос не смотря ни на что стал твердым и уверенным.
- Я ни за что не поверю, что ты плохой. Я не поверю во все эти слова, что говорят о тебе. Я не могла ошибиться. Я точно знаю, что ты самый светлый, самый лучший из людей. Никто и ничто меня не переубедит.
Я не мог дышать, словно в горле был комок невысказанных слов. Все осколки мира вокруг нас начали откалываться и осыпаться с ужасным звоном, а Настя так ничего и не замечала. Она была все так же спокойна.
- Но почему? Настя, ПОЧЕМУ ТЫ ТАК УВЕРЕНА???!!!
- Глупый…- она мягко улыбнулась, - я уверена потому, что я тебя…
Мир рухнул.
Я проснулся от слез…
«Господи Настя…Неужели это и впрямь была ты? Или это мое исстрадавшееся сердце тешит себя мечтами? Может это просто мой воспаленный мозг видит то, что хочет? Может я просто схожу с ума от одиночества и безысходности…
Или все же нет?! Неужели ты до сих пор меня любишь? Неужели ты до сих пор в меня веришь? После всего, что ты про меня знаешь; после всего, что тебе наговорили; после всего, что я наделал…»
Я свернулся калачиком на кровати и уткнулся лицом в подушку. А слезы все текли помимо моей воли.
«Твоя любовь даже сейчас помогает мне, дарит мне возможность жить дальше, двигаться вперед. Твоя любовь чиста и безусловна. Она дает мне силы.
А что моя любовь дала тебе? Боль? Слезы? Страдания? Что я вообще могу дать, когда у меня ничего нет, даже себя самого…
Ну почему же самым несчастным делаешь всегда того, кого любишь или кто любит тебя? Мы бежим от одиночества, но так или иначе к нему возвращаемся. Бродим по какому-то идиотскому лабиринту, где за каждым поворотом ждет тупик; где на каждой стене написано «Место для удара головой». И бьемся об стену, в надежде найти выход, но на самом деле только те6ряем рассудок и ходим кругами. Есть ли вообще выход из этого лабиринта?
Ты не должна тратить свою теплоту на меня. Наверняка есть человек, который сделает тебя счастливой, который будет рядом, будет оберегать и защищать тебя. Но не я…Почему же ты выбрала меня? Зачем ты заботишься и переживаешь обо мне? Я ничтожество, пустое место. Я никогда не принесу тебе ничего, кроме несчастья. Я должен держаться от тебя подальше…Забудь меня…НЕ ЛЮБИ МЕНЯ, НАСТЯ!!!»
Глава 5
Ночь вторая.
Когда на улице окончательно стемнело, я вышел из гостиницы.
Я был совершенно потерян. Я не знал куда идти, где искать правду о себе. Никто не мог мне помочь, никому не было до меня дела, все были чужими. Или это я был чужим для них?
У меня совсем не осталось денег, негде было спрятаться, даже есть нечего.
Я бессмысленно бродил по улицам не разбирая дороги. Проспекты и бульвары оставались позади, случайные прохожие быстро пробегали мимо, не задерживая взгляд. А я все шел и шел вперед, в неизвестность навстречу своей судьбе.
- Храни тебя Бог, сынок…
Я остановился как вкопанный. На ступеньках к храму сидела бабка и просила милостыню. Странно было видеть ее здесь, тем более в такой поздний час. Она была очень старая, вся сморщенная как порченое яблоко. Но ее глаза были светлыми, смотревшими вдаль. Это был первый человек в этом городе сказавший мне доброе слово.
- Что вы сказали?
- Сынок, дай на хлебушек. Старая я совсем…- она улыбнулась беззубым ртом.
Я вздохнул про себя, что мне-то на хлебушек уж точно никто не даст, но порылся в кармане и выудил горстку мелочи.
- Вот бабушка. Последние…больше нет.
Ее глаза блеснули, словно оттого, что это последние деньги, они стали еще ценнее.
