Ангелы

АНГЕЛЫ
1
Одна из них была красива, другая считала себя безобразной. Обеим было по пятнадцать, и обе одинаково страдали.
Соня с самого детства была крупной девочкой. Родители считали комплекцию дочери вполне здоровой, и садиться на диету ей строжайше запрещалось. Сама же она, проводя почти всё время за уроками и занятиями музыкой, двигалась мало. Разумеется, обидные прозвища вроде «слонёнка» или «жиртреста» очень часто неслись ей вслед. За нею также прочно закрепилась слава «ботаника», так как девочка предпочитала книги дискотекам и тусовкам во дворах. Когда нагрянула юность и, как у всех девушек, появилось острое желание нравиться, положение Сони стало и вовсе невыносимым. Над ней насмехались не только девчонки, но и многие парни, хотя её полнота и не была отталкивающей.
Еве доставалось не меньше. Казалось бы – высокой рыжей красавице с дивной фигурой и густыми волнистыми волосами беспокоиться не о чем. Ан нет! Преследования начались с двенадцати лет, когда у неё раньше всех одноклассниц стала быстро развиваться грудь. Иметь грудь в то время, как все нормальные девочки в этом возрасте напоминают формами стиральную доску – это неприлично. А пытаться при этом подчеркнуть свою рано созревшую красоту (вкус у Евы был тоже развит не по годам) –
это и вовсе непростительно. Ежедневные насмешки одноклассниц, окрики «шлюха!», порнографические сказки про её отношения с учителем математики (тот симпатизировал девушке за ум и красоту, иногда вступался за неё, а «пятёрки» ставил вполне заслуженные) и придирки пожилых учительниц, которые в эти сказки, кажется, верили, Ева скрепя сердце терпела. Но ежедневные грубые приставания одноклассников и старшеклассников, которых она презирала, предложения «подвезти» и «прогуляться» от взрослых дядь с похотливым взглядом доводили её до отчаяния. Казалось, вся женская половина школы мечтала её растерзать, а мужская – изнасиловать. Брат ничем не мог ей помочь – пока он умел лишь сосать молоко да пачкать пелёнки.
В то время как Соня ненавидела себя за пухлые щёки, маленькие глаза, тусклые волосы, не желавшие расти, и тяжёлые бёдра, Ева, мечтая скопить деньги на операцию по уменьшению груди, куталась в закрытые свитера, бесформенные кофты и юбки до пят – серого и чёрного цвета (кокетливые платья были очень скоро заброшены в чулан). Неудивительно, что настал день – и девушки сошлись на почве общей беды.
Как-то раз Ева пошла покурить в одиночестве и обнаружила Соню рыдающей в дальнем углу школьного сада. После нескольких секунд раздумья, Ева подошла к ней в первый раз. И, как умела, попыталась утешить. С тех пор девушки сидели на уроках рядом, сверяли решения задач, а после уроков гуляли по городу и делились друг с другом переживаниями (стараясь, впрочем, держаться в школе как можно более сдержанно). Ева учила подругу подбирать наряды и делать макияж, та дарила ей любимые книги. Благодаря влиянию подруги Ева стала реже дерзить учителям, а Соня, напротив, научилась давать отпор обидчикам. Мало кто понимал этот странный союз между красавицей и «дурнушкой». Но жизнь постепенно стала налаживаться.

2
…Вскоре хрупкая гармония рухнула.
После факультатива по математике Ева, как обычно перед возвращением домой, зашла в сад выкурить сигарету. Зажгла, затянулась, подумала, какая же это, всё-таки дрянь, и увидела, что к ней подходят Димон и Ромка из одиннадцатого класса
-А мы поговорить…
-О чём же? – девушка оставалась внешне спокойной, хотя наедине с двумя быками ей было более чем неуютно.
-Мы на тебя давно уже в обиде. Не догадываешься, почему? – начал Ромка
Ева равнодушно пожала плечами.