- Спасибо милый. За это я тебе всю правду скажу. Я все знаю.
Я засмеялся. Ага конечно, только советов выжившей из ума попрошайки мне и не хватало для полного счастья.
- Послушай. Ты ведь ищешь что-то? – хитро спросила она.
Я остолбенел. Откуда она могла знать? Разум подсказывал, что все люди что-нибудь да ищут. Пророков нет, только хорошие психологи. А бабка продолжала.
- Они тебя тоже ищут. Они все. Остановись. Они уже близко. Очень близко. Скоро ты все узнаешь.
У меня внутри все сжалось. Хотелось бежать от бабки куда глаза глядят. Но она вцепилась в мою руку и все говорила.
- Ты найдешь зверя. И у тебя будет выбор. Бог нас любит, он дает нам выбрать. Главное не ошибись.
Мимо проехала черная машина с тонированными стеклами. Вдруг ее тормоза взвизгнули. Дверь открылась и из нее высунулся мужчина. Он уставился на меня, словно увидел призрак.
Мне стало совсем не по себе. События вышли из-под контроля. Я был в панике.
- Самое главное: помни о девушке…- ее хватка ослабла.
Я обернулся на дорогу.
- Это он! СУКА!!! ЭТО ОН!!!!!- заорал человек.
Машина начала разворачиваться в мою сторону.
Я вдруг понял, что старуха говорила о девушке, о том, что я должен помнить о девушке. «О какой девушке ты говоришь?» - спросил я. Потом повернулся и вскрикнул. На ступенях передо мной никого не было. Ужас охватил меня и я бросился наутек.
Машина гналась за мной по темным пустым улицам, пару раз меня чуть не сбили, но я отпрыгивал в сугроб. Я свернул во дворы, но так как мест я не знал, то попал в тупик. Я вжался в стену, а мои преследователи вышли из машины. Я увидел у них оружие. Да, эти красавцы не постесняются им воспользоваться.
- Неужели ты такой дурак, что вернулся сюда? – сказал один.- Ты думаешь можно наебать нас по-полной и выйти сухим из воды? Мудак, ты сдохнешь и все будет честно.
Я зажмурился. Раздались два выстрела. Но я не чувствовал боли. Они что, промахнулись?
Я открыл глаза. Мои преследователи лежали лицом вниз в лужах крови. За машиной стоял высокий парень с пистолетом. Я смотрел на него в ожидании, что он сделает со мной.
- Ну че ты уставился, Вовка? Бежим! Не тормози!! – крикнул он мне.
«О Господи! Это друг!» - выдохнул я и побежал за парнем.
Он привел меня в квартиру в нескольких кварталах от того места. Сказал, что он тут не живет, это просто «загашник», на всякий случай. Однокомнатная квартирка скорее напоминала тараканью норку, чем человеческое жилье. Но мне было все равно. Я, замученный переживаниями и погонями, сразу рухнул в кровать.
В этот раз впервые мне совсем не снилось снов. Я просто отрубился.
Проснулся я от звука голосов. Я поднялся с дивана в маленькой комнатке и подошел к соседней двери на кухню. Она была плотно затворена, но в нее было вставлено тонированное стекло, поэтому я из темного коридора видел людей сидевших в освещенной кухне.
Их было двое. Один мой знакомый, который спас меня совсем недавно. Он был большой широкоплечий парень, с крупными чертами лица и низким лбом а ля австралопитек. Второй был поменьше ростиком, у него были прищуренный карие глазки, маленькие и резкий черты лица. У него все время было выражение, словно он к чему-то принюхивается. Как крыса, которая встает на задние лапки и нюхает воздух. Они что-то делали на столе, что-то крутили в руках, но я никак не мог понять чем именно они заняты. «Господи! И это мои друзья?» - подумал я. Однако, когда я прислушался к их разговору, стало понятно, что большего я и не заслуживаю.
- А кто он вообще такой?
- Ээээ, братан, да ты Вовку то и не застал уже…жаль…У него можно многому поучиться. Ведь это он все замутил. Это он все устроил, придумал. На это мы и живем.