-Мы тебе предлагали встречаться? Предлагали… И я, и Димон… Как ты нас тогда посылала?… А то, что за тобой мужики на тачках ездят – это нормально, по твоему?
-Ребят, меня от вас тошнит, и здесь я ничего поделать не могу. А мужики на тачках – это вас не касается. Будете наезжать - они вам головы свернут.
-Так уж и свернут… - усмехнулся Димон и свирепо добавил. – Послушай, развратница, дашь нам себя посмотреть и потрогать - уйдёшь целой и невредимой. Будешь дёргаться – получишь кучу проблем.
-Угу, аж два раза, - девушке стало жутко, но она держалась, как могла. – Предлагаю другую игру: вы даёте мне уйти, и проблем не будет у вас!
Она попыталась оттолкнуть Димона и уйти, но Ромка схватил её сзади за рыжие волосы и Ева поняла, что пропала. Лязгнула молния куртки. Девушка забилась, словно птица в силках. Но держали её крепко: для пущей надёжности Ромка прихватил её за шею.
-Математику, значит, можно, а нам нельзя?.. Ты специально носишь столько пуговиц?
-Подними ей блузку, дурак и все дела...
Ярость придала девушке сил. Извернувшись, она метко плюнула Димону в глаз и одновременно, с ожесточением обречённого топнула острым каблуком по Ромкиной ноге. Что-то хрустнуло. Подонок взвыл диким зверем и разжал руки. Ева опрометью бросилась прочь, на бегу застёгивая куртку, и уже на улице столкнулась с Соней, которая была белее полотна. Сегодня девчонки избили её за дружбу с Евой. Вернее, за то, что Соня попыталась пресечь грязные слухи о ней.

Едва сдерживая слёзы, Соня рылась в комоде. Себя, толстуху, ей было не жалко – разве что Еву, отмывавшую в ванной следы ненавистных рук. Но разве можно в этом похабном, приведённом к общему знаменателю мире быть такой красивой без тяжких последствий? Привлекательная девушка – всего лишь товар, предмет грязного вожделения, и людям, развращённым и завистливым, забывшим преклонение перед красотой, плевать на её душу. А не дотягивать до стандартов, навязанных модными журналами, не отличаясь, подобно самой Соне, ни смелостью, ни силой характера – значит быть обречённой на презрение и равнодушие. Когда мечтаешь о высоком – прежде всего о любви, перспектива страшная.
После тяжкой болезни бабушки (та умерла полгода тому назад) в Сониной квартире осталось много сильных лекарств, особенно снотворного и обезболивающего. Сегодня они должны были послужить в последний раз (не зря же столько на полке пролежали!), навсегда избавив подруг от страданий. О родителях, в силу подросткового жестокосердия, девушки старались не думать, будучи на них очень злы. Ева – из-за того, что те целиком отдавали себя работе и младенцу, а на ней лишь срывали дурное настроение. Соня – за то, что, во-первых, её сотворили уродом, а во-вторых, воспитали «хорошей девочкой», точнее – безответной мямлей.
Оставался единственный вопрос – где?
Ни Соня, ни Ева не хотели глотать таблетки дома, опасаясь, что их могут спасти; остаться навсегда больными девушкам не улыбалось. Ева хотела навсегда уснуть на скамье в своём любимом парке, а Соня – в заброшенном детском саду, стоявшем в двух кварталах от её дома. Там их обнаружили бы не сразу, да и место – мрачное, покинутое - подходило как нельзя лучше. Решено было прогуляться по городу, собраться с духом и решить, наконец, где же найти свой последний приют. Любой ужаснулся бы, услышав, как бесстрастно два юных существа обсуждали подробности суицида: сколько, например, нужно принять лекарства, чтобы подействовало наверняка и чтобы не случилась рвота.