- Но как же он это сделал?- не унимался любопытный коротышка.
- Все-то тебе расскажи, – проворчал второй, - Он и сам сначала просто дилером работал. Но потом осточертело. Я его понимаю, когда видишь сколько все остальные денег гребут – обидно становится. Ну вот он и провернул одно дельце, - высокий перешел на шепот и перестал работать руками, - Он каких-то братков кинул. Купил большую партию товара, а за деньги их обломал. А они-то ему доверяли, ха! думали, знают его как свои пять пальцев, – он снова вернулся к работе, - А потом он исчез куда-то, чтобы его не прибили. Мы вот сейчас что по-твоему упаковываем? То, что он еще пару месяцев назад стырил. Эх, молодец Вовка. Только не думал я, что он так быстро вернется, да еще и без оружия почему-то.
- А зачем он вообще вернулся? Его же грохнут не задумываясь.
- Он сам кого хочешь грохнет. Вот разделается с Шуйским, заберет свою долю и свалит куда - нить на Канары. Эх…
Они замолчали и увлеклись работой, каждый пребывая в своих мечтах.
Я медленно, по стеночке сполз на пол. Я пытался сглотнуть, но во рту пересохло и язык лежал внутри как мертвая медуза. Елки палки, вот вам новости! То я убийца, но наркоделец. Час от часу не легче. А то, с чего весь этот клубок начался, почему меня хотела убить Анна, я так и не узнал. Может уже хватит подробностей моей биографии?!
Я увидел напротив дверь ванной. Зашел, умылся. Нужно было идти к моим друзьям, снова изображать из себя уверенного в себе, крутого парня. Неужели все это и впрямь сделал я? Почему же сейчас мне так трудно все это примерить на себя? Хотелось просто спрятаться и не высовываться. Я ударил себя по лицу «Соберись, соберись, ты просто тряпка. Развел тут сопли. Надо придумывать как жить в сложившейся ситуации, а не удивляться тому, как ты поменялся». Вот это были действительно логичные и конструктивные мысли. Я кивнул своему отражению в зеркале и пошел на кухню.
Спустя четыре часа мы валялись с моими друзьями на диване и курили траву. На столе валялся героин, который они весь вечер старательно упаковывали на дозы для продажи. Теперь же все отдыхали. Я решил осторожно пообщаться с высоким парнем на предмет моих воспоминаний.
- Слушай, друг, че-то у меня в последнее время с памятью жесткие проблемы. Ты мне не напомнишь, что там за история с Викой? А то все че-то трещат, а я и в толк не возьму.
Тот посмотрел на меня и лениво отвечал, растягивая слова:
- Дааа, чувак. Надо те поменьше травы курить, так скоро забудешь как тебя зовут, – я про себя усмехнулся. Он продолжал:
- Я тоже не очень про это знаю. Ты же никого особо в свои дела не посвящаешь, пока нет необходимости. Ну я только знаю, что ты с этой Викой трахался регулярно, а потом она с собой покончила. Повесилась что ли? Не помню. Да и какая разница! Черт с ней с этой соской! – он слишком сильно затянулся косяком и закашлялся.
Я задумался и замолчал. Снова ни слова про Анну. Надо было лучше спрашивать у шлюх.
- Эх, щас бы телочку! – мечтательно протянул второй, который по большей части молчал.
- Ага, но где ж ее взять-то.
И вдруг, словно по заказу в дверь постучали.
Высокий подошел к двери и посмотрел в глазок. Он восторженно зашипел и обернулся к нам – его глаза горели.
- Вы будете смеяться, но там действительно телочка! – прошипел он громким шепотом. Мы оживились. Высокий открыл дверь. Там стояла совсем молоденькая девушка с косичкой.
- Здравствуйте, - тихонько сказала она, - а можно от вас позвонить?
Высокий расплылся в улыбке.
- Ну конечно, для такой чудесной девушки, как вы…
Она медленно, словно сомневаясь переступила порог. Высокий захлопнул за ней дверь и запер. Она вздрогнула.
- Вы же не побрезгуете нашим обществом?
Я все понял. Я понял, ЧТО это за люди. ЧТО они собираются сделать с этой девчонкой. Это просто звери, они просто подчиняются своим инстинктам, делают то, что велит им тело. Они хотят ее – они получат ее. Неважно через что придется переступить, чтобы получить то, что им нужно.
Высокий проводил девушку в соседнюю комнату. Перед тем, как за ним закрылась дверь – он подмигнул нам. Какое-то время оттуда доносились только звуки их голосов. Однако вскорости девушка закричала, послышались звуки борьбы. У меня вскипела кровь. Хотелось убить его. Ненависть застилала мой мозг.
Я ворвался в комнату, оттащил здоровяка от девушки и вытолкал его за дверь, прошипев, что он забывается. «Кто ты и кто я, дубина! Я что должен после тебя ее иметь?». Высокий поспешно ретировался.
Однако ненависть моя не проходила. Я ненавидел все. Эту комнату, эту дурацкую грязную софу, на которой сидела глупая девчонка в порванной одежде. Мне тошнило от мира, в котором я вынужден жить. Тошнило от себя; от всего того, что я должен был узнать про себя. Меня мутило от того, что я ничего не знаю. Что свою жизнь я вынужден восстанавливать по кусочкам как какую-то долбанную мозаику. Я вынужден верить всему, что говорят мне люди, хочу я этого или нет. Мне приходится им верить, потому что другой информации у меня нет и не будет. Более того - люди могут рассказать ЧТО УГОДНО, и все, что они скажут я запомню. Эти абсолютно чужие слова я сделаю частью себя и, положу эти кирпичики на место отбитой памяти, и всю свою оставшуюся жизнь я буду носить в себе эти слова. А вдруг это враньё? Или наоборот, только часть правды?
Я не знал, что правильно, а что нет. Я не знал какой я настоящий. Я чувствовал, что окончательно сломлен.
Мозг отключился, все было как в тумане. Я чувствовал силу и ярость в каждой клетке моего тела. Мне хотелось убивать людей, сжигать деревни, оставляя за собой трупы и пепелища. Мне хотелось разрушить этот мир, который разрушил меня. Более того, я чувствовал что могу это сделать, что у меня есть на это право, что у меня хватит сил. Во мне красными волнами поднималась злоба.
Я помню как кинулся на эту девушку, как стал рвать в клочки ее одежду, хищно набросился на ее тело, стал грубо ласкать ее грудь. А она лежала совершенно голая, не сопротивляясь, все ее лицо было в слезах, ее глаза были закрыты, она не издавала ни звука. Она готова была принять муки за этот мир. Она была как Иисус, а я был тем, кто сейчас распнет его на позорном кресте.
Но она сделала то, чего не должна была – она подняла взгляд на меня.
И я вдруг увидел в ней Настю.
Такую же маленькую, хрупкую, совершенно беззащитную.
Я подумал, что если бы какой-нибудь ублюдок просто прикоснулся к ней, я бы его похоронил. А сейчас в роли этого ублюдка был я сам. Мне опять стало тошно от себя самого. Господи, как я дошел до жизни такой? Как я мог так опуститься? Что сделали со мной эти люди, этот город? Ведь я совсем не такой! Ведь я не черствый, не жестокий. Я не соглашусь играть по их правилам! Я не сломан! Еще нет…
Девушка перестала плакать и внимательно смотрела на меня. Еще один порыв воспоминаний о Насте, словно удар тока пронзил меня. Настя смотрела на меня так же. От ее взгляда я никуда не мог спрятаться. Он изобличал все лживое во мне, отдалял правду от вранья.
Я взял девушку за локоть, поднял, довел до двери и выставил на улицу.
Мои друзья молча уставились на меня. Им срочно нужно было объяснение.