...Когда, после долгих и безмолвных скитаний, пересидев почти на всех скамейках, подруги вышли из парка, уже начало темнеть. Облетевшие ветви кривыми щупальцами тянулись к хмурому ноябрьскому небу. Изредка в студёном воздухе пролетали бледно-жёлтые листья – единственные существа, умирающие красиво.
-Пошли лучше в твой детский садик, - вздохнула Ева, созерцая пролетающую стаю ворон. Её нервы уже начали сдавать, и она боялась в последний момент струсить. Соня, чувствуя, что также теряет решимость, поторопилась. По пути она рассказала подруге, что после смерти бабушки несколько раз приходила в старый детсад. В одной из комнат она даже наткнулась на пианино, отсыревшее и расстроенное, что, впрочем, не помешало ей на нём играть.
Ну и местечко - двор обильно зарос кустарником, стены изрисованы, многие окна разбиты, ветер раскачивает ржавые качели, и те издают душераздирающий скрип. А самое ужасное – в двух окнах, как назло, горит свет!!!
-Нас опередили, - Ева сурово сжала Сонину руку.
-Раньше здесь было пусто... Правда...
Покончить с собой – и то проблема! Вот неудачницы!
Вдруг они услышали неистовые, полные напряжения и страсти звуки рок-музыки. Сначала прозвучало стремительное соло на ударных, потом какой-то парень запел под мощные гитарные риффы и даже пытался рычать. Будучи в сильном смятении, девушки не сразу поняли, откуда доносятся эти звуки.
-Какая тяжёлая музыка… - задумчиво сказала Соня.
-Пошли, послушаем в последний раз, - откликнулась Ева.-Она обожала рок, так что суицид мог и подождать.

3
Они отворили скрипучие ворота, прошли по грязной дорожке к зданию и приникли к окнам. В сумрачной комнате с ободранными стенами и остатками совковой мебели, при свете голой лампочки, висящей на проводе, в поте лица работали над тяжёлой раскатистой мелодией три музыканта - гитарист (он же, по-видимому, и солист), басист и барабанщик. На вид им было лет восемнадцать-двадцать.
-Слушай, Ева, а этот светленький, что с гитарой, в музыкальной школе учился! Закончил года три назад… Я часто его видела…
-Он тебе никак нравился, по голосу слышно, - сказала Ева. Соня промолчала в ответ.
Музыканты вдруг остановились и стали о чём-то бурно спорить: наверное, не сошлись во мнениях, как следует играть отрывок. В разгар дискуссии басист– cмуглый черноволосый юноша в толстовке Apocalyptica – вдруг посмотрел в окно. В сторону девушек.
Те немедленно отпрянули и почти бегом ринулись прочь, но парень открыл форточку и крикнул:
-Зачем убегать-то? Хотите послушать – заходите к нам!
Девушки переглянулись. С одной стороны, идти в заброшенное здание к троим незнакомым, увешанным железом и одетым в чёрное парням было небезопасно. С другой – они же всё равно собираются покончить с собой, так чего опасаться? Первой в здание вошла Соня. Половицы под её ногами грозно скрипнули.
-Позвольте вас проводить, тут не везде есть электричество, - послышалось из темноты. Щёлкнул фонарик, и девушки увидели гитариста - высокого. Его белокурая грива стекала почти до талии.
Они вошли в комнату, где сохранилось ещё немного мебели. Юноши учтиво пригласили Соню и Еву присесть. Ева выбрала кресло-качалку в углу, Соня забралась на подоконник.
-Я Тор, - сказал гитарист. Это Крылатый, - он кивнул в сторону лысого барабанщика. А это – Акира (басист слегка поклонился). Можем назвать те имена, что в паспорте (группа дружно засмеялась), но смысла в этом не видим.
-Я Соня.
-Я – Ева.
-Соня, Соня… А мне твоё лицо знакомо! – Тор пристально посмотрел на девушку, и щёки её вспыхнули, как маки. – Ты ведь из музыкалки! Играешь на фортепьяно, так?!