- У этой сучки месячные…Вот еще мараться... Что я себе телку не найду что ли? – соврал я и ушел в комнату.
Я сидел в кресле.
Два часа я просто сидел на месте.
Просто сидел, смотрел прямо перед собой.
Я думал.
Наступало утро.
- Кто такой Шуйский?
Высокий вздрогнул от неожиданности, он не видел как я подошел к нему.
- Да главный он в этой конторе, которую ты нагрел на бабки. Ну ты че, забыл?
- Где его найти? – без интонаций спрашивал я.
- Да как всегда на Кутузовском. Но зачем тебе он?.. Неужели ты решил?..
Он замолчал. Он понял, что я собираюсь сделать.
Да я хотел пойти и грохнуть его первым, прежде, чем он убьет меня.
Я просто хотел закончить все свои дела, закрыть прошлое, чтобы оно не лезло в мое настоящее. Раз уж у меня не получалось узнать всю правду о себе, пусть…Я не буду ничего выяснять…Пусть я останусь человеком без прошлого, пусть я не буду знать как меня на самом деле зовут, пусть я не знаю кто были мои предки, но я буду свободен для будущего. Буду свободен для жизни…и…для Насти…
Настя…Я наконец-то смогу к ней вернуться. Может она примет меня назад…Может, попытается забыть о том, что я натворил. Может она увидит, кто какой я на самом деле. Я должен был попытаться вернуть свою любовь, иначе все теряло смысл.
Да я преследовал свои цели. Но по-другому в этом городе не получалось. Либо ты убиваешь, либо убивают тебя. А вечно скрываться тоже невозможно.
Поэтому я решил.
И уже ничто бы меня не остановило.
Глава 6
Я пришел прямо в офис. От волнения я ничего не соображал. Все было очень далеко от меня, не со мной. Словно я смотрел какой-то плохо снятый фильм.
Я прошел мимо секретаря прямо в кабинет начальника. На двери было написано «Коммерческий директор Шуйский Е.В.». Красивая блестящая табличка. Я еще больше разозлился. Я чувствовал себя марионеткой, невольно втянутой в чью-то дурацкую игру.
Сейчас! – подумал я.
Я открыл дверь, быстро вошел внутрь, и только тогда поднял глаза. В эту секунду сердце, бившееся где-то в горле и мешавшее дышать, вдруг упало на дно желудка и замерло. Я наблюдал картину как в своих ночных кошмарах.
Шуйский лежал лицом вниз на столе. У него на шее была огромная рана и из нее пульсируя, вытекала кровь. Рядом стоял молодой парень и с непринужденным видом вытирал нож галстуком мертвого бизнесмена. Я стоял и открывал рот, то ли пытаясь что-то сказать, то ли ловя воздух, как рыба на берегу.
Это был я. Такого же роста, то же лицо. Это Я!!! Но это не мог быть я!
- Здравствуй, Виктор.
И тут я все понял. Я до тошноты резко и четко все осознал. Все, что я думал я знал о себе – я знал о нем. «Бляяяя» - пронеслось в голове.
- Здравствуй, Володя, – брат. Мой чертов брат близнец. Я все вспомнил.
- Извини, если тебе пришлось из-за меня натерпеться. Но зачем же ты пришел СЮДА? Что тебе до моих дел? – удивленно спросил зверь. Да Зверь был моим братом. Вот она – моя трагедия.
- Знаешь, твои дела каким-то волшебным образом стали моими, – я горько усмехнулся, - Поэтому мне очень о многом хочется тебя спросить.
- А с чего это ты взял, что я тебе отвечу? – недовольно спросил Зверь и кольнул меня взглядом. Я достал пистолет, которым снабдил меня мой друг – здоровяк, навел его на брата и взвел курок.
- Лучше рассказывай и быстро, пока нас тут не обнаружили. – Для начала историю с Анной и Викой.
- Ладно, ладно. Не дури, – он заволновался. Зверь не ожидал такого поворота событий. Я всегда был слабым братом, он всегда бил меня, всегда отбирал игрушки, издевался надо мной. Но теперь с меня хватит. У меня в руках игрушка, которую я не позволю отобрать.
- Анна она странная. Она была приезжей, провинциалкой, приехавшей в Москву за лучшей жизнью. А лучшая жизнь обернулась проституцией, как и для многих других в ее положении. Но дело в том, что она была не обычной шлюхой. Она была такой же как я. Безумной, готовой на любые поступки, готовая на убийство, лишь бы достичь своего. Я хотел, чтобы она была со мной. Хотел спать с ней. Но она не давалась. Эта сука почему-то считала, что я ее не достоин. Она посылала меня, а ее сутенеры не давали мне даже близко к ней подойти. Но я же не дурак, - его голос стал самодовольным. - Она дружила с девочкой Викой, студенткой. Они часто виделись, гуляли вместе. Я думаю они были лесбиянками, хотя и скрывали это. До Вики добраться особого труда не составляло. Ее никто не охранял. А как можно эффективнее воздействовать на человека, чем через тех, кого он любит. Я стал регулярно ходить к Вике и насиловать ее, заставляя, чтобы она устроила мне встречу с Анной. Но эта мелкая сучка оказалась умной и упрямой. Она терпела, но никому ничего не говорила. И в конечном счете покончила с собой. Вот идиотка. Бабы такие дуры.
Я стоял и пытался переварить все то, что вывалил на меня Володя. Господи, он ведь и вправду не человек. Как можно ТАК использовать людей, чтобы добиваться своих целей. Неужели ничего не шевельнулось в его душе после Викиной смерти? Неужели он так ничего и не понял об этой удивительной девушке?
- Я не знаю где сейчас Анна. Она исчезла и я так и не смог…
- Она умерла. Анна умерла, – оборвал я. – Она хотела убить тебя. Покушалась на меня и в итоге погибла сама.
Володя вздохнул.
- Дурная была баба. К черту ее! А чего она на тебя-то кинулась? И вообще ты чего приехал-то?
- Володя, тебя искали те, кому ты должен денег. А нашли они меня. Как я ни прятался, как ни разрывал с тобой связи – меня все-таки нашли. Я вынужден был приехать и найти тебя, чтобы все расставить по своим местам.
- Сам виноват. Надо было лучше прятаться. В общем если у тебя есть вопросы – задавай, а если нет, то я пошел по-быстрому. Мне что-то вообще не хочется отвечать за это, – он кивнул на труп.
- У меня есть вопросы, Володя. У меня очень много к тебе вопросов, - я поднял пистолет на уровень его лба. – Расскажи мне пожалуйста, за что мне все это? Почему из-за такого дерьма как ты, я должен всю жизнь бояться и убегать. Почему прятаться и таиться - мой удел? Ведь это ТЫ гнилой человек! Ты убиваешь людей, ты совершаешь преступления! Почему за твои грехи отвечаю Я? ПОЧЕМУ?!!
- Да потому что ты слабак. Вот почему. Всегда был им и всегда будешь.
- С меня хватит. Я принял решение убить человека. И я сделаю это. Мне не важно кто им будет. Пусть это будешь ты.
- Ты никогда не осмелишься! – усмехнулся Зверь. Он оскалился, зловоние его черной души накатило на меня. Хотелось блевать.
- Осмелюсь. Еще как. Ты лишил меня всего. Ты забрал себе все, что должно быть моим. Ты забрал мою жизнь!
- Не ври себе. У тебя не было никакой жизни.
- ИЗ-ЗА ТЕБЯ! Ее не было из-за тебя!!! – заорал я. – Я жил в страхе. Я боялся привязываться к людям, боялся долго оставаться на одном месте, боялся незнакомцев. Но все изменилось. Я узнал, как это жить. Я узнал, как это любить. Я узнал, что такое счастье. Я узнал, кто я. И теперь я убью тебя, чтобы иметь возможность снова жить. Чтобы это дерьмо не доставало меня.