-Ух ты, - вставил Крылатый.
-В этом году заканчиваю… - промямлила Соня, глядя в пол.
-Ну вот, а я думаю… Помню, как ты на концерт с инвенциями Баха вышла! Это было круто!!! У меня тогда челюсть отвисла...
-Мир тесен, - задумчиво сказал Акира, повязывая волосы шнурком и посматривая на великолепную Еву. Та окинула его колючим взглядом.- Ну, будем что-нибудь лабать для прекрасных леди?
Полчаса ребята играли почти беспрерывно, останавливаясь лишь для того, чтобы отхлебнуть воды между мелодиями. Звучали, в основном, произведения «Металлики», но было у парней несколько своих вещей, с точки зрения Евы, довольно неплохих. Чуткая Соня считала, что музыка требует основательной доработки, но страстность исполнения захватила её. Стонали и гудели гитары, звенели и грохотали ударные, глаза же девушек горели от восторга. Лишь струна, лопнувшая у Тора на высокой до боли ноте, остановила бешеный вихрь музыки. Знакомство продолжилось питьём кофе с ромом и разговорами. Выяснилось, что Нао и Тор учились на инъязе, а Крылатый - на факультете дизайна. Компания, по мнению подруг, вполне приличная.
-Соня, у меня к тебе предложение, - сказал Тор, подливая девушкам ещё кофе. – Хочешь быть нашим клавишником? Ты б здорово нам помогла. Мы уже месяц хорошего клавишника ищем. Наш только пить умел, и мы его прогнали.
-Не знаю…Так сразу… Надо попробовать… - ошарашенно проговорила та. - У меня и синтезатора-то нет…
-Есть синтезатор! – твёрдо сказал Крылатый. –Брательник выпросил на день рождения, а сам, паразит, к нему и не прикасается… Инструмент уже год в углу пылится. Ну как?
-Попытаюсь, - робко улыбнулась девушка, не привыкшая к такому вниманию к своей персоне.
-Может быть, Ева тоже музыкант? – мягко спросил Акира.
- Я лишь немного поэт… - на губах девушки мелькнуло подобие кокетливой улыбки.
-Правда??? – Соня чуть не подскочила. - Что ж ты молчала?
-А кому это интересно? - махнула точёной ручкой Ева. – На школьных праздниках стихи читать, что ли?
-Стихи нужны нам… Для песен… Прочтёшь? – улыбнулся Тор.
На несколько секунд Ева застыла, уткнувшись глазами в пол. Раздумывала.
-Они у меня с собой. Прочтёте сами, - и достала из сумки пухлый блокнот в потёртом кожаном переплёте, который ещё никто, кроме хозяйки, никогда не открывал.
-Это всё твоё?
-Да…
-Ну ничего себе… - он углубился в чтение стихов, будто прыгнув в море со скалы; девушка вздрагивала каждый раз, когда он начинал произносить отрывки вслух. -И ты, может… у окна застыв… слушаешь то же… радио, что и я… между нами разрыв… сшивая… Да тут и на английском есть! Вот, слушайте... But, anyway, I rise my head so proudly and so high, Cause even misfortune has certain measure… Здесь всё, что нам нужно! Девчата, да вы - клад!
-Ангелы! – усмехнулся Крылатый…
-Однако, прежде чем согласиться, - деловым тоном сказала Ева, - мы потребуем кое-что взамен.
- Приказывайте, миледи!
-Всю эту неделю вы будете забирать нас из школы!..
-Не вопрос…

Три месяца спустя Ева и Соня, весело позвякивая металлическими украшениями, ходили по школе и раздавали приглашения на рок-концерт группы «Урания» в клубе «Цеппелин» - в том числе самым ярым своим ненавистникам. Девчонки, травившие обеих, были само обожание, а бывшие «поклонники» Евы - сама учтивость. Парочка радовалась жизни, как никогда.