- Ты дурак, Витька. Просто идиот. Ты думаешь если ты меня убьешь, то ты сразу же станешь счастлив?
Я задумался. Он был прав. У меня был выбор. Либо я убью его и стану братоубийцей. Стану тем же самым зверем, что и он. Либо я могу оставить его в живых и дальше скрываться. Но самое ужасное, что в том и в другом случае дорога к Насте для меня закрыта. Так или иначе я не имею права подвергать ее опасности, как бы ни были велики мои чувства к ней. От безысходности я готов был приставить пистолет к своему виску. Я совершенно не понимал, что я могу поделать.
Я закрыл глаза. На секунду. Просто прикрыл.
Мне привиделась Настя.
«Возвращайся. Я жду тебя» - сказала она.
Я открыл глаза. В моем сердце не было больше тревоги и потерянности. В голове не было хаоса.
Я вдруг осознал, что во всей моей предыдущей жизни не хватало цели. Я бежал ниоткуда в никуда. Я почти ни к чему не стремился и ничего не хотел. Я не понимал смысла своего существования. Имея документы и воспоминания, я так и не знал кто я на самом деле и чего хочу. А теперь моя жизнь обрела смысл. Я кому-то нужен. Кто-то ждет меня, кто-то нуждается во мне, кто-то любит меня.
Настина любовь освободила меня. Она дала мне возможность выбирать. Она дала мне желание жить несмотря ни на что.
И теперь я точно знаю ЧТО я должен сделать.
Виктор медленно подошел к брату и приставил к его виску пистолет. «Теперь прощай Володя. Ты не нужен мне больше, чтобы оправдывать бессмысленность моей жизни. Я хочу жить». С этими словами он сильно стукнул брата прикладом по затылку. Тот потерял сознание и упал на пол. Виктор вытер рукавом пистолет и положил его на стол.
Затем он вышел из кабинета и сказал, секретарше, чтобы она вызвала милицию, потому что произошло убийство. Сказал, кто лежит в кабинете, почему убили ее начальника и что ей стоит сказать милиции.
Затем Виктор вышел на улицу, вздохнул и зашагал прочь от этого места.
С неба падал первый снег, невероятно белый и чистый.
Послесловие от Автора.
Хочу поблагодарить всех, кто так или иначе участвовал в написании этой повести.
В первую очередь своего любимого мужчину, за вдохновение.
Моего лучшего Друга КЪ, за идейную помощь.
Женю(ЙХ), за любезно предоставленные материалы.
А также моих ЖЖ друзей Севу, Андрея Шабалина, Ёжика, и многих других за внимание и поддержку.
Спасибо вам всем.
Жду рецензий и критических замечаний - это для меня очень важно и нужно.
Люблю, целую и грубо насилую (с).
Ваш Хомяк+
Ищу...
© Copyright: Ольга Данина, 2007
Свидетельство о публикации №207021700097
Свидетельство о публикации №207021700097
Рецензии
Да пусть меня покарает всемогущий Бог сатиры Михаил Задорнов, но все же позволю себе такое буржуйское и не любимое им выражение. ВАУУУУУ!
Просто замечательно. Здорово просто, Вы молодец. С уважением Анатолий
Анатолий Панихин 27.02.2007 03:02 • Заявить о нарушении
Просто замечательно. Здорово просто, Вы молодец. С уважением Анатолий
Анатолий Панихин 27.02.2007 03:02 • Заявить о нарушении
Спасибо огромное! так приятно слышать!
Это моя первая проба пера на прозе.ру.
Выкладывала тут скорее для моих ЖЖ дорузей. Даже не надеялась, что кто-то еще прочтет))
Спасибо вам еще раз))
Ольга Данина 27.02.2007 08:31 Заявить о нарушении
Это моя первая проба пера на прозе.ру.
Выкладывала тут скорее для моих ЖЖ дорузей. Даже не надеялась, что кто-то еще прочтет))
Спасибо вам еще раз))
Ольга Данина 27.02.2007 08:31 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.